Забвение

Дорогому читателю

Добро пожаловать в первую из серии книгу – "Забвение. Пепел истины".

Для более лучшего понимания книги советую прочитать информацию, написанную далее!

В первую очередь в книге присутствуют сцены насилия, смерти, а также постельные сцены. Поэтому если вам тяжело такое читать или вы младше 18, то советую воздержаться от чтения.

Главы, в которых присутствует сексуальный контент, выделены звездочками (*), чтобы вы могли их пропустить, если вам это неприемлемо

Это оригинальная история. Персонажы выдуманы, а события книги не имеют ничего общего с реальностью. Все схожести являются лишь совпадением.

Я буду благодарна, если вы будете писать своё мнение в комментариях и указывать на какие-то недостатки в книге. Ваш отклик на историю очень важен для меня.

Многие вещи были большим вдохновением при создании книги, в том числе Замятин и его произведение "Мы", Джордж Оруэлл "1984", игра "The last of us", вселенная MCU и многое другое.

Отдельную благодарность выражаю TheseHallowedRoses , которая дала мне толчок, чтобы продолжить развивать историю (Special thanks to you, thanks for your motivation and inspiration after "Unfettered" series).

Также хочу сказать спасибо вам, читатели. Спасибо, что решили уделить время и приступили к прочтению этой серии книг.

Открываю для вас своё сердце и делюсь историей, которую я так полюбила и которая, надеюсь, придётся по душе и вам.

Приятного и легкого прочтения!

Ваша Хелен

От автора

Это история о хрупкости сознания и силе памяти, о цене пробуждения и мужестве видеть, когда все вокруг слепы.

Пролог

Насыщенно зеленый, наполненный жизнью, лес сохранял тишину. Молодая девушка, очутившаяся в этом месте, вдыхает полной грудью свежий воздух и открывает глаза. Вмиг что-то меняется в её взгляде.

Внутри нарастает страх, и она с паникой оглядывается по сторонам. Вновь здесь. Всё так чуждо и одновременно знакомо. Это словно дежавю – не помнишь ничего, но есть чувство, что ты это проходил, раз за разом.

Девушка разворачивается и испускает вздох, когда видит женщину, стоящую в паре метров от неё. Она одета в длинное белое платье. По точёным плечам струятся тёмные кудрявые волосы. Молодая девушка медленно опускает взгляд и понимает, что на ней та же одежда. Она ощупывает гладкую ткань и вновь смотрит прямо, почувствовав тепло в душе.

– Мама? – с болью шепчет девушка, а женщина лишь слабо улыбается. Всё выглядит так знакомо. С каждой секундой сознание пытается пробиться сквозь толстую стену некого тумана, который защищает от всего, защищает от реальности.

Женщина делает несколько шагов вперёд, ступая босыми ногами по зелёной траве. Она смотрит на девушку, которая всё ещё не может ничего понять. Она так часто бывает здесь, но каждый раз для неё как новый.

– Леа, – негромко произносит женщина и вновь улыбается, чуть склонив голову вбок. – Моя милая, Леа.

– Мама, что мы здесь делаем?

Леа хочет сделать шаг, но её ноги тяжелеют и не позволяют пошевелиться. Она испуганно смотрит на маму, думая лишь о том, как оказалась здесь и зачем.

– Ты должна сделать это. Найди её и приди сюда. Все твои вопросы превратятся в ответы.

– Что найти? Я не понимаю тебя.

– Ты знаешь. Я верю в тебя, – произносит женщина и разворачивается, медленно отдаляясь от Леа. Она пропадает между деревьев, сливаясь с самой природой.

– Мама! Постой! Ответь мне. Умоляю тебя.

Крик Леа не помогает вернуть маму обратно, и она с отчаянием падает на колени. Слезы выступают наружу, а пальцы до хруста сжимаются в кулаки. Ей становится тяжело дышать, и она хватается за горло.

С подобными снами Леа просыпается почти каждое утро. Браслет на запястье мигает бледно-жёлтым, указывая на нарушения в физических параметрах.

Учащенное дыхание, мокрые от слез щеки, повышенное, сердцебиение, легкое давление в горле, потливость – все это она объясняет нарушением фазы сна, соматической аномалией, ведь так учат в Новуме. Никаких чувств – только сигналы. Сон не подлежит анализу, так как это случайная активность нейронов. Он считается побочным продуктом работы разума, "эхом" ненужных, неструктурированных фрагментов сознания. В центре стабилизации говорят: «Сны – отголоски прошлых перегрузок. Нормализуйте режим. Следите за реакциями тела. Помните: чувства – не язык, а биохимия».

Но почему каждый раз, просыпаясь, Леа ощущает... утрату?

Этого слова нет в словаре гражданина Новума. Как и «тоска», как и «любовь». Её обучили заменителям: «ощущение отсутствия», «реакция на пустоту», «сигнальная тень». И всё же, ночью, когда выключаются фильтры и падает плотная маска общественного спокойствия, её тело помнит что-то большее. Это для неё чуждо и непонятно. Внутри что-то дрожит. Не тело, не разум. Что-то посередине. Эти моменты кажутся ей нарушением.

Она верит тому, что её учили. Она каждый раз прижимает ладони к вискам и повторяет формулу: «Я – ясность. Я – система. Я – баланс». Но тело не слушается. Оно скучает по тому, чего не знает. Оно тоскует по голосу, которого никогда не слышало.

Леа не знала, что сны были её правдой, что эмоции – не вирус, а память. Не реакция, а зов.

И однажды, когда трещина в её мире стала слишком широкой, Леа перестала просыпаться с вопросом «почему?». Она проснулась с ощущением «я помню».

Глава 1. Книжный шифр

Солнце ярко светит, отражаясь от стеклянных дверей и окон зданий напротив. Я выхожу из департамента Памяти и Поведенческой Коррекции. Щурюсь и машинально приглаживаю складку на своём голубом платье. Ткань прохладно скользит по ладони, и я слегка улыбаюсь – всё выглядит так, как и должно.

Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на тех, кто идёт следом. Первой появляется Хелен, её светлые волосы аккуратно уложены, а затем выходит Алрой – движения точные, размеренные. Солнечные блики играют на их одежде, придавая ещё более гармоничный вид и подчёркивая чистоту линий. Слабый ветерок касается подола моего платья, потом – Хелен.

Я бросаю взгляд на бледно-синий знак лотоса с выжженным центром, висящий над входом в департамент. Выглядит гармонично и олицетворяет чистоту разума.

– Какие планы на остаток дня? – спрашивает Алрой, поправляя волосы. В его голосе лёгкая оживлённость, но не больше, чем допустимо. Он улыбается, и в глазах появляется отблеск скрытой идеи.

– Основное на сегодня мы уже выполнили. Думаю, остальное можно посвятить отдыху, – говорит Хелен, и подходит ближе ко мне. – А ты, Леа?

Я на секунду задумываюсь, прокручивая в голове возможные действия на сегодняшний день. Всё заранее структурировано, и в свободное время тоже стоит выбирать что-то полезное, гармоничное.

– Я свободна, – отвечаю. Мы вместе спускаемся по ступенькам. – Ты что-то планируешь, Алрой?

– Ты права. Не думаю, что это выдающаяся идея, но можем сходить в парк. Посидеть у фонтана.

Алрой снимает серый пиджак и перекидывает через свою руку.

– Мне нравится твоё предложение, – киваю я, соглашаясь таким образом на встречу.

В любом случае, сегодня у нас больше нет масштабных событий. А в центре города хочется задержаться. Он всегда вызывает ощущение порядка и лёгкости. Каждая деталь работает на общее впечатление.

– Хелен? – Алрой поворачивает голову к ней, задавая немой вопрос. Его бровь изгибается, ожидая ответ.

– Я в деле, – произносит она и осторожно дотрагивается до виска, на котором остался след после недавней терапии.

– Отлично. Тогда наш путь лежит в парк.

Мы выходим к дороге, пока я молча ступаю в балетках по идеально ровной тропинке и смотрю по сторонам: вокруг здания с чёткой архитектурой, высокие, стеклянные. Прохожие одеты строго и аккуратно в деловые костюмы, словно подчеркивая, что порядок важен всегда, даже в мелочах. Наверное, они идут на работу или с работы, ведь обычно на прогулку люди надевают что-нибудь более лёгкое, но не менее эффектное.

Мои глаза находят последние этажи зданий, и я поражаюсь высоте, хотя вижу их не впервые. Они все кажутся прозрачными, но солнце удачно отражается от окон из-за чего не видно, что происходит внутри. Архитектура Новума заставляет чувствовать безопасность. Всё видно, и в то же время ничего лишнего.

Мимо нас проходит женщина с девочкой. Они говорят негромко, но можно уловить узнаваемую интонацию.

– Это будет твоя первая терапия. Обрати внимание на своё самочувствие, – говорит женщина.

– А зачем мы идем? – спрашивает девочка.

Мать улыбается и, наклоняясь, мягко отвечает:

– Чтобы быть такой же как все и жить счастливо.

Слова, знакомые с детства. Их говорили и мне. И это правда. Приходя раз в пять лет на гигиену сознания в департамент Памяти и Поведенческой Коррекции, мы выполняем лишь нашу обязанность, а государство обеспечивает нас всем нужным и даёт стабильную жизнь. Тем более приходить каждые пять лет не составляет труда.

По всей улице звучит короткая мелодия, а далее обволакивающий спокойный голос: «Дети Новума, помните: вопросов нет. Есть только ответы.». Обращение Архонта от имени Системы. Оно всегда звучит одинаково – ровный, сдержанный голос, без пола, без возраста, словно дыхание самого пространства.

Когда обращение заканчивается, я возвращаюсь к своим мыслям. Если так подумать, то я была на терапии лишь три раза, а уже через несколько месяцев предстоит четвёртый. Не так уж и много, как могло бы показаться.

Хелен и Алрой уже сегодня прошли четвёртую терапию, так как им исполнилось двадцать – они родились с разницей в два дня, поэтому их решили вызвать вместе. Я уже слабо помню своё последнее посещение терапии. Обычно запоминаются ощущения после: голова раскалывается, а глаза болят, будто час смотрел на свет, поэтому врачи помогают и дают обезболивающее.

Мы быстро добираемся до парка. Фонтан мягко шумит, и мы садимся рядом. Пространство здесь чистое, симметричное, ухоженное. Всё создано для восстановления эмоционального баланса.

– Как думаете, кто будет вашим партнёром? – задаёт вопрос Хелен, смотря на воду.

Вопрос неожиданный. Мы редко обсуждаем личные вещи – это не принято. Создание семьи – тоже часть упорядоченности. Выбор делают специалисты на основе генетических и психологических данных. Так меньше конфликтов. В голове сразу фраза Архонта: «Нет чувств – нет хаоса».

– Понятия не имею, но в девяносто девяти процентов случаев это будет незнакомый человек, – отвечает Алрой и запрокидывает голову назад, глядя на чистое голубое небо.

Глава 2. Угроза

Секунды превращаются в вечность. Я зажмуриваюсь и ожидаю чего-то ужасного. Нога ноет от падения, а сердце до сих пор колотится. Я всё ещё ощущаю в голове пульсацию. Браслет горит красным и мигает. Под кожу словно пробираются крошечные жучки – зуд, не дающий сосредоточиться.
Я трясу головой, стараясь прогнать это ощущение.

– Долго ты в яме сидеть будешь? – слышу глубокий мужской голос. По телу проходят мурашки, и я с опаской открываю глаза. Свет фонаря перестаёт освещать меня и вовсе исчезает.

Я медленно поднимаю голову. Надо мной возвышается парень в тёмно-зелёной форме. Его глаза внимательно рассматривают меня, а голова склоняется в бок. Приоткрываю рот и пытаюсь сквозь сумерки разглядеть его лицо. Вижу лишь чёткий контур подбородка и тёмные волосы. Мой взгляд опускается на руку парня, и я тут же двигаюсь назад, но упираюсь во что-то твёрдое. Он держит непонятное оружие, которое составлено из винтовки и лука вместе. Неужели меня нашёл наш солдат? Что теперь будет? Меня же накажут за нарушение закона. Не хочу лишаться воспоминаний. Я пропала.

– До комендантского часа ещё десять минут. Я успею дойти. Простите, что перешла границу, – тараторю я и поднимаюсь на ноги, а одна из них начинает болеть ещё больше. Я пищу от боли и перераспределяю вес на более здоровую ногу. Затем вновь смотрю на парня.

– Ты что в СССР военных годов живёшь? – хмыкает он, а я же хмурюсь, после чего непонимающе моргаю.

Какой СССР? Что это вообще?

– Помоги мне подняться, – прошу и осматриваюсь по сторонам, чтобы найти карту и фонарик.

– Ты спугнула мою добычу. Думаешь, я буду помогать тебе? – резко бросает он и отходит. Всё внутри падает, и я кусаю губу.

Я, наконец, нахожу свои вещи и прячу их в карман толстовки, в которую я переоделась ещё дома. Кое-как взбираюсь наверх и испускаю вздох, когда оружие парня направляется прямо на меня. Глаза расширяются, а сердце на секунду замирает. Изучающий взгляд парня направляется прямо на меня. Он прищуривается и изучает меня с ног до головы. Я же в этот момент не могу ни о чём думать, кроме как плана спасения своей пятой точки.

– Кто тебя сюда прислал? Откуда ты пришла? – требовательно спрашивает он, обволакивая своим голосом. Я сглатываю и бросаю взгляд на стрелу с острым наконечником.

– Я…я просто…я пришла оттуда, – я трясущейся рукой указываю в сторону, и замечаю, как сменяются его эмоции. – Не подумайте ничего. Такое больше не повторится. Не рассказывайте никому, что…

Неожиданно парень бросает своё оружие на землю и, когда я делаю вдох, хватает меня за горло. Издаю хриплый крик и обхватываю руками его кисть, чтобы избавиться от удушения. Он очень сильный. Ладони моментально потеют. В ушах гудит кровь, а биение сердца отдаётся болезненными ударами по вискам. Лёгкие сжимаются, ощущая недостаток кислорода. Браслет вновь вибрирует, но уже настойчиво.

Неизвестный не только не отпускает меня, но ещё в несколько ловких движений прижимает к ближайшему дереву. Он надавливает на шею с новой силой и вызывает из моей груди слабый вой. Я смотрю прямо в его глаза и пытаюсь понять, зачем он делает так.

– Кто послал сюда? – сквозь зубы цедит парень. Прикрываю на секунду глаза и чувствую, как его хватка чутка уменьшается. В грудь врывается свежий воздух. На мгновенье всё темнеет передо мной.

– Н-никто, – заикаясь, наконец, отвечаю я. Он узнает мои настоящие планы. Мне будет конец. Папа лишится единственной дочери.

– Я повторять не буду, – скалясь говорит парень.

– Не сдавай правительству, потому что мне очистят память.

Ведь это последнее, что мне сейчас надо. Не хочу потерять всё в одну секунду.

– Что? – с усмешкой спрашивает он и теперь только придерживает меня за шею, чтобы я не убежала. – Вам действительно чистят память? Я-то думал это нам басни рассказывают.

Браслет продолжает вибрировать, но теперь по другой причине – начинается автоматическая проверка личности. Через 30 секунд мои показатели увидят в Центре.

– Ты... ты не из правительства? – шепчу я, чувствуя, как браслет начинает жечь кожу.

Предупреждение: "Гражданин L-021. Требуется немедленная проверка".

Незнакомец резко достает из кармана небольшой прибор и прислоняет его к моему браслету. Устройство издает тихий писк и... отключается.

– Глушитель, – коротко объясняет он. – На час хватит.

Я смотрю на мёртвый экран браслета впервые в жизни. Ни цифр, ни показателей, только тёмное стекло. Это так странно, что я на мгновение забываю про опасность.

– Я не сдам тебя твоему правительству, но нашим врачам будет интересно обследовать тебя, – спокойно говорит парень, хватает меня за шиворот толстовки и волочет в противоположную сторону от границы. Я пытаюсь вырваться, брыкаюсь и кричу.

– Отпусти немедленно! Хватит так обращаться со мной.

Моё тело пропитывается страхом, а на глазах появляются слёзы. Я упираюсь ногами в землю и отказываюсь идти, теряя все силы на сопротивление. Не понимаю, кто он и куда меня тащит, но в любом случае я не жилец, если не попытаюсь выбраться.

Браслет молчит. Никто не видит мой пульс, скачущий до небес. Никто не фиксирует паническое дыхание. Впервые в жизни я... свободна от наблюдения. И это пугает больше всего.

Глава 3. Поймать зверя

– Впервые вижу такую смелую девчонку, – звучит его глубокий голос. Я не могу не отрицать, насколько у него приятный тембр.

Мой браслет на запястье легонько вибрирует: фиксирует нестабильность эмоционального фона. Я тут же заставляю себя дышать ровнее. Спокойствие, контроль.

– Мы оба знаем, ради чего я здесь, – холодно бросаю я и задираю подбородок, пока он приближается ко мне. Моя рука сама опускается, и свет фонаря скользит вниз на землю.

– Неужели у таких чёрствых людей есть чувства? – хмыкает он, задаваясь вопросом. Я моргаю, невольно приоткрываю рот. Браслет на запястье снова тихо щелкает, предупреждая о росте импульсивности. Немедленно исправляюсь: ровная осанка, нейтральное выражение лица.Парень возвышается надо мной, теперь вжимая меня взглядом в траву.

– Чёрствые? Это скорее можно сказать про тебя, – довольно уверенно произношу я, хотя сердце неистово быстро колотится. Моя правая рука едва заметно сжимается в кулак – привычное движение, чтобы снять внутреннее напряжение, не вызвав подозрений.

Мысли цепляются за инструкции из курса безопасности: если контакт не опасен – избегай провокаций. Если опасен – ищи пути отступления.

– Окей, – он хмыкает и чутка отходит, забирая с собой свою напряженную ауру. Теперь хоть дышать могу спокойно. – Я мог бы и не приходить, чтобы помочь тебе.

Он с вызовом смотрит на меня, ожидая, что я как-то колко отвечу ему. Внутренние протоколы советуют не вступать в бесполезные споры. Я слегка киваю, отступая.

– Ладно. Ладно. Прости.

Парень поднимает брови и усмехается. Пальцы на моей левой руке автоматически начинают загибаться – внутренний рефлекс на нервозность, который браслет моментально отмечает вибрацией.

– Кстати ты кое-что должна мне, – вдруг говорит парень. Что я могу задолжать незнакомцу в лесу?

– Должна? – переспрашиваю его.

Парень прищуривается и резко дёргает меня за руку, ведя дальше вглубь леса. Я провожу языком по зубам, но больше не смею ничего говорить, иначе точно его состояние будет нестабильным. Пока мы шагаем, рассматриваю птиц, которые сидят на ветках деревьев. Мимо пробегает белочка, и я слабо улыбаюсь.

– Где моя карта? – спрашиваю, смотря на спину парня. Он одет в тот же военный тёмно-зелёный костюм. В похожих ходят наши солдаты по городу, наблюдая за порядком на улицах.

– В надежном месте. Не волнуйся, – бросает через плечо он и хитро улыбается. Я опускаю взгляд и вижу пояс с кобурой. Там всё также находится пистолет, но он всё равно пугает меня. Надеюсь, мне не придётся стоять под его дулом.

Мы шагаем в тишине, пока я смотрю то на его спину, то на непонятное оружие из лука и винтовки. Никогда не видела такое. Наконец, мы останавливаемся возле какой-то возвышенности. Я выглядываю из-за спины парня и вижу небольшое озеро, в котором отражается луна. Оно прекрасно своей не идеальностью. У нас озеро выглядит слишком ровным по окружности, но именно это…не передать словами. Завораживает.

– Будешь охотиться на оленя, – говорит парень, отвлекая от созерцания на воду.

– Что? – спрашиваю его и смотрю, как он достаёт лук.

– Вчера ты спугнула мою добычу, поэтому добудешь её мне, – поясняет он. – Возле воды олени часто гуляют, так что я упростил тебе задачу, приведя сюда.

– Я не буду убивать невинное существо, – наотрез отказываюсь я. Оружие с острой стрелой теперь направляется на меня. Я рефлекторно втягиваю воздух и задерживаю дыхание, с широко раскрытыми глазами смотря на незнакомца.

– Тогда я убью тебя. Ты ведь не так невинна.

– Не посмеешь.

– Пущу стрелу без промедления.

Его взгляд полон серьёзности. Без намека на шутку.

– Хорошо. Я согласна на охоту, – на выдохе соглашаюсь с его условием.

По-другому, очевидно свою информацию я не получу. Он победно улыбается, опускает оружие и подзывает жестом к себе. Я через силу направляюсь к нему. Каждый шаг отдаётся болью в ноге, которая дала вновь о себе знать. Незнакомец наблюдает за мной, подняв бровь.

– Ты чего идёшь, как раненая лошадь?

– Я вообще-то из-за тебя упала в яму и растянула лодыжку, – бурчу я.

– Уж извините, что ВЫ такая пугливая личность. Я просто так не загоняю девушек в ямы, – язвит он. Его слова колют, но я сдерживаюсь. Желаю, чтобы пуля из его пистолета оказалась в его же лбу.

Браслет фиксирует мою борьбу за самообладание.

– Бери арбалет в руки. Только без покушений, – указывает он, протягивая оружие.

Так вот значит, как оно называется. Арбалет. Интересно.

– Я так понимаю, тебя нужно обучать, – делает он вывод, заметив мой изучающий взгляд, бродящий по арбалету. От меня следует слабый кивок. Он вздыхает. – И чему вас только учили в школе?

– Вас учили стрелять? – прыскаю я.

– Без этого никуда, – хмуро отвечает парень, явно оскорбившись моей реакцией. Вот и слабые места. Ему бы поучиться самоконтролю, как обучают нас. – Ты не солдат, если не знаешь, как пользоваться любым оружием, которое тебе могут дать.

Глава 4. Сапсан

Во взгляде Маркуса прекрасно видно, что у него есть много информации для меня. Я и сама понимаю, что всё услышанное будет в новинку для меня, будет непонятным и разрушит мои установленные принципы.

Сердцебиение учащается, и я машинально опускаю взгляд на браслет – полоска из гладкого серого материала с голубым индикатором, зафиксированная на запястье. Свет мигает чаще, а значит датчики фиксируют отклонение в эмоциональном фоне.

– Не знаю причину, почему твой отец хранит такую большую тайну и позволяет прогибаться под ваше правительство. Может для твоей же безопасности, – вздохнув начинает говорить Маркус.

Видно, как он изменился в отношении ко мне. Возможно, он действительно пытается мне помочь. Это даже удивляет. Человек, который показался мне плохим, оказался тем, кто укажет на верный путь.

– Никто не знает, что ты здесь, но мне пришлось узнать точно ли у Томаса есть дочь, чтобы удостовериться, что ты не врёшь.

Моя рука снова тянется к браслету. Я касаюсь его краешка, как попытка ощутить контроль. Свет индикатора гаснет на мгновение, я прихожу в стабильность.

– Кто вы? У вас своё государство? Или город? Почему папа связан с вами? – задаю вопросы, нахмурившись. Теперь загибаю пальцы и устремляю взгляд на значок на груди Маркуса.

– Мы называем себя Сапсаны, – отвечает он и указывает на птичку. Теперь понятно, что за подвеска у папы. – Не то, чтобы мы являемся отдельной страной, но мы есть везде вокруг вашего государства. Нас много. Мы разбиты по лагерям, небольшим городкам.

Маркус прячет руки в карманы и опускает голову, перекатываясь с пятки на носок. Я срываю розовый цветочек с куста и разглядываю его. Всё кажется странным, будто я слышу выдумку. Разве может быть что-то за пределами Новума? Разве государство не контролирует всё?

– Почему нам не рассказывают о вас? Я была уверена, что наше государство – единственное.

– Ваше правительство считает нас опасными. Армия постоянно нападает на нас, а нам приходится отбиваться.

– Почему вы опасны? Что не так с вами?

– Страх ведёт к насилию. Наш план – это показать вам настоящую правду, показать все изъяны в вашей идеальности.

– Разве в нашей стране что-то не так? Я…не понимаю, – искренно говорю я и вновь смотрю на Маркуса. Он резко оборачивается, услышав какой-то громкий топот позади себя.

– Чёрт, – вслух ругается Маркус и поворачивается обратно ко мне. Я не успеваю рассмотреть, кто приближается к нам, как парень толкает меня в кусты, намекая на то, что я должна спрятаться.

Я падаю на колени, прячась среди листьев. Браслет начинает светиться ярко-желтым. Я замираю, стараясь дышать ровно. Через листву вижу, как Маркус выходит на тропинку, и к нему подходит кто-то на лошади.

– Я тебя еле нашла, Маркус. Увидела Хельгу около заброшенного дома. Подумала что-то случилось с тобой, – слышу женский голос, но не могу детальнее рассмотреть девушку. Если я приподнимусь, то меня будет видно. К тому же здесь темновато для разглядывания лиц.

– Я просто решил поохотиться, – говорит Маркус. – Уже собирался возвращаться.

– Не очень удачное время. Сам понимаешь какая сейчас обстановка, – на выдохе произносит девушка, и её лошадь разворачивается в сторону, откуда она прискакала.

– Ханна, давай ты не будешь отчитывать меня, как маленького.

– Ты записался в журнале и должен был вернуться ещё час назад. А мне влетело, что ты сам уехал. Конечно, я буду отчитывать.

– Дай мне минуту. Я догоню тебя, – бросает Маркус.

– Сам будешь объясняться перед Айзеком.

Слышу топот и вижу, как лошадь убегает по тропинке. Медленно выдыхаю, радуясь, что мне удалось остаться незамеченной. Видно у них всё строго.

– Выходи, – говорит Маркус, и я поднимаюсь, с аккуратностью обходя кусты.

– Прости. Из-за меня тебе влетит.

– Всё нормально, – он вздыхает и просовывает руку в карман, доставая мою карту и передавая мне в руки. – Приходи завтра, только пораньше. Закончим наш разговор.

– Спасибо большое, Маркус. Это много значит для меня, – произношу я и сжимаю бумажку в руке. Он кивает и смотрит куда-то позади меня.

– Ты же найдёшь дорогу к границе?

– Ну, я вроде запомнила, откуда мы шли, да и карта теперь у меня есть, – отвечаю, бросаю взгляд назад и вновь смотрю на него.

– Отлично. Тогда до завтра, – Маркус, не дожидаясь моего ответа, разворачивается и уходит в ту же сторону, куда направилась Ханна, если я не ошибаюсь.

Поджимаю губы и переминаюсь с ноги на ногу. Включаю свой фонарик и ухожу в противоположную сторону. Не теряю времени и внимательней разглядываю всё, что меня окружает. В следующий раз стоит взять с собой дневник, чтобы сделать больше заметок.

Этот лес даёт какое-то необычное ощущение в теле. Всё такое насыщенное несмотря на то, что сейчас темно. Уже и не так страшно находиться здесь. Мне интересно рассматривать чуть ли не каждую трещинку. Ничего нет идентичного.

Пока я шагаю по узкой тропинке, меня пугает сова, решившая разместиться на ветке дерева недалеко от меня. Я останавливаюсь и навожу фонарь на неё, чтобы лучше разглядеть птицу. Улыбнувшись, продолжаю свой путь.

Глава 5. Настоящая история

Мы заходим внутрь, и Маркус закрывает за нами дверь. Он берет мою руку в свою и достает тот же прибор, что и при первой встрече, прикладывает к браслету, и тот медленно темнеет. Сердце сжимается от этого касания, и я фиксирую свой взгляд на Маркусе, пока он нахмурено ждет полного отключения браслета.

– Это на случай ярких вспышек эмоций, – объясняет он, отступая, и я не могу не заметить, как его взгляд задерживается на моём лице, будто пытаясь уловить что-то важное.

Я разглядываю просторную комнату, в которой мы оказались. Чуть правее проход на кухню, а слева лестница на второй этаж. Гостиная выглядит пустой, ведь единственное, что в ней есть – это диван, кресло, журнальный столик и небольшой шкаф, заполненный книгами. Маркус проходит дальше и зажигает светильник, стоящий на столике. Огонёк разгорается и освещает пространство около дивана.

Перемявшись с ноги на ногу, подхожу к Маркусу и сажусь на диван. Он же усаживается в кресло и складывает руки в замок.

– Для начала, я бы хотел извиниться, – начинает говорить Маркус.

– За что ты хочешь извиниться? – не понимаю я и хмурюсь. Честно говоря, меня даже удивляет это. Думала, он нехотя расскажет о Сапсанах и объявит, что на этом его миссия окончена.

– Когда мы впервые встретились, я повёл себя, мягко сказать, невежливо, – объясняет он. Маркус поступает правильно, уделив этому моменту внимание. – Ты не подумай, что я весь такой грозный и серьёзный. У меня есть чувства. И я могу быть понимающим.

– Хорошо. На самом деле, у тебя была вполне объяснимая реакция, но ты меня очень сильно напугал, – отвечаю я и хмыкаю, а Маркус слабо улыбается и опускает голову.

– Что же на счёт Сапсанов, – вздыхает Маркус, и разговор вмиг приобретает более серьёзный вид. – Даже не знаю, с чего начать.

Я продолжаю его слушать, но ощущаю, как мои пальцы сжимаются на коленях, пытаясь удержать себя в руках.

– Почему вы – не часть нашего государства? Я поняла, что у вас противостояние, но как так вышло? Что скрывает наше правительство? – помогаю Маркусу и задаю вопросы.

– Да, будет неплохим стартом моей речи, но помни, что мы оба сейчас подвергаемся опасности. Если кто-то узнает о наших встречах, нам обоим очень сильно влетит. Понимаешь?

– Я не маленькая, Маркус. Это будет нашей тайной, – обещаю ему и закрываю свой рот на воображаемый замок.

– Хорошо. Около семидесяти лет назад всё человечество потрясло новое научное открытие – машина, некий прибор, который может стереть из памяти людей любое событие, которое только пожелаешь – будь то твой завтрак или же событие мирового масштаба, которое длилось определённое время, например, кризис. Однако из-за противоречивости такого прибора, разразился настоящий спор, который быстро набрал обороты и превратился в разрушающую войну. Одни выдвигали идеологию о процветающем государстве, которое может быть таковым после введения обязательной проверки памяти. Вторые же выступали против, так как понимали, что таким образом людьми станет легче манипулировать. Правительству будет на руку прибор очистки памяти. Возможно была и третья сторона, но о ней нам особо не рассказывали. В любом случае каждый боролся за своё мнение, поэтому было решено поделить территорию. Вроде бы всё сложилось как хотела каждая сторона, но до сих пор иногда происходят столкновения. Новум хочет захватить под власть Сапсанов, а мы же отбиваемся и пытаемся добраться до вашей территории, чтобы разрушить изнутри партийный аппарат, да и всю вашу идеологию и страну в целом. Люди имеют право на правду. Когда мы раскроем им глаза, они поймут всё.

Я слушаю, но мысли уносят меня далеко. Слова о прошлом, об идеологии, о правде, скрытой за стенами правительства – всё это звучит как далекая угроза, но я не могу поверить ему. В голове проносятся слова отца, его взгляды, его уверенность в правильности государства. И вот теперь я понимаю, что всё это разрушается прямо на глазах.

Чувствую, как внутренний конфликт захватывает меня. Я пытаюсь отбросить его, но он не уходит. Кажется, что я стою между двумя мирами, которые уже не могут существовать одновременно.

Нет. Леа, ты не можешь позволить себе это.

Мысли вихрем проносятся, но я глушу их, даже если они требуют выхода. Всё слишком сложно. Слишком много на одной чаше весов. Я не могу допустить, чтобы меня поймали.

Резко поднимаюсь, чтобы помочь себе сбалансировать эмоции, и обхожу диван, остановившись у шкафа.

– Люди Новума жили здесь, не зная, как давно создано наше государство и почему построено на таких условиях, но именно это нас и устраивало. Мне ещё тяжело понять тебя, Маркус, как и тебе меня, потому что мы выросли по разные стороны. Возможно, мы и правда не такие идеальные, как пишут в книгах и говорят со всех сторон, но для нас эта жизнь нормальна. Многие люди не захотят ничего менять, потому что Новум даёт много хорошего нам, а мы взамен следуем законам нашего государства.

– В тебе сейчас говорят учебники, которых ты начиталась, и слова правительства, которые ты слышишь с детства. Но сама подумай, разве твой папа, поддерживал бы ваше государство, если бы оно действительно было таким хорошим?

Его вопрос звучит так, как будто он только что потряс мой мир. Я задерживаю на нем взгляд и не могу отвергнуть его слова, так как они заставляют меня сомневаться. Но другая часть меня продолжает сопротивляться.

Глава 6. Третий лишний

Я стараюсь не нервничать и держать эмоции под контролем. К счастью, это у меня удаётся.

– Ханна, познакомься, это Леа, – начинает говорить Маркус и поворачивается ко мне. Он не представляет мне Ханну, понимая, что я и так уже знаю её имя. – Помнишь Томаса, который работает на «новых»?

– Помню, – отвечает Ханна, сведя брови. Её напряжение острое, словно запах озона перед грозой, а недоверие такое же резкое, как у Маркуса до того, как он узнал, кто я.

– Леа – его дочь. Он не рассказывал ей о нас, но она случайно нашла карту и когда вышла за границу, столкнулась со мной. Я вызвался помочь и рассказать о нас.

– Ты совсем сдурел, Маркус? – срывается Ханна, и её голос режет воздух. Мне кажется, даже Маркус не ожидал такой реакции, а я уж тем более. Даже дышать страшно от такой злости и негодования. – Ты понимаешь, что подставляешь нас всех? Что если её просканируют? Если найдут хоть один образ, одну фразу, хоть один след? Мне плевать, кто её папа. Она может нас уничтожить.

Её слова звучат жёстко, но я не могу злиться. Она права. Если бы я была на её месте… я бы сказала то же. Молчаливо принимаю её гнев, потому что в нём страх. За своих.

– Она не глупа, Ханна. Я верю ей. Леа может быть полезна нам, и она готова помочь, потому что и мы можем помочь ей, – спокойно говорит Маркус, ровно и холодно.

– Почему ты обязан помогать ей, а не её папочка? – спрашивает Ханна, подняв брови.

Маркус шумно выдыхает, хватает её за руку и выходит из дома. Я слышу приглушённые голоса, обрывки фраз, но не шевелюсь. Любопытство борется с самосохранением, и второе побеждает.

Я сажусь на диван, глядя в пол. Браслет холодит запястье. Он не пищит, не мерцает, но я чувствую его тяжесть. Я не просто нарушила правила, я перешла черту, которую никто не должен был даже видеть. Впервые за всю свою жизнь я не знаю, кем должна быть.

Несмотря на тяжелое знакомство с Маркусом и осознание того, что он не так уж плох, мне не хочется, чтобы у него были проблемы из-за меня. Я и правда могу быть опасна, даже того не хотя. Могу уже и смириться с тем, что Маркус может отказать в помощи, когда вернётся. И я его пойму.

Когда Маркус возвращается, рядом с ним Ханны уже нет. Он подходит ко мне, выглядя при этом слегка отстранённо и скорее задумчиво.

– Я отвезу тебя к границе.

– Всё нормально? – интересуюсь я, поднимаясь и поправляя рюкзак.

– Да, всё круто. Не парься из-за Ханны. Она просто слишком эмоциональна.

– Возможно она в какой-то степени была права, – бросаю я, следуя за Маркусом на улицу, где уже нет Ханны.

Уже заметно похолодало. Маркус в футболке, будто не чувствует холода. Или чувствует, но игнорирует.

– Надеюсь, наш риск будет оправдан, – на выдохе произносит Маркус и залезает на лошадь, а я же забираюсь следом.

Я думаю о том, сколько ещё решений он примет на свой страх и риск. И о том, сколько раз я уже поставила под угрозу его и всех остальных.

Мы возвращаемся по той же дороге, и я вновь разглядываю природу. Мне нравится то спокойствие, которое даёт этот лес, это окружение. Оказываясь в парке в нашем городе, видишь вокруг лишь идеальные одинаковые деревья. Складывается ощущение, словно ты идёшь на месте, потому что картинка практически не меняется.

– А кто эта Ханна? – вдруг спрашиваю я. – Она всегда так переживает за тебя.

– Мы уже давно дружим. Можно сказать, с пеленок, – отвечает Маркус, не отвлекаясь от дороги и осматриваясь по сторонам, чтобы быть готовым к любой опасности. – А у тебя есть друзья? Или для вас дружба неприемлема?

Всё-таки есть ещё что-то, что Маркус может не знать о нас. Так даже интересней.

– Как таковой дружбы у нас нет, это скорее просто люди, с которыми проводишь время больше, чем с другими. И у меня есть такие.

– Если я не ошибаюсь, то будущего мужа или жену подбирают по параметрам?

– Да. У вас разве не так?

– Нет, конечно, – из рта Маркуса вырывается смешок. Это ещё одна удивительная новость для меня. – Люди должны любить друг друга, чтобы быть вместе. Иначе какой в этом смысл? Только раздражать друг друга? Представь сколько в вашей стране браков, основанных на неприязни.

– Ни разу не слышала, чтобы кто-то говорил плохо о своём партнере.

– Во-первых, вы, как ты говорила, не показываете все свои эмоции и считаете, что должны быть идеальны во всем, в том числе и в браке. Во-вторых, ваша система не позволяет ошибаться. А любовь – это ошибка, но красивая.

Я поджимаю губы, даже не зная, что ответить. Может Маркус прав? Я уже сомневаюсь в каждой стороне. Оказывается, реальность сильно колет глаза. Жить во лжи было легче, но губительнее.

Добравшись до границы, слезаю с лошади и поворачиваюсь к Маркусу, загибая пальцы.

– Спасибо ещё раз за книгу…и за помощь.

– Спасибо в карман не положишь.

– Что?

Маркус улыбается и закатывает глаза.

– Выражение такое. Забей. Я пошутил.

– Пока, Маркус.