Забытая сказка принцессы Мавирии

Пролог

Нечасто в столице Климфорда можно ускользнуть от светской суеты. В замке часто проводились приёмы, один пышнее другого – король не давал заскучать знати больше, чем на неделю, а те и радовались. Первые – пытались завести полезные знакомства, которые пригодились бы в будущем, вторые – всеми усилиями хотели выбрать для своих прекрасных дочерей хорошую партию, третьи – находили радость показать окружающим своё богатство за счёт роскошных одежд, сшитых в популярных ателье, и украшений, переливавшихся всеми цветами радуги при свете свечей. Были ещё и те, кто стоял в стороне – предпочитавшие наблюдать за всеми, а потом бурно обсуждать, причём каждый добавлял немного "отсебятины", тем самым слухи и сплетни разного характера не покидали стен этого дворца ни на секунду.

Нынешняя королева Климфорда сидела на своём троне и кажется ни разу не встала за несколько часов банкета в честь дня рождения своего супруга. Краем уха Рафаэль услышал быстро выдуманную причину этому, которая вполне вероятно могла оказаться правдой.

— Боится оторвать свою тощую задницу. — Не лестно выразилась пожилая дама в невероятно громоздких серьгах, парень пожалел её уши, которые казались скоро приземляться ей на плечи. — Ваше Величество Перто Ларс Климфорд, дай Бог ему долгих лет жизни, давно уже вдоволь пригубил и отправился в опочевальню с хорошенькой юной девушкой. А она словно собака сидит и сторожит свою миску, которую, видит Бог, в скором времени отберут, а эту самую собаку выкинут к остальным шавкам в трущобы.

Окружавшие её женщины в платьях с тугими корсетами, наверняка не дававшими свободно вдохнуть, захихикали и закрыли свои лицемерные улыбки веером.

— Удивительно, что у него всего лишь двое детей. Видать, бедняжки пьют вонючие отвары, после которых разогнуться от болей в животе нельзя.

— Нет, же. — Перебила её другая аристократка и продолжила, перейдя на шёпот. — Уверена, что для этих самых бедняжек ночь с королём является самой сладкой, такой же как мёд, и последней, как холод для бабочек.

Некоторые ахнули, но тему продолжать дальше не стали. Правды было не узнать в любом случае. Личная жизнь королевской свиты не обсуждалась громко, в основном потому, что король находился в некотором отдалении от своей жены и отпрысков. Им хватало появляться на публике на некоторых мероприятиях просто для того, чтобы поставить некую галочку в брачном договоре. Любящих взглядов, тёплых объятий и горячих поцелуев в этой паре не наблюдалось. Любовь прошла так же быстро, как день сменяет ночь.

Звон хрустальных бокалов, стук женских каблуков, весёлые мелодии оркестра – всё это давило на Рафаэля. В столь нежном возрасте, предназначенном для игр с ровесниками, путешествий по миру и просто для детского безделья – он посещает все мероприятия в этом замке. Всему виной его дядя, заставлявший делать это якобы для его же блага. Но тут он прав, ничего не идёт на пользу, как представление себя в эгоистичном мире знати. Достаточно лишь иметь смазливую внешность, острый язык – способный вовремя сдержать поток слов, и голову на плечах – чтобы не дать им записать себя в дураки, и человек станет постоянной темой обсуждений.

Дураком он не был, наоборот, в свои пятнадцать он знал почти три языка, разбирался не только в математике, но и в астрономии, а ещё был блестящим охотником, хочется отметить, что последнее досталось от его отца, сходившего с ума от охоты, поэтому хватило одного лишь взгляда на Рафаэля, чтобы тот стал самым завидным женихом столицы. Правда дядя был не очень рад наблюдать у себя на столе кучу писем с предложениями о браке. А шутки его заставляли мальчика краснеть и в тайне проклинать всех, кто эти письма пишет. "Точно ли я взял к себе на попечение племянника, а не племянницу?" – Этот вопрос звучал не один раз в день, мужчина только смеялся с реакции парня, а слуги дома тихонько его в этом поддерживали.

Впрочем письма эти превосходно грели душу Рафаэля. В прямом смысле этих слов. Сгребая их в охапку, тот несся по лестнице в гостиную где, присев у камина, одно за другим кидал в огонь. И лицо его принимало вид спокойствия и равнодушия, пока он смотрел как тлеет тонкая бумага, бросая искорки в разные стороны.

Парень прошёл мимо расступавшихся перед ним людей и вышел из залы. В тот же миг сердце Рафаэля начало успокаиваться, а разум стал очищаться от непрошеных мыслей о горьком прошлом. Он сжал кулаки и поспешил выйти на свежий воздух, где никто из людей его не побеспокоит.

Молодой человек не спеша шёл через сад, куда раньше он не осмеливался заходить, боясь боли от детских воспоминаний. То ли ноги, то ли сердце привело его на просторное поле, усеянное множеством васильков. Казалось, что небо разбилось на тысячи осколков и осыпалось на землю. А как здесь легко дышалось – казалось сделаешь вдох и все эти васильки, всё это солнце и небо с облаками переместятся в человеческую самобытную душу.

Он никогда не был в этом месте. В силу своего возраста, а в тот момент ему было пять, его не отпускали гулять так далеко, даже со служанками. Родители бдели за безопасность Рафаэля, так как он был единственным и горячо любимым ребёнком в их маленькой семье.

Парень снял пиджак и кинул его на землю, примяв высокую траву. Опустившись на колени, он растегнул несколько пуговиц рубашки и лёг на спину, созерцая высокое синее небо. Как же он хотел оказаться вновь ребенком, быть зацелованным матерью и отцом, быть для кого-то единственным и любимым.

— Любимым и единственным.— прошептал он бескрайнему полю, кузнечику на травинке, пролетавшей птице – всем, но не себе. Он не мог объяснить что с ним стало. Хочет ли он продолжать жить дальше в фальшивой обёртке, или вырасти, набраться сил и отомстить тому, кто украл у него счастье, смысл жизни, любовь...

Может надо было упокоиться ещё тогда, вместе с семьёй? Вдруг именно это ему и было суждено, а родители договорились с самой смертью и обменяли свои бьющиеся сердца на одно его. Иначе как объяснить то, что он выжил, а им не удалось? Ведь их не было во дворце. Лишь маленький мальчик пяти лет играл в комнате со своим молочным братом, полюбившего притворяться принцем, гордо поднятая голова которого старалась удержать вес короны. А роль верного слуги всегда брал на себя Рафаэль, усердно измазавшись в золе, ведь именно этого баловства не хватало в его жизни.