Зачёт по философии любви

Глава 1

Блин! Стою перед расписанием в своём долбаном пединституте, и понимаю, что могу пролететь с новогодними праздниками. Капитально пролететь! Вывесили списки тех, кто допущен до зимней сессии, и фамилии Сабанцева в списке нашего курса нет. Дважды перечитывала. А завтра примерно в это же время я должна приехать домой и показать родителям свою зачётку, в которой главным новогодним подарком им предполагается синенький штампик «К сессии допущен». К моей первой сессии во взрослой жизни. Облом-с.

Вокруг толкутся однокурсники, поглядывая на меня с сочувственным интересом. Неприятно. Неужели я одна не допущена? Неужели даже Анька Еропова, совершенно тупая девица из какого-то малонаселённого захолустья, сдала эту гадскую философию?!

С трудом выбираюсь из толпы и замираю у окна, спиной ко всему этому радостному предновогоднему беспределу.

За окном медленно, как в сказке, кружатся крупные снежинки, лишь усугубляя моё плохое настроение. Но однообразное кружение постепенно завораживает, вовлекая в эту невесомую круговерть полупрозрачное отражение моего бледного лица, обрамлённого пушистыми, чуть вьющимися пепельными волосами, которые я сегодня решила оставить распущенными.

Тут же начинает казаться, что сейчас откуда-нибудь во-о-он из-за угла того здания вылетят навороченные санки с красавицей Снежной Королевой, и все эти несданные зачёты станут никому не интересны. А, нет, Королевой же должна быть я! Значит, в санках будет сидеть повзрослевший и поумневший Кай, который тут же предложит мне стать и. о. Снежной Королевы, потому что настоящая сказочная старуха не так давно растаяла, прихорашиваясь перед Новым годом и выбрав для причёски режим фена с горячим турбонаддувом. А кому-то ж надо похищать непослушных детей. Ну, хоть на это сгожусь, может, за этим и поступила в педагогический.

Вздыхаю. Если б за этим. Просто не стала спорить с родителями, когда они убеждали меня, это самый хороший вариант, так как ни на что другое у них не хватит ни сил, ни средств. Это такой типа необидный, с их точки зрения, способ сказать мне, ни на что другое я неспособна. Почему, спрашивать не стала, согласилась. Всё равно ничего другого мне и не хотелось.

Мне вообще учиться не хотелось, но работать хотелось ещё меньше, а деньги, вот ведь незадача, есть только у родителей. У меня пока нет. Деньги могли бы появиться у меня года через три, от каких-нибудь связанных уже со специальностью подработок, но увы, Кувайшев Андриян Маркович эту заманчивую перспективу отправил в туманную неопределённость. Как он сказал, когда возвращал мне мою чистую зачётку? Ничего нет, но это не точно? Философ, блин!

С трудом отворачиваюсь от этой почти реальной картинки за окном и упираюсь взглядом в ещё более реальную – все стены главного институтского холла украшены переливающимися новогодними гирляндами и блестящими дождиками! А большая ёлка в центре так воняет праздником и почему-то мандаринами, так напоминает о беззаботном детстве, что у меня реально слёзы на глаза наворачиваются, хотя реву я редко, в основном только, когда мне надо. Обман, кругом обман – Деда Мороза на самом деле не существует, Снегурочка ему не внучка, Новый год, это не праздник, а квест «Попробуй выживи в сессию». Вот и вся философия.

– Даш, ты чего загрустила, – слегка задев меня плечом, рядом встала однокурсница Танька Долгушева – философию не сдала?

Вообще-то, мы с ней не только однокурсницы, но и бывшие одноклассницы, и даже соседки, она с родителями и двумя младшими сёстрами живёт на той же улице, что и мы, через пару десятков домов от нас. Тоже поступила в институт по такой же, как у меня, квоте, на наш факультет дошкольного образования мало кто идёт без этих квот. Только Танька однозначно поступила по призванию, она ещё в школе начала строить из себя фанатку вечных педсоветов и зарплаты в пятнадцать тысяч рублей, так явно надоедая детворе из младших классов, что я тогда и поняла – это точно не моё!

И зачем-то пошла сюда учиться. Чтоб потом, уже образованной, взращивать, так сказать, посаженные кем-то цветочки. Мне захотелось невесело рассмеяться – если дети, цветы жизни, то мы, интересно, кто? Ну, те, которые уже не дети, но пока и не взрослые? Сорняки, что ли?

– Ага, не сдала, – шутить вслух сил не было, и я просто кивнула. – Договорились с Андрияном, что пересдам, но чё-то пока не собралась…

– Так чего тянешь? – как-то подозрительно участливо спросила Танька. – Сегодня же тридцатое, ты завтра домой-то собираешься?

Я посмотрела на неё с ещё большим недоумением – подругами мы не были. Даже можно сказать, наоборот, этим летом фактически из-за меня её старший брат вляпался в одну не очень хорошую историю, и мне казалось, вся Танькина семья меня тихо ненавидит.

Да, кроме двух младших сестёр, у Таньки есть ещё старший брат, Артём.

Где-то в районе сердца приятно заныло – Артём мне нравился.

Глава 2

Артём был старше нас на шесть лет, и сейчас уже жил отдельно от родителей. Кстати, где-то здесь же, в городе. Вроде говорили, устроился работать куда-то в круглосуточный автосервис. С прежней работы его попёрли из-за той истории.

Тогда в августе, уже узнав, что обе стали студентками, мы с моей действительно подругой, Катериной, решили, раз студентки, значит, совсем взрослые, и отправились на местную дискотеку в ультракоротких юбках и накрашенные, как модели на подиуме. Красили друг друга сами, результатом остались довольны. Произведённым эффектом поначалу тоже.

Удивительно, но до того случая внимание на Артёма мне обращать как-то не доводилось. С Танькой виделись только в школе, родители наши хоть и работают на одном предприятии, тоже особо не дружат. Нашу единственную в посёлке школу Артём закончил как раз тогда, когда я только перешла из начальных классов в основные, поэтому там мы с ним даже не пересекались.

Про Артёма поговаривали, до армии он был трудным подростком, чуть ли не второгодником, потому и поступить никуда не успел. После армии тоже особо не изменился, и вроде как у его родителей из-за него сплошные проблемы.

Не знаю, что в понимании взрослых означают сплошные проблемы, но проблема, которая нарисовалась перед нами с Катькой в тот эпичный момент, заставила меня впервые в жизни по-настоящему испугаться. Отметя все двусмысленные предложения ровесников, мы с ней тогда собрались отчалить с дискотеки по домам почти в детское время, ну и...

В нашем посёлке городского типа есть одна компания парней, которые считают себя какими-то избранными только потому, что у одного из этой компании мать работает в нашей же администрации, а у другого отец мировой судья. И вот эта компания присмотрела нас с Катериной для дальнейшей развлекухи после дискотеки, видимо, запав на наши короткие юбки и боевую раскраску на лицах. И когда мы с Катькой, весёлые и натанцевавшиеся, спустились по ступенькам Дома культуры, откуда нам в спины глухо неслись удары басов, перед нами с визгом затормозили две видавшие виды иномарки.

Блин, сейчас, конечно, понимаю, какой была дурой! А тем тёплым августовским вечером, вся такая уверенная в себе и смелая от пары глотков пива, которым нас угостили бывшие одноклассники, тоже отрывавшиеся на этой же дискотеке, в ответ на стандартное «прокатимся, девчонки», я высокомерно взглянула на торчавшую из открытого окошка губастую рожу. И задиристо отчеканила, что на таком старье мы не ездим, пусть возят на нём каких-нибудь местных бомжих. Мне ж казалось, взрослее нас никого нет. И местной себя тоже не считала, как раз накануне мне оформили прописку в общаге. Королева, короче.

Всё произошедшее дальше до сих пор вспоминается какими-то обрывками. Вот я ору от боли, потому что за одну руку меня тянет в машину, прямо к себе на переднее сиденье, этот губастый, а за вторую Катерина. Она вроде тоже орала. Вот мимо меня вдруг что-то пролетело, послышался звук треснувшего стекла и отборные матюги, а мы с Катькой вдвоём укатились куда-то обратно к ступенькам. Там и сидели, тихонько подвывая, пока на корточки перед нами не опустился темноволосый парень в короткой летней куртке и плотно сидящих на нём джинсах, показавшийся мне снизу невероятно накачанным. Прямо как Бэтмен, только без маски и без плаща.

– Ну что, малолетки наглые, живы?

От его насмешливого, но какого-то очень спокойного и тёплого голоса мы даже всхлипывать перестали.

Потом приехали полицейские, родители, и наши, и этих парней в иномарках. И когда их родители начали угрожать нашему спасителю, тогда я и узнала, что это Танькин брат. Оказалось, Артём без проблем справился с четырьмя придурками, причём одному из них, тому самому, который тянул меня за руку, въехал в ухо так сильно, что тот своей башкой раздавил переднее стекло своей же машины и теперь демонстративно сидел, откинувшись на спинку сиденья, а вся морда у него была в мелких порезах и кровоподтёках.

Потом приехала ещё одна машина, джип с тонированными стёклами, но оттуда никто не вышел, наоборот, туда по очереди садились оба полицейских, которые сначала хотели везти нас всех куда-то в отдел. Но вместо этого джип увёз куда-то Артёма, полицейские всем велели разъезжаться по домам, а на вопли родителей этих отморозков предложили им задержаться для составления протоколов. Те не стали уточнять, каких протоколов, и сочли за лучшее побыстрее слинять со своими детками. Ну, и мы тоже.

Ох, и попало мне тогда!

На следующий день в парке угощавшие на танцах пивом пацаны рассказали нам с Катериной, что Танька в своей компании девчонок меня материла, потому что у её брата теперь из-за меня проблемы. Какие проблемы, не уточнила, но позже я услышала разговор мамы с папой про Артёма, про его увольнение. Видимо, это.

А со мной с того вечера творилось что-то непонятное. Испуг прошёл, родительская взбучка тоже мимо, и внутри меня осталось лишь одно – какая-то незнакомая сладкая истома, разливающаяся по всему телу, как только перед моим мысленным взором снова появлялся сильный и в то же время такой спокойный Артём. Разумеется, в этих моих мечтах дело не заканчивалось тем, чем оно закончилось на самом деле. Там Артём протягивал мне руку, помогал подняться, смотрел в глаза и произносил какие-то волшебные слова, которые мне никак не удавалось расслышать. Приходилось придумывать.

Сразу после всего случившегося я вспомнила, что пару раз видела Артёма в местном магазине, вспомнила, что глаза у него тёмно-серого цвета, почти чёрные волосы, и что пахнет от него какой-то приятной смесью горьковатого парфюма и бензина. Обалденный запах!

Глава 3

В институте на потоке мы попали с Танькой в разные группы, поначалу почти не виделись, даже в общаге, а потом уже было как-то неудобно напоминать. Да и она явно не горела желанием поддерживать со мной отношения.

И теперь эта самая Танька заботливо спрашивает меня, поеду ли я завтра домой! Что-то не сходится. Хотя, может, она рассчитывает, что мне светит очередная взбучка от родителей, и ловит от этого кайф? Всё может быть, и поэтому, когда она предложила мне вместе перекусить в нашей институтской столовке, я с интересом согласилась – чего ей всё-таки от меня надо?

Загрузив поднос двумя привычными порциями картофельного пюре с биточками и чая с булками, мы устроились за небольшим столиком возле окна.

Пока Танька разбиралась со столовыми приборами, я решила, сейчас самое время поинтересоваться, что там с Артёмом.

– С Артёмом? – она бросила на меня быстрый взгляд и как-то натянуто усмехнулась. – Ну, вообще-то, после того вашего похода в клуб ему пришлось уйти с работы, ты не знала, что ли?

– Блин, Тань, откуда? – вроде получилось соврать правдоподобно, не может же Танька быть в курсе, что обсуждают мои родители на кухне. Но сладкая истома в моём сердце перемешалась с чувством вины, приобретя оттенок настоящей тревоги. И я уже готова была предложить продать свою почку, лишь бы Бэтмен-Артём не страдал, но тут Танька беззаботно махнула рукой:

– Да фигня. Он же у нас классный спец по машинам, его тут же позвали в самый крутой автосервис, так что…

– Это который на проспекте? – недавно построенный суперсовременный автоцентр уже успел стать городской достопримечательностью, по крайней мере, других крутых автосервисов я не знала.

– Ага, – Танька с аппетитом принялась за пюре.

Мне почему-то совершенно расхотелось есть, хотя вроде голодная была. Но пришлось ковыряться в тарелке, поскольку у меня вдруг даже голова закружилась от возможности что-то узнать об… о ком?! Опомнись, дура!

На то, что Артём станет моим парнем, надежды не было никакой, можно сказать, мы с ним и знакомы-то не были, уверена, доведись нам встретиться где-нибудь здесь в городе, он бы меня не узнал. Тем более, в зимней одежде.

Опять же, времена, когда только парням можно было делать первые шаги, давно прошли. Мне, конечно, не особо нравятся эти современные тётки-вамп в фильмах, которые, ничего не стесняясь, первыми спрашивают какого-нибудь скромнягу, не спеша напивающегося за барной стойкой: «К тебе или ко мне?». Но ведь можно сделать похитрее.

Тут я тоже усмехнулась, только про себя. Может, несданный зачёт по философии и недопуск к сессии, это такой хитрющий план второй Даши Сабанцевой – из института меня попрут, родителям признаться не решусь, и придётся мне искать работу, и устроюсь я в какой-нибудь крутой автосервис девушкой на ресепшн, и буду приходить на работу в тонких телесных колготках и чёрной короткой юбке, а из выреза обтягивающей белой блузки, расстёгнутой сверху на пару-тройку пуговиц, будет выпирать соблазнительная грудь, увеличенная пуш-ап, поскольку своя у меня не очень-то, и пусть Артём только попробует…

– … так что ты не парься, – Танькин голос снова вплыл в моё восприятие, и только слегка напрягшись, мне удалось сообразить, о чём это она. – Всё у него нормально теперь, весной жениться собирается.

Я захлопала глазами и чуть не подавилась засунутым наконец-то в рот куском малоаппетитного биточка. На сердце вдруг стало тяжело-тяжело, и эта тяжесть из сердца, точно так же, как недавно сладкая истома, разлилась по всему телу, добралась до самой макушки, и мне пришлось даже опустить голову, хотя в горле никак не желал глотаться совершенно безвкусный биток. И вовремя! Успела заметить перед этим быстро брошенный на меня острый Танькин взгляд – только бы она не догадалась!

Да уж, действительно дура.

Артём весной женится! Не на мне! Блин, на ком, интересно?! Если б не Танькин бубнёж, я бы, наверное, разревелась. Но пришлось сделать вид, что мне дико нравится эта имитация мяса под названием «Биточек обыкновенный», и через несколько секунд у меня получилось справиться с собой, я снова посмотрела на Таньку и даже пару раз кивнула.

И только потом до меня дошло, что она мне говорит:

– Он же с начала года на тебя пялится, неужели не замечала?

Совсем запутавшись, я чуть было не разоблачила себя по полной:

– Кто пялится? Артём?!

Танька закатила глаза:

– Да при чём тут Артём, я про Андрияна Марковича тебе уже полчаса втираю, он же тебя конкретно на постель раскручивает, или ты думаешь, тупее Ероповой? А она, между прочим, с первой попытки сдала.

Я уставилась на Таньку во все глаза, забыв даже, как пять минут назад чуть не умерла от того, что Артём женится на другой.

Кувайшев Андриян Маркович типом был тем ещё. Высокий, импозантный, одетый всегда с иголочки тридцатишестилетний неженатый представитель какой-то известной в городе династии философов, приторно-вежливый и распутный одновременно. Философию знал назубок, пользовался этим с каким-то садистским удовольствием, безжалостно расправляясь с пытавшимися ему противостоять в философских спорах на семинарах неопытными студентами. А вот со студентками был предельно мил.

Ещё в сентябре на первой же институтской тусовке девчонки со старших курсов предупредили нас, первокурсниц, что Андриян Маркович патологический бабник-интеллектуал, и если кому-то не посчастливится сдать философию с первого раза, это будет означать только одно – студентка красива, она всерьёз заинтересовала Кувайшева, и ей либо придётся-таки вызубрить наизусть всего Гегеля и запомнить, чем он отличается от Бабеля, либо…