Робкий солнечный луч, пробившийся из-за грозовых облаков, засверкал на куполах церквей и соборов матушки Москвы. Первопрестольная просыпалась рано, дворники подметали и поливали дворы, рабочий люд спешил на заводы и фабрики, справные хозяева из окрестных селений везли на Немецкий рынок снедь и другие товары. Кремль с древней площадью, каменные набережные, летящие в небо кресты церквей и помпезные дворцы - в это совершенство вчерашний недоросль Митя влюбился с первого взгляда.
И видел не так как все, а с высоты птичьего полета.
Эта его удивительная особенность видеть окружающий мир с высоты проявилась в нем лет в десять, когда папенька впервые повез его на дальнюю заимку показать, как мужики рубят лес.
Сделано это было в воспитательных целях, чтобы знал, откуда деньги на игрушки и книги, на любимые сладости.
Именно тогда, лихо подскакивая на неудобном сиденье брички, Митя и увидел из поднебесья всю красоту родного края. О чем он и сказал папеньке.
До этого Митя летал только во сне. И утром, за чаем рассказывая сны в подробностях, он получал от маменьки и папеньки поцелуи и пожелания расти здоровым и крепким мальчиком.
Теперь же отец, строго глядя в глаза, прочитал ему нравоучение.
— Дмитрий, никому и никогда не признавайся в своих фантазиях подобного свойства. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя обзывали юродивым и подавали копеечку на паперти?
— Да, папенька.
Все это Митя вспоминал, с восторгом примеряя перед зеркалом шитый на заказ студенческий сюртук с блестящими пуговицами, и новый картуз с кокардой училища.
Митя вырос. Он стал очень милым юношей с пухлыми губами и смешными золотистыми кудряшками, которые тщетно пытался выпрямить. Да и ростом удался на славу.
По случаю получения из мастерской сшитой формы Митя бессовестно прогуливал занятия.
Хозяйка квартиры, опрятная вдова стряпчего Аграфена Ивановна, уже устала его звать к обеду.
— Я гулять, обедать не буду!- прокричал Митя хозяйке и устремился прочь со двора.
Дом, где студент снимал комнату, был недалеко от училища, на правом берегу реки Яузы.
Дмитрий вдохнул воздух свободы и город поманил к себе мрамором дворцов, гранитом набережных, каменной величавостью мостов. Чтобы сократить путь до набережной, студент решил пройти через Немецкий рынок, где уже шла бойкая торговля. Трактиры и чайные наперегонки завлекали запахом свежих пирогов и жареных грибов.
Вчера Митя получил в банке содержание от отца, поэтому сегодня очень зорко поглядывал по сторонам. Правда, ассигнации были надежно спрятаны во внутренний карман мундира, и только мелочь позвякивала в карманах брюк.
— Ой, дяденька, что вы творите, да разве так можно? — Прелестный девичий голос полный боли и отчаяния, звал на помощь, и студент, конечно, поспешил на выручку незнакомке.
У крайнего торгового ряда при самом выходе с рынка стоял мужик, похожий на мясника или вышибалу в трактире. А рядом присели на корточки две гимназистки старших классов в коричневых форменных платьях. По причине теплой ясной погоды шляпки их болтались за спиной и видно было, что девушки очень разные.
Одна была со смоляными косами, другая с золотистыми. Наконец гимназистки распрямились, и Митя увидел в руках у блондинки маленького щенка. Собачка, похожая на спаниеля, дрожала от холода и страха, с ее шерстки на черный передник гимназистки падали капли.
— Берите барышни, рупь всего, а грех с души снимите, — громыхал голос продавца.
Теперь, когда девушки поднялись, Митя смог их рассмотреть. Чернявая была невысокого росточка, с яркими пухлыми губками, а круглое ее личико обрамляли мелкие задорные кудряшки. Вторая девушка была высокой, почти как сам Митя, на кипенно-белой коже горел румянец возмущения. Митя взглянул в ее серые, затененные темными ресницами глаза, и вдруг понял, что просто не жил до этого дня. Голова его закружилась, и он даже не сразу понял,- кто так бесцеремонно дергает его за рукав.
Оказалось, это была брюнетка.
— Рупь! — снова протрубил хозяин щенка.
Девушки умоляюще смотрели на Митю.
Головокружение почти прошло, студент стал торговаться:
— Полтинник!
— Шестьдесят!
— Восемьдесят.
— Ни мне, ни Вам, барин. Семьдесят.
Митя достал мелочь.
Блондинка закутала щенка в чистую тряпицу, поданную продавцом, и положила скулящее создание прямо Мите в руки.
Юноша замер на месте.
А девушки, смеясь и весело обсуждая происшествие, уже устремились к выходу. У дороги их ждала коляска, в которой сидела строгая гувернантка.
— Трогай! — услышал студент очаровательный голос блондинки.
Митя покинул базар и уныло шел по улице вдоль реки. Что делать со щенком он не знал, и было очень жалко новый китель, который успел пометить спаниель.
Но вот пролетка остановилась, и Митя был вознагражден за свои страдания.
На тротуар упала скомканная бумажка и юноша по наитию кинулся к ней. «Островская гимназия, четырнадцать часов». Эти простые четыре слова навсегда изменили Митину жизнь.Юноша был так взволнован, ему хотелось непременно куда-то бежать, совершать подвиги, но успокоившись студент решил зайти в модную кондитерскую пани Евы и купить понравившейся девушке сладкий подарок.
Об этой кондитерской он слышал от своей хозяйки, та иногда баловала себя конфетами из шоколада марки «Эйнемъ».
Главной приметой, по которой легко найти данное заведение, был деревянный мост. Аграфена Ивановна рассказала Мите легенду. Мост носил имя Стрелецкий. Говорили, что он сложен из бревен, привезенных после казни стрельцов в селе Преображенское. Якобы бревна впитали столько крови, что и не горели. Правда это или вымысел, но мост действительно не горел, а Москва была богата на пожары. Один пожар 1812 года уничтожил половину города.
Пани Ева оказалось очень красивой, хоть уже и в годах, женщиной.
Даже к спящему у Мити за пазухой щенку она отнеслась с пониманием.
— Хорошо, что пока нет посетителей. Слушаю Вас, молодой человек. Подарок для мамы, дамы сердца или просто себя побаловать?
В кондитерской все сияло чистотой и запах стоял, словно на Рождество. Сам Митя шоколад не очень любил, но ощущение праздника ему понравилось.
В магазинной витрине, смотрящей прямо на деревянный мост, стояли большие и маленькие коробки со сладостями. Митя выбрал небольшую коробочку с сюрпризом: внутри были ноты мелодий, которые писались специально. Сумма вышла не маленькая.
— Ручная работа, господин студент. Вашей даме непременно понравится.
Митя покраснел, и буркнув, что конфеты купил маме, быстро ретировался.
На следующий день юноша стоял с коробочкой у Островской гимназии, немея от предчувствия встречи.
Успокаивало только то, что не один он ждет и робеет. Неподалеку прогуливался молоденький поручик, а в пролетке сидел юный аристократ.
Скоро прозвенел звонок и за ворота гимназии устремились школьницы младших классов, словно стая ярких синичек в своих синих платьях. И лишь потом степенно начали выходить старшеклассницы.
Митя вдруг с ужасом подумал, что кроме прекрасных глаз незнакомки он не может вспомнить ничего. Но страх его скоро прошел, потому что подруги прошли от него всего в нескольких шагах.
Черненькая оказалась смелее, она окинула юношу хитрым взглядом и представилась: « Я Лиза, а вы?»
— Митя. Нет, Дмитрий. Студент Императорского Московского технического училища, буду архитектором, — все это Митя произнес четко и громко, словно на экзамене. Девушки засмеялись, да и он сам засмеялся, и вот уже шли они рядом, болтая обо всем на свете. Говорила в основном Лиза, но ежеминутно обращаясь к подруге за подтверждением своих слов: «Ведь, правда, Маша?»
"Значит, ее зовут Маша", — Сердце у Мити забилось часто-часто. — "Что за удивительное имя?"
— Мне сюда, я уже пришла, — заявила Лиза у одного из домов. А Маша и Митя пошли дальше, не замечая, что идущая следом за ними гувернантка всю дорогу что-то неодобрительно ворчит.
Юноша говорил о том, что любил сам - о Москве, об архитектуре. Вдруг Митя вспомнил, что так и не подарил конфеты.
— Это вам, Мари, - покраснев, юноша с поклоном преподнес коробочку.
Маша протянула руку, но гувернантка прошипела за спиной: «Это не есть прилично, брать подарок».
Девушка стушевалась и стала прощаться.
— Я вам извозчика сейчас, — засуетился студент.
Наконец извозчик был нанят, Мария и ее бонна посажены в экипаж, и тут Митю ждало неземное блаженство: девушка улыбнулась ему на прощание. Что это была за улыбка. «Ангел, чистый ангел!» – твердил юноша всю дорогу до дома.