На улице уже порядочно стемнело и включились фонари, отбрасывающие на мокрый от недавнего дождя асфальт тёплый, оранжевый свет. Ветер приятно подул в лицо, отбросив назад волосы. По телу распространялась приятная нега усталости. Да... сегодня малыш здоровски повеселился, заставляя меня играть в его различные задумки. Но оно того стоило, ибо как же приятно после тяжёлого, рабочего дня пройтись по вечерним улицам в полной тишине, не включая, конечно, проезжающих мимо машин и прочего городского шума. Но всё это прекрасно дополняет картину засыпающего Лондона, не правда ли?
Я бы с удовольствием прошлась медленным шагом, вдыхая влажный воздух, но мысли о предстоящей сессии в университете не дают покоя уже около недели. Следует прийти домой пораньше, чтобы не засиживаться с подготовкой допоздна, и уделить сну достаточное количество времени. А ещё, учитывая мою любовь почитать несколько страниц книги перед тем, как окунуться в царство Морфея... Любую погрешность надо учесть, дабы на утро вновь не проснуться с тёмными кругами под глазами, которые усердно приходится замазывать всевозможными косметическими средствами. Я не смогла сдержать смешок, неконтролируемо сорвавшийся с губ. Стало неловко от того, как звонко он прозвучал. Краем глаза я заметила обернувшееся лицо какой-то женщины. Но то, что пришло в голову, действительно смешно, учитывая то, о чём я размышляла пару мгновений назад. При воспоминании о чтении, во мне загорелось желание сходить в библиотеку, что была по пути.
"Боже, Дэнни, кто только что говорил о правильном распределении своего времени?"
Видимо, не я, а мой внутренний голос совести, в очередной раз пытающийся достучаться. Однако чёртова, так называемая, импровизация не желала покидать меня ещё ни разу за мою жизнь. Уж люблю я внезапности, касающиеся абсолютно всего. Неожиданные идеи, неожиданно-состроенные планы в доли секунды, неожиданное всё. С одной стороны, это плохо и в работе и в учёбе в целом, но с другой, моя непредсказуемость помогает писать интересные сюжеты сказок, пусть их и читают только пару моих близких подруг, и сочиняются они лично для себя. Наверное, стоит уже попробовать издать в свет хоть одну. Было бы замечательно целый сборник.
Что ж, библиотека так библиотека. Флаг мне в руки, если я снова недостаточно выучу сегодня теорию. Но такое жгучее желание взять что-то новое раздирало мою грудь изнутри, словно хищник когтями, что грех его было не унять. Ноги быстрее понесли меня в заветное место. Направлялась я именно в Лондонскую библиотеку, так как она была недалеко от того места, где я отработала няней. Наверное, каждый уважающий историю англичанин знал, что она была основана в 1841 году Томасом Карлайлом в районе Сент-Джеймс. Территория этого района пролегает рядом с центральными областями исторического Лондона. Так, на юго-востоке он граничит с Вестминстером, где жила я на Флит-Стрит, в восточной области прилегает к территориям Ковент Гердена, в северной точке соседствует с молодежным Сохо. Западные же границы прилегают к престижному и дорогому Найтсбриджу. Данный район сам по себе является уникальным для столицы, поскольку представляет собой крохотный оазис прованской идиллической жизни среди серых стен мегаполиса.
Кто вообще ходит в библиотеку так поздно? Только я – Дэнни Эттвуд. Могла бы посещать её и ночью, если бы она не закрывалась после одиннадцати вечера. Родители, которые всё время посвещали своей работе и редко мне, не особо интересовались моими увлечениями. Им было прекрасно и от того, что я учусь в университете на факультете журналистики, и не треплю нервы, как обычные подростки в моем возрасте. Примерная дочь для них повод для гордости среди коллег по работе. Хотя бы там они говорят обо мне и с радостью обсуждают. Какой толк от того, что я им расскажу о своей мечте издаваться в писательском издательстве, если они даже не поддержат, как бы я того не хотела? Они всю мою жизнь твердили, что нужно заниматься тем, что полезно для общества. Не удивлена, что у меня есть талант к письму, потому что и мама, и отец работали в редакции газеты "Daily Mail". Я бы назвала её просто желтой газетенкой с кричащими заголовками и пустым, скучным содержанием. Никакого художественного стиля там и не требуется, лишь сухое изложение.
Я бы такой работы не выдержала. Всегда была слишком мечтательной и с богатым воображением. Родителям не понять, зачем я хочу писать истории для детей. Разве в наше время не достаточно серости и мрака? Почему бы не разбавить его капелькой волшебства и любви?
Снова прибывая в невеселых мыслях, впрочем, как и почти постоянно, я незаметно дошла до библиотеки. Архитектура этого здания была не особо впечатляющей, даже довольно скромной. Зато размер коллекции книг полностью этому противоречил. Они располагались в алфавитном порядке по темам на загруженных стеллажах, которые непрерывно простираются от уровня земли до верхних этажей. На полу были проложены металлические решетки, чтобы обеспечить проходы, таким образом позволяя большему количеству книг быть сложенными между этажей. Как говорил Томас Элиот, долгое время занимавший пост президента библиотеки, что: «Какие бы социальные изменения ни произошли, исчезновение Лондонской библиотеки будет катастрофой для цивилизации». И он был прав.
Поздоровавшись с библиотекаршей, что приветливо улыбнулась мне, как постоянному посетителю, я подошла к стеллажу с фэнтези. Другие жанры меня абсолютно не привлекали. Я понимала, что зацикливаться на одном плохо, но моя буйная фантазия находило отклик лишь в этой литературе. Пройдя небольшой путь ногтями по корешкам разноцветных книг, я остановилась на одной, наиболее притянувшей мой взгляд. Пусть обложка была такой же яркой, как и у остальных её соседей, но золотые буквы, переливающиеся на свету лампы, завораживали. Гипнотизировали, заманивая взять книгу и ощутить под пальцами гладкость переплёта, открыть её, перелистывая страницу за страницей, нарушая тишину шуршанием бумаги.
«Лабиринт» – гласило название.