Зажигалка для дракона, или Свадебный переполох

ГЛАВА 1. Когда сны сбываются, но как-то не так

— З-з-з-з!..

Комар был большим, с лошадь, и надоедливым. Граф Виттор Алжернон де Камельдор пытался скрыться от него под одеялом, на крыше дома, в колодце, но тот находил его везде и снова начинал зудеть под ухом.

— З-з-з-з! Не поз-з-з-здоровится!

Он еще и разговаривает? Граф достал шпагу и постарался проткнуть надоедливого комара, но шпага вдруг обмякла, превратившись в шейный платок, и комароубийства не произошло.

— З-з-з-з! Ну з-з-знаете!

И комар плюнул в графа необычайно ледяной слюной. Граф вздрогнул и в недоумении пробудился. Открыл правый дергающийся глаз. Левый открываться отказывался, норовил снова смежиться, чтобы вернуться в сон, пусть даже с комаром.

— Да проснитесь же!

Комар вдруг резко уменьшился в размерах и превратился в миниатюрную и очень сердитую девушку. Глаза девушки метали молнии, руки были сжаты в кулаки, а ножка то и дело топала в мягкий ковер, которым был застелен пол собственной графской гостиной.

Виттор прикрыл глаз и постарался поразмыслить над вопросом о возможности трансформации видений из наших снов в материальный объект окружающей реальности. О чем-то подобном, кажется, писали отцы основатели практической алхимии, с чьими трудами граф имел счастье или несчастье…

— Подъем! — заорала девушка-комар, не давая графу вдоволь насладиться теоретическими выкладками. В довесок она чем-то грохнула — судя по звуку, кулаком по столу.

Левый глаз тоже резко открылся и тоже стал дергаться.

— Брысь! — вяло отмахнулся от надоеды Виттор.

— Что-о-о? А ну подъем, пьянчуга!

И на бедного Витттора обрушился очередной поток воды. «Опять горничная не сменила воды в вазе с цветами», — досадливо подумал граф, морщась от гнилого запаха. Он постарался придать своему туловищу вертикальное положение. Туловище не слушалось и все время пыталось прильнуть к горизонтали дивана, совершенно манкируя тем обстоятельством, что диван уже превратился в малосухое и, следовательно, малопригодное для сна места.

— Ты кто? — хрипло выдохнул Виттор.

Голова не хотела держаться прямо и все норовила упасть на мокрую грудь.

— А вы кто?

Кажется, разговор зашел в тупик. Хм, слишком быстро.

— Там… — простонал граф.

— Где? Что?

— Третья полка. Янтарная шкатулка. Зеленые пилюли. Одна штука. Растворить в стакане воды. Но не из вазы.

На этом силы покинули Виттора, и его голова таки бессильно свесилась на грудь.

Топ-топ-топ! Цок-цок-цок! Шаги удалились от страдальца, и граф выдохнул с облегчением: пригрезившийся наяву кошмар покинул его. Сон уже снова затягивал мужчину в свои липкие объятья, когда над ухом гаркнули:

— Подъем! Держите свою пилюлю! — после чего кто-то всучил в безвольную руку графа стакан и пробормотал тихо: — Пьяница несчастный! Свалился на мою голову!

— Но-но! — возразил Виттор. Он некоторое время боролся с трясучкой в руке, но все же донес содержимое почти в полном составе до рта и скривился — питье было редкой гадостности. — Это еще надо разобраться, кто на кого свалился!

— Что-о-о? — возмутилось сонное видение, становясь все более и более реальным. — А кто вышвырнул кучера с козел? Кто украл карету, в которой я ехала? Кто схватил меня на плечо и принес сюда? Я уж не говорю о…

Тут девушка замолчала и несколько раз топнула ногой по ковру. Звук вышел приглушенным ввиду толщины оного. Тогда незнакомка подошла к столу и стукнула кулаком.

— Какой кучер? — поморщился Виттор, в голове которого стук отозвался болезненным эхом.

Лекарство начинало действовать. Это означало, что перед полным протрезвлением и выздоровлением графу придется пережить несколько неприятных минут колик, жара и озноба. Слуги знали об этой опасной побочке, поэтому, подав лекарство, всегда удалялись на безопасное расстояние. Но девушка явно не обладала подобным уровнем осведомленности. И продолжила кричать.

— Какой-какой? Мой! А вы меня украли!

Граф попытался воскресить в памяти вчерашний вечер. Трактир — он помнил. Шарля тоже. Десять бутылок Бордо… Голова и желудок отозвались живейшим воспоминанием. А дальше был провал — глубокий, темный, бездонный.

— Да вы знаете, кто я? И к кому меня везли? — продолжала орать девушка.

Граф хотел было ответить, что готов остаться в неизвестности по поводу этого факта, но посмотрел на разъяренное лицо девушки и передумал.

— А эта информация так уж важна? — томно поинтересовался он, встал с дивана, поморщился и стал снимать с себя намокший и воняющий тухлыми лилиями камзол и такую же рубашку.

Девушка замолчала, застыв с открытым ртом. Граф постарался скрыть улыбку. Он знал, что его мускулистое и накаченное тело с узкой талией и широкими плечами, под которыми перекатывались мускулы, производило неотразимое впечатление на женский пол. И заставляло разных глупышек восхищенно хлопать ресничками и слетаться к нему, как бабочки к огню. Увы, сравнение не совсем уместное, поскольку прерогативой извергать огонь в королевстве Неретопия обладал лишь сюзерен — Его величество король Грюйс XVII. Тогда как аристократы — потомственные драконы — эту магическую функцию утратили еще в поколении… короче, лет с пятьсот назад.

— Да ежа тебе в зад… Да проникнетесь же вы серьезностью ситуации! — уже почти простонала девушка.

Виттор обернулся на нее. Кажется, пламя, бушующее в ее огромных голубых глазах, было мало похоже на преклонение перед физическим совершенством визави. Отбросив самообман, граф определил его как гнев и отчаянье.

— Ну так поведайте мне, — сказал мужчина и позвонил в колокольчик, вызывая слуг.

Без этого сигнала никто не смел даже и носа казать в его покои. Нет, ну мало ли чем может развлекаться господин? Так что магический колокольчик, настроенный на определенных людей, только один и мог вызвать нужного в данный момент слугу.

— Сухую одежду, завтрак… на двоих, — чуть поколебавшись, сказал дракон. — Накрыть в обеденном зале через полчаса.

ГЛАВА 2. Несладкая работенка

Солнечный луч, отскочив зайчиком от темной поверхности вина в кубке, заставил Его величество поморщиться. Король-дракон Грюйс XVII Вечный, хмурясь, поднес кубок к губам и, пригубив, отшвырнул прочь. Брезгливо подцепил вилкой кусок мяса, поджаренный с кровью именно так, как он всегда любил, повертел туда-сюда, понюхал. Сегодня еда его не радовала.

— Принесите нормальный завтрак! — рыкнул он и ударил кулаками о стол, вызвав бурю в уцелевших кубках.

Два повара, стоящие за занавесом и готовые моментально исполнить любую королевскую прихоть, в ужасе переглянулись и ухватились друг за друга.

— Иди. Ты — шеф! — сказал тот, что постарше, отталкивая своего напарника ладонями в белых перчатках.

Круглое рябое лицо шеф-повара так побледнело, что стало напоминать блинное тесто, вылитое на сковородку. Он всегда помнил, что получил завидное место только потому, что король в порыве гнева сжег его предшественника. Чтобы пустить струю огня, Его величеству не надо было принимать облик дракона.

— А разве кого-то позвали? По-моему, нет, — сказал старший повар дрожащим голосом. — Это Его величество просто так… беседовать сам с собой изволит!

Король зарычал нечленораздельно и, вдарив кулаком по столу, пустил изо рта длинную огненную струю, почти прозрачную в солнечных лучах. Лишь благодаря виртуозному обращению с пламенем струя ничего не подожгла. Пламя закончилось серым дымом, и король закашлялся, стукнув себя в грудь.

Повар не помнил, как очутился возле королевского кресла. Он рухнул на колени отчасти потому, что ноги плохо держали его.

— Ава. Ава-ва-ва, — только и сумел выговорить бедняга. Язык тоже плохо слушался его, а челюсть ходила ходуном. — Ва-ва-ва.

— Стража! — крикнул король. Два молодца в чешуйчатых кирасах, стоящие по сторонам дверей, сорвались с места.

— Вышвырните.

Один из охранников вцепился железной хваткой в полные поварские плечи, поднял его в воздух и понес к краю пола, обрывавшегося в пустоту. Большинство помещений в замке не имело наружной стены, чтобы ничто не мешало драконам взлетать в случае необходимости.

— Да не в пропасть, болван, — пробурчал король. — Он все-таки неплохо готовит. Верни обратно.

— Слушай, придурок, — обратился он к повару, когда того вновь поместили на ковер перед ним. — Сегодня мне надо, чтоб дыхание пахло фиалками и этой, как его, ванилью, что ли. И розами. Понял? И чтоб губы были нежные, как у нецелованного пажа. У меня сегодня свидание. И девчонка моментально должна меня полюбить, поскольку у меня нет времени цацкаться со всякими дурами, ясно?

Выпущенный из цепких лап стражника повар, потирая плечи и прыгая через две ступеньки, помчался на кухню. Помощник едва поспевал за ним.

— Так, торт для госпожи Ареты немедленно отправляем его Величеству, — распоряжался он на бегу. — Очень удачно вышло с ее днем рождения. Госпожа перебьется. Безе и мусс для ее младшенького — туда же. Вино придется взять из неприкосновенного запаса — столетнее Амонтильядо, оно, говорят, пахнет как цветущий сад. И засахаренные фиалки! Не забыть про засахаренные фиалки! А ты, кстати, не знаешь, что за девица такая, из-за которой весь сыр-бор?

Помощник задумчиво погладил загривок.

— Моя голова мне еще дорога. Наше дело выполнять приказы, а думают пусть благородные.

*****

Тем временем король широкими шагами мерил трапезную. Одет он был по-домашнему, то есть в шелковый балахон и легкую корону — тонкий обруч с торчащими вверх шипами. Скорее это был символ короны, нежели сама корона. В стати короля было нечто драконье: наклоненное вперед тело, мощная шея, подол мантии, что хвостом волочился следом и взмахивал при каждом повороте.

Пальцы напоминали скрюченные когти. Как будто со временем драконья сущность стала проглядывать сквозь человеческую. На каждом пальце сверкало по кольцу, а то и по два. Россыпь драгоценностей украшала одежду: драконы любят сокровища, но не у всех есть возможность иметь их в достаточном количестве.

Король был древен, но крепок. Темное лицо его изуродовал ожог, что нередко у драконов-правителей считается признаком доблести. Правда нынешняя молодежь скрывает свои ожоги при помощи магии, но король относился к старому поколению, которое ценило подлинность. Левое веко дракона было стянуто рубцом, но оба глаза смотрели зорко и недобро, сверкая почище драгоценных камней. Никто не посмел бы намекнуть собеседнику даже в приватном разговоре, что король стар и сдает.

Но сам он понимал, что его время проходит. Он медленнее принимал драконий облик, тяжелее взлетал, а самое главное — пламя его теряло жар. То самое знаменитое алое пламя, что некогда наводило ужас на окрестные страны, а пуще всех — на его собственную, теперь ослабело и годилось разве что подогреть остывший бифштекс.

Все надежды короля были на Сосуд Огня. Он ждал терпеливо, заваливал монастырь золотом, регулярно посылал дары и вот — дождался. В монастыре Великой Дейвы, Праматери всех драконов, в этой проклятой колдовской теплице, вырос и созрел Сосуд Огня — юная дева, редчайшая драгоценность, способная возвратить дракону огненное дыхание, а вместе с ним — молодость. Нет, не молодость, конечно, но силу. А сила в соединении с опытом — поважнее молодости.

Король то и дело останавливался и вглядывался вдаль.

Вид из трапезной открывался великолепный. Море в обрамлении скал — в свое время король сжег рыбацкие домишки, чтоб не портили пейзажа — он любил дикую природу. Но слева склон горы перерезала дорога. Ничего не поделаешь: простолюдины, чья доля — служить драконам, неспособны летать; им нужно ровное место, чтоб ездить на своих дурацких таратайках, доставляющих во дворец снедь и другие приятные вещи. Но что ж, и на солнце есть пятна, а на королевском лике — шрамы. Приходилось мириться и с дорогой на склоне горы.

На дорогу король сейчас и смотрел. По ней должны привезти Сосуд Огня, маленькую монашку, дуреху, незаслуженно одаренную чудесной силой.

ГЛАВА 3. Кажется, тут проблемка нарисовалась

— Э-э… У-у… — это были первые осмысленные звуки, произнесенные Виттором. В них тоже было мало смысла, но девушка лишь понимающе кивнула.

— Меня везли к Его Огненному Величеству, — гордо сказала она, наконец перестав рыдать. — Да меня с рождения готовили к этой великой миссии! А вы! А вы!..

— Что я? — машинально спросил Виттор.

Про себя же он размышлял, пойдет ли его хвост, равно как и другие части тела в суп его величества. Говорят, раз в месяц королю подают тайное блюдо — суп из хвостиков молодых драконов. «Нет, все же я староват для супа», — решил граф. «Угу. Просто сожжет, а пепел развеет», — согласился с ним голос разума.

— А вы карету в когти подхватили и сюда принесли, — продолжала возмущаться девица. — Я вам орала, чтобы вы меня не трогали, но вы были слишком пьяны, чтобы воспринимать голос разума.

— Э-э… Послушай, куколка…

— Лирия, — сурово возразила «куколка».

— Да хоть лирика, хоть проза. Слушай, а давай я тебя в эту самую карету посажу, и ты покатишься ко всем… покатишься дальше. Ну, куда должна была.

— Вы лошадей до нервного срыва довели. Они обе в обмороке были, когда вы нас на землю опустили. Если не околели.

— Коней заменю. На чистокровных скакунов.

— В карете дверцу выломали.

— Починю. Готов собственноручно молотком махать.

— Да кортеж уже к замку подъехать должен.

Виттор снова сглотнул.

— Давай я тебя сам донесу до дворца, а? — пустил он в ход последнее оружие. — Хочешь покататься на драконе? В золотом седле?

— Первым классом или экономом? — ехидно осведомилась девица.

— Да хоть каким, — уже прорычал Виттор. — С полным обслуживанием. Ну чего ты кобенишься?

— Я-а? — от возмущения девица раскрыла голубые глаза так, что они стали размером со сливы. — Это же вы!..

— Слушай! Ну оплошку сделал. Маленькое недоразумение. У тебя такого не бывало, что ли?

— У меня? Нет! — возмутилась Лирия.

— Ты что, святая?

— Вообще-то, я из монастыря Великой Дейвы, — гордо выпрямилась девица.

«Она еще и монашка», — едва не простонал Виттор. Только сейчас он обратил внимание на странную одежду, в которой была девушка: какой-то белый балахон с подолом, спускающимся почти до земли. На груди золотая вышивка, изображающая то ли острые стебли травы, то ли горящее пламя. Поверх балахона было накинуто тонкое покрывало, которое девушка в волнении то набрасывала на голову, то спускала на плечи.

— Короче, мне твоя святость — плюнуть и растереть. Давай ноги в руки, и летим во дворец, — решил поставить точку в дискуссии Виттор. — Я тебя аккуратненько к черному входу довезу, ну и топай потом там себе восвояси. Скажешь, что… м-м-м… заблудилась…

— Что-о?

— Ну, спали тебя драконье пламя, неужели не соврешь что-нибудь? Короче, топаем!

Виттор схватил девушку за запястье и потянул за собой, желая поскорее сбыть с рук проблему. Был шанс, что эта Лирия не окажется полной дурой и болтать о своих приключениях не станет. Не в ее это интересах. А Виттор на всякий случай быстренько завербуется… куда бы это? Ну, мало ли горячих точек на границе? Или отрядов наемников? А драконов-разведчиков оторвут прямо с лапами и хвостом. Главное… Он вдруг запнулся на ровном месте, потому что услышал совершенно несвоевременные звуки, а именно громкий всхлип, а затем жалобный вой.

Виттор выпустил девушку из рук. Она закрылась рукавами и сгорбилась.

— Эй, ты чего?

— Я… у-у-у… не могу… у-у-у… к королю-у-у-у…

— Почему?

— Я Сосуд…

— Кого сосут? Кто сосет?

— У-у-у… Да не кого сосут! У-у-у… Я — Сосуд! Сосуд Огня!

— Бр-р-р! — тряхнул головой Виттор. Потом тряхнул за плечи девушку. — Ничего не понимаю. Кто кого и за что сосет. И зачем сосать огонь? Объясни ты по-нормальному!

Но девушка резко вырвалась и отпрыгнула от графа.

— Не трогайте меня! И так уже дотрогались! До беды!

— Ар-р-р! — зарычал Виттор, у которого голова уже шла кругом.

Из его рта вдруг вместе с рычанием вырвались искры пламени. Виттор выпучил глаза от удивления и захлопнул рот.

— Это что еще за?..

Девушка не обращала на него внимания, продолжая самозабвенно выть. Виттор включил режим джентльмена и снова попытался успокоить деву в беде.

— Милая, чем скорей ты растолкуешь мне суть твоей проблемы, тем скорее мы приступим к ее разрешению.

— Ага, приступит он! — огрызнулась сквозь плач монашка. — Доприступался! А мне теперь расхлебывать! У-у-у…

— Что расхлебывать? Толком объясни!

— Да как вы не понимаете?! Я Сосуд Огня! Я полностью чиста! Была! Меня не должен касаться ни один дракон, кроме Его Величества. Иначе я буду осквернена!

— Великая Драконья праматерь, мать ее! Да не осквернял я тебя!

— Ага! А кто меня вчера хватал на плечо?

— Ну подумаешь…

— И по зад… короче, ниже талии, кто хлопнул?

— Это я шутил!

— Вы шутили! — всхлипнула девушка. — А я теперь осквернена-а-а… у-у-у… У меня метка теперь на теле-е-е… у-у-у…

— Так, может, она у тебя всегда была?

— Не было!

— Ну, может, ты не заметила?

— Еще чего! — огрызнулась девушка. — Меня постоянно мать-настоятельница оглядывает. Да если бы хоть малейшее пятнышко появилось…

— Это… — лихорадочно размышлял Виттор. — А может, его замазать чем? Ну чем вы, девчонки, пользуетесь, а? Пудра там какая-нибудь… Еще чего…

Девушка на секунду оторвалась от рыданий и бросила на графа такой мрачный взгляд, что он сразу догадался о несостоятельности своего предложения.

— Метку-то покажи, — миролюбиво предложил он.

Лирия вдруг покраснела и замотала головой. Это заинтриговало Виттора.

— Ни за что!

— Пока не покажешь, не поверю! — сказал дракон, в котором снова проснулся охотничий азарт.

— Нет! — девушка отшатнулась от Виттора и прижала скрещенные руки к груди.

Виттор проследил за ее жестом. Его взгляд уперся в средокрестие ее рук, и девушка еще больше покраснела. Граф хмыкнул. Потом почти промурлыкал:

ГЛАВА 4. Не только драконам присуща кровожадность

Сказать, что Лирия была сердита, это ничего не сказать. Она была взбешена. Она была вне себя. Она готова была загрызть этого мужчину собственными зубами!

— Деточка, наконец наступил день, которого мы ждали с тех пор, когда узнали, что ты избранный богами Сосуд Огня, — однажды сообщила ей настоятельница.

Была мать Персилия худой и долговязой. Один глаз ее косил, так что новенькие послушницы сначала робели с ней разговаривать и, думая, что настоятельница смотрит с укором, сами по своему почину начинали признаваться в прегрешениях. Ну а какие прегрешения могут быть у девчонок, живущих за высоким каменным забором? Лишнюю порцию кекса там съела. Или через дыру за стражами монастырскими подглядывала, когда они поутру на плацу раздетые до пояса руками махали. Ну, может, ненароком, уколов иголкой палец, вспомнила словечко, кое родной отец говаривал, роняя себе на ногу молоток. Как не согрешить? Жизнь в монастыре размеренная, скучная, а у молодых девчонок кровь горячая, да и не по своей воле они в это узилище попали.

Только жрицы Великой Праматери драконов знали, кого отбирать в монастырь. Говорят, это им подсказывала сама Дейва во время тайных ритуалов. Родители, чьи девочки были обречены на послушание, иногда радостно избавлялись от лишнего рта, иногда пытались припрятать дочь, не желая ее отдавать. Но в конечном итоге все получалось так, как решали жрицы — скрыться от всевидящего ока Дейвы не удавалось никому. А в утешение семьи получали большую награду из тех несметных богатств, что скопились в монастыре.

— Ты избранная! — заявила однажды Лирии мать настоятельница, каждый месяц лично проводившая досмотр своих воспитанниц.

Лирия тогда не поняла, о чем речь, но постоянное напоминание об этом постепенно заставило ей проникнуться величием ситуации.

— Тебя ждали десятки лет! Его Величество считает дни до встречи с тобой! Ты будешь жить во дворце, окруженная почетом и уважением! Ты одна на сотни тысяч! Ты избранная! Ты Сосуд Огня!

И Лирия поверила в то, что именно ей, сироте, за которой однажды жрицы пришли в трактир, где она была на побегушках, именно ей уготована необычная судьба.

С того момента, когда Великая богиня указала своим когтем на Лирию, девушку отделили от других воспитанниц и стали обучать всему, что могло ей потребоваться при дворе короля: музыке, танцам и другим искусствам. А также изящным манерам и вежливой речи.

В день, когда ее повезли наконец к королю, это событие так торжественно отмечали, что некоторые жрицы с трудом могли вязать лыко, а Лирию, впервые отведавшую крыжовенного вина, секрет которого знали лишь в монастыре Великой Дейвы, стало укачивать уже после первых миль путешествия. Тогда-то настоятельница, которая единственная была как стеклышко, освободила свое место и предложила девушке улечься. А сама перешла в другую карету.

Монотонное трюханье по вечерним ухабам и заунывная песня кучера усыпили Лирию, и она проснулась лишь в тот момент, когда карету тряхнуло, а в следующее мгновение девушка обнаружила, она летит в воздухе.

— Мамочки! — завизжала она, а потом резко вспомнила кучу непечатных слов, выученных еще в детстве в бытность служанкой в трактире.

Карета ударилась о землю, и Лирия едва не прикусила язык, которым костерила всю дорогу какого-то гада, несущего ее по небу. Широкие крылья гада, закрывавшие звезды, были хорошо видны в ночном небе и мерными взмахами отдаляли Лирию от ее спутников, наставницы и от блистательной судьбы.

Дверь сорвали с петли, и в карету заглянула веселая и совершенно шальная физиономия.

— Ух ты какая куколка! — заявила физиономия.

— Прочь, чучело! — прошипела Лирия и стала отбиваться от настырных рук. — Меня запрещено трогать! Слышь, ты, нахал! Грабли убери!

Но нахал лишь пьяно смеялся и тащил Лирию. А затем и вообще забросил ее себе на плечо и понес в дом. Лирия визжала и била кулаками спину похитителя, но тот лишь шлепнул ее по заду и припечатал:

— Остынь, куколка! Ничего я тебе не сделаю. Но пари есть пари!

Он донес визжащую девушку до гостиной, поставил на пол и сказал:

— Посиди здесь. Мне нужны доказательства. А когда Шарль увидит… — тут похититель широко зевнул и пробормотал что-то совсем невнятное. Мужчина еще успел добавить: — Располагайся! — и широко махнул рукой, после чего его взгляд полностью остекленел, рука, занесенная для взмаха, повела своего хозяина куда-то в сторону, ноги заплелись, и мужчина повалился на диван, чудом оказавшийся внутри траектории его падения.

Лирия испуганно побила ботинком своего похитителя, но он лишь промычал что-то вроде:

— Ага, вот здесь еще… Как приятно! — и, захрапев, повернулся на другой бок.

Девушка ринулась к двери, но вдруг резко передумала спасаться бегством. Ну и убежит она, а потом что? Бродить в полуночи по лугам и лесам? Да и с какой стати? Почему она, Сосуд Огня, Избранная, которую уже много лет ожидает сам король, должна, как заяц, нарезать круги по пересеченной местности? Нет уж — сам умыкнул, пусть сам и возвращает. А если нет, то она этому мерзавцу пригрозит королем. Пусть тот его… сварит… нет, мелко! Пусть тот ему оторвет… Нет, неинтересно! О! Пусть король ему устроит депиляцию всей чешуи! Горячим воском!

С этой мстительной мыслью Лирия стащила из-под головы негодяя диванную подушку. Голова негодяя немузыкально бумкнулась о подлокотник, но этот звук не родил в душе Лирии жалости. Девушка методично отобрала все другие подушки. Вышла в соседнюю комнату и придвинула к двери стул. На всякий случай. Потом, завернувшись в найденное покрывало, устроилась на козетке. Козетка была короткая, и неудобное положение лишь добавило Лирии раздражения. Так что проснулась утром она злая, жаждущая кровавого возмездия и очень голодная. Посмотрела на себя в зеркало, и тут в прорезь рубахи полыхнуло.

Лирия дрожащими руками расстегнула пуговицы и ахнула. Матерь драконья! «Сосуд Огня должен предстать перед королем абсолютно чистым, — резко вспомнила она слова настоятельницы. — Именно поэтому ни один мужчина в нашем монастыре не смеет даже пальцем коснуться послушниц. Ты совершенна! Помни, Лирия! Лишь Его драконье величество имеет право прикоснуться тебя. И тогда на твоем теле появится метка, свидетельствующая о чуде, которое скоро произойдет».

ГЛАВА 5. Когда десерт оказывается неожиданным

— Дела-а-а! — пробормотал Виттор и осторожно прикрыл тканью прелести девушки.

Может, сделать вид, что так и было? Выставить из дома эту монашку и рвануть на границу? Нет, ну разведчиков же всегда не хватает. А горячих точек столько, сколько чешуек у него на спине. Пока король разберется, пока найдет Виттора, может что угодно перемениться. Или ишак загнется, или падишах… Хотя второй вариант маловероятен ввиду крепчайшего здоровья Его Величества. Недаром его прозвали Вечным.

— И что мне теперь делать? — жалобно прошептала Лирия.

Виттор взглянул на первопричину своего желания срочно завербоваться. Девушка была, в общем и целом, миленькая и даже красивая. Светлые волосы укутывали плечи. Аккуратный носик был сейчас красноват ввиду непрекращающегося плача, а голубые глаза блестели от слез и готовы были разразиться новой их порцией. Губки дрожали. Виттор знал не менее пятидесяти разных способов успокоить девушку. Начиная от шоколадных эклеров и заканчивая легким поглаживанием под… нет, скорее над коленкой с последующим… Витттор лихорадочно перебрал все пятьдесят способов, но ни один не показался ему сейчас достаточно эффективным.

— Пойдемте завтракать! — со вздохом предложил он. — Поедим, а там, может, нас осенит какой-нибудь светлой мыслью.

Девушка хмыкнула. И как это у нее получилось вложить в один хмык столько разнообразных оттенков? От скепсиса до уверенности в умственной несостоятельности Виттора?

Граф быстро переоделся в принесенную слугой одежду и сухо сказал девушке:

— Прошу!

Монашка вздернула голову и последовала в обеденный зал. Ишь ты какая гордая! Идет так, словно уже по королевскому дворцу разгуливает. Но смотреть приятно. Хотя видно мало. Виттор шел за девушкой и раздосадованно думал, что этот дурацкий монашеский балахон скрывает самое интересное. Нет, конечно, женская одежда не должна открывать все. Напротив, пусть дает простор воображению. Представить, какая там ножка может прятаться за атласной юбкой. Или, скажем, какая аккуратная по… Взгляд Виттор скользнул по спине и опустился ниже. Девушка, как будто прочитав его мысли, обернулась. Виттор отвел глаза, смутившись. Нет, в этом балахоне, что болтался на девушке, вообще нельзя толком ничего вообразить. Просто ширма какая-то. Перед глазами так и стояло соблазнительное видение белых холмиков с золотой меткой между ними. Если бы не была монашкой…

— Прошу, ваше сиятельство! Прекрасная госпожа!

Дворецкий отодвинул стул, помогая Лирии усесться. Девушка тепло улыбнулась. Виттор решил, что когда она улыбается, то выглядит уже совершенной красавицей, но тут Лирия перевела на него ледяной взгляд, и граф сменил уверенность на сомнение.

— Угощайтесь! — радушно предложил он. — Вина?

— Нет, спасибо! — слишком поспешно отказалась девушка.

— И кому это с утра пораньше наливают вина? — раздался голос, и в комнату ввалился Шарль.

— Тому, кто это заслужил, — пробурчал Виттор и с подозрением уставился на друга.

— О! Ну тогда мне, как минимум, бутылку! — сказал нахал и расселся за стол.

Приоткрыл крышку на одном из блюд, стащил у Виттор тарелку и стал класть жареные колбаски с овощами. Граф с возмущением уставился на незваного гостя, но тот уже наливал себе вина в бокал, тоже отобранный у Виттора. Дворецкий молча поставил перед графом еще одну тарелку и бокал.

— О! — воскликнул Шарль, чокаясь с еще пустым бокалом графа. — Славный старина Альтер! Он лучшее, что ты получил в наследство!

— Альтер свободен. Волен идти, куда хочет, и заниматься, чем ему угодно, — сухо заметил Виттор.

— В том-то и ценность, что он предпочел служение дому Камельдоров.

— Старик любит меня с рождения.

— Кхе-кхе! — громким кашлем напомнила о себе Лирия.

— Знакомьтесь, Лирия, — сухо сказал граф, — этот балбес — мой друг Шарль.

— Драконья мать! — словно только что заметил девушку Шарль. — Вы живая!

— В смысле? — растерялась девушка.

— Я думал, что это солнце заглянуло в комнату, так слепила глаза ваша красота. Вы точно не оно?

— Абсолютно! — сказала Лирия и перевела хмурый взгляд на хозяина дома. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!» — отчетливо читалось в ее взгляде.

— Шарль не такой придурок, каким мог показаться, — заступился за друга дракон.

— Да-а?

И снова этот скепсис. Что эта девица себе позволяет?

— Придурка прощаю, — бросил Шарль и заверил девушку: — Мы оба мировые парни, — после чего подложил ей на тарелку колбасок. — Вина?

— Нет, спасибо! Кстати! — тон, которым Лирия это произнесла, Виттору не понравился. — Вчера вы изволили сказать: «Пари есть пари! Мне нужны доказательства. А когда Шарль увидит…» Я правильно понимаю, что ко всему этому безобразию приложил руку ваш друг?

— Ты приложил руку к безобразию и не позвал меня? — возмутился Шарль. — Как это не по-дружески!

— Пари! Точно! Я вспомнил! — громко хлопнул себя по лбу Виттор.

— Вчерашнее? — уточнил Шарль. — Вы кушайте, кушайте! — попросил он девушку.

Лирия вонзила в колбаску вилку так, словно это был бок дракона, а брызнувший сок кровью из его раны. Виттор вздрогнул.

— Это все ты! — постарался он перевалить с больной головы на здоровую.

— Что я?

— Ты сказал: «Слабо украсть карету с лошадьми и какой-нибудь красоткой внутри?»

— И что? С красоткой оплошка вышла?

— Вышла!

— Ну подумаешь, хромая. В постели незаметно.

— Не хромая.

— Косая? Опять же в темноте не видно.

— Не косая.

— Старая? Ну так доброе дело зачтется тебе в карму: для старушки тако-о-ое приключение напоследок.

— Не старая!

— А какая? Страшная на лицо? Ну выпьешь на пару бокалов больше! Подумаешь!

— Прекратите обсуждать мою внешность в моем присутствии! — не выдержала Лирия и стукнула ручкой вилки по столу.

— Так ты ее украл? — присвистнул Шарль. — Ну поздравляю!

— Не с чем! — процедил сквозь зубы Виттор. — Шарль, драконью мать твою, почему ты сказал мне украсть третью по счету карету?

 ГЛАВА 6. Замок большой, а спрятаться некуда

«Напыщенные индюки! Рептилии недоношенные! Ящеры доисторические!» Лирии хотелось ругаться, причем не выхолощенно-литературными перлами, которым ее усиленно обучали в монастыре, а теми солеными и перчеными словечками, коих она много наслушалась во время работы в трактире. Речь шла о жизни и смерти… — нет, судьба этих хвостатых придурков Лирию волновала мало — речь шла о ее жизни и смерти, а они сидят и байки травят как ни в чем не бывало! Эх, не жили они в монастыре, где делать надо было все быстро, четко, а главное молча! Заставила бы их госпожа Перлита мешок гороха перебрать за час. С перспективой стоять на том горохе, который не успеешь перебрать. Вот тогда бы они научились шевелить своими чешуйчатыми задами. Что ж, похоже, спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Пылая гневом, Лирия бесшумно выскользнула за дверь и на цыпочках помчалась по коридору — только покрывало вздувалось.

Если многие наружные залы и комнаты драконьего замка были открыты ветрам и простору, то внутри он представлял собой лабиринт полутемных ходов, настоящий змеиный клубок коридоров и лестниц. Вчера, когда дракон тащил ее на своем плече, дезориентированная Лирия не смогла толком ничего разглядеть, зато сейчас оценила масштабность постройки. Многочисленные повороты были на руку Лирии — так легче ускользнуть незамеченной. Вделанные в стены магические кристаллы наполняли переходы неверным, точно подводным, светом — совсем как в монастыре, только там кристаллов было больше, и светили они ярче.

Лирия бежала так быстро, как только могла. Она выбирала лестницы, ведущие вниз, к выходу. Коридоры становились все уже, все темнее, но света пока хватало, чтоб не натыкаться на стены. Тем не менее, на повороте она больно ударилась обо что-то коленкой и вскрикнула. Это был угол большого сундука. В него можно было спрятаться!

Замок и ручка отсутствовали. Крышка не поднималась. Тонкие пальцы девушки впустую скользили по гладкому краю.

Она огляделась. Вокруг громоздились самые странные предметы. Видимо, она забежала в чулан, куда сносили отжившие свой век вещи. Возле сундука тускло поблескивали обезглавленные латы — без шлема, но с прислоненными к ним обломками копий.

Лирия засунула острый конец древка под крышку и, нажав на него, открыла сундук. Пахнуло тлением, вековой затхлостью.

Поставив древко как распорку, девушка осторожно заглянула внутрь, и дыхание ее перехватило: прямо на нее черными провалами глаз смотрело прекрасное лицо. Вокруг лежали другие — разбитые и искореженные.

Взвизгнув, Лирия шарахнулась. В следующую секунду она поняла, что увидела всего-навсего маски, карнавальные костюмы, в какие наряжаются на праздник Огня. От ее рывка древко выскочило, крышка с грохотом захлопнулась, как пасть огромного хищника, только что не облизнулась. Но у Лирии пропало всякое желание прятаться в сундук. Тем более, что из-под тяжелой крышки ведь можно и не выбраться. Бормоча молитвы, девушка стала нащупывать путь дрожащими руками, пробираясь среди развалин былой роскоши, на каждом шагу что-то ломая и роняя.

Впереди забрезжил свет — добрый дневной свет, а не колдовское сияние кристаллов. Он освещал ступени винтовой лестницы. Лирия полезла вверх, из тьмы, чувствуя себя ночным кошмаром.

— Не хватает рук, чтоб навести порядок в этом замке, — раздалось сверху звучное контральто. Обладательница голоса явно сердилась. — Вечно что-то падает, рушится! Ну что рты пораскрывали? Думаете, привидение? Наверняка, кот погнался за крысой и устроил тарарам. Итак, девочки, взяли веники, пипидастры и встали! Шустренько, шустренько! Мы запаздываем с уборкой.

Лирия подкралась к самому краю лестничной арки и выглянула. Солнечные лучи, казавшиеся твердыми из-за кружащей в них пыли, пересекали наискось комнату, уставленную и увешанную всевозможной блестящей хозяйственной утварью.

«Прямо как у нас в монастыре, на складе! А голос у тетки, как у нашей экономки — наверное, они все похожи!» — решила Лирия.

— Линда, немедленно сотри румяна — ты служишь в приличном доме, а не в борделе. Кайса, поправь наколку. А это что еще такое! Пятно на фартуке?! Энна, как тебе не стыдно! Немедленно бегом в гардеробную, смени фартук и возвращайся! И не забудь за обедом сказать повару, чтоб не наливал тебе компота.

Послышалось шаркание многочисленных подметок о плиты пола — горничные уходили. Видимо, им не полагалось носить каблуков.

«Как все похоже на монастырь! Наша госпожа Перлита точно так же распекает послушниц!»

Оказавшись в знакомой обстановке, Лирия слегка приободрилась. Когда-то, прежде чем ее объявили избранной, она вместе с другими юными послушницами прибирала монастырские покои.

Злополучную Энну, надевшую грязный фартук, отправили в гардеробную. Лирия лукаво улыбнулась. Отлично. Она тоже пойдет туда, переоденется и растворится среди замковой челяди, пока не придумает, что делать дальше. А вдруг не придумает?! Неужели тогда навсегда останется прислугой?! Это она-то, величайшее сокровище, избранная дева, Сосуд огня! Подбородок Лирии задрожал, она сердито размазала по щекам слезы. И все из-за этого пьяницы Виттора! Чтоб он провалился! Вместе со своим другом!

Идти за Энной не составляло труда: оставленная без сладкого служанка шмыгала носом и довольно внятно ругалась.

Следуя за ней, Лирия незамеченной вошла в комнату с окнами под потолком, уставленную рядами шкафов, где, надо полагать, и хранили одежду.

Энна, ворча, быстро переменила фартук и убежала, а Лирия принялась обследовать шкафы. Дверцы у них были на пружинах, вырывались из рук и громко хлопали. Мало-помалу беглянка к ним приноровилась.

Она нашла шкаф с темно-зелеными платьями, повесила свое покрывало послушницы на дверцу, чтоб не мешало, и стала натягивать поверх монастырского белого платья грубую узкую робу. Голова уже пролезла в воротник, когда кто-то вкрадчиво шепнул:

— Позвольте накидочку! — и рука в перчатке сдернула покрывало Лирии с дверцы шкафа. Когда девушка выпуталась из платья и заглянула за дверцу, похитителя уже и след простыл.

 ГЛАВА 7. Шерше ля фам

Обшарив всю комнату и не найдя беглянки, Шарль распахнул дверь, спеша продолжить поиски, и нос к носу столкнулся с длинным тощим субъектом. Рядом с ним возбужденно сопел и только что не подпрыгивал от нетерпения маленький толстяк. Словно не заметив Шарля, парочка прошествовала внутрь.

— Именем короля! — сказал длинный, небрежно вскидывая руку, чтобы продемонстрировать браслет с гербом. — Его Огненным Величеством нам поручено обследовать замок на предмет нахождения в нем некоей девицы.

Виттор развалился на диване и с усмешкой спросил:

— Неужели в королевстве появилась полиция нравов?

— Я не советовал бы вам ерничать, молодой человек, — искоса взглянув на него, сказал длинный.

— Для вашего же блага, — тихо, но внушительно прибавил толстенький.

Виттор было вскочил, но рука друга, который пристроился рядом с ним, надавила ему на плечо.

— Не надо, ты навредишь не только себе, но всем нам.

— Но это позор!

— Это воля короля.

— Что же, вы будете обыскивать апартаменты и будуары всех дам в замке? И каморки служанок? Начнете заглядывать всем особам женского пола под юбки — вдруг они кого-то прячут? Советую поискать также среди мужчин: девицы в пьесах обычно любят переодеваться в мужское платье, — с кривой усмешкой предложил Виттор.

— У нас свои методы, — бесстрастно ответствовал длинный Варакс. — Будьте любезны предоставить нам уединенную комнату, неважно каких размеров, но желательно в самой середине замка. Это приказ короля.

— А! Колдовство! — вскричал Виттор. — Учтите, мой замок защищен от проникновения чужой магии.

— Молодой человек, — укоризненно проговорил Варакс, — ваше дело повиноваться королевскому приказу, а уж с магией мы как-нибудь сами разберемся.

В дверях бесшумно возник Альтер. Они обменялись с Виттором взглядами, которые означали: «Это ужасно, но мы здесь бессильны, увы!».

— Альтер, — сквозь зубы процедил Виттор, — проводи малоуважаемых господ шпионов в комнату, которую они сочтут пригодной для своих… ммм… экзерсисов.

Альтер поклонился хозяину замка, хитро взглянул на Шарля, подмигнул ему и чуть заметно качнул головой влево, потом сделал приглашающий жест чужакам. Все трое вышли.

— Какой кошмар! Свиньи! — взорвался Виттор, не дожидаясь, когда дверь закроется: он желал быть услышанным. — Я чувствую, будто меня всего изваляли в грязи! Мне душно! Ну и парфюмчик у них! Воняют, как протухшая кондитерская. Что, теперь такое модно при дворе? Духи для совращения юных сладкоежек?

— Что ты говоришь, какой двор! Кто же их туда допустит! Небось, сидели в засаде в трюме какого-нибудь корабля с пряностями.

Как только дверь закрылась, Виттор перешел на тихий шепот:

— Я должен найти девчонку раньше их!

— Хорошо, но не наделай глупостей. Давай разделимся. Ты будешь искать в правой части замка, а я — в левой.

И друзья торопливо разбежались.

******

Альтер вел чужаков длинными запутанными переходами. При этом он то и дело громко кашлял. А покашляв, прислушивался.

— Вы больны? — подозрительно спросил Варакс.

— Внутри замка сыро, снаружи ветрено. Я служу здесь без малого пятьдесят лет и за это время накопил целый букет болячек: подагра, бронхит, ветрянка, вода в колене…

— Кажется, мы уже здесь проходили, — перебил его низенький Сапид.

— Это исключено. Замок старый, все владельцы считали своим долгом пристроить к нему что-либо по собственному вкусу. Граф Камельдор Восьмой, по прозвищу Книгочей, любил воссоздавать старинные интерьеры, но с годами, к сожалению, память его ослабела, он приказывал строить одно и то же дважды, а то и трижды, оттого в замке так много одинаковых переходов, и может показаться…

— Не надо так орать, — сказал Варакс, — я еще не глухой, но того и гляди оглохну от ваших воплей.

— Прошу прощения, господа! Это я глуховат! Знаете ли, снаружи сыро, внутри ветрено…

— Долго вы будете таскать нас этими коридорами? Учтите: саботаж приравнивается к измене.

— Что вы, как вам такое в голову могло прийти, господа! Вот уже без малого семьдесят лет я служу своим господам, а они всегда были преданы королю. Вот мы и пришли! Взгляните, годится ли вам эта комната?

Старый дворецкий распахнул дверь в маленькую круглую комнатку с расписным сводчатым потолком и диванчиками вдоль стен.

Агенты переглянулись и кивнули.

— Это самое сердце замка, — надрывался Альтер, повернувшись в сторону коридора. — Пятьсот лет назад граф Камельдор Второй по прозвищу Пылающее сердце объяснялся здесь в любви прелестнейшей маркизе де…

— Избавьте нас от ваших экскурсов в историю, любезный. Вы можете быть свободны!

— Премного благодарен, — гаркнул во все горло старик, отчего оба шпиона замахали на него руками, как на вбежавшую в дом курицу.

Альтер поклонился и вышел. Выражение глуповатого служаки тотчас покинуло его лицо. Затворив снаружи дверь, он прокрался на цыпочках вдоль стены по коридору, дугой огибавшему комнатку, в известном ему месте ощупал узор, вынул шишечку и прильнул глазом к отверстию. Теперь он мог видеть все, что происходило в круглой комнатке.

******

— Доставай рамблер, — сказал Варакс, тревожно озираясь.

— Сей момент!

Низенький Сапид отцепил от пояса увесистый мешочек, высыпал прямо на пол горку синего песка и толстыми пальцами сноровисто слепил конус. Потом прокрутил сверху лунку и трижды шепнул в нее «Лирия». Варакс с интересом наблюдал за манипуляциями, не забывая поглядывать по сторонам.

— Конечно, лучше бы иметь немного ее волос или, скажем, кусочек одежды, но и имя сойдет. Надеюсь, в замке не слишком много Лирий! — Сапид затрясся от беззвучного смеха. — В крайнем случае, предоставим королю несколько штук на выбор.

Говоря так, он разровнял верх конуса, снял с пояса потрепанный футляр с инвентарным номером, отвинтил крышку и бережно вытряхнул на песчаную площадку один-единственный камешек. Песок зашипел и стал дымиться.