Загробный медовый месяц

Смерть

 Утром я просыпаюсь в хорошем настроении. Пытаюсь вспомнить – что такого хорошего произошло? Тут же спохватываюсь – конечно, два дня назад мы заключили договор на открытие филиала моей кофейни “Фиалки” в Кадигорске. Мы так долго шли к этому! Хоть бы в Кадигорске все было хорошо! Это не наш маленький Ласовск, конечно. У нас почти пятнадцать тысяч населения, а в Кадигорске в два раза больше! Больше возможностей и больше проблем. Но, если все получится, можно мечтать о дальнейшем продвижении. Мы дорастим нашу "Фиалку"и до Петербурга и до Москвы. Решительно встаю с кровати. Вот я размечталась! Нужно действовать, а не витать в облаках. А кроме кучи дел сегодня мне предстоит неприятный разговор с Ильей. Как жаль, что все свалилось на меня именно сейчас! Уже неделю у меня сильнее болит сердце, чаще пью таблетки. Но деваться некуда, бизнес есть бизнес, свадьбу отложить тоже не вариант. Новое завещание я могла бы написать в другое время, но тогда, если я умру, после свадьбы квартира отойдет моему мужу Роме Асмодину, а фиалка Илье Меркурьеву, что меня категорически не устраивает. Рисковать не буду, не в моем случае. У меня врожденный сочетанный порок сердца, так что завещание я переписываю регулярно, как только возникает необходимость. А сейчас она двойная - во-первых, я хочу оставить квартиру не своему будущему мужу, а маме и сестре с племянниками. Они вчетвером живут в маминой двушке, моя трехкомнатная будет им очень кстати. Во-вторых, мы уже не раз ругались с Ромой насчет наследования “Фиалки”, и в этот раз я соглашаюсь ему уступить. Он много времени посвятил моей кофейне, после работы и в выходные проводил много часов, вникая в нашу работу. Теперь я вижу, что смогу доверить Роме “Фиалку”, он сможет как минимум не потерять ее. К нотариусу я иду завтра, а сообщить о моем решении Илье лучше сегодня - потом совершенно не будет времени. Все дела с моей кофейней нужно доделать как можно скорее, послезавтра у нас с Ромой свадьба. Осторожно встаю с кровати, стараясь не разбудить Асмодина. Ему на работу к десяти, а я, как всегда, пойду к семи. В душ приходится пробираться сквозь гору мусора на газете и моток проводов. Рома некстати затеял ремонт, рассчитывая все закончить до свадьбы. Ага, я посмотрю, как он все успеет. Скорее мы грязью зарастем. Я пришла вчера почти в одиннадцать ночи, а он занимался ремонтом после работы и устал, убираться было некому. Надо хотя бы сегодня найти на это время. 

Асмодина я встретила полтора года назад, когда он устроился в форму, офис которой находится напротив нашей “Фиалки”. Долго ему пришлось добиваться моего внимания, я всегда считала, что серьезные отношения с кем-то для меня невозможны. Это просто эгоизм, ведь я могу умереть в любой момент. К тому же, с моим сердцем невозможна беременность, а всем хочется семью. Но Роман убедил меня, что еще не известно, кто из нас сколько проживет, а раз я прожила со своими проблемами больше тридцати лет, то, может, и еще столько проживу. К тому же, говорил он, инфаркты случаются все чаще у молодых, а особенно мужчин, так что как знать, кого из нас сердце подведет раньше. Рома даже уговорил меня на официальный брак, раньше мне казалось, что нет смысла это делать, чтобы не оставить мужа вдовцом. И я так радовалась, что могу доверить Роману кофейню! Одна проблема омрачает все с начала и до сих пор - неприязнь между Ромой и Ильей Меркурьевым! Как может быть, чтобы два таких близких мне человека так невзлюбили друг друга! И это было бы полбеды - долгое время каждый из них пытался настроить меня против другого. Меркурьев выдумал, что у Ромы есть другая женщина, которую он водит домой! И я поверила! Прибежав домой, когда Асмодин был на работе, отсматривала записи видеокамеры, спрятанной в прихожей, но, разумеется, ничего не оправдалась - мой жених всегда приходил домой один. Как можно было выдумать эту гнусность? Отогнав от себя неприятные воспоминания, тихо собираюсь и выхожу из квартиры. 

Первый, кого я встречаю, заходя в “Фиалку” - это восемнадцатилетний Артем, сын Ильи. Хмуро поздоровавшись со мной, от демонстративно отходит в сторону. Я стараюсь не обращать внимания - сегодня у меня итак будет сложный разговор со старшим Меркурьевым, достаточно в последнее время мы ругались из-за его сына. Я все понимаю, Артем на меня злится, это я не позволила назначить его администратором. Да и куда ему, в его возрасте и с почти никаким опытом работы? Только чтобы угодить его отцу? Да Илья сам должен понимать, что это бред! Я не собираюсь расплачиваться за его ошибки молодости, тем более, когда речь идет о “Фиалке”. Не мои проблемы, что у Меркурьева родился ребенок, когда ему было всеми семнадцать лет, а матери этого ребенка и вовсе на год меньше. Толку от таких родителей было немного, вырастила его мать Ильи, Вера Андреевна. Насколько помню, с Артемом всегда были какие-то проблемы, вплоть до того, что, закончив девять классов, он год просидел дома, ничего не делая, пока Илья не пристроил его в нашу “Фиалку”, где Артем работал то промоутером, то официантом. Кстати, хорошо работал, но о том, чтобы взять его на нормальную должность и речи быть не может. Скорее бы его в армию взяли, одной бы проблемой меньше.  

Илью я знаю всю жизнь - мы познакомились в детском саду. С того момента мы расставались всего на пять лет, когда я уезжала учиться в другой город. Он сразу поддержал меня, когда я решила открыть кофейню. Работал с утра до ночи за всех от бариста и уборщика до бухгалтера и директора. В моей “Фиалке” он всегда числился наемным сотрудником, хотя поднимал ее с нуля. Я всегда считала, что она принадлежит ему также, как и мне, потому сразу и завещала “Фиалку” Илюше. Мама и Света не смогли бы ею управлять, а я не допущу, чтобы после моей смерти ушла и она. Вместе со мной Илья создал ее, провел через все трудности, мы удержались даже во время самых трудных кризисов. И открытие филиала - целиком и полностью его заслуга. Меркурьев вывел нашу малышку на новый уровень, скоро он также будет пестовать наш филиал в Кадигорске. 

Виллиса

Просыпаюсь в темноте и тут же закрываю глаза. Еще ночь, можно спать дальше. Только непонятно, откуда дует, наверное, Рома открыл окно. Поворачиваюсь на бок и понимаю, что мне мешает какая-то странная тряпка. Откуда она у нас в кровати? Приоткрыв один глаз, подношу ее к лицу, и тут сон слетает меня окончательно — это фата! Я что, проспала, собственную свадьбу? Открываю глаза и вижу, что уже ночь, а я лежу на улице. На мне свадебное платье! Какой ужас, меня что, похитили на свадьбе? Я ничего не помню, как я сюда попала? Где Рома? Поднимаюсь на ноги, что-то за спиной мешается и тянет к земле, наверное, меня привязывали. Оглядываюсь - я на опушке леса, совсем не узнаю этих мест. Нужно выбираться отсюда! Кто и зачем мог это сделать со мной? Делаю пару шагов и понимаю, что у меня что-то не так с ногами. Как-будто они не совсем мои. Да еще эта штука за спиной. Надо избавиться от всего ненужного, я должна действовать быстро. Платье мешает мне рассмотреть ноги, хочу приподнять подол и понимаю, что оно не мое. Белое, свадебное, но не мое. Я покупала другое! Что это? Глупый розыгрыш? Меня одели в чужое платье и вывезли в лес? Что за глупость, это такой дурацкий подарок на девичник? Тут я вспоминаю, что, когда я была дома одна, кто-то зашел в квартиру и прижал меня шкафом к стене. Мне стало плохо, и я потеряла сознание. Кто это был? И зачем меня привезли сюда, да еще так нарядили? С моим сердцем такие шутки могут дорого стоить, помню, еще в квартире мне было очень больно. Я боялась, что меня раздавят, пыталась сопротивляться, и меня пронзила дикая боль. Точно, это сердце. Кто мог так поступить со мной? Обычно все, наоборот, меня оберегали. А тут либо хотели убить, либо для чего похитить. Наверное, ради выкупа или из-за “Фиалки”. Правда, непонятно, почему не убили прямо в квартире. Наверное, я нужна им живой. Тогда почему выбросили здесь? Надо бежать скорее, пока ничего не болит. Неуклюже делаю пару шагов и замечаю, что мои волосы... отросли. Почти до земли. А были до плеч! Мне что, надели парик? Кому понадобился этот маскарад? Стараюсь взять себя в руки и успокоиться, но волосы не похожи на парик, точно мои. Дергаю за них - больно. Или с париком так тоже должно быть? Выдираю волос и морщусь от боли - невероятно, они не могли так вырасти. Я схожу с ума. Что еще со мной не так? Точно что-то не в порядке с ногами и спиной. С ногами понятно, наверное, меня чем-то накачали, вот и я и не могу идти нормально. Но на спине словно горб, после метаморфозы с волосами я готова поверить, что мне и горб нарастили. Дрожащими руками щупаю спину, а там... перья. Откуда? От волнения теряю равновесие и сажусь прямо на землю. Это крылья! Достаточно большие! Как их ко мне прицепили? Их нужно быстрее снять и бежать от жестоких шутников, устроивших мне все это. Стараюсь нащупать место прикрепления крыльев, мне туда не дотянуться. Шевелю спиной и... крылья раскрываются. Этого еще не хватало, как их сложить теперь? В таком виде они мешают еще больше, я пытаюсь как-то исправить ситуацию и понимаю, что я ими шевелю. Это мои крылья. От этого открытия силы покидают меня, я почти ложусь на спину, но чувствую боль в неловко прижатом к земле крыле. Это заставляет меня сесть и окончательно убедиться в том, что крылья - часть моего тела. Как это может быть? Видимо, я теперь ангел. Значит, тогда в квартире я умерла. Это был не обморок, у меня не выдержало сердце. Вот почему было так больно, действительно никогда до этого у меня не было так. Сердце всегда болело по-другому, и перед потерей сознания никогда раньше не было подобного. Я мертва. Не могу поверить. Как так - я же думаю, чувствую боль от помятого крыла, я помню, что со мной случилось, как я могу быть мертвой? Они же ничего не чувствуют! Хотя, я же ангел, а не просто умершая. Интересно, почему так случилось? И что теперь со мной будет? Ничего не могу вспомнить об ангелах, надо было при жизни интересоваться, сейчас было бы понятнее, как теперь быть. Наверное, мне придется жить с крыльями. Жаль, они очень неудобные, лучше бы без них. И маловероятно, что я единственный ангел, надо поискать таких же, может, мне объяснят, что теперь нужно делать. Где только их искать? Темно, да и разве ангелы живут в лесу? Я всегда думала, что они на небе. А почему я тогда не там? Я все еще на земле, хотя уже умерла и стала ангелом. Может, мне нужно к ним улететь? Для того и крылья? Но я понятия не имею, как это делается. И почему я очнулась именно здесь, а не в более подходящем месте? Все очень непонятно, надо найти кого-нибудь и спросить. Только кого? Хорошо, если здесь будут такие же ангелы, а если обычные люди? Да они сами от разрыва сердца умрут, если меня увидят. Надеюсь, людей здесь нет, иначе я бы здесь не оказалась. Все-таки за тридцать три года жизни ангелов ни разу не встретила. Только выясню, что у меня с ногами и пойду искать кого-нибудь. Приподнимаю подол платья и издаю вопль ужаса - вместо ступней у меня копыта. Отбрасываю подол и с криком вскакиваю на ноги. Что это за ужас? Где мои ноги? Стараюсь успокоиться, но из глаз катятся слезы. Не верю, что теперь вместо ног у меня такое уродство. Вот почему мне трудно ходить. Стараюсь взять себя в руки и поднимаю платье еще выше. Хорошо, что я уже умерла, а то бы мое сердце точно не выдержало - у меня не только копыта, у меня до колена лапы, покрытые шерстью. Всхлипывая, осматриваю себя дальше - к счастью, выше колен у меня нормальное тело. Если не считать крыльев, конечно. Крылья! Из-за них я решила, что я - ангел, но теперь! Ясно, что ангелов с такими лапами не бывает! Хотя, я же их раньше не видела. Но такого точно быть не может, ангелы - чистые, прекрасные существа, а кто я тогда? Копыта вроде есть у чертей... не может быть, чтобы я стала чертом! Разве я настолько грешна? В страхе ощупываю голову, рогов там нет. Но жуткие лапы вместо ног есть! И крылья есть! Так кто же я? Уродина какая-то! Не в силах больше думать об этом, я поднимаюсь и бегу дальше от леса, вряд ли я кого-то там встречу в такой час. А вдали виднеется избушка. Срочно туда! Плача, я стараюсь бежать как можно быстрее, пытаясь с помощью крыльев удержать равновесие. Неужели они для этого нужны? Из двери избушки выходит сгорбленная старушка в черном плаще. От радости я перестаю плакать и бросаюсь к ней с воплем: 

Королева виллис

Просыпаюсь от громких голосов и понимаю, что наступило утро. Открываю глаза и сразу замечаю других виллис - они все одеты в также как я, мне даже кажется, что все девушки на одно лицо, я их почти не различаю. Они тоже замечают меня и подходят ближе. 

-Привет, - говорит одна из них, - давно ждешь? 

-Кажется, всю ночь, - отвечаю я. 

-Вечером умерла? - уточняет девушка  

Не отвечая, я задыхаюсь от возмущения - почему у нас одинаковые платья? Почему каждая из нас не могла быть в своем свадебном? 

-Чем ты недовольна? - спрашивает моя собеседница. 

-Как тут можно быть довольной? - возмущаюсь я, - платье... 

В ответ две подошедшие ближе девушки смеются, одна из них отдает другой монету. 

-В чем дело? - удивляюсь я. 

-Не обращай внимания, они поспорили, найдется ли хоть одна девушка, которой будет все равно, что у нас одинаковые платья. Пока не нашлось. 

Она высматривает кого-то в толпе и машет кому-то рукой: 

-Мирта, иди сюда! У нас прибавление. 

 Через толпу невест ко мне подходит та, которую не перепутаешь - она на голову выше всех, кроме фаты у нее на голове корона. Затаив дыхание, я смотрю, как королева словно не идет, а плывет ко мне сквозь толпу одинаковых невест. По ее плечам струится водопад пшеничных волос, а голубые глаза словно видят меня насквозь, я даже не могу отвести взгляд. 

Приблизившись и погладив меня по щеке, королева мягким бархатным голосом говорит: 

-Здравствуй, малыш. Я Мирта. Как тебя зовут? 

Я тихо шепчу свое имя. 

-Давай отойдем, - предлагает она, - нужно поговорить. 

Ласковая рука обнимает меня за талию и увлекает за собой. Мы идем по лесу и садимся рядом у маленького ручья.  

-Ты знаешь, что в лесу кроме виллис есть и другие существа? 

-Да, я с ними уже общалась, - отвечаю я, наслаждаясь ее голосом. 

-С кем? 

-С Фаиной Карповной и русалкой Мариной. 

Королева чуть отстраняется от меня, я поднимаю глаза. 

-Не стоит общаться с этой бабушкой или другими домашними духами, - изменившимся холодным голосом говорит Мирта, - с русалками и другими Неупокоенными - сколько угодно. 

-Не совсем понимаю разницу, - съеживаясь, отвечаю я. 

-Сейчас объясню, - прежним ласкающим голосом обещает королева. 

 Я радостно придвигаюсь к ней. Хоть бы она говорила бесконечно! 

-Разница в роде смерти. Определить, кто перед тобой, легко - от Неупокоенных ты почувствуешь холод, от Покоящихся - тепло. 

-Но я ничего не замечаю, - возражаю я. 

-Правда? А ты прислушайся к себе. 

 Пытаюсь сбросить с себя очарование ее голоса и сосредоточиться на своих ощущениях. Действительно, через некоторое время, я начинаю чувствовать исходящую от королевы прохладу. 

-Скоро ты будешь различать все, - говорит Мирта, - а согреть тебя легко. Инна, принеси. 

К нам приближается одна из виллис, держа в руках покрывало. Поблагодарив ее улыбкой, Мирта забирает покрывало и накидывает мне на плечи. Меня сразу охватывает тепло, я стараюсь закутаться, но случайно раскрываю ногу. Тут прячу шерсть и копыто под платьем и покрывалом, но на глаза опять наворачиваются слезы. Рука Мирты гладит меня по щеке. 

-Не надо, - говорит королева, прижимая меня к себе, - не стоит слез. Да, у нас так, это нужно принять. 

Кладу голову ей на плечо, а рука Мирты нежно гладит меня. Я быстро успокаиваюсь, слезы высыхают. Хочу сидеть так весь день, слушая бархат ее голоса, который неожиданно задает вопрос еще более нежно: 

-В чем дело? 

Я оглядываюсь - перед нами все еще стоит девушка, которая принесла покрывало. После вопроса королевы она поджимает губы и уходит. 

Глубже заворачиваюсь в покрывало, а Мирта рассказывает мне: 

-Проблема всех Неупокоенных в том, что из-за неестественной смерти мы не можем обрести покой. 

-А сейчас у нас нет покоя? 

-У тебя еще не началось. Когда начнется - ты поймешь. 

-Что должно начаться? Почему никто не говорит прямо? 

-Стараемся не говорить, чтобы не усиливать, - поясняет королева, - но сейчас этого не избежать, ты должна знать, что с тобой будет. Сначала ты почувствуешь легкую тоску и тревогу, которые будут усиливаться до ощущения полного отчаяния и безысходности. Затем появится боль, обычно в груди или голове, которая затем расползается по всему телу и будет только усиливаться. 

 Поднимаю голову и недоверчиво смотрю на королеву. Невозможно представить, что она говорит правду. Мне сейчас так хорошо и тепло от покрывала и окутывающего голоса Мирты, что я не могу вообразить, что мною овладеют тоска и боль, да еще очень сильные. Наверное, королева преувеличивает. Хотя и русалка Марина говорила мне об этом... По ее словам можно было предположить, что речь идет о чем-то ужасном, что настигает всех Неупокоенных. 

-Многое может усилить это - контакт с живыми, например, да даже простое упоминание этого явления, - продолжает королева. 

-А у домашних духов такого нет, потому они без последствий общаются с людьми, да? 

-Да, и стараются противостоять нам, когда мы делаем что-то гибельное для людей. К тому же домашние чувствуют ответственность за потомков. Как правило, помогают именно своему роду. Ведь на всех не разорвешься. Домашние духи - это те, кто прожил долгую жизнь и умер естественной смертью. В отличие от нас, им не с кем сводить счеты, у большинства все дела закончены еще при жизни. 

-Домашние духи - это домовые? - уточняю я. 

Лесовик

-Как хоть тебя зовут? - спрашивает Степан. 

-Жанна. 

-Про меня уже все рассказали? 

-Не знаю, все ли, но рассказали. 

-Сплетницы. 

Мы подходим к краю леса, и нас обдает сильным ветром. Я жалею, что не взяла покрывало, а Степан объясняет: 

-Это лесовик.  

-Что?  

-От лесовиков часто ветер, забыл тебя предупредить. 

-Ничего, - отвечаю я и тут же задыхаюсь от жуткой вони. 

Останавливаюсь, закрывая нос рукой, а Степан смеётся. 

-Разве ты не чувствуешь? – с трудом спрашиваю я. 

-Чувствую. Но я уже привык. 

-Как? Разве к такому привыкают? 

Я прислоняюсь к стоящей рядом осине. Кажется, меня сейчас стошнит. Запах словно идёт нам навстречу, приближаясь с каждым порывом ветра. 

-Уйдем отсюда, - прошу я. 

-Что, уже? Ты вроде к живым хотела. 

-Уже ничего не хочу. 

Полицейский подходит ближе и, взяв меня под руку, говорит: 

-Какая ты нежная. Виллисы не рассказывали тебе, как человеческим духом пахнет? 

-Человеческим? – еле переспрашиваю я, - причём здесь это? 

-Такой аромат ты теперь будешь ощущать от всех живых людей. 

-Не может быть, - мычу я, вспоминая, что мне говорила что-то русалка Марина. 

-Видимо, лесовики кого-то в лес заманивают, - объясняет Степан, - тебе не полегчало? 

Я стараюсь взять себя в руки. Если сейчас мы не пойдём к живым, в следующий раз он может не согласиться проводить меня. Хочу спросить про заманивание кого-то в лес, но все силы уходят на борьбу с тошнотой. 

-Пойдем другой дорогой, - прошу я. 

-И что будет, когда ты окажешься в толпе живых? Сразу побежишь обратно? Лучше потихоньку привыкай. 

Заставляю себя отойти от березы и вместе со Степаном идти дальше. Не могу до конца поверить, что все люди для меня теперь будут так вонять. Неужели даже Рома и мама? Я действительно там с ума сойду. Почему так происходит? Раньше я такого не чувствовала. Вроде трупы должны вонять, они же разлагаются, а тут по запаху можно подумать, что наоборот. Если бы я только могла отложить этот поход на потом! Как только остальные это выдерживают! По словам Аси, Степан часто ходит в мир живых, как он это терпит? Неужели и от его вдовы разит также? 

-Тогда иди аккуратнее, ты все крылья о деревья ободрала. 

Я оборачиваюсь - за нами на тропинке лежат белые перья. 

-Зачем они, очень неудобные, - жалуюсь я своему спутнику, - только мешают, а летать все равно не могу. 

-Почему не можешь? 

-Не знаю как. 

-А ты попробуй. 

-Нет уж, а даже пытаться не буду. 

-Почему? Все ваши летают. 

-Я боюсь. 

-Не бойся, для виллис это нормально. 

-Сейчас мне точно не до того! Неужели ты думаешь, что я способна на чем-то сосредоточиться в таком аромате? 

-Не ожидал, что ты так отреагируешь, - комментирует Степан, - я бы никуда тебя не повел, если бы знал, что ты такая нежная фиалка. 

Фиалка! На мгновение я даже забываю об ужасной вони. “Фиалка”, моя “Фиалка”. Сейчас я смогу узнать о ней что-нибудь. Конечно, всем моим явно будет не до неё, но я постараюсь найти хоть какую-то информацию. Если не Рома, так Илья должен взять себя в руки и продолжать работать. Возможно, сегодня мне предстоит узнать, что я в нем не ошиблась. Или… Нет, я точно не могла ошибиться, наша кофейня для него все. А мне станет легче, когда я увижу, что и после моей смерти “Фиалка” продолжает жить. Только ради этого стоит побывать в мире живых, чего бы мне это не стоило! 

-Я в порядке, - отвечаю я, пытаясь улыбнуться. 

 Сейчас нужно не подавать виду, что меня так взволновали слова Степана. Он все равно не поймёт, что для меня “Фиалка”, да и зачем ему это знать. Больше в мир живых он меня брать не собирается, да больше и не надо. 

-Если тебе так один маленький ребёнок воняет, что будет, когда ты окажешься среди нескольких взрослых, - продолжает полицейский, - они пахнут намного сильнее. 

Я пытаюсь представить, куда сильнее, но тут замечаю мальчика лет четырех, идущего по опушке леса за кем-то в нашу сторону. Из-за ветра и запаха мне с трудом удаётся рассмотреть в траве этим человечка, дедушку, ростом не выше травы, за которым, смеясь, и идёт ребёнок. Удивляюсь – интересно, здесь все старики необычно маленького роста, или только мне такие встречаются? Не успеваю спросить об этом своего спутника, как старичок заходит в лес и превращается… в великана ростом с дерево. Я обалдело рассматриваю старика с чёрными лохматыми волосами и такой же бородой, одетого в бурый кафтан и огромные лапти. Степан спокойно здоровается с великаном, а я не могу прийти в себя и оторвать взгляд от лаптей. Из ступора меня выводит только плач ребенка. Вздрагиваю и вижу, что малыш пытается убежать и падает. Выругавшись, старик достает из-за спины огромную дубину. Я в ужасе бросаюсь к ребенку и подхватываю его на руки. Вонь становится невыносимой, я отворачиваюсь и стискиваю зубы. 

-Жанна, отойди, не вмешивайся, - приказывает Степан, - он имеет право. 

 От возмущения я забываю о вони и крепче прижимаю к себе ребенка. Какое еще право он имеет? Видимо, я как-то неловко обхватываю руками мальчика - моя ладонь скользит по маленькой груди, и я чувствую, как быстро-быстро бьется его сердце. Сердце! Его сердце бьется! А мое уже нет. Тут великан подходит ко мне и замахивается дубиной. Не успеваю подумать, что я могу сделать, как за моей спиной расправляются крылья. 

Квартира Жанны

С тела малыша на глазах пропадают синяки. 

-Что это? – удивляюсь я. 

-Побочный эффект.  

-Теперь мы, - говорит полицейский и даёт мне гранатовое зернышко, - ешь 

-Разве после смерти мы должны есть? «Я не голодна», — спрашиваю я. 

-Нет, есть мы не должны, - отвечает Степан, - но без них нас не выпустят, давай быстрее и одевай ребёнка. 

Глотаю зернышко, а мой спутник поднимает с пола несколько костей и рассматривает их, ворча: 

-Ты мне все переворошила. 

-Не пугайтесь и отойдите подальше, - предупреждает он, выбрав одну из них. 

Я беру малыша на руки и стараюсь вжаться в стену. Полицейский с костью в руке делает странное бросается на пол, словно пытаясь перекувырнуться, и встаёт с пола уже с другой внешностью и в обычной одежде. Я ахаю, а мой изменившийся спутник говорит: 

-В таком виде я хожу в мир живых. А теперь твоя очередь. Вот, думаю, это то, что нужно, держи. 

Я машинально беру протянутую им кость, а Степан слегка шлепает меня по боку. Чувствую, как моё тело меняется, и тут же выпускаю из рук и кость и ребёнка. Теперь я полнее, а волосы коротко подстрижены. Крыльев нет, ужасных ног, к счастью, тоже. И сердце! У меня бьется сердце! 

-Не время прихорашиваться, - заявляет полицейский, быстро заканчивая одевать приходящего в себя малыша и выгребая кости из корыта, - ложись сюда скорее. 

-А как я выгляжу? 

-Людей не распугаешь. Давай быстрей. 

-А почему ты не в форме? – спрашиваю я. 

-Зачем? Да и не носят сейчас ту, в которой я в нашем мире. 

В нашем мире… Неужели он мир Неупокоенных уже считает своим? 

-К тебе как к полицейскому было бы больше доверия. 

-От кого? Меня там только моя жена интересует, а зачем лишний раз напоминать ей о жизни со мной? 

-Чтобы помнила, ты же был её мужем. 

-У неё давно другой, и мы идём не к ней. 

Другой… А ведь у моего Ромы тоже потом появится другая. Он же не будет вечно горевать обо мне. И я даже сама этого хотела. Но, когда это случится, не думаю, что я смогу реагировать так спокойно. Не зря Ася назвала Степана святым. Неужели он совсем не ревнует? И ему не обидно?  

Не знаю, смогу ли я так, когда Рома найдёт конкретную другую. Надеюсь, я об этом не узнаю. 

Чтобы отвлечься от этих мыслей, послушно залезаю в корыто, Степан кладет рядом малыша и сверху ложится сам, придавив нас своим весом к деревянному дну. Надеюсь, это будет длиться недолго, вот уж не думала я, что накануне свадьбы я буду мёртвая под чужим мужиком лежать. Неужели нельзя было сделать большой гроб, чтобы все могли лечь рядом? 

Неожиданно в нос бьёт резкий запах, а в глаза яркий свет. Я лежу на земле, закрыв лицо руками. Какой ужас, где я оказалась? Если запах от живых, их здесь должно быть множество. Рядом со мной шевелится и хнычет ребёнок, в голове не укладывается, что он может не чувствовать этого. И я не знаю, как его успокоить. Я не умею обращаться с детьми, вот бы сюда Свету! Она бы живо разобралась. 

-Вставай скорее, - говорит новый голос Степана, - нам нужно оставлять мальца быстрее. 

-Не могу, - мычу я. 

-Понимаю, аромат впечатляющий, особенно в первый раз, но надо идти. 

-Не могу, отведи его сам. 

Полицейский силой поднимает меня на ноги. 

-Не трогай меня, я сейчас умру. 

-Хватит! Ты уже умерла. И к живым ты хотела сама, мне сюда не надо было! Встала и пошла! 

-Как ты это терпишь? Уйдем обратно, я больше так не могу. Оставим его здесь и уйдем. 

-Думаешь, мне приятно? Просто я не ною, а делаю, что надо. Хватит стонать! От тебя в мире Неупокоенных проблем хватает, ещё здесь твои писки слушать! Лучше осмотрись – ты узнаешь эти места? 

Кое-как заставляю себя открыть глаза и осмотреться, закрывая нос рукавом, а другой рукой цепляясь за полицейского. 

-Конечно, - отвечаю я, - моя квартира в соседнем доме. 

-Нам ещё не туда, - возражает Степан, - есть здесь больница или детский дом? 

-Нет, до больницы далеко. 

-А хотя бы детский сад? 

-Совсем рядом тоже нету. 

-Ладно, придётся оставлять прямо на улице. Отвлеки тех бабушек, а я подкину ребёнка. Потом сразу иди за дом, встретимся там. На ребёнка не смотри. Даже если заплачет – не оглядывайся ни в коем случае. Поняла? Это обязательно. Не оглядывайся.  

-Как же я их отвлеку? 

-Не знаю, спроси у них что-нибудь. И быстрее, пока нас не разглядели. 

С трудом отпускаю плечо своего спутника и подхожу к сидящим на лавочке старушкам, стараясь сдержать тошноту от их жуткой вони. Приблизившись к ним, не выдерживаю и подношу ко рту руку. 

-Вам плохо? – спрашивает одна из них. 

-Нет. Не подскажете, который час? 

-Половина десятого, - отвечает другая. 

-Как? – удивляюсь я, - только половина десятого? 

-Двадцать пять минут, если точно. 

-Спасибо, - шепчу я и стараюсь быстрее уйти. 

Не дойдя до угла дома, слышу плач спасенного мальчика. Останавливаюсь, но вовремя вспоминаю, что Степан предупреждал не оглядываться на него, и иду дальше. Интересно, почему нельзя? Надо будет спросить. И из-за чего ребенок плачет? Вдруг его убивают, а мой сопровождающий специально сказал мне не оборачиваться, чтобы я думала, что все хорошо. О чем-то же он говорил со вторым лесовиком, да и с Яном непонятно, друзья они или враги. Хотя, Степан вроде помогает мне спасти ребенка. Ведь и там можно было бы его убить, не думаю, что я серьезная помеха для Неупокоенных. Придется мне довериться Степану, раз он довел меня и мальчика до мира живых, навряд ли ему есть смысл убивать. Проще было бы вообще не связываться.    Надеюсь, с малышом ничего не случилось. Вдруг его кто-то обидел?