Захолустье. Writober 2025

День 1: Первый иней. Что он скрывает под собой?

Рессоры старого ЛиАЗа натужно скрипнули. Автобус дёрнулся и остановился, со стоном распахнув свои недра. Не думал, что у нас есть ещё такие. Ан нет, оказывается, вот они — существуют, ездят по захолустьям вроде моей деревни. Закинув рюкзак на плечо, я вышел в позднее утро. Двери за спиной глухо хлопнули, и фыркнув выхлопом на прощание, автобус покатил дальше, оставляя меня на обочине. Дорога, пустая в обе стороны, уходила вдаль, обнятая полями с ещё зелёной травой. Я поёжился, сегодня заметно похолодало. Застегнув куртку в попытке сохранить остатки тепла, скользнул взглядом по подмороженной тропинке, ведущей в сторону леска, видневшегося на горизонте. Совсем забыл, что до деревни четыре километра пешком от дороги. Как же неудобно, что пришлось избавиться от машины. Ну что поделаешь, к хорошему быстро привыкаешь.

Я торопливо зашагал по хрустящей тропке, размышляя о том, что деревня, если не умирающая, то явно на последнем издыхании — лучшее место для того, чтобы затаиться. Я уехал отсюда шестнадцать лет назад, сразу после окончания девятого класса, но уже тогда, живущих тут было немного, а молодёжь также, как и я, стремительно улетала в большой мир.

Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как добрался до леса, который всем своим нутром сообщал, что зима близко, превратившись в заснеженную сказку. Снежно-льдяная пыльца затянула тут всё. Иней сиял и искрился в лучах восходящего солнца, наполняя пространство магией. Да, такого в городе не увидишь. Я невольно усмехнулся, уж не думал, что до сих пор способен наслаждаться красотами природы, когда натолкнулся на него…

Что сказать, труп прекрасно вписывался в общую картину. Я подошёл ближе. Молодой мужчина приблизительно моих лет лежал на боку, чуть подтянув колени к груди, словно уснул под берёзой. Я наклонился, желая его перевернуть, чтобы лучше разглядеть лицо. К моему удивлению, это получилось довольно легко. Видимо, окоченение ещё не наступило. А в следующее мгновение покойник распахнул глаза. Я невольно дернулся. Ей-богу, давненько меня так не пугали!

— Кто ты такой?! — заверещал мужчина посиневшими губами.

Я сделал несколько шагов назад, не желая становиться участником того, чем бы оно ни было. Игнорируя общую заледенелость, недавний покойник резво вскочил на ноги и бросился в мою сторону:

— Кто ты такой?! — Он вцепился в меня, требуя ответа.

От неугомонного несло вчерашним перегаром. Повезло мне натолкнуться на алкаша, явно словившего «белочку». И пока я решал врезать ему или нет, между нами вклинилась девушка, будто возникшая из ниоткуда.

— Иван, успокойся! — строго велела она, обращаясь к буйнопомешанному.

Удивительно, но это имело своё воздействие. Тот сразу как-то притих и повесил голову.

А имя-то ему идеально подходит, — про себя усмехнулся я.

— Господи, ты весь замёрз. Дурак, я тебя всю ночь искала, — уж больно ласково по отношению к этому горемыке сказала она.

Незнакомка быстро стянула шарф и обмотала им голову этого Ивана, а затем повернулась ко мне:

— Простите, это мой брат. Он не в себе.

— Я заметил.

Она прищурилась, разглядывая меня. Я ответил ей тем же. Хотя смотреть особо и не на что было: бесформенный темно-синий пуховик до колен с глубокого натянутым капюшоном. Единственное, что выделялось на этом фоне — это пронзительно голубые глаза, смотрящие на меня с любопытством.

— Вы не из деревни? — спросила она.

— Нет, я к бабушке.

— К бабушке? А как её звать?

— Вера.

Она немного задумалась.

— Запольная?

— Она самая, — кивнул я.

Она опустила голову, чуть поджала губы и тихо заметила:

— Мне очень жаль, она умерла два года назад…

Наверное, это не произвело на меня сильного впечатления потому, что я пожал плечами:

— Все там будем, — поправил рюкзак и продолжил путь.

Не знаю, о чем она там подумала, но ничего не сказала. Они поплелись вслед за мной. Время от времени до меня доносились её ласковые интонации, обращенные к брату. Ни его, ни её я совершенно не помнил.

И что она забыла в этом захолустье?

День 2: Письмо из прошлого, которое не должно было быть найдено.

Иɜныʙᥲю ᧐ᴛ ᥴκуκᥙ ʙ ϶ᴛ᧐ᥔ дᥱρᥱʙнᥱ. Учᥙᴛᥱ᧘я ʙᥴᥱᴦдᥲ ρуᴦᥲ᧘ᥙ ʍᥱня ɜᥲ ʍ᧐ᥔ ужᥲᥴныᥔ ᥰ᧐чᥱρκ. Дᥲжᥱ нᥱ ɜнᥲю, ɜᥲчᥱʍ я это ʙ᧐᧐δщᥱ ᥰᥙɯу. Сᥱᴦ᧐дня ᥰ᧐ᥴ᧘ᥱ н᧐ʙ᧐ᥴᴛᥱᥔ ᥰᥱρᥱκ᧘ючᥙ᧘ нᥲ НТВ ᥙ ᥰ᧐ᥰᥲ᧘ нᥲ ᥰᥱρᥱдᥲчу ᧐ ᥴᥱρᥙᥔных ʍᥲньяκᥲх, κ᧐ᴛ᧐ρыᥱ ᥙʍᥱ᧘ᥙ ᥰρᥙʙычκу ᥰᥙᥴᥲᴛь ᥰᥙᥴьʍᥲ ᥴыщᥙκᥲʍ ᥙ жуρнᥲ᧘ᥙᥴᴛᥲʍ. Вρ᧐дᥱ κᥲκ ᧐нᥙ ᥰ᧐дᥴ᧐ɜнᥲᴛᥱ᧘ьн᧐ х᧐ᴛᥱ᧘ᥙ, чᴛ᧐δы ᥙх ᧐ᥴᴛᥲн᧐ʙᥙ᧘ᥙ. Կᴛ᧐ ɜᥲ чуɯь, ᥰ᧐дуʍᥲ᧘ ᴛ᧐ᴦдᥲ я. Я ʙ᧐᧐δщᥱ нᥙκ᧐ᴦдᥲ ʙ жᥙɜнᥙ нᥱ ᥰᥙᥴᥲ᧘ ᥰᥙᥴьʍᥲ. И уж ᴛ᧐чн᧐ нᥱ жᥱ᧘ᥲю, чᴛ᧐δы ʍᥱня ᥰ᧐ᥔʍᥲ᧘ᥙ.

Знᥲᥱᴛᥱ, ʍᥱня ᥰρ᧐ɜʙᥲ᧘ᥙ «Уδ᧐ρщᥙκ᧐ʍ», ᥲ я δы нᥲɜʙᥲ᧘ ᥴᥱδя «Կᥙᥴᴛᥙ᧘ьщᥙκ᧐ʍ». Я чᥙщу ᧐δщᥱᥴᴛʙ᧐ ᧐ᴛ дуρных ᧘юдᥱᥔ. Я хᥙщнᥙκ ᥴ᧐цᥙуʍᥲ. Н᧐ я ᥰ᧐нᥙʍᥲю, ᥰ᧐чᥱʍу ᧐нᥙ ᥰρ᧐ɜʙᥲ᧘ᥙ ʍᥱня «Уδ᧐ρщᥙκ᧐ʍ». Нᥙᴦдᥱ δ᧐᧘ьɯᥱ нᥱ нᥲᥔдёᴛᥱ уδᥙᥔцу, κ᧐ᴛ᧐ρыᥔ ᥰρᥙδᥙρᥲᥱᴛ ɜᥲ ᥴ᧐δ᧐ᥔ. Н᧐ дᥱ᧘ᥲю ϶ᴛ᧐ нᥱ ᥰ᧐ᴛ᧐ʍу, чᴛ᧐ я ᥰᥱдᥲнᴛ ᥙ᧘ᥙ чᴛ᧐-ᴛ᧐ ʙ ϶ᴛ᧐ʍ ρ᧐дᥱ, ᥲ ᥰ᧐ᴛ᧐ʍу чᴛ᧐ нᥱ х᧐чу ᧐ᥴᴛᥲʙ᧘яᴛь у᧘ᥙκ. Нᥙ ᧐дн᧐ᥔ чᥲᥴᴛᥙчκᥙ ДН𐌺, ᧐ᴛᥰᥱчᥲᴛκᥲ ᥙ᧘ᥙ чᥱᴦ᧐-ᴛ᧐ ᴛᥲκ᧐ᴦ᧐. М᧐ю ᥙ ᴛᥱ᧘ᥲ. Тᥲκ чᴛ᧐ ᥴ᧘ᥱд᧐ʙᥲᴛᥱ᧘яʍ ᧐ᥴᴛᥲёᴛᥴя ᴛ᧐᧘ьκ᧐ ᴦᥲдᥲᴛь, κᥲκ ϶ᴛ᧐ ᥰρ᧐ᥙɜ᧐ɯ᧘᧐. Я ᴛ᧐чн᧐ ɜнᥲю, чᴛ᧐ дᥱ᧘ᥲю ᥙ д᧘я чᥱᴦ᧐.

Я ᴛщᥲᴛᥱ᧘ьн᧐ ᴦ᧐ᴛ᧐ʙ᧘юᥴь, ᥴ᧘ᥱжу, чᴛ᧐δы нᥙчᥱᴦ᧐ ʍнᥱ нᥱ ᥰ᧐ʍᥱɯᥲ᧘᧐. Сᴛ᧐ᥙᴛ ᥰρᥙɜнᥲᴛьᥴя, чᴛ᧐ ʙ ᥰ᧐ᥴ᧘ᥱднᥱᥱ ʙρᥱʍя ᥙɜ-ɜᥲ ʙᥴᥱʙᥱдущᥙх κᥲʍᥱρ ᥴᴛᥲ᧘᧐ ᥴ᧘᧐жнᥱᥱ. Нᥲд᧐ учᥙᴛыʙᥲᴛь ᥙ ᥴ᧐ʙρᥱʍᥱнныᥱ ρᥱᥲ᧘ᥙᥙ жᥙɜнᥙ. 𐌿ρᥱдᥴᴛᥲʙ᧘яю, κᥲκ ᥴᥱᥔчᥲᥴ ʙᥴᥱ ϶ᴛᥙ уʍнᥙκᥙ ʙыᥴᴛρᥲᥙʙᥲюᴛ ʍ᧐ᥔ ᥰᥴᥙх᧐᧘᧐ᴦᥙчᥱᥴκᥙᥔ ᥰ᧐ρᴛρᥱᴛ. В᧐ɜʍ᧐жн᧐, ʙ чёʍ-ᴛ᧐ ᧐нᥙ ᧐κᥲжуᴛᥴя дᥲжᥱ ᥰρᥲʙы. Вᥴё ᥙдёᴛ ᥙɜ дᥱᴛᥴᴛʙᥲ. Я ρᥱɯᥙ᧘, чᴛ᧐ δуду уδᥙʙᥲᴛь ʙ дᥱᥴяᴛь ᧘ᥱᴛ. 𐌿᧐нᥙʍᥲᥱᴛᥱ, ᴛᥲκ ᥴ᧘учᥙ᧘᧐ᥴь, чᴛ᧐ нᥲ дʙᥲ ᴦ᧐дᥲ я ᥰ᧐ᥰᥲ᧘ ʙ дᥱᴛᥴκᥙᥔ д᧐ʍ. Нᥱудᥙʙᥙᴛᥱ᧘ьн᧐, чᴛ᧐ ᥰ᧐ᥴ᧘ᥱ ᴛρᥲᴦᥱдᥙᥙ, κ᧐ᴛ᧐ρᥲя ᥴ᧘учᥙ᧘ᥲᥴь ᥴ᧐ ʍн᧐ᥔ, у ʍᥱня нᥲчᥲ᧘ᥴя ϶нуρᥱɜ. Т᧐ᴦдᥲ ᧐δᥙᴛᥲᴛᥱ᧘ᥙ ᥙ ᥰρᥱᥰ᧐дᥲʙᥲᴛᥱ᧘ᥙ ᥰρᥱʙρᥲᴛᥙ᧘ᥙ ʍ᧐ю жᥙɜнь ʙ ᥲд, ᥲ я ᥰᥱρᥱд ᥴн᧐ʍ ᥰρᥱдᥴᴛᥲʙ᧘я᧘, κᥲκ уδᥙʙᥲю κᥲжд᧐ᴦ᧐ ᥙɜ нᥙх. 𐌺᧐нᥱчн᧐, ʙ ʍ᧐ᥙх ɸᥲнᴛᥲɜᥙях ʙᥴᥱ ᧐нᥙ ᥰρ᧐ᥴᥙ᧘ᥙ ᥰρ᧐щᥱнᥙя ᥙ уʍ᧐᧘я᧘ᥙ ϶ᴛ᧐ᴦ᧐ нᥱ дᥱ᧘ᥲᴛь. Ин᧐ᴦдᥲ ʍᥱня ᥰρᥱᥴ᧘ᥱдуᥱᴛ ᥴ᧐δ᧘ᥲɜн ρᥲɜыᥴκᥲᴛь ᥙх ᥙ ʙ᧐ᥰ᧘᧐ᴛᥙᴛь ʙᥴё ʙ жᥙɜнь, н᧐ ϶ᴛ᧐ ᴦ᧘уᥰ᧐, ᥴ᧘ᥙɯκ᧐ʍ яʙныᥔ ᥴ᧘ᥱд. А ʙ ʍᥙρᥱ ᥙ ᴛᥲκ ᥰ᧐᧘н᧐ дρянных ᧘юдᥱᥔ. Мн᧐ᥔ ɜᥲʍᥱчᥱн᧐, чᴛ᧐ ᧘юдᥙ, κ᧐ᴛ᧐ρыᥱ κᥲжуᴛᥴя ᥴᥲʍыʍᥙ х᧐ρ᧐ɯᥙʍᥙ, ᧐δычн᧐ ᥴᥲʍыᥱ δ᧐᧘ьɯᥙᥱ ʍᥱρɜᥲʙцы.

Д᧐ᥰуᥴᴛᥙʍ, ʍ᧐ё ᥰ᧐ᥴ᧘ᥱднᥱᥱ дᥱ᧘᧐ ʙ᧐᧐δщᥱ κᥲᥴᥲᥱᴛᥴя ᥴ᧐δᥲκ. Сᥱʍᥱᥔнᥲя ᥰᥲρᥲ ᥰ᧐ᥴᴛρ᧐ᥙ᧘ᥲ δᥙɜнᥱᥴ нᥲ ᥴуδᥴᥙдᥙях ᴦ᧐ᥴудᥲρᥴᴛʙᥲ нᥲ ᥴ᧐дᥱρжᥲнᥙᥱ δᥱɜд᧐ʍных жᥙʙ᧐ᴛных. Мнᥱ жᥱ нᥱ ᥴᴛ᧐ᥙᴛ ᴦ᧐ʙ᧐ρᥙᴛь ᧐ ᥴʍᥱρᴛн᧐ᥴᴛᥙ ʙ ᥙх ᥰᥙᴛ᧐ʍнᥙκᥱ? Н᧐ ᧘юдяʍ ᥰ᧐κᥲɜᥲ᧘᧐ᥴь ϶ᴛ᧐ᴦ᧐ ʍᥲ᧘᧐, ᥰ᧐϶ᴛ᧐ʍу ᧐нᥙ ρᥱɯᥙ᧘ᥙ ᧐ρᴦᥲнᥙɜ᧐ʙᥲᴛь ᥰᥱρᥱдᥱρжκу. Ну ɜнᥲᥱᴛᥱ, ᴛᥲκᥙᥱ, ᴦдᥱ ᧐ ʙᥲɯᥱʍ ᥰᥙᴛ᧐ʍцᥱ ᥰ᧐ɜᥲδ᧐ᴛяᴛᥴя, ᥰ᧐κᥲ ʙы ʙ ᧐ᴛъᥱɜдᥱ. И ᧐ᥰяᴛь жᥱ δ᧘ᥲᴦ᧐дᥲρя ᥴ᧐ʙρᥱʍᥱнныʍ ᴛᥱхн᧐᧘᧐ᴦᥙяʍ я ᥙ нᥲᴛκну᧘ᥴя нᥲ ᥙх ʍᥙʍᥙʍᥙɯн᧐ᥱ ʙᥙдᥱ᧐. Зᥲх᧐ᴛᥱ᧘᧐ᥴь ᥰρ᧐ʙᥱρᥙᴛь. В κ᧐ᴛ᧐ρыᥔ ρᥲɜ ᧐κᥲɜᥲ᧘ᥴя ᥰρᥲʙ. Я ᥰρ᧐ʙё᧘ ᥴ нᥙʍᥙ нᥱᥴκ᧐᧘ьκ᧐ днᥱᥔ, ᥲ ᥰ᧐ᴛ᧐ʍ ᥴκ᧐ρʍᥙ᧘ ᥙх ᥴ᧐δᥲκᥲʍ. М᧐ё уᥰущᥱнᥙᥱ – ϶ᴛ᧐ ᧘юδ᧐ʙнᥙцᥲ ʍужᥲ, κ᧐ᴛ᧐ρᥲя ᥴ᧐ʙᥱρɯᥱнн᧐ нᥱκᥴᴛᥲᴛᥙ ɜᥲяʙᥙ᧘ᥲᥴь κ нᥙʍ ᥙ ʙᥙдᥱ᧘ᥲ ʍᥱня ᥙ ᧐δρᥲᴛᥙ᧘ᥲ ʙнᥙʍᥲнᥙᥱ нᥲ ʍᥲɯᥙну. Ну нᥙчᥱᴦ᧐, у᧘ᥙκ ʙᥴё ρᥲʙн᧐ нᥱᴛ. 𐌿᧐д᧐жду, κ᧐ᴦдᥲ ʙᥴё уᴛᥙхнᥱᴛ, ᥙ ʙᥱρнуᥴь.

В᧐ ʙᥴёʍ нужнᥲ дᥙᥴцᥙᥰ᧘ᥙнᥲ. Дᥙᥴцᥙᥰ᧘ᥙнᥲ – ϶ᴛ᧐ κ᧐ᴦдᥲ ᴛы дᥱρжᥙɯь ρуκу нᥲ ᥴᥰуᥴκ᧐ʙ᧐ʍ κρючκᥱ, н᧐ ɜнᥲᥱɯь: ᥰ᧐κᥲ ᴛы ᥴᥲʍ нᥱ ρᥱɯᥙɯь – нᥙκᴛ᧐ нᥱ уʍρёᴛ.

𐌺 чёρᴛу! Мᥱня нᥱ ɯᴛыρяᴛ ᴛᥲκᥙᥱ ᥰρᥙɜнᥲнᥙя. Будᴛ᧐ я δы х᧐ᴛᥱ᧘, чᴛ᧐δы ϶ᴛ᧐ ᥰᥙᥴьʍ᧐ нᥲɯ᧘ᥙ κ᧐ᴦдᥲ-нᥙδудь ʙ δудущᥱʍ. 𐌿᧐᧘нᥲя чуɯь!

День 3: Забытая традиция вашей семьи, связанная с осенью.

Дом, милый дом. Одноэтажный, из брёвен. Он уже, конечно, утратил былую свежесть, но всё же выглядел так, будто простоит ещё век. В советские времена прадед вроде как был председателем и на постройку своего дома раздобыл по блату лучший материал. Дверь, к сожалению, оказалась заперта. Я планомерно обошёл вокруг дома, прикидывая как бы проникнуть внутрь, когда вспомнил о тайнике в кладке колодца, где бабушка оставляла мне ключ на всякий случай.

Ещё одно творение мастеров прошлого стояло на своём месте. Над ним висел старый деревянный ворот, уже без ведра. Крыша тоже немного разрушилась. Я отодвинул крышку и заглянул внутрь, проверить есть ли вода. Внизу в чёрной глади подрагивало моё отражение. Надо будет потом подумать о его чистке, а пока… Руки сами собой отыскали нужный камень и, уцепившись пальцами за края, я вытянул его, открывая чёрную полость тайника. Удивительно, но ключ действительно был здесь. Прежде чем вернуть всё обратно, я какое-то время смотрел на поржавевший металл на своей ладони. На секунду показалось, что бабушка ждала меня всё это время.

Отбросив сомнения, я вернулся к дому. Меня встретили сени, заваленные всякой ерундой, дальше коридор: слева кухня с настоящей русской печью, справа комната, которая когда-то была моей, дальше зал, а через него вход в бабушкину спальню. Всё было погружено в полумрак и окутано застоялым воздухом, но затхлости не ощущалось. Я щёлкнул старым выключателем, и, к моему удивлению, кухню затопил жёлтый свет. Было странно, что в доме не отключили электричество. Я оглянулся. Подозрительно, что отсутствовала пыль, словно кто-то навёл здесь порядок или, возможно, жил? Мой взгляд упал на топор, пристроенный у печи древком вверх. Я взял его в руки, взвесил. Хороший топор. Почти новенький…

Внезапно во входную дверь гулко застучали. Нехорошо так, не по-доброму. Я нахмурился и, подхватив топор, направился к выходу. Что-то мне подсказывало, что не запри я засов, то незваный гость уже влетел в дом. В сенях стояли три молодца, как с картины три богатыря, правда, у самого мелкого было какое-то глуповатое лицо.

— Кто ты такой? — спросил самый здоровый из них.

Я закатил глаза: ну, просто вопрос дня!

— Чё ты тут делаешь? — добавил другой.

— Вообще-то, это дом моей бабушки.

Я чуть наклонился, приставляя топор к стене. Всё-таки начать им размахивать — не самая лучшая идея, даже если ребятки настроены не особо дружелюбно. Вперёд вырвался самый мелкий из них, тот туповатый:

— Кому ты брешешь?! — он схватил меня за грудки: — Мы тут каждую собаку знаем!

Несмотря на численный перевес, я был не намерен терпеть подобное:

— Я, по-твоему, что собака?

Он был пониже меня на полголовы, поэтому резкий удар головой пришёлся ему в переносицу. Он отлетел назад, натолкнулся на среднего, и они оба попятились по инерции, а я с удовлетворением отметил, как из его носа брызнула кровь. Я был заряжен к плотной драке, но здоровяк не дёрнулся и даже бровью не повёл.

Скрипнула дверь сеней, и в помещение, тяжело переступая ногами, вошла старуха в светлом пальто, платке и с тростью в руке в сопровождении мужчины лет пятидесяти.

— Гриша, ты опять буянишь раньше времени? — проскрипела она.

— Нет, мать. Ты что, мать? Это всё он, — Держа голову приподнятой, чтобы уменьшить кровотечение, тот указал на меня.

— Дурак, — заключила старуха и посетовала: — Сколько лет, а ума всё нет.

Она отодвинула молодцов костылём и вплотную приблизилась ко мне, вглядываясь в лицо своими поволоченными бельмом глазами. Затем хихикнула беззубым ртом и заявила:

— Узнаю тебя. Никак Тимур вертался, — её губы растянулись в лёгкой улыбке: — Ты уж прости нас. Андрейка, — Она указала на мужчину, что следовал с ней: — Прибежал, говорит, в дом кто-то влез. Вот ребята и поспешили.

— Значит, вы за домом присматривали?

— А как же! Мы же все как одна большая семья. Жаль, ты на похороны бабки не приехал, она бы рада была, — ответила старуха.

Довольно спорное замечание, — подумал я, учитывая, что она все равно померла.

— А ты уверена, что это он? — не успокаивался мелкий.

— Ты шо во мне сомнуваешься? — в голосе старухи появились стальные нотки. — А ты не сомнувайся. Он тут жил, когда ты ещё читать не умел. Ой, гляди, Гришаня, накликаешь на себя бяду своим поведением.

После её слов тот чуть присмирел, словно сжался весь, притих.

— Ладно, ты обживайся, милок. Ещё свидимся, — сказала старушка на прощание и двинула к выходу, остальные потянулись за ней.

Они вышли из сеней, а я наблюдал за странной процессией через мутное стекло и пыльный тюль. Первой ковыляла старуха, а все остальные следовали за ней, словно не решаясь ту обогнать. Памяти старухи стоило позавидовать, столь безошибочно вспомнила моё имя, а вот мне оставалось только гадать, кто она такая. Но определённо, было в ней что-то отталкивающее, порождающее желание отвернуться от её сморщенного лица. Хотя может, от старости всегда хочется отшатнуться?

По крайней мере, теперь понятно, почему в доме есть свет. Скорее всего, деревня где-то подключилась к высоковольтной линии. Вряд ли до этой деревни есть кому-то дело, её уже и на картах-то нет.