Заклятие Вечного Лотоса

Глава 1. Та, что не должна была родиться

Северный павильон закрытой резиденции рода Фэн на горе Ляньцзюнь

Дверь с лёгким скрипом отворяется, и слуга делает знак войти. Я осторожно ступаю за порог павильона, как в чужой мир. Здесь всё чуждо: узоры на стенах, пахнущие смолой свитки с родовыми девизами, даже воздух — холодный, как клинок. Я чувствую себя здесь самозванкой!

На мне простое тёмно-синее облачение, волосы, перевязаны лентой скромной ученицы. Так мне велели. Ни знака рода, ни статуса…

- Они даже не дали надеть знаки моей крови, - заполошно мелькает в гудящей сомнениями голове. - Для них я, по-прежнему, никто.

Прямо передо мной на фоне окна — высокий силуэт в бронзово-золотом одеянии Главы клана. Фэн Жуй. Мой только что обретённый отец. Его спина пряма, лицо каменно-спокойно. Он не двигается, когда я вхожу.

Я останавливаюсь у третьей плитки от входа — по этикету незаконнорождённым или низким по положению нельзя приближаться ближе без дозволения. Его не следует, и я опускаюсь на колени, склоняя голову, и монотонно-вежливо, как будто не умирала минуту назад от волнения, произношу:

- Дочь рода Фэн по велению… Главы прибыла.

Я бы, наверное, могла собой гордиться, если бы посмотрела со стороны. На лице - ни следа от того шока, который пережила час назад, когда мне сообщили, кто я, и кто ждёт меня в этой комнате, где принимаются важнейшие решения клана Фэн. Никогда не была здесь раньше, хоть и живу в этой резиденции с рождения. Никто до сегодняшнего дня не говорил мне, что я - дочь Главы и полноценный член клана Фэн. Полноценный ли? Ох, как я теперь в этом сомневаюсь!

Ещё пару минут назад, пылая глупыми надеждами, я стояла перед закрытой дверью Северного павильона, ожидая приглашения войти. Но его всё не было и не было.

За дверью царила полнейшая тишина, а я не знала, что и думать. Может быть, про меня забыли? Или это чья-то злая шутка? А мне так хотелось, чтобы всё было правдой!

Сердце бомбило, как сумасшедшее, разгоняя кровь по венам, воспламеняя нервы и воскрешая надежду на то, что, наконец-то, у меня появится семья. Я так устала быть одна!

В воспалённом мозгу теснились сотни вопросов. Примет ли меня отец? Признает ли? Почему от меня скрывали правду целых двадцать лет?

От них раскалывалась голова, но нужно было держать лицо. Я не имею права опозорить семью. Только не сейчас! Не в первый же день! Хотела быть достойной славного древнего имени. И что я вижу теперь? Холодного, отстранённого, чужого человека, который даже смотрит куда-то поверх моей головы.

В груди грохочет гулко и надсадно:

- Скажи! Признай! Назови меня дочерью. Назови, хотя бы раз…

А в ответ - тишина да ледяное молчание. Мне кажется, что это длится бесконечно, что я, вообще, не услышу ни одного слова от этой ледяной статуи. И когда я почти теряю терпение, по залу разносится негромкое:

- Ты выросла. Лицо твоё почти как… у неё.

Он не называет имя, не говорит «матери». С трудом проталкивает конец фразы сквозь зубы. И всё так же смотрит мимо меня.

Значит, всё же… помнит её. Значит, всё же… боль осталась. Почему он так со мной? Винит меня в её смерти? Ведь она умерла в родах, в тот день, когда я пришла в этот мир. Под тяжестью этого непомерного груза опускаю голову ещё ниже.

- Ты звал меня, Глава рода. Чего желает род?

Не могу сказать «отец». Не дозволено! Он никогда не был им, не хочет становиться и впредь. По сердцу как будто полоснули острым ножом. Мне даже кажется, что чувствую, как из адски ноющего разреза по капле вытекает кровь, приближая миг моей гибели. Но упрямо держу лицо.

Наконец, он обращает взгляд на меня. Его голос ровен, как лёд и колюч, как тысяча кинжалов:

- Твоя сестра… исчезла. С пути своего отошла, но союз с домом Сюэ должен быть заключён. Ты займёшь её место.

Внутренне похолодев, вскидываю взгляд, но не позволяю дрогнуть голосу:

- Сестра? У меня есть сестра?

Мой вопрос остаётся без ответа. Он подходит ближе. Его тень падает на меня, но лицо, по-прежнему, бесстрастно.

- Ты — порченная дочь, кровоточащая язва на теле рода, носительница Проклятого Цветка. Ты должна быть полезной. Это твоя единственная цена в этом доме. Завтра ты выйдешь замуж.

За грудиной пылает пожар. Сердце, раздуваясь от невыносимой боли, с треском разбивается о рёбра, оседая острыми осколками где-то в районе солнечного сплетения. От боли моё тело сводит так, что воздух превращается в камни и не проходит в лёгкие. В глазах темнеет, и кажется, я сейчас упаду замертво. Прямо тут, у ног моего отца.

Нет, не отца, Главы клана Фэн, потому что отец не может говорить дочери такие страшные слова. Разве я виновата в том, что с рождения на моём левом запястье цветёт лотос? Он никак себя не проявляет, никому не вредит. Почему же Глава рода Фэн называет его Проклятым Цветком? Я так мало знаю об этом…

Фэн Жуй не унимается, добивает, припечатывает, растирает мои мечты о любящей семье в прах:

- Ужасный Облачный Мертвец Ши Юн восстал. Дом Сюэ владеет Огненным Копьём. Объединившись, сможем победить. Без них — падём. Ты принесёшь пользу, объединив наши два рода. Это всё, что от тебя требуется.

Глава 2. Отныне моя кровь знает твоё имя

Гора Чжухуэй, замок Сюэ — бывшая крепость стражей огня, ныне — владение демона Кровавого Пламени

Дворец моего будущего супруга появляется внезапно, он словно выныривает из небытия и кажется высеченным из закатного света: резные башни багрового нефрита, крыши — словно лепестки лотоса, увядшие от жара. Величественно! Монументально! Устрашающе! Но, в тоже время, и безумно притягательно.

До крепости ещё далеко, но я чувствую её притяжение. Смотрю на эту суровую красоту и не могу оторвать взгляда. Я, как будто, выдыхаю и, наконец-то, расслабляюсь. Странно, но мне уже начинает нравится это место. Одёргиваю себя: так быть не должно!

Воздух сгущается и тяжелеет, баюкая тёплой нежной волной, успокаивая. Жилище Сюэ Яня кажется мне живым существом. Огонь, словно сердце, пульсирует в этой каменной махине. И эта пульсация не ощущается враждебной. Мои глаза медленно закрываются и я погружаюсь в дрёму. Ничего удивительного, взбудораженная вчерашними событиями, уснула только под утро, забылась тревожным сном, после которого чувствуешь себя разбитой, а никак не отдохнувшей.

Просыпаюсь, когда Свадебный паланкин резко замедляется и останавливается перед входом. Один из сопровождающих, страж из рода Фэн, подаёт мне руку и помогает сойти на землю.

Выхожу и оглядываюсь по сторонам. На мне парадное облачение невесты: малиновый верх, чёрный шёлк снизу, вышитый багряными цветами. Они, как укор, как напоминание о Проклятом Цветке. Лицо прикрыто лёгкой вуалью. Я спокойна — снаружи.

Внутри снова разгорается адово пламя. Меня никто не встречает. Двор абсолютно пуст, двери в дом распахнуты настежь. И за ними, насколько я могу видеть, тоже ни души. Меня здесь явно не ждут! Не пышный караван и не свадебные песни встречают меня в доме жениха, а мертвенная тишина и тени, похожие на стражей без душ.

Немного постояв у входа, ступаю на порог дома, который отныне должен стать моим. А что мне остаётся? Сопровождающие из клана Фэн, выгрузив мой нехитрый багаж, отправляются в обратный путь. Я не нужна ни дому Фэн, ни дому Сюэ. И от этого снова больно в груди. Хотя, казалось бы, пеплу, в который превратилась моя душа со вчерашнего дня, уже не может быть больнее.

Но нет, я чувствую боль, а значит жива. Моя гордость, память о моих достойных предках - единственное, что мне остаётся. А ещё сестра, которую мне очень хочется увидеть. Думаю, мне есть ради чего жить.

Иду по длинному и гулкому коридору, и эхо моих шагов острыми шипами рвёт тишину. Я иду к демону, чтобы стать женой, как товар на торге. И странные мысли теснятся в моей голове:

- Если я научусь владеть огнём, он обожжёт не меня, а тех, кто бросил меня в это пламя.

Он появляется внезапно. Выходит из сумрака зала и окидывает меня долгим, внимательным взглядом. Сюэ Янь, демон Кровавого Пламени. Мой почти что муж.

Он высок, в тёмных одеждах с огненными символами, за спиной — копьё, которое будто живёт собственной волей. Его волосы сияют в темноте, а глаза — не пылают, тлеют, как едва красноватые угли. Он не похож на чудовище, но в нём чувствуется опасность — не звериная, а древняя, царственная.

Его голос звучит спокойно и хрипловато:

- Так вот она — дочь, которую отец решил выменять на союз. Думаешь, ты будешь мне женой?

Немного склоняю голову, так, чтобы не выглядеть униженной, и не глядя в глаза, ровно и с достоинством произношу:

- Я прибыла не как жена, а как залог союза. Мне всё равно, кем вы меня считаете.

Его взгляд жжёт мне висок, но я снова держу лицо. Он медленно приближается и обходит меня по кругу, удивлённо хмыкая:

- А ты забавная! Храбро. Но ты ошибаешься. Мне плевать на ваш союз. И ты мне интересна. Ты пахнешь огнём, но не снаружи. Внутри тебя — что-то горит. Что это, Фэнская дочь?

На миг перехватывает дыхание. Он… видит? Чувствует? Собираюсь с силами и толкаю на выдохе:

- Не ваше дело, мой господин.

Он долго молчит, рассматривая меня, как забавную зверушку, в итоге припечатывая:

- Ошибаешься. Ты пришла во дворец огня. Всё, что горит, — теперь моё дело.

Он подходит ближе. Ветер врывается в зал, его одежда колышется, а вокруг — ощущение жара. И вдруг во мне что-то отзывается. Не страх. Не отвращение. А что? Сама не могу этого понять.

- Идём, моя госпожа! - цедит он насмешливо. - Пора принести брачные обеты.

Берёт меня за руку и тащит за собой вглубь помещения. Он ведёт меня в огромный зал, потолок которого уходит в темноту, а окна заменяют зеркальные кристаллы, отражающие лунный свет, проникающий сквозь барьер между мирами. В зале только старейшина рода Сюэ и более никого.

- Это сердце дворца Сюэ, - хрипло произносит мой почти муж. - Место, где демоны приносят нерушимые клятвы.

Я верчу головой, рассматривая убранство зала, где по стенам развешаны тёмные флагштоки с символами рода Сюэ: кровавое пламя, обвивающее чёрную лилию. Вздрагиваю. Разве не символично? Он - пламя, я - цветок. Наверное, всё это предначертано судьбой…

Мы бесшумно скользим по полу, выложенному гладкими плитами из обсидиана, в которых, как в воде, отражаются наши силуэты. Я должна бояться, но мне не страшно. Он оказался не таким, как я представляла. И он очень красив.

Глава 3. Брачная ночь двух закрытых сердец

После церемонии старейшина рода Сюэ смотрит на Сюэ Яня с недобрым прищуром:

— Согласно закону древнего союза, если супруги не разделят кров и ложе в первую ночь, связь может быть признана недействительной. Магия отвергнет ритуал.

Я чувствую, как демон Кровавого Пламени вздрагивает, но тут же берёт себя в руки и согласно кивает. Я просто молчу, лишь опускаю взгляд. Мне хочется исчезнуть.

- Идём, дражайшая супруга, - в его голосе звенит металл. Как будто это не мы мгновение назад прикасались душами друг к другу. Я зябко ёжусь и следую за ним.

Комната Главы рода встречает нас лаконичностью и холодом. Она почти пуста, с чёрными стенами и одним огромным окном, в которое смотрится любопытная Луна.

Кровать у стены. Одна. Он входит первым, молча. За ним, осторожно ступая, я. Медленно. Словно, в клетку к зверю или… в храм.

Сюэ Янь останавливается посредине комнаты и, не оборачиваясь, застывает.

— Ты можешь лечь. Я не трону тебя, — тихо бросает он. — Я заключаю союзы, но не нарушаю границы.

Я застываю в молчании, напуганная своей реакцией. Сердце бьётся у горла. Почему его голос не пугает? Почему хочется… довериться?

Делаю несколько робких шагов и присаживаюсь на дальнем краю ложа. Он остаётся стоять у окна, глядя в бездну ночи. В его взгляде печаль, а не страх. И не злость. Тишина между нами, как натянутая струна.

Он не ждёт близости. Он просто рядом. Я должна радоваться… И я бы точно радовалась, но чувствую себя прескверно, как будто, меня снова отвергли. Что со мной не так? Это действие Проклятого Цветка?

— Почему господин Сюэ не смотрит на меня? — шепчу я в отчаянии, словно обращаясь к самой себе.

— Потому что ты не моя, — отвечает он так тихо, что лунный свет дрожит от его слов.

— Но я ваша жена.

— Ты — залог, обет, союз. Но не... ты.

Боль. Странная. Неожиданная. Я совсем не ожидала, что мне захочется, чтобы он... захотел быть ближе. По-настоящему ближе.

Он подходит. Медленно. В его руках тёплая накидка.

— Дворец холодный. Надень.

Он накидывает её мне на плечи: легко, почти по-братски. А мне хочется плакать, как будто в этом прикосновении воспоминание. Лёгкое, как ветер. Как будто когда-то… он уже укрывал меня. От холода. От всего мира.

Эмоции зашкаливают. Я едва дышу. Моя ладонь случайно касается его руки. Мгновение, и я воспламеняюсь, что-то в груди дрожит, как застывшее эхо. Меня успели отравить во время ритуала? Почему мужчина, которого я сегодня впервые увидела, так важен для меня?

— Спасибо, — благодарю его тихим голосом.

— Спи, Лянь. Эта ночь твоя. Я — не твой.

Он возвращается к окну. Я ложусь, не раздеваясь. Между нами звенящая пустота. И тысячи жизней. И одна ускользающая память.

Я долго ворочаюсь, прислушиваясь к тишине дворца и крикам ночных птиц за окном, но всё же незаметно уплываю в царство грёз. Мне снится Северный павильон рода Фэн и суровый мужчина с каменным лицом. Мой отец, которому не нужна дочь, заклеймённая Проклятым Цветком. Он кричит на меня и гонит прочь. Я хочу рассказать ему, как мне его не хватало, но горло сдавливает рыдание и я просыпаюсь от собственного крика.

По щекам текут слёзы, я всхлипываю, но мою руку заботливо гладит горячая мужская ладонь. Мой муж. Он уже рядом. На коленях у моего ложа.

— Ты в порядке? — шепчет едва слышно.

Я смотрю на него. Его лицо так близко. Тепло его руки уже на моей щеке. Откуда он знает, как меня коснуться, чтобы я успокоилась?

Я не отвечаю, мне нечего сказать. Конечно же, я не в порядке. Я не знаю, что со мной происходит. Поэтому тихо шепчу:

— Кто вы?

Теперь молчит он. Бесшумно поднимается, обходит кровать. Ложится с другой стороны и снова берёт мою руку. Гладит по голове, успокаивая, как маленькую.

Наши дыхания близко, они смешиваются. И всё, что не было сказано, всё, что забыто, дрожит между нами, как недосказанная клятва. Так мы и засыпаем, взявшись за руки.

Открываю глаза, когда луч бледного солнца лениво скользит по моей щеке. Я лежу, закутавшись в ту же накидку, что он дал мне ночью. Его запах, тонкий, дымный, неуловимо тёплый, всё ещё держится на ткани.Он мне нравится. Забивает собою лёгкие до отказа. Я крепче сжимаю накидку и думаю.

Он сказал, что не тронет меня, и не тронул. Он сказал, что я не его, но почему мне хочется, чтобы это было не так?

Осторожно поворачиваю голову. Он всё ещё спит. Безмятежно. Крепко. Спокойно. Как будто эта тишина — его естественное состояние.

Сюэ Янь выглядит иначе, когда спит. Не демоном. Не воином. Просто мужчиной, у которого под веками вечность.

Тихий стук. Я вздрагиваю, а он мгновенно просыпается. С грацией дикого хищника легко поднимается с кровати и направляется к двери. В её проёме появляется церемониймейстер замка, высокий седой демон с лицом, словно вырезанным из кости. Низко кланяется и произносит:

— Господин, вам стоит подготовиться к утреннему подношению в зале Лунной Крови. Согласно договору, супруги должны принести первый совместный дар, подтверждающий силу брака.

Глава 4. Пепел и кровь заключённого союза

Комнаты для меня были подготовлены заранее. Новоиспечённой супруге демона Кровавого Пламени отвели опочивальню, украшенную по демоническим канонам: резные ширмы с изображением пылающих цветов, тьма в окнах, скрытое мерцание лунного камня в нишах. Но я так и не вошла сюда вчера.

Теперь я здесь, чтобы Ши помогла мне переодеться к ритуалу и привести в порядок волосы. Время поджимает.

— Мы должны отправиться в зал Лунной Крови, — говорит Сюэ Янь после того, как мы, сменив одежду, снова встречаемся с ним в просторной комнате с большим окном. — Союз нужно скрепить символически. Иначе старейшины поднимут шум.

— А если не скрепим? — задумчиво спрашиваю, осторожно расправляя складки на одежде. На мне платье цвета ночного льда, без украшений, только тонкая лента в тон в волосах.

— Тогда твой отец получит повод разорвать договор. И, возможно… отдаст тебя другому.

Он произносит эти слова с тем же ледяным спокойствием, которое, казалось, исчезло между нами.

Киваю, стараясь не смотреть в его сторону.

— Тогда пойдём.

— Вместе?

— Да. Разве мы не связаны?

Он кивает. И впервые предлагает мне руку.

Мы снова идём длинными коридорами, затем спускаемся вниз по широкой витой лестнице. Я ожидаю увидеть помещение, такое же, как вчера, но в удивлении замираю, когда подходим к залу Лунной крови. .

Это место не построено, оно выросло! По крайней мере, это так выглядит. Потолки из застывшего обсидиана, колонны, словно стволы чёрных деревьев, в которых течёт багровый свет.

В центре — огромный круг, вплавленный в пол. На нём всё тот же древний знак рода Сюэ: переплетение кровавого пламени с чёрной лилией.

Никто не говорит громко. Даже демоны, сопровождающие церемонию, склоняют головы в молчаливом почтении. Здесь чувства хранятся веками.

Муж отпускает мою руку и первым ступает в зал Лунной Крови. В тёмной одежде, с открытым воротом, он словно сливается с мраком. Я иду за ним. Мои шаги лёгкие, но каждый отдается в зале, как удары сердца.

- Сердце так стучит… Он слышит его. Он чувствует. И я чувствую его, как будто нить между нами становится всё тоньше и крепче, — всплывает вдруг в моей голове, и мне становится страшно. Не от окружающего, не от церемонии. От моих мыслей.

Старейшина демонов зачитывает слова на древнем языке. Его голос низок, как гул подземного пламени:

Кровь и тьма. Лёд и пламя.

Да будут связаны души, соприкоснувшиеся ночью.

Да будет скреплён союз магией рода.

Да будет испытан сердцем.

Перед нами появляется чаша из тёмного стекла, а в ней — жидкость, светящаяся багровым. Это Эхо Тени — древняя субстанция, реагирующая на истинную связь.

— Пейте, — говорит старейшина. — Если ваши души соприкасаются, субстанция обретёт форму. Если нет — она распадётся.

Сюэ Янь берёт чашу первым. Пьёт, не морщась. Передаёт мне. Я колеблюсь несколько долгих мгновений, нахожу взглядом его глаза и пытаюсь что-то разглядеть в них. Он не произносит ни слова, но в его взгляде вижу не приказы, не ожидание, а доверие. Закрываю глаза и делаю глоток. Мгновение, и жидкость вспыхивает.

В чаше появляется бледный серебристый силуэт цветка. Лепестки дрожат, словно живые. Один из них слегка окрашен в багровый цвет. Старейшины шепчутся:

- Такое бывает, только если души знали друг друга прежде.

Сюэ Янь долго смотрит на чашу, потом поднимает взгляд на меня.

— Что это значит? — рвано и едва слышно.

Я хочу ответить «не знаю», но губы предают меня:

— Может быть, мы уже были вместе? Когда-то… Иначе Эхо Тени не узнало бы нас.

Назад мы возвращаемся в молчании. Сюэ Янь хмурится и не смотрит в мою сторону. Потом вдруг внезапно останавливается и опускает взгляд на мою левую руку, ту, что я который день старательно перевязываю, пряча Проклятый Цветок.

- Что с твоей рукой?

Я краснею и отвожу руки за спину. Щёки заливает жаром, кровь сумасшедше несётся по венам. Я надеялась, что это случиться не так быстро. Теперь и он будет смотреть на меня с презрением?

Молчу. Не успеваю ничего ответить, как перед нами появляется демон в облачении воина, падает на колени и преклоняет голову:

- Господин, прибыл посланник Главы рода Фэн. Вас просят о встрече. Сейчас. Прикажете его позвать?

- Фэн Жуй! Так быстро хочет убедиться, что союз работает? - насмешливо произносит мой супруг. - Я приму посланника в павильоне Угасшей Зари.

Сюэ Янь ведёт головой, давая демону знак уйти, и оборачивается ко мне. Кровь стынет у меня в жилах, не могу сдвинуться с места. Кажется, я примёрзла к полу. И до сих пор не придумала, что ему ответить. Но он говорит о другом:

- Хочешь послушать, что он скажет?

- Да, мой господин, - киваю головой и быстро опускаю взгляд к полу, чтобы муж не заметил радости в моих глазах. Моя тайна пока остаётся со мной.

Глава 5. Коварные загадки Лунных теней

Лес Лунных Теней, территория между замком Сюэ и границей с родом Фэн.

Пыль и запах опавших лилий витают в воздухе. До отказа заполняют лёгкие, мешая свободно дышать. А может это тревога, что сковала меня невидимыми цепями с той минуты, как мы выехали из дворца Сюэ. Мне не нравится этот лес. Мне не нравится этот хмурый день. Мне не нравится настроение моего супруга. Мне ничего не нравится, но я продолжаю путь.

Стараюсь держать свою лошадь рядом с Сюэ Янем. Он едет чуть впереди. Молча. От самого дома. Будто даже в дыхании отмеряя границы между нами. Лишь иногда вскидывает на меня свой задумчивый взгляд. Я в ответ украдкой взглядываю на него, ловя отблеск багряных глаз.

Когда он злится, взгляд его краснеет. Он зол сейчас, но я не понимаю, почему. Так много всего успело случиться за эти два дня.

Лес становится всё гуще и темнее. Мне страшно. И я, наконец, решаюсь прервать молчание, повисшее между нами:

— Господин Сюэ не верит, что мой отец хочет заключить честный союз? — спрашиваю тихо, хотя язык примерзает к нёбу.

— Верю. Как человек верит тому, кто держит нож за спиной, — холодно отвечает демон Кровавого Пламени.

Он сейчас не Сюэ Янь, не мой супруг, он демон во плоти. Не только глаза, волосы, кожа и, вообще, вся его фигура полыхают красным. Я хочу возразить, но слова теряются, как листья, унесённые стылым ветром. Земля вдруг вздрагивает: раз, другой. Демон огненной вспышкой слетает с коня, следом сдёргивая и меня.

— Стань за мной.

Говорит негромко, отрывисто, но в его голосе - железо. В следующий миг в воздухе вспыхивают стрелы, и лес гудит боевыми заклинаниями.

Из тени — дюжина воинов. Их лица скрыты масками, но в их движениях дисциплина и слаженность, не свойственная разбойникам.

Сюэ Янь поднимает руку, и в его ладони вспыхивает багровый огонь, как кровавое пламя в закатном ветре. Он шагает вперёд, в гущу врагов.

— Не вмешивайся, — бросает мне. — Их цель — я. Ты им не нужна.

— А если они решат иначе? - в страхе шепчут мои губы, но он исчезает в вихре пламени, размётывая листву.

Я вжимаюсь в ствол дерева, наблюдая, как Сюэ Янь сражается. Он не убивает, а калечит и оглушает, лишь бы никто не погиб. Его движения точны, как танец, а пламя — живое, подчиняющееся каждой эмоции.
И вдруг один из разбойников бросается ко мне: меч - в руке, остриё направлено в сердце. Я забываю, как дышать, воздух каменными глыбами ложится мне на грудь, запечатывает нос.
— Брось оружие! Я убью её, клянусь!
Сюэ Янь слишком далеко. Я вижу всё, как в замедленном сне. И тут — вспышка на запястье. Проклятый Цветок пылает бледным серебром, пробиваясь даже сквозь повязку, словно зовёт что-то древнее и далёкое. И меч замирает, замерцав в воздухе. Демон успевает в ту же секунду. Его пламя сжимается в копьё — и пронзает нападавшего насквозь, отбрасывая на землю.
— Это моя женщина! И она под моей защитой! - громом разносится по Лесу Лунных Теней, и разбойники отступают, утаскивая раненых с собой. Остаётся лишь мёртвое тело того, кто рискнул поднять на меня меч.
Мне не жалко его. Я не хотела ему зла. Он сам сделал свой выбор. Я становлюсь жёсткой. Наверное, это тоже влияние ритуалов и моей растущей связи с демоном. Сожалею ли я об этом? Нет!

Сюэ Янь поворачивается ко мне, тяжело дыша. Впервые в его глазах я вижу испуг.

— Ты… в порядке?

Киваю, прижав запястье к дереву за спиной, чтобы он не увидел слабый след от света Цветка. Он подходит. Близко. Берёт меня за ту руку, на которой, пульсируя, светится брачная татуировка. Молча. Просто держит, пока дыхание не выравнивается. Его рука горяча, и пульс у неё, как барабан. Брачная спираль на его руке тоже пылает. Так и стоим, сплетаясь руками, дыханием, знаками, пока всё не успокаивается и не затихает.

Ночь быстро опускается на землю, как будто сама тьма не хочет дать нам времени на оправдания и объяснения. Сюэ Янь сажает меня на единственную оставшуюся лошадь и ведёт её под уздцы по тёмному лесу. Прочь от этого страшного места. Я вздрагиваю и ёжусь от холода, но молчу. Если нам придётся ехать всю ночь, я превращусь в ледышку. Испуганную и злую.

Но мы уходим не так далеко, когда он останавливает коня и предлагает устроится на ночлег. Я замёрзла, устала и перенервничала. Мне хочется спрятаться и согреться. Он угадывает мои желания. И мы остаёмся на ночь в лесу.

Пламя костра потрескивает, отбрасывая на лица багрово-золотистые отблески. Я сижу, поджав под себя ноги, укутанная в тонкое дорожное одеяло. Сюэ Янь, ссутулившись и молча подкидывает ветки в разведённый им огонь. Выглядит отрешённым, почти чужим.

Молчание между нами глухое и давящее, кажется, даже ночь прислушивается.

Я не выдерживаю первой, тихо, будто для себя:

— Это были не разбойники? Слишком хорошо вооружены. Действовали слаженно.

Янь вскидывает взгляд. В его чёрных, как пепел, глазах вспыхивает что-то тёмное:

— Разумеется. Это были люди твоего рода. Люди Фэн Жуя.

— Мы не можем знать этого наверняка, — тихо, но жёстко рублю в ответ. От самой мысли об этом мои внутренности сворачивает в тугую спираль. Это невозможно. Нет! Я даже думать об этом не хочу.

Визуалы

Глава 6. На мутных волнах души

Рассвет приходит раньше, чем я ожидала. Думала, ни за что не усну этой ночью, но усталость была так велика, что сон навалился мгновенно. Кажется, только на минутку прикрыла глаза, а новый день уже занялся. Я зябко кутаюсь в тонкое дорожное одеяло и смотрю в небеса.

Солнце ещё не показалось из-за скал, но небо уже налилось бледно-золотистым светом. Низкая дымка стелется по траве, а воздух хрупок, как драгоценный фарфор.

Костёр давно потух, и Сюэ Яня нет рядом. Торопливо ищу его взглядом и нахожу у края тропы. Он смотрит куда-то вдаль. Его высокий силуэт, как статуя из чёрного обсидиана, строгая и неподвижная. Он словно слит с утренним ветром, с этим местом. Он — часть этого мира, а я в нём чужая. Мы разные, как свет и тень. Как мы будем жить дальше? Я не понимаю его, он не верит мне. Странный союз.

Его недоверие больно ранит меня, за ночь не стало легче. Делаю ещё одну попытку, если не исправить всё, то хотя бы немного приблизиться к тому, что было между нами раньше. Иду к нему на негнущихся ногах. Сердце колотится, как сумасшедшее. Кажется, если остановлюсь, оно выскочит из груди и покатится дальше по дорожке, прямо к ногам бездушного демона. Как же страшно!

Он не поворачивается, даже когда за спиной слышится мягкий шорох моих шагов. Только сильнее напрягается спина, превращаясь в скальный монолит. Подхожу молча. Становлюсь рядом.

На лице отстранённое, равнодушное выражение. Словно вновь натянула на себя маску благовоспитанной девушки из древнего рода. Ни следа от меня настоящей, от того жара, что пылает в моей душе, выжигая опять дотла. Я, как феникс из древней легенды, в сотый раз умираю и возрождаюсь вновь.

— Мы можем возвращаться во дворец Сюэ? — мой голос спокоен, почти формален.

Сюэ Янь отвечает не сразу. Только слегка поворачивает голову, не глядя на меня:

— Снова будешь защищать свою родню? Тогда ты тратишь время напрасно.

— Я пришла сейчас не из-за них.

Из груди вырывается вздох, не раздражённый, утомлённый. Как будто эта бесконечная стена между нами уже начала давить.

— Всё, что ты говоришь, звучит как обвинение, — всё же не сдерживаю едких слов.

— Я лишь называю вещи своими именами.

Он наконец оборачивается и смотрит мне в лицо. Его глаза спокойны, но слишком холодны, чтобы быть равнодушными. В них таится сдержанная ярость, похожая на застывшую лаву. Ею можно обжечься, даже если не касаться напрямую.

— Я принял тебя под своей крышей, — тихо произносит он. — Я спас тебя в бою. Я рисковал своей жизнью ради союза с твоим родом. А теперь меня окружают убийцы в масках союзников. Мне остаётся лишь гадать, какую роль в этой пьесе играешь ты.

Я молчу, лишь упрямо смотрю в его глаза. Не от того, что не знаю, что сказать, потому что любое слово сейчас только укрепит стену между нами.

— Я не враг тебе, — всё-таки решаюсь произнести. — Но если ты решил иначе… мне нечего доказывать.

Он усмехается, коротко и сухо:

— Тебе действительно нечего доказывать. У тебя и так слишком много секретов.

Я стискиваю зубы, чтобы не закричать от бессилия, не выплюнуть весь тот огонь, что скопился внутри, и теперь медленно поджаривает меня.

— Прекрасно. Значит, дальше мы оба пойдём с завязанными глазами. Одна рядом с кровожадным и бездушным демоном, другой — с подлой предательницей.

Наши взгляды скрещиваются в молчании, как два клинка, соприкоснувшиеся остриём. Ни один не желает уступать.

И всё же… Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, он едва слышно произносит:

— В следующий раз спи ближе к огню. Ты дрожала всю ночь.

Я останавливаюсь, не обернувшись, как будто со всего размаха врезалась в стену. Что он сказал? Сгребаю остатки своей гордости в кулак и отвечаю гораздо холоднее, чем хотелось:

— Это не твоё дело, мой господин.

— К сожалению, пока мы связаны этим союзом, всё, что касается тебя, — моё дело. Пойду поищу вторую лошадь, и будем отправляться домой

Я молча киваю и снова шагаю. Теперь уже от него. Мелкие веточки и сухая земля хрустят под моими ногами. Я слышу только эти звуки, а ещё сумасшедший стук сердца. Но теперь оно стучит по-другому, сжимается так странно: будто, на самом деле, он не обвинял меня, а просил… остаться. Сказать правду. Или, хотя бы, не уходить дальше в ледяное безразличие.

Сюэ Янь скрывается в лесу, а я не знаю, куда себя деть. Мне нужно побыть одной, чтобы обо всём подумать. Только выходит плохо.В волнении обхожу место нашей ночёвки вдоль и поперёк, как будто ищу то, что может подсказать, как мне жить дальше. Не помогает.

Решаю осмотреть окрестности и нахожу чудесное маленькое озерцо, как в ладонях, спрятавшееся, в каменной чаше. Присаживаюсь на каменный выступ у края озера и всматриваюсь в водные глубины, словно в душу. Там точно так же, как у меня внутри. Вода, мутная после недавнего ливня, медленно колышется под дуновением ветра, будто тяжело вздыхает.

И снова неожиданно на моём запястье медленно, будто через неведомую преграду, проступает знак и мягко сияет сквозь повязку. Не алый, не чёрный, он пульсирует мягким, тревожным серебром, будто тлеющая луна под слоем тумана. Цветок. Пять лепестков, один — с красноватым оттенком. Таинственный свет, он словно знает больше, чем я сама.

Визуалы

Сегодня визуал нашей Лянь))) Как вам?

Глава 7. Чёрная бабочка чужой судьбы

Восточный дворец Сюэ Яня в Долине Чёрного Пламени

Прошло три дня с того памятного нападения в Лесу Лунных Теней, когда хрупкое доверие, возникшее между супругами после бракосочетания, разлетелось вдребезги. Никто не собирался отступаться от своих убеждений и налаживать мосты: ни он, ни она. Так было привычнее. И безопаснее.

Брачный договор не предписывал чего-то иного, кроме военного союза между двумя древними родами. И это полностью устраивало Сюэ Яня. Ему не нужна жена. В сердце Проклятого демона войны нет места для душевных терзаний. Он и так слишком поддался влиянию ритуалов и чуть было не стал слабым. Непозволительно слабым.

Хорошо, что случилось это нападение, рассеяло морок, который его временно опутал, и расставило всё по местам. Больше Янь себе такого не позволит, что бы ему там не привиделось!

Дорога назад прошла в абсолютном молчании, что совсем не мешало демону Кровавого Пламени строить кровожадные планы мести Фэн Жую. Союз не может длиться вечно. В конце концов, они победят Ши Юна, и каждый пойдёт своим путём. Вот тогда расплата и настигнет эту гниль. Уж Сюэ Янь позаботится об этом. Если, конечно, Фэн Жуй выживет в сражении с Облачным Мертвецом.

Ши Юн - не просто демон. Когда-то он был частью небесной иерархии, стражем Нижних Врат, но чем-то прогневил само Сердце Неба, за что и был изгнан. Триста лет он томился в заточении в Колодце Безвременья. И каким-то образом умудрился выбраться оттуда. Ужасный Облачный Мертвец вернулся и просто с ним не будет!

Предположения Яня подтвердились буквально на следующее, после возвращения из Леса Лунных Теней, утро. Они с супругой только-только позавтракали в ставшей уже привычной тишине, как в зале для угощений раздался мелодичный звон, и перед Сюэ Янем возник светящийся магический свиток.

Лянь застыла, удивлённо переводя взгляд с послания на мужа, но Янь ничего не собирался объяснять. Протянул руку, и свиток послушно опустился в его ладонь, тут же разворачиваясь для чтения.

Вести, присланные из Восточного дворца, владения Сюэ Яня на границе Долины Чёрного Пламени и Туманной Пустоши, были неутешительными. Во дворце случилось нечто странное и необъяснимое.

Сюэ Янь приказал седлать коней, чтобы вместе с дюжиной своих лучших воинов тут же отправиться в путь.

— Госпожа, я уезжаю на несколько дней. Будь осторожна и внимательна. С тобой остаётся достаточно воинов. Если что-то случится, меня сразу же известят. Отправляю посланника к твоему отцу, его помощь может понадобиться на границах наших земель, - это всё, что посчитал нужным сообщить жене перед тем, как двинуться в дорогу.

Та внимательно выслушала и молча кивнула, не выразив ни обеспокоенности, ни озабоченности, ни удивления. Маска безразличия на её лице больше ни разу не дрогнула с момента внезапного появления свитка.

Ну, что же, кажется, их жизнь потихоньку входит в нужное русло. Ему не нужно её участие. Пусть тихо сидит во дворце и не мешает. Он справится с Облачным Мертвецом, как привык всегда справляться с любым врагом. На то он и Проклятый демон войны. Вот только почему-то на душе словно кошки скребут…

И вот теперь он у Башни Ветров, что в Восточном дворце, задумчиво смотрит на стену, слушает начальника стражи и пытается разобраться, что же здесь происходит.

Эта башня — самая высокая точка дворца. В ней хранятся древние знамёна и трофеи прошлых битв. Её стены окутаны древними заклятиями, и никто не поднимался туда последние сто лет. Башня всегда была неприкосновенной, пока два дня назад не исчез часовой.

Начальник стражи Донг Лушань, почтительно склонившись перед Сюэ Янем, торопливо докладывает о случившемся:

— Охранник из нижней стражи по имени Лоу Шин должен был сменить караульного. Он поднялся к башне и не нашёл Ван Джунли. Лишь его доспехи, сложенные аккуратно на земле, будто сам Ван Джунли вышел из них, как из кожи. На стене, прямо над доспехами, появился знак, которого не было раньше.

Донг Лушань указывает рукой на круг, нарисованный чёрным прахом, будто горелая плоть. Внутри — четыре символа, похожие на иероглифы, но плывущие, как дым. От него веет мраком с запахом пепла, а по коже идёт ледяная дрожь.

— Если смотреть слишком долго, буквы начинают шептать: «Забудь себя… Забудь огонь… Забудь всё…», - продолжает начальник стражи.

— Ты сам слышал шёпот? - демон Кровавого Пламени вопросительно изгибает бровь.

— Нет, господин! Воины. Когда они попытались стереть знак, их руки покрылись инеем, и кожа начала трескаться от холода, как глиняная маска.

— Они живы?

— Да, только сильно повредили руки.

— А что с Лоу Шином?

— Через час он погрузился в сон, через два начал кричать во сне. Его крики срывались в шёпот. Он звал мать, затем жену, затем кого-то, кто никогда не существовал. Его глаза открылись, но в зрачках плясали облачные вихри. Он доживал чью-то чужую жизнь, разговаривая голосом, которого у него раньше не было. Сердце билось всё реже и реже, а когда остановилось, изо рта его вылетела чёрная бабочка с прозрачными крыльями и упорхнула в сторону Башни Ветров.

Демон Кровавого Пламени появился у башни в ритуальном плаще из чёрного шёлка с капюшоном и с Огненным Копьём в руке. Он приказывает всем отойти подальше и начинает давно ставший привычным ритуал.

Глава 8. Невыигранная война с самим собой

Знак медленно выжигается сам, изнутри, словно живёт в самом камне.

Когда воины, раня руки, срывают пыль, под ней проступает имя — Фэн Цзинхуэй.

— Как неожиданно! — восклицает Сюэ Янь. — Родной брат Фэн Жуя сейчас так далеко отсюда. Может это ошибка? И в круге — не имя следующей жертвы. А что тогда?

— Нельзя долго смотреть на знак, не то услышите шёпот, — напоминает начальник стражи.

Янь бросает последний взгляд на надпись и торопливо уходит прочь от Башни Ветров, уводя за собою всех: и воинов, и стражников.

— Не хочу рисковать ничьими жизнями, — обращается он к людям. — Запрещаю приближаться к Башне Ветров. Я не знаю, как бороться с коварным врагом. Пока не знаю, но обязательно найду оружие против него. Клянусь своей честью!

И воины склоняют головы в знак почтения.

— Огонь не очищает, только злит тень, таящуюся в смертоносном круге. Усиливает её. Сомнений больше нет, это Ши Юн, Облачный Мертвец — демон, что поднимает города как прах, туманное чудовище, питающееся болью и сожалением. Его армия — тени, трупы, духи, забывшие свои имена, — продолжает Сюэ Янь глухо.

— Он пришёл со стороны Туманной Пустоши. Он посмел явиться в дом демона Кровавого Пламени. Не просто явиться, он забирает жизни моих людей. И я не оставлю это безнаказанным!

Сюэ Янь в бешенстве. Сейчас в его венах течёт огонь, а не кровь. И весь Восточный дворец вместе со своим хозяином дышит огнём и кровью.

Это место затмевает всё вокруг, как если бы оно само поглощало свет, поглощало сущности, оставляя лишь пламенную искру. Здесь горящее небо сталкивается с землёй, и всё вокруг пропитано былой славой и тяжким долгом.

Дворец расположен в самом сердце вулканической долины, окружённой горными цепями, которые поднимаются так высоко, что иногда, кажется, их вершины исчезают в облаках лавы и дыма.

Земля вокруг потрескалась, оставив глубокие щели и кратеры, через которые пульсирует жар. Лавовые реки текут по каменистой местности, создавая естественные преграды для любых нежеланных гостей. Но не для Ши Юна…

Внутри дворца — большие, зловещие залы, освещенные факелами, в которых пламя никогда не гаснет. Полы покрыты красным камнем, который излучает слабое тепло, а потолки украшены огненными рельефами с изображениями древних битв. Но весь огонь мира не в состоянии сейчас помочь демону Кровавого Пламени.

Лишь только нога Сюэ Яня ступает в зал Огненных Печатей, где он собирается обсудить нападение Ши Юна со своими людьми, как в дверях появляется слуга. Опускается на колени и докладывает:

— Прибыл посланник Главы рода Фэн.

Проклятый демон войны резко вскидывает голову, уже зная, кого увидит через мгновение, и делает знак впустить.

Все в молчании замирают, забывая, как дышать. И, действительно, в серебристо-чёрных доспехах, с печатью рода Фэн на наплечнике, в комнату входит Фэн Цзинхуэй, младший брат отца Лянь.

Янь молча хмурится, а в воздухе витает запах засохшей крови и пепла.

Фэн Цзинхуэй склоняет голову в знак уважения и обращается к демону:

— Ты звал на помощь, но не ждал меня? Я привёл с собой небольшой отряд.

Сюэ Янь отвечает сухо:

— Я звал в бой, но ты пришёл в гробницу.

Посланник рода Фэн удивлённо обводит взглядом собравшихся. Янь трёт лицо руками и начинает трудный разговор.

Расходятся все поздно ночью, решив поставить стражу у комнаты гостя. От охраны внутри покоев, что в самом сердце дворца, гость с возмущением отказывается. Откланивается и уходит отдыхать с дороги. Его люди размещаются во дворце.

Янь выходит из зала Огненных Печатей последним. Его глаза горят, он сжимает кулак, отчего воздух трещит. Он молчалив и задумчив. И вдруг, неожиданно для самого себя роняет:

— Третий…

Слуга спрашивает, дрожа:

— Что это значит?

— Знак — не угроза. Это приговор. Он уже умер… просто ещё дышит. Это только дело времени.

Фэн Цзинхуэй входит в покои вслед за стражниками, которые всё осмотрели и проверили. Они занимают своё место у входа и замирают там с клинками наперевес.

Цзинхуэй осторожен, он знает, с кем имеет дело. Он даже рисует защитные знаки, ставит охранные амулеты в комнате, где ночует.

Но в третью стражу ночи свет в его комнате гаснет сам по себе.

Пламя умирает без дыма.

Охранные амулеты трескаются изнутри.

И тогда он слышит голос, не громкий, не грозный — скорее… его собственный.

— Почему ты не отговорил брата? Почему позволил ему отказаться от дочери? Зачем позволил проклясть невинное дитя и обречь её на долгие годы одиночестваа?

— Ты мог защитить Лянь, но ты промолчал. Струсил? Решил не вмешиваться в дела рода? Поверил в Проклятый Цветок?

— Твоя честь — ложь. Твой меч — пустой.

Он оборачивается и видит в зеркале не себя, а того, кем мог бы быть, если бы когда-то поступил иначе. В этом отражении — боль, стыд, страх, предательство.

Глава 9. Леденящий шёпот тени

Из темноты, из-за спин всех обитателей дворца, собравшихся по приказу Сюэ Яня в зале Огненных Печатей, в круг света выходит грязный оборванный мальчишка лет двенадцати. Затравленно озирается вокруг и опускается на колени перед демоном Кровавого Пламени, одновременно склоняясь в поклоне.

— Кто ты? - Янь внимательно смотрит на него. — Как тебя зовут? Где ты живёшь?

— Я сирота. Живу, где придётся. Последние три года здесь, в Восточном дворце. За еду помогаю на скотном дворе. Там же и ночую. У меня нет имени, но… я умею говорить с тенями.

— И тени отвечают тебе?

— Не всегда. Лучше провести ритуал. Для верности. Тогда шансов будет больше.

— Что для этого нужно?

— Перья столетнего ворона да обожжённый лотосовый корень, господин.

Мальчишка снова почтительно склоняет голову и замирает в ожидании ответа.

— Кто может за него поручиться? - Сюэ Янь обводит дворцовую прислугу вопросительным взглядом.

— Господин, он хороший мальчик! - вступается за него главный конюх. — Ему можно доверять. Я знаю его давно. Он никогда не подводил, всё порученное выполнял добросовестно и вовремя.

— И никогда не воровал, - добавляет кухарка, согласно кивая головой. Остальные слуги тоже поддерживают.

Сюэ Янь одобрительно кивает:

— Завтра ты получишь всё необходимое для ритуала. Когда наступит благоприятное время?

— Я скажу завтра. Это не просто разговор, это путь между мирами, между живыми и давно забытыми голосами. Тени должны благоволить в день ритуала, - отвечает мальчик, снова кланяется и уходит назад в темноту.

Следующая ночь благоприятна для проведения ритуала, и демон Кровавого Пламени вместе с безымянным мальчишкой отправляется к пограничной трясине у подножия Горы Ускользающего Ветра.

Стоит безлунная ночь. Ветра нет. Только хлюпанье болотных пузырей, шорохи и шёпот из ниоткуда. Их только двое: Проклятый демон войны и безродный мальчишка, умеющий говорить с тенями.

Янь остаётся в отдалении, а мальчик, в простом, залатанном сером халате, заходит в абсолютной темноте по колено в мутную трясину. Ему холодно и страшно, но ещё страшнее быть выпитым ужасным Облачным Мертвецом. Немного приободряет то, что где-там, за его спиной, сам великий и ужасный демон Кровавого Пламени, поэтому мальчик перебарывает страх и начинает ритуал. Его чёрные волосы прилипли ко лбу, в руке — связка засушенных перьев ворона и тонкий обугленный лотосовый корень.

Он берёт перья, макает в болотную воду, и шепчет:

Дыхание между мирами...

Шаги, что исчезли в тумане...

Тени, что вечно бродят в трясине…

Я зову вас. Говорите. Я — ухо для тех, кого забыли.

Он по одному кидает перья в воду. Они не тонут, в какой-то момент вспыхивают чёрным светом, и болотная гладь шевелится, будто под ней кто-то шепчет.

Тени появляются: ни лица, ни тела. Только силуэты, вытянутые, как дыхание сквозь решето. Их голоса звучат, будто эхо отражённое от стен, одновременно, недружно, с искажением:

— Ты не должен быть здесь... слишком живой.

— Ты ищешь не ради себя...

— Огонь зовёт огонь.

— Кровь зовёт меч.

Мальчик низко опускает голову в почтительном поклоне и обращается ко всем и ни к кому одновременно:

— Скажите мне, чем сразить Облачного Мертвеца? Чем остановить Ши Юна? Где найти оружие против него? Что поможет?

Тени затихают, будто ушли. Так длится несколько долгих минут. Мальчик уже разочарованно вздыхает, когда снова раздаётся недружное:

— Старый огонь не спасёт.

— Вспомни скрипучий голос.

— Найди ту, что ступает без тени.

— Кто она? Где? - мальчик пытается разузнать подробнее.

— Му Цинь.

— Ведьма с глазами цвета запекшейся крови.

— Живёт на стыке трёх рек, где небо не отражается в воде.

— Там, где смерть боится остановиться.

— Как найти это место? - не отстаёт мальчишка. Ему нужно как-то объяснить всё господину.

— Копьё укажет, - шепчут тени.

— Скажет ли она правду? - снова не унимается подросток.

— Она скажет то, что не должны знать даже боги.

— Скажет, если цена будет уплачена, - недовольно шипят тени и исчезают, оставляя после себя мёртвый холод в воздухе. Мальчик падает на колени в болотную жижу и дрожит.

Потом поднимается, бросает в воду обожжённый корень лотоса, благодарит теней и медленно бредёт в сторону твёрдой земли.

И вслед ему снова доносится шёпот, как зарево перед бурей:

— Передай Сюэ Яню, пусть отыщет ведьму или погибнет вместе со всеми.

Почти совсем обессилевший мальчик на негнущихся ногах добирается до Сюэ Яня и подробно пересказывает весь разговор. Янь подаёт ему руку и помогает взобраться на коня позади себя, чтобы отправиться назад, во дворец. Дорога проходит в полном молчании. Мальчишка от страха мысленно изводит себя упрёками, что всё сделал не так. Господин недоволен. И когда они, наконец-то, добираются до дома, он уже готов принять серьёзное наказание.

Глава 10. Блуждание в пыльных развалинах

Гора Чжухуэй, дворец Сюэ — бывшая крепость стражей огня, ныне — владение демона Кровавого Пламени

Спустя два дня после отъезда Сюэ Яня, я отчётливо понимаю — хорошо, что он всё-таки уехал. Мне очень нужно время, чтобы прийти в себя после всего, что со мной произошло.

Двадцать лет я безвыездно жила в закрытой резиденции рода Фэн на горе Ляньцзюнь. Не как дочь, не как прислуга, как дальняя бедная родственница. Меня особо не притесняли, но и не сильно жаловали. Вокруг меня не было роскоши, положенной по праву рождения, но никто и не заставлял следовать строгим правилам и обычаям.

Я росла свободной. Могла часами гулять в чудной рощице за павильоном Утренней Зари, нежась под лучами ласкового солнышка. У меня был наставник, почтенный господин Фу Цзинь, который обучал грамоте и письму. Я даже освоила элементы боевых искусств: неплохо управлялась с кинжалом и лёгким мечом, достаточно метко стреляла из лука.

Как ни посмотри, моя жизнь не была ужасной. Единственное, о чём я сожалела, так об отсутствии близких, настоящей семьи, родителей. Хотя… теперь они у меня есть, но это совсем не радует. Я не нужна своей семье, отец отверг меня при рождении из-за какой-то метки. Мне очень хочется увидеть сестру, но я боюсь. Возможно, ей я тоже не нужна.

Я не нужна никому, даже навязанному мужу. А вот это, кстати, очень хорошо. Я могу и дальше оставаться свободной. Свобода мне сейчас очень нужна, потому что я планирую разобраться с тем, что же я ношу на своей руке. Узнать. Отыскать. Понять. Для того, чтобы жить дальше по своим правилам.

Сюэ Яню не обязательно знать о Проклятом Цветке. Я хочу предложить ему развод. Разведёмся не сейчас, после победы над Ши Юном, когда договор будет соблюдён, и союз уже утратит свою ценность. Так что гордость его не пострадает, и он никогда не узнает, что был женат на “порченой дочери и кровоточащей язве рода Фэн”.

Я согласна жить в какой-нибудь глуши. Такая жизнь мне привычна. Надеюсь, демон выделит бывшей жене одно из своих владений. Он не выглядит жадным.

Какое-то время после бракосочетания я даже думала, что мы сможем если не подружиться, то мирно уживаться под одной крышей. Что-то вспыхнуло между нами, какая-то искра нежности, но он всё испортил своими глупыми подозрениями и обвинениями меня в предательстве.

Поэтому, развод - самый лучший выход для нас. Главное, правильно донести это до него. Но, кажется, проблем возникнуть не должно, он не глуп, свою выгоду сможет увидеть.

Умные мысли, Лянь! Как же хорошо, что у меня появилось время, чтобы успокоиться и хладнокровно всё обдумать! И я не собираюсь растрачивать его впустую.

Настроение взлетает, как птица в поднебесье, и я немедленно отправляюсь на поиски старейшины рода Сюэ, пока ещё он не отбыл в свою резиденцию.

Нахожу его в зале Небесной Тени, древнем павильоне, где старейшины рода Сюэ проводят собрания. Высокие колонны из чёрного дерева поддерживают купол, расписанный затейливым узором с изображением феникса и змеи. В воздухе витает слабый аромат сандала, полумрак рассеивается тонкими лентами света, пробивающимися сквозь резные ставни.

Я специально надела сегодня платье с гербом рода мужа на поясе, стараясь расположить к себе старейшину Сюэ Циня. Опускаюсь перед ним на колени. Он стар, но всё ещё держит спину прямой и голос его твёрд, как застывший лёд.

— Почтенный Сюэ-лао, благодарю за то, что приняли. Я прошу вашего совета и позволения задать вопрос, что тревожит меня.

Сюэ Цинь отвечает ровно, без лишней теплоты:

— Говори. Ты теперь кровь рода Сюэ, Сюэ Лянь. В пределах этих стен ты имеешь право на ответ.

Склоняю голову в уважительном поклоне и продолжаю:

— Благодарю. Я… недавно услышала легенду. О некоем знаке, что зовут Проклятым Цветком. Говорят, его оставляли на тех, кого избирали высшие силы или карали. Я не прошу подробностей, но… существует ли в архивах рода хоть одно упоминание об этом?

Слежу за выражением его лица, стараясь, чтобы вопрос звучал отстранённо, как будто любопытство праздное, а не сжигающее изнутри.

Сюэ Цинь удивлённо поднимает бровь:

— Проклятый Цветок? — и в голосе его появляется тень настороженности. — Старое имя, забытое. Почему оно заинтересовало тебя?

— Меня учат местным хроникам, и один из наставников упомянул эту фразу мимоходом,— отвечаю спокойно, почти небрежно.— Но когда я просила разъяснений, он смолк. Это показалось мне странным.

— И правильно смолк, — сухо замечает Сюэ Цинь. — Некоторые легенды род Сюэ считает… недостойными сохранения. Цветок — символ не красоты, а бедствия. Печать, что приносит гибель носителю. Мы не храним в летописях то, что может пробудиться от одного взгляда.

— Простите мою дерзость, — наклоняю голову ещё ниже и почти шепчу. —Я не искала проклятий, лишь смысла. Иногда древние сказания — это ключ к тому, что беспокоит сердце.

Сюэ Цинь прищуривается и, как бы, оценивает, стоит ли продолжать:

— Ты жена Сюэ Яня. Остерегайся искать ключей к тайнам, в которых сам хозяин рода предпочитает молчание. Порой знание — хуже клятвы.

И когда я уже понимаю, что потерпела поражение, он вдруг неожиданно добавляет:

— Если хочешь, можешь спуститься в нижние архивы. Там хранятся старые рукописи, списанные с устных преданий. Там могли бы содержаться упоминания, но предупреждаю: чтение этого — на твой страх и риск. Не зови беду, дитя.

Глава 11. Связанные долгом и судьбой

Веки демона опускаются. И я уже начинаю облегчённо выдыхать, как вдруг он резко поднимает глаза. Как будто не сразу понял смысл слов. В его взгляде — ни следа от былого ледяного спокойствия. В них — огонь, готовый испепелить всё вокруг.

— Что-о-о? — тянет он нарочито медленно.

— Союз между нашими родами потеряет значение, — тарахчу я торопливо и задушено. — Угрозы не будет. Твоя честь останется неприкосновенной. А я… я уйду. Без претензий. Без драм.

Он подходит вплотную. Слишком близко. Тень его падает на моё лицо, и я впервые, с момента начала этого разговора, теряю уверенность и немного подаюсь назад. Не отступаю, просто отшатываюсь, потому что Сюэ Яня становится много. Обжигающе много.

— А ты уже решила всё за нас? — его голос низкий, горячий. — Или кто-то другой подсказал тебе, как поступить?

— Это моё решение, — я срываюсь, как в бездну, не выдерживая его огненного напора и пылающего взгляда. — Тебе же всё равно! Ты не хотел меня! Ты сам говорил, что я — залог, просто имя из документа! Так будет лучше и тебе, и мне…

— Но ты моё “имя из документа"! — выдаёт на повышенных, как будто моё предложение задело его за живое.

— Ну, это же разумное решение. Подумай сам! — мои губы дрожат, но я упрямо не отвожу глаз, снова надевая маску безразличия и пытаясь донести до него обоюдные выгоды развода. — Пока союз нужен — я здесь. Когда не нужен…

— Замолчи! — рычит демон. — Ты и представить себе не можешь, насколько всё серьёзно. Мы провели ритуал слияния. Нас приняло Эхо Тени. Без близости, без физического контакта, без консумации брака. Ты думаешь, это всё просто так? Хочешь сказать, никогда не задавалась вопросом, почему так произошло. И не желаешь узнать? Я тебе не верю!

Я молчу, мне нечего сказать. Конечно же, я думала. И хотела узнать, но оставила эту загадку на потом. Я решу её после того, как разберусь со своим личным проклятием. Но Сюэ Яню ничего этого не скажу.

Он отходит на шаг назад. Потом на два. Разворачивается, как будто хочет уйти, но снова возвращается ко мне.

— Ты всё ещё думаешь, что я держу тебя, потому что соперничаю с Фэн Жуем? Или потому что во мне говорит демон?

— А разве не так? — снова не выдерживаю накал, но внешне выдаю столько холода, что можно заморозить половину дворца.

Он резко хватает меня за запястье. Взгляд в глаза — прямой, страшно честный.

— Я бы предпочёл, чтобы ты ненавидела меня. Кричала. Била. Но ты хочешь уйти. Холодно. Молча. И думаешь, мне всё равно?

Я снова молчу, потому что слова тут не помогут. Тишина повисает между нами морозным хрусталём. Только дышу неровно, сбиваясь с такта.

Он отпускает моё запястье, будто обжёгся.

— Я не соглашусь на развод, — говорит тихо. Но в этом голосе — железо и пламя. — И не потому, что это выгодно, а потому что ты моя. Я много думал о нас, пока был в отъезде. Обо всём, что произошло… с самой первой минуты нашей встречи. И понял одно: всё это не случайно. Это наша судьба! И что бы ни случилось дальше с нами, нам предстоит это пройти. До конца…

Я отворачиваюсь, будто от сильного света. Невыносимо ноет в груди и печёт рука, там где, прикрытый повязкой, пульсирует Проклятый Цветок.

— Тебе нельзя так говорить…

— Почему? Потому что ты тоже начинаешь что-то чувствовать, и это пугает тебя?

Я снова ничего не отвечаю. Потому что он прав, и мне впервые становится по-настоящему страшно. Но боюсь я не демона, стоящего в шаге от меня. Я страшусь будущего и его пророческих слов.

Мы безмолвно стоим рядом и смотрим в темноту, как будто в ней спрятана вечность. Между нами — не слова. Между нами — буря.

Он уходит, так и не дождавшись моего ответа. А я остаюсь наедине со своими мыслями, но в моём взгляде больше нет уверенности, что уход — это путь.

Я долго стою у колонны, всматриваясь в ночь. Лунный свет неспешно скользит по мраморным плитам. Фонари отражаются в воде. Лепестки пылающих лилий шевелятся от слабого ветерка. Тихо стрекочут цикады. Покой и тишина вокруг. Только внутри меня бушуют ураганы и грохочут грозы.

Измученная мыслями иду спать, но ночь не приносит мне желанного покоя. Долго верчусь на своём ложе. Оно кажется мне сегодня особенно жёстким и неудобным. Что-то тревожит меня и бередит мне душу. Настолько тонкое и неуловимое, что я никак не могу понять. Уже ближе к утру забываюсь тревожным сном. Но лучше бы не спала!

Мне снится страшный сон. Я лежу в полуразрушенном храме на жертвенном алтаре. Оковы из лунного серебра впиваются в запястья. Всё вокруг сияет ослепительным светом. Старейшины поют, а жрецы рисуют вокруг меня круг из крови ритуальных животных.

— Ты — сосуд. Не личность. Забудь, кем была. Прими Свет и яви миру Цветок.

Я вижу себя со стороны и одновременно чувствую всё, что со мной происходит. Кровь отливает от моего лица, губы холодеют и дрожат. В глазах стынет одиночество и беспомощность.

— Так я уже умирала? — думаю я, глядя на обступивших моё тело жрецов. — Я снова стану ничем. Ради чужого мира.

И вдруг — гром. Двери храма разлетаются, как лепестки от удара бури.

Визуал

Разговор о разводе. Первая встреча Лянь и Сюэ Яня после разлуки. Как вам?)

Глава 12. Неясные откровения старой ведьмы

Туманный склон у истоков трёх рек, где скрывается ведьма Му Цинь

— Я поступаю против правил! Против собственных правил… И сам усложняю себе жизнь. Жалею ли я об этом? Нет! И если бы пришлось выбирать снова, я повторил бы свой выбор. Выбрал бы её, дочь клана Фэн. Прошёл бы все обряды и позвал с собой на поиски ведьмы Му Цинь.

Ворочая невесёлые мысли в голове, Сюэ Янь бросает взгляд на Лянь, сосредоточенно вцепившуюся в поводья своей лошади, и снова погружается в думы.

— Не знаю, почему это делаю, но очень надеюсь разобраться. Мы как-то связаны друг с другом. Что-то есть в нашем прошлом, от чего не избавиться и не вычеркнуть простым расставанием. И это что-то выворачивает мне нутро, не даёт спокойно спать ночами, выжигает нервы, тревожит и толкает на странные поступки. Неизвестно, что нас ожидает в конце пути, на который мы вступили, заключив брак. Возможно, мы разобьёмся, разлетимся на куски или столкнёмся с немыслимой болью, но отступить уже нельзя. Прошлое дышит нам в спину.

Он снова смотрит на жену. Теперь Лянь ловит его взгляд, на мгновение задерживает, как бы присваивая, и тут же отражает многократно усиленным отголоском.

— И она тоже это чувствует, — успокаивается Янь, безмолвно принимая ответ. — Это было предопределено. Поэтому мы пройдём наш путь до конца, чем бы он не закончился.

День стремительно клонится к закату. Южный ветер носит пепельный аромат сухих трав. Сырой лес, куда привело их Огненное Копьё, незаметно наполняется запахом мха и чего-то металлического. Как только демон Кровавого Пламени и его жена вступают в лощину, где, на грани смертного и демонического миров, в пепле павших звёзд, живёт старая ведьма Му Цинь, вдалеке начинают выть то ли волки, то ли бродячие псы.

Лянь вскидывает на мужа испуганный взгляд и направляет лошадь ближе к нему. Огненное Копьё у Яня за спиной пульсирует так неистово, будто указывает, что конечная точка их маршрута достигнута.

Они с трудом пробираются через серую траву, льнущую к ногам лошадей, будто она живая, и, наконец, видят хижину — косую, как старая спина, всю в траве и верёвках с черепами ящериц. Изнутри льётся свет багрового пламени.

Сюэ Янь помогает Лянь спуститься на землю и привязывает лошадей у кривого засохшего дерева. Берёт её за руку и ведёт по полусгнившему мостику к хижине, укрытой от мира живой тенью леса. Туманные завесы вокруг неё шевелятся, будто дышат. Он не успевает коснуться двери, как она открывается сама.

Ведьма Му Цинь сидит у огня, её волосы сплетаются с дымом, а в глазах пляшут отблески далёкого света.

Му Цинь окидывает пристальным взглядом вошедших и насмешливо произносит:

— Вот и пришёл ты! Наконец! Долго не решался, демон Янь. Или был слишком горд?

— Я пришёл за знанием, не за сплетнями и притчами, - сурово хмуря брови, отвечает Проклятый демон войны. — Говорят, ты знаешь, как победить Облачного Мертвеца.

Му Цинь гладит шерсть лисицы с тремя глазами:

— Облачного Мертвеца нельзя победить огнём. Он создан из памяти. Из боли, которую отвергли. И чем яростнее ты горишь, тем глубже он проникает в тебя.

Янь щурится, в его глазах — искры:

— Если хочешь сказать, что моё пламя бесполезно, ты не удивила меня. Я это знаю. Мне нужно то, что победит Ши Юна. Знаешь, что это? Говори сразу, я не терплю загадок.

Му Цинь усмехается, как будто знала, что он скажет именно так:

— Ты не бесполезен. Но ты... неполон.

Она достаёт чашу с пеплом, насыпает его в огонь, и в дыме возникает лепесток — чёрный, дрожащий, с алыми прожилками.

— Ты помнишь, что это?

Лянь тихонько вскрикивает за его спиной, и тут же замолкает. Янь резко оборачивается и успевает заметить её широко открытые глаза и рот, прикрытый рукой. Под его взглядом жена стремительно принимает равнодушный и отстранённый вид. Что это означает? Ей что-то известно? Челюсть Сюэ Яня напрягается, Огненное Копьё пульсирует резко, почти болезненно.

Му Цинь продолжает еле слышно, так что Яню приходится снова повернуться к ведьме лицом и напрячь слух:

— Думаешь, ты родился таким? - Му Цинь окидывает его цепким взглядом и усмехается. — Нет! Ты был иным, до того как… цветок сгорел.

— Прекрати, - голос Сюэ Яня хрипит, рука беспомощно шарит по груди, словно дыхание закоротило и ему отчаянно не хватает воздуха.

— Прекратить? Разве ты не хотел узнать, как уничтожить Ши Юна? - она подходит ближе, и в её глазах нет страха.

— Чтобы это сделать, тебе придётся вспомнить то, что ты поклялся забыть. Придётся зажечь Огненное Копьё не гневом, а чем-то гораздо опаснее. Тем, что ты спрятал даже от самого себя.

В хижине надолго повисает молчание. Только пламя потрескивает в чаше. Лянь застывает за его спиной, вся обратившись в слух. Демон Кровавого Пламени кожей чувствует её напряжение и почти перестаёт дышать.

— Ты говоришь загадками, ведьма, - наконец, с трудом проталкивает он через ставшее сухим и онемевшим горло. — Дай мне средство. Конкретное. Сейчас.

Му Цинь улыбается, поднимая чашу пепла:

Глава 13. Затерянные в Лабиринте Шорохов

— Му Цинь, мы пройдём испытания, - сообщает ведьме Сюэ Янь, и я согласно киваю головой, выглядывая из-за его спины.

— Я знала, - улыбается она, стоя в дверях своей хижины и машет рукой в темноту. — Переночуете там. Каждый в своём шатре. Вам надо подготовиться к испытанию, побыть наедине с собой, очистить голову, сердце и душу от ненужных эмоций.

В нескольких шагах от хижины обнаруживаются маленькие походные шатры, наспех собранные из бамбуковых стеблей, обтянутых тканью и шкурами.

Всю ночь я не смыкаю глаз. Кажется, будь мы вместе с Сюэ Янем, я чувствовала бы себя увереннее. Кто бы подумал! Совсем недавно, мне хотелось убежать и спрятаться только при одном лишь упоминании его имени. И вот уже ищу у демона Кровавого Пламени защиты и спасения от непрошенных мыслей.

А их много: смогу ли я что-то узнать о своей метке; не выдам ли свой секрет; имеет ли Проклятый Цветок отношение ко всему, что происходит с нами теперь?

И что, вообще, происходит? Как давно я стала доверять и доверяться демону? Почему? Потому что брошена на произвол судьбы своим кланом? Или из-за того, что обижена на отца за нелюбовь, холод и безразличие? А может, потому что упорно ищу ответа, что за знак я ношу на своём теле? Как во всём этом разобраться и не сойти с ума?

Я до рассвета ворочаюсь с боку на бок и прислушиваюсь к ночным звукам. Мне кажется, что Сюэ Янь тоже не спит, но гордость и нежелание, сделать шаг первой, мешают мне это проверить. А ещё страх — провалить испытание. Поэтому я маюсь в одиночестве, но терплю. И с большим облегчением встречаю рассвет.

Как только бледный свет окрашивает небосвод, пряча сумрачные тени до следующей ночи, Му Цинь выходит из своего ветхого жилища и призывает нас.

— По-прежнему ли, крепки ваши намерения? Не отступились, не передумали за ночь?

— Нет, не передумали, - отвечаем одновременно, твёрдо, не сговариваясь, даже не глядя друг на друга. Почему он не смотрит, не знаю. Я не смотрю в его сторону, потому что и так чувствую его уверенность. Без слов. Без взглядов. Без прикосновений. Наполняюсь ею и присваиваю себе.

— Идите за мной, след в след, - ведьма ведёт нас по едва заметной тропинке куда-то в сторону Туманного склона. Я двигаюсь за ней, Сюэ Янь замыкает наш малочисленный отряд. Чем дальше мы уходим, тем сильнее окутывает нас почти непроницаемым туманом.

Лабиринт Шорохов, конечная цель нашего пути, возникает внезапно. Му Цинь останавливается и даёт последние наставления:

— Что бы там с вами ни произошло, вы должны вернуться вместе.

Мы киваем и сквозь завесу рассеивающегося тумана ступаем внутрь, не говоря друг другу ни слова. Каменные врата, вырезанные из чёрного обсидиана, смыкаются за нашими спинами, и тишина опускается нам на плечи, как шелковая вуаль.

Ни стен, ни потолка вокруг, лишь зыбкий свет и полупрозрачные тени, дрожащие в воздухе, словно нечто неосязаемое: чужие воспоминания, чужая боль, чужие сны.

Всё исчезло: пространство, форма, звук. Остался только шорох. Низкий, почти невесомый, как дыхание в темноте.

В первый же миг демон исчезает из моего поля зрения.

— Янь! — мой голос, будто тонет в вате: ни отголоска, ни отклика.

Вокруг только звуки: шорохи, шелесты, сдавленные вздохи, и… ощущения, которые не принадлежат мне.

Ощущения чужого страха. Чужой боли. Одинокого детства. Мгновенной потери. Молчаливой нежности.

Это не слова — это воспоминания, переживаемые как свои. И чем дольше я стою на месте, тем больше чувствую — это не просто голоса прошлого. Где-то в них прячется живая душа, уязвимая, застывшая в темноте. В этой какофонии чувств мне нужно отыскать, уловить, поймать его и только его чувства. Так я смогу найти своего супруга.

И тогда я делаю шаг. Не туда, где безопасно, туда, где больно, откуда еле уловимо звучит его сердце.

Иду наощупь, в темноте, плотной, как ткань, которой обернули глаза.

И пытаюсь услышать: не голос Яня, нет — его воспоминания.

Ищу и не могу найти, пытаясь ухватиться за еле ощутимую ниточку, что тянется ко мне от его сердца. Не то! Всё не то! Вот чей-то гнев, за которым прячется обида. Вот одиночество, что казалось силой. Вот жажда прикосновения, задавленная кем-то до крови.

Всё — не его. Но как же невыносимо видеть чужие души и страдания так ясно! Ещё ужасней чувствовать, как твоя душа дрожит в ответ. Не только от холода. Я так хочу дотронуться, обнять, спасти. Но что-то не даёт, мешает, гонит дальше.

— Ты не выберешься одна, — шепчет шорох, пробиваясь сквозь чужую боль.

— Я знаю, — выдыхаю рвано. — Но у меня ещё есть время и… надежда. .

Внезапно стены лабиринта начинают сжиматься. И холод становится болью. А боль — параличом.

С трудом переставляю ноги, двигаюсь, словно во сне. Лёгкий ветер касается моей щеки, но на коже нет холода — только шёпот. Его шёпот.

Он зовёт. Не голосом, вибрацией боли, закрученной в тугой узел.

Шаг, другой, и всё вокруг меняется. Теперь я не просто в лабиринте, я — в его памяти. Сначала вижу яркий блеск. Лучи света пробиваются сквозь белоснежные купола Храма Стихий. Я ощущаю себя рядом с ним — юным, гордым, уверенным. Он стоит на ступенях, облачённый в серебро. Его глаза ясны, как зимнее небо, и сердце бьётся с достоинством воина.

Глава 14. В поисках нужных ответов

Лабиринт замирает в молчании. Кажется, что шорохи и шёпот затаились, пока Янь молча идёт по тропе, ведущей к Лянь. Но в этом молчании так много всего, и гораздо больше звуков, чем в самых громких спорах.

Лянь первой нарушает тишину, едва он приближается. Тихо, почти неуверенно:

— Это было… странно.

Сюэ Янь не отвечает сразу. Он смотрит перед собой, но взгляд его блуждает где-то далеко. Там, где чьи-то воспоминания до сих пор шепчут в его голове.

— Что… ты чувствовала? — произносит он, низко, почти хрипло.

— Многое, — уклончиво отвечает Лянь, не поднимая взгляда, всем своим видом выражая сомнение. — Но не знаю, было ли это правдой. Возможно, всё это проделки Лабиринта. Му Цинь ведь предупреждала, что не всему можно верить.

Он останавливается прямо напротив неё.

— Но всё же, что?

Она сжимает руки в кулачки и прячет их в рукава.

— Как будто… я знала что-то. Когда-то. Давно. Но теперь — забыла. Только чувствую. До боли в груди.

Янь долго-долго смотрит на неё, как на книгу, чьи страницы он жаждет открыть и боится прочесть. Но снова задает вопрос и в его голосе дрожит что-то невообразимо личное:

— Ты плакала. Почему? Это... твои воспоминания?

Лянь вскидывает на него глаза.

— Нет. Твои.

Он качает головой и мрачно усмехается:

— И что в них такого? Из-за чего стоило плакать?

—. Это… просто ощущения. Никакой конкретики. Только свет. И боль, - Лянь выдыхает чуть слышно.

— Почему, Сюэ Янь... — и тут голос её предательски дрожит, — Почему это кажется таким… настоящим?

Он не отвечает. Просто подходит ближе и подушечками больших пальцев нежно-нежно, едва касаясь, вытирает влажные дорожки на её щеках. Потом громко сглатывает и становится рядом.Так близко, что их плечи почти соприкасаются. Как будто он защищает её от призраков прошлого, которые видны только им.

— Может, мы, и правда, знали друг друга, — шепчет он, пожимая плечами. — Когда-то. В другом времени. А может… это просто иллюзия. Му Цинь любит игры.

Он поднимает голову и снова смотрит куда-то в пустоту, словно ищет ответа. И в надменной каменности его профиля, и в мрачной черноте глаз явственно сквозят лишь усталость и смятение.

— Если это иллюзия, то почему так больно от неё до сих пор? — шепчет Лянь, крепче прижимая руки к груди.

У него нет ответа. Поэтому он молча берёт её запястье, скрытое под тканью широкого рукава, стараясь не прикасаться к голой коже, и ведёт прочь из Лабиринта, который больше никак им не препятствует.

За каменными вратами из чёрного обсидиана их встречают глубокая ночь и Му Цинь, присевшая у маленького костра.

— Ну что ж… Вы прошли.

— В чём было испытание? — спрашивает Лянь, переводя взгляд с Яня на ведьму.

— В том, чтобы увидеть друг друга. Не глазами, не разумом, а сердцем. Те, кто приходит с пустотой внутри, не слышат биения сердца. Они тонут в шорохах и шёпоте, - отвечает старуха. — А вы нашли путь, чувствуя друг друга.

Лянь испуганно стискивает пальцы, а демон торопливо отводит взгляд. Он ещё не понимает, что чувствует. Но, когда их ладони ненароком соприкасаются при выходе, никто даже не пытается отдёрнуть руки.

К жилищу ведьмы Лянь и Сюэ Янь возвращаются, рука в руке, как будто это их естественное, обычное состояние. Оба черпают тепло друг друга, всё ещё находясь под властью Лабиринта, но делают вид, что не замечают этого.

На прощание, перед тем, как разойтись по своим шатрам, демон Кровавого Пламени поворачивается к Лянь и пристально смотрит ей в лицо:

— Там, в Лабиринте, сегодня ты была воительницей. Сильной. Смелой. Но ты… дрожала от одного моего прикосновения.Что это было, жена?

Не дожидаясь ответа, он поворачивается и уходит в темноту, оставляя Лянь стоять с горящими щеками и колотящимся сердцем.

Свет луны тонкой нитью пробивается сквозь неплотно прикрытый полог шатра, ложась на лицо Проклятого демона войны, придавая ему прозрачность, как у тех, кто давно забыт. Сюэ Янь стоит посреди своего временного пристанища всё ещё в боевой одежде. Сердце до сих пор стучит в ритме её шагов, её дыхания, её чувств. Там, в Лабиринте Шорохов.

Он поднимает руку и ведёт ею по груди, где, кажется, всё ещё отзываются её боль, её испуг, её близость..

— Там, в Лабиринте, сегодня ты была воительницей. Сильной. Смелой. Но ты… дрожала от одного моего прикосновения.Что это было, жена?

Что он сделал? Зачем сказал это? Лабиринт что-то изменил в его душе. И вернуть назад ничего уже невозможно. Да и нужно ли?

Он закрывает глаза и воспоминания о сегодняшнем испытании вспыхивают снова, так ярко, словно он переживает их опять.

Он шагнул внутрь Лабиринта и сразу ощутил… тишину. Такая бывает лишь в самых глубоких снах, где даже собственное дыхание кажется чужим.

Сначала он думал, что это обман — иллюзия, ловушка. Но тут что-то коснулось его. Не пальцами. Не голосом. Чувством. Он ничего и никого не слышал, кроме страха. Сюэ Янь невольно вздрогнул. Это не его страх. И тут же понял - это её…

Глава 15. Отражения мёртвого озера

Долина Зеркальных Вод в окрестностях жилища ведьмы Му Цинь у слияния трёх рек

— Сегодня вы пройдёте второе испытание, - ведьма Му Цинь, одетая в платье, цвета пепла, с волосами, развевающимися, как дым, окидывает супругов Сюэ суровым взглядом. — Или не пройдёте. Всё зависит от вас.

Сюэ Янь и Лянь необычайно тихи и неразговорчивы этим утром, не той торжественной, холёной тишиной, что бывает перед ритуалом, а напряжённой, почти звенящей. Будто между двумя фигурами, стоящими перед Му Цинь, натянули струну. И ведьма с интересом наблюдает за происходящим. Что они делают? Борются с самими собой?

Сюэ Янь, как всегда, безупречный: прямая спина, руки за спиной, меч на поясе. Холодный, словно сам утренний иней. Фэн Лянь, нет, госпожа Сюэ, как теперь положено звать её, полна прежней грации, но сегодня шагает тише, чем обычно. Будто боится нарушить что-то невидимое.

Она останавливается рядом с ним. Он не посмотрел. И она тоже.

— С тобой всё в порядке после… испытания? — голос демона безупречно ровный. Почти равнодушный. Почти…

Его жена склоняет голову:

— Конечно. Это был… любопытный опыт. Не более.

Сюэ Янь не отвечает, лишь сжимает пальцы за спиной чуть крепче.

— А у тебя, Великий господин, не возникло… необъяснимых ощущений?

В голосе Лянь слышится усмешка. Почти вызывающая. Почти насмешка.

Но глаза на миг вспыхивают, и она быстро прячет взгляд. Сюэ Янь медленно поворачивает голову к ней.

— Ты имеешь в виду воспоминания, которых не было?

— Я имею в виду чувства, которым неоткуда взяться, — отрезает она, и тут же отворачивается, словно жалеет о своих словах.

Молчание — как затяжной дождь.

Он делает шаг к ней. Один. И останавливается, прикипая взглядом.

— Лабиринт — иллюзия. Магия. Тень, - торопливо бормочет она. — Почему ты сегодня весь в чёрном? — продолжает, не глядя в его сторону. — Как тогда, в Лабиринте. Ты думаешь, я не замечаю?

Он замирает и только спустя несколько мгновений шепчет, почти не открывая губ:

— Потому что чувствую, будто в этом цвете я ближе к тебе. А ты отдаляешься всё сильнее…

Она ощутимо вздрагивает, но тут же выпрямляется.

— Не переоценивай значение иллюзий.

— Не недооценивай силу души, — отвечает он жёстко. — Ум можно обмануть. Но сердце… оно помнит даже то, что разум отверг.

Лянь поворачивается к нему, и во взгляде ёё горит вызов, как сабля, освещённая солнцем:

— Я помню, кто я в твоих глазах, и не собираюсь терять контроль только потому, что магия показала мне красивую ложь.

— Значит, то, как ты прижималась ко мне в глубине Лабиринта — тоже ложь?

Щёки её заливает румянец: гневный, живой.

— Ты не имеешь права…

— Тогда забудь, что я сказал, — резко прерывает он. — Идём! Испытание ждёт.

Они одновременно делают шаг к Му Цинь, не глядя друг на друга. Рука Лянь случайно вздрагивает и слегка касается пальцев Яня. Он не отдёргивает руку. Она не извиняется. Их пальцы не смыкаются, но огонь, что пролетает по коже, будто шепчет:

—Ты рядом. Ты есть.

Му Цинь видит это невооружённым глазом, и только эти двое делают вид, что слепы, что между ними ничего не происходит. Старуха, криво усмехаясь, кивает головой:

— Ну, что же, испытания всё расставят по местам. Следуйте за мной в Долину Зеркальных вод. В их отражении можно увидеть истину или потерять себя.

Ступает на едва видную тропинку и по дороге продолжает объяснять суть испытания:

— Вам нужно пересечь долину по каменным плитам, что едва выглядывают из-под воды. Каждый шаг вызывает волны-отражения. Не вас самих, а искажённых версий: гневливых, предательских, злых. Они не церемонятся, они сразу атакуют. И чем больше каждый из вас колеблется или путается в чувствах, мыслях, ощущениях, тем сильнее становится отражение.

Тропинка приводит их в скрытую долину среди древнего леса, затопленную водой. Вода в ней тёмная, почти чернильная, но идеально гладкая — как зеркало.

Тихая, безветренная гладь воды, словно сама ночь, распласталась на земле. Ни одного звука:ни шороха птицы, ни стрекота цикад. Только мерцающие, выщербленные камни, что ведут через озеро, будто осколки прошлого, на которых едва держится настоящее.

Му Цинь протягивает им амулеты из прозрачного кварца, подвешенные на тонкой черной нити.

— Они покажут, насколько вы верны себе. Если помутнеют — бегите. Если потемнеют — вы уже не вы.

Потом добавляет тихо, почти шёпотом:

— Долина не прощает страха. Она не будет спрашивать, кем вы были, только — кто вы есть сейчас.

Испытание начинается. Лянь ступает первой.

. Первые несколько плит проходит легко, лишь искоса поглядывая на всплывающие отражения. Они что-то шепчут ей вслед, но она не слушает. Не обращает внимания и стремительно пролетает почти весь путь, но недалеко от берега словно спотыкается и застывает, глядя вглубь тёмных вод.

Глава 16. Победившие Бездну

Бездна Пепельных Пульсаций у подножия горы Се Лунь, недалеко от жилища ведьмы Му Цинь

Утро последнего испытания выдаётся пасмурным и холодным. Ветер лениво гоняет по земле сорванные с веток листья и цветы. Ведьма, окутанная развевающимися волосами, как дымом, молчаливо стоит у своей покосившейся хижины. Она ждёт уже давно. Не потому что супруги Сюэ задерживаются, а из-за того, что сегодня очень важный день. Многое должно решиться. То, что ждёт уже вечность…

— Последнее испытание будет труднее, - шепчет она в пустоту.— Не только для них, но и для тебя, Ши Юн. Ты ведь тоже начнёшь вспоминать.

Лянь и Янь приходят почти одновременно. Непривычно притихшие: ни одной колкой фразы, упрёка или насмешки. Только дыхание в унисон. И один короткий взгляд друг на друга. Почти прикосновение. Почти… Но отворачиваются и молчат. Снаружи лёд, а внутри бушующее пламя.

Му Цинь жестом указывает следовать за ней, поворачивается и идёт сквозь лес к горе Се Лунь. Её волосы, поседевшие от древней магии, шуршат, развеваясь на ветру, как знамя.

Древняя пещера в горе Се Лунь, скрытая за водопадом, что падает в пропасть, появляется внезапно. Вход охраняет каменное лицо демона с запечатанными глазами. Когда Сюэ Янь и Лянь приближаются, глаза демона открываются. Из них выкатывается чёрная слеза, медленно стекает по скале, и из неё рождаются врата в Бездну.

Му Цинь поясняет:

— В Бездне Пепельных Пульсаций время течёт иначе. Сердце там бьётся в унисон с чужой болью. Если выдержите последнее испытание, получите ключ от ларца, где хранится Зачарованный Клинок, способный победить Ши Юна.

Сюэ Яня и Лянь неожиданно связывают ритуальные ленты, появившиеся словно из ниоткуда. Они накрепко присоединяют их друг к другу. Кажется, что прорастают из запястий и сердец. Дёрни за один конец. на другом вздрогнет душа кого-то из них. Любая боль, полученная одним, переносится на другого, но не просто зеркально, а многократно умноженно. Супруги хмурятся, даже в начале испытания чувствуя, что каждый шаг уже причиняет им неприятные ощущения.

— Если Янь ранен, боль переходит к Лянь. Усиленная, - продолжает ведьма. — Если Лянь истощена, Янь тут же почувствует это, как будто теряет себя. Идите! Время пришло.

Янь делает шаг первым. Лянь — за ним, настороженно, с рукой на клинке. Ритуальные ленты на их запястьях натягиваются и чуть пульсируют алым, как предупреждение: если кто-то пострадает, другой испытает это на собственной плоти.

Вход в Бездну затягивается, словно старый шрам, а ведьма медленно оседает на землю. Щелчок пальцев, и перед ней появляется магическая чаша Око Небес, в которой пылает огонь. Пламя в чаше трепещет и дрожит, будто ощущает то же, что и сама ведьма. И её внимательный взгляд пристально наблюдает за их болью и их выбором.

Му Цинь, чей разум древнее времени, сидит, скрестив ноги в каменном круге, вырезанном под горой Се Лунь, где не поют птицы и не ступает ни один живой зверь. Вокруг неё — тишина, живущая веками. Перед ней — чаша, наполненная огнём и шёпотом пепла. А в пламени едва виднеются образы супругов Сюэ: мутные, как отражение в слезах.

На одном из камней рядом с Му Цинь лежат три лепестка чёрного лотоса, каждый, как обугленное крыло. Она поднимает один и бросает в огонь.

Пламя ярко вспыхивает, и старая женщина удовлетворённо кивает головой:

— Лотос признал их давно, но только в боли — истина. Только в сражении с собой открываются врата.

Му Цинь наблюдает за Лянь и Янем, убеждённая, что они ломают стены между собой, не зная, что строят мост друг к другу.

В пещере темно. Камень под ногами кажется зыбким. Воздух густ, как смола. Сердце у каждого из них, будто в кулаке чужой воли.

Шаг за шагом, они осторожно продвигаются вглубь Бездны Пепельных Пульсаций. Вдруг раздаётся гулкий стук и земля под Янем проваливается. Он срывается в тьму.

— Янь! — кричит Лянь, бросаясь вперёд, но стены смыкаются, отрезая её.

Проклятый демон войны падает недолго, приземляясь в мягкую, вязкую тьму. Она словно обволакивает его, и из этой тьмы выступает человеческий силуэт.

— Лянь?

Это она. Такая, какой он видел её только что. И даже связана с ним алыми лентами, но взгляд мёртв. Губы дрожат, как от нестерпимой боли. Она стоит босая на краю бездны, с рукой, прижатой к груди, откуда сочится багряная кровь.Он делает шаг к ней навстречу.

— Прости. Не рассчитал, был невнимателен. Тебе очень больно?

Она движением руки останавливает его и заставляет замереть.

— Ты всё ещё веришь, что сможешь меня спасти? Если ты приблизишься, я исчезну. А ты… снова останешься один.

Он вцепляется в виски и с остервенением трёт их. Лянь поспешно дёргает ленту на себя, и тело Яня пронзает болью.

Лянь протягивает руку и манит его к себе:

— Ступи вперёд. Один шаг, и боль уйдёт.

Он сопротивляется, но ноги сами несут его к зыбкой фигурке на краю Бездны. Каменная стрела неожиданно вырывается из-под земли и пробивает ему грудь, между рёбер. Боль — мгновенная, как молния! Он падает на колени, пытаясь ухватить дыхание, а кровь горячей волной струится под ритуальную ленту.

Глава 17. Выбор сердца, одобренный Душой Клинка

Тьма медленно тает и подземный зал, где мы заперты с Сюэ Янем, затапливает странным светом — не солнечным, не лунным, а родившимся из самой земли. Каменные стены дышат теплом древней магии, устремляясь куда-то вверх, под потолок высокими колоннами, исписанными символами забытого языка. Красиво и торжественно!

В центре зала, как из-под земли, появляется изломанный пьедестал. на нём шкатулка, украшенная письменами, а в ней камень.

Это не просто камень, он словно дышит, мягко пульсируя золотистым светом. Каждый его вздох отзывается в моём сердце неведомым трепетом, как эхо чьего-то давно забытого зова. Смотрю на своего супруга, мне кажется, он испытывает то же самое.

Когда мы приближаемся, воздух вокруг становится плотным, густым, насыщенным ароматом старых благовоний и тёплой пыли. Такое ощущение, что камень хранит в себе не только магию, в нём живёт память, древняя и могучая.

— Это клю-ю-юч?, — тяну я с недоверием, не отрывая взгляда от камня.

— Не знаю, — отвечает демон. С трудом оборачивается, чтобы посмотреть по сторонам, зажимает рану в груди рукой и задумчиво добавляет:

— Похоже, что здесь нет больше ничего.

Он осторожно протягивает руку, и в этот момент камень словно замечает Сюэ Яня. Вспышка золотого света срывается с его поверхности, ласково коснувшись ладони воина. Пальцы Яня обжигает, но не болью, а чувством: бесконечной тоской по утраченной чести, надежде, которую клинок когда-то оберегал. Это отражается в его глазах.

На мгновение зал наполняется шёпотом голосов. Таких тихих, что они кажутся шуршанием старого пергамента или дыханием забытых богов.

От этого зрелища моё сердце колотится тревожно и восхищённо. А глаза сияют, будто в них отражается не камень, а целая галактика.

Янь прикасается пальцами к кристаллу, и в это самое мгновенье мир замирает. И одновременно по венам демона, как молния, проносится искра древней силы. Камень признаёт его, своего будущего владельца!

Из глубины пьедестала поднимаются тонкие нити света, обвиваясь вокруг камня и нас двоих, связывая наши тени, дыхание и судьбы на этом пути.

Откуда-то издалека слышится голос старой Му Цинь:

— Это ключ, — сообщает ведьма. — Сердце Клинка. Душа, спящая в ожидании пробуждения. Теперь вы Хранители Сердца… Тот, кто пробудит Клинок, изменит ход судеб, — добавляет она чуть слышно, словно предупреждает о чём-то.

Кристалл в руке Яня сияет ровнее, становится спокойным, словно сердцебиение, и на миг в воздухе повисает ощущение предвкушения: словно сам мир затаил дыхание в ожидании того, что будет дальше.

Я, сама того не осознавая, вдруг делаю крошечный шаг вперёд и накрываю пальцы мужа своей ладонью. Я не знаю, почему так делаю, но это сильнее меня. И тут же что-то невидимое тянется ко мне из глубины камня, словно тонкая незримая нить, лёгкая, как дыхание весны.

Я не вижу её глазами, я чувствую её кожей: тёплое прикосновение к сердцу, к самым дальним его уголкам. Будто кто-то провёл осторожно ладонью, успокаивая боль в груди, там где жили всегда только тревога и страх, зажигая крошечный огонёк веры, там, где таились сомнения.

В это мгновение мне кажется, что кристалл говорит со мной. Не обычными словами, чем-то гораздо древнее — языком души:

— Не бойся, ты не одна. Теперь не одна. Ты видишь его... Чувствуешь его...

Глаза мои затуманивает непрошенная нежность. Я быстро моргаю, отгоняя слёзы, но не могу скрыть дрожь в пальцах, в голосе. Весь мой прежний мир в этот миг, в эту секунду, разлетается вдребезги. Всё, во что я верила раньше, чем вдохновлялась и к чему стремилась, становится не важным и не нужным, как прошлогодняя листва. Мою душу заполняет нечто новое, более мощное и могущественное, правильное и необходимое, как глоток воздуха.

Янь поворачивается ко мне, и наши взгляды встречаются, но никто из нас не произносит ни слова. Всё и так ясно в этом коротком мгновении. Душа Клинка признала Яня и, вместе с этим, прикоснулась ко мне. Наши пути отныне переплетаются не только волей ведьмы и клятвами клана. Их связывает выбор сердца.

Мы стоим в тишине подземелья друг напротив друга, окружённые светом старой магии, наполненные до предела пониманием того, что предназначены друг другу, как два осколка одного утра. И мне кажется, что этот момент начертан в тканях мира задолго до нашего рождения.

Му Цинь встречает нас у каменной арки, затянутой алым мхом. На этот раз она напряжена, в глазах тревога.

— Вы справились, — её голос звучит хрипло, измученно, но он всё ещё полон власти. — Вы держите в руках сердце былой магии, но теперь нужно пробудить Клинок.

Я вижу, как Яню тяжело стоять. Он держится за грудь, из которой всё ещё сочится кровь. Но он всё ещё твёрд и собран. Хоть я и чувствую, как напряжение от его плеч передаётся мне через тонкую грань невидимой связи.

— Объясни, — обращается он к Му Цинь.

Ведьма кивает и медленно ведёт пальцами по воздуху, рисуя тусклый светящийся символ.

— Зачарованный Клинок не был выкован. Его родила сама земля, напитанная кровью древних духов. Вам нужно не просто найти, его нужно пробудить, — она бросает взгляд на магический камень. — Этот осколок будет сердцем нового оружия. Без него меч останется бездушной сталью.

Визуалы

Лянь и Янь во время испытаний.

И Душа Клинка в двух вариантах)