Заклятое притяжение

Глава 1. Гость из Тьмы.

Холл магической академии был полон. Хрустальные люстры отбрасывали мягкие золотистые лучи, скользящие по мозаичному полу, по высокому потолку, усыпанному звёздами, и по лицам студентов и преподавателей, собравшихся в этот торжественный вечер.

Феи, богатыри, лесные духи, маги, русалки и существа, чьи имена давно канули в мифах, стояли плечом к плечу, провожая Листара — фея трав, который уезжал в академию магии в Англии по программе обмена.

Дарина, внучка Змея Горыныча, с ярко-огненными волосами и чуть подрагивающими ещё слабыми крыльями, стояла рядом с Кирой, внучкой Кикиморы, чьи глаза мерцали болотным светом.

— Он ведь вернётся, правда? — спросила Дарина, сжав в руке маленький свёрток с сушёными цветами, подарком для Листара.

— Конечно, — мягко ответила Кира, положив руку ей на плечо. — Травы в Англии, говорят, другие. Он будет писать, я уверена.

Алиса, внучка Лешего, тихо шепталась с Казимиром Евламповичем — братом её деда. Он держал в руках пучок редких корней, только что собранных в глубине леса.

— Это для него. Пусть не забудет, как пахнет родная чаща, — сказал Казимир, передавая ей подарок.

— Спасибо, дядюшка. Он будет скучать, — ответила Алиса, пряча глаза.

Володя, внук Водяного, стоял в тени колонны, глядя на Листара с чуть нахмуренным лицом. Рядом с ним его дядя, Водомир Водославович, мягко хмыкнул.

— Не грусти, племяш. Он не исчезает — он просто течёт дальше, как и любая река.

— Знаю, — буркнул Володя. — Просто непривычно. Без него тишина будет...

Иван, внук Бабы Яги, переминался с ноги на ногу. Рядом стояла его тётя — Марья Петровна, с баночкой зелья в руках.

— Подаришь от нас. Успокаивающее. В дороге пригодится, — сказала она.

Иван кивнул, не скрывая, что ему тяжело прощаться.

— Он всегда знал, какие травы успокоят меня. Теперь я должен учиться сам.

Константин, внук Кощея, стоял прямо, как будто держал на плечах небо. Он не был слишком разговорчив, но подойдя к Листару, протянул руку:

— Удачи. Пусть англичане поймут, с кем имеют дело.

Листар улыбнулся:

— И тебе — не замёрзни в своих облаках, Костя.

Люмина, фея света, сияла особенно ярко. Её голос звенел, как весенний ручей:

— Мы будем ждать писем, Листар. Пусть твой свет озаряет и чужие края!

— А ты тут не давай всем загрустить, хорошо? — подмигнул ей Листар.

Среди преподавателей стояла Аврора Вениаминовна — тёмная фея, но улыбка её была светлее любого заклинания.

— Пускай англичане не боятся твоих сорняков, Листар, — сказала она с нежной иронией. — Ты умеешь сделать их волшебными.

Смотритель академии, Леонид Лунный, стоял на возвышении, полуобратившись в волка. Его голос был твёрдым:

— Академия гордится тобой. Не подведи. И помни — ты всегда можешь вернуться.

В зале слышались всхлипы, фамильяры шуршали, переговаривались между собой. Лиса Искра тыкалась носом в ногу Алисы, ворон Тенебор каркал глухо, а саламандра Умбра тихонько тлела на плече Дарина.

— Ещё чуть-чуть — и он исчезнет за порталом, — прошептала Кира. — А новый студент всё не появляется...

Имя нового ученика уже витало в воздухе. Элиас Брукс. Вампир. Тайна. Легенда из другой страны.

— Интересно, каков он? — пробормотал Иван, глядя на вход.

— Главное — не кусается, — хихикнула Люмина.

— Ещё бы. Мы и так тут не сахар, — добавил Володя.

Но двери оставались закрыты.

А Листар, прижав к груди подарки и травы, повернулся к порталу. Он не плакал — травы не любят соль. Но в глазах его мерцала грусть.

— До свидания, родные. Пусть магия будет с вами. Пусть корни держат вас крепко, а листья — шепчут добрые сны, — прошептал он.

С лёгким звоном заклинаний портал вспыхнул зелёным светом, и Листар исчез, оставив за собой лишь аромат мяты и сухой ромашки.

Холл затих. И в этой тишине сердце каждого затаённо ждалo — кто же такой этот Элиас Брукс?..

Прошло лишь несколько томительных мгновений после того, как зеленый свет портала угас, и тишина вновь опустилась на холл академии, когда внезапно сквозняк пробежался по мозаичному полу, колыхнув шелка и мантии. Пламя на свечах замерцало. Стеклянные подвески на люстре задребезжали, издав почти музыкальный звон.

И тут, как тень, отделившаяся от самой ночи, в открытое высокое окно стремительно влетела летучая мышь. Она скользнула по воздуху между колонн, описала изящную дугу под потолком и зависла прямо под куполом, обдавая всех прохладой вечернего ветра.

— Что это было?! — вскрикнула Люмина, инстинктивно прикрывшись лучом света, который вырвался из её ладоней.

— Спокойно, — проговорила Аврора Вениаминовна, устремив взгляд ввысь. — Это... не простая мышь.

Мышь медленно начала снижаться, вращаясь в воздухе. Тонкий туман возник у её крыльев, и вдруг — в середине зала, на глазах у всех, она остановилась в воздухе и начала трансформироваться. Сначала появились длинные сапоги из чёрной кожи, затем лёгкий плащ, развевающийся, будто живой. Густые волосы цвета воронова крыла опустились на плечи. А затем — лицо: бледное, словно выточенное из лунного мрамора, с тёмными глазами, в которых светилось вековое знание и нечто неизъяснимо тревожное.

Перед собравшимися предстал Элиас Брукс.

— Извините за эффектный вход, — произнёс он глубоким, бархатистым голосом, который будто бы сразу наполнил всё пространство вокруг. — Я предпочитаю избегать порталов. Они... капризны.

Некоторые студенты переглянулись.

— Ну конечно, — пробормотала Кира, — влетел, как будто ему положено быть страшным.

— Он и есть страшный, — шепнул Иван. — Смотри, как на нас смотрит.

Дарина шагнула ближе, глаза горели от волнения:

— Вы — тот самый вампир?

— Один из них, — ответил Элиас с лёгкой полуулыбкой, которая заставила искру пробежать по позвоночнику у Володимира.

Леонид Лунный выступил вперёд, его волчьи глаза были настороженно внимательными.

Глава 2. Заживо между мирами.

Элиас задержал дыхание и закрыл глаза. Внутри него что-то дрогнуло. Сердце, давно забывшее, как биться от волнения, вдруг ожило — не от страха, нет, от предчувствия. Академия была живой. И она наблюдала за ним. Оценивала. Взвешивала.
— Не время для пеших прогулок, — произнёс он с легкой иронией, подходя к широкому арочному окну, где лунный свет лился холодным серебром на мраморный подоконник.
Он приподнял край мантии, расстегнул пряжку у воротника — свободно, легко. Затем откинул голову назад, позволяя себе почувствовать старую, до боли знакомую трансформацию.
Кости, плоть, тень — всё сместилось в одно движение, как будто сама ночь вдохнула его в себя. В следующее мгновение его тело исчезло, оставив после себя лишь шорох воздуха.
Там, где стоял вампир, теперь с лёгким всплеском крыльев взмыла ввысь летучая мышь — чёрная, почти невидимая в темноте, как сама тьма, сотканная из шелеста.
Элиас в новом обличье описал дугу под потолком, уверенно минуя висящие канделябры, и юркнул в приоткрытое окно. Холодный ветер тут же коснулся его крыльев, но он не чувствовал холода. Он чувствовал свободу.
С высоты ночного неба академия казалась древней крепостью, уткнувшейся башнями в облака. Леса вокруг — тёмные, молчаливые, будто прислушивались. Где-то внизу пробежала лиса Искра, её хвост сверкнул огненной искрой, а на крыше кто-то из фамильяров — возможно, кот Мрак — лениво прищурился, наблюдая за ночным полётом новичка.
Элиас планировал не просто осмотреть территорию. Он хотел понять, почувствовать, как живёт эта земля, к которой теперь принадлежал. Хотел услышать её пульс — и сравнить с тем, что бился в его груди.
Ночь обнимала академию мягким, холодным покрывалом. Серебристая луна висела над лесом, как зачарованный фонарь, озаряющий путь одинокому страннику. Летучая мышь, чёрная как чернила, скользила по воздуху почти бесшумно. Это был Элиас. Он летел, ведомый любопытством, острым, как клык голода. Ему не давала покоя одна мысль: «Что они думают обо мне?»
Он подлетел к одному из высоких готических окон, за которым тускло мерцал свет ламп. Осторожно опустился на каменный карниз, свернулся и прижал уши. За тонким стеклом звучали голоса — звонкие, юные.
— Видел, как он вошёл в холл? Такой... мрачный. — прошептала девичья интонация. Голос, похоже, принадлежал Люмине. — Но в его глазах... что-то было. Как будто он помнит звёзды, которые мы ещё не видели.
— А может, он просто зануда, — хмыкнул Володя. — Или хочет казаться таинственным. Вампиры всегда такие — «ой, у нас вечность, мы выше всех».
— Он красивый, — тихо добавила Кира, — но в нём что-то... тянет, будто тень прикасается к сердцу.
Элиас едва заметно улыбнулся, вися на карнизе. Внутри него будто щёлкнуло — не от злобы, а от удивления. «Так вот вы какие… Молоды, шумны, открыты. Не бойтесь говорить вслух. И всё же… вы ощущаете мою суть».
Он оторвался от окна и перелетел к следующему, где был слышен хрипловатый голос — это Казимир Евлампович, похоже, беседовал с Авророй Вениаминовной за чашкой настоя.
— Он явно древний. Видишь, как держится? Спокойно, будто тысячу лет уже как сыт.
— Возможно, он просто одинок, — мягко ответила Аврора. — Иногда тьма — это не зло, а щит.
— Посмотрим, как поведёт себя в боевой магии. Внешность — не всё.
Элиас задумался. «Они не осуждают. Они наблюдают, взвешивают…, дают шанс. Интересно».
Он перелетел к узкому окну в башне, где в свете свечи Иван что-то строчил в блокноте.
— «И вот вошёл он — Элиас Брукс. Летучая тень в свете хрустальной люстры, взгляд как у старинного портрета... Мог бы быть героем трагедии, но стал студентом...» — пробормотал Иван, записывая. — Хм… надо будет с ним поговорить. Может, расскажет какую жуткую историю.
Элиас вздохнул. Его крылья задрожали от лёгкой усмешки. «Герой трагедии, значит? Ну что ж… может быть».
Он кружил ещё немного, слушая, как жизнь кипит внутри этих каменных стен. Кто-то спорил, кто-то шептался, кто-то уже спал, тихо посапывая в своей комнате, не ведая, что за их окнами летает сама ночь.
— «Интересно...» — подумал он. — «Эта академия жива. И, возможно, я тоже ещё способен жить, а не просто существовать. Послушать — это почти как прикоснуться к сердцу. А завтра… может, заговорю».
И он, не торопясь, взмыл вверх, растворяясь в лунном свете, словно мечта, увиденная накануне важного дня.

Академия постепенно засыпала. Каменные коридоры, ещё недавно наполненные голосами, смехом и шагами, теперь погружались в тишину, словно древний замок, охраняемый временем и тайной. Сквозь витражи струился лунный свет, заливая полы молочно-серебряным сиянием. Башни дремали, словно великаны, уставшие от вековых знаний.

С ветки старого дуба, что рос у западной стены, мягко оттолкнулась летучая мышь. Взмах крыльев — и воздух расступился, обнял её, понёс. Элиас возвращался. Его мысли были полны голосов, которые он слышал за окнами. Они отозвались внутри, как эхо в древней пещере его памяти. Он чувствовал: что-то начинает меняться.

«Они боятся… немного. Но и интересуются. Я снова чужой. Но уже не враг. Пока что» — размышлял он, скользя по воздуху.

Окно его комнаты было приоткрыто — словно само приглашало войти. Он влетел внутрь, плавно трансформируясь. Летучая мышь исчезла, и вместо неё в лунном полумраке стоял он — высокий, стройный, с серебряным отливом в волосах и задумчивым взглядом.

Он задвинул окно и подошёл к кровати. Свечи всё ещё догорали, отбрасывая колышущиеся тени на стены. Воздух в комнате пах пыльными страницами, старинными чернилами и свежим воском. Он провёл пальцами по деревянной спинке кровати, и еле заметно усмехнулся.

— Завтра… — тихо произнёс он, — новая глава. Снова студенческие парты, снова зелья, дуэли, ожидания. Интересно, сколько из них доживёт до конца года такими, какими были в начале?

Он не торопясь снял тёмный плащ, повесил его на кованый крюк, присел на край кровати и на мгновение закрыл глаза. Но в голове мелькали лица: Люмина с её сиянием, Кира с настороженным вниманием, Иван с блокнотом… Аврора — светлая в темноте, как луна в ночи.

Глава 3. Слеза света.

Он опустился на каменную арку у входа в сад. Ниже расстилалась зелень, сверкавшая каплями росы. Между кустами лаванды и древними цветами росли необычные растения, собранные со всех уголков волшебного мира.

Элиас вновь принял человеческий облик. Чемодан аккуратно опустился рядом, вновь обретя привычный вид.

Он опустился на скамью под высоким деревом, скрестив руки и глядя в сторону холмов.

— Почему же всё так сложно?.. — выдохнул он вслух. — Хотел всего лишь вписаться. Быть частью. А снова — чужой.

Ветер слегка тронул листву, и казалось, будто сад шепчет ему в ответ. Элиас закрыл глаза и дал себе минуту покоя, вдыхая аромат трав, сдерживая в себе нарастающий внутренний шторм.

Элиас сидел на скамье в тени раскидистого дерева, вокруг которого вилась дикая роза, источающая тонкий пряный аромат. Сквозь листву с трудом пробивались лучи утреннего солнца, но они не достигали его кожи — тень укрывала его, как заботливая мантия.

Он закрыл глаза и опустил голову, прислушиваясь к биению собственного сердца. Оно било медленно, равномерно, как у существа, пережившего слишком много и слишком долго.

В мыслях всплывал её образ — Люмина.

Он снова и снова видел её: как она вошла в столовую, словно луч утреннего света, невинная, открытая, сияющая. Её волосы — будто сотканы из света самой зари, глаза — глубокие, чистые, как родниковая вода. Но больше всего его поразило не это… А то, что от неё исходил свет — настоящий, волшебный свет, против которого дрожала его тьма.

«Она не напала. Не осудила. Просто вошла… А я…»

Он вздохнул, сжал пальцы в кулак.

— Я сбежал, — шепнул он в пустоту сада. — Как ребёнок. Как тень от факела.

Элиас поднял глаза к небу. Солнце было где-то там, за густыми кронами, но даже его слабый отблеск заставлял его чувствовать тревогу. Он откинулся на спинку скамьи, прикрыв глаза.

«Я вампир. Существо ночи. Я не создан для света. Но почему тогда, глядя на неё, я чувствовал не страх… а тепло? Желание подойти ближе? Хоть на шаг…»

Он тихо рассмеялся, почти беззвучно.

— Какой же ты глупец, Элиас Брукс. Столетия учёбы, академии, войны, тайные общества… а сердце всё равно предаёт.

Он снова открыл глаза и посмотрел на цветы вокруг.

— А вдруг… вдруг она не боится меня? Может, она даст шанс? Или… уже нет?

Сад дышал вместе с ним — будто слушал, как древнее сердце, стучащее во мраке, впервые за долгое время робко отозвалось на свет.

Тишина сада была нарушена лёгким шорохом шагов и приглушёнными голосами. Элиас насторожился — и в следующий момент из-за изгороди, сплетённой из вьющегося плюща, вышли трое учеников. Ваня, Костя и Володя.

— Ага, я же говорил, он здесь, — сказал Володя, указывая на Элиаса. Его жаба Морена мирно сидела у него на плече, как всегда, слегка недовольная.

— Не пугай, — пробормотал Ваня, почесав в затылке. Его ворон Тенебор издало недовольное карканье, будто соглашаясь.

Костя молчал, но взгляд его был цепким и внимательным. Волосы слегка растрепаны ветром, а глаза мерцали слабым отблеском магии — он чувствовал напряжение в воздухе.

Элиас медленно выпрямился, встречно взглянув на них, взгляд был настороженным, но без вражды. Он не превращался обратно — всё ещё был в своей человеческой форме, но держал чемодан наготове, будто готов исчезнуть при первой опасности.

— Мы… — начал Ваня, немного неуверенно, — мы пришли просто… ну… поговорить. Ты ведь не сделал ничего плохого.

— Мы просто не привыкли, — добавил Володя, стараясь говорить спокойно, но его жаба вытаращила глаза на Элиаса, будто по-прежнему не доверяла.

Костя подошёл чуть ближе, сложил руки на груди:

— Ты испугался Люмины? Или ты её… боишься?

Элиас на мгновение отвёл взгляд, затем снова поднял глаза, полные внутренней борьбы.

— Я… не боюсь её. Я боюсь того, что она может во мне разрушить, — произнёс он глухо. — Я из мира, где свет — враг. А она… Она вся из света. И это… странно. Прекрасно. И пугающе.

Ребята переглянулись. Ваня сел рядом на скамейку.

— Ну, у нас у всех в прошлом что-то есть. Я вот — внук Бабы Яги. И что теперь? Варю зелья, да кости собираю в лесу. А сейчас учусь — среди друзей. Тут место для всех.

— Даже для вампира? — горько усмехнулся Элиас.

— Даже для вампира, — твёрдо сказал Костя. — Особенно если он не пьёт кровь студентов.

— Искусственная, — быстро добавил Элиас. — Я не... я не опасен.

Володя ухмыльнулся:

— Ладно, раз так. Мы как раз хотели пойти посмотреть на водный каскад за южной оранжереей. Хочешь с нами? Там тихо. И не так светло.

Элиас на миг задумался. Затем, медленно, но твёрдо кивнул:

— Хорошо. Я бы хотел понять, как вы здесь живёте. И, возможно… как мне здесь быть собой.

— Это уже начало, — сказал Ваня и хлопнул его по плечу. — Пошли, тень. Нам всем тут есть чему учиться.

— Она мне нравится, — наконец признался Элиас, глядя куда-то в сторону, на тонкие ветви деревьев, колышущиеся в лёгком утреннем ветре. Голос его был тихим, но искренним. Он вдруг понял, что этим троим можно доверять. По крайней мере, попытаться.

Ваня вскинул брови и с интересом переглянулся с Костей и Володей.

— Люмина? — уточнил Костя, прищурившись. — Ну ты даёшь… Она — сама доброта. Фея света, ангел в прямом смысле слова.

— Именно, — Элиас нервно провёл рукой по волосам. — А я… я из мира теней. Она сияет, а я скрываюсь в темноте. Когда она вошла — я не знал, что делать. Вся моя суть отреагировала страхом. Свет может сжечь меня, буквально. Но и... тянет к ней невыносимо.

Глава 4. Касание света.

Элиас кивнул, хотя внутренне тревожился.

— Хорошо. Но будь осторожна. И… скажи ей потом, если захочешь. Что я не хотел ей зла.

Кира посмотрела на него с лёгкой насмешкой, но в её глазах теплилось понимание.

— Ты слишком благороден для вампира, Элиас. Не бойся, твоя тайна останется между нами.

Затем она повернулась к Дарине:

— Прикроешь, если что?

Дарина хмыкнула:

— Я могу развести дымовую завесу. Или расплавить пол. Что предпочтешь?

— Просто молчи и не мешай, — ответила Кира и растворилась в тени, словно часть самой ночи.

— А нам пора, — сказал Ваня. — К Марье Петровне, за остальными ингредиентами.

Они переглянулись — Элиас, Ваня, Костя, Володя и Алиса — и направились по коридору в сторону древнего кабинета, где Марья Петровна, хранительница алхимических знаний, ждала их… возможно, уже зная, зачем они придут.

Искра весело побежала вперед, хвостом задевая развешанные у потолка сухие травы.

Элиас оглянулся на дверь, за которой исчезла Кира.

Он шепнул:

— Пожалуйста, будь доброй с ней…

Сквозняк, будто в ответ, прошелестел по коридору, и пламя факелов чуть качнулось. А ночь тем временем продолжала плести свои тихие интриги.

Готовка зелья была делом не просто важным — это была почти священная обязанность. Лишь тот, в чьих венах текла кровь Бабы Яги, мог правильно истолковать древние рецепты, понять, в какой именно момент добавить лунный мак, сколько раз помешать зелье по солнцу, а сколько — против.

— Ну что, Иванушка, — проговорила Дарина, разглядывая его внимательным взглядом из-под густых бровей. — Справишься?

Иван стоял перед котлом, в руках держал пучок лунного мака. Его пальцы были крепкими, а взгляд — сосредоточенным. Он медленно кивнул, хотя сердце билось учащённо.

— Да. Я читал старые записи. Помню слова прабабушки. Сейчас всё получится.

Дарина и Костя, молча, переглянулись, а Володя с уважением кивнул. Даже Искра — лиса Алисы — устроилась у стены, свернувшись клубком, но, не сводя глаз с юного варевара. Это было больше, чем просто задание. Это был ритуал.

Кира шагала по мраморному коридору академии, её сапоги едва слышно касались холодного пола. Воздух был наполнен лёгким ароматом лаванды — где-то неподалёку расцвели ночные цветы. Полутень закутывала стены, и магические светильники вспыхивали один за другим, будто чувствовали её присутствие.

Она шла быстро, но не суетливо — с той уверенностью, что бывает у тех, кто точно знает свою цель. Внутри неё тихо клубилось напряжение. Не страх, нет — Кира редко чего-либо боялась. Но она понимала, что миссия деликатная. Добраться до Люмины, существа света, и взять у неё слезу — значило коснуться чего-то хрупкого, почти святого.

На каждом повороте Кира окидывала взглядом галереи, заглядывала в витражные проёмы, вслушивалась в тишину. Иногда ей казалось, что стены шепчутся, и среди этих звуков — лёгкий, почти музыкальный след от присутствия Люмины. Она всегда оставляла за собой что-то... сияющее.

Кира почувствовала, как воздух стал теплее, мягче. Взгляд её зацепился за приоткрытую дверь в зимний сад. Внутри серебрились растения с лунными листьями, среди них — проблеск света, будто солнечный зайчик затерялся среди теней. Это была она.

Кира остановилась. Сердце на мгновение отозвалось лёгким толчком. Она провела рукой по прядям волос, вдохнула глубоко, приглушая колебания внутри. Эта встреча должна была быть ни ловушкой, ни принуждением. Она должна была стать моментом доверия.

И Кира, как тень, вошла в сад, оставив за спиной тяжесть задач и шум ожиданий. Осталось лишь — придумать как.

Кира осторожно ступала по каменным плитам зимнего сада, скрытая густыми тенями, будто сама стала частью этого сумеречного пространства. В её глазах отражался слабый свет, исходящий от Люмины, сидящей на мраморной скамье у фонтана. Фея света казалась совершенно безмятежной: её длинные волосы струились по плечам, а тонкие пальцы скользили по лепесткам сияющего цветка, будто перебирая струны невидимой арфы. Её свет был мягким, не ослепляющим — тёплым, как луч в промозглое утро.

Но Кира знала: приближаться к ней без подготовки было бы ошибкой.

— Иллюзия должна быть легкой, почти воздушной… — прошептала она, вытянув перед собой ладони. Воздух вокруг начал искриться. Тени сгущались, закручивались тонкими нитями, а в них стали проявляться образы: воспоминания, чувства, желания.

Она выбрала нестрашное — мечту.

Иллюзия окутала Люмину медленно, как мягкое покрывало. В ней была сцена — золотистая поляна под лунным светом, вокруг феи, поющие хором мелодию звёзд. В центре — она сама, Люмина, смеющаяся, свободная, любимая. Иллюзия вызывала светлую грусть, тоску по беззаботному детству, по дому, где её ждали.

Слеза появилась на глазах феи, медленно скользнула по щеке, преломляя свет как кристалл. В этот момент Кира подошла ближе — без звука, почти не дыша. Она осторожно подставила стеклянную капсулу, и слеза, будто почувствовав зов, упала в неё с лёгким звоном, как капля росы в тишине.

Но в следующую секунду глаза Люмины прояснились. Она резко обернулась, заметив Киру.

— Ты… Что ты сделала?.. — её голос дрожал, как натянутая струна между светом и недоверием.

Кира вздохнула. Её лицо было серьёзным, но не злым.

— Прости. Это было необходимо. Не для зла… — она крепко зажала флакон со слезой, — …а чтобы помочь.

И прежде чем свет Люмины смог окутать её или задать ещё один вопрос, Кира растворилась в воздухе, оставив за собой лишь запах дождя и лунной пыльцы.

Пока Иван аккуратно складывал ингредиенты, Кира вернулась и передала ему тонкий кристальный флакон, в котором дрожала слеза света — прозрачная, как утренний иней, но внутри неё плясало мягкое сияние, как будто внутри заключён был кусочек рассвета.