Заключенный

Глава 1. Свадьба.

Пастор Абрамс был образцовым священнослужителем и отцом. Все прихожане любили его и почитали, они готовы были продать души Дьяволу ради его благополучия в прямом и переносном смысле.

Всегда собранный, улыбчивый и располагающий к себе мужчина не мог не понравиться. Его проповеди по воскресеньям попадали в самое сердце и грели его всю неделю. Многие женщины вздыхали томно по красавцу пастору Грегори Абрамсу.

Только он любил и хранил верность своей супруге Изабелле Абрамс – матери четверых детей. Многочисленные хлопоты подкосили здоровье женщины, она выглядела старше своих лет и из-за постоянных дел в своем доме и церкви не находила время на себя. Добрая и замкнутая мисс Абрамс мало с кем общалась и не находила время на светские мероприятия. Обычно она возилась в огороде или со скотом, или с детьми.

Но пастор Абрамс все равно очень любил свою жену.

Идеальная для всех семья не была такой же идеальной за закрытыми дверьми.

Дома пастор Абрамс, любимый па, был очень строгим деспотом в своих категоричных решениях. С ним нельзя было спорить или высказывать свою точку зрения. Единственной, кому дозволялось капризничать, маленькой Лизетт, самой младшей дочери.

Старшему сыну Грегори, названному в честь отца, пришлось пойти по его стопам, он учился в духовном учебном заведении и собирался стать священником. По своей натуре Грегори был приспособленцем, поэтому он быстро адаптировался к требованиям. Учёба на священнослужителя не мешала ему обзаводиться многочисленными романтическими связями с взрослыми дамами, подкидывающими ему деньги на расходы.

Второй сын пастора Джеймс в детстве упал с лошади и сломал обе ноги. Врачам так и не удалось полностью вылечить его ноги, Джеймс остался хромым. Увечье защитило его от отца и позволило пойти учиться в обычный университет. Он собирался стать преподавателем. Как говорит сам Джеймс – он хочет спасать засраные бредом головы юных человечков.

Его слова всегда вызывают у меня улыбку. Любимый Джеймс – свет в темноте моей семьи.

Мне же, Грейс Абрамс, самой бледной части великой семьи Абрамсов досталась роль примерной дочери и великой надежды. Отец растил меня с целью выдать замуж за перспективного священнослужителя. Он постарался воспитать меня послушной, в меру образованной и скромной, как и полагается матушке.

Рассматривая узкое, пахнущее пылью, платье, я пыталась представить каким будет мой будущий муж Колин Макнаген. Я видела только одно не самое удачное фото жениха, отец мельком показал его, рассказывая о Колине и что принесёт наш брак для обеих семей.

Колин Макнаген закончил обучение в Кембриджском университете. Он был умен, добр и подавал большие надежды, со слов папы. Молодой мужчина был сыном его старого друга, с которым они договорились породниться много лет назад. И мне ужасно повезло, что его сын оказался таким надёжным и респектабельным молодым человеком.

- Малышка, ты будешь надевать платье или нет? Скоро уже начнётся церемония. – Лизетта заглянула в мою комнату. Сестра, как и всегда сияла изнутри, красивая и беззаботная. Папа хотел, чтобы она закончила приходскую школу и осталась там преподавать. На неё уже засматривался сын нашего мэра, так что скорее всего и о браке сестры пастор Абрамс удачно договорится.

Прозвище Малышка прицепилось ко мне ещё в детстве из-за невысокого роста и миловидного лица. Круглые румяные щеки испортили мне всю юность, но «Малышка» не самое плохое, как меня могли прозвать, поэтому я смирилась с прозвищем.

- Да. Сейчас. – Выдавливаю из себя улыбку. На самом деле мне совсем не хотелось надевать старое мамино платье, пусть и до сих пор красивое. Оно было очень нежным и смотрелось на мне весьма выгодно, но оно было маминым, а мне жутко и эгоистично хотелось чего-то своего.

Лизетта проскользнула в мою комнату и встала рядом со мной. Сестра не могла понять моих чувств и страхов, она думала, что сегодня самый счастливый день в моей жизни. Ведь совсем скоро я стану женой очень состоятельного парня и полечу в свадебное путешествие.

- Не грусти, пожалуйста. – Она ласково проводит рукой по моей голове. – Тебе нечего бояться. Па никогда бы не выбрал недостойного молодого человека для тебя.

Конечно, он бы не стал выдавать меня замуж за маньяка, но насколько он сам хорошо знал Колина? Такой же хороший человек мой будущий муж, как и его отец?

- Это просто мандраж, Лиззи. Через несколько часов моя жизнь круто изменится и мне придётся уехать из нашего семейного гнёздышка.

- И чудесно, ты такая красивая и молодая! Вы будете много путешествовать с Колином, а не убирать дерьмо из-под коров. Ну. Грейси, улыбнись! – Лиззи ущипнула меня за щеку, как всегда делала, желая придать румянца моему лицу. – Ты такая красивая, когда улыбаешься.

Сестра помогла мне надеть платье и фату. Я быстро обулась в строгие туфли на толстом каблуке и спустилась вниз, чтобы получить благословение братьев и мамы. Отец ждал нас уже в церкви, готовясь обвенчать.

Мама не смогла сдержать слёз, она качала головой и опускала глаза. Мне хотелось спросить, это слёзы счастья или она просто не может поверить, что я действительно выхожу замуж за незнакомого человека?

Грегори, как и всегда, был скуп на эмоции. Поздравил меня и пожелал долгих лет счастливой семейной жизни. Он конечно же надеялся, что мы обязательно одного из сыновей назовёт Грегори. Пусть дальше надеется.

Джеймс просто обнял меня, поцеловал и сухо бросил:

- Если что я перееду его на коляске.

- Я буду скучать по тебе. – Призналась честно брату в чувствах и смахнула скупую слезу со щеки. Если Господь благословит нас, то уже скоро у меня появится малыш и заполнит пустоту от ухода из родительского дома.

К алтарю меня должен был подвести Грегори, я очень хотела, чтобы это сделал Джеймс, но отец был непреклонен, считая, что это роль старшего брата. Я не стала с ним спорить, точно зная, что мне не удастся выиграть спор.

Ещё я очень надеялась, что Колин найдёт время заскочить ко мне до церемонии, познакомиться и обменяться несколькими словами. Не хотелось увидеть его лицо только перед алтарём.

Глава 2. Праздник.

В детстве я сшила себе свадебное платье из пододеяльника. Получилось достаточно красиво, как минимум, креативно. Мы с сестрой играли в принцесс, и меня нашёл мой принц, он попросил моей руки у отца и собирался увезти меня к океану.

У меня была длинная фата, я в ней путалась и падала на пол. Джеймс постоянно смеялся надо мной и говорил, что с таким успехом я и до алтаря не дойду.

Та свадьба мне казалась более весёлой и радостной, чем эта.

Сейчас моя рука с кольцом на безымянном пальце лежала в ладони незнакомца. Я смотрела на неё и боролась с желанием вырвать.

Злые силы подначивали меня сбежать, но я осознавала, как это глупо. Папа был очень умным человеком и не стал бы выбирать мне в мужья чёрте кого. Прости Господи за упоминание нечисти. Пастор Абрамс хорошо разбирался в людях.

Колин сжал мою ладонь, тепло улыбнулся и повернулся всем корпусом. Кажется, пастор сказал, что мы можем поцеловаться.

Парень поднял мою фату, вызывая волнение, наклонился и быстро, еле уловимо коснулся губ. Поцелуй был таким быстрым, что я не успела ничего понять. Иногда Грегори меня так целовал по праздникам, мне не нравилось, но он почему-то считал забавным чмокать в губы. У брата были странные наклонности.

Гости в церкви возликовали, Колин смеялся и принимал поздравления, а я разочаровано коснулась губ, пытаясь прийти в себя. Поцелуй не был таким захватывающим, как я его представляла.

Мой первый поцелуй.

Или я слишком многое ожидала от него? Мы всё-таки в церкви и тут много посторонних людей, было бы полнейшей фривольностью целоваться откровенно. Возможно открытое проявление чувств он оставил на более позднее время. Хотя, о каких чувствах речь?

Я любила читать романы, каждый вечер проводила с книжкой и мечтала стать героиней какого-нибудь скромного романа. В тайне от всех я мечтала о приключениях, ни на что рисковое в жизни я не решалась, но в своей голове я позволяла шалости: улететь в кругосветное путешествие, сесть за руль собственного авто с откидным верхом, завести маленькую собаку, французского бульдога или мопса. Я бы назвала его круассаном или Фреди, в честь солиста группы Квин. Любила я их музыку, слушала в тайне от всех.

Папа ругался, он не признавал таких людей как Фредди и считал, что музыка от них зло, поэтому я слушала их песни по дороге в школу или когда гуляла одна по городу.

Героиней романа мне не суждено было стать. Я не та женщина, кто становится главным персонажем в книге. Вот моя сестра Лиззи была яркой и сильной, мне хотелось, чтобы у неё получилось всё с сыном мэра, с ним она могла бы вырваться из этого Божьего аббатства.

- Грейси, малышка, вот ты и замужняя женщина. – Папа коснулся моего плеча, поцеловал в лоб по-отечески. Я посмотрела в его пронзительные голубые глаза и вздрогнула. Папа иногда пугал меня. Было что-то зловещее в его глазах. Столько холода. Пастор был открытым и часто говорил о чувствах и своих мыслях, но в то же время он был всегда закрытым. – Не позорь нашу семью, будь порядочной женщиной, храни семейный очаг, поддерживай мужа и не затягивай с внуками.

- Конечно. – Отвечаю ему, чувствуя, как вокруг меня начинают толпиться гости. Все поздравляют, дают наставления, говорят приятные слова. Я не различаю и половину, киваю, благодарю и поглядываю на Колина.

Мне жутко хочется поскорее познакомиться со своим мужем, поговорить с ним. Мужчина пожимает руки гостей и принимает поздравления. Я внимательно рассматриваю его, слушаю как он говорит и слежу за тем, как он двигается и жестикулирует. Хочу понять – что за человек Колин Макнаген.

Держится он уверенно.

Для многих мой брак кажется весьма выгодным. Колин Макнаген очень образованный мужчина с перспективным будущем, он живёт не в маленьком городке как мы. Но для меня он был загадкой, которую прежде всего хотелось бы разгадать, а потом уже принимать решение – подходит мне мужчина или нет.

- Грейси! – Лиззи обнимает меня. Сестра была радостной, румяной. – Мне кажется, он вполне себе ничего. Тебе очень повезло с мужем. Все восхищены его воспитанностью и внешними данными.

Не знаю на чём основан вывод сестры, но я надеюсь, что она права. Только это мне и остаётся.

- Ты права, Лиззи. – Заставляю себя улыбнуться сестре, не хочу, чтобы она нервничала.

Я топчусь рядом с Колином, невольно чувствуя себя красивым багажом. Мужчина перебрасывается словами с гостями, шутит, легко находит со всеми язык, но не замечает меня. Ему что не интересно, какая у него жена?

- Пойдёмте уже праздновать! – говорит отец, и все его слушают. Авторитет пастора Абрамса не оспорим. У пастора Абрамса есть талант действовать на людей, он будто вводит их в гипноз, говорит, что делать и все его слушают. Я всегда поражалась тому, как отцу получается вести за собой столько людей. Он был искусным оратором и легко втирался в доверие.

Ему бы в политики. Второй Моисей.

За столом мы наконец-то с Колиным остались вдвоём. Я выдохнула и поправила платье, посмотрела из-под ресниц на бледное лицо мужа, пытаясь понять, что он сам чувствует.

- Я видел твою фотографию перед свадьбой. – Вступил в разговор первым Колин. В отличие от меня он не испытывал дискомфорта. – Влюбился в неё с первого взгляда, но в жизни ты намного красивее, чем на фото.

Эти слова должны были порадовать, но я не почувствовала ничего. Мне казалось странным испытывать сильные чувства только к одной внешности. Конечно, Колин сейчас хотел понравиться и установить контакт, но всё равно, его слова не радовали, только напрягали. Влюбился он в фотографию, не в меня, а в распечатанную картинку.

Не хотелось быть для него красивой девушкой, что будет хранить семейный очаг и ухаживать за детьми. Мне хотелось большего.

- Спасибо. – Я взяла в руки стакан с водой и сделала несколько глотков, чтобы унять жажду и успокоиться. Пальцы дрожали. – Мне приятно слышать комплимент от Вас. Хотелось бы поскорее узнать о друг друге побольше. Я сегодня много обдумывала нашу свадьбу, если честно меня очень беспокоит, что мы ничего друг о друге не знаем. Интересно же, какой у тебя любимый цвет, какое хобби, какое блюдо ты предпочитаешь…

Глава 3. Брачная ночь.

Я часто проходила мимо этой гостиницы по дороге в школу и домой, но никогда не была тут. Даже не задумывалась над тем, что происходит за её дверьми и не могла догадываться, что здесь будет моя первая брачная ночь.

Не самое приятное место для первого раза, тут ничего не было романтичного и сокровенного. Это место ассоциировалась у меня с борделем, потому что очень часто женщины вытаскивали тут своих мужей из лап любовниц.

А ещё, ходили слухи, что тут можно было снять девушку лёгкого поведения.

Согласитесь, не самое приятное место для брачной ночи.

Мама купила мне шёлковую ночную сорочку до колена с глубоким вырезом. Достаточно откровенную, если сравнивать с теми, в которых я спала раньше, и конечно же абсолютно пуританской, если сравнивать с бельём, которое предпочитали остальные девушки для брачной ночи.

Пастор Абрамс внимательно следил за тем, что мы смотрим и что читаем, но я училась в школе и видела, как одеваются другие девочки, о чём говорят и что предпочитают. Моё хлопковое белье всегда было невыносимо скромным на фоне комплектов одноклассниц. А это мы учились в воскресной школе.

Выбор белья для брачной ночи я одобрила, не хотела оказаться перед мужчиной в откровенном кружеве вот так сразу. Это напугало бы меня ещё сильнее в первую совместную ночь.

Несмотря на то, что я была дочерью пастора, никогда ни с кем не целовалась и даже не встречалась, я знала, что такое секс и что он из себя представляет. Спасибо телефону и одноклассникам. Ближе к старшим классам градус озабоченность достиг такого уровня, что о нём говорили везде и постоянно.

Накануне свадьбы папа позвал меня к себе, чтобы поговорить о первой брачной ночи сильно смутив меня. Было бы лучше, если бы на эту тему со мной решила поговорить мама. Но папа, как и всегда, посчитал, что он может это сделать лучше всех.

- Не стоит бояться первой ночи с мужем или стесняться его. – Сразу преступил он к делу с серьёзным видом. Папа очень ответственно подошёл к делу. – Через это проходят все люди, так сближаются муж и жена. Твой первый раз будет самым запоминающимся и возможно не самым приятным в твоей жизни из-за физиологических особенностей. Тебе нужно расслабиться и довериться своему мужу. Колин очень добрый и внимательный человек, он сделает всё в самом лучшем виде.

Я сидела и просто кивала, стараясь не думать, что сейчас отец пытается рассказать мне про пестики и тычинки, считая, что я не в курсе, что у мальчиков между ног не совсем так, как у девочек. А ещё он пытался меня убедить, что Колин мастер на все руки и всё будет отлично.

Сейчас лежа на кровати под толстым одеялом, укутавшись в него по самое горло, единственное чего я так сильно хотела, чтобы всё это поскорее закончилось. Папины слова вертелись в моей голове, ухудшая ситуацию. Нет ничего более отталкивающего, чем наставления отца к брачной ночи.

Я боялась даже пошевелиться. Колин принимал душ уже час, из ванной доносилось тихое пение. Время тянулось, раздражая мои и без того расшатанные нервы.

- Грейси! – Парень вышел из душа в белых пижамных штанах очень воодушевлённый и улыбчивый. У Колина была красивая, располагающая к себе улыбка. Парень был немного худоват, ребра топорщились по бокам, но меня это не сильно смущало. Больше пугала его бодрость и настрой.

Мама говорит, что в юности все мужчины костлявые, брюшко они приобретают с возрастом. Главное, чтобы человек был хороший. В этом плане я была с ней согласна.

- Колин? – Я не понимала, что нужно делать. Казалось, что и Колин тоже.

Мы растеряно смотрели друг на друга, а я не решалась вылезти из-под одеяла.

- Как ты себя чувствуешь? – Парень был немного пьян после вина, от него пахло сладким виноградом и курицей даже после душа. Я нервно сглотнула. Запах столовой – не самый сильный афродизиак в постели.

Эта мысль вызвала у меня улыбку. Странный первый опыт.

- Вроде бы нормально. – У меня действительно ничего не болело. Я не пила алкоголь и чувствовала себя вполне обычно, только по телу бегали маленькие иголочки от нервов. Трудно было расслабиться в непривычной обстановке. – А ты как?

- Я замечательно. - Парень подошёл ближе, посмотрел на мою бледную, укутанную в одеяло как в кокон, фигурку. – Если ты не против, я уберу одеяло? Ты же понимаешь, чем мы сейчас займемся?

От его вопросов становилось только хуже. Я снова вспомнила папу и его ужасную лекцию.

Надеюсь, что Колин не станет сначала рассказывать мне всё в подробностях.

- Тогда помоги мне и расставь ноги пошире.

Мне пришлось отбросить одеяло в сторону и послушно расставить ноги. Колин примостился рядом со мной, немного навалившись и прижав своим телом меня к кровати. В этот момент я была рада, что парень худой. Он мог раздавить меня своим весом. Было тяжело. Жёстко. Неудобно. Долго я так не протяну.

Колин поцеловал меня в губы, облизывая и погружая язык в рот. Я послушно приоткрыла губы, впуская его и попыталась насладиться первым поцелуем. В книгах всегда описывают поцелуй, как что-то невероятное, окрыляющее и жутко интимное.

Никаких покалываний, тока по коже. Мокрый процесс, немного даже неприятный.

Колин причмокивал смешно из-за чего хотелось засмеяться.

Но как бы я ни пыталась и не настраивалась, поцелуй оставался просто поцелуем. А в голову мне постоянно лезла мысль, что курица на свадьбе была отвратительная, слюна Колина до сих пор с её вкусом и это дико раздражало.

Когда рука парня спустилась вниз к краю моей ночной рубашки, я дёрнулась. Тело закаменело. Его руки на моём теле вызывали отторжение, им там не было места.

- Не бойся. – прошептал Колин. – Так и должно быть.

Что именно так и должно быть я не поняла, но говорить ничего не стала. От неловкости, страха и лёгкого отторжения происходящего у меня свело челюсть.

- Расслабься, сейчас я прикоснусь к тебе там, тебе понравится. Ты не против?

Я была против. Мне не хотелось, чтобы он касался меня между ног. У меня почти не осталось кислорода в лёгких, но я не могла отказать мужу. Что потом будут обо мне говорить? Что я фригидная? Бревно?

Глава 4. Полёт.

Выцветшие, практически белые глаза смотрели на всех с холодным презрением. Несмотря на отсутствие красок я была убеждена, что в них кипит жизнь. Дикое пламя. Я чувствовала, как меня затягивает в водоворот манящих глаз цвета морской пены.

Мужчина был в кандалах и наручниках, но мне всё равно было страшно, что он вырвется и убьёт кого-нибудь. Казалось, что цепи лопнут, если он хотя бы чуть-чуть напряжёт свои стальные мышцы.

От Заключённого исходила неприкрытая опасность, и наличие такого количества сопровождающих не успокаивало. Они смогут справиться с ним? Мужчина не выглядел как пойманный воришка, осознавший свою вину. Наоборот. В нём кипела ярость и было не понятно, когда он решит свести счёты с теми, кто заковал его. Зверь в клетке.

Хотелось узнать, что же такого сделал преступник, что нужно столько людей на его охрану.

Оранжевый комбинезон облепил его массивную фигуру как вторая кожа, он подчеркивал бугристые мышцы преступника. Мужчина был как анатомическая книга, по нему можно проводить уроки биологии.

- Господи. Как же нам повезло. – Колин фыркнул при виде процессии полиции и заключенного, проходящей мимо пассажиров нашего рейса. Муж скрестил руки на груди, недовольно притопывая ногой. – На нашем борту будут перевозить преступника. Половина самолета теперь будет в полиции. Не самая приятная компания.

Ужас.

- А разве так можно? – Я не могла оторвать взгляда от мужчины, он напоминал больше зверя, чем человека. Дикое животное. В нашем тихом городке обычно не было никого подобного мужчине, все жители нашего посёлка городского типа были прилежными гражданами Америки, ходили в церковь каждое воскресенье и помогли друг другу при любой трудности.

Самое страшное преступление, какое встречалось в нашей местности – пьянство.

Было видно, что сопровождающие напряжены и готовы к любой выходке со стороны мужчины. И я хорошо понимала их, теперь и мне было не спокойно.

Я прижалась к Колину, надеясь, что муж сможем меня защитить в случае чего.

- Да. Его везут в Майами на смертную казнь. Отсюда часто заключенных доставляют туда. – У меня перехватило дыхание. Какой ужас. Его убьют за содеянные им преступления.

Совершенно неожиданно я встретилась глазами с заключенным. Он поднял голову и совершенно точно посмотрел на меня, впился бесцветными глазами, не моргая, как будто почувствовал, что мы говорим о нём. Я вздрогнула и шумно сглотнула. Бесцветная рябь его глаз затягивала.

Хорошо, что на мне была водолазка и юбка с высокой талией. Я была убеждена, что ни сантиметра тела не было доступно его голодному взору. А в том, что мужчина оголодал в тюрьме без женщины я поняла интуитивно сразу. Даже меня он разглядывал как голый кусок мяса.

Ноздри широко раздувались.

Мужчина усмехнулся и подмигнул мне. Задиристо, нагло, прямо при муже. У меня округлились глаза, такого я не ожидала. Тут же отвернулась. Дёрнулась и глупо пригладила волосы, пытаясь спрятать невидимые, выбившиеся из причёски пряди. Какой позор. Мы только поженились, а Колин уже может подумать, что я переглядываюсь с преступником.

Тело от стыда запульсировало, стало неуютно. Поправив кофту и юбку, я старалась больше не смотреть в сторону Заключенного. Непристойно рассматривать так незнакомого мужчину.

К счастью, Колин не обратил на это внимание или просто не предал значения, потому что он ничего не сказал. Муж внимательно читал книгу, которую купил в аэропорту.

Спустя десять минут, когда заключенный и полиция разместились на борту мы пошли на посадку. Колин шёл впереди, а я позади него. Это был мой первый перелёт в жизни, поэтому я очень нервничала, не знала, что делать. Пока у меня даже не было понимания, страшно ли летать.

- Колин, ты часто летаешь? - Я дотронулась до локтя мужчины, хотела отвлечься от полиции и не думать о Заключённом. Для его размещения полиция выкупила весь бизнес-класс. Вместе с ним разместилась охраняющая его полиция.

Я старалась не смотреть ни на заключённого, ни на полицейских. Меня они пугали.

- Забавно. Оказывается, чтобы полететь в Майами первым классом нужно замочить парочку человек. – Бросает мне через плечо недовольно Колин, проходя мимо рядов бизнес-класса. Он не ответил на мой вопрос, был сильно раздражён. Я ничего не сказала ему, чем ближе я была к ряду, где сидел Заключенный, тем сильнее не по себе мне становилось. – А честные налогоплательщики такие как мы вынуждены лететь экономом и жевать безвкусные орешки, пока за наш счёт пируют смертники.

Нехорошее предчувствие кружило голову. Мне не нравился этот человек и рядом с ним я не чувствовала себя в безопасности. Кожа стала гореть, вспоминая КАК он умеет говорить. Его глаза умели разговаривать, они уже сказали мне, чтобы он хотел сделать со мной.

Стоило мне подумать об этом, как я споткнулась обо что-то и полетела носом вниз. Уже в полете я поняла, что мужчина поставил мне подножку. Специально. Я упала прямо на него, потому что ловкие руки в наручниках поймали моё тело в полёте и притянули меня к себе, усадили на крепкое мужское тело.

Зачем вообще заковывать руки, если он даже в цепях вытворяет всё что хочет.

Толпа полицейских молниеносно вскочила со своих мест и отделили меня от Колина, двигающегося вперёд по салону.

Всё происходило так быстро, что я обалдела от наглости и от всей ситуации, просто вытаращилась на Заключённого во все глаза. Облизала пересохшие губы, сидя на здоровенном преступнике. В нескольких сантиметрах от меня было лицо с тонким шрамом на губе. Я теперь никогда не забуду его. Этот шрам. Эти губы…

Уголок губ дёрнулся, и вместе с ним натянулась притягательная полоска, делящая губу. Этот шрам точно украшал мужчину, предавал ему чего-то звериного.

- Упс. У меня на тебя встал. – Волевой голос очень ему подходил, звучал характер. Прокомментировал он, забираясь лапами под юбку. К счастью, я была в плотных колготках, это не позволило ему дотронуться до моей кожи, но даже через капроновую ткань я ощущала шероховатость его мозолистых ладоней. Они нагло держали полушария, прижимая меня к нему теснее.

Глава 5. Падение.

- Коо-оолин! Так и должно быть? – Я смотрела на кислородную маску с диким ужасом. Кажется, стюардесса рассказывала как их нужно надевать и, если они выпали, значит, на борту не всё хорошо.

Мужа трясло, он стал бледный и растерянный. Колин натянул сначала на себя кислородную маску, потом стал натягивает её на меня. У него тряслись руки. Ещё я уловила запах солёных орешков, исходящий от его пальцев. И я в очередной, постыдный раз сравнила этот запах с ароматом тела Заключённого.

Ну почему Колин впитывает в себя пищевые запахи как губка?

- Уважаемые пассажиры, просим сохранять… окойствие. Паника… - Связь постоянно прерывалась и пугала всё больше. Вокруг все кричали, молились и взывали к Господу.

Чтобы сказал сейчас пастор Абрамс?

Папа, наверное, посоветовал сохранять спокойствие и отдаться на волю Господа. Только он знает, что нам уготовано. Если же он решил призвать нас к себе на небеса, значит, там мы нужны сильнее.

Я пыталась успокоиться, но у меня не получалось. Хотелось, ещё хотя бы чуть-чуть побыть на земле и вкусить простые радости. Мне всего восемнадцать, что я видела в своей жизни?

Почему-то в этот момент сильнее всего я жалела, что так и не пошла учиться, не получила высшее образование, а вышла замуж за малознакомого мне человека, чей запах постоянно раздражал.

Я почувствовала, что отключаюсь. Вокруг происходило нечто невообразимое и страшное. Самое удивительное, что в страшную минуту, думая о смерти, я дочь пастора, не стала молиться, я лишь подумала, что смертник так и не добрался до место казни, смерть сама пришла за ним. Мои последние мысли были о нём и его наглых руках, заставивших трусики с колготками увлажниться.

- Грейс! Грейс!

Колин тормошил моё тело, бил руками по щекам и кричал так, что у меня перепонки готовы были вот-вот лопнуть. Я открыла глаза и посмотрела на бледное, худое лицо мужа, стоящего надо мной.

В салоне было жарко. Я не сразу поняла, что это из-за огня, охватившего хвост самолёта. Только оно и освещало по факту салон.

- Что сидишь? Раскрой глаза, пора уже уносить ноги! – от стресса Колин стал грубее, но отдать ему должное, мужчина не бросил меня. Тело болело и не слушалось, но я заставила себя встать и пойти вслед за ним.

Многим не так повезло, как нам. При крушении правая сторона самолета вместе с крылом отвалилась, в этом месте зияла огромная дыра. Я постаралась смотреть только перед собой, не видеть лица пассажиров, которых нельзя спасти. За спиной было быстро разгорающееся пламя.

С салоном бизнес-класса всё было тоже очень плачевно. Некоторые кресла отломались и валялись прямо в салоне, придавливая мертвых полицейский. Я судорожно сглотнула, чувствуя сильную тошноту.

Колин ловко перелезал через препятствия. За нами шло ещё несколько выживших.

Заключенный, намертво пристёгнутый к своему креслу цепями, сидел в кресле и безразлично смотрел как остальные сбегают. Выжившие полицейские просто бросили его, смотались, пока не загорелись заживо. Такая жестокость поразила меня.

Разве после этого и они не преступники?

- Ему нужно помочь. – окликаю Колина. – Он сам не выберется.

- Туда ему и дорога, Малышка, он убийца. – Я не стала спрашивать, кто ему сказал, что он убийца. Но у меня сердце разрывалось при мысли, что живой человек сгорит заживо. – Его так и так везли на казнь, забудь о нём.

После такого мы все попадём в ад, Господь не прощает безразличие. Бездействие подобно убийству. Ноги сами собой вросли в пол. Я стала оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где могут быть ключи от его оков.

Меня удивляло с какой лёгкостью люди покидали салон самолёта, игнорируя тут пристёгнутого человека, они обрекали его на верную смерть. Колин решил присоединиться к большинству и не помогать мне, он не остановился и не стал тянуть меня за собой. Видимо, муж посчитал, что каждый сам выбирает свой путь.

- Эй. Дамочка. Давай, ты уже снаружи постоишь? – Пробасил здоровенный мужик со смешными усами, толкая меня в сторону. У него было разбито лицо после падения и ему явно не нравилось, что я стою у него на пути. Он был груб и не терпелив, и его можно было понять.

Позади него люди проявляли не меньшую нетерпеливость.

Я коснулась руки, кривясь от жжения в мышце после толчка здоровяка.

- Простите. – Я вынужденно пропустила выживших пассажиров и пролезла между сиденьев в нескольких рядах от Заключенного. Мужчина смотрел на мои метания с интересом. Он ничего не говорил, просто наблюдал за мной. Мне бы его выдержку. С открытой надеждой в голосе я обратилась к нему: Вы не знаете, где ключи от ваших наручников? И всех остальных… оков?

Мой вопрос рассмешил мужчину, напоминавшего новогоднюю ёлку, только вместо мишуры были цепи. Бесцветные глаза смотрели на меня как на сумасшедшую. И почему-то мне нравилось, когда на меня так смотрели. Ни как на маленькую, глупенькую Малышку, а как на самую настоящую женщину. У мужчины явно было много мыслей в голове, всё было написано у него на лбу, но он спокойно произнес:

- Справа под креслом лежит Бивень Майкл, у него в штанах связка.

Я проследила за его взглядом, под сорванными креслами лежал массивный мужчина, я ещё утром обратила на него внимание. Очень крупный, действительно, похожий на мамонта.

По коже пробежали мурашки. Все эти люди утром строили планы, они были счастливы, а теперь… Царство им небесное!

- Так. Хорошо. Кто-нибудь может мне помочь? – Я постаралась взять себя в руки. Господь позаботится об усопших, нужно было помочь живым. Колин давно скатился по надувному трапу, остальные проходили мимо и при каждой возможности толкали меня, раздражаясь, что я мешаю. Никто не собирался помогать. Я пыталась удержаться, хваталась руками за сиденья, пролезая через препятствия к телу мужчины и протискиваясь через толпу пассажиров. – Ладно. Я попробую сама.

Почти все уцелевшие пассажиры покинули горящий самолёт, мы остались одни с Заключённым. И присоединятся к погибшим не хотелось вовсе. Огонь становился всё ближе. Жар нарастал. Времени было немного.

Глава 6. Остров.

Из сотни пассажиров и экипажа выжило два десятка людей. Мы сгруппировались в маленькую стайку и пытались понять, где мы и что теперь делать. Вокруг нас был песок, океан и ночь.

Казалось, что мы были одни на этой грешной планете. Людей охватывала злость и отчаяние. Не было сил даже на слёзы, все были как под гипнозом.

Я стояла рядом с раздражённым Колином, отказывающимся разговаривать со мной после моей, как он сказал, дикой выходки. Муж смотрел соловьиными глазами на то, как Заключенный со мной на руках выскакивал из самолёта. Пожалуй, зрелище было впечатляющим. Мне бы хотелось увидеть это со стороны. Ради интереса.

Папа часто был недоволен поведением мамы, громко отчитывал её и пристыжал, поэтому я относилась спокойно к такой реакции Колина. Успокоится. Позлится, а потом поймёт что иначе поступить было нельзя.

Выжившие полицейские глазам своим поверить не могли, что их подопечный живой и здоровый. Без оков. Я, по тому, как они посмотрели на нас, поняла, что мужчины возненавидели меня всей душой. Я спасла того, кого нельзя было трогать и тем самым подкинула им головной боли. Не самый разумный поступок выпускать приговоренного на смертную казнь.

- Так, заключенный номер шесть, стоять и не двигаться.

- А то что? – У полиции не было пистолетов и наручников, а голыми руками, что-то подсказывало мне, парня было не взять. Заключенный номер шесть поставил меня на ноги, не забыв при этом хорошенько облапать. Его руки будто случайно прошлись по моим ногам, попе и спине. Мужчина не церемонился.

Теперь колготки все были порванные и выглядела я порочно. Стоило мне оказаться на земле, как я тут же пошла к Колину, спряталась за его спиной. Свой долг я выполнила и больше не собиралась проводить время с этим страшным человеком.

Заключённый проводил меня долгим взглядом, бесцветные глаза зацепились на моей руке, где блестело маленькое обручальное кольцо. Уголок его губ дёрнулся, кажется, его позабавило, что я замужем, а у меня с лица вся краска сошла. Я вспомнила как сидела на нём, как его член потирался о мои разбухшие складки.

Господи. Если Колин узнает, не простит мне моё распутство. Разведётся сразу же как мы выберемся отсюда. Пастор Абрамс сгорит от стыда, когда Колин вручит меня ему обратно.

- Так, сейчас отходим от самолёта на безопасное расстояние. – Один из полицейских решил взять на себя роль главного, он скинул с себя рубашку и теперь был в белой футболке и форменных брюках. – При этом не расходимся, потому что нам нужно держаться всем вместе. Сейчас у нас нет связи, и мы точно не понимаем, где находимся, но нас скорее всего ищут.

Я видела, как заключённый расстегнул комбинезон и стащил с себя вверх, открывая вид на совершенное тело. У меня невольно перехватило дыхание при виде густой дорожки волос, тянущейся от пупка глубоко вниз.

Здесь было жарко, я и сама успела взмокнуть от влажности, исходящей от океана.

Мужчина провел рукой по прессу, стирая капельки пота. Он словно нарочно соблазнял.

- Грейси, куда ты смотришь? – Колин поймал меня за унизительным разглядыванием чужого мужчины. Кажется, это разозлило его. Я резко повернулась к мужу, краснея на глазах. Врать я никогда не умела, но и правду было говорить глупо. Но Колин решил унижать меня, а сменить тему. – Ты ударилась в самолёте, дай осмотрю.

Он стал неловко трогать меня в разных местах, щупая и щепая. От дискомфорта я скривилась, стараясь с достоинством терпеть этот цирк на людях. Пока Колин щупал меня в разных местах, я снова столкнулась с бесцветными глазами. Заключённый смотрел прямо на нас, немного наклонив голову в бок, оценивая картину со стороны. Он как будто немного скривился от отвращения.

Мне стало стыдно, захотелось провалиться сквозь землю.

- Вроде бы всё в порядке, приведи себя в порядок. У тебя юбка задралась очень высоко, и грудь вывались из лифчика. – прошептал Колин мне на ухо, я тут же ухватилась руками за грудь, снова краснея. Шумно сглотнула и виновато посмотрела на мужа. – Твои соски на весь остров видно, тот убийца так и магнитит их глазами. Ты разве не замечаешь? Хочешь, чтобы он изнасиловал тебя? Прости, Грейси, у меня не хватит сил, чтобы отбить тебя от такого головореза. Зря ты вообще полезла его отстёгивать. Ему предначертано умереть!

В том, что у Колина не хватит сил отбить меня, я не сомневалась. Спасибо ему за откровенность.

- Прости. Отец учил не брать грех на душу. Мы не могли обречь его на гибель в самолёте. – Отвечаю ему, продолжая прикрывать руками грудь. – И на мне нет лифчика, я никогда не ношу его… у меня очень чувствительные соски и ткань лифчика натирает их… Я…

Совершенно неловко рассказывать такое. Я даже не знаю, можно ли говорить такие подробности мужу. Раньше я и не задумывалась о таких вещах, а что, если в статусе замужней женщины полагается носить лифчик несмотря ни на что?

- Офигительно. – Мы с Колином вздрагивает одновременно, оборачиваемся и смотрим прямо на Заключенного, нависающего над нами с голым торсом. Мои глаза приклеиваются к розовым губам с тонким шрамом, я не слушаю его, читаю слова по губам. – Дочка пастора с чувствительными сосками. У меня теперь будет колом стоять всю ночь. Может, ты всё-таки поможешь мне разрядиться по старой дружбе? Мы теперь всё-таки не чужие друг другу люди.

Он так близко, что я чувствую запах терпкого пота. Пахнет не неприятно, наоборот, притягательно дико. Все люди животные и нас манят запахи. Становлюсь липкая и грязная после услышанных слов.

Семья всегда ограждала меня от таких мужчин как он. Я просто не знала, как себя вести с разнузданными самцами. Наверное, нужно было бояться, но вопреки логике я только ноги свела вместе сильнее, чтобы никто не догадался, что там мокро в присутствии Заключённого, хитро разглядывающего меня с головы до ног. Он то и дело задерживается глазами на моих руках, пытающих прикрыть торчащие соски.

- Т-так… откуда В-вы знакомы? – Колин адресовывает этот вопрос мне, считая, что я сама виновата и провоцирую Заключённого. Претензий к мужчине у него конечно же нет, он уже сказал прямо, что у него не хватит сил отстоять мою честь. Хотя, что-то подсказывает мне, что правильнее было бы заявить права на меня и отогнать мужчину. Чувствую себя грязной после его слов.

Глава 7. Местные.

- А кто у нас тут такой милый и красивый? – Надо мной стоял мужчина в красных шортах с пальмами и непринуждённо курил. Пепел сыпался прямо на меня. Я горько поморщилась, не могла вспомнить, где я и что происходит, не сразу вспоминая, что вчера мы пережили авиакатастрофу. Пришлось разбивать лагерь до утра и устраиваться прямо у океана. Колин не разговаривал со мной, а я не могла заснуть до рассвета.

Во-первых, было страшно, что Заключённый прав и мы на этом острове надолго. Во-вторых, трудно заснуть на песке с непривычки. Утром стресс и усталость взяли вверх, и я провалилась в не глубокий сон.

Постепенно до меня стало доходить, что я лежу прямо на песке под пальмой. Рядом со мной уже не было Колина, я лежала одна, а надо мной стоял неприятный незнакомец с короткой, грязной бородой.

Не было ничего доброго в этом человеке, его голос напоминал скрипучий велосипед, а лицо было испещрено шрамами и свежими синяками. Интуиция подсказывала мне, что нужно бежать и звать на помощь.

Я попыталась встать, но мужчина резко сел на корточки и меня прибило к земле. Мужчина обнюхивал меня, облизывался как животное.

- И пахнет карамельками!

- К-ко-ко-лин! – взревела я и попыталась отползти от мужчины. Ноги затекли после лежания на песке. Где вечно мой муж, когда он так необходим?

- Куда ты, жопа карамельная? А? – Мужчина хватает меня за юбку, тянет обратно к себе. Ткань изо всех сил старается сопротивляться, но всё же трещит предательски по швам. – Давненько у нас не было никого такого сладенького и вкусного!

Он наклонился и укусил меня за попу прямо через ткань, заставляя взвыть от боли и отвращения. Я закричала так громко, как могла. Меня охватило отчаяние, мысленно я уже видела, как мужчина насилует меня, берёт силой, лишает позорно девственности. После его укуса я могла ещё и бешенством заразиться.

- Ух ты. А ты ещё и сладострастная такая. – Незнакомец лёг на меня сверху, проводя языком по шее, оставляя влажный след. Я барахталась под ним на животе, пытаясь кричать и отбиваться, но получалось только есть песок. – Кричи громче, я люблю, когда сучки срывают голос подо мной.

От него воняло грязным телом. Этот отвратительный запах впитывался в меня вместе с отчаянием.

- Помогите! Колин! – Я задыхалась от песка, попадающего в глотку. Ногти тонули в зыбучей массе, мне не за что было ухватиться. Я была бессильна против мужчины. Слишком слабая. У меня ничего не получалось.

По щекам потекли слёзы. Несколько дней я была малышкой Грейси, безобидной девочкой, до которой никому не было дела. Теперь же я была магнитом для неприятностей, что валились на меня из рога изобилия.

- А Колин кто, твой ебарь? – Мужчина получал удовольствие от процесса, он был точно не из выживших пассажиров. Вчера я не видела его в лагере.

- Мой муж? – В последнем я стала сомневаться. Колин, будто специально, постоянно пропадал. Мужа никогда не было рядом со мной. Интересно, это совпадение, что он всегда исчезает или Колин специально ретируется, избегая проблем?

- У такой куколки уже есть муж? Какое разочарование. Ему придётся делиться… ай блядь! Ай! Ты… ОТПУСТИ БЛЯДЬ!

Мне резко стало легче, тело мужчины перестало меня придавливать к песку. Кто-то снял его с меня, освобождая от груза. Я перекатилась на спину и посмотрела на своего спасителя.

Мужчину в шортах с пальмами просто поднял в воздух Заключенный, оттащил от меня и сжал ручищей его шею, внимательно рассматривая лицо бесцветными глазами, обещающими расправу насильнику. В них не было эмоций, но я чувствовала ледяную ярость кожей.

- А ты у нас кто и откуда? – Всё такое же спокойствие. Не могла подумать, что буду так рада его видеть.

- Местный, сука, отпусти. Больше же! Задохнусь… - Мужчина хрипит с красным лицом. Кажется, Заключенный его сейчас задушит. Рука жестоко сдавливает шею, беспощадно перекрывая кислород.

К собственному стыду, я не испытывала жалости, у меня горела попа после укуса, напоминая об отсутствии воспитания и порядочности у местного, как он сам себя назвал.

- А я может этого и добиваюсь. – Саркастично заметил мой защитник, расплываясь в улыбке. Не сразу понимаю причину радости, но когда заглядываю за спину Заключённо, набираю воздуха в лёгкие и кричу.

- Сзади! – Предупредить Заключённого не успеваю, второй здоровяк, возникший из ниоткуда, в штанах и майке в сеточку напрыгивает на Заключённого сзади, пытаясь скрутить. Но тот не теряется и просто перебрасывает нападавшего вперёд через спину на насильника. Мужчины валятся на песок.

Они вдвоём начинают нападать на Заключённого, но у них ничего не получается, мужчина ловко уходит от ударов, нанося мощные в ответ. Заключённый не напрягается, для него это как утренняя разминка. Подозреваю, что он занимался боксом или другим видом контактного спорта, больно лихо он маневрирует и держит удар.

Я отползаю от них, пытаюсь собрать порванную юбку, чтобы не светить голым задом. Это практически невозможно, потому что юбка разошлась и напоминала лоскуты хлопковой ткани. Чем больше я крутила её, тем сильнее расходился шов.

- Ты как? – Мужчина оказывается рядом со мной, закончив с обидчиками, и поднимает так резко на ноги, что я выпускаю юбку из рук и она падает к моим ногам. Я ахаю, как и он, потому что его взгляду открывается вид на милые хлопковые трусики со смешными оборочками белого цвета. – Ошалеть, дочка пастора, такое бельё вам в церкви раздают как оберег от секса?

Я ожидала услышать что угодно, но не ЭТО. Клацаю челюстью от негодования, стыда и растерянности. Наклоняюсь, чтобы поднять остатки юбки и прикрыться. Не подумав, случайно обтираюсь попой о его пах. Выпрямляюсь без юбки резче, чем наклонилась. У меня двоится перед глазами. Поняв, абсурд всей ситуации, снова наклоняюсь и пытаюсь непослушными пальцами взять юбку. Никогда бы не подумала, что это так сложно.

Получается, что я сама имитирую половой акт.

- У меня опять встал, дочка пастора. С этим срочно нужно что-то делать.

Глава 8. Трейлер.

- А ты куда? – спрашивает меня Джеймс, когда я беру чистую одежду и иду за всеми в выделенную деревянную казарму. Я не понимающе смотрю на него, боюсь слово сказать. Мало ли что ему пришло в голову. Ничего не понимаю. Джеймс вызывает во мне животный страх после того как он избил своего человека на пляже.

За моей спиной раздаётся свист, Заключенный выгибает вопросительно бровь и до меня начинает медленно доходить - если я с ним, значит, должна теперь постоянно быть с ним?

Поворачиваю головой к остальным пассажирам, пытаясь найти Колина глазами. Муж успел переодеться и затесаться в толпе.

- Я здесь, Малыш. Перенервничала что ли? – Для этих людей я «девка» заключенного, а, значит, должна быть с ним, если не хочу оказаться на песке животом вниз. Не могу с места сдвинуться. Хрен редьки не слаще.

Оказалось, что половина мужчин с этого острова были в тюрьме и многие из них были приговорены к смертной казни. В качестве искупления вины и избежания казни они согласились на пожизненные работы на этом острове. Отсюда было невозможно сбежать. Корабль с кураторами с материка приходил раз в год, привозил лекарства и продукты и новых работников, если это было необходимо.

Какими именно работами они тут занимались было не понятно, но по отсутствию связи можно было сделать вывод, что очень секретными.

Заключённый очень удачно и быстро затесался в их ряды и занял особое положение, он понравился их главному – Джеймсу. Этот нюанс сильно взбесил Оушена и остальных полицейских, им были не рады на острове.

- Да. – Выдавливаю и иду следом за полуголым Заключенным. Джеймс отводит нас к небольшому трейлеру в чаще джунглей. Видимо, по местным меркам это вип-коттедж. Практически шалаш в райском уголке.

- Ты если хочешь - оставайся с нами, у нас тут не курорт, но и тебе какой смысл на сушу возвращаться? Раньше ты кем работал? – Мне тоже было интересно послушать, кем в прошлой жизни был человек без имени, осужденный на смертную казнь.

- Прораб. Строил там сям. - Мне показалось, что у Заключенного изменился немного стиль речь и манера поведения. Он как будто пытался казаться обычным рабочим. Я опустила глаза на его руки, они были сильными, но не походили на руки обычного трудяги.

К пастору Абрамсу в церковь часто приходили рабочие, и никто из них даже отдаленно не был похож на мужчину с ледяными, практически бесцветными глазами.

- Отлично. Нам нужны такие мужики как ты. – Главный выглядел радостным. Он говорил с Заключённым по-свойски как с равным, с остальными выжившими наоборот свысока и не хотя. – У нас тут на самом деле хорошо. Тебе понравится. Обустраивайтесь пока, общий ужин будет часов в восемь вечера. Всех ждём. Всё практически как в тюрьме, мы живём по жёсткому распорядку. Чтим порядок.

Мужчины пожали руки и разошлись.

Джеймс ушёл, а я осталась с самым страшным человеком на острове в маленьком, ржавом трейлере. Я смотрела на крошечную комнатку, приоткрыв рот и не веря, что всё это происходит со мной!

- Мы квиты, дочка пастора. – Неожиданно говорит мне Заключенный, подходя ко мне непозволительно близко, касаясь талии, где завязана тряпка, что осталась от хлопковой юбки.– Ты спасла мою шкуру, я твою.

- Добро должно исходить от самого сердца, а не ради чего-то. Я помогла… - Стараюсь отодвинуться от мужчины, но в трейлере так тесно, что это физически просто невозможно. Мы вынуждены обтираться телами. Это раздражает и интригует. Близость блондина волнует.

- Мне вернуть тебя обратно? Кажется, мальчугану в весёлых трусиках с пальмами ты очень понравилась. – Ловко поддевает.

- Нет… я хотела сказать…

- Ты много говоришь, Грейс. А ртом можно пользоваться и по другому назначению.

- Я не буду Вас целовать, у меня есть муж. – Заключенный прыскает и упирает руки в боки. Он сгибается пополам от моих слов, вынуждая меня опять покраснеть. Чувствую себя глупой, что я сказала не так?

- Ну, во-первых, я говорил о минете. Знаешь, что это? Это когда ты становишься на колени, открываешь рот и делаешь язычком мужчине приятно… - Закрываю уши ладонями. Не хочу слушать всю эту мерзость. – А, во-вторых, я что-то твоего доходягу не наблюдаю в радиусе километра. Тебя папочка ему в качестве благотворительного подарка презентовал?

С последним я была согласна, смелости Колину явно не хватало, но уступать Заключенному не хотелось. Мама учила нас всегда защищать свою семью, а Колин был теперь моей семьей.

- Вы прекрасно знаете, что было бы, если бы мы сказали правду.

- Что было бы? – спрашивает он с интересом, делая вид, что не понимает ничего.

- Если бы мы признались, что я не с вами, а замужем за другим мужчиной, меня бы изнасиловали, а вас бы убили.

- Ты очаровательна в своей наивности, Грейс. Всем похуй чья ты жена, пока ты трахаешься со мной, ты – моя. А я не твой муж, не позволяю моё трогать руками. – С этими словами он хватает меня за попу и впечатывает в свой стояк. Я дёргаюсь от неожиданности, извиваюсь, распаляя мужчину ещё больше. На пляже мне показалось, что он может быть благородным, как-никак он спас меня, как же я ошибалась! – У меня ещё не было дочки пастора…

Мужчина просто хочет пополнить свою коллекцию мной. Его слова отрезвляюще действуют. Начинаю кусаться и пинаться. Отдаваться ему я не собиралась.

- Мы с вами не трах… между нами ничего не может быть, и я не ваша… отпустите. Иначе… иначе…

Не могу сказать слово «трахаемся», оно очень неприличное. Раньше среди моего окружения никто не позволял себя так вести.

- Иначе что, карамелька? – Интересуется Заключённый, скользя ладонями по спине, игнорируя сопротивление. – Наденешь грубый лифчик на чувствительные соски? Укусишь? Закричишь?

Действительно, что?

- Господь накажет Вас. – Выдаю дерзко. Только на него мне и остаётся уповать. – Он всё видит.

Мужчина замирает, несколько секунд переваривает мои слова и начинает дико хохотать. Я стою как вкопанная в кольце его рук, чувствуя себя глупо. Его смех коробит и выливает на меня помои стыда. Опускаю голову.

Глава 9. Колин.

Хотелось с себя содрать кожу. Живьём. После того, что произошло с Заключённым, я возненавидела себя за слабость. Моё тело самым постыдным образом предало меня. Я изменила мужу, и теперь мне жить с этим грехом. Клеймённая позором.

- Малышка, жопа карамельная моя, что с тобой? – Мужчина обхватил моё раскрасневшееся лицо ладонями. В отличие от меня он выглядел довольным и расслабленным. – Я слышал, что особо чувствительные девчули после оргазма плачут, но никогда не видел прежде.

- Тебе не понять, мамонт чёрствый! – толкаю мужчину в каменную грудь, злясь на себя, нужно было оставить его в самолёте, пристёгнутым к креслу. Моих трепыханий мужчина не замечает, перехватывает руку и целует ладошку.

- Грейси, детка, я сделал тебе больно? Я честно старался сделать, наоборот, хорошо! – Мужчина не даёт мне сдвинуться с места, вглядывается, пытается понять, что меня беспокоит. Я бы сказала, что это мило, если бы он был моим мужем или парнем, а так это было неуместно и странно. – Или… это у тебя тоже в первый раз?

Закусываю губу, я тону в объятиях мужчины во влажных трусиках и футболке. Именно тону, потому что Заключённый в три раза больше меня. Это действительно мой первый оргазм. И с кем? Закрываю лицо руками и начинаю горько плакать.

- Оставь меня, мне нужно переодеться.

- Давай я помогу, поменяю тебе бельё, переодену. Ладно, на первый раз хватит с тебя.

Заключённый берёт вещи и скрывается в душе, оставляя меня одну.

Переодевшись в новые вещи: футболку и брюки, такие не привычные для меня, обычно я носила юбки и платья, я поспешила к казарме, чтобы найти Колина и поговорить с ним. Мне было жутко неудобно перед ним и стыдно. Я должна была признать мужу во всём, попросить прощения за то, что опозорила его своим поведением. Чем быстрее расскажу ему всё, тем быстрее станет легче на душе.

Что бы сказал пастор, если бы узнал, что его дочь нежилась в руках преступника? Я испытала свой первый оргазм не с мужем, а с посторонним мужчиной. Даже не от соития, а так, от грубой ласки. Я хуже продажной девушки. Дешёвая давалка.

К счастью, мне удалось ускользнуть от заключенного, он остался в трейлере, когда я уходила.

От слёз футболка была мокрой практически насквозь, снова открывая вид на торчащие соски. Если бы у меня был лифчик, я бы сейчас обязательно его надела, игнорируя свою особенность.

Бог всегда карает за ложь. Я струсила, солгала, сделала вид, что принадлежу другому мужчине, и вот моё наказание. Теперь я использованная и грязная. И прекрасно пойму Колина, если он откажется быть со мной и разведётся.

Я пропустила несколько женщин из самолёта, выходящих из казармы, на них были такие же футболки и штаны. Мы, и вправду, напоминали заключённых. Женщины посмотрели на меня хитро, видимо читая у меня на лбу надпись об измене. Я стыдливо спрятала лицо, не в силах смотреть глаза людям.

Толкнув тяжёлую дверь в казарму, я сделала шаг внутрь. Тут было тесно на такое количество людей, но все уже разошлись, остался только Колин и рыжая женщина.

- Ко-ко-ко… - Я так и не смогла выдавить из себя имя Колина. Худой и нескладный, абсолютно голый муж был на одной из пассажирок из самолёта. Женщина была старше Колина на лет десять, но очень привлекательная с аппетитными формами. Она стонала под ним и жадно подмахивала, прося не останавливаться.

Я стояла в дверях и не знала, что делать. Ревности во мне не было, всё-таки мужчину я не успела не то, чтобы полюбить, узнать за такой короткий срок. И всё же мне было обидно. В нашу брачную ночь Колин так не старался. Наш брак развалился, ещё не начавшись.

Меня парализовало, я не могла пошевелиться, позорно стояла в дверях, не в силах двинуться с места.

- Забавные у вас отношения. – Громко заключает Заключенный за моей спиной, и я вздрагиваю. Помимо меня в ужас приходят и любовники, заметившие наше появление. Они шумят, пытаются прикрыться, сползают с кровати.

Заключенный толкает меня в барак и заходит внутрь вслед за мной, закрывает дверь и обводит тяжёлым взглядом всех присутствующих, прибивая каждого к своему месту.

- Нагентс – Макнагент. – Зовёт он моего мужа таким ледяным тоном, что мне становится не по себе. Я не знала, что Заключённый всё это время шёл за мной. Он проходит внутрь к любовникам и поднимает с пола мужа, после чего показывает пальцем на меня. – Знаешь, кто это?

- Грейси, моя жена! – Странно теперь слышать от Колина, что я его жена.

- Ответ неправильный. – Заключенный ударяет мужа по голове. Колин падает, а я вскрикиваю. Пытаюсь закрыть его собой, но Заключённый оттаскивает меня, поджимает губы.

- Ай. Ваша жена? – У меня волосы начинают шевелиться на голове. Быстро меня передали во владение.

- Уже лучше! Ты быстро соображаешь, Нагентс! – Хлопает по спине Колина Заключённый, чудом не ломая позвонки своей лапой.

- Эй. А меня спросить Вы не хотели? – Не верю, что этот разговор и вся ситуация происходит наяву.

- Раньше нужно было думать, до того, как ты в самолете елозила по мне и соблазняла молочными грудками в трейлере. – Колин выпучил глаза, вспоминая, что я задержалась в самолёте. Муж приоткрывает пораженно рот, переводя шокированный взгляд с меня на Заключённого. Теперь он никогда не поверит, что между мной и этим Бугаем ничего не может быть.

Из груди вырываются жалобные стоны.

- Зачем Вы врёте? Изворачиваете всё! – Я шла сюда, чтобы сказать Колину правду, но не таким же образом! Заключённый делал всё, чтобы нас рассорить, он будто специально коверкал всё, настраивая Колина против меня.

- Хочешь сказать, я не трогал тебя за попу, Грейси? Ты не кончила в трейлере?

- Да, но… - Трудно соображать, когда на лице Колина в реальном времени лопаются капилляры.

- Разве мой член не упирался в твою дырочку? – Заключённый продолжал провоцировать меня, вгоняя в краску. Перед глазами мир начался кружиться.

- Вы… Вы всё коверкаете! Всё было не так! Так и не так… - Я начала плакать, глотая солёные слёзы. – Зачем Вы так со мной?

Глава 10. Жизнь на острове.

В общине у каждого была своя работа, своё место и дело. Тут все жили по простым правилам, немного напоминающим тюремные или церковные, поэтому мне было относительно легко осваиваться.

Больше всех с новой участью не могли смириться, полицейский Оушен и мой муж, они не хотели убирать дерьмо за лошадьми и удобрять навозом огород, постоянно препирались с местными и отхватывали за сопротивление.

Мне досталась работа в коровнике, нужно было утром доить их и ухаживать за животными. Я была не против, тем более я умела обращаться с коровами.

Когда мне было десять лет папа поручил мне помогать соседям: мистеру Эвансу и его жене Лили. У них была небольшая ферма недалеко от нас. Я приходила рано утром и помогала кормить кур, собирала яйца, доила коров и чистила лошадей. За это мистер Эванс делился с нами молоком, творогом и яйцами.

Поначалу мне не хотелось ходить к ним, я тратила на их ферме целый день, пока друзья играли во дворе, но потом привыкла и поняла, что благодаря моему труду на нашем обеденном столе всегда есть свежие молочные продукты.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, мисс Лили сказала моему отцу, что они больше не могут позволить себе помощницу, хотя я бы не сказала, что у них стало как-то хуже с деньгами. Они даже купили себе новую машину и сделали ремонт в доме.

За последние годы у меня выстроились замечательные отношения с их семьей, а мистер Эванс всё чаще приходил посмотреть, как я работаю и поговорить со мной. За день до моего увольнения мужчина подарил мне брошку в форме Жар-Птицы, желая таким образом отблагодарить за помощь их семье.

Общение с животными меня успокаивало, пока я была с ними, я была далеко от Заключённого, что не давал мне проходу.

- Хочешь молока? – спросила меня Мария и протянула кувшин. Мы с ней были приблизительно одного возраста. Девушка мне очень нравилась. Мария была красивой, яркой, её внешность нельзя было спрятать даже за застиранным комбинезоном.

Девушка отломила хлеб и отломила мне кусочек.

- Спасибо. – Я поблагодарила её, и мы вместе сели на сено у коровника. – Очень вкусно.

- Обожаю просто молоко с хлебом, мне кажется, что нет ничего вкуснее.

В этом я была с ней согласна, иногда самые вкусные блюда – самые простые.

Заключённому досталась привилегированная работа, он быстро нашёл общий язык с местными мужчинами. Они проводили много времени вместе, уходили глубоко в джунгли и обсуждали какую-то систему безопасности. Хотя я не очень понимала, какая безопасность тут могла быть? Мы жили в деревне, ели пищу с огорода и не каждый день у нас был свет.

В деревне были установлены солнечные батареи, но они не покрывали все потребности домов, поэтому иногда свет мог отключиться в самый неподходящий момент.

Я была не прихотлива и спокойно переносила все трудности, а вот женщина по имени Маргарет, которую я застала с мужем, часто причитала по разным поводам, жалуясь, что так жить невозможно. Я часто видела её в компании Колина.

Мне кажется, грех жаловаться, когда ты выжил в авиакатастрофе. Многие и вовсе погибли.

- Ты сама откуда?

- Я из Сентер-Пойнт штата Алабама. – Сомневаюсь, что она знает такой маленький городок.

Девушка напряглась, пытаясь понять, где это, но как я и думала, город ничего не сказал ей.

- А я родилась в Нью-Мехико. Выросла там… а когда мне исполнилось восемнадцать прикокошила моего отчима. Достал он меня, приставал постоянно ко мне и младшему брату. Не могла больше терпеть.

Мария стащила платок с волос, распуская по спине густые волосы.

- Ну и в тюрьме мне предложили выбор, гнить там или сюда - работать. Я конечно же согласилась, тут явно краше, чем в гнилой тюрьме Нью-Мехико. – Не могла представить как живётся в тюрьме, но поверила ей на слово, точно не сладко.

- Давно ты тут?

- Год. Но время летит незаметно, может и чуть больше.

От Джеймса и других было трудно что-либо узнать про остров, поэтому я сразу же зацепилась за разговор с Марией, хотела выудить побольше информации из девушки.

- А как часто пребывают новые работники?

- Да когда как. При мне только один раз прилетал самолет, выгружал продукты, лекарство и привёз доктора Броуди. Видела его? Омерзительный тип. Мне кажется, ему самому нужен доктор!

Я сразу поняла про кого говорит Мария. В столовой я часто видела мужчину в сером костюме, ужасно неуместном для этого места, теперь стало понятно, что это медицинская форма. Весьма тучный с вечно взъерошенными волосами вокруг плеши, он напоминал сексуального маньяка. Смотрел на женщин пристально, раздевая и мысленно домогаясь.

Мы рассмеялись.

- Хочешь уже поскорее свинтить? – Спрашивает меня девушка и толкает в бок. Я выдавливаю улыбку.

Мне хотелось поскорее вернуться к привычной жизни. Заключённый пугал меня одним своим видом. С каждым днём мне становилось всё сложнее и сложнее избегать его. Мужчина играл со мной как с подопытной мышкой. Забавлялся себе в сласть.

Ловил в самых неожиданных местах, чтобы прижать к себе, потискать и наговорить пошлостей. Ему нравилось смотреть, как он мучает меня, заставляет извиваться в его руках.

Стоило мне вспомнить его, как Заключённый показался на горизонте. Он не спеша шёл к нам. Мужчина переоделся в форменные брюки и облегающую футболку, которые ему предложил Джеймс. Ему шла абсолютно любая одежда, ничем нельзя было скрыть его рельефное тело.

- Ох. Везёт же тебе. – томно вздыхает Мария. – Не поделишься?

- Хочешь, забирай. – Бурчу недовольно, а глаза девушки загораются игривым огоньком. Она расстёгивает быстро верхние пуговицы на комбинезоне, чтобы приоткрыть вид на грудь.

- Привет, красавицы. – приветствует нас Заключённый лучезарной улыбкой. Белизна его зубов раздражает, он фтор что ли по ночам грызёт? Я кривлюсь, а Мария улыбается ему в ответ, излучая заинтересованность, и глупо машет рукой. Девушка расцветает на глазах, предлагая себя всеми невербальными способами. Не понимаю, как можно так радоваться невоспитанному, неотёсанному мужлану. – Утомились?

Глава 11. Измена

- Колин? – В столовой я села на скамейку рядом с мужем, решая всё же поговорить с ним. Чтобы между нами ни было и чтобы он не сказал со страху, Господь соединил наши жизни между собой. – Как ты?

Остаток пути до столовой я молчала, Мария щебетала с Заключённым на специфические темы, мне хотелось прикрыть уши и не слушать о тюрьмах, устоях там и как Марию лапал отчим. Моя психика этого просто не выдерживала.

Заключённый так заговорился, что забыл обо мне не сказал ни слова, когда я взяла поднос с едой и отправилась к Колину. Прошла уже неделя после нашего разговора в казарме, я успела остыть и обдумать всё взвешенно. Он просто зло проводил меня взглядом, когда я отделилась от него с Марией, он прожёг дыру в моём лбу, стискивая мощные челюсти от внутреннего раздражения. Сейчас затылком я чувствовала на себе его взгляд.

- Отлично, разве не видно? – Колин показал на лиловый синяк под глазом. Я слышала, что он не прижился среди остальных и постоянно дрался. Точнее, мужа постоянно прикладывали местные за его ворчание и попытки сопротивления.

- Ничего страшного. Это пройдёт. – Касаюсь его лица примирительно. – Скоро всё закончится, мы уедем отсюда. Рано или поздно сюда кто-то приедет с материка.

- Ага, главное не умереть к этому времени. – Колин зыркает с неприкрытой ненавистью на стол, где сидят местные мужчины, а я невольно перевожу взгляд туда, где остался Заключенный и Мария. Девушка активно обхаживает мужчину и делает всё, чтобы расположить его к себе. Внутри меня предательски ёкает сердце, оказывает больно смотреть на него в компании красивой девушки. – С чего ты вдруг вспомнила обо мне? Внимание головореза переключилось на новую телку?

Сжимаю кулаки, чтобы не влепить мужу пощёчину при всех. Я не заслужила такого обращения, но я смиренно проглатываю и говорю ему спокойно:

- Между мной и этим головорезом ничего не было. Каждый день я терплю его и делаю всё, чтобы избежать домогательств. Думаешь, мне легко?

- Скажи ещё, что ты до сих пор невинна! – фыркает громко муж, и я невольно цыкаю. Эту подробность мне хотелось бы сохранить. Понимаю, что в Колине говорит ребёнок, возможно, и все предыдущие слова были сказаны из-за ревности. Мама учила нас терпению, и я буду терпелива ради чистоты своей души, потому что не хочу гореть в гиене огненной.

- Колин. – Я беру его руку в свою ладонь, мягко сжимаю. Физический контакт должен придать доверительности нашему разговору. – Мы должны быть вместе, только так мы сможем пережить эти испытания. Если хочешь знать, я всё ещё невинна. Я твоя жена. Мы оба виноваты в том, что произошло. Ты не невинен тоже, изменил мне с той рыжей женщиной и обливал меня помоями перед посторонними. Не самый правильный поступок христианина.

Взгляд Колина изменился, я видела, что он не верит, но уже прислушивается.

- Послушай, я очень хочу, чтобы внимание головореза переключилось на Марию, тогда он оставит меня в покое, и мы сможем спокойно ждать вместе, когда нас заберут. Но это будет только после того, как мы обсудим наши чувства и искренне попросим у друг друга прощение. Мы должны стать сильнее и забыть обиды. На этом острове царит порок, только объединившись мы выдержим уготовленные нам испытания. Прости меня. Я не хотела обращать на себя мужское внимание, наверное, моя беззаботность в некоторых вопросах спровоцировала его, а страх не позволил вовремя всё прекратить. Извини. Отныне я буду стараться держаться от него как можно дальше. Но и ты должен пообещать мне, что твоя ошибка больше не повторится. Ты…

В душе мне было трудно простить Колина за его слова обо мне, измена не вызвала во мне ни капли эмоций, я восприняла её как должное, но назвать меня необразованным ничтожеством было слишком даже для него. Но я взяла с себя обещание, что заставлю себя простить его и забыть этот инцидент.

- Я же могу проверить, девственница ты или нет. – Перебивает Колин, находясь в лихорадочном возбуждении. Хочется думать, что он услышал и другие мои слова. – Я хочу сделать это прямо сейчас!

Он начинал сходить с ума. Я попыталась ослабить настойчивую хватку, слишком грубую такого худого человека как Колин. Наверное, пастор Абрамс посидел бы от такого пошлого предложения, не поверил собственным ушам, что сын его друга мог произнести такую глупость в слух.

- Колин, ты делаешь мне больно. Разожми руку! Ты сам должен понимать неуместность твоего предложения в текущий условиях.

Мысль о супружеском долге ужаснула меня больше, чем вчерашний экспромт от Заключённого.

Муж придвинулся ко мне близко и был в шаге от того, чтобы поцеловать. Кажется, на проклятом острове Колин стал терять спокойствие и рассудительность, лёгкость пропала, оставляя его разбитым и психованным. Трудности очень тяжело ему давались. Колин привык к комфорту.

- Сначала доказательства, что ты всё ещё верна мне. Я хочу убедиться, что ты не стала подстилкой заключенного.

Во мне пульсировала мысль, что я ему ничего не должна после его измены. Всё-таки брак — это взаимное доверие, но мама учила терпению. Она мудрая женщина и всегда повторяла, что мужчины как дети, иногда нужно прощать им их легкомыслие и глупое поведение.

Я читаю про себя молитву, прося Господа дать мне сил. Сейчас я должна быть сильна за нас обоих, пока Колин не придёт в себя. Муж только оскорблял и требовал, ничего не давая взамен.

- Очнись, не стоит привлекать внимание к себе. – Стаскиваю его руку, муж успел оставить синяки на коже. Колин хватал меня за руки, не задумываясь, что мне больно. – У тебя всегда будет возможность проверить мою чистоту. Она всё ещё при мне, чтобы ты не говорил и не думал.

Кажется, Колина такой ответ не удовлетворяет. Он кривится, расстраиваясь, что супружеский долг исполнить прямо в столовой не получится. Такой Колин пугает меня сильнее Заключённого, с тем всё понятно, в нём нет никаких моральных устоев, но что же с выпускником лучше вуза? Где вся его холеность и воспитанность?

- Ладно, Грейси, пусть пока будет так. – Протягивает он задумчиво. – Но я хочу, чтобы ты перестала меня позорить. Ты ведёшь себя как дешевка, таскаешься постоянно с этим ублюдком. Тебе нужно сегодня же переехать в барак. И делай что хочешь, но грудь не должно быть видно! Это неприлично. Твои соски постоянно торчат из-под футболки, ты как будто специально к себе так привлекаешь внимание.

Глава 12. Охота.

Наперекор местным правилам я не вышла на работу, не могла заставить себя смотреть на довольную Марию после вчерашнего, девушка светилась на завтраке как новогодняя ёлка. Прямо-таки сияла, улыбалась во весь рот.

В первые в жизни мне захотелось совершить не добрый поступок. Перед глазами так и крутилась картина как я одеваю тарелку с кашей ей на голову, стирая с лица блаженную улыбку непорочной Девы Марии.

Пастор Абрамс всегда хвалил меня за выдержку, ставил меня в пример Лиззи, указывая сестре на моё послушание и напоминая, что Господь одарит меня благами за бесконфликтность и принятие судьбы.

Сегодня мне хотелось взбунтоваться. Пойти наперекор всему, что было заложено в меня с молоком матери.

Я сидела рядом с Колиным, опустив смиренно голову и делая вид, что ем, хотя мне в горло кусок не лез. Меня тошнило после бессонной ночи. Глаза опухли от тонны слёз.

Признаю, по измене мужа я так не убивалась. Непозволительная реакция. Мне должно быть без разницы с кем спит Заключённый.

Колин же наоборот был в приподнятом настроении, напевал какую-то мелодию себе под нос, с удовольствием уничтожая кашу с маслом. Он гонял меня как прислугу за добавкой, утром попросил застелить ему постель и пару раз демонстративно шлёпнул меня в казарме по попе, показывая всем чья я.

Неправильно так говорить, но муж удовлетворялся за мой счёт.

Такой фривольности не позволял себе даже Эштон, Заключённый никогда не распускал руки на людях, он старался всё делать украдкой, тискал меня, когда никто не видел.

Неприятно осознавать, что твой порядочный муж по многим параметрам проигрывает преступнику. Когда мы вернёмся домой, я в серьёз задумаюсь о разводе. Расскажу обо всём отцу и попрошу освободить меня от бремени по имени Колин Макнаген.

За завтраком ко мне подошёл мужчина по имени Карл. Он был высоким и мускулистым, симпатичным на лицо, но вечно грязная одежда и засаленные волосы отталкивали от парня. Хуже его неопрятности был колючий взгляд, из-за чего мужчина напоминал ворону.

- Чего такая грустная, детка? – спрашивает Карл заигрывающе, преграждая мне путь и касаясь плеча шершавой ладонью, испачканной маслом. Карл возился с техникой, как я поняла, он был местным инженером. За это его очень ценили. Без Карла немногие доступные на острове приборы тут просто бы не работали. – Этой ночью тебе было холодно?

Шумно сглатываю. Новости о том, что я съехала от Заключенного, разнеслись очень быстро по острову. Охота началась раньше, чем я предполагала. К другим женщинам из самолёта не приставали, но вот я по неизвестной причине была лакомым кусочком для всех.

Для кого-то такое внимание было бы лестным, но не для меня. С детства родители вкладывали мне в голову, что я не должна привлекать лишнего внимания, жгучий интерес противоположного пола губителен. И я была согласна с этим.

Я очень надеялась, что Колин заступится за меня, но муж уткнулся в тарелку и молча ел, видимо считая, что я должна сама справляться со всеми домогательствами. Дав Колину шанс проявить себя, я тяжело вздохнула. Раздражение вызывало сбой во всех моих системах, поэтому я недовольно вздохнула и зыркнула на мужа так, что он поперхнулся.

- Составить тебе компанию вечером? Согрею и развеселю. – Карл не собирался сдаваться. Глупо было искать помощи от Заключённого, но я не произвольно стала искать глазами знакомую фигуру, пытаясь найти поддержку. Эштона не было в столовой, он быстро поел и ушёл. В отличие от Марии он казался сегодня недовольным.

- Карл. – Мужчину окликнул Джеймс, приглаживая волосы в уже привычном жесте. – Пошли, пора на работу.

Я с благодарностью посмотрела на местную рок-звезду. Хотелось думать, что мужчина решил помочь мне.

У казармы меня ждал Эштон, он сидел на ступеньках не позволяя войти внутрь. Массивное тело загораживало весь проход. Увидев меня, он поднялся на ноги, позволяя думать, что ждал всё это время меня.

Мне не хотелось с ним говорить, тем более обсуждать вчерашнее. Заключённый – свободный мужчина, я замужем, нас ничего не связывает, поэтому он в праве делать всё, что ему придёт в его больную, коротко стриженную голову с отросшей щетиной за эти дни.

Опускаю глаза, пошатываясь от его близости. Создавалось ощущение самой настоящей адской пытки. Никогда не пила алкоголь, но, наверное, именно так чувствуется опьянение: мозг затуманен, не могу и шага ступить ровно, мир кружится со скоростью света вокруг меня.

- Ты плакала? – строго спросил Эш, грубо касаясь подбородка и рассматривая моё лицо так пристально, что я покрываюсь бурыми пятнами от неловкости. Хорошо, что Колин ушёл на работу и не видит очередной порции обмена любезностями. – Твой муж тебя довёл до слёз?

Вспыхиваю ещё больше, быстро стреляю в него глаза, пытаясь понять – шутит или нет?

Вроде нет, значит, действительно не подозревает, что вчерашнее иммерсионное шоу возле бани губительно подействовала на мою психику. Пусть и не догадывается.

- Или расстроилась, когда увидела меня с подруженькой? – Нет, подозревает. Обхватываю широкую мужскую кисть двумя руками и пытаюсь оттащить от себя. Не хочу, чтобы Эштон касался меня, пусть трогает Марию, если так нуждается в женской ласке.

- Мария мне не подруга. – Поправляю мужчину.

- Ну, теперь уж точно. – Хмыкает злорадно, вызывая тошнотворный спазм в горле. – Не расстраивайся, она не в моём вкусе.

- Зачем тогда… - Не могу произнести вслух.

- Трахал её? – Мужчина запускает пальцы мне в волосы, собирает их на затылке и притягивает к себе, у меня сердце перестаёт стучать, когда мы оказываемся лицом к лицу. От Эша пахнет лимоном. Не могу представить, где он его взял в скудном рационе. – А разве мужику обязательно должна нравится тёлка, чтобы выебать её?

Вот поэтому я и сбежала из трейлера вопреки всем угрозам, чтобы не быть выебанной, как он выразился, этим орангутангом. Он же не воспринимает женщин как женщин, только как сосуды для удовлетворения.

- Какой Вы мерзкий. – Говорю спокойно, выдыхая ему всё прямо в лицо. Нахожу в себе смелость даже поднять взгляд. – Мы вроде бы разобрались в нашем запутанном треугольнике, точнее уже квадрате, если учесть Марию в нём. Зачем Вы здесь? Мария живёт в другой казарме.