Замок на скале

Роджера выплюнуло из воды, безжалостно приложив головой о горячий песок. Снова.

Он опять не смог всё исправить, и это уже в шестнадцатый раз. Осталась одна попытка, если и сейчас не выйдет, Авилика никогда не проснётся.

Роджер заставил себя успокоиться, потёр ушибленную голову. Сейчас посидит минут пять и начнёт всё сначала.

Надо всё обдумать заранее, учесть ошибки предыдущих попыток. Так, что он уже делал за эти шестнадцать раз?

Признание в любви, поцелуй, стихи, песни, серенада даже была. Две серенады: одна собственного сочинения, вторая – услышанная где-то, возможно, в трактире. Может, конечно, у него голос противный, да и слухом он обделён. Но что-то подсказывало ему, что даже если бы Авилике спел профессиональный певец, ничего бы не изменилось.

Так, что ещё? Юмористические сценки, чтение книги – про пиратов, между прочим, её любимая. Молчание тоже было, когда он просто сидел и держал Авилику за руку, впечатывая в память её лицо: закрытые веки, бледная кожа, волосы цвета льна, пересекающий светлую бровь завиток. Что бы он ни делал, Авилика не просыпалась.

Быть может, сейчас его посетит вдохновение, понадеялся он, но тоска сжала сердце когтями. Последняя попытка, и больше вернуться к ней он не сможет.

Он встал, медленно побрёл к кромке воды. Пальцы ног зарывались в песок, и он налипал на мокрые ступни, не желая стряхиваться. Когда Роджер вошёл в море по шею, он глубоко вдохнул, погрузил голову в воду и начал считать про себя.

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь...

***

Вынырнул он в другом море, плескавшемся о подножие скалы с миниатюрным замком на ней. Там, внутри замка, в одном из каменных, пахнущих плесенью залов и лежала Авилика.

Он помнил путь к ней во всех подробностях: сначала надо подняться на скалу по древним, раскрошившимся ступеням, потом пройти по площадке, ведущей к подъёмному мосту. Мост опустится, вывалившись, как язык из пасти чудовища, едва лишь Роджер окажется у замковой стены, и, впустив его, захлопнет ловушку.

После этого останется пройти по пустынному, пыльному холлу к лестнице, ведущей на второй этаж, подняться по ней и свернуть в маленькую комнатку напротив лестничной площадки. В ней лишь кровать и кресло с навершиями подлокотников в виде львиных головок. Одно окно, зелёные шторы в цветочек и она, Авилика.

— Здравствуй, – тихо сказал он, войдя в комнату в семнадцатый раз. – Вот я снова здесь.

Её веки дрогнули, но глаза так и остались закрытыми.

— Ты знаешь, мы, наверное, больше не увидимся. Я не знаю, как тебя разбудить.

Роджер сел в кресло, поправил край платья, свесившегося с постели. Авилика была прекрасна, как никогда, и от этого было ещё больнее.

— Прости меня, – вдруг вырвалось у него. – Я думал, что ты... я не доверял тебе... Прости, я такой дурак!

Авилика, разумеется, не ответила, лишь еле слышно вздохнула, словно сожалея.

Роджер вспомнил тот день, когда они поссорились. Это было... постойте... да, два месяца назад.

Тот парень с мерзким прищуром и не менее мерзкой улыбкой сам пришёл в его дом. И сказал ему такое, отчего Роджеру захотелось смять его улыбку, раскровить поганый рот. Но у него были доказательства: записка Авилики. Почерк, стиль изложения – всё совпадало. По всему выходило, что она изменяла Роджеру с этим недочеловеком.

Дальнейшее закрутилось так быстро, что Роджер и опомниться не успел. Разговор с Авиликой, её нежелание что-либо объяснять, разрыв помолвки. И двухнедельный запой, вынырнув из которого Роджер узнал, что Авилика пропала.

Он искал её долго, без устали, а однажды пришёл к морю, окунулся в его тёплые воды. В голове крутилась детская считалка: «Раз, два, три, на меня посмотри, четыре, пять, шесть, акробату негде сесть, шесть и семь, мы закончили совсем».

Как только он произнёс семь, начались чудеса. Его утянуло на дно, подбросило вверх, а потом выбросило к подножию скалы с замком. А когда он с трудом поднялся на скалу и первый раз прошел по подъёмному мосту, в воздухе перед ним загорелись цифры от одного до семнадцати и погасли, рассыпавшись искрами.

Когда первая попытка спасения провалилась, цифры вновь вспыхнули, и единица была перечёркнута тонкой светящейся чертой.

***

Время неспешно крутило стрелки часов, висящих на стене, а Роджер молча сидел в кресле. Не надеясь на удачу, он лишь хотел подольше побыть с Авиликой, пока и этот шанс не упущен.

Теперь он точно знал, что она была верна ему, но так и не понял, почему не оправдывалась. Если была невиновна, почему скрыла правду? Кто он, мерзкий человек с запиской?

Роджер закрыл глаза, вспоминая злополучный день. Должно быть что-то, что он упустил. Маленькая деталь, объясняющая всё.

Он ещё раз прокрутил в памяти весь разговор и ничего интересного не заметил. Он имел право думать, что Авилика предала его, ведь она не опровергала это.

Мысль царапнула иголкой – что-то в ней было не так. Неправильно, ненормально. И Роджер вдруг понял что.

Как он мог хоть на минуту допустить, что Авилика способна на такое? Как он мог ей не доверять?