Замуж не напасть

Глава 1

Глава 1

Я всю жизнь болела. С самого детства, Сколько себя помнила. А помнила я себя уже больше полувека.

Стоило хоть одному мало-мальски оформленному вирусу появиться в пределах досягаемости, я распахивала ему свои дружелюбные объятия. Чуть отошел уплотнитель на окне, и в щели стало задувать, я обвешивалась соплями и всю ночь будила весь дом кашлем.

Об аллергиях я вообще промолчу – даже не знаю, на что их у меня не было. Одна-единственная случайно пробежавшая мимо кошечка могла приговорить меня к слезотечению на неделю получше перцового баллончика.

Замуж я не вышла. Не сложилось. Так происходит, если договариваться о свиданиях, но на них не появляться. Ведь накануне вечером можно подхватить простуду, грипп или подвернуть ногу. А еще можно не заметить кусочек кальмара в ресторане и получить отек Квинке – такое со мной тоже однажды случалось, больше я того парня не видела.

Как только представилась возможность, я ушла в блогерство, чтобы свести к нулю контакт с инфекциями и аллергенами. Как не померла в пандемию? Сама не знаю. Наверное, добилась в доме исключительной стерильности, а еду мне приносили курьеры (и оставляли у дверей).

Друзей у меня тоже особо не водилось, хотя общаться я любила. Часто переписывалась в каких-нибудь чатах про хобби и заводила небольшие знакомства. К сожалению, принца на белом коне среди них не оказалось.

… Не знаю точно, что со мной приключилось в ту ночь. Помню только, что проснулась и села в кровати, задыхаясь. Потом темнота и провал. Ощущение полета. Тихий жалобный голос в голове, кажется, женский:

— Пожалуйста, пожалуйста. Прости меня. Прости. Я подумала… подумала, что о такой жизни ты жалеть не станешь… Тебе понравится мой мир, правда… Только ты можешь помочь. Моя сестра… спаси ее.

«Как это не буду жалеть? Какая ни есть жизнь – она моя! И что за «твой мир» такой?!» — хотела возмутиться я… и вырвалась из темноты.

Облака и влага. Пестрые крыши где-то далеко внизу. Рассвет, и мерцающий краешек диска восходящего солнца. Чистый воздух и гомон птиц.

Я летела… точнее, не я, а сгусток всего, что я, Лена Воронина, представляла при жизни. Разум, чувства, память, эмоции – все сразу, но вне бренной плоти. Так вот ты какая, свобода от тела! Полный восторг! Я умерла! Ничуть не жалею!

Внизу раскинулся красивейший городок: яркие домишки в окружении садов, парки, часовни и широкие улицы. В окошках зажигались огни, рассветный туман стлался по мостовой, закручиваясь под ногами маленьких фигурок в старомодной одежде – первых прохожих. Кое-где проплывали женские шляпки, напоминающие движущиеся клумбы. Как же мне нравился этот город!

Однако, как всегда бывает в жизни, даже бесплотной, мою эйфорию быстро пресекли. Меня с силой потянуло вниз и всосало под крышу стоящего особняком мрачного здания. Оно выделялось на фоне милых пригородных коттеджей и было огорожено высоким забором.

Я смогла остановить падение, изо всех сил удержавшись под куполом над огромным холлом внутри дома. К моему ужасу, внизу, на длинном столе лежало тело молодой светловолосой девушки. Тело – это я сразу поняла. Девушка была мертва, и, видимо, давно – кончики ее рук и губы характерно посинели, а лицо пожелтело и казалось восковым.

Вокруг стола выстроились какие-то люди в черных плащах с капюшонами. Они дружно подняли руки кверху и что-то заунывно тянули. Я смогла расслышать лишь:

— … приди… приди, наследница рода… обрети предложенную тебе со всем смирением плоть… даруй нам свои знания…

Чем громче взывал к небесам (или аду) подозрительный народ в капюшонах, тем сильнее меня тянуло вниз.

Я упиралась несуществующими руками и ногами. Мне был абсолютно понятен расклад сил, не зря же я столько фэнтези и мистики за жизнь перечитала (только книгами и спасалась, если честно): меня сейчас всосет в это несвежее тело, а этот, прости господи, коллектив начнет мной распоряжаться.

Еще и знаниями делиться? Нет уж! Неважно, что там они имеют в виду, мне все мое еще пригодится. У меня вот, к примеру, отличные софт-скиллс – способность слышать, чувствовать и в целом понимать людей… и даже, честно говоря, немного ими манипулировать. Если бы не болезненность, я бы задала жару в любом коллективе. Так что типы в капюшонах обойдутся.

Я изо всех сил рванулась и выпуталась из липкой паутины непонятного воздействия. Устремилась вверх… и вылетела сквозь купол.

Вернулась прежняя легкость, и я полетела дальше, переместившись на окраину городка. Редкие домики стояли здесь на краю живописного луга. Через небольшую долину гордо несла свои воды синяя река. Островки на ней желтели ковром из лютиков. Красота!

Я даже зависла, оглядываясь, любуясь видом. И снова почувствовала притяжение, но на этот раз оно был мягким… умоляющим…

— … пожалуйста, — повторил слабый женский голос в голове... или что там у меня ее заменяло.

Что ж, гулять так гулять, решила я… и отпустила свой дух на волю.

Меня притянуло к небольшому домику у луга, довольно милому, но старенькому. Крыльцо покосилось, кое-где совершенно целые и довольно чистые окна почему-то были забиты досками изнутри.

— … нитей нету, так я об энтом в объявлении писала, которое в чайной и кофейне развесила, — услышала я. — Эй, поняла, что говорю?

— Д-д-а, — выдавила я. Перед глазами колыхался туман. — Нитей… нет.

— Ну так вот, че я и говорю, — вещал скрипучий женский голос. — Потому я скидку сделала, значитца, в пять златов. Ты уж сама позаботься об окнах и дверях. Нежить ждать не будет. Успей к полнолунию мага позвать и струны дотянуть, а то без защиты останешься. А у меня все по-честному: все в объявлении написала. Податчица, значитца, сама бумагу составляла за три малых сребра, пришлось раскошелиться, чтобы, значитца, все по закону. И налог я заплатила, тебе волноваться не о чем. Вот туточки прописано. Все поняла?

— Да-да, — повторила я чужим голосом.

Туман перед глазами рассеялся. Я сидела. На стуле. В почти пустой, но некогда, видимо, уютной комнатке. На окнах остались занавески в бодренький цветочек, у противоположной стены приткнулся пестренький диванчик. Ах, да, еще был стол. Круглый. На нем лежали какие-то бумаги. Печати на них светились голубовато-зеленым. Я поморгала – свечение не исчезло.

Глава 2

Глава 2

Побродив по комнатам уже целенаправленно, я отыскала личные вещи Хелены: странной формы кожаную сумку (кажется, в исторических фильмах такие назывались ридикюлями) и плащ.

Села на кухне за шаткий стол и начала ревизию имущества. Несколько книг с замысловатым тиснением на обложке, блокнот (мне не удалось прочитать ни строчки – буквы в прямом смысле роились перед глазами, перескакивая с одной строки на другую), какая-то одежда в свертках (если это нижнее белье, то с модой здесь все печально) и – ура! – мешочек с монетами. Некоторые серебряные были точь в точь как тот, который отдала мне матушка Фрейра, другие отличались меньшими размерами, но большей увесистостью.

Разумеется, я не понимала цену местного серебра. Знала только, что за большой… сребр?... смогла бы перетянуть какую-то нить на двери. Загадки, сплошные загадки. А тем временем все больше хочется есть… и многое другое.

К счастью, удобства при доме имелись. И ванна, и фарфоровая раковина с красивыми цветочками,… и все остальное, тоже в цветочек. Город, с его цивилизованным подходам к нуждам граждан, уже мне нравился. А вот разговоры о нежити – не очень.

Пришло время осмотреть сад, благо над ним поднялась яркая луна. Еще не полнолуние, но уже скоро. Я прошлась по дорожке, бдительно прислушиваясь. Внезапно перед лицом, шумно хлопая крыльями, пролетела какая-то птица. Уф! Всего лишь птица. Сова?

Наглая летунья, напугав меня до холодного пота, уселась на ближайшую яблоню. А ведь здесь весна. Прохладно, но на ветвях набухли почки.

Птица вдруг издала громкий звук, напоминающий карканье. Странная ворона. Не иначе как выбрала мою яблоню для ночлега. Но подойдя ближе и рассмотрев гостью, я остолбенела. Птица скорее была похожа на небольшого птеродактиля: длинная зубастая пасть, перепончатые крылья и когти, блестящие в лунном свете.

Я попятилась. Ох, она ведь могла задеть меня когтями на кончиках крыльев.

Видимо, решив усилить впечатление, существо гаркнуло:

— Дур-р-ра! Чего шляешься? Ночь на дворе! Обернись!

За спиной деликатно покашляли. Я начала оборачиваться, понимая, что после говорящей вороны ничего хорошего уже не увижу.

На тропинке, хорошо освещенная луной, сидела крупная… собака, если бы собаку наделили длинной мордой с шевелящимися вибрисами, короткими передними лапами с длинными загнутыми когтями и абсолютно человеческим выражением морды. Зубастая пасть условного «пса» была перепачкана чем-то черным и блестящим, с морды капало, глаза глядели печально, мол, мне очень жаль, леди, но наша встреча попахивает трагизмом.

От песика явственно тянуло гнильцой. Кое-где шкура свисала обрывками. Если в этом мире действительно существовала нежить, сейчас я лицезрела одного из ее представителей.

— Собачка, — прошептала я, снова отступая, но теперь в другую сторону. — Песик… ты чей?

— Песик? — ворона-птеродактиль издала скрежет, подозрительно напоминающий сдавленный смех. — Ты откуда такая взялась? Быстр-р-ро в дом, иначе гуль сожр-р-рет!

Не став спорить, я ринулась к крыльцу наперегонки с гулем. Слово показалось знакомым, а ассоциации с ним – крайне неприятными. Так-так-так… адреналин помог активировать память… гуль – кладбищенский пес, нежить, мертвая тварь. В фэнтезийных романах, которые я читала, гулей выращивали всякие нехорошие некроманты.

Вот нужно было читать побольше темного фэнтези, а не увлекаться романтическими историями о драконах! Сейчас бы сообразила, как спастись от твари!

Успела добежать первой, захлопнув дверь перед носом у гуля. Задвинула щеколду, подозревая, что матушка Фрейра не просто так предупреждала о магах и нитях-струнах. Жаль, нельзя было высунуться во двор и проконсультироваться с «вороной». Похоже, первый встреченный мной яркий представитель местной фауны был на стороне добра.

Гуль деликатно поскребся, подумал и провел по двери чем-то острым, видимо, когтем, с таким душераздирающим звуком, что у меня в буквальном смысле встали дыбом волосы. Тварь покачала ручку и, кажется, попробовала ее на зуб. А потом начала монотонно грызть дверное полотно, через несколько минут образовав в нем проплешину.

Каждый раз, когда от двери отскакивали щепки, я громко взвизгивала. Затем немного собралась с мыслями и ринулась на кухню. Нашла там чугунный пестик от ступки. Удобный, тяжелый, и в руку хорошо лег. За просто так свою жизнь не отдам.

Пока тварь хрустела щепками, в поисках решения проблемы (ну должна же найтись управа на эту гадость!) я скользнула взглядом по притолоке и увидела какую-то торчащую из нее… нитку? Темно-бордовую и словно бы пульсирующую. Она свисала почти до самой щеколды. Не о ней ли говорила матушка Фрейра? Странно, что я раньше ее не заметила, яркая ведь штука: при каждой атаке гуля нить становилась ярче, а когда тварь отдыхала, темнела.

Я с трудом дотянулась до струны и осторожно к ней прикоснулась. На ощупь веревочка напоминала тонкий пульсирующий кабель, довольно гибкий и пластичный. Потянула нить к себе, и она легко поддалась. Что там надо было сделать? Перетянуть струной дверь? Наискось? Сверху-вниз? Все равно до косяка не дотянется.

Гуль подозрительно примолк. Тоже, наверное, прислушивался. А я как раз заметила еще один обрывок нити, вдоль порога. Значит, когда-то она была целой, но порвалась.

С некоторым усилием соединила концы волшебной струны и завязала их в узелок. Получилось даже красивенько – веревочка непостижимым образом сплавилась в одно целое и засияла алым.

Однако, став единым целым, вся конструкция немного провисла. Тогда я несколько раз весьма креативным образом обмотала ее вокруг круглой ручки. Отступила, разглядывая дело рук своих. Поможет ли?

Гуль, вероятно, услышал, что подозрительная деятельность с моей стороны прекратилась, и пошел на таран. Как только он вонзился зубами в древесину, нить вспыхнула, раздался дикий визг… сменившийся отчетливым тыгыдыком по гравию садовой дорожки. Он что, сбежал?!

Глава 3

Глава 3

Ориентиром я выбрала высокое здание с красной крышей в нескольких кварталах от моего дома. Повременила у калитки и понаблюдала за соседями. Стоило солнцу чуть подняться, на улицу из окрестных домов (солидных особнячков) потянулись небогато одетые женщины и девушки.

Несколько служанок вернулось назад довольно быстро и с полными корзинками – стало ясно, что так прислуга совершает утренний шоппинг.

Двинулась в том же направлении, что и они. Улица, на которой мне посчастливилось найти пристанище, потихоньку просыпалась. Я даже уловила запах кофе по дороге. Остановилась, чтобы якобы порыться в ридикюле, и увидела, как молодая пара и маленький мальчик в матроске садятся за утренний чай в беседке. Надо же. У них тут по ночам всякая мерзость между домов рыскает, а они как ни в чем ни бывало завтракают под зацветающими вишнями.

Значит, днем нежить не опасна. А еще… так вон же они, нити! Проложены по верху невысокого каменного заборчика. Мне бы тоже такую защиту, на весь сад! Судя по тому, что сделала с гулем старая нить, нежить побоится перелезать через струны. Но я уже поняла, что удовольствие это дорогое. Хорошо, что получилось хотя бы оборванные нити восстановить.

С непонятными струнами все пока было… непонятно, зато рыночная площадь тут была вполне узнаваема. Если бы не одежда горожан, не конные коляски и не ухающий дымом паровоз на мосту неподалеку, я бы решила, что вышла на какой-нибудь станции в Подмосковье и знакомлюсь с местным ассортиментом. По крайней мере, бабульки в ярких косынках и с бумажными кульками тут были точь в точь, как наши.

На меня не обращали внимания. Никто не разбегался с воплями «Иномирянка!», а довольно симпатичный, даже на мой взгляд, щегольски одетый джентльмен, с которым мы с трудом разминулись на узком мостике над канавой, приподнял шляпку, окинул меня заинтересованным взглядом и вежливо произнес:

— Тэнья…

Я тут же ощутила, что на мне старое платье. А вот про то, что мне… девятнадцать? двадцать?... совсем забыла. Зато стала замечать, что при всей обычности провинциального рынка многое тут, при ближайшем рассмотрении, вызывает вопросы.

Вот немолодая дама в элегантном темно-зеленом платье с бантом на талии подняла руку в перчатке (я заметила на ней вшитые в ткань знакомые мне темно-красные нити, по одной на каждый палец) и обвела мизинцем кусок сырой говядины на прилавке. Струна на пальце стала ярче. Я подошла ближе.

— Даже не сомневайтесь, почтенная сэньяра, — сообщила покупательнице торговка мясом. — Все маркируем, как велит Совет Гильдии. Мяско свежее, еще вчера бегало.

— Позавчера, — вежливо поправила ее дама в зеленом платье.

— Ну я и говорю, свежак, — не смутилась торговка. — Сами видите. Все перед вами.

Покупательница действительно читала в воздухе некий светящийся розовым свиток. Будь я дома, назвала бы его голограммой, но понятно было, что фокус этот – магического происхождения.

Нить погасла, а с ней и «справка». Дама огорченно сказала:

— Иссякла, — подумала и добавила: — Беру. Заверните вот этот кусок вырезки и пол-ларда ребрышек. И снимите вуаль холода, я живу неподалеку. Кухарка сразу его приготовит.

— С вас малый четвертак, — подсчитала торговка, совершая какие-то манипуляции над товаром.

Дама расплатилась небольшой серебряной монетой. Такие в большом количестве имелись в моем кошельке и, полагаю, являлись четвертью одного маленького сребра.

Покупку подхватила другая женщина, в одежде попроще, видимо, прислуга. Дама величаво двинулась прочь, постукивая зонтиком по булыжной мостовой.

Организм подсказал, что мясо мне сейчас жизненно необходимо. Я подошла к лотку и оглядела его с видом знатока. Ведь и в моей прежней жизни бывали дни, когда приходилось самой ходить на рынок и делать покупки. Готовила я неплохо, но часто ленилась кашеварить для себя, нелюбимой, или просто уставала.

— Для вас, юная тэнья, есть отличная телятина, — сообщила мне торговка. — Сребр за лард.

Даже я, гостья в этом мире, поняла, что меня пытаются обмануть. Предыдущая покупательница заплатила четверть сребра за отличный кусок вырезки и ребра. Мадам продавец, похоже, решила, что я юна и неопытна – все же при всей скудности наряда на служанку похожа я не была. Значит, молодая барышня решила поиграть в хозяйку.

К тому же у меня не имелось перчатки со струнами. Полагаю, владельцев подобных вещиц было сложнее в прямом смысле обвести вокруг пальца.

— Возьму два ларда телятины за полсребра… малого полсребра, — не моргнув глазом, но скептически подняв одну бровь, предложила я в ответ.

В глазах торговки отразилось многое, например, то, что я угадала с ценой. А я ведь ляпнула наугад.

— Полсребра и пять медяков, — азартно подавшись вперед, начала торговаться она.

Я только поджала губы. Меди у меня все равно не было, и я понятия не имела, что там с ее номиналом.

— Ладно, тэнья, уговорили, — не дождавшись ответа, уступила торговка, из чего я поняла, что могла бы еще немного сбить цену. Ну да бог с ним, первый урок все-таки. — Вуаль снимать?

— Да, — быстро ответила я. До дома я мясо донесу, а там… а что там? Холодильника-то у меня нет. — Нет, не снимайте! Мне хранить негде! У меня эта… кладовая только!

— Без струны? — удивилась торговка.

— Не знаю, — пришлось признаться мне. — Я только вчера въехала.

— Это не в бывший ли дом матушки Фрейры?

— Да, в него.

Лицо торговки сразу разгладилось и приобрело приветливое выражение:

— Так бы сразу и сказала! Фрей о тебе говорила, мол, приличная особа, с Северов. А я-то смотрю, что за новое лицо, таких не знаем. У Фрейры маг давно бывал, помню. Там, значитца, без нитей и окна, и…

— … дверь, — добавила я. — Дверь я уже… мне ее перетянули.

Почему-то не захотелось хвастаться своими успехами в области местной магии. Пусть думают, я вызывала мага.

— И кладовку перетяни, — подхватила торговка, ловко упаковывая мясо в грубую бумагу. — Часть вуали я тогда сниму, часть сама рассеется. До послезавтра с мяском ничего не будет, а сама ты не снимешь – магия-то гильдейская, наша, особая. Потом мага позовешь, кладовку затянуть. Сказать, где его контора?... Запоминай… Меня зовут матушка Вилла. Вот тебе сдача, скидка, значитца. Большой медный и пять медяшек.

Глава 4

Глава 4

Эрик Найтли

— Ваши руки заметно окрепли, сэн Найтли, — заметил тэн Ронс Бирни, лечащий врач семьи.

— Зато ноги... — Эрик опустил взгляд на бесполезные конечности. — Впрочем, тэн Бирни, вы замечательно умеете находить хорошее в плохом.

— К вашим услугам, — врач шутливо поклонился. — Тем не менее я бы посоветовал дополнительный корсет с усилением магическими нитями.

— При всем уважении, тэн Бирни, — Эрик с улыбкой покачал головой, — я пока еще в состоянии себя обслуживать.

Пожилой доктор вздохнул и велел:

— Пересядьте на стол, сэн Найтли... Эрик. Честно говоря, попроси меня об этом другой мой пациент, я бы отказал. Но вы сильный юноша. Уверен, увиденное не сломит ваш дух.

Эрик кивнул. Опираясь на руки, он рывком перенес тело из коляски на стальной стул, сделанный на заказ специально для медицинских осмотров. Металл облегчал процесс осмотра и построения магической проекции тонкого тела.

Тэн Бирни извлек из сумки медицинский кристалл. Установив его на стол и надев диагностическую перчатку, лекарь начал водить рукой вдоль тела пациента. Эрик ощущал лишь покалывание. Тем временем в воздухе перед ним прорисовывалась проекция его ауры. Здоровые участки излучали насыщенный зеленый цвет, а пораженные проклятием – грязновато-красный.

Сложившаяся картина не предвещала для лорда ничего хорошего. Проклятие, напоминавшее пульсирующую багровую паутину, расползалась по позвоночнику. Внутренние органы пока сопротивлялись – лорд Найтли недаром считался лучшим темным магом королевства. Его внутренний резерв противостоял паразиту, подобно противоядию.

Однако рано или поздно проклятие обойдет защиту. Паразит достаточно хитер, чтобы изучить слабости предоставленного ему тел, и тонкого, и физического. Не нужно обольщаться и преувеличивать свои способности. Маг, создавшие проклятие, несомненно, учел такие нюансы, как темный талант жертвы.

Проклятие сплели из сложных магических нитей, выращенных на жертвенной крови. Оно уже научилось подпитываться силами реципиента. Главное сейчас, не задумываться лишний раз, чья смерть стала источником жизни для твари, поселившейся в теле Эрика. Он и не будет задумываться. Он просто найдет убийцу. Нельзя с таким тщанием вылепить смертельную порчу и не вложить в нее капельку себя. По этой капельке Эрик и определит создателя проклятия.

А ведь он хорош, тот маг, автор заклятия. Резерв тридцатого или сорокового уровня... Такие редко выживают. Если силы открылись еще в детстве, маг вписан в реестр и за ним с младых лет ведется особое наблюдение. Если не контролировать силу снаружи, она подавит носителя: сначала его мозг, а потом тело... Или наоборот. Нужно навести справки. Где-то он засветился, талантище.

Доктор Бирни прокашлялся, выводя пациента из задумчивости.

— Мне кажется, вам стоит позаботиться... Не поймите меня превратно, — лекарь отвел взгляд.

— Вы правы, друг мой, — спокойно проговорил Эрик в ответ. — Пожалуй, самое время вызвать нотариуса. Спасибо вам, тэн, за то, что позволили увидеть проекцию.

— Будь моя воля...

— Вы ничего не сможете сделать. Лечения не существует, и вы об этом знаете. Я понимаю, что обречен, но мне нужно было выяснить, как далеко оно разрослось и сколько мне осталось.

— В лучшем случае...

—... три-четыре месяца, я знаю. Сгусток с запечатанным в нем проклятием вошел мне в спину. В спину, тэн. Меня атаковал кто-то из своих. Не хрономаг, не отступник, а кто-то достаточно близкий. Возможно, осталось мне недолго, но я хочу провести это время с пользой – найти своего... убийцу. Спасибо вам, тэн Бирни.

— И все же, — с новым вздохом произнес лекарь, — Закажите себе усиленный корсет.

***

Я стояла посреди кухни и горестно вздыхала. Кладовка приведена в порядок, на кухонном столе любовно выставлены: щербатая чашка, крошечная жестяная коробочка с чайной заваркой (чай здесь тоже дорог, зато по виду и запаху напоминает обожаемый мной ассам), баночка с утиным паштетом (бонус от тетушки Виллы), маринованная морковь и нарезанная кружочками булка. А горячий напиток ко всей этой божественной снеди приготовить не на чем!

Плита оставалась холодной, несмотря на все мои попытки найти нить, отделение для загрузки угля, дров или иного вида топлива. Огромная духовка без признаков работоспособности тоже скорее представляла собой декоративный элемент, чем бытовую технику.

Возникла мысль сходить на рынок и расспросить тетушку Виллу, но… Можно не знать местных гильдейских традиций… и вообще, иметь о них смутное представление, учитывая, что на вид я благородная девица, чья деятельность ограничена вышивкой, музицированием и пением романсов.

Но вряд ли даже на Севере юные девицы настолько богемны, что не знают, как зажигается плита… а еще утюг… что-то вроде плойки, камина и монструозного вида обогревателя в виде нехилого такого мангала посреди комнаты. Предполагалось, что уж с плойкой я точно должна была однажды познакомиться достаточно близко.

Поэтому от расспросов пока пришлось отказаться. Меня спасла круглая металлическая емкость в полуразвалившемся сарае за домом. Полагаю, в прежние времена матушка Фрейра коптила в ней колбасы. Собрав сухие ветки в саду, я разожгла огонь и подогрела ковш с водой. Напилась чаю с дымком и от души наелась паштета. Эдак придется дрова закупать. Уж очень супчика хочется.

С каждым моим дальнейшим шагом всплывали все новые проблемы: нехватка посуды, щели в рамах, покосившееся крыльцо. Каждое новое открытие запускало звук кассового аппарата в голове. Дзинь! Мне и на еду денег надолго не хватит, что уж говорить о ремонте.

Тетушка Вилла бегло проинформировала меня насчет должностей, на которые я могла претендовать, будучи образованной и чуть-чуть магически одаренной тэньей (незамужней незнатной девушкой, в переводе с местного). Почти во всех конторах требовались податчицы. Эта профессия предполагала выполнение самых многочисленных обязанностей, от заваривания чая до оказания мелких юридических услуг.

Глава 5

Глава 5

Контора у Центральной площади, так называемая Городская Магическая атрибуция общего направления, располагалась на втором этаже внушительного двухэтажного здания. Кроме офиса атрибуции, в нем находились почтамт, жандармерия и издательство газеты «Голос Фейтауна».

Я вошла внутрь, робея. Из отделения почты доносился стук штампов, из издательства – стрекот печатных машинок, а пухлый жандарм орал что-то в рожок телефона. Лестница казалась оживленной улицей – столько народу носилось по ней вверх-вниз. К счастью, на ней соблюдался принцип левостороннего движения, и я осторожно присоединилась к потоку наверх.

Толпа вынесла меня на второй этаж. Я оценила обстановку (шумно, накурено, душно) и нашла дверь, у которой толпились молодые девушки и дамы. В основном скромно одетые, в нарядах, похожих на мой. Почти все прижимали к груди пухлые папочки. Резюме? Подтверждение дара? У меня, понятное дело, ничего такого не имелось. Ладно, за спрос денег не дерут… надеюсь. Что терять-то? Рано или поздно я что-нибудь подыщу.

А пока я назвала свое имя регистратору, девице, судя по лицу, близкой к обмороку из-за духоты, и встала у стены, прокручивая в голове свою идею. Если закупать рамы и самой ставить на них нити… а потом продавать… Неплохая задумка, но где взять струны? Что это за материал такой, гибкий и пластичный? Из привычных аналогов напрашивался только природный каучук…

Я так размечталась, что чуть не пропустила свое имя. Прошла в небольшую комнатку, в которой помещались только стол, стул и книжный шкаф.

Господин средних лет, сидевший за столом в окружении стопок с бумагами, поднял на меня взгляд. Честное слово, захотелось погладить его по голове – столько усталости и безнадеги было в его глазах. Учитывая, сколько соискательниц он уже опросил, ему было сложно позавидовать.

— Имя? — сипло изрек чиновник.

— Хелена Хант, — послушно отозвалась я.

— Сертификаты, рекомендации... — господин опустил глаза к бумагам и не глядя протянул руку.

— Э-э-э... не имеется. Я впервые устраиваюсь на работу податчицей.

— Магический дар?

— Третий разряд... но документов тоже нет, пропали при... — я на миг задумалась: пожаре? наводнении? — Видите ли, я приехала с Севера, а там...

— С Севера? — чиновник вдруг впился в меня взглядом, заволновался и даже порозовел. — Вы, случайно, не из Хантов, живших возле поместья Хиллкроу? Постойте-ка, — мужчина пощелкал пальцами. — Да, точно! Хелена! Дочь тэна Герберта Ханта, учителя фехтования?

— Да! Да! — пробормотала я, пятясь к двери.

Меня узнали! Вернее, не меня, а Хелену! Это плохо? Пора паниковать? Хелена ведь явно от кого-то пряталась!

Но господин выскочил из-за стола, пробрался на середину комнаты между стулом и шкафом и принялся неистово трясти мне руку.

— Конечно, тэна Хелена! Как я сразу вас не узнал! Вы выросли такой красавицей! Я был учеником вашего отца! Бирьен, Рафаль Бирьен, помните? Наверняка не помните, вы тогда были малы. Когда я узнал о пожаре, чуть с ума не сошел от горя. Говорили, что и вы погибли! Как хорошо, что это не так!

— А я как рада! Да, случился пожар. Но понимаете, мне нельзя особо распространяться о том, что я жива, — слова как-то сами складывались на языке. Создалось ощущение, что Хелена неоднократно тренировала это объяснение. — Дело в том, что дознаватели ищут причастных... к делу... к пожару.

От мелкой тряски чуть не прикусила себе язык. Но услышав о дознавателях, господин Бирьен отпустил мою руку и округлил глаза:

— То есть... пожар не был случайностью?

— Есть такое подозрение, — я понизила голос до доверительного шепота. — Однако сами понимаете, это тайна следствия. Мне нельзя никому об этом рассказывать. Вы единственный, кому я могу довериться. Я же вас помню. Ученик отца, Руфаль Бирьен.

— Рафаль.

— Ну да, отец вас всегда хвалил...

— Шутите? Я был его худшим учеником! Всегда проигрывал в спарринге.

— … хвалил за настойчивость… — выкрутилась я.

— Да? Как это мило с его стороны. Он всегда был очень добра ко мне.

От осознания факта сопричастности к великой тайне… и от лести, разумеется, чиновник повлажнел глазами, покрылся красными пятнами и еще больше засуетился:

— Я рад, рад что встретил вас сегодня. Я все понимаю... Ваше положение, потеря семьи и дохода... К себе я вас взять не смогу, у нас требуются сертификаты… но обязательно подыщу для вас местечко. А пока... вот...

Господин Бирьен вернулся за стол, вытянул какой-то бланк из левой стопки и начал быстро что-то на нем писать.

— Это распоряжение... Предоставить вам материальную помощь. Мне выделяется некая сумма, которую я могу распоряжаться на свое усмотрение: для помощи безработным, вдовам, беженцам, нищим...

Нищим? Замечательно! С другой стороны, положа руку на сердце я отношусь по крайней мере к двум категориям из четырех.

Бирьен подал мне чек. Шесть златов и пять больших сребров. Это немало. Смогу продержаться, пока не решу вопрос с сертификатами.

Выскочив из Атрибуции с приятно звякающим кошельком, я немедленно отправилась в знакомый переулок, переваривая услышанное от тэна Бирьена.

Итак, прежняя владелица этого тела скрывалась. Было бы логичным назваться другим именем, например, погибшей девушки, с которой беглянка была знакома раньше. Хелена Хант была дочерью учителя фехтования и, возможно… погибла в пожаре. А та, что была в этом теле до меня… о ней я ничего не знала. На заборе мочало, начинай сначала. И чью сестру мне искать?

В переулке ремесленников я отыскала лавку мага, руководствуясь нетипичным принципом: как можно меньше покупателей и как можно больше хлама на продажу. Не хотелось привлекать к себе лишнее внимания, учитывая, что запрос у меня был деликатный.

Четвертая лавка полностью меня удовлетворила. В нее никто не заглядывал, полки ломились от непонятной пыльной... простите за выражение... фигни. На краю прилавка лежали... ноги, вполне себе живые, судя по тому, что у меня на глазах одна из них почесала другую. Ноги были длинными, а их продолжение издавало вялое похрапывание.

Глава 6

Глава 6

Уильям Ремири

Лорд Ремири наблюдал за гостьей и только диву давался. Тот, кто все это задумал, подошел к делу мастерски.

Еще вчера лже-Елена выглядела уставшей, даже изможденной: под глазами залегли глубокие серые тени, щеки были бледны, пальцы мелко подрагивали, как бывает, когда долго несешь в руке тяжелый ридикюль. Такое не подделаешь. Можно раскрасить лицо серым и сиреневым, нарисовать синячки на веках, но малейший лучик солнца раскроет подделку.

А еще красные глаза, будто гостья долго плакала, и ночью этой тоже, но Уильям знал, как легко и спонтанно женщины могут вызвать у себя слезы. Попереживать, пожалеть себя, несчастную, за что – у них всегда имелось… и вот вам, рыдания и стенания.

Бывшие любовницы лорда перед неизбежным расставанием (он быстро уставал от сердечных подруг) частенько пытались провернуть с ним такой же фокус с целью разжалобить богатого покровителя. В конце концов, разочарованные (но не настолько, чтобы винить любовника в том, что он оставил их без «отступных»), отставали.

Вчера днем лже-Елена была действительно слаба и измучена после долгой поездки. Сейчас она выглядела намного лучше.

Она ела аккуратно и неспешно. Манеры девицы выдавали близкое знакомство со столовыми приборами и прочими нюансами этикета, разбавленному вину она предпочла воду с лимоном. Ее лицо после сна и успокоительной микстуры обрело некоторую свежесть, но взгляд оставался грустным. Чему тут удивляться? У девицы пропала младшая сестра, как тут не переживать?

Если бы не письмо от Клауса, мага-анатома из лаборатории при Совете, подтвердившего, что гостья лорда – самозванка, Уильям сам не усомнился бы в ее искренности. Впрочем, нет. Привычка подвергать сомнению и проверке все и вся жила в нем с самой юности.

Клаус Бейер связался с Ремири после ужина. Магический кристалл соткал его нечеткое, но узнаваемое изображение.

— Четвертый уровень, — восхищенно покачал головой маг, — они закрыли ее суть тремя уровнями, скрыв естественную ауру на четвертом. Три слоя сверху! Только самый глубокий анализ мог бы раскрыть подделку. Это дорого… это очень дорого. Нужно оборудование и опытные маги.

Лорд Ремири пожевал губами. Кажется, он недооценил мошенников.

— Кстати, говоря о «дорого». Сколько я тебе должен?

— Ерунда, — махнул рукой Клаус. — Сочтемся. Главное, держи меня в курсе. Мне чертовски интересно, куда это все зайдет. В чем корысть? Уильям, твой кабинет защищен от прослушивания? — спохватился ученый.

— И кабинет, и сам кристалл, — кивнул Ремири. — Однако я предпочел бы личную встречу. Ты вправе знать, во что я тебя вовлек.

— Да-да, — Клаус улыбнулся и предвкушающе потер руки.

— Давай встретимся в «Оранжерее» как можно скорее. Там можно пообщаться без лишних ушей и глаз.

— Отлично. Но я бы не отказался от еще одного образца, например, капельки крови юной леди…

— Попробую организовать. То есть ты считаешь, что обычный анализ не раскрыл бы мошенничества? — еще раз задумчиво уточнил сэн Уильям.

— Конечно, нет! Над девушкой поработали знатоки! Сравни сейчас слепок родовой ауры Хиллкроу и тонкое тело девицы – и увидишь совпадение на девяносто-пять процентов, а для признания близким родственником достаточно восьмидесяти.

— Все намного хуже, чем я думал, — хмуро резюмировал Ремири. — Увидимся завтра в шесть в «Оранжерее».

Место для встречи лорд Ремири выбрал не случайное: развлекательная галерея «Оранжерея» являлась уникальным в своем роде местом.

Начало проекта заложили маги со своими прагматичными целями. Им требовалось создать заповедник редких видов магических культур на участке с хорошим витом. И только несколько лет спустя многочисленные закрытые и открытые залы оранжереи сделались публичным достоянием: далеко не все эндемики с отвращением отвергли новую территорию – некоторые весело пустились в рост и перестали быть исчезающими.

Сидя за столиком рядом с клумбой хищных орхидей, Ремири украдкой наблюдал, как в галерею привели группу учеников из Городской благотворительной школы для магически одаренных детей.

Было бы весьма интересно и познавательно оценить, как Школа, в которую лорд как основной спонсор ежегодно вкладывал немалые суммы, подходит к процессу наглядного обучения.

В итоге Ремири пришел к выводу, что Школа крутилась как могла. Например, экономила на экскурсиях в отдаленные области королевства, заменяя их походами в общественные места. Какими бы щедрыми ни были покровители, содержание учебного заведения влетало в звонкое золото.

Вот и сейчас молодая, но весьма уверенная в себе (по крайней мере, на вид) учительница показывала юным студиозусам тропическое дерево агхар, из смолы которого делались нити для магического циркулирования вита.

Преподавательница вооружилась деревянной палочкой и храбро ткнула ею в сгусток полузасохшего сока на стволе агхара. За палочкой потянулась длинная «сопля» характерного зеленоватого оттенка. Высохнув, она станет темно-бордовой, но пока ассоциации были однозначно насморочными.

Однако дети уважительно замерли, раскрыв рты, А учительница мастерски накрутила «соплю» на палочку и оторвала кончик от ствола.

— Теперь мы ее засушим, и у нас появится собственная нить. Попросим нашего достопочтимого тэна Губери наполнить ее витом и натянуть... На что мы ее натянем, ребята?

Хорошо, что дети были маленькими. Адепты-подростки наверняка предложили бы много интересных, но неприличных вариантов.

Детвора дружно выпучила глаза и подняла руки.

— Ты, Дэлла, — выбрала учительница.

— На дверь старого сарая! — выпалила светловолосая ученица, одетая, как и все остальные, чистенько, но бедненько. — Тэн Онта, садовник, все время жалуется, что мелкие сули воруют из сарая корм для наших школьных гарпий!

— Молодец, Дэлла, — похвалила преподавательница находчивое дитя. — Смотритель галереи приготовил нам подарок. Подойдите поближе, но осторожно. Это росток дерева агхар. Поставим его в магически насыщенное место, будем ухаживать и наполнять витом. Через три месяца оно начнет давать первый сок.

Глава 7

Глава 7

Эрик Найтли

Ночь выдалась тяжелой. Несмотря на обезболивающее плетение, болела спина, и эту боль Эрик ощущал даже во сне. Но в сновидении он снова ходил, осознавая, что здоровье вернулось к нему лишь на время. Ему надо было найти... кого-то очень важного. И Найтли бродил по дорогам смутно знакомого городка, напоминающего прибрежный Фейтаун, в котором он иногда покупал магические инструменты.

Проснулся он в ужасном настроении. Но стиснув зубы, заставил себя следовать привычному для себя режиму: холодный душ, упражнения, легкий завтрак, процедуры, просмотр писем и отчетов.

Поместье в Эмбертоне требовало постоянного внимания: управляющий воровал, работники разбегались, некогда любимый маменькин сад совсем одичал. Найтли подозревал саботаж. Однако чтобы разобраться, что там происходит и чем это грозит Эрику, поместье необходимо было навестить, что в нынешнем положении представлялось несколько… затруднительным.

Кузен Бальтазар Фроуз, сын маменькиного брата сэна Эдгара, тянул к «Дубам» свои загребущие руки с момента восстания хрономагов и покушения на Эрика. Раньше он и помыслить бы не смог, чтобы замахнуться на собственность Найтли. Двоюродного брата Бальтазар боялся. Ранение Эрика все изменило.

Отложив в сторону льстиво-пафосные письма от управляющего, Эрик постарался представить, что предпримет кузен.

Фроуз вполне способен собрать семейный совет и заявить, чтоб в силу известных причин Найтли больше не может поддерживать поместье в достойном состоянии. Маменьку этот вопрос давно не интересует, и при известном давлении она уступит племяннику.

Такой ход событий представлялся Эрику как самый вероятный. Подобно мелкому хищнику, как только Бальтазар почует запах смерти, то атакует немедленно.

Раньше, сразу после покушения, Эрику было бы все равно, кому достанутся его активы. Часы его жизни отсчитывали последние месяцы, и материальное казалось чем-то иллюзорным. Но сейчас кое-что изменилось. Возникло желание сохранить богатство и принадлежащее Найтли имущество. Появился человек, которому после смерти графа Эмбертонского все это пригодится.

Бальтазару и его отцу такой расклад не понравится. Они, несомненно, постараются опротестовать завещание родственника. На этот случай Эрик организовал экспертизу для подтверждения его здравого рассудка и памяти. Бумаги были магически заверены и переданы на хранение в Королевское Бюро.

В качестве опекуна ребенку Эрик выбрал Роберта Гароу. Граф Фенверский об этом еще не знал. Но Роберт не откажет лучшему другу. Гароу умен, богат, опытен в вопросах управления родовыми землями. Он всегда приходил Эрику на помощь. Именно он год назад внушил жалкому паралитику, отчаявшемуся полутрупу желание жить.

Он, а вовсе не... она, легка на помине. Задумавшись над составлением письма Гароу, Эрик не заметил, как в дверях кабинета появилась Тэлла. Молодая женщина с фальшивой улыбкой умиления наблюдала за бывшим любовником. Позади нее, состроив печальную, виноватую физиономию, маячил камердинер Клосс. Ему никогда не удавалось остановить сэнью Хейлер... ах да, уже сэньяру Больди.

— Дорогой, — сменив улыбку на выражение скорби под тяжелым взглядом Эрика, Тэлла устремилась к столу. — Я только что узнала! Какое несчастье!

Эрик не предпринял никаких ответных движений, оставаясь на месте. Тэлла замешкалась. Красиво пасть к ногам бывшего возлюбленного не получалось: пространство между стеной и столом было слишком узким для широкой, по последней моде юбки. Перегибаться через стол с чернильницами женщина явно побоялась. Но Тэлла не была бы Тэллой, если бы не нашла решение: она рухнула посреди кабинета, аккуратно рассчитав позу между пылающим камином и столом. А потом зарыдала, ломая руки.

— Ах, Эрик, Эрик... Как такое могло случиться?

Найтли ждал. Почувствовав, что начало представления не получило должного отклика, Тэлла изменит стиль поведения. Так и вышло, граф Эмбертонский хорошо изучил бывшую даму сердца. А ведь раньше неоднократно попадался на ее уловки.

Тэлла перестала рыдать и замерла, поникнув всем телом, видимо, раздумывая, как еще заставить Найтли расчувствоваться. Она прекрасно осознавала, что в этом розовом с белым платье похожа на дивный цветок, и давала возможность полюбоваться собой: длинной шеей со скромной подвеской и соблазнительными завитками светлых волос, хрупкими ключицами и главным своим украшением – декольте.

— Муж в курсе, что ты здесь? — устав ждать, скучающим тоном поинтересовался Найтли.

Тэлла вздрогнула, но не подняла взгляд.

— Я собираюсь развестись с Грегори, — медленно проговорила она. — Я пыталась справиться с чувствами... но не смогла. Ты всегда оставался в моем сердце и останешься в нем навеки. Молчи, Эрик. Я знаю, что ты скажешь. Что я тебя предала. И ты будешь прав... Я испугалась тогда... Это было так ужасно! Ты умирал...

— Я выжил, Тэлла, — с нарочитой мягкостью напомнил граф Эмбертонский.

Представление даже начало его немного забавлять. Ему было интересно, как далеко зайдет его бывшая возлюбленная.

— Да, выжил, — тихо повторила за ним сэньяра Больди. — И я радовалась... я действительно радовалась. Ты мог начать новую жизнь... без меня рядом. Но вчера... вчера... я случайно подслушала разговор Грегори и графа Тайлера. Речь шла о твоей неминуемой смерти... в ближайшее время. Муж сказал, что у него имеются точные сведения. Я едва дождалась утра...

Эрик хмыкнул: туалет Тэллы, продуманный до мелочей, и ее свежее лицо не оставляли сомнений, что она тщательно подготовилась к встрече и явно не пренебрегла крепким здоровым сном.

Однако проблема была налицо. Найтли не верил, что его лечащий врач легкомысленно позволил распространиться сведениям о состоянии пациента, это было не в духе тэна Бирни. Значит, в доме завелись лишние уши. Скверно, очень скверно.

Эрик, разумеется, найдет шпиона, но тайна его маленькой гостьи может быть раскрыта. Только несколько человек из прислуги и врач имеют доступ в ту часть дома, где живет девочка. Однако ребенок есть ребенок, тем более такой непоседливый. Довольно сложно будет и дальше скрывать от посторонних факт его пребывания в Найтли-холл.

Глава 8

Глава 8

Получив деньги, Тони ускакал на рынок. Тем временем Гуля проявил признаки некоторого оживления: попил из миски (старой, щербатой – я нашла ее в сарае и отмыла) и выжидающе на меня уставился.

— Я знаю, что ты голоден. Потерпи немного, — сказала я ему. — Ты теперь песик из приличной семьи. Еда по расписанию. Полезные добавки и вкусняшки за хорошее поведение.

Гулька выслушал меня очень внимательно и согласился подождать. Не успела я немного прибраться на кухне и прикинуть, сколько дров мне понадобится, чтобы приготовить обед на двоих, вернулся Тони.

Разумеется, мальчишка принес больше, чем мы договаривались. Но сам он был не виноват, о чем решительно заявил, едва войдя. Матушка Вилла передала мне стаканчик жирных сливок. Несколько торговцев, узнав, что вездесущий Тони доставляет товары на дом, вручили ему «пробники»: пару соленых огурцов, клубень сладкого картофеля и даже немного пастилы. На нее Тони облизывался больше всего, помогая мне раскладывать покупки.

Однако ему тоже пришлось подождать – первым делом я решила сварить каши для Гульки. Я пожаловалась гостю на неработающую плиту, и Тони посмотрел на меня очень странно.

— А вы ее вообще включали, тэнья Хелена?

— Пыталась.

— А круговерти у вас есть?

Если бы я знала, что это такое. Развела руками: сами мы не местные, у нас на Севере такого не водится, а если водится, то по-другому называется.

Тони прошелся по кухне, внимательно заглядывая в углы, и с победным возгласом извлек из щели между плитой и раковиной что-то наподобие ухвата для горшков. Паренек ловко захватил круговертью одну из конфорок и провернул ее по часовой стрелке. Та послушно вспыхнула мелкими огоньками, точь-в-точь, как моя газовая плита в Москве.

Я захлопала в ладоши. Ну кто бы мог подумать, что ларчик открывается так просто!

— Только камни горильные поменять нужно, — польщенный мальчишка ткнул в соседнюю конфорку. — Совсем истончились.

Как выяснилось, в конструкцию плиты были заложены принципы местной физики и химии, а не магии. В горах добывался особый минерал. Он загорался при трении, давая ровное устойчивое пламя, но достаточно было повернуть его на специальном стержне против часовой стрелки, огонь тух.

Мне предстояло пополнить запас прогоревших плиток. Дешевыми они, к сожалению, не были. Но и я не собиралась открывать у себя трактир с круглосуточной готовкой.

Гулька уже с большим аппетитом доедал свою кашу, когда печенка в сметане с зеленью дошла до готовности.

Тони старался есть степенно и аккуратно, но я видела, что он с трудом сдерживается: заставляет себя медленно отламывать хлеб, макать его в подливу, подхватывая куски печени, и тщательно прожевывать, вместо того чтобы проглотить кусок целиком.

Парнишка рос, тяжело работал, и еды ему всегда не хватало. Я краем глаза наблюдала за мальчиком, когда в голове вдруг мелькнула мысль. Тони нужен дом, мне понадобится помощник. Я бы с удовольствием приютила его у себя прямо сейчас, если бы сама крепко стояла на ногах. С другой стороны, моя идея может осуществиться и тогда я больше не буду нуждаться в деньгах.

— Чем займешься теперь? — поинтересовалась я.

— У меня еще несколько заказов, — пробормотал мальчик. — Только они вечером. Вернусь на рынок и попрошусь к матушке Терне, чтобы пустила меня поспать на мешках с шелухой.

— А ночью?

— Пойду к жрецам, — пожал плечами Тони. — Если ночевальня при храме будет переполнена, посплю у них во дворе. Сейчас тепло уже, а нежить там не бегает.

Мальчишка сладко зевнул.

— Давай сделаем так, — предложила я. — Ты поспишь у меня, только сначала вымоешься как следует.

— Не, — обиженно поджав губы, покачал головой Тони, — вы это из жалости. А меня жалеть не нужно, я сам о себе забочусь.

— Вовсе нет, не жалею я тебя, — с невинным видом запротестовала я. — Мне просто нужен помощник. Гульку надо покормить, часа через три. Если оставить ему кашу – а мне уйти надо – он ее всю сожрет. Ему пока столько нельзя, желудок не примет. Вот ты мне и поможешь, в обмен на отдых и на ночевку, если согласишься переночевать. Покормишь пса по расписанию и во двор выведешь.

Такая идея понравилась Тони больше. Особенно его впечатлила возможность помыться. Честно говоря, пахло от малыша далеко не розами, и он сам этого стеснялся.

Мы ударили по рукам. Я поспешила в лавку за вторым пучком нитей, а Тони остался на хозяйстве.

По дороге назад я зашла в лавку старьевщика. Выбрала рубашку, жилет, штаны и ботинки – не новые, но чистые и крепкие.

Придя домой, я приоткрыла дверь в спальню и полюбовалась чудесной картиной. Тони спал, приоткрыв рот. Оказалось, что волосы у него не темно-русые, а светлые, как спелая пшеница.

Дел у меня было по горло. Я отправилась в сарай и начала разгребать скопившуюся в нем кучу мусора. Нашла странное дерево в разбитой кадке. Оно давно упало на земляной пол, и некоторые его стебли умудрились в нем укорениться. Тщательно выкопав растение (перепачкавшись в его вязкой прозрачной смоле), я пересадила его в глиняный горшок, найденный на полке, и потащила в дом.

Тони, видимо, не услышал, как я вернулась, и, покормив Гульку, отправился выполнять свои заказы. Впопыхах он забыл у меня перчатку. Я водрузила горшок с растением на подоконник в кухне и занялась ужином.

Тони не вернулся ни к вечеру, ни ночью. Я постоянно подходила к окну и вглядывалась в темноту сада, надеясь, что если малыш задержался, у него хватит смекалки переждать у жрецов или в другом безопасном месте. В конце концов, наверное, я волнуюсь зря: мальчишка все-таки абориген, а мобильные телефоны, чтобы позвонить и предупредить, здесь еще не изобрели.

Чтобы немного отвлечься, я занялась перчаткой Тони. Устроена и усилена она была очень просто: магические нити проходили от кончика пальца к запястью через люверсы, а потом зажимались тонкими пластинками – по моим предположениям, серебряными.

Сама перчатка производила впечатление вещи добротной и дорогой: отлично выделанная кожа, изящная фурнитура. Тони хорошо за ней ухаживал – чистил и чем-то смазывал, чтобы кожа не растрескалась. Видимо, для мальчишки эта был самый ценный предмет в его жизни.

Глава 9

Глава 9

Жандармам я описала Огаста как господина средней наружности, а про Гильдию вообще не упомянула. Мол, пришел человек, выдавал себя за главу местной «крыши». А чего хотел и из какой «организации», я сама не поняла.

Власть к происшествию отнеслась равнодушно. Ну мало ли кто захотел срубить деньжат у провинциалки, еще не разобравшейся в местных инстанциях. Сказали, чтобы я вызвала мага, официально, для проверки дома, а то истекает срок поверки в реестре «магической безопасности недвижимости». Наличие нитей на окнах и двери жандармы отметили в каком-то документе, дали подписать протокол и отбыли с чувством выполненного долга.

Огаста я выдавать не стала. Выдам я его – он выдаст меня: расскажет и о Гуле, и о том, что я изображала мага, не имея сертификата. К тому же я понятия не имела, можно ли обычным людям держать боруров, и подозревала, что нельзя. Учитывая то, что здесь пытались поставить на учет все и вся, ситуация выглядела бы не в мою пользу. Да и Огаст не причинил нам вреда, даже дал совет. И вот над этим советом я раздумывала все утро.

Тони слышал наш разговор с посланником Гильдии.

— Огаст – это нам повезло, конечно, — серьезно проговорил малыш, сидящий на кровати в майке и шортиках. — Он у гильдейских иногда подрабатывает, ему на кодекс плевать. Он не дерется-то особо, но если даст, то болеть будешь неделю, а то и больше. А вы маг, да? — озорные глазки Тони загорелись. — Я тоже не знал, что бывают такие сильные маги-женщины! А перчатку вы сами зарядили? А Гуля – настоящий борур?

— Все так, — улыбнулась я.

— Простите, что обращался к вам как к незнатной, вы ведь одаренная, значит, сэнья.

— Пустяки, — сказала я. — Лучше скажи мне вот что: сколько у нас времени?

Мальчишка понял меня правильно и весь поник:

— Как только гильдийские выяснят, что тут все чисто от жандармов и вы снова одна, что ни семьи у вас, которая защитит, ни покровителей...

— Ясно, — понимающе вздохнула я. — Времени мало, и в покое нас не оставят.

— Потому я должен уйти, — пробурчал мелкий. — Тогда они, может, и отстанут.

Я только фыркнула:

— Ключевое слово здесь – «может». Но что-то мне подсказывает, что не отстанут. Слишком многое я им показала. А ведь... тут ты прав... защитников у меня нет. Думаю, Гильдия попытается заставить меня на себя работать.

— Не соглашайтесь, — испуганно прошептал Тони.

— Сама не хочу. И куда бы ты пошел?

— Знамо куда, в столицу. Город там большой, гильдиями хоть и поделенный, но затеряться там проще. Устроюсь опять на рынок...

— Никуда ты, конечно, не пойдешь, — сказала я задумчиво. — Но столица – идея хорошая. Вместе туда и отправимся.

— А дом как же? — заволновался мальчик.

— Дом жалко, — призналась я. — но мы же оба понимаем, что сильно рискуем, оставаясь здесь. К тому же мне нужно сдать какие-то экзамены, чтобы получить сертификат мага. Я узнавала, все крупные школы находятся в Эветии. Как говорится, картинка складывается – путь закладывается.

Тони ничего не оставалось, как со мной согласиться.

Днем я отправила гарпию с поручением. Нужно было вызвать мага для внесения дома в какой-то там реестр. Такие проверки, как я поняла, проводились раз в полгода. У меня даже имелось приложение к договору от прошлой владелицы дома, матушки Фрейи, подтверждающее, что она проверяла жилье на безопасность в конце прошлой осени. Но срок уже истекал, и если я хотела продать свой домик, следовало поторопиться.

Я не думала, что смогу выгадать за него больше, чем сама заплатила. Аренда жилья в столице (о его покупке и говорить не приходилось) представлялась пока авантюрой, но я не собиралась сидеть сложа руки. Наверняка в Эветии имелось больше рабочих мест, чем в Фейтауне.

Внезапно наша гарпия сумела меня немного обнадежить:

— Вообще-то, я тебе помогать уже не обязана, — проскрипела птичка, дабы я помнила свое место. — Ну да ладно, последнюю услугу окажу, Уж больно ты необычная. Есть у меня на примете один человечек, я сейчас как раз за ним приглядываю, новенький он в наших краях. Короче, жди.

Вечером появился заказанный маг, мужчина лет сорока, с нервными движениями и пытливым взглядом. Он внимательно осмотрел дом и почему-то пришел в восторг:

— Однако... Защита! — восклицал он, расхаживая между окнами. — Двойная, тройная, даже по четыре нити!

Я, после визита иглоспина пустившая на защиту дверей и окон все оставшиеся в пучках струны, скромно отмалчивалась: да, мол, каждый месяц вызываю мага, чтобы тот подкачивал нити витом. А вот некоторые, заметьте, по полгода не обновляют энергию в струнах.

— В кладовке – тоже все нити свежие, — поддакивала я, следуя за магом. — И в ванной в обогревательной системе. Забор только не успела перетянуть.

— И сколько вы хотите за аренду? — огорошил меня маг. — Могу въехать на следующей неделе.

Эрик Найтли

— Сэн Найтли, — Клосс стойл на пороге, брезгливо держа в пальцах какой-то предмет, загадочно подмигивающий алым. — Сия вещь…

— Что там, Клосс? — слегка раздраженно проговорил Эрик.

Спина с утра разболелась так, что не действовало даже сильное болеутоляющее средство от доктора Бирни.

Ощущения подсказывали, что проклятие опять сдвинулось со своего места. И ведь и месяца не прошло с тех пор, как Найтли его заморозил. Тварь снова победила. Она быстро обучалась, и на этот раз воспользовалась скоплениями вита, которые сам Эрик в нее и вогнал в целях заморозки. Так происходило из месяца в месяц: проклятие затаивалось, изучало новый подход, а затем находило решение.

Клосс подошел поближе, неся вещь в руке, словно дохлую крысу. В предмете Найтли с удивлением узнал свою старую перчатку. Помнится, он подарил вторую из пары вежливому мальчишке, который вызволил его из нелепой ситуации: колесо коляски Эрика застряло в щели между досками в лавке Матиаса в Фейтауне.

Найтли отдал одну из своих перчаток мальчонке, крутящемуся возле витрин с кристаллами, и тот ловко высвободил кресло из ловушки с помощью артефакта-усилителя мышц.