Замуж за гоблина

Глава 1. Где я?

— Да пошла ты! — ору я на сестру и тут же захлопываю дверь, закрывая себя от шума, льющегося из квартиры. Благоговейная тишина, ура! Но я знаю, что это ненадолго: Ирка по-любому сейчас за мной побежит, чтобы высказаться, но я ждать не собираюсь. Быстро сруливаю с лестничной площадки и, игнорируя лифт, несусь по расцарапанным бетонным ступенькам вниз. Пошла она в жопу, вот реально! В смысле, не лестница, конечно, а сеструха. Возомнила себя мамашей, только поздновато спохватилась — я настоящую-то не слушала, пока та жива была, не то что эту припадочную.

Если перепрыгивать ступеньки через две, то расписанные баллончиками и маркерами стены старого подъезда очень быстро мелькают перед глазами, и можно на секундочку хоть представить, что я не тут. Когда где-то там, наверху, души выбирали, где они жить будут, я явно или проспала, или пьяная была. Иного объяснения тому, что я родилась именно в Саратове, ещë и в этой семейке, я найти не могу. Хуже было бы только где-нибудь в аду или племени тумба-юмба, где бы я голая по джунглям бегала, а потом бы меня сожрало соседнее племя каннибалов, предварительно хорошенько прожарив на вертеле.

На улицу выскакиваю с такой скоростью, будто за мной разъярённый дракон несётся. Хотя — это как посмотреть. Если драконы — это частично ящерицы или змеи, то вполне может быть: Ирка та ещё змеюка хладнокровная. Не удивлюсь, если она реально за мной помчится. Как же я без еë высказываний!

Жила вот старшая сеструха себе с папашей — и жила бы дальше, чë припёрлась-то? Я уже совершеннолетняя, опека по попе не надаëт.

А на улице опять всё в дыму. Кто-то шибко умный вновь мусорку поджëг. Развлечение у них такое, оч весёлое. Не, ну правильно, чем ещё в нашем городишке заняться можно, кроме как соседям жизнь подпортить.

От едкого дыма жжёт глаза, и я, закашлявшись, спешу поскорее убраться из родного двора. С удовольствием бы убралась и из города, а в идеале — из страны, но, увы и ах, имеем то, что имеем.

Проскочить мимо пса облезлого, перепрыгнуть покосившийся забор старой, давно заржавевшей детской площадки, чтобы путь сократить, нырнуть в щель меж двух домов и — ура! Я на центральной улице, где смрад от подожжённого мусорного бака чутка развеялся. Только вот куда дальше — я без понятия. Стою как дурочка, на проезжающие и сигналящие друг другу машины пялюсь, не зная, в какую сторону повернуть. В любой другой день я б в этой ситуации к лучшему другу пошла, но он с предками на дачу угнал, и чëт… а что делать-то?

— Чë застыла, дура? — рычит пацан лет на пять меня старше, врезавшись в моё плечо, и, не оглядываясь, дальше чешет. Эй, вообще-то больно!

Потираю ушибленное место и в карман джинсов лезу, доставая скомканные бумажки. Мда, не густо… двести пятьдесят рублей. Гуляем!

Меня вновь чуть не сносят, — на этот раз куда-то очень спешащая мамаша с коляской — и я решаю дойти до ближайшей шавухи, пирожок себе купить. Даже позавтракать сестра не дала, коза!

Вот живут же люди где-то нормально, наверняка живут. Рождаются в семьях богатых и катаются с детства на масле, кайфуя от происходящего. Таким хорошо: не надо каждый день за выживание бороться, тебе всё в рот и так кладут с пелёнок. Никаких тебе мамаш бухающих, сестёр припадочных и мыслей о том, что купить: кроссы новые в таможке, чтобы в дырявых не ходить, или пожрать.

Только вот, сколько б я не ныла и не вздыхала, никуда я от своей жизни не денусь. Как говорится, что дали, то дали, хавайте — не подавитесь.

Так, ладно. Сейчас по планам пирожок, и желательно попить чё-нить, а то у меня не ток кожа живота к спине скоро прилипнет, но и во рту пустыня; а там уж и думать буду.

Делаю шаг влево и…

— Берегись! — орёт кто-то мне на ухо, но я не успеваю понять, кто. Лишь айкаю от тупой боли в голове, и меня накрывает тьма.

***

— Аурумия? Аурумия, выходите, Вам пора, за Вами уже приехали. Аурумия, послушайте, я понимаю, как вам тяжело, но Вам всё равно придётся, у Вас нет выбора. Вам больно и неприятно, и страшно, но лучше сделать это с гордостью, подобающей наследнице Санбинов, чем вас выволокут на потеху гоблинам.

Чёрт… не понимаю, кто такая эта Аурумия и почему этот голос трещит совсем рядом со мной, но, пожалуйста, выйди и заткни уже его. Голова раскалывается так, будто я бухала неделю, мешая всё, что горит. Ваще не помню, чтобы я пила, но ощущения один в один.

Так. Стоп. А где я?

Распахиваю глаза и тут же жмурюсь от яркого света. Жесть! Чё так солнечно-то?! Я уснула в солярии?

— Аурумия, милая, я не могу больше придумывать для Вас оправдания, — звучит опять этот голос, и такое ощущение, что он прям из моей головы речь ведёт. — Ещё немного, и гоблины забудут про приличия и просто выломают эту дверь, по дороге разгромив дворец! Пожалуйста, не доводите до таких последствий, выходите.

Да где эта чёртова Аурумия? Имечко ещё такое, капец, кто хоть выдумал?

Так, попытка номер два. На этот раз я открываю глаза — медленно, аккуратно, ещё и ладонью прикрываю. Это не особо помогает — тут так же ярко, как и раньше было, но мне всё же удаётся.

Пара секунд уходит на то, чтобы проморгаться и попытаться сфокусироваться, и…

Жесть! Капец! Охереть! Где я, блин?!

Золото! Всё вокруг в золоте! Не знаю уж, настоящее ли оно, я в принципе никогда в жизни своей не видела золота больше колечка или цепочки там какой, с крестиком, а тут, блин, золотой потолок! И шкаф! И стена! Мамочки, и полы! Вот чё так ярко-то было, оно ж весь свет отражает, переливаясь! Какой псих это построил, зачем? А главное, я-то тут каким боком!

— Где невеста? — звучит вдруг новый, грохочущий голос, от которого я аж вздрагиваю. — Ещё немного, и я решу, что это попытка уклониться от договора!

— Аурумия, простите, но у меня нет выхода, мне придётся открыть дверь, — раздаётся следом за ним тот надоедливый голос в моей голове, а потом я слышу звон где-то за спиной.

Глава 2. Солнцеокий Мун

Гвойд

Невестушка обмякает в руках своей матушки и очкастой. То, что это она, понятно сразу, хоть мы и не встречались раньше. В длинном ушке серьга с эмблемой их рода. Наследная дочь. Аурумия. По обычаям, она должна будет передать эту серьгу второму по Силе ребёнку. Первого же будут готовить к трону наших земель.

Я встаю из-за стола и надвигаюсь на троицу. Худые такие все, мелкие, дунь на них — улетят. Как бы не переломить будущую жену моего брата ненароком.

— Наконец-то, — выдыхаю я с облегчением, сцапав полупрозрачную тушку в свои руки. Лёгкая, как мелкий зверёк. — Хебет, погнали.

Друг молчаливо поднимается из-за накрытого стола, где наше ожидание заполняли обеденными яствами. Тут даже готовят иначе. И порции! Размер каждой — на один зубок. Не понимаю, зачем они так делают. Боятся, что продукты закончатся, и экономят, что ли? Так это ведь так не работает.

— Вещи, вещи не забудьте! — всполошившись, напоминает матушка отрубившейся невесты и гладит ту по щеке. Столько волнений у рода Санбинов… Мы же не жрать её дочь будем. Если так переживает, то может ведь и в гости наведываться. Родителей-то всегда пустят.

Хебет хватает поклажу: два лавитных сундука и четыре мешка, и мы в компании присутствующих вываливаемся на улицу. Родители Аурумии остаются вздыхать на крыльце, а мы шествуем меж рыдающих лучей, которые сыпят на нас цветами.

Отфыркиваюсь от лепестков, что забиваются в нос, и молча сношу эту ужасную экзекуцию. Обычаи у них такие. Прощается народ, желает нам хорошей жизни и лёгкого пути. А то, что у нас кидание в кого-то цветами означает похороны, — это ничего, это так, мелочь.

Если бы я не ознакомился с местными причудами заранее, сейчас бы пролилась уйма крови. Они, может, и могут пропадать в солнечном свете, но это не значит, что я не успею прихлопнуть парочку до этого.

Но я предупреждён и, более того, здесь не для захвата территории, а для перемещения дорогого груза, который сейчас в бессознанке у меня на руках болтается.

— Считай, второе рождение, — бурчит рядом Хебет, словно прочёл мои мысли, и спешит погрузить скарб в закрытую повозку.

С нами в путь, кроме наследной дочери, сосватанной нашему роду, едет ещё и её… Няня. Не знаю, зачем кому-то взрослому нужна нянька, но у этой расы свои причуды. И вот эта очкастая тростиночка уже пытается самостоятельно взобраться в повозку. Слишком высоко для такой мелочи. Она барахтается, сучит ногами, отчего весь отряд давится хохотом.

Один Хебет не ржёт. Он вдруг подхватывает лучистую за талию и, легко подняв, усаживает в повозку, получая взамен слова тихой благодарности.

Загружаю к няньке всё ещё бессознательную Аурумию и, опустив занавес, свищу своим. Всё, трогаемся. И так задержались здесь дольше необходимого.

Оседлав Руза, возглавляю отряд и двигаю прочь с земель Санбинов. Хватит нам этих полупрозрачных людей, что норовят скрыться в лучах солнца. Да и глазам пора отдохнуть. Не привыкли мы к тому, что всё сделано из лавитника. У нас спокойно с этим, палку не перегибаем, хоть тоже можем. Богатство нашей семьи позволяет тратиться на любые причуды. Только вот ни одному гоблину в голову не придёт потратить этот металл на обивку стен. Зачем? Да и глаза устают.

У нас приняты более тёмные, спокойные тона, так что эти две из рода Санбинов будут в наших краях выделяться, как голая жопа в распахнутом окне.

***

Хебет

Рана на шее Кромка прикрыта сбруей, но я-то знаю, что она там есть и кровоточит. Поэтому и вызвался в этом походе быть замыкающим. Иначе бы кто-нибудь заметил, что я отправился за невестой будущего короля на больном кобле, что идёт против всех правил. И поступить иначе я не мог. Не мог я поехать на другом кобле — только на Кромке, он временем проверен, уж другом мне давно стал, верным соратником.

Мы успеваем покинуть земли Санбинов, когда занавес на крытой повозке, где невеста будущего короля перевозится, отодвигается. В открывшемся проёме показывается милое, светлое лицо сопровождающей. Сейчас на неё не падают солнечные лучи, и она совсем нормальная: реальная, а не как полупрозрачная дымка. Осязаемая. Нет, я знаю, что они и в полупрозрачном состоянии вполне себе осязаемые, но сейчас это более по-настоящему кажется.

Санбина подзывает меня велением руки, и я направляю Кромка ближе к задней части повозки.

— Солнцеокий Мун, не подскажете, а долго ли ехать до ваших земель на этих зверях? — любопытствует милое хрупкое создание.

— Не более двух суток. В ночь привал будет. Уже устали?

— Нет, что Вы, я лишь уточнить. У нас несколько иные способы передвижения, и я немного заскучала, пока моя Аурумия спит. Простите.

Засмотревшись на подаренную мне улыбку, перетягиваю упряжь Кромка, на что тот недовольно мотает головой и бурчит что-то на своём, коблем.

— Как Ваше имя? — спрашиваю, ослабляя захват и поглаживая шею Кромка, просунув ладонь под сбрую.

— Люкс, солнцеокий Мун. Это единица, которой мы измеряем освещённость.

— У вас это норма — давать своим детям такие имена? Я Хебет. Заместитель предводителя, принца Гвойда, третьего сына короля Магора.

Раз Люкс одолела скука, то я вполне могу составить ей компанию в этом длинном пути. По крайней мере, пока невеста не придёт в себя.

— Мы зовём своих детей Лучиками, а имена приходят с возрастом. Приятно познакомиться с Вами, Хебет.

И снова эта милая улыбка, от которой глаза Люкс словно становятся маленькими солнышками. Они греют и освещают путь. Кажется, что даже в полном мраке, только лишь с ними, можно отыскать дорогу домой.

— Мне с Вами тоже, Люкс. Пускай это знакомство будет и коротким. Вы изучали наши традиции перед отъездом? Я могу пояснить, если есть какие-то трудности.

— Отчего недолгим? Я проведу с Аурумией столько, сколько мне уготовано.

Глава 3. Замечательно. Приплыли. Я сошёл с ума.

Роман/Шипе

Пиджак отправляется на плечики в шкаф, а я оседаю в мягкое кресло около стола. Вернувшись домой из офиса, сразу включаю компьютер, чтобы продолжить просматривать документы уже отсюда. Все твердят мне, что так делать нельзя, что нужно отдыхать и работать пять/два с восьми до пяти. Но! Где они и где я?

Если слушать других, разве можно добиться таких высот, до которых добрался я? Не думаю.

Закончив просматривать отчёты, отписываюсь заместителю по поводу дел на завтра, а потом… моя голова идёт кругом. Комната вдруг приходит в движение, и я прикрываю глаза, чтобы побороть этот внезапный, не пойми откуда взявшийся порыв организма то ли рухнуть, то ли блевануть. Обычно со мной ничего подобного не происходит, за своим здоровьем я слежу, поэтому причины мне не ясны. Надо будет записаться к врачу, осмотр точно не повредит.

Но даже с закрытыми глазами я ощущаю, как меня, словно на аттракционе-кружке, крутит и крутит. От этого становится совсем дурно, но, когда я уже почти смирился, что заблюю сейчас компьютерную клавиатуру, всё прекращается. Так же резко, как и началось.

Глубоко вдыхаю, отгоняя тошноту, и открываю глаза, чтобы тут же их захлопнуть. Это не моя комната.

Такого быть не может, видно, какой-то обман зрения после долгого смотрения в монитор.

Повторно распахиваю глаза, но ничего не меняется: я всё так же не в своей комнате, отведённой под кабинет. Более того, я даже не в своей квартире. И компьютера передо мной нет. Я сижу в кресле у камина, на моих коленях лежит свиток и зелёная рука! Дёргаюсь от неожиданности, но и чужая длань тоже шевелится в унисон со мной. До меня даже не сразу доходит, что эта конечность — моя собственная.

Что-то тут не так. И самое главное — всё выглядит таким реальным, что на сон не спишешь.

Ещё раз осматриваюсь. Высокие потолки, на окнах тёмные портьеры. Я нахожусь, видимо, в своего рода кабинете. Тут есть большой дубовый стол, полки с книгами, два кресла у камина, небольшой столик с графином, в котором переливается густая, как кровь, зелёная жидкость.

Замечательно. Приплыли. Я сошёл с ума. Говорят, у шизиков глюки настолько реальные, что они не могут определить, где реальность. Так вот, кажется, у меня тоже проблема. Всё выглядит настолько реальным, насколько это вообще может быть.

Короткий стук в дверь — и в комнату заходит монстр. Он зелёный. И громадный, хотя в этой комнате смотрится на удивление лаконично. Вся мебель — даже то же кресло — вполне под стать такому громиле. Я только начинаю пугаться, а у меня уже откуда-то берётся понимание, что это мой брат, и паника тут же улетучивается. Словно это норма — иметь брата-монстра.

— Шипе… — громыхает мой братец. — Так и знал, что ты снова засиделся. Тебе нужно выспаться, набраться сил. Завтра привезут невесту. И, возможно, тебе только кажется, что всё будет легко, но ведь всё может повернуться и другой стороной. Мы же говорили об этом, помнишь? Ей будет сложно на наших землях. Как ты будешь обхаживать будущую жену, если у тебя на уме только указы да злато?!

Снова перевожу взгляд на свиток, что до сих пор покоится на моих коленях. «Свод указов девятого века» — значится в самом начале. М-да… Даже в своём воображении я рабочая лошадка.

— Я уже собираюсь лечь, — говорю нейтральное, пытаясь понять, что к чему. Да, я считаю, что это всё не по-настоящему, но… а вдруг?! И подставиться сейчас будет не лучшим началом. Нужно разобраться, что к чему, а уже после составить план действий.

— Так я тебе и поверил, — братец окидывает взором жёлтых глаз графин, что стоит на столике по левую руку от меня. — После уны ещё никто не засыпал.

Из сказанного делаю вывод, что «уна» — это местный энергетик, ну или аналог кофе. Не то чтобы я хотел это попробовать, но знания лишними не бывают.

А потом до меня доходит. Невеста! Мне привезут невесту! То есть… Чего?! Как это понимать вообще?!

Кажется, уна мне всё-таки понадобится, так же как и книги, что находятся в этой комнате. Не буду же я спрашивать у собственного брата, что к чему. Это было бы чудно. Ещë врачей/лекарей мне тут не хватало.

Первое правило, когда попадаешь в неизвестную обстановку — молчи и внемли. Молчаливо впитываешь всë, что можно почерпнуть из ситуации, и в итоге шаришь в ней как рыба в воде.

— Скажи мне, Шипе, ты готов к предстоящим событиям? Или пытаешься убежать от реальности за работой? Давай, поделись со мной. Кто, как не я, сможет тебя поддержать.

— Не знаю, — честно отвечаю. Я вообще ничего не знаю и не понимаю. Пока что всё, что я узнал, отказывается складываться в одну картинку. У меня есть брат, он зелёный, но и я тоже, судя по руке. У меня намечается свадьба, а ещё я зачем-то изучаю указы девятого века. Можно мне больше инфы, пожалуйста?!

— Аурумия из другого вида, и я понимаю твои опасения. Не знаю, как повёл бы себя я на твоëм месте. Но в этом союзе много плюсов. Шаманы Жизни никогда не ошибаются, и ваши дети будут сильными. И ты станешь королём, брат. Отец отдаст бразды правления тебе. Ты же готовился к этому всю жизнь. Да и я видел картины, на них все Санбины очень красивые. Да, не такие, как мы, совсем другие, но они прекрасны.

Кажется, мне нужен словарик…

Так, ну окей…

Санбины — это, видимо, национальность. Ну, типа, твоя будущая жена — американка. А шаманы Жизни… Предсказатели? Гадалки? Цыгане?

А, ну и ещё — я принц. Класс. Это сколько же обязанностей у меня будет… И как не налажать, когда на твои плечи рухнуло всё королевство? Вопрос века прям.

Глава 4. Рефлексию в сторону

Шипе

— Маменька рада безумно. Да, ты мне снова не поверишь. Но я точно заметил это чувство в её глазах, когда нам огласили результаты ритуала поиска. Нам давно нужно было породниться с другими землями. А Санбины — процветающая раса. Да и, заключив договор с ними, мы показываем остальным, что не такие мы и жестокие, раз с нами собирается породниться такая светлая и замкнутая раса, как эти.

Киваю. А что тут скажешь? Я всё равно нихренашеньки не понимаю. Ну, точнее, понимаю, но выводов у меня нет. И как реагировать на всё это, я так и не врубился ещё.

Родственник мой вздыхает, не добившись от меня того, на что рассчитывал, начиная этот разговор. Он поднимается с кресла, в которое за время беседы опустился. И последнее он говорит уже на выходе:

— Вижу, что из тебя сегодня слова не вытянуть. Увидимся завтра. Но послушай совета, братец, и ложись спать. Завтра к ночи привезут невесту, нужно подготовиться.

И, не дожидаясь от меня никаких угуканий, выходит из комнаты, закрыв за собой массивную дверь. А я всё-таки читаю указы девятого века. И вопросы только множатся…

Меня занесло в какую-то агрессивную расу, где действуют ну просто нечеловеческие указы. Ну, хотя логично — они же не люди. Но вполне человекоподобные. Руки, ноги, голова — всё имеется. Цвет кожи вот только другой, да уши заострённые. А так, в принципе, мы схожи. Но вот отрубание кисти, если обворовал своих, — это… Перебор. Всякое же может быть. Так, стоп. А что, чужих, значит, обворовывать можно?..

Встаю из кресла, и я прям с ходу ощущаю разницу со своим обычным ростом. Теперь я выше. Такое чувство, что стою сейчас на стремянке и оттуда взираю на пол. К этому надо привыкнуть.

Размявшись, я уже хочу двинуться к стеллажам с книгами, когда натыкаюсь на ещё одну дверь. И решаю, что сначала не прочь оглядеться.

А там оказывается спальня. Здоровенная кровать. Такие же высокие потолки и… ничего. Только лишь ещё одна дверь. Это уже смахивает на лабиринт. Но я всё равно следую через спальню, чтобы глянуть, что находится в соседствующей комнате. Но там оказывается всего лишь гардеробная с выходом в ванную… или купель. Ну и размерчики тут всё-таки. Это ж бассейн почти.

О ванне я тут же забываю, стоит мне увидеть своё отражение в зеркале. Я зелёный. Не только руки. Весь я. И капец я страшный. Ну жесть же! Нихрена себе король будущий!

Волосы белые, кожа лягушачья, глазищи жёлтые. Но это всё мелочи. У меня клыки торчат, как у злобной собаки. Рожа в шрамах. Откуда вот? Чёт как-то иначе в моëм представлении живут короли. Чем я занимался, чтобы получить такое «украшение»?..

На всякий случай я себя щипаю, но ничего не происходит. И я, как дурак, плетусь вон из гардеробной, чтобы, как пьяный, завалиться на кровать. И только в этот момент, лёжа на спине и смотря в тёмный потолок, до меня доходит — это всё взаправду.

И… и… Я не хочу. Да блин, с чего вдруг-то?! У меня же всё было хорошо. Фирма своя, расширения, договоры, заказы. Маму вот в Шотландию отправил на пару месяцев отдохнуть.

К своим годам я вообще добрался до вершины Эвереста, не меньше. Родившись на окраине, в семье обычного столяра и администратора кафешки среднего сегмента, я добился того, чтобы со мной считались. Я потом и кровью заслужил то, что имею сейчас. И я не собираюсь останавливаться.

Кто-то в детстве мечтает стать суперменом, другой — полицейским. Но по факту эти хотелки так и остаются хотелками, потом всё забывается, человек взрослеет и выбирает свой дальнейший путь, основываясь на большем пристрастии, на зарплатной части, или же — «куда взяли, тем и буду». Я на такой авось положиться не мог, поэтому, решив в свои девять лет, что нужно озаботиться своим будущим, наметил себе план, которому старался следовать.

Город наш не славится богатством и роскошью. Это не курорт — из-за отсутствия моря, не столица ни в коем разе. Это что-то среднее между деревней и нормальным городом. Да, у нас тут красивая купеческая архитектура с образцами дореволюционного модерна, есть парки и длинный пляж, но где делать деньги? Я провёл много времени, пытаясь разобраться в этом вопросе. Составлял списки, вёл таблицы, но это не помогло. Если бы не случай.

Помню, в тот день я пошёл на день рождения товарища-одноклассника в компьютерный клуб. Все тут же кинулись играть. Но… Это же компьютер! С выходом на мировые просторы интернета! В которые я и провалился без какого-либо волнения со стороны совести. И именно в тот день я узрел красивые доски, яхты… И понеслась.

Но для любого начинания нужны финансы, много финансов. Решив, чем я хочу заниматься в своей жизни, я накидал себе план. Детский, наивный, но он реально помог. В первую очередь, я поставил перед собой цель — скопить денег, чтобы было на что организовать всё это.

Абсолютно тупое правило — не брать на работу лиц, не достигших четырнадцати лет, да и после наступления этого возраста зарплата была курам на смех. Я брался за всё. Помощь соседкам — полол грядки, колол дрова, таскал воду, красил заборы. Мыл полы в кафешке, в которой работала мама. Под прикрытием, естественно. Для хозяина «Хмель и Мясо», когда у них уволился уборщик, полы мыла мама, задерживаясь после смены. Раздача листовок, выгул собак, мытьё посуды, продажа ягод, грибов, цветов. Да чем я только не занимался. И в итоге… Мне всё равно не хватило денег. За годы непомерных ущемлений и множества работ я так и не смог собрать нужную сумму для открытия своего дела. Ломанулся в кредит, да там таких, как я, не ждали. Мне были согласны дать только маленькую сумму, да и то в микрозаймах. Что совсем бы мне не помогло. И тогда мне на помощь пришла мама. Папы с нами не было уже год на тот момент, поэтому отговорить её было некому.

Мы заложили квартиру, взяли ссуду, и я открыл дело. Было множество подводных камней, проблем и моих косяков. Но вот уже несколько лет я владелец фирмы, которая занимается речными развлечениями. Тут и яхтинг, и виндсёрфинг, и даже обучение. И вот кажется, что этим можно заниматься только в летний сезон, но нет, фирма функционирует круглый год. А уж празднование Нового года на воде — это отдельный вид! Люди за полгода выкупают билеты и арендуют яхты в личное пользование.

Глава 5. Еда...

Аурумия

— Аурумия, как Вы? — ещё не открыв глаза, слышу я голос Люкс, и чёт вот открывать их совсем не хочется. Знаю, что увижу там, не надобно мне этого.

— Аурумия, я знаю, что Вы очнулись. Вам уже не пять лет, не выйдет.

По голосу понимаю — насмехается. Весело ей, как же. Сдали меня гоблинам этим ужасным, как товар какой, в обмен на спокойную жизнь, и радуются. Лицемеры.

Ой, а почему кровать трясётся?!

Мне всё же приходится распахнуть веки, но никакого золотистого сияния вокруг не наблюдается. Тут вообще на удивление темно, а перед глазами очень низкий потолок, из тёмно-зелёной, кажется, ткани.

— Пить не хотите? — вновь говорит приставучая няня-очкарик, и тут моё лежбище подпрыгивает особенно сильно, и до меня доходит — повозка! Мы уже в пути!

Резко сажусь, но от дальнейших действий меня останавливает внезапное головокружение. Аж пошатываюсь, руками в мягкую ткань импровизированной кровати упираясь. Да чего ж меня так ведёт-то?

— Аурумия, может, всё же поедите? Не дело это, оно же ничем от самоубийства не отличается.

Похоже, Люкс замечает вообще всё. А вот я после её слов понимаю, что я не просто голодна. Я зверски голодна! Почему я раньше внимания не обращала? Я бы сейчас с пяток бигмаков заточила!

— Еда… — пищу я, пародируя зомби в поиске мозга, на что Люкс вдруг всхлипывает и ко мне кидается, обнимая.

Да что, твою мать, происходит?!

Не зная, что делать с возжелавшей порыдать у меня на плече чудилой, хлопаю её по спине — типа поддержать. Чудила тут же отстраняется, извиняясь сумбурно, и, сняв очки, платочком слёзы протирает.

Люкс пялится на меня с таким восторгом и счастьем в глазах, будто я ей тут сейчас квартиру в центре Москвы дарю, но я не обращаю на неё внимания и кусок мяса хватаю.

Ммм… как вкусно! О, а это что? Сыр? Отлично, иди сюда…

— Аурумия, вы бы поаккуратнее… — звучит обеспокоенное, но я игнорю, уже пережёвывая бутер с сыром, и за пироженкой тянусь.

— Вы давно не ели, ваш желудок… — опять бормочет что-то Люкс, и тут я очень явственно ощущаю, о чём она: мой живот пронзает резкая боль!

Роняю надкусанное пирожное и со стоном пополам сгибаюсь, живот обняв. Ой-ёй-ёй! Хана кишечнику!

— Остановите! Аурумии плохо, — кричит кому-то Люкс, но я не вижу ни черта, аж пелена перед глазами.

Шорох, и вдруг чувствую, как боль немного отступает. Даже дышать легче становится.

— Что с ней? — звучит рычащий голос, а я глаза, непонятно когда успевшие закрыться, открываю и понимаю, что мы больше не в темноте — с повозки кто-то сдёрнул занавес, запуская этим к нам солнечные лучи.

— Аурумия не ела ничего почти три недели, а сейчас согласилась, и… — начинает объяснять Люкс, но я её прерываю коротким:

— Ща блевану! — и вываливаюсь из повозки под чей-то смешок. Так бы я и плюхнулась на траву, если бы не зелёные сильные руки, что меня вовремя подхватывают. К счастью, никто не собирается меня удерживать, просто на землю ставят, и я в сторону отбегаю, а уже через секунду меня выворачивает на милый такой розовый кустик.

Жесть, вся жизнь перед глазами промелькнула! Кажись, я тут не только желудок выплюнула, но и душу. Кто-то там, сзади, услужливо мои волосы придерживает и меня заодно за локоть, что очень кстати, так как меня аж трясёт всю.

Когда этот кошмар заканчивается, Люкс — а это именно она не дала мне в облёванный куст рухнуть — даёт мне из кувшина умыться и напиться. Блин, волосы ещё эти везде лезут, капец, нахер такие отращивать?

— Нет крабика какого-нить? — спрашиваю у Люкс, умывшись, а та на меня в обалдевании смотрит.

— Краба? Вы хотите морепродуктов?..

Ясно… Всё туго. Ладно, поясним.

— Крабика. Заколки. Резинки. Чё-нить эти лохмы убрать, — поднимаю я белый локон и Люкс под нос сую. Андестенд, не? Глаза у неё за стёклами очков так широко распахнуты, что мне начинает казаться, что я на другом языке разговариваю.

— Ща найдём, — громыхает раскатистый голос, а потом ещё громче — да так, что я аж подпрыгиваю: — Повязку для волос найдите.

Обернувшись, вижу двух зелёных. Сердце вновь от страха ёкает, но я уже понимаю, что это не совсем мои чувства, а, скорее, первородные. Страхи бывшей хозяйки этого тела.

Да, да, я уж поняла, что я явно как-то оказалась в чужом теле. Оч надеюсь, что не сдохла и это не загробный мир. Потому что если посмотреть на зелёные хари, то вывод может быть только один — я в аду. А мне туда вот совсем не хочется, поэтому из двух зол я предпочитаю выбирать меньшее.

Отмечаю, что мы стоим посреди огромной песчаной дороги, а по бокам лес, что вот нихренатушки мне не даёт. Как мне домой вернуться, я тоже без понятия. Но проблемы надо решать по мере их поступления, как говорила моя покойная маман, когда дома водяра заканчивалась.

Моё внимание привлекает шум и рокот, и кажется, что даже земля трясётся. Это к нам два всадника зелёных приближаются, на здоровенных бурых неконях. Лошадью этих чудищ назвать язык не поворачивается — слишком массивные, и морда слишком приплюснутая, но сходство имеется. Тормознув около меня, два зелёных протягивают резинку из нитей и ленту. Даже так это слишком высоко, и мне приходится тыкать пальцем в сторону резинки, чтобы зелёный нагнулся и я смогла заполучить желаемое.

Зелёный кивает, голову преклонив, и эти двое ускакивают, а я на резинку пялюсь. Без понятия ваще, как ей пользоваться, я себе такие лохмы никогда не отращивала. Может, надо было нож попросить и отрезать их к херам?

Но тут на помощь приходит Люкс и, забрав её у меня, чёт там ловко заплетает. Вот и чудненько.

— Вам легче? — спрашивает, когда мне на грудь коса ложится, а я вопросом на вопрос отвечаю:

— А чё вы меня не кормили-то три недели?

Я думала, что ранее у Люкс глаза расширялись… так вот. Я ошиблась. Сейчас они больше очков стали, и брови куда-то на макушку полезли. Забавненько.