Заноза

1

Вот и все.

Я стою у гроба, обитого черным бархатом, и вглядываюсь в лицо человека, который был единственной родной душой для меня. Тем, с кем, казалось, мы дышали в унисон. Я и он. Мой единственный. И сейчас не было сил перестать смотреть, как и подавить в себе слезы, беспрестанно катящиеся по лицу.

- Еще пятнадцать минут, - сухо сообщает голос сотрудника похоронной компании.

Обернувшись, я киваю, высмаркиваюсь в платок и дрожащей рукой прикасаюсь к лицу Пашки. Вот и все, любимый мой, вот и все… Тебя нет больше, и меня нет. Как я без тебя?

Сажусь на табурет у изголовья и начинаю тихонько подвывать. Пальцы мои гладят Пашкины брови, такие красивые, изогнутые, будто рисованные, холодную кожу на щеках, мертвенно-бледные губы. Пятнадцать минут, любимый, у нас с тобой, а потом все. Тебя не станет навсегда. Как я без тебя?

Эта фраза стучит во мне бесконечно, и я хочу верить, что надо закрыть глаза, открыть, а муж жив и здоров, улыбается, говорит, что я самая красивая, что он любит меня безумно… Но никогда не бывать этому. Я здесь и сейчас, а он остался во вчерашнем дне. Завтра не наступит никогда для моего светлого человека. Нет больше его. И меня нет больше.

- Время! – сотрудник крематория трогает меня за плечо. – Уже приехали те, кто будет прощаться после вас.

На трясущихся ногах я поднимаюсь с табурета, склоняюсь к мужу и целую его в ледяные губы. В последний раз.

В зал прощаний входят двое крепких парней, глядят на меня хмуро, просят отойти в сторону, после чего накрывают крышкой домовину, заколачивают гвозди, убирают стоперы с колес каталки, на которой стоит гроб с Пашей и катят его в сторону неприметной двери. Я стою, закусив губу, глядя на то, как мой муж, моя надежда и опора, скрывается в помещении, где вскоре превратится в груду пепла.

Мне сказали, что урну можно будет забрать завтра с восьми до пятнадцати, и я разворачиваюсь, чтобы уйти. Ноги не слушаются меня, словно стали ватными, я еле бреду, сквозь пелену слез не различая дороги.

- Куда прешь, чучело? – слышу брезгливый женский возглас за дверью, когда пытаюсь выйти и натыкаюсь на кого-то в ярких красных туфлях и черном платье.

Краем сознания отмечаю, что дама вырядилась будто на показ мод, в черном платье-футляре, черной же шляпе с вуалью, из-под которой на меня смотрят злые раскосые глаза. Под руку ее держал высокий мужчина, но на него я даже внимания не обратила, пробормотав «извините» и побредя дальше. В другое время я бы, может, и ответила покрепче, но сейчас совершенно нет сил.

Крематорий находился неподалеку от больницы, вокруг которой имелся парк с вековыми соснами и лавочками для выздоравливающих больных. Пройти туда можно было сквозь боковую калитку, чем я и воспользовалась, а уж там дала волю слезам, закрыв лицо руками и уткнувшись в колени. Господи, как же больно! За что ж ты так наказал меня – подарил короткое счастье и забрал его? Рыдания сотрясают мое тело, я никак не могу успокоиться, пока не чувствую, что кто-то положил руку на плечо.

Подняв голову, замечаю седовласого мужчину, больше похожего на бомжа, но в странной пижаме, наверное, больничной. Он держит в руках бутылочку с водой и улыбается беззубым ртом.

- Выпей-ка, милая, а то совсем тут затопишь все, - кивает мне и садится рядом. – Ишь ты, горюшко! Помер кто?

Я с благодарностью беру воду - сама-то не подумала об этом, когда спешила утром на прощание с Пашей - делаю глоток, пытаясь погасить судорожные всхлипы, после чего киваю старичку.

- Муж! – шепчу сухими губами и чувствую, как глаза снова наливаются слезами. – Любимый мой!

- Эх, едрит-мадрид! – сокрушается старичок, после чего снова участливо гладит меня по плечу. – Молодежь мрет. Окна-то мои сюда выходят, скучно в палате, вот я и гляжу, что только и таскают покойников одного за другим. А ты не плачь, девонька, жисть-то она така, кому суждено, тот живет, а кому нет – помрет. Я-то вот, знаешь, сколько раз при смерти был? Ииии! Не передать! Жена-то моя померла, деток не случилось у нас с ей, я ж запил, а когда в себя пришел, ни квартиры у меня, ни денег, ничего не осталось. Какие-то бандиты подсуетились, да и отняли все. Так и живу на теплотрассе вот, да в подвалах, покуда не погонят. Шестой год уже. Сейчас вот в больницу попал, думал, помру совсем, да выжил… Видать, не время еще мне.

Я старалась дышать ровнее, но всхлипы нет-нет, да и вырывались из груди, а дед рядом все болтал и болтал, что-то рассказывал, какие-то глупости, ничего не значащие стариковские рассказы, периодически кашляя в кулак, да покряхтывая, потом вдруг опомнился.

- Обед скоро! – сказал он важным голосом, поднимаясь, - пропускать нельзя, выпишут скоро меня, там уже так не поешь вволю. Ты давай, девка, не раскисай, молодая, встретишь еще мужика толкового, да замуж выйдешь. Не кончилась жисть-то!

Проследив глазами, как торопливо, шаткой походкой спешит старичок к больничному корпусу, я поднялась на ноги. Реви-не реви, а надо как-то дальше быть. Не жить, это слово пока не хочется употреблять, а именно быть. Стараться дышать заново, привыкать, что теперь я одна. А ведь неделю назад еще строили планы с Пашей, как поедем на море следующим летом, обязательно снимем там дом и будем купаться целыми днями в соленой воде, загорим до черноты, наедимся летних фруктов и овощей, напитаемся здоровьем, и с новыми силами в бой. Куда я теперь без него? Словно мир опустел. Какие-то люди вокруг, а я как в вакууме, будто зона отчуждения образовалась. И не хочу никого видеть.

Не помню, как добрела до автобусной остановки, уселась на заднее сиденье и уставилась в окно, ощущая, как слезы вновь заливают глаза. Мы на этом сиденье любили с Пашей ездить. Садились рядышком и обсуждали наши планы, или фильмы, которые смотрели, или еще что-то… Или просто молчали, улыбаясь друг другу словно чеширские коты.

Мир рухнул. Горло сдавил спазм, я еле продыхнула, стараясь незаметно для окружающих смахнуть слезы. Приду домой, уткнусь в футболку с запахом мужа и уже там буду плакать, пока не забудусь сном.

2

Крематорий встретил меня серыми стенами и абсолютно равнодушными сотрудниками, сухо выдавшими белую урну с прахом человека, которого я считала своей половиной. Глядя на то, что когда-то было улыбчивым парнем, я потерянно вышла на улицу и зажмурилась – август близился к концу, но лето еще не собиралось отступать, даря свои последние теплые деньки людям.

Крыльцо крематория было на удивление широким, сделанным будто из белого мрамора или какого-то подобного материала, рядом была расположена пышная клумба и деревянная скамеечка вокруг нее, на которую я и уселась, скрючившись и стараясь не плакать.

- Соболезную, - услышала откуда-то сбоку голос.

Подняв голову и повернув ее в сторону говорившего, увидела мужчину, который, видимо, сидел здесь и раньше, да я не заметила, погруженная в свои мысли.

- Спасибо! – ответила глухо, после чего увидела, что рядом с ним тоже стоит урна-близнец той, что была у меня в руках. – И я вам соболезную.

- Спасибо, - кивнул он и сунул в рот сигарету, выпустив клуб дыма. – То, что нас не убивает, делает сильнее, так?

- Наверное, - я пожала плечами. – Ницше сошел с ума вскоре после того, как сказал это. Так что для кого как.

Что за странные разговоры со странным незнакомцем я веду? Думала, буду рыдать, захлебываясь, но отчего-то слез не было, хотя в груди жгло от боли.

- Пить будешь? – спросил мужчина, доставая откуда-то фляжку и протягивая мне. – Это нас точно не убьет, да и сильнее не сделает, но хоть немного облегчит горе.

- А давайте!

Во фляжке оказался коньяк или виски, я не очень разбираюсь в крепком алкоголе, он прокатился по пищеводу до желудка, который сжался и заурчал, недовольно намекая, что завтрака и обеда не было. Вот так, муж умер, а я думаю о низменном – как бы поесть и выпить. Вернее, не думаю, оно отчего-то само.

Вернув фляжку мужчине, наблюдала, как и он сделал глоток, даже не поморщившись.

- Поминки и вся эта суета не для меня, - сказал он внезапно, покосившись в мою сторону. – Мать хотела, чтоб я пригласил прорву народу, но все эти люди противны мне. Не хочу их видеть.

- Ваша мама? – я кивнула на урну, стоявшую на скамейке.

- Да, - криво усмехнулся мужчина. – А у вас кто?

- Муж…

Мы помолчали, периодически делая глотки из фляжки, передавая ее друг другу. Мимо шли люди, кто-то рыдал, обнявшись, кто-то с каменным лицом, а мы все сидели и молчали.

- Пойдем? – спросил внезапно мужчина. – Хочешь напиться?

Напиться? А разве мы не уже это сделали?

Поднявшись на ноги, ощутила легкое головокружение и какое-то странное ощущение, что мир поплыл. Незнакомец подал мне руку, в которую я с удовольствием и вцепилась, обретая равновесие.

- Я знаю тут неподалеку бар один, там никому неинтересно, кто ты, что ты, просто сидишь и пьешь, если хочешь, - сказал он, удерживая меня.

Подхватив урны, мы направились к выходу с территории крематория. Я шла рядом с этим мужчиной, чувствуя отупение и глухую боль. Он, видимо, ощущал то же самое, потому что пару раз мне показалось, что из груди его рвались то ли всхлипы, то ли странное бульканье. Но мужчины ж не плачут.

Бар оказался и в самом деле недалеко. Я знала о нем, здесь часто тусовались студенты с моего потока, но мы с Пашкой не ходили, считаясь ботанами. Просто у тех ребят были родители и возможность вести веселый образ жизни, мы же пробивали дорогу себе сами, поэтому на развлечения времени не оставалось.

«Подвал» - гласило лаконичное название, и я пошла вслед за мужчиной по ступенькам вниз.

В полутемном помещении не сразу удалось сориентироваться. Где-то в глубине находилась барная стойка, в стороне сцена, на которой, видимо, в другое время играли какие-нибудь музыканты, справа столики. Мы оказались единственными посетителями в столь ранний для желающих напиться час.

Пока я осматривалась, мой спутник, имя которого я даже не узнала, успел сделать заказ.

- Садись, - провел он меня вглубь к отдельной кабинке. – Скоро тут начнет народ подтягиваться, сегодня пятница, будет выступать кто-то. Посидим и уйдем, когда захочешь. Если что, туалет там, - он махнул рукой в сторону выхода.

Я кивнула и уселась на диванчик, пристроив урну рядом.

- Давай сюда, поставлю вместе, чтоб не забыть, - протянул руку мужчина. – Меня, если что, Алексей зовут.

- Лера, - я кивнула. – Очень приятно.

В голове шумело, тело приятно расслабилось в уютном месте. Может, люди за этим и ходят в такие места?

Нам принесли еду, какое-то мясо в виде отбивной, оказавшееся на удивление вкусным, овощи-гриль, что-то еще. Алексей в основном молчал, да и я не горела желанием общаться. Мы выпили за упокой души, помолчали, потом еще выпили, и как-то незаметно я выложила все этому практически первому встречному. И что только закончила вуз, и что были планы, а теперь я вообще не знаю, как жить дальше.

- Как-как, - проворчал он, — вот так и жить. Думаешь, жизнь остановилась? Тебе сколько там, двадцать три? Ну а мне тридцать три, я был женат, тоже думал, любовь на всю жизнь, как ты вот, на последнем курсе института. И что? Где она, та любовь? Родили ребенка, он пищал днями и ночами, я ишачил как мог, подрабатывал везде, чтобы через полгода понять, что нахрен мне такая жизнь не нужна. И женщина эта, жена моя, тоже оказалась к быту не готова. Сыну вон сейчас одиннадцать лет, это единственное, что нас связывает. Так что, как бы цинично не звучало, но жизнь продолжается. И ты продолжаешься, и не надо себя хоронить вместе с ним вот, - кивнул он на урну. – Давай выпьем за это.

Выпили. Потом еще раз и еще. Кажется, нам принесли еще бутылку. Краем уха я слышала, что в зале собирается народ, появились музыканты, раздались первые аккорды песни одной рок-группы, которую периодически крутили на радио.

- Ты как там, не спишь еще? – спросил Алексей, подметив, что я начала отрубаться. – Поехали домой.

- Поехали, - заплетающимся языком произнесла я и хихикнула, - не пила никогда, это так… интересно. Ощущения, что мое тело легче перышка.

3

Как я в то утро добралась до дома – отдельный разговор. Телефон показывал 4:30, когда я, стуча зубами от холода, выскочила на дорогу, шатаясь от выпитого алкоголя и ощущая туман в голове.

Обхватив себя руками, пыталась вызвать такси, но, как назло, ни одной машины мне приложение не показывало. Вот же гадство! Пришлось идти пешком по обочине, чувствуя себя героиней дурного фильма. Напилась! С незнакомым мужиком! Переспала с ним! Как не потеряла урну с прахом при этом – неизвестно.

Мне было очень стыдно, я чувствовала себя грязной изменщицей. Паша ведь был моим первым и единственным мужчиной, умер буквально недавно, а я уже…

Ругая себя самыми страшными словами, я даже не услышала, как рядом остановилась машина.

- Эй, куда чешешь в такую рань? – послышался женский голос. – Садись, подвезу, а то до города будешь добираться пешком больше часа.

Обернувшись, я увидела женщину лет пятидесяти на старой советской машине под названием «Самара». Она была похожа на торговку с рынка, и, судя по всему, так оно и было, так как все заднее сиденье и багажник были заняты ящиками с овощами. По дороге она болтала без умолку, вываливая на меня подробности своей рабочей жизни, что клиенты пошли мелкие, денег у людей нет, и покупают все больше в сетевых магазинах всякое дерьмо, а у нее овощи все свои, сил вложено немало, продавать дешево она не собирается. От такого скучного монолога я сама не заметила, как опять провалилась в сон.

- Девка, где тебя высадить-то? – голос женщины сверлом ворвался в мозг.

Разлепив глаза, захлопала ими, озираясь. Мы заехали с восточной стороны города, мне надо было на северную, не очень далеко. Да и автобусы должны уже скоро начать ходить, рабочий день же. Вышла я на остановке, пообещав, что буду всех отправлять на Колхозный рынок за овощами, поежилась – все-таки осень заявляет о своих правах, затем побрела к скамейке и уселась на нее. Вот что я за везунчик такой, а? Только поверила, что жизнь налаживается, что скоро все будет хорошо, закончились голодные студенческие времена, когда мы с мужем вынуждены были работать сначала санитарами в больнице, потом я медсестрой, он медбратом, дежурили бесконечно, в перерывах зубря материал по учебе, пытались даже копить на машину, и тут такой удар судьбы! Я снова на старте. Хорошо, что после детдома нам выделили по однокомнатной квартире каждому, мы их продали и купили двушку, хоть и в хрущёвке, но свою, и даже успели там мебель обновить и ремонт. Паша рукастый был, все сам умел, и врачом бы был отличным.

Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, я едва не проворонила старенький пазик, с фырчаньем подъехавший к остановке. Уже усаживаясь на сиденье, подумала, что опять выбрала наше место. Балда! Сплошные воспоминания!

Квартира меня встретила тишиной. Ну почти, если не считать работающего с негромким гулом холодильника.

Поставив урну на комод, я сказала:

- Ну вот и все, Паш, мы дома. Сейчас чай попью и спать лягу, надо как-то выспаться, чтобы… чтобы…

Слезы начали душить меня. Свернувшись в комок на диване, прижав подушку к животу, я рыдала, повторяя как заведенная:

- Как я без тебя? Как я без тебя?

Зубы стучали, слезы лились и лились нескончаемым потоком. Я ощущала себя такой одинокой, будто была вообще одна в целом мире. По сути, так оно и было, родственников у меня нет, друзей близких тоже, я даже не знала, как вообще живут одиночки. Господи, если ты есть, забери меня тоже к себе! Хочу быть вместе с Пашей, где бы он ни был!

Но бог был равнодушен к моим мольбам. До самого вечера я лежала сломанной куклой на диване, сил встать и пойти просто попить воды не было, полнейшая апатия и какое-то отупление. Я смотрела на урну и вспоминала все, что было между нами все эти годы, всю радость и все счастье, лучшие моменты моей жизни. Как я дальше смогу без Пашки? Как я буду жить, а он нет?

******

Следующие три дня я предавалась унынию. Вставала, чтобы закинуть в себя немного еды, прожевать, и вновь ползти в берлогу. Ни умываться, ни расчесываться не хотелось. Я тупо смотрела в потолок и вяло думала о будущем. Правда, нет-нет, да и всплывали воспоминания об Алексее, но я гнала их прочь. Нет, не хочу даже думать об этом! Надеюсь, он тоже обо мне не вспоминает, проснулся утром, выдохнул с облегчением, что девица сама свалила, и живет себе дальше в своем шикарном домине. Тем более, ему 33 года, это ж разница у нас десять лет!

- Валера, прекрати! – простонала я в подушку, закрывая ею лицо и сжимая кулаки.

Совесть, конечно, до сих пор меня мучила. И в голове вообще не укладывалось, как я так умудрилась напиться, что ничего не помнила. Даже погуглила, может ли такое быть, и выяснила, что, оказывается, многие люди после пьянки не могут вспомнить, где, с кем и как. А у одной дамы даже произошла трагикомическая история – она с утра решила причесать волосы и обнаружила, что что-то ей мешает в волосах. Оказалось, это нож! В черепе! По самую рукоятку! Не знаю, чем там дело закончилось, но женщина из разряда счастливиц, похоже, обезболилась настолько, что не заметила столь мелкого события в жизни, и выжила.

Я тоже выжила, только теперь, словно герань в горшке, веду растительное существование. Как, интересно, люди выбираются из депрессии без лекарств? Наверное, надо найти какой-то интерес, только что мне может быть интересно без мужа? Мы раньше вместе смотрели фильмы, сейчас я пробовала – не пошло, ходили гулять, но я боюсь выйти на улицу, встретить кого-то и услышать вопрос о Паше, по магазинам – зачем мне туда без него? Остался один вариант – работа. Вернее, моя ординатура по хирургии. Наша совместная мечта. Мы хотели закончить учебу и поехать куда-то в глубинку России, где нет врачей, мечтали помогать людям, сделать более доступной медицинскую помощь. А теперь что? Я – будущий хирург, только куда я одна?

Наверное, будь у меня родители, мне бы было легче, но их не было. Надо самой брать себя за шкирку и постараться жить ради мечты.

4

Я прям почувствовала, как взгляд моего недавнего любовника заледенел, едва он узнал меня. Похоже, память отрубило только мне, а этот вот дяденька тридцати трех лет, почти почтенный старец по сравнению со мной, все помнил. А говорят, чем ближе пенсия, тем хуже память! Врут, судя по всему, бессовестно. И что теперь делать?

- Ординаторы? – уточнил Шиловский хмуро, затем кивнул нам на стулья напротив себя. – Садитесь.

Гриша засопел, всколыхнулся весь, подталкивая меня своим мощным животом вперед, и ничего не оставалось, как просеменить по скрадывающему шаги паркету к указанному месту и присесть, сведя колени и глядя перед собой в одну точку.

Взгляд мой невольно сместился на руки ВрИО заведующего, пальцы с аккуратными ногтями, далее скользнул к плечам и шее, волоскам на груди, проглядывающими через вырез в хирургической пижаме темно-синего цвета с вышитой игуаной на кармашке.

- Меня зовут Алексей Александрович Шиловский, я временно заведую отделением, - голос мужчины был ровным и спокойным. - Рабочий день у нас начинается в семь тридцать утра, значит, вам необходимо прибывать к семи, чтобы успеть переодеться и прийти на пятиминутку, которая проводится ежедневно в семь двадцать. Отсутствие в это время автоматически причисляется к прогулу, в этот день можете не приходить вообще, ну и лучше бы забыть потом о нашем отделении. Операционный день с восьми, у нас две операционных, одна для пациентов с патологией челюстно-лицевой области, вторая для реконструктивных вмешательств. Если вы себя зарекомендуете как надежных специалистов, то сможете ассистировать мне и другим докторам во время операций. Поблажек не ждите. Работаете наравне со всеми. Надеюсь, правила этики и деонтологии объяснять не надо? Коль уж доучились до ординатуры, значит, должны понимать. Все комментарии и вопросы по поводу состояния пациентов только лично лечащему врачу и без присутствия больных. Как вас зовут?

- Валерия Игоревна Миронова, - избегая смотреть Алексею в глаза, сказала я.

- Григорий Юрьевич Плотников, - пробасил Гриша, снова нервно поправив очки.

Как он вообще подался в хирургию? Огромный, неуклюжий, несуразный… Но умный, этого не отнять. Закончил с красным дипломом, средний балл – 5.0.

- Костюмы взяли с собой? – поднялся из-за стола заведующий. – Пойдемте, провожу в раздевалку, покажу вас старшей сестре, ну а официально представим завтра на пятиминутке.

- Завтра только двадцать восьмое же! – Гриша, похоже, еще не понял, что мы попали в ад.

- И что? – не дойдя до двери, остановился Алексей Александрович, обернувшись. – Я никого не держу, можете отдыхать, Плотников, но в наше отделение вам будет вход воспрещён. Арбайтен, детки, чтобы стать хирургом, надо пахать. У вас, кстати, Валерия, надеюсь, времени свободного много?

Я кивнула, не понимая, для чего ему мое свободное время.

- Отлично! Тогда сегодня дежурите со мной. Вкусите всех прелестей хирургии нашей области. А вы, Плотников, готовьтесь сменить вашу коллегу завтра.

Что??? Но я не готова! И вообще, как это – дежурить? Первый день только! Почему не Гриша? Почему я???

- Лето – время отпусков, - пояснил нам заведующий, идя по коридору чуть впереди. – Так я обычно не дежурю, но летом приходится. И лишние руки мне не помешают. Люди любят дождаться ночи и явиться к доктору с жалобами. Ну и битые-грабленные тоже, куда ж без них.

Мы свернули по коридору направо, к палатам. Там был кабинет старшей медсестры, кругленькой женщины-блондинки с короткой стрижкой. Она встала нам навстречу из-за стола, и стало понятно, что бюст этой дамы в обхвате явно около полутора метров. Внушительно! Куда мне с моей единичкой!

- Елена Александровна, наши ординаторы! – широко улыбнулся Алексей Александрович, шутливо махнув рукой. – Молодая поросль, так сказать. Будущие светила. Покажите им, где могут переодеться, дежурку, ну и все остальное. Пусть в перевязку сходят, Ольге помогут, Бориса Глебовича я предупрежу, что днем птенчики с ним будут. Я в операционную, пациент в наркозе уже.

Заведующий ушел, оставив нас переминаться с ноги на ногу, ожидая указаний от дородной медсестры. Та оглядела нас, вздохнула, поджав губы, затем подошла к двери и вышла в коридор.

- Пойдемте, голуби мои сизокрылые, переоденетесь, а то словно инородные тела выглядите. Вы прям как в классике подобрались -Толстый и Тонкий! – хохотнула она.

Проводив нас к двери с табличкой «служебное помещение», Елена Александровна сказала занимать крайние в конце свободные шкафчики, после чего вышла.

- Что-то у меня мороз по коже от этого отделения, - пожаловался Гриша, с пыхтеньем стаскивая штаны и футболку и оставаясь в одних семейных трусах.

Живот его был большой и рыхлый, в каких-то мелких прыщиках. Заметив мой взгляд, парень смутился.

- Надо худеть, - вздохнул он. – Но я как представлю себя на диете, сразу жрать хочется в два раза сильнее.

Я была благодарна ему, что о Паше он не задавал вопросов, так как подозревала, что просто расплачусь и не смогу ответить. То, что мне пришлось выйти из дома и вливаться сейчас в новую обстановку, должно встряхнуть и вырвать из кокона горя, хотя я не знала, сколько должно пройти времени, прежде чем я смогу без боли говорить об умершем муже.

Мы переоделись в хирургические костюмы, я специально себе купила новый, дорогой, чтобы не выглядеть замухрышкой на фоне врачей, а Гриша, похоже, не заморачивался, натягивая старые штаны и рубашку.

5

- Есть хочешь? – спросил заведующий, когда мы вышли из перевязочной.

Он – холеный и невозмутимый, и я – мышь недобитая с ярко-красными щеками. Но есть хотела, да. Желудок от радости предательски заурчал.

- Я не брала с собой ничего, - буркнула в ответ. – Я не думала, что мы сегодня останемся.

- Хирургия – она такая, - хмыкнул Алексей. – Нежданчики часто бывают. А ты думала, тут ванильные пони в розовых облаках? Как тебя вообще понесло в такую специальность? Надо было на узиста идти, руки в тепле, пациенты от твоего вмешательства не умирают, да и вообще – встала и пошла после работы домой, а не вот это вот все.

Мы шли по коридору, я ощущала себя мелкой по сравнению с высоким и спортивным мужчиной. Да еще и не просто мужчиной, а моим случайным любовником. Если честно, я вообще не ожидала его встретить в больнице, да еще и в такой должности. Мой непосредственный начальник теперь. Как вести себя в подобной ситуации? Будь жив муж, я бы вообще не думала, что между нами что- то может произойти, но теперь мысли нет-нет, да и возвращались к спящему обнаженному Алексею. Он, судя по всему, тоже вспоминал ту ночь, и явно был доволен. Стыдобище! Вдруг я вообще храпела или вела себя как… как… да черт знает как кто! Угораздило же так напиться!

- Заходи! – дверь дежурки распахнули передо мной. – Я в обед заказал нам ужин, сейчас перекусим, а затем ты займешься тем, для чего я тебя сегодня и оставил.

Мой обалдевший взгляд этот охамевший мужик прокомментировал довольным хмыком.

В дежурке было довольно мило – кухонный уголок, шкаф для посуды и продуктов, микроволновка, раковина с тумбой, а еще диван с подушками. Один. То есть, для врача тут предусмотрено место отдыха, для рабов, то есть, ординаторов, нет. Я понял, это намек, я все ловлю на лету, как говорится!

Алексей Александрович уже шебуршал пакетом в холодильнике, выуживая две пластиковых емкости и водружая их в микроволновку, затем щелкнул кнопкой чайника и уселся на диван, похлопав ладонью рядом с собой.

- Чего застыла, Миронова? Хороший врач должен каждую свободную минутку, коих у него не так много, использовать для отдыха. Садись давай, не скромничай.

Я присела максимально далеко от заведующего и тут же ощутила, как его рука, покоившаяся на спинке, скользнула мне в скрученные на затылке волосы.

- Хорошо! – зажмурился мужчина, откидываясь назад и скрещивая ноги в кроксах. – Сейчас затишье временное, но скоро поползут страждущие. Ты как вообще, шить умеешь?

Я хлопнула глазами. Шить? Он же не про штопанье носков сейчас?

- Ну, пару раз на губке тренировалась, - буркнула смущенно в ответ. – Если это как-то поможет в деле.

- Чему вас только учат в ваших этих нынешних реалиях? – вздохнул Алексей, поглаживая мою шею сзади.

Я отстранилась и вскочила, услышав звяканье микроволновки.

- Я достану! – воскликнула высоким голосом, пряча лицо.

Ну вот что ты за дура, Лера? Ведешь себя как малолетняя курица! Надо будет завтра пойти к куратору и попросить ее перевести меня куда-нибудь в другое отделение. Невозможно ж будет находиться с этим вот товарищем, который явно настроен на продолжение наших ночных приключений. А я что? Как я могу противиться ему, если уже все, что могла, позволила?!

В микроволновке я увидела два одноразовых пластиковых контейнера с едой. В одном была курица с картошкой, в другом плов.

Пока я суетилась, доставая их и водружая на стол, потом рылась в шкафу в поисках кружек, затем наливала чай, заведующий следил за мной сквозь полуопущенные веки, сидя все также с вытянутыми и скрещенными ногами. Хорош, гад такой! Выше меня головы на две, подтянутый, ни грамма лишнего жира, видимо, в спортзале много времени проводит, с черными короткими волосами, какими-то серо-сине-зелеными глазами, загорелой кожей, аккуратной ухоженной бородой. Наверное, девчонки от таких вот экземпляров должны млеть. А он еще и хирург, что только добавляло очков в глазах поклонниц. И без кольца на пальце, что немаловажно. Хотя, он же говорил, что был женат, вроде, и разошелся. Плохо помню тот наш вечер.

- Готово! – провозгласила я, оборачиваясь на него.

Едва мы взялись за вилки, как стационарный телефон разразился трелью звонка.

- А еще даже не вечер! – недовольно сказал Алексей, снимая трубку. – Слушаю, Шиловский!.. Так!.. Откуда?.. Давайте в перевязку его, иду! – потом посмотрел на меня, жующую картошку. – Ну что, Лера-Валера, начались трудо выебудни! Пошли работать.

Пришлось вставать, откладывая вилку и мысленно испуская стон. С другой стороны, чего я хотела? Ванильных пони и розовых облаков, как мне уже сообщили, не будет, да я и не ждала.

Мы спустились с девятого этажа пешком и по коридору прошли в приемное отделение. Сегодня был дежурный день в больнице, что означало, что всех пациентов терапевтического и хирургического профиля скорые везли к нам. Особенно пользовался популярностью так называемый «люкс», хотя это было название помещения, в котором размещались благоухающие парами алкоголя и немытыми телами люди. Один такой товарищ ожидал нас в перевязочной. Сначала я даже не поняла, мужчина это или женщина, так как одет человек был в бесформенные брюки, цвет которых я могла расценить как серо-коричневый, с грязными пятнами, в растянутом свитере – летом!, на голове колтун из слипшихся от крови и грязи волос. Лицо пострадавшего, одутловатое и расцвеченное почти всеми цветами радуги от багровых до желтых, выражало страдание.

6

Замерев на месте, я ощущаю, как пальцы Алексея ощупывают мои слишком выступающие ребра, смещаются на плечо, скользят вдоль ключицы. Обхватив рукой подбородок, мужчина поворачивает мою голову к себе и внезапно впивается жарким поцелуем в рот. От неожиданности я вздрагиваю, и в следующий момент чувствую, как мою нижнюю губу прикусывают.

Ощущения в теле похожи на растекающуюся лаву. Что это со мной? С мужем никогда такого не было. И это кажется стыдным и пугающим. Я дергаюсь и в следующий миг падаю на пол, больно ударяясь копчиком.

- Не надо! – вскакиваю, выставляю руку вперед и отступаю назад.

В разбавленной светом луны темноте, к которой привыкли глаза, я вижу взгляд Алексея, направленный на меня, и не могу понять, приятно это или нет. Еще сорока дней не прошло, как похоронила мужа, а уже прыгнула в койку к другому и сейчас… Где был мой мозг, когда я так доверчиво улеглась на этот чертов диван? Не иначе, в голове образовался вакуум после такого дежурства, что я так легко поддалась на уговоры и позволила себя завлечь этому пауку.

- Не тупи, Лера, иди обратно! – хрипловато говорит он.

- Нет! – мотаю головой и вдруг внезапно понимаю, что в ординаторской есть вполне себе симпатичный диван! – Я придумала, где можно отдохнуть! Приятных снов!

Вылетев за дверь дежурки, взбешенной молекулой я заскользила по коридору и почти бегом ворвалась в огромное помещение с панорамными окнами в пол. Там сейчас было тихо и сумрачно, далеко внизу виднелись тускло горящие фонари, темные вершины сосен, еще дальше пустая в этот час дорога.

Диван скрипнул, когда я уселась на него, а затем легла, пристраивая голову на подлокотнике. Уставшие ноги благодарно заныли, оказавшись без тапок. Паша мне обычно разминал ступни после дежурства, но сейчас я сделала это сама, после чего прикрыла глаза. Интересно, вызовут еще ночью или нет? Надо поспать хоть немного.

Мысли все возвращались к оставшемуся в дежурке Алексею, я представляла, что могло бы случиться, позволь я ему… Секс на рабочем месте в первый же день вообще не входил в мои планы! И странно, что в голове пульсирует мысль, что тело предало меня, а в животе болезненно ныло при воспоминании о горячей ладони и жарком поцелуе. Прошел только месяц со дня смерти Павла, а я уже веду себя как похотливое животное. Надо больше не оставаться с этим красавчиком на дежурство, иначе так недалеко и голову вместе с трусами потерять в очередной раз. Нет уж! Пришла работать, значит, надо работать.

Убеждая себя, что так будет правильно и логично, я нет-нет, да и возвращалась к собственным ощущениям в те несколько секунд. Жар и томление, вот это что! Видимо, сказывается отсутствие регулярных половых отношений, раз я так легко готова отдаться. И ведь раньше я такого вообще не замечала! С Пашей мы с детства вместе, и было логичным, что он стал моим первым и единственным мужчиной. Я не испытывала феерических оргазмов, как об этом пишут в книгах, и не помню, к стыду, получилось ли это с Алексеем. И думать вообще об этом не хочу! И никаких больше поползновений в мою сторону допускать не желаю!

С этими мыслями, сердито фыркнув, я подложила руки под щеку и закрыла глаза. Усталость брала свое, постепенно я начала погружаться в сон, подтянув колени к груди. Хотя днем еще было жарковато, ночами осень заявляла о себе промозглой стылостью, и в ординаторской царила прохлада. Надо будет принести с собой покрывало, и зубную щетку, и еще что-нибудь…

Перед глазами замелькали разноцветные круги, стало мягко-мягко, все завертелось, закружилось, я провалилась в сон со скачущими в ванильных облаках розовыми пони, похожими на мультяшных единорогов.

******

Пронеслась моя первая неделя в ординатуре. Первое дежурство не могло не наложить отпечаток – я шарахалась от заведующего, как от огня, намеренно стараясь избегать его общества и даже не просилась в операционную, хотя Гриша там уже умудрился побывать и даже поассистировать дважды, поправив на симультанной (когда за один наркоз делаются несколько вмешательств – прим.авт) операции очки заведующему ЛОР-отделением. Я же туда пока не рвалась, предпочитая изучить полностью свою работу и других врачей, выстроенную по четкому графику – перевязки, операции, дежурства, написание историй болезни, консультации страждущих. Обычно первичными пациентами, приходящими с улицы, занимался Денис Сергеевич Ланцов, но сейчас эта функция оказалась возложена на Шиловского, и я частенько видела, как в кабинет к нему входят дамы разных возрастов и наружностей – оказывается, здесь еще делали пластику лица и тела на коммерческой основе. В эту операционную ординаторов практически не пускали. Вернее, Маша регулярно ассистировала заведующему и второму хирургу, Владимиру Андреевичу Загоруцкому, который выглядел и вел себя как огромный медведь. Не представляю, как такими ручищами можно делать такую работу! Его пациенток я видела в перевязочной – аккуратные шовчики, практически незаметные рубцы, и ворковал он с девушками с нотками юмора и доброты. Хороший дядька. Тем удивительнее оказалось, что он давно и прочно связан отношениями с заведующей нейрореанимацией, Галиной Петровной Швец. Я так и не поняла, женаты эти двое или нет, да и некогда было думать обо всем этом, но пару раз встретила их в коридоре – Владимир Андреевич гудел что-то в своей привычной манере, а тонкая, высокая и худая, словно жердь, Галина Петровна выговаривала ему высоким голосом, будто провинившемуся мальчишке.

Была в отделении еще парочка хирургов, это уже упомянутый Борис Глебович, пожилой доктор со следами вселенской усталости на лице, который вел практически всех «чистых» пациентов после операций, и Дмитрий Сергеевич Загорулько, закончивший ординатуру года три назад, но уже считавший себя невероятно опытным. Может, так оно и было, ведь он практически не вылезал из операционной, то собирая по кускам сломанные кости лица, то вскрывая огромные гнойники, то занимаясь реконструкцией челюстей. На нас с Гришей поглядывал с любопытством, и даже упомянул, что скоро планируется большая операция по восстановлению кости, в которой мы сможем поучаствовать в качестве ассистентов во второй бригаде. Я с предвкушением ждала этого момента.

7

Вспыхнув от мысли об этих «предложениях», я отвернулась. Ну не выпрыгивать же из машины? Придется ехать с этим… этим… Подходящего эпитета не нашлось, отчего я еще больше рассердилась и занервничала. Ну вот не готова я к отношениям, какими бы они ни были. Тем более, служебный роман, или как это правильно называется? Чтоб в случае чего потом коситься друг на друга и разговаривать сквозь зубы? Насмотрелась я, когда работала медсестрой, как у нас врачи в отделении после развода прям войну Роз устроили, пока у бывшей жены не хватило ума уволиться и уйти в другую больницу. Для себя я такой участи не желала. Мне еще два года учиться в ординатуре, и хотелось бы ее закончить без всяких нервных потрясений. Хватило одного.

О Паше я старалась думать поменьше, но все равно, то и дело в голове возникали мысли, что мы бы сейчас вместе что-то делали, куда-то ехали, строили планы. Без него все было не так. Пусто и одиноко. Я первое время никак не могла привыкнуть, что готовить теперь надо на одного человека, и закупала продукты прежними объемами. Выбрасывая очередной мусорный пакет с протухшей едой, дала себе обещание, что в следующий раз буду тщательно планировать. Как бы ни было грустно и печально, но мужа не вернуть, надо как-то жить дальше, и начать с того, что ставить небольшие цели. Я итак уже стараюсь побольше загружать мозг, много читаю по специальности, стараюсь брать много дежурств, учусь работать и дышать в одиночку.

Колеса машины скрипнули перед отъезжающими вбок воротами, я вздохнула, завидев в глубине участка дом. Интересно, все же, живет тут кто-то помимо Алексея Александровича, или нет.

- Пойдем сначала перекусим, - сказал он, придерживая входную дверь для меня.

Я вошла, оглядывая владения хирурга. Вот откуда у него деньги на такие хоромы? Не знаю ни одного врача, который бы нормально зарабатывал. Да многим даже на квартиру-студию не хватит, копить пожизненно придется, а тут домина в несколько миллионов, боюсь даже представить его стоимость! Может, этот вот милый доктор людям ночами почка вырезает и продает на черном рынке? Ха-ха!

Усмехнувшись, встретила внимательный взгляд мужчины.

- Не знаю, что за мысли бродят в твоей голове, надеюсь, все они приятные и связаны со мной, - сказал он, приглашающе махнув рукой направо: - Кухня там, предлагаю поживиться съестным. Наша приходящая домработница Лидия как раз сегодня с утра должна была приготовить еды на два дня. Пока отец в отъезде, ей нет надобности находиться тут постоянно.

У него еще и домработница есть!

Входя в кухню, я убедилась, что поговорка «богатый бедного не разумеет» справедлива до каждой буквы. Огромное помещение, шикарный кухонный гарнитур из настоящего дерева, похоже, техника с незнакомыми мне названиями бренда, тонкая фарфоровая посуда, красующаяся за дверцами буфета, винный шкаф в виде витрины, сквозь которую виднеются ряды темных бутылок. Обеденный стол был небольшой и вряд ли предусматривал, что здесь будут принимать пищу хозяева этого дома. Скорее всего, имеется столовая, и я живо представила, как за длинным столом сидят разряженные дамы и господа, а слуги в ливреях разносят им кушанья. Тьфу! Рабовладельцы чертовы!

- О, еще горячее! – ликующе заметил Алексей, заглядывая в кастрюлю на плите. – Слушай, у тебя такой вид, словно ты готова меня прикончить. Только не пойму, чем заслужил. Будешь борщ? Лида для меня его готовит.

Кивнув, я позволяю за собой поухаживать – усаживаюсь на стул и жду, пока передо мной поставят пиалу с красным супом, затем положат приборы, поставят тарелку с салом, и как апофеоз всему – стопку самогона.

- Ого! – я подняла глаза на Алексея.

- Ну мало ли, вдруг ты предпочитаешь борщик по древним украинским традициям.

Пожав плечами, я беру ложку и начинаю есть. Боже, это невероятно! Мы однажды были в украинском ресторанчике с Пашей, так вот, тот борщ – жалкое подобие этого!

Алексей тоже предался пищевому разврату, и несколько минут мы молча просто ели, изредка поглядывая друг на друга. В моей голове в этот момент бродили мысли, что вряд ли между людьми разных сословий – в России!!! – возможны хоть какие-то отношения. То есть, получается, в глубине души я уже допускала их наличие между нами, и это даже не вызывало протеста. Почти. Потому что я все еще оставалась вдовой, муж мой умер совсем недавно, и дыра в сердце не собиралась так быстро затягиваться. А животную похоть можно вполне контролировать, для того нам и дано сознание.

- Почему хирургия? – внезапно прозвучал вопрос, заставивший меня отвлечься от созерцания вида за окном.

- Наверное, больше всего по душе, - пожала я плечами, скользнув взглядом по казавшимся сейчас зелеными глазам и снова принявшись разглядывать сосны на участке. – Терапия точно не мое. Акушерство тоже. Поэтому остается только хирургия. Тем более, что сейчас, немного поработав, я уже могу точно сказать, что мне нравится. А вы?

- Я – сын врача, внук врача и другого пути и не было. Правда, какое-то время отец с мамой не жили вместе, и мы вообще не общались, но после школы я нисколько не раздумывал, куда поступать – документы только в мед подавал. Не так давно мы с отцом возобновили отношения. Не без конфликтов, конечно. И в этом доме я живу только когда он отсутствует, так как тут алабаи, надо за ними ухаживать, они не подпускают никого, кроме отца и меня. Это наша общая тема, как оказалось.

- Я слышала, что у вас клиника своя, - смутилась я.

8

В тот день я так и не попала в деканат. Просто настолько разозлилась и была взбешена, что ворвалась в первую же попавшуюся парикмахерскую и заявила, что хочу постричься и покраситься. Да, я решила, что мои волосы, которые так любил умерший муж, должны уйти в прошлое. Может, когда-то снова захочу отращивать, но пока буду ходить с короткой стрижкой. Давно хотела попробовать, да все не решалась, когда Паша перебирал прядь за прядью, то накручивая локон на палец, то отпуская его.

Глотая слезы, я ждала своей очереди, сидя на диванчике и к моменту, когда мастер освободился и был готов взять меня, совершенно расстроилась. Может, и правда хорошая стрижка взбодрит? Говорят же, что все изменения надо начинать с себя. И начать с внешности – хорошая идея!

Спустя три часа я уже не была так в этом уверена. Сначала девушка-парикмахер долго сокрушалась, что я хочу избавиться от волос, потом отговаривала меня красить то, что осталось, но в конце концов, я ее переубедила. Правда, очень уж долго это похорошение происходит. Пятая точка буквально молила о пощаде. И как девчонки бесконечно ходят по салонам красоты? Это ж мучение!

В супермаркете у дома я остановилась у витрины с икрой и долго разглядывала свое отражение, поражаясь, как можно настолько кардинально измениться, всего-навсего избавившись от пучка на голове. Когда я в последний раз носила распущенные волосы? Не припомню вообще. Голове было невероятно легко, она словно парила над плечами, короткие волосы щекотали шею, а если я встряхивала ими, то смешно подпрыгивали. Как оказалось, они у меня вьются! Я ж с детства то косу заплетала, то хвост, и знать не знала, что стану обладателем локонов длиной до плеч. Кстати, образ мой от этого только выиграл. Лицо стало казаться менее угловатым, челка скрыла высокий лоб, даже взгляд приобрел иное выражение. Наверное, это выздоровление от горя. Должен же когда-то наступить светлый момент. Ну и цвет теперь был не блекло-русый, а ярко-рыжий. Непривычно.

Решительно сунув в тележку кусок сыра, я зашагала к отделу с вином. Раз уж я начинаю новую жизнь, то хочу быть взрослой и научиться понимать взрослые радости. Сегодня и начну. С приятного. Включу фильм какой-нибудь, выпью вина, потом сделаю то, о чем давно мечтала – зайду на сайт приюта для животных и выберу себе питомца. Еще не знаю, будет это кот или собака, скорее всего, кот, так как сможет мои дежурства выносить в одиночестве с полной миской еды. Я буду знать, что дома меня ждут. А с собакой гулять надо несколько раз в день, так что этот вариант отпадает.

Почему я раньше ни с кем не дружила? Как-то же девушки находят подруг. А я всегда с Пашей, и он со мной, нам никто не был интересен, кроме друг друга.

Отогнав от себя грустные мысли, я зарулила еще в отдел с фруктами, а потом уже пошла домой, предвкушая, с каким удовольствием проведу вечер пятницы. Новая стрижка словно пробудила во мне жажду жизни. Я впервые со дня, когда потеряла Пашу, захотела улыбаться и смотреть в будущее с надеждой. Думаю, он бы одобрил это. Вряд мой муж желал бы, чтобы я оплакивала его все отведенные мне годы.

Дом встретил меня тишиной, что еще больше укрепило в мысли приобрести животное. Покупать точно не хочу, породистым и без меня найдется хозяин, хочу взять бездомыша, который нуждается во мне, как я в нем. Пожалуй, стоит этому уделить время до того, как я начну пить вино, а потому я уселась за старенький ноутбук, купленный с рук давным-давно, и уже откровенно намекающим на то, что пора в утиль. Первый же сайт, найденный в поисковике, поразил меня. Судя по всему, фото делал профессиональный фотограф, так как прямо в душу смотрели разные глаза кошек и собак. Своего я нашла сразу же. Побитый жизнью котяра, одноглазый, с отмороженными ушами и хвостом, возраст неизвестен, он был никому не нужен, и, если я не возьму его, то будет доживать свой недолгий кошачий век в приюте. Хорошо, хоть там, а не на улице, постоянно подвергаясь опасности от людей, собак, машин… Решено! Завтра же с утра еду туда!

Но планам моим не суждено было исполниться в той мере, в которой я рассчитывала. Около двенадцати ночи мой телефон разразился трелью звонка. Что это? Мне некому звонить в такое время, и номер незнакомый. Странно.

- Алло? – с опаской я взяла трубку.

— Вот что ты за сука такая, а? – послышался глухой голос Шиловского.

- Что? – непонимающе моргнула я, думая, что мне померещилось.

- Думаешь, типа, отшила меня и все?

- Алексей Александрович, вы пьяны? – зачем-то уточнила я, хотя, итак было понятно, что да.

- Открывай.

- Что?

- Я у тебя под дверью. Открывай.

Вскочив, я заметалась по комнате. Как под дверью? Откуда он узнал адрес? И номер телефона? И вообще, зачем пришел-то?

Настойчивый звук ударов в дверь выводит меня из состояния нервозности, заставляя уже удариться в панику. Что делать? Я в старой майке, шортах – ровесниках революции 1905 года, если судить по их виду, ну и рыжая же!

Глянув на себя в зеркало в прихожей, я пришла к выводу, что краше уже не стану, а потому решительно повернула замок и уставилась на Алексея Александровича собственной персоной.

- Ты с соседнего подъезда шла? – ворчливо осведомился он, отталкивая меня плечом и протискиваясь в квартиру.

В и без того маленькой прихожке мгновенно стало еще теснее. Закрыв дверь, я прижалась лопатками к ней и замерла, глядя, как Алексей стаскивает свои дорогущие ботинки и шлепает в комнату.

9

В ту ночь Алексей не пожелал остаться со мной, уехал около трех часов после какого-то сообщения в мессенджере. Уже стоя в прихожей, он внезапно коснулся моих волос и сказал:

- Длинные были лучше, но и так тебе очень идет.

Не привыкнув принимать комплименты, я смущенно хмыкнула и переступила с ноги на ногу, закутанная в покрывало до самых пяток.

Шиловский наклонился ко мне, целомудренно чмокнув в губы, и ретировался, улыбнувшись напоследок в дверях, оставив меня мучиться в неведении, что это вообще было.

Вернувшись в гостиную, я завалилась на диван, решив эту ночь провести здесь, а не в спальне, где со стены взирал с портрета муж, но отчего-то сон не шел вообще. В голове проигрывались минувшие события, и я даже разозлилась, что так легко позволила себя вовлечь в это безумство, вела себя как дикая кошка, и сейчас испытывала стыд. Как смотреть в глаза хирургу, я теперь не знала. Да и всем остальным тоже – вдруг они догадаются о нашей связи?

Провидение словно услышало меня – в понедельник Белолецкая совершила рокировку ординаторов – нас с Гриней отправила в общую хирургию, а ту пару, что была там, в ЧЛХ.

- Все же, ординатура у вас не узкоспециализированная, если потребуется соперировать живот, а вы не сумеете? – строго глянула она на нас поверх очков. – Поэтому я решила, что буду ротировать всех. Чтобы выпустились на все руки мастерами. Кто-то из вас поедет в район, где и швец и жнец и на дуде игрец будет. Поэтому гоу к Хованскому, он любит учить молодежь, а если уж дежурить будете, как у Ланцова, то цены вам не будет. Таких ординаторов все любят, а ленивых, - она кинула взгляд в сторону, где сидели парни с отделения проктологии, - нигде не уважают.

Внутри меня застыло недоумение и какое-то непонятное чувство брошенности. Как в хирургию? А мы ведь уже прижились в своем отделении, я даже кружку купила веселенькую с котиком, чтобы чай из нее пить. И дежурства весело проходили, и раны я научилась шить и челюсти шинировать и даже гнойники на лице и шее вскрывать. И что, вот так вот бросить все это? Опять же, вдруг я в район захочу поехать, а там с животом привезут? Нет, логически Белолецкая все правильно делает, но ведь хочется по-другому!

Но как бы мы не протестовали, а пришлось идти наверх, прощаться с медсестрами и врачами и топать на первый этаж в отделение гнойной хирургии.

Шиловский на этот момент уже зашел в операционную, я даже сообщить ему не успела, что теперь буду в другом месте. С другой стороны – он итак все узнает. Тем более, мой номер у него есть, мой адрес тоже, навязываться я точно не хочу. Как говорится, секс – не повод для знакомства. Хотя внутри все протестовало от этих мыслей.

Уж не влюбилась ли ты, Валера? Да ну, как можно? Еще полгода со смерти мужа не прошло, а я уже думаю о другом! Как кошка, что ли? Но мысли занимал Алексей. До самого конца смены я все думала, встречу его или нет, но наши пути не пересекались. Да и как, если я теперь на 1 этаже, а он на 9? Только если специально туда идти, сделать вид, что забыла что-то… Но нет, до такого я точно не опущусь. Буду ждать активных действий с его стороны!

Прошла неделя. За это время никаких смс, сообщений в мессенджере, звонков и других проявлений внимания не случилось. Будто и не было ничего! Это злило и обижало невероятно! Ведь это не я к нему приперлась, а он ко мне! Не я инициатор секса, а он!

С другой стороны, я что, сказала «нет»? Я сама раздвинула ноги и от трусов тоже сама избавилась и просила «еще-еще, Алеша!». Тьфу! Алееееша! Какой он Алеша, этот Шиловский?

Вот так, злясь больше на себя, чем на него, я бесконечное количество раз проверяла телефон, с замиранием сердца реагируя на каждое сообщение, пришедшее на него. Но, как назло, это были рассылки от магазинов, сообщения от старосты ординаторов о лекциях, которые нам надо обязательно посетить… И больше ничего!

Еще одна неделя минула, потом еще одна. Мы с Григорием уже втянулись в общую хирургию, даже удалось постоять третьим хирургом на операции при непроходимости кишечника, после чего руки, державшие печеночный крючок, отваливались суток двое. Дежурства были такие же неспокойные, и мы порой пересекались с другими врачами отделения ЧЛХ и ординаторами, но ни разу с Шиловским.

Эх, Валерия, а напридумывала-то себе! Наивная тупая кура! Я даже попыталась оправдать его в своих глазах, мол, ему некогда, он работает, он весь занят и т.д., но внутренний голосок противно звенел – мол, не в лесу живем, мог бы и позвонить, смснуть, да просто увидеться. Но нет. Следовало признать, что мной попользовались и выкинули, как ненужную вещь. Видимо, первого раза было недостаточно.

Злость, возникшая внутри горячей волной, придала мне сил работать вдвое больше. Я должна освоить программу так, чтобы суметь разобраться в любой сложной ситуацией в хирургии, и никакой говнюк мне не помешает!

Вот так худо-бедно докатились до Нового года. Вернее, до корпоратива, который должен был состояться тридцатого декабря в ресторане «Золотая корона». Как я поняла – это излюбленное место хирургов, и нас с Гриней тоже пригласили. Решив, что хватит страдать по своей тупости, я купила платье, подчёркивающее мою тонкую талию, уложила волосы, которые немного отросли, ноги сунула в туфли на каблуках и показалась себе неотразимой. Буду веселиться напропалую, не позволю грустным мыслям забить этот волшебный праздник.

В прошлом году мы с Пашей загадали перемен. И они случились, да такие, что никому не пожелаешь. Это мой первый Новый год без него, надо привыкать, что как раньше уже не будет.

10

Следующая наша встреча с Шиловским произошла в один из выходных новогодних дней. Разумеется, в больнице, где ж еще…

Дежурство в те сутки выдалось просто адовым, скорые ездили одна за одной, привозя страждущих, большинство из которых получили травмы и ранения вследствие неумеренного употребления горячительных напитков. Я бегала как савраска с хирургами, занимаясь не очень сложными случаями, в то время как они только и успевали оперировать ножевые ранения. Одного товарища привезли вообще с топором в голове. К счастью, это был не наш профиль – нейрохирургический. Я раньше думала, что такие тяжелые травмы сопровождаются комой, но больной был достаточно бодр, лежа на каталке, разглагольствовал на тему нужности таких длительных праздников и философски вопрошал «доколе», изредка возмущенно покачивая кухонным топориком, торчавшим в районе затылка.

К утру я поняла, что смерть моя близка. Сдав дежурство, вышла в холл и села на лавку, слушая, как гудит кофемашина, выплескивая порцию горяченькой бодрости для меня. Иначе просто до дома не доеду, либо усну по дороге, либо ноги не выдержат.

Шиловский появился словно черт из табакерки, свежий, в расстегнутом пальто до колен, под которым был виден простой свитер, с ключами от своей «Лады Гранты с автоматом» в руке. Он шел бодрой походкой в сторону лифта, по дороге здороваясь с уходившими со смены врачами, а затем заметил зевающую во весь рот меня.

Смутившись, я прикрыла ладошкой очередной зевок и кивнула мужчине, здороваясь. Он внезапно изменил траекторию и направился в мою сторону, заулыбавшись.

- О, Лера-Валера! Привет! Ты чего тут с видом умирающего лебедя? Дежурство удалось?

- Здравствуйте, Алексей Александрович! – да что ж такое, как эту зевоту победить? – Удалось!

Поднявшись на ноги, я взяла стаканчик с кофе и с наслаждением отпила глоток. Хорошо! Горячая жидкость согрела пищевод и булькнулась в жалобно занывший от голода желудок.

- Хочешь, довезу тебя до дома? А то ты еле стоишь на ногах! – спросил Алексей, поигрывая ямочкой на щеке в улыбке. – Сейчас только зайду к себе, надо забрать кое-что. Подождешь?

Кивнув, я уселась опять в уголочек, отпивая кофе маленькими глоточками, разглядывая спешащий домой персонал. Наконец-то последнее дежурство в праздники, и дальше будет целых четыре дня выходных! Можно на каток поехать, или даже просто валяться дома с книжкой. Или еще что- то придумать! К сожалению, запасы денег подходили к концу, и с февраля я планировала выйти на работу в ночную смену в реанимацию медсестрой. Уже удалось договориться с заведующим, кроме меня обо мне никто не позаботится. Придется по двое суток подряд дежурить, смена в реанимации и смена в хирургии ординатором. Ничего, прорвусь! Стипендии ординатора не хватало даже на то, чтобы квартплату заплатить. Хорошо, у нас была финансовая подушка, сформированная годами упорного труда, именно она позволила мне продержаться почти полгода, да и однокурсники, когда узнали про Пашу, скинулись деньгами, что для меня было очень неожиданно и приятно. Конечно, лучше бы всего этого не было, и муж был бы жив, но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, а потому приходилось признать – будущие врачи в нашем государстве без поддержки родственников вынуждены перебиваться с хлеба на воду, и прожить без дополнительного заработка невозможно.

Пират был нетребователен в еде, ел то, что я ему готовила, а в период дежурств моих сухой корм. Очень радостно было в душе, когда я приходила домой и видела его, трехногого, одноглазого, спешащего мне навстречу с хриплым приветственным мявом. Кот забирался на руки, терся мордочкой о подбородок и вылизывал мне щеку своим шершавым, словно наждачная бумага, языком.

Представив, как приду домой, завернусь в плед, лягу на диван, прижав к себе теплое мурчащее тельце, я поежилась и поднялась. Смысла нет ждать Шиловского, автобусы ходят нормально, ехать по пустому городу быстро, поэтому не буду утруждать его.

Натянув шапку на голову, я повыше застегнула молнию на пуховике, пряча лицо в шарф, и вышла на улицу.

Январь в этом году разгулялся – мело прилично, снега навалило почти до середины голени, всюду лежали сугробы, через которые кое-где приходилось перебираться, скользя на смерзшихся кусках плотного снега, счищенного с проезжей части. Быстро двигаться в таких условиях не получалось. Хорошо, хоть сапоги теплые, Паша в прошлом году настоял на их покупке, выложив сумму в почти десять тысяч рублей. Для нас на тот момент это было очень затратно, но зато ноги не мерзли абсолютно. Эх, никогда, наверное, не перестану вспоминать мужа. Столько связано с ним, и сколько бы еще могло быть всего…

Задумавшись, поскользнулась, чуть не растянувшись на дорожке, ведущей к остановке, замахала руками в пушистых варежках, и все-таки бахнулась на попу, больно ударившись бедром и копчиком, зашипев и выругавшись себе под нос, а уже поднявшись, увидела, как от остановки медленно отъезжает автобус с нужным мне номером. Ну вот что за невезуха?! Сейчас минут пять мерзнуть, а морозец нехилый, градусов сорок, наверное, со знаком «минус».

Ресницы заиндевели от холода и дыхания, я стояла, глядя из-под капюшона на дорогу в сторону, откуда должна была появиться маршрутка, и уже начинала жалеть, что так опрометчиво отказалась от жеста доброй воли от Шиловского. От него бы не убыло, подвези он меня до дома, а мне бы только польза была.

Словно услышав мои мысленные стенания, их виновник резко тормознул рядом, опуская стекло со стороны пассажирской двери.

11

Проснулась я около шестнадцати часов вполне бодрая и отдохнувшая. За окном снова шел снег, сгущались сумерки, голые деревья качались от порывов ветра. Как хорошо, что я заблаговременно запаслась продуктами и кошачьим кормом, не буду в ближайшие дни вообще никуда выходить. Хотела на каток, но вряд ли найду в себе моральные силы выдвинуться куда-то дальше диванленда и телевизорстана.

Зеркало в ванной отразило всю меня красавицу – растрепанные кудри, помятая кожа на лице, красная полоса через всю щеку, припухшие веки – хороша, чертовка! Не прынцесса, нет, королевна!

Телефон пиликнул, возвещая о пришедшем в мессенджере сообщении, и я со страхом уставилась на него, размышляя, кому я понадобилась в свой законный выходной. Обычно так приходят неприятные вести. Сейчас вот вангую, будет просьба от кого-то заменить на дежурстве. Но нет, дудки, я на такое не соглашусь. В колхозе, как известно, работала больше всех лошадь, но председателем не стала.

Но нет. Сообщение было от Алексея. Я уставилась на фразу «что взять в магазине?» и застыла, словно журавль, на одной ноге посреди прихожей. Он что же, всерьез решил, что можно вот так запросто бегать ко мне на… на случку, как к собаке? Захотел – пришел, потрахался и ушел? Бесплатный секс?

Внутри зрело раздражение. Нет уж, я точно не такая! Хотя, конечно, я бы, может, согласилась на отношения без обязательств, но не на такие точно. Я сама должна решать, когда и как, а не ждать месяцами, пока кое-кто соизволит свою ложку притащить к моей бочке с медом.

Стуча пятками, ворвалась в гостиную, плюхнулась на диван, потревожив развалившегося там Пирата, а затем решительно написала: «Приезжать не нужно». Палец застыл над кнопкой «отправить», в груди противно заныло.

Нерешительно отложив телефон, я задумалась, прикусив губу. Если разложить все по полочкам – он мне ничего не обещал, у нас просто был случайный секс. Ну да, дважды. И оба раза случайно. У него есть подруга, у меня портрет мужа. Готова я к тому, что ко мне будут приезжать раз в два-три месяца, чтобы перепихнуться? Нет! Категорически! Что я, взбесившаяся самка павиана, что ли? Нет. Значит, решительно жму кнопку и все.

Подумать оказалось легче, чем сделать. Едва я занесла палец, чтобы отправить сообщение, как внутренний голос начал свою песню – ну ведь пришел-то он к тебе, хочет с тобой вечер провести… Блин! С сомнением глядя на экран, я пыхтела, представляя, как Алексей придет ко мне, мы займемся сексом, затем он вновь уйдет в ночи. Разве я себя на помойке нашла? Нет!

Зажмурив глаза, жму «отправить» и выдыхаю, глядя, как серые галочки сменяются синими. Прочитал. Молчит. И вот уже не в сети. А вдруг он захочет все же приехать? Знает ведь, что я дома!

- И вот что мне делать? – пробормотала, зарывшись пальцами в шерсть Пирата, затем решительно набрала номер Гриши.

- Привет! – затараторила, услышав сонный голос друга: – Слушай, есть предложение – давай поедем на каток! Да, прямо сейчас! Развеемся, покатаемся, носы поморозим. Можно мороженого слопать, как в детстве!

Гриша вяло отказывался, говоря, что он вообще не спортивный и на коньках стоял в последний раз еще в начальной школе, и что не готов в такой мороз выползать на улицу, но я была настроена решительно.

- В общем, собирайся, я выхожу из дома, - заявила я ему. – Ты ж не бросишь девушку в беде?

И отключилась, чтобы не дать парню отказаться. Подождав пару минут, запрыгала по комнате:

- Ха-ха! Вот так вот я его! Круто, да?!

Пират хмыкнул что-то по-кошачьи мне в ответ.

Натянув двое колготок, теплые штаны, футболку, свитер, я влезла в сапоги и пуховик, а шарф, шапку и варежки натягивала уже в подъезде, торопясь как можно быстрее уйти из дома. Не хочу становиться для Шиловского доступной девицей, пусть ездит потрахаться к кому-то другому, а я не такая!

Проехав пять остановок на троллейбусе, я вышла на площади, неподалеку от которой жил Плотников, и обнаружила его, томящегося у уличной рекламы. Щеки парня раскраснелись от мороза, куртка была наглухо застегнута, шарф намотан до самого подбородка.

- Ну и время ты выбрала для променада! – недовольно буркнул Гриша. – Представляешь, мы там себе поотморозим все, что только можно!

- Чего ты бурчишь, как старый дед? – отмахнулась я. – Ты ж худеть хотел, вот новый год – как раз самое время начать. Давай, пошли уже побыстрее! Перемены ждут нас!

Народу на площади Ленина, где в этом году залили огромное пространство льдом на потеху публике, была огромная толпа. Дети с визгом носились на горках, скользя кто на чем – на картонках, санках-ледянках, каких-то пакетах, сбивая зазевавшихся взрослых с ног. Мы пробрались ко входу в раздевалки, где получили коньки по паспортам, и отправились переобуваться.

Я сама-то тоже последний раз каталась еще в школьном возрасте, поэтому едва сумела выползти на лед, держась рукой за стеночку. Судя по тому, как падали присутствующие на катке люди, они тоже не являлись фигуристами.

— Это последний раз, Миронова, когда я пошел у тебя на поводу! – пропыхтел скользящий за мной вдоль бортика Гриша.

Он был похож на огромного ярмарочного медведя на коньках. Красная шапка сбилась набок, шарф распутался и свисал вдоль тела, в расстегнувшемся вороте пуховика я видела полосатый свитер крупной вязки, изготовленный заботливыми руками Грининой бабушки.

12

Что он здесь делает?

Мысли лихорадочно метались в голове. Нет, я, конечно, понимаю, что он здесь делает, но зачем это все? А как же кикимора его? Ну и вообще, нафига приперся, спрашивается?

- Здравствуйте, - неуверенно промямлил Гриша, поправляя очки привычным движением.

Он, похоже, тоже понять не мог, что блистательный хирург Шиловский забыл во дворе обычной хрущевки, так как смотрелся он здесь, словно гудок на бане.

- Пригласишь в гости? – хмуро осведомился мужчина, сводя брови к переносице.

- Да вообще-то мы с Григорием собирались фильм посмотреть, - я толкнула парня локтем в бок, отчего тот поперхнулся, не успев возразить мне, а затем закивал, словно китайская собачка на приборной панели автомобиля. – Если хотите, можете присоединиться. Правда, это будет какая-нибудь тупая комедия, не знаю, как вы к таким относитесь.

Шиловский кинул на меня многозначительный взгляд, затем окатил таким же Плотникова. Тот моментально стушевался, затем вздохнул.

- Лер, я пойду, наверное, - неуверенно пробасил коллега за моей спиной и даже отшагнул. – Давай фильм в другой раз посмотрим. Завтра ж я дежурю еще, выспаться надо. Ну, в общем, пока.

Я смотрела, как этот трус покидает поле битвы до ее начала, и злилась. Ну вот почему так?

Повернувшись к Алексею, я смерила его взглядом, прищурившись и ожидая, что он скажет.

- В гости пригласишь, или как? – усмехнулся тот, превратно истолковав мой взгляд. – Или хочешь, поехали ко мне? Фильм посмотрим.

- А потом что? – хмуро отозвалась я. – Ну, посмотрим, потрахаемся, а потом? Ты опять свалишь среди ночи? Или нет, подожди, раз мы поедем к тебе, мне придется сваливать? Так? Замечательные отношения!

Шиловский привалился спиной к двери автомобиля, скрестив руки на груди. Уши его покраснели от мороза, изо рта шел пар. Сигарету он выкинул, та упала в снег с шипением и погасла.

- Мы ж взрослые люди, Лер, - с каким-то снисхождением поведал мне. – Ты ж сама понимаешь, что у нас был классный секс, и отчего б не повторить? Тебе не понравилось? Мне понравилось.

Наверное, другая бы девчонка после таких слов растаяла и выпрыгнула из трусов прямо здесь и сейчас. Но не я. Ну да, секс был, мне понравилось, классно, но я что, не могу приструнить свою физиологию? Смогу легко! Для меня вот это все казалось грязью. Наверное, в душе я трепетная тургеневская барышня, хотя и выучилась на врача и грязи всякой насмотрелась. Но не хочу таких вот отношений. Не мое это.

Внутри меня словно пропасть разверзлась. Я и не знала, что отшивать парня, вернее, мужчину, который очень нравится, так сложно. Вот же он стоит рядом, можно руку протянуть и коснуться, но я не могу. Есть мои принципы, и я не хочу их нарушать.

- Значит, ты хочешь снова погрязнуть в быте? – усмехнулся Шиловский. – Свадьба, кастрюли, дети?

- Именно так. И можно даже в таком порядке! – задрала я подбородок. – Без свадьбы тоже можно, и без детей, и без кастрюль, но, чтобы я была единственная, и чтоб мне не приходилось смотреть, как ты с другими девушками встречаешься. Может, я много прошу? Не знаю. Я поняла, что просто секс для меня – это грязно. А к грязи я не готова. Если тебя устраивает, то можем попробовать.

Шиловский качнул головой.

- Я ж говорил, что был женат, и что брак не для меня? – спросил он, вновь доставая сигарету и прикуривая. – Ладно, я понял, что нам с тобой не по пути. Позвони Плотникову, может, он не ушел еще далеко, прибежит к тебе… фильм смотреть. Удачи, Лера-Валера!

Обхватив себя руками, я смотрела, как мужчина садится в машину, выкидывает через открытое окно окурок, затем поднимает стекло и сдает назад, выруливая из моего тесного дворика. Наверное, так будет лучше? Но почему ж так больно-то? Я ж, вроде, по Пашке скучаю, и люблю его, а тут этот говнюк… Неужели я влюбилась? Разве такое возможно?

Следующие несколько дней я вместо отдыха потратила на отдраивание квартиры, заросшей грязью в связи с моими бесконечными дежурствами. Ну и так было легче злиться. Под раздачу попали ни в чем неповинные столовые приборы, посуда, плитка в ванной и прочие места, которые следовало натереть до блеска. Пират благоразумно делал вид, что спит, изредка приподнимая веко и оглядывая меня недовольным взглядом – мол, что это за суета, давай валяться вместе.

Когда мыть и чистить стало нечего, я остановилась посреди спальни, кинув взгляд на фото мужа на стене.

- Вот так, Паш… Сучка я, да? Ты еще и не остыл, а я уже с другим, еще и влюбилась в него…

Муж, понятно, не ответил, а я внезапно почувствовала, что к горлу подступает комок. Ну как так, а? Как так? Все ж было хорошо! Если бог есть, почему он так жесток ко мне? Только стоит поверить, что все налаживается, как снова макает в говно по самую маковку, мол, знай свое место!

Может, реально, начать с Плотниковым встречаться? Надежный парень, добрый, семейный, родители врачи… Только не лежит к нему душа-то!

Стоило подумать о Грише, как тот тут же позвонил. Я подумала, он хочет пригласить меня куда-нибудь, но, судя по голосу, пациент был скорее мертв, чем жив.

- Лер, привет! – сиплый бас раздался в трубке, затем кашель. – Я тут заболел, представляешь? Видимо, простыл на катке, или что. Горло ужасно болит, температура тридцать девять и три, еле ползаю. Завтра дежурю. Ты можешь вместо меня выйти, пожалуйста? А я потом за тебя, как смогу.

13

Вопрос поставил меня в тупик. Я вообще забыла об этом маленьком обстоятельстве! С мужем-то мы, конечно, предохранялись, я регулярно принимала таблетки, а после его смерти выкинула их и даже не задумывалась о беременности. Будущее мне виделось туманным, и уж точно не в моих обстоятельствах заниматься воспроизведением потомства.

- Черт! -выдохнула резко и спихнула с себя Алексея, выскальзывая из-под него и пытаясь натянуть одновременно и трусы и штаны, прыгая на одной ноге.

Он наблюдал за мной, прищурив глаза, лежа на боку и улыбаясь.

Его, похоже, совершенно не заботила собственная полураздетость.

- Ты смешная такая, когда злишься! – сообщил хирург довольным голосом, переворачиваясь на спину и заводя руки за голову. – Словно ежик, фырчишь и пыхтишь.

- Ну, это ж не ты залетишь, если что! – прошипела я, наконец, натягивая одежду на свой зад.

Нет, ну реально, и что сейчас делать? На дворе ночь, аптеки не работают уже, да и как я сбегу с больницы, чтобы искать себе лекарство от беременности? Тьфу! Где была моя голова, почему мозг отключился, и соображение напрочь снесло, стоило только этому бабнику коснуться меня? Эх, поплыла ты, Лерка!

- Слушай, расслабься, не суетись! – зевнул Шиловский. – Давай падай, поспим чуток, у меня есть знакомый гинеколог, если что, обратимся.

Я скукожилась на табурете, представляя, как меня привезут на аборт, словно кошку. Нет, надо реально заканчивать с этими нелепыми отношениями, до добра они точно не доведут.

Ночь я промаялась на краешке дивана, и даже была рада, что с приемника бесконечно звонили, чтобы пришли шить раны на лице, так как уснуть бы не смогла ни на минутку. Утром, едва сдав дежурство, я ринулась в свое отделение, где переоделась и успела убежать раньше, чем Шиловский догадался меня подвезти. Нет, конечно, он звонил, но я не брала трубку, упрямо шагая на остановку, а потом трясясь в мерзлом автобусе до дома. От новогодних праздников оставалось два дня, и я планировала посвятить их рефлексии и грызению мозга самой себе на предмет того, какая я балда и доколе это будет продолжаться. Надеюсь, когда устроюсь в реанимацию, некогда будет заниматься всякой ерундой.

Все еще злясь, я залетела в квартиру, стягивая с себя одежду и залезая под горячий душ, чтобы смыть воспоминания о предыдущей ночи. Шиловский больше не звонил, видимо, обиделся, что я не ответила, ну и ладно. Надеюсь, навсегда обидится. И как меня вообще угораздило попасть в такую липкую паутину? И вообще, почему я?

Стеклянная дверца отразила мою фигуру. Ну, не жирная, да, стройная, талия узкая, бедра тоже, грудь не маленькая для моей комплекции, не двойка, конечно, твердая единичка с половиной, упругая и не висящая. Может, я зря о себе думаю, что на меня запасть нельзя? Я ж и умная, по крайней мере, преподаватели всегда так считали, и не душнила, и лишний раз не лезу…

Интересно, а если бы все-таки Алексей захотел встречаться по-настоящему? Смогла бы я?

Застыв с душевой лейкой в руках, я пялюсь на свое отражение, раздумывая, согласилась бы я, предложи он мне серьёзные отношения. Со смерти мужа прошло полгода, которые я морально истязала себя за непонятные чувства к другому мужчине, и сейчас внезапно поняла, что я продолжаю жить. Я жива, я здесь и сейчас, а Паша мертв и остался там, в прошлом. Как бы ни было больно и обидно, надо продолжать без него… Строить карьеру, отношения, рожать детей.

Ладонь сама по себе коснулась живота. Конечно, я выпила таблетку постинора, но поможет ли та – большой вопрос. Будучи на практике по гинекологии, я насмотрелась на женщин с чудесными нежеланными беременностями. Аборт, как и рождение детей сейчас, в планы мои не входили.

Я решила не забивать себе голову пока, будет эта беременность или нет. Если будет, тогда и решу.

Пират соскучился за сутки и замурчал, словно трактор, когда я взяла его с дивана и пошла в спальню. Кровать нашу я так и не продала, малодушно откладывая это решение, и периодически спала на ней, вспоминая, как счастливы мы были. Ключевое слово тут «были». И уже не будем. Наверное, в самом деле, надо продать ее и купить поменьше, а также комод, я давно о нем мечтала.

******

После нового года жизнь понеслась семимильными шагами. Я устроилась в реанимацию, и времени стало настолько катастрофически не хватать, что я порой забывала поесть. Дежурства-дежурства-дежурства – эта круговерть мелькала перед глазами, и я чувствовала себя выжатым лимоном. Шиловского я сознательно игнорировала, решительно заблокировав его в телефоне, а если мы встречались в коридоре, то буркала «здрасте» и бегом мчалась мимо. Только однажды он поймал меня за руку, придавив к стене и нависнув сверху, словно грозная скала.

- Ничего не хочешь мне сказать? – сдвинув брови к переносице, спросил мужчина.

Я попыталась отпихнуть его, но суровый вид и решительно напряженная челюсть выдавали раздражение, овладевшее хирургом.

- Лера, мы ж взрослые люди, а ведешь ты себя как подросток, - наконец, вздохнул он, отодвигаясь, так как в коридоре показался кто-то из сотрудников. – Я понял, что тебе нужны стабильные отношения, дать я их не могу тебе. Просто ты, видимо, забыла об одном маленьком обстоятельстве – месяц назад между нами кое-что произошло, и я хочу знать ответ, были ли последствия.

Последствия? О чем это он?