Запасная жена

Глава 1. Полина

Свадьба. Для многих девушек это слово означает мечту. С ранних лет они представляют себя в белом платье, которое вышито цветами и шелковыми лентами, фантазируют как идут под руку с принцем к алтарю, как вместе произносят заветное «да». Все это — цель, ожидание, предвкушение, которое подпитывает их каждый день.

Мне всегда было сложно понять эту одержимость. И нет, я не говорю, что равнодушна к романтике или вниманию, которое женщины получают в такой особенный день, просто моя жизнь всегда крутилась вокруг другого. Я мечтала выучиться на отлично, устроиться на работу в известную компанию, пробить себе место в этом непростом мире, где одних амбиций и знаний порой бывает ой как мало.

Но жизнь, конечно, еще та шутница. Именно поэтому вместо лекций и зубрежки конспектов я сейчас нахожусь в гостиничном номере, среди незнакомых людей, которые старательно готовят меня к предстоящей свадьбе.

— Поторапливайтесь, девочки. Вот-вот жених приедет, — подгоняет всех моя будущая свекровь.

Перед лицом кружат кисти визажиста, в воздухе витает аромат лака для волос и каких-то дорогих духов, которые использует мастер по прическам. У зеркала суетится мать Максима, недовольно поджимая губы и критикуя каждую деталь: мой макияж, платье, туфли, цвет букета, и даже ленту, которую вплетают мне в волосы.

В углу на кресле тихо сидит моя бабушка, смотрит на меня грустными глазами. «Потерпи, Полюшка, потерпи, родная. Так положено» — без слов говорит она.

Совсем скоро приедет Максим, и мы поедем в ЗАГС расписываться. Я до сих пор в шоке от того, как стремительно изменилась моя жизнь. Одна летняя ночь, которая не предвещала ничего серьезного, оказалась куда более значимой, чем я даже могла представить. Она повязала нас с Максимом на долгие годы.

Сегодня двенадцатая неделя моей беременности. Когда я рассказала Максиму о своем положении, он собирался жениться на другой. На девушке, которую все считали идеальной партией — красавица с модельной внешностью, дочь одного из близких друзей семьи. И которую, как мне рассказывали, обожает его мать.

Мама Максима и сейчас не прочь обменять меня на неё, да только не осмеливается перечить сыну. В их семье заведено правило — как мужчина скажет, то так тому и быть.

И я, если честно, даже не знаю, хорошо это или плохо.

Вопреки решению Максима, для всей его семьи я по-прежнему чужачка, которая с ноги выбила дверь в их дом и самовольно захватила половину комнат.

Поднимаю глаза и смотрю на свое отражение. Элегантное белое платье А-силуэта со струящейся юбкой умело скрывает мой едва проклюнувшийся животик. Вышитое белое кружево словно виноградные лозы оплетает мои плечи и спину, акцентируя внимание на длинной шее и хрупких руках.

Чувствую себя в нем странно. Словно оно не моё, а какой-то другой девушки. Осторожно щипаю себе за запястье. Все-таки это не сон.

Сегодня я правда выхожу замуж.

— Ты очень красивая, внученька, — качая головой, бормочет подошедшая бабушка. Она держит меня за руку, греет ласковым взглядом. — Как жаль, что твои родители не дожили до этого дня. Ты похожа на настоящую принцессу. Не бойся ничего, Поль. Все обязательно наладится, — добавляет она философски, вытирая слезы со щек.

Да, сейчас все не так, как я планировала, но, возможно, со временем станет легче.

Из коридора доносится гомон мужских голосов. Сердце выпрыгивает из груди. Перестаю дышать, как только в номер заходит Максим. Уверенный, строгий и непоколебимый. Как только он замечает меня, в его зрачках мелькает непонятная искра. Не успеваю разглядеть ее толком, будущая свекровь мгновенно окликает сына.

Во второй раз Максим не позволяет никому себя оторвать от меня, разглядывает столько времени, сколько ему надо. Медленно очерчивает изгибы моих бедер, скользит по искусно сшитому лифу, не обделяя вниманием выпирающие ключицы и голую шею.

Мы стоим в метре друг от друга, но я все равно чувствую каждое его «прикосновение». Краснеют от смущения не только мои щеки, но и шея, уши и даже затылок.

— Ты невероятная, Поль.

Хрипотца в его голосе и дергающийся кадык не дают усомниться, жених более чем доволен увиденным.

— Спасибо, — несмело улыбаюсь в ответ.

— Готова? — подмигивает, протягивая мне раскрытую ладонь.

Сделав глубокий вдох, уверенно киваю. Готова. Наверное. Не знаю. Возможно. Совсем чуть-чуть боюсь. Фотограф ослепляет всех яркой вспышкой камеры и номер тут же заполняется гомоном голосов и суетливыми движениями.

Нам пора ехать.

Кладу руку поверх его загорелых пальцев, и моя бледная кожа на контрасте кажется еще белее. Мурашки бегут по телу.

Переплетаем пальцы. Что ж, погнали. Отступать больше некуда.

В окружении гостей и родственников мы идем к машине. На улице светит яркое солнце, что не часто увидишь в конце октября, но я почему-то все равно ёжусь. По-прежнему не осознаю, что эта жизнь теперь моя, что теперь я не гостья на чужом празднике, а та, в честь которой этот праздник и был организован.

В авто напряжение между мной и Максимам становится осязаемым. Он за рулем, а рядом на пассажирском. Наши дружок и дружка едут на другой машиной вместе с фотографом и моей бабушкой. Если бы не белоснежное платье и бутоньерка на пиджаке Максима, со стороны и скажешь, что сегодня наша свадьба.

Глава 2. Полина.

Косой взгляд Максима полон немого укора. Сбросив резко набранную скорость, он плавно притормаживает на светофоре.

— Мы не общаемся. Я не знаю зачем она звонит.

Ответ Максима меня успокаивает, хотя и не до конца. Мысли об Арине продолжают кружить в голове. Зачем она напоминает о себе, у нее совсем гордости нет? Если бы меня мужчина бросил ради свадьбы с другой, я бы навсегда стерла его номер из телефонной книги и забыла навсегда.

Или это её месть нам? Думает, что мы из-за неё рассоримся и свадьба не состоится?

Нет, уж… Звучит как бред.

Пытаюсь подавить в себе нарастающую тревогу. Мне нет дела до девушки, которая была у Максима до меня. Рядом с ним теперь не она, а я.

Машина плавно тормозит у дверей Дворца Бракосочетаний. Родственники и гости уже выстроились вдоль здания, встречают нас улыбками, вспышками камер и нетерпеливыми возгласами. Повышенное внимание заставляет меня нервничать сильнее обычного.

Я знаю, что не все пришедшие искренне верят в нашу с Максимом пару, некоторые наверняка делают ставки, как долго продлится наш поспешный союз. Мы ведь не пара, проверившая свои чувства временем и многочисленными свиданиями. Мы объединение двух случайно встретившихся людей, которые вместе решили нести бремя ответственности за будущего ребенка.

Конечно, нами движет не только сухая логика и расчет. Между мной и Максимом тоже есть определенные чувства: влюбленность, симпатия, влечение. Я надеюсь, со временем мы сможем из этого зернышка взрастить нечто крепкое и сильное под названием любовь.

Максим покидает салон первым, обходит капот и открывает мою дверь. Его лицо снова спокойно и сосредоточенно. Похоже, он с легкостью забыл о звонке своей бывшей. Подает мне руку.

Может и правда тот звонок не настолько важен и значим, как я уже успела себе напридумывать? Тогда почему он так остро отреагировал на мой вопрос? Ему все еще больно из-за принятого решения?

Внезапно я отчетливо осознаю, как много неопределенности и недосказанности еще существует между мной и Максимом. Я мало что знаю про его характер, чувства, принципы.

Проходим внутрь ЗАГСа. Стараюсь не обращать внимания на скептицизм в глазах Максимовой родни, с ними, к счастью, мне под одной крышей жить не надо будет. Концентрируюсь только на бабушке, она одна из немногих, кто улыбается мне искренне и с теплотой. Не знаю, чтобы я тут делала без её поддержки.

Церемония вот-вот начнется. Волнуюсь все сильнее. Переминаюсь с ноги на ногу, перекладываю букет невесты из руки в руку. Судорожные мысли терзают мою грудную клетку, то и дело заставляя меня сомневаться в правильности сделанного выбора.

Не поспешили ли мы с Максимом? Не совершаем ли ошибку? Может, нам стоит еще месяц или два пожить просто под одной крышей, без всех этих формальностей с документами и фамилией?

Голова кружится от нервов, во рту пересыхает. В здании душно, хочется поскорее выйти на улицу. Вздрагиваю от внезапного прикосновения. Максим заботливо поглаживает рукой мою поясницу.

— Нервничаешь? — спрашивает негромко.

— Есть немного, — слабая улыбка расползается на моих губах.

Смущаюсь от столь тесного контакта, который еще и приправлен повышенным вниманием со стороны окружающих. Чтобы хоть как-то справиться с волнительной дрожью, несмело касаюсь пальцами воротника его рубашки, смахиваю несуществующие пылинки.

— Не жалеешь? — на выдохе выпаливаю.

И секунды не выдерживаю, отвожу взгляд в сторону. Сама не знаю зачем это спросила. «Глупая, потому что», — въедливо бормочет внутренний голос.

— А должен?

Чувствую, как тело Максима содрогается от короткого смешка. Вскидываю подбородок и врезаюсь в его насмешливый взгляд.

— Кто тебя знает, Максим, — бормочу смущенно.

Из торжественного зала выходит пара молодоженов. И жених, и невеста такие счастливые, показывают всем свои руки с кольцами, звонко смеются.

Хотела бы и я так же идти по этому коридору.

Беру Максима под локоть, мы вместе проходим вглубь просторного помещения с высоким потолком и огромными хрустальными люстрами. Здешние стены украшены зеркалами в золотых рамах и нежными цветочными композициями, а к алтарю ведёт длинная дорожка из белоснежного мрамора. Дорого и богато, как говорится.

Регистратор поднимается на помост и лёгкой улыбкой приветствует нас. Звучит Марш Мендельсона. Торжественным голосом, привлекая внимание всех собравшихся гостей, она произносит заученные слова о значимости этого дня, про важность обряда единения любящих сердец напоминает.

Её высокопарные фразы про долгий путь, про горе и радость, про любовь и светлые чувства молодоженов заставляет нас с Максимом напрячься. Обмениваемся неловкими взглядами, я сильнее сжимаю дрожащими пальцами его предплечье. Чувствую, как под ладонью играют напряженные мускулы.

Когда приходит время сказать заветное да, в моем горле словно ком вырастает. Голос почти срывается, приходится прокашляться. Через силу продавливаю эти два коротких звука, скрепляя тем самым наш союз.

Максим рубит тишину зала коротким и ровным «да», без заминки и без особой радости. Он совершенно не похож на того искрящего счастьем жениха, который по собственному хотению связывается брачными узами с любимой девушкой.

Глава 3. Полина.

— Горько! Горько! — дружно скандируют гости, преимущественно мужского пола.

Их лица, раскрасневшиеся от хмеля, сияют от азарта и веселого куража. Будто для них поцелуй молодоженов — кульминация свадебного застолья, ради которой они, собственно, и собрались сегодня.

Мои щеки заливает румянец, сердце начинает стучать так громко, что, кажется, его слышит весь зал. Я не привыкла к такому вниманию. Особенно когда люди не просто смотрят на нас с Максимом, а ждут конкретного действа, жаждут увидеть шоу, которое устроят наши губы.

Если бы рядом не было Максима, я сбежала прямо сейчас. Но он и бровью не ведет на нарастающие возгласы приглашенных гостей про горечь в хрустальных бокалах. Его ленивое равнодушие похоже на тёплый щит, под которым мне очень хочется укрыться.

Он ловит мой взгляд и молниеносно распознает напряжение, застывшее в плечах. Наклоняется ближе, чтобы кроме меня никто не услышал, что он скажет.

— Мы можем этого не делать, если тебе некомфортно.

Приглушенный баритон мужа срабатывает словно таблетка валерианы — состав проще некуда, но внутренняя тревога после её приёма чудесным образом куда-то испаряется.

Широко распахиваю глаза и, не успев продумать аргументы, возражаю:

— Но так нельзя! — и только когда слова срываются с губ, я осознаю как они на самом деле звучат. Мои щеки вспыхивают красным цветом ещё сильнее. — В том смысле, что… Это же свадьба, и молодожёнам… ну, им, то есть нам… положено поцеловаться, когда кричат «горько». Хотя бы чуть-чуть. Традиция, вроде как.

Уголок рта Максима лукаво подрагивает, словно он с трудом сдерживает смех. Ему забавно наблюдать как я пытаюсь выкрутиться из неловкого положения.

— Ну раз положено… — шепчет он, едва заметно сжимая мою руку, — тогда…

Он подходит ещё ближе, и я замираю. Смотрит так внимательно, сначала в глаза, потом съезжает на губы. И почему они вдруг так резко пересохли?

Окинув взглядом зал, Максим обхватывает теплой ладонью мою щеку, осторожно поглаживает шероховатыми пальцами возле уха. Второй следом накрывает затылок. Удерживает крепко, не давая и шанса на побег. Но я и не собиралась.

В его потемневшем взгляде вспыхивает озорной огонёк, от которого моё сердце бежит галопом. Губы медленно накрывают мои, так нежно и осторожно, словно я хрупкий хрусталь.

Слишком целомудренно. Чересчур безопасно.

Я не замечаю, как чуть-чуть подаюсь вперёд. Максим в тот же миг усиливает натиск, проникая языком меж раскрытых губ. Тепло, разливающееся по телу трансформируется в настоящий пожар, вспышку. Цепляюсь пальцами за его рубашку, встаю на носочки.

Еще, пожалуйста, еще немного.

— Пять… шесть… восемь… десять, — считают вслух гости.

Не заботят они, я растворяюсь в моменте. Каждый звук в зале потопает в гуле кипящей крови, теряется в вихре моих желейных мыслей. Голова кружится, дыхание спирает.

Мы с Максимом будто снова на пляже, той ночью под звездным небом, когда от прикосновений огромный мир сужается до одного метра. Мы снова там, в вихре эмоций и чувств, мы поглощены друг другом.

Воспоминания вспыхивают так ярко, что на миг даже мерещится, что я снова чувствую, как песок прилипает к разгоряченной коже. Слышу как ласково шумит море.

Громкий свист и следующий за ним гогот развеивают магию момента за секунду. Размыкаем губы, пытаясь вернуться в реальность. Дышим рвано, глядя друг другу в глаза.

— Макс, держи себя в руках, на вас дети смотрят! — доносится за спиной громкий голос шафера, и гости заходятся смехом.

Звенят бокалы, гремят столовые приборы. Меня опять накрывает волна смущения и стыда. Но Максим все еще рядом. Его губы припухли и покраснели, мои, судя по жжению, похоже тоже. В его взгляде нет насмешек или подколки — только пожар.

Он держит меня за талию, я прижимаю ладони к его вздымающейся груди. Какое-то время просто молчим, слушая, как наши сердца грохочут в унисон.

— Традиция, говоришь… — хрипло и с улыбкой подначивает он меня.

— Молчи, — бормочу, отводя взгляд.

Шафер хлопает Максима по плечу, он мигом от меня отстраняется. С легкостью подхватывает шутки друга и быстро вливается в разговор. Ведет себя так словно и не целовался у всех на глазах еще секунду назад.

Чувствую резкий прилив одиночества, я так быстро переключать внимание, увы, не умею. Падаю на стул и поворачиваюсь в сторону подружки невесты. Мне хочется поделиться пережитым, хочется рассказать про то, что чувствую. В душе непонятный раздрай, да и голова всё ещё немного кружится.

Но как только я встречаюсь взглядом с кузиной Максима — по настоянию свекрови именно она сегодня подружка невесты — желание делиться сокровенными мыслями моментально пропадает. Блок, размером с замок, блокирует все слова на языке.

Я толком не знаю эту девушку, может она так же, как и мать Максима, больше симпатизирует той бывшей девушке, чье место я заняла. Хватаюсь за стакан с соком и делаю вид, что все хорошо. Рука тянется к телефону, что лежит неподалеку. Проверяю нет ли сообщений от Машки, моей лучшей подруги.

Глава 4. Полина.

Медленно качаемся в такт романтичной песне. Мои руки покоятся на плечах Максима, его — у меня на пояснице, они подобны двум якорям, крепко держащим меня на одно месте.

Максим прижимается щекой к моим волосам, движется расслабленно и плавно. Чего не скажешь обо мне. Я, как пугливая лань, неумело переставляю ноги и почти не дышу. Мой нос находится в паре сантиметров от его шеи. Её запах сводит меня с ума. Отголоски древесного парфюма вперемешку с немного взмокшей кожей и накрахмаленным воротником рубашки кажется мне медовым нектаром, который хочется вдыхать как можно дольше.

Наша близость странным образом воздействует на мои мысли. С Максимом у меня нет необходимости говорить или что-то доказывать, нет нужды скрываться или держать лицо. Здесь, в его объятиях, я чувствую себя, несмотря на смущение, очень умиротворённой. Он — мой огромный дуб, а я — его мягкая тень.

Одиночество, которое часто прячется в углах сознания, внезапно отступает, снимается тревога, ещё совсем недавно сжимавшая моё сердце в тугие кольца. Впервые за долгое время меня не преследует мысль, что жизнь катится куда-то не туда.

Рядом с Максимом я вдруг понимаю, что всё будет хорошо. Я смогу привыкнуть к новому городу, полюблю новое место жительства, найду друзей и продолжу учёбу. Я построю свою жизнь с нуля и начну обустраивать дом, который теперь по праву могу называть нашим.

Мы будем узнавать друг друга, привыкать к новому статусу… к новым отношениям. Мы будем настоящими мужем и женой. Обязательно. Нам просто нужно чуточку больше времени, чем остальным.

Взгляд невольно падает на кольцо, которое теперь обвивает мой палец. Оно не такое броское, как у Арины, не кричащее.

Да-да, перед тем как сообщить Максиму про беременность, я сотню раз заходила на ее страницу в соцсети и всматривалась в их счастливые лица. Не один день взвешивала все за и против. Мне не хотелось тревожить их идиллию, но так уж вышло.... Отец должен знать, что у него в скором времени будет ребенок.

Моё кольцо символизирует, что по-настоящему важно: не размер камня, а чувства, которые мы испытываем в моменте. Счастье — в поступках, в решениях, в биении сердец, в этих маленьких, тихих моментах, когда ты понимаешь, что всё, что нужно, — это быть рядом с нужным человеком.

Среди этого тихого счастья голос Максима снова пробивает пузырь моих мыслей. Кажется, он заметил, что я чуть скована.

— Не устала? — отстранившись, он внимательно всматривается в моё лицо. Чуть сильнее давит пальцами на поясницу, после чего несмело перемещает ладонь к едва округлившемуся животу. — Как вообще себя чувствуешь? Он… не беспокоит?

Чувствую лёгкое тепло на щеках, я глупо смущаюсь от простого вопроса. Мурашки бегут по коже. Его внимание и забота так трогательны и чертовски приятны.

— Немного шумно здесь, — отвечаю с лёгкой улыбкой, — но в целом нормально.

Он кивает и задумчиво скользит взглядом по гостям. На мгновение задерживается на брате и его жене, которые танцуют неподалёку и о чем-то весело перешептываются. Улыбается, после чего снова обращается ко мне:

— Мы можем покинуть ресторан в любой момент. Если почувствуешь, что устала — просто скажи мне. И сразу поедем домой.

Этими словами Максим невидимой рукой убирает остатки напряжения, которые ещё трепыхались во мне. Продолжаем медленно качаться под музыку.

Мне бы хотелось сбежать отсюда как можно скорее. Но, глядя на Максима, я отчего-то чувствую, что не стоит нам спешить с побегом. Здесь, среди гостей и суеты, мы сумели найти свою гармонию. Я и он, мы оба учимся быть в моменте. Мы учимся быть вдвоём.

Мои мысли, как и шаги, перестают суетиться, они плавно текут по тихой реке, уносясь куда-то в будущее. Я представляю, как общение с Максимом становится более доверительным, как мы делимся друг с другом мыслями, мечтами, возможно, даже страхами.

Впереди еще много испытаний, с которыми нам придётся справляться, но мы обязательно всё преодолеем. Вместе.

***

Ведущий объявляет, что молодожены — то бишь мы с Максимом — через пару минут будем резать свадебный торт. Гости быстро освобождают центр зала и рассаживаются по местам.

Оглядываюсь по сторонам в поисках мужа. Я не могу разрезать этот огромный торт сама. Вернее могу, в этом нет ничего такого. Но традиции… Все опять упирается в традиции.

Выхожу в холл, окидываю взглядом пустое помещение. Где-то вдалеке чудится голос Максима. Иду к двери, через которую можно попасть на веранду, может он там.

Интуиция меня не подводит.

Прислонившись спиной к стене, Максим негромко разговаривает с кем-то по телефону.

— Да, Арина. Обещаю. Как только этот ресторанный балаган закончится, я приеду к тебе. Успокойся. Все будет хорошо. Не делай глупостей.

Меж рёбер будто кинжал внезапно вонзили. Чёрт, чего ж так больно-то?

Стою, словно приколоченная к месту, и наблюдаю за мужем. Он прячет телефон в карман брюк, но не спешит возвращаться внутрь. Дышит тяжело и смотрит вдаль пустым взглядом. Меня не замечает.

Разум лихорадочно пытается объяснить услышанное: я наверно что-то не так поняла или мне не то имя послышалось.

Глава 5. Полина.

Сквозь звон бокалов и бесконечные тосты я изо всех сил держу лицо, стараюсь не выдать свою злость. Каждый раз, когда Максим ненавязчиво наклоняется ко мне и шепчет: «Поехали уже?» — мне хочется, вопреки всему, сказать «да», но от мысли об отъезде всё внутри сжимается.

Я понимаю, что его вопрос — не простая забота. Стоит нам только уехать из ресторана, как он мгновенно найдёт способ, чтобы сбежать от меня и выполнить обещание, данное бывшей. Образ их счастливого воссоединения, подобно зловещая тьма, ходит за мной по пятам весь остаток вечера.

Тяну время всеми возможными способами. Когда Максим снова предлагает уехать, я отмахиваюсь, кивая на его тетю, которая только что подняла бокал в нашем направлении. Максим поджимает губы в прямую линию и громко сопит от недовольства.

Переключаюсь с одного разговора на другой, раздаю пустые улыбки и бросаюсь в общение с теми, кого почти не знаю. Гулким эхом отдает в груди тупая боль. Мне не хочется, чтобы эта ночь кончалась, и чтобы он умчался к её дверям.

Максим пытается увлечь меня за собой. В каждом его слове, в мечущемся взгляде, в резких движениях я вижу заметное нетерпение. Он слишком часто котится на циферблат часов, словно боится не успеть к ней вовремя.

Стараюсь не обращать внимания на его недовольство. Всё, что сейчас важно, — это чтобы Максим как можно дольше оставался рядом. Чтобы как можно дольше его Арина была без внимания моего мужа.

Пускай это выглядит как отчаяние, но я и есть отчаявшаяся. Я не хочу, чтобы ему удалось выполнить данное ей слово. Просто не хочу.

— Полина, уже поздно. Пора ехать. Тебе надо отдыхать. Не забывай, что ты в положении, — говорит он мягче обычного.

— Я прекрасно себя чувствую, Максим. У меня ничего нигде не болит, энергии хоть отбавляй. Еще чуть-чуть, пожалуйста. Это все-таки это моя свадьба. Пожа-а-алуйста.

Максим качает головой, закатывает глаза к потолку, но все же уступает.

— Десять минут. Мне завтра рано вставать на работу.

— Спасибо, — победоносно взвизгнув, я осмеливаюсь оставить легкий поцелуй на его щеке. Брови Максима ползут вверх, а губы растягиваются в довольной ухмылке. — Ты лучший, — бормочу смущенно и уношусь в другой конец зала, притворяясь, будто меня кто-то позвал.

Не знаю, зачем это сделала. Сумасшедший порыв какой-то, в котором нет логики и смысла. Я по-прежнему злюсь на Максима, считаю его лгуном и обманщиком… Но отчего-то меня так тронула его уступчивость. Он вник моим мольбам несмотря на то, что где-то там его ждет другая.

Десять минут пролетают невероятно быстро. Бегаю глазами по залу, не зная куда податься. Кажется, я успела переговорить здесь с каждым, даже официанты и администратор заведения не остались без внимания.

Как только подумаю, что сейчас Максим сорвется к Арине, меня сразу бросает в холодный пот. Нет, я не хочу этого видеть. Тахикардия начинается.

Решаюсь на самый невероятный ход — разговор с родителями Максима. Проскальзываю между танцующими парами к их столу. Они разговаривают с кем-то из дальних родственников, но меня это не останавливает.

Перехватив недоуменный взгляд отца Максима, я молча сажусь рядом.

— Еще раз добрый вечер, — начинаю я, не давая себе времени на раздумья. — Я тут хотела сказать вам кое-что. Хотела вас поблагодарить за Максима. Вы воспитали такого чудесного, доброго и, главное, честного человека. Это не каждому родителю под силу. Не поделитесь секретом, как вам это удалось?

— Сам бы хотел знать, — мрачно бормочет отец Максима, не удержавшись от саркастичной ухмылки.

— Для меня, как для будущей матери, — опускаю ненадолго глаза к своему животу и несмело улыбаюсь, — будет полезным послушать таких опытных родителей, как вы. Трое сыновей, трое мужчин… Невероятно.

Мама Максима выглядит слегка обескураженной от моей неприкрытой лести. Растерянно комкает тканевую салфетку, не находясь быстро с ответом.

— Ну, — произносит она, улыбаясь нервно. — Максим всегда был упрямым мальчиком, даже когда маленький совсем был. Если решит что-то, то уже не передумает, сколько не уговаривай. Даже если его желание идет наперекор воле отца, он все равно стоит на своем. Даже через столько лет. У мальчиков такое бывает, и с этим ничего не поделаешь. Приходится искать компромиссы, вести диалоги, мириться с его выбором, даже если видишь, что он совершает непоправимую ошибку…

Пытаюсь уловить смыслу сумбурного рассказа свекрови. Что она имеет в виду? Почему она говорит это, да еще и с грустью?

Не успеваю задать наводящих вопросов, так как на мои плечи ложатся руки Максима.

— Прошу прощения, что вынужден прервать вашу увлекательную беседу, но нам с Полиной уже пора ехать, — насмешливым, но твердым тоном заявляет он. Сжимает пальцы на плечах чуть сильнее, не давая мне шелохнуться. — Первая брачная ночь, как-никак.

Шокированные взгляды присутствующих за столом мгновенно устремляются на нас с Максимом. Порываюсь сползти на пол от смущения, но муж крепко удерживает на месте.

Поднимаю голову, чтобы испепелить его взглядом, но Максим и сам не прочь пободаться гневом. В его расширенных зрачках плещется яркое пламя, смешанное еще с чем-то взрывоопасным.

Глава 6. Полина.

Как только мы переступаем порог квартиры, тревожное предчувствие усиливается. Максим ведет себя слишком напористо и похабно, его пристальный взгляд обжигает меня ежесекундно.

Чувствую его руку на своей талии, крепкую и решительную, и это вызывает во мне странную смесь возбуждения и страха. Едва-едва нахожу в себе силы отстраниться. Бормочу, что срочно надо в ванную комнату, и уношусь вперед. Закрыв за собой дверь, сразу льну к холодному умывальнику. Он моя спасительная опора.

Судорожно вздыхаю.

В зеркальном отражении почти не узнаю себя. Глаза — широко распахнуты, в увеличенных зрачках непонятный блеск, взгляд беспокойный, на щеках — кричащий румянец. Губы искусаны в кровь за время поездки от ресторана до дома. Из заплетенной косы выбились пряди, что лишь подчеркивает мою нынешнюю встревоженность и растерянность.

Мечусь между умывальником и стиралкой, не зная, что делать. Образ изголодавшегося по ласкам Максима не покидает мысли. Его голос, его напор — всё это вспыхивает во мне опасными фейерверками.

Я такая потерянная, с трясущимися руками и бешено колотящимся сердцем. Хочется спрятаться от этой нарастающей волны чувств или взять таймаут. Слишком много событий за последнее время, слишком много нового.

С трудом начинаю расстегивать платье — эти мелкие пуговицы-жемчужинки на спине становятся настоящим испытанием для моих дрожащих пальцев. Когда удаётся справиться с несколькими, дверь ванной по-хозяйски распахивается.

Максим заходит внутрь, и его ослепительный, слегка растрёпанный вид — рубашка наполовину расстёгнута, волосы взъерошены — парализует меня. Этот уверенный, спокойный взгляд... Я будто добыча, которую он наконец нагнал.

На мгновение между нами повисает тишина. Мечем друг в друга молнии, сканируем движение тел. Воздух наэлектризован до придела, зажженную спичку подкинь и случится взрыв.

— Выйди, — выдавливаю из себя, отворачиваясь. — Мне надо переодеться.

Принуждаю себя продолжить возню с тугими пуговицами. Спина горит от прицельного взгляда мужа. Он в буквальном смысле сверлит меня им, разжигая огонь в груди.

Бретели постоянно норовят сползти с плеч, волосы лезут в глаза. Раздражают сильно. Нутро сопротивляется разуму, не хочет бежать отсюда. Тело необъяснимым образом тянется к Максиму. К его неподвижному, выжидающему силуэту.

Игнорируя мой призыв, Максим подходит ближе. Его прикосновение к моей спине — тёплое, но такое настойчивое — вызывает вспышку, которая отдаётся в самых глубоких уголках души.

Его пальцы ловко перебирают мелкие жемчужины, расстёгивают одну за другой. Движения уверенные и быстрые. Моё сердце стучит всё быстрее, мурашки бегут по коже. Каждое, даже самое незначительное его прикосновение вызывает во мне бурю эмоций, которую я не в силах сдерживать.

Максим стоит слишком близко, и не могу отвести взгляд от его отражения. Его глаза горят той самой искрой, которая ещё летом на пляже лишила меня рассудка, они полны мрачной решительности. Мне кажется, если долго смотреть в их глубину, то можно там утонуть.

— Я не буду с тобой спать, — на выдохе мой голос тотчас ломается.

Максим расстегивает еще одну пуговицу. Платье вот-вот падет перед ним.

Стараюсь оставаться твердой. Держу спину прямо, несмотря на дрожь в коленях.

— Уверенна? — шепчет он, и в его голосе слышится вызов, а вместе с ним — нотка неожиданного упрямства.

Скользит пальцами чуть выше, останавливаясь между лопаток, потом нагибается и медленно, как бы играя, касается губами моей шеи. Его тёплое дыхание обжигает кожу.

Шероховатые пальцы рисуют вдоль позвоночника незримые узоры, мягкие губы скользят от плеча до шеи. Мочку уха внезапно пронзает сладкая боль от его зубов. Он правда меня только что укусил? Господи…

Тело натягивается как тетива. Хватаюсь крепче за край умывальника, ноги подкашиваются от накатывающего смятения. В груди полыхает настоящее пламя, легкие затягивает смогом.

Последняя пуговица поддается натиску мужской инициативы. Одной рукой подхватываю сползающий лиф платья и прижимаю его к груди, второй продолжаю держаться за холодную керамику. Только она держит меня на плаву, как якорь, не дающий уйти в этот водоворот чувств.

Колени подгибаются, в голове сплошная вата. Трудно не рассыпаться на мелкие части от этого внутреннего напряжения. Грубые пальцы продолжают рисовать узоры на моей спине, смелые и вызывающие, будто он уже знает, что я близка к тому, чтобы потерять контроль.

Руки Максима внезапно оказываются по обе стороны от меня, прижимаются к раковине. Он поддаётся еще ближе, вжимается в меня. Его сильное тело ощущается как неумолимая, раскалённая стена.

Казалось бы, надо бежать, я ведь оказалась в настоящем капкане. Он охотник, а я загнанный в угол зверек. Но… В его прикосновениях есть что-то неумолимое, похоже на первобытное желание. Его руки, его губы, жадно целующие моё плечо, проникают в каждую клеточку не только моего тела, но и души. Пронизывают сознание.

Испытываю странное чувство облегчения — Максим всё ещё здесь, он не сбежал к Арине, не бросил меня одну в нашу ночь. Меня захлёстывает небывалая волна возбуждения, низ живота закручивает в узел.

Это слишком. Для меня слишком. И поэтому это неправильно. Всё что казалось естественным и романтичным на пляже под звёздами, здесь в этой пустой квартире кажется иррациональным и фальшивым.

Глава 7. Полина.

Просыпаюсь рано, хотя спала всего ничего. Голова гудит и тело ломит, словно я не на кровати, а на камнях провела эту ночь.

Окончание вчерашнего вечер не даёт мне покоя. Вместо радости от первого дня замужества — только чувство вины и постоянные «а что если». Максим хотел близости, а его оттолкнула. Еще и заплакала как маленькая. Лучше бы наверное немного потерпела, зато он бы не ушёл… Не ушел бы?

Эти мысли не дают мне покоя. Переворачиваюсь на бок и смотрю на серое утро за окном. Мы с Максимом — официально муж и жена. Еще вчера мне казалось, что новый статус отношений свяжет нас крепче каната, но сегодня ощущения совсем противоположные. Мы словно стебелек, который от любого резкого порыва ветра может разломаться пополам.

Собравшись с духом, я встаю с постели и плетусь на кухню. Максим уже здесь, сидит за столом, пьет кофе и доедает омлет. Одет в деловой костюм, гладко выбрит, волосы зачесаны набок. Он что-то сосредоточенно изучает в планшете. Похоже, в отличие от меня, он смог поспать этой ночью. Неужто он так никуда не поехал и вернулся домой?

— Доброе утро, — здороваюсь несмело, чувствуя себя школьницей, пойманной на опоздании.

— Доброе, — отвечает он, не отрывая взгляда от экрана.

На секунду мерещится, что он всё ещё злится. Слова застревают в горле, но я решаю, что мне надо всё-таки перед ним извиниться.

— Максим, я... Вчера между нами произошло недопонимание... Я не должна была…

— Нет, Полина. — Максим резко отрывает взгляд от планшета и жестом останавливает меня. Его голос становится холодным, но без грубости. — Ты все сделала правильно. Если чего-то не хочешь, надо об этом сразу говорить.

— Ты правда так думаешь? — бормочу, не понимая, как реагировать.

Он усмехается, но глаза остаются серьезными.

— Конечно. Это было бы отвратительно. Даже если бы ты согласилась ради «мира в доме», это не сделало бы мне лучше.

Не знаю, что и ответить.

— Полина, никогда не терпи ради удовлетворения мужчины, — продолжает он, глядя так пристально, будто хочет, чтобы я запомнила каждое его слово. — Тем более не надо терпеть, из-за того, что я твой муж. С моей стороны было недопустимым вести себя так развязно с тобой. Это неправильно и эгоистично. Прости.

Прости? Мне не послышалось? Киваю на автомате, хотя до конца не осознаю, что сейчас происходит.

Извинения Максима так неожиданны, но по-своему метки. Они заставляют мое чувство вины притупиться в ноль.

Максим отводит взгляд, словно что-то вспомнив, и чуть слышно добавляет:

— Я просто не умею справляться с этим всем.

Слова застревают в моей голове, словно заноза. «Этим всем». Означает ли это нас? Или ребенка? Арину? Или всех сразу?

Максим снова переключает внимание на планшет, показывая тем самым, что наш разговор окончен. Для него — возможно. Но для меня — нет.

Я беру чашку и наливаю себе кофе, чтобы занять руки и дать себе время на раздумья.

Мы опять молчим. И эта тишина давит на меня, громче, чем любой разговор.

— Я думала, ты злишься, — не выдержав, выпаливаю на выдохе.

Максим поднимает голову.

— Я злился. Но больше на себя.

— На себя?

— Да, — его голос становится тише. — Вся эта ситуация между нами... Она сложная. Я вчера подумал… Подумал, что если мы хотя бы попробуем быть… ближе, это как-то облегчит нашу ситуацию. Глупо, конечно.

Слышу в его голосе сожаление. Он не врет. Возможно, впервые за все время нашего знакомства я вижу, что он тоже чувствует себя уязвимым.

— Я просто… — он на мгновение замолкает, будто подбирает слова. — Я привык контролировать. А тут ничего не контролирую. Даже себя.

Его откровенность застает меня врасплох. До вчерашнего дня мне казалось, что Максим — идеальный пример человека, у которого всё под контролем. Но теперь я понимаю, что была не права. Максим тоже не всемогущ. Он, как и я, тоже не справляется с этим хаосом.

Такое открытие одновременно пугает меня и утешает.

— Это нормально. Нам обоим трудно.

Максим кивает, но ничего не отвечает. Звенит телефон, и он мельком бросает взгляд на экран. Выключает звук.

— Мне пора на работу. — говорит он как ни в чем не бывало и встает из-за стола. — К скольки надо везти бабушку на вокзал?

— Поезд в два, — шепчу я, ещё не веря, что он так легко отпустил эту тему.

— Хорошо, я приеду.

***

Центральный вокзал встречает нас привычным шумом и суетой: объявляют прибытие поездов, таксисты зазывают приезжих, чей-то чемодан грохочет по плитке. Я едва держу себя в руках. Грудь сдавливает от тоски, а слезы предательски бегут по щекам. Стараюсь незаметно их утирать рукавом.

— Ба, может останешься еще хотя бы на пару дней, — прошу я, пока Максим впереди несет ее чемодан. — Вместе с тобой погуляем по набережной, подышим морским воздухом. Ты столько лет на море не была.

Глава 8. Полина.

Утро начинается, как обычно, со звонка будильника. Сонно потягиваюсь прямо в кровати, прислушиваюсь к звукам с кухни. Звенят чашки, гудит кофейная машина, что-то жарится на плите. Пряный аромат кофе постепенно заполняет квартиру. Похоже Максим в очередной раз встал с рассветом. Его расписание — олицетворение порядка, который мне пока кажется недосягаемым.

Задираю майку и любуюсь выпирающим животиком, теперь он никуда не девается и в горизонтальном положении. Кладу руки поверх него и пытаюсь прочувствовать хоть что-то. Я знаю, что еще рано для шевелений, но не могу ничего с собой поделать. Любопытно очень.

Когда добираюсь до кухни, Максим уже снимает со сковороды готовый омлет. Он идеально отглаженной рубашке, поверх которой накинут бежевый фартук, выражение лица собранное и серьезное, будто он уже давно на работе.

На столе стоят две тарелки с бутербродами, миска с салатом и доска с нарезанными фруктами. Максим замечает меня краем глаза.

— Доброе утро. Снова проиграла битву будильнику?

— Доброе, — бурчу я, усаживаясь за стол и потягиваясь к чашке чая, которую он ставит передо мной. — Как тебе удаётся быть таким бодрым в семь утра? Это что за сверхспособность такая?

Максим чуть прищуривается, как будто раздумывает, шутить или ответить всерьез.

— Это называется дисциплина. Попробуй, вдруг понравится.

Максим редко говорит без дела, но каждое утро обязательно выдает какую-нибудь шутливую фразу, наполняя мой разрозненный день каплей спокойствия.

Я закатываю глаза и морщу нос. Никогда не испытывала радости от ранних подъемов, а с беременностью даже стала их ненавидеть. Спать хочется везде, вне зависимости от времени дня или ночи.

— Как дела в университете? — сев напротив, Максим принимается быстро поглощать собственноручно приготовленный завтрак.

— Сложно. Преподавателей много, у всех свои заморочки. Кто-то требует идеально оформленных конспектов, а кто-то любит спросить всё что угодно, с любого курса за последние три года.

Максим внимательно слушает, чуть сдвинув брови.

— Ты справишься, — говорит он уверенно, без единой тени сомнения.

***

Университет встречает суетливым хаосом: гул голосов, мельтешение студентов и преподавателей, двери, которые то хлопают, то скрипят.

В коридоре мне приходится лавировать между однокурсниками, которые привычно собираются кучками перед лекциями. Они что-то обсуждают, смеются, шутят, потому что знают друг друга уже вечность — целых три года.

Киваю им вежливо, проходя мимо, и сажусь за свободную парту в углу. Девушки из группы косятся на меня с недоверием, не понимая кто я и почему перевелась к ним среди семестра. Не виню их за неприязнь, дистанцию между нами все же первой обозначила именно я.

После ссоры с Машей заводить новых друзей мне не хочется, слишком рискованной кажется подобная затея.

Одногруппники, напротив, проявляют ко моей персоне чересчур активный интерес. И это даже немного забавно выглядим. Они всегда здороваются со мной, шутки отпускают незлобные, помогают найти нужную аудиторию, если я теряюсь в корпусах, приносят чай и делятся шоколадными батончиками. Словно это их миссия — ослепить гостеприимством и заботой новенькую.

Ко мне подсаживается Игорь — высокий блондин с широкими плечами и озорными зелеными глазами. Он ставит передо мной упаковку сока, после чего заваливается рядом на свободный стул.

— Первую пару отменили, — говорит он с подколкой, глядя на то, как я зубрю заданный параграф.

— Что? — моргаю удивлённо.

— Староста только что в чате написала. Не читала?

Тянусь к телефону, недоверчиво щурясь на Игоря. Как только срабатывает разблокировка, на экране высвечивается то самое сообщение от старосты.

— Вот спасибо, — бормочу я с заметным раздражением. — Не могла она раньше сообщить? Можно ведь было поспать на час дольше.

Добродушная улыбка Игоря смягчает мое негодование.

— Зато к следующей паре Ткачука готовиться тебе не надо будет. Уже все вызубрила, — подмигивает он, опираясь локтями на парту.

Машинально улыбаюсь в ответ, забывая про дистанцию, которую намеревалась держать со всеми одногруппниками. Игорь умудряется быть настолько дружелюбным, что игнорировать его просто не выходит.

Оставшиеся лекции проходят по расписанию. После них я направляюсь в библиотеку, чтобы взять несколько книг, которые должны помочь мне нагнать пропущенный за время переезда материал.

Огромные стеллажи, стопки книг и тихий шелест страниц действуют на меня умиротворяюще, тревога из-за подкосившейся успеваемости утихает ненадолго. Самостоятельное изучение учебного материала напоминает мне марафон: чем дальше бежишь, тем сильнее чувствуешь усталость, но останавливаться нельзя. Экзамены всё ближе, а я ещё даже не разобралась в половине тем.

Когда возвращаюсь в квартиру, Максим уже здесь. В гостиной горит мягкий свет, его ноутбук стоит на столе рядом с недопитым кофе. Сам он сидит в кресле, сосредоточенно глядя на экран. Услышав мои шаги, поднимает голову.

Глава 9. Полина.

После того как Максим устроил сцену из-за чересчур навязчивого, по его мнению, внимания моего одногруппника, я ожидала, что к утру меня ждет тотальный контроль и запрет на посещение университета. Но, к счастью, дальше мимолетного хмурого взгляда Максим не пошел.

Возможно, дело в том, что я не юлила и честно отвечала на все его вопросы, а может просто он выспался и подобрел. Кто знает…

Пока я продолжаю спокойно ездить на пары, зубрю лекции, пишу конспекты и контрольные на семинарах, никто не обрывает мой телефон звонками и сообщениями с вопросом «где я».

В среду вместе с Максимом ездили к его родителям на ужин. Помимо нас, там были еще его два младших брата с женами и детьми. Анна Васильевна, мама Максима, старалась быть со мной любезной, но её заинтересованность оказалась формальной. Отец Максима, Виктор Григорьевич, напротив, был холоден и молчалив, но его взгляды... Он будто намеренно проходил мимо меня, словно я — не более чем пустое место за его столом.

Каждый мой ответ на вопросы родни Максима сопровождался внимательными, даже в некоторой степени недоверчивыми взглядами. Меня по-прежнему изучают, до сих пор опасаются и не спешат принимать в свой круг.

Я делала вид, что всё в порядке, и даже улыбалась, стараясь вести себя им под стать, но в итоге сдалась и перестала участвовать в оживленной семейной беседе. Остаток ужина Максим отдувался за нас двоих.

Когда мы вернулись домой, я по-настоящему ощутила насколько сильно этот вечер был истощающим. Меня выжали морально словно лимон.

Да, я ожидала, что семья Максима будет смотреть на меня как на чужую, что мой возраст, статус в обществе и отсутствие каких-либо серьезных достижений не играют в глазах этой семьи никакой роли, но все равно надеялась хотя бы на минимальные уступки.

Все же у меня под сердцем растет их внучка или внук. Но, похоже, кроме меня и Максима, жизнь и здоровье нашего будущего ребенка никого особо не волнует.

***

В четверг после пар я и с Лерой, Артемом, Димой и Игорем садимся в кафе неподалеку от университета. Преподаватель по анализу данных дал нам задание подготовить презентацию на тему влияния макроэкономических показателей на поведение фондового рынка.

Мы сразу решили, что будем работать в неформальной обстановке.

— Еще надо связать данные с реальными кейсами. Трындец, заданье, — возмущенно восклицает Игорь, устало откидываясь на спинку стула. — И где их искать?

— В интернете, конечно, — отзывается Лера, закатывая глаза.

— Может поищем отчеты крупных компаний? — предлагаю я. — Их же выкладывают в открытый доступ.

— Хорошая идея! — подхватывает Артем. — Можно еще посмотреть финансовые показатели за последние три года и построить графики.

Лера морщится, она не любит строить графики.

Заказываем пирожные и кофе, и принимаемся за работу. Времени не так и много, как кажется. Через два дня нам надо показать черновой вариант презентации преподавателю.

Параллельно с поиском нужной информации, мы тратим достаточно времени еще и на споры о дизайне каждого слайда, постоянно меняем шрифты и размер текст, шутим про ужасную работу сайтов госкомпаний и тяжко вздыхаем.

В самый разгар спора о главных тезисах презентации в моем кармане оживает мобильный телефон. Смотрю на экран — звонит Максим. Ну конечно.

— Ребята, я на минуту, — бормочу я, поднимаясь со стула. — Алло?

— Где ты? — голос муж напряженный, даже немного злой.

— В кафе. С ребятами из группы работаем над проектом.

— Адрес.

— Максим, что случилось?

— Я пришел раньше с работы, а жены нет дома — вот что случилось. Ни звонка, ни сообщения от тебя. Пары уже давно закончились, — Максим разговаривает так, словно с трудом сдерживает раздражение.

— Мы сидим на Михайловской, возле универа. Презентацию делаем, преподаватель дал задание, разделил нас по группам.

— Вечером? Ты серьезно?

— А когда нам еще это делать? Все живут в разных районах города, — я чувствую, как в груди нарастает раздражение. Чего это он меня отчитывает как маленькую?!

— Поздно уже. Поезжай домой.

— Нам немного осталось, слайда четыре еще или пять. Там работы максимум на час.

— Полина, я сказал…

— Максим, — перебиваю его, повышая голос. — Как только мы закончим, я вызову такси и приеду домой. Презентация важна для зачета.

Максим молчит пару секунд, после чего сбрасывает вызов.

Когда я возвращаюсь за стол, вижу в глазах ребят немые вопросы.

— Кто это был? — спрашивает первой Лера, хитро прищурившись. — Такой красавчик на фото. Извини, подглядела ненароком. Парень твой, да?

— Хуже, — усмехаюсь я, опускаясь на свой стул. — Муж.

— Тот самый Максим? — переспрашивает Игорь.

Ему я рассказала, что замужем, буквально вчера, когда он в очередной раз попытался угостить меня шоколадкой.

Глава 10. Полина

Широкая фигура Максима сразу приковывает внимание всех, кто находится в кафе. В груди все сжимается, и сердце пропускает удар. Его сомкнутые губы, сведённые к переносице брови, а главное, его глаза — тёмные, жёсткие, полные недовольства, ничего хорошего не предвещают. Для меня так точно.

Максим направляется прямо к нашему столику.

— О, Поля, это случайно не твой муж? — оживившись, спрашивает Лера.

Она без стеснения разглядывает Максима с ног до головы.

— Да, он, — выдавливаю несмело и поднимаюсь на ноги.

— Полина, — голос мужа звучит низко и властно.

Интонация не оставляет сомнений: он здесь не шутки пришёл шутить. Короткое «уже иду» вырывается раньше, чем я успеваю подумать.

— Простите, ребята, но мне пора.

Поспешно собираю со столика свои вещи, стараясь не слишком обращать внимания на удивленные взгляды одногруппников. Не хочу, чтобы Максим утроил сцену посреди кафе или вступил с кем-то из ребят в полемику. Еще и Игорь, которого он уже заочно недолюбливает, сидит справа от меня. Хоть бы Максим его не узнал.

— Как это романтично, — пищит от восторга одногруппница. — Вот так надо за своими женами ухаживать, мотайте на ус, парни.

Ума не приложу, что Леру так восхищает во властном тоне моего мужа. Как по мне, это какая-то нездоровая реакция взрослого человека. Я же просто учусь здесь, а не на столе танцую.

— Спасибо за вечер, — мямлю я к одногруппникам.

— Поль, так мы еще не закончили презентацию, — Артём, кажется, искренне возмущён. — Два слайда осталось. Куда ты?

Закрываю глаза и чуть слышно вздыхаю.

— Доделайте без меня, пожалуйста. Я правда не могу остаться.

Максим уже поджидает меня у выхода.

— Скинь на почту готовый файл, — шепчу Лере и, не оборачиваясь, выхожу за мужем.

На улице воздух холодный и влажный. Максим открывает дверь машины.

— Садись, — чеканит строго, даже не пытаясь скрыть раздражения.

Ничего не говорю, просто опускаюсь на пассажирское сиденье. Щёлкает замок. Движения Максима резкие и дерганые, будто каждая мелочь его злит.

Когда машина трогается с места, напряжение в салоне достигает пика. Я ощущаю его физически, как натянутую струну, которая вот-вот порвётся.

— Не хочешь объяснить, что сейчас было? — стараюсь звучать спокойно.

Максим бросает на меня короткий взгляд, но ничего не отвечает.

— Серьёзно? Будешь молчать?

— Полина, ты правда не понимаешь, как поступила? — наконец выдаёт он, глядя прямо на дорогу.

— Как? — повторяю, не сдерживая сарказма. — Я вместе с одногруппниками сижу и выполняю задание, которое нам задал преподаватель. Это теперь что-то запрещённое?

— Это не одногруппники, а парни, — сухо бросает он.

— Ах вот оно что! — вскидываю руки, усмехаясь недобро. — Там еще Лера была, если ты не заметил. Хотя куда тебе. Ты весь из себя такой важный, даже головы не повернул, чтобы поздороваться с теми, с кем я учусь. Я уже не могу посидеть где-то с новыми друзьями? Тем более по делу. Максим, я дома нахожусь чаще, чем ты. Но почему-то мне ни разу в голову не пришло оборвать тебе телефон или требовать адрес офиса, когда ты задерживаешься на работе.

Его пальцы крепче сжимают руль.

— Мы муж и жена, Полина.

— И что, по-твоему, это значит? — усмехаюсь, а в душе закипает злость. — Ты вечно на работе, я на учебе. «Привет, пока» — вот и весь наш разговор. Мы даже на свидания не ходим, живем как соседи. Вообще не понимаю, зачем ты настоял на свадьбе. Видно ведь, что я тебе в тягость.

Максим резко бьёт по тормозам. Меня по инерции бросает вперёд, но благо ремень спасает от удара.

— Соседи? — голос Максима глухой, но в нём такой нерв, что меня прошибает холодным потом. — Что за бред?

— Да, соседи. — киваю, игнорируя внутреннюю дрожь. — Одна крыша над головой еще не делает нас мужем и женой, Максим. Мы спим в разных комнатах, в разных кроватях. Это не жизнь, а фарс.

— Фарс? — Максим резко отворачивается к лобовому стеклу. Его пальцы сжимаются на руле, словно только это не даёт ему сорваться.

— А что тебя так удивляет? — Нарастающий ком в горле мешает говорить. — Мы даже не обнимаемся, а за руки держимся, только когда твои родители смотрят. Какие же это муж и жена?

— Когда я прихожу домой, я хочу видеть тебя там.

— Зачем? Для чего я тебе? — в моем голосе полно яда. — Или, по-твоему, жена только может сидеть у окошка и ждать, когда муж вернется? Так это пса заводить надо, а не жену.

— Я совсем не об этом, — Максим оборачивается, он напряжен до предела.

— А о чем тогда?

— Об этом, твою мать!

Он резко подаётся вперёд, его рука ложится на спинку моего сиденья. Его лицо очень близко к моему. Я чувствую на коже его горячее дыхание, вижу сверкающие от гнева глаза.

Глава 11. Полина.

Когда глушится двигатель, в салоне авто становится так тихо, что я слышу своё дыхание. Уже готовлюсь выйти на улицу, когда краем глаза замечаю, что Максим завис в телефоне, с кем-то активно переписывается.

— Что ты делаешь? — не могу удержаться от вопроса.

— Заказываю ужин, — отвечает он, не поднимая глаз.

— Зачем? В холодильнике полно еды.

Максим блокирует телефон и наконец смотрит на меня. В его взгляде читается странное сочетание упрямства и... веселья?

— Ты же хотела свиданий? Вот и будет тебе свидание.

Стараюсь не улыбаться, но губы предательски дёргаются. Отворачиваюсь к окну, притворяясь, что разглядываю припаркованные машины. Щёки горят от смущения. Дергаю ручку двери и опускаю ногу на асфальт. Холодный ветер в ту же секунду кусает мою неприкрытую шею, и я жалею, что не застегнула куртку.

Максим ставит машину на сигнализацию и спешит за мной. Уже в дверях подъезда его настигает телефонный звонок.

— Поднимайся, — бросив взгляд на экран, он раздраженно потирает лоб. — Я сейчас.

— Что-то случилось? — спрашиваю, но он только качает головой.

— Надеюсь, нет.

Приложив телефон к уху, Максим провожает меня взглядом, пока я иду в сторону лифта. На его лице, кроме нахмуренного лба и нервно подергивающихся желваков, никаких больше эмоций. Может на работе что-то случилось?

Спрятав куртку в шкаф, я первым делом иду на кухню, чтобы включить чайник. За ту пару минут на улице я продрогла до костей. Растираю замерзшие пальцы.

На кухонном столе меня встречает огромный букет розовых диантусов. Замираю на месте, так и не дойдя до чайника. Глаза расширяются от удивления, и я машинально подношу руку ко рту.

Цветы выглядят так, будто их только что срезали — свежие лепестки, с капельками росы, налитые цветом.

Ох, Максим... Поэтому тебя так разгневало моё отсутствие дома? Сюрприз хотел мне сделать?

На губах расцветает довольная улыбка, в груди щемит от переизбытка чувств. Вечер мог стать идеальным, если бы не наша дурацкая ссора.

Осторожно беру букет в руки, пальцы дрожат. Максим так старается, а я снова умудряюсь всё испортить. Ну почему именно сегодня надо было этой дурацкой презентацией заниматься?

Нахожу вазу на верхней полке навесного шкафа, наливаю в неё воды. Каждый лепесток диантусов словно шепчет мне: «посмотри, ты для него важна».

Вдохнув поглубже нежнейший аромат мелких бутонов, начинаю суетиться вокруг обеденного стола. Достаю тарелки, раскладываю приборы. Даже свечи приношу из спальни, чтобы добавить домашней обстановке больше романтичного антуража.

Свидание как-никак.

Пусть этот вечер станет маленьким шагом к чему-то настоящему между мной и мужем.

Периодически выглядываю в окно, Максим всё ещё на улице. Он ходит кругами возле машины, активно жестикулирует и, кажется, о чем-то рьяно спорит со своим телефонным оппонентом. С кем интересно? Может на фирме кто-то проштрафился? Внезапная хакерская атака, утечка данных или что-то ещё?

Ой, да всё что угодно, возможно. Финансовые транзакции всегда сопровождаются огромным вниманием со стороны недоброжелателей и преступников. Любое промедление или «брешь» в коде, может обернуться катастрофой для бизнеса Максима.

Может, поэтому он был таким раздражённым, увидев меня с одногруппниками — не из-за ревности, а потому что просто сорвался, не найдя другого выхода для стресса?

«Платье!» — рандомно вспыхивает в голове. Нужно срочно сменить университетские джинсы и серый свитер на какое-нибудь платье. Надеваю то самое, которое когда-то купила на скидках в торговом центре «на случай особого случая». Свидание с мужем — как раз такой.

Когда Максим наконец возвращается в квартиру, я почти заканчиваю сборы. Прохожусь по распущенным волосам расческой, пальцем вбиваю каплю нюдовой помады в губы и щеки. Лицо сразу свежее выглядит.

Возвращаюсь на кухню с лучезарной улыбкой, но у порога застываю. Максим мрачнее тучи, держит в руках пакет с едой из доставки. Резким движением ставит его на стол, затем оглядывает всё вокруг — идеально расставленные тарелки, бокалы, зажжённые свечи, букет в вазе. Стопорится взглядом на мне.

Нервно одёргиваю подол платья, чувствуя себя немного смущенно.

— Полина, — произносит он серьезно, чуть хрипловатым голосом. Сорвал, наверное, на улице. — Прости… Но нам нужно перенести ужин на завтра.

Внутри всё сжимается от разочарования, но я стараюсь держать лицо.

— Что случилось?

— Мне нужно уехать, — отвечает он, избегая прямого взгляда. — Дело не терпящее отлагательств.

Смотрю на свечи, мерцающие на столе, на цветы, которые он мне «подарил»… Всё это внезапно лишается красок.

— Хорошо, — мой ответ звучит холодно, словно автоматическая реакция, за которой прячется обида.

Максим смотрит с какой-то неуловимой грустью, после чего делает резкий шаг ко мне. Его рука мягко касается моей щеки, пальцы чуть надавливают на затылок. Он словно перепроверяет я настоящая или нет.

Глава 12. Полина.

Конспекты беспорядочно разложены на столе, но мысли витают где-то на расстоянии световых лет от диаграмм и формул. Максим обещал, что завтра всё исправит, но что-то я не испытываю по этому поводу радости. Новый ужин может вполне закончиться подобным уходом, и я, как дурочка, опять буду сама разбирать сервированный стол.

Вдохнуть глубже. Перевернуть страницу. Каждое действие приходиться буквально выжимать из себя. Может бабушке позвонить? Она всегда знает, как отвлечь от мрачных мыслей. На часах девять, надеюсь, еще не спит.

Её голос бодрый: обсуждает соседей, спрашивает о моем самочувствии, что ем, как учусь. В бабушкиных словах столько заботы, что в груди становится чуть теплее. Но когда разговор заходит о Максиме, мой голос все же предательски дрогнет.

— У вас всё в порядке? — осторожно спрашивает бабушка. — Уживаетесь как? Не ругаетесь?

— Да, всё хорошо, — отвечаю с натянутой улыбкой, которая, разумеется, не передаётся через телефон.

— Ну и слава богу. Я так переживаю, Полюшка, чтобы ты была счастлива.

Счастлива? Понятие, которое в последнее время стерлось из моего словаря, и заменилось на нечто неопределенное: «нормально», «терпимо» или «можно пережить».

Когда мобильный возвращается на стол, тишина квартиры становится чересчур оглушительной. Заливаю в себя чай литрами, но горечь внутри никуда не уходит. Часы тикают — словно в насмешку, отсчитывая время, которое должно было быть потрачено на что-то важное. На что-то, что склеивает поспешный брак, а не роняет его на очередной острый камень.

Полночь приближается на удивление медленно, как будто сама ночь не хочет вступать в новые сутки. Сон — это роскошь, которую сегодня мой тревожный мозг не может себе позволить. Лента соцсетей — спасение для тех, кто пытается убежать от рефлексии.

Пальцы привычно скользят по экрану. На главной странице фото Машки. Искристые огни клуба отражаются в её глазах, улыбка лучится счастьем. Вечно сияющая, как звезда на ночном небе, даже если там, в её мире, что-то ломается.

«Как всегда королева! Завидую твоей энергии!» — отписываю ей искренний комментарий. Мне очень не хватает этой девчонки в своей жизни, её энергии, её легкости и открытости к приключениям.

Машка обычно сразу отзывается на такие комплименты, но сегодня... Только молчание в ответ. Строка «прочитано» сверкает как укор.

Грусть накатывает волнами, каждая из которых чуть сильнее предыдущей. Похоже мы с ней попали в ту ситуацию, когда дороги двух близких людей в один момент резко расходятся. И ничего с этим не поделать, даже если одна из нас отчаянно хочет воскресить казалось бы еще не до конца потерянную связь.

С трудом закрываю глаза. Сны несут странную смесь лиц, звуков, моментов, которые уже нельзя вернуть. Утро встречает липкой тяжестью. Даже будильник звучит не как сигнал к началу нового дня, а как издевка.

Встаю медленно, ноги едва держат. Головокружение — спутник последних недель, которое обычно оно исчезает после стакана воды. Но сегодня все идет не так.

Со скоростью улитки доползаю до кухни, открываю кран и пью прямо из-под струи. Желудок протестует, отзывается резкой волной тошноты. Сглатываю, делаю глубокий вдох. Секунду стою неподвижно, словно пытаюсь перехитрить тело, но оно не слушается.

Добраться до ванной удаётся в последний момент. Желудок выворачивает наизнанку, и мгновенно становится легче. Но ненадолго. Тяжесть в голове возвращается, а вместе с ней приходит отчётливое понимание: это не просто утреннее недомогание беременных. Это что-то посерьезнее.

Опираюсь на край раковины, чтобы не упасть. Потом прошибает все тело. Запрокидываю голову и дышу очень медленно через нос.

Когда, кажется, что буря утихла, решаю вернуться в комнату. Полежу в кровати, пока слабость не пройдет. Учебу сегодня прогуляю, старосте потом отпишу что заболела.

Глаза цепляются за малюсенькое пятно на простыни.

Красное.

Становится страшно. Проверяю трусики — там так же пятно. Только больше. Дрожащими руками касаюсь живота, осторожно его глажу. Нигде не болит и не тянет.

Но ведь кровь… Кровь — это неправильно.

На мгновение перед глазами становится темно, воздух будто перестаёт поступать в лёгкие. Страх сковывает тело. Я одна дома, и мысль об этом только усиливает панику.

Я одна в этой огромной квартире. Если станет хуже, то я даже не смогу пойти и открыть дверь. А скорая помощь не будет выламывать запертую дверь.

Рука тянется к телефону, но пальцы не слушаются. Гудок. Второй. Третий. Звонкий голос дежурного диспетчера врезается в ухо, но тут слышу, как хлопает входная дверь.

Максим вернулся. Слава богу!

Он заходит тихо, почти бесшумно. Наверное, думает, что я всё ещё сплю.

— Полина? — зовёт осторожно, будто боится потревожить тишину.

— В спальне.

Он появляется в дверях через мгновение. Взгляд останавливается на моём лице, а потом падает на пятно на простыни.

— Что случилось? — спрашивает обеспокоенно.

— Тошнит… и тут кровь… почему-то, — слова выходят из меня обрывками.

Глава 13. Полина.

Угрозы для жизни ребенка, к счастью, нет. Кровянистые выделения врачи объяснили адаптацией организма к увеличению матки по мере роста плода. Это физиологическое явление может сопровождаться легким кровотечением из-за напряжения в области поддерживающих структур, но в большинстве случаев не представляет опасности, если отсутствуют другие тревожные симптомы, такие как усиленные боли или увеличение кровотечения.

Если я правильно поняла медицинскую терминологию, обычное явление на сроке четырех - пяти месяцев беременности, особенно если будущая мать переживает стресс или много двигается. А я по «счастливой случайности» не только много двигаюсь в течение дня из-за учебы, но и нахожусь в постоянном стрессе из-за не совсем понятных отношений с Максимом и его родней.

Несмотря на утешительный диагноз, врачи всё же настояли, чтобы эту ночь я провела под наблюдением в больнице: мне успели поставить капельницу, чтобы снять тонус, убедились на УЗД, что с малышом всё в порядке, покормили ужином и велели отдыхать.

Проваливаюсь в беспокойный сон сразу после того, как медсестра проверяет давление и уверяет, что все показатели в норме.

Утром меня будит мужской голос, который звучит приглушенно, но очень раздраженно. Негодование в голосе, который я с недавнего времени знаю, отдает глухим эхом в стенах палаты.

— Таблетку дай, пока ещё есть время. Не будь размазнёй, — голос отца Максима пропитан презрением и холодом. — Не можешь сам — договорись с медсестрой. Вколет ей капельницу, и всё пройдёт естественным путём.

Сердце ускоряет ритм, кровь отливает от пальцев. Что он такое говорит?

— Хватит, — с ответным холодом режет, словно лезвием ножа, Максим. Его голос звучит твёрдо. — Мой ответ не изменился. Я не буду делать, как ты хочешь.

— Ты смотри, как хвост распушил? Павлин недоделанный, — отцовская насмешка прячет в себе столько яда. — Совсем мозги потерял из-за красивого личика? Так с Аринкой ещё с десяток нарожаете нормальных, здоровых. На кой черт тебе это бабкино отродье без кола и двора? Объясни мне, сын, потому что я ни черта не понимаю. Променять Арину на эту…

Слова свёкра жгут изнутри, оставляя ожог. Я лежу неподвижно, боясь выдать, что слышу каждое слово. Даже дышать не решаюсь.

— Это мой ребенок, — Максим не повышает тон, но звучит при этом угрожающе. — И моя жена. Выбирай выражения, пап.

— Жена, — Отец Максима произносит это слово так, будто плюётся. — Попомни мои слова, Максим, эта сиротка будет висеть у тебя на шее до конца жизни. Думай головой, а не тем, что болтается у тебя между ног.

— Уходи, — холодно отсекает мой муж.

Тишина тянется несколько долгих секунд. А потом я слышу тяжелый шаг, глухое шипение отца Максима. Моя рука сама дергается, имитируя пробуждение. Поворачиваюсь на бок и только тогда осмеливаюсь открыть глаза.

— Доброе утро, — говорю со слабой улыбкой, стараясь выглядеть уставшей и сонной.

Отец Максима бросает на меня взгляд, полный презрения, но не говорит и слова. Хлопает дверью так громко, что отдает звоном в ушах. Максим продолжает держать оборону: плечи напряжены, пальцы стиснуты в кулак.

— Что это с ним? — вскидываю брови, пытаясь не выдать, что слышала весь разговор отца и сына.

— Характер показывает, — отмахивается Максим.

Он выжимает из себя корявую улыбку и садится на край кровати, берёт меня за руку. Ладонь тёплая, но чуть влажная от напряжения.

— Как ты себя чувствуешь? — его голос искрит искренним беспокойством.

— Уже лучше, — отвечаю тихо, хотя чувствую себя опустошённой. — Мы можем поехать домой сегодня?

— Не хочешь остаться под наблюдением? Все-таки врачи и медсестры под боком.

Пожимаю плечами, изображая беззаботность.

— Тут как-то слишком холодно. Мне здесь тревожнее, чем… — запинаюсь на секунду, вспоминая слова свёкра. «Она будет висеть у тебя на шее…». Сглотнув горечь обиды, всё же заканчиваю: — Чем у тебя дома.

— У нас, — в ту же секунду исправляет Максим.

Тепло от его слов должно бы меня согреть, но не греет. Киваю на автомате.

После обхода Максим договаривается с врачом об организации домашнего лечения. Ещё час уходит на заполнение документов, обсуждение рекомендаций и моего режима, и только после этого мы уезжаем из клиники.

По пути я смотрю в окно, но ничего не вижу. Город кажется еще более чужим, чем раньше. В голове кружат слова отца Максима. «Отродье». «Сиротка». Грубые, беспощадные, они заполняют собой всё пространство, вытесняя даже собственные мысли.

Максим молча ведет машину, но его руки сжаты на руле так сильно, что кожа на костяшках, кажется, вот-вот пойдет трещинами. Вся его поза, напряжение плеч, говорит, что он ведет немую битву. С собой. Или быть может с отцом…

«Арина» — ещё один мой триггер, произнесенный свёкром вслух. Воспоминание всплывает обрывком: лёгкий шлейф духов, чужой, слишком сладкий, розовый. Пытаюсь принюхаться, но кроме сосновой пахучки нос ничего не улавливает, никаких лишних запахов.

Может, это был всего лишь призрак моего воображения?

Когда мы останавливаемся у дома, я тихо вздыхаю. Дом. Совсем не мой, но хотя бы не стерильная больничная палата, где постоянно приходят медсестры в халатах и масках. Одному богу известно, что на самом деле может быть в их капельницах и шприцах.