Записки алхимика

Пролог

Мой лук валяется со сгнившей тетивой,

Все стрелы сломаны – я ими печь топлю.

В.С. Высоцкий «Истома ящерицей ползает в костях»

Тяжелое свинцовое море простиралось до горизонта. Вид этот уже порядком поднадоел. Какую уже зиму подряд он любуется им? Со счету уж сбился. Молодой светловолосый человек по имени Сал выпустил дым, с силой вогнал лопату в землю, едва припорошенную свежим снегом, и оперся об дерево.

Зимой город был единственным местом на Хоринисе, где можно было хоть что-то заработать. Лендлорды и фермеры избавлялись от самых ненужных рабочих, но Сал всегда уходил сам, еще осенью, едва собирали урожай и получали заработанное за лето.

Двадцать четыре года… Не думал он, что доживет до этих лет… Точнее, что он вообще никак не продвинется в своей жизни.

Как был он в шестнадцать лет бродягой, перебивающимся случайными заработками, так им и остался. Никакого продвижения.

Единственным его увлечением были травы. Он знал практически все виды зелени, произрастающие на острове. Он летами выходил все леса, ища что-то новое и необычное. Самое интересное он приволакивал в город и продавал с рук любителям алхимии, которыми Хоринис славился со времен самого основания. На всякий мусор вроде огненной крапивы он даже не смотрел. Как он понял потом, ошибался. Редкую травку вроде царского щавеля брали лишь два человека в городе – алхимики Константино и Рубеус. Прочим же был нужен как раз этот мусор, мелочевка, не имеющая никакого значения для ценителя. Всем нужно было лечение, а не труд травника, прошедшего пол острова ради помятого корешка. Это выбешивало…

Сал лопатой прихлопнул землю. Теперь в дело вступает дряхлый Маг Огня, еле передвигающийся, но почему-то именно его всегда звали, когда нужно было отпеть бездомного. Видимо, ни на что более он способен не был.

Сал присел на упавшее дерево и достал из поясной сумки сильно потрепанный свиток. Это было его главным богатством. Алфавит…

Он не умел читать. Ну как, он учился. Он знал, как читается каждая буква, как она произносится, как она начертается на бумаге, но складывать из букв слова у него получалось крайне плохо.

Дойдя до буквы «о», Сал услыхал, что старик-маг закончил читать молитву.

Душа еще одного бродяги упокоена. Сал не знал, как его зовут. Ему это было неинтересно. Сколько их, подавшихся работать на королевские рудники и не вернувшихся домой, на материк, где идет перманентная, как зелье, война.

Сал никогда не стремился идти работать в Миненталь. Знал, что это зачастую путь в один конец. Платят там много, да. Но за пределы территории около шахты не выпускают неделями, работают практически с рассвета до заката с небольшими перерывами. Однозначно, это не для Сала.

Работа на сегодня закончена. Маг Огня брезгливо протянул шесть монет. Сал взял их с не менее брезгливым выражением лица. Никогда он их не любил, этих зажравшихся кретинов в красных робах, возомнивших себя посланниками бога на земле. А есть ли он, этот самый Иннос? Сал давал ответ однозначный – нет. Иначе его жизнь сложилась бы по-другому.

Трое бедняков, подрабатывающих копателями могил, пошли обратно в Хоринис. По дороге назад, как обычно, выпили какого-то поганого самогона, угостили Сала, тот не отказался – один черт, заработать на нормальную выпивку у него не получалось.

Он жил в Хоринисе, снимая койку в доме у негритянки Эдды и ее мужа. Это было самое дешевое жилье в городе, которое он смог найти. Впрочем, дешевизной там и не пахло, по крайней мере, в планах хозяина дома. Но Сал платил только десяток золотых в неделю, и то платить получалось не всегда. Кажется, сегодня день платы. Салу отогнал от себя эти мысли. Денег не было.

Но неприятности все же ждали его. Причем крупные. Муж Эдды, огромный негр по имени Саттон во дворе колол дрова. Завидев постояльца, он приостановил свое занятие и двинулся навстречу Салу.

- Слушай, когда деньги будут?

- Я на той неделе платил.

- Да? А на этой?

Сала очень раздражал Саттон. В отличие от своей жены, милой тихони, он был просто зверь. За кусок металла готов был любого на куски порезать. При этом, на удивление, он мнил себя истинным верующим, регулярно совершал походы в часовню у монастыря Инноса, совершал пожертвования. Сала всегда удивляло это противоречие в характере его домохозяина. Даже сейчас недалеко от него стояла маленькая статуэтка Инноса. Противно даже как стало. Большего лицемерия он не видал еще нигде. Богомолец-вышибала, сказать кому, не поверят.

- Нет пока золота.

Саттон поставил колун возле чурбана и, покачиваясь на ходу, направился к постояльцу, шумно втягивая в себя воздух.

- Значит, на вино золото у тебя есть…

Чертов негр! Учуял же.

- Это меня угостили…

- Кому ты лгать вздумал! – Саттон распрямил плечи и попытался схватить Сала за плечо.

Тот не сплоховал - откинул руку. Второй показал, что может ударить.

- Ты кем себя возомнил? А ты кто вообще? Ты смеешь лгать? Как ты будешь отвечать перед Инносом?

- Да пошел ты … Со своим Инносом, - уставший Сал уже не контролировал свои слова. Но извиняться он не стал – не хотелось унижаться перед черт пойми кем себя возомнившим

На удивление, он не ударил, и даже не сказал ничего. Просто резко бросился в дом, изнутри раздались голоса, удивленный, женский, и раздраженный, мужской, шум, потом негр показался в двери с грудой вещей. Вещей Сала.

Он швырнул вещи постояльца в самую грязь.

И захлопнул дверь.

Сал медленно двинулся подбирать вещи с земли – благо, их было немного. Черт, небольшого кошелька, спрятанного в груде тряпья, нет. Сволочь. Конечно, там было от силы монет пять, но все-равно обидно. Урод.

Глава первая

- Ааааа!!

          Он взглядом велел стоящему рядом крестьянину крепче прижать брыкающегося охотника к земле. Рваные раны, к которым травник прикладывал лечебные травы, были просто ужасны и приносили просто ужасную боль. Ругаться на охотника не было смысла.

          Откуда приполз этот бродяга, было неизвестно. Но он попросил помощи, и отказать ему было невозможно.

          Он умирал, до утра ему, скорее всего, не дожить. Но Сал упрямо продолжал лечение.

- Воды принеси! Больше!                                                                           

          Крестьянка убежала за водой. Твою же!!!!

          Охотник истекал кровью. Сал, руки которого по запястья были запачканы кровью, перевязал рану тряпками. Травками дело не решится. И лечебных зелий нет…

          Точнее есть одно, но эту дрянь Сал решился бы дать только крысам. На человеке он проверять ее не решился бы. Слишком сильная дрянь. Черт, дать этому бродяге сдохнуть – значит, бросить на полпути начатую работу. Этого он терпеть не мог.

          Он начал терять сознание. К нему уже бежала крестьянка с кувшином воды. Сал вытер руки о траву и вытащил из сумки зелье. Стараясь не дышать через нос, от с силой выдернул пробку и вылил все содержимое колбы в кувшин с водой. Черт, лишь бы не прогадать…

          Парой круговых движений перемешав содержимое, Сал тонкой струйкой стал поливать раны, охотник заверещал, и крестьянин, державший его, отлетел спиной на землю.

- …! Держи!

          На помощь бросилась крестьянка и деревенский мальчуган, со страхом наблюдавший откуда-то из-за спины. Давай, давай!

          Наконец тело прижали к земле. Сал еще раз пролил раны и остатки выплеснул в лицо охотнику… Тот пришел полностью в сознание и что-то неразборчиво бормотал. Кровь идти перестала. Не факт, что он полностью оправится, но жить точно будет.

          Сал откинулся назад и плюхнулся на землю. Не прогадал.

          Мальчуган бросился за помощью на ближайшую ферму. Пусть помогут.

          Сал лег на спину и стал смотреть на краснеющее небо. Повезло. Если бы охотник умер, то неизвестно, что случилось бы. Но получилось, получилось, слава Инносу…

          Сал осекся. Чертова крестьянская привычка. Ну да и ладно. Резким движение он поднял себя.

          Несколько крестьян бежали с фермы Секоба, которая находилась ближе всех. Кто-то нес какие-то ветки, кто-то – кусок ткани. Сейчас его отнесут на ферму и выходят. Если уродец Секоб не выгонит. С него станется. Душегуб…

          Рукастые крестьяне соорудили что-то вроде носилок и утащили раненого охотника. Пригласили Сала зайти. Он отказался – надо было уже возвращаться обратно, все-равно травы, за которой он пришел на ферму, не купил. Пара оставшихся крестьян обступили и стали восхищаться работой травника:

- Тилл прибежал, кричит, думаем, что случилось, что случилось? А вон оно что. Не думал, что из города нам кто-то поможет. Слушай, возьми, вот, нам идти надо, мы бы тебя в дом хозяйский пригласили – фермера нет, но раз уж не можешь…

          Они подали Салу большой кусок хлеба в знак благодарности. Какие же деревенские хорошие люди. Это травник мало о ком мог сказать.

          На улице стремительно темнело. Сал положил подарок в сумку, застегнул ее, коротко поблагодарил и медленно пошел обратно. Путь он держал в таверну «Мертвая Гарпия», где коротал вечера в компании с владельцем питейного заведения Орланом, полудюжиной охотников и пьяницами-крестьянами, неизвестно на что появляющиеся в таверне каждый день.

          В городе Сал, или как он себя теперь называл, Саландрил, не появлялся с зимы. Сначала хай поднял выздоровевший за короткий срок Саттон, грозящий зарезать бывшего постояльца в его собственной постели, потом взбаламутился Игнац, обнаруживший пропажу ценного тома. Что сталось с бедолагой Мигелем, неизвестно. Все они искали некоего бродягу Сала.

          Травник же времени даром не терял. На следующий день, едва узнав, что стал разыскиваемым преступником, он подался в бега и уже четвертый месяц работал в таверне у Орлана. Неплохое место. Работа была только утром, да и та не слишком напрягала: нарубить дров для печи, подмести улицу, поправить ограду и все в таком духе. Еще, конечно же, он гнал самогон. У Орлана на это не хватало терпения, и бОльшая часть работы взваливалась на его молодого помощника. По вечерам, когда случался основной наплыв посетителей, Сал был свободен.

          В эти часы он уходил наверх, в дальнюю комнату, которую Орлан держал для работников, и при свете свечи изучал искусство алхимии. Все-таки книга оказалась весьма неплохой.