Записки ночью из холодного отеля - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Шимун Врочек (самиздат)

От автора

Это всегда происходит ночью.

Я представляю, как лежу в дешевом номере придорожного мотеля, закинув ноги в дырявых носках на спинку кровати. Печатная машинка "ремингтон" с круглыми железными клавишами стоит у меня на груди. Слепой метод печати. Я курю (хотя я вообще-то некурящий). Сигарета "олд голд" зажата в пальцах, горький дым уплывает под потолок. Рядом на табуретке -- стакан контрабандного канадского виски. Его глоток -- как удар пыльным мешком по голове.

Я набираю "Скоро начну писать". Щелк, щелк, щелк. Это магическая фраза. Именно с этой фразы каждый вечер начинается моя работа -- и мое путешествие. Голодная луна висит над мотелем, где-то вдалеке воют волки-оборотни из чикагского клана Капоне. Возможно, они ищут меня... Или кого-то еще. Может, ту певичку из кабаре, что любила ходить в крошечной красной шляпке? Пока не знаю. Но, возможно, найдется герой, что им помешает? Путешествие только начинается. Щелк, щелк, щелк... Я печатаю.

На самом деле, нажимать на клавиши -- это и есть моя работа писателя. А путешествие -- это просто огромный невероятный бонус к ней.

Итак...

I. Женщина и будущее

Космос, женщины, проблемы на работе. В общем, то, о чем чаще всего думают мужчины, когда думают о будущем.

1. Страсти по Жанне

«После полной остановки (power off) масса робота уменьшается на 20,967 грамма. Считается, что этот эффект связан с выгоранием штатной батареи».

Выдержка из служебной записки

Я киборг, но это нормально.

Состав: армилибден, бабблой, дюраниум, бериллиевая бронза, ферхель.

Тест памяти: false. Еще попытка: false. Заблокировать сбойные сектора. ............. Выполнено.

Позитронный мозг восьмого поколения. Вычислительная мощность 96 триллионов операций в секунду. Хрупкая электронная начинка заключена в герметичную бронированную капсулу.

- Шесть-два-один-восемь, слышишь меня?! – женский голос.

- Перестаньте кричать. Он все слышит. – мужской.

- Шесть-два-один-восемь, отступить на исходную. Слышишь?! Это минное поле. Повторяю: минное…

Взрыв.

Куски брони отлетают под ударом. Я чувствую потери. Голубая вспышка плазменного разряда на мгновение ослепляет меня. Загораются параметры: давление за бортом, скорость, гравитационный коэффициент, количество целей: 254.

- У него контузия.

Количество целей: 256, 258...

- Контузия.

Целей: 360000000040000000077567647E+.

- Контузия. Выводите его. Быстрее!

Еще взрыв.

Кажется, я вижу, как по своим орбитам летают электроны.

* * *

Киберсол шесть-два-один-восемь. Серийный номер дабл-пи-ай-двенадцать-двадцать один-ноль. Шасси базисное, боевая специализация: астероиды. Действия в условиях пониженной гравитации и критического перепада температур.

Выведен из боя после взрыва гравитационной мины.

Координатор – высокая блондинка в сине-белой форме корпорации (на правой стороне груди горит алая искорка) – обходит кибера по кругу. Лоб блондинки наморщен.

- Похоже, все не так плохо. С виду он вполне целый.

Киберсол 6218 – почти черный, закопченный от взрывов. Шесть суставчатых лап. Два манипулятора. Подвеска вооружения. Одна, потому что вторую оторвало взрывом.

- Шесть-два-один-восемь, тест оборудования.

Мужчина в черном:

- Не реагирует. Попробуем еще.

- Смотрите, - говорит блондинка неожиданно.

- Что там?

По лицевой бронепластине кибера 6218 змеится трещина. Синяя окалина.

- Кажется, теперь он красавчик.

Мужчина смеется.

* * *

Я идиот.

По человеческим меркам – очень умный идиот. Хотя это false/true. Потому что я не идиот. Но и не человек.

Я киберсол серии RZX-21бис. Ограниченный выпуск.

Со мной что-то не так.

Это true.

* * *

Капает вода. Жанне кажется, что она снова не закрыла кран в комнате. Не довернула ржавую задвижку. Хотя никакого крана там и в помине нет.

Это все память.

Память о родных трущобах, о домах, сделанных из кусков гофрированного шифера, память о реках нечистот, бурлящих под ногами. Чебаркуль, родина корпорации Северсталь. Ныне – жуткая клоака, откуда топ-менеджеры иногда берут ручных зверушек. Вроде нее.

Это что-то вроде традиции.

«Нельзя забывать о своих корнях», - сказал президент Северстали, выступая на банкете для сотрудников корпорации.

И они приняли это как руководство к действию.

Это было два года назад.

Сначала их умилял ее уральский акцент.

Потом перестал. Тогда же ее перевели из отдела по связям с общественностью. Сбросили вниз. Лететь бы ей до самого Чебаркуля, но тут подвернулась вакансия…

Теперь она здесь, одна, на безымянном астероиде. Командует маленькой армией вторжения. Читает в минуты отдыха «Алису в стране чудес», затрепанную крошечную книжку с прозрачными страницами. Пьет водку (это напиток корпорации. Гордись Северсталью!)

Нет, не полководец. Совсем.

Всего-навсего диспетчер.

Зато теперь, после окончания обучения (мужской голос), она может сидеть за пультом в удобном халате. И курить, сколько влезет. И это хорошо.

* * *

Ему двадцать восемь. Худой, стремительный. Можно сказать, красивый.

Киберпсихолог. Прислан из центрального офиса. Экспериментальная программа по повышению эффективности военных действий.

Одобрено руководством корпорации, что важно.

- Раньше я занимался настройкой стиральных машин и роботов-пылесосов. Да, не удивляйтесь. Это очень сложные машины. Особенно пылесосы. Сложность решений, которые им приходится принимать каждый день, превышает уровень сложности, необходимый для ведения боевых действий. Представляете? Одно решение, что делать с хрустальной вазой, а что – с прозрачной оберткой от пачки сигарет… Очень сложно. Это приводит к хроническому стрессу. Я недавно написал статью «Киберстресс или Боятся ли роботы ответственности» для журнала «Корпоративная наука». Не читали?

Жанна взяла себя в руки.

- Но он же не пылесос…

- Это неважно.

«А что тогда важно?», хотелось ей спросить, но она промолчала. Доктор, по крайней мере, относится к ней как к человеку. А не как к придатку к станции освоения. И он… симпатичный. После полугодового одиночества на астероидах это вдруг стало важным.

Доктор почесал в затылке. Похоже, переход от пылесосов к боевым киберам для него тоже оказался непрост.

- Вычислительный блок полностью автономен. То есть, не можем просто вынуть его мозги, исправить, что хотим, и вставить обратно?

Она кивнула:

- Не можем. Но и противник, естественно, тоже.

- Это радует, - сказал доктор. – А что насчет психологии?

- Простите?

- Как быть с психологией? Он – этот шесть-два-один-восемь – какой? Мягкий, жесткий, уступчивый, послушный или не очень… Какой?

- Он кибер.

Доктор посмотрел на нее:

- Это же не все, что вы о нем можете сказать?

Жанна смешалась.

- Ну… он хороший кибер.

* * *

Астероид принадлежит компании Северсталь. На него претендует корпорация Уралвагонзавод. Это спорная территория.

2. Сын Бляго

1. Джек

Зовите меня Джек. Вообще, если честно, я хотел, чтобы меня называли Язон. Или Тезей. Или, например, Монко — как того крутого типа из старого земного кино. Это фильм обожает смотреть мой старик, когда напьется (то есть, каждый вечер).

Это хорошие имена.

А меня назвали Джек.

Нет, вы правильно поняли.

Как Джека Потрошителя.

Но я никого не убивал. Честно. Хотя иногда и очень хотелось.

* * *

Начну издалека. Роддом. Космические ясли, где папа улыбался кибернетическим медсестрам (что характеризует его как нетрезвого романтика), а мама пыталась выдавить из себя меня и никому не улыбалась. Что, видимо, характеризует ее как рожающего практика.

Сосуды в ее глазах лопнули.

Но она все равно была прекрасна. Когда меня, пищащего и нудного, положили ей на руки, мама улыбнулась чудовищными красными глазами и сказала:

- Мой Джек.

На самом деле мама хотела назвать меня Язон. Или Тезей. Но папочка заявил, что назовет меня Монко, как героя Клинта Иствуда. Мама сузила красные глаза. Она ненавидела этот фильм. Это фильм отбирал у нее папу и вечерний ретро-повтор "Санта-Барбары". Теперь дурацкий вестерн собирался отнять у нее античного сына Язона. Или Тезея. Или Мейсона (кажется).

Но мамочка всегда была не промах.

Она не сказала "только через мой труп", как сделала бы на ее месте другая, менее целеустремленная женщина.

Она сказала: только, сука, попробуй. Убью.

"Хайби!" - укоризненно сказал папа и замолчал. Он вдруг вспомнил, что мама родилась в трущобах на старой Земле. Момент был напряженный. Мама могла в горячке позабыть, что является ученым с галактическим именем. А умереть героем папа рассчитывал на работе. Он был капитаном дальнего космического плавания.

"Назовем его Джек, - решил папа. - Кажется, в твоей Барбаре тоже есть кто-то с таким именем?"

Мама кивнула. Мир был восстановлен.

"А в вестернах Джеков как грязи", - небрежно добавил папа.

Так я в первый раз послужил компромиссом, а папа не умер.

2. Фиона

Имя, как у глуповатой дурочки с соседнего факультета, к которой ты зачем-то подкатывал на вчерашней вечеринке.

Фиона. Это моя планета.

Буйство нестабильных ДНК. Заросли лжебаобабов, насиженных лжеворонами, среди лжестволов которых бегают лжецератопсы (или как их там?). До прихода землян на Фионе все цвело и пахло. С приходом — все начало вонять, тухнуть и отмирать. Другими словами: стабильные земные ДНК нагнули нестабильные фионские и круто их поимели.

Это я узнал из доходчивых объяснений мамы.

Которая, хоть и была микробиологом и доктором наук, все равно мыслила сугубо трущобными понятиями "кто сверху, тот и главный".

Студенты обожали мамины лекции. Я тоже.

"Каждый землянин — это генератор стабильности, Джек. Ты садишься попой на землю и вокруг тебя начинают отмирать нейробиотические связи. Джек, ты слушаешь? Ты помыл руки, Джек?!"

"Ну, ма-ама."

«Ешь свои хлопья. В радиусе трех метров вокруг твоей попы образуется аналог земной биосферы… Зачем ты засунул кошку в центрифугу? Ее тошнит! Джек!»

«Ей было скучно».

* * *

В возрасте восьми лет я узнал, что уникален. Как у всех гениев, это произошло в самый неподходящий момент.

- Джек Астрагрид! - строго сказала учительница. Я подскочил. - Пожалуйста, вынь голову товарища из унитаза и следуй за мной.

В кабинете директора меня ждали новости. Потные и лысые. Мужчина из департамента сказал «Поздравляю, молодой человек!» и пожал мне руку. Потом сказал, что моего папу уволили в герои.

Он имеет право носить черный мундир там, где захочет, только не там, где это будет раздражать руководство космофлота.

Другими словами: одни стабильные земные ДНК нагнули другие стабильные земные ДНК и круто поимели. Папа больше не капитан.

Для меня это означало, что доказывать законы Архимеда теперь придется в другом месте. И элитная школа радостно открыла мне шлюз на выход. Имеешь скафандр? Вали путешествовать! В иллюминаторе задумчиво плыл голубовато-фиолетово-желтый диск Фионы.

К челноку меня провожала учительница. Она же помогла мне пристегнуть шлем.

«Джек, тебе сейчас не до этого. Но все же – ты пытался утопить своего товарища?».

«Нет, мэм. Я проверял, вытеснит ли его голова положенное количество жидкости, мэм. Первый закон Архимеда, мэм».

Я соврал.

На самом деле в унитазе завелась какая-то гадость и ее нужно было срочно стабилизировать земными ДНК. Мама бы меня поняла.

Зато учительница не поняла и растрогалась.

- Ты уникум, маленький Джек! - сказала она и поцеловала меня в шлем. Ее можно понять. Она была учительницей физики.

Весь полет до Фионы я разглядывал след ее бесцветных губ на прозрачном забрале.

3. Папа

Он у меня капитан космического дальнего плавания.

Именно он привел легендарный первый корабль колонистов на Фиону. На этом корабле было двадцать три тысячи человек, двести сорок три вида земных животных, и мама.

Мама в то время была еще молодая, но уже умная.

Они вращались в разных кругах. Папа капитанил, мама ученила.

И тут папа неосторожно решил к ней подкатить. Он шел по коридору с бокалом мартини в руке, слегка покачиваясь и напевая. В бокале плавала оливка. И тут папа увидел ее. Она сидела на диванчике с книгой.

«Что вы читаете?» – снисходительно спросил роскошный капитан дальнего космического плавания.

«Адыгейские сказки», - спокойно ответила мама и подняла голову. Стальной взгляд трущобной красотки пронзил папу насквозь…

Он бросился к ее ногам.

Как многие властные мужчины, папа искал в своей жизни еще более властную женщину. Правда, он этого не знал и перепортил до встречи с ней множество других женщин.

«Вас тошнит?» – спросила мама на всякий случай.

3. Бумажные звезды, бумажные города

БУМАЖНЫЕ ЗВЕЗДЫ, БУМАЖНЫЕ ГОРОДА

На далекой-далекой космической станции, прямо посреди невесомости, на орбите двойной звезды затменно-переменного класса...

Жила-была девочка по имени Катя.

И был у нее скафандр.

Планетоид был заселен родителями Кати и зелеными бумажными человечками.

Это был космический феномен — оживающая бумага. И только в одном месте, рядом со станцией.

Еще на станции была коллекция фарфоровых слоников со старой Земли, уничтоженной взрывом коллайдера. Коллайдер сколлапсировал и превратился в черную дыру, но прежде чем это случилось, волна уперлась в фарфоровых слоников. Слоники отважно задержали волну. За это время родители Кати добежали до космического корабля. И даже часть слоников забрали с собой. Некоторые были повреждены черной дырой, но все равно стояли на почетной полке в гостиной, рядом с собратьями.

Родители высадились в другом конце Галактики, где нет злобных изовретиан (именно они, сказал папа, запустили коллайдер), а только оживающая зеленая бумага.

Человечки, которых Катя складывала из бумаги, создали цивилизацию. Их город разросся и теперь был виден из окна невооруженным взглядом. Человечки строили очень высокие дома. Скоро они стали выше станции.

Десятки небоскребов из бумаги, сотни этажей, тысячи квартир и офисов.

Однажды родители Кати увидели это — и слово проснулись. Папа посмотрел в иллюминатор и сказал "Э?", мама сказала "Я тебя предупреждала!" и вынесла папе зажигалку и пожаропрочный скафандр.

Папа шел, подпрыгивая. Плавно опускался, и на пыльной поверхности планетоида оставались следы его космических сапог. Так он прыгал, пока не добрался до города зеленых человечков.

Папа отдышался. Трудно быть мячиком в таком возрасте. Даже если ты одержим местью.

Папа увидел город. Бумажные небоскребы мягко колыхались от ветра, в окнах суетились бумажные человечки – работали, жили, смотрели бумажные телевизоры, встречались, влюблялись и вывозили на крошечных бумажных колясочках крошечных бумажных детей. Гуляли в бумажных парках и дворах. Бумажные машины стояли в бумажных пробках. В машинах сидели бумажные человечки и слушали бумажное радио.

Папа замер. Потом медленно поднес зажигалку…

Чирк! Чирк! Пламя занялось.

Человечки кричали. Но, как известно, в космосе никто не услышит твой крик. Даже если вокруг разреженная кислородно-метановая атмосфера. Человечки беззвучно воздевали бумажные руки к небу.

Звезды молчали в ответ.

Город вспыхнул как гигантская зеленая спичка — и исчез. Пламя опалило папу Кати, он отшатнулся — но пожаропрочный скафандр спас его от ожогов.

Пламя утихло. Осталось черное пятно на поверхности планетоида.

- Получайте, проклятые изовретиане! - кричал папа, оправдываясь. Но не слышал сам себя. Пепел прилипал к стеклу папиного скафандра.

В глазах папы стояли слезы.

* * *

ПАПА КАТИ (запись в дневнике номер 2351)

После геноцида целого народа трудно занять себя чем-то другим. Все время чувствуешь, что даром теряешь время.

МАМА КАТИ (заметки от руки в кухонном календаре)

…путь к депрессии. Курение в туалете и внеплановая беременность тоже.

КАТЯ

Сегодня на обед гречка с куриной котлетой. Надоело! Сколько можно! И куда уходил папа?

* * *

Бумага перестала оживать. Катя поняла, что бумажных человечков больше не будет.

Это наполнило ее сердце печалью.

* * *

ПАПА КАТИ (запись в дневнике номер 2360)

Что, если бы у них были свои, бумажные, фарфоровые слоники? Смогли бы они задержать огонь хотя бы на несколько мгновений? И какая-то семья могла добежать до бумажного звездолета… Бумажный папа, бумажная мама, бумажная дочка. К счастью, это только выдумки.

МАМА КАТИ (заметки от руки в поваренной книге)

Он опять курит в туалете! Что делать???

КАТЯ

Папа сегодня вышел к завтраку с красными глазами. Похоже, он плакал. От него пахло жженой бумагой. Ненавижу этот запах. Он напоминает мне о Земле. Интересно, куда подевались наши фарфоровые слоники?

* * *

Папа, стоя над сгоревшим городом, кое-что увидел. Пламя погасло. Подул ветер и разметал пепел над планетоидом. Прозрачное стекло папиного скафандра засыпало черным и липким.

Папа стер его непослушными, толстыми пальцами…

Папа замер.

Посреди черного пятна белели фарфоровые слоники. Некоторые выглядели так, словно их повредила черная дыра. Папа долго смотрел. Затем повернулся и, волоча скафандровые ботинки, побрел обратно. Он больше не прыгал. Что вы хотите, возраст.

...Катя доела гречку. После Бумажного Конца Света папа изменился. Теперь он часто молчал, уставив неподвижный взгляд в стену. Иногда его губы что-то шептали. Катя прочитала Г-Е-Н-О-Ц-И-Д, но что это означает, она не знала. От этого слова шла низкая вибрация – как от работающего коллайдера.

В кают-компании было пусто. Папа ушел, не сказав ни слова. От него пахло алкоголем.

Маму съела ложку гречки и ее затошнило. Она выбежала прочь, девочка осталась одна. Катя пожала плечами. Вдруг ей стало нестерпимо жаль себя. Чтобы не заплакать, Катя вытащила салфетку из-под тарелки и начала складывать. Раз, два. Наверное, это будет космический корабль…

Она слышала голоса родителей. Они говорили друг с другом впервые после Г-Е-Н-О-Ц-И-Д-А. Папа отвечал монотонно, потом охнул…

Что-то изменилось.

Катя подняла голову и увидела бумажный звездолет. Он был опален огнем. Там была бумажная мама, бумажный папа сидел за штурвалом, а бумажные мальчик и девочка смотрели в маленькое окно. Катя помахала им. Зеленые человечки махали в ответ крошечными бумажными руками.

Бумажные человечки поднялись ввысь и направились к далекой бумажной звезде.

Основывать новые города. Жизнь продолжается, прозвучал в голове Кати голос бумажного капитана.

- Катя, - окликнули ее. Девочка повернулась.