Запретная поэзия

Глава 1. Царская академия

Осень — пора взросления.

Все жизненные перемены, символизирующие конец цикла и начало нового этапа, происходят осенью.

И именно осенью Царская академия принимает талантливых и подающих надежды или же просто очень богатых отпрысков из семей, корни чьих родов устремляются в далёкое прошлое и зачастую относятся к правящим семьям.

Ещё было тепло, солнце мягко освещало каменные стены. Студенты — только поступившие или приехавшие уже не впервые — слезали со своих лошадей или выходили из экипажей, прощались с родными, не торопились уходить от ворот, которые разделили их жизнь на «до» и «после». Как только начнётся учёба, ничего уже не будет как прежде.

Сехмет и Сет летели наперегонки, едва не сбивая тех, кто попадался на пути.

Скакуны фыркали, громко топтали каменную кладку, бежали плечом к плечу, стараясь обогнать соперника… или подраться. Бежать так близко на двух горячих жеребцах — очень и очень плохая идея. Но не богам войны говорить о плохих идеях, они — и есть воплощение этого выражения.

Сет на ходу спрыгнул с лошади, стараясь отдышаться. Сехмет приземлилась рядом и сразу натянула поводья своего коня, который, едва почуяв долю свободы, уже подумал о попытке укусить соперника. Всадники всё-таки отошли подальше друг от друга, чтобы не провоцировать животных.

Сет выглядел заметно старше, огромный темнокожий воин, ростом точно больше двух метров — при виде его в голове появляется вопрос: как он вообще в дверь помещается?! Впрочем, в некоторые проёмы он действительно не может втиснуться. Сехмет же была ему примерно по грудь, бледная-бледная, с глазами и волосами белого оттенка, можно назвать её альбиносом, непонятно как родившимся в этой семье. Но кое-что их всё-таки объединяло, и это были серьги в форме анкха, висящие на мочках левых ушей, — символ арахиянского рода Эхнатон.

Переведя дыхание, Сехмет расправила плечи и задрала подбородок:

— Я пересекла ворота раньше тебя. Выкуси, чернозадый.

— Но это никак не помешает мне вывернуть из тебя душу на уроках по верховой езде.

Она догадывалась: брат точно спуску не даст и ей лично устроит незабываемую студенческую жизнь. Но это звучало как вызов — стать настолько успешной в учёбе, особенно физических дисциплинах, чтобы даже Сет не нашёл причины сделать замечание.

— У тебя не будет повода.

— Не сомневайся в моих преподавательских способностях. У меня плачут даже обладатели силы войны, умоляя поставить «удовлетворительно».

К ним неспешно подъехало ещё четверо человек, тоже носившие серьги Эхнатонов, но явно не заинтересованные в опасных скачках.

Анубис, темноволосый парень с прожигающими этот мир красно-карими глазами, слез со своего мерина и глянул на корчащих рожицы жеребцов в руках отца и, сложно поверить, но тётки, которую он привык считать сестрой.

Чертовски странные арахиянские семейные связи.

На Сете не было даже рубахи, он себя не утруждал. Зеленовато-коричневые льняные штаны, на которых красовался пояс с хопешем и парой кинжалов — и от кого он собрался тут обороняться?! Остальные выглядели куда приличнее, хотя и были одеты в арахиянские, шокирующие окружающих, наряды.

Пока все вокруг прощались с родителями, Анубис с завистью поглядывал на эти трогательные сцены. Ему даже в Академии от родительского надзора не отделаться.

— Может, покажешь нам, где тут конюшни, а? Я уже ног не чувствую, хочу поскорее почувствовать себя человеком и навестить папу, — прозвучал голос Лилит, светлокожей блондинки. В арахиянское происхождение некоторых из семьи Эхнатон вообще сложно поверить, но объясняется это легко: их матери часто привезены из далёких краёв.

Рядом с ней был невероятно похожий парень — Доминик — их лишь слегка отличали глаза. У Лилит правый глаз был янтарным, а левый зелёным, у Доминика — наоборот. На самом деле, их рождение вообще крайне любопытная история, которую, пусть и не сильно скрывают, но никто не хочет афишировать.

Последним арахиянином в этой большой компании был Гор, на вид совсем мальчишка, невысокий и лохматый, тоже светловолосый и с едва виднеющимися на смуглой коже веснушками. Он был племянником Сета и, в отличие от других своих родственников, поступал не в саму Академию, а в лицей при ней. Он слишком юн, всего пятнадцать лет, так что пару лет предстоит провести там, изучая более простые дисциплины и самые основы магии.

— Идём. Я спрошу у конюха, куда нам своих ставить. В этом году много жеребцов, так что нагрузка на конюшни огромная.

Царская академия была престижным учебным заведением, построенным на нейтральной территории, ныне не относящейся ни к одному государству — Тенебрис. Двадцать семь лет назад, после окончания Мировой войны, на счету которой оказались сотни тысяч смертей, было решено развивать дипломатию, и детей тех, кто будет влиять на судьбу своих стран, стали отправлять в стремительно построенное учебное заведение, сильно преобразившееся за минувшие годы. Здесь проводят свою юность не только принцы, но и высшая аристократия, младшие наследники и девушки. В этом же месте заключаются брачные союзы и завязывается дружба, отлично себя показывающая в дальнейшем, а юные дарования, не обделённые магическими способностями, учатся с ними управляться, работая поодиночке и в связках, чаще всего по двое.

Сет тоже учился в Академии, закончил её почти двадцать лет назад.

И преподавать он начал здесь отнюдь не по своему желанию. Часто обучать отпрысков отправляют тех, кто как-либо серьёзно провинился и должен быть отстранён от семейных дел, но сослать куда подальше нельзя из-за родовитости. Обычно это плохо показавшие себя дети правителей.

Однако связь с домом им не обрубали, так что Сет мог писать письма и иногда, приезжая в отпуск, уделять время своим братьям и сёстрам, племянникам, жене. За счёт наличия гарема у главы семьи — Ра Эхнатона, — их семья была просто огромна, но несмотря на это часто между ними устанавливались крепкие родственные отношения.

Глава 2. Хозяйственный призрак

Столовую пришлось искать по запаху еды, не с первой попытки. Ей-богу, хоть бы знаки какие повесили! Спрашивать у других студентов, выглядящих постарше, было как-то неудобно… но в одном из коридоров стояла знакомая фигура.

— Гор!

Он вздрогнул от того, как резко его окликнули. Гор рассматривал картину, на которой была изображена полуобнажённая девушка — судя по стилю, эльфирийская работа. В целом, большинство именитых художников и самых известных произведений искусства именно оттуда. В Эльфирие находятся лучшие институты искусств. Предыдущим ректором тоже был эльфир, и наверняка здесь в коридорах можно найти его работы.

— Ада. Не ожидал тебя увидеть в учебном корпусе уже сегодня.

— Я ищу столовую.

— И почему я не удивлён?

Между собой арахияне говорили на родном языке — амиранском. Сет упоминал, что здесь так не принято и вообще им стоит как можно больше практиковать соларис, но молодёжь в целом плевать хотела.

— Пошли со мной. Лилит обещала взять еды.

Гор пока не переодевался. Он был в лёгкой полупрозрачной рубашке с нашивкой из зелёных нитей на воротнике и белых льняных штанах, которые крепились на талии поясом. Такой маленький и хрупкий… На физических дисциплинах ему точно будет нелегко, потому что даже среди сверстников в Арахияне Гор сильно не дотягивал до необходимого уровня.

По пути завязался простой разговор. Они обсуждали места, что уже успели посмотреть; какие денники им выдали для лошадей; какое составили расписание — оказалось, оба его пока что не смотрели, хотя студенты вокруг активно обсуждали «изверга», который за него в ответе.

— А с кем ты живёшь?

— С дочкой Кали. Она представилась как Сара. А ты?

— С Монро! Он вельскардиец.

— Обычно у вельскардийцев всегда есть еда и выпивка.

— Ада!

— Чего?! Я думаю о практической части жизни с твоим соседом! Будешь менять крема на солёную рыбу. И мне не забудь принести, потому что с голодающими родственниками надо делиться.

— С чего это ты будешь голодающей? Вообще-то, нам будут платить стипендию.

— За нарушение правил её урезают или лишают. А здесь запрещено практически всё. Так что я буду голодной.

Гор скрестил руки на груди и фыркнул:

— Свою соседку обворовывай.

— Её я тоже обворую.

— Бедная девушка! Живя с тобой, она точно сильно исхудает.

Они одновременно рассмеялись и осознали, что уже дошли до столовой. Высокие деревянные двери, открытые нараспашку, и большая надпись приветливо приглашали войти. Оттуда пахло вперемешку выпечкой, запечённой картошкой, мясом. К буфету уже выстроилась длинная очередь.

По всей столовой расположились точно больше двух десятков столиков на шесть человек. На удивление, они стояли на приличном расстоянии друг от друга, а студенты вели себя очень культурно — никто не шумел, не бросался едой, не бегал. Все просто ели и негромко разговаривали друг с другом. Или это они такие приличные только в первые дни? А с другой стороны, это же аристократы! Их всех с пелёнок учат этикету и точно объяснили правила поведения в общественных местах.

Своей соседки Ада не нашла. Может быть, она просто поела раньше и поэтому поздно пришла в комнату? Или быстрее смогла отыскать столовую и уже заняла какой-то столик с другими людьми?

Лилит помахала рукой из-за дальнего столика, не без труда выцепив Аду с Гором из толпы. Вместе с ней сидели Доминик и Авен, уже доедающие свой ужин.

— Привет. Что ты нам взяла?

— Тьфу, Ада! Тебя только еда интересует!

— Я голодная!

Лилит закатила глаза и обвела рукой нетронутый поднос.

— Вообще, я не рассчитывала на Гора, но ты можешь с ним поделиться.

— Гор, забирай рыбу.

— Я хочу мясо.

— А мясо мне. Старших надо уважать.

— Да ты всего на три года старше!

— На три года!

Остальные за столом залились смехом. Конечно, сразу же пошло обсуждение первых впечатлений об Академии. Лилит с набитым салатом ртом восторженно рассказывала про то, как посмотрела уже весь главный корпус и увидела преподавателей, пока Доминик в основном просто поддакивал и ел свою «косичку» с маком — такие похожие, но настолько разные. Гор смог только похвастаться тем, сколько картин посмотрел — и когда это мелкий стал интересоваться искусством? Авен же оказался единственным, кто прочитал расписание.

— Нагружают с первых же дней. Самые тяжёлые у нас на неделе — это среда и пятница, учимся аж до 18:30.

— И это с девяти утра!

Гор поправил её:

— Занятия начинаются в 8:15.

— Издевательство, — вздохнул Авен.

— А что у нас будет в первый учебный день? — спросил Доминик. — В покоях есть учебники, я бы хотел хотя бы пробежаться глазами по первым главам нужных, чтобы быть готовым.

— Я удивлён, что ты до сих пор сам не прочитал расписание.

— Я его себе перепишу и повешу в комнате. Сегодня просто не успел.

— В первый день у нас история, теоретическая астрономия, иностранный язык и магия. Вообще, насколько я заметил, все физические дисциплины и магию ставят в конец. Видимо, чтобы мы уставшие не сидели в кабинетах и не считали минуты до конца занятия.

— Но мы и так будем это делать! — рассмеялась Лилит, и с ней было невозможно не согласиться.

Иностранный тоже предоставлялся на выбор — вельскардисский, драксхольмский или ксарвен. Оказалось, почти все выбрали вельскардисский, а особенно возможность его изучать была радостной для Лилит и Доминику — дисциплину вела их мать.

Со своими соседями никто, кроме Гора, пока особо не общался, а Авен не то, что не видел своего — вообще имя выговорить не мог:

— Уц… Утк… Уко… Я не знаю, там что-то длинное и невыговариваемое!

— Если имя не выговаривается, значит это, вероятнее всего, кто-то из Тенок’Тала, — сказал Доминик.

Теноков боялись. Про них ходила целая уйма баек: о том, что они едят людей, зажаривают на кострах ещё бьющиеся сердца, уродуют друг друга на брачных ритуалах, в стенах своих домов при строительстве замуровывают младенцев…