Запретные игры

Глава 1

Надежда

— Я не смогу! — немного истерично выдаю, начиная паниковать. Чем ближе мы к особняку человека, которого я каким-то образом должна соблазнить, тем больше впадаю в панику. Сердце настолько бешено бьется, что кажется, будто уже отбило мне грудную клетку. Руки холодные, буквально ледяные. И меня трясет, несмотря на то, что на мне теплое пальто. Растираю ладони, пытаясь согреться. В животе сжимает спазмом страха. Я не смогу.

Не смогу...

Не смогу...

— Мне казалось, мы договорились, — устало и недовольно выдыхает водитель такси.

На самом деле желтая машина – это не такси, а человек за рулем – не таксист. Он тот, который вынуждает меня совершить невозможное. Человек, который не оставляет мне выбора. Я его марионетка. Он управляет мной. Выхода у меня нет. Совсем. Если не сделаю, как он хочет, то отправлюсь в тюрьму.

— Слушай, мышка, надоели твои истерики. Мне казалось, мы договорились.

Машина тормозит у особняка. Осматриваю ворота, высокий каменный забор и сглатываю. Прикрываю глаза, пытаясь дышать глубже и подавить панику. Эдуард поворачивается, смотря на меня с яростью.

— Выбор всегда есть. Или ты заходишь в этот дом и делаешь свою работу. Очень стараешься выполнить ее качественно. Или я прямо сейчас везу тебя к ментам и умываю руки. Надоело мне с тобой нянчиться. У тебя три секунды подумать еще раз и больше не раздражать меня своим нытьем! — пренебрежительно кидает он и отворачивается. А меня начинает тошнить от волнения и ненависти к этому мужчине.

— Ладно. Ладно! — нервно отвечаю. — Я пойду.

— Умница. Выдохни. Сегодня от тебя ничего особенного не требуется. Просто постарайся ему понравиться. Не навязывайся, но сделай так, чтобы Литвин обратил на тебя внимание.

— А если ему не понравится? И он откажется от меня?

— А ты сделай так, чтобы понравилось! — снова злится Эдуард. — Зря я, что ли, потратил деньги и время на твое обучение?

— Ну а если нет, что тогда? — в отчаянии спрашиваю я.

— Импровизируй, — неопределённо взмахивает рукой. — Уж постарайся, — выдыхает, словно я ему надоела. — Всё, иди. Назад вызовешь настоящее такси.

Беру сумку, выхожу. Вдыхаю прохладный осенний воздух. Сентябрь в этом году холодный. Или это меня трясет от волнения. Вдох-выдох, подхожу к воротам.

Ничего страшного сегодня не произойдёт. Мысленно убеждаю себя. Нужно успокоиться.

— Слушаю, — раздаётся мужской голос в домофоне.

— Я Надежда. Массажистка, к Олегу Андреевичу.

Щелчок, ворота открываются. Оглядываюсь назад. Словно если сейчас войду в этот дом, то назад дороги не будет. Случится страшное. Страшнее грозящего мне тюремного срока. Хотя ничего страшнее этого нет.

Делаю чертов шаг и ещё, и ещё.

Ворота за спиной закрываются. Меня встречает парень. Похоже, охранник, судя по форме цвета хаки.

— Пройдёмте за мной, — велит он мне и уходит вперёд по дорожке, ведущей к особняку.

Я никогда не была в подобных домах. Этим двором с красивыми клумбами и альпийскими горками, с отдельной зоной отдыха в шатре и большим бассейном можно восхищаться. Как и домом в три этажа с тёмными панорамными окнами и большой террасой с плетёной мебелью. Только вот волнение мне этого сделать не позволяет. Наоборот, размах и дороговизна дома ещё больше пугают.

Парень открывает мне входную дверь и уже галантно пропускает вперёд. Вхожу, попадая в большой холл. Пахнет свежестью, словно воздух в доме чище, чем на улице.

На полу чёрная мраморная плитка с серебряными вкраплениями, стены из декоративного камня, на глянцевом белом потолке причудливые лампы в виде шаров. Большая лестница, ведущая наверх, с неоновой подсветкой. Это не дом, а какой-то музей в стиле хай-тек. Кажется, если крикнуть, раздастся эхо.

— Вперёд, — взмахивает рукой парень и ведёт меня в коридор в светлых тонах.

Нам навстречу выходит парень, примерно мой ровесник, может. Высокий, плотного спортивного телосложения. Это трудно не заметить, поскольку он с голым торсом. Хорошо, что в шортах. Обе его руки забиты чёрными татуировками в виде узоров. Стараюсь отвести от него взгляд и быстрее пройти. Это не мой клиент. Я видела его фотографии.

Боже, как ужасно звучит. Клиент... Словно я проститутка. Но Эдуард предпочитает называть мужчину, которого я каким-то образом должна соблазнить, так.

— Кого это ты нам привёл? — ухмыляется парень, осматривая меня заинтересованным взглядом. Неприятно.

— Это массажистка для Олега Андреевича, — поясняет охранник.

— Прям массажистка? Или... — снова противно ухмыляется. — Сделаешь мне потом массажик? С окончанием? — подмигивает.

И меня начинает тошнить ещё больше. Я хоть и девственница, но прекрасно понимаю, о чём он говорит. Хочется залепить ему пощёчину. Но я держусь. Иначе вылечу отсюда, так и не дойдя до цели.

— Я делаю только профессиональный лечебный массаж, — чётко проговариваю.

— Ммм, профессионалка, — играет бровями. — Вылечишь меня?

Демонстративно поправляет ширинку на шортах и уходит. А я задыхаюсь от возмущения.

Почему он позволяет себе такие грязные намёки?

Хотя меня последнее время уже ничего не удивляет. Люди, пресыщенные деньгами и властью, теряют границы.

Слышу всплески воды и невольно оглядываюсь на звук, понимая, что там домашний бассейн.

— Вам сюда, — парень открывает мне дверь рядом, запуская в небольшую комнату. — Готовьтесь, Олег Андреевич скоро подойдёт, — сообщает он и удаляется, прикрывая за мной дверь.

Комната для релакса. Пастельные успокаивающие тона, кушетка посередине, мягкие кресла, обитые белой кожей, полки с полотенцами и зеркальная стена. Но самое странное – это душевая кабина из прозрачного стекла, прямо в этой комнате, не отгороженная ничем.

Быстро снимаю пальто, вешая его на специальную вешалку. Расправляю белый форменный костюм. Заглядываю в зеркало, убираю выпавшие пряди непослушных волос из тугой прически. Бледная. Руки подрагивают. Бью себя по щекам, пытаясь придать здоровый вид. Я справлюсь. Наверное, справлюсь, ибо выбора у меня нет.

Глава 2

Надежда

— Нет, Надя, не больно, продолжай, — хрипло отвечает мужчина. — Если мне что-то не понравится, я скажу.

Ладно, продолжаю. Перехожу на поясницу, постоянно поправляя полотенце на мужских бёдрах.

Вздрагиваю, когда в стороне дивана начинает звонить телефон. Я привыкла, что в салоне все клиентки отключают звук у телефона, чтобы ничто не отвлекло их от релакса. Мужчина долго не реагирует на звонок, но телефон не унимается.

— Остановись! — командным тоном произносит мужчина, и я убираю руки.

Он без стеснения садится на кушетке, и, естественно, полотенце сползает. Отворачиваюсь. Ну, во-первых, это непрофессионально – смотреть на интимные части тела клиента, а во-вторых, я никогда не видела мужской член вживую. Только в интернете. И у меня совсем нет желания на него смотреть.

— Да! — мужчина рявкает в трубку, а я смотрю в стену. Он долго слушает, что ему говорят. — Паша, а ты не ох*ел? — ругается матом.

Не то чтобы я нежная фиалка и никогда не слышала мата. Но мне некомфортно. Казалось, ругаться матом – удел быдла. А люди статуса Литвина не выражаются, тем более при девушках.

— Если ты отвлекаешь меня по таким вопросам и не можешь решить их сам, значит, ты некомпетентен. То есть уволен! Передай дела Миронову, — отрезает он и прекращает разговор. — Продолжай, — холодно велит мне, и я разворачиваюсь. Как раз в тот момент, когда мужчина снова ложится на кушетку, но я успеваю увидеть его внушительное достоинство. Краска приливает к лицу. Щеки горят. Снова беру полотенце, прикрывая его бедра.

Дальше все проходит спокойно.

— Сильнее прорабатывай мышцы, — велит мне мужчина, когда я перехожу на шею и плечи. Да, там у него зажимы и нужна сила. Я стараюсь настолько, что болят ладони. Таким сильным и мощным мужчинам я никогда не делала массаж.

Заканчиваю работу легкими поглаживаниями, чтобы успокоить кожу, и замечаю, как по спине мужчины бегут мурашки. Я надеюсь, это значит, что ему понравилось.

— Всё, — констатирую я.

Снова отворачиваюсь, когда мужчина поднимается с кушетки. Делаю вид, что собираю масла и крем в свой кейс. На самом деле это занимает минуту, я тяну время в надежде, что мужчина наденет халат. Уйти не могу, мне нужно дождаться вердикта, понравилось ли ему и хочет ли он меня видеть в следующий раз. А я обязана всеми правдами и неправдами ему понравиться. Как это сделать, не знаю. У меня руки дрожат в присутствии этого мужчины. А даже если я ему и понравлюсь, как добывать информацию, интересующую Эдуарда, я не знаю. Кажется, этот мужчина свернет мне шею, как только что-то заподозрит.

Литвин не спешит одеваться, он обходит меня совершенно голый и проходит в душевую кабину. Снова отворачиваюсь уже в другую сторону.

Он издевается, что ли?

Нельзя было сходить в душ, когда я уйду?

Около десяти минут так и стою, смотря на двери, в ожидании, когда мужчина закончит принимать душ. Когда он выходит, легче не становится. Литвин мокрый идёт к полке с полотенцами и вытирается, словно меня и вовсе здесь нет. Или мы настолько близкие, что он может себе позволить это делать?

— Развернись. Я привык смотреть в глаза, когда со мной говорят, а не в спину, — высокомерно велит он.

Разворачиваюсь. Выдыхаю, когда понимаю, что мужчина обернул бёдра полотенцем. Только сейчас замечаю татуировку какого-то кельтского знака на его груди, в районе сердца. Глаза невольно рассматривают чёрный рисунок. Выдавливаю из себя улыбку, вспоминая, что моя задача – очаровать этого мужчину.

— Будешь приходить каждый день в это время. Когда я не смогу, предупрежу, — сообщает он. И вот мне бы обрадоваться, это победа. Но...

— Три раза в неделю будет достаточно. Курсом в месяц, — перечу ему, а потом прикусываю язык.

Ну не готова я каждый день смотреть на его обнажённое тело. Красивое и подтянутое тело, учитывая, что мужчине больше сорока лет, но легче от этого не становится.

— А, ну если тебе некогда, не смею задерживать, — снисходительно усмехается мужчина. Черт.

— Нет, ну что вы, конечно, если хотите, я буду приезжать каждый день.

— Всё, свободна, — отсылает меня и идет к дивану. Пока я подхватываю свой кейс и пальто, мужчина надевает халат, завязывая его.

Вот нельзя было так сразу?

Выхожу из комнаты, немного теряюсь в коридорах, не понимая, где выход. Пока вспоминаю дорогу, навстречу мне с лестницы спускается тот же наглый парень, который предлагал мне интимный массаж. Замечает меня и ухмыляется.

Снова только в шортах.

Они что тут, все эксгибиционисты?

— Освободилась, куколка? — интересуется он у меня. Киваю и молча тороплюсь к выходу, но парень встает на моем пути, перекрывая дорогу. — Не торопись, пойдём, и мне массаж сделаешь. После тренировки все мышцы забились, — играет этими мышцами, напрягая их, и снова похабно подмигивает.

— Нет. У меня запись только на одного человека. Простите, я опаздываю, — пытаюсь обойти парня, но он не отходит.

— А ты дерзкая, да? Я заплачу за дополнительный сеанс вдвойне, — настаивает он.

— Тебе сказали «нет»! — раздается позади меня голос Литвина.

— Да в чём проблема, пап?! — психует парень.

Папа?

Он сказал «папа»?

Никогда бы не подумала, что у этого мужчины есть такой взрослый сын.

— Она массажистка, а я хочу массаж.

— Она моя массажистка. Вызови себе другую, — отрезает Литвин, и я немного выдыхаю. Если бы он настоял, я бы не смогла отказаться от массажа его наглому сыну. — Иди, Надежда, — отсылает меня мужчина. И парень тут же освобождает проход.

Буквально выбегаю на улицу, глотая воздух.

Пока иду по длинной дорожке к воротам, вызываю такси. Машину обещают через пять минут. Меня выпускают со двора на улицу, и только здесь я понимаю, что мне было мало воздуха в этом доме.

Пока жду такси, звонит телефон.

Это Эдуард.

Не хочу отвечать ему, но другого выхода у меня нет.

Глава 3

Надежда

Пытаюсь открыть дверь своим ключом. Но замок не поддается. Квартира не моя, я не привыкла, поэтому не сразу понимаю, что не так. Толкаю дверь, понимая, что она уже открыта. Сердце замирает, потому что я точно помню, что закрывала дверь. Застываю на пороге, не решаясь идти дальше.

— Проходи, мышка, — ко мне выходит Эдуард с моей чашкой в руках, из которой идет пар и пахнет моим вишневым чаем. — Ты же дома, — усмехается. Сжимаю губы, раздеваясь в прихожей. Иду на кухню. Мужчина сидит за небольшой стойкой и с удовольствием хрустит моим миндальным печеньем. — Садись, что ты, как не родная, — ненавижу эту его крысиную ухмылку. Сажусь, смотрю на Эдуарда исподлобья. Кто бы знал, как я его ненавижу. — Ну что молчишь? Рассказывай, — велит мне, шумно отпивая чай из кружки.

— Что рассказывать?

— Мышка, бля, не тупи! — злится Эдуард.

— Все хорошо, ему понравилось, он велел приезжать каждый день, — сообщаю я.

— Замечательно, — довольно щурится. — Дальше?

— Что дальше?

— Мышка, иной раз мне кажется, что ты специально нарываешься! — снова психует.

— Он подвез меня домой. Спрашивал, как долго я занимаюсь массажем, насмехался, что слишком молода, — всего разговора не передаю. Не хочу. И то, как странно и пронзительно смотрел на меня Литвин, тоже не говорю.

— Он тебя подвез. Да и в общем завел с тобой разговор в первый же день… — загадочно улыбается, не договаривая. Пауза, Эдуард долго молчит.

— Завтра не наденешь под форму бюстгальтер, — вдруг изрекает Эдуард.

— Что?! — вскрикиваю от возмущения.

— Что слышала, — скалится мужчина. — Если он не будет инициатором диалога, заведешь разговор сама. Только ненавязчиво.

— Да о чем мне с ним говорить? Я ляпну какую-нибудь глупость.

— Глупые куклы сейчас в моде у людей уровня Литвина. Главное – взмахивать ресницами и смотреть на него щенячьим взглядом.

Сглатываю, втягиваю воздух.

— Не вздыхай тут мне, — цокает Эдуард и поднимается с места, вытирает руки моим полотенцем, которое сушится на батарее. — Лучше займи свой вечер домашним заданием.

— Каким еще заданием?

— Изучи информацию о Литвине. Ничего криминального. Погугли, чем он занимается, чем увлекается, чтобы было, о чем с ним поговорить, — велит мне Эдуард и выходит из кухни, а я только сейчас замечаю, что он не снял ботинок, которые оставляют грязные следы на бежевом ламинате.

Все равно, это не моя квартира и не мой ламинат. Только убирать все же мне.

Весь вечер я читаю чертову информацию о Литвине. Выяснилось, что ему сорок два года и, помимо взрослого наглого сына, у него ещё есть и дочка семнадцати лет. А хамоватый сынок недавно вернулся из Англии, где учился.

Что же его в стране королей не научили хорошим манерам?

Как оказалось, мужчина был дважды женат. Первая супруга погибла, со второй недавно развёлся. Рассматриваю ее фотографию. Его вторая супруга даже не красивая. Она шикарная женщина. Ну если он с такой развёлся, даже не знаю, чем могу его привлечь? Я вообще незаурядная, глупая мышь. Кажется мне, Эдуард просчитался.

***

Я снова у ворот особняка. Несмотря на то, что я здесь не первый раз, волнение никуда не делось, дыхание спирает. Тот же охранник опять провожает меня по коридору, со стороны бассейна снова слышатся всплески воды. Ладони потеют.

Прохожу в комнату. Снимаю пальто. Как велел Эдуард, на мне нет бюстгальтера. Форма тонкая, соски выделяются. Понятно, что этого и хотел Эдуард.

Мне-то что с этим делать?

К страху примешивается и стыд. Щеки горят, лицо красное.

Мужчина заходит именно в тот момент, когда я пытаюсь оттянуть форму, чтобы хоть немного скрыть соски.

Резко разворачиваюсь, натягиваю улыбку.

Мужчина снова в белом халате, под которым, видимо, опять голый.

— Добрый день, — здороваюсь.

Мужчина кивает, развязывает халат, осматривая меня. Снова резко отворачиваюсь.

Слышу позади себя усмешку.

То есть его это забавляет?

Разворачиваюсь, когда мужчина ложится на кушетку, прикрываю его бесстыжие бедра, брызгаю масло на ладони, начинаю.

Мужчина молчит. А я должна завести разговор.

— Как вы вчера себя чувствовали после массажа? — интересуюсь я. Это же ненавязчиво? Это по делу. — Голова не кружилась?

— Прекрасно я себя чувствую, Надя, — выделяет мое имя с неким недовольством. Замолкаю, закусываю губы. И как с ним говорить?

Вчера я настолько волновалась, что не заметила на его спине странный шрам. Словно кто-то рисовал тонкий узор таким лезвием, но так его и не закончил.

— Шею хорошо проработай, — велит мне мужчина, и я уделяю ей больше внимания.

— Пап! — в комнату неожиданно вторгается девушка.

Теперь я знаю, что у Литвина двое взрослых детей. Становится неловко. Я старше этой девочки года на три, не больше, но мне надо соблазнить ее отца. Как в извращённый мозг Эдуарда могло такое прийти? И мне снова стыдно. Да и соблазнительница из меня так себе.

Замираю, когда девушка проходит в комнату. Ее отец как бы не совсем одет, только полотенце на бедрах, которое я сама накинула.

— Ну и что случилось на этот раз? — недовольно спрашивает Литвин. — Надя, продолжай, — уже велит мне, и я продолжаю.

— У меня к тебе разговор, — посматривает на меня. — Срочный! — настаивает.

— А подождать этот срочный разговор не может? Я как бы занят, если ты не видишь.

— Мы же договорились, что меня будет возить Довлатов. Мне нужно срочно на тренировку, а он, видите ли, не может, — фыркает девушка, как-то странно посматривая на меня.

— Ну извини, дорогая моя. Довлатов у нас не шестёрка, бегать по твоим капризам не будет. Но ты же сама этого захотела. Как ты там недавно мне заявила? Взрослая? Вот и решай вопрос, как взрослая.

— Ну папа! — только и может сказать Лиза. Возмущённо взмахивает руками, хотя Литвин не видит.

Глава 4

Надежда

Пару дней наши сеансы массажа проходили в полной тишине. Со стороны Литвина только сухой кивок головы и «свободна». Я тоже не завожу диалогов, чтобы меня снова не приняли за проститутку.

Семь вечера. Я дома. На самом деле не дома, конечно. Эта квартира – моя тюрьма. Сегодня паршивое настроение. Последний месяц оно у меня всегда плохое, но сегодня хуже всего. Мне, как маленькой девочке, постоянно хочется порыдать. Поэтому я заедаю свою депрессию эклерами и смотрю комедию, лежа на диване. Долго не реагирую на звонящий телефон.

Не хочу никого слышать. А когда все же отвлекаюсь от фильма, жалею об этом. Это Эдуард. Его звонки ничего хорошего не несут…

— Да, — отвечаю.

— Собирайся. Приеду за тобой через пять минут.

— Зачем?

— Меньше вопросов, мы теряем время. Надень платье покороче, чулки, туфли, макияж.

Громко вздыхаю в телефон.

— Быстрее, мышка! — скидывает звонок. Прикрываю глаза, откидываясь на спинку.

Во-первых, я не хочу.

Не хочу!

Во-вторых, собраться за пятнадцать минут нереально. Я вся растрёпанная.

Соскакиваю с дивана, лечу в ванную умываться.

Конечно, я не укладываюсь в пятнадцать минут. Эдуард уже ждет меня внизу злой, как черт.

На мне черное платье до колен, чулки и туфли. Все это, конечно, не мое. Это реквизит Эдуарда. Он, как режиссёр постановки, позаботился о костюмах для актрисы.

Я успела только слегка накрасить ресницы и собрать волосы вверх, в некое подобие причёски.

Эдуард сегодня снова под видом такси. Сажусь в машину.

— Ты вообще за временем не следишь? — недовольно спрашивает Эдуард. Не отвечаю, отворачиваясь к окну. — В общем, так. Литвин сейчас ужинает в «Астории». Столик рядом тебе забронирован. Сядешь, закажешь себе коктейль, еще что-нибудь, что вы там, девочки, заказываете? Салат?

Я люблю мясо и пирожки, а не салат. Но молчу, сжимая губы.

— Обратишь на него внимание, поздороваешься. Всё, дальше не лезь, — наказывает он мне.

А я и не собиралась.

— Сделаешь вид, что ждешь подругу.

— Ну а дальше что?

— По обстоятельствам.

— Ну а если он не обратит на меня внимание?

— Так привлеки это внимание!

— Как? Раздеться и станцевать голой на столе? — огрызаюсь я.

— В идеале – да, — усмехается Эдуард. — Но это позже. Ну не знаю, построй ему глазки, но добейся контакта с клиентом, — уже недовольно произносит Эдуард.

Молчу, сжимая губы.

Как это все отвратительно.

Эдуард тормозит возле ресторана и смотрит на меня через зеркало заднего вида тяжёлым взглядом.

— Только не тупи, Надя. Это же в твоих интересах.

Молча выхожу.

Ресторан для избранных. Для тех, кто привык выкидывать много денег просто на еду. Мне не понять, как может быть стейк по цене коровы.

Прохожу в ресторан, называю свое имя, и меня провожают к столику.

Я замечаю Литвина еще с порога, даже несмотря на то, что он сидит ко мне спиной. Конечно, мне снова страшно и не по себе. Происходящее больше похоже на аферу, за которую мне этот мужчина в лучшем случае свернёт шею. Но шокирует не то. Литвин ужинает с женщиной. С блондинкой лет тридцати пяти. По осанке, ухоженности и платью явно видно, что женщина его круга. Глаза немного раскосые, не то чтобы косая, но немного с особенностью. Что, в принципе, ее не портит. Она улыбается, попивая вино, слушая Литвина.

И как мне привлечь мужчину, внимание которого занимает другая женщина?

Мой столик справа, всего в нескольких метрах от столика Литвина. Нас разделяет лишь проход.

Делаю вид, что не замечаю мужчину. Сажусь, утыкаюсь в меню. Коктейли здесь стоят как самолет, а салаты – как два самолета. Но цены меня не волнуют – в моей сумочке карта Эдуарда.

Заказываю себе коктейль с мартини и какую-то закусочную тарелку, которую советует официант. Я сюда не кушать пришла. Хотя могла и оторваться за счет Эдика. Пока жду заказ, пытаюсь отвлечь себя, смотря в окно и придумывая рифмы к имени Эдик.

Надо повернуться в сторону Литвина, отыграть удивление и поздороваться, но я не решаюсь. После того, как Литвин предложил меня оттрахать за доплату, к страху примешалось еще чувство стыда.

Мой заказ приносят. На большой тарелке с закусками оказались разные виды сыров, мед, орехи, клубника, виноград, дольки груши и оливки.

Делаю глоток коктейля, поворачивая голову в сторону Литвина. Натягиваю улыбку, киваю ему, но ответного кивка или улыбки не получаю. Он просто смотрит, топя меня в своём бездонном сером океане глаз, а потом отворачивается, продолжая разговор с женщиной.

Вот и все.

На что рассчитывал Эдуард, непонятно.

Как можно вообще соблазнить мужчину, у которого есть женщина?

Я даже внутренне радуюсь этому факту. Пусть план Эдика рухнет. И, может, тогда он от меня отвяжется.

Продолжаю пить коктейль и есть клубнику. Вкусно. Оказывается, мартини прекрасно сочетается с виноградом и сыром.

Мой телефон на столе вибрирует. Это Эдуард, будь он неладен.

— Да, — отвечаю.

— Сделай вид, что разговариваешь с подругой.

— Да, Эллочка, — выдаю я, усмехаясь назло Эдуарду.

— Литвин там?

— Да, Эллочка.

— Прекрати называть меня Эллочкой! — психует он. — Скажи, что ждёшь ее. Типа она задерживается, — велит он мне.

— Да, давно тебя жду. Ничего страшного, я подожду тебя еще, Эл… — прикусываю язык, запивая имя Эллочка мартини.

— Он обратил на тебя внимание?

— Да, но… — не знаю, как ответить.

— Значит, не сильно стараешься, мышка! — рычит на меня Эдуард. Молчу. Хотя хочется также психануть на его «мышку». Сам он старая противная крыса! — Давай, действуй, иди в туалет и подверни ногу рядом со столом Литвина. Я позже перезвоню, — сбрасывает звонок.

Я не хочу этого делать. Это глупо, учитывая, что актриса из меня так себе. Но…

Оглядываю окружающих. Не уверена, что за мной не следят люди Эдуарда. Двое парней в баре кажутся мне подозрительными.

Глава 5

Глава 5

Надежда

Забираюсь в высокий внедорожник, теряю равновесие и неуклюже заваливаюсь на мужчину, утыкаясь лицом в его пальто. Литвин ловит меня за плечи и отстраняет от себя, сажая прямо. Тянется через меня, сам закрывая дверь. Машина трогается. Надо, наверное, спросить, куда меня везут. Но пьяная голова кружится, и чувство страха притупляется. Вздыхаю, пытаясь взять себя в руки. Прикрываю глаза, облизывая пересохшие губы.

— Да ты пьяна, Надежда с сертификатами, — с иронией произносит мужчина.

— Так заметно? — нервно усмехаюсь.

— Вроде выпила всего ничего… — рассуждает он.

— Откуда вам знать, сколько я выпила? — алкоголь придает мне смелости, и я начинаю говорить с этим мужчиной смелее. Завтра я, конечно, об этом пожалею. — Вы не обращали на меня внимания.

— А ты хотела, чтобы обратил? Что за цирк ты устроила, Надя? — уже не иронизирует, голос становится ледяным настолько, что у меня бегут мурашки.

— Ничего я не устраивала, я ждала подругу.

— И где она?

— Не смогла приехать… — развожу руками.

— И почему же? — спрашивает, словно на допросе. А я лихорадочно придумываю причину. В голове ни одной адекватной мысли.

— Не могу вам сказать. Это женские дела.

— Женские, значит, — снова ирония.

Ой, мамочки, он мне не верит. Начинаю трезветь, окатывает паникой.

— Средний чек в этом ресторане равняется сумме твоей месячной зарплаты, Надя. Часто ты ходишь по таким заведениям?

— Вообще никогда не хожу. Даже если бы были деньги, не ходила бы. Это подруга пригласила и не пришла… — почти правда.

— Ясно, — усмехается, но как-то зло. Закусываю губы.

— А куда мы едем? — всматриваюсь в окно.

— Какая разница, ты хотела добиться моего внимания. Ты его добилась. Дальше что по твоему плану?

— Ничего я не добивалась, говорю же, ждала подругу. Откуда мне было знать, что вы в этом ресторане?

— Тогда мне показалось, Надя. Извини. Тимур, останови, — велит он водителю. Машина съезжает на обочину. — Выходи, — уже обращается ко мне.

— Куда?

Я даже не знаю, где мы. Где-то в городе.

— Я ошибся. Моего внимания ты не хотела. Поэтому вынужден избавить тебя от своего общества. Выходи, — говорит в приказном тоне.

Киваю. Всё, я уже трезвая. Становится дико стыдно. Мне кажется, я даже краснею, ибо лицо горит.

Снова туплю над ручкой на дверце. Ну нет ее здесь. Только множество кнопок.

— И да, массажистку я тоже меняю. В твоих услугах я больше не нуждаюсь.

— Почему? — резко разворачиваюсь.

Эдуард меня убьет.

Нет, не убьет, он меня посадит.

Надолго.

Сглатываю, чувствуя, как от страха сжимаются внутренности.

— Вам же нравился мой массаж.

— Массаж нравился, а твоя фальшь – нет, — холодно отвечает он и наклоняется ко мне. Задерживаю дыхание. Но мужчина всего лишь открывает дверь. — Это стоянка такси, — указывает вперед.

Конечно, мне хочется уйти. Убежать, вернуться к прежней жизни и больше никогда не сталкиваться с этим мужчиной. Но если я сейчас уйду, то прямиком в тюрьму. Эдуард не пощадит.

— Ладно! Всё дело в том, что вы мне очень понравились с первого взгляда, — лгу, прикрывая глаза, а у самой руки дрожат, которыми я стискиваю сумку.

Пауза. Мужчина молча захлопывает дверь. А потом смеется. Распахиваю глаза. Ему смешно? Он смеётся, запрокинув голову.

И несмотря на то, что это неправда, меня оскорбляет его смех.

Я настолько жалкая?

— Откройте эту чертову дверь, я выйду! — нервно дергаю дверцу.

— Не ломай мне машину. Тимур, поехали, — продолжает смеяться мужчина. — Что значит понравился, Надя? Мы что, дети? Я похож на пацана?

— Ах, вы такой взрослый, ну извините, — снова смело произношу я. Но на самом деле во мне говорят алкоголь и паника, оттого что план Эдуарда провалился. Как бы я ни сопротивлялась, Эдик прав, это в моих интересах. — Давайте говорить на вашем языке. Вы привлекаете меня как мужчина. Так надо было сказать?

— Ммм, — смотрит с усмешкой в глазах. — Надя, я уже спрашивал тебя, сколько ты стоишь, ты сказала, что не продаёшься. А другой формат отношений я не приемлю. И не надо смотреть на меня оскорбленным взглядом.

Машина снова тормозит, осматриваюсь. Меня привезли домой. Вот он, дом, где мне снимают квартиру.

— Тимур, выйди покурить, — велит водителю. Тимур выходит, и вот теперь мне действительно страшно. Боже… Начинаю ненавидеть всех и себя, в том числе за то, что оказалась в такой ситуации. Кажется, еще немного, и со мной случится истерика.

Всхлипываю, когда мужчина неожиданно хватает меня за скулы и притягивает к своему лицу. Замираю, как кролик перед удавом, парализованная страхом.

— Ну что, Надя, действуй, ты добилась моего внимания, — вкрадчиво произносит он. Приближается к моему лицу и глубоко втягивает воздух возле виска.

— Что… ч…то, — заикаюсь. — Что мне делать? — голос не слушается, в горле встает ком, и я никак не могу его сглотнуть.

Мужчина отпускает мое лицо и зарывается своей большой ладонью в мои волосы. Всхлипываю, когда он больно их сжимает. Голова кружится уже не от алкоголя, а от страха.

— Для начала можешь сделать мне минет. Посмотрим, на что ты способна, — его голос хрипнет. А я замираю, впадая в ступор. Думаю, Эдуард бы одобрил минет в машине на обочине. Я даже не виню Литвина за такое грязное отношение ко мне. Как я себя преподношу, так он ко мне и относится. Как к проститутке. — Ну что ты дрожишь, киска? — ухмыляется он, дёргая за волосы, вынуждая меня запрокинуть голову. Рассматривает мое лицо надменным взглядом. — Я не монстр, сделаешь все правильно – получишь свою выгоду. Действуй, мое время идёт, и оно бесценно.

А я не могу ничего сказать и ничего сделать. Я даже дышать не могу. Глаза наполняются слезами, губы дрожат. Мне хочется ему во всем признаться. Сказать, что я не шлюха и мне ничего от него не надо, меня заставили. Но я не могу. Страшнее того, что происходит сейчас, – тюрьма, где я не выживу.

Глава 6

Надежда

Моей бабуле шестьдесят семь лет. Она воспитывает меня с десяти лет. Бабушка – практически вся моя семья, за исключением пары теть и двоюродных братьев, с которыми мы мало общаемся, ибо живем в разных городах.

Нет, меня не бросили родители, никто не спился и никого не посадили. Мои родители погибли при взрыве на заправке, когда заехали туда по пути на дачу. Вот так, в одно мгновение. Эта трагедия подкосила здоровье бабули, но ради меня она нашла силы жить дальше.

Мы никогда не нуждались, но и не жили богато. Мы жили обычно, как миллионы среднестатистических людей.
Бабуля всю жизнь работала поваром в столовой. Сейчас она на пенсии и сажает небольшой огород. Так, ничего грандиозного: небольшая теплица, зелень, ягоды. Яблони и сливы в саду, цветы в палисаднике. Домик маленький, двор еще меньше, но мне всегда здесь уютно. О том, что я совершила и чем занимаюсь сейчас, бабуля, естественно, не знает. И, надеюсь, никогда не узнает, ее и так подорванное сердце не выдержит того, что внучка – преступница.

Она думает, что я нашла хорошую работу и салон дает мне жильё. Бабушка долго вообще не хотела меня отпускать. Мы живём в черте города, и она никак не могла понять, зачем жить в съёмной квартире, когда дома лучше. Мне пришлось ей беспощадно лгать и нести чушь про взрослую самостоятельную жизнь.
К черту такую самостоятельность!
Где один мужчина хочет меня посадить, а другой – принуждает к минету.
Мне снова хочется стать маленькой девочкой, закрыть глаза, а когда открою, то все монстры исчезнут. Но, к сожалению, в реальной взрослой жизни монстры страшнее, чем бабайки под кроватью.

— Сметанку бери домашнюю – Люда дала. Она у нее на сливках – не то что в ваших супермаркетах, — фыркает бабуля. — На булочку ее намажь.

— Она в меня уже не влезет, — отказываюсь. — Я еле сырники осилила.
— Да что ты там съела. Прекрати сидеть на своих диетах. Весь организм угробишь! — ругается бабуля. — Исхудала вся. Скоро одни кости останутся. И что в этом красивого?

Она права, я похудела, да. Но дело не в диетах, я на них не сижу. Это нервы. Аппетит давно пропал, с того рокового дня, когда моя жизнь стала похожа на триллер с элементами ужаса.
Демонстративно намазываю толстый слой сметаны на сладкую булочку и откусываю, бабуля удовлетворенно улыбается.

— Останешься сегодня?

— Да, окна помою, в огороде тебе помогу.
Не хочу я назад в свой ад. Мне нужна передышка, хотя бы один день. Я выключила телефон, отстранилась от этого страшного мира и погрузилась в свой, где тепло, уютно, все просто и понятно.

— Да нечего мне помогать. Всё там хорошо в этом огороде. Осень, убрала уже почти всё, и окна мыть не нужно. Отдохни.

Вздрагиваю, когда наша собака начинает лаять во дворе, и ворота сотрясает стук. Не нужно быть ясновидящей, чтобы понять, что это за мной.

— Кого это принесло? — бабуля направляется на выход. Подскакиваю с места, опережая ее.

— Баб, я сама, иди завтракай, — не дожидаясь ее ответа, быстро обуваю тапки, раздетая, в одной футболке и шортах, несусь на двор.

С колотящимся сердцем открываю ворота, и меня тут же хватают за шею. Я не успеваю даже пикнуть, как рука на моей шее больно сжимается, перекрывая кислород.

Эдуард вытаскивает меня на улицу и молча тащит к машине. Спотыкаюсь о камень, одновременно хватаясь за сжимающую руку. Он открывает заднюю дверь и кидает меня на заднее сиденье.

Не успеваю отдышаться, как машина срывается с места. Дёргаю ручки двери, готовая выпрыгнуть на ходу, потому что такого злого Эдуарда я никогда не видела. Дверь не поддаётся, а машина набирает скорость. Мужчина молчит.

— Куда ты меня везёшь?! — хриплю, обнимая себя руками. А Эдуард молчит.
Боже, какая я дура.

Что мне стоило ответить на его звонки?
Кому я сделала хуже этим детским бунтом?
Всматриваюсь в окно, пытаясь понять, куда меня везут.

Я даже не знаю, что именно разозлило Эдуарда. То, что я не отвечала на его звонки, или то, что Литвин отказался от сеансов массажа.

Машина тормозит, поворачиваю голову и понимаю, что через дорогу находится полиция.

— Зачем мы здесь? — истерично спрашиваю, чувствуя, как горло начинает сжиматься, словно Эдуард опять меня душит.

— Всё, мышка, ты допрыгалась! Мне кажется, я был слишком добр к тебе, — выдаёт Эдуард. — Я сдам тебя ментам и найду более сообразительную девушку. Зае*ала ты меня своими тупыми капризами.

Щелчок – с дверей снимается блокировка.

— Выходи! — рычит на меня. Сижу на месте, вжимаясь в сиденье. — Я сказал, выходи! Или я вытащу тебя за волосы!

— Я всё поняла. Всё! Просто хотела немного выдохнуть. Такого больше не повторится. Правда. Я сделаю всё, что ты скажешь. Пожалуйста… — всхлипываю.

— Ты только обещаешь, мышка, а потом начинаешь показывать характер. Мне надоело. Выходи!

Оглядываюсь на полицейский участок, смотря, как оттуда выходят люди в форме, сглатываю.

— У меня получится. Литвин обратил на меня внимание, вчера в машине он предлагал мне интим.

— Что именно он предложил? — недовольно спрашивает.
Молчу, сжимая губы. Ну не могу я этого сказать вслух.

— Всё, блядь, выходи! — психует Эдуард.
— Минет, он предложил мне, минет! — выкрикиваю со злостью.

— И ты, дура, отсосала ему в машине? — гадко усмехается Эдуард.

— Нет! Нет… — сдуваюсь. — Но нам же не нужно, чтобы он просто меня использовал, как шлюху? — всхлипываю, снова хочется рыдать, потираю шею, потому что она до сих пор болит от хватки Эдуарда.

— Не надо, — Эдуард прикуривает сигарету и выдыхает дым прямо в салон. Морщусь. Не выношу запах табака. А Эдуард, кажется, курит самые вонючие сигареты. — И? Дальше что?

Глава 7

Надежда

Без пяти девять я снова возле ворот особняка. Меня уже привычно без вопросов провожает тот же самый охранник. На мне белая форма массажистки, но я чувствую в ней себя неуютно. Потому что под формой на мне новое шелковое бельё, а под бельём полностью депилированное тело. Конечно, я могла солгать Эдику и сказать, что всё сделала. Но он перед тем, как выселить меня из дома бабушки, сказал, что, если усомнится, побреет меня лично тупым ржавым ножом. Нет никакой гарантии, что за мной не следят, поэтому, помимо депиляции, я сделала еще маникюр, немного обновила стрижку и брови.

— Сюда, — указывает мне охранник, и я немного торможу, потому что меня ведут не в привычный кабинет для массажа, а совсем в противоположную сторону, минуя гостиную.

— А куда мы? — интересуюсь я.

— Олег Андреевич распорядился проводить вас сюда, — открывает для меня дверь, пропуская вперед.

— Зачем? — на нервах задаю глупый вопрос. Парень ухмыляется, качает головой, ничего не отвечая, словно ответ очевиден. Он и мне тоже очевиден, я просто не хочу его принимать.

Как только делаю пару шагов, переступая порог комнаты, за мной закрывается дверь.

Осматриваюсь. Эта комната явно не предназначена для массажа. Я даже не могу понять предназначения комнаты. У нас с бабулей всё просто. Кухня – для еды, спальня – для сна, зал – для просмотра телевизора. А здесь…

Темно-бордовая стена, словно созданная из граней, как оптическая иллюзия, кажется подвижной и объёмной, другие стены бежевые, потолочная подсветка по всему периметру, тяжёлые плотные шторы на большом окне во всю стену, мягкий ковролин на полу. Бежевый кожаный диван, низкий стол с круглой столешницей из светлого дерева. Но мое внимание привлекает необычное кресло или это софа. Не совсем понимаю. Она обита той же бежевой кожей и сделана в виде волны. Если в нее сесть, то попа провалится вниз, а голова и ноги останутся наверху. По бокам изголовья для чего-то приделаны ручки. Очень странное кресло. Снимаю пальто, аккуратно укладывая его на диван, ставлю на стол свой кейс и присаживаюсь на край дивана. Разогреваю руки, потирая ладони, но что-то мне подсказывает, что массажа не будет.

Ой, мамочка…

Прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Самое страшное, что мне сегодня грозит, – это секс. Это же не так страшно, как тюрьма. Пытаюсь убедить себя. Но холодные ладошки отчего-то начинают потеть, а сердце – биться в панике.

Литвин появляется минут через десять. Сглатываю, на секунды теряя лицо, когда он входит в комнату. На мужчине брюки, черная рубашка с закрытыми руками, вальяжно расстёгнутая на несколько пуговиц. Этим меня уже не смутишь, я видела его голым. В комнату врывается терпкий аромат парфюма и мужского тела.

— Добрый вечер, — встаю с места, как школьница.

Мы встречались несколько раз. Я, в конце концов, трогала его тело, но при каждом появлении этого мужчины волнуюсь. Сегодня особенно. Можно сказать, я в тихой истерике, ибо это не просто сеанс массажа.

— Присаживайся, — кивает мне на диван. Снова сажусь, складывая руки на коленях. Я хоть и девственница, но с парнями всегда общалась легко. Но это парни, ровесники или чуть старше, а это Литвин, и я сжимаюсь. Мужчина проходится по комнате, обходит диван, оказываясь за моей спиной. Расправляю плечи, пытаясь держать осанку. Он у меня за спиной, и я чувствую себя еще более уязвимой.

— Массаж будет проходить здесь? — нахожу предлог, чтобы развернуться. Но Литвин вообще не смотрит на меня, вопреки моим предчувствиям. Он смотрит в окно, отодвинув штору.

— Нет, Надя, массажа не будет, — отвечает, одергивая штору.

— Зачем тогда я здесь? — окидываю комнату глазами.

— Чтобы провести вечер, — снова обходит диван.

В дверь раздаётся тихий стук.

— Входи! — разрешает мужчина.

Дверь открывается, а там девушка с тележкой, как стюардесса в самолёте. Только она не улыбается лучезарной улыбкой, а с каменным лицом заносит шампанское, коньяк, бокалы, закуски в виде небольших канапе с сыром, маслинами, виноградом, фрукты, ягоды, шоколад. Все красиво составляет на низкий стол и молча уходит, прикрывая дверь.

— Зачем? — как заведённая, повторяю я, мысленно ругая себя. Соберись, Надя. Алкоголь – это хорошо, он поможет как-то пережить вечер без истерик.

Меня ведь сейчас могут трахнуть на этом самом диване, и я не имею права сказать нет. Не думаю, что Литвин позвал меня ради интимной беседы.

О чем вообще со мной разговаривать такому, как Литвин?

— Ну я же тебя привлекаю, как мужчина, — произносит с ироничной усмешкой, повторяя мои слова. — Не находишь этот вечер логичным?

Не нахожу…

Но киваю, как кукла, пытаясь улыбнуться.

— Кстати, тебе идёт белый цвет, — кивает на мой костюм. — И в общем, форма. Что-то в этом сеть.

— Спасибо, — киваю, наблюдая, как мужчина открывает шампанское. Закрываю глаза, ожидая хлопка, но мужчина открывает бутылку бесшумно.

— Любишь «Асти»? — наполняет мой бокал.

— Наверное, да.

— Что значит «наверное»? — плескает в свой стакан коньяк и садится на диван чуть подальше, чтобы откинуться с бокалом на угол дивана и вальяжно расставить ноги.

— Я редко пью и в общем пила только шампанское и мартини.

— Тебе понравится «Асти». Всем девочкам нравится.

Хочется сказать, что я – не все. Но… так нельзя по правилам нашей игры, да и не решусь я.

Беру бокал, отпиваю. Вкусно. Алкоголь совсем не чувствуется, пузырьки приятно щекочут губы.

— Итак, Надя. Давно ты увлекаешься состоятельными мужчинами, годящимися тебе в отцы?

Он что, только что намекнул, что я охотница за папиками?

Распахиваю глаза, но не озвучиваю свои мысли.

— Нет. Вы первый! — на нервах выходит дерзко. Я вообще, когда нервничаю, начинаю грубить. Дурная черта характера. А потом сама же пугаюсь своей дерзости.

— Наверное, мне должно это польстить, — снова усмехается, салютуя бокалом. Меня не покидает ощущение, что это не я с ним играю, а он со мной. Будто он всё про меня знает, и эта такая насмешка. — Знаешь, в моей жизни были сотни женщин, как постоянных, так и разовых. Разных возрастов и мастей. Что именно ты можешь мне предложить?

Глава 8

Олег

— Давайте сменим тему, — смущённо краснеет Надя.

Рассматриваю ее пристально, как что-то очень необычное и противоречивое. До конца не могу понять, что это с ее стороны. Искусная игра в невинную овцу или действительно смущение. Она сбивает меня с толку. Я давно научился считывать женщин. Опыт в общении с противоположным полом у меня большой, за секунду могу отличить жеманство от реального стыда.

Я считываю женщин без слов, по взгляду, жестам, улыбкам. А эта девочка вводит меня в ступор. Нет, то, что она фальшивит, я понял почти сразу. Только вот в чем фальшь, еще не разобрался.

Кто ты?

Шлюха, которую хотят под меня положить, скрывая за маской святой невинности, или девочка, которая примеряет на себя роль шлюхи, но выходит бездарно?

Я могу выбить из нее правду за несколько минут, прямо сейчас. Она скажет мне все и даже больше. Но я не спешу. Меня забавляет эта игра. В кои-то веки не скучно. Меня развлекает такой театр одной актрисы. Азартно загнать эту мышку в угол. Кто бы за ней ни стоял, он выбрал правильную девочку. Я даже сам не подозревал, что Надя меня зацепит. Шлюху я бы просто вы*бал и выкинул. А тут…

Есть в ней что-то такое невинное, наивное, вкусное. Такая чистая красота. Коса эта девственная, глаза цвета виски, яркие, всегда испуганные. Кожа нежная. Молодая молочная девочка. Не искусственная, еще не тронута современными трендами красоты.

Запах…

От девочки пахнет утренней прохладой, росой, полевыми цветами, медом. Хочется упасть в неё и получить свою дозу удовлетворения. И я это сделаю, я испачкаю эту чистоту, я ее замараю собой. Но позже…

Будоражит предвкушение. Я не голодный в сексуальном плане, даже наоборот, обожрался этого секса так, что порой меня от него тошнит.

— Тему задаю я, киска. Отвечай, — настаиваю.

Ей не нравится, как я ее называю, ей в принципе некомфортно и страшно со мной. Но она упорно продолжает строить из себя ту, кем не является. Если выяснится, что Надя прожженная сука, а все это стеснение – гениальная игра, буду аплодировать ей стоя.

Я еще не выяснил, кто за ней стоит. Шавка Эдик просто пешка, а король у нас кто-то другой, тот, кто хорошо меня знает. Тот, кто на интуитивном уровне знал, что подкладывать под меня надо именно такую.

— Мне кажется, мы еще недостаточно близки, чтобы говорить на такие темы, — от волнения допивает третий бокал «Асти». Глаза уже пьяные, плывет, ей много не нужно. Нет у меня цели напоить, только расслабить. Поэтому я больше не наполняю ее бокал.

— Недостаточно близки? — усмехаюсь. — Встань, — велю ей.

Мешкает, распахивая свои красивые глаза. Но встает, комкая в ладонях края белоснежной формы. И ей, черт побери, идет этот девственно белый цвет.

— Подойди к окну.

Она ни черта не понимает, но медленно подходит к окну. Послушная. Только проблема в том, что это не ее желание. Это почти насилие. Насилие, на которое она сама идёт. Боится до дрожи, но идет.

На что тебя купили?

Я ведь порылся в её биографии досконально. Просто девочка. Действительно обыкновенная и заурядная. Никаких черных пятен и грязных подробностей.

На деньги повелась?

Что там тебе пообещали?

Золотые горы?

Дура. Идиотка.

Она становится свидетелем и обладателем ценной информации. Таких награждают смертью. Несчастным случаем, например. Была девочка и нет. Случайно упала с моста или неосторожно переходила дорогу. Вариантов множество, а итог один, и он печален. И мне почему-то очень жаль эту идиотку. Такие должны приносить удовольствие мужчинам, а не лежать в гробу.

— Раздвинь шторы, — велю ей, поднимаясь с дивана, и медленно иду к ней.

Девочка отдергивает шторы и смотрит на мой освещенный фонарями двор. Подхожу вплотную, прижимаясь грудью к её спине. Вздрагивает от прикосновения, задерживая дыхание.

— Дыши, киска, дыши, — усмехаюсь в её волосы, вдыхая их запах.

У меня определённо встает на нее. Моментально. Ее массаж не имеет ничего общего с медициной. Меня заводят ее руки, прикосновения, старания. Я почти кончаю от ее волшебных рук. Наверное, потому что в сексе я не позволяю женщине вести. Я беру все сам. Как мне надо. Быстро и жестко. А тут отдаюсь ее рукам, и в этом, оказывается, есть свой кайф.

Она втягивает воздух, но все равно напряженная до предела. Прикрываю глаза, потому что мне хочется швырнуть ее грудью на специальную своеобразную кушетку, содрать штаны, разорвать трусики и ворваться в нее на всю длину, наматывая её шикарную косу на кулак. И драть так, чтобы орала. Потому что нельзя быть такой манящей, будить во мне желания, заставлять разглядывать себя, дышать собой ради выгоды. Сейчас мне хочется ее наказать за это, и я накажу. Уже скоро, как только узнаю, кто за ней стоит. Расколоть девочку – не проблема, только я не уверен, что она сама знает, кто ей управляет.

— Видишь собак? — низким тоном спрашиваю у нее, обхватывая стройную талию. Сожму немного сильнее, и она сломается. Такая хрупкая. Кукла, которой управляют. Жаль, я бы сам хотел такую марионетку. А она чужая игрушка.

— Да, — кивает, всматриваясь в стаю питбулей, которых выпускают гулять по двору каждую ночь.

— Это бойцовские собаки, они созданы для того, чтобы рвать своих жертв. Они выведены и рождены для этого. Натасканы на агрессию. Это животные особой породы, — поясняю ей. Расслабляю пальцы на ее талии и веду ладонями вниз, к упругим бедрам.

Надя всхлипывает, когда я сжимаю эти бедра. Такая чувствительная. Кровь кипит. Я сейчас могу сделать с ней все что угодно. Например, поставить на колени и заставить мне отсосать. Она будет давиться слезами, но не скажет нет. И я хочу. Но не сегодня. Мы еще поиграем, моя пугливая киска. Я даже дам шанс.

Воспользуешься ли ты им?

— Как ни воспитывай их, ни корми, ни ласкай, в один прекрасный момент могут перегрызть горло. И никто не виноват, это их природа. Так вот, они не ухаживают за сучками, не облизывают их, не ласкают и не приручают, они просто вгрызаются им в холку зубами и дерут, пока не удовлетворятся, — усмехаюсь я, обхватываю ладонью ее тонкую шею, немного сжимая. Я чувствую, как ее тело содрогается, ноги подкашиваются, а пульс под моей ладонью учащается.

Глава 9

Надежда

— Что именно он сказал, повтори слово в слово, — с горящими глазами допрашивает меня Эдик.

— Дословно я не помню.

— Ты хоть что-то можешь сделать нормально? Это ты не можешь, то – не хочешь, другое – не помнишь! — психует. — Как ты вообще такая дожила до двадцати лет!

— Какая? — нервно спрашиваю я, потому что обидно. Сколько можно меня оскорблять! Сколько можно тыкать в мою никчёмность!

— Ни рыба ни мясо, — кидает мне Эдик, снова противно хлебая чай из моей кружки. Естественно, я его не приглашала и не угощала. Он зашёл сам, открыв дверь своими ключами, и сам заварил себе чай. — Ну, говори, что помнишь, — поторапливает меня.

— Он сказал, что думает принять предложение Самарцева. А «Техстрой»…

— Точно фигурировала эта фамилия и эта организация? — прищуривается Эдуард.

— Да, я повторяла про себя, пытаясь запомнить.

— И? Что дальше? Что с «Техстроем»?

— Он продолжит делать вид, что его интересует эта организация, но будет готовить документы по Самарцеву.

— Всё?

— По сути, да.

Морщусь, когда Эдик снова шумно отхлебывает чай. Как можно так противно пить?

— Что, бля, значит «по сути»?! — психует Эдик, повышая голос.

На меня никогда никто не кричал. Ни родители, ни бабуля, ни учителя. Поводов не появлялось, я была послушной и прилежной. И поэтому от повышенного голоса у меня всегда звенит в ушах, и я начинаю теряться.

— Он матерился! — тоже повышаю голос, а это уже защитная реакция.

— Ясно. Смотри, какая ранимая, — приторно усмехается. — Это всё, конечно, хорошо… — задумывается, подозрительно меня осматривая.

— Это то, что ты хотел знать? — решаюсь спросить в надежде.

— И это тоже. Но все только начало.

— Что еще?

— Не гони коней, Надюха. Ты меня все равно очень огорчила, — разочарованно произносит Эдуард.

— Что я опять сделала не так? — нервно спрашиваю.

Последнее время я всегда в напряжении и страхе. Настолько, что меня мучают головные боли и очень плохой сон.

— Литвин сменил массажиста, не подскажешь почему?

— Не знаю, — пожимаю плечами. Если скажу, что мой массаж Литвину не понравился, отхвачу от Эдуарда. — Но всё нормально. Он предложил встречаться, — быстро поясняю я, пока Эдик не разозлился.

— Как это? Что сказал: Надежда, я ваш навеки? — издевается надо мной.

— Нет. Но он сказал, что мы еще встретимся, когда он захочет.

— Прям так и сказал? Это похоже на то, что он тебя отшил, — произносит сквозь зубы. — Передай дословно! — требует.

— Он сказал, что покупает меня! — громко выдаю я то, чего не хотела озвучивать.

— Ааа, ты всё-таки отсосала ему, что ли? — ржет, запрокидывая голову.

— Нет! — всхлипываю, потому что это обидно.

— Ну ты там не тяни, никто не будет держать при себе бабу, которая не даёт, — снова ржёт, а я закусываю щеки изнутри, чтобы не нагрубить ему.

— Ладно, — наконец допивает свой чай и поднимается с места. Иду за ним.

— Если Литвин отказался от сеансов, можно мне выйти в салон на работу? — спрашиваю, потому что салон принадлежит Эдуарду. Если бы я знала, чем все обернётся, когда устраивалась в его салон, то ни за что бы не переступила порог этого места.

— Зачем? — оборачивается ко мне.

— Как зачем? Мне деньги нужны.

— А, ну выходи. Созвонись с Любой, узнай.

Киваю, смотря, как Эдик вынимает деньги из кармана и оставляет их на тумбе в прихожей.

— Не надо, я сама заработаю.

Не хочу ничего принимать от этого мерзкого мужика просто так. Я и так чувствую себя проституткой.

— А это тебе на витамины для памяти. Чтобы запоминала всё, что слышишь, и всё, что видишь. И да, при случае напросись к Литвину в кабинет. Мне нужно, чтобы ты там всё запомнила и рассказала.

— Как ты это себе представляешь?

— Ну, бл*ть, не знаю. Прояви фантазию. Скажи, что всегда мечтала, чтобы тебя трахнули в кабинете на рабочем столе, — снова противно усмехается.

Такого я никогда не скажу. Но киваю, чтобы этот мерзкий мужик ушел.

***

Неделя проходит спокойно. Всё почти как раньше. Словно и не было в моей жизни этого треша, будто мне всё приснилось. Я работаю в салоне, пью кофе с коллегами, навещаю бабулю и в общем спокойно живу. У меня прошли головные боли и нормализовался сон. В какой-то момент мне даже показалось, что всё закончилось. Эдуард получил, что ему надо, а Литвин забыл о моем существовании. Дура.

Сегодня выходной. Будильник я отключила, а шторы плотно задёрнула, чтобы выспаться. Просыпаюсь, подпрыгивая на кровати от громкого стука. Стучат так, будто выносят мою дверь. В испуге соскакиваю с кровати и в чем есть несусь к входу в квартиру. А есть на мне только майка и трусики.

Что там? Пожар?

Но лучше бы был пожар… Ураган, цунами, всемирный потоп – всё что угодно, кроме Эдуарда.

Открываю ему и быстро убегаю в спальню одеваться. Мужчина бесцеремонно идет за мной, и халат я натягиваю уже под его тяжёлым взглядом.

Завязываю халат так плотно, что спирает дыхание. Потому что взгляд у Эдика недобрый. Я даже не понимаю почему. Я ничего не сделала. Но сердце начинает колотиться так, словно я виновата.

— Какого хрена ты закрылась? — рычит он на меня.

— Я не могу спать с открытой дверью, — мямлю.

— Не строй из себя идиотку. Я спрашиваю, зачем закрыла щеколду!

Да, я закрыла щеколду, и ключами дверь с той стороны уже не откроешь. Молчу. Поэтому и закрылась, чтобы он не врывался ко мне без предупреждения.

— Что ты здесь прячешь?! — в ярости повышает голос, словно ревнивый муж. Срывается с места и проверяет все комнаты. Кухню, туалет и даже кладовку. Мне непонятно, что он ищет. Это не моя квартира, и, естественно, я никогда никого сюда не приглашала. Я бы сама ушла отсюда с радостью, если бы мне позволили.

Эдик возвращается в комнату и смотрит на меня ненавистным взглядом.

Глава 10

Надежда

Красное кружевное платье неприлично обтягивает мою фигуру и открывает плечи. Помада в тон платья и чёрные чулки со швом сзади превратили меня в настоящую шлюху. Я не узнаю себя в зеркале. Пытаюсь компенсировать эту похабщину косой и отсутствием косметики на глазах. Выходит плохо, я все равно выгляжу вульгарно. Помаду, увы, не сменить, ибо любая другая не замаскирует мою прокушенную распухшую губу.

Такие женщины нравятся Литвину?

Вряд ли…

Его раскосая спутница в ресторане хоть и выглядела дорого, но никак не вульгарно. И он целовал ей руки. А мне предлагал минет…

Эдуард – идиот. Всех меряет по себе.

Закрываю глаза. Вот-вот за мной приедут, и я почти не дышу в ожидании.

Вздрагиваю, когда начинает вибрировать телефон. Время пришло.

— Да, — отвечаю, вдыхая поглубже.

— Я от Олега Андреевича. Спускайтесь, — четко сообщает мне какой-то парень и скидывает звонок.

Хватаю сумочку, иду. Хочется подвернуть ногу на лестнице из-за этих чертовых каблуков. Или даже лучше свернуть себе шею, свалившись с лестницы, только бы не идти к хищнику в клетку. Но, к сожалению, ничего подобного со мной не происходит.

У подъезда стоит синий мерседес, из которого выходит водитель, молча кивает и открывает мне пассажирскую дверь.

Задерживаю дыхание, словно перед погружением в воду, прежде чем сесть в автомобиль. Но, на удивление, Литвина в салоне не оказывается. Водитель садится на своё место и везёт меня в неизвестном направлении.

— Куда мы? — интересуюсь у него. Но парень молчит, словно я пустое место. Отворачиваюсь к окну. Едем мы недолго. Останавливаемся в центре города возле непонятного мне здания. Точнее, оно многофункционально. Тут и отель, и бар, и ресторан, и клуб. Такой мини-Лас-Вегас с переливающимися огнями.

Водитель снова выходит, открывая для меня дверь, и провожает внутрь. В холле парень галантно помогает снять мне пальто и как-то криво улыбается, осматривая мое платье. Да знаю я, что выгляжу как шлюха, не надо акцентировать на этом внимание. Молчу, не объяснять же ему, что наряд выбирала не я.

Парень провожает меня на второй этаж по красивой винтовой лестнице с ковровым покрытием. Практически красная дорожка на пути к моему падению.

Водитель открывает массивную дверь, и мы оказываемся в слабо освещенном помещении. Ярко освещена только сцена, на которой играет саксофонист. Вокруг сцены ниши с отгороженными от посторонних глаз столиками и диванами с большими мягкими спинками. Удобно. Посетителей много, но никто не видит публику. Создаётся иллюзия приватности. При другом стечении обстоятельств мне здесь очень понравилось бы. Никогда не была в таких заведениях.

Парень проходит вперёд, указывая дорогу и подводя к одной из ниш.

В нише сидит Литвин. Сердце замирает и отказывается вообще стучать. Оглядываюсь, словно ищу спасения в парне, который меня привел, но он уже выходит из зала.

— Добрый вечер, — здороваюсь я, пытаясь улыбнуться. Губа болит даже от имитации улыбки, стараюсь не морщиться. Мужчина откидывается на спинку дивана, осматривая меня с ног до головы. Молчит, не здороваясь в ответ, не предлагает мне присесть. Рассматривает. Хочется закрыться руками и отвернуться.

В его глазах мелькает пренебрежение. Это ужасно, да… Прикрываю на секунду глаза. Даже я, будучи девственницей, не имеющая опыта общения с такими мужчинами, понимаю: выгляжу вульгарно. Но Эдик решил иначе.

— М-да… — выдыхает Литвин. — Ну присаживайся, — качает головой и хлопает ладонью по дивану рядом с собой.

Сажусь. Мужчина наливает мне бокал вина, которое уже стоит на столе вместе с закусками.

— Даже не знаю, что сказать, Надя. Мне казалось, твои вкусы гораздо консервативнее.

— Мне не идет красный? — спрашиваю его.

Ну а что я должна сказать? Что на меня это напялил мужчина, который подослал к нему шпионить?

— Нет, — морщится мужчина. — Ненавижу красный цвет. Особенно на женщинах. Хотел провести вечер с причиной девочкой. А пришла вульгарная девка. Ты губы, что ли, увеличила? — хватает меня за подбородок и разворачивает к себе, рассматривая.

— Нет, — пищу я. Он отпускает мой подбородок и грубо смазывает большим пальцем помаду с моих губ. Шиплю, отшатываясь от мужчины, поскольку он задевает раненую губу. Больно.

— Что это? — как-то зло интересуется он.

— Я нечаянно прокусила губу, — лгу.

— Нечаянно – это как? — берет свой бокал, допивая виски со льдом.

— Нечаянно... — повторяю, так и не находя причину.

— Ясно, — недовольно произносит он. — Поехали, — поднимается с места. — Вечер испорчен, — и идет на выход.

Это все?

Мне хотелось бы обрадоваться, что я сейчас поеду домой. Но радоваться нечему. Поскольку получу от Эдуарда за то, что вечер с Литвиным не состоялся. Платье мне выбрал он. Губы разбил тоже он. А виновата буду я. От осознания хочется порыдать. Не умолять же мне Литвина провести со мной этот чёртов вечер. Положение настолько безвыходное, что хочется прыгнуть с моста, находящегося недалеко отсюда.

Иду за мужчиной, громко цокая каблуками. Ненавижу это платье, эту помаду и эту чертову лестницу, с которой сложно спускаться на каблуках. Ненавижу Эдуарда и Литвина тоже – за то, что оказалась игрушкой в их руках.

В холле Литвин останавливается, забирает мое пальто и раскрывает его, помогая надеть. Быстро кутаюсь в него, прикрывая вульгарный вид. И не понимаю, почему на меня как-то странно смотрит гардеробщица. Мельком заглядываю в зеркало, снова спеша за мужчиной, и понимаю, что моя помада смазана по подбородку и щеке. Так я еще больше похожа на дешёвую шлюху. На ходу пытаюсь стереть помаду.

Как только Литвин выходит на крыльцо, ко входу подъезжает черный внедорожник. Мужчина спускается к машине, а я стою на месте, осматривая парковку в поисках такси, и уже сочиняю в голове сказку для Эдуарда о том, что моя встреча с Литвиным сорвалась, потому что у него появились срочные дела.