Запретные страницы вечности

Пролог

Лилиан

Легкий летний воздух струится над холмами, плавно спускаясь мягким маревом вниз, сотканный из невидимых нитей шелковой ткани. Дымка скользит вдоль склонов, медленно растекаясь среди травы, обвивает нежными пальцами старую черепицу крыш и пробирается сквозь оконные щели, наполняя пространство таинственной завесой покоя. Весь мир погружается в сон, лишь мой внутренний голос слышит тихий шепот древнего леса, повествующего старенькую легенду на незнакомом мне языке природы.

Стоя на крыльце родного дома, я ощущаю тепло деревянного пола под ногами и крепко сжимаю горячую кружку ароматного чая. Заварка из сушеной ромашки и лаванды наполняет двор пряным ароматом, смешиваясь с прохладой утра. Мой взгляд невольно устремляется вдаль, туда, где просыпающийся ручей медленно журчит между камнями, а пернатые обитатели неба едва заметно начинают новый день своей песнью.

Старинный дом, унаследованный мной от любимой бабушки, кажется частью окружения – массивные каменные стены, покрытые патиной веков, деревянные балки, украшенные зеленью мха, создают ощущение живого существа, смотрящего на меня внимательными глазами. Именно тут, среди тепла и спокойствия, родилась моя особенная связь с природой, которую невозможно объяснить словами. Со дня ухода бабушки я живу одна, однако слово «одиночество» здесь будет неуместным. Во мне живет энергия, растекаясь пламенем по жилам, дикость которой пугает и манит одновременно. Я осознаю ее присутствие, когда растения тянутся ко мне, раскрывая лепестки навстречу моим пальцам, когда ветры меняют свое течение при одном моем дыхании, а пожелтевшие страницы потрепанного бабушкиного дневника сами открываются именно там, где записаны самые важные рецепты эликсиров и заклинаний.
Эта сила не похожа на грозовую вспышку молнии, скорее напоминает медленное движение жизни, сочащейся из-под слоя мягкой лесной подстилки, переливающейся капельками росы, ползающими по листьям. Сегодня произойдет нечто важное – предчувствие волнует каждую клеточку моего тела. С первыми лучами солнца, ощутив холодок ползущего тумана у моих стоп, я поняла, что перемены неизбежны. Подрагивание почвы под ногами такое тонкое, почти незаметное, но напоминающее сердцебиение, готовое сделать решающий прыжок.
Отхлебывая чай, я тщетно пытаюсь успокоить нарастающую тревогу, чувствуя легкое покалывание внутри груди. Ощущение близящейся встречи усиливается. Где-то далеко, на краю деревни, в тени густого леса, чьи стволы кажутся неприступными крепостями, чья чащоба скрывает тьму, чуждый взгляд мелькнул. Кто-то неизвестный открыл глаза…

Я уже собралась было повернуть обратно в дом, прощаясь с утренним туманом, витающим над садом, как вдруг тихий шелест листьев заставляет меня повернуться в свою сторону, заставив замереть. Из густых зарослей лещины и шалфея донесся отчетливый звук. Знакомое тяжелое дыхание и шаркающий, уверенный топот, словно огромная гранитная глыба мягко ступила на землю.

Голос понесся вслед за звуком шагов, низкий и глубокий, охрипший от возраста, но сохранивший свою выразительность и силу:

— Ну вот опять ты ночь провела без сна… - произнес он привычно ворчащим тоном, которому я давно научилась давать точное толкование.

За внешней строгостью скрывается нечто большее – нежность и тревога одновременно, едва уловимая нотка заботы, которую суровый воин вряд ли сумел бы выразить иначе. И тут же, подчеркивая важность сказанного, перед моим взглядом возникла мощная, внушительная фигура. Огромный серый волк. Бернадо. Его шерсть осталась такой же тусклой, сероватого оттенка, словно старый дым застыл среди волнистых прядей, но глаза, как и прежде, сияют золотом искрящегося огня, проницательные и мудрые. Походка усталая, тяжеловатая, однако каждое движение говорит о скрытой силе, выносливости и уверенности, которой обладает лишь опытный боец, прошедшей через многие испытания.

Медальон с имперской символикой свисает с мохнатой шеи Бернадо, потертый временем и многочисленными боями, свидетельствуя о тех днях, когда он сражался бок о бок с императором и пережил немало бурь судьбы. Эта маленькая деталь остается единственной связующей нитью с прошлым, о котором мой друг предпочитает молчать.

— У тебя нюх на мои бессонницы лучше, чем у совы на мышей. – усмехаюсь я, допивая чай. – смеясь, я делаю последний глоток ароматного чая и поглаживаю шершавый лоб своего верного спутника.

— Опять чаи гоняешь… - ворчит Бернадо, театрально принюхиваясь к моей кружке.

Я тихо улыбаюсь, чувствуя мягкое прикосновение своей ладони к густой шерсти друга на загривке.

— Берн, перестань фырчать. – спокойно отвечаю, присаживаясь рядом с огромным зверем. — Тебе немного досталось прошлой ночью, да?

Золотистые глаза моего компаньона блеснули озабоченностью, почти невидимой обычному глазу.

— Все дело в твоей постоянной тревожности, Лилиан, - отвечает волк глубоким голосом, сопровождаемым мягким поскребыванием когтей по полу. — Я задремал на теплой черепичной крыше, наслаждался ночным покоем, пока не ощутил перемену дыхания леса. Воздух изменился. Древние силы вновь пробуждаются, девочка моя…

— Ох, ну теперь вообще все понятно, - язвлю я, закатывая глаза. — Точно такая же история случилась вчера утром, когда какой-то любопытный барсук попытался стащить твои запасы.

— Лилиан! Этот мерзкий маленький хищник пытался сожрать мое мясо! – возмущенно фырчит Бернадо, поднимая голову и открывая рот в преувеличенно трагическом жесте. — Справедливость нарушена!

Глава 1

Лилиан

В уютной лавке Мастера царит таинственный полусвет, создаваемый тусклым свечением травяных ламп, едва заметных среди старинных стеллажей, покрытых пылью веков. Я сижу на подоконнике, погруженная в задумчивость, мой взгляд застывает, словно приклеенный к оконному стеклу, за которым скрываются темные улочки древнего города, наполненного загадочными звуками ночи. Сердце бьется учащенно, отзываясь непонятной тревогой, предчувствуя нечто важное, давно забытое, но внезапно пробужденное вновь.

Если честно, чувствую себя странно – мысли путаются, эмоции смешались, превращаясь в хаос неясных ощущений. Кровь пульсирует быстрее обычного, отдается эхом далеких голосов прошлого, напевающих песню, которую я слышу впервые, но, кажется, знаю всю жизнь.

— Эй, Лили, как ты? – звучит тихое приветствие Берна, чей мягкий бархатный голос мгновенно возвращает меня к реальности.

Его шаги легкие, почти неслышные, он осторожно подходит ближе, стараясь не потревожить мое состояние. Хотя тело его и звериное, глаза хранят в себе мудрость и глубину человеческого сердца, в котором читается забота и понимание.

— Знаешь… - начинаю я медленно, продолжая смотреть вдаль, на чернеющую улицу. — Когда пузырек с зельем лопнул, я почувствовала чье-то присутствие. Это не просто осознание другого существа, дышащего вместе со мной. Его дыхание теплое, густое, наполняющее мою грудь древней силой, которую я раньше не испытывала.

Берн осторожно опускается рядом на теплый деревянный пол. Серые волоски его шерсти слегка светятся, испуская легкий аромат сосновой хвои и мха, создавая атмосферу покоя и гармонии. Само пространство вокруг нас наполняется невидимой энергией.

— Да, моя дорогая Лили, именно такие чувства возникают здесь. – произнес он спокойно, поглаживая свою шерстку. — Фламалор хранит в себе много секретов, его стены пропитаны историей и легендами. Иногда достаточно услышать хотя бы один шепот, чтобы почувствовать связь с самим сердцем города. Быть может, твое восприятие обострилось настолько, что ты стала слышать звуки старого мира?

Кулон на моей шее неожиданно оживает, зарождаясь мелкой дрожью, откликаясь на слова Берна. Тепло начинает распространяться изнутри, постепенно заполняя каждую клеточку моего тела мягким пламенем. Согревающим, но не обжигающим. Оно становится ощутимее, ярче, подобно огню горящего камина, манящим и притягательным одновременно. И тут случается нечто невероятное: маленькая стеклянная колба на соседней полке вдруг загорается резким алым пламенем, отбрасывая блики на древние свитки и инструменты алхимика. Она наполнена смесью неизвестных ингредиентов, хранивших секреты рецептов, но теперь ее содержимое вдруг заговорило, издавая еле уловимый шелестящий звук.

«Кто ты?» - промелькает чужой незнакомый голос в моей голове, вызывая еще большее волнение и трепет. Что значат эти сигналы? Мое сердце замирает в ожидании, а воздух становится плотнее, питаясь скрытыми знаниями и силой древнего искусства.

«Ты – пепел забытого пламени. Кровь дракона»

Голос продолжает бегать в моей голове эхом далеких времен, проникшее сквозь века, заставляя сердце замереть в тревожном предчувствии. Оглушенная, я машинально отступаю назад, чувствуя, как тело наполняется странным покалыванием, невидимые нити вдруг связывают каждую клеточку моего существа. Под моими глазами взгляд Берна становится пристальным, зрачки расширяются, принимая форму вертикальных щелей, присущих драконьему роду. Внезапно моя кожа оживает, отзываясь жарким трепетом там, где ключица скрывается под тонким слоем ткани рубахи. Едва заметная метка вспыхивает теплом – крошечная спиралевидная фигура, обвитая мерцающими очертаниями крыльев и острых шипов.

Метка…

Слово повисает в воздухе тяжелым облаком тайн и откровений. Сердце учащенно бьется, пока мои мысли лихорадочно пытаются осмыслить происходящее. Но еще до того, как осознание окончательно пробуждается, мой разум погружается в глубокую бездну, всплывающую перед глазами.

Видение разворачивается стремительно и четко, хотя образы остаются размытыми. Мужчина стоит одиноко на краю высокой скалы, купающейся в серебристых лучах луны. Силуэт идеально пропорционален, каждый мускул явно очерчен и прочен, словно вырезан искусством мастера из холодного мрамора и закаленной стали. Глаза же излучают внутренний огонь, оранжевое сияние, бросающее отблески вокруг. Резкий вдох потрясает его фигуру, дыхание замедляется, останавливается, затем внезапно прерывается резкой болью, вызванной незримым ударом.

Голос Бернадо достигает моего слуха мягким шепотом, проникновенно вибрирующим и немного тревожащим своей настойчивостью. Словно прохладный ветерок среди ночной мглы он касается сознания легкими прикосновениями, мягко возвращая меня обратно в этот мир из мыслей. Его тон кажется спокойным, но скрытая угроза чувствуется между строк, предупреждая о необходимости сосредоточиться и готовности к чему-то страшному. Голос постепенно становится увереннее, втягивая мена назад, пробуждая чувства и вновь вызывая осознание окружающего мира. Голос, ведущий меня уверенно и осторожно, но твердо направляя мои мысли и эмоции к ясности восприятия происходящего вокруг.

— Ты не простая травница… - повторяет волк задумчиво, окидывая меня внимательным взглядом, полным древнего знания и понимания. — Твоя кровь хранит память тысячелетий. Ох, милая Лили, мне давно стоило все рассказать тебе.

Слова друга звучат, как приговор, открывая новую страницу моей жизни, полную загадочных знаков и скрытых возможностей. Что бы ни значила эта таинственная метка, одно становится очевидным сразу: моя судьба больше не принадлежит лишь обыденному миру, и теперь впереди ждет неизведанное путешествие в глубины древней магии.

Глава 2

Даррен

Встречный ветер рвет облака, небо стонет, сдавленное тяжестью моих крыльев. Взгляд устремляется вперед, где время источается, превращается в шелковистую дымку беспамятства, а мгновения застывают неподвижностью бесконечности. Сердце хранит мерцания прошлого – той самой войны, что навеки отпечаталась в моем сознании болью несбывшихся надежд и сожалений.

Подо мной простираются бескрайние равнины и пыльные дорожки городов, где жизнь протекает мелким водоворотом мгновенных чувств и мимолетных страстей. Существование людских сущностей эфемерно, подобно песчинкам, скрывающимся в тенях величественных башен, надеющихся избежать неизбежного финала. Издалека доносятся голоса, звучащие с непреодолимой силой, заставляя меня задуматься, почему же даже пламенное ядро, горящее внутри, затихает перед таинственным чувством, похожим на забытое беспокойство давно минувших дней.

Крепко прижавшись к выступающему краю разрушенного храма в долине Рантэрис, где когда-то возвышались священные храмы древних богов, я глубоко втягиваю воздух, пропитанный густым ароматом пепла и древности. Мысли, подобные призракам, вновь оживают, возвращая память о великом столпе, хранившем бесчисленное количество душ, теперь стертом людьми в порошок. Черт. Все, к чему прикасаются человеческие руки – уничтожается, топчется и утрачивается навсегда.

— Господин Даррен? – звучит осторожный шепот сзади, нарушая тишину моих размышлений.

Обернувшись, принимаю ненавистный облик смертного существа, столь неподходящее моему истинному существу.

— Нашел ее? – выплевываю я, нетерпение заставляет кожу зудеть.

Советник слегка покачивается, опасаясь моего гнева.

— Еще нет, - спокойно произносит он. — Но я близок. Девушка, чья энергия отзывалась в вашем видении, замечена в Фламалоре.

Фламалор… Раскаленное лезвие прошибает мою грудь, отчего я выпускаю на волю животный рык.

— Так она человеческое дитя? – задаю вопрос сквозь стиснутые зубы.

— Да, мой повелитель. Более того, кажется, императорский совет уже ведет наблюдение за ней. Возможно, энергия девушки заинтересовала самого Леонардо.

Имя режет внутренние органы острыми лезвиями. О, да. Я хорошо знаю его. Как можно забыть лицо, стоящее над останками тех, кого я клялся защищать сотни лет назад?

— Если этот чудик посмеет хоть на метр приблизиться к моей игрушке… - угрожающе шиплю я, глядя в глаза советнику, чей взгляд наполняется ужасом. — Я сожгу весь Огненный Пик дотла. И чхать я хотел на то, кто сдохнет в этом пламени.

Моя угроза зависает в воздухе, понятная моему спутнику. Никто не смеет остановить меня, ибо разрушительная сила, заключенная в одном только моем дыхании, способна уничтожить целый мир. Лишь один факт останавливает мое желание – странная связь, возникшая между мной и этой…

«Лилиан»

Внезапно вспыхивает в голове ее имя, заполняя сознание стремительным огнем. Ее имя отзывается звоном колокольчика внутри меня, бьет ключом в крови, смешивается с моим собственным пламенем. Эта девушка из видения… Ни одна живая душа никогда не смотрела на меня так. Ни одна из тех, кого я спасал, кого терял или испепелял. Вот только понимает ли она сама, во что влезает?

Время неумолимо приближается. Мое тело вновь жаждет ощутить аромат полыни и бархатную мягкость голоса неизвестной. Осталось совсем немного, и ей придется столкнуться лицом к лицу с бессмертным созданием тьмы и света. Только одно остается неизвестным. Готова ли обычная травница принять свою судьбу, которой предначертано изменить ход истории?

Подавленность и раздражение захлестывают меня волной неудержимого гнева, стоило мне вновь услышать назойливый голос советника. Я резко обрываю его речи окриком, одним движением руки заставляю его удалится прочь. Беру себя в руки, натягиваю на плечи бархатную мантию глубокого бордового цвета, украшенную старинными узорами и символами, натягиваю на голову просторный капюшон, скрывающий черты лица от посторонних глаз, и покидаю величественный храм, идя навстречу городу, чьи улицы буквально напичканы тревогой и таинственной энергией. Тревожный шум толпы смешивается с приглушенным звоном колоколов, создавая невыносимый фон. Воздух становится густым и тяжелым, пропитываясь тайнами и древней силой, давно позабытой людьми. Каждый вдох наполняется странным ароматом – теплым, древним и опасным, похожим на тонкий аромат ядовитого зелья, проникшего в драгоценнейшее вино.

Фламалор встречает меня холодностью и скрытой угрозой, готовой раскрыть свои тайны и поделиться ими с теми немногими избранниками, достойными выдержать тяжесть истины. Однако, несмотря на опасения и неопределенность, мое сердце наполняется чувством предвкушения предстоящих приключений и грядущей борьбы, решимость вспыхивает внутри ярким пламенем.

Шагая размеренно и сосредоточенно, я медленно двигаюсь вперед, ощущая нарастающее раздражение и непривычную неловкость своего облика. Странная человеческая оболочка кажется столь хрупкой и неудобной, вызывая внутреннее недовольство. Тонкая, почти прозрачная кожа, покрытая едва заметными морщинками, создает ощущение уязвимости и слабости, чуждых моему истинному существу.

Темные волосы, короткие и редкие, постоянно цепляются за лоб, мешая обзору и дразня чувствительные глаза. Это вызывает непреодолимое желание избавиться от неприятного ощущения и снова стать собой. Капюшон плотно укрывает голову, но даже он не способен спрятать огонь ярости, горящий глубоко внутри, готовый вырваться наружу и осветить мир своей разрушительной мощью.

Глава 3

Лилиан

Воздух в Алхимарии все еще вибрирует от недавнего визита. Я стою у стола, где недавно работал незнакомец. Мои пальцы обхватывают ту самую стекляшку, которую он держал – ту, что успокоил одним движением пера. Стекло теплое, почти живое под моей ладонью, впитывая остатки прикосновения. Из горлышка стремительно поднимается тонкий, фиолетовый пар, несущий аромат успокоенного фрайля и виторийной соли, но я его не чувствую. В ушах, в самой глубине черепа, настойчиво звучит тот низкий, бархатистый голос, обволакивая ледяной дымкой.

«Наш путь завершен, дорогая Лилиан, мы больше не встретимся»

Слова замирают в воздухе, точно тяжелые каменные плиты, навсегда отдалившие прошлое от будущего. Каждый слог звучит глухо и ясно, наполняя пространство гулким эхом, которое кажется бесконечным. Буквы, сложившиеся в фразу, ложатся тяжестью невидимых цепей на мои плечи, сковывая дыхание и волю. Тишина сгущается, становится почти осязаема, вязкость придает словам особую весомость и неумолимость. Странная дрожь проходит вдоль позвоночника, вызывая мурашки, пробегающие холодком по коже. Я ощущаю каждую произнесенную букву, оставляющую глубокий след внутри меня, превращаясь в некую неизгладимую отметину, навсегда оставшуюся в памяти.

— Что это было? – вырывается у меня шепотом, настолько тихим, что его поглощает шелест пергамента на столе Мастера Яльдо. Моя рука инстинктивно тянется к ключице, где под тонкой тканью рубахи скрывается спираль с крыльями и шипами. Кончики пальцев едва касаются кожи. Жар, не обжигающий, но стремительно проносящийся по коже, пульсирует изнутри. Тревога, липкая и холодная, волной поднимается от живота к горлу, сжимая легкие. И что-то еще. Древнее, необъяснимое, ощущение невидимой нити, натянутой до предела, уходящей куда-то в темноту за стенами города. Метка отзывается на мое прикосновение – едва уловимым толчком, эхом в глубине сердца.

— Лили, нужно работать. – рычит Берн, но голос его лишен обычной ворчливой основательности. Он стоит рядом, массивный бок почти касается моей ноги. Его золотистые глаза, обычно хранящие вековую мудрость и спокойствие, сейчас горят настороженностью. Взгляд пристальный, сканирующий тени в углах, точно ожидая, что из них вот-вот выплывет призрак.

Я тяжело вдыхаю, пытаясь втянуть в себя устойчивость запахов помещения – пыльных книг, сушеных трав и камней. Тянусь к корзине, чтобы уложить новую партию флаконов с зельями, но пальцы дрожат, отчего один флакончик выскальзывает. Берн молниеносно мечется, пытаясь поймать его когтистой лапой прежде, чем стекло касается каменного пола. И неодобрительно хмыкает.

— Спасибо, Берн. – бормочу я, чувствуя, как жар от метки растекается по плечу.

Волк тяжело опускается на пол рядом, устраиваясь так, чтобы прикрыть мою спину. Густая шерсть пахнет не только дымом очага и старыми книгами Мастера, но и напряжением – острым, как запах озона перед грозой. Берн фырчит, разминая могучие плечи.

— К нам приходил не обычный человек, Лили. Не будь глупой овечкой. – его голос наполняется низким ворчанием, почти неразборчивым для постороннего уха. — Ты это чувствуешь. – Берн втягивает воздух ноздрями, морща нос. — От него пахло грозой. Настоящей, раздирающей небо. Пеплом, старым и холодным пепелищем, где горело нечто большее. И глаза… - друг замедляет бормотание, пасть приоткрывается в беззвучном рыке. — Ты видела его глаза? Пустые, белые, точно призрачные. В которых горит пламя, спрятанное, но живое. Оно смотрело на меня сквозь эту человеческую оболочку.

Я сжимаю колбу в руках настолько сильно, что пальцы белеют. Я помню. Я видела его глаза, не просто их цвета, а глубину. Золото, смешанное с алым, словно расплавленный металл в горне. Видела, как его взгляд прожигал меня насквозь. Искал что-то? Голод? Жажду чего-то, что увидел во мне? Развернувшись, пробегаю через зал к Мастеру. Старик сидит, сгорбившись над массивным фолиантом и книгой, страницы которой испещрены рунами, похожими на сплетенные корни. Его тонкие пальцы с желтоватыми ногтями осторожно водят по пергаменту.

— Мастер! – мой голос вздрагивает, выдавая внутреннюю бурю. Я останавливаюсь перед столом, дыхание сбивается. — Что… Что значит моя метка? – не дожидаясь ответа, я дрожащими пальцами отодвигаю воротник льняной рубахи, обнажая ключицу. Спираль с крыльями и шипами, кажется, пульсирует в полумраке зала, отливая приглушенным перламутром.

Яльдо поднимает голову, его мудрые, обычно спокойные глаза расширяются. Старик бледнеет так, что щеки становятся почти прозрачными. Книга выскальзывает из его дрожащих пальцев и с глухим стуком падает на стол, поднимая облачко пыли.

— Ох, дитя мое. Лили… - он шепчет, голос внезапно становится еще старше, наполняясь неподдельным ужасом. Поднимаясь, обходит стол, и его костлявая, теплая рука дрожит, когда он едва касается метки кончиком пальца. Я вздрагиваю – прикосновение вызывает волну жгучего тепла, разлившегося по груди. — Печать… - продолжает шептать Мастер, одергивая руку, словно обжегшись. — Печать Древних. Тех, кто ходил меж мирами, говорил с камнем и ветром. Связанных с самой сердцевиной земли, с дыханием жизни и смерти.

— Печать Древних? – я чувствую, как земля уходит из-под ног, хватаюсь за край стола, костяшки пальцы бледнеют. — Но как? Бабушка бы рассказала мне! – мысль о милой, мудрой старушке, вырастившей меня среди трав и покоя, кажется несовместимой с происходящим. Кровь дракона? Нет-нет-нет. Я обычная травница из Зеленого Предела, собираю ромашки и варю чаи, слышу шепот растений, да все, что угодно, но не это!