Запретный шум сердца

Пролог

Пролог

Ты стоял в дверях, а я — на лестнице.
Ты молчал. Я делала вид, что не дрожу.

Лето было жарким. Воздух — вязким, как мед.
Ты держал стакан с водой. И смотрел на меня.
Не как брат. Не как друг.
Как тот, кто знает слишком много.

Мы не говорили тогда.
Мы просто дышали в одном ритме.
И когда ты подошёл ближе — на шаг, на полшага — я почувствовала,
как всё, что считалось неправильным, стало неизбежным.

—

Мама называла нас «почти семьёй».
Но ты никогда не был «почти».
Ты был — настоящим. Запретным. Моим.

1. Возвращение

Глава 1. Возвращение

Дверь скрипнула.
Не от старости — от паузы.
Та, что возникает, когда не знаешь, войдёшь ли в прошлое — или в ловушку.

Алиса стояла на пороге. Чемодан — у ноги. Сумка — через плечо.
А дом… всё тот же. Белые стены. Серое крыльцо. Окно с занавеской, которую она помнила с девяти лет.

С тех пор много что изменилось.
Кроме него.
Максима.

Она слышала шаги изнутри.
Не стучала — просто толкнула дверь.
И вот — тишина. И запах дерева. И жаркое июльское дыхание с улицы.

— Ты вернулась? — голос не удивился. Он просто констатировал.

Она повернулась. Он стоял в дверях кухни. Без футболки. В шортах. С чашкой в руке.

Он не изменился.
Разве что… взгляд стал глубже. Холоднее. Моложе и взрослее одновременно.
Непросто смотреть в глаза человеку, которого называли «братом», когда внутри всё скручивается от странной дрожи.

— На время, — сказала она. — Пока мама с отцом в Италии.

Он кивнул.

— Комната свободна. Поживёшь.
Пауза. — Опять.

Она проигнорировала укол.
Прошла мимо него в коридор.
Он не отодвинулся.

Она почувствовала, как ткань её лёгкого платья слегка задела его руку.
Тонко. Случайно. Или нет.
Он не дёрнулся. Но она знала: заметил.

---

Комната была прежней.
Книги на полке. Пустая ваза.
Окно выходило в сад. Там росла лаванда — она узнала по запаху.

Она села на кровать и сняла босоножки.
Стопы обожгла прохлада паркета.
На секунду закрыла глаза.
И услышала его шаги на лестнице.
Тихие. Ровные. Слишком знакомые.

---

Вечером было неловкое молчание за ужином.
Он резал хлеб. Она резала салат.
Каждый взгляд был случайным.
Каждое касание — будто на грани.
Слишком давно вместе. Слишком давно чужие.

— Ты всё ещё не ешь мясо? — спросил он.

— А ты всё ещё думаешь, что знаешь меня?

Он усмехнулся. Не ответил.

---

Ночью она не спала.
Жара. Тело — липкое от тревоги.
Встав с кровати, она прошла босиком на кухню.
Открыла холодильник. Холодный свет обжёг глаза.

И тогда он появился.

— Ты бродишь по ночам, как прежде, — сказал он, облокотившись о дверной косяк.

Она вздрогнула, но не обернулась.

— А ты всё ещё появляешься внезапно.

— Потому что ты — как электричество. Я чувствую, когда ты рядом.

Слова повисли.
В комнате — только их дыхание.
И холодильник, гудящий, как нерв.

Он подошёл ближе. Совсем.

— Знаешь, — сказал он. — Мы больше не дети.

Она медленно повернулась.
Его лицо было близко.
Глаза — слишком спокойны. Или слишком честны.

И вдруг — резко — он убрал прядь волос с её шеи.
Пальцы коснулись кожи.
Не спеша. Не случайно.
И этого было достаточно, чтобы всё внутри вспыхнуло.

Но она не отступила.
Смотрела ему в глаза.
До тех пор, пока не стало невыносимо.

— Спокойной ночи, — сказала она. И ушла.

Но жар его прикосновения остался на коже.
Как отпечаток.
Как начало чего-то невозможного.

2. Утро после

Глава 2. Утро после

Алиса проснулась от солнца, которое хлестало по щекам, будто наказывало за что-то.
Ночь была тяжёлой. Не потому что жарко — потому что мысленно она всё ещё стояла на кухне.
Перед ним.
Перед Максом.

Она встала, прошла в ванную. Ледяная вода не помогла.
Слишком ясно помнила, как он смотрел.
Как коснулся её шеи, будто знал, как именно.

На кухне он уже был.
Сидел за столом, пил чёрный кофе.
Светлая футболка, мокрые волосы — наверное, только что из душа.

Он не смотрел на неё. И в этом было что-то… страшнее прикосновений.
Безразличие — или притворство?

— Спала? — спросил он, не поднимая глаз.

— Нет. — Она налила воду из фильтра. — А ты?

— Почти.

Пауза.

— Ты помнишь, что вчера сделал? — спросила она, повернувшись к нему.

Он отставил чашку.

— А ты — помнишь, как стояла, не отступая?

Он говорил спокойно.
Но в этой спокойности было что-то хищное.
Словно он привык к контролю, а сейчас проверял — отступит ли она снова.

— Это была ошибка, — выдохнула Алиса.

Он поднялся. Обошёл стол. Встал близко.

— Может быть. — Его голос стал ниже. — Но если она повторится — ты снова скажешь, что это ошибка?

Он стоял в сантиметрах.
Она чувствовала его запах — мята, мыло, кофе.
Тело предавало. Оно хотело. Оно дрожало.

— Мы не можем, — прошептала она.

— Мы уже можем. Нам больше ничего не запрещено.
Он наклонился ближе.
— Или ты всё ещё хочешь играть в «почти семью»?

Она отвела взгляд. Сердце билось быстро. Глупо. Больно.

— Я не играю. Я — пытаюсь забыть.

Он наклонился к её уху.

— А я — пытаюсь вспомнить, каково это. Когда ты рядом.

---

Вечером они ужинали молча.
Рядом, но далеко.
Он смотрел в экран ноутбука. Она — в окно.
Но где-то между строками воздуха и взглядами, не брошенными напрямую,
что-то уже изменилось.

Когда она легла спать, ей показалось, что дверь в её комнату открылась на полсантиметра.
Скрипнула.
Но никто не вошёл.

Она не спала до утра.

И впервые — не от жары.
А от мысли, что всё началось.
И конца уже не будет.

3. Тесная тишина

Глава 3. Тесная тишина

В доме стало тише.

Не физически — просто воздух между ними будто замер.
Не дышал. Не двигался.
Словно ждал, когда кто-то сделает первый шаг.

Алиса старалась не пересекаться с Максимом.
Делала вид, что читает. Смотрит фильм. Рисует.
Но каждое его движение, каждый звук — словно писал по коже.
И каждый вечер стал превращаться в игру на выживание:
кто первый сломается.

В тот вечер отключили свет.

— Что, романтика? — спросила она с лёгкой усмешкой, проходя мимо, босиком, в белой майке и коротких шортах.

Максим стоял у окна. Сигарета в руке.
Он курил редко. Только когда что-то внутри было слишком невыносимым.

— Не романтика. Просто ночь, — ответил он. — И ты. Здесь.

Она остановилась.
Полутень. Его голос. Отражение в стекле.

— Ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло, — тихо сказала она.

Он обернулся. Медленно.
— А что произошло?

Она подошла ближе.

— Ты трогаешь меня глазами каждый раз, как прохожу.
— Ты дышишь иначе, когда я рядом.
— Ты молчишь — но это тишина не «братская».

Он сделал шаг. Потом ещё один.
Теперь они стояли почти вплотную.

— Скажи, что ты не чувствуешь этого, — прошептал он.
— И я отойду.

Она посмотрела ему в глаза.
И не смогла.

— Я не могу, — выдохнула она.

Он коснулся её плеча.
Пальцы — осторожно. Почти боязливо.
Провёл по руке вниз. До локтя. До запястья.

— Не здесь, — прошептала она. — Не в коридоре.

Он взял её за руку. Молча. Повёл.
В библиотеку. Старую комнату с креслом и ковром, где раньше играли в детстве.

Он закрыл дверь.
И тогда — не спеша — подошёл.
Коснулся её лица. Губ. Скулы.
И поцеловал.
Медленно. Осознанно.

Она прижалась к нему.
Тело — предатель. Оно знало, чего хочет.
Руки — на его груди. Потом — под майкой.
Он дрожал.

— Мы не должны, — прошептала она, но не отстранилась.

— Мы не дети. И это не грех, если ты чувствуешь меня так же.

Они целовались. Жадно. Глухо.
Губы — срывались, путались.
Он поднял её на руки.
Опустил на кресло.
И сел рядом.

Они не пошли дальше. Не в ту ночь.

Но всё, что случилось между ними,
уже несло за собой след.

---

Утром они молчали. Но каждый взгляд говорил:

> Ты — моя ошибка.
Но и моя жажда.
Моя беда.
И моё спасение.

4. Без света, без правил

Глава 4. Без света, без правил

Свет включили — но будто слишком поздно.

После той ночи в библиотеке Алиса старалась не думать.
Но тело думало за неё.
Каждое воспоминание о том, как он держал её, как прижимал,
как шептал — не умирали, а пульсировали внутри.

Максим не лез с разговорами.
Но смотрел.
Как будто уже знал, что между ними — не вопрос желания.
А вопрос: когда.

—

Вечером пошёл дождь.
Сильный, летний, почти невменяемый.
Она вышла на террасу босиком. В белой футболке до бёдер. Без лифчика.
Не ради него. Просто — так.

Он вышел следом.
— Простудишься, — сказал тихо.

— Мне всё равно.

Он смотрел на неё.
И что-то в его взгляде дрогнуло.
Как будто все правила внутри него наконец сломались.

— А если я не уйду? — спросил он.

— Тогда придётся остаться.

---

Он подошёл вплотную.
Мокрые волосы. Грудь под футболкой.
Дождь лился — как саундтрек их тишине.

Он провёл рукой по её щеке.
Потом — ниже. По шее.
Ключицы.
Задержался на вырезе.

— Скажи «нет» — и я остановлюсь, — прошептал он.

Она молчала.
Сделала шаг ближе.
Взяла его руку — и положила на себя.
Туда, где грудь стучала под тканью.
Где жар был невыносим.

Он задыхался.
Она дрожала.

—

Они не пошли в спальню.
Просто — опустились на диван в гостиной.
Дождь всё ещё бил по стеклу.

Максим медленно стянул с неё футболку.
Поцеловал ключицу.
Живот.
Бёдра.
Она выгнулась под ним — не от страха.
От того, что наконец — никаких слов, только прикосновения.

Он вошёл в неё медленно.
Словно боялся разрушить.
Но она крепче обняла его бёдрами.
И сказала:
— Я уже сломана. Чего мне бояться?

---

Они занимались любовью долго.
Без спешки. Без сцен.
С тихими стонами. С простыми жестами.
С тем, что накапливалось годами — и теперь вырвалось наружу.

---

После она лежала, прижавшись к нему.
Он гладил её по спине.
Ни один из них не произнёс «люблю».
Но тело знало:
это было больше, чем секс.