Защити меня нежно

1

***

Чëрт!

Спотыкаюсь и лечу прямо в грязь.

И с чего я взяла, что смогу убежать?

В последний момент успеваю руки вперёд выставить. Ладони бьются о дно лужи, а там мелкие колкие камни врезаются в кожу. Боли нет, только жжение. Адреналин, наверное.

Закоулок наполняет мерзкий разноголосый гогот. Они окружают, замыкаясь в кольцо.

- А морковочка-то у нас немытая, - бросает моя новая одноклассница и заливается смехом гиены.

- А что ты хотела? Дешёвка же, - подхватывает вторая.

Сволочи.

Девчонки не стесняются язвить, а парни сально присвистывают, любуясь задравшейся юбкой.

Судорожно натягиваю на бëдра взмокшую складчатую ткань. Эта тряпка в клеточку стоит, как мамина месячная зарплата.

Обидно и горько. В горло будто репейников затолкали. Не сглотнуть.

И не ответить.

Их много, а я одна.

- Ну что, не передумала у нас учиться? - опять первая. Видимо, заводила у них. Отлепляю мокрый взгляд от рыжих прядей, нырнувших в чёрную воду.

С чувством полного превосходства на меня скалится брюнетка. Высокая и тощая, как модель. Ноги - тонкие спицы. С земли смотрятся раза в два длиннее моих.

Кучерявый паренёк закинул руку на плечи спиценогой и выставил телефон. Айфон последний. Естественно.

Сборище мажоров.

- Ты совсем мозг скурил? Убери камеру! - рявкнула на него брюнетка.

- Кристин, ну чë ты? Да я для себя, для истории...- проблеял барашек, но телефон опустил.

- Что делать с ней будем? - этот, что хрипит, тоже из моего нового класса. Низкий, коренастый и уже заросший щетиной. На дагестанца похож. Или чеченца.

- Опять ведь настучит, - подключился кто-то из толпы.

- Не настучит, - брюнетка шагнула к краю лужи и наклонилась ко мне, - правда, морковочка? Ты же поумнела с прошлого раза?

Не понимаю. Надо отвечать?

Пальцы машинально сжались, зачерпнув каменистую жижу со дна. Злюсь и хочется расплакаться одновременно.

Кинуть бы. Прямо в наглое лицо. Не одной же мне здесь в луже купаться.

- Что вам от меня нужно? - ох и дура я... нашла, что сказать. Ещё и голос дрожит.

Головой понимаю, что нельзя слабину показывать.

Стая собак. Страх почувствуют - загрызут.

А мне страшно, если честно.

Да и поздно в героиню-воительницу играть. Минуту назад улепетывала от них со всех ног. Споткнулась и распласталась посреди лужи.

Позорище, блин.

- Несите её в правое крыло, к складу, - скомандовала Кристина.

- Там ремонт, нет никого, - шепнула грудастая девочка из толпы подружке.

Но я услышала.

Там нет никого.

- Я буду кричать! - отвечаю на шаг ко мне барашка и дагестанца.

Понимаю, что уже кричу.

И оглядываюсь.

Из-за густых туч утро кажется вечером. Каменные стены давят громоздкостью. Не школа, а замок средневековый. И порядки такие же.

Барашек останавливается, брезгливо смотрит на воду, на меня, потом на свои блестящие ботинки.

А вот его подельник не прочь замараться. С звонким хлюпом дитя гор наступает в лужу.

Отскакиваю, одновременно пытаюсь встать. Сердце колотится, как умолишенное.

Со спины меня подхватывают загребущие лапы. Прямо на промокший насквозь лифчик ложатся и тянут вверх. Спина упирается в толстый живот и широченную грудь.

- Отвали! - кричу уже открыто, вырываюсь.

И как назло, с моим криком музыка на фоне громче становится. На парадном дворе концерт в самом разгаре.

- Сучка, не брыкайся, - шипение прямо над ухом.

Ага, щас!

Размахиваю ногами со всей силы. Кеды, гольфы белые уже полностью почернели. Грязная вода взбивается волнами и брызгами. Девочки отступают первыми. Парни, отряхиваясь, догоняют. Замшевые туфли Кристины явно к такому не готовились.

- Вот ведь рыжая дрянь, - со злостью кидает она, глядя на ноги.

А я усмехаюсь малюсенькой победе.

- Мага, держи её, - командует бугай сзади.

- Нет! - я выворачиваюсь, но всё равно попадаюсь.

Дагестанец ловит одну ступню в полёте, тянет так, что я равновесие теряю, и подхватывает вторую. Я зависаю в воздухе, извиваюсь, как живая добыча на вертиле. Поймать поймали, а убить забыли.

Да я и сама сейчас от отчаяния умру!

- Отпустите меня!

- Ярик, закрой ей рот, - командует заводила.

И дальше я только мычать могу, потому что ладонь бугая накрывает мои губы. Жëстко. Пальцы-сардельки в щëки впиваются. Ещё и пахнут дрянью какой-то, копчëным чем-то.

Музыка сменяется на более тихую и медленную. Сейчас речи толкать будут.

Но мне уже это не поможет.

Блин. Блин. Блин.

Делать-то что?

Меня несут к вытянутому корпусу, зановешенному банером: "УЧЕНЬЕ ДА ТРУД К СЛАВЕ ВЕДУТ".

Ага! Бабки ваших родителей к чему захочешь приведут.

Так не хотела плакать, но поздно. Реву и всхлипываю. От унижения, от обиды, от бессильной злости.

Меня несут быстро. Юбка опять вскинулась, но теперь не поправить. Дотянуться не могу. А уродов этих устраивает всё.

Боже, как унизительно. И стыдно.

Собиралась же колготки надеть, но нет! Гольфы с рюшами, гольфы красивые.

Вот дура.

Нет. Не я. Они все дураки! И место проклятое это! Дурка огороженная, чтоб нормальных людей пациенты не покусали!

Слова катятся слезами.

Бугай так крепко сжимает мою челюсть, что ещё чуть-чуть и зубы треснут.

И хохот этот ядовитый.

Подтрунивания колючие со всех сторон.

Что я здесь делаю?

Что они со мной сделают?

За банером темно. На массивной двери замок висит. Железный и толстый, как из прошлого века. Здесь всё с закосом под старину.

2.1

- Как я тебе завидую, - Тома широко улыбается, аж трясëтся от восторга и предвкушения, - там же одна элита! Парня себе, наконец, заведëшь!

Вздыхаю.

- Мне учиться надо. Последний год... ЕГЭ.

- Урод! - Таксист резко даëт вправо и меня отбрасывает в дверь. Томка наваливается сверху.

- Эй! Полегче, дядя, - визжит она.

- Пардон, леди. Какой-то дятел на своëм корыте подрезал, - по затылку видно, как водитель сдерживает трёхэтажный мат.

Я уже прижата к стеклу, так что зад объехавшей нас машины прекрасно вижу. Хорошее корыто. Больше на чёрный глянцевый танк похоже, эмблема с четырьмя кольцами.

Жёлтые фонари мелькают вдоль дороги. И как я только согласилась?

Едем среди ночи непонятно куда, непонятно к кому. Томку вчера склеил какой-то парень и позвал на вписку. Лето провожать. Одной же не поедешь ночью в незнакомую компанию, вот она меня и взяла.

Так что сегодня я блюститель давно потерянной чести подруги.

- В первый день обязательно выпрями волосы, - Тома разлеглась на мне, как на подушке.

- Нормально и так, - не умею я. Пару раз пыталась, но получались какие-то пакли пушистые без волн. На домовёнка Кузю похожа.

- Ты что?! Нельзя! Встречают по одёжке. Надо показаться во всей красе. Там же у всех ботокс, кератин салонный.

- А я не красивая?

- Нормальная, а надо, - она вытянула вверх руку до потолка, - вот так! На голову выше быть! Чтоб сразу видно, кто здесь королева.

Ага. Королева из хрущёвки.

- То-о-м, я туда не парней клеить иду. Мне в Москву надо, учиться.

- Ой, да ладно. Одно другому не мешает, - чёртики в её серых глазках подняли на меня свои сверкающие вилы, - и даже помогает... Выбирай мальчика пострашнее, ботаника очкастого. Всё равно сыном какой-нибудь шишки окажется. Там других нет. И езжай с ним в Москву. Будете в его квартире вместе над книжками пыхтеть.

- Т-о-о-о-ма.

- И не только над книжками. Прыщи пройдут, а папа богатый останется.

Это её мечта. Зачем навязывать?

- Мне это не нужно, - откидываю подругу на второе сидение, - я жду своего человека. Хочу, чтобы по-настоящему всё было, понимаешь?

- Понимаю. До старости хочешь девственницей остаться.

- Перестань, - озираюсь на водителя, но тот деликатно смотрит на дорогу. А уши, как антены в нашу сторону развернулись.

- О тебе же волнуюсь. Чем дольше, тем больше тебя будут считать замороченной.

Я шиплю недовольно:

- И что? На каждого встречного теперь кидаться?

- В школе своей новой - да. Там куда не плюнь - в наследника попадëшь, - она мечтательно закатила глаза, - а меня с другом его познакомишь.

- Я поступила туда не за этим. Меня с их аттестатом любой ВУЗ на бюджет возьмёт.

- Ну и дурочка, вот я бы...

Она бы: да. Сразу в омут. И ещё бы двоих придержала для подстраховки.

Я первая, кто будет учиться в школе Севериновых бесплатно. Первая за двадцать лет её существования.

Потому что умная.

И потому что папа - герой. Больше поэтому.

У нас большой город. Миллионник. И частных школ хватает. Но в эту не попасть с улицы. Для каждого ученика цена своя. Зависит от близости к хозяину: Владимиру Северинову.

Это наш депутат... Точнее, депутат от нашего округа в Госдуме. Он давно уже живёт в столице, домой заявляется под выборы. Посветит лицом на местных каналах, сироткам поулыбается и обратно - победу обмывать.

Машина плавно притормаживает.

- Леди, ваша остановка, - заигрывает шофёр.

- Ой, а проедьте, пожалуйста, дальше. Вон там, за поворотом нас высадите, - просит Тома.

Усмехаюсь, глядя на припаркованные вдоль улицы иномарки. Я и половину логотипов не знаю. Особенно китайцы эти новомодные, косящие под внебрачных детей немцев и американцев. Язык от одних названий ломается.

Выйти из нашей скромной Лады "эконом" - сразу на лбу клеймо нищеброда поставить.

Тома этого не допустит. Тома ещё после ОГЭ, подарив свой цветочек старшекласснику, который не перезвонил, решила, что не для простачков её мама такую красивую растила.

- Оплата не прошла, - водитель остановился, где сказано, и всем корпусом обернулся к нам.

- Ой, правда? Сейчас... - Тома заëрзала пальцами по треснувшему экрану айфона.

Для новых знакомых была легенда: вчера уронила, надо донести до ремонта.

На самом же деле, телефон был куплен месяц назад. Уже такой, и очень дёшево. Она всё надеялась хлопнуть глазками в правильном направлении, и хлопала вроде. Да только айфон никак не чинился.

- Можно переводом? - спрашиваю водителя, достав свой скромный андроид.

Тот кивает и диктует номер.

- Рыжик, смирись, я ничего тебе не отдам, - кокетливо заявляет подруга и целует в щеку. Смачно так, на публику.

И публике мы явно нравимся. Ярко накрашенная блондинка в коротком платье и я, типа за мальчика в нашей паре. Джинсы и футболка чёрная. Без капли макияжа.

Ещё бы стрижку покороче, и от лесбиянок не отличить.

- Забей, крошка, ночью всё отработаешь, - отмахиваюсь и за ногу вытаскиваю Томку из машины. Играть, так играть.

В последнее время деньги в моей семье водились, папа стал хорошо зарабатывать. Много присылает.

За семнадцать лет первый раз так. Ни в чëм не нуждаемся и никому ничего не должны.

Офигенное чувство.

Настоящая свобода.

Ночь пахнет летом. И мне так хорошо, что хочется кружиться.

Мы недалеко от администрации. Только что проезжали оживлённые, наполненные жизнью улицы, а потом проехали вглубь старого города. Самый центр, и здесь тоже жизнь, но другая. Интимные междусобойчики за высокими кованными воротами и шлагбаумами.

Тома подводит меня к кирпичной двухэтажке. На входе консьерж смотрит с недоверием.

На меня.

К Томке вопросов нет.

- К кому?

- Эм... - закусила губу подруга.

- Ты не запомнила имя? - в возмущении прислоняюсь плечом к стенке и чувствую ритм.

2.2

- Вы обознались!

Поднимаю голову и замираю на мгновение.

Длинное, тягучее, как мëд, мгновение.

Надо мною застыли синие глаза. Не голубые, а именно тёмно-синие. Индиго. Никогда таких не видела.

Сочная голубика.

И прямо сквозь кожу смотрят так, что стесняешься невольно.

Пряди смолянисто-черных волос прикрывают лоб, доходя до бровей. Брови густые и тоже чернющие: рама для двух глубоких озëр.

Очерченные скулы. Ухмылка плотоядная. Теперь на неё смотрю, не могу оторваться.

Чувствую, как щëки жаром наливаются.

Так! Яся, стоп!

Возьми себя в руки!

Этот парень не только меня держит. Другая рука на талии высокой брюнетки в косухе, явно не её размера.

Это уже роняет с небес на землю.

- Отпустите! Сказала же, что обознались!

- К Ярику? - парень обращается к Томке, но меня не отпускает.

Чем больше я извиваюсь, тем ближе он меня к себе прижимает.

А его спутницу, похоже, устраивает всё. Не первый раз, видимо.

- Да-да, к нему, - подруга расплывается в благодарной улыбке.

Незнакомец подмигивает консьержу и тот даëт молчаливое согласие.

Похоже, тип решил, что я кукла тряпичная, и поволок меня дальше, к лестнице.

- Я с вами никуда не пойду!

Как об стенку горох. А Тома догоняет нас радостная, чуть ли не в припрыжку.

Ну ничего. В оборону я умею. Папа научил.

Локтем подаю назад, а там будто доски на корпусе. Не то что пробить, надавить не получится.

- Полегче, Мерида, - звучит сверху.

- Я Ярослава!

Какой же он высокий.

На втором этаже ритм отчётливее. Теперь уже и пол дрожит.

Перед дверью меня, наконец, отпускают. Падаю в объятье подруги.

Железное полотно распахивается, заполняя коридор громкой попсовой песней.

- Какой же красавчик, огонь, - сдавленно повизгивает Тома мне в шею.

Никого не смущает здесь, что меня, вообще-то, силой притащили... И облапали!

И почему-то самое обидное, что незнакомец, выпустив, потерял ко мне всякий интерес. Обе руки опустил на задницу брюнетки и подтолкнул в открывшийся проход.

- Ди-и-и-им! - как же наигранно она смеëтся. Какая удобная девочка на ночь.

А этот - Дима, значит.

- Ясь, не тормози, - Тома тянет меня за руку вглубь просторной квартиры.

Хотя, не знаю, уместно ли такие хоромы квартирой назвать. Больше похоже на ночной клуб, причём недешёвый.

Здесь один коридор больше нашей двушки в панельке, а дальше ещё и ещё комнаты.

Народу полно.

Поначалу кажется, что девушек больше, но это потому что они танцуют и ходят туда-сюда, как дичь перед охотниками. Охотники тут же. Развалились кто на диванах, кто у бара. И если по девушкам видно, что молоденькие, то парни разные.

Непроизвольно кашляю и машу перед лицом ладонью.

Как же дымно.

Света почти нет, вместо него разноцветные огоньки от колонок и ночники, расставленные на всех поверхностях.

Заморочился же кто-то.

- Как тут круто! - блондинка моя уже отцокивает шпильками к бару.

Лучше её из виду не упускать. Напьётся же.

Когда подхожу, у Томы в наличии и коктейль, и парень.

- Ясь, знакомься, это Олежа, он музыкальный продюсер.

- Очень приятно. Яся, - на автомате отвечаю.

Продюсер? Музыкальный? Удобно как. Это, наверное, потому что Тома уже успела ляпнуть, что поëт. Сказала бы, что модель, Олежа вмиг превратился бы в модного фотографа.

Продюсеру на вид под тридцатник. А Томке на той неделе восемнадцать стукнуло.

Ох... чует моё сердце, домой надо.

- Танцевать! - подруга констатирует факт и прямо со стаканом и престарелым другом врывается в центр комнаты. А там от таких парочек не протолкнуться.

- Я-я-ясь!

- Я пас, спасибо, - отворачиваюсь к бару.

Божечки, вот стыдоба.

Я не с ней. Я не с ней.

Как мантру мысленно повторяю.

Полчаса и домой.

- Секс на пляже, солнышко?

- Что?.. - поднимаю взгляд на бармена.

- Хочешь выпить? - улыбается во все тридцать два винира. Чисто Чеширский кот.

- А, нет, спасибо.

Потом, подумав, добавляю:

- Можно мне сок? - пить ужасно хочется.

Бармен достаëт из-за стойки непрозрачный кувшин и подмигивает, но не мне, а пухленькому парнишке с кружкой пива, сидящему через два стула от меня.

Знакомый, наверное.

В моих руках оказывается стакан с апельсиновым фрешем.

Про оплату никто не заикается. Всё включено в приглашение.

Пробую и скулы сводит. Кислятина. И горчинка какая-то странная, пряная.

Но пить всё ещё хочу, поэтому залпом выпиваю. Если пить быстро, то нормально.

- Можно ещё? - спрашиваю у кота.

- Тебе пока хватит, солнышко.

И что весёлого в этом? Я одна тут не пью алкоголь?

Бармен отвлекается на подошедшую компанию, требующую абсент, а толстяк со своим пивом подсаживается ближе ко мне.

- Не видел тебя здесь раньше. Ты с кем? - громко протягивает мне в ухо.

От него несёт потом и беспробудным запоем в сорок.

- С подругой, - равнодушно кидаю, отворачиваясь.

Воздух, как будто сгущается.

В голову ударяет волна так, что в глазах темнеет и пятна танцевать начинают.

- Можно мне воды, - пытаюсь докричаться до бармена.

- Вот, красавица, я угощаю, - сосед навязчиво суëт мне своё пиво.

Да здесь всех, блин, угощают всем. Благотворитель нашёлся. Как отделаться теперь?

- Спасибо, я не хочу, - глазами ищу Томку в толпе, но она, как назло, испарилась.

Зато нашёлся кое-кто другой.

2.3

Тот парень, что провëл нас. Дима.

Спутницу свою он тоже потерял. Сидит на подлокотнике длинного кожаного дивана. Смеëтся о чём-то с компанией, курящей кальян.

Какая у него завораживающая улыбка. Смех, наверное, тоже красивый. Жаль, что далеко, не слышно.

Такое странное чувство, когда на него смотрю. Горячие крылышки мотыльков изнутри щекочут.

Он поворачивает голову.

О, нет! Он на меня смотрит!

Чëрт. Неужели, я так открыто пялилась, что заметил...

Так быстро выворачиваю шею к бару, что волной волос ударяю толстяка.

Не заметил. Мне просто показалось.

Внутри очень странно. Потрясывает, как при температуре.

- И потом ещё курсы в Оксфорде закончил, - слышу справа.

- А?

Сосед говорил, похоже, всё это время.

Киваю.

Это же вежливо. Активное слушание.

Он понимает мой кивок неправильно.

- Найдём место поудобнее?

Губы зачем-то облизал.

Фу.

Хочу уйти искать Тому, но понимаю, что встать со стула не могу. Забыла, как вставать. Как ногами управлять не понимаю.

Пухляш юрко спрыгивает с сидушки. Он ещё и ниже меня на пол головы, а я далеко не модель.

Он снимает меня за талию и ставит на пол. За руку берёт. Почему я не сопротивляюсь? Я же не разрешала! А ноги... Вот они. Стоят. Умеют.

- Две колы в стекле, - вместе со знакомым голосом на моё плечо опускается ладонь.

Дима.

В похожих чёрных футболках со стороны мы, как парочка, смотримся.

Что это я?

Это я сейчас только что улыбнулась ему?

Встрепенувшись, скидываю с плеча руку.

Пусть брюнетку свою трогает.

С удивлением замечаю, что конечности снова слушаются.

Но ладонь мою по-прежнему сжимает потная пухлая лапка.

- Дим, вот только что последнюю отдал, - отвечает парень за стойкой, - на кухне ещё ящик. Принесу скоро.

- Не надо, мы сходим, - он отрывает меня от соседа и так быстро сплетает замок из наших пальцев, что я ничего сделать не успеваю, - пойдём?

- Куда?..

- Слышала же. На кухню. Вторая бутылка для тебя.

- Но у меня вот... - зачем-то растерянно пялюсь на выставленный Чеширским котом второй стакан сока.

Парень усмехается:

- И как? Вкусно?

Я что, так сильно скривилась, когда пила?.. Вроде мне стало полегче, но духота прямо в пазухи ударила.

Голова немного кружится.

Не дожидаясь ответа, Дима уверенно зашагал прочь от бара, а я за ним. Как на поводке.

Моё неумелое ворчание перебивает Тейлор Свифт.

Из главного зала, через проходную комнату, мы идём по узкому коридору и оказываемся, наконец, на ярко освещённой кухне. От контраста режет глаза.

Это скорее склад. Несколько холодильников, контейнеры с фруктами и напитками. Но плита, стол и какой-никакой гарнитур тоже имеются. Правда, стульев нет. Только старая кушетка в углу.

Прогулка пошла на пользу. Отпустило. Просроченный этот сок что ли?

Пока я оглядываюсь, Дима звенит стеклом, переставляя пластиковый ящик.

Вдруг холодок по спине прокатывается.

Мы же сюда за колой пришли? И сразу обратно? Так далеко от других людей. Мы одни. Даже музыки почти не слышно. Что за стены тут такие? Бункерные что ли?

И дверь.

Закрыта.

Как бы невзначай шагаю назад и пробую ручку. Нет. Нормально всё. Не заперто.

- Держи, - Дима оказывается прямо перед моим лицом и протягивает бутылку.

Смотрит, будто мысли мои прочитал. Будто сейчас читает.

Яся, соберись!

Нужно перестать думать о том, что он красавчик.

Здесь тоже дышать нечем, хуже ещё.

Да что у него с глазами? Линзы какие-то гипнотические? Нет. Туда не смотрим.

Медленно опускаю взгляд. Наверное, слишком медленно, будто глажу. А тут шея широкая, как три моих. Плечи. И мышцы, здесь и здесь, везде. Нельзя с таким телом вещи в облипку надевать, нескромно это. Вульгарно.

Почему здесь жарко так? И кадры сменяются, как в тормозящем кино.

Резко опускаю голову.

Блин, туда лучше вообще не смотреть!

Выхватываю колу и прижимаю к раскалённой щеке. Вдоль стены мельтешу к холодильнику. Залезть бы туда и закрыться.

Дима подходит и открывает белую дверцу.

Ну точно телепат.

- Приготовь мне что-нибудь.

- Я? Сейчас? Здесь? - теряюсь.

Он поднимает мою кисть без намёка на маникюр и говорит:

- По виду, ты одна здесь умеешь готовить, а я не ел с утра.

Этот комплимент сейчас больше на оскорбление смахивает, но глазами уже изучаю содержимое холодильника.

Пусть девушка твоя тебе готовит!

Вот. Вот так и надо сказать, но говорю:

- Найди сковородку.

Он ставит на плиту блинницу.

Доставку себе закажи! Вот так ещё нужно сказать.

- И тарелку, - произношу.

Блин, Яся, ну ты и тряпка.

Тут много всякого, но не котлеты с пюрешкой же сейчас наяривать. Достаю яйца. Какую-то колбасу, бекон, черри, хлеб. Будет омлет. Его хоть испортить невозможно.

Парень уселся на стол и неотрывно наблюдает за всём, что я делаю. Спокойно, как у себя дома. Колу прихлëбывает. Жуть. Я будто на экзамене. Колени ватные. Встряхиваю головой. Мир снова чëткий.

Поехала, блин, на вечеринку.

Омлет сразу не получился, так что пришлось смешивать болтунью. Перекладываю всё на тарелку, сбоку тост, помидоры. Боже, что я делаю?

Натянув самую милую из улыбок, взбираюсь попой на стол в метре от Димы. Хорошо хоть столешница позволяет. При желании здесь и лечь можно.

- Ты всегда без вопросов делаешь то, что говорят? - ухмыляется, вопросом выбивая из хрупкого равновесия.

2.4

Я же спрашивала что-то... Или нет...

Парень спрыгивает и вплотную подходит.

- А я разве сказала, что это тебе? - отвечаю. Правильно, Яся, держи лицо.

Хорошо, что вилку взять догадалась. Отламываю кусочек и сразу заглатываю.

Яичница в горле застревает, но я изо всех сил не подаю вида. Чëрт. Где кола?

Онемевшими пальцами нащупываю бутылку, но она закрыта.

Дима протягивает свою.

За раз треть выпиваю. Теперь снова можно дышать.

- А ты милая.

А вот ты на коршуна сейчас похож. Который на мышь смотрит. На меня.

В голову опять волна ударяет. Сильнее и ярче предыдущей.

Как-то мои руки уже без тарелки, как-то на его плечах, обнимают за шею. А он за бёдра придвигает меня к себе.

Я в ушах собственный пульс слышу. Сердце ещё не решило, выпрыгнуть оно хочет или вовсе остановиться. Но только бы он не останавливался. Одна мысль об этом мучительна, и о том, что продолжит тоже.

Я же не делала так никогда.

Ни с кем.

Почему сейчас позволяю его руке свободно гулять под футболкой? Пока только спина. В месте, где он прикасается, становится горячо-горячо. И мурашки сразу разбегаются, как от холода.

И мне тоже можно.

Скольжу пальцами по плечам, перескакиваю на широкую грудь, на пресс. Стиральная доска, и та мягче.

Он приближается, целует в шею. А я голову запрокидываю, позволяю.

Это безумие какое-то. Но могу я хоть раз побыть безумной? Чуть-чуть.

Внутри трепещет всё, жаром пышет. Никогда ничего подобного не чувствовала. Как пьяная, только слаще.

Его пальцы зарываются в волосы. У меня же целая копна ярко-рыжая. Сжимает.

Немного больно, но это приятная боль. Предвкушение чего-то запретного, опасного.

Он пробует на вкус мои губы. Поцелуй нежный, невесомый, но спазмом разлетается по телу.

Да что со мной? Я ещё хочу.

Какая-то жажда. Нет, не воды, его. Его прикосновений.

Я влюбилась, похоже. Так это чувствуется?

Он углубляет поцелуй, по-собственнически, почти грубо, но мне это и нужно. Он мой терпкий воздух. Как жила без него раньше?

В следующую секунду Дима отрывает меня. Крепко схватив за волосы и за шею. В глаза заглядывает с усмешкой.

Дышу тяжело, поверхностно, но трезвею постепенно.

- Первый раз? - надменно бросает он.

Осознание, как молотом, ударяет.

Со мной что-то не так. Голова слишком тяжёлая. Только что невесомая была, а сейчас камень. Перед взглядом прозрачные муравьи копошатся.

Низ живота спазмом сводит. Хватаюсь, впиваясь ногтями в кожу. Внутри будто огонь горит, заживо меня сжирает. Когда Дима меня целовал не было такого, легче было, будто он и есть лекарство.

Парень не долго любовался моими муками. Подошёл к гарнитуру и с верхней полки снял коробку картонную. На ней миксер нарисован, но внутри склянки и пластинки таблеток.

- Ты немного выпила, так что скоро пройдёт, - из-за барабанного пульса в ушах его слова сливаются в белый шум, - вот. Двух хватит.

Раскрывает мою ладонь и закладывает розовые таблетки.

- Что это? - слышу себя со стороны.

- Депрессант. Сильный. Но и то, что ты выпила - не слабая штука.

А вот тут мне уже страшно становится.

- Сок...

- Непростой, да.

Прыгаю взглядом с таблеток на него и обратно, не понимая, можно ли доверять тому, кто только что пользовался моей слабостью.

- Здесь всех девушек опаивают? - ощущаю, как капля холодного пота по виску катится. Страшно.

- Только таких, как ты.

- Рыжих?..

На мою первую, да, согласна, весьма глупую мысль, он ответил снисходительной усмешкой. Очаровательной, завлекающей, сладкой...

Чёртов наркотик...

- Чужих, - Дима полупустой бутылкой газировки толкает мою руку с таблетками наверх, ко рту, и я всё ещё не понимаю, что делать, - если хочешь, можем продолжить.

А я хочу...

Он снова находит мои губы и целует страстно, сразу навязывая свои условия. И, боже, как это приятно. Я, как спичка, моментально вспыхиваю. Коленями его, как лиана, овиваю. Слышу стон собственный.

Стоп. Что?

Я с силой откидываюсь назад. С корнем себя от живительного источника отрываю.

Что это было?

Уже не думая, я глотаю таблетки. Отбираю у Димы колу и её залпом выпиваю, потом свою бутылку открываю о столешницу и тоже выпиваю почти полностью.

Огонь не угас, но теперь ещё и тошнит.

- Не подходи! - шарахаюсь от него, как от спрокаженного к раковине, припадаю к крану.

Как включать? Как смесителем пользоваться?

Вокруг всё шататься начинает, поэтому веки сжимаю крепко.

Считаю в уме.

- Слабенькая ты, с первой дозы поплыла. Как занесло-то сюда?

- Видел же! С подругой пришла! - говорить могу и даже громко получается.

- Хорошие у тебя друзья.

Тома... Где Тома...

Она тоже чужая, её тоже напоили!

Паника накатывает, дышу через раз. До ста досчитала. Или трехсот... Сбиваюсь всё время.

Туда-сюда по кухне Дима ходит. Слышу шаги и скрежет вилки о керамику то справа, то слева.

- Не разыгрывай драму. Должно уже отпустить.

Его высокомерный тон злит, но я понимаю, что да. Мир становится прежним. Я снова хозяйка своего тела.

И смеситель самый обыкновенный.

Я быстро окатываю лицо ледяной водой, смахиваю и оборачиваюсь.

- Почему ты мне помог?

Он тянет с ответом. Сначала разделывается с яичницей, потом бросает, как подачку:

- Понравилась.

Выдаю первое, что пришло на ум:

- Тогда почему не воспользовался?

2.5

Самой неловко стало. Надеюсь, он не решит, что я сожалею. Видимо, я ещё не полностью в адеквате.

Проигнорируй. Пожалуйста, сделай вид, что не слышал.

- Не люблю эту дурь. Ощущения не те.

Ладно. Вот и поговорили. Принимается.

Сгорая от стыда, спешу к выходу, но он преграждает путь.

- Куда собралась? А благодарность где? - за локоть хватает.

- Спасибо, - блею я, стараясь избежать встречи взглядом.

- Спасибо и...

- И я теперь что-то должна?..

- Ход мысли правильный, - он касается моей спины. Вздрагиваю от неожиданности, ничего не понимая. Он же только что от... близости отказался. Можно сказать, честь мою спас. А сейчас? В смысле "ощущения не те"? Он любит, когда девушка сопротивляется?

Дима опять наклоняется. Пальцы по спине вниз шагают, к джинсам, ладонь полностью на ягодицу опускает.

Мамочки. Я, кажется, попала.

На дверь кошусь.

Придётся стол оббегать. Нет, лучше под столом прошмыгнуть. Он же не запер дверь, пока я с раковиной обнималась?

Грубым толчком парень меня притягивает, да так, что я всем телом в него врезаюсь, как в твёрдую гранитную статую.

Дëргаюсь, но безуспешно.

- Разблокируй, - бархатом произносит и... прямо перед лицом машет моим же телефон.

- Как ты?..

Понимаю, что из заднего кармана вытащил только что.

Я поднимаю большой палец и прикладываю к сканеру отпечатка. С вжиком экран загорается.

- Завтра мне позвонишь. Придумаю, чем расплачиваться будешь.

После номера он вбивает имя: "Север".

- А если не позвоню?

- Тогда найду тебя и трахну.

Челюсть падает вниз. Глотнув воздуха, бросаю себе спасательный круг:

- Нельзя. Я школьница ещё...

- Тогда зачем шляешься по таким местам?

Ответ застревает в горле. Если он продолжит давить - заплачу.

- Шестнадцать есть?

Киваю.

- Значит, можно, - высокомерная улыбка без наркотического тумана перестаёт казаться милой.

Типичный мажор.

- Мне нужно найти подругу, - чеканю я настолько серьёзно, что Дима раскрывает объятие.

- Вперёд.

- Ты не поможешь?

- А ты и за неё хочешь быть должна?

Рано ему мысленно белые крылья пририсовала. Здесь скорее рога подходят.

- Это просто по-человечески. Она же в опасности, ничего не знает. Тебе всё равно?

- Сама напросилась, - пожимает плечами и, как ни в чëм не бывало, достаёт сигареты.

- Дай этих таблеток. Розовых. Ей может быть плохо.

- Поверь, ей сейчас хорошо. Не ломай кайф девочке.

Датчик дыма на потолке смотрит на пачку Парламента с осуждением. Парень это замечает и удрученно откладывает идею курить прямо здесь.

- Как ты можешь так спокойно об этом говорить? Это же изнасилование. Ты вообще ничем не лучше остальных?

- А я говорил, что лучше?

- Ну ты и придурок, - разгоряченная, я подлетаю к гарнитуру и достаю коробку с рисунком миксера.

Таблеток ему жалко. Козёл. Об удовольствии дружков своих печётся.

С шумом перебираю пластинки. Круглые и розовые только двух видов. Ибупрофен и что-то на немецком. Точно розовые? Мне же не показалось?

- Эти? - громко спрашиваю, обернувшись.

- Да.

Я широко шагаю к выходу, по длинной дуге обходя Диму.

- Не забудь позвонить завтра, - слышу вслед.

Так и хочется сказать: "Иди к чëрту". И номер свой прихвати.

Мчу через коридор и проходную к большому залу. Людей поубавилось и это, почему-то пугает.

Музыку сделали громче.

У бара нетрезвая толпа громко гогочет и закидывается горящими шотами. Танцуют всего несколько человек. Остальные парочки заняли все диваны.

Девушек под веществами сразу видно. И как я раньше этого не заметила? Они же готовы отдаться кому угодно прямо у всех на виду.

Другие тоже есть. Эти в брендовой одежде, светят унитазной улыбкой, сбившись в отдельные кучки. Эти нормальные. В смысле, ведут себя адекватно.

А где солидарность женская? Не? Не слышали?

Томки нигде нет. Не видно.

Замечаю, как тëпленькую шатенку на плече уносит загорелый коротышка. Взъерошенная и помятая, она заливается игривым смехом.

Уносит он её за тëмный угол и исчезает.

Бегу за ними и оказываюсь в длинном и узком коридорчике. Слева - стена глухая, трясущаяся от приставленных в зале колонок. Справа - ряд дверей.

Спокойно, Яся.

Ты всё сможешь. Ничего они тебе не сделают.

Надо вытащить Тому.

Стучу в первую дверь, но в ответ доносится что-то на матерном.

Ручка поддаётся, и я осторожно толкаю на себя.

- То-о-ом, - одним глазком заглядываю и резко захлопываю дверь обратно.

Божечки, как теперь это развидеть?!

Нет в первой комнате Томки. И девушек совсем нет! Ни одной!

Главное - действовать быстро. Заглядываю, выхожу. Заглядываю, выхожу.

Эта коза мне по гроб жизни будет обязана! Если успею. Волосы у корней начинают шевелиться от одной мысли, что я могу опоздать. Что уже поздно. Мой мозг просто отказывается такой вариант рассматривать.

Вторая дверь приглашает меня женскими стонами.

"Пойдём на вписку, Яся! Будет весело, Яся! Что ты всё время дома сидишь?", - три часа назад выслушивала.

Офонареть, как весело.

Мимолётно смотрю внутрь второй комнаты. Здесь всё по-классике. Даже как-то на душе потеплело.

После первого-то зрелища... Кожа гусиной становится от воспоминания.

В третьей спальне я нашла своего неудавшегося ухажора-пухляша и таким же колобкообразным другом. Их утешала на вид совсем молоденькая девушка. Зуб даю, что не одна я здесь несовершеннолетняя.

За четвёртой стеной было шумно. Смешались женские и мужские голоса, смех. Ох, только бы не тут.

Заглядываю и вижу, как блондинка моя висит на "продюсере". Слава богу, одетая. Не все в комнате могут этим похвастаться.

Всего у огромной кровати я насчитала шесть пар. Самое начало. Прелюдия.

Крепись Яся.

2.6

От удара в голове звон, по позвоночнику боль спускается. Ноги подкашиваются, и я стекаю по шершавым обоям. Могу только бессильно наблюдать, как уносимая Тома что-то на ухо мурлычет насильнику.

Хотя, нет!

Могу ещё кое-что.

Достаю телефон. Картинка шатается, двоится, но пальцы помнят, куда нажимать.

Набираю один, один, два. Вызов.

Почти сразу отвечает робот: "Все звонки записываются".

Быстрее же!

Как только слышу живого человека, тараторю адрес. Потом к сути:

- Мою подругу накачали наркотиками и хотят изнасиловать...

- Ты чë, блядь, творишь?! - рычит человек, вырывающий из моих рук телефон.

Надо мной стоит мужчина с татуировками от шеи до кончиков пальцев. Большой, очень злой.

А я сейчас в обморок упаду от ужаса.

Он сбрасывает звонок и за футболку меня вверх подбрасывает. Сильно, что швы трещат.

Беспорядочно глазами бегаю, ища спасения, но только хуже становится. В коридор заваливаются трое. Дружки его, похоже. Такие же разрисованные.

- Эта дрянь ментов вызвала!

Разъярëнный ор глушит. Из приватных комнат показываются люди.

Меня подхватывают и несут в главный зал.

В потоке матерных слов проскакивают почему-то кексы, мëд и плюшки.

Я машу руками, царапаюсь, но вырваться не могу. Когда меня сбрасывают на пол, теряю равновесие и сразу же на четвереньки падаю.

Вокруг толпа. Из всех потаённых уголков выползли, чтобы меня линчевать.

И ведь линчевали бы, если б кто-то в ту же секунду, как я колени отбила, не забарабанил в дверь входную.

Настойчиво и мощно, угрожая с петель её снять, если не откроют.

Ненадолго повисает тишина, а затем люди кидаются врассыпную. Большинство бежит в сторону кухни. Там выход на пожарную лестницу, я проходила мимо.

На счёт три дверное полотно распахивается, с грохотом ударяясь о стену. Замок выбили.

В квартиру врывается полиция.

И этих точно не я вызвала. Времени слишком мало прошло.

Я бегу против потока паникëров, к спальням. В четвëртой нахожу Тому в компании других девушек. Мужчины уже благополучно смылись.

Она в полном неадеквате нежится на шёлковых простынях, замечает меня и пальчиком к себе манит.

- Глотай! - запихиваю ей в глотку розовые таблетки. С пола алюминиевую банку с пивом поднимаю, чтоб запила. Так ведь не проглотит. Помню, как под наркотиком горло сушит.

Тома кашляет, давится, но лекарство принимает.

Нет времени дожидаться, пока она в себя придëт, так что хватаю её за руку и тяну к выходу. Благо, она покладистая, как дрессированная собачонка. Не тормозит.

Адреналин разогнал кровь.

Я слегка подтормаживаю, но это, скорее всего, от лекарства. Ноги слушаются, а большего мне пока и не надо.

Так. Стоп.

А я-то... мы-то зачем убегаем?

Мы же здесь жертвы. Я сама полицию хотела вызвать, да и вызвала. Посидим в приëмнике немного, потом разберутся, кто есть кто, и отпустят.

Но эту мысль я сразу же отсекаю.

Школа...

Меня и так взяли в порядке исключения. Из-за такой ерунды упустить возможность... Ни за что. У меня нет богатых родителей, чтобы отбелить репутацию.

- Ясь, не дави так, мне больно, - моя кладоискательница потихоньку приходит в себя.

Ослабляю хватку. Хочу выглянуть из-за высокой колонки, за которой мы прячемся, чтобы понять, куда податься, но сразу же утыкаюсь носом в высокую фигуру.

- Тамара?.. - полицейский приспускает маску, таращится на подругу. Взгляд совсем недобрый.

- Дядя Игнат! - счастливо взвизгивает она.

- Ты какого лешего здесь забыла? - шипит слишком агрессивно, кажется, сейчас застрелит. - В таком виде. В таком... Состоянии!

А Томка лишь улыбается широко и лучезарно.

- Простите, она чуть перебрала. Мы только что пришли, нас пригласили, - пытаюсь спасти положение. Дядю Игната я знаю, видела пару раз на семейных праздниках подруги. Друг её отца, кажется. Тогда как-то не принято было говорить о работе. Понятие не имела, что он полицейский.

Он тоже меня узнал, но не смог имя вспомнить.

- Езжайте домой. Сделаем вид, что вас здесь не было. Деньги на такси есть?

- Да, я вызову, - трясу перед лицом телефоном. Какое счастье, что татуированный мужик его там же, в коридоре, и бросил. Подобрала, когда за Томкой вернулась.

- Дядя Игнат, Вы такой красивый, можно Вас поцеловать? - с придыханием произносит блондинка.

Моя ладонь впивается в припухшие губы девушки.

Молчи. Только молчи.

Почти выбрались, чуть-чуть осталось.

- Пойдём отсюда, пьянь... Простите, она это с непривычки. Не говорите её родителям, пожалуйста.

Из жалости или из-за опасения того, что дочь друга может вляпаться в новые приключения, дядя Игнат провожает нас сначала до выхода, а потом следит, чтобы мы точно сели в правильную машину.

Жёлтую. С плафоном в квадратиках.

Перед тем, как Гранта тронулась с места, я успела отсыпать целую бочку благодарностей нашему спасителю. Весь словарный запас, бережно собранный к ЕГЭ, вытрясла.

- А с тобой я завтра поговорю, - напоследок бросил дядя в сторону Томы.

- Она выспится и всё Вам объяснит, - я ответила за подругу, успевшую уложить голову мне на колени.

Мы едем.

Мы правда от этого кошмара уезжаем.

По щекам слезы облегчения катятся.

Мы выбрались.

Какие ужасные люди бывают. Какое счастье, что я их больше не увижу. Не жизнь, а болото. Извращённое, пресыщенное дно.

Протираю глаза, но те вмиг новой порцией слëз наполняются.

Всё закончилось. Можно выдохнуть.

Я тянусь, чтобы снова влагу стереть, но рука на губах останавливается.

А ведь это тоже было.

Жар. Жажда. Желание... И поцелуй.

Дима. Он записал свой номер под именем "Север". Почему Север? Он родом из Сибири?

Какая мне разница? Не нужно об этом думать.

Приходится мотнуть головой, чтобы стряхнуть нахлынувшее воспоминание.

Визуализация

Сегодня у нас визуалы главной парочки

Новая глава завтра

Яся

3.1

Спрыгиваю со ступени автобуса и сразу же лицо солнцу подставляю. Тепло мягко ласкает кожу.

Обожаю это время.

Последние летние дни всегда самые приятные. Прогноз обещает дожди уже завтра, а там уже и холод, и учëба. Не до прогулок.

Пальцы сжимают ручку большого крафтового пакета. Он немного шелестит при ходьбе, пахнет смолянистым деревом. В самом центре логотип пропечатан: сокол в атаке.

В том ателье каждый уголок пропитан запахом роскоши. А фасон всего один - школьная форма для особенной школы.

До сих пор не могу смириться с тем, что одежда может стоить так дорого. Да, пусть и сшитая на заказ. Но это же просто одежда! Не крутой ноут-чудо-современной-науки, а просто несколько лоскутов ткани.

Мою обычную фигуру обмеряли и обшивали месяц. Два раза пришлось ездить на примерки на другой конец города.

Две пересадки, между прочим. Больше часа в пути.

Сейчас нужно остаться на остановке, чтобы дождаться маршрутку, но я решаю прогуляться. На свежем воздухе хорошо.

И, видимо, не одна я так думаю. В центре полно народа.

Моя новая школа неблизко, но с ней проще. Буду садиться на конечной в пустой автобус и сорок минут повторять уроки. Вся толкучка мимо пройдёт.

Я, наверное, единственная, кто будет приезжать сама, без личного водителя.

Хотя... Нет.

Ещё ребята, кому на совершеннолетие сразу машины выдали. Слышала, в той среде это нормально. Задуваешь огонëк на цифре восемнадцать - получаешь ключи.

Выпускной класс. Наверняка, половина уже с правами.

Мне семнадцать будет ещё долго. Мама родила меня, чуть-чуть не дождавшись боя курантов.

Буду там самая бедная и самая маленькая.

Придётся стать самой умной, чтобы компенсировать.

Увлёкшись забавными мыслями, я замечаю, что прошла мимо Пушкина.

Чëрт. Не туда свернула, теперь возвращаться.

На месте разворачиваюсь на сто восемьдесят, делаю шаг, но тут же коленом во что-то врезаюсь.

- А-а-а! - вниз лечу, испугавшись, а причина моего падения только подталкивает острым носом.

- Артемон, фу! - слышу перед тем, как отбить самое дорогое - голову.

Голубое небо запятнилось, но быстро восстановило цвет. А я нет. Не могу восстановиться.

Как мешок брошенный, лежу посреди тротуара, ладони к вискам прижимаю.

- Девушка! Девушка! Всё хорошо? Скорую? - хозяйка пуделя сама на пуделя смахивает пушистыми пепельными волосами. - Что ж Вы так? Осторожнее надо!

От её визга и моя голова звенеть начинает.

- Всё нормально, не нужно скорую, - приподнимаясь на локтях, пробую коснуться затылка.

Больно, блин.

Но крови нет, и на том спасибо.

Чувство странное... Будто что-то забыла. Пакет!

Оглядываюсь нервно и нахожу его у порога книжного магазина. Собака успела отволочить, пока я падала.

И смысл животных на поводке выгуливать, если длина этого поводка к бесконечности стремится?

Хозяйка питомца на прощание пожелала мне смотреть под ноги, но могла бы и наорать за то, что я её любимку толкнула. Вежливая.

Одежда в пакете цела, но тревожное чувство никуда не делось. Должно быть что-то ещё.

И это что-то есть!

Лежит прямо на проезжей части!

И как телефон мог отлететь так далеко? Он же в заднем кармане был.

Светофор на перекрёстке сменяется на зелёный. Поток машин трогается с места. И первая, большая и чёрная иномарка, как специально, едет прямиком к цели. К моей цели! В мой телефончик маленький.

Я бросаюсь к дороге, но не успеваю.

Только хруст слышу.

Прямо перед носом моим машина проносится. Ещё и тормозит аккурат в тот момент, как шина с телефоном целуются.

Я чуть не плачу.

В нëм же всё! Все контакты. Все фотографии. Все деньги. У меня ни копейки наличных с собой. Везде приложением расплачиваюсь.

И как домой ехать теперь? Пешком два часа идти. Вот как. Мама с работы скоро вернётся, позвонит, а я не отвечу. Она же с ума сойдёт.

По асфальту раскиданы кусочки пластика и микросхем. Остальные машины их бережно объезжают.

А этот... Этот танк на колёсах остановился у края и медленно назад сдаёт. Добить хочет. Дораздавить нераздавленное.

Я перешагиваю через бордюр и остатки телефона в ладони сметаю. Куда его теперь? У меня даже сумки с собой нет.

Кошусь на пакет.

Этот кусочек бумаги был рождён для роскоши, но попал ко мне. Привыкай, дружок. Это андроид. Ты понесёшь его в ремонт. Может, хоть что-то восстановим.

Пока ёрзаю по асфальту, на чёрную машину кошусь. Водитель решил, что давить меня не станет и остановился.

Всё. Закончила.

Не знаю, есть ли смысл собирать пластиковые крошки, но так и сделала.

Откидываю рыжую копну за спину и гордо шагаю мимо эмблемы из четырёх колец.

Танкист так и не удосужился выйти и предложить помощь. Зачем стоял тогда, не понятно. Попой моей задранной любовался, наверное.

Представив за рулём сального мужика с лысиной и козлиной бородкой, я брезгливо задираю нос и шагаю вдоль тротуара.

Лучше ускориться, если хочу добраться домой до прихода мамы.

За спиной слышу, как машина тронулась. Едет. Почему-то очень медленно едет, никак меня не обгонит.

Он что, и сейчас пялится?

Сколько же в нашем городе извращенцев! Только от прошлых выходных отойти успела, и вот опять.

Автомобиль со мной поравнялся, но я упорно продолжаю его игнорировать. Там дальше универмаг на пути. Пережду внутри.

Сворачиваю и на месте подпрыгиваю, потому что этот козëл по клаксону врезал.

Люди вокруг зашуршали от недовольства. Бабулька с тележкой, идущая навстречу, без стеснения начала ругаться.

На меня почему-то. Я-то здесь при чëм?

Я не виновата, что какой-то придурок следом увязался!

- Далеко собралась? - звучит после хлопка тяжёлой двери.