Заставлю тебя вспомнить

Глава 1

Марк прошёл через гостиную ко мне. В его карих глазах была насмешка, а губы чуть заметно кривились. Он резко обхватил мою шею и поцеловал меня. Тело словно током прошибло, но это был не тёплый, будоражащий разряд. Я оттолкнула Марка и нервно выдохнула, вглядываясь в его лицо с ощущением, что брежу. Меня трясло, разум отказывался принимать, что передо мной он.

— Ты… ты жив? — просипела я. — Но… Мирон сказал, что ты погиб. Разбился во Флориде. И…

Марк ухмыльнулся и тряхнул головой. Его волосы стали длиннее, а кожа была бронзовой.

— Как ты меня сильно любишь, братец, — обратился он к Мирону. — Похоронил и дело с концом.

Я медленно повернулась к мужу. Он был напряжён до предела, кулаки сжаты, каждая жила натянута. Но… поражённым Мирон не выглядел.

— Мирон, — голос был совсем чужим. — Что ты… — и тут вокруг меня словно стеклянный шар лопнул. Разлетелся со звоном на тысячи осколков. — Ты всё придумал! — закричала я. — Ты меня убеждал, что Марк погиб, а я…

— Лили, тихо, — Мирон подошёл.

Я не далась ему.

— Лили, — усмехнулся Марк. — Ты не только мою женщину прибрал, ты и моё имя для неё присвоил. Ты всегда мне завидовал, но в этот раз… — он покачал головой.

Подошёл к отцу.

— Привет, бать, — с полуусмешкой на губах кивнул ему. Повернулся к матери. — Мам…

Зоя что-то невразумительно просипела. Марк обнял её, но отпустил быстро и опять повернулся ко мне. И только теперь заметил Сашу. Мирон перехватил его взгляд.

— Не приближайся к ней! — гаркнул он. — Как ты здесь оказался, проклятый сукин сын?! Ты…

— Как он тут оказался?! — Я рывком развернула Мирона. — Это как ты мог врать?! Ты… — на глаза навернулись слёзы ярости. Я смотрела на мужчину, которому, несмотря ни на что, решилась довериться, и не могла найти оправданий. Любой дурной сон был лучше моего настоящего.

Как громом поражённая, я схватила Сашу. Бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Но Мирон не дал мне сделать и нескольких шагов. Его руки походили на железные оковы.

— Позже созвонимся, — кинул он отцу.

Вслед нам донёсся голос Марка, но слов я не разобрала. Саша кричала, я не чувствовала под собой ног.

— Пусти меня! Марк…

— Марка для тебя нет, — отрезал он и запихнул меня в машину.

Я принялась дёргать дверцу, но она была заблокирована. Я била в стекло, кричала, только всё было бессмысленно. Мирон сел за руль, и машина с визгом сорвалась с места. У дома на подножке стоял чёрный мотоцикл Марка, и это не было моей выдумкой.

— Ты самое страшное, что только может быть! — закричала я, и вскрик Саши смешался с моим голосом.

Я взяла дочь и прижала к себе. Она была напугана, её губы кривились, кулачки были сжаты.

— Тише, — прошептала я, пытаясь её успокоить. — Ты тут ни при чём.

Поймала взгляд Мирона в зеркале. Тёмный, гнетущий и ожесточённый.

— Ты был так уверен, что я правду не узнаю?! Или что?! Твой отец…

Плач Саши заставил меня замолчать. Мы выскочили на оживлённую дорогу, рядом мелькали фары машин и фонари, но меня затягивало в пустоту.

— Ты не монстр, — выдавила я, стараясь не напугать дочь ещё сильнее. — Ты…

— Ну кто я?! Давай! — резко сказал он и свернул в сторону.

Меня швырнуло на дверь. Я ударилась плечом и опять встретилась с Мироном взглядом.

— Для тебя ничего святого нет. Ни правды, ни совести, ни чести, Мирон. Я… я боюсь тебя. Боюсь, — повторила шёпотом.

Его глаза сверкнули темнотой, губы сжались, и он уставился на дорогу. А я всё смотрела на него сквозь слёзы. Я ведь знала! Как я могла поверить ему?! Как могла доверить наши с дочерью жизни?!

Мирон

— Я не выйду отсюда, — прошипела она, глядя на меня, словно на злейшего врага. — Дело твоё.

Я забрал Сашу. Среагировать Лилия не успела. Малышка оказалась у меня в руках. От неё привычно пахло детским шампунем и нежностью. Но и это умиротворения не принесло.

— Ты не смеешь! — Лиля налетела на меня со спины, едва я отошёл от машины. Удары посыпались градом. Изловчившись, я перехватил её руку.

— Мне эти сцены не нужны! — хорошенько встряхнул её.

Её голова дёрнулась, волосы колыхнулись волной в свете фонаря. Голубые глаза блестели, как льдинки, веки опухли от слёз. Чёрт возьми! Откуда взялся этот сучёныш?! Он должен был до конца жизни взаперти сидеть!

Бескомпромиссная решимость жены сквозила даже в её дыхании. Я стиснул зубы и затащил Лилю в дом. Отпустил только там. Сашу захныкала, и я, оттолкнув Лилю, покачал её.

— Я ухожу! Навсегда ухожу от тебя! Я докажу, что ты Саше никто! — слова были злыми, кололи, раздирали нервы.

Лиля бросилась ко мне снова.

— Отдай моего ребёнка! Ты — сволочь поганая! Что ты с Марком сделал?! Это же из-за тебя он пропал! Это…

Я положил Сашу на диван. Взгляд Лили метнулся к ней.

Глава 2

Мирон

Усмешка, и звонок оборвался. Сверху доносился шум, Сашка молотила ручками и поджимала ножки. Голову сдавливало металлическим обручем.

— Да тише ты, — сказал я дочери, подняв её, но она не унималась. Проклятье! Няню я выставил давным-давно, старуху Матвеевну тоже. Что делать с грудным ребёнком, представления я не имел.

Наверху что-то грохнуло со страшной силой и разлетелось. У Лили ума хватит и окно разбить.

— Выпусти меня, Мирон! — расслышал я. — Иначе я разгромлю всё!

— Испугала нас мамка, да? Пусть громит. Папка, может, целее у тебя будет.

Саша кричала громче, извивалась, захлёбываясь плачем. Я держал её, а казалось, держу собственную жизнь. Так же, как и моя дочь, она норовила выскользнуть. Нихрена у Марка не выйдет!

— Ты за всё ответишь! — снова услышал я Лилю.

На глаза попалась бутылочка. Я вспомнил о прикреплённом магнитом к дверце холодильника расписании кормления и, с Сашкой на руках, пошёл в кухню. Телефон зазвонил опять. Я швырнул его на кухонный стол.

За считанные минуты дом превратился в преисподнюю. Поднявшийся ветер обрывал остатки мёртвых листьев и кружил их, швырял в окно. Что-то заскрипело и глухо ударилось о землю. Голова не соображала. Чтобы что-то делать, я должен был чётко понимать, что хочет Марк. Если он хочет Лилю, хрен её получит.

На засветившемся экране телефона появилось сообщение — братец прислал фотографию. На ней они с Лилей. Счастливые, чёрт возьми! «Я скорее сдохну, чем ты её получишь», — отправил я прежде, чем успел подумать.

Телефон зазвонил.

— Слушай сюда, Марк, — процедил я. — Раз ты здесь, тебе лучше сидеть и не высовываться. Я найду способ…

— Найдёшь способ? — вскрик Лили резанул ухо. — Что ты найдёшь способ сделать?! Заткнуть всех?! Снова устроишь покушение на Марка?! Давай! Только теперь тебе это с рук не сойдёт! Тебе и меня придётся убить, ясно?! Но знаешь, что я сделаю, Мирон?! Я напишу всем, какой ты! Если со мной что-нибудь случится, все будут знать…

— Ты сама ничего не знаешь! — оборвал я. — И знать не хочешь!

— Я всё знаю! И я найду способ тебя уничтожить! — Она орала и плакала.

Её ненависть была осязаемой, и сделать с этим здесь и сейчас я не мог ничего. Выключил телефон нахрен и, поглубже вдохнув, отодвинул всё на второй план. Самое главное — накормить дочь.

— Да… — выругался сквозь зубы, доставая смесь. — Как это разводить?

Лилия

Глаза открываться не желали. Голова гудела, будто меня колотили по ней всю ночь, а внутри, вдобавок, поселился рой непрерывно жалящих пчёл. Я так и лежала на постели одетая. Возле руки лежал телефон, и я схватила его, с трудом восстанавливая события ночи. Сколько я ни звонила Мирону, телефон его не отвечал. Эта поганая сволочь просто выключила его! А Марк… Он отобрал у Марка всё, и как ловко вывернул!

Мысли ворвались вихрем, и я смахнула с глаз опять набежавшие слёзы.

— Бери трубку, козёл, — процедила, слушая гудки. — Сказать нечего?!

Телефон пикнул — батарея садилась.

— У меня нет времени на твои истерики, — сказал Мирон, наконец ответив. — Через час у меня встреча.

— Где моя дочь?! — заорала я.

— Саша со мной.

— Саша маленькая совсем! Ты…

— Саша со мной, и ей хорошо. А ты сиди смирно, Лили. Когда ты придёшь в себя, мы поговорим.

— Поговорим?! Наговорились уже! Или ты придумаешь очередную сказку про плохого кровожадного брата?! Нет, Мирон! Сказок больше…

Связь оборвалась. Экран телефона был тёмным. Я попробовала включить мобильный, но телефон так и не ожил. Стерев слёзы, я поднялась. Голова закружилась от вчерашней истерики. Дёрнула дверь и… она вдруг поддалась. Я вышла в холл — дом наполняла тишина. Ничего, кроме тишины. Проклятый мерзавец! Он отлично знал, что без дочери я шага не сделаю. Услышала шорох в детской, и сердце недоверчиво подпрыгнуло.

— Дэни… — выдохнула я. — Из детской выбежал Дэнка.

Посмотрел доверчиво, будто спрашивал, что случилось. Я вошла в детскую и тут меня накрыло снова. Схватила плюшевого зайца и запустила в стену, подушку с дивана, ещё что-то, и ещё, пока обессиленная не опустилась на пол. Рыдания рвались, и я, обняв норовящего лизнуть меня пса, разрыдалась в голос.

Мирон

— Мне нужна няня, — бросил Кристине, войдя в приёмную. — И кофе. Как обычно.

Помощница отвела взгляд от монитора и, увидев люльку, выгнула бровь.

— Мне нужна няня, Кристина, — повторил жёстко. — Самая лучшая и быстро.

— Насколько быстро?

— Быстрее, чем кофе. А кофе должен быть у меня на столе прямо сейчас.

— М-м… — протянула она, глядя на меня с интересом. — Тогда сперва вам нужны волшебная палочка и скатерть-самобранка.

— Я не в том настроении, чтобы играть с тобой в слова, — сказал и, зайдя в кабинет, хлопнул дверью. Поставил люльку с Сашей на свой стол и хотел снять пиджак, но задержался взглядом на дочери. Она смотрела на меня, и я, отчётливо зная, что это мои выдумки, всё равно видел в её глазах укор. Словно это не она на меня смотрела, а её мать.

Глава 3

Лилия

Звук мотоцикла растаял в воздухе, а я всё отчаянно пыталась открыть ворота. Железные, они были насмешкой моего мужа, а я — птицей в его клетке. Сколько ни пытайся птичка открыть запертую на замок дверцу — не выйдет. Ноги в домашних балетках вымокли, я продрогла окончательно, а снег повалил сильнее. Он тяжело опускался на землю, тут же превращаясь в ледяную корку.

Шмыгнув носом, я обхватила себя руками. Талые снежинки были на щеках или слёзы — уже и не знала.

Дом встретил меня теплом и запахом иллюзорного спокойствия. Я сняла балетки и прошла в кухню. Это в детстве температура могла спасти от сложной контрольной, сейчас простудиться было последним, чего я хотела. Вбежавший впереди меня Дэни вдруг заливисто залаял.

— Дэни, — прикрикнула я, войдя следом, и встала как вкопанная.

Марк сидел на краю кухонного стола. Едва он увидел меня, глаза его наполнились жадностью.

У меня язык словно опух и пересох одновременно. Воздух стал обжигающим.

— Ты совсем мокрая.

— Как ты здесь оказался?

Наши голоса прозвучали одновременно, сплелись в один. Нерешительно я подошла к нему, и он напрягся. На нём была чёрная куртка и чёрные джинсы.

— Я слышала твой мотоцикл. Но потом подумала… — я осеклась. — Подумала, что это просто местные парни.

— Правильно подумала. — Он поднялся.

Я инстинктивно отступила. Он невесело хмыкнул.

— Боишься меня? Что тебе наплёл Мирон?

— Ничего, — шепнула я.

— Да ладно. Я в курсе, на что способен мой братец. Без обид. Ну, что он сказал? Что я замочил старушку, когда мне бабки потребовались? — Его знакомая пренебрежительная усмешка напомнила мне о самых счастливых месяцах жизни. — Нет… Скорее, что я угнал свой первый байк и замочил парня, которому он принадлежал. Ещё, что девчонку его поимел. Что из этого?

Он так и впился в меня взглядом.

— Ничего, — ответила я всё так же тихо.

Он не поверил мне. Хмыкнул, словно бы разочаровался, и осмотрел кухню.

— Уютно тут стало. Явно не Матвеевна гнёздышко свила. Полотенчики, чашки… — Он взял одну с разделочного стола, посмотрел на неё и поставил обратно. — А ты мне это всё обещала ведь, Лили. Ли-ли… — повторил он по слогам и опять поморщился. — Теперь так он тебя зовёт, а ты и рада.

— Ничего я не рада! — ко мне вернулся голос. — Ты ничего не знаешь! Твой брат, он… Я не хотела за него выходить! Я… Я видела документы, Марк! Там была дата твоего поступления в клинику, и дата… — Я опять замолчала, только дыхание вырывалось тяжело и неровно.

— Что «и»? Дата смерти? — он прищурил глаза, и на миг стал похож на брата. Совсем отдалённо, и всё же похож.

Я не ответила. Нервно заправила за ухо волосы и отвернулась. Шаги Марка были тихими, но во мне они звучали оглушительно. Он всё рассматривал кухню: мелочи, наполняющие дом жизнью. Взял мерную ложечку для Сашиной смеси и вернул на место, за ней — полотенце с ярким мультяшным рисунком. Взгляд его упал на мою шею, и цепочка будто накалилась, стала душить меня. Марк резко подступил и, схватив за кофту, сжал ткань в кулаке. Она натянулась, а взгляд Марка пронзил насквозь.

— С ним хочешь остаться? — хрипло спросил он. Голос его вызвал мурашки и лёгкую дрожь. — Поехали со мной, Лилька. Поехали.

— Саша… — онемевшими губами прошептала я.

— Мы её заберём. — Он сильнее натянул кофту. — Всё будет, как должно быть, а мой брат пусть катится к чёрту.

Мирон

Встреча с Рыловым прошла напряжённо. По-хорошему, нужно было перенести её, но этот засранец требовал внимания. С раздражением я ждал, когда его юристы одобрят соглашение. Они въедливо изучали каждый, мать их, пункт и каждый подпункт. Репутация «Добронравов групп» не давала повода для сомнений, но это было их право.

Наконец все мелочи были согласованы, и мы, пожав руки, разошлись.

— Мирон Фёдорович, — менеджер одного из отделов подлетела ко мне с бумагами.

— Позже, — бросил я и вошёл в приёмную.

Отец сидел на диване с Сашей на руках. При моём появлении он перестал возиться с ней. Взгляд его был мрачным.

— Два чёрных кофе, Кристина, — сказал я и первым прошёл в кабинет.

На этот раз она обошлась без ставших привычными за последнее время острот. Отец вошёл следом вместе с Сашей. Пауза продлилась с минуту.

— Главврач клиники, где держали Марка исчез.

Я стиснул зубы.

— Когда?

— Точно я не выяснил. Около недели назад он взял больничный и не появлялся. Сегодня дверь его квартиры вскрыли — его там нет и, судя по всему, нет давно.

— Что мать говорит?

Отец промолчал. Я выругался сквозь зубы.

— Нужно проверить её счета.

— Не нужно их проверять, — жёстко отрезал отец. — Не нужно, — сказал спокойнее. — Я и так знаю, что это она заплатила главврачу, чтобы он выпустил Марка. И ты это знаешь. Никто бы больше этого не сделал. Марк болен, Мирон. Серьёзно болен, и его очередная ремиссия — дело времени.

Глава 4

Мирон

Наш с отцом разговор в третий раз прервал звонок от службы безопасности. В сущности, где сейчас главврач, меня не волновало, и сколько ему заплатила мать — тоже. Куда важнее было поговорить с Лилей. Марк не должен был выйти! Его «смерть» была идеальным решением для всех, прежде всего для меня и Лили.

— Он должен исчезнуть, — жёстко сказал я, только отец закончил говорить. — И на этот раз навсегда. Мне надоело, что его тень повсюду, отец! Поговори с мамой, и…

— Она не хочет со мной говорить.

— Так заставь её! Сколько ты будешь позволять ей делать то, что придёт в её больную голову?!

— Не смей говорить так о своей матери! Она не больна!

— Не больна?! — взревел я. — Она дала взятку психиатру Марка! Ты считаешь, что она не больна?! Довольно, отец!

Его губы сжались. Колкий взгляд из-под густых бровей говорил о внутренних противоречиях.

— Тебе сразу надо было сказать жене правду. Не нужно было придумывать эту историю со смертью Марка, и мне не нужно было тебе потакать.

— Не нужно было позволять матери прыгать перед ним на задних лапках! — с досадой отрезал я. — И спускать ей с рук истерики! Ей давно пора обратиться к психотерапевту! Может, теперь ты уже это поймёшь?! Её любовь к Марку — больная, как и он сам!

Отец промолчал. Он, мать его, сам всё знал, но не хотел признавать в открытую. Не надо было лгать Лиле! Да, не надо, но что сделано, то сделано. Нам всем стоило успокоиться и начать думать трезво. Только я ни хрена не мог. Рожа словно бы ещё горела после её пощёчины, крик звенел в ушах, взгляд обжигал холодом, а валяющиеся качели стояли перед глазами. Я всё же заткнул эмоции.

— Где он?

— Не знаю. Марк уехал сразу после вас.

— Уехал?! — гнев вырвался снова. — Ты просто отпустил его?!

— Да, Мирон, — взревел отец внезапно. — Я ничего не смог сделать! Ничего! Удержать твоего брата — всё равно что удержать зверя!

— Не называй его моим братом!

— Он — твой брат! — гаркнул отец. — И мой, — ударил себя в грудь, — сын. Каким бы он ни был.

Отец отвернулся, и до меня донёсся его выдох. Плечи его сникли. Он подошёл к окну и окинул город властным взглядом. Губы его горько кривились. Седины в его волосах за последние годы стало куда больше, но прежде я этого не замечал. Или не отмечал. Сейчас же он походил на короля — могущественного, но… оглядывающего своё королевство с горечью.

— Я упустил всё, — сказал он сдавленно. — Вас с Марком, Зою… Всё. Ты прав, сын. Мне нужно было сразу пресечь Зою, пока в этом был смысл. Нужно было заняться Марком, пока тот был мальчишкой. Я думал, что строю будущее, а по итогу… — он покачал головой. — Кому это будущее? — посмотрел на меня. — Кому, скажи? Эта девочка, Лилия… — он снова покачал головой. — Я-то думал, она прицепилась к Марку из-за денег. Но ей это не интересно. Я всё присматривался к ней, думал, хитрая такая, притворяется. Но нет, не притворяется. И девочка эта… Сашенька… нужны ей деньги мои, Мирон?

— Ты исповедоваться решил? Если так — это не ко мне.

Отец хмыкнул.

— Твоя мать устроила сцену. Это сбило меня с толку и дало Марку время. Теперь он будет умнее, я уверен.

Я тоже был в этом уверен. Марка всегда спасали животная интуиция и особенный дар выходить сухим из воды. Теперь же он будет настороже. Из приёмной раздался голос Саши, за ним — Кристины. Главное — не подпустить его к дочери. К моей дочери. Что же до Лили… Что делать с ней придётся хорошо подумать.

— Я приставлю к жене охрану, — сказал я отцу, и тот кивнул.

Посмотрел на время.

— У меня встреча с Назаровым. Хочу лично выслушать его отчёт. Хочу, чтобы он лично поговорил с каждым, кто сталкивался с Марком в клинике. Мне нужно знать, что в голове у моего сына.

Назаров раньше работал в службе безопасности «Добронравов групп», потом, в девяностые и двухтысячные, на отца лично. Теперь он выполнял поручения и мог отыскать то, что не могли другие. Например, правду. Только в случае Марка это было сомнительно. Но я не стал разубеждать в этом отца.

Мы вышли в приёмную, и Кристина подняла голову. На губах её играла улыбка, и отец улыбнулся ей в ответ, посмотрев на довольную Сашу. Но стоило ему обернуться ко мне, вернулась мрачность.

— На всякий случай, будь настороже, Мирон. Твой брат способен на многое. Приставь, как и собирался, к своей девочке охрану. Сегодня же. И сам не выезжай без телохранителя.

— Я не боюсь Марка.

— На всякий случай, Мирон. Хотя бы, чтобы мне было спокойнее.

Отец ушёл, и в приёмной повисло напряжённое молчание, нарушаемое только агуканием и радостным повизгиванием Саши. Кристина развлекала её яркой погремушкой, но улыбка её стала другой.

— Я нашла нескольких нянь, — сказала она. — Сегодня они придут на собеседование. Вы хотите лично поговорить с ними или это сделать мне?

— Я буду разговаривать с каждой сам. И мне нужна вся их подноготная — кто, откуда. Прошлые места работы, места учёбы, круг знакомых, интересы.

Глава 5

Лилия

— Марк, подожди! — запыхавшись, попросила я.

Он остановился, посмотрел с нетерпением и вопросом. Я облизнула губы и в растерянности оглянулась на дом. Он стоял совсем близко, таращился на меня тёмными окнами, и при этом был неживым, словно брошенным. Сердце сдавило. Этого не могло быть, но я словно бы слышала лай запертого в комнате Дэни.

— Надо забрать его, Марк, — я потянула его назад. — Так нельзя. Мы…

— Мы не можем его забрать. — Нетерпение Марка стало ощутимее. — Лиль, — голос стал мягче. Он мягко сжал мои пальцы. — Мы же договорились. Сейчас не время.

Он был прав. Я кивнула и пошла дальше, повторяя себе, что так надо. И правда, как мы будем с Сашей, да ещё и с собакой? А если нам надо будет из страны выехать? С собой у меня был только загранпаспорт, сделанный два года назад. Я им так и не воспользовалась. Остальные документы остались у Мирона.

— Лиль, не тормози.

— И как… — Я запнулась, когда Марк набрал код на панели управления, и ворота разъехались перед нами.

Всё произошло так быстро, что мозг не успевал перестраиваться. Я ещё раз обернулась на дом. Качели так и лежали на снегу, сквозь который пробивалась ещё не до конца сошедшая трава. Снег падал тяжело, становясь гуще, а ветер облизывал лицо. Марк подтолкнул меня вперёд, и я вышла за ворота. Дорога была та же и другая — белая, чужая.

— В чём дело? — спросил Марк.

— Ни в чём.

Я отбросила дурные мысли и поспешила за Марком. Мы шли в противоположную от выезда из посёлка сторону. Я не задавала вопросов — Марк крепко, по-мужски уверенно держал мою руку, а снег влажно скрипел под ногами. Моя сумка с наспех собранными вещами болталась у него на плече, губы были упрямо сжаты.

— Где ты был? — спросила я, переступая через ветку. — Это ведь ты мне звонил? Ты, Марк?

— Я, — коротко сказал он.

Он не хотел рассказывать, я чувствовала. Глянула на него искоса. Загорелый, и, вроде бы, такой же, как раньше, только в глазах появилось что-то колючее. Внезапно он остановился.

— Всё это время меня держала только мысль о тебе. Я бы с того света выбрался, лишь бы вернуть тебя. Лили… — он досадливо качнул головой. — Он не смог придумать ничего другого. Ли-ли, — сказал по слогам с совершенно иной интонацией, не так, как Мирон. — Детка.

Солнечное сплетение обожгло. Я не смогла ответить, да и Марк не стал дожидаться. Повёл меня дальше по свежевыпавшему снегу. Мы завернули за дома, и в уходящем в тупик переулке я увидела тёмно-синюю машину. Обтекаемую, словно она была предназначена для того, чтобы играть в догонялки с кометами.

— Это твоя? — спросила, спеша за Марком.

Он открыл переднюю дверцу, и я опустилась в низкое кресло. Марк обошёл машину спереди и сел рядом.

— Ты сомневаешься? — спросил он внезапно.

Я мотнула головой, не успев подумать. Да и что было думать? Марк обхватил меня за шею. Наклонился и коснулся кончиком носа моего. Его губы были жёсткими и нетерпеливыми, поцелуй резким, голодным и дерзким. Он прикусил мою губу, его язык проник глубоко, хватка на шее стала крепче на мгновение. Выдох опалил влажные губы. Прислонившись лбом к моему, Марк усмехнулся и, резко отстранившись, завёл двигатель. Машина заурчала, из-под колёс вылетел снег.

Я коснулась губ пальцами. Это было словно ожог.

— Брат ещё пожалеет, — сказал Марк, и сдал назад. Посмотрел в зеркало. В его глазах были решимость и азарт, будто он намеревался стать первым в заезде.

— Я не знаю, куда он отвёз Сашу.

— Разберёмся.

Только мы вывернули на дорогу, машина набрала скорость. Валящий на лобовое стекло снег смахивали дворники, но он налетал снова.

Я приложила руку к груди, наткнулась на кулон.

— Мирон будет нас искать.

— Будет, — подтвердил Марк. Посмотрел вбок и усмехнулся. Мы пролетели мимо пункта охраны, и я в последний момент увидела вылетевшего из него охранника. Он схватился за телефон.

— Сука, — процедил Марк с ожесточённостью и снова бросил взгляд в зеркало. — Уже роздал команды. Но ничего, братец, ты меня плохо знаешь.

В этот момент мы объявили Мирону войну. Лично я, потому что Марк объявил её в тот момент, когда вернулся.

— Я ждала до последнего. Я…

— Всё уже не важно. Ты сейчас здесь. Я люблю тебя, детка.

— И я… — горло запершило. — Я люблю тебя, Марк.

Мы ворвались в снежную бурю. Запястья Марка были напряжены, и я, задержавшись на его руках, не могла понять, что не так. Потом поняла: не было ни привычного серебряного браслета, ни плетёных, которые он носил. Только его необузданная энергия, ломающая любую оборону, и когда-то сломавшая мою.

— Она красивая, — сказала я. — Саша. Ты… Ты не представляешь, какая.

Его губы искривились, но он не ответил. Только яростнее впился взглядом в дорогу. Я посмотрела вперёд и испуганно ахнула — прямо на нас летела машина Мирона.

— А вот теперь поиграем по-настоящему, — процедил Марк и резко вывернул руль.

Глава 6

Лилия

Марк вывернул руль, и машину занесло. Рядом загудели другие автомобили, вой клаксонов ударил по ушам, а стук сердца отдавался в барабанных перепонках. Меня швырнуло в сторону, и я схватилась за ручку двери, пытаясь удержаться. Только что мы ехали в город, а теперь неслись в другую сторону.

— Ты что делаешь?! — испуганно вскрикнула я. — Марк! С ума сошёл?!

— Не мешай. — Его и без того колкий, цепкий взгляд впился в зеркало, а губы сложились в пренебрежительной усмешке.

Я порывисто обернулась. Машина Мирона отстала, но он не останавливался. Гнался за нами.

— Вы оба сошли с ума?!

— Тс-с, детка.

— Марк!

Я обернулась опять. На полном ходу мы влетели в шлагбаум, и он отлетел, как сломанная сухая палка. От страха у меня перехватило дыхание, но Марк будто ничего не заметил.

— Это не гонки! Это не трасса, Марк! — закричала я до хрипа. — Остановись ты! Мирон…

— Сядь и сиди! — вдруг заорал он. — Я знаю, что мне делать!

Я так и влипла в сиденье. Никогда раньше я не видела Марка таким. На его шее и руках вздулись вены, а сам он напоминал готовящегося к прыжку хищника. Или… Зверя. По телу пробежал холодок. Мирон — манипулятор. Верить ему нельзя.

— Мы должны оторваться. Ясно?! — короткий взгляд на меня. — Ты мне доверяешь?! — Я медлила. — Доверяешь?! — гаркнул Марк, и я кивнула.

Он хмыкнул и будто бы стал частью машины. Я бывала на его заездах, но никогда не сидела с ним рядом. Адреналин перехлёстывался с паникой, и всё, о чём я могла думать: если со мной что-то случится, Саша останется с моим мужем, с этим лживым психом!

Дома посёлка остались позади. Я никогда не была в той стороне и понятия не имела, куда мы. Надеялась лишь, что Марк знает, что делает. Как ошалелые, дворники ходили назад и вперёд. Марк снова вывернул руль. Плечо ошпарило, из груди вырвался вскрик.

— Прости, детка.

— Давай остановимся. Что он тебе сделает?!

— Ничего.

— Тогда в чём дело?! — голос зазвенел паникой. — Просто выйдем и поговорим. Я скажу ему, что ухожу, что мы забираем Сашу и…

— Нет, — отрезал он.

Я ничего не понимала. Решимость во взгляде Марка стала бесконечной.

— Ты не знаешь, на что он способен, — выговорил Марк. — Если мы остановимся, потеряем всё.

— Да что всё?! А если мы не остановимся…

— Лили! — заорал он на всю машину.

Автомобиль Мирона превратился в точку на горизонте. Наш двигатель ревел, по крыше вдруг застучало.

— Дождь, — пояснил Марк. — Сейчас наш Мирошка потанцует. Он сменил резину? — насмешка в глазах и дьявольская улыбка.

В этот момент Марк был до безумия красивым. Обворожительным, как в первую нашу встречу, и… диким. Опасным.

— Я не знаю. Мы несёмся непойми куда, моя дочь непонятно где, а ты спрашиваешь меня про резину?!

Меня накрывала истерика. Машина Мирона стала отчётливее — он не мог нагнать нас, но и не отставал. Из-за поворота вдруг вынырнул автомобиль. Свет фар резанул по глазам, прорывая мглу. Мне показалось, что мы столкнёмся, но машина пролетела мимо, в каких-то миллиметрах.

— Хватит, Марк! Мне страшно!

— Ты со мной.

— Какая разница?! — слёзы хлынули по щекам. — То, что ты делаешь — безумие. Мы так только на тот свет уедем!

— Не волнуйся. На том свете не так уж и страшно. Поверь, я бывал в местах и пострашнее.

У меня дрогнули губы. Я вдохнула как можно глубже и выдохнула.

— Держись! — заорал Марк и свернул вбок.

Нас подбросило. Я вцепилась в ремень, но дёрнуло всё равно так, что мозги словно встряхнули. Перед глазами повисло марево.

— Вот сука, — прошипел Марк.

Мирон приблизился. Очертания его машины были хорошо различимы, несмотря на дождь и снег. Он включил фары, и их свет словно бы тоже гнался за нами.

— Держись крепче, — вдруг сказал Марк.

Я не успела понять, что он хочет, как вдруг машину занесло, словно бы мы скользили по льду. Мы завихляли, но выровнились, и тут же Марк съехал на неприметной развилке вбок. Ему словно бы всё тут было известно! Деревья остались с одной стороны, с другой открылось поле.

Сзади завизжали тормоза. Их пронзительный визг прокатился по всему лесу, и вдруг раздался хлопок, лязг и звон стекла.

— Приехал, братец.

Я в ужасе оглянулась. Мирон больше не ехал за нами — его машина накренилась, прижатая к деревьям.

— О, Господи! Марк! Марк… Остановись!

— С какой стати?

— Он же… — я попыталась отстегнуть ремень, обернулась снова, не зная, что делать. — Он же… Марк, мы не можем уехать! Да ты совсем ничего не понимаешь?! Он же…

Марк и не думал тормозить. Я схватила его за руку, но он оттолкнул меня.

— Собаке — собачья смерть! — заорал он. — Пусть сдохнет, мразь!

— Какая смерть?!! — я бросилась на него. Он отшвырнул меня опять. Нас потащило по дороге.

Марк выматерился.

— Остановись! — закричала я. — Или я…

Колёса вдруг подпрыгнули. На скорости нас вынесло к обочине, и машина слетела. Толчок, и всё закружилось. Я закричала, а машина всё вертелась. Тёмное небо, снег, дождь, битое стекло, и затухающий свет.

Глава 7

Лилия

Что-то случилось. Чтобы это понять, глаза открывать мне было не нужно. Стоило пошевелиться, тело отозвалось притуплённой болью, а с первым осознанным вдохом я уловила запах. Особенный, который, почувствовав раз, уже ни с чем не перепутаешь — запах больницы. Попробовала восстановить события и… наткнулась на глухую стену. Я билась в эту стену до тех пор, пока голова не начала разрываться.

— М-м… — потёрла лоб и всё же подняла веки.

Зря — свет резанул по глазам, и словно по заказу отворилась дверь.

— Ой, — ахнула девушка и, обернувшись, заорала: — Василий Михайлович! Василий Михайлович, она пришла в себя!

— Можно потише? — мне показалось, что я говорю громко, а голоса на деле не было.

Похоже, девушка меня не услышала. С улыбкой, достойной «Оскара», она подошла ко мне.

— Как вы себя чувствуете, Лилия Александровна?

Я приоткрыла рот и нахмурилась. Лилия Александровна… Было чувство, что она обращается ко мне и не ко мне.

— Лилия Александровна? — переспросила я. — Вы… Простите, вы уверены, что меня так зовут?

Улыбка её на секунду приклеилась и сошла. Мой вопрос, должно быть, звучал странно. Она заглянула в карту.

— А вы помните, как вас зовут?

Я было хотела ответить и… Не смогла. Приподнялась и с растерянностью уставилась на девушку в халате. В палату зашёл высокий худощавый мужчина с клочковатыми седыми волосами и козлиной бородкой. Увидев меня, он улыбнулся мне, как родной.

— Ну наконец, — сказал он, подходя ближе. — Наша спящая красавица. Вы лягте, — он легко надавил мне на плечо. — Нечего прыгать.

— Василий Михайлович, — позвала медсестра.

— Погоди, Ань. Так… — врач посмотрел на стоящий рядом аппарат. — Как самочувствие?

— Василий Михайлович, — позвала медсестра требовательнее, и врач всё же обернулся. — Тут, похоже, проблема. Лилия Александровна не помнит своё имя.

Врач нахмурился.

— Вы помните, что случилось?

— Я… — в памяти было пусто. Ни единого воспоминания, ни единой картинки. Я пыталась ухватить хоть что-то — лица, события, даты, но не было ничего. Ужас нарастал стремительно, пропорционально пустоте, и охватывал меня. Кто я?! Откуда?! Василий Михайлович помрачнел на глазах, и вместе с ним помрачнели мои мысли.

— Понятно, — подытожил он. — Не волнуйтесь, вы не первая и, к сожалению, не последняя. Будем разбираться.

Десяти минут не прошло, как палата превратилась в царство хаоса. Мне задавали вопросы, ответов на которые я не знала, вертели, осматривали. Всё, что я поняла — двое суток я пробыла без сознания, но о том, что произошло, мне никто не рассказал. Авария — на этом объяснения заканчивались.

Наконец меня оставили в покое, под присмотром всё той же Анечки.

— Вы не пытайтесь вспомнить, — посоветовала она. — Память сама придёт.

— И когда она придёт? — спросила я с тоской и злостью одновременно.

Примерно это я уже услышала от врача, но тогда сдержалась.

— У всех по-разному. К кому-то быстро возвращается, к кому-то медленно. Кто-то всё вспоминает, кто-то фрагментами.

— А кто-то не вспоминает ничего, — закончила я.

Она промолчала. Написала что-то в карте и покосилась на меня. Голова болела до тошноты, чем больше я пыталась хоть что-нибудь достать из недр памяти, тем, казалось, больше она блокировалась. У меня же было прошлое!

— Ко мне кто-нибудь приходил? — спросила я, остановив медсестру уже на пороге. — Если вы знаете моё имя, значит, вам его кто-то сказал! Или… или документы были? Телефон… — меня так и озарило. — Где мой телефон?

— Простите, я ничего не знаю. С вами был мужчина. Он тоже был в той машине.

— Мужчина? — я готова была подпрыгнуть. — Кто он? Где он сейчас?! Почему вы мне сразу не сказали?!

Я спустила с постели ноги, но только попробовала встать, голова поплыла, а пол словно наклонился под приличным углом. Анна подлетела ко мне и усадила обратно.

— Вам лучше отдохнуть, Лилия Александровна. Вы сильно ударились, у вас серьёзное сотрясение. Прошу вас, будьте благоразумны.

Слово «благоразумие» подразумевало наличие разума. В своём я уверена не была. Но лечь мне пришлось, причём так и не получив ответы. Голова плыла, даже когда коснулась подушки, язык отказывался слушаться. Я до рези в глазах всматривалась в противоположную стену. Палата была одноместная, со свежим ремонтом и большим окном. Аппаратура стояла тут же, у моей постели, а в углу был диванчик кофейного цвета. В углу — маленький шкаф, у изголовья — тумбочка ему в цвет. Обстановка никак не соответствовала казённой больнице. Если я в частной клинике, то… Что? Я из богатой семьи? Или это водитель машины меня сюда пристроил?

Я почти провалилась в сон, но движение воздуха заставило меня вынырнуть из него.

В дверях стоял мужчина. Высокий, с цепким взглядом, в чёрном пиджаке.

Я поднялась на руках, пересиливая слабость.