Заставь моё сердце согреться

Глава первая. Навязанный партнёр

POV АБРИКОСОВА

Просыпаться по будильнику — не прикольно. Но ещё менее приятно просыпаться от ахов, охов, стонов и долбёжки спинки кровати аккурат через стену.

К сожалению, Ди тише не умеет. Их марафоны со Стёпой, когда тот возвращается из командировки — это всегда адовая симфония не только для моих ушей, но и для соседей.

И даже не взбрыкнёшь, вот в чём беда. Мало того, что я сама живу у неё на птичьих правах, так ещё и по зиме подобрала с улицы пушистое исчадие ада, притащив его в дом. Скрипучее, всё дерущее и, как оказалось, страшно линяющее.

— Доброе утро, Чинги, — приветливо треплю за ухом зашевелившийся шмоток шерсти грязно-серого окраса. Типичный плод любви дворовых и беспородистых.

В ответ сипло мяукают. Звук такой, словно наждачкой по доске приходятся. Эстеты не оценят, вот только по-другому Чингисхан не умеет. Пусть и недолгая бездомная жизнь хорошенько потрепала этого котяру. Оставив на долгую память не только дранное ухо с проплешиной на брюхе, но и проблемы со связками.

И всё равно, уж лучше такие нежности, чем: “О, боже, да. Да. Да-а”, приглушённо раздающееся в следующую секунду. Я не ханжа, нет, однако…

Завидно, блин!

Кстати…

— Пошли блины жарить, раз лишний час в запасе появился, — мельком глянув время, высветившееся на дисплее, сгоняю живность с одеяла, чтобы выбраться из кокона самой.

Одеться же надо, да? Раз Стёпа тут. Всё-таки невежливо щеголять без лифчика перед женихом подруги.

Одеваюсь, уползаю в ванную, умываюсь, наскоро заплетаю красные косы, и уже после иду на кухню. К этому моменту стоны и скрипы, наконец, утихают. Видимо, закончили.

Значит, скоро выползут. Голодные.

Яйца, молоко, мука, венчик в руку — домработницей я не нанималась, но всегда готовлю на двоих, потому что Диана ни копейки с меня не берёт за проживание.

Сама тоже, конечно, не тратится, так как её хотелки целиком обеспечивает благоверный, вот только в должниках оставаться я не люблю, поэтому плачу продуктами и редкой уборкой. Всё бюджетнее, чем жить на съёме, изгнанная из отчего дома родной матерью.

Пока тесто в сковородке румянится, потихоньку собираюсь, выпотрошив косметичку на стол. Как раз крашу левый глаз, запрокинув голову, когда мельком замечаю чёрное пятно, оставленное на спинке стула.

Чёрная косуха. Мужская, по размеру сразу видно.

Стёпина? Очень необычно, потому что я его в таком даже в бреду представить не могу. Он у нас ходит в наглаженных рубашечках и модных пиджаках — статус обязывает. Не просто так ведь работает у папули на фирме. Мальчик деловой. И при деньгах.

Ой, блины!

Отвлекаюсь от макияжа, переключаясь на чудом несгоревший завтрак. Тогда же слышу скрипы дверных петель и шаги за спиной.

— Какая прелесть. Чтоб меня так каждое утро кормили, — раздаётся мужское и... совершенно незнакомое.

Оборачиваюсь, озадаченно разглядывая полуголого высокого парня с вихром тёмных волос. Достаточно длинных, чтобы те можно было завязать на затылке, но при этом не запущенных до той стадии, когда есть риск перепутать хиппи с бомжом.

Парень симпатичный, в отличной физической форме, мышцы, вон, у него какие, да и размах плеч будь здоров, вот только имеется маленький такой нюансик...

Это не Стёпа.

— Эээ… А ты кто? — вопросительно выгибаю бровь, наблюдая за тем, как с блюда свистывается очередной блин.

— Неужели не узнала? — искренне обижаются, жуя. — Я думал, что популярен.

Возможно.

Его лицо, скулы и ямочка на подбородке действительно навевают что-то очень знакомое. Настолько знакомое, что видеть его здесь, в типичной хрущёвке спального района, по меньшей мере, необычно.

— А ты не из этого… — напрягаю память, но у той с утра неважно моторчик работает. — Не помню, как называетесь… Демоны, ни демоны…

— Two Demons, да.

Ну да, точно.

Два брата-акробата, успешно покоряющие не только сцену, но и хрупкие девичьи сердца. Неоднократно слышала их треки, которые буквально из каждого утюга последние полгода играют, однако в лицо видела всего пару раз — когда клипы мельком гонялись по телеку.

— Ну вот да. Они самые, — киваю, убеждаясь в догадке. — Что-то такое слышала.

— Офигеть, — от возмущения у парня едва изо рта всё не сыпется. — Не, я прям оскорблён. Пашешь тут как лошадь, сутками не спишь, а тебе, видите ли, заявляют: “Что-то такое слышала”.

— Да уж вижу, как трудишься. Ширинку застегни, простудишься.

За моим красноречивым взглядом прослеживают, вот только совету следовать не торопятся.

— Зачем? Пускай проветривается. А у тебя, кстати, с глазом что-то. Левым.

Визуал Яры

Визуал Влада

Глава вторая. Зачем?

POV АБРИКОСОВА

— Да ты издеваешься... — медленно стекаю по борту.

Что-то хрустит под коньком. Моя челюсть?

— Немного, — выписывая идиотический по своей комичности пируэт, Бессонов смачно плюхается пятой точкой об лёд.

И так уже третью минуту подряд.

Балаган какой-то, чесслово.

— У тебя ноги вообще способны держаться прямо, а не разъезжаться в разные стороны?

— Главное, чтоб у тебя они не разъезжались, — строго грозят мне пальцем. — Учти, я буду за этим пристально следить.

От недоумения снова роняю челюсть.

— Чего?

— Говорю, я ревнивый. И собственник. Так что когда мы начнём встречаться — не серчай, если буду где-то перегибать палку. Это не со зла.

Он хоть понимает, что несёт?

— Мы не будем встречаться. Никогда.

— Будем. И очень скоро.

— Нет.

— А это был не вопрос. Я тебя по факту предупреждаю.

— Так, давай-ка уже начистоту, — начинаю терять терпение. Сначала в зале во время разминки он мне битый час в уши мёдом лил, теперь тут щедро бросается громкими заявлениями. Не перебор? — Что тебе от меня надо? Это какая-то звёздная фишка: доставать того, кто попался под горячую руку?

— Да кто ж достаёт? — меланхолично вытягивают ноги, шевеля мысками коньков и оценивающе сканируя меня прищуренным взглядом.

— А что ты делаешь?

— Проявляю интерес.

— Будь любезен, не проявляй его.

— Почему?

— Меня это нервирует.

— Ну ничего. Привыкнешь.

— Слушай... — начинаю было, но меня затыкает брошенный на опережение вопрос.

— Ярик, веришь в любовь с первого взгляда?

Эм...

— Нет.

— А я вот романтик и верю.

— Так тебе положено по статусу. Иначе бы слезливые песни о любви не получались настолько приторными. Кто текст-то вам пишет?

— Эй, текст вообще-то пишем мы! И где приторные? Назови хоть одну!

— А я помню? Я целиком ни одной не слышала. Только кусками.

— Тогда это вдвойне несправедливая клевета. Вот послушаешь каждую, составишь список претензий, тогда и поговорим.

— Непременно включу это в своё расписание на остаток недели.

— Надеюсь. Но а вообще, я серьёзно. Нравишься ты мне, Абрикосова. И косички у тебя клёвые.

Он прикалывается?

Просто такое ощущение, что да.

— Косички? Мы что, в пятом классе? Ещё портфель мой вызовись нести.

— С удовольствием.

Нет, точно стебётся.

— Знаешь, что? Завязывай паясничать и катись отсюда. Я отказываюсь с тобой связываться!

— Почему? — доносится до нас голос приближающегося Олега.

— Да! Почему? — оживает Бессонов, резво вскакивая на коньки.

Следующие несколько секунд озадаченно наблюдаю за тем, как вокруг меня лихо нарезают восьмёрки. Слишком ловко для неуклюжего недотёпы, что последние полчаса спотыкался на ровном месте, испытывая мои нервы на прочность.

— Так ты умеешь кататься?!

— Я? Не. Ты просто хороший учитель. Вот поворчала и сразу начало получатся, — насмешливо подмигивают, убирая руки за спину и на витиеватом вираже изящно тормозя рядом.

Я его задушу. Клянусь.

— Можно дать тебе затрещину?

— Можно мне просто дать. Но попозже, наедине.

Аааа!!! У меня скоро глаза научатся проворачиваться на триста шестьдесят градусов, настолько сильно я их закатываю.

— И вот... — тычу в Бессонова протянутой ладонью, выразительно уставившись на тренера. — Это ОН мне должен карьеру спасти, да!?

— Я тебе не только карьеру спасу, но и личную жизнь, — приобнимая за шею, расплывается в широченной улыбке Влад. — А-то у тебя там с ней какой-то сущий бардак.

— С этим потом разберётесь. Давай, красавчик. Показывай, на что годишься. И начнём ваше выступление продумывать.

***

На что он годится? Ну...

На самом деле, всё оказывается куда лучше, чем я ожидала. Бессонов явно заблаговременно подготовился к шоу и брал подкатки [1], потому что базовые элементы вроде петель, скольжения и перетяжки делает довольно сносно.

Да, неидеально, а с технической точки зрения и вовсе провально, но с этим, во всяком случае, хотя бы можно что-то сделать. Только над его падениями надо еще поработать, иначе схлопочет травму уже на старте.

Олег тоже более чем доволен. Прям вижу по его загоревшемуся взгляду, как он наперёд просчитывает проценты возможной победы. Которая, кстати, вполне реальна.

Глава третья. Одуванчики

POV АБРИКОСОВА

Вопрос "зачем" остаётся актуальным и через час, и через два, и даже когда мы подъезжаем к конечному пункту. Тот самый случай, когда ничего непонятно, но очень интересно.

Поехали мы на разных машинах. Причём Влад по пути отклеился, и его так долго не было, что мы уж было с Ди обрадовались. Ровно до того момента, пока Бессонов не объявился на пороге кирпичного особняка с бренчащими сумками наперевес.

— Извиняюсь, задержался мальца. Девчата на выходе из супермаркета подловили. Пока не обтискали всего — не отпустили. Пуговицу оторвали, прикиньте?

— У тебя нет пуговиц, — не могу не заметить, тормозя Чинги за шлейку, а то тот слишком уж подозрительно принюхивается к газону.

Да, да. Пришлось заскочить домой и взять котяру.

Он, конечно, изрядно всех достал, пока скрипел всю дорогу в переноске, зато теперь с охотой исследует новые горизонты. Бродячая жизнь, видимо, не изгладилась ещё из его памяти, так как страха или опаски у него нет от слова совсем. Только любопытство и азарт влезть в каждую щель.

А щелей тут немерено, поэтому спускать с поводка чревато. Да и территория просто огромнейшая. Снаружи спокойно можно в футбол играть, а уж внутри...

Я лишь мельком первый этаж успела обойти и уже чуть не заблудилась. Нет, серьёзно: по всем этим петляющим коридорам, делящим два корпуса, только с навигатором можно ходить.

— Правильно. Теперь уже нет. Пришлось на сувениры раздать.

— Такова цена успеха.

— Знаю. Поэтому и не возмущаюсь, — скинув ношу на идеально подстриженный газон, падают рядом со мной в уличные качели, спрятавшиеся от мира козырьком. — Дама с собачкой, ты зачем свою мяукалку взяла?

— Как аксессуар.

— Она ж тебе покоя не даст.

— А то я не знаю! — не хочу огрызаться, но всё равно огрызаюсь. Слишком задолбалась оправдываться. Какое всем дело? Это моя мигрень, а не их. — Но не оставлять же его на два дня без еды. И вообще, мы ответственны за тех, кого приручили.

Разумеется, если бы было можно, я отдала бы кому-нибудь кота на передержку, но... некому. Отец давно живёт в другом городе с новой семьёй, а мать...

Да я ей свой полусдохший фикус не доверю! Не то, что живое существо. Да и не в тех мы отношениях, чтобы о чём-то её просить.

— Слушай, приручи меня, а? — с невинным ликом просит Бессонов, смахивая со лба кудри. — Я дрессированный, углы не деру, хожу в лоток.

— Это просьба?

— Официальное предложение.

Официальное, блин, предложение у него!

— Зачем ты поехал? — поступаю очень по-женски и задаю вопрос совсем из другой оперы.

— Чтобы побыть с тобой.

— Не получится. Я не одна.

— Ничего. Я на расстоянии понаблюдаю.

— Зачем?

— Хочу понять объём предстоящей работы.

— Какой ещё работы?

Ладно. Не только девушки любят соскакивать с темы. Парни тоже этим грешат.

— Давно вы вместе?

Судя по отрывистому кивку — речь идёт о Лёше, что как раз помогает Стёпе засыпать угли в мангал. Мы пока в неполном составе, остальные только едут, но мальчики решают не ждать.

— Давно.

— Как познакомились?

— Это важно?

— Просто любопытно.

— Нормально мы познакомились. По-человечески. Не как с тобой.

— А что не так с нашим знакомством?

— Тебе, видимо, всё так.

— Даже более чем. Или тебя смущает то, что я спал с твоей подружкой? — последнее деликатно спрашивается на тон ниже. — Не бери в голову. Это вообще ничего не значит.

— Надо думать.

— Это просто секс. Не самый лучший, к слову, но именно он познакомил меня с тобой. Иначе ведь не встретились бы.

— Считаешь?

— Уверен.

— У нас с тобой контракт в понедельник подписывается, если забыл.

— Не забыл. А знаешь, почему? Потому что я запал на твои блины и косички.

Ээ...

— Не поняла.

— Меня когда звали на это шоу, я по началу отказался. А потом тебя увидел в участниках, и...

— И передумал.

— И передумал. Прям загорелся. Считай, что отбил у другого товарища, которого к тебе собирались приставить. Кстати, он несильно сопротивлялся. За небольшое вознаграждение охотно поменялся.

Просто чудесно.

— Потрясающие откровения. Приятно слышать, что меня можно так легко купить.

— Не тебя, а право оказаться с тобой в паре.

— Дороговато блины выходят. Нецелесообразное вложение.

Глава четвёртая. Блин блинский, оладушки

POV АБРИКОСОВА

Наверное, это не самое дальновидное моё решение, но вот честно — мне куда спокойнее ехать посреди ночи в машине Влада, в одной пижаме, чем оставаться в доме, нашпигованном обкурышами.

Среди которых мой собственный парень, ага.

Бессонов вопросов лишних не задаёт. Ни когда молча повёл к машине, помогая отнести вещи, ни теперь — когда прошло уже больше часа пути. Сидит себе спокойно, рулит и время от времени зевает. Так-то на часах начало четвёртого.

Мой телефон молчит. Даже мама перестала слать гневные стикеры, сдалась после десятого. И уж тем более нет ни одного "привета" от Лёши.

Вероятно, он ещё даже не понял, что я уехала, но это, наверное, и к лучшему. Слушать невменяемые бредни у меня нет никакого желания. Сама устала и засыпаю на ходу. Ещё и виски скулят.

Один раз тормозим на бензоколонке, покормить машину и заправить энергетиком водителя, после чего уже без остановок доезжаем до конечной остановки.

Всё в том же молчании Влад первым вылезает из салона, придерживает дверь мне и только после лезет на заднее сидение за сумками и шипящей переноской, игнорируя мелкий дождь.

— Почему ты не спрашиваешь? — придерживаю ему домофонную дверь, нашаривая ключи во внутреннем кармане накинутой сверху куртки.

— О чём?

— Обо всём. Или тебе в привычке развозить девиц по ночам?

— Ну... Всякое случалось, не без этого. Но ты самая идеальная пассажирка, отвечаю: трезвая и тихая. И не заблевала мне весь коврик.

— Горжусь собой.

— И правильно.

Доходим до лифта, загружаемся, поднимаемся на этаж. Несколько раз проворачивается ключ в замочной скважине, после чего включается свет в коридоре.

Щелчок шпингалета и Чинги с радостным с воплем вылетает из темницы, пулей проскакивая в мою комнату. Представляю, как он рад оказаться дома.

А как я рада. Особенно, когда тут так тихо.

Вот только насущный вопрос меня упорно не отпускает.

— И всё же? — оборачиваюсь к Владу, неудачно скрывающему за пятерней очередной зевок.

— И всё же, что? — потирая уставшие глаза, повторяют. — Слушай, веришь — нет, мне совершенно фиолетово, что у вас там случилось с твоим ворчливым мальчиком. Главное, ты не с ним сейчас. Значит, свою задачу я выполнил.

— Задачу по саботированию моих отношений?

— Было бы что саботировать. Такое ощущение, что вы и сами не знаете, почему вместе. За весь день он подошёл к тебе раз пять. Три из которых исключительно из-за моего присутствия. А это говорит о многом.

Он что, ещё и считал?

— Например, о том, что нам вполне комфортно находиться обособленно? Или мы обязаны были сидеть в прилипку? А в туалет тоже только вместе?

Мой выпад встречают с такой невозмутимой снисходительностью, будто я маленький ребёнок, заверяющий, что по небу плавают слоны.

— Химия, Абрикосова, — насмешливо чиркают меня по носу ногтем. — Между парой должна быть химия. Такая, что с ног сшибает. У вас же любительский драм-кружок: "ленивые тюлени на привале". Вот честно, в алкашах с Павелецкой, дерущихся за рюмку, больше страсти, чем между вами.

Потрясающе. Я только что проиграла алкашам с Павелецкой.

— Ну простите. Не всем же быть таким гуру, как ты.

— Не переживай. Я тебя научу, — след мимолётного поцелуя запечатляется на моём лбу, напоминая заклеймение. Настолько место пылает и покалывает. — Но в следующий раз, ладно? А то меня что-то люто рубит. Надеюсь, завтра к обеду соберу себя по углам.

— Планы?

— Радиоэфир. Его перенести не получилось. Так что включай MD завтра в пять. Послушаешь меня.

Собираюсь было съехидничать, что такими темпами схлопочу передоз от его персоны, однако слишком офигеваю от того, что Влад... уходит обратно к лифту.

В смысле... Просто уходит.

Не разбрасывается пошлыми шутками. Не домогается. Намёков скользких и то не отпускает, при том, что обстановка более чем располагает, но...

— Ты далеко живёшь? — зачем-то спрашиваю, вместо того, чтобы закрыть дверь.

— В Сокольниках снял квартиру, — тыча в кнопку, заставляют створки лифта распахнуться.

Квартиру? Ого. А я думала, что крутые бойз-бенды живут в гостиницах, в люксовых номерах с видом на центр. А тут всего лишь Сокольники.

К тому же, не самый ближний свет.

— Это минут сорок езды отсюда.

— Ага.

Не верю, что говорю это...

— Если хочешь, можешь остаться. Есть диван, я разложу, — вот только не надо на меня так смотреть, я и сама в шоке! — Нет так нет, я просто предложила, — сдаю на попятную, уже жалея, что вообще открыла рот. А то ещё напридумывает себе чего!

— Как это нет? — про лифт благополучно забывают. — Да хоть постели мне на коврике в прихожей, предложение слишком заманчивое.

Глава пятая. Сердце льда

POV БЕССОНОВ

Опачки. Аж забываю, что собирался напечатать менеджеру в ответ на его скинутое расписание. В который раз перекроенное, потому что все графики летят к чёрту из-за ненормированных тренировок.

— Эм... С чего ты это взял?

Я не собирался подслушивать, но акустика здесь что надо, поэтому без обид. Оно само.

— Просто скажи: да или нет.

— Да откуда ж я знаю? Мне не докладываются.

— Ты — её подруга. Уж если кому и известны такие вещи, так тебе.

Ярик растеряна. Что, в общем-то, неудивительно. Этот рогоносец тоже гений, нашёл у кого спрашивать. Я хоть и не верю в женскую солидарность, вот только очень сомневаюсь, что Абрикосову можно назвать сплетницей.

— А ещё сама Диана в курсе. Не пробовал спросить у неё?

— Значит, да.

Мажорик такой несчастный, что просто: "Тёть, дай копеечку". Он же реветь не собирается, нет?

— Я этого не говорила!

— Но и не отрицаешь.

— Слушай, Стёп. Это ваши личные дела и вам стоит обсуждать их исключительно друг с другом. В другом месте советников ты не найдёшь, а если найдёшь — гони их куда подальше.

— Что с ней можно обсудить, если она в отказ идёт и обиженку из себя сразу строит?

— Так, может, потому что действительно не виновата?

— Конечно, нет. Видимо, засосы ей оставили случайно в толкучке метро.

Едва сдерживаю хрюканье. Приходится замаскировать его под приступ кашля.

— Оо... — Ярослава в край обескуражена.

— Я давно подозревал, — ладно, Стёпыч молодец. Нюни не распускает и худо-бедно держит марку. — Просто, наверное, надеялся, что ошибаюсь и горстями глотал её отговорки.

— И что теперь будешь делать?

— А есть варианты? Я лишь хочу понять, насколько сильно я кретин и как давно меня водят за нос.

— Не знаю, Стёп. Правда не знаю. Не могу сказать, что Ди со мной откровенничает. Куда больше должны знать её подружки с журфака. Несмотря на то, что мы живём вместе, она чаще зависает именно с ними. У неё вечно то кафешки, то выставки, то клубы — мы редко дома пересекаемся.

— Или не клубы.

— Или не клубы.

Оу. Неловкая какая пауза. Надо ли спасать положение, влезая без спроса, или сами справятся?

Сами. Ещё чутка потоптавшись, гость комкано прощается и вперевалочку, напоминая неуклюжего медведя, учапывает на выход.

А я уже тут как тут.

— Сделаем ставки: куда он пошёл? — оперативно занимая его место, с заговорщеским видом склоняюсь к Абрикосовой. — Я за нажраться. Ща заправится под завязку и поедет расставаться. Правда с утра протрезвеет и обратно побежит, потому что подкаблучник — это не статус, а образ жизни.

Ярик в ответ строго зыркает, недовольно поджимая губы. Ну вот, только что была мисс "сочувствующее очарование", а теперь снова превратилась в хмурую буку.

— Кролики не только ценный мех, но и длинные уши?

— Я музыкант. У меня слух хороший.

— Зато с координацией паршиво.

— Никто не идеален. Зато я легко поддаюсь дрессировке. При условии, что повезёт с дрессировщицей.

— Так и запиши в резюме.

— Запросто. Куда тебе его отправить? На почту?

— Мне оно зачем?

— Чтоб изучила на досуге все мои положительные и отрицательные стороны. Будущий муж, как никак. Пора знакомиться ближе.

Как бровка-то поползла наверх.

— Не надоело?

— Что именно? Презентовывать себя? Товар положено показывать с лучшей стороны — законы маркетинга.

— Паясничество тоже часть саморекламы?

— Скорее моё кредо. И, кстати, у меня есть ещё одно. Звучит примерно как: никогда не отказывайся от того, что заставляет тебя улыбаться. А ты заставляешь меня улыбаться, Абрикосова. Так что смирись.

Даже не знаю, нравится ли мне то, что она такая... не любопытная. Обычно девчонки либо задают по сто-пятьсот вопросов, либо психами давятся. Ярослава же всё впитывает молча.

И так же молча отправляет полученную информацию в игнор.

— На лёд, быстро, — коротко кивают, ясно давая понять, что комплимент остаётся неоценённым. — Мы не закончили экзекуцию.

Мне кажется, или меня не воспринимают всерьёз? Очень зря, я настырный. Хотя терпелка, конечно, не железная. Кто бы только знал, как сильно хочется забить на правила приличия и зажать эту неприступную вредину где-нибудь в углу, но...

Но одна такая попытка на днях уже закончилась звонкой оплеухой, так что пытаться повторить подвиг пока не рискую. Выжидаю подходящего момента.

— Ты только в следующую среду перед съёмочной группой постарайся меня так не прессовать, — послушно заезжаю обратно на каток. Который мне уже снится, отвечаю. — Зрители не оценят.

Глава шестая. "Атмосфера"

POV БЕССОНОВ

— Харе теребонькать гитару. Лучше найди себе девчонку на ночь и потеребонькай ей, — глумливо ржёт Яр, пытаясь справиться с застёжками на кожаных браслетах.

Оба последний час сидим в душной гримёрке в ожидании начала концерта. Аппаратура настроена, команда в боевой готовности, зал тихонько наполняется, а мы... А мы подыхаем, обнимаясь с вентилятором.

"Two Demons" борзыми сложно назвать. Райдер [1] у нас более чем приемлемый, но, видимо, кондиционер, который вообще-то должен был быть в наличии по определению, всё же стоило в него включить.

— Себе потеребонькай, — огрызаюсь, оставляя в покое струны и переключаясь на айфон.

И чего она молчит? Где ответ хотя бы на одно из моих двадцати сообщений?

— Самому себе? Нахрена? Пусть этим занимается специально обученный человек.

— Проститутка?

— Ага, щаз. Не хватало только за секс платить. Я, в отличие от тебя, не настолько отчаявшийся. Меня девки во френдзону не кидают.

Тьфу, блин. Зря рассказал. Теперь не оберёшься подколок.

— Так и меня никто не кидал.

— Да что ты? И как успехи на любовном фронте? Уже покорил свою рыжулю?

— Ты дальтоник? Она не рыжая.

— Пф. Ну пусть будет вишнёвая, не суть важно. Важен результат. А он у тебя не ахти.

— Я в процессе. Решаю проблему последнего препятствия.

— Какого? Разных вкусовых предпочтений? Ты хочешь её, а она тебя... нет? — сгоряча швыряю телефон в брата, но тот, к счастью, ловится в полёте. — Не кипятись, я ж любя. И, типа, переживаю. Ты на себя не похож последние недели.

— А на кого похож? На ленивый, задолбавшийся овощ?

— Да нет. Скорее уж на влюблённого олуха. Ты вчера в упор смотрел на ту блондинку, что строила тебе глазки, и не видел.

Эээ... Какая блондинка?

— Всё совсем плохо, да? — обречённо укладываю подбородок на лакированный бок инструмента.

— В глобальном смысле? Не знаю, это только врач при вскрытии скажет.

— Иди в задницу. Я про другое.

— Нашёл, кого спросить.

— Ты ж в этом плавал!

— Да когда это было? Давно и неправда.

— Давно — не давно, а было. И сох тогда ты по своей Поляковой нехило.

— Сох. И как всё закончилось, помнишь?

— Помню-помню. Мне просто надо понять: это состояние лоха, которому больше всех надо — норма, или так не должно быть?

— Мда. Как всё запущено, — сползая со столешницы туалетного столика, занявшего всю стену, сочувствующе хлопают меня по плечу. — Смирись, ты попал.

— Да уж понял, — принимая поражение, забираю у него айфон обратно, но отправить очередное сообщение не успеваю. В это же время наверху диалогового окна высвечивается заветное "печатает".

"Мы на месте. Нас проводили за столик"

Ну, слава богу! Я уж думал, Ярик...

СТОП. ЧТО?

"Кто — МЫ?"

И опять молчание. Нет, да она издевается!

— Ты куда? — окликает меня Яр. — Нам на сцену через три минуты.

— Ща вернусь.

Мне недалеко. Буквально в левую VIP-ложу на балконе, зарезервированную под нас. Понятно, что самим нам там торчать некогда, но мы всё равно бронируем лучшее местечко для друзей и родни. Правда сейчас на белых диванах из экокожи восседают не друзья и родственники, а персоны, которых я сегодня ну никак не планировал видеть.

— Очаровательная компания, — подзываю к себе Абрикосову, без особого восторга разглядывая торчащие макушки Дианы и Алексея. — Предупредила бы хоть.

— А это проблема?

Проблема? ЕЩЁ КАКАЯ!

Я вытащил её сюда, чтобы улучить возможность хоть немного побыть наедине. Не в обстановке катка и пристального надзора Олега, не под прицелом камер и даже не в сомнительной компании на чужой хате, а НАЕДИНЕ.

Без ПОСТОРОННИХ.

Так, блин, нет же. Эти и сюда просочились.

— Уже неважно.

Видимо, моё разочарование слишком заметно, потому что Ярик смягчается.

— Извини, я не могла их не взять, — понижают голос, чтобы лишние не слышали. — Одна — брошенка в депрессии, неделю скулящая, что её жизнь кочена. Другой истерику устроил, едва услышал: ккому я собралась. Отпускать одну наотрез отказался.

О, так она сама не рада сопровождению? Тогда другое дело. Нет, всё равно, конечно, не айс, но с этим хотя бы можно работать.

— Брошенка? Это что ж получается, Стёпа оказался умнее, чем я думал?

— Сама удивлена. Закинул её в чс и заблочил все карточки.

Глава седьмая. Подвинься, у нас пополнение

POV БЕССОНОВ

Не, я покаяния с повинной, конечно, и не жду, но...

— Не устал тереться возле моей девушки? — прилетает мне наезд. Настолько неуместный, что вызывает лишь недоверчивое кряхтение.

— Ммм... — я точно не ослышался? — Да не, ты опять всё перепутал. Фраза должна была звучать: "Ярослава, я мудак и нам нужно расстаться".

Ага, щас. Бежит и спотыкается. Алексей, судя по всему, избрал другую тактику.

— Поехали отсюда, — требовательно хватают Абрикосову за локоть.

Это что ещё за финт? Я начинаю злиться.

— Руки убрал! — пресекаю попытки похищения. — Она с этой минуты наедине с тобой останется только через мой труп.

— Запросто!

Перетягиваем бедную Яру как канат. Чему она, естественно, не очень рада.

— Кто-нибудь может объяснить, что происходит? — сердито вырывается она. — Вы чего завелись?

— Да потому что у меня уже в печёнках сидит этот тип! — фырчит злобным кабанчиком Лёха. — Сколько он будет влезать в наши отношения?

— В печёнках у тебя другое кое-что сидит. А ты что молчишь, красота привокзальная? — строго зыркаю на меланхолично рассматривающую свои ногти Диану. — Как понимаю, у нас тут бунт?

— Понятия не имею. Сами разбирайтесь.

— О, как. А ты, типа, у нас ни при чём? Разве не твой рот совсем недавно полировал до блеска Лёхин член? — немая сцена, звенящая тишина. И не надо на меня так смотреть. Я предупреждал. — Упс, — саркастично кривлюсь. — Случайно выболтал секретик. Извиняюсь.

— Что? — непонимающе моргает Абрикосова. — Что ты сейчас сказал?

— Я? Я — ничего. Они всё сами скажут, — облокотившись на перила, киваю на молчаливых рыбок. — Если, конечно, смелости хватит.

Ярослава медленно оборачивается к "друзьям".

— Лёша...

А Лёша переходит в боевой режим. Правильно, лучшая защита — это нападение

— Нашла кого слушать! Поехали, поговорим наедине.

Ещё одна попытка утащить жертву проваливается. Теперь уже натыкаясь на её собственный отказ.

— Никуда я с тобой не поеду, — высвободившись, холодно отрезают. Для надёжности ещё и на пару шагов отходя.

— Да ты чё, Яр? Нашла кому верить! Этот говнюк чего угодно напридумывает, лишь бы тебе мозги запудрить!

Эй, соловей! Что-то ты совсем не в той тональности запел.

— Попрошу без оскорблений, — едко замечаю. — Я всегда играю честно.

— Заткнись уже, пока я твою рожу об ступеньки не приложил. Достал, гнида!

Так. А вот это уже перебор.

— Слышь, дружок, — отклеиваюсь от ограждения. — Я понимаю, что у тебя пукан пылает, но давай ты не будешь из мужика в бабу превращаться.

— А ты не лезь не в своё дело. Свалилось на голову, патлатое недоразумение!

Патлатое?

Кхм. Не, ну я пытался мирно, честно.

— За базар готов ответить? — всучиваю Яре телефон. На сохранение. — Подержи, будь добра. А то ещё ненароком разобьётся.

— Стоп! — теперь уже цепко хватают за запястье меня. — Успокоились, оба! Ди, — окликает она блаженную подружку. — А что насчёт тебя? Есть, что сказать?

— Мне? А тебе?

— Мне?!

— Ой, брось святошей притворяться. Или скажешь, что у самой рыльце не в пушку? Задерживаетесь до ночи, он, — пренебрежительный кивок в мою сторону. — Тебя подвозит, бегает за тобой как щенок... Просто признайся уже, что давно пустила свою золотую антилопу под лифчик, и всем станет проще.

Охренеть. Да они профи по переведению стрелок! Где я учился, они, блин, не преподавали даже, а учебную программу составляли.

— Если бы, Дианусь. Если бы, — искренне вздыхаю, благородно прогладывая "золотую антилопу". Если мыслить философски, то в целом получается даже лестно. — Ярик — не ты. Ей под лифчик залезть сложнее, чем пробраться в Швейцарский банк.

А что с мордой Лёхи? Чего она так поплыла?

— Так у вас было что-то или нет?

Стоит отдать должное, Абрикосова восхитительно спокойна. Ни оров, ни скандалов, ни дешёвых театральных завываний из разряда: "Не может быть, да как ты мог". Ничего.

— А это разве имеет какое-то значение? — спокойно отзывается она. — Ты для себя уже всё решил.

— Яр...

— Не. Трогай. Меня, — с брезгливостью отпихивая его, стремительно уходят к лестнице. Ставя жирную точку и не оставляя права на реабилитацию.

— Знаешь, кто ты!? — накидывается Алексей на Диану.

— Кто?

— Сука!

— А ты ведомый осёл.

Какая ж прелесть. Натурально мёд.

— Ну вы, ребята, и жжёте, — хмыкаю... и спешу за беглянкой.

Ярослава обнаруживается на улице Там же, у главного входа под козырьком, топчутся и остатки не успевших убежать к метро зрителей. Толкаться на тесном закутке никому не нравится, однако накрывшие город чёрные тучи и льющий сверху водопад, превративший дорогу в озеро, вынуждает идти на крайние мере.