Затерянные в Тайге/чувствах

Пролог

Турбина гудит, пробиваясь сквозь рев неистовствующей грозы. Вибрация вертолета была невыносимой, казалось, ещё чуть-чуть – и машина разлетится на осколки. За окном бушевала стихия. Невыносимый летний зной пробудил среди себя невероятно сильную бурю. Свинцовые облака сжали небо, закрыв собой полуденное солнце; вспышки молний пронзали тьму, словно копья разгневанного божества.

Велина закрыла глаза и молилась. На её пальцах потерялся безупречный маникюр, коим он был до полета, оставив лишь обкусанные остатки. Сейчас уже был обкусанный. Слезы стекали по лицу, оставляя черные полосы и смывая макияж. Как бы я ни хотел это отрицать, её красоте не было равных. Грудь вздымалась от дыхания, а белый топ, совсем не годившийся месту куда мы направлялись, придавал ей ещё более выразительность. Длинные волосы цвета спелой пшеницы утратили былую свежесть, пряди прилипли к влажной коже, начали пушиться и слипаться, придавая ей неопрятный вид. Она была переполнена страхом, словно впервые всё шло не так, как она хотела. Возможно, я бы ощущал от этого удовольствие, если бы сам не был в ужасе.

— Долго ещё? — прозвучал в наушниках дрожащий голос Велины.

— Ещё больше половины пути, — ответил пилот, его голос пробивался сквозь помехи.

— Вертолет же может приземлиться где угодно, разве не так? — снова начала она.

— Всё верно, но здесь тайга, и из-за погоды я не вижу ни одного клочка земли, — ответил пилот раздраженным тоном.

— Всё было бы нормально, если бы ты слушалась, что тебе говорят, — не сдержался я.

— Всё было бы нормально, если бы не было тебя, — выпалила она в ответ.

— Держи свою псину крепче, не хватало, чтобы она вырвалась! — закричал я, глядя, как белый шпиц, которого категорически нельзя было пускать в салон, разрывается лаем и вырывается из рук.

Велина замолчала и начала успокаивать собаку, которая в панике бешено металась, казалось способной перегрызть всех от страха. Животных без переноски перевозить нельзя, но, конечно, это не распространяется на тех, у кого денег куры не клюют, а тут ещё компания на грани краха. Почему бы не заработать пару лишних тысяч, пренебрегая правилами? Господи, зачем я в это ввязался! — вновь начал проклинать себя за необдуманные поступки.

Внезапно, ослепительная вспышка — молния разрезала небо и ударила вблизи. Она опалила воздух озоном выведя из строя электронику. Приборы мигали хаотично, рация шипела. Я сбросил наушники, не в силах выдержать помехи. Связи нет. Видимости — ноль. Пилот, ругаясь, боролся с управлением вслепую, не имея возможности понять, куда лететь.

Я вжался в кресло, стараясь держаться за всё, что можно. Вертолет резко спикировал вниз. Тайга взметнулась навстречу, приближаясь с пугающей скоростью. Я почувствовал, как ледяной пот струится по спине. Теперь казалось, что верхушки деревьев вот-вот коснутся брюха вертолета, и я застыл, ожидая скрежета по металлу. Смерть была ближе, чем когда-либо. Но мы всё ещё летели.

Пилот выровнял машину и полетел над деревьями, не задевая их. Я понял, что он решил лететь под фронтом, чтобы хоть как-то видеть направление по раскинутому пейзажу.

— Другим маршрутом пойдем, – крикнул пилот, перекрывая рев мотора.

Я кивнул. Он знал тайгу, как свои пять пальцев, и я полностью доверял его решению. Несколько минут мы летели спокойно, и вот, казалось, спасение близко, как вдруг я услышал резкий вскрик Велины и, обернувшись, увидел то, чего так боялся. Белая псина, обезумев от страха, укусила её за руку, и от боли и испуга она выронила поводок. Собака не раздумывая прыгнула вперед, вцепившись в плечо пилота, который был сосредоточен на спасении нас из ада. Боль и испуг вывели его из равновесия, он потерял контроль, и этого хватило, чтобы чуть опуститься и задеть верхушки деревьев. Скрежет металла, но пилот всё же смог поднять вертолет, хотя было уже поздно — турбина была повреждена. Впереди, через лобовое стекло, показалось озеро – чернильная гладь, затянутая дымкой тумана. Именно туда сейчас и падал вертолет, пикируя вниз, как раненый зверь. Я видел ужас в глазах Велины, молившей о спасении, которого уже не было, белый топ был заляпан кровью. Почему-то именно сейчас, в этот миг, я снова заметил её несовершенства и даже усмехнулся этому.

Резкий удар. Лязг металла. Треск ломающихся переборок. Вода, ледяная и безжалостная, быстро заполняла кабину, отбирая свет и воздух.

Глава 1. Фаддей

Сейчас…

Холод обжигал легкие. Я отстегнул ремень безопасности и посмотрел на Велину которая в панике дергала пряжку не в силах отстегнуть ремень. Ее глаза были полны ужаса, кровь сочилась из рваной раны на руке. Пилота заклинило; собака, все еще вцепившись в его руку, рычала, захлебываясь в водах. Я попытался оттащить ее, но она схватилась крепче. Пилот, оттолкнул меня.

— Плыви! – прохрипел он, выдергивая нож из ножен и протягивая его Велине.

Кабина быстро заполнялась водой спеша стать последним пристанищем для нас Я попытался открыть дверь, резко толкнув ее, но она упорно не поддавалась из-за давления. Подождав несколько секунд, когда вода полностью заполнит кабину и сделав глубокий вдох я резким толчком открыл дверь и поплыл наверх. Вынырнув, я закашлялся, жадно глотая воздух.

Озеро пенилось от дождя. Берег был в пределах досягаемости. Я оглянулся – от вертолета остались лишь пузыри и масляные пятна на поверхности. Справа от меня возникла собака, барахтаясь к берегу. Я ждал Велину, но её не было.
— Чёрт, — выругался я и, не медля, нырнул за ней.
Вода была мутной, но вертолет покоился на малой глубине. Казалось, чуть углубившись, я смогу коснуться дна. Я снова пробирался в салон вертолета. Без сознания, с распущенными волосами, Велина казалась хрупкой и беззащитной, совсем не той, какой она была на самом деле. Длинные белые пряди колыхались на поверхности, придавая её образу неземное совершенство. Ремень всё еще сковывал её, и ей не хватило всего лишь нескольких движений ножом, чтобы разорвать его. Ухватившись за него, я изо всех сил попытался разорвать его руками, но безуспешно Паника нарастала с каждой секундой. Время утекало. Я должен был спасти её. Наконец, нащупав нож, я перерезал остатки ремня. Обхватив её, я попытался вытащить из кабины. Воздуха не хватало, но я не собирался сдаваться, зная, что если поднимусь на поверхность, потом будет слишком поздно. Из последних сил я толкнул Вилину к двери и поплыл за ней, уже задыхаясь.
На поверхности я закашлялся, выплевывая воду. Велину я держал на плаву, стараясь привести в чувства.

— Велина! Велина, очнись! — кричал я, шлепая её по щекам.
Она не реагировала.
С огромным трудом я потащил её к берегу. Дождь не прекращался, ветер поднимал волны, которые, хоть немного, подталкивали меня вперед. С величайшим усилием после нескольких десятков метров я наконец коснулся ногами твердой земли.
Я вытащил Велину на каменистый берег и рухнул рядом с ней, обессиленный. Мне нужно было срочно привести её в чувство.
Я начал щупать пульс. Еле различимое биение было слишком слабым. Я начал делать искусственное дыхание, чередуя его с непрямым массажем сердца. Раз, два, три… вдох. Раз, два, три… вдох.
— Давай же, Велина! Дыши! — умолял я.

Раз, два, три… вдох. Раз, два, три…
— Ну давай! — молил я. — Обещаю, что больше никогда не буду называть тебя дурой.
Раз, два, три… вдох.
Внезапно она судорожно вздохнула, выплевывая воду. Я тут же перевернул её на бок. Она тяжело дышала, пытаясь отдышаться.
— Тише, тише, всё хорошо, — прошептал я, обнимая её. — Всё кончилось.
Она смотрела на меня мутными глазами, не понимая, что произошло; я снова похлопал её по щекам в надежде увидеть прояснение во взгляде.
— Себя похлопай, — прошипела она, отталкивая меня. Ну вот теперь точно пришла в себя.
— Вообще-то я тебя спас; могла бы хоть чуточку проявить благодарность.

— Ага, а до этого бросил, — напала она на меня. — Разве Вы не даете клятву как врачи?

— Ну, я ведь тебя в итоге вытащил, — развел я руки, не желая признавать вину.

— Да, только до этого я утонула, и теперь это чувство будет преследовать меня в кошмарах.

— Надеюсь, это не ухудшит твой характер, казалось бы, хуже некуда, — в ответ она лишь показала средний палец.

Я не стал отвечать на её обвинения, зная за собой промах. Я не удостоверился, что она смогла выбраться, не оглянулся. И да, отчасти в том, что она чуть не погибла, был виноват я, но лишь отчасти. Она сидела на берегу, обняв себя руками в надежде согреться, с её волос капала вода, стекая по оголенным участкам кожи. Она была нереальна в этом образе; казалось, за неимением косметики, в сломленном состоянии она была лучшей версией себя. Дождь медленно утихал, тучи все еще висели на небе, преграждая солнечные лучи, способные нас согреть.

— Где… где пилот? — спросила она.

Я покачал головой.

— Он… он не выплыл.

— А Леди? — спросила она, начиная плакать.

— Кто это? — недоуменно спросил я.

— Собака, балван, — огрызнулась она.
— Понятия не имею, — пожал я плечами, хотя видел прекрасно, как живая и здоровая виновница катастрофы плыла к берегу.
Велина закрыла лицо руками и зарыдала.
— Ладно, хватит реветь. Вон она, — указал я на мокрого белого шпица, сидящего под елью и дрожащего от холода.
— Леди, — подбежала она к ней и, начиная обнимать. Та оскалилась и попыталась снова её укусить. — Что с тобой? — спросила она, не понимая такого поведения.
— Заразилась через твою кровь, — расхохотался я.

— Иди к чёрту, — не оценила шутку Велина.
Пропустив мимо ушей её очередное оскорбление, я начал снимать с себя одежду.
— Что ты делаешь? — спросила она, увидев, как я стягиваю джогеры следом за футболкой.
— Нужно выжать одежду, чтобы она быстрее высохла. И я бы посоветовал тебе сделать то же самое.
— Ты издеваешься? — произнесла она, указывая на то, что на ней надето.
— Да, согласен, это трудно назвать одеждой, — сказал я, имея в виду белый короткий топ и укороченные джинсовые шорты, напоминающие больше обычное нижнее бельё.

— Как скоро нас найдут? — спросила она, усаживаясь под елью и прижимая к себе уже успокоившуюся собаку.
— Не скоро, — ответил я.
— Почему?
— Грозовой фронт всё еще не ушёл, спасатели не будут выдвигать поиски, пока не станет безопасно и…
— Иии что?
— И мы ушли с маршрута, они будут искать нас совсем в другом месте. Возможно, там, где отказали приборы, а это километрах в пятнадцати от сюда.
— Это не так уж и далеко, мы можем пройти пешком, — заключила она.
— Ты серьезно? Скоро будет смеркаться, станет ещё холоднее. Прогулка по Тайге — это не то же самое, что по асфальтированной дорожке. И, самое главное — звери, которые не прочь полакомиться твоими голыми ногами, да ещё и без обуви, — завершил я.

Глава 2. Велина

Сейчас…

Дождь вновь лил с неистовой силой, и казалось, что черные тучи, не имели конца, погружая ночь в непроглядную темноту. Мы с Фаддем укрылись под раскидистой елью, накрыв её ветки брезентом, который, к счастью, оказался у него в рюкзаке.

Было холодно и сыро, но при этом мелкая мошкара бесцеремонно кружила вокруг нас, нещадно кусая за оголенные участки кожи. Обняв Леди, я старалась согреться, надев на себя всю одежду из сумки. Вакуумные пакеты не смогли полностью защитить вещи от влаги, но кое-что всё же сохранилось. Например, моя пижама и спортивные штаны, которые я натянула на себя. Ветровка, захваченная на всякий случай, тоже оказалась сухой, как и худи, который Фаддей с трудом натянул на себя. Как же жалко, что мой телефон не пережил продолжительное «купание», иначе я могла бы долго изводить его фотографией, где он в моей розовой одежде.

Мы не виделись долго, но это вовсе не повлияло на наши отношения. Он меня бесил, но я, в свою очередь, вызывала у него раздражение вдвойне. Следует отметить, что он возмужал, стал выше меня, и плечи его видимо расширились. Мощные, но не перекаченные руки свидетельствовали о силе, а твердый пресс и крепкие ноги не оставляли сомнений в его физической форме. Пожалуй, я никогда так пристально не разглядывала мужчину, как в тот момент, когда он начал раздеваться. Лицо его стало чистым, лишённым прыщей и воспалений, а лёгкая небритость на широких скулах смотрелась даже притягательно, в отличие от прежнего пуха вокруг губ Модная стрижка заменила прежний неопрятный вид. Не изменились лишь его большие карие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и чувственные губы, о которых мечтала бы любая девушка. Это всегда приводило меня в восторг, в отличие от его самого.

Сейчас он старался согреть воду, используя спиртовые таблетки и специальную подставку. Костер мы даже не стали пытаться разжечь — всё вокруг было слишком мокрым. Удивительно, сколько всякого добра у него было в рюкзаке. Набрав воды в металлическую кружку, мы ждали, пока она закипит, чтобы хоть как-то согреться.

Запах спирта щекотал нос, смешиваясь с ароматом мокрой хвои и земли. Леди, свернувшись калачиком на моих коленях, тихонько вздыхала. Наконец вода закипела, и, жаждая утолить голод, я посмотрела на Фаддея.

— Десять минут, чтобы убить бактерии, — коротко ответил он.

Я решила довериться ему; он всё же был профи в выживании, а я всего лишь несколько раз бывала в лесу. Погрузившись в ожидание, я стала отсчитывать эти 10 минут. И вот он снял кружку с огня и, предварительно обернув её в полотенце, подал мне, а сам тут же поставил на огонь маленький котелок.

Взяв кружку обеими руками, я ощутила тепло, исходящее от неё. Первый глоток обжёг горло, но это было приятное, долгожданное жжение. Я закрыла глаза, стараясь прочувствовать приятное тепло, растекающуюся по моему телу. Фу, вкус отвратительный, как будто я пила прямо с болота, но сейчас это не имело значения. Главное - тепло.

Тем временем Фаддей извлек из своего бездонного рюкзака пакет сублимированного супа. «Куриный с грибами», — прочитала я на упаковке, и мой желудок немедленно издал громкое урчание.

— Откуда ты всё это берёшь? — спросила я, всё ещё потягивая кипяток, приправленный отходами жизнедеятельности всех обитателей озера. Фаддей лишь пожал плечами.

— У хорошего вышивальщика всегда есть план Б, Ц и вся остальная азбука, — ответил он, принимая у меня кружку с остатками кипятка.

— У хорошего — да, но откуда у тебя? — не упустила я момент, чтобы поддеть его.

Он не стал отвечать, лишь покачал головой.

Наконец, вода в котелке закипела, и, сняв с огня, Фаддей добавил туда суп. Аромат разнесся, заставляя мой желудок, получивший за сутки лишь болотную воду и батончик шоколадки из самолета, сжаться от предвкушения. Фаддей помешивал готовящееся варево ложкой, и аромат становился всё более насыщенным, манящим. Не отрывая глаз, я следила за каждым его движением. Он выглядел таким сосредоточенным, таким… умелым. В этот момент он был далек от раздражающего мальчишки, которого я знала раньше. Здесь, в дикой природе, он был в своей стихии.

— Готово, — сказал он, протягивая мне котелок.

— Фу, нет, там же одна химия, я такое не ем, — ответила я.

— Вот и здорово, мне больше достанется, — с улыбкой произнес Фаддей и демонстративно отхлебнул половину котелка.

Я скрестила руки на груди, делая вид, что мне совершенно всё равно, но в животе упрямо урчало, напоминая о голоде. Леди, почувствовав запах супа, подняла голову и жалобно заскулила, глядя на Фаддея своими преданными глазами. Он усмехнулся и отложил немного супа в свою ладонь, поднеся Леди. Она аккуратно слизнула угощение, благодарно виляя хвостом.

— Видишь, даже собака знает, что это вкусно, — поддразнил меня Фаддей.

— Собаки всё едят, — парировала я. — Они даже землю едят.

— И свои какашки, помни об этом, когда снова будешь целовать её, — рассмеялся он, продолжив наслаждаться супом, смакуя каждый глоток.
Я смотрела на него, и внутри начала копиться злость. Злость на себя за то, что оказалась в такой ситуации; злость на него за то, что он так спокойно ест, и злость на суп, издающий такой манящий аромат.
— Меня сейчас вырвет от этого запаха, — с недовольством произнесла я.
— Так иди помойся, в чём проблема? Дождь вместо душа и озеро вместо ванны. Всё в твоём распоряжении, принцесса, — с издевкой произнёс он.
— Ты… ты просто невыносим! — выпалила я, ощущая, как гнев закипает во мне. — Тебе доставляет удовольствие видеть, как я страдаю?
Фаддей оторвался от котелка, приподняв одну бровь. В его глазах мелькнуло удивление, но тут же было затушено привычной насмешкой.
— Страдаешь? Да ты просто дуешься, как ребёнок, которому не дали конфетку, — фыркнул он, вновь обращаясь к еде.
— Я не дуюсь! Я… я просто хочу домой, в душ и нормальную еду! — закричала я, чувствуя, как к горлу подступает истерика. Леди испуганно прижалась ко мне, заскуливая.
— Не кричи, — спокойно произнёс он, откладывая пустой котелок.