Затмение Сердец

Пролог

Я никогда всерьёз не задумывалась о жизни и смерти. Всё казалось простым, логичным, почти предсказуемым. Каждый день был похож на предыдущий: те же улицы, те же лица, тот же пейзаж за окном.

Всё изменилось, когда я решила уехать учиться в Москву. Я родилась и выросла в небольшом городе в Смоленской области, в Вязьме. С самого детства мечтала выбраться оттуда. Наблюдая за жизнью окружающих, я чувствовала, что они застряли во временной петле. Работа, дом, магазин, телевизор — всё повторялось день за днём. Такая жизнь не для меня. С ранних лет я твёрдо решила: моё будущее будет другим.

Все школьные годы я посвятила учёбе и подготовке к экзаменам. У меня не было времени на вечеринки, гулянки и пиво у реки. Пока мои сверстники устраивали шашлыки в заброшенных домах и праздновали любой повод, я корпела над задачами и сочинениями. Мне хотелось вырваться, поступить в университет, жить по-настоящему.

Когда настало время сдавать ЕГЭ, я собрала всю волю в кулак и отработала до изнеможения. Высокие баллы дали мне шанс подать документы в лучшие вузы страны. Я отправила заявки в МГУ, ВШЭ, СПбГУ — и стала ждать. Письма с результатами пришли почти одновременно. Они лежали у меня на столе аккуратной стопкой, а я всё не решалась вскрыть. Внутри — решение моей судьбы.

В один из вечеров мы с младшей сестрой всё-таки сели и начали открывать конверты один за другим. Я помню, как дрожали у меня руки. Но с каждым новым письмом радость всё росла: зачислена. Зачислена. Стипендия. Бюджет. Зачислена! Моё сердце готово было выскочить от счастья.

Я выбрала Московский государственный университет. Это был престиж, это была мечта, это был билет в новую жизнь. Отец заверил, что если потребуется — он даже машину продаст. К счастью, стипендия и место в общежитии помогли нам обойтись без этого.

В Москве я не растерялась. По привычке всё свободное время посвящала учёбе. Но именно там, среди серых корпусов университета и вечно шумных коридоров, я впервые ощутила вкус настоящей жизни.

У меня впервые появились друзья. Настоящие. А главное — подруга, с которой мы поселились в одной комнате общежития. Её звали Аня. Весёлая, бойкая, с ясным взглядом и звонким смехом. С первого дня мы как будто знали друг друга всю жизнь.

По виду Аня была словно вырезана из рекламного плаката: светлые волосы, длинные ноги, уверенность в каждом движении. Но за этой внешней лёгкостью скрывался ум, острый и цепкий. Она с лёгкостью решала задачки по статистике, от которых у меня шли мурашки по коже. Её помощь была неоценима.

Я училась на факультете рекламы и связей с общественностью. Мне казалось, что именно эта сфера даст возможность жить ярко, быть среди людей, влиять, видеть мир и постоянно двигаться. Аня выбрала психологию. Она мечтала стать психоаналитиком. Мне это казалось странным. Почему человек с таким логическим мышлением хочет разбираться в чужих душах? Но я никогда не делилась своими сомнениями. Это было её дело.

Я была скептиком до мозга костей. Не верила ни в призраков, ни в сглазы, ни в домовых. Все эти истории про полтергейсты, про НЛО, про нечисть вызывали у меня лишь усталое раздражение. Люди обсуждали «Битву экстрасенсов», смотрели «Сверхъестественное», рассказывали друг другу про «энергетических вампиров». А я просто молчала. Мне всё это казалось смешным. Я верила только в то, что можно потрогать, измерить, доказать. Никаких исключений.

Аня порой пыталась втянуть меня в подобные разговоры, но быстро поняла — со мной не получится. Я отстранялась, отшучивалась или уходила в себя. Возможно, именно поэтому мы так хорошо и ладили — каждый жил своей истиной.

Всё изменилось после окончания университета.

Мы обе получили дипломы. Аня предложила снимать квартиру на двоих — было логично: экономия, удобство, привычное соседство. Я согласилась без раздумий. К возвращению домой я была не готова.

Поиск квартиры занял почти месяц. В итоге мы сняли маленькую двушку в районе метро «Сокол» — не центр, но и не край. До метро — пять минут пешком, магазины рядом, зелёный двор. Меня всё устраивало.

Я начала искать работу. Активно. С энтузиазмом. Сначала отправляла резюме в агентства, потом — в крупные компании, потом — хоть куда. Но без опыта никому не была нужна. На собеседованиях мне улыбались, кивали, обещали перезвонить — и исчезали.

Аня начала вести онлайн-консультации. Она создала профиль в социальной сети, завела телеграм-канал, и вскоре у неё появились первые клиенты. Она обустроила себе уголок в квартире: кресло, ноутбук, нейтральный фон — и проводила сессии с раннего утра. Её дело шло в гору.

Я же сидела дома, ходила на бесполезные встречи, возвращалась с ощущением, будто просто трачу свою жизнь.

Когда всё начало рушиться, когда надежды стало меньше, чем денег на карте, я решила — пора ехать домой. Я взяла телефон и уже собиралась набрать папин номер...

И в этот момент зазвонил другой номер.

Я взяла трубку. Этот звонок изменил всё.

Глава 1

Весна в Москве — не та, что изображают на открытках. Здесь нет медленного пробуждения природы с капелью и запахом влажной земли. Здесь весна — это порыв ветра с кольцевой, перемешанный с пылью и эхом клаксона. Здесь она приходит резко, как новая смена в метро, с гулом и суетой.

Температура держалась выше нормы — как будто сам город источал тепло от бесконечной толчеи людей, машин, деловых разговоров, кипящих кофеен и вечно спешащих куда-то прохожих. Я верила: это не просто погода. Это пульс столицы, неугомонный и живой.

Было первое апреля — иронично, конечно. День дурака, а я шла на собеседование, которое могло решить всю мою судьбу. Несколько дней назад мне позвонили из одного московского банка. Представились вежливо, по-деловому, и сказали, что мой отклик заинтересовал руководство. Генеральный директор лично выразил желание встретиться. Это звучало странно. Я не подавалась в крупные банки, не звонила, не отправляла письма. Работа находила меня, не наоборот. Это немного настораживало.

Аня, услышав мою историю, закатила глаза и тут же записала мне целую «психотерапевтическую сессию». Она обвинила меня в паранойе, в привычке всё усложнять и искать подвох. Говорила, что я сама ставлю себе стены и преграды. Сказала, что, быть может, именно за этим звонком — мой шанс. И мне просто стоит позволить жизни идти вперёд.

Я сдалась. Притворилась, что её аргументы меня убедили, хотя внутри всё ещё что-то ныло. Но в ответ Аня просияла — как будто одержала победу над тьмой.
В тот же вечер я перезвонила. Девушка на другом конце провода подтвердила время и место — через два дня, утро, десять часов, деловой центр недалеко от Садового кольца.

Утром, в назначенный день, я ехала в метро. Плотно застёгнутая куртка, под ней тёмно-синий костюм, волосы собраны в гладкий пучок, лёгкий макияж и папка с документами в руках. Сердце стучало в такт подземному эху, и чем ближе была моя станция, тем труднее становилось дышать.

Я знала: провал — и придётся возвращаться в Вязьму, к отцу и младшей сестре. Я любила Машу всем сердцем, но сама мысль о возвращении в серую провинциальную жизнь вызывала тошноту.

На станции я встала и подошла к дверям. Парень напротив всё это время не сводил с меня глаз. Было не по себе, как будто он не просто смотрел, а разглядывал, вглядывался. Я отвернулась. Я знала, что внешность у меня обычная. Ни шик, ни безобразие. Среднего роста, смуглая кожа, карие глаза, прямой нос, тяжёлые волосы, всегда немного непослушные. Мне всегда казалось, что я нуждаюсь в доработке — как черновик, который кто-то когда-то перепишет.

Двери вагона открылись с металлическим вздохом. Люди хлынули наружу, кто-то задел меня плечом, кто-то наступил на ногу. Я вынырнула из метро в плотную пелену утреннего города. Апрельский воздух оказался неожиданно свежим, с запахом ещё сырого асфальта и мокрой травы. Где-то за углом раздавался гудок — Москва жила, ревела и шептала одновременно.

На часах — 9:33.

Полчаса. Этого должно было хватить.

Я взяла направление по навигатору и зашагала вверх по улице, не обращая внимания на натёртые каблуки и ветер, путающий полы пальто. Вдали росло здание — чёрное, стеклянное, гладкое, как клинок. Оно выглядело чужеродно, как вырезанный кусок будущего, внедрённый в старую улицу.

Это и был офис банка. Современное чудовище из бетона и стекла, отражающее небо и скрывающее свою суть. Я подошла ближе — огромные зеркальные панели, охрана в форме, электронный пропуск.

Страх начал подниматься изнутри, как вода по ступеням. Раньше я бывала только в небольших фирмах, офисах в жилых домах, где компьютеры шумят громче мыслей. Здесь всё было иным. Лаконичным. Молчаливым. Холодным.

«Ничего страшного», — всплыли в памяти слова Ани. — «Ты боишься не банка. Ты боишься себя».

Я сделала шаг вперёд. Потом ещё один. Каблуки цокали по каменному полу холла. Я шла, будто в другой мир — мир, где за стеклом скрываются не просто контракты и проценты, а что-то ещё. Что-то, что уже знало обо мне больше, чем я сама.

На первом этаже банка располагалось просторное фойе, обшитое холодным светлым мрамором. Вдоль стен выстроились монументальные статуи, напоминающие античные образы — строгие лики в венках, с развернутыми плечами и безупречной симметрией. В углах сияли ухоженные комнатные деревья в массивных горшках, а повсюду были расставлены живые цветы — орхидеи, папоротники, драценовые композиции. Воздух был наполнен тонким, еле уловимым ароматом лилии и влажной земли, как в зимнем саду.

Несколько десятков человек стояли в очередях к полупрозрачным стойкам с сотрудниками банка. За стеклом сидели аккуратные мужчины и женщины в чётких костюмах, их движения были отточены и безупречны, как будто они были частью одного отлаженного механизма.

Я подошла к одной из сотрудниц — светловолосая девушка лет двадцати пяти, с приветливой, но чуть уставшей улыбкой, глянула на меня поверх очков.

— Доброе утро. Простите, я пришла на собеседование. Не подскажете, куда мне обратиться?

— Да, конечно. Вам нужно пройти к начальнику службы безопасности, он оформит пропуск. После этого вас проводит ассистент. Его кабинет — по левому коридору, за стеклянными дверьми, — ответила она вежливо, но деловито.

— Спасибо большое.

Я пересекла холл и направилась к стойке охраны. Один из охранников, мужчина в серой форме с нашивкой «Центральный офис», кивнул и молча указал на дверь сбоку от ресепшена. Она вела в узкий проход, за которым начиналась территория, недоступная для обычных клиентов.

Кабинет начальника охраны оказался в подвальном уровне, и пахло там соответствующе: кофе, пыль, немного сырости и выветрившийся табак. Свет был тусклым, словно сквозь фильтр. В углу потрескивал обогреватель.

Меня встретил мужчина лет пятидесяти с массивными плечами, коротко стриженный, с густыми бровями и серьёзным лицом, испещрённым морщинами. Он чем-то напоминал старого сержанта из военных фильмов.

Глава 2

В половине девятого утра я уже была у здания, которое теперь официально считалось моим местом работы. Высотка из стекла и стали, сверкающая в утреннем солнце, казалась чужой, слишком правильной, слишком глухой. Сердце колотилось. Первый рабочий день — как прыжок в ледяную воду: кажется, что умрёшь от страха, но всё равно делаешь шаг.

Я зашла в здание и сразу направилась к служебному лифту. Карточка-пропуск послушно сработала, и двери сомкнулись, увозя меня наверх — туда, где всё начиналось.

В приёмной на верхнем этаже за столом сидел Владимир — тот самый парень, которого вчера выдали за директора. Он перебирал какие-то бумаги и выглядел не то чтобы напряжённым, но сосредоточенным. На вид — всё тот же тихий, немного рассеянный молодой человек.

— Вы же Владимир? — Я постаралась вложить в голос максимум доброжелательности. Хотелось наладить контакт. Хоть с кем-то.

— А вы Вероника Морозова, — ответил он сухо, не поднимая глаз. — Думаю, мы уже знакомы.

— Знакомы — громко сказано. Скорее, участвовали в одной пьесе. Давайте всё начнём заново. Я не держу зла за вчерашний спектакль.

— Это был приказ, — парень всё же поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на стеснение. — Честно говоря, мне неловко, что я в этом участвовал.

— Зато честно. А это уже половина прощения. Я протянула ему руку. — Раз всё по-новому, давайте официально. Вероника Морозова, новый сотрудник.

— Владимир Смирнов, — парень пожал руку чуть нерешительно, но крепко. — Взаимно.

— Володь, может, перейдём на «ты»? А то ощущение, будто между нами двадцать лет разницы — и это мне их добавили.

— Я... — Он замялся и откашлялся. — Наверное, ты права. Свободнее будет.

— Другое дело. Я уселась на диван и краем глаза глянула на часы. — А Алексей Николаевич уже на месте?

— С минуты на минуту прибудет. Пять минут назад парковался внизу.

— Поняла. Подожду здесь.

Я попыталась изобразить спокойствие, но внутри всё напряглось. Вчера всё казалось игрой, а сегодня — началом чего-то серьёзного и, возможно, опасного. Когда лифт издал короткий звуковой сигнал, я вскочила — слишком резко — и подошла к дверям.

Из кабины вышел Алексей Николаевич Соколов. На нём был тёмно-графитовый костюм, рубашка без галстука, чуть растрёпанные волосы и лёгкий запах дорогого одеколона. Он уверенно зашагал по коридору, как человек, которому не нужно объяснять, кто он и зачем здесь.

— Доброе утро, Алексей Николаевич, — сказала я.

— Утро, Вероника Артемовна, — голос босса был спокойным, ровным, почти бесстрастным. Он кивнул Владимиру: — Были звонки? Кто-нибудь заходил?

— Пока тихо. Всё под контролем.

— Отлично. У меня есть время ввести новую сотрудницу в курс дела. Все звонки и визиты — после обеда. Я недоступен.

— Принято. Перенесу всё на вторую половину дня.

— Вероника Артемовна, прошу, пойдёмте в кабинет. Обсудим, чем вы будете заниматься.

Босс шагнул в сторону двери, и я последовала за ним. Всё начиналось.

Я молча кивнула и последовала за Алексеем Николаевичем по длинному коридору, застеленному ковровой дорожкой цвета мокрого асфальта. Всё выглядело стерильно, безлико и дорого. Стены были украшены чёрно-белыми фотографиями старой Москвы — Кремль, улица Горького, замёрзшая Москва-река, люди в шинелях и фуражках. Атмосфера напоминала не офис, а музей, в котором случайно забыли включить свет.

Как и накануне, Алексей Николаевич открыл дверь в кабинет и сделал приглашающий жест. Я вошла первой — неуверенно, почти крадучись, будто возвращалась в помещение, где случилось нечто значительное. И встала у ближайшей стены, будто не смела сесть без разрешения.

Мужчина с удивлением посмотрел на меня, останавливаясь у порога.

— Вероника Артемовна, что-то не так?

— Всё в порядке, — быстро ответила я, стараясь говорить спокойно, но в голосе всё равно слышалась напряжённость. — Просто немного волнуюсь. Первый день.

— Это нормально, — голос босса стал мягче, спокойнее. Он положил папку и ключи на стол, отстегнул часы и подошёл ближе. — Предлагаю присесть и поговорить. Спокойно, по-человечески.

— Что вы имеете в виду? — Я сглотнула. Горло вдруг стало сухим.

— Сядьте в кресло. Там, у окна. И выпейте кофе. Панорама помогает сосредоточиться. А разговор без стола между нами сделает всё чуть менее... формальным.

— Если вам так будет удобнее, я не возражаю.

Алексей Николаевич указал на уютную зону отдыха — два кресла с низкой спинкой и диван, стоящие рядом с панорамными окнами. Я подошла и выбрала кресло ближе к стеклу. Город внизу просыпался: машины ползли по набережной, по реке шли баржи, вдалеке тускло сиял шпиль гостиницы «Украина». Вид захватывал.

— Вы, как я погляжу, неравнодушны к видам, — заметил мужчина, наблюдая за мной. — Чай или кофе?

— Кофе. Капучино, если можно.

— Сахар? Сиропы? Заменители?

— Никакого сахара. Но можно немного корицы.

— Хороший вкус. Уважаю.

Мужчина слегка улыбнулся, подошёл к телефону на столе и набрал внутренний номер.

— Владимир? Пришли нам, пожалуйста, два капучино. Один — с лёгкой корицей, без сахара. Второй как обычно. Спасибо.

Через несколько минут дверь открылась. Владимир вошёл с подносом. Аромат свежемолотого кофе наполнил кабинет, вплетаясь в запах дерева, стекла и дорогого воздуха. Он поставил чашки на стеклянный столик и спросил, нужно ли что-то ещё.

— Нет, спасибо. Можешь быть свободен.

Владимир молча вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я взяла чашку, обхватила её ладонями — тепло приятно разлилось по пальцам. Молочная пенка пахла утренней лёгкостью и чем-то уютным. Алексей Николаевич опустился в соседнее кресло, сложил ногу на ногу и посмотрел на меня — спокойно, внимательно, почти безмятежно.

Тишина между нами была тёплой и опасной. Как гладь воды перед бурей.

Алексей Николаевич потянулся к чашке и сделал небольшой глоток, не отрывая от меня взгляда.