Завоюй мое сердце

Глава 1.

Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь...
А что ты отдашь за любовь?

– Нют, ну и долго ты тут прятаться собралась?

– Я…, – хочется сказать не прячусь, но именно это я и делаю, да.

Нашла укромный уголок в набитой под завязку однушке и позорно отсчитываю минуты до праздничного торта. Тогда Юлька, она же виновница сегодняшнего торжества и моя лучшая подруга, под вопли собравшегося народа задует свечи, и я со спокойной душой сбегу домой.

– Как медляки закончатся, выйду, – клятвенно заверяю, лишь бы Мырзина закрыла поскорее балконную дверь. За ней шумные разговоры и смех. Гирлянды и разноцветные шарики. «Джули, Джулия» нараспев льется из колонок любимая Юлькина песня и половина гостей уже разбилась по парам.

– Тогда обещай станцевать со мной в центре зала! Как раньше! Помнишь нашу короночку?

Юлька начинает активно вертеть бедрами, но я не реагирую. Как и на ее жалостливо сведенные брови. В ответ я лишь безэмоционально качаю головой.

Как раньше уже не будет.

Хотя бы потому, что нам давно не по семнадцать, а по двадцать пять.

А еще потому, что за это время, я успела выйти замуж за самого лучшего мужчину нашего военного городка - Андрея Денисова. Успела два года побыть счастливой женой и гордо относить его фамилию, пока…

– Нют, ну нельзя же хоронить себя рядом с Андрюхой, – заметив, как я начинаю вертеть обручальное кольцо, Юлька подходит ближе и обнимает.

Так запросто притягивает к себе, что я даже теряюсь. Застываю, позволяя подруге покачивать нас в такт. От неё пахнет спелыми яблоками и шоколадом. А еще исходит такое сумасшедшее тепло, что я и не вспомню, когда меня вообще в последний раз обнимали?

– Ты живая. Красивая вон какая. Пацаны на тебя шеи сворачивают.

Сворачивают, да. И в госпитале, где я работаю, прохода не дают. Но разве мне есть до них дело?

– Никто себя не хоронит, Юль, – стараюсь звучать убедительно. Только слезы всё равно подступают, и я часто-часто моргаю. Не хватало, чтобы Мырзина увидела. – Я праздную день рождения подруги. Радуюсь.

Как могу. А могу откровенно плохо. Оказывается, улыбки на заказ — это адски сложно.

– Эдик какого-то знакомого своего привел, видела? Они учились вместе вроде.

– Юль…

– Знаю-знаю, тебе не интересно. Но ты хотя бы глянь, – Мырзина показательно облизывается и хохочет так, что я тут же перестаю на нее злиться за ненужное сводничество. – Это не Крамор, что усики себе отрастил и решил, что самец.

Лев Петрович Крамор – наш хирург и мой непосредственный начальник. После развода он и правда сменил имидж. А еще стал делать мне всякие двусмысленные намеки, которые вызывают лишь недоумение.

– Вон тот красавчик, – разворачиваясь к окну, подруга тычет пальцем в какого-то брюнета. – Широкоплечий, как ты любишь. А улыбка какая? Ослепнуть можно!

Будто в подтверждение Юлькиных слов темноволосый что-то отвечает ее младшей сестре Витке, не забыв при этом широко растянуть губы и продемонстрировать наличие белых зубов.

– Ну хорош, скажи? – мечтательно тянет Мырзина. – И почему я раньше его не видела?

Я открываю рот напомнить Юльке, что вообще-то час назад Эдик сделал ей предложение, надев на палец дорогущее кольцо, но именно в этот момент брюнет замечает, что мы подглядываем за ним сквозь стекло.

Темные брови взлетают вверх, улыбка становится еще больше. На Виту уже не смотрит. Только на меня.

Я нарочно не отвожу глаза. Типа ничего такого в том, что мы пялились на него с Юляшей нет.

Черт! Вот только подмигивать так мне не надо.

Отворачиваюсь, испытывая раздражение.

Терпеть не могу таких. Уверенных в своей неотразимости и считающих, что девушки готовы из трусов выпрыгнуть ради вот такого вот взгляда в их сторону.

Я не готова. И не собираюсь. Поэтому демонстративно отхожу к перилам.

Квартира у Юляши с Эдом на первом этаже, но внизу есть цоколь и поэтому у них полноценный балкон. Не застекленный, с которого при желании можно спрыгнуть на улицу. Эта мысль всё крепче зреет внутри.

– Ань, ну давай по чесноку, когда у тебя в последний раз был секс? Года два назад? Наверное, еще как Андрей в отпуск приходил?

– Юля!

Можно спросить, откуда ты знаешь? Но я привычно шикаю на нее. Тема секса - последнее, о чем хочется говорить.

– Ну что? Я, между прочим, как врач интересуюсь. И настоятельно рекомендую пообщаться с этим красавчиком хотя бы в лечебных целях. Давно доказано, что хороший секс улучшает кровообращение и замедляет старение. А еще выступает отличным обезболивающим.

– Ага. Принимать перорально дважды в день?

– Желательно, – подруга моментально подхватывает шутку. – Но можно хотя бы разово попробовать. Притереться, так сказать. Проверить, нет ли аллергии на препарат.

– Боже, доктор Мырзина, – впервые за долгое время искренне смеюсь, – Ты же шутишь, да?

– Какие уж тут шутки? Я всерьез переживаю за подругу. Ты ж, наверное, и забыла, как выглядит голый мужик.

– Юль…

– Ладно, я ушла. Но ты подумай.

Ночь сегодня невероятно звездная. Или не только сегодня? Мне простительно, что погодой я теперь не интересуюсь. Как и всем остальными. Если бы не праздник подруги, я бы проводила вечер под знакомый турецкий сериал.

«Ты бы, наверное, громко смеялся, застань меня за просмотром мелодрамы» шепчу куда-то в пустоту. Обычно мы любили ужасы и триллеры. Но когда твоя жизнь рассыпается на глазах, хочется знать, что ни у одной тебя все плохо. Хочется кричать на героев, чтобы прекратили тратить время зря и наконец-то поговорили. Или банально поплакать вместе с ними.

«Ты ведь за мной наблюдаешь, родной?».

– Я весь вечер пытаюсь отгадать, как тебя зовут, – чудится мне в ответ.

Нет. Не чудится. Незнакомый мужской голос звучит совсем рядом и так неожиданно, что я вздрагиваю.

Мгновенно подбираюсь вся и, чуть повернув голову, встречаюсь с озорными глазами. Глазами парня, который подмигивал и про которого говорила Юлька. И сейчас он стоит буквально в паре метров от меня. Высокий, занимающий собой почти весь дверной проем.

Глава 2.

Я молчу. Не собираюсь вообще отвечать. Лишь сильнее злюсь, что вторгся в мое пространство. Украл такие драгоценные минуты тишины и спокойствия.

Мне не нужны никакие знакомства. Не нужны мужчины. И вот такие пытливые взгляды тоже не нужны.

– Хорошо, я покажу, как это делается, – продолжает напирать. – Привет. Я Алексей и…

– И давай не будем тратить время. Ты не в моем вкусе.

Уж простите, что без реверсов. Но день сегодня был долгий и я невероятно устала, чтобы подбирать слова. Я отдежурила в больнице, затем примчалась помогать Юле с готовкой. Нарезала тазик оливье и нажарила гору котлет. Поэтому сейчас я дико хочу домой, а никак не вести бесмысленные беседы с этим мачо.

– Яснооо.

– Что тебе ясно?

Я бы и рада не реагировать на эту ехидную ухмылку, но не получается.

– Что ты тот самый тип обиженных женщин. Только не пойму, на жизнь в целом или только на мужчин?

– А ты у нас любитель поучить уму разуму? – я разворачиваюсь и, скрепив руки на груди, с вызовом смотрю на него. – Какой-нибудь модный коуч, что за мои же деньги будет рассказывать, как мне нужно жить?

В моем тоне нет иронии, только сплошное раздражение, но этому Алёше все равно. Он запрокинул голову и ржет. От души, громким, раскатистым смехом. Что даже грудная клетка ходуном ходит. Клоун.

– Что, правда, похож?

Нет, конечно. Те учителя обычно холеные и вылизанные от и до: прическа, рубашечка, дорогие часы. А парень передо мной скорее полная противоположность. Стрижка с коротким ежиком волос. Часы, хоть и имеются, но видно, что совсем не для статуса. Черный металлический корпус изрядно поцарапан. Сбоку много кнопок. У моего Андрея были похожие и это сравнение больно царапает внутри.

– Чего притихла?

Темная бровь иронично выгибается, и я отворачиваюсь.

Уходи давай!

Нормальные люди ведь понимают намек, когда их игнорируешь? Но этот не из их числа. Не тушуясь, он пристраивается рядом.

– Так как тебя зовут, Златовласка?

Что ж ты такой приставучий? Или настойчивый? В прошлой жизни мне такие нравились. Напористые, четко знающие, чего они хотят. И Андрей был именно таким. Как танк прущий напролом. Он неделю осаждал мой кабинет, пока я не согласилась на свидание.

Нет, я не набивала цену. Я просто боялась. Андрюша ведь красавец, в военной форме. А тут я, вчерашняя выпускница медколледжа, каждый раз краснеющая во время его перевязок.

– Отвали, ладно?

Мой голос звучит устало и тихо, но богатырь из русской народной сказки все же слышит.

Ни слова не сказав, он делает как прошу: отрывает плечо от стены и скрывается обратно в квартире.

Ну вот. Не сильно то и хотелось, да? Ровно на пять минут хватило.

Выдыхаю, то ли облегчение, то ли просто усталость.

На мгновение прикрываю глаза. Кажется, музыка в квартире стала громче или сил во мне все меньше?

Может, ну его этот торт? Юлька не обидится, что ушла. Поворчит, конечно, завтра. Но поймет. Она всегда понимает и старается поддерживать. Методы ее только иногда выходят за рамки. Но это потому, что сытый голодному не товарищ. Как не крути.

Я смотрю вниз, раздумывая как лучше спрыгнуть. Тут не высоко, только цоколь, но все же не хотелось бы подвернуть ногу.

Смотрю на свои босые ступни и вздыхаю. Зачем разувалась, если половина гостей не удосужилась? Сейчас бы уже стояла внизу. А так…

За спиной снова хлопает дверь. Ну проходной двор просто. Веду головой и ловлю в фокус высокую фигуру в черном. Застываю. Старательно прячу удивление, но сердце почему-то срывается на бег.

Значит, все-таки настойчивый, да?

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Друзья!! Хочу познакомить вас с нашим ЛитМобом "В тылу любви"

Таких любить опасно!

13 историй

13 мужчин с опасными профессиями

Встреть своего героя!!!

Ознакомиться с другими книгами, можно по ссылке https://litnet.com/shrt/wlen

Глава 3.

Алексей.

– Эд, на балконе девочка блондинка, кто такая?

– Ммм… – Сизов подвисает, моргая нетрезвым взглядом.

Это он на радостях глаза залил. Такое представление с кольцом устроил. На колено встал, речь толкнул. Девочки визжали и снимали на телефоны. А я молча наблюдал в тихом трансе. Передернуло даже, когда пытался представить себя на его месте.

Не скажу, что мы прям закадычные друзья, но за одной партой сидели. А сегодня встретились в подъезде, и Эдик неожиданно в гости позвал. Я не стал отказываться. Первый день отпуска, как-никак. Дома всё равно сидеть не планировал. Думал в бар какой-нибудь заглянуть, посмотреть, как люди отдыхают. Но и тут оказалось неплохо. День рождение. Гости, музыка, богато заставленный стол. Ни тушенка, на которую смотреть уже не могу, а домашнее все.

– Ладно, не грузи оперативу, – хлопаю его спине. – Разберусь сам.

Квесты я люблю. Девочек тоже. А красивых тем более. Обычно, правда, с ними проще. Пара комплиментов, чуть-чуть потрогать, как бы невзначай, и плывут. Но тут особый случай и так даже интереснее.

Беру у входа женские шлепки. На коврике стоит три пары. Розовые, черные и фиолетовые. Черные меньше всех по размеру, по сравнению с моими берцами кажутся вообще детским, но именно на них и останавливаюсь. Нелюбительница знакомиться вряд ли бы пришла в других.

Розовые точно мимо. Фиолетовые на каких-то запредельных каблуках. В таких вообще ходить реально?

Прижимаю тапки подмышкой. По пути цепляю два бокала. С вином - ей, пиво для себя.

– Леш, – по плечу стучит рыжуля. Вита, кажется. – А у тебя какая песня любимая? Хочу заказать что-нибудь медленное.

– Закажи. Пусть гимн поставят, – стебу плавно освобождая руку.

– И как под него танцевать? – на полном серьезе округляет глаза.

– Да кто ж под него танцует? – чудом держусь, чтоб не заржать. – Он исключительно для поднятия духа.

– Какого духа?

– Патриотического. Боевого.

Ты хоть школу закончила, так и подмывает спросить? Судя по длине ее платья, я был уверен, что да. А теперь жирный вопрос.

– Ну… – мнется и глазами хлопает. – Я же на медляк тебя хотела позвать.

– Прости, малыш. Поищи кого-нибудь другого.

Пробираюсь к балкону. Залипаю в окно на женский силуэт. Стоит спиной. Плечи расправлены. Талия узенькая. Темные джинсы очень выгодно облепили попу и ножки. Плавная вся такая. А вот язычок похлеще колючей проволоки.

«Не в моем вкусе» хмыкаю про себя. Зато ты очень даже в моем.

Я сразу ее заприметил. Но за столом она далеко сидела и в мою сторону ни разу не взглянула. Зато потом с подружкой на балконе явно про меня шушукалась и поглядывала, думая, что не вижу.

Как говорится, любую крепость можно взять штурмом. Лично сто раз так делал - дверь с ноги и вперед. Но к девочкам, конечно, лучше подбирать ключ. А конкретно с этой, возможно, придется долго ковыряться с отмычкой.

Златовласка из категории «не хочу, но ты сделай так, чтобы захотела». А Вита была из «хочу, могу и буду».

Торможу, оборачиваясь на нее. Можно заказать песню, три минуты откружить ее по залу, а через пять уже где-нибудь уединиться. Четко, быстро, по делу. А можно отойти от стандартной схемы и пойти ва-банк. Вероятность, что ничего не обломится, конечно, процентов восемьдесят. При чем и с рыжиком потом тоже прогорю. Она до сих пор с места не сдвинулась и прожигает мою спину взглядом. Следит, куда намылился.

«Прости, малыш, азарт уже проснулся и теперь хрен уснет».

И главное, я же четко осознаю риски, но все равно толкаю рассохшуюся деревянную дверь.

Что там по хваленой мужской логике? Временно покинула чат.

------------------------------------------------------------------------------------

Дорогие читатели, хочу познакомить вас со второй новинкой ЛитМоба "В тылу любви"

"Телохранитель для мажорки" от Татьяны Катаявой и Татьяны Огневой

https://litnet.com/shrt/c69e

Глава 4.

Алексей.

В тактике ведения боя, когда совсем не знаешь противника, есть несколько нехитрых правил: активность, маневренность, сосредоточенность. Но самое главное из них - внезапность.

Поэтому я действую строго по уставу и первое, что делаю - вручаю Златовласке оба бокала, а затем присаживаюсь возле нее на корточки.

Пока она удивленно смотрит на меня сверху вниз, надеваю ей шлепки.

В какой там сказке принцесса теряла туфельку?

Я, конечно, далеко не принц. Но она с легкостью сойдет за сказочную героиню.

Ступни у нее как раз крошечные. Крошечные и холодные. Почти ледяные. И я задерживаю каждую из них в руках чуть дольше, чем нужно, стараясь поделиться теплом.

Я заметил как она поджимала пальцы, еще в самом начале, но не думал, что настолько замерзла. Зачем вообще тут торчит? Пол бетонный, а она, дурочка, босиком.

– Спасибо, – бормочет растерянно, когда я выпрямляюсь.

– Не за что.

Забираю у нее бокал с пивом. Встаю близко, что вот-вот плечами коснемся. Жду, отшатнется или нет? Нет. Просто отворачивается, разглядывая пустоту на соседском балконе.

– Может, имя твое я все-таки заслужил узнать? – активно продавливаю позиции.

Дед мой любит повторять: «Хочешь разговорить девушку - угости ее вином». Только вот Златовласка свой стакан отставляет и молча двигает к двери.

Провал. Дед не простит. А он у меня мировой мужик. В Афгане воевал. Героем стал. А на старости лет - бабником. Понятия не имею, как это все у него происходит, но соседские тетки за него дерутся. Он байку как зарядит какую-нибудь, что с раскрытым ртом слушаешь. Кажется, на ходу сочиняет. Не бывает такого. Но нет. Все из жизни. Дед и батю моего с тринадцати лет сам воспитал. И за меня взялся, когда по малолетке чудить начал. И что я ему скажу? Что не работают его методы? Засмеет.

Беру брошенный Златовлаской бокал и принюхиваюсь.

– Я бы тоже не стал пить такое, – выливаю напиток с балкона. – Скажи подружке, пусть в следующий раз не экономит на алкоголе. Закуски можно меньше, но алкашку лучше брать проверенную.

– Чувствуется глубокий опыт.

Подействовало? Ведь она застывает, схватившись за ручку. Секунда, две, три - оборачивается.

– На самом деле - опыта кот наплакал. Дед у меня просто винодел со стажем. Делает какое-то суперполезное вино из фруктов. Сахар совсем не добавляет. Только изюм для брожения. Говорит, что именно от сахара и болит голова обычно. А вот от такого как у него, хоть сколько пей - ничего.

– Очень занимательно, – дергает к двери. – Дедушке привет.

– От кого передавать то?

– От Маши или Глаши. Придумай. Фантазия, смотрю, у тебя хорошая.

Черт, как с ней сложно. Но красивая - глаз нереально отвести. И уйдет ведь сейчас. А в башке у меня мысли скачут, будто гранату с выдернутой чекой в руке держу. Разорвет вот-вот.

– У меня, кстати, есть пару волшебных бутылок с дедовым эликсиром. Пойдешь пробовать? Абрикосовое и земляничное нужно продегустировать обязательно. Я тут на четвертом живу.

Не пойдет ведь, да? И гадать не надо. Но все же я прячу улыбку и максимально убедительно гипнотизирую ее глазами.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

На очереди третья книга ЛитМоба "В тылу любви"

"За секунду до любви" от Вирславии Вайс

https://litnet.com/shrt/NzFC

Таких любить опасно!

Глава 5.

Аня.

Леша, он же приставучий банный лист, так ловко перемахивает через перила, словно только этим и занимается. А высота тут метра два точно. Поэтому я смотрю на его протянутые руки и медлю.

Делаю пару глотков пива, к которому он так и не притронулся.

– Ну же, не бойся! Я словлю!

Сказать бы ему, что вопреки логике, во мне нет ни капли страха. И в гости, конечно же, я к нему не собираюсь. А просто использую в качестве живой лестницы. Он поможет мне выбраться на улицу. На этом и разойдемся.

Ощущая как во рту разливается вкус жженой карамели, я всё-таки поддаюсь вперед.

Смотрю на стоящего внизу Алексея, а в следующую секунду оказываюсь в мужских руках. Он поймал, как и обещал. Держит крепко.

– Уже можно отпускать, – говорю, надавливая ему на плечи.

Только кто бы слушал. Лишь сильнее обхватив под ягодицы, Леша целенаправленно несет меня к подъезду.

– Эй, вообще-то мне надо домой. Ты слышишь? – возмущаюсь я, дергая ногами.

Страшно становится мгновенно. Он большой. И сильный. И кто знает, что у него на уме?

– Отпусти сейчас же!

Спасибо, слушается. Со вздохом отпускает. Правда, вместо того чтобы просто поставить, он ослабляет хватку, и я натурально сползаю по нему вниз. Очень неоднозначно скольжу своей грудью о его.

– Так и знал, что подозрительно быстро ты согласилась. Ну идем, провожу.

Я называю адрес, намекая, что идти часа пол, не меньше. И следом добавлю:

– На чай-кофе не приглашу.

– Глупо было бы рассчитывать, – хмыкает, но двигается вперед.

Жаль, не видит, как я закатываю глаза.

Откуда он вообще взялся? Я не встречала его раньше в компании Эда. Хотя разве я где-то сейчас бываю? Выбралась вот ради Юляши, теперь ноги уношу.

Мы проходим старое общежитие и детский сад, больницу, в которой я работаю. Сворачиваем в сторону аллеи, что еще недавно была усеяна ароматной сиренью.

Всё это время мой провожающий подозрительно задумчив. Возможно, уже понял, что путь не близкий и сто раз пожалел. А мне вдруг даже хочется, чтобы он заговорил. Его рассказы отвлекали.

– Ой, звезда упала, – сообщаю, глядя как быстро перед глазами проносится желтая вспышка. Так молниеносно, но завораживающе красиво, что от восторга мой рот сам открывается. – Загадывай желание.

– Думаешь сбудется?

Почти уверена, что нет. По крайне мере, мое точно.

Я всматриваюсь в бесконечную черноту ночного неба, пытаясь понять, как так вышло, что сейчас я стою с совершенно незнакомым парнем? Парнем, который уже трижды за вечер поменял мое мнение о нем.

Сначала мне хотелось, чтобы он молча исчез. Потом захотелось его треснуть. А теперь Леша будто заново включается. Он начинает рассказывать про Малую и Большую Медведицу, и я как-то неожиданно расслабляюсь.

– У Малой в хвосте Полярная звезда. Она всегда неподвижна и указывает на Север.

Я в астрономии не сильна, поэтому притихла и слушаю с интересом. Даже если часть из того, что говорит Алексей - выдумка, лишь бы произвести впечатление, ему удается. Есть в этом что-то романтическое, беспечное. И это увлекает.

На пару с Лешей я начинаю придумывать новые созвездия. Тычу в скопления точек, раздавая им имена.

– Смотри-смотри, это похоже на лису. Хитрую такую, с длиннющим хвостом.

– Может это скунс?

– Сам ты скунс. Ой, а вот ящерица. Видишь?

Выходит забавно. Настолько, что когда из припаркованного у супермаркета авто играет что-то про любовь, и Леша вдруг притягивает меня к себе, я не сопротивляюсь. Это всего лишь песня. И просто неуклюжие покачивания из стороны в сторону.

Я позволяю себе ни о чем не думать. Хотя бы несколько секунд. Быть здесь и сейчас. В моменте, где мужские руки так надежно обнимают меня.

Возможно, два выпитых глотка пива решили ударить в голову. Или я попросту сошла сума. Но мне нравится происходящие. Эта теплая летняя ночь. Эти танцы под луной, ни то флирт, ни то прелюдия. Эти неоднозначные взгляды, которыми мы перебрасываемся. Его определенно намекает на нечто большее, а мой почти готов согласиться.

Так ведь поступают девушки моего возраста? Бросаются в объятия симпатичного парня? Отключают голову, а о последствиях думают утром? Или не думают вовсе?

Музыка на заднем фоне затихает. А наши движения нет. Ведь то, что мы делаем уже давно не танец. Со стороны может и похоже, но в реальности… В реальности Леша прижимает к себе гораздо крепче, чем положено двум незнакомца. И куда крепче, чем требуют нормы приличия. Будто пытаясь нас склеить.

Его бедра двигаются всё плавнее, а мои подстраиваются под ритм.

Так, что я чувствую довольно впечатляющую выпуклость в том самом месте, но не отшатываюсь, не отскакиваю на безопасное расстояние. Я просто прикрываю глаза.

Дышу спокойно и ровно, когда Леша, наоборот, кажется, через раз.

Где-то рядом раздается визг шин и мимо пролетает машина.

Нехотя я разлепляю веки и первое, что замечаю - неоновую вывеску на противоположной стороне дороги и Лешин вопросительный взгляд.

---------------------------------------------------------------------------------------------------

Четвертая история ЛитМоба "В тылу любви"

"Опасная глубина" от Ули Ветер

https://litnet.com/shrt/iZGD

Таких любить опасно!!!

Глава 6.

Аня.

«Привал» - единственная приличная гостиница в округе. Хотя нет. Просто единственная.

Я никогда тут не была, но судя по внешнему виду - ничего сверхъестественного и грандиозного. Обычное двухэтажное здание. Серое. С полукруглым крыльцом и маленькие фонариками по бокам от вывески. Они светят ярко, чтобы уж точно никто не прошел мимо.

Слышала, тут часто останавливаются прикомандированные служащие или гости на одну ночь. Но каким чудесным образом мы дотанцевали именно к ее дверям?

Да что там, мы уже внутри.

Светлый холл со скользкой кафельной плиткой. Небольшой кожаный диван. Кофейный автомат, который я с интересом изучаю, пока Леша штурмует стойку администратора.

Только бы не встретить никого из знакомых. Что я скажу? Боже! Чем я вообще думаю?

Именно тут Крамора застукала жена. Понятно, что не в карты он играл с молоденькой репетиторшей сына. И это как бы не мое дело. Потребности и всё такое. У меня тоже, как оказалось. Но, говорят такой скандал был, что даже телевизор разбили.

– Все стандартные номера у нас заняты, – сонным голосом сообщает девушка на ресепшене. – Есть люкс, но дороже. Зато завтрак входит в стоимость. Можете выбрать из меню. Повар, кстати, очень вкусно готовит. Шесть видов омлета, яичница, сырники.

Завтрак? Господи! Разве мы похожи на тех, кто рассчитывает тут завтракать?

Ловлю свое отражение в большом зеркале, что украшает стену у входа. Выгляжу как будто у нас все уже случилось. Щеки раскраснелись, глаза горят.

– Да-да, в номере все есть: банные принадлежности, халат и тапочки, – продолжает щебетать женский голос. – Кровать очень удобная.

Господи! Она же с ним флиртует, да? Улыбается, глаза то смущенно отводит, то наоборот, бросает пристальные взгляды. И сон, похоже, у бедной как рукой сняло.

Реакцию Алексея не вижу. Но мне вдруг, будто бы неприятно, если он ей отвечает.

Я рассматриваю его мощную спину, коротко стриженый темный затылок и думаю: «А не сбежать ли мне по-тихому?».

Это же не про меня. Ночь в гостинице с первым встречным.

Слышу как Леша все-таки закатывает на завтрак блинчики, два омлета, фрукты и кофе. Нет, в голосе ни намека на флирт. Строго деловой тон. Я бы сказала сухой, с ноткой раздражения, будто он уже хочет поскорее отделаться от всех этих вопросов и получить заветный ключ.

– Мне на двоих, – твердо постановляет он и девушка-администратор наконец-то меня замечает.

Она сначала краснеет, затем бледнеет, а потом и вовсе поджимает губы.

– На двоих? – переспрашивает разочарованно. – Конечно.

Правда, это «конечно» занимает еще минут десять. Оплата проходит ни с первого раза, чек не пробивается. Леша отмахивается, что он нам и не нужен. Но девушка настаивает, что так положено. Еще она требует паспорта. У Леши он оказывается с собой, а вот у меня…

Кто ходит на день рождения подруги с паспортом? Точно не я.

В общем, пока проходит вся эта гостиничная бюрократия волнение внутри меня почти достигает уровня цунами.

Я всерьез собираюсь с ним переспать? Просто так без каких-либо симпатий? Чисто поддавшись импульсу?

Сегодня определенно какое-то полнолуние. Или это все Юлька со своими разговорами? Я что правда поверила, что станет легче?

Нет, не поверила. Но как же мне этого хочется!

Я хоть и кусаю губы, сомневаюсь, а тело будто само всё решило. Или это гормоны? Ведь я всё еще тут и никуда не сбегаю.

– Нам на второй, – теплые руки ложатся на талию, аккуратно подталкивая вперед.

Растерянно скольжу взглядом по холлу.

Тут нет лифта. Лишь узкая крутая лестница. Под стать моим мыслям, похожим на спираль. «Уйти. Остаться. Остаться. Уйти» гадаю я, считая ступени.

Наш номер самый первый по коридору. Это знак?

А то, что Леша буквально с одного оборота его открывает?

Если нет, то когда мужское тело тут же припечатывает меня к стене - определенно.

---------------------------------------------------------------------------------------

Пятая история ЛитМоба "В тылу любви"

"Не верю, но люблю" от Таи Стрельцовой

https://litnet.com/shrt/N_FC

Глава 7.

Аня.

Происходящее похоже на сон. Недетский, с пометкой восемнадцать плюс. Только я почему-то в главной роли, а высокий поджарый парень зажимает меня прямо у порога.

Я сглатываю и зажмуриваюсь, хотя в номере и без этого довольно темно. Леша слишком заведен, чтобы искать выключатель. А мне хочется именно так. Без лиц. Лишь с очертаниями и запахом. Темнота усиливает их. А еще в ней можно раствориться. Сделать вид, что это не я откликаюсь на прикосновения постороннего мужчины.

– Хочу тебя, прямо здесь. Не то сдохну.

Сомнений больше нет. Лешин напор сметает все.

И я даже немного рада, что все происходит именно так: сумбурно и дико, без лишних разговоров и сантиментов. По-другому я бы не решилась. А сейчас… Сейчас теплое мятное дыхание щекочет не только кожу над ухом, но и где-то внизу живота. Там, где я давно ничего не чувствовала, начинает требовательно зудеть.

Как же долго у меня не было мужчины. Господи!

Нет, я не жалуюсь. Секс для меня никогда не был чем-то обязательным и сверхважным. И я спокойно переживала эти два года монашества. На стены не лезла. Но сейчас все иначе. Сейчас безумная потребность в крепких мужских руках затмевает всё.

Пока одна Лешина ладонь нетерпеливо задирают майку, пальцы второй пытаются расстегнуть пуговицу на джинсах.

Выходит быстро. Но мне вдруг не хочется, чтобы он меня раздевал. Это слишком. Как и поцелуи. Поэтому я уворачиваюсь от его губ, подставляя шею. А когда Леша отстраняется, чтобы приспустить джинсы, быстро стягиваю свои.

Слышу как звенит пряжка ремня. Как нетерпеливо Леша шелестит фольгой.

Ну хоть кто-то из нас думает о защите. Молодец! Мои же мозги полностью отключились.

Мне абсолютно не важно, сколько раз он проделывал похожее с другими. Очевидно, что с его внешностью претенденток на мое место хватает. Он привлекает. Притягивает. Поэтому и я позволила себе притянуться. Стать обычной двадцатипятилетней девушкой. Хотя бы один вечер прожить без дыры в сердце. И я выбрала для этого идеального любовника. Или это он меня выбрал? Ведь мы оба не собираемся клясться друг другу в вечной любви после того, что вот-вот случится. Он – моя таблетка от боли. Крепкий обезбол.

Я вдыхаю мужской запах. Чуть резковатый, головокружительный. Чувствую как Леша надавливает мне на поясницу, заставляя сильнее прогнуться. Как поглаживает шероховатыми пальцами ягодицы.

Мои колени натурально подкашиваются.

Я его хочу. Себе врать бесполезно. Ему тоже, ведь он наверняка это чувствует.

Дрожу отчего-то. Хотя парень, что вжимается мне в спину своей крепкой грудью в сотню раз раскаленнее печки. Он горячий, живой, настоящий. Он громко и рвано дышит. Часто и быстро целует в плечо. Его губы тоже горячие. И они знают, что говорить, чтобы я окончательно спятила.

– Ты так пахнешь. Черт. Зачем так вкусно?

Сбивчивый шепот отвлекает и расслабляет. Правда, стоит почувствовать, как Леша начинает медленно проникать в меня – всё-таки поднимается паника. Я что есть силы сцепляю губы. Шумно тяну носом воздух.

– Охренеть. Ты же… Скажи, что не в первый раз?

Он даже замирает на мгновение. Пытается поймать мой взгляд своим. Смотрит пытливо. Ждет.

– Черт! Скажи, что тебе не больно. Что я могу продолжать.

Мне больно. На самом деле мне почти так же больно как будто впервые. Что даже слезы наворачиваются. Но тут темно. Как хорошо, что темно.

– Нет. Продолжай.

По щеке стекает пара слезинок, но я быстро моргаю, а спустя мгновение они исчезают так же внезапно, как и появились.

Леша отрывает меня от стены и, подхватив под бедра, несет вглубь комнаты.

Свет так никто и не включил, но, на удивление, мы ничего не сшибаем.

Видимо, мы не первые, кто вваливается сюда в порыве страсти, раз администрация предусмотрительно оставила минимум мебели.

Глаза выхватывают очертание кровати и… Она кажется огромной. Просто какое-то двухметровое ложе.

На секунду даже жаль, что я не вижу всего этого гостиничного антуража. Чем богат хваленый номер люкс?

Мягкими белоснежными простынями?

По крайне мере, сейчас в моём доступе лишь они. Пахнут нейтрально: свежестью и чистотой.

Леша укладывает меня на кровать и все-таки стягивает майку. Я позволяю. Потом в одно движение он и сам остается без футболки.

Шумный выдох заполняет тишину, когда Леша пялится на меня. Скользит таким жадным взглядом по моей груди, что она невольно вздымается выше.

Какой девушке не понравится восхищение? Настоящие, неприкрытое, которое ощущается так остро, что внутри все плавиться начинает от таких разглядываний.

Мне больше не кажется, что в комнате темно. Или я просто привыкаю к полутьме, или это глаза Алексея так светятся, что я отчетливо вижу как напряжены жилистые руки, как красиво перекатываются мышцы на груди и бицепсах, когда он резко нависает надо мной. Наклоняется так близко, что я снова чувствую его жар.

Какой же он горячий и большой. Боже! Я на его фоне просто Дюймовочка - ледышка.

Я облизываю губы, они почему-то сохнут. А Леша, будто повторяя за мной, ведет по ключице теплым влажным языком.

Приятно. Очень. Особенно когда с каким-то сумасшедшим голодом он припадает к груди. Пробует ее на вкус, смакует, пока рукой разводит мои колени в сторону.

Плавное движение бедер. Мой всхлип. И внизу живота начинает пульсировать в предвкушении.

Это гормоны. Тело будто наказывает меня за год одиночества и слишком уж остро реагирует на близость с этим парнем. Оно практически сходит с ума в его руках.

Каждый новый толчок - как касание к высоковольтному оголенному проводу.

Я выгибаюсь, вонзаю ногти в матрац, до металлического привкуса во рту кусаю губы. Сопротивляюсь до последнего, но наслаждение вот-вот заполнит меня до краев.

Да, боль я стерпела, а нарастающее удовольствие игнорировать не получается. Ведь когда Леша заваливается на меня всем своим весом и глухо стонет куда-то мне в шею, это становится финальной каплей. Мой собственный организм, который казался каким-то невозможным чудом света, просто топит с головой. Накатывает так резко, так мощно, что я лишь ошалело распахиваю глаза и хватаю ртом воздух.

Глава 8.

Аня.

В моей любимой перевязочной привычно пахнет антисептиком и дезраствором. Кажется, нигде в больнице больше нет такого ярко выраженного запаха,но мне нравится. Так пахнет воздух после грозы: абсолютной стерильностью или озоном.

Я отправляю использованные зажимы в сухожар и наконец стаскиваю перчатки.

На столе передо мной стопка отработанных направлений. Где-то там за дверью еще такая же. Слышу как кто-то ругается, дожидаясь очереди.

Мне бы тоже поругаться, что я без обеда, а они все идут и идут. Но это в частной клинике так можно. А в нашей больнице ты не человек. Робот, обслуживающий персонал, что промывает раны и накладывает повязки.

Дверь со скрипом открывается, мгновенно создавая сквозняк. Со стены слетает график кварцевания кабинета. Поднимаю, ворчу, заметив Юльку.

– Ой всё, не бухти. И так голова трещит.

– Я думала у тебя отгул.

– Ага. Три раза. Мегеровна не подписала. Работать некому готовит. Но ты на меня посмотри: где я, а где работа?

Серо-зеленая Юлька заваливается почти на такого же цвета кушетку и блаженно прикрывает глаза.

– Полежу у тебя, а то в процедурке Валюша меня уже нашла.

Валентина Егоровна, она же Валюша или Мегеровна, - честь и совесть нашей больницы. Заместитель главврача. Никого терпеть не может, а Юляшу в особенности.

– Можешь вместо сказки рассказать, куда вчера пропала? Я так-то почти обиделась. Смылась втихаря. Ни здрасьте, ни до свидания.

– Да куда я могла пропасть? – откашливаюсь. – Устала, Юль, и домой пошла.

– А Витка говорит, видела вас на балконе с Эдика знакомым. Лешей, кажется.

Боже! Как хорошо, что Мырзина сейчас не в состоянии раскрыть глаза. Конечно же, она бы все поняла по моим краснющим щекам.

Меня топит то ли стыд, то ли жар, едва вспоминаю как было на самом деле. Гостиничный номер. Темнота. Скрип кровати. Рваные вдохи и стоны. Нарастающая пульсация и влага между ног.

Трясу головой отгоняя неуместные воспоминания. С силой свожу колени под столом.

– Да постояли немного и все.

– Ааа, я уже понадеялась. Думала, если с ним ушла - так и быть, прощу. Эх, Минакова, наверное, увела. Видела тоже крутилась возле него. А малая моя расстроилась. Хоть сколько говори, что по внешности мужика выбирать - последнее дело, не слушает ведь.

Черт! Почему врать так паршиво? Мне хочется провалиться сквозь землю и сгореть там в адском котле.

Оказывается, Вита расстроилась по моей вине. Она, конечно, влюбчивая. Но вдруг этот Леша ей и правда понравился?

– Простите. Занято, да? – в кабинет заглядывает кто-то из пациентов.

Хочется ответить «нет» и проработать без обеда хоть до вечера, лишь бы Юлька перестала пытать. Она уже перевернулась на бок и сканирует меня своими голубыми глазищами. Прищуривается, словно следователь на допросе что вот-вот выбьет чистосердечное, а потом выдает:

– А ты чего стрелки накрасила? Или мне кажется?

– Криво, да? – играю глазами, только сейчас про них вспоминая.

– Да нормально. Но с чего вдруг?

Я перестала краситься незадолго до Андрюшиных похорон.

Водостойкая тушь попросту не справлялась с потоком моих слез. А потом… Да что потом? Я и сейчас плачу постоянно, когда никто не видит.

– Да случайно нашла карандаш и решила проверить, не засохли еще.

– Аааа, ну ладно, – понимающе кивает Мырзина – Придешь сегодня? Там еды осталось, хоть свадьбу гуляй.

– Спасибо, Юляш, но вряд ли. Отсыпаться буду.

– Ань, ну какой отсыпаться? Пенсия тебе на что? Мы вообще в четыре утра только разошлись, а в восемь я уже на работу бежала. Мегеровна, сучка, как специально на крылечке дежурила. «Опаздываете, Юлия Олеговна, - говорит. А я всего-то на десять минут. Пусть скажет спасибо, что вообще пришла.

Юлька мостится на кушетке в поисках удобной позы, а я молчу.

Что отвечать? Наверное, в каждом коллективе есть своя Валентина Егоровна. Без таких бы все прахом пошло. Потому как без контроля никуда. Хоть мы все и не любим, когда контролируют именно нас. Но часть больницы и правда приходила бы на работу только к обеду.

– Юляш, у меня там пациентов полный коридор, – вежливо намекаю.

– Ладно-ладно. Лечи. А я в процедурку вернусь. Валюша там, наверно, уже искать не будет. Чаёк поставить? Я бутеры принесла со вчерашнего стола и канапе с рыбкой. Заходи, пока девки не растаскали. Или я тебе спрячу в холодильнике.

Юлька привычно болтает по сто слов в минуту, а я смеюсь. Благодарно улыбаюсь, радуясь, что она есть. Без нее было бы совсем невмоготу.

– И скажи уже Крамору, пусть даст тебе сменщицу. Вам положено еще 0,5 ставки, а ты одна пашешь.

– Обязательно, – в третий раз за сегодня вру подруге прямо в глаза.

Правда в том, что я нарочно гружу себя работой, но Мырзиной не понять. У нее Эдик. А у меня пустые стены трехкомнатной квартиры.

Я приползаю домой без задних ног, ужинаю, тем что завалялось в холодильнике, принимаю душ и ложусь спать.

Кто-то скажет, что это не жизнь, что молодость дана нам не для этого, но… Когда у меня появляется свободная минутка я пересматриваю наши с Андрюшей видео и плачу. Много, долго. А потом также долго замазываю глаза тональным кремом. Знала бы Юляша сколько я потратила на него за последний год, она перестала бы требовать у Льва Петровича найти мне замену.

Я подхожу к окну и шире распахиваю деревянную раму. Душно сегодня.

Взгляд скользит по залитому солнцем больничному двору.

Почти все лавочки заняты. Пациенты гуляют. Кто-то вышел перекурить. Кто-то подышать.

Олька из лаборатории несет бокс с анализами. Заметив меня приветливо машет. Я отвечаю тем же, сотрясая рукой воздух. Улыбаюсь. Хорошая она девчонка. Не так давно к нам перевели. Мы с Юляшей и сами попали сюда по распределению. Мырзиной, как молодому врачу, дали однушку. Мне, понятно, не положено. Я живу в квартире, что досталась Андрею от родителей. Правда, там еще часть его младшего брата.

Глава 9.

Аня.

Паника. Будь она неладна! Меня охватывает такая дикая паника, что мозг требует срочно куда-то бежать, запирать дверь, прятаться. Хотя, по сути, нужно просто стоять с невозмутимым видом, не привлекая внимания, но я делаю все с точностью до наоборот.

Дернувшись в сторону, я задеваю плечом металлический шкаф с медикаментами. Сверху тут же падает коробка с одноразовыми перчатками. Те в свою очередь мгновенно рассыпаются по всему кабинету.

– Ты чего? – в недоумении смотрит на все это Юлька, – Будто привидение увидела.

Машу головой, мол все нормально, и присаживаюсь на корточки, чтобы собрать рассыпанное добро. А у самой сердце так и заходится в каком-то немом испуге. Особенно, когда Мырзина подходит к окну.

– Юль, нет! – кричу я и разве что за ногу ей не цепляюсь.

Глупо ужасно. Согласна! Но примерно также ведут себя преступники, которых вот-вот возьмут с поличным: суетятся, делая одну ошибку за другой.

– Там… Там…

И как назло, ничего в голову не приходит, еще и язык словно к нёбу прилип.

– Оооо, это же тот Леша, да? Ты поэтому в лице изменилась? Глаза вон какие испуганные.

– Что?

Ох, теперь я наконец-то понимаю для чего придумали все вот эти «А? Что? Ты о чем?». Это отличный способ потянуть время и выкроить пару секунд, чтобы взять себя в руки.

– Какой Леша? Валентина Егоровна там. На крыльце прямо. Так зыркнула, что аж не по себе стало.

– Ммм, – что-то нечленораздельное мычит Юлька, будто и вовсе меня не слыша. – Интересно, что он тут забыл? Подлечиться пришел? А вдруг ко мне? Так-так, пойду-ка я в кабинет. Если что, осмотрю его как следует. А то, может, зря Витка на него слюни пускает и это он только с виду большой.

«Не только с виду» проносится в голове. Я, чёрт возьми, уже проверила.

Растерянно смотрю как Юлька поправляет примятый халат, как на пару секунд замирает у небольшого зеркала, как отправляет мне воздушный поцелуй и выскакивает за дверь. И я вот даже не знаю, смеяться или плакать, если он и правда к ней на прием. Мырзина дерматовенеролог.

Разворачиваюсь к стене и несколько раз бодаю лбом холодный кафель. Все-таки смеюсь над абсурдностью ситуации.

Только я могу провести с парнем ночь, сбежать от него в надежде больше никогда не увидеть и вот вам, пожалуйста, он ходит сейчас где-то нашими коридорами.

Выдыхаю. Сажусь на место и начинаю вести прием. Лучшее, что я сейчас могу сделать - успокоиться и заняться привычной рутиной.

«Когда злишься - иди мой посуду» любит говорить моя мама. «Когда хочется плакать - иди мой полы». Хоть какая-то польза должна же быть от твоих страданий.

Я успеваю перевязать три раны и раз пять отбить входящий вызов от Юльки, когда в кабинет заводят нового пациента.

Симонов Евгений, 10 лет. Ожог второй степени. Обычное дело. Лето. Каникулы. Только за последнюю неделю это второй случай, когда дети балуются с огнем.

Правда в этот раз есть одно существенное отличие: почти двухметровое и до жути наглое.

Алексей, он же мой ночной знакомый, заходит в кабинет вслед за мальчиком и его мамой.

Шок. На моем лице шок или скорее ужас. На его - удивление, что очень быстро перетекает в легкую ухмылку.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Восьмая книга ЛитМоба "В тылу любви"

"Опаленные страстью" от Дины Демич

https://litnet.com/shrt/-Hen

Глава 10.

Аня.

– От столбняка мальчика прививали? – спрашиваю, опустив глаза в медкарту, а голос словно и не мой. Резкий, сухой. Будто я только одним нейтральным предложением пытаюсь высказать все, что я думаю об этом Алёше.

В ответ тишина.

Всхлип.

– Кать, ты Женьку прививаешь? – спокойно переспрашивает мой ночной любовник, видимо, у своей … жены?

– А папы у нас, как всегда, далеки от темы прививок? – не могу отказать себе в удовольствии, чтобы уколоть.

Нельзя так делать. Знаю. Но как же я злюсь.

– Я… Да… Прививаю, – заторможено отвечает девушка, шмыгая носом.

Она такая миловидная и худенькая, что, глядя на нее, я закипаю еще сильнее.

В сторону Алексея больше даже не смотрю, боюсь испепелить взглядом.

Какого черта ты ко мне полез?

– Останьтесь кто-то один с ребенком, пока я буду обрабатывать рану.

Процедурный размером с каморку три на четыре и сейчас находиться мне тут крайне сложно. Душно, просто невыносимо. И я надеюсь, что выйдет все-таки Леша, который занимает собой добрую часть кабинета.

Но нет. Он усаживается на кушетку рядом с мальчишкой и неотрывно следит за каждым моим шагом.

Достаю бинты, антисептик. Делаю много лишних движений, забывая, где у меня лежит противоожоговая мазь.

– Дядь Леш, – шепчет мальчик, без конца кусая губы. – Больно будет?

– Не больнее, чем расплавленный пластмасс себе на ногу уронить.

Поднимаю на него глаза. Зависаю. Он тоже смотрит на меня, улыбается.

– Правда, Анна Сергеевна? – читает с бейджика на халате.

– Правда, – растерянно сглатываю.

Не папа, да? Ну и ладно. Стыдно, конечно, но извиняться не буду.

Дальше все манипуляции провожу молча, но под громкоговорящим Лешиным взглядом. Он буквально глаз с меня не сводит, пока сам пытается отвлекать мальчика разговорами. Тот терпит стойко. Ведь на кону рыбалка, которую Леша ему пообещал.

– Анна Сергеевна, а вы как к рыбалке относитесь? Может, составили бы нам компанию?

Тюбик с мазью, которой я обрабатывала рану валится из рук. Леша ловко подхватывает, прямо на лету. Протягивает. Забираю не глядя, а у самой пальцы будто деревянные, вот-вот снова выронят.

Дышу ровно, сосредоточенно накладываю повязку, объясняю, как потом менять. Леша кивает со знанием дела, выглядит при этом собранным.

Надо отдать ему должное, его присутствие хоть и сбивало меня с рабочего ритма, но в целом, он молодец. Думаю, если бы осталась мама мальчика, мне было бы сложнее. Приходилось бы успокаивать и ее, и его.

– Жек, жди меня в коридоре, – командует, когда я заканчиваю давать последние рекомендации.

Мальчик послушно выходит, бросив у двери «спасибо, до свидания», и мы с Лешей остаемся вдвоем.

Кабинет сразу будто еще меньше становится, поэтому я спешно вскакиваю на ноги.

Беру лоток с использованными инструментами, хочу замочить в дезрастворе, но Леша уже тут как тут. Ловит за руку, вынуждая развернуться.

Его пальцы теплые, как и вчера, цепко смыкаются на запястье, а у меня некстати мурашки бегут.

– Анна Сергеевна, так что насчет рыбалки?

– Отпусти. Мне работать надо.

Наверное, глупо нервничать, когда между нами уже все случилось, когда двенадцать часов назад он одержимо брал меня в самых разных позах, но я отчего-то волнуюсь. Волнуюсь, так как не волновалась, лежа под ним абсолютно голой.

Хочу, чтобы он скорее ушел. Чтобы перестал рассматривать меня вот так, как сейчас, слегка склонив голову набок. Чтобы перестал пахнуть также, как пах ночью.

– Работа никуда не убежит. А вот ты… Почему ушла?

– Слушай, …

Как же сложно подбирать слова. Хотя, казалось бы, все они уже придуманы до нас. Вот эти фразы: «Это ничего не значит», «Давай забудем».

Мы ведь оба получили, что хотели. Правда, легче мне, разумеется, не стало.

Оказывается, от разового секса эффект такой же, как от анестезии. В моменте было хорошо, но дома… Дома действие анальгетика закончилось и боль будто бы в разы усилилась.

– Тебя ждут, – говорю в ответ, когда девушка, что с ним была, без стука заглядывает в кабинет.

Не знаю, что их связывает, но эта Катя мысленно измеряет расстояние между нами, вплоть до миллиметров.

Сколько насчитала, милая? Ведь Леша зажал меня у стола и, кажется, еще чуть-чуть и моя грудь будет упираться в его.

– А ты дождешься? До скольки работаешь сегодня?

Катя слышит. Совершенно точно слышит и моментально меняется в лице. Наверное, если раньше она смотрела на меня с благодарностью, то сейчас с каким-то раздражением, что ли. Оно чувствуется даже в ее голосе.

– Лешааа, Женя устал и просится домой.

– Иду, Кать.

– Нам еще в аптеку надо.

– Сейчас. Иду.

Дверь закрывается, но парень, что стоит напротив, не двигается ни на дюйм. Он продолжает сверлить меня своими карими глазами. Они у него красивые, глупо отрицать. Глубокие такие, будто этот человек повидал в жизни много боли. Много такого, что заставляет их оставаться слишком серьезными даже когда губы соблазнительно улыбаются.

– Это, кажется, твое, – достает из кармана черные стринги.

Мои.

Мои! Прости, Господи! Я вчера так торопилась сбежать, что плюнула и ушла без них.

А вы смогли бы найти черное крошечное белье в темном гостиничном номере? Просто так, на ощупь? Вот и я не нашла.

– Эээ, нет! – поднимает руку выше, когда пытаюсь забрать свое добро. – Побудут пока у меня в заложниках. Вечером, если дождешься, отдам.

– А если нет? Повесишь в коллекцию?

– Типа в рамочку и на стену? – изумленно смеется.

– Ну да, так вы обычно делаете?

– Кто мы? Лично у меня такой трофей будет первым.

Недоверчиво качаю головой. Улыбаюсь. Вижу в отражении стеклянного шкафчика приподнятые уголки губ и свои лучащиеся смехом глаза.

Я, чёрт возьми, ЕМУ улыбаюсь!

Глава 11.

Алексей.

– Ну что, боец, прошел крещение огнем, – стебу Женьку, чтобы как-то подбодрить.

Он красавец, выдержал все стойко. Даже не пискнул, хотя приятного там мало. Разве что… Анна Сергеевна.

Вспоминаю Златовласку, и губы сами растягиваются в улыбке.

Вот и познакомились. Теперь сто пудов Жеку на рыбалку свожу. Как там говорят: «Не было бы счастья…». Но ведь несчастье реально помогло. Так бы долго я ее искал. И не факт, что не перегорел бы в итоге. А тут попалась.

– Эй, ты что там, спишь? – повторяю я уже громче.

Оборачиваюсь - и, правда, прислонился к окну и спит как воробей нахохлившись.

– Жень, мы приехали почти, – вклинивается Катя. – Просыпайся, сын.

– Да не буди! Я его так в дом занесу.

Намучился, бедолага.

– Спасибо, Леш, – шепчет, еле сдерживая слезы. – Извини, что выдернули.

– Не говори ерунды, Кать.

Паркуюсь у красных железных ворот и поглядываю чуть дальше по улице. Симоновы живут через два дома от моей матери. Я специально их сюда поселил, чтобы хоть какая-то помощь Кате была. Мать Жеку любит, возится как с родным. Хотя… Он и есть родной. Крестник все же. Я перед Богом клятву давал помогать. И Димке, отцу его, тоже.

Открываю двери. Аккуратно достаю малого, стараясь не разбудить. Катя утирает слезы и семенит следом. Как успокаивать, я не знаю. Да и не особо это люблю, если честно.

Блядь, зачем ляпнул про боевое крещение огнем? Она из-за этого опять ведь расстроилась? Про Димона подумала, конечно. Я и сам сейчас думаю, понимая, что тупой прикол.

Со злости пинаю калитку ногой. Скрипит противно.

Иду быстро к дому с Жекой на руках, а перед глазами картинки пятилетней давности. Ночь. Запах гари, что разъедает легкие и от которого слезятся глаза. Нечеловеческие крики. Огонь. Много-много огня. Я блядь пытаюсь вытянуть Димона из горящего спальника.

Почему я, блядь, так плохо пытался? Почему не вытащил?

– Зайдешь? – возвращается в реальность голос Кати. – Я сейчас быстро ужин приготовлю?

Она уже отперла двери и придерживает шторку у входа, чтобы я мог нормально войти. Больше не плачет. Взяла себя в руки и мне тоже надо.

Крепче сжимаю Женьку, трясу головой.

– Нет, Кать. Спасибо!

«Я позавтракал сегодня за двоих» хмыкаю себе под нос.

Есть мне пока точно не хочется. А вот увидеть Анну Сергеевну - очень даже. Можно и по жопе ей надавать.

Я, между прочим, вчера ждал ее до последнего.

Наивно! Не то слово. Но так хотелось, чтобы вернулась.

Эмоций ее хотелось, которые она так старательно прятала, а они, один хрен, прорывались. Когда в конце она сорвалась и царапала ноготками мне плечи. Когда стонала и извивалась подо мной.

Вздыхаю, понимая, что еще чуть-чуть и в паху будет требовательно ныть.

Укладываю Жеку на кровать. Стягиваю с ног кеды. Замечаю в дверях Катю.

Глаза уже не такие заплаканные. Волосы распустила и переоделась в белый сарафан.

Хорошая она девчонка. И дом в уюте, и на нее смотреть приятно. Тогда почему пятый год одна?

Нет, я в душу лезть не собираюсь, но за малого обидно. Ему мужик рядом нужен, пример, наставник. Я сам с двенадцати лет без отца, но у меня дед всегда рядом был.

– Я все-таки разогрела макароны по-флотски и салат твой любимый с базиликом сделала.

– Кать, спасибо, но мне ехать надо.

Поджимает губы. Отворачивается.

– Извини еще раз за беспокойство. И спасибо, что приехал.

Голос будто снова вот-вот расплачется.

– Ну хорош, Катюх. Мы что, чужие? К кому мне еще срываться, если не к вам с Женькой. Ты, кстати, как сама?

– Да нормально, – чуть заметно улыбается и жмет плечами. – Стиралка только что-то гудеть сильно стала, глянешь? Пока не сломалась.

И я ковыряю стиралку, да. А потом сломя голову несусь в больницу.

Еду, собирая всевозможные штрафы. Потому что опоздать, кажется, сейчас страшнее.

Паркуюсь перед приемным покоем без четверти пять.

Выскакиваю из машины.

Курю, чувствуя внутри какой-то дикий прилив сил. Будто прорвал сопротивление и взял объект под контроль. Адреналин хреначит. Ноги сами отбивают по тротуару какой-то победный ритм. А глазами все внимание на крыльцо. Сканирую взглядом каждого, кто выходит.

Две молоденькие медсестрички на ступеньках хихикают, поглядывая на меня.

Бросаю скучающий взгяд. Безразлично выдыхаю в их сторону дым.

Моей среди них нет.

Успел или не успел?

Дождется или не дождется?

Вот в чем вопрос.

----------------------------------------------------------------------------

Десятая книга ЛитМоба "В тылу любви"

"Продленка для майора" от Энни Дайвер

https://litnet.com/shrt/DUqE

Глава 12.

Аня.

Я закрываю процедурку в половине шестого. Ключи несу охране на пост.

Сегодня на смене «болтливый». Не люблю его. Дежурно киваю. Слышу, как говорит, что Юлька уже убежала. Смеется, что мне надо сюда жить переезжать, раз так работу люблю.

Может, и перееду, если Юрка из квартиры выгонит.

Вздыхаю.

Почти у выхода догоняет Крамор.

– Анечка, на премию в этом месяце я вашу кандидатуру и так подал. А больше не заплатят, вы же знаете.

Заискивающе улыбается, открывая дверь.

Его попытки казаться лучше, чем он есть, раздражают. Почти так же, как и сальные взгляды. Я же вижу в стеклянном отражении, как палится на мои ноги, пропуская вперед.

– Анечка, давайте подвезу вас.

– Спасибо, Лев Петрович, но я пешком. Погода хорошая, да и ходить – осекаюсь, заметив метрах в десяти уже знакомую фигуру, – полезно.

Леша стоит облокотившись бедрами о капот машины. Одна рука в кармане, другая держит сигарету.

Встречаемся с ним глазами. Выразительные губы тут же растягиваются в улыбку и тянутся к фильтру. Медленно затягивается, все так же глядя на меня.

Значит, ждешь, да?

Давно?

Хотя какая мне разница?

– Да вы нахаживаете за целый день больше нормы по этажам, Анечка, – не унимается Крамор.

– А знаете, вы правы, Лев Петрович. Поехали.

Под пристальным Лешиным взглядом мы с Крамором идем к его машине.

Она у него такая же черная и большая как у Алексея. Только если последний смотрится рядом с ней гармонично, то низкорослый и щуплый Крамор крайне нелепо.

– Сейчас-сейчас помогу, – беспокоится Лев Петрович, распахивая пассажирскую дверь. – Тут ступенька, Анечка.

Чувствую на пояснице его холодную ладонь и жжение в области лопаток. Это Леша неотрывно наблюдает.

– Я сама, Лев Петрович, спасибо, – дергаюсь вперед.

– Ну что вы, Анечка, мужчина должен ухаживать за девушкой. Иначе для чего мы нужны?

Закрывает за мной дверь. Как-то смешно и торопливо оббегает авто, переживая, видимо, что сбегу.

Я бы, и правда, лучше пошла пешком, если бы не появился Алексей.

Пусть отстанет уже наконец.

Крамор выруливает со двора. Я пристегиваюсь. Замечаю как Леша выкидывает окурок и тоже садится за руль.

На первом светофоре останавливается прямо напротив нас.

Смотрим друг на друга сквозь стекло. Он улыбается, но как-то слишком довольно как для человека, который остался ни с чем.

Спустя секунду я понимаю почему.

Леша достает мои трусики. Приветливо машет ими, а затем вешает на зеркало, примерно туда, где у Крамора весит пахучка.

Закусываю губу, чтобы не расхохотаться. Отворачиваюсь.

Господи, ну что за клоун?

– Анечка, может, раз у вас так настроение поднялось, сходим куда-то? Любите театр? У меня как раз два билета завалялось.

– Лев Петрович…

– Ну что вы, Анечка, вне стен больницы можно просто Лев.

Да, ты еще порычи для убедительности.

Хотя это мне хочется рычать.

Жуть как бесит это «Анечка».

Он же почти на двадцать лет меня старше.

– К театру, увы, тяги нет.

– Так, может, стоит разок сходить? Вдруг появится?

Вот этот вроде бы тоже настойчивый, да? Хотя скорее назойливый.

Так и хочется взять мухобойку и начать отбиваться.

– Я, Лев Петрович, больше рыбалку люблю.

Замолкает. Хмурится.

Тоже понимает, что в рыбацком костюме он будет выглядеть уж очень смешно?

– Говорят, Валентина Егоровна - та еще театралка. Может, она составит вам компанию.

Никак не комментирует и еще больше поджимает губы.

А что так? С Валюшей, они хотя бы ровесники.

На новом светофоре, невольно кошусь в окно. Черный джип стоит через две машины и у меня в груди что-то довольно скачет.

Какой-то необъяснимый детский трепет на грани с восторгом. И он лишь усиливается с пониманием того, что Леша специально едет за нами.

Думается, он водит резвее Крамора и мог бы давно умчаться вперед.

Но нет, держится чуть позади, чтобы не упускать нас из виду.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Одиннадцатая история ЛитМоба "В тылу любви"

"Ты под моей защитой" Юлии Кажановой

https://litnet.com/shrt/bBht

Глава 13.

Аня.

Вечер я коротаю в привычной компании телевизора.

Главные герои сериала, который я смотрю, наконец-то смогли все выяснить и помириться.

Оказывается, для счастья им нужно было всего лишь поговорить. Но на это у них ушло шестьдесят три серии.

Интересно, а сколько потребовалось бы в реальности? Хватило бы жизни?

Я ставлю на паузу и иду заваривать чай.

Пока кипит чайник, засыпаю заварку, кладу пару листиков мяты, и припадаю к окну.

Вспоминаю, как еще час назад Леша торчал во дворе.

Странный парень. Очень-очень странный и … Нет, обойдемся без «и».

Просто эта его чудаковатость меня не пугает. Это сложно объяснить, но интуитивно я не чувствую от него опасности.

Возможно потому, что успела узнать, насколько нежными могут быть его сильные руки.

Зачем я об этом вспомнила? Ну руки, как руки.

Просто ко мне давно никто не прикасался вот так.

Все. Стоп.

Третий раз пишу Мырзиной, чтобы не ждала сегодня. Но она все равно продолжает наседать.

Поставив телефон на беззвучный, сбегаю в душ.

Настраиваю воду, раздеваюсь. А едва захожу под теплые струи - слышу шум из прихожей.

Сердце тут же стучать начинает как у перепуганного зайца. Двести ударов в минуту, не меньше.

Хватаю сначала полотенце, потом отбрасываю его и принимаюсь натягивать одежду прямо на мокрое тело.

Слышу голоса. Мужские. Божечки.

Выскакиваю из ванной с зажатым в руке лаком для волос. Так себе защита, но какая есть. Как-то случайно Юлька попала мне этим лаком в лицо, и я думала ослепну. Пекло ужасно.

– Что тут происходит? – сиплю, впившись глазами в Юрку.

Он стоит посреди коридора прямо в кроссовках. У порога застыли незнакомые мужчина и женщина.

– Жильцов привел. Говорил же. Слишком жирно тебе в трехкомнатных хоромах. Да вы не стойте, – обращается уже не ко мне, – проходите, осматривайтесь. Обувь можете не снимать.

Бросаю на него убийственный взгляд, крепче сжимая флакон с лаком.

– Ну что уставилась? Спасибо скажи, что пару семейную нашел, а не алкашей каких. Оприходовали бы тебя каждый вечер. Или ты таких ждала? Поэтому расстроилась?

– Ты имеешь в виду, кого-то из твоих друзей? – выплываю язвительно.

Не знаю, откуда во мне берутся силы отвечать. Наверное, храбрюсь, понимая, что тут как минимум два свидетеля. Непрошенные гости так и топчутся у дверей, ошалело глядя на нашу с Юрой перепалку.

– Поговори мне. Лучше спальню освободи ребятам. Ты одна и в маленькой поживешь. Ну что застыла? Или тебе помочь?

Развернувшись, Юра двигает в сторону комнаты. Нашей с Андреем спальни.

Там все также, как и было при Андрюше. У меня рука не поднялась хоть что-то поменять. И даже его вещи все лежат на своих местах.

– Только попробуй зайти туда своими грязными ногами!

– Чего? Ты совсем страх потеряла, дура?

Поднимаю глаза к потолку. Почему ты забрал не того брата, а? Потому что такие, как этот, тебе и даром не сдались?

– Не смей заходить в эту комнату! Я сейчас просто ментов вызову.

– Вызывай! Мне даже интересно, что ты им скажешь? Что законный хозяин пришел домой, а ты не пускаешь?

– Хозяин, ты хоть один гвоздь в этом доме забил? Хоть …

Кому я пытаюсь что-то доказывать? Человеку, у которого главная ценность в жизни - деньги? Его ведь даже после похорон Андрюши волновали лишь выплаты. Кому положено. Сколько.

Из-за них он все это и затеял.

Я не стала подавать документы, сказала, что ненужные мне никакие деньги. Но Юра никак не успокоится. Придумал, что я должна отдать ему положенные похоронные и тогда он позволит мне спокойно тут жить.

Ставлю лак на тумбу и иду за телефоном. По громкой связи набираю 102.

Слышу как тут же хлопает входная дверь. Сбрасываю звонок.

В окне появляются несостоявшиеся квартиросъемщики и их арендодатель. Похоже ругаются. Юрка достает из кармана смятые купюры - со злостью бросает на лавку.

Закрываю плотно жалюзи. Выключаю свет. И, медленно сползая по стене, наконец-то даю волю слезам.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Двенадцатая история ЛитМоба "В тылу любви"

"Няня под прекрытием" Виктории Вестич

https://litnet.com/shrt/1e0D

Глава 14.

Алексей.

Третий день я провожаю Анну Сергеевну домой. Ну как провожаю…

Брожу тенью.

В машину ко мне она не садится. Но, к счастью, и к тому усатому таракану тоже.

Уже привычно оставляю тачку на стоянке возле больницы. Жду минут десять -пятнадцать, а затем, заметив Златовласку, пристраиваюсь рядом.

Идем молча. Она периодически косится на меня и вздыхает, а я ее открыто рассматриваю.

Красивая. Волосы длинные, прямо по поясницу, но она их почти все время в косу или хвост собирает. Сегодня, правда, распустила. Взгляд такой, как у ребенка, доверчивый. Хотя характер то палец в рот не клади.

Короче не девушка, а сплошная головоломка. Но мне поприколу. Не люблю я однообразие. С детства не мог на месте усидеть.

– Тебе не надоело? – спрашивает с усталым вздохом.

– Смотря, что именно. Пробка на Ленина - очень. И что дорогу возле вокзала никак не сделают тоже.

– Ясно. Ты местный?

– Ну, как сказать. С восьми лет тут живу. Считается?

– Думаю, да. А до этого?

– Где жил? Я так и не вспомню, но по рассказам, много где.

– В Кинерме был?

– Это где?

– В Карелии.

– Ты оттуда родом?

Кивает.

– А сюда как занесло?

– Тут теплее.

– Это да, – соглашаюсь.

– По распределению попала после окончания колледжа. В госпиталь.

– У вас там военных частей нет?

– Нет, – настороженно. – У нас почти ничего нет кроме еловой рощи да часовни. Но зато Член Ассоциации самых красивых деревень.

– И что же у вас такого красивого? Девушки?

– Природа. Посреди леса считай деревня стоит. Памятник деревянного зодчества.

– Мими, – озадаченно тяну, будто бы понимая.

Но, похоже, по лицу заметно, что ни в зуб ногой, какой там за памятник. И Анна Сергеевна терпеливо поясняет:

– Дома все из дерева. Полукругом стоят. Всего семнадцать домов, десять из них как музеи используются.

– И что ж вы там делаете?

– Папа у меня смотрящий и экскурсии водит. Мама помогает, столы накрывает гостям с традиционной русской кухней. Только я сбежала ближе к цивилизации.

– Это ты правильно сделала, что сбежала, – улыбаюсь. – А у меня отец военным был. Его по стране помотало и нас с мамой тоже. Сюда приехали в девяносто восьмом, а когда год он погиб, так и остались.

Дослушав, Аня как-то сразу в лице меняется и отворачивается. А я, пользуясь моментом, забираю у нее пакет. Увесистый такой.

– Спирт с работы выносишь?

– Чего? Ты совсем? – шипит обиженно. – Я вещи несу постирать. Пятница сегодня.

– Да шучу, я! Расслабься! Если девушка рядом с тобой скучает, то пиши пропало. Так дед говорит.

– Это тот, который винодел?

Надо же! Запомнила.

– Он самый. Опытный пикапер.

Изумленно смеется.

– Предложи ему тренинги вести.

– Думаешь, выстрелит тема?

– Конечно. Сейчас же все, что можно продать – продают. А за знания и опыт втридорога дерут.

– Это точно. Тогда сделаем ему курсы «Любовь по-Ильичевски». Пойдет название?

Снова смеется.

– Отличное.

С сожалением понимаю, что подошли уже к ее подъезду. Как так быстро? Плелись вроде еле-еле.

Я бы еще шел и шел, но Златовласа останавливается. Заправляет прядь светлых волос за ушко. Как-то машинально облизывает губы.

Зависаю на этом движении.

Вспоминаю, что тогда, ночью не давала себя целовать. Я как бы и не сильно настаивал. Сам не люблю совать язык всем подряд. Но сейчас почему-то очень хочется. Попробовать какая она на вкус. Малина? Мята? Или ледяной арбуз?

Она это замечает, да? Как смотрю? Считывает все? Глаза испуганно вскидывает и говорит:

– Ты, Леш, пожалуйста, больше не приходи.

Чего?

Это что за танцы такие, шаг вперед, два назад? Не умею я эти вальсы кружить.

– Не трать свое время, правда. Ты хороший парень, но ни разовые, ни любые другие отношения мне не интересны.

– А в гостиницу со мной зачем пошла? Мужу отомстить?

Вздрагивает, будто я ее ударил этими словами.

Да кольцо ее сложно не заметить. Она ведь его теребит постоянно. И сейчас тоже. Только где этот муж?

Забирает пакет.

– Ань…

Подкуриваю. Смотрю как скрывается в подъезде.

У нее квартира на первом этаже слева. Я еще в тот раз вычислил, когда ее усач подвозил.

Затягиваюсь дымом. Горько во рту, пиздец. Будто первый раз курю.

Трех очковым забрасываю сигарету в урну.

Да к черту!

---------------------------------------------------------------------------------------------------

Завершающая новинка ЛитМоба "В тылу любви"

"Нарушая дистанцию" Эллы Савицкой

https://litnet.com/shrt/dsds

Глава 15.

Алексей.

Делаю шаг вперед, а меня, как привязанного, назад тянет.

Да ну, что за херня!

Тебе ж по-русски сказали, отвалить! Чего застыл тогда?

Потому что с детства у меня с этим проблемы. «Нет» для меня как «да». «Нельзя» как «а почему бы не попробовать». Матери доставалось из-за этого постоянно. То подерусь, то влезу куда-то. В обезьяннике даже дважды бывал. В первый раз дед сразу вытащил, а во второй сказал нефиг. Сиди сколько положено.

Пришлось впитывать в себя весь ОВДшный колорит. А по истечении пятнадцати суток, отправится служить Родине. Дед подсуетил.

Снова достаю сигарету. Последняя в пачке. Затягиваюсь. Дымлю через силу, хотя кайфа, как обычно, не испытываю.

Опять выкидываю.

Мда. Так и бросить недолго. А я не хочу.

У меня, может, это единственная радость в жизни.

В два прыжка влетаю в подъезд.

Златовласка у двери застыла. Меня не видит, с замком ковыряется.

– Помочь, Анна Сергеевна?

Дергается на мой голос. Пакет, который держала, падает. Белый халат вываливается на пыльный бетонный пол.

Поднимаю, отряхиваю. Он пахнет приятно: цветочными женскими духами, ненавязчиво так, почти еле уловимо.

Вручаю пакет Златовласка обратно в руки. Они у нее дрожат отчего-то.

Оттесняю ее легонько в сторону. Забираю брелок сердечком.

– Ань, ты квартиру не перепутала? – пытаюсь пошутить. – Ключи явно не от этой двери.

На связке висят три и ни один не подходит. Даже невооруженным глазом видно, что крестовина в замке другая.

– Эй, Анна Сергеевна, ну ты чего? – замечаю, как начинают подрагивать ее плечи.

Только слез не хватило.

– Ну хочешь я дверь выбью? Ты, главное, потоп не устраивай.

Молчит. Лбом упирается в стену и всхлипывает.

А я, блядь, ни в зуб ногой, что делать?

Вроде в детстве мать всегда к себе прижимала, когда я ныл. Недолго, правда. Отец если видел, ворчал, что пацан сам терпеть должен, а не об юбку женскую сопли вытирать.

– Ань…

Аккуратно тяну к себе, разворачиваю. Вроде не сопротивляется.

Сама утыкается лицом мне в грудь и носом шмыгает. Начинает что-то сбивчиво объяснять.

Юрка какой-то замки поменял. А куда теперь ей?

Прижимаю к себе крепче, рукой вожу по спине успокаивающе. Только она ни хрена не успокаивается.

– Ань, ну всё, слезами тут не поможешь. Поехали, на ночлег тебя определим, раз не хочешь, чтобы я дверь вынес. А потом будем думать, как решать проблему.

Недоверчиво поднимает на меня заплаканные глаза, и я отчетливо читаю в них, что ей больше некому помочь. Или просто мне хочется, чтобы так было. Чтобы я мог погеройствовать.

– Я к Юле пойду.

– Это та твоя рыжая подруга?

Кивает.

– И что, на балконе опять всю ночь будешь торчать? У них там снова гулянка.

– А ты, любезно, к себе приглашаешь?

– Для начала свожу к юристу на консультацию. Катюха, мама малого, которому ты ожог обрабатывала, в суде работает. Может, что подскажет.

Секунду поколебавшись, соглашается.

Пока едем в дачный кооператив, где живут Симоновы и моя мать, Аня не расстается с телефоном. Все кому-то звонит, пишет, но ей, похоже, не отвечают. Она от этого все сильнее сникает, и в дом к Катьке заходит как с креста снятая.

Катюха, конечно, тоже молодец, не особо излучает гостеприимство и сначала держит нас на пороге.

Зову на два слова. Обрисовываю ситуацию, слушаю, что во внерабочее время она консультации не раздает. Все вопросы в понедельник.

– Кать, еще скажи через секретаря, – завожусь. – Просто, блядь, поговори. Узнай, что стряслось. Мне она все не расскажет.

– У вас с ней серьезно или как?

К чему вообще вопрос?

– Кать, где я, а где серьезность?

И ведь не вру. Нормальных отношений с девушками у меня отродясь не было. Всегда только приятное времяпровождение на раз или два.

– Ладно, заводи, сейчас чайник поставлю.

Общаются они не меньше часа. Я сначала пытаюсь прислушиваться, о чем говорят, но голос Ани звучит все тише, а Женькин, наоборот, все громче.

Это он на радостях, что в шахматы меня выиграл.

Пока девушки беседуют, мы с ним развиваем стратегическое мышление и внимание. Мое, правда, сейчас совсем в другом месте.

– Ну что там? – нетерпеливо спрашиваю, когда попрощавшись с хозяйкой, все такая же поникшая Аня идет к машине.

– Леша, юристы не имею привычки разглашать дела клиентов.

– Катя, ё-моё. А она уже твой клиент?

– Нет, но я посоветовала ей Ковалева. Думаю, он поможет.

– Почему не ты?

– Потому что, Леш! – мечет в меня рассерженный взгляд. – Он более компетентен в ее вопросе. Так устроит?

– А что у нее за вопрос?

– Пусть девушка сама расскажет, если захочет.

– Аня.

– Что?

– Девушку зовут Аня, – поясняю, будто для Кати это должно иметь значение. Или мне хочется, чтобы имело.

– Ммм… Ясно, – язвительно. А следом уже в разы тише и спокойнее. – Ты сейчас домой?

– Нет, тут останусь. Поселю Аню у мамы.

– У Зои Васильевны? – удивленно переспрашивает.

– А у меня есть еще одна? – выдаю с раздражением.

Это я злюсь, что Катька непонятно к чему в партизанку играть придумала. Всегда ведь помогали друг другу. Я им с Женькой как мог: и деньгами, и по мелочи привези-отвези. Она мне тоже никогда раньше не отказывала и с бумажками всякими помогала разобраться.

– Ладно, спасибо, Кать. Доброй ночи.

– Может, зайдешь позже? Женя хотел в приставку с тобой поиграть.

– В девять вечера?

– Тогда завтра? – растерянно улыбается.

– Тогда завтра, – соглашаюсь уже на полпути к машине.

Аня почему-то не села внутрь. Обхватив себя за плечи, всматривается куда-то вдоль улицы.

– Тут так тихо, – шепчет, когда подхожу ближе.

– Где ж тихо? Собаки вон лают и цикады орут.

– Это другое. Как белый шум. Успокаивает немного.

Глава 16.

Аня.

Крепкий здоровый сон - залог всему. Это я как медработник говорю.

И как человек, который и не вспомнит, когда в последний раз спал так, как сегодня. Просто без задних ног.

Это все перьевая подушка? Она почему-то в разы удобнее моей ортопедической. Мягкая такая, что отрывать от нее голову совсем не хочется.

Но я, черт возьми, не у себя дома, а судя по яркому солнечному свету, что проникает в комнату сквозь белый тюль, я проспала как минимум до обеда. Тоже мне гостья.

Поднимаюсь, быстренько застилаю кровать вязаным сиреневым покрывалом. Кое-как привожу себя в порядок. Вещей то никаких нет. Только то, что в сумочке завалялось: влажные салфетки, расческа, мятные леденцы и тональный крем. Он со мной всегда и везде. Сейчас тоже выручает, так удачно маскируя припухшие глаза.

Я плакала до тех пор, пока организм не сказал «хватит» и не отключился. Телефон, который я не выпускала из рук, отправляя Юрке бесконечные смс, кстати, тоже.

До сих пор не верю, что он поменял замки, фактически выставив меня на улицу без вещей и без денег. Все сбережения остались там, в квартире, в маленькой деревянной шкатулке. А без них я даже квартиру на первое время не сниму.

Внутри опять поднимается горечь и непомерный страх.

Катя сказала надо обратиться в полицию, и если добровольно Юра не объявится, то дожидаться официального разрешения ломать дверь.

А пока…

Выскакиваю тихонько из комнаты и иду на звук.

Лешина мама возится на кухне.

На большом белом холодильнике работает радио, которому она негромко подпевает. В воздухе кружит запах чего-то жареного: блинчиков или оладий.

– Доброе утро! Или уже день, – неловко здороваюсь.

– Доброе утро, Анечка, – приветливо отзывается Зоя Васильевна, так она представилась вчера. – Ты вовремя. Я как раз чай заварила и блины дожариваю. Или ты кофе пьешь?

Обычно, я и правда начинаю день с кофе. Но сейчас готова пить, все что нальют.

– Вы простите, что вчера свалилась вам как снег на голову, – говорю виновато.

Мне, правда, безумно неловко. Я даже у Юльки с ночевкой ни разу не оставалась. А тут… Посреди ночи… Да и еще и к чужим людям.

– Что ты, Анечка! Мне за радость.

– Давайте я тогда вам чему-нибудь помогу?

На белой плетеной скатерти уже стоит пиала с вареньем и три кружки. Красные в белый горошек. У нас дома тоже такие. И от этого совпадения как-то тепло на душе становится. Или это от доброго взгляда Зои Васильевны?

Она так открыто мне улыбается, будто родственнице, которую не видела много лет.

И точно также со мной беседует. Как с давней знакомой, с которой есть о чем поговорить.

– Ты, кстати, блины с печенью ешь? Леша их просто обожает. Вот я и накрутила, но тебе могу быстро с творогом сделать.

– Я…

В носу отчего-то начинает щипать. То ли от простой человеческой заботы, к которой я не привыкла. То ли от мысли, что Андрей не ел печень. И мой папа тоже. Неужели есть мужчины, которые к ней неравнодушны?

Я быстро моргаю, чувствуя как глаза увлажняются, а Зоя Васильевна, видимо, понимает по-своему.

– Анют, ты на Лешу не сердись, если что. Он иногда резок бывает, но сердце у него доброе.

– Эм…

Она думает, что мы пара? Ведь вчера и Леше что-то похожее говорила. Чтобы не обижал меня, а он хмыкнул: «кто еще кого обидит».

– Я уже это поняла. Ваш сын очень выручил меня, Зоя Васильевна. Спасибо большое.

Как-то незаметно мы с ней присаживаемся за стол, передо мной появляется кружка ароматного липового чая и меня вдруг прорывает. Я рассказываю про всё, где болит.

Про то как погиб Андрей, как его хоронили со всеми почестями, как посмертно представили к награде, про проблемы с его братом, про то, что я не хочу возвращаться домой, но похоже придется.

Она слушает, молча, и смотрит так … Будто понимает. Не жалеет, не сочувствует, а именно, будто знает то, о чем говорю, не понаслышке.

Сколько слов соболезнования я слышала, не сосчитать. Искренних и не очень. Тех, что заставляли обливаться слезами и тех, которые звучали фоном.

Коллеги, знакомые, сослуживцы Андрея, они мне все сочувствовали.

Только мне было мало их сочувствия, черт возьми! Мало!

А вот сбивчивого, но такого настоящего разговора с посторонней женщиной оказывается в самый раз.

Мы обе плачем, отпуская свою боль.

Потом обнимаемся.

Потом Зоя Васильевна показывает мне свои картины. Она вышивает бисером. В спальне, где я спала, мой взгляд тоже зацепился за пару - мужчина и женщина, которые словно сливаются воедино. Очень красиво.

– Обязательно нужно иметь занятия для души, Анют. Чтобы окончательно не потерять себя.

Киваю, понимая, что кажется, я уже потеряла.

– А оставайся еще у нас, хоть на пару дней? – вдруг просит Зоя Васильевна.

Не предлагает из вежливости, не говорит как за между прочим, а именно просит. Так, что у меня язык не поворачивается отказать.

Глава 17.

Аня.

Мысль хоть ненадолго задержатся в доме, где так легко и свободно дышится, кажется самой верной.

Но я всё же не отвечаю на предложение погостить ни «да», ни «нет». Я просто помогаю Зое Васильевне убрать со стола.

А после, будто это было запланировано, мы вместе идем пересаживать цветы.

Почти все подоконники в доме заставлены горшками с фиалками.

Их целое море: розовых, желтых, белоснежных, как снежинки, или темно-бордовых, будто дорогой бархат. И те, что уже не цветут мы рассаживаем.

– Сейчас золой обработаем корень, чтобы лучше росли. Вот так, со всех сторон хорошенько, – Зоя Васильевна проводит мне мастер-класс. Я стараюсь вникнуть. Это и правда интересно. А еще здорово отвлекает. Я больше не дергаюсь к телефону. И даже когда мне приходит оповещение, что Юрка снова в сети, не реагирую.

Зато теперь я периодически поглядываю в окно.

С самого утра Леши нет дома. Спросить, куда он уехал, я не решаюсь. Но мне отчего-то хочется его увидеть. Просто сказать «спасибо».

Приезжает Леша ближе к обеду, когда я накрываю на стол.

Сложно не заметить во дворе его черный джип. И еще сложнее контролировать свой разгоняющийся пульс.

Зачем он мне помогает? Не думаю, что та наша близость его настолько впечатлила, что он готов поселить меня у своей мамы, ради возможности повторить.

Слежу сквозь стекло как достает из багажника два больших пакета. Как уверенно и быстро шагает в дом.

Подбираюсь вся, чувствуя как тело сковывает неловкостью.

Вдруг он рассчитывал, что я уже уеду? Что если специально дал мне время собраться и освободить его территорию?

Вопросов уйма. Но все они рассыпаются, когда Леша вручает мне один из бумажных пакетов, а там… Там все, что мог купить мужчина, зайдя в женский отдел в супермаркете.

Зубная щетка, гель для душа с цветочным ароматом, шампунь, крем для тела, прокладки. Да, он купил мне прокладки, прости, Господи! И пару кружевных трусов, похожих на те, что висели у него в машине. Вчера я их забрала.

– Эм… Спасибо… – говорю заторможено, опасаясь того, что еще может ждать меня на дне пакета. – Я верну деньги за всё. Не сейчас. Но как попаду в квартиру.

– Обязательно, – отвечает с откровенной издевкой, – Чек только из мусорки не забудь достать.

Вспыхиваю. Смотрю, как выгружает в холодильник содержимое второй сумки. Раздумываю, что ответить, но все же решаю промолчать. Иногда это безопаснее.

Обедаем мы тоже молча. Точнее мы с Зоей Васильевной переговариваемся, а Леша жует не поднимая глаз от тарелки. Когда доедает, споласкивает посуду в раковине и потом вовсе уходит во двор.

Почему та легкость, которая возникла в общении с его мамой не работает и в другую сторону? Почему с ним как на американских горках, то вверх, то вниз? И сейчас я лечу с горы, судорожно вцепившись в поручень. Дыхание сперло.

Мне хочется уйти. Но, так как идти мне пока некуда, я отсиживаюсь в комнате, что мне выделили, и жду вечера.

Зоя Васильевна скомандовала Леше растопить баню. И сейчас он, вооружившись топором, колет дрова.

Застываю у шторы, подглядывая за процессом. Как ловко топор в его руках взмывает вверх, а затем четко вонзается в полено, рассекая его на две части. Как спустя минут десять Леша стягивает футболку и обтирает ею лицо.

Я замираю. Смотрю на его массивную, по-мужски красивую спину. Скольжу по ней взглядом, как те капельки пота, что стекают между лопаток. Там у него татуировка в виде небольшого креста. А чуть ниже и левее, кажется, ожог. Он довольно заметный, но ничуть не портит картинку.

Неужели шрамы и правда украшают мужчин?

У Андрея тоже было несколько мелких от ранений и я любила водить по ним пальцами. Казалось, так они затягиваются.

К вечерней бане собирается целая компания. Приходит Катя и еще одна соседка Зои Васильевны. Последняя приносит вишневый пирог, а Катя пирожки с мясом. Только вручает она их почему-то Леше. Они с Женей сидят в беседке за столом, готовят удочки для завтрашней рыбалки.

Встречаемся с Лешей глазами. Он не улыбается больше. За сегодня ни разу. По крайней мере, мне.

Заскакиваю за Зоей Васильевной в баню. Снимаю одежду и заворачиваюсь в простыню. У Лешиной мамы и соседки Надежды Семеновны специальные банные накидки на липучках. У Кати красные бикини и топ, в которых она дефилирует, словно на пляже.

Я бы не стала так делать, даже будь у меня купальник. Зато Катя уже третий раз за полчаса выбегает прямо в нем на улицу. Ей жарко. И баню она не особо любит. Только раз зашла на пять минут и потом больше скрабами мазалась. А теперь вот просит Лешу попарить ее веником.

Они заходят в парную. Леша снова в одних шортах, на голове белая войлочная шапка с надписью «Отпариватель, что надо».

Я делаю пару глотков чая, стараясь сильно на него не глазеть, но предбанник будто в размерах уменьшился, стоило ему появиться.

– Анют, а как у терапевта бесплатные таблетки от давления получить? – спрашивает у меня Надежда Семеновна.

А я что? Я сижу как зачарованная за дверью в парилку наблюдаю, посекундно считая, сколько там уже парятся.

Вообще, я бы тоже пошла. Помню в детстве все болезни лечили именно так: баней, травяным чаем с медом и дубовым веником.

Поэтому, когда Леша наконец-то выходит и предлагает мне быть следующей, я, не раздумывая, киваю.

Глава 18.

Аня.

В парилке пахнет нагретым деревом и маслом эвкалипта. Очень приятно и успокаивающе. Так, что мысли про Катю и Лешу мгновенно испаряются.

Вряд ли бы он стал с ней что-то делать, когда мама за стенкой, да?

– Ложись на верхнюю, – командует, пока я потуже завязываю на груди простыню.

Послушно укладываюсь как говорит и тут же натыкаюсь взглядом на татуировку в виде римский четверки со знаком минус. Группа крови? Прямо на груди, что сейчас плавно вздымается.

Засмущавшись, отворачиваю голову к стене.

У меня, кстати, тоже четвертая отрицательная. А говорят самая редкая.

– Я пара немного поддам, не против?

– Нет.

Слышу как шипят камни и помещение мгновенно обволакивает белым облаком.

Прикрываю глаза. Дышу расслабленно.

В голове сейчас словно чистый лист. Пусто. И проблемы мои, будто и не мои вовсе.

Это на меня так обтирание солью подействовало?

Зоя Васильевна сказала, что с ее помощью мы очищаемся от плохой энергии и негатива. Но я, если честно, не поверила.

Скорее все дело в компании. В том, я смогла выговориться, как в клубе анонимных алкоголиков.

У нас правда клуб тоже весьма специфический. Я бы сказала «подруг по несчастью».

Все без мужей остались. Зоя Васильевна похоронила своего супруга шестнадцать лет назад. Катя - пять. У Надежды Семеновны, как и у меня, в прошлом году умер. Правда, он у нее уже в возрасте был и болел. Но, оказывается, я не одинока в своем горе. И эти женщины, они… Они для меня как пример. Они справились. Но я… Я никому не говорю, что мне легче думать, что Андрей просто уехал. Временно. Вынуждено. И я слушаю его сообщения, которых в телефоне сотни. Которые уже наизусть знаю. И даже иногда продолжаю отправлять свои.

Точнее отправляла. После той ночи с Лешей, я будто предательницей себя чувствую. Потому что мое тело… Оно словно ожило. Ему внимания хочется. Ласки.

– Все нормально? – интересуется Алексей, разгоняя надо мной горячий воздух.

– Да. Все хорошо.

Хотя «хорошо» явно неподходящее слово.

Я будто в невесомости сейчас парю. А легкие скольжения веника по коже лишь усиливают эффект.

Как я все-таки люблю баню. За этот запах, за атмосферу, за ощущения.

Я чувствую похлопывания по икрам, от которых парная наполняется характерным шелестящим звуком.

Теплые влажные листья приятно шуршат. И пахнут они тоже приятно. И касаются меня.

Настолько, что я даже не сразу понимаю, что это уже не веник, а мужские руки. Скользят по бедрам. Задирают простынку выше, почти до самых ягодиц.

– Ты… Ты что творишь? – просыпаюсь моментально от такой наглости.

– Тише, я всего лишь хотел пройтись везде как следует. Какой толк через ткань тебя хлестать.

– А уже не надо меня хлестать никак, – подскакиваю, больно ударяясь головой о деревянный потолок. – Я тебе не Катя.

Спрыгивают со ступеньки. Прикладываю ладонь к ноющей макушке, делаю шаг и с ужасом наблюдаю как в этот момент простыня сползает вниз.

Узел развязывается и ткань в одну секунду оказывается почти на полу.

Я успеваю придержать один край где-то чуть ниже колен. Пока второй рукой кое-как стараюсь прикрыть грудь.

Почему я раньше думала, что она у меня небольшая? А сейчас с трудом умещается в ладони.

– Не смотри, – сиплю самую несусветную глупость.

Потому как, конечно же, он смотрит. Пялится. Карие глаза становятся черными, с яркими проблесками огонька.

Кадык на мужской шее дергается. Я и сама отчего-то сглатываю.

Что это? Страх? Уязвимость? Точно нет.

Опускаю взгляд на свою руку, которая мало того, что почти ничего не перекрывает, так еще и, кажется, готова сдать позиции.

Или это он так смотрит, будто гипнотизирует, чтобы она опустилась?

Дикость какая-то.

– Леша, – предупреждающе шепчу, когда он делает шаг на меня.

Сердце колотится в ужасе. Оно не понимает, что происходит. Почему мозг в шоке, а тело… В теле инстинкты просыпаются. Рядом крепкий привлекательный мужчина, от которого исходит такой жар, что страшно… Мамочки… Страшно, от собственных мыслей.

– Аня… – его грудь высоко вздымается. И она так близко. Крепкие мышцы, красивый рельеф.

Он обнажен по пояс. Я почти полностью. Один край предательской простыни по-прежнему у меня в руках. Второй у него, и Леша уверенно тянет ткань на себя.

Оба дышим часто. Глазами друг друга прожигаем.

Пол пошатывается. Или это не пол, а я?

– Выйди, – едва шевелю губами.

– Выйти? – в его голосе нет насмешки. Как и во взгляде. Там тонны нежелания делать как я прошу. – Уверена?

– Да!

Недовольно стискивает челюсть. Отступает, поднимая руки вверх, мол ничего такого он делать и не собирался. Усмехается уже своей привычной улыбкой «короля мира», которая сползает с его лица как только он разворачивается к выходу.

Дверь в парилку хлопает. Слышу как следом раздается шум льющейся воды, будто Леша остудил свой пыл из висящего под потолком ведра.

И сердце мое заходится, словно это меня окатили ледяным душем.

Глава 19.

Аня.

– Дядь Лешь, ну когда уже клевать будет? – раздосадовано спрашивает Женька, не сводя глаз с расставленных вдоль берега удочек.

– Мы ж только закинули, Жек, – смеется Леша. – Терпение, мой друг. В этом деле главное терпение. Представь, что ты в засаде сидишь.

Женя вздыхает, а Леша косится на меня. Не знаю как рыба, но я почти клюю носом. Спать хочется жуть.

– В багажнике термос с кофе, – говорит вдруг, когда я зеваю в пятый раз за минуту.

Не выспалась я, между прочим, по его милости.

Нет, после случая в бане он ко мне не лез. Он просто ушел из дома и заявился под утро.

Зоя Васильевна его даже отругала. Сказала, что так не делается. Она переживает, что я расстроюсь по этому поводу. А я…

Мне же должно быть все равно, где он пропадал. Мы друг другу никто. Но я, дурочка, глаз не сомкнула, пока в третьем часу калитка не хлопнула и не послышались тяжелые шаги.

Иду в машину и наливаю в крышку термоса горячий напиток с кофейным ароматом. То что нужно. Сербаю, поглядывая то на рыбаков, то на камыши.

– Дядь Леш, а научи меня приемам, чтобы с одного удара вырубать.

– Кого ты собрался вырубать с одного удара, терминатор?

– Да так… – осекается Женька, ищет глазами Катю.

Она расположилась на покрывале в метрах двадцати от них. В уже знаком красном купальнике, в шляпе и очках. Жаль, что они все равно не скрываются ее неприветливых взглядов в мою сторону. Не нравится, что я тоже здесь, да? Или что рассмеялась, на Лешину шутку?

Но ведь, и правда, смешно вышло. Катя с визгом влетела в воду, собираясь искупаться. А Леша крикнул: «Эй, русалка, ты нам так всю рыбу распугаешь».

Не знаю, какие у них отношения, но ее симпатию сложно не заметить. Она смотрит на него с той самой женской заинтересованностью, старается всячески привлечь внимание и недовольно поджимает губы, если Леша стоит рядом со мной.

– Ну, говори уже! – подначивает он Женьку. – Кого мутузить собрался?

– Вовку Гринишина. Достал. Пусть заткнется и перестанет говорить, что папа мой никакой не герой. Что я выдумал все. А умер он, потому что … Потому что, так ему и надо.

Едва Женя замолкает, повисает пауза. Кажется, даже лягушки ошарашено перестают квакать.

Я сама в шоке таращусь на Лешу, не представляя, что он ответит.

– Твой папа, Жек, спас десяток сирийских детей. Наверное, кто-то из них уже в школу ходит. А ты спроси у Гринишина смог бы его отец поднять задницу с дивана, взять автомат и хотя бы день провести там.

Мои руки трясутся. Во рту горечь безумная.

Что не так с этим миром?

Я смотрю на синее безоблачное небо, на тихую водную гладь, на Катю, все также лежащую на покрывале, на Лешу, который похлопав мальчика по плечу, отходит в сторону, чтобы закурить. Правда, сигарета в его пальцах ломается, моментально превращаясь в труху.

Выпиваю залпом уже остывший кофе и наливаю новый.

Осторожно подхожу к Леше, протягиваю стакан. Он кивает и делает глоток. Молча стоим рядом.

Что говорить?

Я чувствую его злость. Ни на меня. Ни на Женю. И даже, наверняка, ни на Гринишина.

Леша, как и я, злится на несправедливость. На то, что жизнь, вот такая. Черно-белая. И если светлое в ней еще надо постараться отыскать, то темнота сама бросается в глаза.

Задумавшись, я разглядываю мужской профиль: квадратную, стиснутую челюсть, подрагивающие крылья носа. Он у Леши слегка неровный, будто когда-то был сломан. На левой брови у него небольшой белесый шрам, словно от рассечения. Но всё это ни капли его не портит. Наоборот, добавляет образу мужественности. Ведь я не просто смотрю на него, я засматриваюсь. Не как Катя, конечно, но…

Сейчас я очень хорошо понимаю ее интерес. Мужчины по типу Алексея - нарасхват. Каждая хочет сильного и смелого, остроумного и привлекательно. Чтобы когда целуешь, глаза закрывались не от отвращения, а от удовольствия.

– Клюет? – говорю вдруг негромко, уловив характерный писк. – Клюет ведь?

– Клюет, – подтверждает, отчего я оживаю и несусь к спиннингу, словно на пару с Женькой не могла дождаться момента. Хотя, признаться, на рыбалке в первый раз.

Хватаю удочку. А дальше? Тянуть? Крутить? Что?

– Подматывай, но без резких движений.

Ага, будто мне сразу стало понятнее.

Слышу за спиной шаги. Выдыхаю, готовясь передать спиннинг, а никак не к тому, что Леша пристроиться сзади.

– Не дергай рукой, – произносит едва ли не на ухо. И от этого по телу мурашки моментально. Чувствительная зона, чтоб ее. – Плавно немного вверх поднимай и катушку пару раз крутни.

Он говорит это спокойно, накрывая мою ладонью своей, показывая, как надо.

Жаль все, что я запомню из этого обучения - его кофейное дыхание на моей щеке и бешеный стук сердца.

За ребрами у меня словно с десяток барабанщиков разучивают сейчас совершенно незнакомую мне мелодию.

– Расслабь тело, Ань. Старайся распределить вес равномерно.

Легко сказать. Я же вдохнуть боюсь. Он так близко. Зажал меня в кольцо своих рук. Прижимается как тогда, в гостинице.

– Чего не зовете? – где-то рядом раздается обиженный голос Женьки. – Я тоже хочу тянуть.

Уступаю место. Обтираю вспотевшие ладони о джинсы. Делаю пару успокаивающих вдохов, когда ловлю на себе пристальный взгляд Кати. Она уже поднялась на ноги и неотрывно за мной наблюдает.

«Это мне завидовать тебе надо, а не наоборот» говорю мысленно. «У тебя есть сын. Есть свой дом. Есть Зоя Васильевна и Леша. А у меня? Единственные выходные за прошедший год, которые мне не хочется торопить?».

Мы варим на костре уху. Как в детстве, жарим хлеб, наколов его прямо на тонкие деревянные прутья. А потом тоже самое проделываем с зефиром.

Едим все это, расположившись под крупной зеленой сосной.

Женька весь под впечатлениями от рыбалки без конца закидывает Лешу вопросами. Тот стойко отвечает на каждый из них. Где-то серьезно, где-то с юмором. Я иногда улыбаюсь и даже смеюсь. Ловлю на себе мужской взгляд и украдкой смотрю в ответ. Это как-то само собой получается.

Глава 20.

Алексей.

Аня меня отшила. Опять или снова. Я уже сбился со счета, в который раз?

Ладно вчера в бане психанула. Но сегодня я уже и не наглел. Просто предложил после рыбалки фильм посмотреть вместе.

Не факт, что я бы не уснул где-то на середине. Полночи помогал соседу мопед собирать. Оказывается, это хорошо отвлекает от мыслей про Анины обнаженные прелести. Тогда в гостинице я ведь только трогал. А сейчас смог рассмотреть. Хотя лучше бы не видел, ведь только хуже стало. Теперь хочется и смотреть, и трогать. Опять что ли к Петровичу пойти?

Или лучше с Катей поговорить, пока запал не угас?

Что там за Гринишин такой? Я бы встретился с его батей. Рассказал, как Родину любить.

– О, Катюх, ты уходишь куда-то? – замечаю ее у порога. – Разговор есть, но я тогда завтра зайду.

– Нет-нет, проходи, – улыбается. Застенчиво или загадочно, хрен поймешь.

– Да я, наверное, не вовремя, – отзываюсь, просканировав стол. Там фрукты порезаны, бутылка вина, два бокала на тонкой ножке. Явно кого-то ждет. Волосы вон уложила и платье нацепила еще такое, что ниже шеи глаза лучше не опускать. На виду не только грудь, но и лифчик красный выглядывает из нескромного декольте. Так что я сразу не на месте себя чувствую рядом с ней в таком наряде.

– Женя у вас?

– Да в морской бой с Аней режутся. Я про Женьку то и хотел поговорить. Но все-таки завтра зайду.

– Останься, Леш, – за руку удерживает. – Я никого не ждала, просто настроение такое, что вина захотелось. Откроешь?

Протягивает мне штопор и бутылку. Откупориваю. Наливаю сначала один бокал, но потом, под пристальным женским взглядом, и себе.

Чокаемся. Делаю глоток, вспоминая, что Аню хотел дедовым напитком угостить. Только станет ли она пить?

– За любовь, – запоздало говорит Катя, на что я лишь хмыкаю и молча отпиваю еще. Неплохое, но у деда всё равно лучше.

– Кать, ты не думала найти себе кого-то? – спрашиваю в лоб. А смысл тут еще изгаляться?

– Ты имеешь в виду мужчину? – поднимает на меня глаза и смотрит так… Ну уже точно не застенчиво.

Киваю.

– Жеке отец нужен. Да и тебе…

– А ты, Леш, не думал?

– Мужчину найти? – стебусь.

Не особо мне хочется понимать, к чему она клонит. Был у нас уже похожий разговор. В прошлом году, в годовщину смерти Димона. Поминали и выпили лишнего. Потом... Целовались в общем. Точно не по-дружески. До кровати не дошло. У меня мозги включились. Поговорили и разошлись.

– Женщину, Леш. Семью.

– Кать, ну какая мне семья? Я уже насмотрелся на мать, на тебя с Жекой. Своей воображаемой жене я бы такого не хотел. Пристрелят где-то или на мине подорвусь. А им потом что? Я ж вот поэтому и завел разговор, что помню, как сам пацаном был, как херово без отца расти. У всех есть: у кого алкаш, у кого сидевший, у кого нормальный, но некогда даже в футбол погонять. А у меня всегда играл, но потом раз и не стало. Я и чудить тогда начал на этом фоне, в компанию влез непонятную, дурь всякую пробовать. Благо, дед за меня взялся и на путь наставил.

– Я… Я всегда за тебя молюсь, Леш. И жду тебя. И … – Катя двигается ко мне ближе, не переживая, что платье тоже двигается. Задирается уж очень коротко. – Я тебе нравлюсь? Хоть чуть-чуть? Не как подруга? Как девушка, Леш?

Молчу. Что сказать?

– Это из-за нее, да? – опять подает голос и залпом осушает бокал.

– Из-за кого, Кать?

– Из-за этой Ани? Так она сказала, что ты ей не нужен. А мне очень, Леш.

Сижу, кажется, даже не моргая. Будто снарядом оглушило. Я и сам знаю, что не нужен. Но слышать это как-то… Как серпом по яйцам. Херово в общем.

– Ты куда, Леш? Не уходи, пожалуйста, – вскидывается Катя, когда я поднимаю на ноги. Сама вскакивает и за руку хватает. Ведет пальцами от запястья выше, словно поглаживая. Глазами стреляет в сторону комнаты. Там ее спальня за дверью. – Я что хочешь для тебя… Только останься.