Зайка для Хищника

Глава первая

В этот предпраздничный день я сижу и рыдаю в директорском туалете, единственном месте, где меня не достанут.

Ничего не произошло, никто не умер, не болен и не ограблен.

Просто у меня кончились силы и нервы.

Я тут торчу минут двадцать. Даже слезы уже не льются, только я никак не могу перестать икать и всхлипывать, терзая бумажным полотенцем красный натертый нос. Я совершенно не хочу думать, как теперь выгляжу, и что стало с макияжем, но посмотреть придется. Не могу же я вечно отсиживаться в толчке? Интересно, там еще дверь приемной взламывать не начали?

День определенно не задается, единственным светлым пятном становится появление Катюхи, находящейся в затяжном декрете. Утром она заскакивает поздравить меня с наступающим женским днем. А в остальном, все, как всегда. Это-то меня и подкашивает.

Потому что все люди как люди, а я – бессмертный пони.

А хочу быть нормальной женщиной.

Но где там!

Кто-то вообще задумывается о том, что у меня завтра тоже праздник?

Конечно же, нет! Ира Зайцева создана, чтобы пахать!

С самого утра благоухающее руководство в полном составе поздравило трудящихся дам и объявило, что отпускает всех на волю с трех часов дня, дабы они могли подготовиться к вечернему корпоративу в ресторане.

Меня еще и отдельно поздравили: Лютаев и Коршунов вручили по неприподъемному букету, свежевыписавшийся с больничного директор подарил подарочный сертификат в Ривгош на круглую сумму, и все они заверили меня, что я смело могу рассчитывать на повышенную премию как очень эффективный сотрудник.

И тоже разрешили свалить пораньше.

Мне всего-то и надо только принять все документы на подпись и проверить их, чтобы генеральный их подписал с самого утра после праздников. А еще отправить, не поверите, факс в Индию. Неужели кто-то еще пользуется факсом? И дождаться подтверждения оплаты по сделке с Китаем.

А потом я прям сразу могу идти домой.

Как там было? Разобери пшеницу от проса и дуй на бал?

Скрепя зубами и косясь в сторону прибухивающих коллег, шатающихся с поздравлениями и закусками из отдела в отдел, я переделываю все задачи к трем часам дня. Чего мне это стоит, не описать словами. Не так-то легко добыть все нужные документы у народа, который в одной руке держит пластиковый стаканчик с теплым шампанским, а другой рукой застегивает куртку, чтобы свалить с работы пораньше и привести себя в порядок перед рестораном. Почему-то совершенно никто не хочет вникать в детали, проверять подписи и сверять условия.

Но я смогла.

Я сделала.

Меня все ненавидят, зато я могу уйти из этого проклятущего офиса и даже есть шанс успеть купить подарки маме и тете.

Так я думала до пятнадцати ноль пяти.

А потом позвонил генеральный и обрадовал меня, что австралийским партнерам необходимо дослать спецификации и, самое мерзкое, необходимо дождаться от них подтверждение о получении.

Австралия. У нас двенадцать часов разницы. Мне, что? До ночи тут сидеть? Пока все веселятся в ресторане?

С тоской и ненавистью в глазах я провожаю взглядом коллег, покидающих здание компании с шутками и планами на вечер.

Да, в офисе, конечно, остаются еще люди, которые планируют отправиться на корпоратив сразу отсюда, но они продолжают развлекаться. Чего бы и нет, если почти во всех фирмах страны сейчас творится то же самое?

Однако, настает момент, когда и они, желая мне удачных праздников, покидают рабочие места, оставляя за собой мусор, стаканчики и осыпающиеся мимозы.

Ответ от австралийцев, как ни странно, приходит раньше, чем я ожидаю. Скорее всего, у них там тоже есть какой-то трудоголик типа меня, который приходит на работу чуть свет.

Но как ни крути, время почти семь. В ресторан я уже не поеду, по магазинам мотаться нет сил, и я понимаю, что в очередной праздник я вступаю уставшая, задолбанная, без подарков, не попавшая на корпоратив и так далее…

Обычно я более стойко переношу подобное, ведь это повторяется уже не в первый раз, но именно сегодня мне почему-то обидно до слез.

Я, что, не женщина?

На кой хрен мне эти премии, если я даже не могу их качественно спустить?

Живу на доставке. Я за продуктами в последний раз ездила в гипермаркет два месяца назад, и это был для меня настоящий праздник. Надо же, я не на работе и не сплю! На людей хоть живых посмотреть! Потому что на работе не люди, а осточертевшие рожи, которым от меня всегда что-то надо!

И от этих мыслей слезы катятся из глаз.

Сначала одна скромная слезинка, а следом за ней настоящий поток.

Заперевшись в туалете, подальше от трезвонящих даже в этот час телефонов, я выпускаю свое разочарование на свободу.

Я реву взахлеб.

Потому что понимаю, что, если ничего не изменить, моя жизнь останется именно такой: каторжная работа, пустой холодильник, холодная постель и ранняя седина.

Я же даже не карьеристка!

Глава вторая

Что? Прижать мои…?

У меня от возмущения все внутри дрожит! Предложить мне такое!

Но по причине скованности все мое негодование выражается в агрессивном вилянии пятой точкой.

– Мне кажется, это неуместное предложение, – цежу я.

– Ну как хотите, – не настаивает «костюм». – Пуговицы я положу на столе.

Он поднимается, и я слышу звук удаляющихся шагов.

Как?

Он оставит меня вот так? Говнюк!

Настает время принимать серьезные решения. Что страшнее: позволить незнакомцу ухватить меня за титьки или лишиться последней пуговицы и чесать к гардеробной через все здание под камерами наблюдения в рубашке, края которой без застежек не сходятся?

– Подождите! – выдавливаю я.

Шаги замирают, а потом снова приближаются ко мне.

– Я согласна, – скрепя сердце озвучиваю я. – Только без вольностей!

Мое предупреждение вызывает очередной смешок.

Весело ему. Посмотрела бы я на него, прищеми ему ширинку!

Мужик опускается на корточки и, положив руку мне поясницу, или почти поясницу, наклоняется ко мне

– Руку севернее! – шиплю я.

– Да подожди те вы, – ворчит он, игнорируя мою команду.

Он придвигается еще ближе, и я чувствую тепло, которое исходит от его тела. Мне видно только кусочек его плеча, но, бог с ним со зрением, уже через секунду начинают волноваться совсем другие органы чувств.

До меня доносится его аромат. Потрясающий парфюм, который, видимо, действует на меня, как глубокая анестезия, потому что я не сразу соображаю, что мужчина приступает к действиям.

Положив вторую руку мне живот, обжигая обнаженную в распахнувшихся полах рубашки кожу, он медленно, слегка надавливая, скользит рукой по направлению к груди.

Черт меня подери!

Если он сейчас не получает удовольствие, то я не Ира Зайцева!

Добравшись до ложбинки, мужчина слегка медлит, но через секунду его ладонь накрывает мою левую грудь.

Левая грудь неожиданно оживает и напрягшимся соском напоминает, что у нее давно уже ничего такого не было, а это нехорошо.

Я краснею как рак. Мужик не может не чувствовать упирающуюся ему прямо в центр ладони твердую горошину. И ведь ему не объяснишь, что я не испытываю никакого возбуждения! И я смирившись решаю не оправдываться, это будет слишком глупо выглядеть.

Тем временем, спаситель приноравливается к тому, с какой стороны прижать грудь плотнее, и это больше похоже на весьма смелую ласку. Он перекатывает грудь в ладони, а вторая рука, каким-то образом окончательно переезжает на ягодицы.

Но не успеваю я возмутиться, как товарищ наконец находит правильное положение, надавливает рукой и вытаскивает меня из плена.

Поднимаясь на ноги, я опускаю голову, чтобы он не видел, как мне стыдно за непроизвольную реакцию организма на мужские прикосновения.

А мне стыдно. Я готова провалиться сквозь землю. Даже не сразу понимаю, что в полном молчании мужик все еще держит меня за грудь. Взгляд мой и так опущен вниз, так что мне хорошо видно, что и гость не остается равнодушным.

Спохватившись, я отталкиваю помощника и, запахивая рубашонку, отворачиваюсь от него. Нечего глазеть! И так все потискал!

– Я могу чем-то еще помочь?

В голосе его появляется бархатистость.

Точно. Понравились титьки. Наглец!

– Нет, – мотаю я головой. – Дальше я уж как-нибудь сама.

– Тогда я пойду? – с явной надеждой на обратное спрашивает он.

– Всего доброго, – гипнотизируя россыпь пуговиц на столе, желаю я ему поскорее проваливать.

Подождав чего-то еще минутку, он все-таки уходит.

Я так и стою спиной, пока за ним не закрывается дверь.

Как только клацает язычок замка, опускаю руки и выдыхаю.

И последняя пуговица, не выдержав ответственности, наложенной на нее, тоже самоликвидируется.

Да ёжкин кот!

Доволакиваю ставшие тяжелыми ноги до кресла и падаю в него. Закрываю лицо руками.

Ну это ж надо!

Нащупываю на столе мобильник и открываю приложение, чтобы вызвать такси. Я смиряюсь с ценником на поездку, хотя ехать мне всего две остановки, но такое ощущение, что все таксисты седьмого марта отбивают деньги, потраченные на букеты.

Правда, моя готовность раскошелиться никоим образом не сказывается на поиске машины. Все перегружено, и такси никак не находится. Свинский день, свинский вечер.

Приду домой – нажрусь.

Десять минут спустя Яндекс по-прежнему не может предоставить мне тачку, а я начинаю звереть. И тут вспоминаю, что у нас вообще-то есть корпоративное такси. Точнее, несколько дежурных водителей. Набираю номер телефона, и оп-ля! Мне обещают машину через пять минут. Черная чего-то там семь-семь-семь будет ждать меня на внутренней парковке.

Глава третья

– В общем, мои коллеги из лучших побуждений вытворяют такое, что твои офисные стервозы отдыхают, – заканчиваю я свои жалобы.

Дашка ржет.

– Прости, я как никто понимаю, насколько это неприятно. Но все равно не могу сдержаться. И чего они сделали с твоим телефоном?

– После того, как они в телефонной книжке не нашли контактов, не относящихся к работе, кроме отца и брата, эти ведьмы установили мне приложение для знакомств.

– Тиндер, что ли?

– Нет, новое какое-то. «Старз» тестирует новую прилогу. Мало этого, они создали мне там аккаунт и даже кому-то написали! Столько членов я в своей жизни еще ни разу не видела! Можно поаккуратнее?

Это я уже водителю, который резко вдарил по тормозам, потому что чуть не въехал в ограждение. Уши он тут греет, не дрова везет, в конце концов!

– Вот скажи, почему мужики всегда шлют свои писюны? Они точно уверены, что это лучшая реклама?

– Шлют, потому что очень ими гордятся, хотя некоторым, на самом деле, гордиться там нечем. Ты в следующий раз проси пруфы. А то они пишут «двадцать сантиметров», а где доказательства? Пусть хоть чайную ложку прикладывают! – хохочет Даша.

– Тебе смешно, а я заманалась посылать всех в бан!

Но Дашкин смех заразителен, и мои губы тоже начинают растягиваться в улыбке.

– Такие некрасивые писюны? Все? – гогочет она. – Ну ты выставляй требования: диаметр, длина… Ну чтоб некондиция не подваливала!

– Мне, что, писать: «Не меньше двадцати двух сантиметров»? Я же просила! Поаккуратнее!

Блин, до дома два квартала осталось. Живой бы доехать. Какой нервный. В темноте не видно, но вроде не старый.

– А чего не удалила это приложение?

– Да оно хитрозадое какое-то. Разбираться надо. Высплюсь и завтра снесу.

– Не приедешь, значит? – огорчается Даша. – Хочешь отдохнуть перед завтрашним загулом?

– Какой загул, мать? Вы обе будете заняты. Я к маман смотаюсь днем на часок, и пока даже не представляю, чего делать буду.

– Так, может, все-таки…

– Нет, у меня и в куртке соски мерзнут, потому что рубашка без пуговиц, а уж если я ее сниму… Да сколько можно? – реагирую на очередное резкое торможение.

– Приехали, – хрипло отвечает водила.

– Ладно, все, Дашунь, я добралась. Круто вам посидеть, с наступающим женским днем. Любви, красоты, счастья! Целую. Как смогу выбраться к вам, напишу, – прощаюсь с подругой и уточняю у водилы: – Сколько с меня?

– Ни сколько, в честь Восьмого марта, девушкам бесплатно, – бубнит опять этот тип. Подозрительный он какой-то, но вообще его должны были проверять в нашей службе безопасности. – С праздником.

– Спасибо, всего доброго, – попрощавшись, я вылезаю из теплого салона в сырой промозглый март. Машина за спиной рвет с места, как будто за ней черти гонятся, и скрывается за поворотом в считанные секунды. Наверно, свою девушку торопится поздравить, или жену. У всех кто-то есть, только я одна как перст.

Чтобы скрыться от пронизывающего ветра, я мчу в подъезд по гололеду аки пьяная газель. Чудом не упала ни в одну из луж.

В ожидании лифта планирую свой вечер. Поем, бахну винца, поплаваю в ванной, киношку посмотрю. Еще ж не поздно. А потом буду долго и упорно спать во всех позах. И телефон выключу, чтобы любимое начальство до меня не могло дозвониться.

Подъехавший лифт принимает меня в свои объятья. Телефон, все еще зажатый в руке после разговора с Дашей, издает незнакомый звук. Оживляю экранчик: о нет! Это опять сраное приложение для знакомств.

Пытаюсь сбросить запрос на общение и остервенело тыкаю в телефон, но, видимо, в лифте плохо ловит, и все зависает. Со злости хлопаю по телефону ладонью, и вместе с сигналом о прибытии на нужный этаж, телефон издает подтверждение, что запрос принят!

Грррр!!!

«Привет!» – тут же всплывает сообщение.

Члена вроде не видно, но я все равно запихиваю телефон в карман, чтобы не раздражаться еще больше. Утром все снесу к чертям! Эти курицы офисные у меня еще пожалеют. Пусть только попробуют не вовремя принести документы. Активную личную жизнь они мне устроить решили! Я ведь тоже могу ответить: будут у меня на работе трахаться до посинения!

Выстроенные планы на остаток вчера летят в топку, стоит мне зайти в квартиру. Я будто физически ощущаю, как устала. Последние крохи энергии выходят из меня, как воздух из воздушного шарика. Из последних сил я принимаю быстрый душ, понимая, что в ванне я просто отрублюсь, и звездой падаю на кровать.

Сон накрывает меня мгновенно.

И какой сон!

Мне такое уже сто лет не снится!

Просыпаюсь я резко, и какое-то время еще переживаю все острые и реалистичные ощущения, выпавшие на мою долю в ночных грезах.

Все потрясения вчерашнего дня сливаются вместе, и во сне я тоже тороплюсь домой. Мне очень хочется побыстрее попасть в ванную, я даже уже в подъезде начинаю расстегивать куртку. Когда подъезжает лифт, в подъезд быстрым шагом заходит высокий русоволосый мужчина, на первом этаже у нас квартир нет, и я придерживаю для него кабину открытой. В многоэтажке дождаться лифт – это серьезное испытание на выносливость.

Глава четвертая

«Не сплю. Привет», – написала ничего не значащую фразу, а сердце колотится так же, как в девятом классе, когда я мальчику в любви признавалась.

Переминаясь босыми ногами на холодном полу, напряженно жду, что дальше. Можно сказать, решающий момент. Если он, как все эти профессиональные пикаперы, станет набивать себе цену долгими паузами, то пошлю его на хрен.

«Милая аватарка. Ты такая же милая? Настоящая зайка?»

Ой. Он ответил! И чего теперь делать? Что писать?

Блин! Четыре утра, даже девкам не позвонишь.

Дашку я вообще-то знаю не так уж долго, а Катьке звонить нельзя, Коршунов меня потом убьет. [ Историю Кати Архиповой и Кирилла Коршунова можно прочитать в романе "Тебе не сбежать от меня" https://litnet.com/ru/book/iskushenie-dlya-greshnika-b424868 ]

А-а-а-а!

Мне срочно нужна консультация!

Есть какая-то техническая поддержка для тех, кто в первый раз пользуется таким приложением? Черт-черт-черт!

«Не всегда. А ты прям волк?»

Господи, как все это неловко. Видел ли мир переписку дебильнее? И как только люди после такого решаются на встречи в офф-лайн?

«Еще какой))) Илья Волков».

Фак! Он представился. Мне, получается, тоже надо? Вроде не обязана, но как-то невежливо выходит.

«Приятно познакомиться Ирина». И чуть помедлив дописываю: «Зайцева».

«Ого! Маленький беленький зайчишка попался большому серому волку».

Боже, вот это кринж.

На секунду представляю, как мужику на том конце тоже стремно, и он так же не имеет понятия, что нужно писать. Помогает, но ненадолго.

Поэтому, написав храброе: «Насколько большой?», я сдуваюсь.

Вот дура! Что он обо мне подумает? Что я похотливая дамочка?

Его ответ уверяет меня, что именно так и происходит: «Тебе в сантиметрах?», и заставляет меня краснеть.

Но краснеть приходится активнее, когда она присылает: «Сто девяносто четыре сантиметра».

Чувствую себя озабоченной.

«Эм… Да. Крупный волчок».

Господи, я косноязычная идиотка! Куда я лезу? Ну не умею я лихо флиртовать в сети! Скилл утрачен. Мой удел жучить сотрудников и трясти с партнерских фирм документы.

В расстроенных чувствах откладываю телефон и иду умываться. Но, даже решив, что все это не для меня, я все равно прислушиваюсь: нет ли еще сообщений от Волка. И не слыша новых уведомлений, почему-то расстраиваюсь.

Может, он уснул? Или решил, что я безнадежно скучна?

Мужик еще до встречи со мной, меня бракует. Выходит, я действительно лежалый товар.

Накрутив себя таким образом, выхожу из ванной и обнаруживаю, что меня ждет несколько сообщений от Волка. Оказывается, просто вода заглушает тихие звуки приложения, а я уже посыпала голову пеплом и собралась в монастырь. Нервишки, однако, пора лечить, Ира.

«Не хочешь проверить, не вру ли я?»

И какие же пруфы мне надо просить? Тут чайной ложкой не обойдешься. Или это он предлагает встречу вживую?

«Молчишь? Я не вовремя? Ты не одна?»

Фыркаю. Да, муж исполняет супружеский долг, а я вот успеваю тебе отвечать.

«Спишь уже, наверное…»

Сейчас вроде хороший момент закруглить переписку, если я не планирую ее продолжать…

«Я недавно проснулась. Вышла из душа. Кофе варю».

Я тряпка. Отказаться пусть и от мимолетного мужского внимания, оказывается для меня слишком трудно. Ну, может, хоть навыки флирта подтяну.

«М-мм… Душ, кофе… Это так… бодрит)))»

Засранец!! Я хихикаю.

«Ты так рано встала, потому что у тебя много дел впереди?»

Помедлив, отвечаю:

«Да нет. Так получилось просто». И с замиранием сердца добавляю: «День свободен».

Затаиваю дыхание. Это такая удочка: понять, он хотел увидеться или что? И если хотел, то предложит еще раз или нет? Не уверена, что я хочу встречаться, но, если Волк не пригласит меня, я буду чувствовать себя паршиво. Знаю это, и все равно провоцирую ситуацию.

«Так может, все-таки проинспектируешь мои сантиметры, зайка?»

Это звучит так двусмысленно, но при этом не похабно, что я прыскаю в кулак.

«А что? Боишься недосчитаться?»

«Наоборот. При мыслях о зайке в горячем душе некоторые сантиметры прирастают)))».

Ржу.

«Ну… Если требуется укрепить волчью мощь...»

«Я мощный. Предлагаю убедиться».

«Мне кажется, ты торопишь события», – увиливаю я.

Закусив губу, жду его ответа. Если он сразу свернет активность, значит, нацелен на быстрый перепихон. Не то чтобы и такой вариант меня совсем не устраивал, но надежда умирает последней.

Глава пятая

Блин! Допереписывалась! Как в пятнадцать лет, ей-богу!

Кофе не то что замерз, он почти ледком подернулся, но это не портит мне настроение. Мной овладевает какое-то лихорадочное возбуждение. Не могу усидеть на месте, нужно что-то предпринимать, куда-то идти, срочно собираться, прихорашиваться, красить ногти…

Слава богу, что на самом деле ногти красить необходимости нет. Нынче гель-лак спасает женщин от этой повинности. Живо вспоминаю, как в последний раз, оставшись ночевать у мамы, делала самостоятельно педикюр. У меня в ногах устроился спать кот Фикус. Укладываясь, я была уверена, что лак совершенно точно высох, а когда проснулась, на ногтях больших пальцев прочно обосновались серые длинные клоки шерсти. До сих пор не знаю: это кот сам сбросил, или я приклеилась и выдрала их у него во сне. Фикус недели две от меня шарахался, так что, наверно, второе.

Кстати, надо позвонить маме, поздравить ее, но еще слишком рано, и, чтобы занять себя, на нервяках я перемываю всю посуду, достаю все барахло из шкафа, пытаясь определить, если у меня вообще, в чем пойти на встречу с Волком? В двадцать лет достаточно было юбки покороче, а сейчас чего надевать?

В нервном ожидании, постоянно хватаясь за телефон, доживаю до восьми утра. Мама встает рано, поэтому я ей звоню и узнаю, что она вчера посещала подругу на даче за городом и застряла там до завтра. С одной стороны, хорошо, не надо никуда торопиться. С другой – до встречи еще восемь часов. Я взвою!

В девять трясущимися руками набираю Катю.

– Ничего не поняла, – признается она после того, как я сбивчиво прошу о моральной поддержке. – У какого волка ты будешь разглядывать хвост? Или это молодежный слэнг?

Очевидно, Катя еще не проснулась.

– Я сегодня иду на свиданку с Волком, – по слогам повторяю ей. – Чего люди на свиданиях делают?

– Сексом занимаются, – не раздумывая отвечает подруга.

– Это первая встреча, – уточняю я.

– Так. Давай внятно. Чего ты разнервничалась? Это всего лишь свидание. Может, мужик тебе при первой встрече не понравится вовсе, и ты сбежишь. А если он хорош, то всякое может произойти: очнешься завтра вся удовлетворенная и поедешь домой.

– Кать. Я так давно ни с кем не встречалась, что я уже плохо представляю, как у людей дело до секса доходит. Что происходит между «Привет, меня зовут Ира!» и тем, когда все остаются голые?

– М-дя, как все запущено, – тянет Катюня задумчиво. – Ладно, погоди часа полтора, я к тебе подъеду. Мы остались в городской квартире, так что я недалеко. Сейчас только договорюсь с Киром…

– Давай быстрее, – поторапливаю я и отпускаю ее задабривать Коршунова, который не очень охотно отпускает жену без своей персоны. Говорит, что нет ей доверия.

Однако, первой появляется слегка зеленоватая Дашка в обнимку с пол-литровой банкой маринованных огурчиков.

– Зря текилу вчера смешала, а у тебя никогда в холодильнике ничего нет, – поясняет синя девица.

– Ты ж вроде планируешь становиться матерью, – я смотрю на то, как она, вскрыв банку, прихлебывает прямо через край.

– Немного перенесли старт, – хмыкает она. – Похоже, у Полинки свадьба на носу. Я хочу оторваться. Она же жгла на моей!

– Ты уверена, что стоит тягаться с падчерицей?

– Есть еще порох в пороховнице, и Никитин дал добро на разгул. Так чего там у тебя за зоопарк? Катька мне позвонила, сказала, что задерживается, но сведения от нее такие дикие, что я бы предпочла услышать все от тебя.

– Никакого зоопарка! Он – волк, я – зайка!

Дашка с минуту смотрит на меня, потом задумчиво отпивает из банки еще.

– Я вот хочу знать, что ты такое употребляешь? Мне тоже надо. Еще и стихами потом говоришь.

– Ну я тебе вчера рассказывала по телефону. Про приложение!

Нашу высокоинтеллектуальную беседу прерывает звонок в домофон. Прибывает Катя.

– Я думала, ты тут уже в увлажняющей маске на все тело, – она достает из сумки пузырь с шампанским. – С праздником, девчули!

– Одиннадцать утра. Не рановато ли для горячительного? – сомневаюсь я.

– Это не удовольствия ради, это успокоительное, – парирует Катя и отбирает у Дашки банку. – О! Закусь. Рассказывай!

Это уже мне, и я смиренно пересказываю всё про свою переписку с Волком.

– Ну-ка, покажи фотку!

Мы склоняемся над экраном.

– Я б дала, – резюмирует Даша. – Я имею в виду вообще, так-то я уже по уши в счастье.

– Кого-то он мне напоминает, – морщит Катя в задумчивости нос. – Не могу припомнить.

– Ты раньше моделек нижнего мужского белья любила разглядывать. Он вполне подходит. Целиком тут не видно, но, что запечатлел, прям, мокрая женская мечта. Для тех, кто любит брутальных.

– Может, ты и права, – сомневается Катюха. – Да только я больше по брюнетам, а этот русый.

– Девы! – призываю я всех вернуться к волнующей меня теме. – Чего делать?

– Эпиляцию зоны бикини, – говорит Дашка, которая продолжает разглядывать Волка на фотографии.

Глава шестая

«Подскажи, где твоя избушка, Зайка».

И фото огромного букета.

– Королевские гортензии, – присвистывает Катя. – Давай закажем ту анальную пробку, а?

– Иди в жопу, – повторяю я шепотом, завороженно разглядывая фотку.

– Чего сидишь? Пиши адрес, – толкает меня Даша.

Клепаю: «Рабочая, девяносто пять, шестьдесят».

– Если ноги не побреешь, я на тебя обижусь, – говорит Катюня. – Так, давай тряси шмотьем, а то я ненадолго на свободе. Через два часа надо няню отпустить, она тоже имеет право отдохнуть на восьмое марта. Скоро у тебя под окнами будет сигналить Коршунов.

– Ну уж нет, – фыркаю я. – Еще возле дома мне начальства не хватало!

Мы перебираемся в комнату.

– А это что у тебя? – интересуется она, заглядывая в огромный вазон, в который я складываю подарочные сертификаты, подаренные руководством. – Нифига себе! Ты можешь скупить целый гипермаркет косметики!

– Вот как уйду с работы хоть раз вовремя и в адекватном состоянии, так и скуплю, – брюзжу я.

Катюха смотрит на меня с жалостью. Чтобы самой не опять не расплакаться, я быстро распахиваю шкаф.

– Ну смотрите. Как вам это?

И тут девы являют свое истинно дьявольское лицо. Они бракуют абсолютно все, что я считаю подходящим.

– Серьезно? Джинсы? – недоумевает Даша.

– Ну, я вообще люблю кэжуал. К ним нежную блузку и пиджак… Удобно, элегантно, без вычурности…

Она крутит пальцем у виска, и я уже окончательно теряюсь.

– Он купился на зайку, – подсказывает Катя. – Значит, будь зайкой.

– Я только этих... Крольчих из Плэйбоя знаю. Откуда я тебе зайку возьму? Ободок с ушками, что ли, нацепить? – психую, готовая расплакаться.

– Не, не, не, нам другой эффект нужен. Было у тебя платьишко, – Катюха зарывается в вешалки. – О-от оно!

Она потрясает своей добычей.

– Кать, оно слишком короткое… – неуверенно начинаю я, хотя платье мне нравится, давно куплено, только надеть его было некуда.

– А как же «чтобы было видно хвостик»? – ехидно скалится эта стервоза.

– Если только под хвостиком имеется в виду вся задница…

– Меряй! Сейчас посмотрим, на что ты тянешь по шкале «от тюльпана до картье».

Сопя я напяливаю платье и смотрюсь на себя в зеркало.

Я в нем прямо девочка-цветочек. Действительно, зайка. На свои двадцать девять я в нем не тяну абсолютно. Шелковый футляр цвета топленого молока, а сверху белый кружевной чехол с рукавами-фонариками и пышной юбочкой.

– У-ти, кто у нас такой сладкий? – засюсюкали девчонки.

– А это не перебор?

– В самый раз! – постановляет Даша. – И духи сюда твои те, что пахнут печеньками. Пусть у волчары сорвет башню от такой булочки!

Они еще какое-то время троллят меня на тему мечты извращенца, но довольно скоро Кате начинает названивать муж. Так-то она боевая девчонка, но стоит ей услышать голос Коршунова, как она превращается в воплощенное послушание.

На мой вопрос, как конкретно Кирилл Дмитриевич добился такого эффекта, она только мямлит что-то невразумительное.

В общем, Катя покидает меня, прихватив Дашу, а я опять начинаю мандражировать.

Появление курьера с букетом заставляет меня трепетать еще больше. Я восторженно смотрю на огромные пышные бутоны и думаю, что где-то должен быть подвох. Не бывает идеальных мужчин, а этот под него упорно маскируется! Отправляю Волку: «Спасибо», стерев первоначально поставленные смайлики. Нечего думать, что я от букета растаю! А сама поглядываю на мобильник. Жду ответа.

Даже пока лежу в ванной, гипнотизирую телефон. И дожидаюсь.

«Маленькая зайка уже ждет меня?»

«Да».

Хорошо, что ему не видно, что прежде чем ответить, я искусала себе все губы.

До назначенного часа остается все меньше времени, и уровень моего волнения растет обратно пропорционально. И в три двадцать я уже полностью собрана и не могу найти себе места.

Еще и Волк начинает подкидывать дрова в огонь.

В половине четвертого он пишет: «Я выезжаю», и у меня все начинает валиться из рук.

Может, если бы я регулярно практиковала такие свидания, меня бы так не колбасило, но сейчас Илья Волков практически лишает меня интернет-невинности.

Без двадцати пяти минут четыре приходит еще одно сообщение от Волка: «Готова? Навигатор показывает, что я буду на месте через двадцать минут».

«Мне страшно», – внезапно признаюсь я. – «Я еще никогда так не делала».

«Я буду нежен».

И у меня подгибаются колени.

Во что я ввязываюсь? Иду навстречу с незнакомым мужиком! Меня же могут… ой!

«Пятнадцать минут», – приходит очередное письмо. Сердце почти выпрыгивает из груди.

Глава седьмая

Он оказывается в прихожей мгновенно, будто боится, что я передумаю, и, не желая оставлять мне шанса на отступление, оккупирует территорию. А я осознаю, что не просто открыла дверь, а впустила в свою жизнь этого гиганта, который мгновенно заполняет пространство собой, ароматом мужского одеколона и принесенным с собой холодным мартовским воздухом, пропитанным влагой и запахом мимоз.

Я стесняюсь поднять глаза и пялюсь на пуговицу его тренча.

– Зайка? Привет.

У него спокойный бархатистый голос, не похоже, что он в таком же волнении, как и я.

– Привет, – лепечу я.

– Ириш, посмотри на меня, – слышу в его голосе улыбку.

Собравшись духом поднимаю глаза. А он высокий. Очень высокий. И плечи широкие, строгий тренч только подчеркивает этот разворот и идеальную осанку. Без каблуков я, наверно, выгляжу совсем мелкой рядом с ним.

Волку на вид где-то около тридцати пяти.

Русые волосы, почти золотисто-каштановые, аккуратная борода, внимательные карие глаза, взгляд которых, встречаясь с моим, меняется от просто доброжелательного до крайне заинтересованного. От меня не укрывается довольный блеск, который Волк прячет в густых темных ресницах. Ему явно нравится то, что он видит. И меня немного отпускает. Значит, я выгляжу не хуже своей старой фотки. Правда, успеваю перехватить его залипание в районе моей груди, но он так быстро отводит глаза, что придраться я не могу.

Да и приятно. Я не обладаю такими уж выразительными формами, упругая двоечка. Зато не повиснет, привычно успокаиваю я себя.

Он мягко улыбается, а я испытываю чудовищную неловкость.

– А ты и впрямь девчуля-зайчуля, – в голосе его появляется тягучая манкая интонация, сдобренная хрипловатыми нотками. – С праздником, Зайка!

Илья протягивает мне прозрачную коробочку с умопомрачительно красивым пирожным. Но именно на меня он смотрит, как на самый желанный десерт. Женским чутьем я просекаю это сразу. Лестно и немного страшно.

– Спасибо, и за цветы тоже, – заставляю я себя прикидываться адекватным человеком. – Может, кофе?

– Зайка, если я зайду, то мы крайне быстро перейдем к заключительной части свидания. А я бы хотел показать себя и с другой стороны. Поэтому если ты готова, давай я помогу тебе одеться, и мы поедем знакомиться.

Киваю и иду относить пирожное на кухню, а у самой кончики ушей горят.

Чего я там в ночи себе после эротических сновидений надумала?

Что в крайнем случае просто пересплю с ним?

Что я о себе возомнила?

Нашлась великая соблазнительница!

Девки были правы.

Пришел настоящий мужик, а что настоящий сомнений нет, и все. Я – манная каша.

Такой, как Илья, несмотря на внешнюю мягкость, даже и спрашивать не станет. Задерет юбчонку зайчонку и отжарит. Есть в нем этот стержень, от которого женщины млеют. При мыслях о стержне, чувствую, что ушки скоро начнут дымиться.

Не думать, Ира, не думать пошлости!

Надо не слюни пускать, а размышлять об Илье как о личности и не прикидывать соотношение чайной ложки и стержня…

Когда я успеваю стать такой испорченной?

Это все вчерашний извращенец виноват!

Вернувшись в прихожую, от всей души надеюсь, что хорошо контролирую лицо, и Волк не догадывается, о чем я думаю.

Интересно, а о чем думает он? Обувая сапожки, почти физически чувствую взгляд на пятой точке. Да, юбочка провокационная. Задраться не задерется, но длина подола внимание приковывает.

Когда я оборачиваюсь, Илья уже держит мое пальто, и совершенно не понятно, пялился он на мой зад, или мне померещилось. Женское самолюбие требует, чтобы пялился и остался в восторге. Но ведь не спросишь же: «Как вы находите мою задницу?»

Волк же невозмутимо помогает мне надеть пальто и даже его застегивает, когда он доходит до пуговок на груди, я закусываю губу, а в его глазах мелькает что-то неуловимое, но заставляющее меня трепетать. Илья ничего не сделал и ничего не сказал, но я буквально кожей ощутила, что он матерый хищник, вышедший на охоту, а я глупый зайчик, который вот-вот попадется кому-то на… гхм… зубы. И весь налет цивилизованности, манеры, мягкость и спокойствие – это только, чтобы зайка не поняла раньше времени, что ее ждет.

Стоит мне, заперев дверь, убрать ключи в сумочку, как Волк берет меня за руку. Он держит так крепко, что ощущение, что я заяц, добровольно сунувшийся в силки, потому что ему пообещали морковку, у меня усиливается.

Фу, Ира! Ты взрослая, самодостаточная женщина! Серьезный профессионал, уважаемый работник!

В какой момент твоя голова оказалась забита морковками и стержнями? Сплошное банановое пюре вместо мозга!

За попытками призвать себя к порядку и, наконец, начать вести себя не как подросток с гормональным взрывом я перехожу на автоматический режим передвижения и понимаю, что-то не так, лишь когда рука Ильи мешает мне повернуть к выходу из двора.

– А ты не очень внимательная, да? – с непонятным смешком спрашивает он.

Глава восьмая

– Извини, просто я, наверное, кое-что осознал до конца только сейчас. Все в порядке, у меня настроение поднялось, – отсмеявшись говорит Илья. – Это запах нероли.

– А, ясно, – слава богу, а то мне уже стало немного не по себе. – Это же цитрус, да?

– Да, Зайка. Это апельсин, – все еще посмеиваясь, Волк заводит машину и выруливает на дорогу.

– А куда мы едем? – догадываюсь я спросить.

– Сегодня открывается выставка одного моего знакомого художника. Если ты не возражаешь, то я бы хотел побывать на ней с тобой. Там и атмосфера приятная, и тебе спокойнее, будет много людей вокруг. Ты же видишь меня впервые, – он опять смеется. – А вдруг я маньяк?

Об этом мне стоило подумать раньше. Об этом, а не о стержнях и морковках.

– Не возражаю.

На самом деле, мне ужасно любопытно. Я никогда не была на художественных выставках, только в театрах и в кино, но очевидно, что и то, и другое для первого свидания вариант неудачный. А так, для меня это целое событие, настолько я стала далека от светской жизни. Получается, не только посмотрю на людей, проведу время в приятной компании, но еще и окультурюсь.

– А ты тоже человек богемы? – прощупываю я почву.

– Нет. Рисую я хорошо, но быть художником – это не мое. Я, скажем так, поддерживаю некоторых представителей.

– А мы вот едем на эту выставку. Там, вообще, что? Я совершенно не разбираюсь в современном искусстве.

– Я бы не рискнул отнести это к искусству, давай называть это точкой зрения, – хмыкает он. – Собственно этот парень, художник, на чью выставку мы катим, как раз наоборот копирует манеру старых классиков. Прерафаэлитов любит…

И всю дорогу до выставки Илья охотно и без лишнего пафоса отвечает на мои вопросы. С эрудицией у него все в порядке, и беседа течет интересная и непринужденная.

За разговорами мы доезжаем до галереи. Боже! Кто бы знал, что столько людей мечтает приобщиться к искусству в праздничный день! Не протолкнуться!

Серьезно, без такого внушительного спутника, который как волнорез разделяет толпу, я бы не решилась сюда сунуться! Меня бы просто затоптали с моими скромными габаритами. А перед Ильей народ сам расступается.

Чувствую женскую гордость за своего спутника. Даже постреливаю глазами по сторонам, все ли видят, насколько шикарен мой спутник, который все также крепко держит меня за руку? Хватка Ильи не ослабевает, но меня все устраивает. Выходит, что он не только меня себе присвоил, но и стал моей защитой.

Сама выставка мне тоже нравится, в основном представлены, конечно, картины, но в некоторых залах еще установлены инсталяции. Мы подолгу замираем перед каждым экспонатом, я делюсь своими эмоциями и размышлениями, а Илья дает почти профессиональные комментарии. Легкое общение и фужер шампанского приводят к тому, что время для меня пролетает незаметно.

Только лишь когда к нам подходит молодой мужчина с кудрявым пучком на голове, кажется, это называется мэн баном, я бросаю взгляд на наручные часики. Ого! Уже почти шесть!

– Илья, представь меня своей прекрасной спутнице! – он приветливо улыбается и без всякого стеснения меня разглядывает.

– Ирина, – обращается Волк ко мне. – Познакомься, это и есть автор всей этой мазни. Никита Богданов. Любить и жаловать его вовсе не обязательно.

С любопытством смотрю на первого в моей жизни живого художника. Приятный, постарше меня, помоложе Ильи. По телосложению он, правда, больше похож на кузнеца, но что я, в конце концов, знаю о художниках?

– Вот так всегда. Ирина, не слушайте его. Не сочтите за банальный комплимент, но у вас такой необычный типаж, столько индивидуальности… Потрясающе! Я все никак не могу завершить одно полотно, не удается найти подходящую модель. Не откажите попозировать.

Не успеваю ничего ответить, как Волк сурово уточняет:

– Это что там за полотно? Я надеюсь, не то, о котором я подумал?

– «Оголенная блудница с ликом ангела предается разврату при лунном свете», – на одном дыхании и голубом хитром глазу выдает Богданов, а я закашливаюсь.

– Хрен тебе, а не лик ангела, – отрезает Илья. – Ищи себе свою блудницу в другом месте!

– Друг мой, неужели ты подумал, что я способен на подлость? Я, разумеется, с удовольствием бы попытался добиться внимания Ирины, но уводить девушку у спонсора, это как минимум недальновидно, – смеется Никита. – Но, может, ты хотя бы сам нарисуешь мне эскиз?

– Нарисую, но тебе точно не покажу. Облезешь.

– Варвар! Ирина, если вы его бросите, приходите ко мне. Я вас увековечу.

– Еще одно слово, – ворчит Илья, – и я сам тебя увековечу. В мраморе.

Богданова кто-то окликает, и он посмеиваясь нас покидает.

Мы тоже решаем, что искусства с нас на сегодня хватит, и отправляемся в гардероб.

– Чего загрустила? – спрашивает Волк, заметив, что я по пути притихла.

– Про позирование задумалась. Это, наверное, интересный опыт…

– Это тяжелая работа – раз, и маленьким белым пушистым зайкам не стоит показывать свой хвостик кому ни попадя – два.

Глава девятая

– Илья? – я инстинктивно отступаю от него.

– Зайка? – в тон мне отвечает Волк.

Он медленно надвигается на меня, и в глазах его разгорается азарт.

Продолжаю пятиться, но Илья быстро настигает меня, и я оказываюсь прижата к письменному столу. Он опирается на него обеими руками, и вот я в ловушке.

Мое бедное сердечко колотится, но вовсе не от страха.

Это такой же азарт ожидания. Хвостиком своим чувствую, что вреда мне не причинят, но могут доставить удовольствие. Еще десять секунд назад я была совсем не возбуждена, а теперь во мне против воли поднимается жаркая волна. Инстинкты берут свое.

– Нам, наверное, нельзя здесь находиться, – облизываю я в миг пересохшие губы. Мне даже кажется, что у меня температура скакнула на пару градусов.

– Это все, что тебя сейчас беспокоит? – склоняясь ко мне, тихо произносит Волк, почти касаясь своими губами моих. – Прекрасно. Если других возражений нет…

И не договорив, он приникает к моему рту.

Отвыкшая от любых ласк, я в первую секунду замираю, не помня, что нужно делать, и куда девать руки, что позволяет Илье усилить натиск. Он-то в отличие от меня не теряется совсем. Внезапное нападение проходит успешно: сама не замечаю, как запускаю пальцы ему в волосы, глажу мощную шею.

Он обещал быть нежным, и почти не соврал. Секунд тридцать поцелуи почти невинны, но потом кому-то папаху срывает начисто, и на меня будто налетает ураган. Его твердые губы берут меня в плен.

На задворках сознания бьется мысль, что нас в любой момент могут застукать, но она где-то там на периферии. Мозг же полностью отключается, сообщив, что раз его тут никто не слушает, то ему здесь делать нечего. А я вся там, где губы Волка, где его язык исследует глубины моего рта. Все мои ощущения сосредоточены на том, как Илья, слегка царапая колючей бородой, целует мою шею, как он дышит мне в ухо. Мне не удается даже полноценно вдохнуть, его натиск порабощает меня.

Не помню, не обращаю внимания в какой момент Волк усаживает меня на стол. Устроившись между широко разведенных ног, он продолжает меня целовать, поглаживая колено и забираясь все выше под подол короткого платьица.

И напарывается на резинку чулок, которые меня уговорили надеть девчонки.

– Зайка готовилась? – хрипло спрашивает Волк.

Я зажмуриваюсь и слышу тихий довольный смешок. А еще обнаруживаю, что другая рука Ильи вольготно чувствует себя на моей груди.

– Везде готовилась? – кончиком пальца он подцепляет край развратных трусишек и немного его расправляет, не покушаясь на суверенную территорию, но у меня почему-то выделяется смазка. Я чувствую, как моя киска готовится к атаке, строго говоря, она на нее очень рассчитывает.

Ощущая пальцы, гуляющие по ткани между ног, закусываю губу.

– Зайка, зайка…

Хочу возмутиться, когда Илья надавливает на промежность.

– Тш-шшш, сладкая. Не спорь, – и требовательный рот накрывает мои губы, а наглые пальцы начинают вытворять нечто ужасно прекрасное, дразня и будоража.

Поглаживания, пощипывания, трение и надавливание, трусики можно выжимать. А Илья пьет мои хриплые вздохи. В голове моей творится настоящее сумасшествие: адреналин от страха, что нас застукают, воспоминания о вчерашнем эротическом сне, реальные ощущения, которые мне дарит Волк… Все это сводит меня с ума. Сейчас мой сочный пирожок требует, чтобы мы наконец перешли ко взрослым разговорам.

Я закусываю палец, чтобы немного прийти в себя, потому что мне кажется, что за дверью кто-то есть.

– Не смей сдерживаться, – властный приказ полностью снимает с меня все запреты, и следующий мой стон настолько сладострастный, что услышь его кто-то, у него не останется никаких сомнений в том, чем мы тут занимаемся.

Какой сдерживаться?

Боже, кто его этому научил?

Таких ощущений даже я сама себе никогда не доставляла.

– А теперь, моя сладкая мокрая Зайка, последний аргумент.

И я жду, что меня наконец наградят морковкой, но сволочной волк убирает свои сволочные пальцы от моей распаленной киски. Сволочь!

Я не сразу понимаю, что происходит.

Меня еще раз крепко целуют, сжимают в руках мою грудь, и, нагло глядя в расширившиеся глаза, снимают со стола и поправляют на мне платье.

– Запомни этот урок, Ириша.

– И что я должна была вынести из него? – злобно шиплю. Пока я узнала только, насколько может быть зла неудовлетворенная женщина.

– Волки делают всякие вещи с зайками, и зайкам от этого хорошо. Если зайки подчиняются волкам, те довольны и опять делают с зайками всякие вещи. Улавливаешь?

– Пока волки сачкуют, – огрызаюсь я.

– Ты такая милая, когда злишься, – умиляется Илья. Гррр. – У нас первое свидание началось два часа назад. Ты уверена, что хочешь, чтобы я разложил тебя на столе директора галереи?

Честно говоря, пять минут назад мне было абсолютно все равно, и эта мысль отчетливо читается у меня на лице. Это явно веселит Илью.

Глава десятая

Мы приезжаем к ресторанчику, в котором я ещё не была.

Собственно, я давно нигде не была, но это место выглядит действительно крайне романтично. Думаю, оно очень популярно у парочек на день Святого Валентина и всякие круглые даты. В старом центре вообще удивительно приятные заведения, но это словно создано для милых встреч.

Правда, подъезд к нему перекрыт, и нам приходится делать небольшой крюк пешком. Илья хмурится и ворчит, что нельзя рисковать хвостиком, на который у него такие многообещающие планы. А я довольна. На улице не так уже и холодно. Эта пятиминутная прогулка доставляет мне удовольствие. Как раз то что нужно, чтобы немного остыть после острых переживаний и согнать горячечный румянец с лица.

В целом, с момента отъезда из галереи Илья снова возвращается к сдержанному поведению: романтика, комплименты, беседы на отвлечённые темы… Будто это не он пятнадцать минут назад вытворял совершенно непристойные вещи. А морковка… Она остаётся за скобками.

И, помня о ней, теперь я уже не могу полностью расслабиться.

Опасный волчара. Матерый.

Соскочить с морковки не удастся.

Даже если я попробую, Волк просто применит запрещённый приём: еще парочка таких властных поцелуев, и я безропотно поглочу… э… морковку. А уж молча или со стонами будет зависеть от его решения. «Я так решил». От этих слов тяжелеет внизу живота.

Илья же практически открытым текстом объявил о своих намерениях, еще тогда, когда я предложила ему кофе. Но в тот момент я ошибочно предполагала, что это лишь гипотетически возможное развитие событий. При удачном стечении обстоятельств.

А сейчас, когда я вижу, что Волк, нет-нет, да и застревает глазами на покрасневшей от его щетины шее, на нацелованных губах, понимаю, что была удивительно наивна. Течение обстоятельств обеспечивает сам Волк. И «обстоятельства» послушно текут.

Это своего рода особая прелюдия. Изысканное соблазнение.

Всё чинно, благородно, двое ужинают в ресторане, даже не касаясь друг друга коленями под столом, но оба отлично представляют себе, к чему все идет. И у картинок в воображении возрастной ценз уже восемнадцать плюс.

Подозреваю, что кино в голове Ильи, значительно более развратное, чем мое. Он совершенно точно искушеннее меня. Вспоминаю то, что он творил с моим телом в том кабинете, и чувствую, как моя температура снова растет. Пытаясь погасить быстро разгорающийся пожар, торопливо отпиваю холодной воды и закашливаюсь.

Приподняв бровь, Илья дарит мне весьма горячий заинтересованный взгляд. Такое ощущение, что он мысли читает и чувствует мое состояние.

Он же не может быть уверен, что я и сейчас его хочу?

Опровергая мои сомнения, в глубине глаз Волка вспыхивает предвкушение.

Боже, да что со мной? Я же никогда не была озабоченной! Неужели я так изголодалась? Или это персональное влияние Ильи Волкова на Иру Зайцеву?

На десерт я выбираю нежный пудинг, но даже не могу им толком насладиться. Прекрасно понимаю, что, когда закончится мой десерт, Волк приступит к своему. И я добровольно на это соглашаюсь.

И теперь я томлюсь, раздираемая противоречивыми чувствами.

Извечный женский вопрос: давать или не давать, тут уже не стоит. Но меня волнует, что Илья решит будто я легкодоступная. Переспать на первом же свидании – поступок, порицаемый в обществе. Но разве я не за этим ответила горячему самцу в приложении? Так чего же мечется моя душа?

Стоит признаться откровенно, что я боюсь, что это будет единственная встреча, потому что Волк потеряет ко мне интерес. Эх, умные советы девчонок, что не стоит строить планов на первом свидании, пропадают впустую. Я слабо себе представляю ночь с этим мужчиной, но в голове уже рисуются картины совместного будущего. Ну не дура ли?

А Илья, тем временем, ведя неспешную светскую беседу, продолжает плотоядно разглядывать меня из-под полуопущенных ресниц.

– О чём ты думаешь, Зайка?

– О будущем, – туманно отвечаю я.

– О далёком?

Прямо сейчас я радуюсь, что ноги побрила.

– Нет, – нервно признаюсь я. – О самом что ни на есть ближайшем.

Волк улыбается так коварно, что у меня внутри ёкает и холодеет в животе.

Большой, сильный, и хочет меня.

– А я его предвкушаю, – хрипло произносит он, и женское чутье подсказывает, что прямо сейчас Волк прикидывает, как бы ему употребить Зайку.

Я, наверно, больше никогда не смогу читать детские сказки.

Господи, да я уже извелась, хуже, чем тогда на столе с раздвинутыми ногами.

Мозг твердит, что мы «не такие», а нечто южнее подает протест и напоминает, что оно уже откровенно заждалось.

Унесите пудинг. Ира, это – морковка, морковка – это Ира.

Нервы натягиваются всё сильнее, поэтому, когда волк расплачивается по счёту, я, оттягивая время, предлагаю прогуляться. Еще немного, и назад пути не будет.

На самом деле, для меня его и так нет.

Кто-то не поймет, почему я решаюсь на такой опрометчивый поступок, но для меня все предельно ясно. Даже чересчур осторожная по жизни я осознаю, что бывают ситуации, когда лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.