Здравствуй, Аннабелль

1. Где она?

Сердце болезненно сдавило от нахлынувших воспоминаний.

Она прилетела в Монреаль. Мелкий дождь оставлял капли на иллюминаторах, за бортом самолета около десяти градусов. Очередной дождливый осенний день – шквалистый ветер, мрачное небо, тусклые краски и ожидание Хэллоуина. Проследовав за другими пассажирами в здание аэропорта, Морган лишь оставалось смотреть на то,как они улыбаются и торопятся забрать багаж, как с упоением рассказывают о планах на ближайшие дни. Только она с абсолютно отрешенным видом стояла молча, ждала свой чемодан и ощущала себя ребенком, потерявшимся в супермаркете. Все до неприличия знакомо и одновременно неизвестно.

И вот — Монреаль. Шумный, суетливый, засыпающий под колыбели октябрьского дождя. Здесь, в Монреале, прошло детство Аннабелль, здесь она встретила первую любовь и здесь, в Монреале, она оставила все, ради нее. Она много лет скрывалась в других городах, путалась во лжи, и теперь, ей нужно было как-то разобраться во всем, остановиться, потому что бежать оказалось некуда. Одно было хорошо: ее ждали.

Друг детства - Уильям Воттерс написал сообщение о том, что ждет ее на парковке. Чемодан оказался тяжелым, Морган буквально волокла его за собой. Заметив девушку, Уильям подоспел к ней, перехватив чемодан. Взъерошенный, слегка растерянный и раскрасневшийся Воттерс, которого Аннабелль так сильно любила в детстве.

– Не это ли мой супергерой? Привет, Уилл! – слабо улыбнулась девушка, приобняв парня за плечи.

Воттерс не придумал ничего лучшего, чем пожать ее руку.

– Привет? Как долетела? Ну и сумка! У тебя там кирпичи? – произнес он, закидывая чемодан в багажник.

– Там вся моя жизнь, правда, как-то хреново осознавать, что вся помещается в чемодан.

– Не прибедняйся. Я голодный, прождал тебя тут миллион лет, тебе было бы быстрее на лошади доскакать, чем на самолете долететь.

Случайно встретившись взглядом с девушкой, он резко отвел его в сторону. Постеснялся как школьник. Аннабелль заметила, как щеки его стали совсем пунцовыми, а движения - хаотичными. Уилл открыл ей дверь в машину, запрыгнул туда сам и включил музыку погромче, будто предупреждая, что нормальный разговор отменяется. Он, видимо, не знал, как начать разговор, и решил оставить это на потом.

– Чертова гроза! Мы и взлететь не могли долго, кто-то пошутил, что мы поедем на самолете в Канаду, а не полетим. Так что, твоя шутка про лошадь можно отнести в этот же раздел.

– Слава богам, ты тут. Почаще бы тебя видеть, а не раз в восемь лет.

– Уилл, если бы не твое сообщение о том, что бабушка умерла, я бы вряд ли приехала по своей воле, – сказала Морган, – в ближайшие несколько лет.

— В последний раз мы виделись в Лондоне, если моя память не изменяет. Это было жутко давно, даже по моим меркам. А бабушка...Да, Аннабелль, я язва и душнила, но как жалко - тебя реально привела домой только ее смерть. Она тебе, что, наследство оставила?

Услышав эти слова, Аннабелль поникла. Она отвратно повела себя с бабушкой, кажется, даже хуже, чем с родителями. Если на них девушка держала горькую обиду, то Валери никак не заслуживала полного отсутствия внучки в своей жизни. Морган несколько лет особо не связывалась с ней, все думая, что бабушка дождется. Думая, что простит и поймёт внучку, убежавшую от проблем.

– Уильям, давай обойдемся без нотаций. Я не ради них сюда приехала.

– Как скажешь, Белль. Даже не верю своим глазам - ты рядом. Может, проснусь и тебя не будет?

– Может быть, – отшутилась девушка, – иногда так хочется по щелчку пальцев провалиться куда-нибудь.

– Иногда хочется, тут и не поспоришь. Что расскажешь еще?

Несмотря на попытки улыбаться и шутить, Уильям выглядел подавленным. Спустя столько лет, он перестал быть милым обаятельным юношей. Уильям здорово вырос и возмужал. Его темно-каштановые волосы больше не завивались, во взгляде голубых глаз - хищность и легкое высокомерие, губы стали более тонкими, будто кто-то соединил их в одну линию. Несмотря на то, что выглядел он неплохо, дорого одевался, не забывал про хороший парфюм - с лица Воттерса не сходила усталость и надменность, как будто окружающие задолжали ему кучу денег. Аннабель захотелось растолкать его физически, закричать, попросить проснуться.

«В нем как будто совсем нет жизни», — разобралась она, наконец.

— Давай как-нибудь позже обсудим мою бренную жизнь. За восемь лет столько всего случилось, а в особенности, за последние полгода.

– И как планируешь рассказать всем о триумфальном возвращении? – спросил он кратко.

– Серьезно думаешь, что тут меня кто-то ждал, кроме тебя? – усмехнулась Аннабелль.

– А разве нет?

– Может быть, Ронан еще, – предположила девушка, – если повезет, если он будет в городе.

Услышав имя брата, Уилл нахмурился.

– И к родителям не собираешься?

– Решу со временем. А сейчас хочется отдохнуть, перелет был не из легких.

— Удивила меня. Восемь лет не была тут, а говоришь — никто не ждёт!

— Именно потому, что не была восемь лет здесь, меня больше некому ждать, — заключила Аннабелль.

Она отвернулась к окну, дав понять, что больше не хочет говорить. Малознакомые улочки, новые пекарни и кафе, сквер, раскинувшийся в отдаленном районе, все те же старые небоскребы. Монреаль не менялся досконально, многое осталось прежним, только вот Аннабелль поменялась и смотрела на город по-другому. В свои двадцать шесть она могла похвастаться большим багажом знаний и впечатлений, благодаря бесконечным путешествиям. Знакомые до сих пор поражались ее легкомыслию, ведь в двадцать шесть, по их мнению, нужно было родить ребенка и засесть дома, позабыв обо всем, кроме чистых памперсов. В ответ на вопросы о замужестве девушка громко смеялась. Неужели, нет дел поважнее, чем отдать целую жизнь кому-то? Мужчина ее мечты оказался психопатом и предателем. После сокрушительного расставания и разочарования, Аннабелль приняла решение оставаться одинокой до тех пор, пока не встретит человека, знающего толк в заботе и любви.

2. Монреальская сумасшедшая

Спустя пятнадцать минут, двое вышли из чуть помятой Вольво и направились к двухэтажному кирпичному дому, расположенному в спальном районе Монреаля. Аннабелль не гуляла там раньше, поэтому рассматривала каждый уголок внимательно. В незнакомой части города стояли двух или трёхэтажные дома, на крышах развевались флаги Канады, люди гуляли с собаками, держа в руках кофе в бумажных стаканчиках, купленных в популярной кофейне.

Уильям в новенький район слабо вписывался — такой вывод сделала Морган, разглядывая его соседей, пока тот закрывал машину и загонял в гараж. Соседи из дома напротив играли в мяч, задорно смеялись и подпевали шипящему радио. Не вписывался друг Аннабелль, и потому что все вокруг казались дружелюбными, светлыми, улыбчивыми, а Уильям и в подростковом возрасте-то не был самым легким человеком, а теперь — вовсе выстроил вокруг себя толстые стены. Аннабелль, глядя на недовольное лицо друга, вспомнила слова его старшего брата: «Есть люди, которые заходят в комнату, как будто солнышко – ласковые, теплые, приносят с собой любовь. А есть Уильям Воттерс – один Бог знает, что взбредёт ему в голову».

— Здесь живешь?– сказала девушка, приобнимая своего друга за плечи.

Уильям кивнул и доброжелательно улыбнулся.

– Представляешь, сам купил, – усмехнувшись, сказал Уильям, доставая ключи из сумки, — откладывал долго. Всегда хотел именно дом, а не квартиру.

— Надеюсь, съехался уже с дамой сердца?

– Нет. Я постоянно на работе, ее это раздражает. Ничего не поделаешь. Она живет в центре города, а я тут. Идем, Белль, холодает, – заключил Воттерс и по-хозяйски взял подружку под руку.

— И детьми не обзавелись?

– Я о себе-то с трудом могу позаботиться, — рассмеялся Уилл, — какие дети! Я убегу в первую же ночь, если кто-нибудь в доме начнёт орать.

— И не хочется? — удивленно спросила Морган.

— Нет, на их воспитание нет ни сил, ни желания, — признался Уильям, — мне всего двадцать шесть.

— А сказал ты это так, как будто уже двадцать шесть, — вскинув бровями, сказала Аннабелль.

— Мой психологический возраст — примерно восемьдесят пять. Так что, мирские цифры ни о чем не говорят. Добро пожаловать!

Воттерс пропустил Аннабелль вперед, открыв дверь. Первое, на что обратила внимание девушка — беспорядок. Носки, висящие на двери, бесконечные листы бумаги, разбросанные по полу, не заправленная двуспальная кровать, пустые пачки от чипсов и пивные бутылки, пятна и пыль месячной давности. Поморщившись, девушка покачала головой, но не стала ничего говорить — она только гостья. Пройдя по длинному коридору, она насчитала на первом этаже четыре комнаты. Незатейливая спальня, гостиная, уставленная навороченной техникой, кухня, в которой оказалось наиболее чисто — скорее всего, благодаря посудомоечной машине. С другой стороны, весь бардак как-то уживался с уютом — живыми цветами, напоминающими лианы, фотографиями города в рамках, плотными светлыми шторами на больших окнах.

Проводив гостью в кухню, Уильям открыл холодильник и осмотрел полки, заставленные едой.

— Хочешь есть? К твоему приезду ничего не приготовил, но осталась вчерашняя паста с курицей. Я хотел свозить тебя в любимый рыбный ресторан.

— Не, спасибо. Рыбный ресторан? Я ненавижу рыбу, Уилл.

– Ох, черт, забыл! Кофе или чай тогда? – не сдавался Уильям.

– Налей мне зеленого, без сахара, – мягко сказала девушка, оглядываясь по сторонам, — у тебя тут мило, кстати.

— Не то слово. Хотел обставить красиво, но получилось жилище Монреальского сумасшедшего.

Поставив на стол две кружки чая, Воттерс присел рядом с подругой. Они молчали, как будто за годы не накопилось новостей и сплетен, рассказов и анекдотов. Аннабелль смотрела как Уильям размешивает сахар в чашке ложкой и придумывала, что бы спросить у него, чем бы разбить неловкую тишину.

— А где Бургер?

— Бургер умер в прошлом году, — с сожалением в голосе сказал журналист, — клещ укусил. В последнее время старик оглох, еле-еле душа в теле. Я его возил на процедуры.

Морган тяжело вздохнула. Новость о том, что пёс Уильяма «ушёл за радугу» не обрадовала. Они провели с ним много лет, и Аннабелль плохо могла себе представить Уильяма без Бургера, а Бургера без Уильяма.

— Жалко правда.

— Да мне тоже. Паршиво на душе. Бургер здесь бегал, шевелился, было какое-то движение. А теперь...только работа. Убери ее от меня — не знаю, что будет. Варюсь в этих интервью, статьях...

— Разве ты не хотел так? Помню, писал классные статьи, их публиковали в местных газетах. Особенно мне нравилась про психические расстройства. Помнишь ее?

— Помню, — глухо ответил Уилл, усмехнувшись, — ее долго мусолили. А ты? Как живешь? Я-то ничего про тебя не знаю.

Морган ухмыльнулась. Она ждала этого вопроса от Уильяма.

— Я художница. Окончила академию искусств. Пишу картины в хорошие времена, в плохие — делаю эскизы или разрабатываю дизайн. Так и зарабатываю на жизнь.

—Всегда знал — экономиста из тебя не выйдет.

— Да уж, я далека от этого, — рассмеялась Аннабелль.

— Жалко родители не понимали.

— Родители? Ох, не знаю, Уилл, как бы сложилась жизнь, будь я сейчас экономистом, послушай я родителей тогда. Ну что об этом сейчас!

— Иногда думаю. Представляешь, осталась бы ты тут? Что бы сейчас было? Я то ведь тоже уехал строить карьеру. Родители не особо поддерживали меня, они, скорее, настаивали на том, чтобы я прижал задницу и оставался в Канаде, — сделав глоток, сказал Уильям.

Аннабелль широко улыбнулась.

— И вырвался!Посмотри, какой хороший специалист!

Аннабелль вспоминала горящий взгляд Уилла, когда он писал статьи и сдавал их в школьную редакцию. Он рассказывал про то, как мечтает работать в журнале о музыке, брать интервью у восходящих звезд, чтобы потом, спустя парочку лет, когда они заберутся на Олимп славы, говорить всем, что он «нащупал» в них талант давным-давно. Воттерс почти не расставался с музыкой в подростковом возрасте, и кажется, все его проблемы начались, когда он с ней разошелся.

3. Разбитая память

Аннабелль поселилась в небольшой гостинице в районе Кот-Сен-Люк. Еще в школьные годы, девушка приезжала туда погулять, но всегда удивлялась как много людей говорят там на английском, в отличии от ее родного Доллар-Де-Армас, где все общались на французском. Спустя столько лет, ничего не изменилось, кто-то из персонала гостиницы громко болтал на английском языке в коридоре, поэтому Морган проснулась.

Голова раскалывалась так, будто семь часов в кровати она не находилась в царстве Морфея, а отрывалась на Берлинском рейве. Аннабелль хорошо знала это ощущение и первым делом засунула исхудалое тело в душ. Холодная вода, струящаяся по коже, заставляла вздрагивать и пробуждаться. Оперевшись о стенку душевой кабинки, закрыв лицо руками, блондинка остановила весь мир вокруг себя, погрузившись в мысли.

Приходя в себя, Аннабелль собралась увидеть своих родителей, подъехать к их дому, хотя бы посмотреть со стороны. Она все еще не могла набраться сил и позвонить, не могла или не хотела. Отказавшись от общения с ними еще восемь лет назад, девушка уже не представляла, что когда-нибудь захочет вернуть все на круги своя. Периодами, руки тянулись к телефону – Морган скучала по голосу мамы, но разум не позволял сердцу сглупить. Мама тоже не звонила Аннабелль. Скорее всего, смирилась с тем, что ее дочь выбрала другую жизнь, в которой ей не найдется места. Морган задумывалась о том, что бы могло произойти, если бы она прислушивалась к родителям, тогда, в две тысячи двенадцатом? Очевидно, произошел бы обещанный конец света.

Взяв деньги с кредитной карты, Аннабелль арендовала машину в каршеринге. Доллар-Де-Армас встретил ее ухоженными одноэтажными домиками, аккуратно высаженными елочками и сотнями детских площадок. Каждая улица, по которой девушка проезжала, оказывалась связанной с каким-нибудь событием в жизни. Жаль, что прошлое так давно ушло. С радостью Аннабелль превратилась бы в ребенка и качалась на качелях с Уильямом. Или прокатилась бы на велосипеде по парку Сантенэр. Психолог говорил девушке, что в моменты, когда чувствуешь себя особенно плохо и тяжело, нужно вернуться в детство и поговорить с внутренним ребенком – маленькой девочкой Аннабелль Морган, все еще мечтающей о светлой любви и игрушках. В груди у нее сжималось что-то каждый раз, каждый раз, когда разум делал хотя бы одну попытку раскопать давно прошедшее время. Маленькая девочка, кажется, давно забилась в угол и не понимала, почему ее взрослая версия совсем не заботится ни о себе, ни о ней.

Завернув за угол улицы, названной в честь взятия Бастилии, Морган вжалась в водительское кресло.

– Какой кошмар, – тихо произнесла она, прикрыв рот рукой, – о, боже, боже!

Она испугалась увиденного, как только разглядела ближе. Выйдя из машины, девушка остолбенела. Ее прошлое разбилось вдребезги, как разбиваются песочные замки о волны. Аннабелль остановилась перед развалившимся зданием, глядя на него с отвращением. Ее голова кружилась, казалось, что она опять потеряла опору. Девушка начала задыхаться, ее сердце забилось быстрее, а руки затряслись. Она была готова бежать прочь, но что-то заставило ее остаться. Дом Морганов превратился в страшное строение, едва напоминающее чье-то жилище. Трехэтажный коттедж, прежде бывший гнездом для счастья и уюта, повалился набок, протрещал по швам. Окна оказались разбитыми, дверь выломана, а фасад сгнил.

Наконец, она собрала волю в кулак и пошла к дому, ближе. Каждый шаг казался как пытка, но Аннабелль продолжала идти, пока не оказалась перед входной дверью. Она вздрогнула, когда прикоснулась к холодному металлу, и открыла ее. Никто не запер ничего, кто угодно мог войти. Внутри царил полумрак, покрытый пылью и паутиной. Кресла и диваны были разбросаны, картины свисали с крючков, а ковры были порваны и затерты до дыр. Аннабелль прошла через комнаты, ощущая запах старости и упадка. Когда она дошла до своей комнаты, сердце ее замерло. Из всего интерьера сохранились только дурацкие обои с бабочками, которые она ненавидела и мечтала переклеить. Окно было разбито. Сердце у Морган сжалось – неужели, никому не было дела до коттеджа? Неужели, родители просто забросили его?

– Дом пустой, и я такая же. Вот мы с тобой и на равных, – сказала девушка, тяжело вздохнув.

Спустившись, Аннабелль закурила. Цветочного сада больше не было, он зарос сорняками. Разрушенный дом, запущенный сад и она – красивая декорация. Аннабелль глубоко затянулась дымом и задумалась о том, что делать с коттеджем, как минимум, стоило бы найти новых хозяев.

Заметив соседку, выходившую из дома, Морган громко окликнула ее:

– Мадам Катель!

«Настоящая удача».

Жоан Катель отвлекалась и, прищурясь, взглянула на Морган. Девушка с ужасом заметила – прекрасная француженка потеряла былой блеск в глазах, как и свою молодость. Лицо утопало в морщинах.

– Простите меня, юная леди, я не знаю Вашего имени. Вы что-то хотели? – старческим голосом произнесла Катель.

– В детстве вы кормили меня печеньем, политым кленовым сиропом, и давали попробовать сидр. Ну, Мадам Катель! Жоан! – радостно воскликнула Аннабелль.

Глаза женщины просияли, наконец.

– Боже правый! Аннабелль! Ты вернулась! Детка, как давно я тебя не видела! – радушно произнесла женщина, оборачиваясь к своей собеседнице.

Аннабелль улыбнулась и отдала дань уважения своей бывшей соседке.

– Да, Мадам Катель, я вернулась. Но тут что-то совсем все запустили, – ответила она, кивнув в сторону заросшего сада, – как у вас дела?

Жоан покачала головой.

– У меня по-старому, вот собираюсь стирать ковер, а то Генри, мой кот, решил его пометить. Детка, твои родители здесь больше не живут. Твоему отцу предложили хорошую должность в Торонто. Они с матерью продали это коттедж какой-то дамочке из Парижа, а та, как видишь, запустила его. Может, умерла? Дом стоит, рушится, никому не нужный. Может, ты, Белль, сможешь придумать что-нибудь?

– Может у вас есть телефон мамы? – обеспокоенно спросила Морган.

4. О женщинах

8 лет назад, Монреаль.

Десятого июня Аннабелль и Уильям встретились около особняка Катель, чтобы продолжить путь до школы вместе. Добрая традиция. Они шли по знакомой дороге, наслаждаясь утром. Солнце светило ярко, птицы щебетали в ветвях деревьев, а свежий теплый воздух напоминал о том, что лето в самом разгаре.

Жаркий ветер трепал темные длинные волосы девушки, слегка собранные на затылке. Июнь выдался чрезмерно горячим. Босоножки и легкое белое платье – вот что точно подошло для знойного дня. Открывая плательный шкаф, Аннабелль вытаскивала оттуда самые красивые вещи. Она наряжалась каждый день, и редко одевалась обычно. Куда чаще Аннабелль можно было в милом элегантном платье или плиссированной юбке, чем в джинсах и безразмерных футболках. Уильям спешил к подруге, подозревая, что та его уже ждет. Жалуясь на одышку, появившуюся у него из-за лишних крылышек в остром соусе, юноша признавал себя слабым, и каждый раз, проходя мимо местного спортивного зала, заглядывал в его окна.

Наконец, увидев Аннабелль, Уилл поспешил.

– Привет, – сказал он, поправляя черный рюкзак с эмблемой Fall Out Boy.

– Привет, Уилл! Погода сегодня шик! Может, устроим пикник потом? – рассмеялась Аннабелль и, взяв
друга под руку, потянула в сторону школы.

— Не знаю, мне совсем кушать не хочется...

Путь к школе, на самом деле, был одним из маленьких ритуалов Аннабелль. Маленький пролесок среди бетонных джунглей, закрытый от солнечных хитрых лучей, давал возможность немного передохнуть и собраться с мыслями перед началом занятий.

– Уилл, что же так волнуешься? Ты же поступил, сто процентов. Все хорошо. Это же не университет!

Воттерс нервно рассмеялся.

– Хочешь сказать, что в университет я не поступлю?

Школьный двор оказался заполнен подростками. Неподалеку от крыльца выставили стенды со списками поступивших. В сравнении со старой школы и ее двором, новая оказалась менее большой, но при этом - фешенебельной, начиная с пропускной системы на входе, заканчивая современной спортивной площадкой, которая виднелась издалека.

Друзья подошли к доске со списками поступивших, наши фамилии, но почему-то в разных списках. Их зачислили в разные классы. Пересмотрев бумаги внимательно, девушка убедилась в этом еще раз и повернулась к Уильяму. Он уже отошел поодаль и обиженно поджал губы. Аннабелль поймала на себе высокомерный взгляд статной девушки с длинными темными волосами и кукольным личиком. Вслед за взглядом послышался сдавленный смешок. Здешние девушки выглядели стильно и немного вызывающе. Аннабелль оглядела своё любимое платье – оно никак не могло сравниться с обтягивающим мини или джинсах с рванными коленками. Она впервые почувствовала неловкость и неуверенность в себе, потому что в ее окружении мода и стиль не имели такого большого значения. Взглянув на Уильяма, Аннабелль поняла, что он тоже не в восторге от всей этой ситуации.

Девушка почувствовала слёзы, собирающиеся в глазах. Противно защипало – тушь в них попала. Уильям подошёл к девушке и взял ее за руку.

***

Уильям знал подругу целую вечность и, к сожалению, с ее ранимостью был знаком не понаслышке. Именно поэтому, придя домой к нему, девушку около часа лежала на его коленях, утирая слезы. Ни горячий шоколад, ни любимый черничный пирог не спасли положение. Аннабелль плакала, как маленький ребенок, которому не дали любимую игрушку. Понимая, что проблема заключается далеко не в том, что их с Уильямом записали в разные классы, а в том, что новые одноклассницы произвели на нее не самое лучшее впечатление, Морган чувствовала себя еще хуже.

— Аннабелль! В этом ничего нет страшного, да переведусь я к тебе в класс, успокойся, — утешал ее Уильям.

— Ты вообще видел девочек там? Я по сравнению с ними просто бомжиха, — произнесла Аннабелль сиплым от слез голосом, осматривая стены, увешанные плакатами.

Несмотря на некую слабохарактерность Уилла, с ним Белль чувствовала себя уверенной и спокойной. Уильям был тем человеком, который всегда старался поддержать и защитить близких. Он не был сильным и громким, но своим спокойным и добрым характером он смог завоевать доверие Аннабелль и стать ее лучшим другом. Он понимал ее слабости и недостатки, и всегда находил нужные слова.

— Ты очень красивая, и ты знаешь, что внешность не самое главное. Ты умная и талантливая девушка, которая может достичь реального много. А в школе тебя будут любить за то, кто ты есть, а не за внешность.

Аннабелль почувствовала, как румянец появился на ее лице и поселился там на ближайшие десять минут. Уильям назвал ее красивой – приятно и непривычно.

– Ты меня не бросишь? – тихо спросила Белль, подняв взгляд на своего друга.

– Мы всегда будем лучшими друзьями, солнце, — радостно ответил Уилл.

В дверь его комнаты постучали. Легким движением руки Воттерс толкнул ее, и в комнату вошел высокий подтянутый парень в спортивных штанах. С кожи стекали капли пота, которые он вытирал футболкой, обнажая мускулистый торс.

– Салют, ребята. Что за настрой? – мягко сказал он, присаживаясь на диван рядом с Белль и Уиллом.

Этим парнем был брат Уильяма по имени Ронан. Рон – сын матери от другого мужчины, отчима Уильяма – Фила Кляйна. Братья с детства росли вместе, но о разных отцах узнали только тогда, когда подросли. Ронан, обожая своего отца, присоединил еще одну фамилию, и с того момента его звали Ронан Воттерс-Кляйн. Он занимался баскетболом с юного возраста и к двадцати трем годам был одним из лучших нападающих Монреаля. Ему прочили путь в национальную сборную и хорошую карьеру. Почти целый год он жил один — арендовывал квартиру в центре города, и в родительском доме был редким гостем.

– Нас зачислили в разные классы. А Белль боится новых одноклассников. Устроила истерику.

Ронан улыбнулся. Он окончил школу несколько лет назад, и проблемы подростков казались ему сущими пустяками. Старший жил иначе: любимая девушка, квартира в центре Монреаля и игра, приносящая удовольствие и деньги.

5. Хорошие времена.

Наше время

В баре «Неоновый волк» по пятницам было весело. Танцевали взрослые женщины под музыку в стиле блюз, мужчины пытались стать их единственным утешением на ближайший вечер, а бармены начищали стаканы до блеска.

Уильям сидел в «Неоновом волке» снова. На работе появилось столько неприятностей, что Воттерс сбежал, не выдержав натиска. Главный редактор оказался недоволен интервью, просил переделать, а Уилл не смог. Глядя на пустеющую стопку, Воттерс винил себя во всех бедах: так и не научился брать ответственность. Когда-то, еще в детстве, в школе перечисляли черты взрослого человека: финансовая независимость, эмоциональная зрелость, ответственность. Из всего перечисленного, Уилл достиг только первого пункта. Психолог однажды сказал ему: «Мы часто застреваем в возрасте своих травм». Уильям Воттерс болтыхался где-то между восемнадцатью и двадцатью, только мечтая о том, чтобы почувствовать себя двадцатишестилетним. Его так рассмешил вопрос Аннабелль про детей. Смог ли бы он воспитывать кого-то, отдавать сто процентов времени всю оставшуюся жизнь другому человеку? Нет, никогда бы не смог, поэтому они с Франсией решили, что детей у них не будет.

Привычные размышления парня прервал телефонный звонок. Увидя на экране фотографию короткостриженной девушки, Воттерс сконфузился, но все-таки решил ответить.

— Франсия, дорогая, что такое?

Франсия Ларсéн не давала ему спуска. Особенно в последнее время, когда стала понимать, что Уильям не ночует нигде, кроме работы и забывает нормально есть, перебиваясь шоколадками. Кое-кто из друзей Уильяма даже называл его подкаблучником, но его это не особо волновало. Ларсен многое делала для него — вытаскивала из депрессивной ямы, заботилась, поэтому Воттерс на многое в ее поведении просто закрывал глаза.

В трубке ожил энергичный манерный голос Франсии.

— Милый, я волнуюсь, ты знаешь. Где ты? Я скоро освобожусь, заеду в наш любимый голландский ресторан и привезу еды. Мы поужинаем?

Руки Уильяма, в этот момент, потянулись к надписи «отбой», но собрав все силы в кулак, мужчина решил выслушать всю речь своей любимой. Она стала говорить о том, как мало времени они проводят вместе, следом заикнулась об Аннабелль и ее приезде, а потом проговорила, что сильно любит его. Уилл кивнул, закатил глаза и продолжил разговор.

— Франсия, спасибо за предложение, но я сегодня не могу. Мы могли бы завтра съездить в Фиш Хаус. Я на работе и буду здесь ещё, — Уилл прикинул взглядом новую стопку виски, — час, как минимум.

— Но ты же всегда работаешь. Неужели ты не хочешь провести со мной хотя бы пару часов?

— Хочу, но я не могу сегодня. Устал.

Франсия вздохнула.

— Я уже не помню, как ты выглядишь. Давай тогда завтра, завтра можно будет поужинать в самом ресторане, — мягко сказала она, видимо, стараясь, скрыть нотку разочарования в голосе.

Отношения с Франсис стали рутиной, и ему не хватало новых впечатлений. Рестораны, ужины, обсуждение работы. Он начинает разочаровывать девушку. В их первую встречу – ему не осталось никакого выбора, кроме как влюбиться без памяти, забыть, что любовь приносит страдания и добиваться ее почти два года. С другой стороны, Уилл знал, что она любит его и заботится, но его проблемы уже были слишком глубоки, чтобы какие-то совместные ужины решали их.

— Мы обязательно пойдём туда завтра. Я люблю тебя. Постараюсь вырваться отсюда скорее.

— Любимый, будь аккуратнее, — напоследок произнесла Ларсéн и сбросила вызов.

Он врал, что задерживается на работе, чтобы посидеть в «Неоновом волке» пятничным вечером и послушать музыку, запив недельную горечь виски. Иногда ему казалось, что она все знает, но ничего не говорит.

— Повтори, Мэш, — парень указал на опустевшую стопку из-под виски.

Молодой бармен, ставший Уильяму хорошим собеседником, взял деньги и налил ему еще. Уильям почти ничего не хотел. Он мечтал о том, чтобы лечь и уснуть, а может вернуться в прошлое и прожить все заново, не давая себе сглупить и свернуть не на ту дорожку. Уильям начал задумываться, когда он был счастлив. Ему казалось, что было это очень давно. Может быть, это было в детстве, когда он беззаботно играл с друзьями во дворе, или в первые месяцы работы в журнале, которые оказались наполнены амбициями и энтузиазмом? Что с ним стало? Мальчик с горящими глазами утонул в рутине и депрессии. Несмотря на всю внешнюю успешность, Уильям все еще оставался несчастным и неудовлетворенным. Все цели достигнуты не благодаря, а несмотря на его прошлое. Он по-прежнему чувствовал, что ему не хватает чего-то важного в жизни.

И где же он был счастлив?

Возможно, Уильям был счастлив в Париже.

В Париж Уильям уехал через два после того, как Аннабелль Морган исчезла из его жизни. Никуда не поступив после окончания школы, парень решил, что ему нужно передохнуть и поступить на год позже из-за здоровья. Едва справившись с депрессией, он начал задумываться о переезде. Отношения с родителями постепенно отошли на второй план, Ингрид вскоре уехала в Лондон с ребенком, хранить парню было нечего; все, что он мог сохранить – растворилось или исчезло.

В один день Воттерс попрощался со своими немногочисленными друзьями, собрал два чемодана с самым необходимым, себя и сел в самолёт. Уильям покинул родной город и отправился в Париж, где начал новую главу своей жизни. Во Франции жизнь оказалась другой. Уильям Воттерс стал востребованным. Отличное образование, молниеносный взлёт по карьерной лестнице - занял должность интервьюера в известном французском журнале о политиках, получал неплохой гонорар, снимал квартиру в пентхаусе, встретил прекрасную женщину. О туманной дождливой Канаде, где он был лишь обузой для всех, мальчишкой, которого можно выкинуть при первой же ошибке, Уилл больше не вспоминал.

В Монреаль Воттерса привела работа в приличном журнале и гонорары, которые ему предложили. Ради денег решил поменять взгляды на жизнь. Собрался, взял с собой себя, свою девушку, и самолёт отправил их назад - в Канаду. Целый год Уилл жил скучно, а теперь объявилась Аннабелль Морган со своими глупыми шутками. В Монреале у Уильяма почти не осталось друзей. Попытки подружиться с коллегами заходили в тупик. На фоне тотального одиночества и прозябания жизни – деньги, получаемые мужчиной, меркли. Он затерялся в рутине, которая не приносила ничего, кроме пустоты.

6. Бывшая лучшая подруга.

9 лет назад.

Аннабелль аккуратно поправила на себе черное платье и клетчатый жакет с символикой Гимназии Клоустенд. Девушка получила форму только пару дней назад и повесила на самое видное место. Глядя на нее, Морган думала о том, как прошло лето. Быстро и бесполезно. Несмотря на то, что девочка спала по десять часов в сутки, отдохнувшей себя не чувствовала. Она и понятия не имела, что летом бывает столь скучно. Из интересного оказалась только болтовня с Ронаном раз в неделю, потому что он почти два месяца проторчал на сборах. Морган прочитала двадцать пять книг из списка литературы, решала алгебру и пару раз ездила в Торонто с родителями. Поездка, конечно, была сомнительным удовольствием, потому что папа и мама бесконечно ссорились и не могли определиться, где поужинать. Аннабелль впервые обрадовалась тому, что лето закончилось.

Пятого сентября началась учеба. Обычно Аннабелль и Уилл встречались около особняка Катель и шли в школу вместе. В тот год Уилл ничего не написал подруге, более того, даже не ответил на сообщения. Когда девушка прогулялась до Воттерсов, ее никто не встретил. Она позвонила Уильяму, но тот сбросил. Это очень сильно тревожило, ведь с таким человеком как он, могло произойти что угодно. В то лето они мало связывались, несмотря на все обещания постоянно созваниваться. За парочку дней до начала сентября, Аннабелль ходила в гости к Воттерсам, но ей открыл Фил и сказал, что Ронан на соревнованиях по баскетболу в Марселе, мать семейства отдыхала на курортах Средиземного моря, а Уильям все еще находится в Нью-Йорке.

«Неужели, он до сих пор не приехал?», — подумала Аннабелль.

Окинув взглядом последний раз свое отражение в зеркале, девушка улыбнулась. За лето она заметно выросла — детская несуразность исчезла, стали проявляться тонкие очертания фигуры, но щеки никуда не делись. Волосы, красиво завитые в локоны, струились по плечам и спине. Повесив сумку на плечо, Морган спустилась на первый этаж, где мама ждала, чтобы отвезти ее на машине.

– Ты чудесно выглядишь! Настоящая леди! — Лили прижала дочь к себе, — Горжусь тобой.

— Надеюсь, я правда хорошо выгляжу, – ответила Аннабелль, — в прошлый раз девочки из Клоустенда показались мне такими...стильными.

— Школа — не проект Подиум, — сказала женщина.

— Я чувствовала себя такой неуклюжей.

— Во-первых, школа это не место для того, чтобы выглядеть, как-то необычно, – утешала ее мать, – а во-вторых, каждый человек красив по-своему. И не стоит сравнивать себя с другими. Мы с папой хотим, чтобы ты построила карьеру, а не строила глазки преподавателям. Будь добра, учись хорошо.

— Спасибо, мама, – улыбнулась Морган, – я постараюсь.

К тому моменту, как мать и дочь приехали, в гимназии началось посвящение в старшеклассники. Аннабелль попрощалась с мамой и заняла место в последнем ряду, потому что зал оказался забит полностью. Ребята общались между собой. Смеялись и сплетничали. Морган с надеждой оглядывала ряды, ища знакомые лица. Больше всего на свете, Аннабелль мечтала найти Уилла, но его все еще не было. Девушка с трудом убирала из головы дурные мысли. За размышлениями и поисками она не заметила, как на сцене появился директор Гэнси. Высокий полноватый мужчина с явно выраженным британским акцентом. Директор живо рассказывал вновь прибывшим о жизни Клоустенда, сопровождая выступление красочными фотографиями. На них гимназисты искренне улыбались, ходили в походы и оставались ночевать в кампусах, предусмотренных для выпускников.

– Каждый из вас сделал правильный выбор, поступив в гимназию. В нашем заведении собраны лучшие ученики, интеллектуальная гордость Монреаля. Выбор – это сложная вещь. Всегда старайтесь выбирать и сердцем, и разумом. Это мой лучший совет, – сказал Гэнси, обращаясь к болтливой аудитории.

Гимназисты сидели в театральном зале и слушали директора, живо поздравляющего их с началом нового учебного года. Наверное. Если бы это оказалось правдой! Ученики, на самом деле, едва сидели на местах, а то и не усиживали: Аннабелль увидела парня, ползущего к выходу на корточках. Когда этот перформанс кончился и учеников посвятили в гимназисты, Морган, едва сдерживая слезы, вышла из зала. Одиночество схватило ее за плечи. Она никогда, действительно никогда не уживалась с ним так близко. Белль направилась к своему шкафчику, но на пути ее остановила группа каких-то ребят. Они смеялись и разговаривали, не обращая особого внимания на девушку. Однако, один из них, парень с острым носом и растрепанными волосами, заметил ее и обернулся.

– Эй, новенькая, нравится наше посвящение? – спросил он, хохоча.

К счастью, парень не стал спрашивать что-то еще и приобняв своего приятеля, быстро ушел в сторону столовой. Морган находилась в новой школе меньше полутора часов, но уже успела ее возненавидеть за учеников и запутанное расположение кабинетов. Сев на красивый кожаный диван в холле, Аннабелль переписала расписание на первую неделю обучения. Каждый день – пара математики. История, естественные науки, французский...

Задумавшись о том, как распределить нагрузку и домашнее задание, Аннабелль выключилась из окружающего шумного пространства, так было бы и дальше, если бы она не услышала звучный голос Уильяма, доносящийся с лестницы. Борясь с гордостью, Аннабелль улыбнулась и окликнула друга. Заметив, что ее тонкий, девчачий голос так громко прозвучал в стенах этого здания, она смутилась и опустила глаза в пол.

Она увидела Уильяма спустя пару минут в окружении нескольких симпатичных парней. Только это уже был не тот Уильям, которого она знала когда-то раньше. Во всех смыслах. Ее лучший друг остановился, шепнул что-то новым приятелям, и подошел к ней.

«Серьезно, с каких пор он стал общаться со школьными красавчиками? Видимо, с тех пор, как он сам стал им?»

– Привет... – беспечно бросил Воттерс, почти не глядя на подругу.

– Привет. Я думала, мы пойдем вместе, но не стала беспокоить тебя, – обеспокоенно произнесла Белль, не отрывая взгляда от своего друга.

7. Вихрь.

8 лет назад.

Уже во вторую неделю учебы Аннабелль подумывала отчислиться из Клоустенда. Уроки чаще всего заканчивались поздно — около шести вечера, но это никогда не означало, что можно отдыхать. Домашнего задания не жалели, приходилось делать все досконально, чтобы не попасть впросак, а еще учить дополнительные материалы. Морган падала на кровать, быстро засыпала, но на утро не чувствовала себя отдохнувшей. В Клоустенде действовала балльная система — ученики получали отметки, если вовремя приходили на занятия, активно проявлялись на уроки, ходили в секции и кружки. За опоздания, пререкания, споры и другие негативные моменты баллы отнимались. В конце года лучшим ученикам дарили гранты на обучение в частных университетах Канады, поэтому для многих система гимназии стала спасением. Хорошо учишься — поступаешь в хороший университет, филонишь — вылетаешь с позором. Аннабелль тоже хваталась за шанс и старалась соблюдать строгие правила, хотя все еще определилась куда поступать и с чем связать жизнь. В такой нагрузке девушке нравилось только одно — оказалось некогда переживать из-за Уильяма, его дурацких поступков и одиночества. Каждый день они с Воттерсом пересекались в школе, иногда он останавливался поболтать в столовой, но эти разговоры были заполнены дежурными фразами.

На доске объявлений повесили несколько рекламок секций и клубов для дополнительных занятий. В том числе, пресловутый театральный, художественный, заинтересовавший Аннабелль, спортивный и журналистский. Она не удивилась, когда спустя время увидела под последним плакатом, в списке Уильяма. Морган подумала, что было бы неплохо записаться в художественный кружок, но в сутках только двадцать четыре часа, и время никак не растянешь.

– Аннабелль, как ты? — спросила Ингрид, подойдя к ней украдкой.

– Пытаюсь изобрести в сутках еще один час, — сказала Морган, дописывая конспект.

— Что ты пишешь? Экономику?

— Да, — кивнула девушка, — вчера не хватило времени доделать. Ты все сделала?

— Пф, нет, — рассмеялась Герц, — мадам Гоан никогда не смотрит конспекты, а для себя можно сокращать и рисовать ерунду.

— Ладно, это меняет дело, но я боюсь не понять темы или запутаться, потому что они как снежный ком покатятся.

— Солнышко, слишком много напрягаешься, особенно из-за учебы, выдохни, ничего не случится, если ты не сделаешь что-то идеально.

— Она права, когда-нибудь случится контрольная, которую провалишь. Или тема, которую никогда не поймешь, — присоединился к разговору Доминик.

Он приобнял Аннабелль за плечи и присел рядом. В те две недели девушка часто созванивалась, переписывалась и прогуливалась с ним после школы. Порой его забирал личный водитель на машине, и этот факт до сих пор забавлял. Семья парня была очевидно не бедной, но он ничего об этом не говорил, никак не показывал и выглядел обычно. Разве что более ухоженно, чем другие одноклассники.

— Я правда не хочу неприятностей, — объяснилась Аннабелль, — родители очень надеются, что мне удастся поступить по гранту или стипендии. Пока есть силы, буду стараться.

— Тогда пожелаю удачи! — сказал Шантильон. — Когда почувствуешь запах горелого, можешь не сомневаться, это от тебя так несет.

— В смысле? — переспросила Морган, отвлекшись от конспекта.

— Не обращай внимания. Это я так, о своем.

— Слушай, можешь дать списать задание по алгебре? Я забыла сделать, — мило улыбнувшись, попросила Ингрид.

— Да, конечно, — девушка достала из рюкзака тетрадь, — держи, там закладка. Кстати, я хотела спросить у тебя насчет Уильяма? Как он? Вы общаетесь?

Доминик закатил глаза.

— Немного, он такой непостоянный! А что ты про него расскажешь? — поинтересовалась Герц.

— Не знаю, что сказать. Сияет. В прошлой школе, где мы учились, его считали кем-то панка-интеллектуала. Раньше он любил ходить на всякие подпольные концерты и читать странные книги, тащился по металлу.

Ингрид звонко рассмеялась, глядя на Доминика, изображающего рок-гитариста.

– Боже, ничего себе! Милашка Воттерс и такое творил. Он не рассказывал мне об этом.

Аннабелль удивленно вскинула брови. Ей прежде и в голову не приходило, что Ингрид и Уильям стали близко общаться.

– Вы часто ведитесь?

– Он каждый вечер пишет. В выходные вместе пришли на вечеринку к Доминику, многие знакомые сказали, что мы так красиво смотримся! Уильям – не только умный, но еще и красивый, у него столько интересов, – восхищенно проговорила Герц.

– Здорово, я рада!

Видя, как Герц улыбается, Аннабелль разрывалась от злости. Ревность съедала ее, ревность в коктейле с обидой: как Воттерс мог так поступить с ней? Неужели, семь лет дружбы прошли для него незаметно? Неужели, он не скучал по Морган, их ночевкам, по моментам, когда они включали дурацкий швейцарский реп и поджаривали зефир? Неужели, ему совсем нечего вспомнить?

– Белль, вы были лучшими друзьями? Или Купидон пулял в вас стрелами? – кокетливо спросила Ингрид.

– Пф, нет. Уильям совсем не в моем вкусе.

– А кто в твоем? – сказал Доминик, облизнув губы.

Аннабелль смущенно опустила голову.

– Никто, я бы хотела влюбиться, но пока никого не встретила.

Ингрид ухмыльнулась, накручивая прядку на палец.

– Хочешь, познакомлю с кем-нибудь? Найдем тебе мальчика-красавчика, будет встречать после школы на дорогой машине и возить ужинать в ресторан. И тогда в голове совсем не останется мыслей про экономическую рецессию!

Шантильон легонько толкнул Герц локтем.

– Спасибо за предложение, но пока не надо, экономической рецессии хорошо в моей голове.

Рыжеволосая закатила глаза, всем видом показывая свое недоумение. К ребятам поспешила Мирта Уоллес – лучшая подруга Ингрид. Мирта напоминала Аннабелль мышь. Высокая, худощавая с остренькими чертами лица и темненькими глазками, девушка красила губы темной помадой и заплетала волосы в две короткие косички.

– Что-то вы кислые совсем. Я сегодня заказала украшения для дома на предстоящую вечеринку. Или обсуждаете всякую дрянь? – Уоллес указала на учебник алгебры кивком.

8. Мы больше не говорим

8 лет назад.

Аннабелль пошла домой сразу же после разговора с Ронаном. Ей нужно было прийти раньше матери и отца, которые обязательно бы засыпали вопросами, вернись она позже них. На вопросы сил отвечать не было, как и на то, чтобы их задавать. Она заперла дверь комнаты и рухнула на кровать. В наушниках играли Linkin Park, и Морган плакала под аккомпанемент знаменитой Numb, которая в одночасье оказалась ее гимном. В детстве казалось, что она и Уилл — лучшие друзья навсегда. Оставшись в полном одиночестве, Морган быстро поняла, что вечность очень короткая, длится всего-то семь лет и пару месяцев. От этого осознания становилось еще больнее — Воттерс как будто бы забыл о их теплых отношениях и решил, буквально, оттолкнуть от себя подругу. Она простила бы его, скажи он, что не хочет дружить, потому что нашел себе новых приятелей, ведь иногда нужно идти дальше. В тот момент, Уильям даже не захотел посмотреть на нее, не то что объясниться.

– Аннабелль, не хочешь поужинать? – громко сказала Лилиан, постучавшись.

Девушка не ответила. Услышала, но не ответила.

– Аннабелль, ответь, не устраивай сцен!

– Оставь меня в покое, пожалуйста, мам. Я не хочу есть, пить тоже не хочу. Дайте поспать, — прокричала девушка в ответ.

– Милая, мне звонила мама Уилла. Он был сегодня в школе? – не теряла надежды Лилиан, все еще стоя за дверью.

Белль посчитала невежливым держать мать за дверью и легким движением руки открыла ее.

– Да, мам, он был. А что она спрашивала?

– Он не пришел домой до сих пор. Кейтлин волнуется за него, подумала, вдруг он у нас.

– Мы не общаемся, – сказала она дрогнувшим голосом, – уже третью неделю. Я не знаю, где он ходит, но буквально пару часов назад он вышвырнул меня за дверь.

Лилиан взяла дочь за руку, сев к ней поближе.

– Что произошло? Какой он был раньше... С тобой всегда, как с сестрой. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Я не знаю. Он говорил с такой злостью и неприязнью. Он ненавидит меня, только не могу понять почему. Мы не ругались перед его отъездом, правда, обменялись этими чертовыми браслетами дружбы. За все лето он толком не писал, мы лишь два раза созвонились. За все лето два раза. Понимаешь? – не сумев сдержать слез, рассказала Аннабелль.

– Моя дорогая, я понимаю, это звучит очень сложно и болезненно, но тебе сейчас ничего не нужно делать. Не пытаться с ним говорить, самое главное. Может быть, он переживает что-то свое, ему тяжело это выразить.

– С трудом верится, – вздохнула девушка, глядя на мать, – что мы с Уильямом всё. Очень тяжело даже подумать.

– Ты справишься со всем, детка, – сказала Лилиан, обнимая дочь. – Уильям - дурачок, и обязательно придет извиняться к тебе. Сейчас - важнее будущее, давай же, успокаивайся, пойдем ужинать.

Морган внимательно слушала мать. В жизни есть вещи похуже, но думать о будущем, когда настоящее рушится – это не самый лучший вариант, однако взрослые всегда советуют игнорировать настоящее.

– Мам, обещаешь, все наладится Ужинать не хочу, лягу спать, – спросила девушка, облокачиваясь на плечо матери.

Она мягко улыбнулась.

– Конечно, малышка. Все будет хорошо. В любом случае, знаешь, и без Уилла все исправится. Доброй ночи, дорогая, – заключила женщина и, укрыв дочь одеялом, поцеловала ее в лоб.

– Доброй ночи, мама, – прошептала брюнетка и почувствовала, как в комнату к ней пришел сон.

Она закрыла глаза, надеясь, что завтра станет лучше.

***

На следующий день Морган проснулась вновь в разбитом состоянии. Голова болела, словно виски прострелили пистолетом еще ночью. Она кинула взгляд на календарь: десятое октября. День рождения Уильяма через десять дней. Первая мысль, которая возникла у нее за утро. Только потом девушка заметила, как небо над Монреалем затягивается тучами, словно сигаретным дымом. Дождь уже спешил, но немного опаздывал. Выбрав первые попавшиеся вещи из гардеробной, девушка оделась и спустилась на кухню.

Внизу ее встретил только Эмметт, завтракающий яичницей с беконом и кофе.

– Доброе утро, – сказал мужчина, – твоя матушка убежала на работу с утра пораньше.

– Доброе, па, – бросила она, натянув улыбку.

Она посмотрела на еду нехотя. Насыпала себе в чашку хлопьев, залила молоком и уселась за стол, глядя на полную тарелку. Зачерпнув хлопья ложкой, Белль сморщилась. Комок рвоты подступил к горлу. Девушка закашлялась и попросила у отца стакан воды.

– Ты сегодня бледная, как смерть, – констатировал Эмметт, наблюдая за дочерью, – не отравилась?

Она покачала головой. Несмотря на то, что состояние у нее было отвратительное, оставаться дома совсем не хотелось. Отец бы стал задавать лишние вопросы, а мама беспокоиться и устраивать истерики. Вдобавок, родители стали часто ругаться в последнее время по самым дурацким причинам, вроде немытой посуды или недожаренной курицы.

– Нет, просто... затошнило немного. Я постоянно завтракаю хлопьями, папа. Пора что-то другое начать готовить.

– Твои хлопья - сплошная химия.

Аннабелль закатила глаза, отвернувшись.

– А почему мама так рано ушла?

– Мы с ней немного повздорили, пока ты спала, но, думаю, букет цветов и бутылочка шампанского исправят положение. Как думаешь?

– Было бы здорово. Отличная идея, – буквально механически выдала девушка и встала из-за стола.

Больше ей делать там было нечего. Ее опять ждала дорога через пролесок и школа, возвращение домой и домашнее задание. Замкнутый круг для серой мышки.

– Удачи тебе в школе, Аннабелль! – крикнул отец. – Не забудь зонтик. Днем, может быть, будет дождь.

Накинув на себя плащ, Морган вышла из дома и побрела в гимназию. Всю дорогу она думала о том, как теперь общаться с Ингрид и не давать эмоциям взять верх при виде Уильяма в коридорах. Из новых знакомых только Доминик казался родственной душой, остальные никак не интересовали ее, а Герц и Уоллес, наоборот, отталкивали. Аннабелль казалось - новая девушка Уильяма специально подала голос вчера, показав, что теперь занимает все его время.

9. Первое появление

Полный провал в личной жизни дал Аннабелль стимул учиться хорошо. Она проваливалась в мир французской литературы, изучала алгоритмы и кодировки, проводила целые ночи в компании немецкого языка, даже не поглядывая на часы. Решила, что лучше развиваться и совершенствоваться в учебе, чем тратить время на пустые отношения. Она стала погружаться в учебу настолько глубоко, что даже забывала об одиночестве. Изредка общаясь с Домиником, девушка узнавала последние новости из мира популярных людей, вход, в который ей оказался закрыт. После разговора с Ингрид, Морган больше не вписывалась в компанию и почти всегда сидела одна. Она начала свыкаться с тем, что ей трудно найти новых друзей и, наверное, в школе уже этого не сделать.

Уильям и Ингрид встречались. Целовались в коридорах, ходили в обнимку повсюду, строя из себя счастливую парочку. Богатые родители, огромные дома, дорогая одежда — что еще нужно в их мире? Морган раздражала наигранность. По движениям Уильяма, по вечно недовольной физиономии можно было понять – отношения высасывали из него всю душу. Аннабелль наблюдала за ними со стороны, не понимая, почему Ингрид выбрала именно Воттерса. Он был замкнут, недружелюбен и часто груб. Но, с другой стороны, он красив и умен, и этого, видимо, оказалось достаточно для Герц. Раньше Уильям боялся подступиться к девушкам, особенно таким, как она. Его не считали уродливым или забитым, девушки не вызывали у него повышенного интереса. Ингрид вскружила его девственную голову и, по мнению Аннабелль, лишь игралась.

– Собираешься идти на вечеринку? – спросил Доминик у Аннабелль, выдернув ее из потока мыслей.

– Какую опять вечеринку? – неуверенно переспросила девушка.

– У Мирты в эту пятницу, забыла?

Аннабелль пожала плечами.

– Не знаю, – ответила она. – Наверное, нет. Не хочется.

– Ясно, – Доминик усмехнулся, – а я собирался предложить тебе пойти со мной.

— А я не в вашей компании. Ингрид не благословила.

Аннабелль нахмурила брови. Она не была уверена, что хочет встречаться с Ингрид после того, как та заявила, что она не нужна Уильяму. Но, с другой стороны, может, то был шанс узнать, что происходит в жизни других людей. Она искала что-то настоящее, что-то, что-то большее, чем поверхностные отношения и пустые разговоры.

– Ну, думаю, ты должна прийти, будет весело. Ингрид собирается и еще несколько ребят из класса, – продолжал Доминик, – о чем внукам расскажешь? Что круглосуточно книжки читала?

Аннабелль улыбнулась, понимая, что Доминик пытается ее подколоть.

– Родители не отпустят, скорее всего.

– Я уже все продумал, – ответил он, – скажем, что пошли делать ко мне проект. Могу даже позвонить маме твоей и торжественно тебя отпросить!

– А потом они узнают, – покачала головой девушка, – и что произойдет? Меня запрут дома до конца дней. Лучше скажу правду, но тогда, наверное, смогу пойти ненадолго.

– Ну, ладно, как хочешь, – согласился Доминик, – но надеюсь, все-таки придешь. На такие тусовки приходят классные парни, имей ввиду.

– Окей, я подумаю, – ответила Аннабелль, – но не обещаю ничего. Если будет настроение, приду. Скинешь адрес?

– Хорошо, – улыбнулся Доминик, – я жду бответа.

– Правда, я особо не была на вечеринках, мне стыдно за это. Мы с Уиллом раньше как-то по-другому развлекались, устраивали пикники, ходили в театр.

Шантильон покачал головой.

– Ладно, это будет твой первый раз, Аннабелль, – блондин положил руку девушке на плечо и рассмеялся, — лишу тебя коктейльной девственности.

Морган улыбнулась. Отчего-то ее сердце билось в миллион раз быстрее. Она всегда хотела стать частью компании или найти подруг, с которыми можно рвануть хоть на край света. Доминик, конечно, не подходил для обсуждения женских проблем и не всегда понимал, почему Аннабелль себя плохо чувствовала, но он точно мог подбодрить, да и что уж, кривить душой, поехал бы с ней хоть на край света.

Когда урок начался, в класс зашла мадам Льюис, все сели по местам, перестав шуметь. За почти месяц учебы, Аннабелль поняла, что эта женщина не ведет никаких уроков, она занимается воспитательной работой, проводит конкурсы и беседы с особо отличившимися в обоих случаях учениками.

– Здравствуйте, класс! Я надеюсь, ваш первый месяц учебы проходит хорошо. Пришла к вам с небольшими новостями, – сказала женщина, улыбаясь.

– Надеемся, вы расскажите, что школа закрывается, – отшутился кто-то с последней парты, заставив всех рассмеяться.

– Нет, не такими хорошими. Как вы помните, в гимназии действует балльная система, которая позволяет вам подать документы на гранты и стипендии в университеты Канады. В вашем классе есть несколько учеников, которые уже показали себя достойно и мы готовы сделать для них упрощенные условия для подачи кандидатуры на грант. Сейчас скажу, – Льюис потянулась за ежедневником.

Аннабелль прислушивалась с интересом, и посматривала на Ингрид, сжавшую ладони в кулаки.

– Итак, в вашем классе есть три кандидатки, которые набрали достаточное количество баллов для того, чтобы начать подготовку к подаче документов и собеседованиям для университетов. Это Ингрид Герц, Камила Баверли и Аннабелль Морган. Мы будем работать с ними по отдельности, чтобы помочь им составить документы и подготовиться к собеседованиям. Поздравляю вас, девушки!

Аннабелль почувствовала, как сердце замирает. Это было неожиданно и в то же время очень приятно. Она даже не знала, что ее успехи настолько хороши, чтобы они могли привести к чему-то выдающемуся. В ту же минуту, она ощутила на себе завистливые взгляды одноклассников. В Канаде не было ни одного бесплатного университета, а родители еще в прошлом году сказали, что не заплатят ни цента, потому что учиться хорошо - это единственная обязанность Морган. Грант получают далеко не все, поэтому девушка сразу решила, что будет бороться.

Вечером, когда оба родителя были дома, Аннабелль решила обрадовать их новостями. Прибежав с табелем оценок, девушка показала его маме и та, погладив ее по голове, сказала:

10. Снежная королева

Адам смотрел на Аннабелль молча. Девушка запомнила, если Клэман ничего не говорил, глядя на нее, значит хотел сказать много лишнего и пережидал напряженный момент. Она думала лишь о том, как мужчина нашел ее – была ли это случайность или закономерность, а может и вовсе - слежка? Монреаль – огромный город, вероятность встречи с бывшим была ничтожно низкой, но девушке всегда не везло.

– Ушла от меня к нему? – спросил Клэман, глядя на удаляющуюся фигуру Ронана.

– Да какая к черту разница, – промямлила девушка, едва сдерживая слезы, – ничего между нами нет.

– Ты уже натворила дел. Что опять? К кому убежала?

– Это Ронан, – прошептала Морган, касаясь руки Адама, — старый добрый Ронан. Ты же его так хорошо знаешь.

Аннабелль так хотела увидеть Адама, увидеть своего мужчину, прикоснуться к нему, но так часто видела его в своих снах и кошмарах, что теперь просто остолбенела. Сидя с ним рядом, она не знала, как себя вести.

– По мне-то соскучилась? – тихо спросил Адам.

Тихо, но с напором. Аннабелль дрогнула и кинула взгляд на почти пепельное небо.

Они стояли посередине сквера.

Промокшие, замерзшие и безнадежно влюбленные друг в друга. В глубине души Белль попрощалась с Клэманом очень давно, но эта встреча вновь разожгла пламя.

– А почему ты здесь? Ты не хотел сюда возвращаться, Адам. Адам... – она тихо произнесла его имя. – Зачем ты приехал?

– Я соскучился по тебе. Хотел найти, забрать и никогда больше не отпускать, – прошептал Клэман, заправляя волосы девушки за ухо.

– С нашей последней встречи многое изменилось. Давай не будем ворошить прошлое, – сказала она, сама того от себя не ожидая.

Адам лишь ухмыльнулся. Превосходство над любимой женщиной. Он был с сотнями женщин. Занимался с ними любовью. Целовал их сочные губы. Но только Аннабелль действовала на него так, словно она его обезболивающее и его горячительное.

– Теперь я знаю, где тебя искать, Аннабелль. Значит, могу уходить, – прошептал он еле-еле слышно.

Клэман коснулся губами ее губ, мягко поцеловал и взглянул ей в глаза. После он стал постепенно удаляться от нее. Их долгожданная встреча произошла так быстро.

– Господи, ты сказал это, как маньяк, – прошептала Аннабелль.

Когда-то она думала, что Адам – ее первая и последняя любовь. Парень, который отдаст за неё весь мир, но теперь она понимала: он никогда ее не любил, он хотел ей обладать. Имел красотку рядом в качестве приложения к себе. Она по-настоящему его любила, а Адам умело этим воспользовался.

8 лет назад.

– Аннабелль, ты с ума сошла?! Ты видела себя в зеркало? – недоумевая, сказал Уилл, хватая подругу, чтобы отвести в ванную.

Бургер беспокойно бегал по дому, громко лая. На Аннабелль, кажется, не осталось живого места, каждый сантиметр тела болел.

– Прости, что пришла, – осипшим голосом произнесла она – можно переночевать?

– Промывай раны, сейчас дам полотенце, – сказал Уильям, – что случилось? На тебя напали?

Аннабелль не смогла сдержать слез, закрыв лицо руками.

– Ингрид и Мирта...

– Напали на тебя? — вскинув бровями, спросил парень.

– Да, я не понимаю за что, – навзрыд заплакала Аннабелль, – я не делала им ничего плохого. Ингрид списывала у меня домашки, с Миртой почти не общалась.

– Кому ты перешла дорогу, гангстерша? Ингрид ничего не говорила про тебя, – ухмыльнулся Уилл.

– Тебе смешно, да?

– Нет, – тихо сказал Уилл, – иди в ванную, надоела болтать.

Морган послушно отправилась в ванную комнату. Платье и куртку можно было выбрасывать на помойку — они выглядели, как отрепья, поэтому Уильям принес ей какие-то вещи матери. Промывая раны мылом, девушка стискивала зубы, хотелось кричать от боли. На ногах проявлялись синяки, а с головы слетело несколько клочков волос - недаром Мирта старалась. Аннабелль не могла перестать плакать - душа разрывалась. Не понимая что случилось, она прокручивала события последнего месяца и оставалась ни с чем. Да, она назвала ее стервой, но извинилась за это, а больше они и не общались.

Выйдя из душа, Морган села на диван и Воттерс принялся обрабатывать ей раны перекисью.

– Как думаешь, если я скажу кому-нибудь о том, что случилось на вечеринке у Ингрид, она быстро меня убьет? – спросила у него девушка.

– Боишься?

– Уилл, они позвали меня на вечеринку, были милыми, а потом выбежали из-за кустов и едва меня не убили. Боюсь ли я их? Я не поняла в чем провинилась перед девочками. Извинюсь перед ними, если есть за что.

Воттерс покачал головой.

– Послушай, ты могла обидеть Ингрид, сама того не заметив. Она кажется серьёзной, а по факту — ранимая.

— Это же как я должна была ее обидеть? Что надо было сказать, чтобы она меня побила? — всплеснула руками.

— Обозвала ее, например.

— Я обозвала ее один раз в твоем доме, потом мы говорили и мне пришлось попросить прощения.

— Я поговорю с ней, — сказал Воттерс, — поставлю на место. Никогда бы не подумал на нее так, зачем полезла с кулаками.

— И ты продолжишь встречаться с ней? — растерянно спросила Аннабелль.

Уилл тяжело вздохнул, и закрыл лицо руками. Вопрос очевидно застал его врасплох.

— Я не знаю, что ответить, — признался он, — нужно разобраться. Она повела себя ужасно.

— Ты ведь не был на вечеринке?

— Нет. Если честно, мы с Ингрид поругались за несколько часов за нее, поэтому я не пошел. Хотя, я ненавижу вечеринки в целом и ничего не заставило бы их полюбить. А кто тебя подвез? – спросил он, стараясь увести разговор в другое русло.

Белль пожала плечами .

– Черт его знает, какой-то парень.

– Типа коп? – рассмеялся он, обрабатывая огромную рану на колене.

– Сам ты коп, Уилл. Я отключилась, и очнулась, благодаря нему.

– Ты еще и сознание теряла, – хватаясь за голову сказал Уильям, — поехали в больницу?

Аннабелль ничего не хотела и ничего не боялась. Тот факт, что она отключилась не пугал ее. Вдобавок, в больнице обратились бы в полицию, а это запустило бы долгую длинную цепочку разборок. Голова девушка понимала — Ингрид виновата и должна перед ней ответить, а сердце плакало, потому что это была девушка Уильяма. Ее бывшего лучшего друга.

11. Монстр под кроватью

8 лет назад.

Воображение подобно наркотику, оно заставляет нас чувствовать себя счастливыми, но в то же время убивает изнутри.

Говорят, чтобы перестать бояться, нужно оказаться со страхом один на один. Уильям много лет спал со включенной гирляндой, чтобы она освещала комнату. Расположенная на мансардном этаже, она была довольно темной, и больше всего Воттерса пугало окно на потолке, из которого частенько виделась Луна. Мерцающие звезды или стекающие по запотевшему стеклу капли дождя. Парень мог часами разглядывать плывущие облака днем, но ночью — вид из окна доставлял ему ничего, кроме тревоги.

В ту ночь он проснулся от ночного кошмара. Во сне Уильям попал в тюрьму с длинными коридорами, железными клетками и страшными соседями в виде непонятных существ с клыками. Он пытался отбиться от них, но ничего не получалось — ноги подкашивались, а руки были связаны. Бежать оказалось некуда, повсюду темнота и черные дыры. Крайняя точка ужаса наступила в момент, когда монстр попытался поцеловать его и впиться зубами в лицо, Воттерс заплакал и закричал. Наяву — слезы текли по щекам, попадали в рот, оставляя на губах соленый привкус. Вытерев их, парень сел на кровать и продышался.

После возвращения из Нью-Йорка прошло почти два месяца. За это время парень ни разу не высыпался нормально. Казалось, что его знобит, но не снаружи, а внутри. Лихорадит. Кто-то сжимал грудную клетку, не давая нормально дышать. Сердце билось с бешенной скоростью, казалось, стремилось вырваться из тела. Уильям ни с кем не говорил об этом, стараясь подружиться с тем, что его разрушает. А что сказали бы родители? Обязательно сказали бы, что он все придумал, абсолютно здоров и посоветовали бы записаться в спортивную секцию. Обязательно поставили бы в пример Ронана — полубога, который никогда не болеет и пашет целыми днями. Кто такой Уильям по сравнению со старшим братом? Так, мелкая мошка, не заслуживающая внимания. Удобный, молчаливый, покладистый. Уильям молчал, но тело перестало. Так, он стал выпивать, а его кожа покрылась царапинами — парень чесал ее, не замечая как напряжение выплескивается наружу.

За окном сипел ветер, играясь с линиями проводов. Воттерс поджал ноги под себя, накрылся одеялом и закрыл глаза. Только бы не приснился кошмар, только бы снова никто не украл его сны. Изо рта юноши вырвался едва слышный смешок. Уильям никогда бы не думал, что превратится в такое ничтожество. Глаза слипались, но уснуть было невозможно. Внутри Уильяма поселился монстр. Представляя чудовище, разрывающее грудную клетку, крадущее сны, парень старался его прогнать и успокоить себя. По ночам монстр гулял по мыслям. В попытках избавиться от него, Уильям стал жить по-другому и видел изменения: гораздо меньше ел, ходил в спортзал, тусовался с новыми друзьями в школе. Такая жизнь нравилась Уиллу куда больше, чем прозябание за партой. В Нью-Йорке старший брат Дэн сказал, что Воттерс ничего не сможет, если не будет меняться, если так и останется тряпкой, если продолжит дружить с девчонками, а не «мутить» с ними. Дэн выглядел счастливым и свободным, Ронан неплохо зарабатывал и встречался с красоткой. Так, может быть, Уильям действительно жил неправильно? И вот, появились друзья-парни, девчонка-красотка, лишний вес ушел, а вместе с ним — спокойствие и желание жить.

Он ненавидел себя, но еще больше ненавидел братьев, особенно Ронана.

Утро наступило быстро, так, что он и не успел понять, когда. Уилл еле-еле поднял свое тело, заправил постель и споткнулся о Бургера, который всю ночь проспал за дверью, поскуливая.

– Бургер, чего ты здесь крутишься? – спросил он пса.

Тот сел на пол и завилял хвостом.

Надев на себя серую рубашку и джинсы того же цвета, Воттерс-младший отправился на кухню, где его ждал неприятный сюрприз. Коробка от вчерашней пиццей оказалась открыта, а пиццы и вовсе в ней не было. Бургер радостно залаял, облизываясь.

– Спасибо, что оставил мне завтрак, брат. Надеюсь, та болонка нашей соседки справа проигнорит тебя снова, – потрепав пса по голове, Уилл открыл ему дверь на улицу, выпустил его и почувствовал, как ветер пронесся по коже.

Заварив чай, Уильям уставился в телевизор. Заспанная мама спустилась, видимо, услышав шум.

– О, господи, этот пес! – зевая, бросила она. – В холодильнике осталась запеканка. Разогреть?

– Нет, она какая-то горелая, мам.

– Приготовил бы сам.

– У меня нет на это времени, а ты так много времени проводишь дома, – сказал Уильям, чувствуя, что начинает закипать.

Кэйтлин закатила глаза.

– Фред, в отличие от твоего папочки, который алименты вечно задерживает, содержит нас. Ронан стал помогать деньгами. Именно поэтому я стала меньше работать. Наверное, забыл, я тянула тебя?

– Когда? Пятнадцать лет назад?

– Не нравится запеканка - не ешь. Остались карманные деньги или спустил на свою девчонку?

– Остались, – солгал парень.

– Возьми на полке, если потратил. Нужно учиться зарабатывать. Девчонка есть, а своих денег все еще нет.

– Мама, восемь утра, успокойся, пожалуйста.

– Давай, жуй быстрее.

Уильям пулей выскочил из дома, так и не позавтракав нормально.

«Ну и пусть! Главное, Ингрид рядом» – думал парень.

В гимназии он первым делом подлетел к своей девушке. Раньше толстяк Уильям мог только мечтать о такой, как Ингрид. Она стояла со своей подругой Миртой рядом с кабинетом истории, скрестив руки на груди. Изящные ножки обутые в коричневые замшевые сапожки, темно-красная юбка открывающая длинные ноги, а черная блузка подчеркивала пышную грудь.

– Привет, красотка, – сказал Воттерс, обнимая Ингрид за талию.

Девушка улыбнулась.

– Доброе утро, кексик, – промурлыкала она.

Мирта скривила лицо, Уилл ее поддержал – ненавидел телячьи нежности.

– Ну же, я просил так меня не называть.

– Не дуйся, Уилли. Как ты себя чувствуешь?

– Хочется сдохнуть, – процедил сквозь зубы брюнет, – опять всю ночь не спал.