Зелёные туманны Лории

1 глава

1 глава

Я быстро перекладывала книги с одной полки на другую, заполняя стеллажи до отказа. Чёрт, их было столько, будто библиотека решила приютить все книги штата. А раз уж я здесь — кто, если не я, разберётся с этим хаосом?

Вчера полночи корпела над каталогом, вписывая каждое название в журнал. Чернила въелись в пальцы, глаза слипались, спина ныла — классика. И теперь, наутро, я валюсь с ног, а пятая кружка кофе не даёт даже слабого эффекта.

— Доброе утро, Мэдди! — Грейс ворвалась в библиотеку, словно ураган. В одной руке у неё был кофе, в другой — моя терпимость. — Спасибо, что взяла мою смену! Дома полный хаос.

Я моргнула — и она уже исчезла.

Отлично. Я даже «не за что» сказать не успела.

Я подошла к столу, подняла крышку стакана и глубоко вдохнула запах. Горечь кофе обволокла меня, обещая мимолётное утешение.

Но, разумеется, телефон зазвонил именно в этот момент.

— Алло… — я подавила зевок.

— Ты опять работаешь за эту нахалку?! — голос сестры был настолько энергичным, что мне захотелось швырнуть телефон в стену.

— Валери… у неё двое детей.

— И что? Это не повод вешаться на шею!

— Вал, не начинай…

— Ох, да конечно. Давай просто притворимся, что люди не используют тебя, как бесплатную рабочею силу.

Я сжала переносицу. Она права. Но я всё равно ничего не изменю.

Я была слишком взрослой, когда мы потеряли родителей, чтобы забыть, какими они были — добрыми, честными, заботливыми. Я верила, что мир ещё не потерян. Валери же была слишком маленькой. Она не помнила.

— Надеюсь, насчёт субботы всё в силе? Или по пути ко мне ты начнёшь спасать обездоленных и угнетённы?

— Всё в силе.

— А колледж? Ты…

— Ой, мне пора! — сестра мгновенно сбросила звонок.

Я зло уставилась на экран.

"Вот же маленькая хитрюга."

— Ты ещё здесь? — выглянула Грейс.

— Уже ухожу.

Я сунула в сумку «Алису в Стране чудес», поправила воротник плаща и вышла на улицу.

Город был шумным, живым. Солнце проглядывало сквозь облака, и на мгновение я почувствовала себя… спокойно.

Погода стояла прекрасная.

— Прошу вас, помогите…

Я остановилась.

Передо мной стоял старик.

Он был худым, дряхлым, а его волосы… зелёные. Я замерла, осознавая, насколько это странно, но его взгляд, полный слёз, заставил мою интуицию замолчать.

— Господи, что случилось?

— Моя жена… она подвернула ногу. Я уже слишком стар, не могу её донести.

— Где она?

— Вон там…

Он указал на тёмный переулок.

"Стоп. Не заходи туда. Сказал бы любой другой нормальный человек."

Голос разума шептал это, но я не слушала.

Я всегда помогала. Всегда. Не могла иначе.

— Просто присмотрите за ней, а я поймаю такси!

— Конечно!

Он схватил меня за запястье и потащил за собой. Слишком быстро. Слишком легко.

Я успела сделать всего несколько шагов, прежде чем осознала ошибку.

Потому что там никого не было.

— Я не…

Позади меня вспыхнул свет.

Я резко обернулась — и старика уже не было.

Старик исчез. На его месте стоял он — высокий, с волосами, струящимися, как расплавленный изумруд, и глазами, что горели в полумраке, прорезая меня насквозь. Его кожа-мерла, высеченная из лунного камня, в шелковой одежде обнимали тело так, что каждый пояс казался вызовом. Он шагнул ко мне, и воздух сгустился, пропитанный чем-то топким — мхом, смолой, желанием.

И его улыбка. Хищная.

Я попятилась, сердце бешено заколотилось в груди.

— Ты… ты обманул меня?

— Она была права, — задумчиво проговорил он, не отводя взгляда. — Ты чиста, как утренняя роса.

Ледяной ужас пробежал по позвоночнику.

— О чём ты? — вцепилась в сумку, пальцы дрожали.

Он вынул что-то из кармана — маленький мешочек, переливающийся в свете его глаз.

— Увидишь, — прошептал он, и его дыхание коснулось меня, холодное и жгучее одновременно.

Пыльца взорвалась перед лицом — золотая, едкая, живая. Я кашляла, задыхалась, чувствовала, как она выполняет легкие, глаза, разум. Его смех — тёмный, глубокий — был последним, что я услышал, прежде чем земля ушла из-под ног, и тьма поглотила меня.

~*~

— Уму непостижимо! Как меня угораздило? — слова вырвались из меня резким шипением, эхом отскакивая от мрачных сосен. Я пнула ветку, словно могла избавиться от горечи предательства. — Вот и верь людям после этого. Или кто он там был, этот зелёный мох, чтоб его тьма поглотила. Опоить меня и бросить в этом проклятом лесу? Да кто так делает?

Час. Целый час я брела по этим чёртовым дебрям, где ветви цеплялись за одежду, словно живые, а тишина давила на уши, как предвестие бури. Ни дороги, ни опознавательного знака — ничего, что напоминало бы о цивилизации. Зачем ему это? Зачем тащить меня сюда? Логика ускользала, как тень в тумане, оставляя лишь смутный страх и кучу вопросов без ответов.

— Скажи спасибо, что не на органы, — пробормотала я, фыркнув в пустоту. Голос дрожал, выдавая меня. — А то сидела бы сейчас в каком-нибудь вонючем подвале, считая минуты до того, как меня расфасуют по кусочкам.

От одной мысли желудок сжался. Воображение, подстёгнутое страхом, рисовало картины одна хуже другой: ржавые крюки, холодные контейнеры, тьма. Я тряхнула головой, прогоняя видения, и остановилась. Лес молчал, но в этом молчании было что-то зловещее, будто он наблюдал. Ждал.

Я опустила голову, чувствуя, как отчаяние сдавливает грудь. Куда идти? Как выбраться? Но, словно в ответ на невысказанную мольбу, где-то вдали раздался звук — невнятный, приглушённый, как шёпот ветра. Я вздрогнула, напряглась, словно зверь, почуявший охотника, и рванула вперёд, не разбирая дороги.

Через сотню метров я увидела его. На плоском камне, словно на троне, сидел мужчина. Тени играли на его фигуре, скрывая детали, но я чувствовала: это мой шанс. Мне не хотелось сгнить здесь, не хотелось, чтобы мой конец звучал как нелепая эпитафия: «Умерла молодой, в расцвете сил, съедена медведем. Обожала книги». Нет уж.

2 глава

2 глава

— Как это — застряла? — слова вырвались из меня, дрожащие, как тонкая нить, готовая вот-вот порваться. — Не может быть. Я ведь как-то попала сюда, должен быть и выход!

— Так и застряла, — бросил король, резко развернулся и двинулся к своему трону. Его шаги гулко отдавались в гробовой тишине зала, будто камни падали на дно глубокого колодца. Он опустился на резное кресло с ленивой грацией хищника, смакуя каждый взгляд, прикованный к нему. Я стояла, сжимая кулаки, а в груди нарастал крик: "Это несправедливо! Я человек!" Но именно это слово здесь, в Лории, звучало как клеймо. Бессилие душило меня, но я не могла выдавить ни звука.

— А теперь решим, что с ней… — начал он, но его перебил голос, острый, как лезвие кинжала.

— Отдай её мне.

Я вздрогнула. "Отдай? Как трофей? Как игрушку?" Женщина шагнула к трону, её движения были плавными, но в каждом изгибе тела таилась угроза. Её глаза сверкнули, поймав свет хрустальных люстр, — кошачьи, хищные.

— С чего бы это вдруг? — лениво протянул король, но в его тоне сквозила тень интереса.

— А тебе она зачем? — парировала она, скрестив руки. — Насколько мне известно, твоя невеста взбесится, а любовница устроит ад, лишь бы избавиться от очередной возможной девице в твоём дворце.

Я чуть не задохнулась. Вот это смелость — бросать такие слова при всех! Зал затаил дыхание, но никто не посмел вмешаться.

— Тётя, — процедил король, и в его голосе мелькнула искра раздражения.

Невеста. Любовница. Целый гарем, достойный зависти любого земного тирана. Женщина, не обращая внимания на его тон, подошла ближе и шепнула что-то ему на ухо. Лицо короля изменилось в мгновение: брови сошлись, губы сжались в тонкую линию. Он молчал, обдумывая её слова, и эта тишина давила сильнее любых угроз.

— Так и быть, тётя, — наконец махнул он рукой, будто отгонял назойливую муху. — Она твоя.

— Я не собака! — выкрикнула я, и голос сорвался от ярости. — Вы не имеете права…

— Я — король, — он шагнул ко мне, и его аура ударила, как ледяной ветер. — Я имею право на всё.

Его взгляд — холодный, надменный — пригвоздил меня к месту. Я открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Несправедливость жгла, как раскалённый уголь, но сил сопротивляться не осталось.

— Я не вещь, — прошептала я, чувствуя, как ноги подкашиваются. В голове пульсировала мысль: "Как? Как такое возможно?" Слёзы жгли глаза, но я стиснула зубы. Не здесь. Не перед ними.

— Нет, но ты человек, — его глаза вспыхнули, как сталь на солнце. — А в Лории люди — ничто. Где бы ты жила, человечка? В трущобах? В лесу? Гнила бы от голода и холода, пока тени не сожрали бы твою душу?

Я замолчала. Может, он и прав? Но неужели здесь нет места для меня — хоть какой-то работы, хоть временного пристанища?

— Не волнуйся, Эрлендор, — вмешалась его тётя, и её голос был сладким, как мёд, смешанный с ядом. — Я позабочусь о ней.

"Позабочусь? Как о кукле? Как о зверьке в клетке?"

— Делай с ней что пожелаешь, — бросил король, отворачиваясь, словно я уже перестала существовать.

— Прекрасно, — прошептала она, и её холодные пальцы скользнули по моему лицу. Я вздрогнула — кожа у неё была ледяной, словно мрамор. — Такое личико нужно беречь, а волосы… они станут сокровищем. Идём.

"Нет. Нет. Нет."

Мысль билась в голове, но тело не слушалось. Она взяла меня за руку, и я пошла — не потому, что хотела, а потому, что не могла сопротивляться. Магия? Или просто его воля, которой я подчинилась? Я обернулась: Киллиан отвёл взгляд, будто ему было стыдно смотреть мне в глаза. Меня дёрнули вперёд, и я покорно двинулась следом, чувствуя на спине взгляды придворных — жадные, полные предвкушения моего падения.

Всё, что было дальше, слилось в мутный кошмар. Она привела меня в свой дом — огромный, роскошный, но холодный как могила. Заставила выпить что-то кислое, горькое, от чего голова закружилась, а сознание погасло, словно свечу задули. Очнулась я на следующий день, а она стояла надо мной, как призрак в серебристом платье, с новым отваром в руках.

— Пей, — сказала она. — Это поможет тебе не сломаться. Принять этот мир.

Странно, но я чувствовала себя… нормально. Почти. Пока не начался настоящий ужас. Она переодела меня в местный наряд — тонкий, открытый, от которого щёки вспыхнули стыдом.

— А другой одежды нет? — спросила я, глядя в зеркало и едва сдерживая желание прикрыться руками.

— Нет, — отрезала она.

— Но…

— Зачем споришь, если не можешь победить? — она склонила голову, как кошка, изучающая мышь. Её глаза блестели любопытством и чем-то тёмным, зловещим.

В тот миг я ощутила всю глубину своей беспомощности. Бесправия. Страха.

Утром мы «договорились»: я выполняю её прихоти, а она не использует магию. Компромисс, как она это назвала. Но для меня это было насилием — что так, что эдак.

— Ты будешь восхитительна, — сказала она, любуясь мной, как художник своим творением. — Волосы уложим локонами, оставим распущенными.

— Как скажете, — пробормотала я, опуская голову.

Потом я узнала, почему она так смотрит на меня. Мои рыжие волосы — её мечта, её одержимость. Рыжие эльфийки в Лории — редкость, их локоны ценятся дороже золота. Их берегут, отращивают до пояса, а потом отрезают и продают. Она рассказала это с улыбкой, а я… я бы закричала, если бы не зелье. Оно гасило эмоции, делало мир серым, пустым, будто из меня высосали жизнь.

— Не сутулься. Голову выше, — её голос прозвучал как приказ.

Я подчинилась. Не потому, что хотела, а потому, что не могла иначе.

— А ваши зелья могут убрать эмоции совсем? — спросила я, глядя в пол.

— Нет, — пожала она плечами. — Но и бездушная кукла мне не нужна.

— Значит, подчиняться оно заставляет, а чувства убрать не может? — горькая ирония вырвалась из меня.

— Подчиняться? — она расхохоталась, и смех её был острым, как осколки стекла. — О, богиня, нет! Зелье не заставляет тебя слушаться. Подавить волю полностью оно не в силах.

3 глава

3 глава

Обед в большом зале королевского дворца обошёлся без танцев и плясок, за что я мысленно вознесла благодарность звёздам. Но эльфы, верные своей природе, даже скромный приём превратили в безумный фарс, пропитанный развратом. Два дня назад король отбыл по своим делам, и с тех пор его свита сорвалась с цепи. Я думала, эльфы не подвластны опьянению, но ошибалась — они упивались вином, как смертные, и оно будило в них тёмные, звериные порывы. Их хохот резал слух, от него по спине бежали мурашки, а танцы до изнеможения сменялись страстью — дикой, бесстыдной, прямо в тенях колонн. Без зелья, что притупляло мои чувства, я бы сжалась от ужаса, но теперь сидела неподвижно, точно ледяная статуя, наблюдая за их оргиями с пустым взглядом. Чьи-то пальцы лениво перебирали мои волосы, словно я была диковинной игрушкой, выставленной напоказ.÷

— Он въехал в город два часа назад, — капризно надула губы эльфийка рядом, — а его всё нет.

— Успокойся, Никлесса, — хмыкнула её подруга, теребя мои рыжие пряди. — Он всё равно не посмотрит на тебя.

— Это ещё почему? — огрызнулась та.

— Он не любит потаскух, — подруга залилась звонким смехом, запрокинув голову и дёрнув меня за волосы так, что я едва сдержала гримасу.

"Да? Тогда ему не место в этом гнезде порока, самое время приобрести билеты на Марс." — злорадно мелькнуло в голове.

— Дамы, — голос Киллиана прорезал воздух. Он возник словно из теней. — Вы оставите нашу гостью лысой. Азариа за это с удовольствием украсит свои блюда вашими головами.

Эльфиек сдуло, будто порывом ветра. Я устало прикрыла глаза, мечтая о мгновении тишины, но передышки мне не суждено было получить.

— Она снова лишила тебя воли? — Киллиан смотрел на меня, и в его зелёных глазах плясало любопытство.

Я повернулась к нему, медленно, словно движения давались с трудом.

— Нет, — голос мой был ровным, почти мёртвым. — Азариа лишь велела не уходить.

— Тогда почему ты ничего не сделала? — он сел рядом, слишком близко, его тепло обожгло кожу даже через ткань платья.

— А какой смысл? — я отвернулась, не выдержав его взгляда — слишком пристального, слишком живого. — Всем плевать.

— Азариа могла бы запретить им прикасаться к тебе, — сказал он, будто это было так просто.

— Зачем ей это? — бросила я, не скрывая скептицизма.

— Ну, хотя бы…

— Не притворяйся, что тебе не всё равно, — оборвала я резко, в груди кольнуло что-то острое, но зелье тут же погасило искру. — Я знаю, какие вы. Я видела. И если уж на то пошло, это ты затащил меня в этот ад.

— Затащил? — он склонил голову, в его улыбке мелькнула тень насмешки. — Ладно, не буду тебя «утруждать» беседой.

Он поднялся, но замер. По залу пронёсся шёпот — возбуждённый, почти осязаемый. Эльфы зашевелились, их взгляды устремились к главному входу. Там стоял он — высокий, мощный, с аурой, от которой воздух дрожал. Не изнеженный аристократ, каких здесь было полно, а воин, чья сила ощущалась даже на расстоянии. Тени скрывали его лицо, но глаза — пронзительные, голубые, как лёд под солнцем — нашли Киллиана.

— Кел! — его голос был тёплым, но в нём сквозила опасность. Он двинулся к нам, и каждый шаг отдавался эхом в напряжённой тишине.

Я заметила, как плечи Киллиана напряглись. Гость хлопнул его по плечу — слишком сильно, слишком фамильярно. Киллиан стиснул зубы.

— Приветствую, Сирил, — он встал, голос холодный, сдержанный. — Но мой брат не в городе.

Глаза Сирила сверкнули, и он медленно повернулся ко мне. Его губы растянулись в лукавой, почти хищной улыбке.

— Я знаю, — сказал он, не отрывая от меня взгляда.

Я смотрела на Киллиана, пытаясь понять, что происходит. Он не боялся — нет, он терпел. Это было странно, тревожно.

— Что привело тебя сюда? — Киллиан схватил бокал и осушил его наполовину, словно пытался утопить в вине растущее напряжение.

— Дела неподалёку, — Сирил подмигнул ближайшим эльфийкам, и те захихикали, будто он был их личным солнцем. — решил навестить старых друзей.

— Друзей, — прохрипел Киллиан, слово застряло у него в горле, словно кость.

— Познакомишь меня с этой прелестью? — Сирил плюхнулся на место Киллиана, и тот едва сдержал гримасу отвращения.

— Сами разберётесь, — прорычал Киллиан. — Но она принадлежит Азарии, а значит, Эрлендору. Так что держи себя в руках.

Он развернулся и ушёл — стремительно, почти сбежал, оставив меня наедине с этим… львом. Иначе его не назовёшь.

— Привет, златовласка, — Сирил склонился ближе, его золотые волосы переливались в свете факелов, а голубые глаза искрились, как горный хрусталь.

"Златовласка?" Это его волосы сияли, как расплавленное золото, а не мои.

— Как тебя зовут? — его улыбка была мягкой, но за ней таилась сила.

Что-то дрогнуло во мне, но зелье тут же сковало эмоции, оставив лишь пустоту.

— Меня никто не спрашивал, — призналась я тихо, опустив взгляд. Здесь я была никем — товаром, игрушкой, зверьком с рыжими волосами, которым хвастаются перед гостями.

— Уверен, у такой красавицы имя под стать, — сказал он, и в его голосе звучала искренность, от которой становилось не по себе.

Я взяла бокал с соком бузины — единственным безопасным напитком в этом зале — и сделала глоток, чувствуя, как взгляды эльфов жгут мне спину.

— Меделийн, — выдохнула я едва слышно.

Его улыбка стала шире, теплее:

— Я же говорил, — он придвинулся ближе, и от него пахнуло ветром и чем-то диким, необузданным. — Я — Сирил, король синего клана и правитель бескрайнего предгорья.

— Король? — я поперхнулась, сок обжёг горло. "Ещё один?" Мысли закружились вихрем. Зачем королю тратить время на меня? В голову полезли мрачные предположения, одно хуже другого.

— Что вы хотите? — спросила я, стараясь звучать твёрже, чем чувствовала себя.

— Ничего, — ответил он легко, но я не верила ни единому слову.

4 глава

4 глава

Вакханалия — иначе это не назвать. Эльфы не убивали ради забавы, но их страсть к плотским утехам пылала ярче адского пламени. Они были словно боги с полотен Тициана и Рубенса — совершенные, выточенные веками, их тела излучали греховную красоту, а искусство любви достигало вершин, недоступных смертным. В Лории секс был не просто утехой — это ритуал, игра, где они властвовали безраздельно, а я, жалкая человечка, могла лишь смотреть, не в силах отвести взгляд.

Сегодня Азария, ведомая какой-то прихотью, усадила меня в тёмный угол зала и растворилась в вихре празднества. Забыв приказать, никуда ну ходить. Впервые за недели я осталась одна — без цепких эльфийских глаз, без их шёпота и желаний. Не теряя ни мгновения, я ускользнула прочь, мечтая найти убежище, где воздух не пропитан их магией, а мысли — их властью.

Коридоры замка манили и пугали. Каждый поворот открывал чудеса: стены, увитые плющом и розами всех оттенков — от алого, как свежая кровь, до бледного, словно лунный свет. Цветы шевелились, будто живые, их лепестки дрожали, а аромат — густой, одуряющий — кружил голову. Иногда в тенях мелькали крошечные феи, похожие на пикси, но стоило приглядеться — и они таяли, словно мираж.

Я искала выход, место, где можно вдохнуть полной грудью, но вместо сада судьба привела меня на балкон. Перила, изящные и холодные, обвивали белые розы — их шипы сверкали, как лезвия, а запах был таким плотным, что я почти задыхалась от его сладости. Внизу, в саду, пели сверчки, их трели сливались с шорохом листвы. Я опустилась в плетёное кресло — скорее трон, чем сиденье, — и усталость, что грызла меня изнутри, наконец взяла своё. Глаза сомкнулись, и я провалилась в сон, глубокий как бездна.

Пробуждение было резким, словно удар хлыста. Цветочный аромат душил, обволакивал, словно мёд, стекающий по горлу. Я не хотела открывать глаза — так сладко, так спокойно… но мысль пронзила меня как молния: "Я уснула?!" Сердце заколотилось, я рывком села, распахнув веки. И замерла. Передо мной стоял король.

Он скрестил руки на груди, аметистовые глаза горели во мраке — гнев, насмешка или что-то ещё, я не могла понять. Его присутствие давило, заполняло всё вокруг, как тень, что пожирает свет.

— Собралась куда? — голос его был тих, но остр, как клинок, приставленный к горлу.

От страха я рухнула обратно в кресло, глядя на него снизу вверх, как добыча на охотника.

— Что ж, поспи ещё, — бросил он, и его губы изогнулись в жестокой, почти звериной улыбке.

— Простите, ваше величество, — я опустила голову, щёки пылали от стыда. — Это вышло случайно.

— Случайно? — он приподнял бровь, и в его тоне зазвучала угроза. — Забавно. Знай, человечка: в этом мире случайностей не бывает.

Он шагнул ближе и опустился рядом — так близко, что я ощутила жар его тела. Его взгляд впился в мой, и в глубине аметистовых глаз вспыхнуло что-то безумное, тёмное, манящее.

— Простите, ваше величество, — я попыталась встать, выскользнуть из-под его власти. — Это больше не…

Слова оборвались. Его рука легла мне на живот — твёрдая, властная. Пальцы скользнули ниже, оставляя за собой дорожку огня, и я замерла, дыхание застряло в груди.

— Уже убегаешь? — прошептал он, наклоняясь к моему уху. Его дыхание обожгло кожу, как раскалённый ветер.

Он был прекрасен — нечеловечески, одуряюще прекрасен. Я, как и многие при дворе, украдкой любовалась им: его острыми скулами, серебристыми волосами, что падали на лоб, когда он думал, что никто не смотрит. Что-то в нём притягивало меня, тянуло, как магнит, но я не была слепа. Он — король эльфов, я — смертная. Зелье притупляло чувства, но не разум. Держаться от него подальше — единственный путь выжить.

— Азария, наверное, ищет меня, — я дёрнулась, пытаясь вырваться. — Мне нужно…

— И мне тоже, — его голос стал ниже, хриплым, полным тёмного обещания.

Я рванулась сильнее, но он с лёгкостью перехватил мои запястья, прижав их к спинке кресла. Его сила была подавляющей, нечеловеческой. Я застыла, едва дыша, сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди.

Он убрал волосы с моего плеча, оголив кожу, и обнял меня за талию, притянув к себе. А затем его губы коснулись моей шеи — легко, почти невесомо. Я вздрогнула. Поцелуй был мягким, тёплым, но за этой нежностью таилась угроза. Миллиметр за миллиметром он покрывал мою кожу поцелуями, поднимаясь к уху. Горячее дыхание, мягкость губ — всё это будило во мне что-то запретное, тёмное. К своему стыду, я чувствовала, как тело отзывается, как дрожь пробегает по венам.

Но вдруг он замер. Его губы прижались к моему виску, хриплым, надломленным голосом он произнёс:

— Можешь идти.

~*~

Я запретила себе вспоминать тот странный эпизод. Вычеркнуть его из памяти, словно он был лишь тенью, мелькнувшей на краю сознания. Логика пасовала перед ним, рассыпалась, как песок под пальцами. Будто король, чьё имя я боялась произнести даже в мыслях, вдруг выдернул меня из небытия, где я пряталась все эти бесконечные дни. Но сегодня… Сегодня был слишком прекрасен, чтобы омрачать его этими воспоминаниями — острыми, как осколки стекла, впивающимися в грудь. Даже зелье, которым меня пичкали — горькое, с привкусом железа и трав, — не могло заглушить этот странный жар, разгорающийся где-то внутри.

Азария вылетела из-за стола, едва проглотив кусок хлеба, бросив на ходу, что у меня сегодня "выходной". Её шаги эхом отдавались в коридорах, пока она исчезала в неизвестности. Странная. Страннее, чем остальные в этом проклятом месте, хотя сама мысль об этом казалась нелепой. Но я не стала терять времени. Схватила плащ и выскользнула наружу, к озеру, что раскинулось недалеко от дома Азарии. Его поверхность переливалась под солнцем, словно расплавленное золото, смешанное с кровью и сапфирами. Художник, обезумевший от красок, мог бы позавидовать.

Свобода. Редкая, хрупкая, как первый лёд. Я знала, что за мной не следят — ни один ястреб не кружил надо мной, выжидая, пока я оступлюсь. Бежать было некуда. Прятаться — негде. Этот мир держал меня в своих когтях, и я давно смирилась с этим. Или думала, что смирилась.

5 глава

5 глава

Сегодня я осознала одну вещь. Не очень радостную, скорее ужасную. Особенно для меня. Время здесь течёт совсем по другому. За завтраком поняла, что здесь не сменяются времена года. Вечное лето. И когда я спросила об этом Азарию, она неопределённо пожала плечами и пробормотала, что-то вроде:
— Высчитывать время, мне будто больше заняться не чем.
Чего-то более определённого я от неё добиться не смогла. Но напоследок, мне всё же бросили раздражённо:
— К чему эти переживания человечка. На земле могло смениться не одно десятилетие.
— Что?
Я... сразу вспомнила о Валери. Много чувств бурлило внутри. Будто застыла внутри своего сознания. Зелье и моё угнетённое состояния боролись друг с другом. Я даже и не знаю сколько я так просидела. Должно быть довольно много. Лишь когда встала, почувствовала, что я себе все отсидела. И я вроде поплелась в себе в комнату, но очнулась посреди сада. Даже и не помня как пришла сюда.
— Она... — мне даже больно было об этом думать, не то что представлять.
Скорее всего, после моего исчезновения. Меня подали в розыск. Возможно искали долгое время.
Вот моё изображения на пачке из-под молока. Сестра и тётя с дядей сильно переживают. Возможно даже ходят к психиатру, чтобы справится со стрессом. А потом по пришествию времени... меня хоронят. Хоронят в пустом гробу. И моя немногочисленная семья, плачет над моей пустой могилой.
Возможно Валери выросла, всё же поступила и отучилась. Чёрт её возьми! А я не узнаю кем она стала. Вышла замуж, родила детей.
Я этого не увижу! Я... Я... умру в этом чертовом мире, который, кажется, начинаю ненавидеть всей душой.
Я очнулась, словно от транса. Моё тело сотрясает дрожь. И рыдаю я навзрыд. А по плечам меня поглаживают сильные, горячие руки. Низкий баритон успокаивает и утешает. И так спокойно стало, от того, что хоть кому-то здесь на меня не наплевать.
— Ну всё-всё. — утешил меня бархатный, мужской голос. — Чего ревем?
— Ничего.
— Ну да, — хмыкнул он. — от счастья наверное.
— Какое уж тут счастье, — уткнулась в эту широкую грудь.
— Можешь рассказать в чем дело. Говорят это помогает.
— К сожалению, мне никто не может помочь.
— Я попробую.
— Не думаю, что... — подняла на своего душевного спаситель взгляд.
Это кошмар и он мне снится, не иначе.
— Ваше величество! — тут же выскочила на ноги. — Извините я...я...
Что он тут делает?
Я не знала, что ему сказать. Я растерялась, все подходящие слова, вылетели из моей головы и от моей истерики на его плече. От его реакции на это. Вообще от всего. Сердце заколотилось от страха. Потому что это идёт в разрез с его образом короля. Короля, которому плевать не только на меня, но и на всё остальное. Я мало его знаю и видела только на пирах не пойми во имя чего. Но там, он казался холодным, отстранённым. Казалось его ничего не интересует, кроме себя и своих удовольствий.
Король поднялся на ноги, не отводя при этом от меня своего проникновенного взгляда. Похотливо ухмыльнулся и рассмеялся.
Что? Да...
— Что смешного? — обиженно буркнула.
— Ты! — продолжил заливаться. — Ты смешная!
И тут стоило дыханию чуть успокоится и волнение прошло. Видимо это был какой-то сбой в действии зелья.
Что я могу сказать королю? Ты не имеешь право на это. Ведь я знаю, что он мне на это ответит. Мне конечно было обидно, от того, что моё горе вызывает радость. Мне лишь оставалось смотреть куда-то в землю. Выживая когда он навеселится вдоволь и уйдет.
— Ах, всё это прекрасно, но перейдём к делу. — король сразу меняется в лице. — Где Азария?
— Не знаю. — но видя его недовольное выражения лица на мой ответ, быстро добавила. — Она мне не докладывает.
— Когда появится. Скажи, чтобы сегодня не опаздывала, — он развернулся, пошёл по узкой дороже, стремительно будто за ним гонятся все демоны мира. Но вдруг развернулся и бросил. — И оденься сегодня по проще. А то ходишь, как шлюха у вас на земле так принято?
Да, Азария последнее время одевает меня чуть откровенней эльфиек серебряного града. Но это не мой выбор. И ничего не могу сделать с этим.
Не знаю, что это был за порыв такой. И поэтому я чуть ли не крикнула ему в спину:
— Все эти вопросы и требования надо высказывать не мне, а вашей тёте.
Он как-то странно посмотрел на меня. Этому взгляду ни смогла дать не одно определения. Чему-то кивнул и отправился восвояси, оставляя меня с мыслями, которые уже мне несвойственны.

~*~

Это же надо было рыдать на плече у самого короля! Но у меня есть оправдание. Я не знала. И вообще его никто об этом не просил.
И вот как мне себя с ним вести? Сначала соблазнить пытается, потом утешает словно дитя малое, пока я бьюсь в истерике. Вот и теперь мне приходиться старательно игнорировать его взгляд. Но благо трон короля совсем в другом конце зала и это сделать совсем несложно.
Но король серебряного града пол беды. Моя беда сидела слева от меня и безбожно флиртовала:
— Не смущайся хмурые бровки.
С начала вечера он сел рядом со мной, не обращая внимания никого и ничего. Не на хмурые взгляды эльфов, не на их перешёптывания. Некоторые из них слышала и я. Мол, я смертная человечка гожусь лишь на мимолетную связь, либо на парики. От последнего замечания, стало в двойное неприятней.
— Все смотрят. — прокомментировала, ковыряясь в своей тарелке.
Не знала, куда глаза деть. Единственное, что мне хотелось не первый час. Так это вскочить и с криком броситься отсюда. Забиться в какой-нибудь уголок и чтобы все оставили меня в покое.
— И пусть. — медленно поглаживая мою ногу под столом.
— Но ты уедешь, а я останусь. — незаметно сбрасывая его руку.
— Это если ты не согласишься отправиться со мной. Если бы ты всё же решила, мы бы отправились сразу после праздника "союза сердец".
— Что за праздник? — уходя от темы.
— Праздник нашей богини. — отвернулся он от меня, лениво потягивая вино. Будто не горел желанием говорить об этом.
— Расскажешь по подробнее?
Сирил продолжил молчать даже спустя пять минут. Это была странная реакция на столь безобидную тему.
— Раньше, — начал он оборачиваясь. — это был праздник любви и рождения новой семьи.
— Раньше? — почему и что они празднуют сейчас.
— Теперь это день скорби.
Скорби? Рассказчик с него так себе.
— И зачем вы тогда его отмечаете? — всё же эльфийскую логику мне не понять.
— Чтобы помнить. Помнить чего мы лишились и за что наказаны.
Извращение какое-то. Но не мне судить. И у нас есть такие праздники. Правда в эти дни мы вспоминаем падших героев, а не то чего лишились сами.
— Мне что всё клешнями из тебя вытягивать или ты расскажешь всё сам? — нетерпеливо стукнула его под столом.
— Я знаю способ получше и куда эффективней. — лукаво улыбнулся Сирил.
— Разумеется знаешь, — отвернулась от него.
Последние несколько дней, каждая наша встреча и разговор сводится к одному. Он провоцирует меня и делает недвусмысленные намёки.
— Ладно божья коровка, не дуйся.
И это его странная привычка постоянно давать мне разные прозвище.
— Семья Эрлендора, — взял он за руку меня под столом. — долгие тысячелетия, была хранителями “союза двух сердец”. Но несколько столетий назад, одно из них было украдено и уничтожено. Богиня разгневалась, и лишила нас много. Это был её дар нашему народу.
Да, рассказчик с него никакой. Ведь я ничего не поняла. Что за союз? Чего их лишили?
— Что за союз?
— Ну, — сменил он позу. — если говорить простым человеческим языком — это ивы.
— Ивы? Деревья?
Он бросил на меня, недовольный взгляд поднимая бровь.
— Здесь мало повода для веселья.
— А я и не смеюсь, лишь пытаюсь понять. — твой бессмысленный монолог.
— Они живые существа. — тяжело вздохнув он. — Любящие друг друга. Пока были живы они, была жива и наша любовь. Сейчас мы кажемся тебе бесчувственными. Но мы не всегда были такими. У нас были возлюбленные, семьи, дети, любовь. Но в наказания за то что красные не смогли сберечь её дар. Она лишила нас этого. Ты, наверное, заметила, что детей у нас — нет.
Да было такое. Ещё тогда я посчитала это странным.
— Теперь, мы не можем обрести свою пару. Обрести семью, завести детей. Мы стали пусты, словно оболочка без души. Не можем насытиться, все стало серым и неинтересным, пресным. Мы словно голодные путники, которые не могут утолить свой голод. Ни едой, ни силой, ни властью, ни сексом, не чем.
Это было... ужасно. И наверное я бы ощутила всю ситуацию в целом, если бы не притупленные эмоции.
— Я не считаю тебя пустым. — крепче сжала его ладонь.
— Я надеюсь, что это так. — пряча от меня свои глаза.
Он был разным, но уж точно не пустым. Он как яркое пятно, которое отличается от остальных собравшихся здесь.
Надо было отвлечься от грустных мыслей. И я протянулась за вином, но наткнулась на хмурый взгляд Киллиана. И во взгляде будто вселенское разочарование. Разочарование во мне.