Землянка для неправильного хармита.

Пролог

Торопливо иду по коридору. Надеюсь, никто из девчонок за мной не увязался. До каюты остается всего каких-то пару шагов, когда он меня догнал. По-звериному тихая походка и плавные движения. Я не там много знаю про хармитов, но чувствую в нем силу зверя. И зверь чувствует меня. Только вот его хозяин упрямится.

– Ты что творишь? – мужчина прижал меня к стене у моей каюты. Наши тела непозволительно близко, а я выгибаюсь, чтобы быть еще ближе, соприкасаться с его разгоряченной кожей, которую я чувствую даже сквозь рубашку.

– А что? – вызывающе облизываю губы и вижу, как его взгляд залипает на них. Я и сама начинаю возбуждаться от его взгляда, дыхания на моей щеке. По коже бегают мурашки, заставляя мышцы где-то внизу живота скручиваться в спираль от возбуждения. – Накажешь меня? – в голосе, в позе… Да во всем неприкрытая провокация. Решаюсь на отчаянный жест и просто опускаю свою руку на его ширинку и слегка сжимаю. – Накажи меня, – и еще раз облизываю губы. Глаза хармита меняются, становятся продолговатыми, звериными, но меня это не пугает, а наоборот, возбуждает. Может, я извращенка, ненормальная, но я хочу его.

Накал между нашими телами такой, что убьет всякого, кто приблизится. Я чувствую, что и мужчина хочет меня, но его что-то останавливает, а меня это бесит.

– Чего ты добиваешься? – голос хармита похож на рык. Его хвост прикасается к открытым участкам кожи и словно обжигает, так сильно я жажду этих прикосновений.

– Тебя, – я обнимаю мужчину и впиваюсь в его губы. Он не сопротивляется, но и не отвечает на поцелуй. Но в какой-то миг пружина лопается, и он перехватывает инициативу, сминая мои губы. Я прижата к стене, мои ноги скрещены на пояснице мужчины, а в промежность упирается внушительный бугор.

– Ты сама напросилась. Но имей в виду, назад уже дороги нет, я давал тебе шанс, – шепчет мой учитель и вносит меня в каюту. Его лицо изменилось: скулы заострились, клыки выпирают из-за губы, а глаза по-прежнему с изменившимися зрачками.

Меня всю трясет от возбуждения, и я пытаюсь снять с себя одежду, но звук рвущейся ткани дает понять, что в этом нет необходимости. Вещи бесформенной грудой валяются на полу, а я обнажена. Такого поворота я не ожидала, и потому голова на мгновение трезвеет.

– Подожди, я передумала, – становится немного страшно, и я хочу открутить ситуацию назад.

– Поздно, – мужчина приближается ко мне, а меня бросает в озноб. Хватаю какой-то плед с кровати и пытаюсь прикрыться, но передо мной уже не мужчина, а зверь.

– Ты же говорил, что у бракованных хармитов не бывает зверя, – я точно помню эту лекцию.

– Значит, я ошибся, – рычит мужчина и приближается. – Я предупреждал, – звучит как угроза. Хотя почему “как”? Это и есть угроза.

Взмах хвоста и плед летит в сторону, а я в объятиях мужчины. Он разворачивает меня, и я упираюсь руками в стол. Каюта тесная, и в ней не развернуться. Все рядом. Сопротивляться бессмысленно. Мужчина в два раза больше меня, и мои брыкания просто разозлят его. Хотя чего я хотела? Сама спровоцировала – сама доигралась. Я этого хотела. Почему же сейчас так страшно? Чувствую, как к мужским ногам падают брюки, а в меня упирается мужское достоинство. Мужчина проводит рукой по влажным складкам, убеждаясь, что я готова принять его.

– Я постараюсь сдерживаться, – шепчет хармит и толкается бедрами вперед, проникая в меня. Одновременно с этим его рука ложится мне на рот, так как я вскрикиваю от боли. Мужчина замер и ждет, а я, переждав боль, выдыхаю. Его движения сперва осторожные. Но, похоже, он держался из последних сил, так как пара минут и он ускоряется. Его движения становятся рваными, а у меня по телу проходят судороги наслаждения. Я не знала, что это так приятно, словно в невесомости. Все уходит на задний план, словно я нырнула под воду. Становятся важны только чувства, только эмоции, что между нами. Мое тело сокращается в судорогах и мужчина сильнее прижимает меня к себе, сделав несколько последних толчков. Мир разлетелся на осколки, а я улетела к звездам. Возвращение было резким и странным. Я лежу на кровати, а Вирсис судорожно ищет одежду и бросает мне.

– Быстрее, – говорит он и оглядывается. – Здесь есть что-то, что тебе дорого и ты бы хотела это взять с собой?

– Нет, – я растерялась. – Что происходит?

– Тревога, – отвечает хармит, и только тут я слышу вой сирены.

– Учебная? – натягиваю брюки и футболку, ноги сую в кроссовки.

– Нет, настоящая.

Глава 1

– Ты во сколько вчера явилась? – отец сидит за завтраком с каменным лицом. А я бы и рада ответить на это вопрос, но явилась я не вчера, а сегодня. И спать еще не ложилась. Вот успела в душ сходить да зубы почистить. А и еще спрятать подальше мини-юбку и топик, потому что если бы отец меня в таком виде увидел, то сидеть бы мне под домашним арестом еще долго.

– Поздно, – решаю сделать виноватый вид, потому что… как там говорится? Повинную голову не секут.

– А я думал, очень рано, – отец слишком спокоен, и мне кажется это слишком подозрительным. Где крики, что я должна вести себя прилично, не позорить его фамилию и так далее.

– Крис, папа видел по камерам тебя, когда ты вернулся. Он уже не спал, – тихо говорит младшая сестра, за что получает гневный взгляд от отца.

– Спасибо, дочь, но я и сам справлюсь, – и бросает на Марину такой взгляд, что мороз по коже. И она уже жалеет, что вмешалась в разговор.

– Извини, папочка, я пойду, – и сестренка пытается сползти со стула.

– Сидеть! – вдруг рявкнул отец, и мы обе подпрыгнули от испуга. – Посиди и послушай, что с тобой будет, если намерена закончить свою жизнь так же, как и сестра.

– А я ее уже заканчиваю? – зло смотрю на отца и приподнимаю вопросительно брови. Под столом получаю пинок ногой от сестры, который означает “помалкивай, пока цела”, но поздно. Я уже нажала ту кнопку, от которой отца сейчас бомбанет и, к сожалению, рикошетом зацепит и сестру. Только лишь потому, что она девочка, а не такой долгожданный сын.

– Если ты будешь себя так вести, то да, закончишь в канаве, как и твоя мамашка, – шипит отец.

– А не ты ли ее туда толкнул? – мой инстинкт самосохранения отключился давненько, потому что если бы он был на месте, то сидеть бы мне и помалкивать, как Маринка, а не спорить с отцом.

– Открывать рот и тявкать будешь у себя в институте, – отец морщит презрительно нос. – А хотя о чем это я? Тебя же оттуда выгнали с треском за прогулы и неуспеваемость.

– У меня была депрессия из-за смерти матери, – чувствую подступающий ком к горлу. Какая же скотина мой отец! И пока была жива мать, он так по-скотски себя не вел. Теперь-то я понимаю, сколько всего терпела мамуля, чтобы мы не знали, какая тварь наш отец.

– Это дурь, а не депрессия! – снова стукает кулаком по столу отец. – Надо было ремнем из тебя всю эту дурь выбивать, может, человеком бы стала! А то нянькались с вами, а сейчас вы еще голос на отца повышаете! – к слову, здесь орал сейчас только он, а я довольно спокойно говорила. По крайней мере, старалась говорить спокойно, хотя внутри все и клокотало.

– У тебя сейчас есть возможность воспитать сына, как ты хотел, – я киваю на лестницу на второй этаж, где была комната моей мачехи и детская, где жил наш сводный брат. – Он как раз творит несусветную дичь, но его почему-то никто и пальцем не трогает.

– Он болен, – отец сжимает кулаки, и его глаза начинают наливаться кровью.

– Он просто избалован, – я вспомнила, как вчера плакала няня, на которую этот избалованный маленький тиран вывернул кашу. А горничная это все потом с пола отмывала. – Ты не задумывался, почему у него няни дольше недели не задерживаются? И их даже не прельщают те деньги, что ты готов платить, чтобы они присматривали за твоим горячо любимым сыночком.

– Они просто никчемные тупые курицы, как и ты! – проорал отец и вскочил со стула. – Пошла вон в свою комнату и чтоб носа оттуда не показывала! Я еще поговорю с тобой вечером.

Вечером этого дня разговор не состоялся. Как и вечером следующего, и через день. Меня заперли в своей комнате, отобрав гаджеты и все средства связи с внешним миром. Каменный век какой-то. Я, может, и блондинка, но не тупая. И чтобы убить время, могу и книги почитать. Чем я и занималась эти несколько дней. Делала масочки для лица, читала книги и думала, что так больше продолжаться не может. Ведь отец для того меня и запер, чтобы я подумала. Вот и думала. Только если он ожидал, что я решу, что стоит прижать хвост и буду как собачонка заискивающе заглядывать ему в глаза в поисках ласки и подачек, то он глубоко ошибается. Я решила, что надо собирать вещи и при удобном случае валить из этой тюрьмы. Отец, конечно, при деньгах и власти, но он не всемогущий. Сейчас его так нехило взял за жабры кто-то покруче него в попытке выжать из бизнеса. И ему будет не до того, чтобы бросать все силы и всех своих псов на мои поиски. Пусть вон сыночка своего долбанутого охраняет, а то мало ли, вдруг похитят. Также ему женушка сейчас ездит по ушам. И ей и сопляку нужна охрана. А что она с этим охранником трахается, как сука течная, он не видит. А я просвещать его не буду, пусть рогатый ходит, ему идет. Тем более мне никто и не поверит. Собрала вещи, деньги, что были, в сумку, с которой в бассейн ходила. Мамочка, спасибо тебе большое, что в свое время ты подсказала мне, что нужно снимать деньги с карточки и откладывать наличку. Ты как в воду глядела, когда это советовала. Хотя, думаю, это не был дар предсказания, это просто мать знала, к чему все идет, и понимала, каково мне будет. Мы же, пока была жива мама, понятия не имели о том, какой отец тиран и деспот. Мама все сглаживала, старалась, чтобы мы видели в отце лишь любящего папочку. Я вернулась в воспоминания и понимаю, что она приводила нас к нему, лишь когда он был в хорошем расположении духа. И уводила со словами: “Папа устал”, когда мы чуть больше начинали шуметь и отец начинал морщиться, смотря на нас с раздражением.

Глава 2.

Прихожу в себя в ужасном состоянии. Первое, что понимает мой мозг, – это что я не в машине. Сажусь и, как бы ни болела голова, в которой бьют непонятно откуда взявшиеся молотки, разлепляю глаза. Я в комнате, на постели, практически голая. Из одежды только футболка, и то не моя. Если судить по размеру, в котором я утопаю, это мне одолжили с барского плеча. И, скорее всего, тем барином, кто ее одолжил, и был мой вчерашний спаситель. Вот только какого черта он меня притащил черт-те куда и раздел? И очень надеюсь, что не сделал то, что вчера не удалось Сашку-горе-насильнику. Из груди вырывается нервный смешок, но я тут же понимаю, что так больше делать не стоит. Ребра адски болят и хочется дышать только через раз, не то что смеяться. Задираю футболку и смотрю на повязку, что проходит под грудью. Значит, мне медицинскую помощь оказали. Но эта комната на больничную палату не тянет. Ни в муниципальной больничке, хоть я там и не бывала ни разу, но представление имею, ни уж тем более в частной клинике. Комната прямоугольная, и в ней только кровать, стол со стулом и встроенный в нишу шкаф. И все. На окне жалюзи, на стенах ни фотографии, ни полочки с безделушкой или статуэткой, ни картин. Голые и гладкие. Все в одном каком-то темном цвете, смесь серого с синим. Даже постельное белье точно такого же цвета. Уж не выдал ли он меня папашке, а тот решил упечь меня куда-нибудь типа психушки, где меня подлатают, обколют не пойми чем и выдадут по-быстрому замуж. Дальнейшая моя судьба, я так полагаю, моего отца совершенно не интересует. Эта версия объясняет, почему я в таком виде. Я имею в виду голышом, в одной футболке. В общем, как бы ни болели у меня бока и как бы ни было неловко шастать по непонятному помещению без трусов, но я выползла из кровати и осторожно прокралась к двери. Повернула ручку, ожидая, что дверь будет заперта. Но нет. Она повернулась, и дверь моментально открылась. Я выглянула в квадратное помещение, в котором никого не было. Комната с кухонным уголком и диваном в центре напоминала квартиру-студию. Сомневаюсь, что это какая-то клиника. Скорее квартира этого мужика, что меня спас. Первый вопрос: зачем он меня сюда притащил? Второй вопрос: сюда – это куда? Почему не отвез в какую-нибудь больничку? Почему не разбудил, в конце концов?

Помещение было какое-то безликое, холодное, казенное. Я быстро провела ревизию полок на кухне. Там были пару пачек макарон и тушенка в жестяных банках. В холодильнике еще были молоко, яйца, сыр, овощи, а в морозилке пельмени и фарш. Я даже удивленно хмыкнула такому богатству. Я, если честно, ожидала увидеть пустые полки, но, видимо, мужчина хоть и редко, но все же ел дома. Мой желудок призывно заурчал, напоминая о себе.

– Тихо, – вслух шикнула самой себе и своему урчащему животу. – Сперва разберемся, где мы есть, а потом и о еде можно подумать, – мой организм словно понял, что сейчас не время привередничать. Я бегло осмотрела все помещение и нашла две двери. Одна вела в ванную комнату, вторая оказалась заперта. Я предполагаю, что это входная дверь, хотя внешне она ничем не отличалась от межкомнатной. Не обнаружив никаких личных вещей мужчины, которые бы давали мне хоть маленькую ниточку, давшую намек на то, кем он является, я наконец-то догадалась выглянуть в окно. То, что я увидела, меня, мягко говоря, шокировало. Угол обзора был плохим, но я увидела плац, на котором стройной коробочкой вышагивали люди, одетые в черное. С другой стороны был лес, а где-то подальше были серые коробки зданий. И где я? Я, конечно, не краевед, но я точно знаю, что нигде поблизости от моего родного городка и загородного поселка нет ничего похожего. “По крайней мере, того, о чем говорят в СМИ, – подсказала мне моя соображалка. – А вдруг это какой-то закрытый объект, куда таких как ты, дур, привозят на опыты или чтоб не скучно было. Женской компании-то тут точно нет.” Фу, Крис, ну ты и пошляка! Кривлюсь от собственных мыслей, которые порой решают пошалить. Снова окидываю взглядом комнату. Вроде везде все посмотрела. Хотя… Я же не проверила шкаф в спальне. Возвращаюсь в спальню и открываю встроенный шкаф. Там идеальный порядок. А парень, случаем, не псих? Говорят, что у людей, у которых в шкафу такой идеальный порядок, имеются психические отклонения. Футболки трех цветом: белые, черные и такого же цвета, как и стены. Спортивные костюмы тоже трех цветов. Я такого никогда не видела. Блин, да у него даже трусы трех цветов! Все это без лейблов, надписей и даже без ярлычка с размером. Все безликое, как и эта квартира. Достаю черные трусы и натягиваю. Они мне как шорты, но ничего. Уж лучше так, чем оставить “маленькую Крис” вообще без одежды. На вешалках висят черные тактические костюмы из грубой ткани. На другой полке – постельное. Еще один комплект из подушки и одеяла, совершенно новые, в пленке. Я обыскала всю квартиру, но не нашла никаких личных вещей. Впрочем, свою сумку или одежду, в которой я была, когда села к нему в машину, я тоже не нашла.

Желудок снова заурчал, намекая, что пора уже и поесть. Так как ничего другого я больше сделать не могла, я не придумала ничего более удачного, как пойти на кухню и приготовить обед. Разморозила фарш, обжарила его на сковороде с помидорами, после чего кинула туда макароны. Все, суперобед готов. Именно за поеданием своего мегаэкономного и быстрого в приготовлении блюда меня и застал мой спаситель. Он вошел в квартиру настолько тихо, что я не услышала. Я чуть не подпрыгнула, когда подняла взгляд от тарелки, а мужчина стоит напротив меня и удивленно смотрит, приподняв брови.

– Приятного аппетита, – произносит он таким будничным тоном, словно мы супружеская пара, женатая лет десять, как минимум. И он пришел после трудного дня, а я сижу трескаю ужин в одно лицо. – А мне осталось? – при этом он ставит на стол контейнеры с готовой едой, чем немало меня удивляет.

– Есть, – я настолько поражена будничностью происходящего, что даже не возмутилась от его слов. Просто спокойно смотрю, как он вынимает тарелку из шкафчика и выкладывает остатки макарон с фаршем и помидорами себе на тарелку. Мужчина садится напротив меня и с таким аппетитом поглощает еду, что я смотрю не мигая.

Глава 3.

– Вставай быстрее! – просыпаюсь оттого, что меня трясут за плечо и резко сдергивают одеяло. Я не успеваю открыть глаза, как меня уже взваливают на плечо и несут.

– Эй, что происходит? – я не привыкла к такому пробуждению, и потому мой мозг не может понять, что надо делать и куда бежать.

– Срочно к начальству! – торопит меня Ян, а я с трудом разлепляю глаза.

– К какому начальству? – меня ставят на ноги перед раковиной на кухне и, открыв воду, набирают в ладонь и окатывают ею мое лицо. Вот это экстремальное пробуждение, конечно. Я прихожу в себя буквально за мгновение.

– К моему начальству, – отвечает Ян, видя, что я возмущенно фыркаю и пытаюсь поймать его руку, в которую он снова набрал ледяной воды. – Все, проснулась? Пришла в себя? Готова отвечать на вопросы?

– Проснулась, проснулась, – я хватаю кухонное полотенце и тру им лицо. – Какие еще вопросы? Что за спешка? И что вообще происходит?

– Здесь вопросы задавать буду я, – обрывает мой словарный потом мужчина. – Обувайся и идем.

– Куда? – спросила по инерции, за что получила суровый взгляд. – Иду я, иду! – и быстро шмыгнула в комнату. Переодела мокрую футболку, натянула на ноги носки и кроссовки и схватила резинку для волос, чтобы тот бардак, что у меня сейчас на голове, хотя бы заплести в косу.

– Поторапливайся, – подгоняет Ян. – Ты отвечаешь на вопросы, не юлишь и не врешь. Это бесполезно. Этот человек прочитает тебя на раз-два, поняла? – проводит инструктаж мужчина, пока мы выходим из квартиры. Я уже на выходе хватаю свою джинсовку и натягиваю ее на себя.

– Поняла, поняла, – ворчу еле слышно. И что за конспирация и спешка? Я даже зубы не успела почистить. Хотя это их проблемы. Нечего меня было торопить, пусть теперь наслаждаются моим несвежим дыханием.

– Кто ты такая? – вдруг спрашивает Ян, даже не обернувшись ко мне. Я от неожиданности даже остановилась, но, спохватившись, что меня, собственно, никто ждать и не собирается, я рванула за ним.

– Что значит этот вопрос? – я чуть ли не бегу, в тот момент когда мужчина идет неспешным шагом.

– Ночью в нашу часть приехали вооруженные до зубов люди в черных костюмах и потребовали отпустить дочь бизнесмена Свободина, – произнес майор и бросил взгляд. – Естественно, Ястребов сказал, что здесь нет гражданских, и не пропустил их на территорию части. Но они заявили, что вернутся. И вернулись. И привели с собой репортеров, которые готовы во всеуслышание раструбить не только про нашу часть, а она, на секундочку, секретная, но и рассказать душещипательную историю про то, что военные похитили дочь бизнесмена и требуют за нее выкуп. Прикрывают бандитизм военной частью и в таком духе.

– Я та самая дочь бизнесмена Свободина, – каюсь как на духу. Ну а смысл скрывать? Все и так ясно. И не сейчас откроется правда, так через полчаса, когда отцовские псы заставят выдать меня “любящему” родителю.

– Какие у тебя терки с отцом? – Ян ведет меня по коридорам, но самое удивительное, что нам никто не попадается навстречу, словно все вымерли. А это же офицерское общежитие. И почему мы спускаемся по лестнице, когда есть лифт? Мы то идем вниз, то проходим узким коридором, то поднимаемся, снова проходим куда-то в сторону и снова спускаемся по лестнице. Лабиринт какой-то, а не общежитие. – Денег не дает на шопинг?

– Узкое у тебя мышление, – меня задели слова Яна.

– Ну уж какое есть, – усмехается мужчина. – С трудом представляю, в чем может нуждаться девушка, относящаяся к золотой молодежи.

– Отец хочет меня выдать замуж за мужчину, который по возрасту мне не то что в отцы годится, а в деды, чтобы тот не трогал его бизнес, – накрывает злость и на отца, и на Яна. Почему он думает, что если я родилась с золотой ложкой во рту, то и проблем у меня нет?

– Да уж, – усмехается майор. – А ты, значит, не хочешь?

– Нет, не хочу, – скалюсь на Горина.

– Да ладно тебе! У него, наверно, уже ничего и не функционирует, – хохотнул Ян, но, увидев мой злющий взгляд, осекся. – Прости.

– Я не хочу выяснять, что у него функционирует, а что нет, – шиплю, словно змея. – Ты знаешь, о нем слухи ходят, что он просто маньяк. Он издевается над женщинами и не скрывает этого. Кстати, тот насильник, от которого ты меня спас, – это его водитель.

– Понятно, – мужчина морщит нос. – Сам гнилье и на работу такую же гниль берет.

– Именно, – мы остановились посередине коридора. Ян повернулся к стене и нажал на коробочку, внутри которой была кнопка пожарной тревоги. Я во все глаза уставилась на то, как красная коробочка утонула в стене, а перед нами открылся дверной проем. – Ничего себе!

– В общем, я все понял, но пойми и ты генерала Ястребова, – Ян окидывает меня взглядом. – Волосы убери, – делает замечание, и я спохватилась, что так и не привела свою прическу в порядок. Быстро пытаюсь разгрести копну волос руками и, разделив на пряди, заплетаю косу, пока Горин продолжает инструктаж. – Ястребов – мужик правильный и делает все по совести, но он военный и ему огласка ни к чему. Так что выбор будет за тобой. Не надо было тебе телефон вчера включать. Не надо было, – произнес Ян и, подтолкнув к двери, заставил войти в помещение за стеной.

Сказать, что я растерялась оттого, что Ян со мной не пошел, – это ничего не сказать. Я как-то привыкла, что он рядом и защищает меня. Даже от этого мерзкого докторишки, который меня на какие-то опыты хотел отправить.

Глава 4.

Переоделась я быстро, и мы вышли из кабинета. Меня снова повели по коридорам, но уже не так быстро.

– Обещайте мне, что расскажете все после этой конференции, – я заглядываю в лицо Ястребову.

– Обещаю, – кивает генерал. – Я объясню, на что ты согласилась, – с некоторым сожалением произносит военный. – Ты знаешь, что Горин был против того, чтобы мы тебя втравливали во все это? Он даже хотел выдать тебя за свою невесту, чтобы защитить, но это не спасло бы ситуацию. Тебя может обезопасить лишь покровительство государства и правительства.

– Я знаю, что Ян был против, – киваю. Новость, что он хотел придумать даже какую-то аферу, заставила меня улыбнуться. Ну, в самом деле, мы что, в средневековье, когда можно было спасти честь девушки, женившись на ней? Тем более что не честь надо мою спасать, а жизнь.

– Откуда? – Ястребов усмехается. – Я знал, что я в тебе не ошибся.

– Подслушала разговор его и доктора Яковлева, – не знаю почему, но я откровенничаю с генералом. Может, еще под впечатленим от папки, в которую мне удалось заглянуть. Не знаю. – Что значит ваша фраза, что вы не ошиблись?

– Горин позвонил мне еще по дороге сюда, и я дал добро на то, чтобы он привез тебя, – рассказывает мужчина.

– Почему вы разрешили? – я хмурюсь, не понимая, к чему клонит мужчина. – Ведь это секретная часть.

– Мне стало интересно, что же за девушка заставила скалу Горина попросить у меня нарушить устав, – генерал так задорно улыбается, что и у меня на губах появляется улыбка. Мужчина словно знал, что мне было нужно, и смог отвлечь от предстоящей встречи с отцом и Ратиным.

– И как? – мы остановились у какой-то двери, и я поняла, что сейчас мы выйдем и там у нас уже не будет возможности поговорить. Там я не должна ударить в грязь лицом. И от этого зависит не только моя дальнейшая жизнь, но и судьба людей, которые мне помогли.

– Не разочаровала, – одобрительно хмыкает мужчина. – Теперь мне Яна даже жалко.

– Почему? – я удивилась. Не похож Горин на мужчину, которого надо жалеть.

– Он останется здесь, а ты улетишь туда, – и мужчина кивнул вверх. – Так, это все лирика, – у генерала изменился тон, и весь он как-то подобрался. – Лишнего не болтай, больше помалкивай и кивай. Я говорю, ты стоишь и молчишь. А главное, глаза испуганные не делай. Я дам тебе слово, но какие вопросы буду задавать журналюги, я не знаю. Ты должна сказать, что участвуешь в новом военном проекте, и ничего более. Ничего, за что можно было бы ухватиться и раскрутить эту тему. Если что, я подстрахую, – Ястребов похлопал меня по плечу. – Это первое испытание. Давай, не подведи меня.

Я судорожно выдохнула и кивнула.

– Я готова, – я максимально сосредоточена, а мышцы лица максимально расслаблены. Ничто и никто не может заставить меня удивиться, возмутиться или еще как-то заставить выдать себя.

– Так держать! – хвалит меня генерал, окидывает взглядом и, оставшись довольным моим внешним видом, открывает двери. Мы оказываемся на КПП, где молодой солдат отдает воинское приветствие генералу. Уже было собрался рапортовать, как Ястребов махнул на него рукой.

– Не горлопань, – обратился он к солдату. – Выпусти нас к этим пираньям.

– Есть! – без вопросов ответил солдат и открыл металлическую дверь КПП.

Я вздохнула и шагнула навстречу вспышкам фотоаппаратов.

Я сосредоточена и собрана. И ни озлобленное лицо отца, ни усмехающаяся физиономия Ратина меня не испугают и не собьют. Нам навстречу шагнул мой отец, который хмуро смерил взглядом и меня, и генерала.

– Я требую, чтобы вы отпустили мою дочь! – видимо, отцу нечего терять. Или он забирает меня и отдает своему деловому партнеру-извращенцу как жертвенную овцу, или сам станет жертвой.

– Доброе утро, господа, – Ястребов окинул всех таким тяжелым взглядом, что я искренне обрадовалась, что он на моей стороне. – Чем вызвано это собрание под стенами воинской части?

– А какие войска? Что за часть? Как давно она здесь и почему никто о ней не знал? – сыпятся со всех сторон вопросы к мужчине в форме.

– Я не уполномочен давать развернутое интервью, – профессионально уходит от темы мужчина. Вообще, отвечать на вопрос, при этом не говоря ни слова по теме, – это искусство. Ему не каждый может обучиться. Я старалась, но не освоила эту премудрость. Всегда отвечала в лоб и прямо, чем вызывала много недовольства в свой адрес. – Но могу уточнить, что мы не удерживаем Кристину Тимофеевну Свободину. Она находится здесь добровольно.

– Что за бред?! – мой отец делает еще шаг вперед, и все журналисты отходят в сторону. И между мной с генералом образовался живой коридор. – Она неделю назад по клубам шаталась до утра, а сейчас в армию служить пошла?

– Одно другому не мешает, – слышно, как кто-то из журналистов шутит, но, поймав на себе злой взгляд, осекается и делает вид, что это не он сейчас реплику бросил.

– Жизнь очень динамична, и нынешняя молодежь понимает, как важно быть патриотом в наше неспокойное время, – произносит Ястребов немного высокопарную речь.

– А почему молчит сама Кристина Тимофеевна? – я дернулась словно от удара. Это Сергей Германович решил привлечь к себе мое внимание. – Патриотизм проснулся, но о близких девушка забыла подумать, – у меня мороз по коже пробежал от слов мужчины. Неужели он сейчас намекал на мою сестру? Руки сами по себе сжались в кулаки, но я осталась стоять на месте с каменным выражением лица.

Глава 5.

Может быть, кто-то посчитает меня невероятной дурой, но я подписала все, что мне положили на стол, и практически не читала. В тот момент я могла, наверное, подписать и разрешение пустить меня на органы, если бы оно там было. Нет, я не дура, просто понимала, что у меня не было особого выбора. Его не было и до того, как я попала в эту закрытую воинскую часть. Его нет и сейчас. Просто тогда я должна была стать сексуальной игрушкой старого извращенца, сейчас – секс-объектом для парочки человекообразных гуманоидов. Мое живое воображение представило эту картину, и меня передернуло от омерзения, но я никому ничего не сказала.

День пролетел практически на одном дыхании. После подписания документов, что мне подсунул Ястребов, мы все поели, и я принялась дальше штудировать бумаги. Так я просидела за папкой до обеда, и только в обед меня выпустили размяться, пройтись и пообедать. Моим сопровождающим был Ян.

– Не жалеешь? – мужчина шел со мной рядом, когда мы вышли за здание общежития и углубились в небольшой лесочек. Там были тропинки, вытоптанные солдатами, а края тропинки были выложены шишками.

– А что это поменяет? – я, усмехнувшись, посмотрела на мужчину.

– А разве жалеют всегда, когда это что-то может изменить? – Ян тоже усмехнулся. Видимо, ему тоже было о чем жалеть.

– Если я буду думать обо всем, что могло бы быть и не произошло, то просто сойду с ума, – призналась я мужчине. – Все так быстро закрутилось, что я успеваю лишь переварить происходящее сейчас, не задумываясь сильно о будущем.

– Возможно, ты и права, – согласился задумчиво Ян. – Сейчас тебя будут готовить к миссии, и от того, как хорошо ты успеешь подготовиться и морально, и физически, зависит, насколько успешно будет выполнено твое задание, – произнес мужчина, глядя на полосу препятствий, расположенную в лесу. – Здесь в части нет женщин вообще, так что не флиртуй ни с кем, знаки внимания не принимай и на хамство тоже внимания не обращай. Они женщину давно не видели, тем более такую, – предостерег меня Горин.

– Какую такую? – я с интересом посмотрела на своего спасителя.

– Красивую, сексуальную, сногсшибательную, – произнес на одном дыхании мужчина и вдруг, подхватив под попу, прижал меня спиной к стволу. Я судорожно вцепилась в крепкие мужские плечи и обвила ногами его бедра, чувствуя через комбинезон, как в меня упирается возбуждение Яна. – Сводящую меня с ума, – прошептал мне в губы и накрыл мой рот крышесносным поцелуем. Меня затопило страстью, но я и не думала сопротивляться. Я отвечала на поцелуй так же страстно, как мужчина меня целовал. До сбившегося дыхания, до головокружения.

– Я хочу тебя, – шепчу мужчине в губы, когда он все же дает мне возможность набрать в легкие воздуха. – Сейчас.

– Крис, ты же понимаешь, это невозможно, – шепчет Ян, а у меня стягивает мышцы где-то внизу живота от возбуждения.

Я вижу, что он колеблется, а я не хочу, чтобы моим первым мужчиной был какой-то инопланетный гуманоид. Насколько я поняла, то этим тварям совершенно все равно на невинность женщин. Вот и хочу я хоть этим распорядиться по своему усмотрению.

– Майор! – орет откуда-то со стороны общежития мерзким голоском док. – Ян!

– Мы здесь, – мужчина возвращается меня на землю и в прямом и в переносном смысле. Сказать, что я зла, – это ничего не сказать. Я в бешенстве. – Показывал Кристине часть.

Единственное, как я могу выразить свою досаду и раздражение, – это просто оттолкнуть Горина, пока к нам не подошел доктор.

– Не злись, так надо, – мужчина уже взял под контроль свое возбуждение. На то, что мы были готовы заняться сексом здесь и сейчас, в лесочке, в ста метрах от тропинки, где нас могли увидеть другие солдаты, не осталось ни намека. Меня злило, что я не могла так же. Узел неудовлетворенного желания, что заставлял мышцы сжиматься где-то внутри, напоминал о себе дискомфортом внизу живота.

– Да зачем ей эта ваша часть? – доктор как-то рассеянно окинул нас взглядом, но что-то в моем внешнем виде заставило его нахмуриться и замолчать, пристальнее посмотрев на меня. – Кристина, как ты себя чувствуешь? У тебя жар?

– Нет, с чего вы взяли? – я понимаю, что румянец возбуждения и часто вздымающуюся грудь доктор интерпретировал как признаки простуды.

– У тебя щеки красные, и дышишь ты тяжело, – хмурится док и, подойдя, схватил меня за запястье. Он замер, глядя на часы и считая пульс.

– Так и есть, учащенное сердцебиение. У тебя что, проблемы с сердцем! Тахикардия? Как дела с давлением? – начал задавать вопросы мужчина, всполошившись. – Не хватало еще отменить твою кандидатуру из-за какой-то ерунды типа ОРВИ или выявленных скрытых патологий.

– Да все со мной нормально! – я выдернула руку и, сердито сверкнув взглядом на Яна, пошла в сторону офицерского общежития. – Щеки разрумянились, потому что гулять вышла, воздухом свежим надышалась, вот и тахикардия началась.

– А ты куда? – доктор догнал меня.

– В смысле? В общежитие, – я нахмурилась. Я, если честно, рассчитывала, что смогу осуществить свой план по соблазнению Горина, когда мы вернемся в квартиру, и потому растерялась из-за вопроса доктора.

– Нет, я тебя забираю в медчасть, – мои самые ужасные опасения подтвердились. – Ближайшие дня три ты будешь жить там, – пригвоздил меня к месту новостью доктор, а Ян лишь усмехнулся, проходя мимо нас.

Глава 6.

Я лежу в капсуле уже некоторое время и прихожу в себя. За эти полчаса успела уже все осмотреть и полностью осознать, что мы явно не на Земле, а значит, пора начать выступление. С этого момента я не Кристина Свободина – адекватная блондинка. Сейчас я капризная и своенравная Крис, которая будет свысока на всех смотреть, воротить нос от других девушек и шпионить за каждой из них при этом. Ну и, естественно, не только за девушками, но и за всеми остальными членами экипажа, особенно за хармитами, будь они неладны.

– Ох, как с бодуна! – раздалось из другой капсулы. Похоже, не я здесь одна под прикрытием, или у этих гуманоидов специфический вкус.

Видимо, пора и мне начать выступление.

– Фу, я думала, будет как-то покруче! А тут как в психушке, – стараюсь придать своему голосу некую манерность, которая бесила меня у девиц из нашего круга. Вернее, круга, в котором отец хотел, чтобы я вращалась. Но в итоге прозвучали эти слова пискляво и капризно.

– А ты, походу, там частая гостья, – это ко мне обращается девушка, что сделала замечание про ее ощущения “как с бодуна”. Я презрительно смерила девушку взглядом. Девушка выглядела где-то лет на двадцать пять, а может, за счет ее неформатной внешности годы сами решили прибавиться. Выбритый висок, волосы сиреневого цвета и тоннели в ушах. На лице остались следы от пирсинга. Терпеть не могу людей, кто себя намеренно уродует, чтобы выделиться из толпы. Так что скривиться у меня получилось совершенно натурально, это были мои собственные эмоции, а не наигранные. Между мной и девицей с сиреневыми волосами была капсула с девушкой с огненно-рыжими волосами, и я обратилась к ней.

– Эй, рыженькая, передай этой оборванке, чтоб рот закрыла! – у девушки были круглые глаза. То ли от удивления, то ли от испуга. А я окинула ее взглядом. Такая не то что похотливых инопланетян заинтересует, такая яркая девушка смело может быть моделью. Вот только сколько ей лет? Они же вроде должны были только совершеннолетних отправлять в эту, так сказать, экспедицию.

Девушка с копной огненных волос лишь устало покачала головой и ничего никому не передала, а лишь села поудобнее в капсуле и начала оглядываться по сторонам. Я тоже решила рассмотреть помещение повнимательнее. До этого я лишь приходила в себя и настраивалась на то, чтобы начать свой спектакль. А сейчас можно посмотреть, куда нас притащили. Белые стены, иллюминаторы с заблюренными стеклами на полстены, наши капсулы в количестве пяти штук. Две девушки, что не подавали голоса, так же как и я, ошарашенно разглядывали все вокруг. Рыженькая выбралась из капсулы и, прикрывая грудь и все, что могла, пошла к стопкам вещей. А я внимательнее посмотрела на двух девушек, явно сестер. Красивые, но какие-то испуганные. Тоже блондинки, как и я, но с другим оттенком волос. Видимо, эти самые хармиты благоволят больше к светленьким, или внешность не важна? Это я снова посмотрела на эту странную девицу с выбритым виском.

– Че уставилась? Людей нормальных никогда не видела? – девушка явно нарывалась.

– Это ты-то нормальная? – у меня даже брови на лоб полезли от удивления.

– Ну не ты же, – парирует девушка.

– Ну и не ты! – огрызаюсь, видя, как рыжая уже почти оделась, а за ней молча последовали сестры-блондинки.

– Девочки, вы для этого здесь? – рыжая строго посмотрела на нас и, взяв по стопке вещей, бросила к нам в капсулы.

– А что? – мы с неформалкой ответили синхронно и бросили друг на друга неприязненные взгляды.

– Оденьтесь, – прозвучало как команда от рыжей, но я не стала возмущаться. Одеться и в самом деле нужно, а то сейчас нагрянут эти хвостатые, а я в чем мать родила. Белье и одежда поражают своей простотой. Трусы-боксеры, топ – это белье, а в качестве верхней одежды – туника и широкие штаны, которые вроде и не скрывали фигуру, но явно и не подчеркивали ее. Мы все были одеты одинаково и были как заключенные в своих робах, что вызвало неприятные ассоциации.

Как только мы оделись и встали около капсул, двери в стене разъехались, и перед нами предстали двое мужчин. Вернее, один из них точно был не человек. Потому что первое, что я отметила, – это хвост, а второе – что он очень красив.

– Вот это номер! – неформалка уставилась на хвостатого в упор, чем смутила пришедшего инопланетника. Мне показалось, что он покраснел, но из-за смуглой кожи не видно было. Хотя, может, такое неуважение от самки его разозлило, потому что я точно видела, что у него зрачки стали продолговато-змеиными. А когда он моргнул, все вернулось как было.

Если эта девушка подставная, то она явно переигрывает.

– Вижу, каждая из вас по-своему справляется со стрессом, – заговорил тот, что без хвоста. А может, он его в штаны заправил? Эта мысль вызвала улыбку, но я ее быстро спрятала, а то подумают, что я вообще крышей поехала на фоне стресса. Этот довольно упитанный мужчина был похож на среднестатистического чиновника, и потому я не сомневалась, что это какой-то представитель Земли. – Но не забывайтесь. Вы должны помнить, где вы и кто вы.

Боковым зрением вижу, что рыжая недовольно поджимает губы, словно хотела что-то спросить, но вовремя передумала. Правильно, рыжик, сейчас лучше помалкивать.

– Специалисты планеты Хармо проверили ваше состояние здоровья, оно у всех удовлетворительное, – продолжил говорить коренастый мужчина с Земли. – Я курирую проект по налаживанию межрасовых отношений и являюсь представителем Земли. Меня зовут Константин Леонидович, а это Терек Вок. Он представитель планеты Хармо, – и хвостатый гуманоид кивнул всем нам. Я обратила внимание на коробочку странной формы, которая начинала жужжать в момент, когда пузатый землянин заговаривал. Если не ошибаюсь, это какая-то инопланетная разработка и служит переводчиком. Наши специалисты, со слов дока, очень хотели бы получить такую коробочку для изучения, но хармиты не спешили с ними делиться своими разработками.

Глава 7.

Следующие несколько дней прошли спокойно. Я никого не задирала, и меня никто не трогал. Эта Анжелика с фиолетовыми волосами вела себя тихо, что наводило на подозрение, что она что-то задумала. Я пыталась же прощупать всех девушек и понять, кто из них засланные, а кто с улицы. Но полагаю, что совершенно посторонних в нашей компании нет. Две сестры-блондинки были из детского дома. Одна бойкая и немного озлобленная, вторая тихая и более спокойная. Они первые привлекли мое внимание, как серые мышки, которых никто не замечает. Хотя при должной подаче эти девушки могли бы стать яркими и свести с ума не одного мужчину. Не говоря уже о хармитах.

Рыжая была дочкой какого-то дипломата и идеалисткой, но на нее положил глаз синеглазый хармит. И, как я поняла из многозначительных взглядов Марии и ее мужа, там уже дело решенное, как бы эта рыжуха ни хорохорилась. Этот синеглазый – сын какой-то шишки на планете Хармо, и потому ей даже не стоит ерепениться. Еще есть два брата-близнеца. Они тоже входят в делегацию хармитов и тоже не сводят глаз с девушки. Как они втроем ее будут делить, мне не понятно. Но увидим. Лететь нам еще прилично. В замкнутом пространстве и мелькая у них перед глазами каждый день… что-то да произойдет. И я думаю, скоро. Если я все правильно помню, то у хармитов все на уровне инстинктов. А инстинкты далеко не засунешь.

Как только проверили наше состояние здоровья, а проверяло нас существо, похожее больше на жабу, а не на человека, и у всех были совершенно идеальные показатели, нас начали подготавливать к прибытию на планету Хармо.

Нам преподавали этикет, законы и мироустройство Хармы. Разумно, но большую часть информации я уже знала. Правда, было и что-то новенькое. И почему генерал не располагает этой информацией? Ответ на этот вопрос я получила довольно скоро, когда нам выдали планшеты, с которыми мы должны будем учиться. Никто на Харме не пишет конспекты в тетради, да и обычная бумага практически не используется, хотя бы потому, что она баснословно дорогая. В планшете была вся информация, которую нам было необходимо освоить. Даже присвистнула, увидев объемы.

– А мы сколько лет лететь-то будем? – нам только выдали гаджеты и дали время освоиться с инопланетной техникой. Выглядели они, конечно, покруче земных, и настроены они были на каждую из нас биометрически. У них был еще выход в инфосеть Хармы, это что-то вроде хармитского интернета.

– Нет, Мария сказала, что лететь чуть меньше месяца, – ответила рыжая. – Но объемы действительно приличные, – согласилась со мной девушка. – Может быть, нам разрешат их взять с собой, когда мы прилетим на Харму?

– Будем надеяться, – я усмехнулась. – Потому что даже за месяц, если не спать и не есть, и вообще только учить все это, я не смогу все запомнить.

– Я тоже, – согласилась девушка и встала, направляясь на выход.

– А ты куда? – вопрос с моей стороны обоснованный. Мы на космическом корабле, и поэтому пойти здесь по факту некуда.

– Мне Мария оранжерею показала, хочу там посидеть, поучить, – Аврора отмахнулась от меня, и я почувствовала, что девушка раздражена. Она стала дерганной и раздражительной, на любые вопросы отвечала резче, чем того требовали обстоятельства. Не очень хорошо на нее влияли замкнутое пространство корабля и ухаживания сразу троих хармитов. Если она рассчитывала, что найдет старичка хармита, если, конечно, есть такие, которому она родит ребенка, после чего вернется на Землю, то она крупно ошибается. У нас дорога в один конец, и на Землю мы вряд ли когда-нибудь вернемся. Похоже, до рыженькой это начало доходить, и вместе с этим появились злость и раздражение.

Оранжерею я видела, и мне она тоже понравилась, а еще заинтересовал наш новый преподаватель. Естественно, у нас не было самообразования, и к нам приставили хармита. Его невозможно было не заметить. Одни его розовые волосы чего стоили. Отчего-то я посчитала, что он станет легким объектом для очарования и, как следствие, я буду знать все из первых рук. Но и он оказался не так прост, как мне показалось с первого взгляд. Я немного поубавила прыти, а то подумает еще, что я за ним ухлестываю. Я показала интерес, а уж дальше все зависит от розововолосого.

Все в нашей учебе было нормально. Я прекрасно понимала, что за обучение нам навязывали. Здесь тебе и танцы, чтобы развлечь мужчину, и пение для тех, кто умеет, и светская беседа, и даже тонкости секса. Да-да, это был самый удивительный предмет. Сам посол Константин Леонидович по бумажке, то краснея, то бледнея, зачитывал технику горлового минета и упражнений по укреплению мышц влагалища. Как позже я выяснила, он-то и был инициатором этих занятий, и ему и пришлось их вести, так как Мария наотрез отказалась. Она вообще считала, что это все лишнее и позорит посла во всех смыслах. Отчасти я с ней была согласна, но лишь отчасти. Я считаю, что пусть уж лучше нам эти технические сексуальные познания не пригодятся, но они будут. Потому что две сестры-блондинки сидели просто пунцового цвета, как, впрочем, и рыженькая. А вот Анжелика явно скучала, значит, знает это все уже не понаслышке. В какой-то момент в наших медицинских обследованиях произошли изменения. Нам прикрепили к запястьям датчики в виде полупрозрачных пластырей и мониторили наше состояние постоянно. А еще я заметила, что Мария приблизила к себе Аврору. Я тоже пыталась подружиться с девушкой, но она была сама себе на уме и явно сторонилась меня. Ну, правильно, у меня амплуа ботоксной куклы, а Аврора – девочка правильная до мозга костей. Такие, как она, с такими, как я, не дружат.

Перед отправкой генерал сказал, что самая моя важная задача – предотвратить диверсию со стороны именно землянок, чтобы не навредить дипломатическим отношениям наших планет. А уже второстепенной – найти влиятельного хармита, который смог бы повлиять на улучшение наших дипломатических связей. То есть я должна буду пытаться прогнуть какого-то хвостатого мужика, чтобы он действовал в интересах Земли. По поводу второй миссии у меня имелись свои наметки. Становиться женой какого-то старика я категорически не хотела. Да и если информация из планшета не врет, то жены у них не особо-то в политике участвуют. На Харме женское рабство отменили не так давно, и то потому, что все межмировое сообщество было категорически настроено по этому поводу. Они сделали уступку по бумагам, а по факту, уверена, ничего не изменилось. Сидят их жены замотанные в одеяния, напоминающие паранджу, и не чирикают в особняках и квартирах. В лучшем случае детей рожают и в постели мужу глубокий минет по технике Константина Леонидовича делают.

Глава 8.

Я шла по звукопоглощающему покрытию коридора, сверяясь с картой, что нашла на планшете. Мне надо дойти по этому коридору до лифта и подняться на самый верхний уровень. И там сбоку можно зайти в смотровой купол. Я там никогда не была, но чисто теоретически понимаю, что это и для чего, да и пояснения в планшете прочитала. Меня остановили голоса, и я замерла, так и не повернув за угол.

– Мне кажется, не стоит идти к нему. Он мне не нравится, – я присела и осторожно выглянула из-за угла. У кабинета Константина Леонидовича спорят две детдомовские сестренки-блондинки. Кто из них кто, я не поняла, потому что лишь на секунду взглянула и продолжила подслушивать.

– Нравится не нравится, тебе ж его не варить, – одергивает сестру вторая.

– Стучать и шпионить не хорошо, – спорит первая. – В детдоме сама меня этому учила, – а эта, по ходу, та, что спокойная и, как я посчитала, затюканная, а она вон какая принципиальная оказалась.

– Здесь не детдом. Мы здесь не стучим и не шпионим, – в голосе сестры слышно раздражение, – мы выполняем миссию планетарного масштаба. Забыла, что нам говорили? Так я напомню! Мы должны подорвать врага изнутри.

– Ну, они вроде ж не враги, – а вот слышно сомнение в голосе Миры. – Они вежливые, обходительные, условия нам создали. Вот Мария рассказывает про мужей своих. Ты же видела, как он вокруг нее увивается.

– Ага, друзья хвостатые, – слова Киры сочатся сарказмом и злостью и на хармитов, и даже на сестру. – Прекрати сомневаться. Сейчас просто расскажем послу, что рыжая с этой Марией шушукались и все.

– А может, не надо? – просит первая сестра. – Они вроде обе хорошие.

– Слушай, просто стой и молчи. Я все сама расскажу, – шипит Кира на сестру. – Ты же хочешь после этого всего жить спокойно в своем доме и в ус не дуть?

– О, я смотрю, вам мозги-то промыли знатно, – наличие третьего голоса меня удивило. Я снова выглянула и мысленно присвистнула. Оказывается, не только я тут подслушиваю, но и Автора тоже. – Если уж вы думаете о планете, то подумайте, что с ней станет, когда вас рассекретят.

– Если ты не расскажешь никому, то и не рассекретят, – огрызается Кира. Я четко различила в ее голосе нотки страха. Как бы они тут этой рыжей не накостыляли с перепугу. Тогда и мне придется рассекречиваться и заступаться за рыжуху, а в рукопашную лезть не очень-то и хочется.

– Да конечно! – Аврора тоже зла, но она, в отличие от этих двух тупых куриц, думает не тем местом, на котором сидит. – А то у них здесь нигде нет камер и прослушки. И о вашем гениальном плане никто не узнает, когда это все просмотрит.

– И что делать? Прислуживать и пресмыкаться перед этими хвостатыми? – слышны какие-то шевеления, а голос бойкой сестренки звенит. Я снова выглянула из-за угла, но вроде драки еще нет, а значит, можно просто побыть сторонним наблюдателем. А насчет камер, это, конечно, она молодец, что сказала, а то я про них забываю. Будет неловко, если кто-то просмотрит их и увидит, как я подслушиваю, периодически выглядывая, чтобы проверить обстановку.

– Ну, не прислуживай и не пресмыкайся, – голос Авроры спокоен, и я даже кивнула, соглашаясь с ней. Какой-то юношеский максимализм у этих двух девчонок.

– В смысле? – видимо, такой ответ ошарашил боевую сестричку.

– Кто тебя это все заставляет делать? Бананы из ушей доставать-то надо было, когда рассказывали все на инструктаже! – а здесь, кажется, и рыжую уже разозлили своей глупостью непроходимой. Эта дура блондинистая хочет всех нас под монастырь подвести. Облажается одна, а в расход пустят всех. Не думаю, что они тут миндальничать будут и выбирать, кто из нашей группы диверсантка, а кто нет. Хотя, может, за Аврору ее хармиты успеют заступиться, а за остальных заступиться будет некому.

– Это тебе терять нечего, кроме своей жизни. А тебя прихлопнут, будь уверена, как только не нужна станешь. Для правительства ты пустое место, и они открестятся от тебя, если своими же руками не укокошат. А у меня на Земле отец и мать остались. Не хочу, чтоб из-за такой дуры, как ты, они пострадали.

– Значит, раздвинешь ноги перед этими?! – Кира чуть ли не кричит на Аврору.

– Девочки, девочки, перестаньте, – а это уже Мира решила вмешаться. Видимо, там страсти накалились до бела.

– Что здесь происходит? – я даже закатила глаза к небу. Вот только этого там и не хватало. Хотя чего я ожидала? Они так орали у Константина Леонидовича под дверью, что не удивительно, что он появился на арене.

– Ничего, – шипит Аврора.

– Вы как разговариваете? – дипломата оскорбил тон девушки. Вот он как взвился-то! – Быстро объяснили, в чем дело! – уверена, он сейчас детдомовских прогнуть попытается, раз рыжая ему сразу отпор дала.

– Девочки просто поспорили, – мямлит Мира.

– Это я как раз таки понял, что поспорили. У меня вопрос: из-за чего? – повисает молчание. – Все трое ко мне в каюту. Быстро!

Я постояла еще какое-то время в коридоре, но больше ничего примечательного не увидела и не услышала. И отправилась туда, куда шла. Выходит, эти две сестренки из детского дома работают на посла, а тот, в свою очередь, и есть главный диверсант. Вот это я, конечно, влипла. Не знаю, что он им пообещал, но рыжая вмешалась вовремя.