Землянка на откуп космическим захватчикам

Пролог

– На колени, – автопереводчик озвучивает команду хармита. Я послушно опускаюсь вниз и поднимаю глаза.

Возбужденный член на уровне моего лица, и я судорожно сглатываю.

Я знала, на что иду.

На кону моя планета.

Облизываю враз пересохшие губы, и взгляд хармита темнеет. Протягиваю руку и обхватываю возбужденную плоть. Хвост хармита проходится по груди и очерчивает горошину соска, а у меня по телу разбегаются мурашки удовольствия. Ненавижу себя в эту секунду, потому что дала себе слово, что останусь холодной как лед. Просто вытерплю все со стиснутыми зубами и все. Но тело отзывается на ласки, реагирует на прикосновения и, что самое паршивое, возбуждается. Чувствую узел желания где-то внизу живота и непроизвольно напрягаю мышцы, пытаюсь свести теснее ноги.

Хармит берет мое лицо за подбородок и направляет возбужденную плоть в рот, а я послушно размыкаю губы. Слегка солоноватый вкус не вызывает отторжения. Смыкаю губы сильнее, чтобы усилить обхват члена, и слышу стон наслаждения.

Мужчина опускает руку мне на голову и ускоряется. Теперь он сам руководит процессом, проталкивая член глубоко мне в рот. Его движения грубы и порывисты, а я пытаюсь расслабить горло. На глазах выступают слезы, и одинокая капелька стекает по щеке. А хармит замирает на мгновение и стирает ее большим пальцем. Он близок к развязке и, схватив двумя руками мою голову, грубо трахает в рот, проникая максимально глубоко.

Чувствую, как по его телу проходит судорога наслаждения, и он вынимает член. Мне на лицо брызгает горячая вязкая жидкость. Мужчина проводит пульсирующим членом мне по лицу, размазывая сперму.

Не успеваю прийти в себя, как чувствую руки второго хармита у себя на бедрах. Он слегка подталкивает меня вперед, и я встаю на четвереньки. А в мои складочки упирается горячая головка его члена.

– Я не готова, – только успеваю произнести, но автопереводчик молчит. И мужчина толкается бедрами вперед, проникая в меня одним слитным движением, а тело простреливает боль. Мужчина замирает, а я пытаюсь отстраниться, но меня держат в железных тисках.

Боль начала утихать и, почувствовав расслабление мышц, хармит начал двигаться. Боль с каждым толчком отдавалась во всем теле, и я беззвучно плакала. Вдруг мужчина замер и поцеловал меня в спину. Начал вырисовывать узоры языком по коже. Одна его рука легла на грудь. И он, слегка погладив ее, вдруг сжал сосок. А я охнула, но уже от острого удовольствия. Вторая рука легла на лобок, и он, нащупав горошинку клитора, прижал ее пальцами. Пощипывая грудь и лаская пальцами клитор, он снова начал двигаться во мне. Боль ушла, а на смену ей приходит удовольствие.

Первый хармит смотрит на нас, и его член снова возбужден. Он гладит его и садится на край постели передо мной. Берет за подбородок и смотрит мне в глаза.

– Послушная самочка, – хвалит меня и снова проникает в рот свои членом. Мужчина сзади толкается в меня, а я насаживаюсь ртом на другой член.

Порочность сцены зашкаливает, и мне это нравится. Я возбудилась и уже сама стараюсь толкнуться бедрами сильнее. Хлесткий шлепок по ягодице, и с губ срывается стон наслаждения. Я ненавижу себя за то, что чувствую, но ничего не могу с собой поделать. Хармит прижимает клитор, и я разлетаюсь на тысячи осколков, а двое мужчин финишируют следом.

Глава 1.

Дни пролетают как один. Школа окончена, документы в три института поданы, и я в предвкушении новой жизни. У меня золотая медаль, и хоть в один ВУЗ, но я должна поступить. Нервничаю ужасно, но сегодня День рождения, так что хоть один день можно не думать о поступлении.

Отца вызвали в Москву на какой-то форум, но он обещал сегодня вернуться.

– Доченька, ты собралась? Гости уже скоро приедут, – мама организовала вечеринку в честь моего совершеннолетия. Двор украшен, и все ждут отца и гостей.

– Да, я готова, – откладываю книгу, которую листала скорее по привычке.

– Аврор, ну ты отложи книги хоть на день. Никуда твой факультет дипломатии и международных связей не денется, – ворчит мама.

– Мам, там конкурс сто человек на место, – намеренно преувеличиваю. – Так что запросто денется.

– Один день можно и расслабиться. В кого ты у меня такая? – мама чмокнула меня в щеку и, обняв за плечи, выводит из комнаты. – Все по свиданиям бегают, на дискотеки, а ты ?

– А я думаю о будущем, – отвечаю с усмешкой. Знаю, мама гордится мной. Ворчит так, для проформы, потому что так положено.

Гости, друзья, родственники стекаются, и день проходит незаметно. Лишь отец опаздывает и приезжает к концу праздника.

Он хмур и задумчив. Улыбается через силу.

– Пап, что-то случилось? – обеспокоенно заглядываю в глаза родителю.

– Нет, все нормально, просто устал с дороги. Ты веселись-веселись, – отец отправляет меня к друзьям, а сам остается с мамой в беседке. Наблюдаю за ними издалека и вижу, что они ругаются. Потом мама плачет, а отец ее обнимает. Точно, что-то не так.

Гости уходят, а мы с мамой убираем грязную посуду.

– Мам, что у папы произошло? – захожу издалека, но никак не ожидала, что мама уронит стопку посуды после моего вопроса.

– Оксана? – отец подлетает к матери.

– Поговори с Авророй, Артем, – велит мать, а я чувствую нехорошее предчувствие.

– Пап, мам, что случилось? – я уверена, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

– Случилось, – и отец ведет нас с мамой в дом. – Этот разговор должен остаться между нами, – начал отец издалека.

– Хорошо, – я растерянно киваю. – Ты же знаешь, я не болтливая.

– Знаю, – отец кивает и усаживает маму на диван кабинете. Прикрывает дверь, а сам садится за стол. Я села рядом с мамой, а она обняла меня, крепко прижав к себе, словно прощаться собралась. – Аврора, – начал отец официально, – помнишь, ты весной диспансеризацию проходила?

– Помню, всех девушек с семнадцати лет обязали ее проходить, – вспомнила я о новшестве.

– Ну так вот, это была не диспансеризация, – продолжает отец. – Анкеты всех девушек собрали и внесли в единую базу данных, – отец замялся, не зная, как продолжить.

– Да скажи ты уже ей, Артем! – мама не выдерживает и вмешивается.

– Что мне надо сказать? – я испуганно смотрю то на мать, то на отца. – Я больна? Рак?

– Нет, – отец так усмехнулся, что я понимаю, что уж лучше бы рак, чем то, что он хочет сказать. – Я сейчас расскажу, но ты должна понимать, что это не шутка и не прикол. Я попробую что-то сделать, но ….

– Пап, скажи, – я не могу уже ждать. Мама плачет, сжавшись в комочек. Отец прячет взгляд.

– На Землю прибыли послы из другой галактики. Эти анкеты составлялись для них. И они выбрали тебя, – на выдохе произнес отец, отводя глаза в сторону.

– Что ты имеешь в виду? – не верю своим ушам. Послы из другой галактики? Инопланетяне, что ли?

– Аврора, эти послы выбрали тебя. И я не могу ничего сделать, – признается человек, которому я верила больше, чем себе. – Или они забирают тебя…

– Или?

– Или война.

– Пап, что за бред? – я хмурюсь и смотрю на отца. – Зачем я зеленым человечкам?

– Аврора, да какие человечки?! – отец раздражается и, вскочив, начинает ходить по кабинету. – Мы уже долгое время на прицеле у хармитов. Они ведут переговоры. Но они сильнее нас, умнее, а технологии ушли далеко вперед. Они сделают из нас колонию! – вдруг кричит отец.

– Но что есть на Земле такого, чего нет у них? – я не понимаю. – Что за ресурс?

– Женщины, – отвечает мама.

– Что? – я в шоке и потому воспринимаю всю информацию словно это шутка, прикол, и сейчас все захлопают в ладоши и скажут: “ Это прикол! А ты что, поверила?”

– Аврора, тебя выбрали послы, и нам завтра надо ехать, – обрывает мои вопросы отец. – Все, что я мог рассказать, я рассказал. Все остальное находится под грифом “секретно”. И даже тебе я не могу ничего рассказать в целях твоей же безопасности.

Пытаюсь прийти в себя, но ничего не получается. Хочется уснуть, а когда проснусь, чтобы не было никаких проблем. Не хочется ни о чем думать и решать. Хоть я и понимаю, что от моих решений ну вот вообще ничего не изменится. Я никто и звать никак. Меня просто отдают на откуп. Да, мною откупаются. В мировой истории часто так происходило, и я с ужасом читала об этом. Радовалась, что у нас не так, что в нашем современном обществе женщина может сама решать все. Ага. Как бы не так.

Глава 2.

Что произошло в фургоне, я не помню, так как в какой-то момент я просто отключилась. Видимо, чтобы лишнего не видела. Пришла в себя я голая и в какой-то капсуле, к которой было присоединено куча проводов. Аппараты рядом противно пищали, и именно этот звук и заставил прийти в себя.

В ряд стояли несколько таких капсул. И там, так же как и я, приходили в себя девушки.

– Ох, как с бодуна! – раздалось справа от меня. Удивленно подняла брови и уставилась на девушку лет двадцати пяти. Или у этих пришельцев настройки сбились, или они реально отбирали не по внешним данным, а по каким-то специфическим, одним им известным критериям. Девушка там была специфическая. Выбритый висок, волосы сиреневого цвета и тоннели в ушах. На лице, похоже, был пирсинг, но она его или предусмотрительно убрала, или, когда нас помещали в эти капсулы, все удалили.

– Фу, я думала, будет как-то покруче. А тут как в психушке, – отозвалась девушка с другой стороны. Прозвучало это пискляво и капризно.

– А ты, по ходу, там частая гостья, – отзывается моя неформатная соседка.

– Эй, рыженькая, передай этой оборванке, чтоб рот закрыла! – раздалось слева. Я, кажется, попала в дурдом.

Села и оглядела комнату. Белые стены, иллюминаторы с заблюренными стеклами на полстены, наши капсулы в количестве пяти штук. Две девушки, что не подавали голоса, так же как и я, ошарашенно разглядывали все вокруг. Я осторожно выбралась из капсулы и заприметила тумбочку со стопками одежды. Прикрывая стратегические места, я подошла ближе и посмотрела на вещи. Они были пронумерованы. Обернувшись, увидела, что на капсуле, из которой я выбралась, была цифра два. И потому взяла комплект под этим номером и не ошиблась. Топ типа спортивного, трусы, напоминающие мужские боксеры, и брюки с туникой на запахе. Быстро оделась и продолжила осмотр. Девушки из бокса три и четыре тоже быстро и молча переодевались, а вот номер один и номер пять продолжали переругиваться. Устроили какой-то балаган и цирк.

– Девочки, вы для этого здесь? – я не выдержала. Терпеть не могу таких людей.

– А что? – сразу встали в стойку обе девахи.

– Оденьтесь, – и я бросила им в капсулы комплекты одежды с их номерами. На удивление девушки послушно выполнили мою просьбу. И как только они закончили, двери в стене разъехались. На пороге показался человек. Вернее их было двое. Но у одного из них был хвост, так что это явно не человек.

– Вот это номер! – неформалка уставилась на хвостатого в упор, чем смутила довольно красивого мужчину. Он даже, кажется, покраснел, но из-за смуглого цвета кожи это было сложно заметить. От смущения это было или от злости, но на мгновение мне показалось, что у него стали горизонтальными зрачки. Но вот я моргнула или это он моргнул, и зрачки обычные. Что-то вся эта ситуация напоминает театр абсурда, а не встречу с инопланетянами. А у них в делегации еще и женщина есть, землянка. Если я правильно запомнила слова отца.

– Вижу, каждая из вас по-своему справляется со стрессом, – заговорил тот, что без хвоста. По внешности обычный человек, очень даже упитанный. – Но не забывайтесь. Вы должны помнить, где вы и кто вы.

Очень хотелось спросить: и кто же мы? Но промолчала.

– Специалисты планеты Хармо проверили ваше состояние здоровья, оно у всех удовлетворительное, – продолжил говорить мужчина. – Я курирую проект по налаживанию межрасовых отношений и являюсь представителем Земли. Меня зовут Константин Леонидович, а это Терек Вок. Он представитель планеты Хармо, – и мужчина, тот, что с хвостом, кивнул нам.

У него в руках была коробочка, которая тихо издавала какие-то звуки. Как я понимаю, это некий переводчик.

– Сейчас вас разместят по каютам, – и из-за спины говорившего мужчины выехали роботы, которые направились к каждой из нас. – Это роботы-помощники, они помогут вам справиться с бытовыми проблемами.

– Они нас понимают? – я так засмотрелась на диковинку, что вопрос вылетел сам собой.

– Да, – ответил Константин Леонидович.

– В них вмонтированы переводчики, – вздрогнула. Это мужчина с хвостом что-то пророкотал, а аппарат механическим голосом перевел.

Судорожно сглотнула. Стало не по себе оттого, как мужчина смотрел на нас и принюхивался. Мне не показалось, что он с шумом вдохнул носом воздух и улыбнулся.

Я не решилась ничего спросить или как-то прокомментировать это все. Но за кажущейся абсурдностью ситуации скрывается что-то очень нехорошее. Что там отец говорил? Нас сделают колонией Хармы, если мы не согласимся на их условия. Мне кажется, нас уже ею сделали. Нас всего пять девушек. Всего пять! Что в нас такого уникального? Две из нас словно из цирка уродцев, то есть это не внешность их в нас привлекает. Что-то в нас самих. И что им помешает постепенно выбирать таких вот особенных и забирать их себе? Ничего. Нас будут отдавать на откуп, как овец в жертву божествам, чтоб они не гневались и не пострадали все остальные. Видимо, вскоре родители будут молиться, чтобы у них родился обычный ребенок, а не вот такой “особенный”, типа меня или этих девушек. А может, и вовсе перестанут заводить детей, чтобы потом не отдавать их в подарок этим хвостатым.

Я шла по коридору за своим роботом и обдумывала это все. Так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила идущего за мной хармита.

– Ты так сильно ненавидишь нас? Что мы успели тебе плохого сделать? – я дернулась от звука механического голоса.

Глава 3.

Одного внушения для девушек хватило, и они следующие несколько дней вели себя как шелковые. Нам начали преподавать законы планеты Хармо, этикет и еще один предмет, который сложно было обозначить определенным названием. В него входили и танцы, и пение, и искусство флирта и соблазнения. У меня сложилось впечатление, что из нас готовят опытных проституток. Но разговор, который я подслушала, сама того не желая, натолкнул меня на иные мысли.

Оказывается, на корабле было что-то вроде оранжереи, и я любила там бывать. Я подолгу засиживалась там в наушниках с планшетом, слушая о законах и мироустройстве планеты, в которой мне суждено будет жить. Первый запал пропал, и я была уже не так оптимистично настроена, что мне удастся найти хармита, который отпустит меня. Особенно если я ему смогу родить малыша. Да и как я его смогу оставить? Душевный сумбур я пыталась заглушить учебой, а так как меня начали раздражать девушки, оказавшиеся в такой же ситуации, что и я, я подолгу пряталась в оранжереи. Это было не запрещено, а тесты я сдавала на отлично. Даже в этом замкнутом социуме я получила почетное прозвище зубрилки и ботана. Так что моя жизнь по большому счету не отличалась от земной.

Я как раз закончила изучать, в каких случаях хармит может развестись, и вытащила наушники из ушей, чтобы передохнуть. Именно в этот момент я и услышала голос Марии.

– Константин Леонидович, что вы пытаетесь сделать? – Мария практически шипела на посла Земли. – Это просто девочки! – она явно была возбуждена и расстроена. – Их вырвали из родного дома, от родителей. А вы тут из них проституток сделать намереваетесь. Что это за новые лекции появились у них в расписании?

– Мария, пока что эти девочки, как вы выразились, землянки. Им никто, как вам, щедро не предложил гражданство другой планеты. И они не предали свой мир ради хвостатых завоевателей, – мужчина явно задевал женщину, чтобы вызвать ее на эмоции, и ему это удавалось. Мне стало жалко Марию. Я не считала ее предательницей Земли. Не знаю, как она попала на Харму, и уж тем более за какие заслуги ей предложили стать их гражданкой, но я была уверена, что она просто любила этих мужчин и хотела обычного женского счастья, без каких-то двойных смыслов и выгоды.

– Вы, Константин Леонидович, не знаете ровным счетом ничего обо мне и не имеете никакого права меня судить или высказывать оценку моим поступкам, – женщина не собиралась спускать ему завуалированные оскорбления. – А вот вы хотите из девушек сделать куртизанок!

– Не куртизанок, а шпионок в стане врага, – посол даже и не старался скрывать своих целей.

– И вы не боитесь мне говорить такие вещи? Вы же знаете, что я жена бывшего адъютанта командора Диаса и жена командора Косты? – Мария явно удивилась откровению Константина Леонидовича.

– А чего мне бояться? – и тон такой, словно он усмехнулся. – С ваших слов вы же не предательница Земли, а значит, не расскажете ничего своим высокопоставленным мужьям. Вы, кстати, забыли меня впечатлить вашим третьим мужем. Он же у вас наследный принц планеты, которую хармиты долго терроризировали, похищали женщин и использовали их в качестве инкубаторов для своих выродков?

– Хармо давно заключила мировое соглашение с ними, – по голосу Марии можно было понять, что она растеряна из-за такой осведомленности посла.

– Ну, что было, то было, – философствовал посол. – Только женщины той планеты делали себя бесплодными, чтобы не представлять ценность для хармитов, – продолжил мужчина. – Как вы думаете, землянки способны на такое?

– Вы что задумали? – голос женщины сорвался.

– Вы же умная женщина, сами догадайтесь, – посоветовал посол.

Если судить по звукам, то Константин Леонидович ушел, а Мария осталась. Я сидела, боясь пошевелиться, и слушала тихие всхлипы. Но и они затихли, а после в оранжерее повисла гробовая тишина.

И что я сейчас услышала? Ох, как же я спокойно жила до этого момента. Мало мне было той информации, что уже обрабатывал мой мозг и не мог справиться, держите распишитесь еще. Теперь-то было понятно, почему у нас получилась такая разношерстная компания. Уж кто-то из нас обязательно приглянется кому-нибудь из верхушки планеты. А там уже дело техники, как говорится. А что, хитро придумано! Вот только не все так просто. И женские чары не настолько сильны, как думает Константин Леонидович. Хотя у них же есть эта истинность. Или он знает что-то, чего не знает ни Мария, ни послы планеты Хармо? Боже, у меня сейчас голова лопнет от всех этих мыслей.

Я прислушалась и, убедившись, что я одна в оранжереи, вышла из своего укрытия. Чтобы спрятаться от назойливых мыслей, я отправилась в общую комнату в надежде, что болтовня девчонок меня сможет отвлечь.

Но в общей комнате, где обычно девчонки занимались с такими же планшетами, как и у меня, было необычайно тихо. Все смотрели на существо, которое до жути напоминало жабу. Но если судить по тому, что это существо делало, то это был вполне разумный гуманоид. Он брал какие-то анализы у девушек, приклеивал им на кисти рук какие-то пластыри и подключал на непродолжительное время какие-то аппараты поочередно к девушкам. В углу стояла Мария и наблюдала за всем этим. Она бросила на меня взгляд и подозвала к себе. Не понимая, что же происходит, подхожу к женщине.

– Ты все слышала, – это не вопрос, это утверждение, поэтому я лишь кивнула в ответ. – Тогда у меня к тебе есть разговор. Идем.

Мы отошли не так далеко, в соседнюю каюту. Там были лишь столик и пару диванов.

Глава 4.

Дверь отъезжает в сторону, и в каюту вихрем врывается Арутус.

— Вы запросили разрешение? Воспользовались моим отсутствием? — он подлетает к братьям, а Марук протягивает ему планшет.

Арутус смотрит на экран. И, видимо, он поражен тем, что там видит. Бросает удивленные взгляды на довольных братьев, а затем прикладывает и свою ладонь к планшету.

Если я правильно понимаю, они подали заявку на вступление в брак, в том числе и от лица синеглазого.

— Посол жив? — спрашивает Терек.

— Да, но лишь потому, что мне помешали! — рычит Арутус. — Моя истинная и будущая мать моего сына не будет выносить навоз и убирать за безмозглой скотиной!

— Арутус, только держи себя в руках, — предупреждает Марук, а я понимаю, что это предупреждение относится ко мне.

— Постараюсь, — мужчина рычит, и я вижу, что его зрачки снова становятся продолговатыми. Черты лица мужчины заостряются, а я пораженно смотрю за всеми этими метаморфозами. О том, что хармиты практически оборотни, нам никто не говорил и даже Мария не рассказала о таком важном факте.

— Раздевайся! — командует Арутус мне, а я не могу пошевелиться. С трудом заставляю себя встать и негнущимися пальцами начинаю снимать с себя одежду. Стараюсь не смотреть на хармитов. Чувствую, как к лицу приливает краска, когда снимаю последнюю деталь своего гардероба. Первый порыв — это опустить взгляд и прикрыться руками, но потом я расправляю плечи и прямо смотрю на Арутуса. Он улыбается, а у меня снова пробегает озноб по коже, так как из-за губы виднеются белоснежные клыки. “Даже если это мой последний день в этом мире, я не струшу”, говорю себе. Мужчина медленно, не разрывая зрительного контакта, расстегивает молнию, заклепки и скидывает с себя комбинезон. Он, в отличие от меня, своей наготы не смущается. Красуется. Его хвост описывает дугу и то и дело прикасается к моему обнаженному телу. Я от каждого прикосновения вздрагиваю.

Я перевожу взгляды на Марука и Терека. Они обнажены. Возбужденная плоть хармитов притягивает взгляд. Мелькает мысль, что это просто невозможно, чтобы они были совместимы с земными женщинами. Арутус берет меня за руку, и мы все вместе идем в спальню.

— На колени! — автопереводчик озвучивает команду Арутуса. Я послушно опускаюсь вниз и поднимаю глаза.

Возбужденный член на уровне моего лица, и я судорожно сглатываю.

Я знала, на что иду.

На кону моя планета.

Облизываю враз пересохшие губы, и взгляд хармита темнеет. И так острые черты лица, кажется, еще более заострились, все сильнее делая мужское лицо похожим на звериное. Протягиваю руку и обхватываю возбужденную плоть. Хвост хармита проходится по груди и очерчивает горошину соска, а у меня по телу разбегаются мурашки удовольствия. Ненавижу себя в эту секунду, потому что дала себе слово, что останусь холодной как лед. Просто вытерплю все со стиснутыми зубами и все. Но тело отзывается на ласки, реагирует на прикосновения и, что самое паршивое, возбуждается. Чувствую узел желания где-то внизу живота и непроизвольно напрягаю мышцы, пытаюсь свести теснее ноги.

Хармит берет мое лицо за подбородок и направляет возбужденную плоть в рот, а я послушно размыкаю губы. Слегка солоноватый вкус не вызывает отторжения. Смыкаю губы сильнее, чтобы усилить обхват члена. И слышу стон наслаждения.

Мужчина опускает руку мне на голову и ускоряется. Теперь он сам руководит процессом, проталкивая член глубоко мне в рот. Его движения грубы и порывисты, а я пытаюсь расслабить горло. На глазах выступают слезы, и одинокая капелька стекает по щеке. Арутус замирает на мгновение и стирает ее большим пальцем. Он близок к развязке и, схватив двумя руками мою голову, грубо трахает в рот, проникая максимально глубоко.

Чувствую, как по его телу проходит судорога наслаждения, и он вынимает член. Мне на лицо брызгает горячая вязкая жидкость. Мужчина проводит пульсирующим членом мне по лицу, размазывая сперму. Сжимая лицо так, что я не могу закрыть рот, и снова проникает своим членом в сперме мне между губ. Я чувствую вкус спермы и непроизвольно облизываю губы.

Не успеваю прийти в себя, как чувствую руки одного из братьев у себя на бедрах. Он слегка подталкивает меня вперед, и я встаю на четвереньки. А в мои складочки упирается горячая головка его члена.

— Я не готова, — только успеваю произнести, но автопереводчик молчит. И мужчина толкается бедрами вперед, проникая в меня одним слитным движением, а тело простреливает боль. Мужчина замирает, а я пытаюсь отстраниться, но меня держат в железных тисках. По щекам текут слезы, в горле ком. Из меня вырывается всхлип. Но вот боль начала утихать, и, почувствовав расслабление мышц, хармит начал двигаться. Боль с каждым толчком отдавалась во всем теле, и я беззвучно плакала. Вдруг мужчина замер и поцеловал меня в спину. Начал вырисовывать узоры языком по коже. Одна его рука легла на грудь. И он, слегка погладив ее, вдруг сжал сосок. А я охнула, но уже от острого удовольствия. Вторая рука легла на лобок и он, нащупав горошинку клитора, прижал ее пальцами. Пощипывая грудь и лаская пальцами клитор, он снова начал двигаться во мне. Боль ушла, а на смену ей приходит удовольствие.

Арутус смотрит на нас, и его член снова возбужден. Он гладит его и садится на край постели передо мной. Берет за подбородок и смотрит мне в глаза.

– Послушная самочка, – хвалит меня и снова проникает в рот свои членом. Мужчина сзади толкается в меня, а я насаживаюсь ртом на другой член.

Глава 5.

Открыла глаза я уже в тишине. На яйцеобразном кресле дремал Арутус. Я прислушалась к своим ощущениям: в теле ничего не болело, но морально было как-то гаденько. Перевела взгляд на хармита. Почему он здесь спит?

Хвост Арутуса словно жил своей жизнью и все время вздрагивал, словно хармит даже во время дремы не мог расслабиться.

Видимо, почувствовал мой взгляд и открыл глаза. Резко так, словно точно знал, куда смотреть. Я даже вздрогнула оттого, как он неожиданно это сделал, а еще потому, что они снова были продолговато-кошачьи. И это у меня не галлюцинации, это я могу сказать точно.

— Как ты? — мужчина сел ровнее и внимательно посмотрел на экран у меня над головой.

— Нормально, можете снова тащить в спальню и насиловать, — сама не ожидала от себя такой язвительности.

— Ты сама дала согласие, сама приложила руку к планшету, тебя никто не принуждал, — Арутус изменился в лице после моих слов, а я испытала какое-то внутреннее удовлетворение оттого, что сделала ему неприятно. Пусть это мое “неприятно” и в сравнение не шло с тем “неприятно”, что причинили они мне, но хоть какое-то моральное удовлетворение появилось.

— А у меня выбор был? — я осторожно отключала от себя электроды и села. Тело затекло от долгого лежания в одной позе и хотелось размяться. — Если бы я сказала, что хочу домой, к родителям, вы бы меня отпустили?

— Нет, — сухо отвечает мужчина. — Ты наша истинная, — и вдруг резко вскакивает, отчего я даже дергаюсь, испуганная порывистостью его действий. Но Арутус думает, что я дернулась оттого, что испугалась именно его. — Вот, — он медленно закатил рукава и показал черные полосы татуировок на руках.

— Рада за вас, — я бросила беглый взгляд на мужские запястья и отвернулась, продолжая распаковывать свое тело от всего, что было к нему прицеплено, приклеено и подключено. — Вкус у вас не очень, похожи на кандалы.

— Что? — хармит не ожидал, что его показ татушек меня не впечатлит. Что я, татух не видела? Сама пару лет очень хотела набить, но мама не разрешила, а ослушаться я не решилась.

— Говорю- паршивый у вас тату-мастер, дизайн — отстой. Надо было вязь какую-нибудь набивать или рисунок. А что это за полоски? Так, ни о чем, — уже в открытую хамлю. В принципе, я очень миролюбивая и максимально неконфликтная, но до какого-то момента. И, похоже, этот момент наступил, и во мне проснулась моя бабка по отцовской линии. Та была женщиной прямой и никогда в выражениях не церемонилась.

— Я не набивал эту татуировку, — наконец-то понял, о чем я ему говорю, хармит. — Она появляется, когда хармит находит свою истинную и между ними возникает связь, в том числе и сексуальная, — мужчина хмурится и смотрит на меня. Я выкарабкиваюсь из капсулы с высокими бортиками, а это довольно-таки неудобно. Но этот хам неотесанный даже руки не предложил, а лишь смотрел, как я перелезаю через бортик так, чтоб не пораниться.

— Что смотришь? Мог бы и помочь, — злюсь на Арутуса.

— А ты бы приняла мою помощь? — хармит даже прищурился, сканируя взглядом. Он словно считывал каждую микроскопическую мою реакцию на него.

— Нет, но это не значит, что не стоит предлагать, — я оказалась наконец-то на полу. Огляделась по сторонам, но обуви или каких-то тапочек не было. Я в одном белье. Вернее, облегающем топе и трусах-боксерах, напоминающих мужские. Не идти же мне к своей каюте в таком виде. Хотя если ничего не останется, то пойду. Не сидеть же здесь. И уж подавно я не буду просить Арутуса принести мне что-то из одежды.

— Одежда, — хармит словно подслушал мои мысли и протягивает стопку каких-то одеяний.

— Это что? Мне выбрать надо? — я разворачиваю непонятную хламиду и понимаю, что это что-то вроде паранджи. Следующая — еще одна. Они все практически одинаковые, только в каких-то случаях платье покрывало и голову, а в каких-то — начиналось от плеч. — Это что, шутка?

— Нет, — на лице мужчины не мелькнуло ни тени улыбки. — Это национальная одежда замужних самок на Хармо.

— Вот сам ее и носи, самец! — я сложила стопку непонятно чего в капсулу, из которой только что выбралась. Самыми нижними в стопочке непонятных одеяний были обычные штаны в рубчик и блузка-кимоно к нему.

Натягиваю на себя все это, пока Арутус сверлит меня взглядом. Я не знаю, что во мне изменилось, но я перестала его бояться. Нет того животного трепета и страха, что был ранее. Может, потому, что хуже, чем то, что они со мной делали, мне уже не сделать. А может, потому, что терять мне нечего. Я прекрасно понимаю, что дороги назад нет. Меня не отпустят, да и не отпустили бы. Арутус сам это признал пару минут назад.

— Ты не можешь так разгуливать по кораблю! — перегораживает мужчина мне дорогу к выходу. — Ты теперь замужняя женщина.

— Самка, ты хотел сказать, — я прям словом “самка” плевалась, словно это кусок экскрементов.

— Не важно, — отмахивается мужчина. — Но так ходить тебе нельзя.

— И что ты мне сделаешь? — я подбоченилась и опешила оттого, что меня просто скрутили, накинули на меня один из балахонов, а затем и вовсе закинули на плечо и понесли по коридору, словно я мешок с картошкой.

— Ты будешь слушаться своих истинных, — ворчит мужчина, пока я брыкаюсь и с силой бью и его куда получается достать. К сожалению, из-за неудобства позы и того, что меня завернули в эти одежки, словно сосиску в лаваш, мне не удалось от души пнуть хармита. Но я решила сделать это, как только меня освободят. А пока что только вспоминала самые ужасные ругательства, которые когда-либо слышала, и костерила ими несущего меня по коридору хармита.

Глава 6.

Мы вернулись в уже нашу совместную каюту, и я принялась суетиться около щенка.

— Это что за зверь? — братья Вок заинтересованно посмотрели на мою возню, а я пожертвовала одной из своих футболок, чтобы организовать ему теплое местечко.

— Нужна грелка, — задумчиво смотрю на своего питомца. — И молоко, — ворчу себе под нос. Не представляю, где его можно взять на космическом корабле. Хотя отчего же… в трюме корова есть. Может, она дойная.

— Что нужно? — Марук даже нахмурился, так как не мог разобрать, что я там бурчу себе под нос.

— Молоко, грелка, бутылочка или какое-то приспособление, чтобы кормить малыша, — перечисляю я уж скороговоркой.

— Я думал, это уже взрослый грызун, — отзывается Терек.

— Это не грызун, — я сейчас сама как бешеный грызун их покусаю, если будут оскорблять щенка. — Это новорожденный щенок лабрадора, — я чуть не плакала над маленькой тушкой слепыша. Я понимала, что если я сейчас не предприму ничего, он погибнет.

— Может, его в капсулу сунуть? — Предлагает Арутус, который до этого момента не интересовался щенком.

— Это тебя в капсулу сунуть надо! — огрызаюсь на хармита.

— Он слишком мал, капсула ему не поможет. Да и они настроены на иного рода существ, — кашлянул Терек, с усмешкой посмотрев на Арутуса.

— Ну ладно, что налетели-то? Просто предложил, — парень обиделся и отошел прочь.

— Надо его чем-то согреть, — я окинула взглядом каюту, но ничего подходящего не нашла. Поэтому просто расстегнула молнию на объемной спортивной кофте и сунула щенка себе за пазуху. Но это временная мера. Нужна грелка.

— А меня можно так же погреть? — снова подал голос Арутус, а зыркнула на него гневным взглядом.

— Ты не заслужил, — бурчу себе под нос.

— А если заслужу? — вдруг хитро прищуривается мужчина.

— Что? — я непонимающе уставилась на хармита. — Шантажируешь?

— Нет, скорее веду деловые переговоры, — усмехается Арутус.

— И какие условия? — я вижу, что братья удивленно слушают нашу перепалку и, кажется, начинают понимать, к чему ведет синеглазый. Хотя тут и несложно догадаться.

— Я помогаю тебе выходить этого грызуна, — увидев мой гневный прищур, он выставил руки в примирительном жесте. — Хорошо, хорошо, не грызуна. Щенка. А ты разрешаешь мне ночевать в твоей комнате.

— Один раз в неделю, — я тоже не собираюсь уступать, не поторговавшись.

— Пять, — снижает ставки хармит.

— Два! И это мое последнее слово, — я сурово на него смотрю.

— Договорились, — вдруг соглашается мужчина, хотя я думала, он продолжит торговаться.

— Но просто ночевать. Без секса или еще чего-то. Понятно? — я сразу же пытаюсь обойти все подводные камни.

— Хорошо, но на кровати. На твоей кровати, — тоже пытается все обговорить Арутус, а то у меня уже мелькнула мысль, что “в одной комнате” не означает, что на одной поверхности. Постелю ему на полу, а сама на кровати лягу. Или наоборот. Хотя… У меня возникла одна идейка. И если Арутус не начнет уточнять кое-какие детали, то, возможно, он сам по итогу захочет отменить этот договор.

— Договорились, — я протягиваю руку, и Арутус сперва не понимает, чего я от него хочу, но затем до него доходит, и он пожимает мне кисть.

— Учитесь, — Арутус, довольный собой, усмехнулся братьям Вок и направился к выходу. — Я ушел доставать все необходимое, скоро вернусь.

— Если малыш умрет, пока тебя не будет, наш договор обнуляется! Понял? — кричу ему вслед.

— Не умрет, я быстро, — и он действительно ускорился, а я прижала к себе малыша.

— Ты действительно выполнишь обещание? — на меня с подозрением смотрел Терек Вок.

— Узнаете, — я тоже не спешила раскрывать им все карты. — Сперва надо спасти щенка.

— Тогда мы, пожалуй, тоже пойдем и попробуем принести все из твоего списка, — отозвался Марук, и братья последовали на выход вслед за Арутусом.

Арутус вернулся вместе с братьями. Уже не такой самонадеянный. Что говорило о том, что не все так легко, как кажется.

— В общем, так, — начал говорить Арутус, — молоко мы достали. Но Мария сказала, его надо разводить, сказала, чистое нельзя. И дала еще вот это, — и мужчина положил на стол два яйца, которые держал в руках. Естественно, они покатились, и лишь благодаря ловкости хармит смог их поймать. Но недооценил свои силы, и они треснули у него в руках.

— Быстрее миску! — я панически начала осматриваться кругом, но, естественно, ничего не нашла. Марук схватил со своего письменного стола стакан, и Арутус разжал руку над ним, вываливая туда яйцо. Я сразу же убрала скорлупу и разбила туда же второе яйцо, от греха подальше. А то у этого хармита руки явно не из плеч растут, а из того, что пониже. — В каких пропорциях разводить? — я помнила, что мама как-то тоже выхаживала щенка, которого я же и притащила с улицы.

— Вот это на вот это, — и Терек поставил передо мной пол-литровую бутылку и показал взглядом на яйца.