Зилль

1.

От автора.

Дорогие мои читатели! Эта история – мой подарок всем читателям в мой День Рождения! :) 

После "Наживки для пришельца"  было очень много сожалений о том, что эта захватывающая и полная приключений и неземной любви история закончилась. «Зилль» - это не продолжение, а новая маленькая повесть на тот же мотив :) ещё одна попытка поразмышлять над простыми вопросами (которые на самом деле самые сложные) – кто мы? Куда мы идём?  И какие тайны скрываются под привычными понятиями «смерть» и «жизнь»?..

Если Вы впервые меня читаете – свет мой примите – надеюсь, я стану Вашим автором – тогда не забудьте нажать на кнопочку «Подписаться на автора» и «Добавить в библиотеку» эту книгу – так вы не пропустите обновления.

Тех же, кто уже давно со мной – от всей души обнимаю! Бесконечно рада вам на страницах моей новой фантастической истории! Садимся в пилотские кресла... пристегните ремни и… полетели!! :))

         1.

Сердце колотилось, в боку кололо всё сильнее, Катя понимала, что её сейчас настигнут, но всё равно продолжала бежать. Грязные брызги разлетались из-под её ног, длинные чёрные волосы выбились из капюшона и спутались в клочья. Студенческое общежитие было почти рядом! И зачем только её понесло через этот парк – как назло, отключили освещение, сквозь деревья смутно проступали едва подсвеченные рекламные щиты…

Топот ног всё ближе.

Тяжело дыша, Катя попыталась оглянуться и через плечо увидеть преследователя, но в этот момент он нанёс ей удар в спину – и они покатились по газону. Девушка не завизжала: она кусалась, царапалась и пиналась изо всех сил. Парень тоже не издавал ни звука; сопя, он пытался прижать её спиной к земле, и ему это почти удалось. И тут катино колено угодило ему в пах. Он яростно выругался, но не выпустил её. Его силы словно утроились – он сжал катины руки в своей лапище и ударил её кулаком по голове.

Перед глазами девушки коротко вспыхнул белый свет…

хх     хх                   хх     хх                    хх     хх                      

…Первое ощущение было – Безмятежность. Она осознала себя.

Безмятежность...  Покой…   Радость…

Словно она проснулась в детстве, в первый день зимних каникул!

Она медленно открыла глаза: её окружал мягкий голубоватый свет, а пространство – она медленно, с наслаждением вдохнула, – пахло морозом и первым снегом. (Вот почему каникулы – зимние…)

Она смутно вспомнила, как бежала через ночной парк, борьбу в темноте, удар – но всё это отдалённо скользнуло в её обновлённом сознании и тут же исчезло. «Наверное, я умерла, - подумалось ей. – Как хорошо… Как свободно…  Наверное, правду пишут, что умирая в мире земном, в этом мы рождаемся…» Эта мысль наполнила её радостью.

…Второе ощущение – Музыка.

Лёгкая, хрустальная, тающая, она несла её сознание в своём непрерывном потоке.

- Зилль… - тихо прозвучал то ли колокол, то ли голос.

Она легонько повернула голову: вокруг неё вился пышный туман.

«Это не сон… - поняла она. – Я живу. Наверное, это моё новое рождение в мире ином…»

И в эту минуту перед ней голубоватое пространство слегка рассеялось, и она увидела светлую фигуру.

«Ангел!» - радостно подумалось ей.

Вначале она увидела его лицо: светлые глаза, чуть впалые щёки, бронзовое лицо, иссиня-белые волосы, окутывающие его лик, словно сияние.

Чуть улыбаясь, юноша-ангел приблизился к ней.

Протянул к ней руку.

Она спокойно закрыла глаза, ожидая…  Чего?

Спустя секунду она ощутила тёплое, нежное прикосновение. Ангел гладил её по щеке. Она посмотрела в его глаза – в них было сострадание и чуточка тревоги: как ты? – и безмолвно ответила: хорошо.

Губы его дрогнули:

- Зилль… - словно пропел далёкий колокол. – Не бойся…

- Я не боюсь, - прошептала она. – Ангел, я – умерла?

- Нет, - ответил он ровно, продолжая смотреть ей в глаза. – Я успел вовремя.

Какая нежность была в его светлых, хрустально-голубых очах!

Она опустила веки и задержала дыхание от внезапной мысли: «Грешно влюбляться в ангела…»

2.

- ...Катюш, Кать! – она открыла глаза и увидела над собой испуганное лицо Машки Котовой, соседки по комнате. – Кать, ну как ты, а?

Девушка недоумённо посмотрела на подругу:

- Что это было?

- Как ты себя чувствуешь? – почти жалобно спросила Машка.

- А где ангел? – ошеломлённо прошептала Катя.

- Кто? – захлопала накрашенными ресничками Машка. – Ну, Лебедева, даёшь… Ты что, баловалась «экстази» в этой своей «Королеве»? Да не, у тебя бы денег не хватило… Ты совсем ничего не помнишь?

…Какой рассудительности можно ждать от человека в семнадцать лет, тем более от влюблённой девчонки! Катя Лебедева знала только одно: она должна была попасть в диско-бар «Королева», потому что там был Макс. Попасть любой ценой.

Стипендия к этому времени разлетелась, ей пришлось занять деньги у подруги. И в полутьме, сидя в пропахшем сигаретным дымом зале со стаканом апельсинового сока в руках, она с болью наблюдала, как Макс танцует с полненькой третьекурсницей Алей.

Аля висла на нём всем своим весом, как на «шведской стенке», неотрывно глядя ему в глаза томно-ленивым взором из-под обклеенных стразами ресниц. Выкрашенные в вульгарный огненно-рыжий цвет патлы она то и дело откидывала назад. Макс придерживал её за талию одной рукой;  вторую он небрежно засунул в карман. Этак независимо-небрежно.  Красиво. У толстухи Али явно «ехала крыша». Он не сводил с неё глаз.

Катя знала, как действует его взгляд – большие, пронзительно-карие глаза, ласковый прищур. Небось перед зеркалом репетировал.

…Когда на очередной медленно-романтической песне они стали целоваться взасос, она встала из-за столика и ушла из «Королевы».

 Вот и всё. Домой, выбросить из головы эти нелепые отношения, уйти в учёбу…

Она молча плакала.

Как-то по-дурацки закончилась эта первая, «настоящая» любовь. О которой столько мечталось и грезилось… Она должна была быть совсем-совсем другая. Такая, как в рок-опере «Юнона и Авось»… Гордая, возвышенная и чистая…

 Потом в парке она услышала топот за спиной…

-…Кать, ну? – напомнила о себе Машка.

- Макс был с этой рыжей хрюшкой. Всё правда.

- Да это все, кроме тебя, знали, - отмахнулась подруга. – Как голова?

Катя пощупала пальцами лоб. Прикасаться было больно. Она взяла с тумбочки зеркало и глянула в него. Охнула. Спёкшаяся рана от левой брови тянулась через весь лоб и куда-то в волосы… Наверняка шрам останется.

- Маш, я чё-то плохо соображаю… Как я в общагу-то попала?

- Ну… я не видела. Я пошла чайник ставить на кухню, ну там с девчонками покурила чуток… Вернулась – а ты уже на кровати лежишь и с полотенцем на голове. И в обуви, блин!  Думала, ты напилась с горя.

- Ты же знаешь, что не пью я эту отраву! – возмущённо воскликнула Катя, садясь на кровати.

Боль незамедлительно толкнулась в голове.

- Да ладно! Откуда мне знать, что там у вас с Максом вышло? Может, вы с Алькой сцепились, может, ещё чего… Мало ли из-за чего напиваются.

- Буду я из-за этого бабника достоинство терять, - откинулась снова на подушку Катя. – И так глупостей наделала. А эта Аля в него втрескалась по самые уши. Весь вечер пиво и коктейли ему покупала. Причём дорогое! На свои, ха! …Ладно. Забыли.

- Тогда кто тебя так? – Машка сочувственно кивнула на её кровавый лоб.

- Да глупо так… В темноте споткнулась и кэ-эк врежусь лбом в корень, через парк когда шла, - соврала зачем-то Катя. – Ни одного фонаря же на аллее нет. Хорошо, что не насмерть.

- Пойду чайник поставлю, - вздохнула подруга. – Пончики есть.

Она схватила жёлтого эмалированного «монстра» и хлопнула дверью.

Катя осторожно поднялась с кровати. С плеча ей в руки упало полотенце: испачканный кровью кусок поблёскивающей тряпки затейливой фактуры: она состояла из рельефных шестигранников, очень схожих с пчелиными сотами.  «Не моё… И не Котовой… - подумала Катя и какое-то волнение сладко сжало сердце. – И вообще это не полотенце!» - она помяла ткань в руках.

Эластичная, пружинистая. Похоже на кусок толстого стрейча с полустёршимся блестящим напылением.

Кате вдруг снова вспомнилось лицо ангела – волнистые волосы до плеч, ласковые серые глаза, чудесная, лёгкая улыбка…  

«Неужели мне привиделось? Красивые галлюцинации от удара по голове? Но тогда куда делся тот «отморозок» в парке и как я попала в общагу? Если я дошла сама – я бы помнила об этом… Вахтёрша бы точно не дала забыть, злющая тётка орала б на весь коридор. Что же было? И было ли?...»

Пол-ночи Катя не могла уснуть. Сидела в общежитской «комнате отдыха» перед телевизором, но то и дело теряла суть картины. Спина затекла в старом продавленном кресле, и девушка пошла к себе в комнату.

Машка, уже в пижаме, с грустным лицом сидела перед допоптопным проигрывателем, который с шипом и тресканьем крутил виниловый диск, и листала книжку «Сто оперных либретто».

- Не могу слушать музыку по обязаловке! – пожаловалась она.

«Ах, при и-ме-ни е-го… Трепет вдруг ме-ня о-бъя-а-ал…» - распевало каждый слог колоратурное сопрано.

Катя остановилась.

«Я не зна-ю, о-от-че-го… мне весь мир ми-ле-е стал…»

- Спать будешь? – забеспокоилась подруга, глядя на часы; они показывали ровно 2 ночи. – Или я послушаю ещё? В понедельник зачёт, а у меня музыкальная память ни к чёрту… А завтра хочу к Марику забуриться на весь день…

3.

…Всё воскресенье Катя играла на стареньком фортепиано, стоявшем у них в комнате. Машка удрала к Марику, большинство студентов разъехались по домам, общага почти пустовала.

Катя вдохновенно импровизировала, не глядя на клавиатуру.

Перед глазами стояло лицо ангела… Он снился ей этой ночью. Как будто он сидел рядом и смотрел на неё – молча, но ей было так хорошо! – а потом погладил по щеке и… растворился в голубоватой дымке. И Катя проснулась в этом смешанном чувстве – глубокой нежности и щемящей тоски…

Гаммообразные пассажи звенели под её пальцами, и девушка понимала, что она вплетает в эту музыку мотивы, которые звучали там…

- Малыш, ты ещё сердишься? – Макс заглянул в дверь.

В воздухе  моментально распространился терпкий аромат «Чёрного Дракона». Надо ж так поливаться перед приходом…

- Уйди, - досадливо поморщилась Катя, но мелодия уже распалась на отдельные неуверенные отрывки.

- Ну Катюш… Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?

- Купи белые каллы, розовое шампанское и красную икру.

- Икра – отстой! – заявил Макс и торжественно возложил на клавиши пачку пельменей.

Клавиши жалобно тренькнули.

Катя отдёрнула руки от клавиатуры. Вдохновенье вмиг испарилось: так грубо и приземлённо прервать Музыку! И эти дурацкие пельмени – на клавишах, которые только что так волшебно звучали!

Девушка покраснела от злости и вскочила:

- Убери эту гадость! И сам убирайся!!

- Вчера ты сказала, что я халявщик…

- А теперь добавлю: ты бабник! Мириться он пришёл! С пельменя̀ми, блин! Классное возмещение морального ущерба. Может, Алечке за пиво выплатишь вчерашнее? Или ты как-нибудь по-другому… затраты ей возместил?!

- Кать… - красивые синие глаза Макса сузились. – Алька просто дура. С такими тока гулять и можно. Подумаешь, затусили в баре… Ну я ж мужик, а не монах, чё ты… А люблю-то я тебя. Кстати, Алька это знает, и ничего. Не жужжит. А ты какая-то неправильная…

- Убирайся, говорю. – Катя собрала со стола немытые кружки и понесла их на общую кухню, надеясь, что там есть девчонки и Макс не сможет при них выяснять отношения.

Макс украдкой лизнул палец и пригладил чёлку.

Неторопливо пошёл следом.

В кухне никого не было: воскресенье. В открытое настежь окно врывался не по-осеннему тёплый ветер. На улице лаяла собака. Снизу доносилось фортепиано: кто-то разучивал этюд композитора Черни.

Катя поставила кружки в мойку и подошла к окну.

Села с ногами на подоконник.

У Макса запиликал мобильный телефон. Он взглянул на дисплей и «сбросил» звонок. Подошёл сзади и тихо обнял её за плечи:

- Ну прости, Катюш…

- Отстань! – процедила Катя. Внутри у неё всё дрожало от обиды. – Я не стала при Машке… Я ведь любила тебя! Ты даже не понял, как всё это время я тебя любила. И сейчас не понимаешь. Никому не верила, только тебе! А ты…

- Я же сказал: прос-ти, - терпеливо повторил он.

- Прос-тила, - передразнила его девушка. – Потому что ты теперь мне по бара-бану. Понял?

- Понял, - покорно согласился он. – Хочешь, докажу, что это не так? – и, не дожидаясь ответа, рывком притянул к себе и попытался поцеловать.

Девушка с отвращением оттолкнула его от себя:

- Придурок! Ты не слышишь никого, кроме себя! Я же сказала: всё! Иди к Але… иди куда хочешь. – неужели она могла столько времени безаветно любить его? Или ей просто казалось, что любит? Безмозглый самовлюблённый идиот!

Макс снова сгрёб её в охапку, «молния» на её ветровке треснула; Катя отшвырнула его на середину кухни и, не удержав равновесие, взмахнула руками…

Парень сдавленно ахнул.

Последнее, что она увидела – мелькнувшие мимо неё серые стены и окна…