Зимняя сказка. Забава для близнецов

Глава 1. Забава

— Систер, ну и что, что тебе запретили рожать детей? — бодрым голосом, без капли сочувствия произносит Аленка, моя младшая сестра. — На этом жизнь не заканчивается, — принимается меня убеждать.

— Я ребенка хотела, — вздыхаю печально. Неутешительный вердикт врачей перевернул всю мою жизнь.

— Бессонные ночи, бесконечные стирки, подгузы, пеленки, — начинает перечислять. — Нескончаемый плач.

А еще глаза наполненные любовью, искренность, объятия и родство душ. Только это все почему-то сестра не добавляет. Хлопоты пройдут, а вот частичка тебя останется. И это самое настоящее счастье! Которого я буду лишена.

— Поверь, тебе дети не нужны, — заверяет. — Они тебе испортят всю жизнь. Прощайте, свобода, карьера, путешествия. Нет! Живи и радуйся без детей. Цени это.

Она так уверенно об этом говорит, словно отъявленная чайлд-фри. Но ее трое детей с небольшой разницей в возрасте открыто говорят об обратном.

Несмотря на громкие слова и свои заверения, Аленка любит каждого из своих детей. Она активно участвует в жизни каждого из них, водит на секции и кружки, является председателем родительского комитета и в детском саду, и в школе.

— Чей ребенок? Где его мама?! — кричат из песочницы. Точнее, того, во что она превратилась зимой.

— Ален, кажется, Федор, — показываю на плачущего полуторагодовалого малыша, которого держит за руку какая-то женщина.

— Да блин! Сколько можно уже? — возмущенно закатывает глаза сестра. — Заколебали! — произносит в сердцах.

Она подскакивает со скамейки, поправляет шарф и воинственной походкой направляется к песочнице. Сестра зла.

— Чем вам ребенок помешал?! — начинает наезжать на сердобольную женщину. Та ей что-то отвечает. — Нет! Ему не холодно! У него очень теплый костюм! — раздается гневная тирада от моей сестры.

Продолжаю наблюдать, как Аленка выливает все свое накопленное раздражение на ни в чем не повинную женщину. Думаю, после подобного та еще долго не будет подходить к чужим детям.

— Что за дичь вы несете? — раздается возмущенное на весь двор. — Издеваетесь надо мной, да?

И снова тирада от сестры.

Сижу, смотрю, как делать не нужно, и продолжаю переживать. Вердикт врачей оказался неутешительным. Рожать мне нельзя.

— Достали эти бабки сварливые! — Аленка возвращается, бурча себе под нос. Она полна недовольства. — Вам-то какое дело до чужих детей? Своих рожайте и воспитывайте!

— Ален, ты чего? — делаю вид, что не слышала последней фразы. Внутри сразу поднимается протест.

Своих рожайте… Звучит красиво. Но вот только это счастье дано далеко не всем.

Я не хочу портить отношения с сестрой и поэтому предпочитаю не акцентировать внимание на этом. Аленка говорит не подумав, она не понимает истинного горя тех, кому не суждено стать матерью.

— Представляешь, — накидывается на меня продолжая гореть от негодования, — меня отчитали, как малолетку, за то, что мой ребенок сидит попой на снегу!

— Видела, — хочу плавно перевести тему разговора, но по сестре вижу, что не смогу. Смотрю на часы. — Ален, ты прости, но бежать нужно. В кафе у меня сегодня новенькая. Боюсь, она не справится без меня.

— Ой, конечно, иди! — тут же спохватывается. — Проследи, чтобы не испортила ничего. И не украла! — со знанием дела принимается наставлять. — А то знаю я этих молоденьких девиц, — пренебрежительно фыркает. — У тебя к вечеру полная касса будет. Бери — не хочу!

— Не переживай, все в порядке, — успокаиваю взволнованную Аленку. Она ни дня не работала в привычном понимании этого слова и не имеет ни малейшего представления, как устроен рабочий процесс.

Бегло прощаюсь с сестрой, сажусь в такси и уезжаю в самое прекрасное место в городе. Мое кафе.

На самом деле, это не кафе вовсе, а булочная. Уютное, наполненное непередаваемым ароматом свежеиспеченного хлеба и булочек заведение.

Открываю двери, захожу в зал и на мгновение замираю. Позволяю себе насладиться приятной атмосферой до того, как погружусь в работу с головой.

— Забава Ильинична! Какое счастье, что вы приехали! — Ко мне подлетает та самая молоденькая девушка, которая здесь сегодня работает первый день.

Она чем-то обеспокоена и взволнована. Я тут же понимаю, что-то произошло.

— Что случилось? — спрашиваю у нее, сама тем временем окидываю взглядом помещение.

В зале немноголюдно. Но оно и правильно, утренний час пик прошел, а обеденный еще не наступил. Буквально через полчаса ситуация в корне изменится.

Гости заведения сидят и совершенно спокойно наслаждаются свежей выпечкой, на их лицах нет ни капли возмущения или недовольства. Тревога постепенно начинает отпускать.

— Проверка? Недостача? Конфликт? — перечисляю самые распространенные причины для беспокойства.

— Неа, — активно крутит головой в разные стороны. Своей реакцией забавляет меня.

— А что тогда? — продолжаю допытываться. Становится интересно, что ж на самом деле произошло.

— Не поверите! — говорит с жаром. — Я двух воришек поймала! — выпаливает с гордостью.

Глава 2. Забава

— Тише, тише, — выставляю вперед руки, показывая, что не причиню вреда. — Не бойтесь. — Голос дрожит, эмоции рвут душу на части, но я не позволяю им взять верх над собой. Нельзя.

Малыши замерли. Жмутся друг к другу, как воробушки зимой. Нахохлились. А мне в этот момент больше всего на свете хочется надавать молоденькой официантке по голове.

Как можно было запереть детей в подсобке? Оставить одних в темноте. Да как вообще до такого додуматься можно было?! Это ведь дети! Малыши совсем! За ними глаз да глаз нужен. Они ж не самостоятельные совсем.

Ух-х-х! Как я сейчас зла! Беги, Рита, беги! Пока я тебя не покусала!

Счастье будет, если дети не начнут заикаться после сидения в темноте. Страху натерпелись, бедненькие.

— Рита, — негромко обращаюсь к провинившейся официантке. Ей нечего здесь делать, уже наворотила сполна. — Вернись в зал, — говорю строго. — Кафе не должно оставаться без присмотра.

— Там Марина, — перечит. И этим только сильнее раздражает меня. — Они пирожные новые украли, — начинает жаловаться, показывая на малышей.

Едва сдерживаюсь, чтобы не ответить ей грубо. Своими пояснениями она только усугубляет ситуацию и вызывает у меня дичайшее раздражение.

— Но съесть не успели. Я отобрала! — добавляет гордо. Прикусываю щеку до крови, чтоб не закричать.

Зашибись… Дети есть хотят, а ты… У-у-у-х! Закипаю.

Скройся с моих глаз, пока не получила сполна!

— Ты слышала, что нужно сделать? — произношу глухим голосом, плохо сдерживая злость. Ее слишком много.

Рита, Рита… Зараза! Головой надо думать, а не одним местом.

Смотрю девушке прямо в глаза, там только желчь. Нет места для сострадания.

Уйти ей нужно. Немедленно! И так перепугала уже детвору.

Но Рита продолжает стоять рядом со мной. Бестолковая, что ли, совсем?

— Слышала, — бурчит недовольно. Не понимает… Капец.

— Вот и иди! — говорю в сердцах и показываю рукой на дверь.

Рита обиженно разворачивается и уходит. Что-то бубнит себе под нос.

А я стою, слежу за уходящей молоденькой девушкой и тихо ругаю себя. Интуицию нужно слушать беспрекословно! Особенно когда она дико вопит.

Вернись я раньше, ничего подобного бы не случилось.

Эх, молодая дуреха! Добрее нужно быть. Особенно с детьми! В жизни и так зла хватает с лихвой.

Смотри, чтобы твой первый рабочий день не стал последним. Подобного отношения в своем заведении я не потерплю.

Даже если обнаружила, что дети что-то стащили, нельзя запирать их в темной подсобке. Этим неосмотрительным поступком можно искалечить целую жизнь!

У каждого ребенка есть родитель. Вот с кого нужно спрашивать. Он за них в ответе.

Малышня шкодит и играет, это нормально. На то она и малышня. Ответственность за проделки несмышленышей несут взрослые. Которые уж точно у каждого ребенка имеются.

— Я вас не обижу, — медленно приближаюсь к деткам.

Веду себя с ними крайне осторожно, контролирую каждое свое движение, каждый жест. Четко отслеживаю мимику.

Я должна быть максимально дружелюбной. Нельзя напугать их еще сильнее.

— Ругать тоже не будете? — робко спрашивает мальчик. У него в глазах столько надежды, что у меня дыхание перехватывает. Сердце разбивается на куски.

— Не буду, обещаю. — Тепло улыбаюсь.

Хочу как можно скорее вывести их отсюда и накормить.

Мальчуган с сомнением смотрит на меня, словно проверяет, не вру ли я. С трудом выдерживаю детский взгляд.

Сердце в груди бьется с надрывом. У меня сейчас одно желание: покинуть это гребаное помещение и отправиться с детками в зал!

Там светло, тепло и уютно. Там каждая вещь в интерьере выбрана и куплена исключительно мной.

— Пойдемте со мной, — протягиваю деткам руки. Но они продолжают оставаться на месте и настороженно смотреть на меня. Не доверяют. — Я вам пирожные дам, которые вы хотели, — использую запрещенное оружие. Кто из малышей откажется от вкуснях?

— Мань, слезай. — Мальчуган спрыгивает с коробки, подставляет руки сестре, но она не торопится спускаться. Жмется к стене.

— Я боюсь, — плача, прижимает ручки к груди, кулачками вцепилась в шарф.

— Давай помогу, — подхожу к девчушке. Она вмиг напрягается, бросает на брата умоляющий взгляд. — Я не враг. Я не обижу, — заверяю ее.

С трудом, но малышка поддается на мои уговоры, и спустя десять минут мы втроем сидим за небольшим столиком лучшего кафе в городе. Машенька, так на самом деле зовут девочку, за обе щеки уплетает десерт Павловой, а Пашенька жует сосиску в тесте.

Нужно каким-то образом выяснить про родителей малышей, но как это грамотно сделать, просто не представляю. По глазам вижу, не станут они мне отвечать.

— Может быть, вы хотите угостить родителей? — с осторожностью спрашиваю у деток. — Я могу положить с собой пирожков.

Глава 3. Марк

— Что значит «дети пропали»? — спрашиваю, не пряча злости.

У меня день распланирован буквально по минутам. Сейчас крайне важное совещание, потом нужно подготовиться к встрече с банкирами, еще раз проверить комплектность документов и наличие всех требующихся договоров. Через два часа в офис нагрянет проверка из налоговой, я должен за всем проследить.

— Мы гуляли в парке, они пошли на горку, я сидела на лавочке. — В ответ мне летит бессвязная запутанная речь. Няня Маши и Паши рыдает навзрыд.

Осознание чудовищности произошедшего окидывает меня ледяным душем, кровь отливает от лица.

— Станислава! Где. Мои. Дети?! — гневно рычу. Закрываю динамик ладонью, извиняюсь перед коллегами и выхожу в коридор.

— Марк Денисович, что случилось? Вам нехорошо? — Ко мне тут же подлетает Оксана, стоит только оказаться вне конференц-зала.

Оксана — мой личный помощник. Правая рука, без которой бы я не успевал столько сделать за столь короткое время.

Она всегда рядом, всегда готова прийти на помощь и всегда доводит начатое до конца. На нее смело могу положиться.

— Окси, у меня проблемы с детьми, — бегло поясняю. — Зайди в конференц, собери документы, — обозначаю круг обязанностей. — Проследи, чтобы каждый расписался в протоколе. Это важно.

— Не переживайте! Все будет сделано в лучшем виде, — произносит с жаром. Тут же поднимается, бросает все свои дела и направляется в конференц-зал выполнять мое поручение.

Я же слушаю сбивчивую речь нянечки и охреневаю от ее безалаберности и безответственности. Она взяла под свою ответственность двух четырехлеток и потеряла. Пипец!

— Я не знаю, где они, — уже в открытую ревет. Заикается. — Их н-нет нигде. Я искала. У-у-у-у.

Звездец! Женской истерики мне еще не хватало.

— Как давно пропали? Где конкретно видели в последний раз? Охрана или полицейские рядом есть? — засыпаю вопросами. Деловой тон, холодная голова и здравый рассудок. Пока я спокоен, то могу здраво соображать. А это уже половина успеха.

Переживать за своих детей буду позже. Сейчас главное их найти!

Звоню. Трубки не берут ни один, ни вторая. Я тем временем начинаю медленно закипать.

Мечусь по кабинету в поисках своего ноутбука. Там вбиты данные смарт-часов, что подарил детям пару недель назад. Они очень хотели, долго просили, и в итоге я не смог им отказать.

Под очередной из стопок с документацией нахожу заветные коробочки и тут же принимаюсь их изучать. Бросаю все дела, на них становится пофиг.

Маша и Паша — вот что сейчас действительно важно.

— Мак! Занят? Можешь ко мне подойти? — набираю начальнику службы безопасности.

— Через сколько ты будешь на месте? — уточняет. Он всегда так делает. Ставит решение более срочных вопросов в приоритет.

— Я уже здесь, — отрезаю. — Срочно так, что нужно было аж вчера!

— Понял, — ухмыляется беззлобно. — Жди. Подойду через пару минут.

Но у меня нет ни возможности, ни желания сидеть и молча сгорать. Я привык действовать.

Разбираюсь с ноутом, нахожу данные. Потом вспоминаю, что уже вбивал эти данные к себе на телефон. Снимаю блокировку с личного сотового, захожу в специальное приложение, смотрю на геолокацию детей и срываюсь с места.

Вылетаю из кабинета, едва не свалив с ног начальника службы безопасности.

— Ермолаев, куда несешься? Приведение, что ли, увидел? — произносит с ухмылкой.

— Какое нахрен приведение! — бегло ему отвечаю. — Детей искать! Их няня прошляпила.

— Твою мать! — раздается грозное за спиной. — Я еду с тобой!

Спускаемся на лифте сразу на подземный паркинг, пока ехали, успел в двух словах рассказать Маку все, что узнал. Тревога разрастается сильнее с каждой секундой, сильное сердце гонит по венам адреналин, а не кровь.

Малышня моя, вы там давайте держитесь! Ваш папа едет за вами! Он вас найдет!

Только открываются металлические створки, как я нажимаю на кнопочку на пульте, и машина тут же заводится. Подходим. Садимся. Срываемся с места.

Пожалуй, впервые за эти пару месяцев, что Торковский находится на посту генерального, я ему искренне благодарен. Это ведь именно он настоял на переезде в более современное и презентабельное здание. И именно благодаря ему я теперь забыл, что значит счищать сугробы с машины. Просто сел и поехал, не тратя лишнего времени.

Навигатор нас привел к небольшому кафе в центре города. Скептически осматривая витрину, ищу взглядом детей.

И нахожу!

— Вон они! — тут же подключается Мак. Он тоже их видит. — За столиком в кафешке сидят.

Широкими шагами стремительно сокращаю расстояние до входных дверей в заведение, распахиваю стеклянные створки, ступаю. И получаю удар колокольчиком в лоб.

— Дзинь, — бренчит, ударяясь об меня. Ар-р-р! Поднимаю ногу, резко иду вперед, но вместо ожидаемого уровня пола моя ступня оказывается гораздо ниже.

Глава 4. Забава

— Папа! — Машенька радостно пищит, активно машет руками. — Папа приехал!

Малышка в нетерпении спрыгивает со стула, желая быстрее добежать до родителя, но оступается и летит плашмя вниз. Я в последний момент успеваю ее поймать.

— Ты цела? — спрашиваю встревоженно, осматриваю Машеньку с головы до ног. — Не ушиблась?

Адреналин несется по венам. Испугалась за девочку, как за свою.

— Неа. — Малышка крутит головой в разные стороны.

— Вот и славно, — облегченно выдыхаю. Бросаю беглый взгляд на спешащих к нам мужчин.

Пашенька уже вовсю обнимает папу. Довольный мальчишка висит у него на руках и задорно смеется.

Машенька плачет.

— Ты чего? — все-таки ушиблась. Блин, не успела вовремя поймать.

— У-у-у, — рыдает вместо ответа.

— Сильно ударилась? — пугаюсь. В голове тут же начинаю перебирать всевозможные варианты. Вывих, сотрясение, перелом!

В панике снова смотрю на Мака и стоящего рядом с ним отца близнецов. Они оба заняты Пашей и совершенно не обращают внимания на меня и Машу.

Блин. Блин! Бли-и-ин!

— Так, давай я тебе помогу. — Принимая решение, опускаюсь перед девочкой на колени. Нужно, чтобы Машенька забралась на меня.

Нам нужно в больницу. На рентген! Срочно!

— Залезай ко мне на руки, я тебя отнесу до машины, — стараюсь не выказать волнения. — Тебя нужно показать доктору. Он посмотрит, где ты ударилась, проверит, все ли в порядке, и потом поедешь с папой домой, — принимаюсь объяснять прописные истины.

Мне кажется, что с детьми нужно говорить, как со здравомыслящими. Они умные и смышленые, если правильно подобрать слова, то должны все понять.

— Я не хочу к доктору, — канючит.

— Моя хорошая, надо, — мягко настаиваю. Внутри бушует настоящий ураган из эмоций, но внешне надо оставаться спокойной. Я ведь взрослая, должна отвечать за ребенка. — Когда сильно ударилась и потом становится больно, нужно показаться врачу, — опять поясняю. Машенька меня терпеливо слушает. — Покажи, где болит?

— Нигде, — шмыгает носом. А я смотрю на девочку и впадаю в ступор.

— Тогда почему ты плачешь? — я не понимаю.

Малышка смотрит на меня, как на самое глупое существо на планете. Ее бровки подлетают наверх.

Маша удивлена настолько, что забывает про свой плач. Он ей становится не интересен.

— Первой к папе хотела, — надувает губки, куксится.

— И все? — не успеваю скрыть шока. У меня банально нет слов!

Я уже столько всего напридумывала! Даже вспомнила, как действовать при открытом переломе, каким образом отличить два вида кровотечения и куда накладывать жгут при каждом из них!

А Машенька всего лишь хотела к папе первой прибежать.

— Как тут моя принцесса? — раздается за спиной приятный мужской голос. Сижу, не двигаюсь. Мне стыдно посмотреть мужчине в глаза.

— Нормально. — Маша бурчит тихонько.

— Когда нормально, не плачут, — парирует. — А еще не убегают от нянь! — добавляет строго.

От нянь… У этих двух прекрасных детей нет мамы. Нет самого надежного и верного человека, нет того, к кому можно прижаться, что бы в жизни ни случилось. Или просто подойти и обнять.

Нет того, чьи объятия лечат. Кто испечет булочки или приготовит неимоверно вкусный пирог. Кто научит Машеньку следить за собой, стрелять глазками, поможет стать самой красивой.

А еще будет тайком от остальных членов семьи покупать приятные мелочи и распихивать их по детским карманам.

У Паши и Маши нет мамы. Самого главного человека в жизни каждого малыша.

— Папа, она нас ругала, — встревает в разговор Паша. По мальчику видно, он очень хочет что-то сказать.

— Раз ругала, значит, вы заслужили! — Отец близнецов остается непреклонен. Я категорически не согласна с данной фразой! Кусаю губы, чтобы не начать возражать.

— Здравствуйте, — поднимаюсь на ноги, поворачиваюсь. На стоящего напротив мужчину стараюсь лишний раз не смотреть. — Мак, тебе как обычно? — обращаюсь к тому, кто в моем заведении постоянный гость.

— Я вечером заеду, — произносит он. — Сейчас мне будет некогда.

— Хорошо, — говорю чуть более спокойно и расслабленно, включаю профессионализм, и сразу становится легче. — Вы отец Маши и Паши? — обращаюсь к высокому красивому мужчине.

— А что, не заметно? — Он пытливо выгибает бровь. Тут же тушуюсь. Я не привыкла к подобному обращению.

— Малыши сыты, я их накормила, — почему-то хочется пояснить. Под пытливым взглядом холодных голубых глаз становится некомфортно.

— Сколько? — спрашивает, глядя на меня.

— Что «сколько»? — не понимаю. Рассеянно хлопаю ресницами, хмурюсь.

— Сколько я вам за это должен? — Он говорит так надменно, что я обалдеваю. Не мужчина, а одна ходячая спесь!

Глава 5. Забава

Отец близнецов похож на дикого ежа. На такого красивого, ухоженного, но фыркающего и колючего ежика, которого так и хочется погладить, чтобы поскорее подобрел.

Может быть, если подарить ему немного ласки, он спрячет свои иголки? Или откусит руку по локоть, как только дотронешься?

Почему-то с отцом близнецов, я думаю, будет второй вариант.

Понимаю, что в одиночку заниматься воспитанием детей нелегко. Даже не могу представить, как сложно!

Еще прекрасно вижу, как сильно он испугался из-за пропажи своих малышей. Страха нахватался сполна.

Оно и понятно! Ведь не каждый же день узнаешь о пропаже своих деток.

Но блин! Даже все вышеперечисленное не дает ему никакого права общаться со мной в таком тоне! Пропажа детей не повод срываться на окружающих. Сам виноват.

Но этого я ему не скажу. Потому что обстоятельства в жизни бывают разными. А я, строя предположения, могу даже не догадываться о половине из них.

— Ну так что? Оставите детвору у меня? — кидаю беглый взгляд на малышей, подмигиваю им. Они довольны, улыбаются.

Я очень хочу, чтобы детки остались со мной. Кажется, если их заберут, то мир просто рухнет. Из него разом возьмут и выкачают весь свет.

Не знаю, что это за тяга такая, но всем нутром чувствую: я им нужна. А еще они нужны мне. Очень сильно.

— Мои дети пойдут… — начинает недовольно мужчина, но не успевает продолжить фразу, как его тут же перебивает Макар.

— Забава, ты наша спасительница! — нарочито громко говорит он.

Делает шаг вперед, переключает внимание на себя. Незаметно пихает своего друга локтем, но я-то все вижу.

— У Марка сегодня крайне насыщенный день, и он будет очень благодарен тебе за оказанную услугу, — поворачивается и многозначительно смотрит на отца близнецов. — Правда, Марк? — произносит с нажимом. — Ты ведь будешь рад, если Забава присмотрит за твоими детьми? — Макар снова давит. Я замираю.

Сейчас, в эту самую минуту, решается вся моя дальнейшая жизнь! Я не хочу, не готова расставаться с малышами так скоро. Их общество для меня — как тягучая карамелька. Хочу еще!

— Конечно, я буду рад! — Марк говорит раздраженно. Но всем своим видом показывает, что нет.

Едва сдерживаю лукавую улыбку. Для этого приходится прикусить губу, но оно того стоит. Не хочу показывать ему раньше времени, что я слишком добра.

Но улыбка, зараза, так и рвется наружу, сминая тщательно выстроенные преграды. Ей плевать на них.

А вот тебе, Марк, недостает ласки. Именно поэтому ты суровый, злой и кусаешься. Так и хочется молочка в блюдце для колючего ежика налить.

Нужно добрее быть. Особенно когда дело касается детей.

— Можно остаться с Забавой? — с плохо скрываемым нетерпением спрашивает Машенька у своего папы.

Девочка с таким обожанием смотрит на него, что у меня екает сердце. Это великое счастье, чтобы на тебя кто-то вот так смотрел.

— Можно, — отвечает ей строго. — Только…

Но дети не дают ему закончить фразу. Они весело и задорно кричат.

— Ура! — Маша и Паша счастливо подпрыгивают, хлопают в ладоши и не прячут своих истинных чувств. Дети рады, что им никуда не нужно уходить.

— Вот видишь, все не так страшно, как могло оказаться, — успокаивает друга Мак. Пытается разрядить накаленную обстановку.

Но Марк, оказывается, настроен совершенно не так благосклонно, как Маковецкий.

— Забава, можно вас на пару минут? — обращается ко мне деловым тоном. Весь его вид буквально кричит: нам предстоит непростой разговор.

— Конечно, можно, — мило улыбаюсь ему. Веду себя, словно не понимаю произошедшего, пусть думает, что я недалекого ума.

Улыбка — самое мощное и страшное оружие. Она способна обезоружить кого угодно, против нее не попрешь.

Судя по реакции Марка, я попала в точку. Своим дружелюбием окончательно обескуражила его, а отлично сыгранная мною глупость заглушила негатив.

И в самом деле, что с глупышки-то взять? С нее даже нечего стребовать! Она ведь ничего не знает.

Пользуясь случаем, оставляем детей на попечение Макара, а сами отходим к столику. Паша и Маша о чем-то весело рассказывают, им сейчас не до нас.

— Вот, возьмите, — протягиваю мужчине бумажный пакет. Тот все это время одиноко стоял на столе. Жаль, что пирожки в нем остыли.

— Что это? — смотрит на пакет настороженно. По обращенному на него взгляду, в пакете должна находиться как минимум атомная бомба.

— Пирожки, — чуть сильнее вытягиваю свою ношу вперед, намекаю сильнее. — Ваши дети очень переживали, что сами поели, а вам не досталось, и попросили дать им с собой для папы пирожков с мясом, — вынуждена пояснить.

Иначе ведь не примет подарок, откажется. Расстроит детей. Они очень сильно хотели угостить папу пирожками. Почему-то для малышей крайне важно было с ним поделиться.

— Детвора попросила для меня пирожки с мясом? — переспрашивает удивленно.

Глава 6. Марк

— Воришкам? — поворачиваюсь к стоящей за кассой девушке. Это она про моих детей так говорит?!

Кассирша видит мой взгляд и тушуется. Отводит глаза в сторону и принимается смотреть куда угодно, но только не на меня.

— Марк, ничего критичного не случилось, — вновь пытается переключить мое внимание на себя владелица заведения.

Она говорит так, слово желает меня успокоить. Хотя по логике вещей все должно быть строго наоборот.

— Детки хотели кушать и поэтому взяли без спроса пирожки. — Забава начинает оправдывать моих шалопаев. — Такое бывает, — пожимает плечами. — Они просто проголодались, вот и все. А пирожные взяли без злого умысла, так что предлагаю об этом просто забыть. Они еще слишком малы, чтобы понимать серьезность проступка.

Девушка говорит с такой нежностью и теплом, что я невольно начинаю прислушиваться к ее словам. С какой-то стороны понимаю, в ее словах есть доля правды.

Но серьезного разговора мелким не избежать! Подобное поведение просто недопустимо!

Ловлю себя на том, что залипаю на Забаве. Красивая она… А еще очень добрая, это становится понятно буквально за пару секунд общения. Жаль, что у нее уже есть работа, а то можно было бы попросить ее стать новой няней. Детвора была бы в восторге.

Очевидно, что малышне она понравилась. И они не хотят расставаться с ней.

Я вообще удивлен, как они так быстро к Забаве прикипели! Подобное у них впервые.

Обычно Паша и Маша к посторонним идут с опаской, ведут себя довольно осторожно и настороженно с чужими людьми. Мои малыши не относятся к разряду тех детей, кого можно заманить к себе конфеткой или шоколадкой. Эти двое развернутся и убегут еще тогда, когда незнакомец шаг в их сторону сделает! А тут…

— Много они попортили? — спрашиваю, обращаясь к Забаве.

Мне становится неудобно перед этой замечательной женщиной. Она обогрела детвору, напоила и накормила, дождалась, пока появятся родители, и не сказала ни единого дурного слова в их адрес! Напротив, даже помощь свою предложила. А я…

А я на ней стал срываться.

Потому что устал. Потому что перенервничал. Потому что проблем целый ворох, и они не уходят, а только нарастают. Как снежный ком. Грозят вот-вот нагнать меня, свалить с ног и утопить. Ума не приложу, как мне выплыть. А тут еще придется новую няню для деток искать.

Квест какой-то.

Мда… На этот раз детвора превзошла все мои даже самые смелые ожидания. Наворотили сполна.

Спасибо Забаве, что в полицию не обратилась! Вытаскивать их от инспектора по делам несовершеннолетних или из опеки было бы не особо легко. Пришлось бы подключать связи, о существовании которых мне хотелось забыть.

Ой, Паша… Ой, Маша… Сладкие шилопопики.

Это ж нужно было додуматься — сбежать от няни, пробраться за прилавок кафе и стащить пирожные! Ничего проще не придумали.

Ведь по-любому они выбрали самые вкусные и самые дорогие. А некоторые еще и самые красивые. В этом я не сомневаюсь.

Чем близнецы становятся старше, тем сильнее чудят. И что с этим всем делать, я не имею ни малейшего представления.

Но это мои дети. Моя шпана. Мне и разгребать за ними.

Паша и Маша замечательные, умные, сообразительные, добрые и активные… непослушники. С ними никакая няня не справляется. Самая стойкая продержалась три месяца и тоже ушла. Не выдержала их проделок.

Я просто уверен, ничего подобного бы не случилось, будь у детей мать. Машеньке и Пашеньке уж очень ее не хватает. Поэтому и чудят, таким образом привлекают внимание.

Но их мать выбрала свободу. Для нее дети — обуза, а беременность стала случайной. Гормональный сбой при приеме контрацептивов.

— Не переживайте, все в порядке, — заверяет меня Забава. — Вы ничего не должны мне. Поверьте, ваши малыши дали гораздо больше, чем смогли взять.

— Извините, если мои дети причинили вам неудобства. Они очень, — кхм, — самостоятельные и независимые, — подбираю более тактичные слова, не ругать же детвору при постороннем для них человеке. — К сожалению, я очень часто задерживаюсь на работе и слишком мало уделяю им времени. Видимо, пора более плотно заняться воспитанием детей, — бросаю на двух шалопаев строгий взгляд.

Только вот Маше и Паше сейчас не до меня, они заняты совсем другим и уже забыли про свои проделки. Мелкие донимают Макара, а тот уже не знает, куда скрыться от них.

— У вас замечательные дети, — улыбается Забава и с нескрываемой нежностью смотрит на малышей.

От нее исходит столько любви и тепла, что я поражаюсь. Никогда не встречал такой сказочной женщины. Она… невероятная.

— Вас правда не затруднит присмотреть за моими детьми? — спрашиваю, а сам внимательно слежу за реакцией. Если хоть что-то насторожит, то тут же откажусь.

Брать детвору с собой в офис крайне проблематично. Инга и Вика сейчас по уши в делах, у меня совещание и важная встреча, Маковецкий занят, Торковскому не до меня.

Даже Оксана сегодня не сможет. Я ей накидал столько срочных и неотложных вопросов, что до завтрашнего утра не разгрести.

Глава 7. Забава

— Маша! Паша! У меня все готово, — зову малышей. Те бросают смотреть мультики, спрыгивают со стульев, на которые я их посадила, и, быстро перебирая ногами, спешат ко мне.

Сейчас на кухне не так жарко, как было час назад, но с детворы все равно пришлось снять теплые кофты. Теперь они разгуливают в маечках.

— Яйца, масло, — со знанием дела принимается перечислять Паша, показывая на лежащие на столе продукты. — А это что? — показывает на пакет.

Мальчик с интересом рассматривает рассыпчатое белое содержимое, трогает пальчиком, сосредоточенно изучает. Вынимает руку из пакета, крутит перед лицом, пробует на вкус.

А затем снова лезет обратно, только уже более смело.

— Теплый снег! — заявляет восторженно. Глаза горят.

Пашенька трогает муку, берет горстку, вытаскивает руку. Я прекрасно вижу ход его мыслей и с ужасом представляю последствия детской шалости.

Хоть у меня в заведении есть уборщица, которая все отлично вымоет, но подобного лучше не допускать. Кладу свою руку поверх его, не позволяя рассыпать муку по кухне.

— Павлик, не стоит доставать ее из пакета, — говорю строго.

Кричать и ругаться бесполезно, нужно набраться терпения и объяснять. Что я и делаю.

— Это не теплый снег, малыш, — киваю на пакет. — Это мука. Из нее пекут пирожки и делают пельмени. Из нее много что делают, — продолжаю заговорщицки. — Даже макароны!

— Макароны? — Глаза мальчишки горят от восторга. — Из муки?

— Ну конечно, — смеюсь. — А ты из чего думал?

— Значит, макаронного дерева не существует? — На меня печально смотрит Машенька. Бровки домиком, губки надуты, вот-вот расплачется от горького разочарования.

— Малыш, — сердце тает. — Ну ты не расстраивайся, — душу рвет на части. Горе девочки не описать.

— Забава Ильинична, все в порядке? — К нам подходит невысокий грузный мужчина в белом халате и колпаке. Пекарь. — Может, помощь какая нужна?

— Афанасий Никитич, не переживайте, мы сами справимся, — мягко отказываю мужчине. Я хочу замесить тесто с малышами одна. Без посторонних. — Вы рыбный пирог поставили в духовку?

— Конечно! — кивает. — На очереди курник.

— Замечательно! — подбадриваю мужчину. — Вы не забыли добавить ту специю, которую я вам принесла?

— Нет, что вы. — Добиваюсь желаемого, пекарь отходит в сторону, оставляя меня вновь наедине с детьми. — Как я мог ослушаться начальство? — бурчит под нос. Ухмыляюсь.

Чтобы Никитич в свое тесто добавил еще какую-то ерунду? Рассмешили! У него все четко выверено и размечено. Там не просто тесто, там произведение искусства!

Благодаря Афанасию Никитичу в булочной самая вкусная выпечка во всем городе. Он волшебник!

И соучредитель, как и я.

— Мань, не плачь, — успокаивает сестру Павлик. Смотрю на нее, вспоминаю себя в детстве и не знаю, как помочь.

Но тут на помощь приходит мое воображение, губы расплываются в улыбке. Я знаю, как помочь малышке исполнить мечту!

— Машенька, макаронное дерево существует, — произношу уверенным голосом. Она поднимает на меня полные надежды глаза.

— Правда? — спрашивает с благоговением.

— Конечно! — киваю. А сама тем временем поглядываю на изучающего муку Пашу.

Такое чувство, что мальчик первый раз в жизни ее увидел. Он с интересом сжимает ее между пальцами, стряхивает с кистей, наблюдает за полетом микроскопических частичек. Прям залип.

— А почему тогда у меня ни одно дерево не выросло? — продолжает Маша. — Я сажала в землю, к колючке. Но ни одна макарошка не выросла, — вздыхает. — Эх.

Представляю картину, как малышка сажает макаронину к кактусу в надежде, что та прорастет, и не знаю, то ли смеяться, то ли плакать.

— Надеюсь, ты не спагетти сажала? — хихикаю.

— Не! — крутит головой в разные стороны. — Рожок! — заявляет гордо. А я стою и хлопаю ресницами. Ого! Малышка разбирается в названии макарон….

Интересно, а их папа знает, какие они? Или с утра до вечера пропадает на работе и пропускает все самое важное в жизни своих детей?

Почему-то мне кажется, второй вариант ближе. Марк слишком занят насущными делами и не думает, что малыши быстро вырастают, потом будет сожалеть об упущенных возможностях. Но время вспять не повернуть.

— Паша, стой! — кидаюсь вперед, в последний момент успеваю поймать летящего на пол мальчишку. Он заигрался до такой степени, что завалил стул.

Подхватываю мальчика на руки, прижимаю к груди. Там бешено колотится сердце.

— Не пугай меня так больше, пожалуйста, — прошу его.

— Хорошо, — шепчет испуганно. Крепко держится за меня. — Я больше не буду.

— Уж постарайся, — выдыхаю. Медленно прихожу в себя.

Ой, дети… С вами ни на секунду нельзя расслабиться!

— Так, — осматриваю лежащие на столе продукты. — Давайте приниматься за дело. Вы же хотите порадовать папу вкусными булочками?

Глава 8. Марк

— Марк, тебе нужно вернуться к переговорам, — следом за мной из кабинета выскакивает Давид. — Это крайне важный проект, мы не можем потерять клиентов! — генеральный не скрывает своей злости на меня.

— Давай в этот раз без меня, — пытаюсь миролюбиво решить проблему. — Все расчеты сделаны, смета составлена, бухгалтеры в курсе, деньги на счету есть. Мое личное присутствие на встрече не обязательно.

— Ошибаешься, — заявляет с уверенностью Торковский. — Успех во многом зависит именно от тебя, — произносит, едва заметно кивая в сторону переговорной.

Там, за стеклянной перегородкой, сидят двое мужчин и одна женщина. Которая ни на мгновение не сводит с меня глаз.

— Ее слово будет решающим, — продолжает надавливать. — И если ты сейчас уйдешь, то договор они подпишут с нашими прямыми конкурентами. Сам понимаешь, подобного нельзя допустить.

— Нельзя, — соглашаюсь. Разумом понимаю, что Торковский прав.

Но блин! Сердце мое не на месте. Я переживаю за своих близнецов.

— Ну так что? — смотрит многозначительно.

— Скоро приду, — обещаю и иду в свой кабинет. Мне срочно нужно добраться до своего телефона.

На часах несколько пропущенных от Забавы. Видимо, мои шалопаи снова начудили. Как бы не сбежали опять.

Я не мог ей ответить, слишком серьезные люди сидели рядом. Им стоит только заметить, что я отвлекся, так сразу прекратят переговоры.

Сволочи редкостные. Но могут себе позволить.

Наши будущие клиенты, считай, монополисты в своей отрасли и если остановятся на нашей компании, то мы одним контрактом с ними перекроем бюджет на весь следующий год.

Такой шанс выпадает лишь раз, и глупо им не воспользоваться. Еще глупее будет и вовсе его просрать.

— У вас закончились переговоры? Так рано? — удивляется Оксана.

— Нет, — отрезаю — Еще идут.

Мой взгляд падает на висящие на стене часы, и я вижу время. Твою ж мать! Почти десять уже!

Былой расслабленности и неспешности больше нет, они испарились, как только я осознал масштаб катастрофы. Мало того, что мои дети сегодня наворотили дел, так они до сих пор находятся у постороннего человека. В кофейне! Которая должна уже вот-вот закрыться.

Уверен, заведение Забавы не работает круглосуточно. Будет счастьем, если оно продержится до десяти.

Подхожу к столу, беру телефон, нажимаю на кнопку вызова. Теперь уже мне в ответ летят сплошные длинные гудки.

Повторяю звонок. Потом еще трижды. Забава, ну же, давай! Возьми трубку. Но в ответ тишина.

Твою ж мать!

Снова смотрю на часы, снова охреневаю. В душе начинаю рвать и метать.

— Не хочешь по-хорошему? — рычу с трудом сдерживая ярость. — Так я по-плохому тоже могу!

Набираю Пашу. Сын не расстается со своим телефоном и обязательно мне ответит. Но, блин, нет!

Та-а-ак. Что за хрень? Детки, это уже не игрушки. Если папа звонит, то трубку нужно поднять.

Вызов на Машины часы тоже не увенчался успехом. Дочь не берет. Капец! Что ж там случилось у них?! Мне требуется пара минут, чтобы принять единственно верное решение. И оно, пожалуй впервые, в пользу детей.

— Оксана, сходи в переговорную, сообщи Давиду, что я уехал, — даю помощнице указание. Она смотрит на меня огромными от испуга глазами, сидит, открыв рот. Раздражает до жути. — Я что-то не так сказал? — В голосе появляются рычащие нотки. Со мной шутить не стоит, я зол.

— Вы куда? — наконец отмирает. Мда… А я уже сам хотел к Давиду идти.

— По делам, — отрезаю. — Маковецкий знает. Если потребуется, то пусть Торковскому все сам объяснит.

— Х-хорошо, — кивает слегка заторможенно, чем еще сильнее меня бесит. Раздражает каждая деталь.

Да и пофиг! Лишь бы работала нормально. А Оксана работает идеально, никакой другой помощницы мне не нужно. Никто не сможет справляться так, как она.

Как раз именно это и стало основной причиной, почему не ответил девчонке взаимностью. Ведь я не слепой, прекрасно вижу, что она в меня влюблена.

Инга под присмотром врачей. Мне пришлось настоять на госпитализации, потому что она хотела избавиться от ребенка. Видите ли, мою сестру не устраивает отец.

Раньше надо было думать! До того как под ублюдка ложилась! А теперь принимай и расти то, что есть.

Не хочет воспитывать, так и не надо. Никто не станет настаивать или уж тем более заставлять. Сейчас множество семей мечтают о здоровом малыше из детского дома, так я смогу напрячь связи и пристроить ребенка Инги в лучшую из семей.

Но этот вариант останется для подстраховки. Мы оба — и я, и Инга — прекрасно понимаем: все это пустая болтовня и домыслы. Она никогда не откажется от своего малыша.

А если про беременность узнает наша мама… Не завидую я сестре.

Спускаюсь на паркинг, сажусь в тачку, жду, пока масло прогреется до нужной температуры, и лишь после этого стартую. Рев двигателя, шум покрышек по асфальту… Чистый кайф!

Глава 9. Забава

Подскакиваю со стула, оглядываюсь по сторонам, сердце быстро колотится от испуга. Оно вот-вот выскочит из груди! Страшно до жути.

Пытаюсь понять, что меня так сильно испугало, но вместо мыслей в голове каша. Ничего не соображаю. Сплошной бедлам.

Осматриваюсь по сторонам в тщетной попытке разобраться, что случилось. Ведь не просто же так мне резко стало нечем дышать.

Но на первый взгляд все в порядке. Ночь. Спокойствие. Тишина. Ничего криминального.

Я сижу за столом перед раскрытым ноутбуком, рядом стоит давно остывшая кружка с чаем и лежит кусок шоколадки. Не успела доесть.

Экран уже давно погас, батарея разрядилась. Но я отчетливо помню, как искала социальные сети Ермолаева Марка. Мне очень-очень нужно было его найти.

Когда под рукой нет телефона и отсутствует какая-либо иная возможность связаться с человеком, соцсети — единственный способ кого-то отыскать.

Но я перелопатила все что можно. Ни в одной из соцсетей его нет.

Нужно сообщить Марку, где мы. Он ведь весь город на уши поставит! Вверх дном перевернет.

А если решит, что я Машу и Пашу украла? Если заявит о пропаже детей?

О ужас! Дрожь по телу. Страшно пипец.

Дыши, Забава. Просто дыши и думай! Ты еще не все способы связи перебрала.

Судя по всему, я уснула как раз в процессе поиска. Ничего! Сейчас заново сяду. Пока Паша и Маша спят, у меня еще есть время.

Наверное, из-за этого меня и одолевает тревога.

Нужно проверить температуру. Убедиться, что с Машенькой все хорошо.

Но подняться на ноги оказывается не так легко, как хотелось бы. За эти несколько часов, что провела в неудобной позе, тело одеревенело, мышцы затекли, руки-ноги не слушаются.

Пытаюсь совладать с непослушным телом, как неожиданно в прихожей раздается громкий стук в дверь. Сердце уходит в пятки.

Не успеваю сделать и пары шагов, как снова кто-то барабанной дробью начинает долбить в дверь.

Блин! Ну дети же спят! Что за люди.

Выскакиваю в прихожую, подлетаю к двери, страх накатывает волна за волной. Я не привыкла к такому! Сколько лет здесь живу, всегда было спокойно и тихо вокруг.

— Кто там? — спрашиваю негромко. В соседней комнате спят дети, и я не хочу их разбудить.

— Открывай! Немедленно! — Со стороны лестничной клетки раздается гневный рык. Воздух выбивает из легких.

Прилипаю к дверному глазку, пытаюсь понять, кто там. Но мужчина стоит таким образом, что его рассмотреть не представляется возможным.

Блин…И что делать?

После очередной канонады в дверь решаю открыть.

— Где они?! — Марк налетает на меня с порога. — Где мои дети?! — одним движением отодвигает меня и проходит в квартиру. Осматривается по сторонам.

Он зол. Причем настолько, что едва держит себя в руках.

Мне снова становится стыдно за телефоны. Это ж надо было так…

— Ш-ш-ш, — выставляю вперед руки, успокаивая мужчину. Но судя по опасному блеску в его глазах, я делаю это зря. — Дети спят. Пожалуйста, не ругайся, — прошу его. — Дай мне возможность все объяснить.

Мужчина нависает надо мной исполином, чувствую себя хрупкой и крошечной рядом с ним.

— Говори, — рычит. Но уже гораздо тише.

— Мы ждали тебя в булочной до закрытия, — начинаю сбивчиво объяснять. — Но у Машеньки поднялась температура, а ты не отвечал на звонки. Поэтому мне пришлось вызвать такси и отвезти их к себе.

О том, каким квестом оказалось для меня найти такси с двумя детскими креслами, решаю промолчать. И про потраченную за поездку сумму. В двойном размере.

— У Маши температура? — С мужчины тут же спадает вся спесь и уходит злость, словно их и не было. Он из ревущего и сметающего все на своем пути разъяренного тигра становится похож на самого обыкновенного, крайне обеспокоенного отца. — Высокая? Ручки теплые? Ножки? Судорог не было?

— Была высокая, — признаюсь. — Но я ее сбила. Сейчас должно быть все хорошо.

Марк крайне обескуражен и растерян. Вот чего, а этого я совершенно не ожидала от него.

— Не переживай, я сбила температуру. Все хорошо, — успокаиваю его. — Сейчас детки спят, и с ними все в порядке.

Марк опускается на стул, обхватывает голову руками и сидит не шевелясь. Он похож на уставшего до невозможности человека, который взвалил на себя непосильную ношу и тянет ее теперь.

В этот момент мне становится его жалко.

— Давай я сделаю тебе чай, — обращаюсь к нему миролюбиво. — Малыши булочки с корицей для тебя испекли. Попробуй, пока они еще свежие.

Марк поднимает на меня глаза, и мне дурно становится от его взгляда. Там столько эмоций… Просто ух!

Мужчина некоторое время молчит.

— Давай, — соглашается. — Но сначала скажи, где дети? Мне нужно их увидеть.

— Они в спальне, — киваю на приоткрытую дверь в соседнюю комнату. — Спят.

Глава 10. Марк

Забава… Какое забавное имя. И какое сказочное… Прям как его обладательница.

Смотрю на сидящую напротив девушку и понимаю, что подвисаю. Красивая. Мысли летят.

Пышные каштановые волосы спадают на плечи крупными локонами, подпрыгивая при каждом движении их владелицы. Карие глаза смотрят внимательно и дружелюбно, там нежности столько… Прямо ух! Двинуться можно.

И как до сих пор никто не позарился на такую красоту? Просто уму непостижимо!

Сидим на кухне, пьем чай. Я поедаю булочки с корицей, которые испекли для меня дети. Едва успеваю съесть одну, как рука тут же тянется за следующей. Неимоверно вкусно. Оторваться от лакомства выше моих сил.

Все же Маковецкий был прав. У Забавы самая вкусная выпечка во всем городе, она фору даст самым премиальным пекарням. И это факт.

— Паша и Маша хорошо себя вели? — интересуюсь у сидящей напротив девушки. — Слушались?

Кто бы знал, как сильно я хочу услышать утвердительный ответ.

— А ты сам как думаешь? — бросает на меня красноречивый взгляд. Глаза смеются.

Так круто наблюдать за ее живыми эмоциями, что аж дыхание перехватывает! Она не пытается произвести на меня впечатление, не подгадывает свои ответы под мои пожелания, никоим образом не пытается угодить.

Ведет себя естественно и непринужденно и тем самым пробуждает в моей груди давно позабытое чувство легкости. Давно я столько искренности в людях не встречал.

Мы даже не заметили, как перешли на «ты». Все вышло как-то само. Естественно.

— Понял тебя, — отвечаю задумчиво. — Дома их ждет серьезный разговор.

Паша и Маша уже достаточно накуролесили. Раз ни одна из нянь с ними не справилась, то придется все брать в свои руки. Иначе я потеряю детей.

Шанс сделать из них нормальных людей упущен не до конца, но теперь нужно действовать грамотно и планомерно.

Завтра же начну искать детского психолога, запишемся на консультацию и уже от этого будем отталкиваться. У хороших специалистов всегда очередь, так что как раз малышня должна будет успеть поправиться.

— Это дети. — Забава посылает мне теплую улыбку. Снова смотрю на нее и снова тону в этом взгляде… Он, как пуховое одеяло в холодную зиму, окутывает и согревает тебя. — Они не должны беспрекословно подчиняться тому, что мы говорим.

Не должны. А ведь очень хотелось бы. Если так будет, то одним махом снимается куча проблем.

— Они должны слушаться своих родителей, — парирую. — И от взрослых убегать не должны.

Забава молчит. Она опускает глаза, а мне выть хочется без ее теплого взгляда. Я за это короткое время на него подсел.

— Для них это все игра, понимаешь? — говорит спустя некоторое время. Снова смотрит на меня. Я не дышу. — У тебя замечательные дети. Умные и соображают отлично, но тем не менее они еще слишком малы, чтобы в полной мере осознавать последствия своих поступков. В их возрасте причинно-следственная связь еще не работает в полную силу, она только формируется. — Слушаю Забаву и понимаю, что в ее словах есть доля истины.

Но одно дело понимать проблему и совершенно другое — придумать, как от нее избавиться. Я понятия не имею, что делать с детьми.

— Паша и Маша должны соображать, что сбегать от няни, забираться в чужое кафе и воровать с прилавка еду недопустимо, — стою на своем. — Я плохой отец, раз не смог им всего этого объяснить.

— Ты не плохой, — произносит с сочувствием. — Просто тебя им мало. — От печального взгляда карих глаз хочется провалиться сквозь землю.

Забава не укоряет, говорит с пониманием. Только от этого ее понимания гадко до тошноты.

— Меня ровно столько, сколько я могу себе позволить, — рычу, не сдержавшись.

— Прости, — тихо шепчет. И снова отводит в сторону взгляд.

Допиваем чай в полнейшей тишине. Я пытаюсь справиться с бурлящим внутри раздражением. Забава… А хрен знает, что у нее на уме.

Благодарю за угощение, иду к детям. Видимо, ночевать мне сегодня придется здесь.

Снимаю одежду, аккуратно вешаю на стул и забираюсь в кровать к своим детям. Они мирно сопят.

Опускаю голову на подушку, глаза закрываются, и я проваливаюсь в крепкий, но тревожный сон. В последний момент, перед тем как отключиться, дотрагиваюсь до лба Маши. Холодный. Вот и хорошо.

— Папа? — раздается удивленное над ухом. — Мань, смотри, папа здесь! — В голосе сына полный восторг.

— Папа, ты спишь? — хрипит дочка. Кашляет.

Осиплость Машеньки и лающий кашель действуют на меня, как ведро ледяной воды. Резко распахиваю глаза, сажусь на кровати.

— Привет, — сонно смотрю то на Пашу, то на Машу. — Давно проснулись?

— Неа, — мотает в разные стороны головой сын. Маша молчит.

Румяные щечки на фоне бледной кожи напрягают не на шутку, а частое дыхание вызывает тревогу. Машенька, Машенька… Вот же блин.

Трогаю лоб у дочки, он огненный. Все мысли вылетают из головы.

— Забава! — подскакиваю с постели, выхожу из комнаты. Громко зову хозяйку квартиры. — Забава, ты дома?

Глава 11. Забава

— Как принимать лекарства я вам расписала, — доктор протягивает рецепт.

Смотрю на внушительный список лекарств и обалдеваю. Как-то слишком много лекарств.

— Покажи, что там. — Марк протягивает руку, отдаю ему назначения. Реакция Ермолаева схожа с моей.

— Вы предлагаете вот этим всем пичкать ребенка? — Мужчина округляет глаза.

— Да, — важно заявляет педиатр. — Иначе болезнь не победить! — говорит так, словно мы с Марком два дурака, которые ничего в жизни не знают.

Мда.

Перегибаюсь через руку Ермолаева, смотрю в список, продолжаю читать. Нахожу знакомое название, и мои брови подлетают наверх.

— Антибиотики? — вспыхиваю. — Вы серьезно?

— Естественно! — произносит слишком эмоционально. Я напрягаюсь. Не нравится это мне.

Конечно, может быть, с детьми дела обстоят как-то иначе, не знаю. Но столь серьезные препараты назначают, как минимум посмотрев на анализ крови пациента! А не тыкая пальце в небо, авось, подойдет.

У меня просто не остается приличных слов. Зато неприличных целое множество. Одно краше другого!

Смотрю на Марка. Он обескуражен. Видно, столкнулся с подобным в первый раз и совершенно не представляет, что нужно делать. Он в шоке.

— Я напишу водителю, он заедет в аптеку и купит лекарства, — задумчиво говорит. Начинает перепечатывать названия лекарств и дозировки, попутно спрашивает у педиатра то, что не смог разобрать.

Смотрю на картину перед глазами и тихо начинаю звереть.

Чем больше я слышу, тем сильнее понимаю, что Марка разводят. Самым натуральным образом!

Пропить антибиотики, через три дня приехать в клинику на осмотр, затем в частной лаборатории сдать анализы, потом снова на прием. Естественно, каждый осмотр оплачивается отдельно! Вы что? Экономите на детворе?

Ух-х-х! Закипа-а-аю.

Особенно после увещеваний про экономию.

Нет! Это не врач, а самый настоящий шарлатан! Нормальный доктор никогда ничего подобного не назначит!

— Большое спасибо за консультацию, — самым натуральным образом выпроваживаю женщину. — Мы все поняли, — тараторю, не позволяя ей больше сказать ни единого слова. — Лекарства будем давать строго по назначению. Про систему скидок и накопления тоже запомнили. Через два дня к вам на прием. Ждите!

— Обязательно приходите! — говорит с жаром. — Мою фамилию на рецепте посмотрите. Там адрес клиники и телефон.

— Конечно-конечно, — энергично киваю. Делаю вид, что крайне заинтересована в ней. — Не сомневайтесь! Придем.

Ай-ай-ай, Забава. Врать нехорошо. Да и похрен! Главное, Машеньке грамотное лечение дать. Девочке поправляться нужно как можно скорее, а не лекарства горстями жрать.

Закрываю дверь, поворачиваю ключ несколько раз, смотрю в дверной глазок. Фух, убралась!

— Забава, ты зачем так грубо с ней? — из спальни выходит Марк. Он по-прежнему в шоке. — Скажи, как думаешь, что здесь написано? Я не могу разобрать, — протягивает мне листок с назначениями.

Беру у него из рук бумажку, пробегаю по ней еще раз глазами. Нет. В таком количестве давать лекарства точно нельзя!

Рву лист пополам, а затем вообще разрываю на мелкие кусочки.

— Ты что творишь?! — Марк накидывается на меня.

— То, что вот это, — показываю скомканные огрызки, — не лечение, а ерунда какая-то! Ты где вообще этого врача нашел?

— В интернете, — смотрит на меня удивленно. Кажется, он только сейчас начинает сопоставлять назначения врача и реальную картину заболевания.

— Еще скажи, что у тебя рекомендации есть! — вспыхиваю. Осталось только топнуть ножкой, и тогда все будет вообще зашибись!

Иду на кухню, ставлю чайник. Сама тем временем выпиваю стакан воды и пытаюсь взять себя в руки. Что-то разбушевалась я.

— Забава, я честно понятия не имею, что делать. — Следом за мной на кухню заходит Марк. Он растерян и обеспокоен. — Маша и Паша всегда, если и болели, то только насморк. Ну или невысокая температура пару дней. Все, — объясняет. — Я нашел врача в интернете. Отзывы на сайте об этом враче неплохие. Поэтому вызвал.

— Дорого взяла? — спрашиваю в лоб. Мне интересно.

— Пять тысяч рублей, — пожимает плечами. — Без понятия, дорого это или нет.

Прикидываю стоимость одного похода к гинекологу, вспоминаю расценки. В той частной клинике, куда я хожу к специалисту по женской части, есть и другие доктора.

— Дорого, — заявляю с уверенностью. — И бестолково, — подвожу итог.

Марк подходит ко мне, тоже наливает воды в стакан. Выпивает.

— Ничего покрепче нет? — показывает на стакан. — Нервы ни к черту.

— Есть, — говорю нежно. — Но не сейчас, — мягко отказываю ему. — Дай, пожалуйста, свой телефон. Мне позвонить нужно.

— Куда? — удивляется. — В скорую?

— Нет, — качаю головой. — Сестре.

Марк задумчиво смотрит на меня, но сотовый давать не торопится. Вздыхаю. Видимо, придется более подробно ему объяснить.

Глава 12. Марк

— Ермолаев! Твою мать! Ты где пропадаешь? — недовольно рычит Давид.

Я должен был уже как три часа назад быть на работе, но из-за болезни Маши до сих пор нахожусь в квартире Забавы.

Рекомендованный ее сестрой педиатр еще осматривает моих шалопаев. Она сказала, что раз один разболелся, то следом может заболеть и второй.

Ни разу не веселая картина.

— У меня дочь с высоченной температурой, — объясняю Торковскому. Но ему на это пофиг, у него еще нет своих детей. Скоро появится первый. Да и то, там Вика есть. Она будет всем заниматься.

— У тебя под угрозой многомиллионный проект и сотни рабочих мест, — продолжает на меня наседать. — Не поверишь, но у этих людей тоже есть свои дети. Которые тоже болеют. А если у них не будет работы, то они не смогут им лекарства купить.

— Блин, Дава! Вот умеешь ты все красиво извернуть, — ухмыляюсь. Но разумом понимаю: друг прав. — Ладно, я что-то придумаю.

— Уж постарайся, — давит. — Без тебя они не заключат контракт.

— Понял тебя, — говорю недовольно. — Только и ты меня пойми. Я дочь не могу бросить.

— Кто говорит, чтобы ты ее бросал? Приезжай в офис к трем, подпишем предварительный договор, и будешь свободен. Так и быть, очаровывать и соблазнять вместо тебя будет Маковецкий, — ухмыляется. — Он у нас свободен, без обязательств. Пусть отдувается. За всех.

— Мак оценит, — произношу с усмешкой.

Я уже представляю гневную тираду, которую придется выслушивать Давиду, ведь Маковецкий явно не обрадуется возложенной на него миссии. Макар спит и видит, как бы узнать, куда братья Торковские спрятали свою сестру, а заодно и его детей. Он совсем недавно узнал о том, что те в принципе есть.

— Ладно, я что-то придумаю, — обещаю и завершаю вызов.

Возвращаюсь в спальню, но детворы там не нахожу. Иду на голос, захожу на кухню и застываю на пороге. Слова пропадают из головы.

— Я! Я хочу молока налить! — пищит Пашка.

— А я тогда буду мешать! — сипло произносит Маша.

Близнецы толпятся рядом с Забавой, постоянно лезут к ней под руку, о чем-то спорят. Судя по муке и яйцам, снова собираются печь.

— Забава, мне нужно уехать, — заявляю с порога. Девушка оборачивается, встречаемся взглядами, и у меня екает сердце. Какая же она красивая… Просто капец!

— Дети тоже? — спрашивает нерешительно. Вижу по глазам, как тяжело ей дался этот вопрос.

— Да, — киваю. — Дети тоже.

Забава делает глубокий вдох и на пару секунд закрывает глаза. Затем снова смотрит на меня, но уже совершенно иным взглядом.

— Разреши нам испечь блины, — просит. — Я ребятам обещала.

Кидаю взгляд на часы, понимаю, что времени у нас строго впритык. Затем смотрю на своих шалопаев и вижу, с каким интересом они возятся с тестом.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Но только недолго. У нас времени и так уже нет.

Сотовый снова начинает вибрировать. Блин! И пяти минут не дадут!

— Я в соседней комнате, — предупреждаю хозяйку квартиры, перед тем как уйти. — Да, Мак, — принимаю вызов.

— Ермолаев, ты совсем охренел?! — взрывается Маковецкий. Мне даже приходится трубку от уха убрать на расстояние, иначе от крика оглохнуть могу. — Сам слился, а меня подставляешь?! Мне нахрен не сдался этот ваш сраный контракт!

— Мак, не кипишуй, — пытаюсь утихомирить друга, но что-то не получается. От слова совсем. — Контракт нужен всем. И тебе в том числе, — надавливаю. — Или у тебя много денег лишних? Новые не нужны?

— Вот приезжай и решай финансовые вопросы! — рычит, не скрывая злости. — Я безопасник! И отвечать буду лишь за безопасность!

— Макар, — произношу обреченно, закрываю глаза, зажимаю перегородку. У меня дико болит голова. — Я приеду, но позже. Дочь заболела. Оставить ее одну в таком состоянии не могу, — пытаюсь достучаться до его здравого смысла.

— Так сильно? — Тон тут же становится другим. — Что-то серьезное?

— Ларингит, — озвучиваю поставленный педиатром диагноз.

— Ладно, хрен с тобой, — меняет гнев на милость. — Поработаю жиголо вместо тебя, — ухмыляется.

— Спасибо, друг! — благодарю от чистого сердца. Знал бы ты, какое я только что испытал облегчение.

— Должен будешь! — заявляет.

— Понял, — завершаю вызов.

Сажусь на диван, потираю виски. Голова болит ужасно, в горле пересохло. Глаза слезятся.

Это все от переутомления. Нужно просто отдохнуть немного, и все снова будет в порядке. Закрываю глаза, откидываю голову на спинку. Пара минут, и я буду в строю.

— Марк. — Меня кто-то нежно трясет за плечи. — Марк, проснись.

С трудом разлепляю тяжелые веки, фокусирую взгляд. Все расплывается, приходится потереть глаза.

— Забава? — хмурюсь. Башка не соображает. — Я долго проспал?

— Прилично, — отвечает, с тревогой всматриваясь в меня.

Глава 13. Забава

Кажется, я никогда еще так быстро не собиралась.

Ношусь по квартире, в раскрытую сумку кидаю все, что только может мне пригодиться. Волнение зашкаливает, боюсь что-то забыть.

Тапочки, расческа, зачем-то кидаю зубную щетку и шампунь. В голове каша, что брать, не знаю. Ну ладно, что взяла, с тем будем жить.

— Вася! Веди себя хорошо, — говорю рыжему лохматому чудовищу.

— Мяу! — важно заявляет он выползая из своего убежища, где просидел все время, пока детвора была в квартире. Васька не любит детей.

— Я тебе еды положила, воды налила, — говорю коту, словно он все понимает. Хотя, зная Ваську, этому не удивлюсь. — Веди себя прилично.

— Мяу, — виляя пушистой попенью, направляется на кухню. Бедненький, оголодал.

Ладно, кот не пропадет! А я вернусь уже скоро. К сожалению, Ермолаев быстро няню для деток найдет.

Вроде все взяла, я готова. Одеваюсь и выхожу из квартиры, внутри все горит. Волнение зашкаливает! Кажется, я так не волновалась, когда мне вручали диплом.

— Алина, привет! — набираю самую ответственную из своих официанток. Ее давно нужно было повысить до администратора, но все находились другие дела.

— Забава Ильинична, добрый день, — отвечает. Она в булочной. Улыбаюсь.

— У тебя же сегодня выходной, — прислушиваюсь к шуму на заднем фоне. Ну точно! Булочная! Такая песня есть только у нас! Да и голос Афанасия Никитича не спутать ни с кем.

— Я за расстегаями заезжала, — поясняет, смущаясь. — Мама попросила купить.

Мне вдруг так тепло и хорошо становится на сердце. Аж словами не передать!

— Расстегаи — это хорошо, — продолжаю с улыбкой. — Подскажи, ты сегодня до вечера занята?

— Если честно, то я хотела бы с вами поговорить, — говорит неуверенно. — Вы случайно не приедете сегодня сюда?

— Не приеду. Но ты можешь мне сказать все по телефону, — предлагаю. Она еще никогда ко мне с просьбами не обращалась. Уверена, у Алины что-то не так.

— Мне неудобно, — тихо. Шмыгает носом.

Я напрягаюсь. Алина хорошая, трудолюбивая и очень ответственная девушка. Когда она на работе, можно не беспокоиться. Конфликты решит, проблемы разрулит, кассу сдаст верно. С ней никогда не было никаких трудностей.

— Неудобно спать на потолке, — отвечаю, не подумав. — Что случилось? Я ведь правильно понимаю, тебе помощь моя нужна?

— Правильно, — вздыхает. Отходит в сторонку, музыка становится практически не слышна. — У меня отец маму и сестру выгнал из дома, почему и что там случилось, не знаю, да и знать не хочу, — тараторит. — У вас в булочной не найдется для них места? Мама много что может, но по возрасту не берут. А сестра молодая, она младше меня. Готова делать все, что только потребуется! Даже полы мыть!

Работа, и все? Выдыхаю. Все же когда что-то требуется, оно само к тебе идет.

— Мне нужны официантка и кассир. Как думаешь, справятся? — уточняю.

— Да! Да! Конечно! — В голосе девушки неимоверное облегчение. Да и у меня самой становится легко на душе.

Так бывает, когда что-то хорошее сделаешь. Сразу на сердце радостно, улыбаться хочется.

— Спасибо! Огромное, — продолжает меня благодарить.

— Алина, у меня к тебе тоже есть предложение. — Если уж менять жизнь людей, то делать это одномоментно. — Я тебя поздравляю! Ты повышена до администратора булочной!

— Ч-что? — переспрашивает. Она в шоке. Смеюсь.

— Администратором будешь работать? — уточняю.

— Конечно! — пищит от восторга. — Вы… вы серьезно? — робкое.

— Да! — отвечаю твердым, уверенным голосом. — Сегодня можешь проинструктировать сестру и маму, завтра выходите на полный день. Согласна?

— Конечно! Согласна! Мы на все согласны, Забава Ильинична! — Столько благодарности я еще никогда не ощущала.

— Вот и отлично, — смотрю на часы. Время поджимает. — Алина, мне уже пора бежать.

— Ой, извините, что задержала, — говорит виновато.

— Все в порядке, — успокаиваю девушку. — Завтра оформляй своих, сегодня следи за порядком. Меня, возможно, не будет несколько дней.

— Не переживайте, — заверяет. — Все будет в порядке!

— В этом я не сомневаюсь, — снова смотрю на часы. Пора.

Напоследок даю еще наставления, затем прощаюсь и завершаю вызов. С булочной вопрос решен. Можно расслабиться.

Захожу в лифт, спускаюсь на первый этаж, выхожу из подъезда. В лицо тут же ударяют порыв холодного воздуха и мелкий колючий снег. Бр-р.

Марк с близнецами ждут меня в машине, на улице холодно, и я очень переживаю за здоровье детей. Маша болеет, Паша пока держится.

Ермолаев попросил уложиться со сборами в десять минут, потому что время у него поджимает. Ему в офис пора, там важная встреча. Я вроде как уложилась, теперь спешу скорее к ним.

К сожалению, частое отсутствие дома — обратная сторона медали высоких должностей и больших денег. Ты не можешь заболеть или полностью отключиться от работы, заменить тебя некому.

Глава 14. Марк

Все же хорошо, когда у тебя есть личный водитель. Не представляю, что бы сейчас делал, если бы не Егор.

Он заехал в кафе, забрал телефоны. Со скрежетом, но Забава все-таки назвала пароль. Теперь мои дети снова со своими часами, я могу отследить их геолокацию и при необходимости связаться с Забавой. Уверен, необходимость настанет. Не у меня, так у нее.

Приезжаем домой. Заношу вещи, быстро показываю Забаве, что где лежит, прощаюсь со своими шалопаями и снова в путь. Время поджимает.

Голова трещит сильнее с каждой минутой. До офиса доберусь, попрошу у Оксаны таблетку. Сил терпеть подобную боль больше нет.

Мысли крутятся вокруг Забавы, и, как ни стараюсь, не могу их разогнать по сторонам. Ибо нефиг! Мне сейчас не до амурных дел.

Но блин! До чего же она красивая. Нежная… Неземная вообще.

Никогда никого подобного не встречал. Чтобы совмещать в себе сразу столько хороших качеств.

Может, это все показное? В душу закрадывается сомнение. Но стоит только вспомнить искренний взгляд карих глаз, так тут же все сомнения отпадают. Светлая она.

— Приехали, — говорит Егор, паркуясь напротив входа в новый ультрамодный бизнес-центр, где все сделано по последнему слову техники.

С момента появления Торковского в качестве владельца и гендира наша компания претерпела множество изменений. Переезд офиса из старого здания в современное — одно из них.

— Спасибо, — на автомате благодарю его. — Никуда не уезжай, — предупреждаю. — Можешь оставить машину на парковке и в офисе посидеть. Предупрежу, как освобожусь.

— Без проблем, — заверяет. Я выхожу из тачки, быстро миную улицу и захожу в просторный холл.

— Ермолаев! Ну наконец-то! — Мне навстречу направляется Мак. — Я уж думал, тебя придется с собаками искать.

— Как видишь, приехал сам, — выдавливаю из себя. Горло дерет не по-детски.

Маковецкий останавливается, с легким прищуром смотрит на меня.

— Что-то ты мне не нравишься, друг, — говорит подозрительно.

— Отвали, — бурчу недовольно. Достали! Сначала Забава, теперь Мак. — Пойдем в офис. Дела не ждут.

Только вот и на рабочем месте меня не ждет облегчение. Стоит только зайти в кабинет, как на пороге появляется Оксана с внушительной стопкой документов.

— Что это? — хмуро киваю на них.

— Вам на подпись, — виновато произносит девушка. — Вика передала. Сказала, что они нужны Давиду Эмильеновичу сегодня.

— Понятно, оставь на столе, я подпишу, — говорю девушке. Она кладет документы и собирается уходить. — Оксана, у тебя есть таблетки от головы?

— От головы не таблетки нужны, Марк Денисович, — отвечает с легкой ухмылкой. — А топор, — шутит, пытаясь меня рассмешить. Я строго смотрю на нее, мне сейчас не до шуток.

— Оксан, неси все, что у тебя есть, — произношу устало. — Состояние хуже не придумаешь, — тру глаза, они слезятся так сильно, что буквы сливаются в сплошную черную линию. Не вижу ни хрена. — И чая горячего. С лимоном.

Видимо, мое отвратное состояние настолько заметно, что помощница тут же меняется в лице.

— Я сейчас, — взволнованно смотрит. — Две минуты, — и уносится из кабинета со всех ног.

Не проходит и пары минут, как она возвращается с… градусником! Да твою ж мать! Еще одна.

— Померьте, пожалуйста, — протягивает мне заклятый предмет. Я и без него знаю, что у меня температура шпарит. Только одно дело знать и совершенно другое — иметь доказательство этого.

— Что я просил тебя принести? — не скрываю ни своего раздражения, ни злости.

— Чай и таблетку, — отвечает растерянно.

— Термометр верни на место и никому не говори, что брала для меня, — смотрю девушке прямо в глаза. Знаю, она все понимает. И никому ничего не скажет, на Оксану я всегда могу положиться.

— Вам бы на больничный, — негромко произносит, озираясь по сторонам.

— Завтра меня не будет, а там выходные. Отлежусь, — обещаю ей.

— Может быть, вам что-нибудь надо? Я могу привезти домой, — искренне предлагает. Смотрит с надеждой.

Моя помощница — отличная девушка. Грамотная, ответственная, порядочная и влюбленная в меня по уши.

— Ничего не нужно, — заверяю. — Если понадобится, у меня есть Егор.

— Я вас поняла, — разочарованно опускаются плечи, в глазах тоска.

Вот, блин, женщины! Вам лишь бы поухаживать да полечить нас, мужиков. Неужели других дел никаких нет?

Оксана уходит, но на этот раз возвращается со столь желанным лекарством. Выпиваю, прикрываю глаза.

— Ермолаев! Ты совсем охренел? — Стены кабинета трясутся от смеха Давида. С трудом разлепляю глаза.

— А? Что? — озираюсь по сторонам.

Блин, вырубился. Кидаю взгляд на часы. Переговоры начались десять минут назад.

— Я оборвал тебе весь телефон. — Торковский произносит негромко. — Благо Оксана призналась, что ты дрыхнешь.

Глава 15. Забава

— Детвора, смотрите, что у меня есть! — достаю из пакета две одинаковые аппликации. Близнецы скептически смотрят на то, что я держу в руках.

— Что это? — первой спрашивает Маша. Девочке интересно.

— Поделка, — поясняю. Малышня продолжает стоять. — Вы никогда поделок не делали, что ли? — Мои брови подлетают вверх.

Дети мотают головой в разные стороны.

— Мы рисовали, лепили из пластилина, — загибает пальчики Павлик.

— Клеили, — добавляет Маша.

— А поделку? Вот такую, красивую, со стразами не делали? — не верю собственным ушам.

Судя по огромному частному дому, где проживает Марк с детьми, он в деньгах не ущемлен. Ремонт свежий и явно дизайнерский, интерьер тщательно проработан. И я уверена, что этим всем занимался не сам Ермолаев. Явно нанимал того, кто сделал все за него.

Дом шикарный и вместе с этим безликий. Здесь нет уюта, нет вложенной в каждую мелочь души.

Строго, модно, со вкусом, и точка. Больше и не скажешь ничего. Красивый, но не живой.

Чем дольше здесь нахожусь, тем сильнее хочу забрать малышей и вернуться в свою небольшую квартиру. Там энергетика волшебная, она помогает. У Марка же не дом, а какой-то музей.

— Такую не делали, — с интересом рассматривает аппликацию Павлик.

— Хотите? — спрашиваю с надеждой. Мало ли… Вдруг им не интересно.

— Хотим! — дружно кивают.

— Тогда сейчас полдник, а потом будет с вами творить, — улыбаюсь. — Мойте руки и приходите кушать творог.

— Творог? — кривятся.

— Творог, — киваю. — Не любите?

— Нет, — упрямится Маша.

— Ты просто еще не пробовала творог, который я делаю, — произношу заговорщицки и подмигиваю малышке. В глазах девочки тут же просыпается живой интерес.

В очередной раз радуюсь, что не стала дожидаться ответа Марка и заказала доставку еды. Теперь у нас есть все, что нужно. И даже чуточку больше. Хи-хи.

Близнецы уносятся в ванную мыть руки, а я быстро раскладываю по тарелкам с творогом малину и ежевику, делая глазки и улыбку из ягод. Из жидкого меда рисую нос, он выходит кривым, а еще калякаю волосы. Выходит какой-то Антошка.

Смотрю на свое произведение искусства, и настроение ползет вверх. Хихикаю. Надеюсь, детям понравится мой шедевр.

На самом деле, пока Машенька и Павлик спали, я позвонила сестре и устроила ей самый настоящий допрос. Я расспрашивала Аленку обо всем! Про питание и лечение, про режим дня и отдых, про то, что делать можно и чего категорически нельзя.

У моей сестры хоть и скверный характер, но шикарный опыт. Как ни крути, она троих детей родила.

Именно Аленка подсказала мне заказать аппликации из страз, а еще раскопки. Сказала, что у нее дети от этого просто пищат.

Обсудили лечение, рекомендации доктора. Сестра посоветовала помимо лечения еще обильно поить и давать природные витамины, сварить черносмородиновый компот.

Мы проболтали с ней около получаса. И все это время я внимательно слушала.

Правда, пришлось немного соврать. Я не призналась, что за дети. Сказала, к сотруднице приехали племянники и ей нужно помочь.

Если Аленка узнает правду, она мне по голове настучит! Объявит ненормальной и откажется помогать. А мне без ее советов не справиться с детками.

В глубине души понимаю, что Аленка отругает меня и будет права. Мне не стоит открывать свое сердце близнецам, они лишь короткий эпизод в моей жизни.

Марк найдет для своих детей няню, я вернусь к своей привычной жизни, и все. Эти пару дней останутся только в моих воспоминаниях.

На сердце становится так горько, хоть вой! Мне требуется вся сила воли, чтобы прогнать эти мысли.

Думать о плохом нельзя. Иначе оно уж точно случится.

Лучше буду думать о хорошем, ведь совсем скоро Новый год. А это значит, исполнение тайных желаний.

Дед Мороз, если ты есть, подари мне детей. Я была очень хорошей девочкой последние пять лет. Пожалуйста.

— Ого! — Восторженный возглас Павлика за уши вытаскивает меня из тяжелых и грустных мыслей.

— Вот это да! — театрально складывает на груди ручки Машенька. — Ой, — задорно хихикает. — Сладко.

Дети не сговариваясь берут ложки и принимаются есть. Не проходит и пяти минут, как тарелки оказываются пустыми.

— Это самый вкусный творог, который я только ел, — мечтательно закатывает глаза. Я умиляюсь.

— Ты же говорил, что не любишь его, — смеюсь.

— Люблю! — заявляет. Подходит ко мне и обнимает. — И тебя тоже. Люблю.

Мое сердце тает.

Машенька подходит и тоже жмется ко мне.

— Спасибо, — улыбается так искренне-искренне, как только дети умеют.

Приходится задержать дыхание, чтобы не расплакаться.

— Так, малышня! — нарочно задорно к ним обращаюсь. — Вы же поделку делать хотели!

Глава 16. Забава

Открываю глаза, в доме все тихо. Сквозь щель между стеной и римской шторой пробивается яркий солнечный свет, проглядывается чистое безоблачное небо. На улице должно быть очень холодно.

Справа от меня раздается какой-то шум, поворачиваю голову и теряю дар речи. Рядом спит Марк.

Осторожно, чтобы не потревожить сон хозяина дома, выбираюсь из-под одеяла, оглядываюсь по сторонам в поисках домашних вещей. Я их вчера вечером куда-то повесила, а сейчас не вижу.

— Шикарно выглядишь, — оборачиваюсь на голос. Марк ухмыляясь смотрит на меня. Краснею.

— Отвернись! — прошу в сердцах, пытаюсь натянуть чуть ниже майку, но делаю лишь хуже. Бретелька соскакивает с плеча и оголяет одну грудь. Та бессовестным образом выскакивает на свободу.

— Ой, — пищу, закрывая себя руками. Отворачиваюсь. Пусть смотрит на меня со спины, умник нашелся.

— Второе утро подряд. — Марк подмечает с легкой усмешкой, чем заставляет меня покраснеть еще сильнее. — Смотри, а то в привычку войдет.

У-у-у-ух! Обернулась бы, зыркнула на него грозно. Но, боюсь, опять что-нибудь произойдет. Поэтому решаю игнорировать выпады Марка, так будет вернее всего.

— Ты мою одежду не видел? — спрашиваю спустя пять минут бесполезного поиска в комнате.

— Нет, — отвечает и продолжает хищно улыбаться. Глаза аж блестят. — Куда ты ее положила, помнишь?

— Не помню, — вздыхаю. — Было темно.

— Так уж и быть, помогу тебе, — меняет гнев на милость и вылезает из-под одеяла. — Бр-р-р, — растирает себя руками. — Холодно как, — хмурится.

— Не жарко, — соглашаюсь с мужчиной. Он только что выбрался из теплой кроватки, а я хожу по комнате уже минут пять. Замерзла.

Принимаемся вместе перебирать все поверхности, на которых могла оказаться одежда. Расходимся в разные стороны, ищем везде, но не находим.

— Ты точно раздевалась в этой комнате? — Марк изо всех сил старается смотреть мне прямо в глаза. Но у него это не особо выходит.

— Нет, блин! — кидаю в сердцах. — Я по дому в трусах и майке разгуливала, сверкала своим задом, — огрызаюсь.

Ну неужели обо мне можно такое подумать? Обидно до слез.

— Вполне симпатичный зад, — заявляет совершенно серьезным тоном.

— Ну тебя! — машу рукой. — Не смешно, — кукшусь.

Мне холодно. Очень. Вся кожа в пупырках.

Словно прочитав мои мысли, Марк направляется к шкафу, достает оттуда свои домашние штаны и футболку.

— Надевай, — протягивает мне.

— Что это? — смотрю на одежду, как баран на новые ворота.

— Футболка и штаны, — раскрывает вещи, показывает.

— Это я понимаю, — хмурюсь. — Зачем? Мне мои вещи нужно найти. Я же в них была.

— Можешь не искать, — ухмыляется косо поглядывая за дверь. — Бесполезно.

— Почему? — искренне не понимаю.

— Потому что не найдешь, — заявляет безапелляционно.

— Куда ей было деваться? — продолжаю сетовать, но предложенную одежду беру. — Не собаки же утащили, — говорю хмуро. Поднимаю на Марка глаза. — У тебя ведь нет собак?

— У меня есть кое-кто хлеще, — смеется. — Да заходите уже! — обращается к кому-то в коридоре. Дверь открывается, и на пороге спальни появляются две шкодливые моськи.

Малыши.

— Доброе утро, — говорит Марк.

— Папа! — Близнецы бегут со всех ног и запрыгивают на отца, чем чуть ли не валят его на пол.

Пользуясь случаем, незаметно выхожу из спальни, не хочу мешать единению Марка с детьми.

Заворачиваю в первый попавшийся закуток, переодеваюсь. Штаны очень длинные, приходится подвернуть, а то упаду ненароком. Зная свою «везучесть», это будет самый нелепый момент.

Спускаюсь на первый этаж, нахожу свою сумку, она стоит там же, где и стояла вчера. Проверяю содержимое. Ничего не пропало. Беру зубную щетку и пасту, отправляюсь в ванную.

В голове крутится одна мысль. Она не дает мне покоя, найти какое-то логичное объяснение детской шалости не могу.

Зачем Маша и Павлик забрали мою одежду? Уж явно не просто так!

Осматриваю себя в зеркале, улыбаюсь. В огромной, на четыре размера больше футболке, с растрепанными волосами и блестящими от счастья глазами я выгляжу весьма необычно.

— Я первый! — кричит Паша.

— Нет, я! — не уступает брату Маша. Дом наполняет громкий топот детских ног.

Думая, что приготовить на завтрак, выхожу из ванной и успеваю сделать лишь шаг, как врезаюсь Марку в грудь. Дыхание перехватывает.

— Ой, — шепчу. Чувствую, как на щеках снова начинает показываться румянец. — Прости, — извиняюсь. Мне дико неловко.

— Да ничего, — сдержанно отвечает он. — Пойдем на кухню, — делает шаг в сторону, пропуская меня вперед.

— Я как раз думала, что приготовить покушать, — озвучиваю вслух свои мысли.

Глава 17. Забава

Блин, некрасиво получилось… Нужно было хоть попрощаться, а я…

Достаю сотовый, набираю Марка. Он принимает вызов с третьего звонка.

— Забава? — вопросительно-удивленно. — Ты где? Дети весь дом вверх дном перевернули, потеряли тебя.

Марк говорит так искренне и открыто, что я себя ощущаю самым глупым и мнительным человеком на всей планете. Называется: сама придумала – сама обиделась.

Моя неуверенность в себе и на этот раз сыграла со мной злую шутку. Нужно было трижды подумать, чем идти у нее на поводу.

Ведь на одни и те же грабли наступаю далеко не первый раз. Интересно, это когда-нибудь кончится? Я смогу снова расслабиться и знать, что кому-то нужна?

Последствия сложных отношений с бывшим аукаются не только невозможностью иметь детей, но и дикой неуверенностью при неформальных отношениях. Прошло уже несколько лет, а я все никак не могу прийти в норму.

Андрей раздавил меня и физически, и морально. Еще немного — и он бы вообще уничтожил меня. Благо, я вовремя собрала вещи и убежала.

Нашла в себе силы начать жизнь с нуля, переехала в другой город, взяла кредит, открыла булочную и думала, что прошлое осталось в прошлом. Однако последствия аукаются мне до сих пор.

— Марк, извини, что пришлось так поспешно уехать, — на ходу придумываю оправдание. — Позвонили из булочной, у них возникли некоторые проблемы. Я там срочно нужна.

Понимаю, что мои слова звучат глупо, но уж пусть лучше так, чем говорить правду. Правда выглядит еще глупее.

— Понял тебя, — произносит печально, а у меня от осознания, что натворила, тут же образовывается ком в горле. Вот же глупая! Зла на себя не хватает. — Когда все решишь, ты к нам вернешься?

— А можно? — спрашиваю робко. Я готова развернуть машину хоть сейчас!

— Нужно! — В голосе Марка ухмылка. — Я не справлюсь с ними один, — добавляет гораздо тише. — Возвращайся! Спаси меня. — А это уже и вовсе игриво. Сердце тает от его отношения и слов.

Губы непроизвольно расплываются в нежную улыбку. Представляю, как близнецы изведут Марка, и начинаю тихонько хихикать. Они замучают его за полдня.

— Я вернусь, как только получится, — отвечаю уклончиво, ведь развернуться и приехать через десять минут не могу. Тогда сразу станет ясно, что я наврала.

В голове рождается план.

Доеду до булочной, возьму нам вкусной выпечки и вернусь на том же самом такси. Времени много не потрачу, а так хоть получится, что никого не обманула.

Вот и выкрутилась.

А заодно нерадивую официантку уволю, пока она всех клиентов не распугала своей чрезмерной ответственностью. Сразу было нужно это сделать, а не откладывать в долгий ящик, но тогда я была занята общением с детьми.

Смотрю на дорогу, мы уже почти в городе. Еще немного — и можно возвращаться назад.

Эх, Забава… Сама себе проблемы устроила. На ровном месте!

Все же мне порой вредно думать. Как надумаю что, так получается какая-то ерунда.

Решено! Впредь буду более рассудительной! Марк не Андрей, он другой и никогда со мной так не поступит, как сделал бывший.

И не станет так унижать.

— Спроси у малышей, что им привезти, — прошу Ермолаева. Он задает детям вопрос, те отвечают наперебой.

Лезут в трубку, кричат, хихикают. Я улыбаюсь, сердце наполняется любовью и теплом.

— Слышала? — смеется мужчина. По пыхтению в трубке и сдавленным звукам понимаю, что близнецы добрались до отца.

— Держись там, — прошу его, а на душе птички поют. — Скоро буду, — обещаю. Настроение такое, что хоть прям бери и лети.

— Я постараюсь, но не обещаю, — с трудом выговаривает мужчина. — Ты, главное, поскорее приезжай.

Марк первым завершает вызов, а я отнимаю сотовый от уха и прижимаю к груди. Улыбаюсь.

Все же как интересно складывается жизнь. В тот день, когда врачи окончательно и бесповоротно заявили, что мне нельзя рожать, на пороге моей булочной появились Маша и Паша. Они забрались за пирожками, а попали прямо в сердце.

Ведь можно сколько угодно отрицать, но факт останется фактом. Я полюбила их с первого взгляда, когда увидела двух перепуганных от сидения в темноте детей.

Близнецы-непоседы покорили меня. Они искренние и бескорыстные, добрые и любознательные. А энергии в них сколько! Просто ух!

Как же здорово, когда у тебя такие классные дети. Марку очень повезло.

Заезжаю в булочную, там все в порядке. Мне даже не пришлось никого увольнять, Алина со всем разобралась без моего участия.

В заведении чисто и опрятно, посетителей в зоне кафе немного, но в такое время вообще хорошо, что они есть. Зато перед кассой аншлаг.

Машу Алине, та приветственно улыбается, кивает в ответ и продолжает отпускать клиентов. Проскальзываю на кухню, беру еще горячие круассаны с миндальной посыпкой, для Марка пирожки с мясом, а для детворы еще прихватываю пирог с вишней. Записываю, сколько чего взяла, для отчетности, и возвращаюсь в такси.

Глава 18. Забава

— Как так приехали? — В панике осматриваюсь по сторонам.

Вокруг снег, лес и сгущаются сумерки. Поблизости нет ни единой живой души!

Дорога заметена, не разобрать, где канава. Ехать дальше опасно, можно свалиться и упасть.

— Вы меня до дома не довезли! Мне нужно к детям! — кричу. Эмоции бурлят, над ними не возобладать.

— Дороги нет. — Таксист показывает на белое полотно, что расстилается перед глазами. Конца и края ему нет. — Машина брюхом села.

Понимаю его, но что делать — не знаю. Меня колотит, аж пипец!

Снова вспоминаю нашу первую встречу с близнецами, их перепуганный взгляд. Сердце сжимается, в кожу врезаются сотни осколков, причиняя нестерпимую боль.

Таксист не поддается моим уговорам, он отказывается дальше ехать. Не помогают ни деньги, ни слова, ни слезы. Ничто.

— Нельзя! Дороги нет! — не выдерживает моего напора мужчина и, желая доказать правдивость своих слов, газует.

Колеса прокручиваются, мотор ревет, авто стоит на месте. У меня кровь стынет в жилах.

— Машина брюхом села! — стучит пальцем по своей голове.

— Проехать не можете? — От волнения голос дрожит, меня накрывает паникой. Что ж делать? Там дети одни… Марк без сознания…

А-а-а!

— Нельзя! Не могу, — отрицательно качает головой.

Дыши, Забава. Ты умная женщина. Ты обязательно что-то придумаешь.

Ты должна!

— Машенька, папа еще не проснулся? — спрашиваю у малышки, она на том конце провода до сих пор ждет меня.

— Спит, — шмыгает носом, но уже не плачет, и это хорошо. Радует, что девочка немного успокоилась.

— Павлик рядом? — задаю следующий вопрос. — Это очень важно, — мягко давлю на нее.

В голове рождается план, но нужно четко понимать, смогу ли я его претворить в жизнь.

Я должна как можно быстрее добраться до детворы, ведь Марк хоть и там, но помочь им не сможет. Ему самому помощь нужна.

Изо всех сил гоню прочь дурные мысли, а они, сволочи, снова и снова лезут в голову.

Кошмар!

— Рядом. — Машенька говорит настороженно. Но не торопится давать ему трубку.

— Машенька, девочка моя, пожалуйста, дай брату телефон, — почти умоляю ее. Меня не на шутку колотит. — Мне с ним очень-очень нужно поговорить.

— Вот прям очень? — не поддается.

— Сильнее некуда, — клятвенно заверяю ее.

— Хорошо, — меняет гнев на милость. — Паша, тебя, — всовывает брату телефон.

— Алло, — бурчит тот.

— Павлик, это я, Забава, — представляюсь. Вдруг мальчик не понял, с кем говорила его сестра.

— Забава? — Голос Паши тут же меняется, он полон надежды. — Ты когда приедешь? Мы тебя ждем, — обиженно сопит. Я даже на расстоянии чувствую его страх.

— Павлик, хороший мой, помоги мне, пожалуйста, — прошу малыша. — Сходи на второй этаж, включи во всех комнатах свет.

— Зачем? — интересуется мальчик.

— Хочу проверить, как далеко видно ваш дом, — пытаюсь переиграть все в шутку. Малыши не должны знать, что им угрожает опасность. А она угрожает! Ведь дети, по сути, в доме одни. — Помнишь, я рассказывала про маяк? Что он помогает кораблям не напороться на рифы и землю, а еще освещает путь?

— Помню, — отвечает.

— Давай поиграем в смотрителя маяка, — предлагаю с энтузиазмом. — Ты сейчас зажжешь свет во всех комнатах и покажешь мне, где наш маяк.

— Давай! — тут же соглашается. Выдыхаю.

Выхожу из такси и принимаюсь озираться по сторонам. Всматриваюсь в темноту, ведь она уже наступила.

— Дура! В машину вернись! — ругается водитель. — Замерзнешь!

Игнорирую. Продолжаю искать огни, ведь дом где-то рядом. По навигатору ехать оставалось чуть-чуть.

Порыв ветра закручивает хлопья снега вокруг меня, продирает насквозь. Блин, ничего не видно. В машину нужно вернуться, там тепло.

К тому же, таксист запросил помощь и сейчас к нему едут его товарищи. Скоро нас вытащат отсюда. И увезут. Назад.

Нет-нет-нет! Я не могу поехать в город! Мне нужно в дом Марка. Там дети одни!

Щурюсь, закрываю рукой в варежке лицо и продолжаю всматриваться в открытое пространство. Вдруг вижу, как загорается свет.

— Я вижу! — кричу счастливо в трубку. — Я вижу вас! — чуть ли не прыгаю от радости. — Павлик! Ты молодец!

Распахиваю пассажирскую дверь, беру сумочку и пакет с уже остывшей выпечкой.

— Спасибо, что подвезли, — заявляю ошарашенному водителю. — Сумму с карты спишите. Мне пора, — и захлопываю дверь.

— Дура! Куда ты? Там ночь! Там медведи! — кричит мне вслед мужчина. — Замерзнешь! Умрешь! Ой дура! Волки сожрут же тебя!

— Не сожрут! — кричу ему, делая очередной шаг и снова проваливаюсь в сугроб. — Я костлявая!

Глава 19. Марк

Открываю глаза и словно из вакуума выныриваю. Оглядываюсь по сторонам, что за фигня? Темно.

Снизу раздается дикий грохот, затем детский визг. Пульс резко подскакивает.

Маша!

Подлетаю с кровати, голова кружится, игнорирую все нахрен и на ощупь как можно быстрее спешу туда, откуда раздался страшный звук. Дети, похоже, что-то серьезное уронили. Лишь бы никто из них не пострадал!

— Маша! Паша! — поочередно зову своих малышей. — Забава! — пытаюсь докричаться хоть до какого-то.

— Папа! Папа! — наперебой кричат дети, плачут.

Бедные мои…

Жалость запихиваю куда подальше, сейчас не до нее.

— Стойте, где стоите, — спускаюсь, притормаживаю. Я где-то уже рядом со своими детьми.

Бежал, как мог быстро. Чудо, что не свалился нигде по пути!

— Мне страшно, — хнычет Машенька. Сердце кровью обливается, стоит только представить, как напугались малыши.

— Не бойся! Папа проснулся, — подбадривает сестру Паша.

Забава молчит. Странно.

Судя по всему, я проспал довольно долго, и она всяко должна была успеть прийти. За окном погода просто капец! Забаве стоило поторопиться.

— Малышня, тетя Забава еще не приехала? — спрашиваю у детей, мне надо их как-то разговорить.

Детворе все равно, на какие вопросы отвечать, а про Забаву мне самому интересно. Она обещала вернуться и… не пришла.

— Она идет, — шмыгает носиком Маша. Смотрю на окно, и у меня обрывается все изнутри.

— В смысле «идет»? — спрашиваю, с трудом не поддаваясь тревоге. А она, зараза, рвется из груди.

— Я позвонила Забаве, она ехала на машине, — говорит Маша. Слушаю дочку, делаю несколько осторожных шагов в ее сторону.

— Что потом? — уточняю. Нехорошее предчувствие лишь усиливается с каждым ударом сердца.

— Потом она сказала дать Пашу, — произносит, насупившись, Машенька.

— Пашу? Зачем? — удивляюсь.

— Она попросила включить свет во всех комнатах на втором этаже, — поясняет сын. — Сказала, что теперь дом маяк, а я его смотритель. А теперь свет погас и нам очень страшно.

Слушаю сына и охреневаю. Потом смотрю на улицу и охреневаю еще раз.

Снегу намело просто ужас! Какой нафиг маяк?!

И тут у меня пазл в голове складывается в единую картинку… Хочу рвать и метать.

Обычный седан до нас не доедет.

Забава была на такси…

Мысли в голове летят со скоростью света, хороших среди них ни одной. Пофиг, пляшем!

Действовать надо.

Нахожу детей, те дрожат. Прижимаю к груди.

— Папа, Забава потерялась, да? — плачет Маша.

— Папа, ты должен ее найти! — просит Паша. Как чувствуют, блин.

— Мы любим ее! — хором воют дети.

— Дай телефон, — забираю сотовый из детских ручонок, набираю заветный номер, в ответ лишь короткие гудки.

Твою ж мать! Только не это!

У Забавы, похоже, телефон разрядился…

— Детвора, вы должны мне помочь, — несу близнецов из кухни в гостиную. Там есть камин, и я должен его разжечь.

Но это все будет позже. Как только вернусь со своей принцессой.

В доме выключено отопление. Конечно, как появится свет, оно включится, но если до утра его не починят, мы замерзнем.

— Садитесь на диван, — сажаю детей. — Забирайтесь с ногами, — на ощупь нахожу плед, укрываю малышей. — Так, смотрите, вот фонарь, — нахожу кемпинговый светильник. Включаю. В который раз радуюсь, что мне Инга его отдала. — Вот вам книжки, раскраски и карандаши, — сваливаю все со стола на диван. — Развлекайтесь.

— А ты куда? — поднимает на меня заплаканные глазки Маша.

— Забаву искать, — отвечаю сквозь сжатые зубы. Эмоции шалят.

— Я с тобой! — поднимается Паша.

— Я тоже! — вторит брату Маша.

— Нет! — отрезаю сурово и жестко. — Вы останетесь дома!

Дети обиженно сопят.

Времени нет. Нельзя терять ни секунды. На улице метель, там Забава одна.

Выхожу из дома, закрываю детей на замок, а ключи оставляю под ковриком. Чужие сюда не забредут, а если по пути связка выпадет, то будет полный капец. А здесь, на террасе, они в безопасности.

Шарю по шкафу для верхней одежды, нахожу теплую шапку, надеваю, открываю гараж, захожу.

У меня всего две машины. Обе хорошие и надежные, седан и внедорожник. Но сейчас мне нужно более проверенное средство. Даже лучший внедорожник способен сейчас подвести.

Прохожу вглубь гаража, скидываю защитный чехол.

— Ну здравствуй, друг, — глажу ровную поверхность снегохода. — Прокатимся?

Вывожу агрегат на снег, проверяю, все ли в порядке. Надеваю необходимое обмундирование, беру запасной комплект и выезжаю за пределы участка.

Глава 20. Марк

Мчу до дома на запредельной скорости. Разумом понимаю, что это крайне опасно и мы в любой момент можем перевернуться, но оставлять Забаву на холоде на минуту дольше опаснее в разы.

От бешеной порции адреналина, что поступила в кровь, тут же сонливость как рукой сняло. Похоже, мои близнецы добрались до аптечки… Разложили таблетки по-своему.

Хорошо, что я вместо жаропонижающего выпил снотворное. Так хоть проспался, и болезнь прошла. Если бы выпил какое другое лекарство, эффект мог оказаться непредсказуемым. Совсем.

Похоже, все лекарства пора выкидывать. А новую аптечку в сейфе буду хранить! Не дело, что близнецы до нее смогли добраться. Совсем не дело.

Я слишком сильно недооцениваю своих детей.

Если у них хватило мозгов, как снять коробку с лекарствами с самой верхней полки в шкафу, то как бы они мне сейф не взломали.

Мелкая шпана!

Заезжаем во двор. Я специально не закрывал ворота, чтобы времени на открывание не терять. Спрыгиваю со снегохода, беру Забаву на руки, прижимаю к себе.

— Пойдем домой, — говорю ей. — Греть тебя будем!

— Спасибо, — еле слышно шепчет. Дует на варежки, руки трет.

— Держись, — прошу девушку. — Осталось немного.

— Угу, — кивает. Дрожит.

Поднимаюсь по ступенькам на крыльцо, захожу на террасу, ставлю на ноги Забаву и достаю из-под коврика ключи. Немедля открываю дверь, подхватываю свою принцессу и несу в гостиную. Там ждут дети, и можно разжечь камин.

Каждое мое действие четкое и ясное, нет паники, я прекрасно знаю свой следующий шаг.

Раздеть, укутать в теплый плед, дать горячего чая. Одним словом, согреть.

Но когда мы заходим в комнату, то я на миг застываю. В доме царит тишина. Дети спят.

Они мирно сопят каждый на своей подушке, у Машеньки раскраска выпала из рук.

— Раздевайся, — бросаю короткое девушке, отворачиваюсь и принимаюсь растапливать камин.

— Но… — пытается протестовать, только вот я очень зол, и против меня сейчас идти бесполезно.

— Раздевайся, я сказал! — поворачиваюсь, смотрю Забаве в глаза, говорю строго. — А то это сделаю я.

Кусает губы, опускает взгляд. И принимается расстегивать куртку.

Огонь в камине занимается, дрова схватываются один за другим. В комнате становится теплее. Наконец-то!

Судя по тому, что происходит за окном, света до утра нам не видать, и это печально. Ладно, как-то выкрутимся сейчас. Я обязательно что-то придумаю.

Раскладываю кресла, переношу туда детвору. Забаву заставляю забраться на диван с ногами.

— Надевай, — протягиваю ей свои шерстяные носки.

— Я сейчас согреюсь, — закутывается в плед сильнее. — Честно.

— Надевай, я сказал! — едва сдерживаю злость. — Согреется она.

Забава смотрит на носки как на средство массового поражения.

— Они новые, — добавляю. Может, брезгует, хрен его знает.

— Не в этом дело, — шепчет. — Ладно, давай, — покорно протягивает руку. — Без них все равно не согреться.

Ухожу на кухню, достаю из шкафа бутылку крепкого напитка, режу лимон и сыр, беру стопки.

— Нет-нет-нет! — Глаза Забавы округляются, как только она видит меня.

— О да! — улыбаюсь ей хищно. — Ты будешь греться!

— А ты? — щурится. — Стопки две.

— Я? — смотрю на поднос. — У меня профилактика острых респираторных, — ухмыляюсь. — Подвинься.

Под ошарашенным взглядом Забавы ставлю на столик поднос с «лекарством», снимаю с себя кофту, штаны.

— Ой, — пищит. — Ты чего? Я не согласна!

— Разве похоже, что я тебя спрашивал? — отвечаю девушке и залезаю к ней под плед. — Да ты ледышка!

Под возмущенные возгласы Забавы заставляю сесть ее к себе на колени, ноги поставить на мои и прислониться к груди. Нужно ее согреть, а у нас нет ни воды, ни горячего душа. Баню тоже не натопить.

— Марк, мне неудобно, — смущенно прячет лицо в ладонях. — Блин, мы с тобой знакомы только два дня.

— Поэтому нужно строить из себя недотрогу, а утром проснуться с воспалением легких? — провокационно выгибаю бровь.

— Нет, — вздыхает.

— Ну вот и отлично, — меняю гнев на милость. Наливаю первую порцию, протягиваю ей стопку. — Держи.

Морщится, но берет.

Держит в руках, пить не торопиться.

— Мне самому в тебя влить? — спрашиваю, выпив свою порцию. Горло обжигает, внутри все горит.

— Не надо, — крутит головой в разные стороны. — Мне нельзя пить. Смотри, я предупредила! — С этими словами Забава опрокидывает в себя содержимое стопки. Морщится, куксится, протягивает мне пустую тару назад.

— Держи, — даю ей в руки лимон, но вместо этого девушка открывает рот. Вкладываю дольку туда. Облизывает губы, съедает. А я сижу… не дыша.