Злые сказки весны

Гл. 1

Кащей почесал сморщенный отросток. Утренний поход в комнату раздумий происходил стандартно. Шаркая костлявыми цырлами в мохнатых розовых тапках, он вышел и поковылял в тронный зал. Встречные горничные кивали головой и делали книксен, затем возвращались к работе. Но трогать их желания не возникало. Кащей присел на вычурный трон, почесал куцую бороденку и подумал, что надо сходить в сокровищницу и почахнуть над златом. Все же столько лет в трудах и накоплениях! Вздохнув, он встал и пошел туда шаркающей кавалерийской... ой, да боже, просто пошёл. Грязный серый ковёр в желтоватых пятнах, груды запыленного барахла и золота вперемешку, портрет пра-пра-пра-пра-праааа дедушки или бабушки.... Кащей точно не знал. Их род шёл от членистоногих, не то что эти жалкие смертные, которые произошли от обезьян. Нежно проведя рукой по пыльной куче золота, достав тазик и тряпки, он выглянул в коридор и крикнул горничную. Голос сорвался и дал петуха.
- Да, господин Бу? - горничная посмотрела в пол. (Кащей иногда разрешал прислуге называть себя по имени).
- Набери воды и принеси в сокровищницу - Кащей сунул ей в руки пустой тазик.
Задумчиво глядя вслед качающейся из стороны в сторону юбке, он вздохнул.
Вчера стража доложила, что стая волков снова уделала все углы замка и погрызла тыкву на прилегающем к стенам огороде. В том месте рва не было, да и нужды в нем тоже. Нет, тыкву им простить нельзя! Самый крупный Волк порыл лапами землю, накидав кучу мусора на опущенный подъемный мост. Гаденыши!
Чахнуть над златом было интересно: протирать каждую монетку влажной тряпочкой и складывать их рядом. Кучка мытых монет медленно росла. Сколько прошло времени, он не знал и смотреть не хотел. Какая разница, когда у тебя впереди вечность и ты бессмертен? Спасибо тебе, то ли бабушка, то ли дедушка омар. Но надо заняться и насущными делами.
Волк хихикал, стоя задом к мосту и накидывал новую кучу мусора, роя задними лапами. Кащей не выдержал и крикнул с башни дребезжащим голосом.
- Хам!
Волк, если так можно выразиться, заржал. Шерсть на холке затопорщилась. Он греб задними лапами, поворачивал голову и, задрав её, ехидно щерился. Потом приподнял лапу и, сделав свое дело, трусцой поскакал в лес.
- Я тебя запомнил! - Кащей погрозил серой сволочи вслед. Может трахнуть горничную? Нет, это ж сколько трудозатрат! Шевелиться было лень. Кащей дополз до трона и плюхнулся на него.
- Нет, ну ради Василисы я бы ещё расстарался. Это разумеется. А ради горничной что-то не того, - громко пробурчал вслух Кащей.
Редкие слуги покосились в его сторону, но вновь вернулись к работе. Кащей снова вздохнул.
- Таращатся, сволочи. От я вас! - буркнул он в пустоту. - А единороги пожрали всю капусту. Ну эти-то ладно, а волкам тыква зачем? - бурчание продолжалось, слуги уже не обращали внимания. - И этот еще. Стоит, ссыт и ржёт. Хам! - рявкнул вдруг он, ударив кулаком по трону. Резко поднялся, но тут же, охнув, схватился за спину.
- Ох тяжки труды праведные. Пойду, что ли, отдохну, - и пополз, шоркая розовыми тапками, в спальню.

Гл 2.

- Сволочи и карьеристы! - Кащей бросил книгу сказок на пол возле кровати. - Уууу, показал бы я тебе, какой там заяц в утке! За звонкую монету, что угодно накорябают. И ведь ни копейки не прислали, ироды.
С тех пор, как Василиса сбежала с Иваном Царевичем, поди сто пИцот лет прошло уже. Кащей задумался. Волчара все виноват. А теперь еще и тыкву портит.
На тарелке лежала свежая нарезанная свёкла. Кащей почему-то её любил, а морковку - нет. Он задумчиво достал вставную челюсть, заказанную из мира людей по ту сторону Калинова моста. Между прочим за бешеные деньги! И начал жевать. М-да, от были времена! Ванька Царевич, Василиса опять же. По мосту Калинову туда-сюда. За Ванькой, от Ваньки. Но Волк все равно сволочь. Молодожёнов отвёз, сам вернулся и тыкву мою портит. И портит, и портит, и нассал ещё! А Василиса потом все письма слала. Хотела дочку, Аленку, привезти, пока они с Ванькой поедут в путешествие заморское...
Единороги, флегматично жевали капусту.
- От я вас! - кряхтел Кащей с башни. - Пошто безобразничате? Капуста моя!
- Не трогаем мы кащееву капусту, - белая единорожка нагло посмотрела в его глаза, продолжая жевать и улыбаться во все зубы.
Кащей вдруг захотел превратиться обратно в омара, как пра-пра-пра-пра, как то так, дедушка. И снова почувствовать запах и вкус моря.
- Бесстыдница! - начал было он, но увидев, что Единорожка приподняла хвост, быстро ретировался. Лучше почахнем над златом. Тазик и тряпочки. Вот где, счастье.

Гл. 3

- ЭуууууУ. УУУУУУ. Ээээуууууу, - Волк завыл стоя на мосту. - Гости к тебе. Знакомься, вот, Аленушка.
Рядом стояла девочка лет восьми с набитым рюкзачком и сумкой, одетая в цветастый сарафанчик, белые колготки и туфельки.
Кащей таращился с башни и не хотел верить глазам. А ведь похожа! Глазенки - то синие, Василисины. А нос Ванькин, курносый.
- Я вас не ждал, подите вон - отмахнулся Кащей.
- Ну ты пень замшелый, за базаром-то следи, воротА отворяй. - Волк хихикнул. Он лёг на бок и задёргал лапой. - Не бойся, он дикий, но ты то его точно воспитаешь. - сказал он Аленке.
Кащей скрылся из виду и его долго не было. Алёнка присела на землю и облокотилась на Волка.
- А мама говорила, что дедушка Кащей хороший, - сказала она Волку. Тот задрыгал лапой от приступа смеха.
Когда Кащей вышел в доспехах, кряхтя от натуги и громыхая металлическими частями, цепляясь ими обо все подряд, Волк решил, что пришёл его смертный час, потому что так смешно ему не было никогда. Он вскочил, изогнулся так, что холка стала похожа на горб. Из глаз текли слезы. Он хыркал, как ишак, в попытке хотя бы не лопнуть. Единорожка, не привлекая внимания, крадучись двигалась к грядке с капустой. Слуги затрубили в фанфары.
Кащей поклонился, но что-то там подклинило и он с кряхтением распрямился. Волк умирал, его икания раздались с новой силой.
- Бесстыдник! - начал было Кащей, но Алёнка стукнула Волка ладошкой. И хоть она тоже улыбалась, но старалась вести себя прилично, а Волк от смеха не мог пошевелиться.
Когда гостья и встречающие скрылись в замке, Волку полегчало и он традиционно задрал лапу.