Змеиная королева

Глава 1.

Там , где кончается лес.

За окном Версаля, словно живое полотно Рубенса, разворачивается величественная картина французского лета. Солнце, пробиваясь сквозь листву, рисует золотые блики на паркетном полу моей комнаты. Воздух, пропитанный ароматом роз и специй, проникает через распахнутое окно, неся с собой шёпот дворцовых интриг и предвкушение скорого события – прибытия принца Филиппа, моего будущего супруга, испанского наследника. Я, Мария, дочь королевы Анны и короля Франсуа, наследница французского престола, сижу у окна, нежно поглаживая пушистую спину кошки Марли. Моя жизнь, до недавних пор наполненная беззаботностью и детскими забавами, резко изменилась. Вскоре мне предстоит принять бразды правления, объединив под своей короной Францию и Испанию. Солнечный зайчик танцевал на позолоте комода, такой беззаботный, такой чужой моим сжатым в тревожный комок мыслям. Марли урчала, вцепляясь коготками в бархат кресла. Ее довольство было таким простым. Мне бы ее неведение.

Но мирное существование – роскошь, недоступная будущей королеве. Тень заговоров ложится на Версаль. Шепот о скрытых врагах короны, сплетающих сети заговора где-то в подземельях Парижа, проникает сквозь стены дворца, достигая моих ушей. Моя мать, королева Анна, женщина железной воли, с тревогой наблюдает за мной, видя в моей наивности потенциальную опасность для будущего Франции. Она готовит меня к трудностям правления, но её методы решительны и порой жестоки. Ее последний 'урок' все еще горел на щеке – не пощечина, нет, это было бы милосерднее. Это был ледяной анализ моей 'непригодности', произнесенный так громко, что эхо разнеслось по всему тронному залу. 'Наивность – роскошь для служанки, Мария. Для королевы это смертный приговор'. Мой отец, король Франсуа, напротив, окружает меня теплом и поддержкой, успокаивая и наставляя меня, учит мудрости и дипломатии. Бабушка Француаза, с её богатым опытом придворной жизни, делится со мной тайными знаниями и помогает ориентироваться в лабиринте придворных интриг.

Скоро мне предстоит сделать выбор, выбор, который может определить судьбу не только Франции, но и всей Европы. Прибытие принца Филиппа – лишь начало.

Мой взгляд падает на распахнутое окно, на свободу за ним. «За окном... там, за парком, за воротами Версаля... там дышит Франция, настоящая, не придуманная дворцовыми льстецами. Увижу ли я ее когда-нибудь без свиты и предрассудков?» — подумала я. Впереди меня ждут сложные политические игры, лицемерные улыбки и скрытые угрозы. Сумею ли я сохранить хрупкий мир, укрепить власть и, возможно, найти счастье в предстоящем браке? Но сначала… Мне нужно решить, как подготовиться к приёму принца, ведь каждая деталь может стать ключом к успеху или краху моего правления. И пока я медитирую у окна, прислушиваясь к шуму Версаля, завтрашний день уже готов поднести вам свои первые испытания.

Прохладный летний воздух обволакивает меня, едва я выхожу за тяжелые дубовые двери дворца. Солнце, еще не достигшее зенита, мягко освещает ухоженные аллеи, ведущие к обширному лесу, излюбленному месту охоты отца. Марли, оставленная в безопасности моих покоев, не будет мешать конной прогулке. Фрейлины, грациозно следуя за мной, перешептываются, их шелка и кружева шуршат на фоне шелеста листьев.

Воздух наполнен ароматом влажной земли и хвои. Я выбираю из конюшен свою любимую лошадь – рыжую кобылу с белой звездой на лбу по имени Аврора, и, сев в седло, чувствую привычный комфорт и уверенность. Лес постепенно окутывает меня своей тишиной, прерываемой лишь щебетанием птиц и ровным стуком копыт по лесной тропе. Передо мной открываются поляны, залитые солнечным светом, и тенистые уголки, хранящие прохладу. Прохладный летний воздух обволакивал меня, неся не только запах хвои, но и что-то неуловимо дикое — может, след лисы на траве? Я вдохнула глубже, ловя этот вкус свободы, пока фрейлины, как тени, держались на почтительном расстоянии. Их духи — жасмин и апельсин — казались здесь чужими, как и всё, что напоминало о дворце...

Воздух чист и свеж, наполнен ароматом смолы и цветов. Ветер играл моими растрепавшимися волосами — во дворце их бы уже поправили десять рук. Мои фрейлины едут рядом, соблюдая дистанцию, но готовы в любой момент оказать мне помощь или поддержать беседу.Их смех звенел слишком правильно, как заученные реплики в спектакле. Я пришпорила лошадь — пусть догоняют "Наслажусь покоем", — подумала я, зная, что это самообман. "Покой? Для королевы? Но пока есть возможность насладиться покоев, почему бы не насладиться по полной?".

Марли, оставленная во дворце, наверное, свернулась клубком на моей подушке — а я вот здесь, где ветер свистит в ушах, как мальчишка-паж, забывший о приличиях. Лесной воздух обжигал лёгкие, но это был ожог жизни, а не удушье тронного зала. "Пусть завтра будет война — сегодня я скачу", — подумала я, и рыжая кобыла, будто услышав, рванула вперёд, сметая низкие ветки. Фрейлины вскрикнули. Я рассмеялась. Наконец-то что-то настоящее.

Через несколько минут я замедлила лошадь и подозвала фрейлин ближе и спросила с улыбкой.

— Как думаете всегда ли во Франции будет так стабильно , как сейчас ?

Белокурая фрейлина поправила выбившуюся прядь волос.

— Что может случиться с Францией? — фрейлина звонко рассмеялась, поправляя кружева. — Разве что испанцы перестанут поставлять шоколад

Остальные захихикали. Их смех звенел, как разбитое стекло.

Я отвела глаза "Ну конечно все будет хорошо с Францией и,что буду хорошей королевой..." — Подумала я но вслух говорить не стала. Через несколько часов мы вернулись во дворец.

Возвращение во дворец после прогулки резко контрастировало с безмятежной атмосферой леса. Запах навоза и ржание лошадей сменились тяжелым ароматом дворцовых духов и напряженным шепотом слуг. Уверенность, царившая в лесу, как будто рассеялась, оставляя место лёгкой тревоге. Улыбка, украшавшая мое лицо после разговора с фрейлинами, постепенно угасла.

Глава 2.

Там , где спят драконы.

Я влетела в мастерскую мадам Леруа, распахнув дверь с такой силой, что со стены слетел образец кружева. Воздух здесь всегда был особенным — густой смесью лаванды ,чтобы моль не съела шелка, воска для фиксации складок и едва уловимого металлического привкуса от тысяч иголок.

— Мадам Леруа! — мои пальцы скользнули по столу, где лежали эскизы, заляпанные вином или чернилами. — Я хочу платье алого цвета! Как закат над Луарой! И чтобы камни сверкали, как звёзды — рубины, изумруды, сапфиры!

Где-то за спиной три швеи замерли с иглами в зубах, а модистка так резко подняла голову, что её наперсток с грохотом покатился по полу.

Мадам Леруа, не отрываясь от корсета, который она прошивала золотой нитью, лишь подняла бровь:

— Ваше Величество, вы описываете сокровищницу, а не свадебный наряд. В её голосе звучало привычное терпение, но я знала — где-то под юбкой у неё спрятан острый нож для ткани. — Испанский двор ожидает белое и золотое — символ чистоты и... вашей покорности.

Я шаркнула туфелькой по разлитому воску, оставив след на полированном полу:

— Покорности? — из-за двери донесся сдавленный смешок одной из швей. — Я думала, мой жених ждёт королеву, а не ручного голубя в золотой клетке.

В воздухе запахло жасмином — мадам Леруа достала свой секретный флакон духов, всегда сигнализирующий: "Клиентка снова несёт чушь". Она поправила булавки на своём наплечнике:

— Ах, если бы короли женились по желанию, а не по политике... Её пальцы ловко выдернули нитку с таким звуком, будто это была судьба. ...я бы шила платья из розовых облаков. Но увы, Франция ждёт белое.

Я потянула носом — где-то пахло свежим хлебом вероятно, — швеи уже успели проголодаться и... мышами? Одна рыжая тень метнулась под стол, унося в зубах кусочек голубого бархата.

— Хорошо... — я прикусила губу, глядя, как мадам Леруа раздражённо трясёт головой. ..— но хотя бы один рубин? Тайно, под подолом? Чтобы я знала — там есть капелька моей крови, а не только испанского золота.

Тишину разрезал звон падающих ножниц — юная швея явно не ожидала такой дерзости. Мадам Леруа притворно возмутилась:

— Ваше Величество! Это ересь против моды!..

Но затем наклонилась так близко, что я почувствовала запах её кофе с корицей:

— ...но если вы пообещаете не рассказывать королеве-матери, я спрячу два.

Я радостно хлопнула в ладоши, и где-то на полке задребезжали банки с пуговицами:

— Три! И я разрешу вам сказать всем, что это испанская традиция!

Мадам Леруа рассмеялась, и её смех потонул в ритмичном постукивании напёрстков по дереву — швеи уже обсуждали наш сговор.

— Теперь я понимаю, почему ваш отец называет вас "мой маленький дипломат".

А за окном, сквозь стук дождя по свинцовым переплётам, доносились шаги гвардейцев — как напоминание: даже здесь, среди лоскутков и мечтаний, за нами наблюдают.

Я сделала последний поклон мадам Леруа, намеренно не по-королевски широкий - так, что мои локоны рассыпались по плечам.

— До завтра, моя сообщница!

Мадам Леруа ответила мне столь же неформальным жестом - подмигнула и прижала палец к губам: "Три рубина. И ни слова королеве".

За дверьми мастерской воздух сразу изменился - пропали запахи воска и лаванды, их заменил тяжелый аромат дворцовых коридоров: пыль веков, смешанная с дорогими благовониями.

Шаги по мрамору звучали иначе - гулко, официально, будто каждый мой шаг кто-то заносил в протокол. Вместо весёлого перешёптывания швей - только монотонный перезвон караульных шпор где-то впереди.

Солнечный свет заливает мои покои, играя на полированных полах и драгоценных тканях. Мысли о предстоящем браке и коронации, о тяжести ответственности, давят на меня. Образ матери, королевы Анны, с её холодным расчетом и беспощадностью, всплыл в памяти.

Внезапно, в мои размышления врывается Марли, мягко мурлыкая и трусься о мои ноги. Её спокойствие на мгновение отвлекает меня от тягостных дум. Я глажу ее шелковистую шерсть, находя в этом простом жесте утешение и некоторую стабильность в непредсказуемом мире. Пальцы утопают в ее шёрстке.

— Моя хорошая... — прошептала я смотря на Марли.

Я взяла Марли на руки, её мягкая шерсть успокаивает. Нежность к кошке помогает мне обрести внутреннее равновесие. Марли тычется мордочкой в мою шею, будто чувствует, как дрожат пальцы. Глупое создание. Ей неведомо, что королевам полагается бояться только Бога и восстаний… а не свадьбы с незнакомцем. Я вышла из покоев, ещё раз потрепав Марли по загривку. И прижала ее к себе.

"Надо бы встретиться с отцом... Так хочется с ним поговорить..." -подумала я идя по коридору.

Эта мысль заняла мой разум. Я надеюсь, что он свободен и сможет уделить мне хоть немного времени. Вопросы о религиозных конфликтах, о тайных заговорах, о будущем Франции требуют обсуждения, и я понимаю, что отец — единственный, кто может дать мне мудрый совет и поддержку. Однако, я не знаю, где его найти сейчас. Придворные коридоры пустынны, а слуги заняты своими делами.

Я подошла к залу заседаний и прислонилась ухом к двери. Тишина в зале заседаний говорит сама за себя – отец там не находится иначе было бы слышны голоса. Затем я подошла к залу аудиенций и здесь я услышала приглушенный разговор отца с кем-то ещё. Спокойный тон беседы не позволяет мне прерывать их. Вторгаться к отцу без приглашения было бы невежливо, даже для меня, его дочери. Я вздохнула погладив Марли. "Пойду тогда почитаю..." — подумала я и направилась в библиотеку, мое любимое место в Версале. Светлая, просторная комната, наполненная ароматом старых книг, приветствует меня. Высокие стеллажи тянутся к потолку, уходя в полумрак. Тысячи томов хранят в себе знания и истории, ждет своего часа, чтобы раскрыть свои тайны.

Запах казённого воска и удушливого ладана... сменился терпкой пылью фолиантов и горьковатой кожей переплётов. Даже Марли чихнула от восторга.