Змеиные сказки. Князь полозов.

Глава 1

В детстве меня не пугали свирепыми чужеземцами и лесными разбойниками. Вместо этого няньки рассказывали мне страшные сказки про глухую часть нашего леса, гдеобитала разная нечисть. Так они оберегали меня, побаиваясь, что убегу со двора.

О тёмном лесе я слышала много былин и сказаний, но ни разу не довелось увидеть ничего подобного,даже облик русалки в здешних речках.

Я жмурюсь, чтобы быстрее привыкнуть в оседающей липкойтемноте, что застелила глаза.

– Ну как? Ты держишь? – шепчет девичий голос за моей спиной.

– Да! И ничего не вижу. Зажги свечу, мне страшно, – отвечаю я и ставлюперед собой зеркало, ощупывая банный полок.

Втягиваю воздух полной грудью. Повсюду витает яркий аромат берёзовых листьев и мелиссы, что лежит на каменке.

Почти привыкнув к потёмкам, теперь вижу очертания своей дружки Софьи. Она резко чиркает камнем о кресало, и отлетающая искра, тлея падает на высушенный мох. Вторая дружка, что стоит позади, боязливо зажимает руками губы и дрожа бормочет:

– Девки, может не надо? Вдруг увидят нас? Высекут ведь!

– Ты давай не причитай, Наталка, лучше помоги свечку зажечь.

Софья подносит пламя ближе, итеперь я могу увидеть хоть что-то перед собой. Всё так же тускло, но с горящей свечой здесь стало менее жутко.

В баню в такое время никого и силком не затащить, но сегодня – в ночь на Ивана Купалу, тайком отовсех мы решили ворожить на суженого. Это последнее моё незамужнее лето. С первым покровом снега меня обещают сыну дружинника – Олегу. Сын княжеского воеводы частенько оглядывает меня, улыбается в мою сторону, а один раз мы даже столкнулись лбами, когда я заходила в конюшни проведать подаренного отцом коня. Тогда он запомнился мне васильковыми глазами, так ярко выделяющимися на фоне облачного неба, и связанной на затылке копной пшеничных волос. Всё, зачем я пришла сюда, это увидеть Олега в отражении зеркала.

По правде говоря, я никогда не гадала, а от нянек Аннушки и Марфы сбежала впервые, оставив их возле озера, где городские устраивают сегодня празднование Купалы.

– Одёжу долой! – спешит Софья,спуская с себя сорочку, с шалостью глядя на меня.

– Ну прям уж! Останусь одетой! Лишнее это, – возражаю я, сдвигая брови.

Мы тихо хихикаем, прикрывая рты – боимся, что нас застукают, но смех так и проситься сейчас наружу.

– Ты первая, Марьяна, – озабоченно продолжает дружка. – В конце концов, это тебя первую замуж выдают.

А и правду ведь говорит. Я убираюраспущенные белокурые пряди за плечи, чтобы не опалить их о свечу и наклоняюсь ближе к зеркалу.

Дух захватывает, что есть сил, а по ногам бегают мурашки. Сжимаюкулаки и ещё немного мешкая, всё-таки произношу дрожащим голосом:

– Суженый-ряженый, приходипокраснеть, на меня поглядеть. Зеркало, покажи мне моего милого.

Позади я слышу хихиканье дружек, но мне почему-то совсем не до смеха. Пальцы немеют, сжимая крепче мягкую тёплую свечу. Вдумчиво всматриваюсь в зеркало, но никого не наблюдаю. Видимо правду говорил отец: глупости вся эта ворожба.

– Ну, – шепчет мне на ухо Софья. – Увидела уже своего Олега?

– Никого нет, – с отчаянием бормочу я. – Может, мы делаем что-то не таки…

Не успеваю задать вопрос, как в запотевшем от частого дыхания отражении мне являются два жуткихблестящих глаза. По стенам бани расходится тихое шипение.

– Вы слышите? Здесь кто-то есть! Ой девки, пойдёмте, а? – кусает костяшки Наталка.

Опьяняющий кисловато-свежий запах мелиссы кружит голову, и я с трудом проталкиваю зудящий комок в горле, но не перестаю смотреть сквозь зеркало. Там внутри всё окутывает серой густой дымкой. Через неё я наблюдаю мужское лицо с острыми грубыми чертами. Он смотрит прямо на меня. Пронизываетчёрными, холодными, как стальглазами. Отскакиваю от зеркала прочь, кинув его на полок. Не могу поверить в то, что вижу и дружки тоже дрожат, только совсем не поэтому.

В углу за печкой во мраке слышатсяшорохи, а затем мы видим очертание маленького существа.

Вот тебе и погадали на суженого. Кажется, сейчас меня хватит удар.

Темный силуэт полностью выправляется, поднимая косматуюголову, и девки, с визгом похватав одёжу, выбегают из бани. Я же не могу пошевелить и мизинцем цепенея от страха. Ноги не слушаются, будто вросли в дубовый пол. Я теряюсь, впиваясь сильнее ногтями в ладонь. Что же сейчас будет? Кто предо мною предстанет?

— Это банник, банник! – кричат где-то вдалеке напуганные до смерти девки.

– И никакой я не банник, – пищитголосок в темноте.

На лунный свет, отражающийся в крохотном оконце, выходит маленькая девочка. Прижимаюладонь к груди, чтоб с облегчением выдохнуть. На счастье богам это всего лишь моя сестрица, Даринка.Ещё раз сглатываю, сдержанно прячавырывающуюся наружу панику:

– Что ты тут делаешь, да ещё и одна? – мельком поглядывая в зеркало бурчу я. – Ты всех напугала.

– Я хотела с вами погадать на суженого! Марьяна, не рассказывай тяте, он выпорет меня.

– Если он узнает – выпорет нас обеих. Как ты сбежала из дому, непослушная?

Она крепко обхватывает меня за талию, цепляясь за юбку.

– Нянькам там совсем не до менябыло, вот я и решила – за тобой пойду. Посмотреть хотела, как гадать станете, – утирает она себе щёку,шмыгая носом. Вся строгость в голосе моментально вянет на моих губах, как только я вижу её округлившиеся глазки и наигранно выкатившуюся нижнюю губу. Обнимаю сестру, поглаживая её пораспущенным волосам.

– Эх… и взять то с тебя нечего, с несмышлёной. Идём домой. Хватит на сегодня приключений.

Как назло, в эту ночь мне не спится. В голове засел образ молодого мужчины в отражении. Я отчётливо помню его тёмные, будто по ветру растрёпанные волосы с небрежным чупом на одну сторону, а взгляд такой надменный, режущий. Знаю, что он точно не привиделся мне.Стоило бы удивиться, ведь это было настоящее чудо, но сейчас меня больше всего беспокоит не то, что я смогла увидеть что-то сквозь зеркало, а то, как заворожённо смотрела в его чёрные, с отблеском металла глаза.

Глава 2

Почти рассвело. За узорчатым окном доносятся трели жаворонка, а рабочий люд уже галдит вовсю.

Я пролежала в постели, зарываясь носом в льняные подушки, так и не сомкнув глаз. Стоило хоть на минуту их закрыть, как мне виделисьмрачные обрывки сражений и укрытая чешуёй девушка, лежащая посреди верескового поля. Чешуябудто давила её, прижимала к земле, укутывая наглухо под собой.

Редкий лучик солнца, что так упорно прорывается через стекло, ласково заставляет меня открыть сонные глаза, целуя щёки.

Я вновь размышляю о грядущей свадьбе. Об Олеге. Каким он будет мужем? А какой я женой? Придусь ли я ему по душе?

Слово «любовь» мне знакомо. Я люблю своего отца, сестру и мачеху Ксенью. Люблю котят, которых кошка Муха принесла этой весной, но возможно ли полюбить того, с чьим взглядом за всю жизнь ты сталкивался всего пару раз? Да, Олег красив и статен. Он завидный жених…

Тонкую нить мысли обрывает отец, зайдя без стука в мою спальню. Отсюда я понимаю: состоится серьезный разговор. Его светло-серые сапоги, бережно вышитые серебром, грубо клацают по половицам, натаптывая дорожку. С суровым видом он обходит мои покои вокруг, становится возле кедровогосундука с нарядами и, хмуро супя седые брови, заводит руки за спину. От распахнутой настежь дверцы по ногам потянуло прохладой, и яневольно вжимаюсь в подушку. Ещё некоторое время отец выдерживает немую паузу, чтобы чувство вины сожрало меня до костей, и только потом всё же начинает разговор.Мягко и тихо, как того требуют приличия.

– Как ты провела вчерашний вечер, Марьяна? Всё ли понравилось тебе на празднике?

Даже не знаю, что ответить. Солгать отцу – немыслимая наглость, но и сказать правду духу не хватает. Эх, была не была, придётся врать.

– Хорошо, отец, – обмолвливаюсь я тихо. – Все прыгали через костёр…Марфа и Аннушка пускали венки в реку…

– А ты? Чем занималась вчера?

На это мне нечего сказать, и я опускаю глаза в пол. Наверняка он уже всё знает, и деваться теперь некуда.

– Отец, я…

– Марьяна, ты княжна! – строго перебил он меня. – Не престало будущей невесте по баням в ночь бегать! Что люди подумают?! Вон, уже молва пошла, что княжья дочь по ночам шатается…

– Но мы с дружками…

На его лице за секунду вспыхиваетпламя, и весь жар своих глаз он направляет прямо на меня.

– Невеста должна сидеть дома, прясть, ткать и ждать свадьбы, но не более! – прикрикивает он краснея.

– Как это я должна? Кому должна и сколько? – дичаю вдруг. – Не было ещё на мне венца да платья белого, и от этого я никому не должна! – подскакиваю с перины.

– Забываешься, дочь! – прикрикиваетотец, но тут же будто приходит в себя, и тон его голоса меняется на гудящий шёпот – Не хочу, чтобы слухи дурные до Олега дошли. О тебе забочусь! – отвернувшись, с обидой бормочет он.

Я очень люблю тятю, и сама не понимаю, что на меня нашло. Видимо, что-то внутри никак не даётсмириться с тем, что через пару месяцев мне придется подчиняться не только отцу. Я стану женой, а это значит, что о свободе и вольном решении мне придётся и вовсе забыть.

Сколько себя помню, отец всегда излишне оберегал меня. Я никогда не выходила со двора одна, меня не пускали в лес без нянек и стражи,мне даже запрещено ходить по нашему городу без них. Возможно, кому-то подобное по душе, но для меня такая опека только в тягость.

Я подхожу ближе и легонько касаюсь рукой его плеча.

– Прости, – бормочу я и в душе противно заскребло. Это откликнулась задремавшая совесть. – Не серчай на меня.

– Тебе нужно готовиться в свадьбе,дочка, – оборачивается тятя и нежноберёт мои пальцы, перебирая их словно бусы. – Найми прях, займи работой себя и ваших с Даринкой нянек. Вплети, наконец, ленты в косы. Пусть все видят, что дочь князяИгоря женою стать готовится! Сваты уже не раз обращали внимание, что без лент ходишь – оскорбляются.

Отец с нежностью очерчивает моё лицо ладонью, и я вижу, как краснеют его глаза, наполняясь слезами.

– Мама смотрит на тебя сверху и радуется! Такая красавица выросла. Ты очень… очень на неё похожа, Марьяна.

Мне ничего не хочется говорить в этот момент. Вижу, что отец чтит любое воспоминание о матушке, которую я, к сожалению, совсем не помню. Он целует меня в лоб и,крутя золотые пуговицы на кафтане,выходит из моей опочивальни.

О матушке я не знаю ровным счётом ничего, разве что о её скорой смерти после моего рождения. Тятя с большой неохотой разговаривает о прошлом и все мои вопросы отсекает на корню. К тому же сейчас он не одинок. У него есть Ксенья.

Говорят, мачехи бывают суровы к своим падчерицам, но все эти разговоры точно не про неё. Она понимает меня лучше, чем кто-либо. Я думаю, это из-за небольшой между нами разницы в возрасте. Ксеньядобра и спокойна, покладиста и трудолюбива. Её упорству и усидчивости позавидовала бы каждая дворянка в наших краях. А ещё у неё золотые руки. Ковры, сотканные ею, заморские купцы разбирают, как горячие пирожки. От маленьких до огромных. Резные, с узорами и вкраплениями, в жемчугах и самоцветах. Всё это умеет делать Ксенья. Я люблю, когда она приходит ко мне по вечерам, рассказывает разные сказки о былых богатырях, русалках и других обитателяхТёмного леса. Он находится совсемнеподалёку от наших окрестностей. Но Ксенья говорит: люди обходят его стороной только потому, что кроны у тех деревьев настолько высоки, что солнце совсем не попадает в чащу, и когда светило утопает в горизонте, людской глаз покрывает колющая темнота; они вынуждены блуждать в нём, пока не придёт их кончина или древний старец Чертополох не выведет их из лесу.

По древним преданиям Чертополох – хозяин этого места. Он следит за порядком и чистотой, а помогают ему различные силы и создания. Опаснои в тоже время жутко интересно. Мне бы хотелось взглянуть на лес, но,боюсь, моя мечта обречена – стражники князя следят за мной день и ночь, не выпуская из виду.

Вскоре после ухода отца ко мне прибежали няньки. В основном они приносят больше хлопот, чем помощи. Марфа на десяток лет старше Аннушки. Крупная, уже седовласая и чуть морщинистая. Она всегда ходит с покрытой головой, хотя замужем никогда не бывала. Вероятно, старается скрыть этим свои лета.

Глава 3

Стоит только показаться на улице, как небо снова затягивает тучами, а на головы сыплет мелкий противный дождик. Ненастная погода абсолютно не пугает народ. Наоборот, с каждым часом людей становится всё больше. Они стягиваются с близ лежащих деревень и городов, кто для торговли, а кто для покупки. Особенно в этом году ценится хлеб и зерно. Из-за холодного дождливого лета урожай погибает. Пшеница, рожь, горох в полях затоплены, ухаживать за скотом и домашней птицей стало трудно. Люди опасаются голода и поэтому сбегаются на ярмарки,скупая бочками засоленную щуку или обменивая её на мешки с прошлогодним зерном.

Больше всего наживаются охотники и купцы, но в этот год они терпятогромные убытки, ведь не столь важно спать в шкурах, сколько съесть лишний кусок хлеба в теплой избушке суровой зимой.

Такая дерзкая погода из года в год, как чума поражает эти земли. Вместо знойного солнца теперь слякоть и грязь, а на смену увеселительным купаниям в озёрах пришли банные посиделки с хмельными напитками.

Я шлёпаю сапогами по густой рыжей грязи, пробираясь вперёд. В ушах стоит ярморочный гогот. Как стая жадных грачей, зазывалы выкрикивают поговорки и нелепые стишки, заманивая посмотреть свой товар.

– Эй, красавица! Подходи! У меня лучшие самоцветы и бусы на всю округу! А какой жемчуг?! Из заморских глубин достал!

– Шелка, нити, парча, хлопок!

– Подходи, не зевай! Торопись, покупай! Венцы, очелья, кокошники! Ночами вот этими руками для тебя шила, девица! Будешь краше здешней княжны, – воскликнула женщина, укутанная в шушун, обитый заячьиммехом.

С моего лица невольно соскальзывает мягкая улыбка, и я подхожу ближе к палатке с головными уборами. Няньки отстают от меня, задерживаясь возле соседней лавки с шёлком.

– Ну раз краше княжны… – краснею,игриво облизывая нижнюю губу, и тянусь рукой к мягкому жемчужному кокошнику в форме пятиконечной звезды. Холодные костяшки моихпальцев задевает мужская ладонь и тут же, будто ошпаренная,отскакивает прочь.

– Очень красивая, – произносит воин, стоящий подле моего плеча. Он игриво наблюдает за мной. Его веки расслаблены, а глаза синие и глубокие, как бездонная горная река. Боги мои, это Олег! Мой жених! Прикусываю язык посильнее, чтобы скрыть напирающую от волнения тошноту. Он выдержано смотрит, вероятно ожидая, что я отвечу, но на ум мне приходит лишь одно:

– Кто? – с провалом задаю я. Какой леший меня дёрнул открыть рот?Моё напуганное лицо и этот дурацкий вопрос ничуть не смутили Олега. Он широко заулыбался, быстро найдя ответ.

– Звезда, – указывает он на расшитый кокошник. Если бы я могла сейчас зажмурить глаза и убежать подальше от этой нелепицы, непременно бы так и сделала. Чтоб мне провалиться на месте.

В его глазах я вижу своё отражение и совершенно не могу подобрать ни единого слова, утопая всё глубже в них. Ещё некоторое время он причудливо глядит, надеясь на разговор, но от стыда мои щёки загораются пламенем, и я отвожувзгляд.

– Нравятся кокошники? – натягиваетон улыбку.

– Нравятся, – еле удаётся вымолвить мне.

– Эй, хозяйка! Я хочу купить его. И заверни в лучшую обёртку, это для княжны Марьяны – моей невесты! – неожиданно прикрикивает на всю округу Олег.

«Ну зачем? Перестань кричать!» – норовит вырваться у меня из груди, но я молчу, сжимая губы.

Тут же отовсюду выглядываютстражники, человек семь, не меньше. Они старательно сливаются с народом, но мне и присматриваться не нужно – я знаю, что люди отцаходят за мной по пятам.Обменявшись с Олегом взглядами, признав здесь своего, дружина вновь срастается с толпой.

От громкого заявления моего жениха люди вокруг кинули пристальные взгляды на нас, а хозяйка шатра и вовсе плюхнулась в грязь, нащупывая сердце: – Ой ма… молодая княжна…будет носить мой кокошник.

С моих щёк не сходит жар. Кажется, если на них сейчас вылить стакан воды – они непременно зашипят,точно на раскалённой печи,настолько неловко я ощущаю себя здесь.

– Вовсе не нужно было… – цежу я.

– Марьяна! Пойми меня правильно.У меня будет жена, краше которой во всём свете не сыщешь, и я хочу кричать об этом на каждом шагу! Вот, держи, – протягивает он завернутый жемчужный кокошник,вкладывая его в руку, и вжимает меня лицом прямо в свою грудь, облачённую холодной кольчугой. Ярко выраженный запах металла и сыромятной кожи ударяет в нос, и я морщусь в надежде, что Олег не увидит этого. – Мне пора, – бросает он на меня ещё один слегка томныйвзгляд и скрывается за шатром.

Промозглый дождь набирает обороты, переходя в ливень, охлаждая мои мысли и приводя их в чувства.

В стороне я слышу, как хихикают няньки, как причитает женщина из шатра. Набираю в грудь воздуха побольше и сжимая кулаки подлетаю к двум ненормальным, которых я раньше называла Аннушка и Марфа.

— Это всё ваших рук дело? Нарочно меня сюда позвали? Знаете, что будет, если отцу доложат об этом?

– Конечно, знаем, – пищит Аннушка – Он сам попросил, чтобы вы наконец познакомились поближе.

– За эти пять минут «поближе» я так опростоволосилась! – хмурюсь, упирая кулаки вниз, но нянькам моя злоба только на забаву, совсем меня слушать не хотят, надрывая животы со смеху. Отвернувшись, дёргаюсь домой, оставляя неуёмных в покое.

***

Дождь косыми каплями не перестаёт бить в окно моей спальни. На улице становится всё темнее, не видно дажеароматных яблонь из сада, что находятся напротив. И дружки всё никак не идут. Видимо, после вчерашней выходки, что мы в бане затеяли, они, как и я, в немилости теперь. По телу проходит холодная, но приятная волна, когда я мельком вспоминаю о том, кого видела вчера в зеркале. Кто он такой? И почему он, а не Олег, явился мне? Признаться, от первого знакомства со своим женихом я совсем не в восторге, но смотрины уже прошли, и дата нашей свадьбы назначена, поэтому никого другого отец и близко ко мне не подпустит, да и не осмелится никто. Из любопытства решаюсь ещё раз позвать, подойдя со свечой к своему отражению. Вглядываюсь в него,прищурившись от подрагивающего огонька, и тихонько шепчу:

Глава 4

Всё так же темно и тяжело дышать. Мои ноги волокутся по гладкому полу, а руки болят от чьих-то сильно сжатых ладоней, тянущих меня вперёд. Глаза не завязаны, но на голову надето что-то вроде мешка. Он пахнет землёй и когда-то давно полежавшими там овощами.

Куда я попала? Как это возможно? Я всего лишь легла спать! Может,это ужасный бесконечно тянущийся сон? Или я умерла, и теперь духи будут мучать меня вечность? Страх, что я испытываю сейчас, не сравним ни с чем, и тело начинает сопротивляться от сжимающей в руках боли, но от моих дёрганий нет никакого толку. Плечам становится только больней. Ещё пару мгновений,и муки заканчиваются. Конвой, что ведёт меня, останавливается, с головы снимают пыльный мешок, а влицо ударяет тусклый свет, режущий глаза.

Я нервно дёргаюсь между двумя крупными здоровяками, уже не держащими меня так сильно, но и не дающими мне пройти вперёд. Кажется, я в замке. Да! Мраморные полы, в котором видно собственное отражение, огромные люстры с бесчисленным количеством свечей, отлитые из золота колонны и величественная свита возле трона. Только вот окон здесь совсем нет. Как далеко они утащили меня от дома?

Наконец тот громила, что стоял по правую руку от меня, торопея,отчитывается, стыдливо уткнувшись себе под ноги:

– Ваша светлость! Мы нашли его. Но он был варварски сорван этой девицей! – воин толкает меня вперёд, ноги не слушаются, и я предательски падаю на пол, сбивая колени. В зале эхом рокочет гогот здешних солдат, но одним лишь жестом тот, кто сидит сейчас на золотом троне заставляет их замолкнуть. Перчатка на его руке скрипит, сжимаясь в кулак. Он смотрит на меня с презрением, будто узнал во мне давнего врага. Вероятно, это князь или здешний король. Он похож на моего отца: седовласый, с ровно выстриженной, ухоженной бородой. На его голове сияет корона, обрамлённая драгоценными красными камнями, а на плечах красивый алый плащ, обитый мехом горностая. Его светлость внимательно оглядывает меня, а после задаёт вопрос:

– Кто ты такая? Зачем тебе сердце папоротника?

Чьё сердце? Я не ослышалась? И ночи не прошло, как я узнала о нём, а уже успела вляпаться в неприятности. Подождите-ка! Получается, я нашла его быстрее, чем… чем… О нет! Я попала в логово к… ЗМЕЯМ!

В голову пришло осознание! Острый ком, что застрял колом в горле, было не протолкнуть. Я точно не сплю! Это не кошмар, это ЯВЬ! Соберись! Соберись, Марьяна! Но что, если ониузнают, что я дочка князя? Они убьют меня!

– Я дочь мельника. Живу в Мирграде,– отвечаю я, заикаясь. Князь явно смутился, скривившись в лице, будто увидел вместо меня слизняка или гусеницу. – Я просто заблудилась и,бродив по лесу, наткнулась на цветок. – Молодец, Марьяна! Искусно врёшь, только коряво.

– Х-м…интересно, – недоверчиво косится на меня князь, с пристальным любопытствомосматривая мои одеяния. – Как же тебя зовут, чумазая чужеземка? – ухмыльнулся он.

– Марьяна, – сглатываю я на весь зал.

– Марьяна. Марьяна… дочь мельника, значит.

– Покажите мне её руки! – выкрикивает дама, стоящая по правое плечо от его сиятельства.

Меня силком подтягивают ближе и настойчиво выпрямляют мои ладони. Женщина в красивом шёлковом платье спускается ко мне со ступенейпьедестала неспешной высокомерной походкой, брезгливо оглядывая меня с ног до головы.

– Х-м! Её пальцы хоть и грязны, но ухожены, а волосы пахнут сладкоймятой. Она лжёт!

От её уничижительного взглядаприжимаю голову к шее ниже.Жуткая энергия, что сбивает с ног,исходит от каждой клеточки её кожи.

– Ваша светлость! – выкрикивает один из солдат. – Разрешите доложить! Недалеко от девицы мы нашли вот это. – Он достаёт из плотно сидящего на нём зипуна жемчужный кокошник. Тот самый, что подарил мне Олег.

Вот же засада! И кокошник с собой прихватила для прогулки по ночному лесу! Да какая муха меня укусила туда ринуться?

— Это подарок! – выкрикиваю я, лишь бы не дать князю принять скоротечных решений. Танцую с огнём на тончайшем волоске от смерти, но боле не вру, лишь умалчиваю ту часть, о которой этим людям знать не надо.

Дама скалиться, с отвращением приподняв грязный рукав моей сорочки.

– И кто же подарит дочери мельника такой головной убор? Ты не только воровка, но ещё и лгунья?!

– Нет! Нет! Это подарок, клянусь!

– Ты глуп, Горан! – со свирепым видом поворачивается она к князю. – У неё серебристые волосы, глаза точно стекло! Это лазутчица с Заморья! – бунтует неуёмная, сжимаямои скулы тонкими, холодными, как лёд пальцами – Она вторглась в наши земли и пыталась украсть цветок! Убить воровку!

– Довольно, Велимера! – осекаетженщину князь. – Я сам решу её участь! Не тебе решать такое! Возвращайся на своё место и будь там, где тебе и положено – подле своего князя, – грозно произносит он и тут же вновь переводит свой взгляд на меня. – Есть ли у тебя мать, Марьяна?

– Нет. Она умерла очень давно, – доживая последние минуты своей жизни, полагается отвечать честно. Так и делаю.

– В каких ты летах? – продолжает допрос князь.

– Мне семнадцать.

На скулах у его светлости забегали желваки, он громко выдыхает,печально отводит глаза, будто на минуту вспоминает что-то, а затем разборчиво чеканит каждое слово,обращаясь к слугам:

– Девицу отмыть, подобающе одеть и подготовить к ритуалу.

– О духи! – дёргаюсь с места.

Меня сожгут на костре!

– К какому ещё ритуалу? –разоряется Велимера. Её ненависть я чувствую за версту. Ох и не добрая эта женщина.

– В первое же полнолуние она станет женой Фрея!

– Ни за что, Горан! – настойчиво визжит дама, нарочно снося ладонью золотые кубки с небольшого столика,что находится перед всей свитой.

– Нет! Это ошибка! Я уже невеста! Так нельзя! – парирую я, вспоминая последние слова Ксенье о полозах в надежде, что это хоть кого-то остановит.

– Ты слышал, она невеста! Нельзя отдавать эту дрянь за нашего сына! Опомнись, Горан! – не унимается Велимера, и, должна признать,сейчас я с ней согласна.

Глава 5

Я вновь открываю глаза после прерывистого сна. Всё та же душная спальня, из которой меня не выпускали уже пять дней. Мне противен каждый угол этой комнаты, каждая падающая здесь пылинка. Коленом с размаху пинаю дутый сундук, чтоб выместить скопившуюся злобу, но деревянныйдаёт отпор, и, рыча от боли, я сажусь за стол, нависая над чашей для умывания. Она и чайничек полностью сделаны из малахита, что зелёной дымкой разделяет посуду на две части. Та, что ярче и насыщеннее,кажется мне бурной неукротимой речкой. В ней бурлит жизнь, к ней не подступиться. А сторона, что в дымке прячется – тиха и скрытна, будто тайны свои в глубине держит, а не на поверхности. Но всё же эти два разных рисунка неразлучны, они смогли ужиться в одном минерале. Как жаль, что камни в этом совсем не похожи на людей… не все могут сотворить красивый рисунок. Так же и я: всем сердцем не хотела свадьбыс Олегом, и что? Духи услышали меня, но невестой от этого я быть не перестала…

В это мгновение доносится тихий, еле слышный стук в дверь. Любопытно прислушиваюсь, будто кто-то мягко бьёт пальчиками по проёму.

– Кто здесь? – задаю вопрос я, но стук этот только усиливается. – Кто там балует? – прикрикиваю снова.

– Марьяна, вас ведь так зовут? – полушёпотом говорит он по ту сторону.

– И что с того?

– Я Юст.

– Что вам нужно от меня?

– Я пришёл лишь сказать, что сегодня у вас состоится аудиенция с князем и… и вашим женихом.

– А почему шёпотом? Вы кого-то боитесь?

– Нет, думаю боитесь вы.

А ведь и правда, я не знаю, что будет со мной, не знаю, на что способны эти варвары. «Вашим женихом». Х-м, слишком громко сказано! Это не замужество – это насилие! Убегу.Нужно лишь спланировать как.

– Ещё увидимся, Марьяна, – как-то мягко и искренне проговаривает он мне. Остаётся только слушать, как скоро удаляются его шаги. Юст, кажется, дружелюбно настроен, чего не скажешь больше ни о ком здесь.

Подхожу к своей кровати и надеваюшёлковое однотонное платье изумрудного цвета кроем, доселе мне незнакомым. Что ж, аудиенция, значит. Хорошо. Быть по сему.

Через пару часов за мной являетсястражник и направляет меня в другую залу, что поменьше той, в которую меня приводили в прошлыйраз. По виду она не отличается от предыдущей, разве что там нет свиты и ядовитой жёнушки, которая так и норовит вцепиться в моё лицо.

Здесь меня оставляют, захлопнув на засовы двери. Не лучшее начало. Спустя какое-то время появляется и сам князь.

– Почему не соблюдаешь правила? – подходит он к своему трону бросая на меня колкий взгляд. – Тыявляешься гостьей в моём замке – следует поклониться, – каменным басом заявляет он, но и я совсем не промах – отвечаю ему дерзостью на дерзость.

– Гостью не удерживают насильно в своих владениях, изначально похитив, и не отдают замуж против воли. Я никогда не буду здесь гостьей, ровно, как и женой вашего сына!

– Дерзкая, значит. Ты теперь наша!Прими этот факт с гордостью и честью! – А в прошлый раз он был куда благосклонней. – Я мог отправить тебя чистить чешую наших солдат после схватки! Но вместо этого ты, дочь мельника, выходишь замуж за будущего князя горных полозов! Я удостоил тебя неслыханной щедростью, а взаменпрошу лишь поклониться мне в знак приветствия! Поклонись!

– Нет! – настаиваю на своём, притопнув каблуком сапога.

– Я сказал, поклонись! – с этими словами его зрачки сверкаютопасным желтым цветом, а моё тело,перестав меня слушать, склоняется в глубокий, принудительный поклон. – Духи всевидящие, он колдун! – Вот и славно, – продолжает Горан. – Не вынуждай меня применять силу, будь покорной. Это лучшее, что ты можешь сделать для мужа! А вот, кстати, и он. Как раз вовремя. Познакомься, Марьяна, это твой будущий муж – Фрей.

Из бархатной шторы показывается высокая фигура с курчавым чупом и тяжёлыми графитовыми глазами. На миг забываю, как дышать, прикусивязык со всей силы. О нет! О нет! Это он! Тот, кого я видела в отражении зеркала. Не врала ворожба – видела всё наперёд.Неужто суждено мне погибнуть здесь?

За Фреем следуют ещё несколько мужчин. Они останавливаются и держатся на небольшом расстоянии. Видимо, это его личные солдаты. Все они одеты с иголочки: в тёмно-зелёных чешуйчатых плотных рубахах и штанах, а на груди сияют начищенные до блеска медные жилеты, покрытые чёрной кожей. Сам же Фрей в сплошь тёмныходеяниях, даже нитки и пуговицы на кафтане в цвет. Петлицы да высокийворотник выстланы чёрной шпинелью. Этот камень, словно смоляное пламя завороженно бликует при малейшем его движении.

Он невозмутимо проходит мимо, не соприкоснувшись со мной и взглядом, сдержанно целует перстеньсвоему отцу, тихо приветствуя его.

– Доброго здравия, отец. Рад видеть тебя в приливе сил.

– Здравствуй, сын мой! Папоротник вновь с нами, и все мы можем вновь насладиться его дарами. Полюбуйся-ка лучше, какая девица станет тебе женой!

Фрей не ведёт и усом, продолжаяделать вид, будто меня здесь вовсе нет. Вот же наглец.

– Я уже видел её, отец. Сам её поймал. Всё ли готово к ритуалу?

– Не переживай за это, – уверенно хлопает Горан сына по плечам – Ну, я оставлю вас. Будь с ней поосторожнее, она может… больно укусить, – сдержанно приподнимает уголок верхней губы князь.

– Со мной она будет нежна.

О! Будь уверен! Я задушу тебя своей нежностью, змеюка! Сама того не замечая, морщусь и в этот момент вижу, как Фрей встаёт совсем близко возле меня. Все подданные топчутся у выхода – торопятся оставить нас наедине. Полоз пристально оглядывает меня сверху вниз, вновь изучает колким взглядом. Я вижу, как в его глазах сверкает холодный металл, и этот холод отражается мурашками по моей спине.

В ту же минуту змей бросается на меня, жмёт ближе к стене, грязно навалившись. Дышит так частопрямо над моим ухом.

– А ну пусти! – кричу и ногтями впиваюсь в его лицо.

– Дрянь! Не дёргайся! – ещё крепче прижимает он меня своей грудью, удерживая двумя руками за запястья.

Глава 6

С отсутствием окон время в этом замке идёт как-то по– своему и совершенно непонятно, уже встаёт солнце или поднимается луна! Я внимательно слушаю Юста, стараясь не пропустить ни единой детали.

– Когда-то давно наш богатый и знатный род жил по ту сторону ледяного моря, в Заморье. Молодой иимпульсивный князь взял себе в жёны королевну, но та оказалась злобной колдуньей и прокляла весь его род. С этого дня мы вынуждены искать себе в жёны невинных девушек и сплетаться с ними в коварном обряде.

– В чём суть этого обряда, Юст?

– Ни один наречённый не сможет быть полноправным владыкой, пока не женится. Принимая девушку замуж, он обязан отдать ейнебольшую часть своей магии, а она взамен жертвует ему себя.

На лбу проступил холодный пот, а руки боязливо затряслись, ища, за что облокотится. От колючей в груди боли мне приходится присесть на пол. Обхватываю лицо руками, не могу поверить во всё это.

– Значит, я умру?

– Да ты что?! Нет! Ты не умрёшь, пока жив твой возлюбленный, и не умрёт он, пока ты будешь жить. Во всяком случае так говорится впроклятье.

Фух, по крайней мере меня не сожгут на алтаре и не отрубят голову в качестве жертвы. Но быть женой этого мерзкого слизня Фрея мне тоже не хочется.

– Какой дурак придумал это мракобесие? Нельзя ли этой королевне было просто убить, а не проклинать, чтоб никто потом не мучился?

– Тс-с, кто-то идёт! Мне пора! Я найду способ ещё увидеть тебя, Марьяна!

Не успела я и рта открыть, как лёгкие шаги под звуки развивающегося плаща покинули коридор.

Как же я попала. Хватаюсь за голову,опуская её вниз. Что это значит? «Пока не умрёт твой возлюбленный».Его убьют и тогда я умру вместе с ним? Чушь какая! Зачем вообще это нужно?

Много лет назад:

Над ясным небом, скрывающем в себе шапки вересковых гор,скрывалось королевство Озис. Найти его незнающему человеку было невероятно сложно. Оно пряталось в густых облаках меж каменных скал по другую сторону Заморья. Круглыйгод над Озисом светило особенноесолнце, даря своим обитателям плоды и процветание.

И вот, на одной из полян, усыпанных различными пахучими цветами и травами, под гладкими увесистымилистьями ивы играла девочка. Её серые глаза напоминали здешний хрусталь, а волосы и кожа были подобны снегу.

Собрав в свою корзинку немного еды, она часами напролёт могла проводить здесь время, смотря на замок издалека. Лучше всего его было видно, когда она взбиралась на верёвочную качель, обвитую ароматными белыми цветками вьюнка. И вот сейчас, оттолкнувшисьногами от земли как следует, она взмывала над обрывом, хохоча от счастья и ветра, что игриво обдувал ей колени.

– Что ты делаешь здесь одна, девчонка? – проголосил позади незнакомый девочке голос. Она ловко развернулась к мальчишке лицом и,встав ногами на качелю, спрыгнула с неё, приземлившись в пряную траву. Перед ней стоял незнакомый ей ранее мальчишка с детским мечом в ножнах, немного старше неё по возрасту. Пуговицы на его расстёгнутом кафтане небрежно болтались, открывая вид на вышитую золотом рубаху.

– Я часто провожу здесь время. Это моя любимая поляна. – поспешно отвечает девочка.

– Ты из замка?

– Да. А что ты тут делаешь? Уж не заблудился ли?

– Нет. – горделиво отвечает он. – Я сбежал от отца!

– Должно быть он уже ищет тебя!

– Он слишком занят сейчас за чаем со здешней королевой. Он уже давно пытался попасть на эти земли, поэтому мою пропажу не заметит.

– Откуда ты? – улыбается девочка, подходя к нему ближе.

– Мы с отцом из горной части Заморья, он приехал, чтобы обсудить важные дела с Озисом. Говорят, у ваших земель имеется наследница. Отец намерен объединить соседские земли, женив меня на этой наверняка высокомерной девчонке.

Девочка немного изменилась в лице, но всё же старалась не выдавать непомерное удивление.

– С чего ты взял, что наследница именно такая? В Озисе не приняты непозволительные эмоции, и мы не ставим себя выше других!

– Знаешь её лично?

– Видела… пару раз, – промямлилаона, смущённо опустив глаза. – А хочешь, я покажу тебе настоящую красоту?

– Чем же ещё сможешь удивить меня?!

Она взяла парнишку за руку и повела ближе к обрыву. Перед ними открылся невероятный вид. Все горы сплошь были обсыпаны сиреневым вереском, а между двух ущелийблестело озеро с такими кристальными водами, что рыбу здесь можно было ловить голыми руками. Девочка пальцем указала чуть выше, и их глазам открылся и сам замок, спрятанный между двух скал. Не большой, но величественный, с огромными каменными воротами и остроконечными куполами, над которыми развевались узорчатые флажки с белыми орлами – символомсвободы этого королевства.

– Нравится? – с доброй улыбкой глядит она на своего нового знакомого.

– Когда мы ехали сюда, всё было покрыто густым туманом, а небо грозило тучами. Как такое может быть?

– Люди бывают злы и коварны, это место защищает его обитателей и скрывает здешние красоты от дурного глаза. В этом нам помогает сердце папоротника.

– Сердце папоротника? Что это?Колдовство какое-то?

– Не совсем. Скорее это особенное явление природы. Цветок этотзацветает примерно один раз в восемнадцать лет. Мы охраняем его от лихого, и за это он одаряет насплодородной почвой и здешними красотами.

– Волшебство… я никогда не видел волшебства.

– Ты видишь его сейчас. Вокруг себя.

Мальчик мягко улыбнулся и дёрнулся назад:

– Я ведь совсем не представился тебе. Я Дион, сын Вериха – владыкиюжных гор Заморья!

– Тогда я послужу вашему примеру,Дион, – низко поклонилась девочка, опустила голову так, что её распущенные волнистые волосы,струясь, упали, скрыв ей колени. – Лея, принцесса вересковых гор.

В растерянности Дион попятился назад:

– Так ты и есть королевна? – краснея от стыда произнёс он.

– Прости меня за мой обман. Я подумала, ты​ испугаешься, если я скажу тебе сразу.

– Что я трус, по-твоему? Девчонок бояться не для моей чести! – он поднял голову выше и улыбнулся. – А ты интересная, Лея!

Глава 7

Этой ночью я плохо сплю. Горло спирает, а грудь сдавливает от частого дыхания. Я вижу бескрайние вересковые поля и беспамятно бреду по ним, наступая в лужи крови, бьющие ключом прямо из земли. Крики и стоны вокруг. Я мотаю руками что есть сил и прихожу в себя, рухнув с кровати на пол.

Вокруг тихо и темно. Дрожь пробирает липкое тело. Как же холодно здесь ночью. Приходится наощупь искать блюдце со свечой, и стоит мне только усесться на перину, как в дверях я вижу мужской силуэт. Замираю, стараясь вглядеться в него, и леший меня раздери, он стоит уже напротив меня, прямо как вкопанный, но я не вижу лица, лишь сильнее стискиваю зубы, решаясь спросить:

– Что тебе нужно? – он молчит. – Оставь меня! – он протягивает мне руку и рассеивается, словно дым, едва успевая коснуться моих пальцев ладонью. Я улавливаю яркий аромат розмарина с тархуном и точно знаю, кто посетил меня этой ночью.

***

Наутро в мои покои заходитнезнакомая мне дама в бежевом платье из восточного шёлка с поверху надетым силуэтным жилетом из золотой чешуи. В руках она держиткорзинку с завтраком и новый наряд. Взгляд её не добр и холоден, но она всё же, будто через силу,выплёвывает пару фраз в мою сторону.

– Наденешь сегодня это, – небрежно швыряет она платье мне на кровать и ставит корзинку с едой на столик. – С сегодняшнего дня можешь свободно покидать эти покои.

– С чего такая щедрость?

– Одевайся, – откидывает она толстенную русую косу назад и выходит за дверь, лихо ей хлопнув.

Хороший разговор получился. Моё появление никому не по душе. Будто мне больно здесь нравится.

Отведав парочку ещё тёплыхпирожков с ежевикой из корзинки, я спешу переодеться и покинуть опочивальню, которая являласьтемницей для меня последнюю неделю.

Я слоняюсь по коридорам, стараясь изучить все ходы, встречающиеся мне на пути, и оказываюсь в широком помещении с колонами. Здесь, как и везде, тускло горят свечи, а по периметру расставлена стража. Стало быть, это место особенно охраняется, значит, есть что-то очень ценное, напримервыход.

Мысль проследить за охраной и проверить каждую подозрительную дверь в этом месте приходит почти молниеносно, но не успеваю я ступить и шагу, как мощные руки,затянутые металлическими наручами, утягивают меня в темноту,зажимая рот. Я вздрагиваю с тихим писком и вижу перед собой Юста. Да, сомнений нет: миловидные черты лица и серый плащ вырисовываются в тени колонн.

– Т-сс! Это я. Не кричи, – держит он указательный палец у моих губ, а затем крепко схватив ведёт за собой, и я всё глубже проваливаюсь во всепожирающую темноту.

Наконец, Юст выводит меня к месту, где совсем нет стражников, но естьалтарь со змеем, вылепленным из обожженной глины.

– Мы в зале для обрядов. Именно здесь завтра пройдёт твой, – грохочет словами Юст.

– Что со мной будет?

— Это как обменяться клятвой, только без слов… Послушай! – Юстберёт меня за плечи. В его карих глазах горит тревога. – После всего этого ты уже никогда не станешь прежней. Некоторые сходят с ума. Обряд уже завтра. Тебе надо бежать! Я помогу, но один я не справлюсь.

Бежать! Я будто ждала этих слов.Не хочу оставаться здесь ни минуты!

– Чем я смогу помочь? – замираю я в предвкушении удрать отсюда прямо сейчас.

– Сегодня перед сном служанки отведут тебя в купель. Вели отпустить их тотчас, как зайдёшь. – Его мягкий голос и глаза цвета терновника поглощают меня, точно ворожат над разумом. Меня кидает в жар. Что это я?

– Марьяна, ты меня слушаешь? –где-то тихо слышу отголоски голосаЮста.

Ничего не могу с собой поделать, осматриваю его лицо: тонкий прямой нос и пухлые алые губы так маняще приковывают к себе. Я облизываюсьв желании поцеловать их. Юстсдвигает брови и выводит меня ближе к свету.

– Твои зрачки… Ты сегодня ела что-нибудь?

– Да, пирожки с ягодой, – опомнившись, бормочу я, не отводя прикованного взгляда от молодца, что кажется мне необычайно красивым.

– Кто принёс их тебе? Служанка?

Я теряюсь с ответом, стук сердца отдаёт звоном в ушах.

– Нет, то есть да. Не знаю. Она не заходила раньше. Видела её впервые.

– Сколько пирожков ты съела?

– Не помню, – сжавшийся комок внутри трясётся всё сильнее, готовыйвот-вот выпрыгнуть из груди, и я начинаю рвано хватать воздух. В горле пересыхает. Кажется, я сейчас задохнусь, но не могу обмолвиться и парой фраз, чтоб сказать об этом Юсту, который хватает меня на руки и несётся куда-то вдоль коридоров. Шаги его становятся всё шире, пролёты короче и, наконец, в глаза ударяет яркий ослепительный свет, что застилает их будто пеленой. Воздух меняется, будто становитсячище. Я прижимаюсь крепче к груди Юста и щекой чувствую, как бешено колотится его сердце, как шаги сменяются на бег.

Во рту появляется горьковато-сладкий привкус и напирающая тошнота.

– Отравлена! – Кричит Юст позади стоящему мужчине и с лёгкостью укладывает меня на осиновый стол,скидывая с него плошку с яблоками.

– Клади её, чай не померла. Ух и злыеже бабы нынче развелись, – слышу я от коренастого старца, роющегося в дальних полках звеня склянками.

Он подходит ко мне, протягивая пузырёк с мутной жижицей. На неё и смотреть-то больно, не то что пить. Внутри плавают ошмётки, издалека похожие на личинок с прозрачными крупицами на дне. От вида этой жидкости я чувствую себя ещё дурнее, но выбора нет.

– Разевай устыни, милая! А то совсем зачахнешь!

Я покорно открываю рот и глотаю содержимое. Язык вяжет, как от горсти черёмухи, а после я понимаю, что тело моё немеет и моргать становится всё труднее. Перестаю чувствовать напряжение и дрожь,пронизывающую меня ещё минуту назад. Веки тяжелеют, и последнее,что я слышу, это тёплый голос Юста на фоне шелеста листьев. Похоже, мы не в замке сейчас.

***

Придя в себя, не тороплюсь открывать глаза. Надо мной идёт суровый мужской разговор:

– Нельзя проводить обряд, отец! Она слаба и может не выдержать! Сила Фрея выше, чем у всех нас вместе взятых! – сразу узнаю Юста.

Глава 8

Много лет назад:

Королевство Озис расширялось и процветало. Вместе с ним росла и Лея.

Беззаботное детство сменила осмысленная юность. В замке от Леиждали мудрых и выдержанных поступков. Часами она штудировалаутомительные государственные дела,изучала своды правил и все прилегающие действующие указы своего королевства.

За дождливым запотевшим окноморлиной башни Лея услышала курлыканье белокрылой птицы, настойчиво бьющей клювом в стекло. Это орлица-почтальон. К её шершавой лапе привязан маленький свёрток. Торопливые руки королевныпоспешили освободить озябшуюптицу и развернуть долгожданное послание.

«Жду тебя на месте нашей первойвстречи».

Губы растянулись в милую улыбку, а клочок оборванной бумаги тотчас же придался огню, растлеваясь синими огоньками.

Сию же минуту Лея отложила все дела. Дождавшись, пока уставшее солнце спрячется за свинцовыйгоризонт, а безлюдные улочки затуманят сумерки, она поспешила набросить на хрупкие плечи тёмныйплащ с удлинённым капюшоном иотправилась в подвал замка, где исчезла за потайной дверью, ведущей в город. Эти ходы как кротовые норы, но Лея знала каждый их угол наизусть. Она могла бы выйти на утёс не обходя город вокруг, но, чтобы отбить от себя даже малейший намёк на слежку, она неспешно прогуливается по утомлённомубеседами рынку, забегает в сырнуюлавку к старику Отису и только потом уносится прочь из города, к звёздным холмам на утёс плакучей ивы.

Дождь почти закончился, упавшие на гладкий плащ капельки скользили по нему от ветра, становясь на ходу крошечными льдинками. Ночамиздесь становится холоднее; щёки и кончик носа Леи остывали всё больше, но жар от предстоящей встречи согревал грудь.

Принцесса обошла гранитные скалы, спустилась к озеру, что в своей глади отражало блистающее небо в ночи, и наконец сквозь звёздные холмыпоказался утёс. Круглая, огромная луна освещала ночными лучами навесистые ветви ивы и мужской силуэт, стоящий рядом с плетёной качелей.

Лея сбавила шаг, наслаждаясь мгновениями этого вечера. Сердце уже не стучало так дико.

– Луна сегодня очень близко, –произнёс терпкий спокойный голос. – Могу поспорить, ты тоже…

Она смутилась, притаившись за весьма возмужавшей с их последней встречи спиной. Без сомнениякоролевне хотелось наброситься на эту спину, обнять её так сильно, насколько могла. Улавливать каждый дрожащий мускул, каждое встречное движение, но вместо этого она лишь сдержанно поклонилась в ожидании, пока собеседник явит ей свой лик.

– Здравствуй Дион. – скромно, придерживаясь правил опустила онаглаза.

– О Лея, – он взял её тонкие замёрзшие пальцы в свои ладони. – Прошу, никакого официоза! Я так устал кланяться… будь со мной не королевной. Будь со мной моей Леей.

Она молчала, задерживая сбитое от чувств дыхание. Почти год она не смотрела в эти тёмные глаза, не гладила его курчавые волосы. Коснуться сейчас его щеки своейбыло пределом её мечтаний всё это время.

Дион возмужал. Черты лица приобрели зрелую остроту. На подбородке появилась тёмная, но ещё мягкая щетина. Он стал почти на голову выше Леи, хотя ещё какой-то год назад ему приходилось вставать на цыпочки, чтоб сравняться с ней.

– Где ты пропадал так долго? – вжавшись в его грудь протяжно выдыхает она.

– Я не мог, – шепчет Дион. – Сразу после моего приезда домой отец приказал отдать меня в стрелковую школу, что посреди ледяного моря на скале «Бесов лик». Это обязаны пройти все мальчики с пятнадцатилет в нашем краю, включая знатных. Прости, но там нет даже птиц, чтоб отправить письмо, – на миг задумался он, отведя взгляд. – Мы через многое прошли за это время…ещё многое предстоит…

– Ты снова уедешь?

– Да! Возможно, на год, может больше.

Принцесса замолчала, ослабив хватку. Было сложно даже слышать такое, не то, что мириться. Дион был прав: ещё многое предстоит. То было целое испытание на прочность для них обоих.

– Лея, послушай! – встревоженно роняет Дион. – Народ, где я живу,очень жесток и груб! Чтобы сбить спесь со своих сыновей и не сохранить в них ни капли любви и доброты, они оставляют их, обрекают на смерть на том острове. Выживают только сильные. Мой брат вернулся оттуда еле живым. Если сбегу, то опозорю честь отца, и все забудут обо мне как о наследнике. Если умру там – значит был слаб.

– Не говори так, – прижимает она Диона всё сильнее. – Ты вернёшься с почестями. Я буду ждать тебя.

Дион сжал её ладони в своих руках сильнее, а затем, едва коснувшись подбородком её щеки, без труда нашёл и бархатные губы.

Лея почувствовала, как теплооставленное им на её устах,расходилось по всему телу, сменяя ощущения приятной дрожью.

Это был её первый поцелуй. Оттого и такой долгожданный. Со дня их знакомства Лея больше не могла спокойно есть и спать, но также и не могла с кем-то поделиться этим чувством. Заводить подруг она не умела и днями напролёт проводила в орлиной башне словно узница,считая дни до их с Дионом новой встречи.

Густой серый туман уже почти укрыл собой все холмы и постепенно подползал к утёсу. Расстелив меховую накидку, они изучали мерцающую звёздную синеву, вскинув руки вверх. Время для них сейчас потеряло значимость, лишь только они вдвоём и небо.

Дион развернулся к Лее, проводя по воздуху очертания её лица.

– Я не имею права пока даже прикасаться к тебе. Но когда я вернусь с острова, мне будет уже девятнадцать, и мы поженимся.

– Давай сбежим? – испуганно прикрикнула она, сжимаясь от тревоги.

– Что с тобой? – наблюдает он, как сквозь пальцы, что держат её скулы,сыплются хрустальные крупицы. – Ты плачешь?

И она плакала. Плакала так, что кровь шумела в ушах. Так, что сердце грохочущими ударами раздавалось по всему телу. Лея знала: каких бы женихов ни сватали с ней, её никогда не выдадут замуж ни за одного из них.

Её мать – Алира, как и другие советницы Озиса, с особым трепетом правила своим королевством. Она не брала налогов, отправляла всех живущих ныне детей в школы, чтобы обучить их грамоте, платя за них из личных средств. В Озисе рабы не гнули спины, а прислуги и работяги с полей получали достойное своей работе жалование. Свобода в этом королевстве не пустое слово, поэтому все жили здесь в гармонии и достатке.

Глава 9

Я нехотя надеваю на тело ритуальную рубашку из выбеленного хлопка и смотрю сквозь отражение, как тётка, назвавшая себя повитухой, плетёт мне косу, наматывая в неё большое количество шёлковых лент, туго затягивая их в бант. Этопроисходит в безликой тишине, и я понимаю всю неизбежность дальнейших событий. Подбородок дрожит сам собой, нарочно вытесняяпредательские слёзы, что мерцают в уголках глаз. Свожу губы и сильно жмурюсь, чтоб скрыть это чувство.

– Ну полно тебе слёзы-то лить! – грубит повитуха. – Княжной будешь! Радоваться надо.

Громко всхлипнув, закусываю щёкутак сильно, что чувствую, как солоно стало во рту. Сквозь губы просачивается тонкая струйка крови. Повитуха вновь меняется в лице и сильно дёргает меня за косу.

– Ишь, чего удумала, мерзавка?! Увечья себе наносить в такой день!Ты из ума выжила, девка?

Не успевает она боле ничего сказать, как в дверях показывается запыхавшийся Юст.

– Пойди вон! – мрачно обращается он к тётке, та кланяется и молча выходит, собрав пожитки, с которыми пришла. Юст выжидает в молчании ещё пару секунд после её ухода и резким рывком сдёргивает с себя плащ, оборачивая им меня.

– У нас мало времени. Бежим.

Всё моё нутро разом покрывается мурашками и немеет. Я не верю этим словам, но Юст уже тащит меня прочь из покоев, и мы проносимся вдоль бесконечных коридоров, а когда достигаем малого приёмного зала, он прислоняет перст к губам и тихо шипит:

– Здесь могут быть наши солдаты, но в другом крыле их нет. Они заняты подготовкой к обряду, и выход отсюда никто не охраняет сейчас. Надень капюшон – и станешь не видимой на какое-то время. Постарайся не ёрзать и не дышать, они могут почуять твоё дыхание.

Я послушно выполняю все указания и в какой-то момент понимаю, что вновь стою босая, а мраморный пол буквально вытягивает из меня всё тепло. Переминаясь с ноги на ногу, я готова бежать сейчас куда угодно и за кем угодно, босая или нагая, лишь бы покинуть скорее эти места.

Наконец Юст подаёт знак, я задерживаю дыхание и от страха впиваюсь в его руку сильней, когда вижу прямо перед собой трёх солдат, облачённых в чешую. Он проходит мимо них, те низко кланяются в приветствии и удаляются, ничего не заподозрив.

Юст ускоряет шаг, толкает огромную кованную дверь, та грузно отворяется, впуская лёгкое, обволакивающее дуновение ветра. Яркий свет ударяет в мои глаза так, что приходится сощурится чтобы увидеть серое, но такое родное небо. Решаюсь обернуться назад, чтоб взглянуть на это место в последний раз, но не наблюдаю ничего, кромеветхой лачужки с неподходящей под неё громадной дверью, из которой мы вышли мгновение назад. Всё это время мы и правда были под землёй!

– Колдовство! – вырывается из моих уст.

– Да! И очень сильное. Идём, – торопит меня Юст, притягивая за собой.

– Но как? Почему никто проходящий не замечает этого?

– Кому надо, тот заметит. И Марьяна, мы в Тёмном лесу. Сюда не часто заходят гости. Нужно уходить, они скоро поймут, что тебя нет.

***

Ноги онемели от острого обледеневшего мха и сырой земли, по которой мы идём, не останавливаясь на передышку. Подол моей рубахи до середины промок, а плащ прилипает к лодыжкам. По дороге я успеваю набрать немного ягод брусники и всё-таки уговариваю Юста остановиться.

– Разожгу небольшой костёр, – супится младший змей.

– Хорошо, тогда принесу воды из ручья, что был неподалёку.

– Марьяна! – останавливает меня Юст. – Это Тёмный лес! Чистой воды ты здесь не найдёшь.

Из его ладони замерцало синеватое пламя, и уже через мгновение в ней показался небольшой кожаныйбурдюк с водой. Дух захватывает,приоткрываю рот от удивления, ведь подобное вижу впервые. Юстпротягивает мне сумочку с водой, глядит на меня, затем на мокрый подол плаща.

– Ты совсем босая. Тебе нужно согреться.

Уже через полчаса я сижу возле костра, грея на нём чарку с брусничной водой. Маленький танцующий огонёк, потрескивая,отражается в карих глазах Юста. Он молчаливо смотрит на языки пламени.

– Что с тобой будет, когда ты вернёшься в замок? – тревожусь я.

– Ничего. Всё, что они хотели, уже давно сделали, – монотонно произносит он. – Допивай и пойдём.

Но я не собираюсь сдаваться. Хочу знать больше о замке, о полозах и их силе.

– Как вы научились колдовать?

– Эта сила у нас в крови, но её легко исчерпать. И как только последняя его капля использована, человеческая плоть погибает, а облик навсегда остаётся полозом.

– Должно быть, сложно держать в себе столько силы и не иметь возможности выплеснуть её полностью?

– Мы выплёскиваем, но, когда они на исходе, нам помогает папоротник. Он поддерживает магию внутри нас, но без него легко перестараться, – Юстпрерывается, оглянувшись назад. – Хватит вопросов.

Не успеваю сделать и шагу, как перед моим носом проносится стрела и до середины вонзается в близстоящую сосну.

– Бежим! – кричит он, на ходу срываясь с места.

Страх сводит желудок, в лицо ударяют колючие ветки дикого шиповника. Они больно цепляют мои волосы, рвут пряди. Устало хватаюсь за стволы деревьев, морщусь от бессилия, держась за живот, который, кажется, набили камнями. Юстдёргает меня вниз за собой, и мы падаем на землю, а затем точно ящерицы ползём по склизким острым булыжникам, раня колени. Даже когда я понимаю, что мы зашли в самую чащу Тёмного леса и погоня приостанавливается, то всё равно бегу в страхе, опасаясь, что следующая стрела ударит мне прямов спину. Лес меняется вновь. Теперьмы выходим в осиновый бор,усеянный валунами и гигантскими папоротниками. Я смутно узнаю это место. Именно здесь меня поймали полозы той ночью. Юст осматриваетвсё вокруг, а после хорошенько встряхивает меня за плечи.

– Марьяна, слушай меня! Впереди всё чисто, ты почти выбралась! Беги только прямо и никуда не сворачивай.Не снимай мой плащ, он защитит в случае, если нарвёшься на стрелу!Как увидишь озеро, значит, ты уже дома, и опасность позади. Главное не оглядывайся и беги со всей силы! Поняла?