Знаешь что?

Глава 1

— Двойной латте, пожалуйста, — весело прощебетала подошедшая к стойке девушка.

Суббота, время ближе к полудню. Но только сейчас начали появляться первые посетители. Я в ответ поздоровалась, мило улыбнулась и отправилась готовить заказ. Посетительница как-то смущённо уткнулась в телефон, а её спутник заинтересованно уставился на меня. Проигнорировав его очевидное внимание, тяжело вздохнула и отвернулась к кофемашине.

Очевидно, у парочки свидание, вряд ли просто так они за ручку заходили, а этот ущербный открыто пялится на баристку. То есть, на меня.

Понятия не имею, продолжал ли он на меня смотреть всё это время, проверять не собиралась. Когда закончила делать напиток, поставила его на стойку. Девушка слегка затормозила, видимо, позволяя парню предложить заплатить, но он уже почти лёг на столешницу, вовсю разглядывая меня. От девушки это незамеченным не осталось, она рассчиталась за латте, неуверенно взялась за стаканчик и отошла к панорамному окну.

— А чего не спросишь, что я буду? — томно подал голос мой откуда-то взявшийся воздыхатель.

Ещё один. Соблазнитель хренов. Поигрывает ещё ключами от припаркованного на половине тротуара BMW. Вот же ты богатенький придурок. Готова поставить сегодняшние чаевые, что это не его машина, а родителя.

— Что будете заказывать? — елейный голосом ответила я, ещё надеясь избежать конфликта.

— Твой номер телефона, — натянул на лицо мерзкую улыбку парнишка.

— Простите, мне это неинтересно, — ответила я, уже едва сдерживая раздражение. Девушка возле окна, прекрасно слышавшая наш разговор, обернулась на нас, скривилась и выскочила из кофейни. Только колокольчик проводил её свои тренькаем. Уверена, моё "До свидания" она предложит мне засунуть в жопу, а её, так сказать, парень даже не проводил её взглядом.

— Это интересно мне, — не терял надежды собеседник.

Вот чего ж тебе неймётся.

Я окинула его взглядом. Симпатичный. Но придурок придурком. Привёл девушку на свидание и открыто начал подкатывать к другой. Осталось только радоваться за его несостоявшуюся девушку за то, что так легко и быстро поняла, что он такой мудак.

Ответить не успела. Хоть и был сегодня официальный выходной у начальства, но владелец кофейни сегодня был на работе и, видимо, по камере увидел стандартную ситуацию. Обычно я отвечала, что на работе не знакомлюсь и простого "Нет" ухажёрам было достаточно, но тут, как оказалось, нет.

— Доброе утро! Вы что-то хотели? — услышала я голос Павла Аркадьевича за спиной.

Парень вытянул в сторону шею, посмотреть, кто ж там нарушил нашу приватную беседу.

— Хотел, а вы кто?

Сама вежливость.

— Владелец данного заведения, Павел…, — начал было распинаться Аркадьевич, но не тут было.

— Вот идите и владейте, я тут с девушкой общаюсь, — не дал с себя в обиду парнишка по ту сторону стойки.

Мне уже стало даже интересно. А то суббота, утро, скучно.

— Девушка на работе, — гаркнул Павел, — и, по-моему, она ясно сказала, что вы ей неинтересны.

Ого, даже звук у себя в кабинете включил. Это как-то неприятно, что ли.

— Я понял. Ты когда заканчиваешь? — повернулся ко мне парень.

Ответить я снова не успела. Да, и честно, не собиралась.

— Вон пошёл! — вдруг заорал Аркадьевич, — сейчас вызову кого надо…

— Ты хоть знаешь, на кого орёшь? — мгновенно подорвался мой воздыхатель, ударив ключами по столешнице.

— А ты?! Думаешь, у меня нет связей, если я в таком месте кофейню открыл?

Что правда, то правда. Место очень проходное, чаевые приличные. И пусть тут неадекватов хватает, деньги не пахнут. Однако Павел Аркадьевич вдруг показал себя с какой-то нелицеприятной стороны. Орёт чего-то, связями понтуется. Обычно всё мирно решали.

— Понял-понял, ты с этим спишь, что ли? — повернулся ко мне мой уже несостоявшийся любовник. И заключил: — Дура.

Вот спасибо. Вот это шоу. Повеселили меня, ребята.

Чтоб твою тачку сейчас эвакуировали.

Очередное тренькае колокольчика. И мы с Павлом Аркадьевич остались одни.

— Задолбали! Невозможно просто…, — начал было бубнеть владелец кофейни.

— Чего вы на него вдруг взъелись? Всегда же спокойной этих товарищей выпроваживали, — удивлённо перебила я.

— Честно, надоели! Давай так, говори, что ты девушка владельца, моя, то бишь, тогда сразу и отстанут, и приставать перестанут, — предложил Павел и заулыбался, будучи максимально довольный собой.

Да не может быть. Неужели…

— Спасибо за предложение, Павел Аркадьевич, но нет, — осторожно проговорила я, — всегда всё нормально, это просто один на сотню идиот.

— Не стесняйся, Виточка, я же не обижу, — сделал шажок вперёд Аркадьевич. Я устало выдохнула. Очень даже может быть. И этот собирается подкатить.

— Девочка ты красивая, очень. С тобой посещаемость выросла, доход совсем хороший стал. Это хорошо. А вот что пристают, так это мы решим с тобой, так? — и ещё один шажок.

Я промолчала. Вдруг обойдётся.

Но Павла было не остановить. Видимо, моё бездействие дало ему уже совсем зелёный свет. Придвинувшись ко мне, он наклонил голову к моему уху и зашептал:

— А, может, сходим, куда? Не в кофейню, конечно, — мерзкое хихиканье, — а в ресторан тебя хороший заведу.

Положил свою лапищу мне на плечо и осторожно начал вести вниз.

Последняя капля.

— Руки уберите.

— О, мне зубки показываешь? А с этими щенками всегда такая вежливая, — зло зашипел Аркадьевич и попытался, видимо, прижаться ко мне.

Но не успел. Опыт взял своё.

Быстро схватила его за шею и отправила коленку прямиком ему в пах. Павел запищал и резко согнулся пополам.

— Я сказала тебе руки убрать? Что непонятно-то, ёлки-палки? — и меня тут же понесло, — нормально же работали. Что с вами не так, а? Я тебе хоть раз намекнула, что ты мне нравишься? Что хочу твоего внимания? Ты чего ко мне свои яйца подкатываешь?

— Сука, — прохрипел всё ещё согнувушийся Аркадьевич.

— Мудак, — кинула я ответочку, — думаю, я уволена. Чаевые, чур, мои.

Первым делом, выгребла из копилки на стойке свою честно заработанную мелочь, а после отправилась в раздевалку собирать вещи. Следом завалился владелец заведения.

— Ты думаешь, так просто отделаешься? — всё ещё с трудом передвигаясь, прорычал он, — за месяц плату не получишь.

Я фыркнула и продолжила рыскать в ящиках. Вот уж удивил, я-то грешным дело думала, что премию ещё накинет.

— Я на тебя, знаешь кого, натравлю?

— Кого? — я аж обернулась. Интересно стало, не то слово.

— Ты ещё приползёшь прощения просить.

Всё понятно. Дешёвые понты.

Быстро скинула передник и грустно погладила нашивку логотипа кофейни на ткани. Всё-таки хорошо здесь было. Коллектив хороший, зарплата правда абы что, но что я хотела, работая на неполную ставку, а вот чаевые всегда поднимали настроение. Будем надеяться, что раз закрылась одна дверь, то где-то откроется другая. Тем более, пора бы что-то уже подыскивать по специальности.

— Счастливо оставаться, Павел Аркадьевич, — грустно подытожила я и попыталась обойти его, не коснувшись.

Он схватил меня за руку и дёрнул на себя. Что сказать, повторенье — мать ученья.

— Отпусти, иначе я тебе кисть сломаю, — процедила я. И не шутила. Потому что могла.

Кажется, Аркадьевич быстро это смекнул. Кинул мою руку и что-то снова зашипел про "натравлю-натравлю".

Я уже не слушала. Вот очередной перезвон колокольчика, и я сюда больше не вернусь.

Глава 2

Ещё ночью меня вдруг начало мутить. Шлёпая свои любимыми найками по асфальту, по которому начинал накрапывать ноябрьский дождь, я перебирала причины своего отравительного самочувствия. Беременной я точно быть не могла, одну причину точно отметаю. Питалась я не сказать бы, что идеально, но не так отвратительно, как моя соседка Настя. Ведьма рыжая. Её тонкой фигурке всё нипочём: пуд мороженого или три бургера на ночь. Что я там накануне ела? Неужели отравилась?

Толком не выспавшись, я отправилась на утреннюю пробежку, надеясь, что на свежем прохладном воздухе мне полегчает. Пока дошла эти несчастные три сотни метров до парка, поняла, что бег вот никаким образом самочувствие не поправит. Но всё равно упрямо не возвращалась в общежитие.

На входе в парк практически упёрлась в машину. Тошнота мгновенно отошла на второй план. Я разозлилась. Если купил дорогую тачку, то автоматически покупаешь право парковаться в неположенных местах, наплевав на людей и дорожные знаки?

Мгновенно вспомнилась ситуация двухнедельной давности. Зря я надеялась, что меня отпустила та ситуация с кофейней. Виноваты во всех смертных грехах и моём ужасном самочувствии сейчас были все: и мерзкий владелец, выпендривающийся своими связями, Павел Аркадьевич, и папенькин сынок с абы как припаркованной BMW и этот нехороший человек, кем бы он ни был, который неправильно паркует свою Audi на моём гневном пути.

Водителя в машине не было. Воровато оглянувшись, я нарочно потопталась одним кроссовком в образовавшейся из-за дождя грязи. Даже прощения у обуви просить не стала: думаю, мои найки будут со мной солидарны. Стянула кроссовок с ноги и припечатала его грязной подошвой на стекло аккурат напротив водительского сиденья. Шалость удалась.

Порадоваться и вытереть грязь с подошвы я не успела. Неожиданно из-за кузова машины показался мужик. Сказать, что он выглядел растерянным, — это ничего не сказать.

— Сегодня что ли вообще все страх потеряли? — как-то несчастно раскинув руки в стороны, удивлённо произнёс он.

Я окинула мужчину взглядом: поднять подняли, а разбудить забыли. Утро не задалось у обоих, видимо. Хоть небритый, невыспавшийся и непричёсанный всё равно цеплял взгляд. Поэтому выбесил ещё сильнее.

— Тут парковка запрещена, — я зло кивнула на подтверждающий мои слова знак, напяливая кроссовок на ногу, — пока вам машину вам намывать будут, откройте ПДД, почитайте, многое узнаете.

Мужик проследил взглядом за моим кивком. Тяжело вздохнул, ловко подбросив собачий поводок, который крутил в руках.

— Так и ты почитай. В выходные и праздники запрещена. А сегодня что? — с грустью в голосе спросил он меня.

Ещё и тыкает.

Сегодня суббота!

Или...

Пятница.

Твою мать.

У нашей группы неофициальный выходной: зачёт автоматом феерично был получен всеми ещё вчера. Таких институтских подарков судьбы у нас отродясь не было. Поэтому из головы напрочь выпало, что рабочая неделя ещё не закончена.

Вздохнула. Виновато посмотрела на мужика.

— Эм-м-м. Да, н-некрасиво получилось. Я... я прошу прощения, — аж заикнулась. Разволновалась.

Он молча окинул меня взглядом. Я сразу напряглась, готовясь к маслянистым фразочкам с подкатами. Родилась с кукольным лицом и фигурой Барби — называйся шлюхой и полезай в корзину. То, что так усердно пророчили мне не только бабки у подъезда, но и полгорода. Ненавижу свою внешность за такие вот ситуации.

Мужик вдруг просто кивнул. Подошёл к водительской двери, открыл машину и вынул большую упаковку салфеток. Всё так же молча протянул мне их.

Я недоверчиво взяла их. Сейчас нежно соприкоснёмся пальцами, и он попросит телефончик? А вот и нет!

Нажал на ключ. Фары пару раз мигнули, подтвердив, что машина закрыта. Вдруг мужик как-то подозрительно всмотрелся в меня.

— Ты чего позеленела? Испугалась что ли? — он в первый раз за всё время улыбнулся. На секунду я аж застыла. Но быстро отошла: тошнота снова напомнила о себе. Вот зачем напомнил.

— Нет, не испугалась, — я вытянула влажную салфетку и начала уничтожать следы своего преступления. Затем кивнула на поводок в его руках и поинтересовалась: — А где собака?

— Да чтоб я знал, — отвернувшись, грубо сказал он. Устало потёр глаза, взъерошил волосы, снова повернулся ко мне: — Салфетки оставь на капоте. Пойду искать эту... суку.

И ушёл.

Застыв возле его машины с салфеткой в руках, проводила мужчину глазами. Вид сзади зачётный. Может, той грязью телефон на зеркале написать? Однако жаль, что меня сейчас, скорее всего, вырвет под ближайшим кустом. Иначе я бы точно с ними пошла его собаку искать.

Или не его. Да конечно! Такой мужик да на такой Audi вряд ли свободен. Вита, включи мозги. У тебя спросонья телефончик не стрельнули, а ты тут уже планы строишь.

Тряхнув головой, оглянулась в поисках мусорного ведра. Ближайшее в самом парке.

Здесь уже ноги сами понесли меня по дорожке. Абсолютно не следя за дыханием, я только и делала, что ворочала головой, чтобы выследить своего недавнего знакомого.

В боку сильно закололо. Пришлось остановиться и, наконец, договорившись с собой, заставить себя вернуться в общежитие. В мой новый дом в моём новом городе М.

Поступить я поступила, но учиться оказалось в разы сложнее. И дело не только в знании каждой кости скелета на латинском языке. Будь он неладен. Если у других девушек нет-нет да проскочит улыбочка на экзамене при ответе молодому или не очень преподавателю, то я скорее себе откушу руку, чем позволю поставить мне оценку повыше из-за моей внешности. С застывшей на лице улыбкой вежливо посылать нерадивых поклонников, а мысленно желать, чтобы у всех них отвалились члены? Да, так и живём. Чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что я получила зачёт за красивые глаза и не только. Моё проклятье.

Но я откушу себе вторую руку, если позволю себе выбрать ту жизнь, которую видела всё детство, только потому что мне не повезло родиться в богатой или хотя бы просто среднеобеспеченной семьи. Мои родители сделали выбор. Я сделала свой. Другой.

Дошла до ближайшей скамейки и очень неграциозно на неё приземлилась. А потом и вовсе легла. Стало жарко: захотелось раздеться догола или, на крайний случай, расстегнуть ветровку. Странное желание для середины ноября.

— Девушка, вам плохо? — я открыла глаза и подняла голову. Женщина с чихуахуа очень даже подозрительно меня изучала.

— Пожалуй, да, — прохрипела я, понимая, что потеряю сейчас сознание, — скорую вызовете?

Из последних сил сняла ветровку и подложила под голову.

Лёжа на спине, смотрела на серое пятничное, мать его, небо и задумалась, какой же я к чёрту пусть и будущий врач, если пропустила у себя все симптомы аппендицита.

Глава 3

Терять сознание я передумала, когда увидела, как запаниковала моя недоспасительница. Начала хлопать себя по карманам в поисках телефона, оглядываться, но дело застопорилось. Сама я на пробежку телефон не брала.

Ладно, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Подняла руку и непонятным жестом остановила женщину, мол, заканчивайте хлопотать, вот встала, ушла, можете не переживать. Недолго думая, отправилась к выходу из парка, уже заметно ковыляя от боли в боку: надеюсь, владелец чёрной Audi уже вернулся в машину, и если вернулся, то никуда не уехал.

На месте родимый.

Постучав для приличия, я открыла дверь автомобиля и с кряхтением уселась на заднее сиденье. Мужик знатно охренел. Держа возле уха телефон, из которого что-то визжал женский голос, водитель повернулся и уставился на меня. Ждёт объяснений, наверно.

— Ещё раз здравствуйте. Вы меня извините, но мне срочно нужно в больницу скорой медицинской помощи. Ближайшую какую-нибудь там. У меня аппендицит, кажется. Отвезите, — на удивление чётко сформулировала я свой запрос, несмотря на усилившуюся боль, и добавила, — пожалуйста.

Он коротко кивнул и завёл машину.

— Инна, не нашёл, — в ответ ещё более истеричные нотки, — потом наберу. Давай.

Осталась ты сегодня, Инна, без собаки. Мужчина скинул вызов и бросил телефон на приборную панель. Вышел из машины, обошёл её и открыл дверь с моей стороны. Я крепче вжалась в сидение, мол, не вытянешь меня отсюда. Быстро окинул взглядом скрюченную меня и коротко приказал:

— Ляг.

Вопросов у меня, конечно, было много, особенно к себе, например, с какой кстати я быстро разлеглась на заднем сидении, а не возмутилась. Но уж больно тон был уверенным.

Быстро задрал мне байку и приспустил штаны, за что мгновенно получил по рукам.

— Твою мать, серьёзно?! — завопила я. Всё-таки извращенец.

— Да успокойся ты, я врач, пропальпирую, — опять этот авторитетный тон.

И начал честно делать, то, что сказал, аккуратно так, руки тёплые, даже мысли о его грязных намерениях на второй план ушли. Врач! Чудеса. Судя по тому, как пальпировал, точно не врёт. Либо маньяк, который на досуге изучает, как ставить диагнозы.

— Аппендицит, — подтвердил он как-то расстроенно. И добавил, — извини, обезболивающее не дам, нельзя. Терпим?

Не дождавшись ответного кивка, быстро захлопнул дверь и уселся на водительское сидение.

Он скинул звонок, видимо, Инны, явно не договорившей, набрал кого-то.

— Наташ, утро доброе. Да. Да. Вот сегодня ночью. Спасибо. Терентьев сегодня дежурит? Через полчаса подозрение на острый аппендицит привезу. Да. До встречи.

Что он там сегодня ночью? Очевидно, что не выспался. Я аж нервно поёрзала, так мне всё было про него интересно. И дай Бог здоровья этому мужчине. А ещё Терентьеву. А ещё мне, что сначала испачкала, а потом и села в нужную машину. Чай сегодня не умру.

— Можно ваш телефон? Соседке позвоню.

Мужчина без слов передал разблокированный айфон.

Родителей оповещать я не собиралась не то, что сейчас, а в принципе никогда, а вот Насте надо набрать: она меня всегда с пробежки по выходным с сырниками встречает, если домой не уезжает.

Быстро рассказав всю ситуацию и подтвердив, что я в надёжных руках, выслушала причитания Настеньки. Даже немного сама расстроилась, что её расстроила. Такой уже цветочек. Но в общежитие я сегодня вряд ли вернусь, тогда подруга к вечеру с ума сойдёт.

— Всё? Только подруге? — водитель забрал свой телефон. Так, что за личные вопросики.

В любой другой ситуации, если бы мне не было так хреново, то я бы порадовалась этому факту больше. Сейчас же просто хмуро подтвердила:

— Не хочу родителей беспокоить.

И почти не соврала. Я действительно не хочу их беспокоить. А ещё я бы попросту не смогла бы до них дозвониться, потому что их номеров телефона я не знаю. Последние сначала крадутся, а после пропиваются. Где ж тут уследишь.

Подложив ветровку под щеку, я прислонилась к холодному стеклу и одним глазом стала наблюдать за водителем.

Прогулявшись по парку, мужчина явно не проснулся. Секунду пораскинув мозгами, я решила, что мне очень даже не до этого, потому что в боку теперь не просто слегка побаливало, а натуральным образом болело.

Я тихонечко застонала.

— Ты ещё и бегала, что ли?

Я приподняла ногу, хоть и сил особо не было, рассмотрела свой кроссовок, будто в первый раз видела, и подтвердила:

— Бегала, — потом всё-таки решила пооправдываться, — вообще ничего не болело, тошнило ночью, есть не хотелось, мало ли отправилась чем. Но не болело и всё тут. Атипичненько. Кто ж знал.

Мужчина кивнул.

Продолжал меня что-то спрашивать, на что я положительно или отрицательно мычала. Анамнез, видимо, собирает.

Я снова открыла глаза и попыталась его получше рассмотреть. Да типичный холёный красавчик из глянцевых журналов. Гелем волосы уложить и побрить, и можно на красную дорожку со звёздами голливудскими отправлять. Хотя и так хорош. Начала пристальнее вглядываться в каждую черту его лица, чтобы отвлечься от кошмарной боли в боку. Да, именно так. Шикарно помогает, кстати.

Он словил мой изучающий взгляд в зеркале заднего вида. Смущаться особо было не в моих правилах.

— Спасибо вам.

Он снова кивнул, куда-то максимально задумчиво уставившись. Вот и поговорили.

Инна безуспешно пыталась дозвониться до моего личного водителя: телефон, не переставая, вибрировал. Мужчина всецело сосредоточился на дороге, иногда поглядывая на меня через зеркало. Мне вдруг захотелось объясниться.

— День мы вам с Инной слегка испортили, — тихо промямлила я.

Он вдруг рассмеялся.

— Да, она мне голову оторвёт за то, что без собаки вернусь. Но ты меня повеселила, честно, — снова быстрый взгляд в зеркало, — откуда такое рвение к справедливости на дорогах?

— Да просто... бесят богачи, — вдруг сказала я то, что говорить совершенно не собиралась.

Вообще это была моя тайна. То, что я выросла в нищете, никто из моих знакомых в институте не знает. Моя соседка Настя, очевидно, догадывается. Как ни странно, у меня не было в мечтах разбогатеть так, чтобы ложками чёрную икру каждый день есть. Но в бедности я жить больше не планировала.

Тошнить меня не перестало. Просто за болью в правом боку я опрометчиво перестала это замечать. Поняла, что через пару секунд случится непоправимое. Поправимое, точнее, но только с помощью моющих средств.

— Как вы относитесь к внеплановой химчистке? — успела спросить я, а потом меня вырвало. На доселе чистые чёрные кожаные сидения.

На это раз искать взгляда я не стала.

— Положительно, — процедил мой спаситель, — к химчистке я отношусь положительно.

Святой мужик.

Я поздно вспомнила про свою ветровку, её однозначно можно было бы использовать во всей сложившейся ситуации. Всё, на что меня хватило, так это прикрыть место своего преступления.

— Прекращай это дерьмо, — на красном "светофоре" мужчина повернулся ко мне и зло наблюдал за моими попытками незнамо чего.

— Какое ж дерьмо? Вы ж, видимо, врач, уж дерьмо-то видели, — пробубнела я.

Брови мужика взлетели вверх. Я бы точно расхохоталась, если бы не умирала от боли, тошноты, лихорадки и стыда.

— О, нет, меня только рвёт. Можете не переживать, — своеобразно успокоила я мужчину.

Он только хмыкнул.

По ощущениям доехали мы быстро. Меня больше не рвало, и я практически не стонала от боли. И даже ни разу не материлась.

Как я оказалась на каталке, потом в коридоре, слишком немноголюдном и хорошо отремонтированным для БСМП, я не помнила. Однозначно мне проводили какие-то манипуляции, я даже пыталась что-то анализировать и вслушиваться, но потом бросила это гиблое дело, ибо если бы у меня спросили, где находится желудок, я бы ответила, что понятия не имею. Зато достоверно знаю, где аппендикс и он, ссска, адски болит!

Ещё перед операцией я очнулась под капельницей, почувствовав на себе чей-то взгляд. Быстро открыла глаза и проверила: так и есть, чёрные глаза, так и быть, красавчика-врача сканировали меня.

— Не умру, что вы так уставились.

Мужчина устало улыбнулся.

— Конечно, не умрёшь. Мысли глупые.

— Ага, мне тут птичка на хвосте принесла, что перфорации нет, значит, летальность — одна десятая процента. Это ж надо быть полной неудачницей, чтобы встретить вас в парке встретить, доехать до больницы, а потом вот окочуриться.

— Откуда знаешь? Ты медик? — удивлённый баритон, чёрные брови наверняка выгнулись. Я опять закрыла глаза. Вообще поразительно комфортно себя чувствовала.

— Нет, — хмуро протянула я, поглядывая за ним одним глазом. Было стыдно признаваться перед этим очевидно всезнающим мужиком, как я опростоволосилась. И на какой-то чёрт добавила, — танцовщица Go-Go в клубе "Хантер".

— Хотелось бы с тобой поговорить после наркоза, жаль, не успею на самый сок, — широко улыбнулся мужчина.

— Поедете собаку своей Инны искать?

— Поеду свою сестру успокаивать. Инну звонила, потому что собаку нашли. Беда в том, то её "девочка" оказалась "мальчиком".

Я улыбнулась. Сестра, значит.

— Выспитесь сначала, на вас лица нет.

— Вот уж спасибо, — хохотнул мужчина, потерев рукой заросший подборок, — да, пару часов всё-таки посплю.

И снова эта улыбка.

Я блаженно прикрыла глаза. Чего это мне так хорошо?

— Я заеду ближе к ночи, — мужик тяжело вздохнул, видимо, оценивая свои неперспективные планы на день, — уже спать будешь, оставь свой телефон медсёстрам, наберу.

От изумления я снова глаза распахнула.

— Я вам в машине наблевала, а вы меня клеите?!

— Какое "клеите", фантазёрка. Химчистку ты мне обещала.

Сказал вроде серьёзно, но продолжал улыбаться. Ничего не понятно.

Собственно, это было последнее, что мы друг другу сказали. У меня хватило сил поднять руку и показать жест "Окей", мол, иди с Богом и ищи правильную собаку без яиц, у меня всё будет хорошо.

Глава 4

Отходила от наркоза я с максимальным задором. Веселила всё отделение, вспомнила все пошлые шутки, а некоторые даже и придумывала. Откуда у меня в голове это вообще появлялось, ума не приложу, тем более, я нормальная такая девственница со стажем.

После попросила у медсестёр телефон, дозвонилась Насте и настойчиво уговаривала сказать телефоны всех одногруппников, хоть до этого дня желания общаться с ними у меня не было. Мне очень хотелось рассказать о своём опыте, позвать всех на УЗИ, а вообще закатить вечеринку в честь удалённого аппендикса. Подруга молчала-молчала и приказала записывать. Телефоны она дала мне поддельные: я даже дозвонилась в какой-то приют с животными и клятвенно пообещала приехать.

Немного растеряв прежнее веселье, но всё ещё чувствуя себя довольно-таки своеобразно, нашла лист бумаги и ручку и приготовилась писать письмо моему водителю-спасителю.

"Дорогой Марк!

Вы, между прочим, не представились, но у красоток-медсестёр спросила ваше имя. Всё про вас знают, дай Бог им здоровья. Благодарю вас за оказанную мне своевременную медицинскую помощь, хоть это и ваш долг. И прошу прощения за испорченные сидушки в машине, но опять-таки не страшно, ибо денег у вас много (Инночка-блондиночка рассказала. Тут прямо фейс-контроль, чуть что ростом или длиной ног не вышел, то не возьмут, видимо, на работу. Меня б взяли, я красотка, ну да ладно, о чём я там). Богатый вы, это не очень хорошо. Не люблю богатых, говорила вам в машине перед моим "выступлением". Так что плевала я деньги не нужны, свои заработаю и химчистку вам оплачу. И телефончик я свой вам нарисую, понравились вы мне, откровенно говоря.

С всем уважением, девушка в кроссовках и с новым швом.

P.S. Обалдеть, нет шва, вот это работники тут. Спасибо ещё раз!"

Недолго думая, нарисовала сердечко. Потом ещё. И ещё. В итоге весь лист пестрил моими корявыми сердцами. Благо, настроение ещё позволяло.

Как и предсказывал великолепно непричёсанный Марк, я, как ни старалась, заснула раньше обычного и проспала аж тринадцать часов. Утром произошла смена караула и улыбчивая то ли Дана, то ли Лана рассказала, что тот самый Марк приезжал, записку мою прочитал и мне тоже письмецо оставил.

Я аж на кровати заёрзала, пока мне Дана-Лана несла сложенный вдвое белый листок. Пусть и с какой-то странной улыбкой.

"Дорогая девушка-без-шва!

Твоё имя я не знаю, я не спросил, ты не представилась.
Очень рад, что операция прошла успешно. Сегодня заеду.

Марк."

А где сердечко?

А где его номер телефона?!

Взглянув на ненастоящую улыбку медсестры, я вдруг поняла, что с Марком у нас далеко не личная переписка, а достояние местномедицинской общественности.

— Что-то Марку Андреевичу передать? — елейным голоском спросила девушка, подбивая мне подушку. Я быстро глянула на её бейдж. Всё-таки Дана.

— Ничего не нужно, спасибо, — в тон ей ответила я, — сама передам.

Дана улыбнулась ещё слаще.

— Вечером его девушка звонила, Марка Андреевича искала, вы уже тогда спали, — как бы, между прочим, заявила Дана и принялась поправлять одеяло.

Я поудобнее устроилась в кровати и уставилась на медсестру. Девушка, значит, звонила. А чего же не приехала-то сразу? Выдра ты, Дана. Мой Марк Андреевич, держи карман шире.

— Девушка?

— Девушка.

— А жена что? Не звонила? Не приезжала?

Дана округлила глаза. И очень даже искренне.

— У него жена есть? Была вроде, но развелись... — и аж застыла. Так, непохоже это на потрясающую актёрскую игру.

Тут уже я занервничала.

— А девушку как зовут? Представилась?

— Инна же! — воскликнула девушка, как само собой разумеющеюся.

Я сжала челюсти.

— Крашеная такая, блондинка, с собачкой ещё вечно таскается, — начала описывать мне "сестру" Марка, которую я в глаза не видела и не увижу, — глаза чернющие, но вот жена-а-а... — мыслительный процесс Даны отображался у неё на лице. Тут я достоверно поняла, что никакую игру она не ведёт, ни на кого она не претендует и вовсе не выдра она.

Правду говорит, по крайней мере, верит в то, что рассказывает. И тут я ещё новых сплетен подкинула.

— Давно он с ней, уже года три точно встречается, ещё до того, как улетел в Америку, вот на днях буквально прилетел, — Дана присела на кровать со мной и продолжила делиться заговорщицким шёпотом, — она девушка красивая и такая... ммм... нервная…, — медсестра вгляделась в меня повнимательнее, — у кого хотите, спросите, тут все знают, не вру я вам!

Вижу, что не врёшь.

Я отвернулась от неё безэмоционально уставилась в стену. На днях прилетел. Вот чего такой невыспавшийся был. И сразу с корабля на бал полетел собаку искать.

Внезапно стало так обидно: я ему там в посленаркозном состоянии почти в любви призналась, сердечек нарисовала. И не претендовала я на него вовсе, разве что самую малость, мне занятые мужчины даром не нужны. Зачем было врать про сестру?

Да уже, очевидно, зачем. Кобелюга.

— Дана, а можно всё-таки Марку Андреевичу записку передать? — попросила я у по-прежнему сидевшей рядом медсестры, — и ещё какой-нибудь доступ к интернету. А то он у меня телефончик попросил. Сейчас уж я ему накатаю телефончиков, — пробубнела я, забирая из рук Даны лист бумаги, ручку и смартфон.

Обида быстро сменилась злостью. Дура я что ли, страдать из-за мужика. Марк-Марк, такой мужчина приятный. Без дурацких пикапов и странных подкатов.

Уставившись в окно на серое ноябрьское небо, я вдруг осознала и всё-таки приняла, что в первый раз в жизни расстроилась из-за мужчины.

Глава 5

Два листа А4.

С обеих сторон.

Потом я уже тупо устала сёрфить по интернету в поисках номеров телефона.

Там были и номера всех химчисток в радиусе пяти километров, и нескольких девушек по имени Инна, работающих в сексе по телефону, и каких-то шарлатанов и шарлатанок, помогающих с очень интимной проблемой, касающейся мужской потенции.

В конце письма я всё-таки от души его поблагодарила. Мужик кинул дела свои, завёз далеко не в больницу скорой медицинской помощи, а в какой-то частный центр, где меня, видимо, по хорошему знакомству приняли и первоклассную лапароскопическую операцию провели. Забота — уровень Бог.

Но кобе-е-ель.

Так и написала.

И сразу же с этими листами отправилась на ресепшен и попросилась выписаться. Смотрели на меня, как на чокнутую. Я подписала десять бумажек с отказом и давала клятву, мол, чуть ли не месяц буду соблюдать постельный режим и диету. А потом взяла ручку в левую руку и честно вписала свои фамилию и имя. Именно, что нацарапала. Сразу видно, что будущий врач. Без ста грамм не разберёшься, Марк Андреевич. Подмигнула ошарашенно наблюдавшими за мной медсёстрами.

На выходе покрутила в руках, так сказать, письмо для Марка, наблюдая, как Дана что-то уверенно втолковывает остальному медперсоналу. Видимо, про несуществующую жену. Смешно.

Вдруг стало смешно и мне. Я вот серьёзно это всё? Всегда гордилась своими взрослыми и обдуманными поступками, а тут сплошное ребячество. Что мне в голову ударило? Ревность к мужику, которого знаю без года сутки? Что этими записками я хочу сказать? Брось, Вита, ты не ребёнок.

Мне любезно предложили вызывать такси, но я отказалась. Как-то уж просто простого меня будет найти при желании. Я тут собиралась все концы в воду спрятать. Набрала Насте и попросила у неё. Помахала девушке за стойкой рукой на прощание, забирая с собой свои записки, и вышла на улицу ожидать машину.

На выезде с парковки медицинского центра водитель такси вдруг резко ударил по тормозам:

— Купила, блять, права, — прошипел мужик за рулём и в сердцах по нему ударил.

Не успела я оскорбиться за весь свой женский род, мол, и мужчины могут на дорогах тупить, как увидела как из чёрной Audi слева от нас выскочила блондинка едва ли старше меня. Из очень знакомой чёрной Audi. Прям той самой, которая меня сюда и привезла на операцию. Девушка направилась в нашу сторону, что-то довольно громко выговаривая таксисту и тыкая в него пальцем. Мужик же показал в ответ средний, очень неловко объехал машину, уже сея сомнения, кто тут на самом-то деле права покупал.

Если до этого личность девушки ещё могла быть небольшой загадкой, то после того, как из машины выбежал померанский шпиц, а хозяйка, до этого реально собиравшаяся разбить ветровое стекло такси, резко развернулась и отправилась ловить своего питомца, очевидно, что это была Инна.

Та самая Инна с собачкой.

Пропуская недалёкие ругательства таксиста мимо ушей, я ошалело обернулась и смотрела на Инну так долго, пока она была видна. Они там что, прикалываются в этом медицинском центре? Выписываю всем направление к офтальмологу. Только слепой не заметит, что Марк и Инна просто чудо, как похожи. Такой же миндалевидный, даже раскосый разрез глаз, резко выделяющиеся скулы... Да даже хмурят брови они одинаковы! Не спит же он с сестрой, в самом деле. Или?

Нет, бред.

А вот весь персонал пусть глаза промоют хоть чем. Хоть водой проточной. Сплетники и сплетницы.

Довольная я откинулась на сиденья машины, нахваливая себя, что не отдала это сраный конверт с пятьюдесятью номерами телефонов. Аж в блаженстве прикрыла глаза.

Когда я заявилась в общежитие, Настя была в полном ужасе. Отчитала меня, как ребёнка, я всё смиренно поняла и приняла, но рассказывать про сложившуюся ситуацию не стала.

Оставшуюся часть субботы и целое воскресенье я соблюдала самый что ни на есть постельный режим и запихивала в себя сырники прямо в кровати под осуждающим взглядом Настеньки. Но у меня было нет времени оправдываться. Я размышляла.

У него же есть мой телефон. Где сообщения, где звонки?

Неужели не понравилась? Почему-то я была уверена в обратном. Или обиделся, что я убежала? Или дела другие у мужика? Или выжидает положенные три дня?

Или...

Твою мать!

У него попросту нет возможности со мной связаться.

В первом посленаркозном письме я ему сердечек нарисовала вместо своего номера телефона, а второе, ребяческое, со всеми номерами, в том числе, и моим, я забрала с собой!

Запрокинув голову, аж застонала от безысходности.

Настя сразу подскочила:

— Болит что?

— Нет, всё хорошо, — успокоила я подругу, — просто я такая тупица.

Соседка непонимающе уставилась на меня, а я оставила это без комментариев.