Знак крови

Книга первая. Пролог. Глава 1. Я родился

Знак крови.

Пролог

– Мне плевать, кем ты был в своем мире! – надменно и холодно улыбаясь, произнесла обворожительно ледяная красотка. Она каким-то образом зависла в воздухе в паре метров выше и с презрением смотрела вниз.

На меня.

Серая ткань, заменявшая ей одежду струилась вниз, обволакивая ее шикарное, рельефное тело. Полные груди, крутые бедра под тонкой, почти осиной талией. Если бы не взгляд, я легко и просто мог назвать ее невероятно привлекательной. Но взгляд все портил. Взгляд замораживал, взгляд превращал в ледышку и я чувствовал как мои плечи покрываются корочкой льда, как на волосах образуется иней, как по коже пробегают холодные волны.

– Мои сыскари молвили мне, что ты подходишь, – продолжала эта снежная королева, – и теперь только от тебя зависит, увидишь ты вновь своих родных или нет. Внемли же мне, смертный! Я желаю, чтобы ты продолжил дело моего вассала, и с успехом завершил его! Лишь после этого ты вернешься в свой жалкий мирок!

Боль пронзила мое, без всяких опор висевшее пред ледяной красавицей, тело, и я, во второй раз за последние пять минут, потерял сознание.

Глава 1. Я родился

...Тучи. Холодные, иссиня-черные, мрачные тучи тяжелыми громадинами, словно доверху груженые баржи, солидно и не торопясь проплывали мимо. Изредка в них проносились от одного до другого края бесшумные, ветвистые росчерки молний.

«Где я?» – пришла первая мысль.

Я осознал себя. Почувствовал руки и пальцы на них, ощутил ноги. Грудь инстинктивно поднялась, набирая в легкие кислород. Сердце стучало, пульсом выбивая на висках секунды.

Я лежу.

Аккуратно, терпя легкую боль в шее, повернул голову влево и вправо, осматриваясь.

Я лежу, раскинув конечности, на дне огромной ямы. «В центре воронки» – пришла неожиданная мысль. Помогая себе непослушными руками встал. Медленно, с болью в ногах развернулся, оглядывая округу.

Это действительно воронка. Чудовищной силы взрыв произошел совсем недавно, земля все еще дымится, отдавая полученную энергию в темные небеса. В самой яме и на ее краях, в самых разнообразных позах лежали изломанные трупы. И их много. Десятки, сотни. Сожжённые, раздавленные, обгоревшие до костей тела людей ровным слоем покрывали всю округу.

«Кто я?» – вторая мысль.

Задумался. Помню. Почти все помню. Имя, дата рождения, учился, служил, поступил, работал. Семья, дети. И даже помню последние мгновения.

Нелепая, глупая ошибка и я кубарем лечу на пол гостиницы. Даггер вырывается из руки, пальцы путаются в мягком ворсе роскошного ковра. Стремительно разворачиваюсь, уже понимая, что безнадежно опаздываю. И вижу бездонную черноту дульного среза пистолета с глушителем, смотрящую мне прямо в сердце. И три выстрела. Пули с чавканьем пробивают мою грудь, погружая сознание в бездну.

Всё?

Нет!

Еще была снежная королева, которая несла какой-то бред. Сыскари, вассал и его дело. Это мне померещилось?

Но я отчетливо помню тот холод, что исходил от нее. Те морозные волны, что заставляли мое тело отчаянно дрожать.

Запоздало ощупываю свою грудь, понимая, что никаких отверстий от пуль не обнаружу. Пальцы лишь натыкаются на грубую, шершавую ткань.

Опускаю взгляд вниз, осматривая себя. Черный китель, простроченный золотыми нитями. Слишком шикарный, слишком роскошный для этого места. По крайней мере был таким когда-то. Сейчас он тоже обгорел, запылился и местами порвался.

Пока ощупываю одежду, обращаю внимание на руки. На свои руки. Которые не мои. Молодые, можно сказать юные кисти. Ладони без мозолей, без многочисленных шрамов и порезов. Ногти идеально подпилены и на них видны следы бесцветного лака. Холеные, чуть покрытые грязью и копотью руки, не привыкшие к грубой работе.

Это не мои руки. Это не мое тело.

Мой разум.

Не мое тело.

Голова кружится от осознания. Ноги слабеют, подкашиваются. Взмахнув руками, словно крыльями, удерживаю равновесие, оставаясь стоять. Уверен, этому есть разумное объяснение, которое я вскоре узнаю. А пока примем действительность такой, какая она есть.

Что я тут делаю?

И снова машу руками, стараясь не шлепнуться на зад. «На свой новый тощий зад» – молнией, на затворках сознания, мелькает мысль.

Потому что перед глазами возникают и растворяются, словно вьетнамские флешбеки, удивительные видения.

Ровные ряды одетых в черное с золотом солдат, которые с одержимостью обреченных и с горящими глазами фанатиков штурмуют хорошо укреплённый город. И этот город был мне знаком. Я видел его в том, в своем мире. Сзади, одетых в серо-зеленую форму, обороняющихся виднелся шпиль Петропавловской крепости.

Петербург.

Глава 2. Кто-то ровнее

Глава 2. Кто-то ровнее

Уставший организм, вкупе с шокированным сознанием, кричали об отдыхе, но я понимал, что сейчас это недопустимая роскошь. Кто знает, сколько подобных тварей ходит по округе? Поэтому сначала обезопасим периметр, проведем осмотр места и только потом подумаем обо всем остальном. Я сегодня один раз уже умер. Повторять подобное совсем не хочется.

Аккуратно обхожу дом и в дальней комнате натыкаюсь еще на три разодранных тела. Женщина и два маленьких, не больше пяти-шести лет, ребенка. Мальчик и девочка. Возможно погодки.

Видно, как мать с отчаянием защищала их, закрывая собой, но всё в итоге оказалось напрасным. Чудовище убило сначала ее, а после добралось и до детей. А потом пошло жрать предварительно убитого мужчину.

Мизансцена понятна и, собственно, не удивляет. Мужчина-защитник попытался спрятать свою семью, но это не помогло.

Правда, насколько я могу судить по окружающей обстановке, присутствие таких чудовищ тут и не предполагалось.

Забор выглядит хлипким и через него легко перепрыгнуть, а при желании и сломать, на окнах нет решеток, двери тоже не отличаются особой крепостью. Все эти ограждения только показывают границы собственности, но никак не защищают от подобных нападений. А значит вывод может быть только один – такие твари тут очень редки. Настолько, что от них и не думают защищать свои жилища. Даже на всякий крайний случай.

Собственно, отсюда делаем еще один вывод: появление этой твари напрямую связано с моим появлением. В качестве одного из доказательств можно указать на китель, в который одето чудовище. Точно такой же, как у меня. Чуть победнее, попроще, но стиль и все характерные признаки налицо.

И что это значит? А нихрена это не значит. По крайне мере мне ничего не понятно. Поэтому, давайте перерыв.

Нахожу за кухонным шкафом небольшой, едва гудящий холодильник, и открыв его, изучаю содержимое. Ничего необычного и выдающегося – простая, крестьянская еда. Почти все свое, но также вижу и заводскую упаковку.

Десять секунд размышлений, и руки сами сделали выбор. Круг колбасы с кровью, кусок сыра, добрая краюха хлеба. Полная крынка молока. Возможно из-под той самой коровы, что сейчас дохлой валяется во дворе. Выставляю все добро на стол, сажусь на грубую скамейку.

Пока ем, осматриваю комнату, выискиваю отличительные особенности этого мира. И почти ничего не нахожу. Те же вилки-ложки, занавески на окнах, стулья и лавки, глупые картинки на стенах, даже часы, – всё похоже на то место, откуда я прибыл. Приглядываюсь к отрывному календарю на стене. Даже дата полностью совпадает.

Из всего необычного в этом мире я увидел только две вещи. Первое – это магия, которую применял предыдущий хозяин этого тела, и которая мне виделась в самом начале в тех флэшбеках. И второе – монстр. Всё. Ничего более, что бы вызвало мое искреннее удивление, я не обнаружил.

Часы показывали середину дня и я, перекусив, задумался о том, как поступить. Ночевать здесь или все же идти дальше? Впрочем, один аргумент против нахождения здесь был крайне убийственным и лежал в луже своей крови в сенцах этого дома. Совсем мне не хотелось находиться подле этого уродца больше, чем время, затраченное на короткий отдых.

Хорошенько умывшись, набрав в бутыль холодной, колодезной воды и протерев от отпечатков своих новых пальцев все поверхности, о которых сумел вспомнить, я отправился дальше.

По все той же, хорошо укатанной гравийной дороге. Надеюсь, она приведет меня в безопасное место, где есть люди, и нет чудовищ.

И, собственно, мои оправдания и надежды сбылись буквально через несколько часов. Дорога вывела меня на перекресток, за которым виднелись одно- и двухэтажные здания.

«Поселок Старая Малукса» – известила меня криво стоящая вывеска.

Интересно, тут специально такие заковыристые названия выдумывают, или просто так совпало?

Впрочем, торопиться, и вот так с разбегу заходить в город, в новом для меня мире я не стал. Развернувшись, километра три шел назад и там у приметного дерева свернул в лес. Стараясь не ломать ветки и не приминать траву, зашел вглубь метров на двести и только потом начал искать нужное мне.

Ну, например, здесь. Ничем не выдающееся, без особых примет место, которое отлично подойдет для задуманного. Аккуратно найденным в доме ножом, снял дерн и вырыл небольшую ямку, в которую положил рюкзак с золотом и пистолет. Предварительно несколько монеток рассовав по карманам.

Возможно я слишком паранойю, но лучше перебдеть, чем попасться на глупости.

Оглядев все вокруг, запомнив характерные приметы, пошел обратно. Теперь можно изучать местную цивилизацию.

То, что Малукса Старая стало понятно еще при входе. Дома обшарпанные, деревья разросшиеся, дороги убитые. А еще кучи мусора и весьма большое количество людей на улицах. Ну не может быть столько населения в этом поселке с одной центральной, да парочкой параллельных улиц. Негде им тут жить. Нет тут столько домов.

Впрочем, насчет слишком обшарпанных домов я ошибался. По крайней мере два из них выглядели ухоженными и новенькими. Прямо как мои золотые монеты.

Постоялый двор и бар при нем «Хромая коняга» и гостиница «Две кровати».

Глава 3. Близкие контакты третьего рода

Глава 3. Близкие контакты третьего рода

Видимо, один из пропущенных в мою голову пинков оказался достаточно критичным для моего хилого организма. При попытке встать, тело непослушно заваливалось на бок, с чавканьем падая обратно в грязь. Ноги не слушались, руки еле шевелились. Воздух с сипом входил в отбитые легкие, и с трудом и болью покидал их. Из рассечённой брови потоком хлестала кровь, заливая левый глаз, а у меня не было даже сил зажать рану.

Кое-как, подтягиваясь на руках и отталкиваясь одной ногой, я выполз из лужи на место посуше, где меня и нашла вышедшая барменша.

– Ах тыж, горемыка! – всплеснула она руками и нырнула обратно в бар, вскоре вернувшись с поваром.

– Ну показывала же я тебе на этого барона, ну чего светишь золотом при дворянине? Балда! А еще нормальным себя назвал, – распекала она меня, пока они вдвоем затаскивали мою тушку в какое-то подсобное помещение.

Кинув на пол охапку сена, они положили меня на нее.

– Некогда пока с тобой возиться, народу в баре битком, – чуть виновато сказала она мне. – Так что отлеживайся, потом что-нибудь сообразим.

Повар, простоватый мужчина лет пятидесяти, принес мне пластиковую полторашку с водой и, поставив бутылку рядом, тоже убежал к себе, на кухню.

Минут через пятнадцать я смог, скривившись от боли, сесть и промыть рану на лице. Кровь уже остановилась, оставив там засыхающую корочку. Смыл грязь, сделал пару глотков, с усилием пропихивая жидкость через отбитый пищевод.

Перед глазами крутился тот знак, который барон зажег по своей воле. И от которого моя воля была жестко и безапелляционно подавлена.

Что это? Опять магия? Умеющий такое делать, получает громадное преимущество в драке. Достаточно показать этот кружок и все окружающие встают перед тобой по стойке смирно не в состоянии сопротивляться. Вот бы мне заполучить такое.

Я почувствовал, как после моей последней мысли по телу растекается приятная, одобряющая теплота. Предыдущий хозяин моей тушки одобрял это желание.

Беспомощно лежать, ожидая когда придет сердобольная Марфа не хватало терпения. Меня прямо сжигало изнутри вот это свое положение избитого и униженного. Не привык я к такому. Я человек дела. За это меня ценили в том мире. Очень дорого, между прочим, ценили. Таким же я буду и в этом.

Опираясь о стену, помогая себе руками, встал.

Но, сделав пару шагов, понял: все дела придется отложить как минимум до утра. Новое тело хрипело, сгибалось от боли и почти не слушалось. Сердце истерично трепетало, ноги предательски дрожали.

Мне нужно отлежаться. Желательно в теплой и чистой постели.

Шарюсь в своем левом башмаке и держась стенки, со скоростью беременной черепахи, иду обратно.

В бар.

– Мне нужна комната. Хотя бы на сутки. И питание. Этого хватит? – я, прикрывая ладонью, кладу на стойку перед смотревшей на меня ошалевшим взглядом Марфой желтый кругляк – мою последнюю заначку, которую слуги барона так и не нашли.

– Хватит, – рука барменши словно жало скорпиона метнулась вперед, схватив золотой червонец. – Тут тебе на полгода хватит. Еще и сдачу отдам.

Ого! Как тут, оказывается, эти монетки ценятся.

– А ты смелый, только чуть не убили из-за «борьки» и снова ей же расплачиваешься, – придерживая меня под мышку, произнесла женщина, почти волоком затаскивая мою ослабшую тушку на второй этаж – именно там у нее были номера.

Немного подумав, она добавила:

– Или глупый.

Оставив меня на постели, сказав, что еду скоро принесут, барменша спустилась вниз, а я осмотрел свое временное жилище. Ничего особенного: скромная односпальная кровать, стол со стулом, небольшой шкаф в углу да зеркало, висевшее рядом с ним. На окнах невзрачные занавески, сквозь которые пробивается свет уличных фонарей. Всё. Даже туалета с ванной нету. Удобства, как говорится, во дворе.

У меня возникло очень устойчивое ощущение, будто я попал в комнату постоялого двора позапрошлого века. Ничего в ней не напоминало о том, что на дворе двадцать первый век. Не было ни розеток, ни лампочек с выключателями. Из всех приборов освещения была только стоявшая на столе керосинка, которая и давала скудный свет. Даже оконные рамы сделаны из местами рассохшегося дерева, без какого-либо намека на пластик.

Странный мир. Высокие технологии, вроде того же телевизора и весьма современных танков и автомобилей, соседствуют с архаичными золотыми монетами и древними керосиновыми лампами. Сотовая связь конкурирует с магией. А еще дворяне, князья и монстры. Что за мир?

Вскоре повар принес ужин и я, быстро перекусив, не став бороться с закрывавшимися глазами, завалился спать, оставив все думы на потом. Разум и тело требовали отдыха, поэтому, решив что «утро вечера мудренее», я благополучно отправился к Морфею в гости.

Утром, спустившись вниз в поисках туалета, обнаружил, что в баре пусто, и он закрыт на профилактику. По крайней мере так было написано на двери. Копошившаяся у стойки Марфа объяснила это так:

– Ты же не собираешься тут оставаться на целых шесть месяцев, а найти сдачу с червонца я не смогу. Поэтому сегодня все заведение в твоем полнейшем распоряжении. А я хоть недельку отобью. Так что почувствуй себя дворянином, – она хохотнула.

Глава 4. Минус три

Глава 4. Минус три

Барменша оказалась страстной и жадной до плотских утех любовницей. Им она отдавалась полностью, с разбега кидаясь в океан эмоций и наслаждений.

Фонари на улице еще не зажглись, а мы лежали уставшие и разгоряченные на моей маленькой койке, тяжело дыша и пребывая в сладкой неге. Марфа гладила меня по телу, обводила пальчиком синяки на боках.

Затем села на попу, взъерошив мою прическу. Я тут же схватил ее за грудь, играя с набухшим соском.

– Давай я тебя подстригу, – сказала она. – Уж слишком у тебя приметная внешность.

– В смысле? – не понял я.

– Ну что ты как маленький? Я что, телевизор не смотрю? Я тебя признала. Не сразу, правда, но признала. Князь. Убийца Питера.

Теперь пришла моя очередь вскочить.

– И что теперь? Доложишь обо мне? – нервно спросил у барменши, примеряясь к ее шее. Смогу я в нынешнем теле сломать ее так быстро, чтобы она не успела крикнуть?

– Да ничего. Я за барной стойкой с четырнадцати лет стою. Научилась разбираться в людях. Сначала хотела, конечно, позвонить куда следует. А потом присмотрелась к тебе и поняла, что не мог ты совершить все то, что о тебе трещат по телеку. Не тот у тебя характер. Врали, значит, о тебе все это время.

– Может я искусный притворщик? И разыгрываю из себя невинную овечку, в то время как планирую разрушить, до кучи, и ваш городок.

– Не-а, – Марфа рассмеялась звонким колокольчиком. – Шею мою планировал свернуть, а про нашу дыру даже не думал.

Черт, она читает меня как открытую книгу.

– Не бойся, – девушка схватила мою ладонь, прижав к низу своего живота, там где начинали расти редкие русые волосы. – Если все будет хорошо, то семя твое даст плод. А отцу своего дитя я ничего плохого не сделаю. Так что приезжай через год, с сыном познакомлю.

Вот ведь одержимая баба! Все о ребенке мечтает.

Марфа, обернув вокруг тела простынь, выскользнула из комнаты, вскоре вернувшись с ножницами и расческой:

– Давай, садись, стричь тебя буду! Опасно тебе так ходить. Не я одна такая глазастая.

Она распахнула занавески, запуская в комнату больше света, поставила посреди комнаты стул и постучала по нему ладошкой. Садись.

Я устроился на предложенном стуле, с опаской наблюдая за ее действиями. Ножницы были большие, явно не для стрижки волос, скорее всего кухонные, и могли с легкостью разрезать кожу, хрящи, да и маленькие кости им бы поддались без особого труда.

Впрочем, быстро успокоился – Марфа знала свое дело и кромсала мою моднявую прическу весьма уверенно. Простынь я с нее стянул, и она стригла меня бесстыже голой.

– Всё, – через пятнадцать минут сказала девушка, отходя на пару метров, рассматривая результаты своей работы. – Пойдет. Теперь ты не студент академии, и уж тем более не князь,а обыкновенный курьер, ну или работяга какой.

Глянул в зеркало: ну да, пойдет. Бывали в моей жизни прически и похуже.

– Эх, еще бы перекрасить тебя, да краски нормальной нет. А рыжий тебе точно не к лицу.

Она села на меня сверху:

– А сейчас надо поблагодарить свою благодетельницу.

– Обязательно, – прошептал я, обхватывая ее под упругие ягодицы.

Позже, значительно позже, когда мне удалось выскользнуть от ненасытной барменши, я решил, теперь уже с деньгами в кармане, походить по местным магазинам. Присмотреть себе другую одежду, найти удобную обувь, подобрать хорошую сумку. Настолько, насколько это позволял местный, крайне небогатый выбор.

Зашел в небольшой местный торговый центр, присматриваясь к висящим на вешалках одеждам. Ну как-то не то все. Не мой это стиль.Понятно, что поставщики возят ориентируясь на местных, на то, что они будут брать. Но что-то тут уж совсем плохо с выбором. Так в итоге ничего не выбрав, купил в продуктовом бутылку местной колы и пошел бродить дальше.

Дорога вывела меня на вокзал. Вышел на пустой перрон, сел на одинокую скамейку. Когда-то тут ежечасно ездили поезда. Экспрессы, торопясь, проносились мимо, неспешные электрички надолго замирали, загружая в свои чрева пассажиров, товарняки ритмично отсчитывали стыки рельс.

А потом в эту местность пришел великий князь Трубецкой. Предыдущий хозяин этого тела. И все остановилось. Все умерло.

Поезда в спешке увезли паникующих людей прочь, а те кто не успел на них, застряли здесь, в этом богом забытом городке. Куда в ближайшее время не придёт ни одна электричка.

И вновь я задумался о себе. О том, что же хотела от меня та ледяная красотка. Что за дело я должен по ее воле выполнить?

Трубецкой хотел разрушить Петербург и ему это удалось, хоть и ценой смерти. Дальше что? Что он хотел сделать дальше?

Тот, кто сидел глубоко внутри меня, молчал. Никакой реакции.

Ладно, пойдем другим путем.

Зачем князю нужно было уничтожать город? Что там такое было, что нужно было идти на такие крайние меры? Или кто?

Глава 5. Где-то прибудет.

Глава 5. Где-то прибудет.

– Повторим! – пьяным голосом сказал мне граф, требовательно стуча пальцем по пустой рюмке.

– Повторим, – согласно кивнул я, разливая водку.

Мы были пьяны. В хлам, в зюзю, в сопли.

Особенно я. Мое молодое тело, мой неподготовленный юный организм, оказывается, совершенно не умел пить крепкие напитки. Буквально двести грамм сорокоградусной за час, и я уже почти ничего не соображаю. Поэтому сейчас я пью воду. Пьяный граф совсем не обращает внимания на то, что выпивку нам я разливаю из двух графинов.

А вот Бестужев пить умел, любил это дело и всячески его практиковал. Он уже выпил больше пол-литра и, судя по его виду, готов был оприходовать столько же. Поэтому он раз за разом требовал наполнить посуду до краев и постоянно повторял один и тот же тост:

– За то, что все успешно разрешилось!

Мы чокнулись и выпили.

Действительно, начавшееся не очень удачно утро в итоге переросло во вполне себе хороший день, а потом и вечер.

Полицейские, убедившись, что перед ними и в самом деле граф, выслушали и записали его версию произошедшего, закончившегося убийством барона. В его варианте я, являющийся вольнонаёмным охранником Бестужева, защитил его от подлого нападения и посягательства на жизнь дворянина.

Служители закона, щелкая каблуками, попрощались с нами, попросив в ближайшее время не выезжать из города, и тихонечко закрыли дверь бара с той стороны.

И я снова задумался о таких гигантских плюсах у дворянина по сравнению с обычным гражданином.

Граф, сходив в гостиницу переодеться и умыться, через несколько часов вновь вернулся в бар, и с тех самых пор мы сидим за столом в укромном уголке и празднуем чудесное избавление. Впрочем, я так понимаю, Бестужеву нужен был лишь повод. Даже самый номинальный. И вместо освобождения от полиции он с таким же энтузиазмом отмечал бы и день взятия Бастилии.

Я сначала с некоторой опаской относился к такому собутыльнику. Все же дворянин, кто знает, какие у них там питейные традиции. Однако все оказалось гораздо проще. Этот русый мужчина, возрастом немного за тридцать, со слегка седыми висками, оказался вполне себе нормальным человеком. Не заносчивым, не высокомерным, ведущим себя просто и понятно. И пил он как простой человек. Водку.

А там, где выпивка, там и разговор по душам. И мой собутыльник это тоже любил. Мы словно нашли друг друга. Он нашел уши, в которые можно изливать все, что накопилось, я же в его лице – отличный источник информации.

И граф не стеснялся. После третьей рюмки он раскрыл рот и с тех самых пор не закрывал его больше чем на время, необходимое для выпить и закусить.

Он говорил и говорил, перескакивая с пятое на десятое, прерываясь на полуслове, начиная все заново, либо наоборот, продолжая с середины истории, начавшейся в его голове, но я ни разу не перебивал графа. А задавая аккуратные вопросы, узнавал очень многое о мире и его обустройстве.

Род Бестужевых был очень старым и очень могущественным. «Восемьсот лет!» – многозначительно и горделиво поднимал брови Дмитрий Алексеевич.

Его предки многое сделали для того, чтобы укрепить и расширить свои владения. «Три разлома! Представляешь!? Три!» – граф показывал мне указательный, средний и безымянные пальцы.

А еще дворцы в Москве и Петербурге, родовое гнездо в Самаре и множество предприятий и активов по стране и за рубежом.

– Наливай, – обреченно махнул рукой граф.

А потом в наследство вступил его папенька. И это было сказано с громадным презрением и возможно даже с ненавистью.

Отец Дмитрия Алексеевича, оказавшийся весьма азартным игроком в покер, буквально за несколько лет спустил почти все состояние. Разломы перешли в чужие руки по долгам, дворец в Москве забрали ростовщики, и забрали бы и в Питере, да нагрянул туда темный жнец.

– И хрен им, а не дворец! – показывая фигу эфемерным коллекторам, радостно смеялся Бестужев. – Яма там теперь размером с дворец.

Обнищавший род кое-как сводил концы с концами, распродавая все активы, и яростно пытался выкарабкаться из долговой ямы. Но, судя по тихо матерящемуся графу, это было крайне проблематично.

– Всего сто тысяч рублей ежемесячного дохода! – сокрушался он, опрокидывая в горло рюмку с горькой. – А ведь раньше счет на миллионы шел.

Я мысленно присвистнул. Дворяне тут ворочают поистине баснословными деньгами. Мы перекидывались с Марфой парой фраз о ее доходе, и зачем она содержит этот бар, так с ее слов, чистого дохода в двадцать тысяч было прямо пределом мечтаний.

– Потому, – продолжал граф, – и застрял я в этой дыре. Родовой поезд продали, а на машинах повезли имущество из Питера. Куда ж мне влезть, когда кроме этих тряпок и диванов, еще всякие тетки, бабки и прочие родственники, коих я отродясь не видел, все решили в родовое поместье в Самару сбежать. Вот я и вызвался остаться тут, дождаться машины за мной.

В голове вертелись тысячи вопросов, но они касались таких основ этого мира, что я просто задавливал их в себе. Хотя чесалось. Очень сильно чесалась жажда знаний.

– Ну а вы-то кто, сударь? – граф, прищурив один глаз, сфокусировал другой на моем лице. – Расскажите о себе? Вы же тоже из Питера?