Знакомьтесь, мой парень!

Пролог

– Знакомьтесь, – повиснув на мужском локте, произнесла я, – мой парень... 

 Мама улыбнулась, сделала шаг навстречу, мой спутник тоже шагнул и представился: 

– Марк. 

Марк? Марк?! 

Божечки! 

 В этот момент мне захотелось провалиться сквозь землю! Вот ведь договаривались же! Все десять раз проговорили, обговорили, и для закрепления материала повторили и отрепетировали, а он, что, забыл? Или нарочно? 

– Марк? – мама нахмурила темные брови и посмотрела на меня. – Ты же говорила, что твоего молодого человека зовут Андрей? 

 Я замерла, хлопая ресничками, и вцепилась крепче в мужской локоть. Очень хотелось ущипнуть этого… нехорошего человека, сделать ему больно. Пронзить его руку ноготками, чтобы он взвыл, усвоив урок, что играть надо по правилам. И вот я уже подхватила пальчиками кожу на предплечье, как Марк неожиданно произнес: 

– У меня двойное имя, – и даже бровью не повел, вот уж актёришка-то, – родители никак не могли договориться, как меня назвать. Отец желал Андреем в честь дедушки, мама хотела Марком, в честь любимого писателя... 

– Твена? – удивилась мама, изогнув брови дугой. 

– Леви, – кашлянув, поправил он. – Родители даже при оформлении документов ссорились, вот работница ЗАГСа и предложила двойное имя, это уже не редкость, за рубежом такое вообще часто. 

 Странно, но судя по выражению маминого лица – Марку она поверила. А зря, конечно. Вот, правда, говорят: чем бредовей вранье – тем охотнее в него веришь. 

— Яся предпочитает называть меня Андреем, я же люблю представляться Марком, – сказал он и широко улыбнулся, расточая флюиды. Мама при виде такой улыбки тоже не смогла удержаться. 

– Интересно, – закивала она, – а я Любовь Богдановна, – родительница протянула руку, которую Марк, вместо того чтобы пожать, поцеловал, мама еще довольней заулыбалась, а потом произнесла: – Вы только бабушке, когда мы к ней приедем, о двойном имени не говорите. Она не примет и не поймёт... Пусть будет просто Марк. 

– А ты ей разве не говорила, как зовут моего молодого человека? – удивилась я. 

– Нет, – качнула мама головой, – все, что ты мне рассказывала я бабушке не передавала, ты же знаешь ее взгляды, она против любых отношений вне брака. Я вот только на днях сообщила, что ты на свадьбу приедешь с женихом. Ой, – мама дернулась, – Марк, вы только не подумайте, что я тороплю события, понимаю же, нынче молодежь она такая – долго живут вместе, не регистрируя свои отношения. Я совсем не против. Но пусть бабушка Яси думает иначе, договорились? 

 Марк кивнул, и я по инерции тоже. 

– Вы же, наверное, устали с дороги? Я там борщ приготовила и открытый пирог с мясом. Пойдемьте, – мама всплеснула руками, приглашая нас внутрь. 

 Марк подхватил чемоданы, и мы направились к крыльцу. 

– Ну вот, – шепнул уже не просто парень, а жених мне на ушко, – маму твою я очаровал, бабушку тоже смогу влюбить в себя. 

– Сомневаюсь, Разумовский, – процедила я сквозь зубы, – с бабушкой сложней будет. А учитывая, что ты забыл самое простое, о чем я тебя просила... 

– Ой, Яська, не закипай, все нормально, – он приобнял меня, похлопывая по плечу. – Ну, не хотелось мне быть каким-то там Андреем. И, вообще, не будь занудой. Смотри, солнце греет, птички поют, море… — выдохнул он, прикрыв веки, – совсем рядом, рукой подать. 

 Ну, вот, все понятно, представился своим именем он нарочно. 

– Чтоб тебя медузы ужалили, – процедила я, правда, сделала это шепотом. После повела плечами, убирая мужскую руку и замедлила шаг, пропуская Марка вперед. А посмотрев на его широкую спину, начала ловить себя на мысли, что, кажется, жалею о собственной просьбе. Зря попросила его исполнить такую непростую роль. 

 Да и не покидало ощущение – то ли еще будет... 

1

Неделю назад...

Услышанное поразило, я даже не сразу поняла...
 
– Как это ты меня бросаешь? – мои глаза размером, кажется, напоминали блюдца в это мгновение. Я пыталась что-то еще сказать своему уже, кажется, бывшему, но из горла вырывался лишь странный звук, больше напоминающий шипение дикого кота. 

 Негодование, удивление и злость разрывали на части и запустить бы в Ковалева вазой или на худой конец табуреткой, да он хитрец, предполагая такой исход, решил заявить о расставании в самом неподходящем месте. Просто вывез меня на пляж. Ну, не топиться же назло ему! 

– Ярослава, – выдохнул Андрей, как могло показаться с тоской, но я-то догадывалась, что на деле он в душе улыбается в тридцать два зуба. И от этого желание найти что-то и его поколотить только росло внутри, грозя вылиться в приличный такой скандал. – Я полюбил другую, так бывает. К тому же жениться мне еще рано, – продолжил уже не мой парень, явно не особо-то и сожалея. 

– Жениться? – прорычала я, – ты обедал в университетской столовой, да? Ел пирожки с грибами? Иначе я отказываюсь понимать, почему именно сегодня ты решил меня бросить? Андрей, – едва не взвизгнув, пропищала все-таки. Очень старалась угрожающе, но не вышло. – Все дело в Ленке с экономического факультета, да? Я видела, как эта коза на тебя смотрела. Черт, – топнула в итоге ногой, чувствуя досаду и обиду, – ты это специально, специально, – хлопнула в ладоши, посчитав, что мысленно попала в десятку, – тебе просто нужен был кто-то? Конечно, как так-то самый красивый парень курса и одинок, – подхватила горсть песка и запустила в Андрея. – Божечки, и я-то дура, повелась, пошла как овца на закланье. 

– Эээ, – кажется, Ковалев не рассчитывал на такую мою реакцию, – детка, не надо из всего делать драму. Ну, в самом деле, – выставил он руки вперед, видимо, опасаясь, что я все-таки найду предмет потяжелее, дабы запустить в него. – Мне просто надо побыть одному, подумать, – сделал он шаг назад, – определиться… 

 Не понимала до конца, что именно больше меня расстроило. То, что Андрей решил променять меня на эту худосочную прилипалу или, что поверила в его искренность. Но ведь Ковалев так красиво ухаживал – цветы, прогулки по набережной, даже дрался из-за меня со старостой нашей группы. Так, так… стоп, Ярослава. Дрался он, дрался, значит! Ну, кобель! Все только ради того, чтобы охмурить меня, поставив галочку очередную в блокнот, говорящую о победе. Нахал! 

 Голова гудела, желание прикопать Андрея в этом горячем песке только росло и, кажется, Ковалев поступил мудро, что решил сообщить такую новость подальше от города, где существует большая вероятность остаться калекой. Но что-то внутри меня отказывалось верить в подобное. Не скажу, что любила его, скорее, просто не хотелось ходить в статусе брошенки. 

 Даже мысленно досчитала до десяти в глупой надежде, что это все просто мне приснилось. Ущипнула себя за бок, но помогло слабо. Нет, увы. Андрей, действительно, решил, кажется, остановить свой выбор на сушеной вобле. 

– Ярослав, – продолжил мой бывший, – ты же всегда была понимающей, доброй… 

– Знаешь, что, Андрей, – продемонстрировав ему кулак, шагнула я к воде, – вот от тебя, правда, не ожидала такого. Правильно девочки говорили на факультете. Ты бабник, ветреный и вообще, – закатила глаза, недовольно хмыкнув. 

– Что? – дернул Ковалев щекой, всплеснув руками. 

– Вали к своей Ленке. Совет вам да любовь, чтоб ты женился, – прорычала я гневно и последние слова, действительно, прозвучали, как проклятие. 

 Андрей слегка дернулся, будто электрический разряд пронзил все его тело, а я, вздернув носик, поплелась к автобусной остановке, где-то ведь она должна быть. Спотыкаясь и злясь на весь божий свет, я шла сквозь перелесок, прячась в хрупкой тени редких сосен. Рассматривала шишки под ногами, и взвыть хотелось, как волку-одиночке. Вот гад какой этот Ковалев, а ведь даже не постарался меня догнать или хотя бы окликнуть. Ну, и ладно. И без него не пропаду! Подобрав ароматную шишку, покрутила ее в ладонях, вспомнив некстати, что бабуля из таких настойки всякие делает, и, кажется, вполне адекватная мысль посетила мою голову. Надо при случае сказать бабушке «спасибо». Может, дед прав и старушка, на самом деле, обладает экстрасенсорными способностями, не зря она после второго сезона одной из телепрограмм, утверждала, что является эмпатом. По крайней мере, дедову заначку бабуля находит за двадцать семь секунд. Жаль, что не в ее силах вернуть мне Ковалева. Может, после очередного просмотра она, конечно, и научится таким трюкам. 

 Но раз теперь у меня нет парня, значит, я не одинокая, я –свободная, следовательно… Мои брови изогнулись и улыбка просияла на угрюмом еще минуту назад лице. Все, больше никаких парней! Ни-ка-ких и точка. Независимая, сильная и гордая Ярослава Владимирова никому больше не даст возможности запустить ей мозги! Я даже остановилась на мгновение, подняв голову вверх, вдохнула ароматный воздух, а потом нахмурила лоб. 

– Ну, что сильная и независимая, с какой стороны-то мох растет на деревьях? И как отсюда выбраться?

 Как все-таки надо мало для счастья. Уже и обида на Ковалева ушла куда-то на второй план. Я упорно двигалась вперед, пыхтела, как паровоз, желая поскорее отсюда выбраться.

2

 Мороженое уже не лезло. Наверное, потому, что я не чувствовала вкуса, смешав в одной тарелке несколько видов. Зато было сладко. И эта сладость успокаивала и заглушала соль от слез. 

 Второй день я сидела вот так, поглощая мороженое и рассматривая пейзаж за окном. 

 За ним лето, тепло, слышатся детские голоса, шум дороги... 

 А мне не до всего. Я бы и дальше вот так просидела, если бы завтра не нужно было на экзамен. Он предпоследний, и к нему я не готовилась, потому что это мой любимый предмет, который я знаю, как верующий молитву. 

 В этом году, вообще, все экзамены были последние. В следующем у нас практика и диплом. И я, признаться честно, рассчитывала, что буду к тому времени уже замужней девушкой. Фигушки, не срослось. 

 Андрей, все-таки, сволочь. Так обмануть мои надежды! Я-то думала, что у нас все серьезно. Что мы идеальная пара с будущим. И что я теперь скажу маме?! Она там, скорее всего, уже в ожидании торжественного события... 

 Ладно, придумаем что-нибудь. Пока не стоило ей ничего знать. И летом этим в родные края не поеду. Чего я там забыла? Сестёр двоюродных? Снежку со Светкой я еще как-никак люблю, а вот Людка – та еще сестричка. Мы одногодки и извечно соперничали друг с другом. 

 Отставив тарелку с уже растаявшим мороженым, я решила принять душ. Надо было спать пораньше лечь и одной из первых прибыть завтра на экзамен. Войти в числе первых, отстреляться и домой. Андрей, скорее всего, уже весь наш студенческий мир оповестил о том, что бросил меня. И будет завтра обжиматься с Ленкой. Это еще хорошо, что у нас потоки разные – есть шанс не пересечься. 

 Но хоть я и легла пораньше, однако спала плохо. Мне снился, то Андрей, нагло целующий Лену, то бабушка, качающая головой. И что из этого было хуже – неизвестно. 

 Будильник ударил по голове, рассеивая образ бабули. Я покосилась на экран телефона и выругалась на исконно русском. Будильник я обычно ставлю на три времени. И сейчас прозвенело последнее, сообщающее, что уже нужно не просто вставать, а пора выходить. 

 Я суетилась, бегая по квартире, на ходу пыталась натянуть драные джинсы, но все время попадала в заводские дырки и начинала натягивать снова. Потом я надела футболку, но испачкав ее зубной пастой, пришлось переодеваться. На косметику и причёску времени не оставалось и тогда я сформировала гульку на голове и нацепила солнечные очки. Прихватив сумку, проверила наличие в ней зачетки и кошелька, и наконец-то покинула квартиру. 

 Благо институт находился недалеко – в десяти остановках. Но когда я пулей неслась к остановке, заметила, как нужный мне автобус уже закрывает двери. Добежать я не успела и потому двадцать минут стояла и ждала следующего. 

 В общем, у аудитории я оказалась в числе последних. Поздоровалась, обвела взглядом однокурсников. Никто из них сочувственно не смотрел в мою сторону, все пытались сосредоточиться на экзамене: кто-то дописывал шпоры, кто-то нервно листал конспекты, кто-то вдумчиво читал учебник. 

 Я же прислонилась спиной к прохладной стене и заявила, что готова пойти следующей. Никто не стал возникать. Вскоре дверь аудитории открылась и из нее вышла Олька. Довольная, улыбчивая – экзамен она точно сдала. 

– О, Яська, привет, – чмокая меня в щеку, произнесла она, – Сигизмунд Архарович уже про тебя спрашивал. 

– Иду, – кивнула я. 

– Давай, ни пуха... 

– К черту! 

 Я зашла в аудиторию, поздоровалась, взяла билет. И тут же, без подготовки, принялась отвечать. Сигизмунд Архарович кивал и улыбался, даже остановил меня на половине второго вопроса и потребовал зачетку. Которую тут же украсило очередное "отлично". 

– Даже спрашивать не буду, что у тебя, – улыбнулась мне Оля, когда я вышла в коридор. А потом она присмотрелась ко мне и спросила: – Только не пойму, чего ты грустная такая? – я огляделась по сторонам и печально вздохнула, а Олька схватила меня за локоть и отвела в сторону. – Рассказывай. 

 Ну я и рассказала ей все про Андрея, про свои рухнувшие надежды, разбитое девичье сердце, не забывая временами шмыгать носом. Чувствовала себя в этот момент героиней бразильского сериала, некой Розой, которую наглым образом бросил ее Хуан. 

– Вот ведь говнюк, –резюмировала однокурсница в конце. – Ну, ничего, не переживай, такую красавицу как ты с руками, ногами и с другими частями тела, быстро оторвут. 

 Я лишь махнула рукой в ответ. Не нужны мне были другие, как бы я себе не утешала, что быстро найду Ковалеву замену. Не хотелось мне бросаться на поиски. Все же гордость не позволяла, вот так запросто намекать, что я теперь девушка, не обремененная мужским вниманием. 

 Попрощавшись с Олей, я поспешила домой. От этого дня я не ожидала ничего плохого, однако оно все же случилось ближе к вечеру. 

 Очередная порция мороженого, сериал и пульт от телевизора на коленях. И вот я уже устроилась, включила серию и поднесла ложку ко рту, как мой телефон затрещал. Причем особенно – на звонившего у меня стояла конкретная мелодия... 

– Привет, Ярославка, – громко старшей двоюродной сестры показался набатом и ничего хорошего, для меня уж точно, ее тон не предвещал. 

 Признаться, я уже отвыкла от ее голоса, так как не созванивались мы уже довольно давно. 

– Привет, – демонстративно тихо отозвалась я. 

– Как дела твои? 

– Нормально, вот сдала экзамен... 

– А у меня охренительные новости! – перебила сестрица. Ей всегда не было дела до моей учёбы, и она сама учиться не собиралась, считая, что главное женское предназначение – это удачно выйти замуж и сидеть наседкой, как ее мама, дома. – Готова? – Людка выдержала паузу и довольно пища, сообщила: – Я замуж выхожу! 

– Поздравляю, – сухо ответила я. 

– Знаешь, за кого? – в ее голосе послышалась усмешку. – За Илюху! 

 И вот тут я чуть не выпала в осадок... 

 Божечки, за что?

3

 Пока я переваривала информацию, Людка продолжала одухотворенно щебетать: 

– Сегодня подали заявление, так что через полтора месяца торжество. Вот сейчас сидим в ресторане, шампанское пьём, не местное - импортное. От Ильи тебе привет, кстати. 

– Здорово, и ему тоже, – пребывая в прострации, произнесла я. 

 Потому что все никак не могла отойти от этих известий. Ведь этот Илюха, Людкин жених, – моя первая любовь. Самая такая трепетная, искренняя. За него мы с Людкой когда-то боролись, даже дрались... И я тогда выиграла, он выбрал меня. А вот теперь... сестрица подобрала его, как только Илья вернулся с армии?! Я слышала про это, мама рассказывала... но что он начал встречаться с Людкой – нет. 

– Так что, давай, приезжай. Поможешь готовиться к свадьбе, – вдруг заявила Люда. – Столько всего надо успеть, сделать, выбрать... голова идет кругом. От тёток и мамы пользы нет, сама понимаешь, не разбираются они ни в чем. У Светки вкус отсутствует вообще, вспоминали мы тут ее свадьбу: эти жуткие розочки на платье, костюм жениха, сидящий не по размеру, задрипанную кафешку на задворках села и кольца, боже, ты помнишь что за кольца у них были, а эти голуби от дяди Феди? Нет и нет, все что угодно, только не подобный кошмар. 

– Они торопились, – вступилась я за сестру, а потом, вспомнив, поинтересовалась: – А вы так спешите, потому что ты тоже... это... в положении? 

 Да, Светка выходила замуж именно по этой причине. В восемнадцать лет, божечки, ужас. Интересное положение не самой, но все же младшей сестрички мы скрывали от бабушки и деда. Правда они, скорее всего, потом догадались, раз уж правнук появился на свет через семь месяцев после свадьбы. Но мы все об этом помалкиваем. 

– Нет, что ты, – недовольно ответила Люда, – мы взрослые люди и знаем, что такое контрацепшия... 

– Контрацепция, – кашлянув, поправила я. 

– Не суть, – хмыкнула Людка, – у нас все по большой и обоюдной любви. Мы оба безмерно счастливы. 

– Это прекрасно, – произнесла я с сомнением. Потому что так не бывает. Потому что обоюдно это было у нас с Илюхой. Неужели так быстро все прошло? 

 Нет, я конечно не собиралась связывать с ним свою судьбу, потому что жить в родном крае я не хотела, а вот Илья – да. У него такие планы были: открыть мини гостиницу на берегу моря. Глупость, прости Господи, там такая конкуренция, там этих заведений, как грязи... да и откуда у парня, вернувшегося недавно из армии, на это деньги? Его воспитывал один отец, который всю жизнь трудился электриком. Больших денег они не то, что не держали в руках – даже не видели ни разу. 

 Конечно, был вариант – кредит, и его, чую прям, Илюха взял на свадьбу. Запросы у Людки всегда были, мягко говоря, завышены. Работать и учиться она не хотела, зато жить вкусно и красиво да, а этим всем, по мнению сестры, ее должен был обеспечить любимый человек... хм, странный выбор, конечно... хотя, может, Илюха на хорошую работу устроился? 

– Разумеется, ты можешь приехать не одна, со своим парнем, – выдала вдруг Люда. – Заодно покажешь нам его наконец. 

Божечки! Здесь я опять готова была выпасть второй раз! 

А парня-то у меня нет! Все... 

И вот как теперь? 

Как я приеду в родные края, на свадьбу "любимой" сестры в одиночестве?! 

– Ну, не знаю, получится ли, у меня экзамены... – начала я, надеясь просто отмазаться от поездки. 

– Послезавтра ты сдаёшь последний, мама твоя так сказала, – заявила Людка, не желая слушать мое блеяние. 

– У нас уже были планы на лето... 

– Ничего, переиграйте, – чуть ли не приказным тоном сказала Люда. – Не каждый день твоя сестра выходит замуж. И, вообще, не помнишь, что ли, что мы друг другу в детстве обещали быть свидетельницами на всех наших свадьбах, – напомнила Люда, хихикая в кулачок. 

 А я закатила глаза, проклиная данное обещание. Да ведь, было такое... 

– Ладно, посмотрим, – угрюмо произнесла в ответ, но сестрица решила выложить козырь: 

– А еще ты должна купить мне туфли. Я тут порылась на сайтах, нашла один магазинчик в столице, там не туфли, там моя мечта просто. И цена приемлемая, потому что прошлогодняя коллекция. Я тебе сейчас скину адрес и код модели, тридцать седьмой размер. Я списалась с продавцом, должны отложить. Завтра забрать нужно. 

 Мои глаза опять закатились. Ну вот и все – беру я эти туфли, и пути к отступлению не будет, потому что... 

– Я же не буду на своей свадьбе босиком! – раздалось в трубке. 

– Хорошо, все скидывай, заберу. 

– Океюшки, чмоки, сестричка, отзвонись завтра, как заберёшь, и давай, это, билет покупай, а то позже может не быть, – ответила Людка довольно и повесила трубку. 

 И тут же мне пришло сообщение, не успела я даже простонать в очередной раз от несправедливости этой жестокой жизни. 

 Божечки, ну вот что за напасть?! Выбранный сестрицей магазин находился на другом конце города! Ближе никак нельзя было? 

 Печально вздохнув, я плюхнулась на кровать. 

 Заберу я туфли, сдам экзамен и придется ехать... 

 А отправляться на свадьбу одной – нельзя, ну никак. Не хочу смотреть на победную усмешку сестры, мол, гляди, Ярославка, я замуж выхожу за нашу первую любовь, а ты одна... Да и матушка ее - тетя Вера, тоже не упустит шанс поерничать по этому поводу. У них с мамой когда-то было своего рода соперничество, еще с детства. И, помнится, Людкина матушка тогда вышла замуж за маминого ухажёра... 

Надо придумать что-то... 

Как быть? 

Что же делать? 

"Что, что, парня искать, причем срочно!", – отозвался внутренний голос.

4

 На следующий день я поехала за туфлями, будь они неладны. Через весь город, на метро, в другой конец... да потом еще на маршрутке. Стоит ли говорить, что я проклинала все вокруг? Туфли эти, Людку, ее свадьбу, Илюху и даже Андрею досталось. Вот он подставил меня не хило. 

 Пока я ехала обратно с фирменной коробкой на коленях, грешным делом подумала: а не предложить ли бывшему побыть еще немного настоящим? Но стоило мне представить, как я буду его, предателя такого, об этом просить... нет, он просто не достоин подобного. 

 После я начала прокручивать в голове всех своих ухажёров. Человек пять набралось, конечно, но все не то. Трое из них уже заняты. Четвёртого звали Марат, и на Андрея, парня с чисто славянской внешностью, он совсем не похож... 

 Ведь основная проблема состояла в том, что я уже так расхвалила маме Ковалева, такого про него расчудесного рассказала, что уже просто не могла сообщить ей – Андрей меня бросил, я приеду с другим... если найду, конечно. 

 В общем, мне нужен был не совсем новый парень, а тот, кто сыграет Андрея. И кого я о таком могу попросить – даже не представляла. 

 Уже дома я решила примерить Людкины туфли. Тридцать седьмой на мой тридцать восьмой налезать не хотел, несмотря на дизайн – вытянутый, острый мысок и отсутствие материала по бокам. Пыжась, я все-таки смогла, а потом прикинула, что Людкина, хоть и маленькая, но широкая стопа в эти туфли, вероятно, и не влезет. Да и смотрятся они, честно говоря, не очень, пусть и были со скидкой, но точно таких денег не стоили. И только снимая дизайнерское чудо, я умудрилась поцарапать пятку каблуком. Пригорюнилась немного, представляя, как на меня будет орать сестрица... но тут же взяла себя в руки, точнее взяла белый лак и вполне удачно замаскировала мною же сделанный брак. 

 Убрав туфли в шкаф, я села перед ноутбуком. Полезла по друзьям на своей страничке социальной сети. Все листала и листала... и только больше грустила. Друзей мужского пола у меня – кот наплакал. Андрей агрессивно относился, видя, что я кого-то добавляю... В сердцах ругнувшись, а потом, сообразив все же, что завтра последний экзамен, я решила подтянуть немного знания, открыв свои конспекты. 

 Подтягивала я долго, ночь уже опустилась на шумный город и я пошла ей навстречу, устроившись в своей уютной кровати. 

 Поутру проснулась с первым будильником. Неторопливо собравшись, я отправилась в институт. 

 В холле студенты гудели, как пчелиный рой, и обсуждали окончание курса, кто, куда отправиться летом. То, что все сдадут этот экзамен – никто не сомневался. Что сложного в философии?

 Я пошла в числе первых, вытянула счастливый тринадцатый билет, немного подготовилась и вышла отвечать. И снова "отлично". 

 За дверью аудитории меня встретила Олька в сопровождении Артема — нашего старосты... Кстати, он же тоже оказывал мне знаки внимания. 

 Я тут же натянута на лицо приветливую улыбку, но, увидев, как Олька жмется к Артему, лишь фыркнула, снова став букой. Он давно ей нравится, так что лезть не стоило. 

– Ясь, ты как, с нами? – поинтересовался Артем, небрежно поправляя длинную чёлку рукой. 

– Куда? – нахмурилась я. 

– Куда, куда? На дачу к Марату. Все наши едут отмечать окончание сессии. 

– Да что-то мне... – начала я, собираясь отказаться, но вдруг подумала: а если попробовать кого-то поискать там? У Марата на тусовках не только наши собираются. – Во сколько едем? – тут же блеснул огонек в моих глазах. Ничего хорошего он не предвещал, конечно, но риск – дело благородное. 

 Дачный посёлок, где находился дом Марата, располагался не так далеко от города. 

 Три станции на электричке, километр пешочком, и вот – мы уже на месте. Правда, до дома дошли не все, половина нашей компании задержались в магазине, что был у станции. 

 У Марата я уже была и примерно знала, где и что находится. Устроилась потому в летней беседке, что стояла прямо у ворот. Оля присела рядом и грустно вздохнула. 

– Я два года, – начала она, – два года пытаюсь привлечь внимание Артема. И все в пустую... что со мной не так? 

– Все с тобой так, – качнула я головой, – может, ты просто не в его вкусе? Так же бывает. 

– Зато ты в его вкусе, – фыркнула Оля. 

– А вот он не в моем. Потому на него я даже не смотрю. Да и, вообще, у меня свои заботы, – пожаловалась я, решив, что одна голова хорошо, а две все-таки лучше. 

– Какие? 

 Я покосилась на Олю, а потом... а потом взяла и все ей рассказала. И про свадьбу и про то, что мне срочно нужен парень. 

– Дела, – задумчиво произнесла Ольга. – Трудно тебе будет, большинство на днях уже разъедутся. 

– Вот да, – вынуждена я была согласиться, – так что сегодняшняя вечеринка, можно сказать, мой последний шанс. Постороннего человека не хочется... 

 Здесь нашу беседу прервал рев мотора. Байк разорвал тишину дачного поселка и заглох напротив ворот, а вскоре на участок, держа в руках мотоциклетный шлем, вошел Марк. 

 Когда-то он учился с нами, курса до третьего, потом, как говорят, взял академический отпуск по неизвестной всем причине, год его никто не видел, а на этот учебный он вернулся, но, разумеется, на курс младше. Кстати, фамилия его – Разумовский. Только разумом там особо не пахло. 

– Привет, красотки, – подмигнув нам, произнес он и устроился рядом на скамейке. – Как дела? 

– Отлично, – вздохнула я, вздернув носик. 

– Разве? – фыркнул этот бабник, – а я слышал, что Ковалев тебя бросил. 

– Это кто и кого еще бросил, – подала голос Олька, мазнув взглядом по физиономии Марка. 

 И хорошо, что подала, лично мне общаться с этим типом не хотелось. Невзлюбили мы друг друга с первой же минуты знакомства.

5

 Вот бывает так, видишь человека и понимаешь, что вы не поладите. Хотя еще даже слова друг другу не сказали, просто пересечение взглядов и мир рушится, раскалываясь на куски. Мой рухнул в тот момент, когда я впервые увидела Марка. 

 Рухнула и я в прямом смысле этого слова. Можно было, конечно, все свалить на гололед, но нет, просто смотреть необходимо было себе под ноги, а не глазами стрелять по сторонам. 

 Зима тогда выдалась снежная, морозы стояли сильные, а дворник халтурил. Ребята за неделю накатали небольшой участок, утрамбовав снег, и после занятий, как малые дети, с разбега плюхались животом на скользкую поверхность и с визгом катились вперед. 

 Ночью снежок припорошил этот идиотский участок, а с утра я в замшевых сапожках на шпильках и на полусогнутых ногах пробиралась к институту. Впереди шли парочки, о чем-то воркуя, а перед самым моим носом плелся Марк. Я тоже не будь дурой пристроилась и, держась в нескольких метрах поодаль, кралась за ним. 

 И когда оставалось совсем немного – случился главный конфуз, который Разумовский мне припоминал последующие два года. 

 Поскользнулась, начиная заваливаться носом вперед, инстинктивно выставила руки и… случайно, честно, случайно ухватила Разумовского за ремень брюк, приземляясь на собственные колени. Между прочим, было больно. 

– О, какие люди, – поворачиваясь ко мне, громко рассмеялся Марк. – Я тоже тебя рад видеть, не настолько, конечно, чтоб падать ниц, но… Слушай, слушай, посадка вроде прошла не особо мягко, но ты цела. Будь добра, отпусти мои брюки, красавица, – вцепился Разумовский в свою штанину, пытаясь вырвать ее из моих окоченевших пальцев, – на нас смотрят, – процедил он сквозь зубы. 

 Спасибо, что подняться хотя бы помог, гад такой. Плакать хотелось очень в тот момент, а еще лицо расцарапать этому негодяю. Мог бы просто выручить, а не голосить на всю округу. Потом еще подкалывал, что я от него настолько без ума, что… Впрочем, это уже неприлично даже озвучивать. 

 И вот теперь Марк явился сюда. Его наглая ухмылка выводила меня из равновесия, а особенно этот взгляд. Пронизывающий, глубокий и глаза-то какие красивые, жаль, что достались они Разумовскому, а не какому-нибудь красавцу блондину. 

– За что купил, за то и продаю, – пожал Марк плечами, поглядывая искоса на меня. 

 Я только вскинула подбородок, хмыкнув зло. Хотелось брякнуть что-то едкое, но, пожалуй, лучше его вообще не замечать и нечего так таращиться на меня. Напыщенный индюк! 

– Меньше слушай дураков, – фыркнула Оля, но тут же расплылась в улыбке. Хм, кажется, подружка решила приглядеться к запасному аэродрому. А как же Артем?

– Да ладно. Я б на месте Ковалева и дня б не прожил с этой выскочкой, – засмеялся он, а я чуть не лопнула от негодования. 

 Вскочила со своего места и устремила на Марка взгляд полный ненависти. Он лишь подмигнул нахально, продолжая распинаться. Похоже, ему нравилось меня провоцировать. Ну, спасибо, что, хотя бы не при всех. Правда, вечер только начинался и от него всего можно было ожидать. 

– Не волнуйся, – собрав волю в кулак, пробубнила я в ответ: – Ты не в моем вкусе. 

 Марк сделал шаг ко мне, и я едва ли не уперлась носом в его грудь. Пришлось даже голову задрать, чтобы одарить этого нахала яростным взглядом. Пусть получает в ответ и не думает, что он тут самый неотразимый. 

– Правда? – чуть подавшись вперед, томно произнес Разумовский. 

 В нос ударил запах одеколона. Нотки мелиссы и зеленого чая, смешиваясь с летним теплым воздухом, заставляли едва ли не опускать ресницы, втягивая аромат носом, будто глоток кислорода. 

 Я замерла на мгновение, кажется, растерявшись от его прыти, но тут же резко отшатнулась в сторону, словно испугавшись, что вцеплюсь в этого паршивца и выдерну у него клок волос. 

– Эй, стоп, – вмешалась Оля, – между вами уже искры, смотрите, спалите дачу Марату, он вас потом двоих и прикопает на участке. 

– Не переживай, – всплеснул руками Марк, улыбнувшись, – ты ж слышала, я не в ее вкусе. К тому же и мне нравятся умные. 

– Что? – нахмурилась я, топнув ногой. – Между прочим, – задыхаясь от ярости, пробубнила недовольно, – сессию сдала на одни пятерки. 

– Угу, надеюсь, именно – сдала, – усмехнулся Разумовский, – или, как одной морозной зимой... – завел он старую песню, заставляя меня краснеть. 

 Фыркнула и выскочила из беседки, решив, что лучше прогуляюсь по округе, подышу воздухом, послушаю пение птиц, пригляжу место, где можно спрятать труп Разумовского, если все выйдет из-под контроля. Хотя, кажется, и так все вышло. Свадьба сестры, Илья, который казался идеальным, Ковалев, будь он неладен, теперь еще и Марк. 

 И вообще все было нечестно. Почему неприятности сыпались, как из рога изобилия, а просвета не было видно? 

 Я упорно искала причину снаружи, а заглянуть, наверное, стоило в себя. В душе был кавардак, в голове отголоски хаоса. Но мне казалось, что дело-то в окружающих, а я вообще белая и пушистая. 

– Ярослава, – свист раздался за моей спиной, голос-то я узнала, потому прибавила шаг, вместо того, чтобы остановиться. 

Впереди виднелась река, вот туда-то я и держала курс. 

– Стой, упрямая, – засмеялся Марк, явно стараясь догнать меня. 

Ага, как же, удачи, Разумовский. 

 Свернула на тропинку и припустилась бежать, пользуясь тем, что кусты отгородили меня от него. Да так разогналась по направлению к речушке, что в какой-то момент не успела затормозить и, благополучно поскользнувшись на траве, упала на колени и съехала по небольшому склону в речку. 

Эй, а сохраниться можно было раньше?! 
– Божечки, – прошептала одними губами, закатив глаза. 

6

 Повыше подняла подбородок, чтобы не хлебнуть ртом жижу, которая именовалась речной водой. Руки проваливались в илистое дно, как и колени собственно, но я сидела и боялась шелохнуться. Оставалось только разреветься от несправедливости, но чувство вредности даже этого не позволило сделать. 

– Яся, – окликнул меня Марк, видимо, не понимая, куда я могла деться. 

 А я только всхлипнула, шмыгнув носом, не желая отзываться. Хуже-то уже ведь не будет, правда?

– Владимирова, ты где? Эй, я всего-то хотел извиниться, ну, чего ты, как маленькая-то. 

– Да пошел ты в баню, – процедила я, чувствуя, как зубы начинают клацать от холода. 

 Вода, правда, была не самой теплой, к тому же сарафан промок насквозь и теперь противно лип к телу. 

– О-о-о, – протянул Марк, приближаясь к склону. – Не лучшее время для купания, хотя… – засмеялся он.

– Проваливай отсюда.

 Не хотела признаваться, что жизнь моя покатилась также кубарем под откос. Я упрямо сидела в воде, молясь только о том, чтобы поблизости не всплыла какая-нибудь лягушка. 

 Но Разумовский плевать хотел на мою просьбу, он осторожно спустился вниз, закатав предусмотрительно джинсы до колен, а я сидела и не шевелилась, словно ждала, что же последует за рыцарским поступком. Хотя, может, зря я надеялась, он вполне мог меня и притопить без свидетелей. 

– Дурища, заболеешь еще, – покачал головой Марк, подхватывая меня под руки. Буквально выдернул из воды, прижимая спиной к своей груди. Грязная, мокрая, несчастная – я представляла собой жалкое зрелище, и хотелось провалиться со стыда еще раз в эту трясину. 

– Спасибо, – все же промолвила я дрожащими губами, буквально синея от холода. 

 Стояла и смотрела на Разумовского, не зная, как себя вести. А он таращился на меня. Открыто, без ухмылки и укора. И потом сделал то, чего я точно не ожидала. Просто шагнул ко мне и обнял, прижав такую замухрышку к себе. Я шелохнуться боялась, не говоря о том, чтобы слово сказать. Наверное, он почувствовал мое смущение, граничащее с желанием его придушить, но все же сжал крепче в своих объятиях, прошептав на ухо: 

– Не расстраивайся, Владимирова, ну, подумаешь, не в первый раз ты опростоволосилась. Видимо, карма. 

– Да иди ты, – резко отстранилась я и гордым шагом засеменила в сторону дома. 

 Надеясь, что у Марата найдётся какая-нибудь одежда, я торопилась быстрее к дачному участку. 

 Встретили меня у беседки сначала тишиной, а потом звонкий смех наверняка прокатился по всему поселку, заставив встрепенуться воробьев на кустах сирени. Ну да, ну да, вся грязная и мокрая, подумаешь?

– Предупреждать надо, что поблизости есть болото, – стараясь улыбаться, заявила я хозяину дома, даже в книксене присела театрально.

 Подошла к скамейке и отыскала свою сумку, в которой с надрывом трезвонил телефон. Отвечать не стала, уже услышав по сигналу, что это сестрица названивает. 

– Так это речка... – начал было Марат, откупоривая одну из бутылок, которую ребята принесли из магазина. Но договорить он не успел, я подошла к нему и, схватив за край рубашки, потащила к дому, у крыльца поинтересовалась все же, поймав растерянный взгляд парня:

– Есть во что переодеться?

 Марат молча кивнул и повел меня в дом, похоже, понимая, что любопытствовать, зачем мне нужна одежда – глупо. 

 В небольшой прихожей он открыл шкаф и жестом предложил выбрать. Н-да, одежда явно его мамы... хотя вот это цветастое платье вполне можно апгрейдить, завязав пояс и чуть припустив на талии. Все ж лучше, чем коричневые рейтузы. 

– Душ где, Марат? – он сглотнул ком и просто указал рукой на дверь в конце коридора. – Спасибо, – кивнула я и поспешила к двери. 

 Быстренько помылась, причесалась, надела платье. Да, вроде ничего так, достаточно хипстерски. Вроде это сейчас модно...  После застирала испачканный сарафан и вместе с ним вышла на улицу. 

 Вечеринка была в самом разгаре и в центре, конечно, Марк, собравший вокруг себя толпу девчонок. Ну, кто бы сомневался-то. Я смотрела пристально на эту толпу и отмечала, что половина из них была не наша. Но вроде институтские... хотя, какая разница?

 Только успела повесить сарафан на перила крыльца, и здесь телефон вновь зазвонил. Ответить на этот раз все-таки пришлось. 

– Ну, где ты там? – рявкнула в трубку Людка. 

– Тут я, отмечаем с одногруппниками окончание сессии. 

– О, отлично, туфли вчера забрала? 

– Забрала. 

– Умница. А билет купила? 

– Еще нет. 

– Так и думала, – фыркнула сестра, – я приобрела два билета, электронных, между прочим, на послезавтра, считай, за туфли расплатилась. Сейчас скину тебе. 

– Спасибо, сестра, – процедила я и отключилась. 

 После чего оставалось лишь обвести взглядом присутствующих вокруг и в беседке представителей мужского пола. Печально вздохнула, ведь мне следовало кого-то из них выбрать… И желательно сегодня. 

 Еще раз вздохнула, словно направлялась на каторгу, а не к беседке. Схватила со стола бутылку, открутила крышку и сделала глоток. Холодная жидкость обожгла горло, заставляя сморщиться, пузырьки защекотали неприятно внутри, но иначе я б точно не решилась. 

– Ясь, – тут же материализовалась рядом со мной Олька, – а чем это вы там с Марком занимались, а? 

Я чуть не споткнулась на ровном месте, делая в этот момент еще один глоток: 

– Ч-чего? 

– Ну, он побежал за тобой, потом ты вернулась, вся грязная, да и его футболка тоже... 

– Божечки, в речку я, поскользнувшись на пятой точке, скатилась. А Разумовский выбраться помог. Джентльмен, е-мое. 

– Ага, ага, – ехидно закивала Оля и взяла со стола точно такую же бутылку. 

– Не перевариваю я его, – процедила сквозь зубы, – и, вообще, лучше помоги выбрать, кто, думаешь, из наших парней согласиться? 

 Олька поскребла макушку, прищурившись, а я начала по очереди смотреть на каждого из одногруппников. 

7

Марк:

 Я бы предпочёл сейчас заявиться в клуб, предупреждая всех на входе о своем приближении рёвом мотора моего мотоцикла, но... Дорога в такие места временно для меня закрыта. 

 Так что предложение Марата скататься к нему на дачу я принял почти с удовольствием. Мне сейчас смена локаций очень требовалась, чем дальше, тем лучше. 

 Только кто ж знал, что на даче у Марата я встречу эту блондиночку. 

 Ярослава Владимирова – красотка, конечно, но палец в рот не клади, откусит вместе с головой. Характер там, дай Боже. И наше знакомство я, видимо, запомню надолго. И если б она нос не задирала, я б тоже при случае не подкалывал. Но из ее изумительного ротика так и вырывались пакости в мой адрес. Не девчонка, а язва. 

 Вот и в этот раз спокойствием даже не пахло, а я так рассчитывал тихо-мирно отсидеться пару дней за городом, раз уж жизнь приперла к стене, но Яся показала коготки. Я еще, как дурак, зачем-то поплелся следом за ней. Решил, что извиниться бы не мешало. Ну, бросил ее Ковалев, да тем лучше. Тоже мне гусь! Чего девчонки в нем только находили? Толпой бегали, словно он звезда ютуба. А потом слезы лили ведрами, рассказывая, какой Андрюха подлец. 

 Ярослава тоже хороша. В воду-то эту грязную лезть было необязательно. Я и так уяснил, что сболтнул лишнего, ну нет же. Дурища. Смешно, конечно, с одной стороны, а с другой… жаль ее даже стало. 

 Зато после, как она деру от меня дала к дому, блондиночка весьма озорно поглядывала на парней. Я хоть и общался с другими, но глаз с нее не сводил. Мало ли, куда это горе луковое еще залезет. 

– Эй, Марк, ты чего застыл на одном месте? – дернула меня за рукав девчонка. Вроде бы мы знакомились, но имя ее я никак не мог вспомнить. Потому решил действовать по стандартной схеме. 

– Малышка, – выдал лучшую улыбку, положив руку ей на талию, – ты немного не вовремя. У меня есть одно маленькое, но срочное дело. 

– В смысле, Разумовский, ты куда? – с негодованием возмутилась она. 

 Я лишь бровь изогнул, стараясь сразить ее своим обаянием, да так, чтобы она речь потеряла, желательно надолго. Потому что в это самое время Владимирова куда-то потащила Дениса за рукав. Хм, а этому хмырю, что нужно от блондиночки? 

 Пробираясь сквозь кусты малины, кажется, исцарапал себе все руки. Как только Яська-то тут пролезла в своем новомодном балахоне. Отродясь не видел такого кошмара, надеялся, что это все-таки не стиль у нее такой – хипстерский, а необходимость. В сарафане она мне больше нравилась. 

 Как они только меня не услышали – загадка. Чертыхался, сопел и шикал, как стадо бегемотов, кусты тряслись, но я упорно лез вперед. Если уж у них появятся вопросы придется думать на ходу! 

 Густая ночь опустилась давно на дачный поселок. Свет редких фонарей лишь тонкими полосками освещал грунтовку, и, к счастью, почти не доставал до моего укрытия. 

 Впереди мелькнули два силуэта, и я замер. Ничто почти не нарушало тишины, а потому с легкостью смог расслышать, о чем беседовала эта парочка. 

– Денис, – тоненьким голоском пропела белокурая нимфа. 

 Ну, Яська, зараза такая. Заискивающе-то как. Скривился от сиропа в ее голосе, подумал, если она также продолжит, у меня точно все слипнется. 

– Что? – кажется, прогульщик и недотепа Денис не особо был рад внезапному интересу к своей персоне. Я лишь усмехнулся, ожидая продолжения. 

– Мне очень хотелось быть деликатной, – промямлила Владимирова, – но дело срочное. Ты никогда не желал побыть волонтером или поучаствовать в спасительной операции? 

 А вот это что-то новенькое! Ничего себе намеки, вот повезло Денису, а Яська-то может удивить, оказывается! Только почему-то злость начала разливаться по венам ядом, я сжал ладони в кулаки, лишь в слух весь обратился. Зубы, правда, разом все разболелись, настолько ждал, что же скажет ей Денис. Если этот белобрысый не будет олухом, то согласится. Так, стоп, Марк… Согласится? Этот? Ну, уж нет! 

 Не думая ни минуты, засунул два пальца в рот и округу оглушил пронзительный свист. У самого чуть уши не заложило, зато Денис шарахнулся от Яськи в сторону, благополучно угодив в заросли борщевика. Выругался, нелицеприятно вспомнив всех персов компьютерной игры, и был таков. 

– Разумовский, – прошипела Владимирова гневно. 

Вот чертовка-то, как догадалась, что это я? 

– Яся? – пропел в свою очередь старательно, будто удивлен невозможно был. 

– Что ты тут делаешь? – ринулась красотка ко мне, путаясь, кстати, в своем гламурном наряде. 

– Воздухом свежим дышу, – пожал я плечами, практически не соврав. 

– А другого места не было? 

– А что ты так взъелась, я расстроил твое свидание? Извини, Владимирова. Не моя вина, что ты выбираешь неподходящих парней … – выждал паузу и ехидно добавил: – И не благодари. 

– Марк! – рявкнула она, а в следующий миг что-то обожгло мою щеку. Вот ведь, когда только успела крапиву раздобыть. И ведь хотел парочку гадостей ей сказать, а язык не повернулся, лишь руку вперед выбросил, ухватив Ярославку за плечо. 

 Она ойкнула и тут же рухнула в мои объятия, а заодно и в малину, все же бумеранг – такое дело. 

– Что-то часто за последнее время ты оказываешься в моих руках. Видимо, это судьба, – даже подмигнул ей, правда, сомневаюсь, что эта блондиночка уловила мои флюиды. Ее острые коготки вцепились в мои плечи, буквально пронзая ткань футболки, и впились в кожу. 

– Ты бабник, позёр и хам, – выпалила она. 

– А у тебя характер паршивый. Правда, мы идеальная пара? 

– Да пошел ты, – фыркнула Ярослава, ударив меня в грудь кулачком. 

– Что ты там предлагала нашему любезному другу? Волонтерство? Некому за кошечками и собачками ухаживать? 

– Не твое дело, – ответила она, с прищуром пригляделась и добавила: – Ты на эту роль все равно не сгодишься. 

– Это еще почему? Я обаятельный, милый… – начал перечислять свои достоинства, еле сдерживая смех. 

8

Марк:

– Ну, так что у тебя за срочное дело? Я готов прийти на помощь, – не уступал ей, внимательно глядя в эти прекрасные глаза. 

 Очень уж было интересно, что такого блондиночка собиралась предложить Денису. Посмотрев на оголенное плечико Яси, я задумался, а воображение вдруг начало рисовать странную картину: теплая ночь, кусты, двое... 

 Да ладно?! 

 Да нет, Яська ж не такая. Она ж у нас скромница, не удивлюсь, если еще невинная. А что, вполне себе причина для их расставания с Ковалевым, кстати! 

 А если нет, если все ж она... Дурная мысль пришла в голову, но я только челюсть сжал, тряхнув головой. 

 Короче, в доме у Марата есть комнаты, я сам видел как одна парочка направилась туда, обжимаясь и хихикая. Так что могли бы и сменить место дисклокации, даже оставшись незамеченными, через заднюю дверь. 

 Ярослава водила взглядом по моему лицу, словно что-то прикидывая. Странная она. Оттого мне становилось еще интересней. 

– Видишь ли... – она уже собралась что-то сказать, как сзади послышался тонкий, женский голосок: 

– Марк! Ну, ты где? 

Черт! 

Вот чего этой, чье имя я забыл, а голос запомнил, на месте не сиделось? 

– Иди, Разумовский, тебя там уже потеряли, – стряхивая невидимую пыль с моих плеч, произнесла Яся, – занимайся своим личным и моему личному больше не мешай, – заявила она и сделала шаг назад, а потом в сторону, и поспешила сквозь заросли малины. 

 В этот самый момент меня и обнаружила безымянная. С Ясей они буквально разминулись на секунду, друг с другом не встретившись. 

– О, Марк, вот ты где, – зазывно заулыбалась она, крутя пальчиком прядь волос у своей шеи. – Может, ты меня на байке покатаешь? 

– Уже не сегодня, – печально вздохнул я, покидая заросли, и принялся искать взглядом сбежавшую Владимирову. 

Она шла к беседке, на ходу поправляя свой наряд. 

– Ну, пожалуйста, – не сдавалась девчонка, стоя напротив и отчаянно строя мне глазки. 

– Я же сказал, малышка, – стараясь быть вежливым, произнес в ответ спокойно, хотя девушка уже начинала меня бесить. 

Вот когда она молчит – просто идеальная. Да и многие такие с закрытым ротиком. 

– Ну, ладно, – насупилась девушка, делая вид, что обиделась, но тут же сменила выражение лица и, взяв меня под руку, повела к ребятам. 

 Мы вернулись в самый разгар веселья. Однако в душе погас огонек, я все время косился в сторону Яси и очень много думал. А она за какой-то час успела сводить в кусты аж пятерых парней! И возвращались они не то чтобы недовольные, а скорее раздосадованные. А Ярослава грустной, и выражение лица ее отражало глубокий мыслительный процесс. 

Что же там такое происходило-то?! О чем она их просила?! 

В общем, я не выдержал и направился к ней с этим вопросом. 

 Блондиночка сидела на крыльце дома, подперев ладонями щеки. При моем приближении Ярослава нахмурилась, и зачем-то отодвинулась, наверно думая, что мне потребовалось зайти в дом. 

 – Так и будешь молчать, как партизан? – обратился к ней, присаживаясь рядом. 

 Толкнул слегка плечом девушку, чтобы немного расшевелить. Ее поникший вид мне совершенно не нравился. Пусть уж лучше грубит и когти выпускает, а то у нее был такой грустный взгляд.

 Одинокая лампочка, прикрепленная к потолку, на длинном шнуре свисала сверху. Легкий ветер раскачивал ее, заставляя тени плясать по деревянным балкам, как маленьких чертят. И, пожалуй, вечер мог стать томным, если бы Владимирова научилась сдерживать своих внутренних демоном, которые обладали плохими нервами и длинными языками. 

– Тебе какое дело, Разумовский? Чего ты, вообще, ко мне пристал?! – прошипела она, как гадюка, пригревшаяся на болотной кочке. 

– Знаешь ли, Яся, – кашлянув в кулак, постарался быть дипломатичным, хотя деликатность и я не очень совместимы, но, понимая, ляпни что-то не то, и она способна расцарапать мне физиономию ногтями. – Переживаю я за одиноких и красивых девушек. 

– Чего? – изогнула она брови дугой, недоверчиво взглянув на меня. 

 Выдал лучшую свою улыбку, почувствовав себя мачо, правда, длилось это ощущение всего пару секунд, пока она не приложила меня словесно. 

– Разумовский, ты на солнце перегрелся, видимо. За красивую, конечно, спасибо, но подкати к кому-нибудь другому. Кажется, я уже тебе все сказала до. Ты мне неинтересен. Выпендрежник, – протянула она, вскинув взгляд в звездное небо. 

 Ну, какова поганка-то?! Отшить, значит, меня решила? Ну, уж нет! 
 Любопытство во мне разгоралось словно порох, я даже ощутил покалывание в кончиках пальцев и едва удержался, чтобы не сгрести ее за шиворот и, прижав к стене, устроить допрос. 

– Хорошо, – лукаво протянул я, – наверное, ты забыла историю с вечеринкой у Вадима... 

– Марк, – фыркнула Яся, заметно дернув плечом. 

Да, да, красотка, это шантаж. Низко? Возможно! Но ты сама напросилась! 

– Пойду, пацанам расскажу, вот уж посмеются с нашей скромницы. Что ты тогда там пробовала в первый раз? Кажется, коктейль "Бешеная собака"? – потирая подбородок, выдал я. 

 Конечно, на самом деле, никому рассказывать не собирался. Не дегенерат же я конкретный. А история, правда, была забавная. Хотя с кем не бывает-то. Но смешно было, очень. Повезло Владимировой еще, что я случайно ошибся дверью и вместо кухонной распахнул дверцу шкафа-купе, в котором она мирно дремала. Помню, что сам стоял на ногах слабо, и не потому что перебрал, а не спал накануне. 

– Чтоб тебя икота разобрала, – фыркнула Яся, поднимаясь со своего места, а я лишь за руку успел ее схватить, рассмеявшись от души. 

– Ну, что, малышка, доехала-то в плацкарте до Воркуты?! Из меня проводник так себе, но стакан чая я тебе тогда принес, даже с лимончиком. Видишь, в беде не бросил. И, похоже, готов помочь еще раз.

9

 Припомнил, молодец какой! А я ведь уже и забыла про тот вечер у Вадьки... до сих пор не понимаю, что меня дернуло полезть в этот дурацкий шкаф!? 

 Божечки! Мне вот сейчас стало стыдно так же, как и тогда! 

 Вот почему, почему во время всяких таких нелепых казусов Разумовский оказывался рядом, или околачивался где-то поблизости? Как нарочно, следил за мной, что ли? 

 Я хотела начать возмущаться и придумывать отмазки, типа это я его тогда так развела... только в чем и как? Он же помнил все прекрасно. И я знала за себя, что была в жутком неадеквате. Все это собака, рыжая или бешеная, не помню, как правильно... а ведь Марк мне действительно чай с лимоном потом сделал, отпаивал, в чувство приводил. Позаботился, хоть и подкалывал всячески. 

– Давай, короче, рассказывай, – притянув меня к себе за руку, произнес Разумовский и перешёл на шёпот, – зачем с пацанами по кустам пряталась? 

 Мои щеки обдало жаром, потому что до меня только что дошло, как это могло выглядеть со стороны... Божечки! Позорище же! Надеюсь, только любопытный Разумовский обратил внимание на мои неоднократные посещения зарослей. 

 Я плюхнулась обратно и подняла глаза к небу. Нашла там самую яркую звезду и молилась, чтобы она сейчас начала падать. Мне очень и очень надо загадать желание, а еще больше необходимо, чтобы оно сбылось. Должно же мне когда-нибудь повезти? 

– Моя двоюродная сестра выходит замуж, – выпалила я со вздохом. 

– Поздравляю, – кивнул Марк. 

– За парня, в которого я когда-то была безумно влюблена. Мы с сестрой из-за него дрались даже... 

Усмехнувшись, Разумовский меня перебил: 

– И победила сестра? 

– Нет, как раз я. Только потом мне пришлось переехать сюда, а он, доучившись в колледже,  ушел в армию... И вот, вернувшись, решил стать мужем моей сестре. 

– Неприятно, – опять кивнул Разумовский. 

 Я посмотрела на него, не понимая, действительно ли Марк так считает или это было сказано просто для успокоения? Да и я, зачем я Разумовскому все это рассказывала? Но лишь поморщилась, решив, что назад-то пути нет, раз уже ляпнула, надо идти до конца, потому все ж продолжила: 

– Торжество через месяц и на нем соберётся наша большая и дружная семья. И меня там ждут с женихом. 

– А Ковалев тебя бросил, – фыркнув, напомнил мой собеседник. Улыбка скользнула по его губам. Вот уж негодяй, мог бы и сдержаться! 

– Именно. А я не могу приехать туда одна, – резюмировала в итоге и вновь взглянула в небо. 

 В какую-то секунду мне показалось, что маленькая звёздочка начала свое падение... Но, нет, увы. 

– А куда ехать-то надо? – спросил вдруг Марк. 

– На юг страны, в самый райский, как говорят, край. 

– Так ты у нас горячая, южная девушка? 

– Ага. 

 Опять печально вздохнув, я хлопнула себя по коленям, а потом резко поднялась. Хотела пойти к беседке и глотнуть чего-нибудь прохладненького, но тут Марк неожиданно поинтересовался. 

– И когда ехать? 

– Сестрица подсуетилась уже и купила мне два билета на послезавтра. Ждет меня, хотя, наверное, больше скучает по дизайнерским туфлям, за которыми я ездила вчера к черту на кулички. 

— Любишь ты сестру, как я посмотрю, – усмехнулся Разумовский, подмигнув лукаво. 

 Доля саркастической правды в его словах была. Люблю равняется ненавижу. Но так во многих семьях, какими мы бы не были – мы родные люди и в самый сложный момент в жизни ты сможешь положиться лишь на них. Во всяком случае, именно такому нас учила бабушка. 

– Мы с детства соперничаем, одногодки, – начала я. – Это еще от наших мам пошло: они соревновались с малых лет и продолжили это занятие взрослыми, только мерились теперь детьми: у кого раньше заговорил, чье платье красивей, у кого была первая пятёрка и так далее... Кто раньше выйдет замуж – тут Людка опередила, как видишь. Не хочу, чтоб она и ее мама мне каникулы испортили насмешками, и... 

– Я поеду с тобой, – в очередной раз перебил меня Марк и смысл сказанного им дошёл до меня не сразу. 

– Чего? 

– Поеду, говорю, с тобой. Сыграю твоего жениха... Эх, надо было дождаться, когда ты меня в кусты позовешь... Ну, ничего, и так нормально. 

 Я округлила глаза, не веря своим ушам. Чтобы Марк Разумовский по собственной воле совершил добрый поступок, при этом не ехидничая?! Это надо где-то записать! 

– Ты сейчас серьезно? – поинтересовалась я. – Но... зачем тебе это? 

– Люблю те края. Море, солнце, пляж... почему бы и не отдохнуть месяцок? Да еще с красивой девушкой, – он поднял руку вверх и, тут же опустив, устроил ее на моей талии. 

– Стоп, – убирая мужскую руку, я решила обрубить все его попытки на корню, – предупреждаю сразу, раз – если мы и поедем, то наши отношения будут показушно-фиктивными, и два – ты должен представиться и быть Андреем. Потому что вся родня уже, скорее всего, знает, как зовут моего парня. 

– Беда, – качнул головой Разумовский, потирая колени, после чего выдал свою самую, как он, видимо, считает, шикарную улыбку и заявил: – Но, ничего, переживу, смирюсь. Ехать поездом? 

– Да. 

– Жаль, на самолёте быстрей. 

 Я с сомнением и с напряжением посмотрела на Марка, да так, что левый глаз задергался. Мне виделся подвох в чем-то... Нет, стопудово он что-то задумал, и все это в итоге мне выйдет боком. 

– Ты, правда, согласен? Месяц провести со мной и с моей роднёй?! 

– А их у тебя много? – напрягся он. 

– Более, чем достаточно, – печально подметила я. Зато Марк весело произнес: 

– Так хорошо, есть шанс среди них затеряться. 

 Сомнение не проходило и я поспешила им поделиться: 

– Тебе еще придется быть вежливым и паинькой. 

– Это не трудно, – отмахнулся Марк, но я пристальным взглядом уставилась на парня, давая тем самым понять, что с трудом в это верю. – Я ж очарователен до невозможного, Ясь, родители всех моих друзей меня всегда просто обожали. 

10

 День икс выдался жарким, словно природа намекала, что я вскоре окажусь в настоящем аду. Солнце палило, плавя асфальт, и я, стоя в тени деревьев, то и дело озиралась по сторонам. 

Марк опаздывал. 

Божечки, неужели обманул? Или передумал? Или струсил?! 

 Кажется, каждую минуту я нервно поглядывала, то на часы на экране телефона, то на выход из метро. 

Ну, где ж ты, Разумовский? 

 Когда почти было съедено второе «Эскимо» Марк вышел из автобуса. Перебежал дорогу и радостно взмахнул мне рукой. 

 Наконец-то! Внутри сердце перестало трепетать, и я позволила себе расслабиться, правда, только на миг. Рядом с Разумовским лучше всегда быть настороже, мало ли, какие сюрпризы он преподнесет. 

– Привет, малышка, – в уже известной мне манере выдал он, а потом сложил губы трубочкой и потянулся ко мне. 

 Я только глаза выпучила, но быстро сообразила: отшатнулась в сторону, продемонстрировав этому нахалу кулак. 

– Не переигрывай, – улыбнулась приторно и, развернувшись, направилась к метро. 

 Колесики чемоданов, то и дело попадали в стык тротуарной плитки, я ругалась полушепотом, стараясь оставаться для окружающих воспитанной, но Разумовский, видимо, обладал прекрасным слухом, потому что плелся сзади и посмеивался. 

– Кстати, – резко обернувшись, едва ли не уперлась я носом в его грудь. – Где твой чемодан? – взглянула с подозрением, все еще не отметая мысль, что он решил меня кинуть. 

– Я ж не девочка, – фыркнул он, – рюкзака вполне достаточно. Мне хватит твоих баулов. Ты точно домой? А то набрала-то, будто едешь с оптового рынка. 

– Божечки! Где была моя голова, когда я соглашалась на это безобразие, – подняв взгляд в лазурное небо, простонала мученически. 

– Где была твоя голова, когда ты связывалась с Ковалевым? Звезда тинейджеров, – хмыкнул Марк, подхватывая мои чемоданы. Я лишь ресницами хлопнула, уставившись в его спину. А ему хоть хны. Шел себе вальяжно, доедая, кстати, мое мороженое. 

– Тебе вредно для фигуры, – выдал он, буквально выхватывая из моих рук «Эскимо» 

Тут же закинул его в рот и как ни в чем не бывало, поплелся дальше. 

Хам какой! Ох, чувствовала, что попала я, да только пути назад уже не было. 

 До вокзала мы добирались молча. Марк категорически не заговаривал со мной, я тоже не стремилась к общению. К тому же тем у нас общих немного, потому следовало экономить их на дорогу. Все ж почти тысяча километров пути. Божечки, только бы грех не взять на душу! Не скинуть его с поезда! 

 Пройдя рамки металлоискателя и магнитную ленту, мы наконец-то оказались в здании вокзала. До поезда оставалось не так много времени, потому, не сговариваясь, оба взглянули на часы, направившись искать наш вагон. 

 Нумерация начиналась с головы состава, к сожалению. Идти необходимо было в самый хвост, а я уже ноги еле передвигала. Как мантру себе повторяла, что все будет хорошо! 

– Сколько нам ехать? – спросил Марк, устраиваясь в вагоне. 

– Примерно двадцать шесть часов, - пискнула я, зачем-то зажмурившись. 

– Сколько?! Бл... – он вовремя заткнулся, потому, как явно собирался сказать что-то лишнее. Убрал свой рюкзак и сел рядом со мной. – А самолётом нельзя было? – я качнула головой и начала загружать приложение в своем телефоне. –  Черт, сестрица тебя, видимо, очень любит. Мне уже не терпится познакомиться с ней, - добавил Разумовский ехидно. 

 О, да. Я, кажется, понимала его шоковое состояние. Да и от Людки не ожидала чего-то иного. Верхняя и нижняя боковушка у туалета в плацкартном вагоне самое то, когда за окном почти плюс сорок. Спасибо, Люда, ты замечательная сестра! 

– Ну, и чем мы будем заниматься все это время?

– Ты не знаю, а я собираюсь читать, – с улыбкой ответила, кстати, вполне искренно, кивая на свой телефон. – Кстати, можешь прогуляться до вагона-ресторана или познакомиться с проводницей, – пожала плечами, одарив ехидной улыбкой Марка. 

А он только наклонился, игнорируя мое предложение, и заглянул в мой гаджет: 

– "Останемся врагами", – прочитал Разумовский название книги, которую я как раз открыла для чтения. – Надеюсь, это детектив? Погони, плохие парни и все такое, – воодушевился Марк, явно намереваясь устроиться рядом. 

– Неважно. Главное, что про любовь, между прочим, красивую, – фыркнула я и, забравшись с ногами на полку, погрузилась в текст. 

 Хватило меня, правда, ненадолго. Через пару часов под мерное укачивание вагона я начала дремать. Голову так и хотелось прислонить к подушке, но рядом сидел Разумовский, ни в какую не желающий лезть наверх. Вытянуться в полный рост не получалось, а от позы римского воина уже ломило все тело. 

  Еще и с попутчиками «повезло». Божечки, почему вместе с билетами на подобные места не выдают беруши? Ладно, детки. Их я любила и мечтала, что когда-нибудь у меня будет таких карапузов трое. Но дембеля… Зато до ночи я успела выучить несколько военных песен и начала понимать, чем отличается подполковник от лейтенанта. 

 Один, кстати, очень пристально поглядывал на меня, видимо, желая познакомиться, но Марк напоминал сторожевого пса, которого оставалось лишь за ухом почесать. Сидел рядом и с места не желал двигаться. 

– Разумовский, – прошептала я сквозь зубы, – может, все-таки ты направишься к себе?

– Что, дорогая? – на мой взгляд, слишком громко произнес он. – Тебя тошнит, милая? Ну, врач же предупреждал, что лучше в этот период остаться дома, – выдал Разумовский, потрепав меня по макушке. 

 Я едва дар речи не потеряла, не понимая, что он несет! Какой врач, какая тошнота?! 

– Ложись, милая, я покараулю твой сон, – продолжал нести бред Марк, буквально насильно уложив меня, подоткнув одеяло. 

 Теперь я напоминала мумию и надеялась, что не сопрею под теплым одеялом в жару. 

– Первенца ждем, – подняв указательный палец вверх, гордо выдал он, обращаясь к парням. Те понимающе кивнули и сосредоточились на игре в карты, на меня больше не поглядывали, видимо, «беременные» были не в их вкусе. 

11

 Как уснула – не помню. Только снилось мне море – большое, синее и очень шумное. Таким, шумным, было и мое утро, которое я встретила в поезде. 

 Люди сновали туда-сюда, кто-то ждал своей очереди в туалет, кто-то перемещался между вагонами. Я уж молчу про запах... Божечки! Ладно, туалет, но вот ароматы людей, не соблюдающих банальные правила гигиены. Хорошо, что демблеля успели ночью выйти на одной из станций. 

– Доброе утро, малышка, – громко, как барабанное соло, раздался голос Разумовского. 

– Ага, – выдала я, усаживаясь на своем спальном месте, на котором на самом краешке, уже сидел Марк. Выглядел он, кстати, ничего. Бодрым и как будто отдохнувшим. 

– Чай будешь? – поинтересовался мой фиктивный парень. Я лишь кивнула и покосилась в окно: поля, поля, поля... бескрайние. А совсем скоро будут любимые горы. Это гипнотизировало, я так и просидела, уставившись в окно, пока не вернулся Марк с двумя стаканами чая. 

 Очередь испарилась и я, прежде чем испить чайку, решила посетить туалет. Провела там времени по минимуму и вскоре вернулась на свое место. 

– Может, ты мне, что расскажешь про родню? – делая глоток, поинтересовался Разумовский. – Я ж как твой парень должен про них что-то знать. 

 Мне оставалось лишь глубоко вздохнуть. Честно, я и сама думала об этом, но специально откладывала разговор до последнего. Потому что побаивалась, вдруг Марк, узнав о моей семье, тут же даст деру. 

– Мою маму зовут Любовь, – начала я, – она младшая из трёх сестёр. Людка, то есть Людмила, дочка старшей маминой сестры – тёти Веры... 

– Дай угадаю – среднюю сестру зовут Надежда? – фыркнул догадливый Марк. Я кивнула. – Н-да, а бабушка не Софья? 

– Нет, – качнула я головой, глотнула чая и начала рассказывать: – Бабушку я всегда побаивалась. Женщина она властная и строгая, под стать своему имени – Властелина. Всю жизнь она посвятила школе, сначала как учитель русского языка, а потом как директор. Сейчас бабушка на пенсии и выращивает цветы. А еще сводит с ума деда... да и всех остальных членов семьи тоже. Есть у бабули страсть и пунктик по жизни – все русское. Она патриот до мозга костей. 

– Ух ты, – хохотнул Разумовский. – Твое имя тоже было выбрано исходя из бабушкиного пунктика? 

– Именно. Как и имена других моих двоюродных сестёр, дочерей тёти Нади: Светлана и Снежана. Чисто русские. 

Разумовский часто захлопал ресницами, а потом удивленно выдал: 

– У вас там что, бабье царство? 

– Почему? У тёток есть мужья. А еще у Светки недавно родился сын. В нем все души не чают. 

– И Светка тоже замужем? 

– Конечно. Незамужняя с ребенком у нас только мама. За что бабушка на нее до сих пор обижена... 

– Тут тоже виноваты пунктики? 

– Они, – на выдохе ответила я. 

– А кто твой отец, ты знаешь? – поинтересовался вдруг Разумовский. 

– Неа, это наша самая страшная семейная тайна. Мама родила меня рано, беременность свою от родни скрывала долго. Знала, что бабушка будет крайне недовольна появлению на свет ребенка вне брака. Но меня бабуля любит, не меньше, чем своих других внучек. 

 Марк задумался, демонстративно похлопал свой довольно громко урчащий живот. Намёк это был или нет, но я тут же полезла в сумку, извлекая из нее припасы еды. Да, ее я взяла на двоих. Увидев предложенное мной съестное, Разумовский воспылал ко мне благодарностью, хорошо, что только устно. 

 Он быстро уговорил кусок яблочного пирога, посматривал еще и на мой, но я не позволила. С досадой хмыкнув, Разумовский поинтересовался: 

– И вы все, наверное, живёте в одном большом общем доме где-то за городом? 

– Отчасти ты прав. Дом действительно находится за городом, но недалеко, он большой, даже огромный, его строил и всю жизнь совершенствовал сам дед. Он строитель, сейчас уже на пенсии, но иногда берет мелкую работу, у него есть своя небольшая мастерская. Но в доме сейчас живёт только семья тёти Веры. Тётя Надя со всей своей семьёй живёт рядом, через дом, переехали недавно. А вот мама отделилась от семьи давно, живёт рядом со своей фермой. 

– Фермой? – хмыкнул Марк.

– Да, у нее большое хозяйство. Сейчас это модно – натуральные продукты и все такое. Кстати, ты любишь животных? Мама наверняка устроит экскурсию, показывая хозяйство. 

 Марк допил свой чай, я свой. А когда он понёс относить стаканы, я вдруг подумала: сейчас Разумовский сбежит. Я бы точно сбежала. Вот дернет стоп-кран или на ходу выпрыгнет, а что… такой может. 

 Но Марк все же вернулся, устроился рядом. Долго изучал меня взглядом. 

– Ладно, все нормально. Главное не запутаться. 

– Ты уж постарайся, – усмехнулась я. – А главное, помни, что ты – Андрей, – погрозила пальцем и начала озвучивать Марку некоторые факты из биографии бывшего, но только те, что я рассказывала маме. 

 Разумовский хмурился, фыркал, но слушал молча. Божечки, надеюсь, он запомнит! И на всякий случай я повторила все сказанное еще раз. Отчего мой временный и ненастоящий парень начал закатывать глаза: 

– Да понял я, понял... 

Однако засомневалась и потому чуть ли не приказным тоном попросила: 

– Повтори. 

 Разумовский медленно и нехотя это сделал. Да, кое-что упустил, о чем я тут же ему напомнила. 

– Мы встречаемся уже год, — добавила я. – Безумно счастливы, налюбоваться друг на друга не можем. 

– Целоваться надо будет? – пододвигаясь ближе, лукаво спросил Разумовский. – Для правдоподобности, чтоб никто не сомневался. 

 Тут я задумалась. Наверное, при бабушке и старших родственниках не стоит. А вот при сестрах можно было бы... 

 Стоп! Это же Разумовский! С ним я целоваться не хочу. 

 И посмотрев на его ехидную улыбочку, я лишь больше в этом уверилась. А вдруг меня стошнит? 

— Если только в щёчку, – пробубнила я, после чего Марк заметно погрустнел.

12

 Оставшуюся часть пути мы преодолели без приключений и весьма мирно. В основном таращились в окно, наблюдая, как горы, утопающие в зелени, сменяются морскими пейзажами. Я видела, как пляжи постепенно заполняются отдыхающими, и улыбка сама собой расплывалась, заставляя сердце биться чаще. Родные края… Дом. 

– Тебе понравится, – произнесла я одними губами, стоя в тамбуре, спустя полтора часа. 

 Не знаю, кому именно предназначались эти слова: мне или все-таки Марку. Возможно, я сама себя уверяла, что все не так страшно. И время пройдет быстро, и Разумовский понравится родне, а главное – они поймут, что и у меня все в порядке на всех фронтах. И пусть, на самом деле, это не так. Порой красивая картинка многое значит. 

 На вокзале, как всегда было шумно, словно мы попали в муравейник. Люди тащили чемоданы, сумки, зонтики, кто-то весла и ковры. Марк только ресницами хлопал, не уставая свистеть. 

 Ткнула его локтем в бок, призывая не щелкать носом. В этой суете очень легко потерять бдительность и остаться без телефона или бумажника. 

– Дэвушка, прэкрасный, как цвэток пэрсика, – колоритный мужчина явно обратился ко мне, только лишь мы с Разумовским оказались на привокзальной площади. 

 Я начала вертеть по сторонам головой, уже понимая, что от таксистов не так просто отделаться, потому лучше ретироваться сразу. 

– Эй, ну, куда торопишься такой красивый?! 

– Бежим, – вцепившись в ручку чемодана, пробурчала я, – иначе сначала всю дорогу будет рассказывать про свою семью, а потом сдерет с тебя тройную плату. 

– Ну, допустим, слушатель из меня неплохой, – спокойно выдал Марк, не двигаясь с места, – а насчет оплаты, – поскреб он макушку, немного задумавшись. 

 Этих секунд хватило восточному бомбиле, чтобы уже подхватить наш чемодан и спокойно покатить его в сторону своего авто. 

– Разумовский, – рявкнула я так, что голуби встрепенулись на проводах. 

 Марк вовремя опомнился, в несколько шагов догнал таксиста и что-то долго ему объяснял, при этом странно жестикулируя. 

 А потом довольный вернулся ко мне, всучив в руки свой рюкзак. 

– Удивительно, что вместо чемодана тебя не увезли, – подмигнул он, надвигая бейсболку ниже, чтобы солнце не било по глазам. 

– Это ты на что намекаешь? – насупилась, заподозрив неладное. 

– Погода хорошая сегодня, – выдал он и уверенной походкой поплелся вперед. 

 Кажется, в этот момент концентрация ненависти между нами достигла предела. Наверное, если было бы меньше свидетелей, то я б с радостью придушила этого нахала. Нет, он на что намекал-то? Что я растяпа? Болтушка?

 Мои глаза округлились от собственных мыслей и все те пять минут, что мы плелись к остановке, я прожигала спину Разумовского испепеляющим взглядом. Однако загораться она не спешила, хотя солнце палило нещадно.

 Меня настолько переполняли эмоции, что я уж и забыла о том, что меньше, чем через час придется знакомить этого лоботряса с мамой. Бедная, бедная Ярослава! 

 Втиснувшись в троллейбус со своими чемоданами, я тут же плюхнулась на сидение, отвоевав его у пацана лет десяти, который с надувной уткой пытался занять свободное место. Однако к моему счастью благополучно застрял в проходе. Марк только головой покачал, а я из вредности показала ему язык. 

 Чертовы пробки – как визитная карточка моих родных мест, в которых мы простояли битый час. 

– А могли б сейчас слушать семейные байки одного веселого и горячего парня, – фыркнул Разумовский, склонившись надо мной, – к тому же тебе тоже есть, что рассказать. 

– Не завидуй, – вздернула я нос, хмыкнув. – Поверь, поживешь с моей семьей, и у тебя тоже накопится историй на век вперед. 

– Скажи, когда можно начинать бояться, – продемонстрировав шикарную улыбку, подытожил Марк. 

 Ха, наивный, он просто еще не оценивает масштаб всей катастрофы. Ведь стоит переступить порог дома, как вопросы, словно стрелы полетят в его сторону. Особенно будет изгаляться Людка, с нее станется, как же. Мало того, что любопытная, так еще и вредная. Вот, пожалуй, Людку и бабулю я боялась больше всего. Стоило подумать о них, как колени начинали дрожать, голова пухла от мыслей, а язык прилипал к небу. 

 И пока я переживала, мы чуть не проехали остановку. Выскочив из транспорта в последний момент, едва незастряв в дверях, очутились наконец-то на свежем воздухе. С моря дул бриз, а впереди красовались горы и вот еще несколько километров, и мы будем дома. Вглядывалась в серпантин, что простирался серой лентой, душа замирала. 

– Ну и? – поинтересовался Марк, оглядываясь по сторонам. 

– Что и? 

– Я не понял слегка, мне надобно разбить повстанческий лагерь, добыть огонь и убить… мамонта, прежде чем мы доберемся до твоего дома или что? Куда ты привезла меня, красивый дэвушка?

– Разумовский, – выдохнула я, сжав челюсть. – Какой ты нетерпеливый. Три километра вверх, и мы дома, – ткнула пальцем, показывая, что вон там в горах виднеется домик с черепичной крышей. 

Вот туда нам собственно и требовалось подняться, всего – ничего, в общем-то. 

 Марк только пробурчал себе под нос какое-то ругательство, подхватил чемодан и рванул вперед со скоростью баллистической ракеты. 

– О, дорогой, – выкрикнула я ему в спину, пыхтя под тяжестью его рюкзака, – смотрю, ты горишь желанием познакомиться с будущей тещей! 

Разумовский обернулся лишь на мгновение, мазнул по мне взглядом, добавив:

– Конечно, дорогая! Может сыграем свадьбу в один день с твоей сестрицей? Как тебе идея?

13

Марк:

 Подниматься по серпантину, убивая дизайнерские кеды – это... трындец! А Яська так ловко переступала своими стройными ножками, ветерок колыхал ее тонкое платье и светлые волосы, что невозможно было не засматриваться, я потому пару раз, споткнувшись, что корни дерева, чуть не скатился кубарем с тропы. Солнечные лучи играли бликами в светлых волосах девушки. Красиво. Я любовался видом, любовался этой девушкой, не думая пока, что меня ждет там, наверху. Судя по рассказам Яси бабушка у нее о-го-го. Надеюсь, что мама не такая. 

  Пару раз я растянулся все же, мысленно проклиная чемоданы. Если б не они... ну, вот, зачем Владимировой столько шмоток? Или что там, может сувенирные брусчатые камушки с главной площади столицы? 

  Но я старался не показывать вида, что мне неудобно и, блин, признаюсь, тяжело. Хорошо что Яська шла впереди, указывая более-менее безопасный путь, и я мог мимически выражать все свои эмоции. 

  Наконец подъем был выполнен. Мы стояли на вершине практически и перед нами открывался вид на небольшой населённый пункт. Милый такой, аккуратный. Яся оглянулась назад, посмотрела вниз, я тоже обернулся и присвистнул от увиденного. А еще неожиданно повело в сторону, голова даже закружилась. Свежий воздух, конечно же, высоты-то я не боюсь... ну, во всяком случае, до этого. 

– Красота, правда? – поинтересовалась у меня блондиночка. 

  Я молча кивнул и повернувшись обратно, уставился на дом с оранжевой черепицей. Быстро зашагал, выравнивание дыхание. Думая и надеясь, что возвращаться через месяц мы будем другим путём. 

  Яся шла сзади, но вскоре обогнала меня, и буквально через два дома затормозила у кованых резных ворот. Птички, животные, колоски – этим был украшен вверх ворот, а на столбе у калитки висел звонок, в который Яся и позвонила. Но, не дождавшись, что нам откроют, моя спутница нажала на ручку, калитка распахнулась и мы вошли на участок. 

  Но, не дойдя до широкого крыльца, остановились, с него спустилась женщина. Мать моя... точнее – Яськина... она была точной копией Ярославы, только на несколько лет постарше. Такие же светлые волосы, такая же синева больших глаз, розовый бантик пухлых губ и даже фигурка точеная. Красивая тётка, вот честно, и рядом с Яськой она выглядела скорее сестрой, чем мамой. 

  Короткое платье женщины плавно развивалось от ее движений. Она приближалась к нам и Яся тут же прильнула ко мне, кокетливо повиснув на моем локте. 

  Началось знакомство. В момент, которого я взял, да и представился своим именем. Да, сделал нарочно, мне и так предстояло месяц изображать Андрея, но носить при этом его имя мне совершенно не хотелось. И я довольно быстро сориентировался, придумав и озвучив наиглупейшую чушь. Однако вроде ей Любовь Богдановна поверила. 

  Она пригласила нас в дом, накормила борщом и пирогом. От чего у меня случился гастрономический оргазм – давненько я не ел такой вкусной домашней еды. После обеда, Ясина мама повела показывать свои владения, ферму, которая располагалась в конце посёлка. 

  Животные, птицы, плантация, если можно так выразиться, конечно, большую часть которой занимал виноградник. Здесь было чисто, аккуратно, а еще поразили работники – опрятные, улыбающиеся. Люди явно любили свое дело. 

  Все бы ничего, живность так-то я люблю... но вот два гуся, вольно разгуливающих по территории, шли за нами и настораживали. А потом и вовсе один из них решил попробовать мою ягодицу на вкус. Боль, конечно, была терпимой, больше обидной. Особенно, когда Яська начала хихикать. Вот, блондинистая вредина! 

– Бабушка ждет нас к ужину, – сообщила Любовь Богданова, когда мы уже шли обратно к дому. Причем шли не с пустыми руками, я нес корзину с овощами, а Яся с фруктами. – Еще она просила приехать к ней с вещами. Властелина Вячеславовна пожелала, что бы весь этот месяц до Людмилкиной свадьбы вся семья прожила вместе под одной крышей. 

  От услышанного Яся заметно насторожилась. 

– Я думала, что мы с... Марком поживём у тебя, – произнесла она. 

– Я тоже, – вздохнула с грустью Любовь Богдановна. – Но ты же знаешь – спорить с бабушкой  бесполезно. Она и меня хотела заставить, но мне удобней здесь, рядом с фермой. Однако и я пообещала, что через день буду приезжать в родительский дом с ночёвкой. 

  Яся тяжко вздохнула, нервно намотав локон на палец.

  Да, бабушку свою она точно побаивалась. И, кстати, мама ее тоже, то что она назвала ее по имени отчеству о многом говорило. 

  Очаровать эту женщину будет трудно, факт. Но, ничего, и не такие битвы выигрывали. 

– Спорим на поцелуй? Что я очарую твою бубусю сразу же практически, – явно черт дернул меня за язык, иначе сложно объяснить, зачем я вообще озвучил свои тайные фантазии. Да, да, море где-то поблизости, пение птиц, ароматные цветы и южный воздух явно вскружил мне голову. Кажется, я опьянел, даже не опрокинув стакан. Волшебство, да и только. 

  Владимирова нахмурилась, недоверчиво глядя на меня. А я, конечно, хоть и свалял дурака, но вида старался не подавать. Хмыкнул лишь, глядя на нее с наглецой. 
 
– Ты перегрелся, да? – усмехнулась Яська. 

– Не меняй тему, – фыркнул я. – Так что слабо тебе?  

– Уймись, Разумовский. Не думала раньше, что ты камикадзе. Ха, очаровать бабулю… Марк, у деда это получилось лишь с седьмого раза, а ты наивный решил, что сделаешь нечто подобное с первого. Ага, ага, – закивала Яся. 
 
– Трусиха, – бросил я, глядя в спину своей блондинки. – Или ты опозориться боишься, потому как просто не умеешь нормально целоваться? Ковалев не научил?

 – Чего? – тут же резко обернувшись, выпалила она и сделала пару нервных шагов ко мне. Вот, все же удалось пробудить в ней вулкан, кажется, вскоре станет жарко, несмотря на то, что солнце клонилось к закату. – Да я, я… – начала она возмущаться, краснея и задыхаясь. 
 
– Так, что по рукам? – подмигнул я ей игриво. 

14

Марк:

 И все-таки отправиться на юг, изображая парня этой неугомонной, было не самой плохой идеей. Во-первых, я выиграл время, во-вторых, Ярославка была не худшей партией. Правда, знать ей об этом, конечно, не стоило. Хотя скрывать становилось все сложнее. Нравилась она мне, правда, одновременно и подкалывать ее хотелось. Это, как мама рассказывала про отца: они, когда в школе вместе учились, он ее все время за косички дёргал. Я вот тоже типа того, только косички эти – из нервов. Так и тянуло их дёрнуть. 

 Душа моя улыбалась, когда я ловил робкие взгляды Яси в свою сторону. Белокурая ведьма кружила голову, заставляя утопать в лазури ее глаз. Только непонятно – нравлюсь ли я ей? Или к чему это все? Она просто репетирует заранее, как себя вести при родных? 

 Да, похоже, я пропал, потому, что думал большую часть времени о Яське, а не о том, как найти выход. Рано или поздно домой-то вернуться придется, а если не понравлюсь ее бабуле, то, боюсь, отпуск закончится, так и не начавшись. 

– Бабушка любит воспитанных, начитанный и скромных, запомнил? – обратилась ко мне Яська. 

– А ты могла сказать об этом раньше? Ну, по крайней мере, я воспитан, – пожал плечами в свою очередь, прикидывая, что, пожалуй, неплохо бы задобрить старую ведьму. 

 Только вот чем? На что там ведутся барышни всех возрастов? Конфеты, сладкие речи… Нет, это будет перебор. Тем более, дед там тоже еще ого-го, а вдруг он не только строитель, но и снайпер. Не хотелось бы заполучить дротик в одно любимое место. 

Почесал макушку, оглядываясь по сторонам. Так, так, Марк. Кстати… 

– Ваша командирша... ой, простите, бабуля, любит цветы? 

– Все женщины любят цветы, – закатила Яська глаза, одернув платье. 

 Ох, слишком оно у нее сегодня коротким было, так и притягивало к себе взгляд. Как и стройные ножки... 

 Мы уже пятнадцать минут топтались перед калиткой ее дома, никак не решаясь войти. Уже, кажется, и обсудили все, и поругаться успели, я даже прикинул план побега на всякий случай, а Владимирова все не решалась переступить порог. 

 Оглянулся по сторонам. Цветы, значит. Черт, вроде край цветущий, а ничего достойного поблизости нет. 

 Наверное, это будет выглядеть странно, если я притащу горшок с розовой ерундой, что росла в кадке около забора. 

 Подумал, озираясь, а потом подмигнул Яське и направился через дорогу. 

– Разумовский, – прошипела моя красотка, – ты куда? Сбежать от меня решил? – она чуть ли не взвыла, надо же, а я не знал, что подобные звуки можно и шёпотом выдавать. – Так и думала, что ты ненадежный... Предатель! – топнула Ярослава ногой. 

– Божечки, – прошипел я, а потом сплюнул. Дожили, начал уже разговаривать, как Яська. 

 Обернулся, послав своей блондинке воздушный поцелуй, а потом скрылся в тени какого-то цветущего дерева, обошел вокруг и, немного подпрыгнув, повис на толстой ветке. Что ж придется бабуле дарить это. Интересно, аллергии у старушки нет? 

– Ты нормальный? – поинтересовалась у меня Владимирова, видя, как я с довольным лицом гордо иду обратно, неся в руках бело-розовые цветы. Если я не ошибаюсь, то это была магнолия. 

– Какие сомнения, красотка, – заулыбался я. – Бабушка будет очарована. А я получу свой поцелуй.

– Если она скормит тебя своему сиамскому коту, то это уже будут твои проблемы. 

 Я только фыркнул, подхватил Яську под локоть и уверенно толкнул калитку. Оказавшись за воротами, присвистнул. Уютненько, однако. Правда, не успел осмотреться, как в мою щиколотку вцепилось непонятное создание. Я только успел ногой тряхнуть, да и букетом магнолий треснуть сверху это лохматое чудовище. Наверное, если бы не смех Владимировой выругался или завизжал. Нет, ну, а что, если неожиданно-то так. 

– Считай, что первое испытание ты завалил, – хмыкнула она, прикрывая ротик ладошкой. 

 Это мохнатое чудо отпрыгнуло в сторону, выгнув спину и начав шипеть. Мать моя, это, что он прямиком из преисподней сюда явился? 

– Знаешь ли, – распрямил я плечи, изучая ущерб нанесённый цветам. – Фух, целы... спишем все на эффект неожиданности. Ничего, ничего, милая, готовься, – цокнул языком, но в сторону отступил на всякий случай. 

 Ярослава подхватила на руки шипящее нечто, в котором я с трудом, но опознал все-таки кота. 

– Исаак, – погладила она котяру, что тут же прильнул к ее груди, начав мурчать. 

– О, бабуля у нас еще поклонница Ньютона? – изогнул я брови, обрадовавшись, считая, что минимум одна тема, но общая, нашлась. Законы эти наизусть знаю и о них могу говорить часами. 

Ярославка лишь вздохнула. Да, дьявол, что я снова не то сказал? 

– Разумовской, иногда лучше помалкивать, бабушка, вообще-то, учитель литературы и русского языка. Какой Ньютон? Бабель, - подняла она указательный палец вверх. 

– Чей? – не понял я, решив, что ослушался... она сказала бабий? Кто это или что это еще такой? 

– Ничей, – тяжко вздохнула моя спутница, продолжая наглаживать кота. – Исаак Бабель – русский советский писатель. Бабушка его уважает, цитирует. 

– Имя у него совсем не русское, – подметил я с усмешкой, хотел было взять Ясю за локоток, но побоялся Исаака на ее руках – смотрел он на меня явно не дружелюбно. Наверное, чуял, что кошачьим я предпочитаю собачьих. 

– Ярка! – вдруг неожиданно громко раздался женский голосок и заставил посмотреть на его обладательницу. 

 С резного крыльца, задев стоящее у входа плетеное кресло-качалку на ходу, спускалась девушка. Тоже блондинка, с короткой стрижкой и со светлыми глазами. Не голубые, скорее серые. Ее платье было даже короче Яськиного, а каблуки, стучащие по каменной дорожке, выше. Я почему-то сразу подумал, что это та самая Людка невеста. Сходство между двоюродными сёстрами определённо было. Правда, моя спутница милей будет. 

– Чего вы здесь телитесь? – внимательно приглядываясь ко мне, поинтересовалась девица. – Мы вас заждались уже! И, отпусти Исю, его только от клещей обработали.

15

 Ну, вот и начался мой персональный ад, который в нашей семье называют семейный ужин. Собрались почти все за исключением Ильи, наверное, это даже было к лучшему. Да и не член он этой семьи еще, по факту-то. А еще, что-то подсказывало: Марк его ждал. Любопытный Разумовский какой. 

 Зато он познакомился с Людой. И она, кажется, успела произвести впечатление на моего фиктивного парня. Не зря он язык тут же прикусил и начал держаться ближе ко мне. Да уж, может, Людка и Илюху запугала? А что, она может, вполне. 

– Ярослава, – грозный голос бабули я услышала сразу, как переступила порог дома. 

 Замерла тут же, как солдат по стойке смирно. Даже дышать перестала, вцепившись в руку Марка. Тот, похоже, тоже слегка удивился, потому глазами начал вращать против часовой стрелки, прерывисто дыша. 

 В гостиной показалась бабушка, точнее сначала я уловила аромат ее духов. Изысканный, легкий, кажется, он совсем не подходил этой властной женщине, но бабуля, несмотря на возраст, старалась всегда выглядеть привлекательной и, пожалуй, этому стоило бы поучиться всем девушкам нашей семьи. 

– Ба, – улыбнулась я, все же шагнув ей навстречу. – Как рада тебя видеть, – обняла ее за плечи, поцеловав в щеку. 

 Бабуля погладила меня заботливо по спине, а потом отстранилась и взглянула на Разумовского. В первое мгновение мне показалось, что все – миссия провалена, к тому же этот олух не знал, куда деть ветки, потому перекладывал их из одной руки в другую, нервно теребя листья. 

Божечки, ну и веник! 

– Значит, этот? – вскинула она бровь, придирчиво обведя его взглядом. 

– Этот, – выдохнула я, будто бы соглашаясь с тем, что ничего или никого лучше не было. 

 Зато зараза Людка так и вилась рядом, зазывно улыбаясь Марку. Нашла время, коза драная. 

– Марк, – шагнул Разумовский вперед, всучив в руки бабушки магнолии. 

 Кажется, она растерялась на миг, а он, словно этого и ждал, взял и... обнял ее, ну прям как родную. Ха, похоже, кто-то решил сыграть на опережение. 

– Очень приятно, – прохрипела она, пытаясь вырваться из его объятий. 

 Я даже кашлянула, желая, чтобы он наконец-то внимание обратил на меня, потому что актер из него никудышный. 

 Когда Марк все же вспомнил, кто является его девушкой, пусть и не настоящей, бабушка на всякий случай отступила, подхватив под руку Людку, и выдавила из себя улыбку. А я уже в душе закапывала Разумовского на два метра в землю, водружая сверху венок из этих же бело-розовых магнолий. 

– Это ее парень, ба, – пропела сестрица, кажется, подмигнув Марку, или мне уже просто мерещилось. 

– Я заметила, – кивнула бабушка, поправив кокетливо прядь волос, что выбилась из прически. – Что ж, Марк, прошу, – кивнула она в сторону зала. 

 Я икнула от неожиданности, потому как ничего не понимала. Это что, так легко все, или бабуля решила сменить тактику? Пожалуй, на месте Марка я б к еде не притрагивалась, семейка у меня, конечно, милая, но… В общем, квест только начался. 

 Уж о характере бабули знали все, и на хромой козе, точнее с пахучим веником, к ней не подъедешь. 

– Видишь, как легко, – пробурчал Марк мне на ухо, пока мы плелись следом за бабусей и Людкой. 

– Не радуйся преждевременно. Там их еще много, – печально произнесла в ответ, представляя, какой допрос родня устроит Разумовскому. 

– Ради тебя я готов на все, – тряхнул он головой, приобняв меня за талию. 

 Тоже мне плейбой! Тьфу. Да они уделать его способны в два счета. Это еще сестрица не подключалась к беседе и мама ее. 

– Посмотрим, как ты запоешь под конец вечера, милый, – ущипнув его за руку, улыбнулась я хитро. 

– Яська, – резко остановившись посреди коридора, бросилась ко мне достаточно неожиданно Людка, оттаскивая в сторону от Марка. – Где ты такого красавца нашла, а? Там у вас в столице, что все такие? – ее глаза загорелись хитрым блеском, а щеки запылали, как после бокала вина. 

– Какие? – хлопнула я ресницами, таращась на нее и недоумевая, какой бес вселился в Люду. 

– Ну вот такие. Секси, – подмигнула она, поиграв бровями. 

– Э-э-э, кажется, у кого-то свадьба на носу. 

– Не будь занудой, Ярка, – фыркнула она и еще тише игриво добавила: – Я, может, напоследок хочу оторваться. 

– Каким образом? – удивилась, чувствуя, как краснеют щеки. 

– Ой, не думай, что пошлым. А так – налюбоваться, пообщаться... Илья после свадьбы ни к кому не попустит, очень уж он ревнив... Тебе ли не знать, – очень уж ехидно усмехнулась Людка. 

– Ага, – сквозь зубы пробурчала ей в ответ и поспешила к Разумовскому. 

 Ну, только этого не хватало. Вот так и знала, что она на всех моих парней засматривается. Любвеобильная какая. Обидно даже стало, потому я насупилась и смотрела на всех букой. 

 А бабушка к тому времени уже представляла Марка всем остальным. При этом он стоял посреди зала, как новогодняя ель, а вокруг него толпились мои родственники, едва не под лупой рассматривая. Тот лишь улыбался, а взгляд его молил о помощи. 

– Всегда знал, что у моей внучки хороший вкус, – вставил свое веское слово дед, за что бабуля его таким взглядом одарила, что впору язык прищемить. 

– Точно, — выдал Разумовский, – она у вас, вообще, девчонка – огонь. 

– Что? – нахмурилась бабушка. 

– Он говорит, что у вас тут жарко, – пробурчала я, нарушая их стройный ряд, – может, окно откроем или… 

– Мам, – вмешалась Людка, – надо было и мне в столицу ехать. 

– Какая тебе столица, – прыснула тетя Вера, – ты на базаре у Ашота и то заблудилась между прилавком с инжиром и персиками. 

– Как писал Максим Горький: "Москва слезам не верит, там гляди в оба", – серьезно произнесла бабушка. 

 А я закатила глаза: ну, понеслось...