Знаю, ты хочешь

1

Макс уезжает, и мне снова становится не по себе. С непонятной, тяжелой грустью смотрю, как он собирает сумку, как складывает в нее свои вещи, и на автомате подсказываю:

- Телефон, зарядное, паспорт. – Подхватываю со стола его записную книжку и убираю к остальным вещам в боковой карман сумки. Затем задумчиво оглядываю комнату: не покидает ощущение, что что-то могли забыть. Бросаю взгляд на аккуратно уложенный в чехол костюм и догадываюсь: - Галстук!

- Черт, - выдыхает муж, бросаясь к шкафу.

Я делаю то же самое, и мы сталкиваемся на полпути. Макс подхватывает меня, когда я ударяюсь о его плечо, и нежно прижимает к себе. Мы смеемся, у меня это выходит немного нервно: не хочется опять разлучаться. Муж словно чувствует это, поэтому держит меня в своих объятиях немного дольше положенного. Он мягко проводит носом по моей шее, легко касается моей кожи своими губами.

- Ну, что ты, милая, это же совсем ненадолго. – Слышится его баюкающий шепот.

- Знаю. – Меня все равно печалит его грядущий отъезд.

Обвиваю его талию руками, прижимаюсь к груди и слушаю стук сильного сердца. От Макса идет уютное тепло, запах любимого парфюма успокаивает.

- Ты же знаешь, я не могу не полететь. Общество этих зануд – это шанс заключить новые контракты.

- Да, я всё понимаю. – Мой голос звучит беспомощно.

Мне совершенно не хочется разрывать наших объятий.

- Что тебе привезти?

Дежурный вопрос.

- Аленький цветочек. – Отвечаю привычно.

Я говорю так каждый раз.

Макс смотрит мне в глаза, и на его лице расцветает улыбка.

- Ничего не привози, - добавляю я. Каждый раз прошу мужа именно об этом. – Не хочу, чтобы ты носился по магазинам в поисках безделушек. Хочу, чтобы ты скорее вернулся домой.

- Ты же знаешь, для меня важно заботиться о тебе. – Он пальцами убирает пряди моих волос мне за уши. Улыбается.

- А для меня важен ты.

Макс кивает. Он прекрасно знает, что я говорю правду. Ближе него у меня никого нет. Мой муж – самое дорогое, что у меня есть, он делает всё, чтобы я была счастлива.

- Чем займешься? – Спрашивает он, отпуская меня и возвращаясь к сбору вещей.

- Не знаю. – Честно отвечаю я.

И пожимаю плечами.

Реально, чем можно заняться в большом пустом доме? Возможно, посмотрю сериал. Вполне вероятно, разбавлю просмотр бокалом хорошего белого вина. Да. И пораньше лягу спать, чтобы проснуться уже на следующий день, когда возвращение Макса приблизится.

- Время пролетит быстрее, чем ты себе представляешь. – Успокаивает меня муж.

- Надеюсь. – Улыбаюсь ему лишь уголками губ.

Супружеская постель все равно останется пугающе холодной в его отсутствие.

- Ну, всё. – Он бросает взгляд на наручные часы. – Мне пора. Не хватало еще опоздать на самолет.

- Давай помогу. – Я аккуратно складываю чехол с костюмом. Не забываю и про галстук.

Мы спускаемся по лестнице на первый этаж. Его шаги легкие, невесомые. Мне каждый шаг дается с трудом: организм будто сопротивляется тому, чтобы Макс уезжал.

- Не возись с ужином, лучше отдохни и закажи чего-нибудь на дом. – Инструктирует муж, придерживая для меня входную дверь. – Прими ванну, расслабься, отвлекись. – Мы выходим, и он идет к машине. Аккуратно убирает чемодан в багажник. – Если хочешь, позвони своей придурочной Майке, позови ее в гости.

- Не хочется, - качаю я головой, чтобы успокоить его.

У Макса на лице написано буквально всё, что он думает о моей подруге. Он ее, мягко говоря, недолюбливает.

- Развлекайся, - говорит муж, целуя меня на прощание.

- Непременно. – Обещаю я с кислым видом.

Он садится в машину и уезжает, а я остаюсь стоять на краю подъездной дорожки, ломая пальцы и чувствуя себя невыносимо несчастной и покинутой. Нужно было напроситься с ним вместе в поездку, но не хотелось, чтобы Макс подумал, будто я ему не доверяю.

Стою, глядя вслед удаляющемуся автомобилю, и представляю, какой тяжелый вечер ждет моего супруга. Все эти приемы, банкеты, пафосные речи и десятки кичливых нуворишей, мнящих себя потомственными аристократами. Скукота.

Уже собираюсь вернуться в дом, когда взгляд вдруг цепляется за фигуру, движущуюся по пешеходной дорожке, тянущейся вдоль домов.

Это мужчина. Высокий, крепкий. В нашем тихом, элитном районе всё по уставу, никто даже не разговаривает громче положенного, а этот тип вот так, среди белого дня, бежит здесь в одних шортах, без футболки! В его ушах белеют наушники, и его, кажется, совершенно ничего не заботит!

Я невольно сглатываю, но глаз от этого зрелища оторвать не могу. Тем более, что незнакомец даже не смотрит в мою сторону. Он слишком увлечен бегом.

Тугие мускулы на каждом шаге перекатываются под кожей, широкие плечи, покрытые татуировками, работают в такт движениям ног. На груди поблескивают капельки пота, а на идеально плоском животе угадываются кубики мышц. Этот мужчина – живое олицетворение силы и мощи, но его бег выглядит легким и даже грациозным.

2

- Я приеду! – Сообщает подруга. – Жди.

- Что? Зачем?

- Я заеду за тобой, поужинаем где-нибудь. Всё равно твой ненаглядный муженек уехал, и тебе нечем заняться.

- В смысле, приедешь? – Начинаю догадываться, зачем ей это. – Обычно мы встречаемся прямо в кафе или ресторане.

- Нет уж, я хочу видеть это своими глазами!

- Майя, ты неисправима.

- Просто я в вечном поиске. Приеду, посмотрю на твоего красавчика в шортах, глядишь, и нагуляю аппетит.

Я бросаю взгляд на часы. Макс скоро приедет в аэропорт, сядет на рейс, во время перелета звонить мне не станет. Возможно, ему даже не придется расстраиваться, что мы с Майкой пойдем куда-то вместе.

- Хорошо, жду. – Говорю я и сбрасываю вызов.

Майка с годами совсем не меняется. Мы с ней вместе учились в консерватории, затем начинали работать в оркестре. Она – виолончелистка, я играла на скрипке. В те времена было тяжело: много разъездов, выступлений, мы работали по шестнадцать часов, мало спали, сильно выматывались. Поддержка подруги помогала мне оставаться на плаву даже тогда, когда уже не было сил держать инструмент от усталости.

Мы многое пережили вместе, но я не жалею, что тогда оставила музыку. В тот момент, когда в моей жизни появился Макс, я была уже на пределе. Перспектив сольной карьеры не предвиделось, а подлизываться и угождать руководству было не в моем характере. Майя собиралась искать своё счастье за рубежом, а я предпочла просто уйти.

Макс меня поддержал. Он стал для меня всем: моим мужем, моим домом, моей крепостью, защитившей от всех невзгод. Я отошла от этих вечных стрессов, сопровождавших ежедневный труд музыканта, и стала просто женой. Создавать уют, ухаживать за садом, заботиться о муже – в этом я теперь видела свое призвание.

- Поппи! – Зову я, понимая, что давно уже не слышно нашего пса.

Обычно он крутится в ногах, куда бы ты ни направился, а тут – тишина. Даже не примчался провожать Макса.

- Поппи!

Ноги сами идут к двери, ведущей в сад.

- Поппи… а вот ты где!

Мелкие лапки скребут по дереву, снаружи слышен звонкий лай.

Нажимаю на ручку двери, и в дом влетает пушистый белый шпиц. Вьется в моих ногах, подпрыгивает, звонко тявкает.

- Папочка уже уехал, ты все пропустил, малыш. Прости. – Говорю я, приседая. Глажу его мягкую шерстку, пёс облизывает мои пальцы. – Идем, угощу тебя чем-нибудь.

Мы вместе бредем на кухню. Собачьи коготки отстукивают торопливый ритм по каменному полу, а единственное, что я слышу – это тревожный стук собственного сердца.

С тех пор, как я вышла замуж, я ощущала полное удовлетворение своей жизнью. Макс – заботливый, добрый, ласковый. С ним интересно. Ухаживать за ним, готовить ему, заставлять его улыбаться каждый день было для меня не ненавистной обязанностью, а самой настоящей радостью. Счастьем.

Я реально счастлива в браке, так какого черта?

- Подожди немного. – Прошу пса.

Но Поппи продолжает поскуливать, пока я достаю корм и накладываю его в миску, он подпрыгивает и бессовестно царапает мои ноги.

- Держи.

Ставлю миску в специальный держатель, промываю руки в раковине, вытираю полотенцем и поднимаю взгляд на окно.

Там, за невысокой изгородью, увитой зеленью, снова вижу незнакомца, и моё сердце замирает.

Мужчина ведет себя по-хозяйски на соседском участке: стоит на лестнице и, уперев рукой подшив веранды, вкручивает шуруповертом саморез.

Я невольно застываю, наблюдая эту сцену.

На незнакомце снова одни лишь джинсы, никакого верха. Каменные бицепсы наливаются силой при давлении на корпус шуруповерта. Он делает усилие, саморез мягко входит в древесину по самую шляпку, и мускулы мужчины, наконец, расслабляются. Цветные татуировки на предплечьях переливаются в бликах солнечного света, загорелая кожа играет перламутром. Боже…

Я отвожу взгляд.

Заставляю себя не думать о нем.

Впервые за последние годы со мной творится что-то подобное. Нужно выбросить его из головы. Я ведь люблю Макса. Люблю его больше всего на свете!

- Поппи!

Неугомонный пёс, вылизав тарелку, начинает крутиться на месте. Зовёт меня куда-то, просится, показывает взглядом.

- Хорошо, идем.

Мы возвращаемся к задней двери, я отворяю ее, и пёсик с радостным лаем вырывается на волю.

- Куда ж ты, негодник? – С досады произношу, когда он маленьким, пушистым танком пропахивает клумбу с моими цветами.

Выхожу следом, щурюсь от солнца и с неудовольствием отмечаю, что розовый куст опять подвергся нападению паутинного клеща. Листья тут и там опутаны тонкой, едва видимой паутиной.

Я возвращаюсь в дом, развожу специальный раствор, накачиваю воздух в распрыскиватель, и пока собака резвится на травке, тщательно обрабатываю растение. Теперь меня не остановить: убираю сухую листву с клумб, рыхлю почву, старательно удобряю цветник.

3

Визуализации героев:

Ханна

Макс

Алекс

_______________________ 

- Как же ты долго! – Майка снимает солнцезащитные очки и встряхивает волосами. Медного оттенки пряди красиво рассыпаются по плечам. – Звоню на мобильный, ты не отвечаешь, пришлось даже посигналить!

Она проходит в дом, плавно покачивая бедрами. Вот почему виолончель так красиво смотрится у нее в руках – она сама как виолончель: круглые плечи, тонкая талия, крепкие бедра. Любые, даже самые неказистые джинсы смотрятся на них, как вторая кожа – подчеркивают лишь достоинства фигуры.

- Я была в саду, - вздыхаю я, закрывая за ней дверь. – Занималась своими цветами.

- Ну, что? Где? – У нее включается инстинкт охотницы, подруга подходит к окну, выходящему на соседский двор. – Я хочу его видеть!

- Всё никак не угомонишься, - улыбаюсь я, подходя ближе.

- Мне нельзя терять сноровку, - смеется Майка, врезаясь взглядом в пространство перед соседним домом. – Вижу классного мужика, автоматически оцениваю его по своей шкале привлекательности. Затем оцениваю уже свои шансы, а следом и потребности своего организма.

- То есть, если у тебя давно не было секса, то подойдет и тот мужик, который «на троечку»? - подкалываю ее.

- О, боже, это какой длительности воздержание должно быть? – Морщится подруга. – Нет же! Никаких «троечек»! Вот смотри, - она выпячивает грудь, - если я «восьмёрочка», то с мужчиной «на восемь баллов» мне договориться проще, мы быстро найдем общий язык. А если мужик шикарный, и тянет баллов на десять, то тут придется поработать над подачей себя. Без хитрости и продуманного плана по осаде его крепости никак не обойтись. А если уж выходить замуж, то только за «десятку»! Как ты.

- Значит, мой Макс на десятку?

- Да. – Совершенно уверенно подтверждает Майя. – Если заводить детишек, то только от такого, как он. Тут ты не прогадала. – В этот момент ее лицо меняется, и она ударяет по подоконнику ладонью: - Святые угодники! Вашу-то мать!

Я поворачиваюсь и понимаю, что заставило ее резко переменить тон. На веранду поднимается красавчик-бегун.

Мы обе задерживаем дыхание. Он вытирает ладони о джинсы, берет шуруповерт, зажимает губами несколько саморезов и поднимается по приставной лестнице. Берет один саморез изо рта, подставляет к подшиву и вкручивает инструментом, наваливаясь на рукоять всем телом.

В повисшей тишине слышно, как беспомощно стонет древесина, принимая в себя острый, крученый стальной шип. Майя стонет ей в такт и закатывает глаза. Где-то у нас в ногах скулит неугомонный Поппи, и я спешу тут же отвернуться.

- Тебе срочно нужно пойти, познакомиться с ним и сказать, что у тебя тоже что-то расшаталось. Пусть починит. – Шепчет подруга, приникая к стеклу. – Если он так саморезы вгоняет, то представляю, как он вгоняет кое-что другое…

- Майя-я-я! – Я оставляю ее у окна и иду в гостиную.

- А что? – Она с трудом отрывается от окна и тащится следом. – Ты видела его? Видела? Да это же ходячий секс! Там концентрация сексуальной энергии на квадратный сантиметр тела просто зашкаливает! Видела, какие у него руки? Слышала теорию о том, что размер рук напрямую связан с размерами того самого? Разве тебе не интересно проверить?

- Ты, кажется, перевозбудилась. – Падаю на диван. – Как давно у тебя не было мужчины, дорогая?

- Глупости! – Майка заглядывает в бар, смешивает себе коктейль. – Буквально вчера был. Я трахнула Димитриуса, представляешь? Прямо в оркестровой яме после концерта. Но это даже не считается сексом!

- Ты трахнула дирижера?!

- Боже, да! Я думала, что достопочтеннейший маэстро станет для меня хорошей партией, но увы – блестящая лысина не самый главный его недостаток. Пожалуй, ради денег я смогла бы даже терпеть ее каждый день, но блин! Его морщинистая, приплюснутая задница – это для меня, пожалуй, слишком… А знаешь, как он дергается и сопит, когда кончает? Кхр, кхр, уи-и, уи-иии! Как старый свин!

- Всё, дальше не рассказывай, - прошу я.

Беру со столика телефон, проверяю. Непрочитанное сообщение от Макса. Он целует меня и уже скучает. Набираю и отправляю ответ.

- Макс уехал. – Майка делает глоток из бокала. – На твоем месте я бы уже давно занялась тем горячим самцом из дома напротив.

Я поднимаю на нее взгляд.

Подруга совсем не такая, какой может показаться по разговорам. Да, очень часто ее заносит. И очень часто может показаться, что Майя слегка озабочена. Но, возможно, всё дело в том, что она в детстве, как и я, была лишена родительской заботы и ласки. Мы обе – просто нищенки, которые пробивали себе путь к нормальной жизни тяжким, кропотливым трудом, поэтому я прекрасно могу понять ее желание пить жизнь жадными глотками и рисковать.

4

Майка строго следит за тем, чтобы я надела юбку и каблуки, а не брюки. У меня и самой что-то необъяснимое клокочет в груди: толи от предвкушения чего-то нового, толи наоборот – от ностальгии по нашим с ней холостым посиделкам времен буйной молодости, но сердце так и замирает от желания надеть юбку покороче, топ с вырезом поглубже и снова ощутить на себе мужские взгляды.

Не то, чтобы я запустила себя в браке – нет. Мы с мужем пару раз в месяц выбираемся в ресторан, ходим в кино или в оперу, и тогда я надеваю свои лучшие платья, свои самые тонкие и длинные шпильки и даже укладываю волосы. Просто это скорее традиция, и я делаю это не для него, ведь Макс любит меня в любом виде, а для приличия.

Но тут мне снова захотелось почувствовать себя женщиной. Ощутить, что я еще привлекательна в глазах противоположного пола.

Натягиваю чулки, разглаживаю их на ногах, накрываю подолом узкой юбки. Майка заставляет меня накрасить губы ярко-красным.

- Блондинкам очень идет, - напоминает она.

Я сопротивляюсь только для вида, а затем достаю из косметички незаслуженно подзабытую Rouge D’Armani – яркую, но выглядящую нежно и естественно.

- Да, - кивает подруга, наблюдая за тем, как я медленно наношу ее на губы. – Я уже сама тебя хочу!

Она хохочет, а я разглядываю себя в зеркало и с удивлением обнаруживаю, что почти себя не узнаю. Кто эта молодая женщина? У нее острый, живой взгляд, она смотрит с интересом и даже с вызовом. И у меня мороз идет по коже, от того, что я вдруг осознаю, что она всё это время жила где-то глубоко во мне.

- Я уж думала, ты совсем заплесневела в этом доме, - говорит Майка, щедро поливая себя моими духами, - но теперь вижу, есть еще дрова в твоей поленнице!

- Порох в пороховницах, - поправляю я, улыбаясь самой себе.

- Никогда не выговаривала эту муть про порох и порохов-что-то там. – Хихикает она. – Но ты совершенно точно больше нравишься мне такой, как сейчас. – Подруга забирает из моих рук помаду и наносит на свои губы прямо поверх своей помады. – Не пойми неправильно, Ханна, я не имею ничего против семейной жизни, если она идет на пользу человеку, и я даже рада за тебя, если ты, и правда, считаешь себя счастливой, но… мне почему-то кажется, что, бросив карьеру и поселившись в этом элитном морге, ты похоронила себя заживо. Это сильно беспокоит меня.

- Майя, - я поворачиваюсь к ней, - у меня всё хорошо. Честно.

Она поднимает руки, как бы сдаваясь:

- Я твоя подруга, я не могла не сказать!

- Вызовем такси? – Чтобы сгладить ситуацию приходится перевести тему.

- Такси? Вот еще, у меня тачка под окном!

- Ты только что пила спиртное. – Напоминаю я.

Майка фыркает.

- Знаешь, сколько я выпиваю перед концертом? – Она хлопает меня по плечу. – Достаточно много, но это не мешает мне управляться со здоровенной  виолончелью! А это - всего лишь какой-то сраный Фольксваген Гольф! Да я с закрытыми глазами, куда хочешь, на нем доеду!

- Тебе придется рассказать мне подробнее о своих проблемах с алкоголем, - качаю я головой.

- Проблемы? Проблемы?! – Она повышает тон, а затем отмахивается. – Это с мужиками у меня проблемы, а с алкоголем у нас крепкий союз. Бокал красного вечером – моя единственная радость в жизни, Ханна. Раньше я могла позвонить тебе или прийти и поплакаться, если устала, но теперь у тебя есть Макс. А у меня никого. – Видя мое огорчение, Майка беззаботно улыбается и обнимает меня. – Да ладно тебе, я ж не в упрек. Вышла замуж, с кем не бывает. Ты абсолютно не виновата, что твоя непутевая подруга еще никого себе не нашла и поэтому чувствует себя до охренительного одинокой!

- Всё наладится, Май. – Глажу ее по спине.

- Конечно, наладится, я даже не сомневаюсь. – Она отстраняется и поправляет мои локоны. Она всегда так делала, когда мы собирались куда-то раньше, словно была в ответе за то, как я выгляжу. – Ты не обращай внимания на то, что я тебе сейчас наговорила, ладно? Наверное, я просто завидую, что ты нашла свое счастье, что хорошо устроилась, а у меня всё так же погано, как и пять лет назад. Мне просто страшно, что я не найду в ближайшие лет десять себе нормального мужика и останусь одна с гребаной виолончелью, морщинами и своими старыми, никому не нужными сиськами…

- Но ты всегда можешь завести себе десять кошек, - подкалываю я.

- Спасибо, нет, - хохочет Майка, - лучше я куплю себе еще один вибратор, вот с ним точно будет не скучно!

Мы смеемся и спускаемся вниз.

Выходим из дома и садимся в машину. Автомобиль трогается с места, и я смотрю на окна соседского дома. Татуированного красавчика нигде не видно, и в душе вспыхивают облегчение и разочарование одновременно. Почему-то мне хотелось, чтобы он увидел меня такой: красивой, нарядной, ухоженной.

Не знаю, зачем мне это? Какая разница от того, что он подумает? Но ничего не могу с собой поделать. Мысли сами возвращаются к нему, и мне снова становится стыдно. Опускаю стекло и позволяю встречному ветру смыть румянец с горящих щек, все еще помнящих его прикосновение.

5

- Эй, привет! – Он ставит сковороду, вытирает руки и приближается.

Его улыбка выглядит приветливой и искренней. Похоже, мужчина даже рад тому, что я оказалась у его двери, но мне сейчас трудно разделить его чувства – меня слегка потрясывает, руки мелко дрожат. Что я, вообще, здесь делаю? Зачем пришла?

- Проходи, - распахивает он стеклянную дверь, пропуская меня внутрь.

И от моего внимания не укрывается тот факт, что он переходит на «ты», но делает это настолько естественно, будто так и надо.

- Эм… я… - застываю в нерешительности. Сердце выдает мое волнение громким, настойчивым стуком. – Я просто опять потеряла пса.

- Ты проходи, проходи, - поторапливает меня Алекс. – Поппи здесь, - он кивает головой в сторону стола, - я собирался проводить его до дома сразу, как только закончу.

Пёс внутри? Значит, мне придется войти.

- Поппи! – Восклицаю я, заметив негодника, сидящего на стуле.

Шпиц звонко гавкает в знак приветствия и тут же отворачивается к плите.

- Теперь ясно, зачем он здесь, - вздыхаю я, - караулит твой ужин.

- Твой пёс – парень не промах, знает толк в баранине. – Алекс плотно прикрывает стеклянную дверь и опускает жалюзи. – Придется его угостить, раз пришел.

Я глубоко вдыхаю и замираю на середине кухни. Всё-таки, мне как-то не по себе от такого быстрого перехода на «ты».

- Поужинаешь с нами? – Мужчина выдвигает для меня высокий стул. – Баранина с овощами. Ты, вообще, ешь мясо, Ханна?

- Да. Да, конечно. Ем, но… – Мне трудно связать даже пару слов. Я всё еще под впечатлением от того, как красиво звучит мое имя в его устах.

- Прекрасно. Тогда присаживайся.

Его руки все еще сжимают спинку стула, а в мою голову почему-то лезут мысли о том, как эти руки могли бы сжимать мои бедра.

- Нет, нет, спасибо. – Растерянно мотаю головой. Нужно остановиться на этом моменте. Нужно прекратить это здесь и сейчас. – Я, пожалуй, заберу Поппи и пойду. Мне пора, уже поздно…

- Брось! – Алекс не принимает моего отказа. – Садись. – Решительно указывает на стул. – Перекусишь и пойдешь, в этом ведь ничего страшного. Просто ужин.

- Я не могу.

- Присаживайся. – Улыбается он.

И эта улыбка крадет мои сомнения.

- Я не голодна. – Пытаюсь оправдываться я, опускаясь на стул. – И это неправильно, что я здесь… и муж может позвонить мне в любой момент. Что он подумает?

- Я не задержу тебя надолго. – Уверяет Алекс, отправляясь к плите. – Понимаешь, ужинать в одиночестве ужасно скучно. И я буду рад, если ты останешься и скрасишь мой вечер. Это не отнимет у тебя много времени, обещаю.

- Хорошо. – Неуверенно произношу я.

И ловлю себя на том, что не могу оторвать взгляд от мужчины. То, как он двигается, как играют его мускулы, как сияет загорелая кожа в свете ламп, всё это пугает меня.

Похоже, он наглядно демонстрирует мне свою силу и сексуальность, но выглядит это так, будто он делает это не намеренно. Черт подери, почему тогда я вижу в этом простом действе какой-то подтекст?

Алекс просто пытается быть вежливым, а я как голодная озабоченная самка пытаюсь отыскать в каждом его движении нужный мне подтекст! Это всё Майка виновата с этим ее «никто не узнает»!

- Надеюсь, ты нагуляла аппетит? – Будто читая мои мысли, говорит он.

- Прости? – Задумчиво поднимаю глаза.

- Ну, я видел, как ты уезжала с подругой. С той, рыженькой. Надеюсь, вы были не в ресторане, и ты не испортила аппетит, потому что, судя по запаху, баранина получилась вкусной и сочной.

Значит, он видел нас. Наблюдал за нами.

- Нет, - уголки моих губ приподнимаются в улыбке, - мы с ней были в баре.

- Выпивали? – Он достает мясо из духовки, и кухню заполняет невероятный аромат баранины и специй.

- Немного. – Признаюсь я. – Болтали, вспоминали молодость.

- Молодость? – Алекс оборачивается и оглядывает меня с интересом. – Не смеши, тебе на вид лет двадцать!

- Спасибо, - смущаясь, я отрицательно качаю головой. Даже врать в попытке сделать комплимент у него получается очень гармонично и правдоподобно. – Но мне давно не двадцать.

- Нет, я серьезно. – Он ставит мясо на стол и начинает большим ножом отрезать тонкие ломти. – Ты выглядишь просто прекрасно. Особенно в той короткой юбочке, она мне очень понравилась. Зря ты переоделась.

Краска ударяет мне в лицо. Алекс откровенно флиртует, но разве не за этим я сюда притащилась? Чтобы вновь ощутить себя желанной, чтобы почувствовать на себе его дерзкий взгляд?

- Прости, если смутил. – Тут же добавляет мужчина. Он выкладывает мясо на широкую тарелку, добавляет овощи и ставит передо мной. – Да не смотри ты так. – Вздымает вверх обе руки. – Ты – красивая, и я совру, если сделаю вид, будто это не так. Хотя это не так. Нет. Ты головокружительно красивая, Ханна! Но я обещаю, что это просто ужин, вот смотри, я не собираюсь к тебе приставать, а то вижу, как ты напряглась.

6

- Ты меня стесняешься. – Заключает мужчина.

Мне стоит усилий не выронить из руки вилку.

- Вовсе нет. Почему ты так решил? – Я прячу взгляд.

- Судя по всему, тебе не комфортно.

- Есть немного.

- Значит, мне нужно немного рассказать о себе, чтобы ты расслабилась.

- Было бы неплохо. – Киваю я, запивая неловкость вином. Ставлю бокал на стол. – Так ты друг Сергея или Марии?

- Обоих. – Он делает глоток и облизывает свои идеальные губы.

- И всё же?

- Мы с Сергеем учились вместе.

У меня почему-то отлегает от сердца. Я знаю этого мужчину меньше суток, но почему-то уже ревную к тому, что он мог бы быть давним поклонником моей соседки. Что за ерунда со мной творится?

- Значит, вы знакомы с детства? – Я отрезаю кусочек мяса и кладу в рот. Ммм… божественно! У меня не получается сдержать стон: - Как вкусно!

И только в этот момент понимаю, какого рода звук только что издала.

- Я же говорил: баранина вышла потрясающей. – Довольно улыбается мужчина.

Алекс подцепляет зубами кусочек мяса, и тот исчезает у него во рту. Он делает это хищно и сексуально. Как можно, вообще, так чувственно поглощать пищу? Невозможно на это смотреть!

- Нет, правда, - я дожевываю мясо и под его пристальным взглядом  кладу в рот еще кусочек, - очень вкусно. Ты отлично готовишь.

- Не с детства, - вдруг возвращается он к тому, о чем мы говорили, - мы дружим с Серегой с юности. Вместе учились в университете.

- О, ясно. – Я делаю глоток вина и проверяю, не остался ли на бокале след от моей помады, но его нет. – Значит, ты тоже IT-шник?

Алекс едва заметно вскидывает брови.

- В общем, да. – Он перекладывает со своей тарелки еще один кусочек в тарелку Поппи. – У меня своя компания по разработке программного обеспечения для организации документооборота предприятий. Бывает, что фирмам нужен софт, отвечающий их индивидуальным потребностям и задачам, а стандартные программы не подходят, и вот тогда специалисты моей компании изучают вопрос и создают что-то новое и абсолютно неповторимое специально для них. Или, бывает, что необходимо создать сайт: разработать уникальную концепцию и учесть все особенности определенного вида бизнеса. За такую работу мы тоже беремся.

- Звучит интересно.

- Да, - губы Алекса трогает улыбка, - это что-то вроде головоломки. Ты знаешь, что должен получить в итоге, и ищешь пути, как к этому прийти. Иногда получается найти решение за день, иногда разработка занимает недели. В любом случае, результат всегда приносит необыкновенное удовлетворение. Особенно, когда ты видишь, что благодаря твоей программе целое предприятие начинает работать четко, точно часы. Даже, если это простая программка по автоматизации создания путевых листов, по факту она упрощает процесс работы и бухгалтерии, и приемной, и транспортного цеха. И ты радуешься, видя, что все звенья цепи теперь разгружены от этой рутины, и могут не тратить время зря и заниматься своими непосредственными обязанностями.

- Всегда представляла себе IT-шников немного по-другому. – Вдруг признаюсь я, скользнув взглядом по широким плечам Алекса. – Таким, например, как Сергей. Щуплый, немного сутулый и вечно погруженный в свою работу даже дома.

- Значит, по-твоему, я должен выглядеть как компьютерный задрот? – Смеется Алекс, откладывая вилку.

- Что-то вроде. – Улыбаюсь я.

- Так и было. – Откашливается он. – Лет в семнадцать. Я не выходил из-за компьютера по двое суток. Пару раз меня даже тошнило от того, что я забывал поспать и поесть, пока не доделывал задуманное. Я тогда, помнится, сильно увлекся разработкой игр и приложений, и родители никак не могли оттащить меня от моих гаджетов. Однажды отец просто взял и вырубил свет во всем доме, и тогда у меня не осталось выбора - пришлось  возвращаться в реальный мир. В тот момент я и понял, что нужно дозировать свое пребывание в сети и у экрана, поэтому теперь стараюсь чаще отвлекаться на физическую активность – она помогает расслабиться и найти решение даже тогда, когда ситуация кажется почти безвыходной. - Он выдыхает и застывает, глядя на меня. – Почему ты не ешь?

- Просто заслушалась. – Спохватываюсь я. – Ты так интересно рассказываешь.

- Я люблю свою работу. – Говорит мужчина. – А ты? Чем ты занимаешься?

- Я… - Мой взгляд отыскивает спасительное вино. Беру бокал и делаю глоток. – Я – музыкант.

- Правда? – Оживляется он.

- Да. Была им. – Нервно поправляю волосы. – Играла в оркестре. На скрипке.

- А почему в прошедшем времени?

- Уже несколько лет не играю.

- Почему?

Его глаза округляются, а интерес кажется таким искренним, что я немного теряюсь. Действительно, почему?

- Не знаю. – Пожимаю плечами. – Наверное, устала от этого.

7

Не знаю, как так выходит. Всего на секунду мелькает мысль о том, что я не прочь узнать, каковы его губы на вкус, и вот уже они на моих губах. Невообразимо горячие и сладкие.

Мне требуется мгновение на осознание того, что мы в той точке, откуда возврата уже не будет, и я пытаюсь отстраниться, но у меня, разумеется, ничего не выходит.

Он снова подтаскивает мое лицо к своему и проталкивает свой язык в мой приоткрытый рот. Чувствую, как его сильные руки вжимаются в мою талию, приподнимают меня с кресла и вдавливают в его грудь. Я покорно прижимаюсь к Алексу, плененная этими настойчивыми объятиями, и больше не делаю попыток его оттолкнуть.

Я целую мужчину в ответ, и наши языки играют друг с другом. Мое сознание словно пребывает в каком-то дурмане – насколько мне хорошо, настолько же сильно и смело мое тело отзывается на каждое его прикосновение. Туман оплетает мои мысли, унося голос совести все дальше, и я стону в ответ на любые действия Алекса.

- Ханна… - Шепчет он на прерывистом выдохе и целует меня снова.

 Шероховатость его щетины щекочет мне лицо, дыхание обжигает кожу, и тянущее ощущение внизу живота разгорается в ожидании продолжения этих ласк.

- Ты так прекрасна, Ханна… - Его губы сжимаются на мочке моего уха.

Алекс чуть наклоняется и зарывается носом мне в волосы.

Черт, я хочу его... И это желание все сильнее похоже на какое-то безумие.

- Я так хочу тебя, - вторит мне мужчина, но уже вслух.

Очертания сада плывут перед моими глазами, когда я чувствую, как он подхватывает меня на руки и несет в дом.

Этого короткого мгновения хватило бы, чтобы прийти в себя и понять, какую ошибку совершаю. Но мне уже все равно. Мое тело буквально звенит от напряжения. Оно требует срочной разрядки.

В доме все еще звучит музыка.

Алекс идет почти наощупь, потому что мы продолжаем целоваться. Меня трясет от желания и от страха – воплощаются в жизнь даже не самые запретные мои фантазии, а то, о чем я даже боялась когда-либо подумать.

Не понимаю, где мы оказываемся.

Спальня? Гостевая комната? Гостиная?

Я так пьяна присутствием этого мужчины, его терпким запахом, его силой, что для меня весь мир перестает существовать. Всё, что мне сейчас нужно, это его губы на моей коже и его руки на моем теле, и Алекс щедро дает мне это. Остальное – не важно. По крайней мере, в данный момент.

- Скажи, что тоже хочешь меня, Ханна. – Говорит Алекс, опуская меня на кровать и наваливаясь сверху.

Его ладони опускаются на мою задницу, сжимают ее через ткань юбки. Больно, возможно, даже до синяков. Я задыхаюсь, откидываясь на подушки. Губы мужчины терзают мою шею, и мне это нравится так сильно, что я чувствую, как становится влажным мое белье.

- Скажи это. – Требует он, чередуя ласковые поцелуи и настойчивые нажатия.

Я вижу его потемневшие от желания глаза, его припухшие губы и наглую улыбку. Видимо, мне придется сказать это. Не страшно. Сейчас я готова почти умолять его. Такого возбуждения у меня не было давным-давно, а, может, и вообще никогда.

- Хочу…

Он срывает с меня платье рывком.

Горячие пальцы пробегаются от колен вверх и требовательно впиваются в бедра. Алекс подтягивает меня ближе, и следом с меня слетает тонкое кружево лифчика.

Я не желаю поддаваться, поэтому тоже  с азартом включаюсь в игру: не боясь, что отлетят пуговицы, сдираю с мужчины рубашку, швыряю ее на пол. Бессильно звенит молния его ширинки: Алекс едва успевает ее расстегнуть, как я в ожесточении стаскиваю вниз его джинсы.

Одежда слетает с нас, как хрупкая листва с деревьев в ураган.

Мы так спешим, что лихорадочно избавляемся от ненужных тряпок и, наконец, ударяемся друг о друга разгоряченными телами, падая на кровать. Я жмусь к нему голой грудью, животом, толкаюсь навстречу и жалобно всхлипываю от желания, а он буквально вгрызается в мой рот, жадно вдыхая эти мои беспомощные, жалкие всхлипы.

Это даже не поцелуй – Алекс трахает меня своим языком, одерживает надо мной свою первую победу, подчиняет своей власти. И мне хочется большего еще и потому, что я чувствую, как сильно он хочет меня – его твердый, напряженный член настойчиво упирается во внутреннюю поверхность моего бедра.

Возможно, Алекс сотни раз репетировал, но достать и надеть презерватив у него получается быстро и ловко. Я успеваю лишь издать позорный, точно поражение, хриплый стон, как он раздвигает мои ноги и мощным толчком оказывается внутри.

Боже…

Мой вскрик поднимается к потолку и обрушивается на нас звенящими отзвуками. Я выгибаюсь так сильно, что мышцы сводит судорогой. Внутри меня так влажно, что он врезается в меня до предела.

Алекс выдыхает с глухим рычанием и опускается еще ниже, растягивает меня все сильнее, и вместе с оглушительным удовольствием приходит понимание того, что я ощущаю его теперь каждой клеточкой своего тела – чувствую, как ему тесно во мне и горячо, и как он кайфует, находясь в этом раскаленном плену.

8

Я утыкаюсь носом в подушку и закрываю глаза.

Чувствую, как от его прикосновения к моей спине по телу беспорядочно разбегаются мурашки. Алекс медленно водит пальцами по моей коже, а мне невыносимо даже повернуться к нему и посмотреть в глаза.

Где же мне, мать вашу, тогда взять мужество, чтобы посмотреть завтра в глаза собственному мужу?

- Тебе было хорошо? – Звучит его голос над моим ухом.

Мужчина придвигается, и я вновь ощущаю неумолимое возбуждение.

- Да. – Отвечаю я.

Нужно встать и уйти домой. Прямо сейчас. Ну, же!

- Ты так красиво кончаешь.

Блин…

К моим разгоряченным щекам вновь неумолимо приливает краска.

- Спасибо.

Чувствую его губы на своем затылке. Алекс целует мою шею, слизывает с нее пот, и его поцелуи становятся все решительнее, а руки все активнее исследуют мое тело.

Мне противно от того, как я реагирую на его ласки. Мои соски твердеют, низ живота наливается тяжестью, дыхание сбивается. И даже разум, затопленный волной стыда, немедленно уступает место этому жгучему желанию, грозящему смести всё на своём пути.

- Не надо. Пожалуйста. – Я сажусь на постели и машинально притягиваю к себе одеяло.

- Я уже видел твою прекрасную грудь, - улыбается Алекс, нахально изучая меня взглядом в полутьме, - можешь не прятать ее.

- Алекс, я, пожалуй, пойду.

Мужчина тоже садится. Он кладет свою тяжелую ладонь на мое колено:

- Не надо казнить себя, Ханна. Ты сделала это потому, что хотела. Не жалей о том, что произошло между нами.

- Я… не жалею. – У меня дрожат губы.

Нужно скорее уходить. Мои глаза беспокойно сканируют комнату в поисках одежды.

- Ты в первый раз изменяешь мужу? – Он убирает мои волосы от лица.

Мне всё-таки приходится взглянуть ему в глаза.

- Так заметно?

- Прости, - Алекс касается моего лица, гладит большим пальцем по щеке, - я не должен был спрашивать. Просто ты мне нравишься, Ханна. Вечер получился чудесным, и если бы не обстоятельства… я не отпустил бы тебя никогда.

О чем он? О том, что мы могли бы встречаться, не будь я замужем?

- Ты тоже мне нравишься, Алекс. – Говорю я, отодвигаясь. – Но обстоятельства таковы, что мне уже пора идти. Прости.

Я опускаю одеяло и встаю с кровати. Моё тело еще пребывает в сладком томлении, и ноги не слушаются. Алекс внимательно наблюдает за тем, как я подбираю с пола свое платье и надеваю.

У меня тоже не получается не смотреть на него.

Он красивый. У него, черт подери, совершенное тело. Идеально плоский живот, мощная грудь, крепкие ноги и сильные руки, покрытые татуировками. Он – воплощение опасности для меня.

Глядя на него, я забываю о том, что я замужем и принадлежу другому мужчине. Хотя, надо признать, фигура моего мужа нисколько не хуже, и логических причин для измены у меня, в общем-то, нет.

Но, увидев Алекса, я почему-то потеряла над собой контроль: если говорить грубо, то превратилась в озабоченную кошку, которая только и думала о том, как этот породистый сильный кот схватит ее за загривок, подомнет под себя и хорошенько отдерет.

- Ханна, - зовет он.

- Что?

Алекс встает и подходит ко мне. Он совершенно не стесняется своей наготы.

- Хочешь поплавать?

- Что-о? – Удивляюсь я, поправляя подол платья.

- Хочешь поплавать со мной в бассейне?

- Алекс, я…

- Брось. – Хмурится мужчина. – Не беспокойся, что нас увидят соседи, я выключу свет.

- Дело не в этом, Алекс.

Его руки ложатся мне на талию.

- У нас есть всего одна ночь, Ханна. – Он сгребает тонкую ткань в охапку и тянет вверх. – Давай насладимся ею до конца вместе?

Нельзя поддаваться ему снова, но я покорно поднимаю руки.

- Уйдешь утром. – Шепчет он, сдергивая с меня платье и подхватывая на руки.

Его грудь такая горячая, что мне становится жарко. Сопротивляться не получается. У меня между ног становится так влажно, что я начинаю удивляться способностям своего организма. Единственное, о чем думаю в этот момент, это о желании, чтобы он поскорее снова оказался во мне.

Алекс, как и обещал, вырубает одним щелчком все фонари во дворе. Он несет меня, точно свою добычу, а я безвольно прижимаюсь щекой к его плечу. Жду, что мужчина поставит меня на ноги, но вместо этого он просто… швыряет меня в воду!

Я успеваю только вскрикнуть, как прохладная вода разом поглощает мое тело и начинает затягивать на дно. Бью руками, ногами, отталкиваюсь и, наконец, всплываю. Кашляю, плыву и хватаюсь дрожащей рукой за бортик.

9

Пробуждение получается внезапным и, надо признаться, не самым приятным. Я поднимаю голову с подушки и пытаюсь осмотреться.

Где я? Что со мной? Что это за комната? Мысли постепенно возвращаются в мою грешную голову, но вот веки не спешат открываться, и перед глазами все еще пляшут мутные паутинки.

Я потираю веки пальцами и прочищаю пересохшее горло. Да что же за… И тут меня накрывает осознанием произошедшего. Я не дома… Я все еще у Сергея и Марии!

Сажусь и боязливо подтягиваю к обнаженной груди одеяло. Оглядываю помещение. Постельное белье измято, повсюду валяется одежда, шторы задернуты, но, к счастью, не плотно – сквозь щель между ними в комнату пробиваются редкие солнечные лучи. Который час?

Поворачиваюсь, мой взгляд падает на тумбочку, и меня тут же настигает расплата за это резкое движение – в голове раздается такой силы гул, будто кто-то половником ударил в медный таз. А-ай!

Зато я вижу часы – почти семь утра. Вашу мать!

Следующая здравая мысль заставляет меня вспомнить про Алекса. Я смотрю на кровать, но она пуста. Значит, мужчина куда-то ушел, и это, в общем-то, прекрасно. Потому что мне сейчас лучше никого не видеть: я не в том состоянии. Да и совесть душит. А почему?

Боже…

И вот тут-то перед глазами проплывают картинки прошлой ночи. Секс. Секс. Секс. Жуткое количество секса! В разных местах и разных позах. Этот мужчина просто измочалил меня за эти несколько часов, но самое страшное, что я сама этого хотела – у меня словно сорвало внутренний стоп-кран.

Вспоминаю, и меня начинает тошнить. В постели, в бассейне, в гостиной, снова в постели… И я сама просила, чтобы он не останавливался. В меня будто вселилась тысяча чертей, я испытывала оргазм за оргазмом – да от такого кто угодно осатанеет!

Я вскакиваю и начинаю судорожно искать свою одежду. Платье обнаруживается на полу, бюстгальтер под кроватью. В поисках трусиков перетряхиваю постельное белье, но ничего не нахожу. Блин!

В этот момент на глаза попадается несколько надорванных квадратиков из фольги, и меня затапливает удушливой краской – щёки буквально воспламеняются от стыда.

Нужно забыть это приключение, как страшный сон! Забыть и никогда не вспоминать! Зря я не ушла сразу…

Надеваю лифчик, натягиваю платье, торопливо расправляю ткань и бросаю взгляд в зеркало. Ужас! Круги под покрасневшими глазами, потрескавшиеся, опухшие губы, взъерошенные, похожие на мочало, светлые волосы. Пытаюсь уложить их руками, расчесываю пятерней, но это им, как мертвому припарка – моя прическа за ночь превратилась в птичье гнездо, и кроме мытья тут мало что может помочь.

Я верчу в пальцах, а затем подношу одну прядь к носу – от волос невыносимо воняет хлоркой. В памяти всплывают грязные сцены в бассейне. Судя по тому, как ломит спину, я ударялась ею о бортик не один раз. Значит, могли остаться синяки.

Бегло осматриваю лицо, шею, декольте. Облегченно выдыхаю, не обнаружив следов засосов. Но тут же напрягаюсь вновь – нужно будет провести дома более детальный осмотр.

О чем я только думала, когда позволяла ему лапать себя с такой силой?! Соображала ли, когда подчинялась его приказам и смиренно терпела шлепки? Ах, да – я хотела добавки, требовала еще и еще!

На секунду я застываю у зеркала. Кто ты? Кто эта женщина, которая смотрит на меня из отражения? Что заставило ее так поступить?

Меня снова почти выворачивает, и я еле сдерживаю рвотный позыв. Бросаюсь искать остальные свои вещи. Радуюсь, как ребенок, найдя туфли, быстро хватаю их и выхожу из комнаты. Прислушиваюсь к звукам в доме. Тихо.

Мне бы только проскользнуть отсюда незамеченной!

На носочках крадусь по коридору, затем через гостиную, огибаю диван и спешу к двери. Как раз в этот момент раздается его голос:

- Ты куда?

Я вытягиваюсь в струнку, воздух застревает у меня в горле.

- Домой. – Отвечаю, оборачиваясь.

Алекс в кухонном проеме, из одежды на нем лишь джинсы. Он стоит босиком на каменном полу и поигрывает мышцами. Вернее – крутит в руках лопаточку для переворачивания блинов, а его тугие мускулы вторят его движениям.

Я сглатываю.

- Ты что, собиралась уйти, не попрощавшись?

- Мне нужно. – Делаю шаг к двери.

- Не спеши. – Безапелляционно выдает мужчина.

Не понимаю, как он так быстро оказывается возле меня, но в следующее мгновение Алекс уже перехватывает из моей руки туфли, бросает их на диван, и тут же подталкивает меня в сторону кухни.

- Я приготовил тебе завтрак. – Радушно и даже как-то обыденно говорит он.

И так подрастерявшая очарование встреча теперь приобретает совсем неожиданный поворот. Мне неловко, неприятно, и вдобавок в душе начинает нарастать раздражение.

- Мне нужно быть дома, Макс может позвонить. – Бормочу я, пока Алекс усаживает меня силком на стул. – Или уже звонил. Тогда мне точно конец.

10

Сердце колотится, пульс стучит в ушах, когда я отворяю дверь и вхожу в дом. Меня встречает безмолвие и разбросанные повсюду вещи. На столике стоит початый бокал с вином. Значит, никого в мое отсутствие не было. Я хватаю с каминной полки свой сотовый и провожу пальцем по экрану.

Пропущенных нет.

Тяжкий груз обрушивается с плеч. Я взъерошиваю волосы и провожу ладонями по лицу. Значит, всё обошлось. Макс не писал и не звонил.

И тут же камнем на шее повисает вина – я изменила мужу. Изменила своему любимому Максу. И не просто предала его, а вела себя как последняя шлюха. Это не было случайным поцелуем или минутным помутнением рассудка. Я позволяла чужому мужчине трахать меня всю ночь напролет и громко кричала его имя, когда кончала.

Я – последняя тварь.

Пошатываясь, плетусь в кухню и ощущаю, как мое тело ноет от полученного удовольствия. После часа непрерывного секса с Максом у меня бы стерлось все внутри до кровавых мозолей, но всё, что я ощущаю сейчас после секса с Алексом, это истома, легкость и приятное покалывание в уставших мышцах. В эту ночь во мне было столько влаги, что смазки хватило бы и еще на восемь раз. И потом еще на восемь, возможно.

Я трясу головой, отбрасывая подальше эти воспоминания, как безумное наваждение. Отворяю для Поппи дверь на веранду. Пёсик забегает и начинает радостно кружить вокруг меня. Устало бросаю ему в тарелку корм и поднимаюсь наверх, чтобы принять душ.

Платье запихиваю на дно корзины для белья – опасная улика.

Встаю под струи  теплой воды и закрываю глаза. Пока капли ударяются о мою кожу, я считаю секунды и вдруг начинаю плакать. Через полминуты рыдания сотрясают уже все мое тело. Слезы, смешиваясь с водой, утекают в канализацию.

Я ожесточенно растираю руки, грудь и ноги мочалкой, чтобы смыть с себя запах чужого мужчины. Тру кожу снова и снова, но всякий раз мне кажется, что этого недостаточно. Я всхлипываю, добавляю геля для душа и снова ожесточенно раздираю кожу грубыми движениями.

Мне кажется, что он все еще во мне. Что он всегда будет там. Что я никогда его не забуду. Мерещится, что его руки все еще блуждают по моему телу, а его шепот приказывает мне повиноваться. Я схожу с ума, прокручивая в голове эти картинки снова и снова.

Уборка в доме занимает у меня пару часов. Честно говоря, убирать там нечего, но я вылизываю особняк до скрипа. Гостиную, кухню, второй этаж. Придирчиво рассматриваю свое тело в зеркало и всё-таки нахожу пару синяков на талии и бедрах. Дрожащими руками накладываю тон на кожу в этих местах и отправляюсь готовить обед.

Когда звонит Макс, у меня сердце падает в пятки. Он сообщает, что выспался, собирается закончить дела, а затем поедет в аэропорт. Сиплым голосом отвечаю, что буду ждать его. Муж спрашивает, не простыла ли я. Приходится врать, что меня могло продуть вчера в саду. Он говорит, что любит и скучает. Заверяю, что тоже очень скучаю и очень его люблю. В это время по моей щеке катится горячая слеза.

Сбросив вызов, я иду к своему тайнику в мини-оранжерее и достаю из щели между полками пачку сигарет и зажигалку. Курение всегда помогает мне сосредоточиться и успокоиться. Я курю очень редко, ведь Макс не выносит запаха табака. Храню свою заначку здесь, чтобы он не нашел ее и не расстроился, узнав о моем пристрастии. У нас с Майкой даже есть договоренность – если муж обнаружит мой тайник, то подруга подтвердит, что эти сигареты ее, и она забыла их у меня когда-то давно.

Я не выхожу на свежий воздух, чтобы не столкнуться нечаянно с Алексом в саду. Сажусь на невысокое кресло рядом с орхидеями и закуриваю. Три сигареты уходят прежде, чем мои руки перестают дрожать. А потом я снова возвращаюсь в дом и иду в душ. Еще раз мою голову и дважды тщательно чищу зубы. Выношу и выбрасываю в мусорный бак пакет, в котором среди прочего хлама и картофельных очисток спрятаны окурки.

К приезду мужа надеваю водолазку и брючки. Наношу на губы прозрачный блеск, а злосчастную красную помаду закидываю подальше на дно косметички.

«Он узнает. Он всё поймет. Мне конец» - написано в моих глазах, когда я бросаю взгляд в зеркало. Но уже поздно о чем-либо сожалеть. Нужно сделать так, чтобы он ничего не узнал. Нужно стараться вести себя естественно, стараться загладить поступками свою вину.

- Родная, - муж с порога заключает меня в объятия.

Когда его нос зарывается в мои волосы, мои внутренности сжимаются. Он точно учует запах. Если не сигарет, так Алекса. Но руки Макса нежно гладят мою спину, а его дыхание остается таким же ровным.

- Что с тобой? – Спрашивает он, отстраняясь, и внимательно вглядываясь в мое лицо.

Его брови напряженно сдвигаются к переносице.

- Все хорошо. – Пытаюсь улыбнуться я.

- Нет. – Макс качает головой. – Ты точно простыла! Такая бледная.

- Ерунда. – Ничтожная попытка соврать кричит о моем бесстыдном поступке.

- Я тебя быстро вылечу, - смеется Макс и целует меня в губы.

Его руки гладят мою талию и спускаются к бедрам. Они ложатся ровно на то место, на котором еще совсем недавно лежали руки Алекса.