Золотая рыбка для мажора

Глава 1

— Мама, я уже сто раз тебе объясняла, что не буду сидеть на вахте в подъезде! Я не консьержка, а ассистент консьерж-сервиса! — меня раздражает, что не все понимают, что такое консьерж-сервис, и моя мама в том числе.

Хотя откуда ей знать, что такое сервис в принципе? В нашем посёлке его отродясь не было, как и приличных магазинов. Да и денег у жителей для таких магазинов тоже не было и нет.

— Но ты разве за этим уехала в Москву? Ты же учиться хотела.

Говорю с мамой, заканчивая макияж перед зеркалом старенького трюмо. В моей комнате всё старенькое… кроме меня.

— А я и учусь, мам. Напомню, что уже получила диплом бакалавра. Но хорошее образование и стажировка стоят денег, — закручивая тушь, терпеливо разжевываю и раскладываю все по полочкам уже не знаю который раз, — и только в консьерж-сервисе я их заработаю достаточно быстро. Знаешь, какая там зарплата хорошая?! А конкурс?! Думаешь, туда всех берут?

Как бы не так! Я пробилась на собеседование лишь по знакомству! А как пришлось из кожи вон вылезти, чтобы понравиться эйчару, суровой женщине неопределённого возраста — вообще вспоминать не хочу! Но меня приняли, мурыжили месяц на обучении и только потом назначили на место. Сегодня у меня первая смена в клубном доме «Созвездие», где мне двенадцать часов предстоит пробыть феей, золотой рыбкой и джинном в одном флаконе. Ассистенты-консьержи исполняют практически любые желания резидентов комплекса, будь то бронирование билетов на самолёт, покупка жирафа или добыча подснежников в новогоднюю ночь.

— Может, тебе денег выслать, Рит? — робко настаивает на своём мама. — Нам зарплату обещают повысить.

Едва держусь, чтобы не всплеснуть руками и не уронить телефон.

— Мамуль, ну ты что?! Я сама тебе лучше вышлю! — Смотрю на экране смартфона время, преодолевая раздражение. — Так, все — мне выходить пора. Я чего тебе звонила-то… Пожелай мне удачи! Срочно!

— Дай бог, доченька! — благословляет мама.

Я чмокаю трубку и со спокойной душой спешу на выход. По дороге здороваюсь с занимающими очередь в туалет соседями. Я снимаю комнату в коммуналке, и такие собрания здесь не редкость. Отпрыгиваю от наглого серого Баси — как бы новые колготки мне не порвал, паразит толстый — и покидаю квартиру.

На улице поздняя весна, наконец, проглянуло солнышко. От этого настроение поднимается, и хочется всем улыбаться. Сегодня у меня дневная смена, и я уверена, что особо тяжёлых заданий не будет: только познакомлюсь с коллегами и клиентской базой — разве не радость? А вот завтра, когда заступлю в ночную, придётся сложнее. Но я к тому времени уже буду ориентироваться в комплексе и знать его резидентов. Ночные смены и выходные с праздниками считаются самыми тяжёлыми, но их и оплачивают по другому тарифу, так что я даже готова подменять всех желающих, если им будет надо.

Добираться до работы мне далеко, элитное жильё у метро не строят, но я все рассчитала заранее и к служебному входу в «Созвездие» подхожу за тридцать минут до начала смены.

Охрана на воротах уже проверила мои документы и доложила куда надо, поэтому старший менеджер встречает у двери.

— Маргарита, рад, что вы пунктуальны, — Михаил серьёзен, как секретный агент на задании.

Да и выправка у него военная, и форменный костюм с иголочки. Встретила бы на улице — подумала, что он какой-нибудь высокий чин в гражданском, но никак не менеджер в консьерж-сервисе. Впрочем, ещё месяц назад я о таком сервисе даже не слышала, а сейчас понимаю: абы кто тут не работает.

— Пунктуальность моё второе имя, — пытаюсь глупо пошутить.

Это все от нервов. Михаил, естественно, даже не улыбается. Ведёт меня по коридору вглубь тайных помещений клубного дома настолько торжественно, будто наш путь лежит к святому Граалю.

— Это женская раздевалка, — сообщает старший смены у одной из дверей и протягивает мне ключ-карту, — шкафчик подписан, форма внутри, жду вас здесь.

***

Нам ещё на курсах вбивали в головы, что работать придётся в шикарных местах и с богатыми людьми, поэтому не стоит всем увиденным восторгаться и смотреть клиентам в рот, боясь моргнуть. Наше поведение должно быть уважительным, но исполненным достоинства. Клиентам важно понимать, что они имеют дело не с холопами, а со специалистами высокого уровня. Вот Михаил мне наглядно и демонстрирует эту модель поведения, видимо, замечает, что я немного плыву от избытка впечатлений после прогулки от ворот до дверей.

А тут действительно есть от чего поплыть: территорию, да и сам комплекс, как будто перенесли в нашу столицу из какой-то тропической сказки — зелени много, фонтаны, дорожки, даже птицы поют…Удивительное место. Конечно, я впечатляюсь. Где такую сказку еще увидеть?

Но да ладно. Мотаю на ус и быстро переодеваюсь. Форма — белая блузка на пуговицах-жемчужинах с отложным воротником и темно-серая юбка карандаш до колен — сшиты для каждого сотрудника по индивидуальным меркам в дорогом ателье из качественных материалов. А чёрные лодочки на каблуке произведены известной заграничной фирмой. Свой телефон нужно выключить и убрать в ящик — личное общение на работе запрещено. Вместо любимого гаджета мне сейчас выдадут служебный со всеми необходимыми контактами и приложениями. Его я буду носить в неприметном тёмном чехле на ремне юбки.

Делаю всё по инструкции и тоже чувствую себя в этот момент спецагентом, не меньше. Проверяю перед выходом причёску — строгий пучок, никаких фривольных завитушек — и выхожу к Михаилу.

…Два часа стажировки проходят спокойно. Знакомлюсь с коллективом, с базой данных по клиентам, разбираюсь с новым телефоном, наблюдаю за поведением ассистентов и тем, как они обрабатывают редкие в раннее утро заказы, всё откладываю на подкорку — у меня в планах зацепиться за это место и стать незаменимым сотрудником. Успех сулит премии, а значит много денег.

Пока я уверена, что у меня всё получится. Резиденты ничего сверхъестественного не просят: кто-то захотел выгнать машину с подземной парковки, чтобы не спускаться туда самостоятельно. Кому-то потребовалось заказать вертолёт. Ещё одним клиентам приспичило сделать химчистку ковра в гостиной — ерунда, в общем. Естественно, всю эту работу делаем не мы, а специально обученные люди. Задача ассистента найти нужных профессионалов как можно скорее и проследить за результатом их работы. Но на то наша фирма и сотрудничает со всей столицей.

Глава 2

Усилием воли, прогнав попытки постичь душу миллиардеров, останавливаюсь у дизайнерской полочки из наверняка реликтового дерева, на которой выставлены изящные статуэтки. Тут собраны только девушки: скрипачка, балерина, арфистка, дева с кувшином, дама с собачкой… Красивые, а главное, все одетые. Никакой обнажёнки. Впрочем, как и у других произведений искусства, собранных в этой квартире. На картинах вообще одни пейзажи да натюрморты — это плохо сочетается с палаткой, которую я видела на носилках.

— Осуждаешь меня, да? — раздаётся за спиной наполненный вселенской болью голос.

Я подпрыгиваю от неожиданности и оборачиваюсь.

Это хозяин. И почему-то возвращается с пятнадцатиминутной прогулки он в совершенно другом настроении. Теперь при взгляде на него мне не кажется, что Богдан Алексеевич суровый и хмурый. Теперь мне хочется его сравнить с побитой собакой. Лохматой и несчастной.

— Я? Конечно, нет. С чего бы мне вас осуждать? — искренне удивляюсь вопросу.

— Осуждаешь, осуждаешь. Думаешь про себя, что я бездарь и убийца, но я никак не могу поймать его за яйца!

Обличает меня, надо признать, справедливо — именно так я про него и думаю. Но явно поехавший крышей резидент мигом перестаёт напоминать жалкого пса. Теперь я подмечаю безуминку в его глазах, и мне становится жутковато. Где там рабочие с носилками? Как бы им вторую ходку, но уже с настоящим — моим — трупом делать не пришлось.

— Кого поймать? — спрашиваю шёпотом.

С маньяками надо разговаривать, чтобы отвлечь. Это все знают!

— Идеального Аполлона, разумеется. Вот скажи, где, по-твоему, я должен его взять, Маргарита?

А мне-то откуда знать? Еле сдерживаюсь, чтобы не выпалить это безумцу. Но тут меня озаряет догадкой: кажется, он страдает по скульптуре, которую мужики унесли из квартиры в неизвестном направлении. Как только понимаю, что Богдан Алексеевич изнывает в творческих муках, костлявая рука ужаса, сжимавшая сердце, отпускает.

— В модельных агентствах искали? — деловито протягиваю страдальцу руку помощи в виде здравой мысли. — Хотите, я оформлю заявку?

Заявка — это хорошо, особенно личная! У нас по ним даже план есть. Если у ассистента много личных заявок, с которыми клиент обращается только к нему, дают премию.

— Девчонка! Что бы ты понимала?! — патетически восклицает Богдан Алексеевич и запускает руки в волосы, дёргает чёрные с проседью пряди, ни капельки не жалея. — Я всех перебрал, всех! Не подходят! Понимаешь? Не подходят! Нет в них искры, — страдает так натурально, что я прям верю. Опускает обречённо руки, а потом вдруг заглядывает мне в глаза с какой-то детской надеждой. — Мне нужен Гесс, Рита. Скажи, ты можешь обеспечить мне голого Гесса в мастерской? А всё твоё агентство сможет? Любые деньги заплачу, только предоставьте мне Гришино тело. — Я непроизвольно шарахаюсь, и настроение творца опять меняется. — Ага, молчишь. Не можешь! Я так и знал!

М-да, губа у скульптора не дура, а вот мечты из ряда неосуществимых. Ну, во всяком случае, если и осуществимых, то точно не консьерж-сервисом.

— Богдан Алексеевич, а вы у него спрашивали? — осторожно уточняю. — Может, он бы согласился? Почему нет? По-соседски. Мне Григорий Эрнестович показался достаточно открытым, не страдающим комплексами мужчиной. Может, он захочет запечатлеть себя в веках в образе Аполлона?

Безумный скульптор хохочет, прям как натуральный Мефистофель, и я опять мечтаю о возвращении работяг с носилками.

— Он презрительно рассмеется мне в лицо! — бросает горько и, резко оборвав смех, опять смотрит мне в глаза жёстким взглядом бизнесмена. — Но если ты сможешь его уговорить мне попозировать, Маргарита, я тебя так щедро отблагодарю, что ты никогда в жизни об этом не пожалеешь!

— Я? Да он и слушать меня не станет, — пытаюсь вернуть в реальность фантазёра.

— Станет-станет, ты красивая, а Гриша падкий, — Вязьмин говорит быстро, лихорадочно, словно и вправду верит в то, что я способна уломать для него Гесса.

Мне хочется бежать от безумца, теряя рабочие туфли, но я креплюсь и сохраняю на лице нейтральное выражение. И даже лёгкую улыбку умудряюсь удерживать. Но тут являются, наконец, мои спасители с носилками, и я выдыхаю:

— Я обязательно подумаю над тем, что можно сделать, Богдан Алексеевич, — заверяю клиента со всей искренностью, — а сейчас, к сожалению, вынуждена вас оставить. Работа!

Спешу убраться с его глаз подальше. Создаю видимость бурной деятельности: иду за мужиками, типа проверяю, как они носилки на пол поставят. Правильно или нет. А потом с невероятным облегчением желаю хорошего дня хозяину и покидаю квартиру.

«Дурдом» надо было назвать этот комплекс, а не «Созвездие».

В холл спускаюсь в лифте для сотрудников и спешу к нашей стойке, где собрались все четыре ассистента во главе с Михаилом. Зоя смотрит на меня обеспокоенно, а старший менеджер грозно. Ох, мамочки! Ругать будут? Я что-то сделала не так?

Подхожу, не подавая вида, что внутри всё дрожит от ожидания взбучки, улыбаюсь. Мне кажется, я вечером перед сном буду принудительно стягивать губы в обычное положение, потому что за двенадцать часов рабочей смены мышцы лица заклинит напрочь.

— Всё хорошо? — спрашивает Зоя. — Ребята сказали, что ты уехала в лифте с Григорием Гессом.

Нормальные? А мне даже слова не сказали против, когда я уходила!

— Да, всё в порядке, — сообщаю беззаботно. До сих пор не верится, что коллеги выглядят такими странными из-за моей поездки в лифте с резидентом. Это ведь не запрещено. Я точно знаю. — Вязьмин дал поручение сделать «как обычно», ребята были заняты, а Гесс подсказал, что делать.

Отчиталась твёрдо, не теряясь и не мямля, давая всем понять, что вполне себе сообразительный и компетентный сотрудник.

— Надо было меня позвать, — ворчит Зоя, но уже с явным облегчением.

— Маргарита, тем не менее хочу ещё раз предупредить вас об инструкциях, репутации и Григории Гессе, — берет слово Михаил. — Вы у нас новенькая и не знаете, что с этим клиентом нужно быть особенно осторожной. Как бы так выразиться… он может легко скомпрометировать молодую симпатичную девушку.

Глава 3

На следующий день собираюсь на смену как на праздник. Зачем-то надеваю парадно-выходной комплект белья, а вместо колготок чулки. Причёске с макияжем тоже уделяю времени больше, чем обычно. Ресницы крашу не в два слоя, а в три и даже завиваю их перед нанесением туши. Брови укладываю щеточкой и специальным гелем, а губы подчёркиваю контурным карандашом, хотя сто лет этого не делала и обходилась одним блеском.

Наносить макияж я училась на курсах, которые прошла ещё в универе. В ту пору у меня случился короткий сдвиг в сторону личной жизни — понравился один старшекурсник, — но ничем хорошим дело не кончилось, поэтому я вернулась к старым ценностям и «рисовать» лицо предпочитала за пять минут. А тут вот опять свернула на кривую дорожку. Ещё и вырядилась в кокетливое платье, а сверху надела выходную кожаную курточку. Вот на кой? Всё равно же в форме работать буду.

Понимаю, что это плохой знак. Что все мои ухищрения выглядят глупо, но нахожу им тысячу оправданий. Главное из них: самооценка поднимется, и я буду чувствовать себя увереннее. Из безликой заи я превращусь обратно в Маргариту. Вполне себе симпатичную блондинку с выразительными зелёными глазами — мне про них всегда так говорят. А еще у меня фигура хорошая и вообще я умница.

В метро ловлю восхищенные мужские взгляды и перестаю ругать себя за допущенную во время сборов слабость. Мне повышенное внимание противоположного пола действительно помогает взбодриться, и к «Созвездию» я подхожу уверенная в себе и в прекрасном расположении духа. Показываю охранникам пропуск и опять оказываюсь на территории тропической сказки. Как будто в другой мир перемещаюсь, честное слово.

На улице смеркается, где-то вдалеке журчит фонтан, в воздухе разливается аромат весенних цветов, ведь даже тут, на заднем дворе, вдоль дорожки, ведущей к служебному входу, кругом бутоны и зелень. Иду, любуюсь, никого не трогаю, и тут… из кустов выскакивает огромная тень!

Я вскрикиваю и подпрыгиваю на месте.

— Да не бойся ты так, зая! Телефон есть? Дай позвонить.

Фух, блин, это Гесс! Как он здесь вообще оказался? Это места обитания обслуги. Украдкой оглядываю резидента.

Выглядит он, как и вчера — потрясающе. Особенно когда на свет выходит. Но всё равно что-то с мужиком не то. Джинсы сидят низко, рубашка расстегнута чуть ли не до пупа, а прическа растрепанная, будто из кровати только что вылез, да и глаза мутные. Но, естественно, мы не в тех отношениях, чтобы я могла задать ему прямой вопрос типа «Ты что, второй день бухаешь, что ли?» Поэтому я просто лезу в карман, достаю телефон, снимаю блокировку и протягиваю ему.

— Добрый вечер, Григорий Эрнестович. Вот, пожалуйста. Надеюсь, у вас все в порядке?

Отвечать мне он не намерен. Хватает гаджет, набирает по памяти номер и, когда на том конце отвечает женский голос — мне слышно, динамик хороший, — как-то весь подбирается на глазах.

— Через час буду тебя ждать в нашем месте, — говорит глухо и как-то зло, — попробуй только не приди — и папаша устроит тебе весёлую жизнь.

С ума сойти! С кем это он так мило общается? Стою в шоке. А он стирает историю вызова, отдаёт мне трубку и резко становится самим собой: обаятельным раздолбаем и бабником.

— Спасибо, зая! Ты меня спасла, — мурлычет, словно кот, — за мной должок. Хочешь, я тебя поцелую?

Вот же козёл! Накатывает острое желание спустить его с небес на землю.

— Благодарю за лестное предложение, но вынуждена отказаться, — говорю с дежурной улыбкой. — Боюсь не пережить потрясения от счастья, а мне ещё работать.

Бочком, бочком, по краю дорожки обхожу Гесса и спешу унести ноги.

В спину раздаётся глубокий, хриплый смех.

Хорошее начало смены, нечего сказать! Опять буду голову ломать, что бы это значило. А может, выпросить у Михаила красную папку уже сегодня? Сказать, что у меня феноменальная память, я всех резидента уже запомнила и готова к изучению секретных досье? К сожалению, нет — память хорошая, но не феноменальная. Нет, не буду просить! Любопытство, Рита, сгубило кошку. Пусть все идёт своим чередом.

Сегодня менеджер меня у дверей не встречает, зато в раздевалке застаю Зою. Коллега стоит босиком и застегивает блузку, которая выгодно подчёркивает её формы. Зоя чуть постарше меня, очень привлекательная рыжеволосая девушка, но это неудивительно — в консьерж-сервис отбор ведётся и по внешним данным тоже.

— О, привет! Как настроение? — радуется она моему появлению вполне искренне. — Готова к бессонной ночке?

— Конечно! Специально днем поспала, — улыбаюсь Зое открыто, а сама еле удерживаюсь от вопроса о Гессе.

Она, судя по всему, прошла мимо тех кустов незадолго до меня. Интересно, Григорий просил у неё телефон или пришёл позже? А может, он ждал именно меня? Сердце ёкает. Да что ж такое?! Реагирует, дурное, так, будто этот красавчик мне букет подарил, а не телефон позвонить стрельнул.

— Ха, это тебе сейчас так кажется, а вот часам к трём ночи начнёт рубить, и никакой кофе не поможет, — весело угрожает коллега.

— И чем спасаетесь? — болтаю, не забывая переодеваться.

— Энергетиками и контрастным душем.

Я ежусь. Не хочется ни холодной водой обливаться, ни химию в себя заливать.

— Можно ещё приседать, — выдвигаю я менее радикальный способ борьбы со сном.

— Можно, — соглашается Зоя, — но есть у меня и хорошая новость. По моим приметам, ночь сегодня будет спокойная, и Миша нам разрешит даже по паре часов поспать.

Выходим с Зоей вместе и идём принимать дела. Готовимся бездельничать, но не тут-то было! В холл, не побоюсь этого слова, врывается Богдан Вязьмин и, раздувая ноздри от ярости, несётся прямиком к нам. Смотрит при этом исключительно на меня.

— Добрый вечер, Богдан Алексеевич, — радушно встречает его Зоя.

По ней и не скажешь, что происходящее как-то выходит из рамок нормального общения резидентов с ассистентами. Я даже какой-то короткий миг думаю, что мне примерещилось плохое настроение скульптора, что я просто нагнетаю, но нет.

Глава 4

До утра всё идёт строго по предсказаниям: ночь выдаётся спокойная, Вязьмина заносят в лифт сотрудники ресторана примерно в два, рубить в сон начинает строго в три, а Гесс ночевать не является. Единственное, что не сбывается — пара часов спасительного сна. Вернее, сбывается, но Зоя явно преувеличила его значение. Мне по графику выпадает спать с четырёх до шести, и единственное, что я испытываю, когда приходит время подниматься — лучше бы не ложилась!

После пересменки еду домой с глазами, полными песка, и намереваюсь с порога завалиться в кровать и проспать до вечера. А ещё остаются силы тешить себя надеждами на то, что меня пронесло.

Но не с моим везением на это рассчитывать.

Звонок телефона раздается в полдень.

— Алло, — сонно бормочу в трубку, не открывая глаза.

— Ты что это, спишь, что ли? — выливается на меня ушатом холодной воды раздраженный мужской голос.

До боли в сердце знакомый, и вообще-то совершенно неожиданный. Чего ему не спится-то после пьянки?

— Откуда у вас мой номер, Богдан Алексеевич? — мигом просыпаюсь и сажусь в кровати.

Разве законно раздавать личные номера сотрудников алкоголикам-маньякам? Возмущению моему нет предела!

— А как же ему не быть, Маргарита? — раздаётся ехидное. — Личный заказ ассистенту никак без личного номера не сделать.

Охаю. Вот же… проклятье! Откуда он узнал про мои вчерашние фантазии?

— А что мне было говорить? Вы меня бросили под танки! — огрызаюсь, припоминая Богдану Алексеевичу его подлую подставу.

Ведь лучшее средство защиты — нападение.

— В общем, диктуй адрес. Я приеду, и обсудим наше дело! — вообще не раскаивается гадкий скульптор.

Очень хочется послать Вязьмина куда подальше и продолжить спать, но инстинкт самосохранения побеждает — проблем я не хочу, поэтому просто диктую адрес. Шантажист велит быть готовой через полтора часа и кладёт трубку, а я, кряхтя, поднимаюсь с кровати, чтобы успеть собраться.

Ох, не забыть бы в аптеку зайти за успокоительным. И ещё капли в глаза мне просто необходимы!

За полтора часа я успеваю привести себя в порядок и даже голову вымыть, а вот Богдан Алексеевич добраться по пробкам до моей глуши нет. Когда опоздание переваливает за пятнадцать минут, решаю всё же сходить в аптеку — она в соседнем доме.

Там очередь. Занимаю за бабушкой и, пока стою, взгляд сам собой натыкается на витрину с презервативами… И почему-то вообще необъяснимым образом мне хочется купить хоть одну из представленных там ярких пачек. Пусть бы в сумке лежала… Хотя до этого мне и в голову ни разу в жизни подобное не приходило. Особенно манит к себе коробочка, на которой указан размер XXL.

Для викингов. Или Аполлонов… Мотаю головой, чтобы прогнать наваждение, и тут поёт телефон. Ну наконец-то! Доехал! Покидаю очередь, испытывая настоящее облегчение. А то кто меня знает? Вдруг, пока дошла бы до окошка, ещё что-то надумала купить такое эдакое? В общем, на улицу аж выбегаю.

— Да, слушаю! — рявкаю в трубку. — Я возле аптеки, сейчас буду. Вы на какой машине? — но не успеваю договорить, как сама понимаю, на какой машине приехал Вязьмин.

Длинный белый лимузин занимает весь наш двор. На таком только безумный гений может приехать в спальный район столицы в обед буднего дня. Спешу скорее прыгнуть в машину, потому что боюсь за свое здоровье. Соседи увидят, по чьей вине заблокированы въезды и убьют меня, не задумываясь.

Водитель в ливрее ждёт у двери и, как только я скрываюсь в недрах огромного салона, занимает свое место за перегородкой, чтобы влиться в поток машин на проспекте.

— Пить будешь? — дружелюбно спрашивает Вязьмин, бултыхая льдом в роксе.

— Нет, и вам не советую, — отрезаю раздражённо.

Я не на работе и не обязана одобрять чьи-то запои.

— Это квас, Рита, но мне нравится твой подход к делам!

А мне вот вообще ничего из происходящего не нравится, но выбора нет. Если откажусь тут с ним сидеть и слушать безумные идеи — уволят к чертовой матери!

— Куда мы едем? — тон не меняю.

— Просто катаемся. А во время этого катания и поговорим без лишних ушей.

Не, я не рассчитывала, конечно, на ресторан, думала, в парке на лавочке посидим или ещё где-то, но к подобной конспирации была не готова. Мы будто банк грабить замышляем, а не собираемся обсудить простую просьбу к Гессу.

Проскальзывает мысль: а не заразилась ли я безумием от Богдана Алексеевича? Еду куда-то с ним в машине планировать сомнительные авантюры и почему-то не чувствую страха. Вполне возможно! К покупке капель, успокоительного и презервативов мысленно добавляется поход к психиатру.

— О чем вы хотели поговорить? — спрашиваю, смирившись с тем, что имею.

Вязьмин с ответом не спешит, пьёт свой квас и выглядит сейчас опять по-новому. Теперь мне кажется, что ему лет сорок, а не пятьдесят, и он безобидный поэт-романтик. У него так быстро настроение меняется, что я чувствую себя немного растерянной.

— Есть ли у тебя мечта, Маргарита? — наконец, находит он слова.

Мечта у меня, конечно, есть. Как не быть? Я мечтаю зарабатывать много денег. Хочу стать самодостаточной и независимой. В идеале открыть свою фирму, раскрутиться и жить на широкую ногу. Квартиру хочу собственную и машину. А ещё маму из деревни забрать. Или же, если не захочет уезжать, хотя бы построить ей новый дом со всеми коммуникациями. И обеспечивать её хочу, чтобы не приходилось больше работать. Но, боюсь, меня не поймут, если я это озвучу.

— Учиться хочу. Есть один замечательный курс, который я мечтаю пройти. Вот на него и зарабатываю в консьерж-сервисе, — озвучиваю ту мечту, что лежит на поверхности, и которую не стыдно огласить в приличном обществе.

— Похвально, — кисло хвалит скульптор, — вот и у меня есть мечта. Всю жизнь я мечтаю найти своего идеального Аполлона. И вот нашёл. Но… Он от меня постоянно ускользает. А я болею им, я одержим! Понимаешь?

— Наверное, — пожимаю плечами.

Глава 5

— Ну наконец-то! А ты чего в таком виде? — прямо с порога сшибает меня с ног напор Богдана Алексеевича.

Хлопаю ресницами недоуменно. Я позвонила в дверь его квартиры ровно в три, как он и назначил. А на работу вообще приехала заранее: получила инструкции, расписалась в том, что их получила, переоделась в форму — про неё в инструкции строго-настрого прописано — и поднялась по служебной лестнице на четвёртый этаж. Что его не устраивает?

— Это форма работника консьерж-сервиса, находиться в «Созвездии» я могу только по форме, — объясняю, одновременно показывая скульптору экран телефона со светящимся табло времени.

Богдан Алексеевич закатывает глаза, как какая-нибудь гламурная фифа, а не взрослый дядька.

— Хорошо, что у меня есть гардеробная! — продолжает удивлять заявлениями. — А то ведь в таком виде ты все дело завалишь. И пошевеливайся! У нас мало времени!

Скульптор тянет меня через порог в квартиру и буквально тащит в одну из комнат. А там! Там у него действительно гардеробная. Женская. Смотрю с подозрением, но вот обвинить Вязьмина в любви к переодеваниям не выходит. Размеры у нарядов разные, только он ни в один не влезет.

— Так… так… — проходит скульптор между рядами стоек и начинает перебирать вешалки. — Вот! — останавливается на маленьком чёрном платье. — Вот это надевай быстро и выходи, буду дальше над тобой работать. Тебе через тридцать минут надо быть на подземном паркинге.

Боже, что происходит-то? Я ничего не понимаю!

— Стоп, Богдан Алексеевич! Минутку! Я пока опущу вопрос «зачем?» и напомню, что вы наняли меня натурщицей. Так в заявке прописано. Я не имею права ходить по дому в обычной одежде, да и вообще в принципе ходить с неясными целями. Что, по-вашему, я должна сказать начальству, если вдруг меня спросят: какого, Рита, чёрта, ты заявилась на парковку в коктейльном дизайнерском платье?

— Дерьмо! — с чувством ругается Вязьмин и лезет в карман за телефоном. — Васька, дуй сюда! — рявкает в трубку и тут же убирает аппарат. — Тогда переходим к плану «Б». Волосы хоть распусти.

— И не подумаю! — упираюсь я. — Теперь пришло время того самого вопроса: зачем?

Скульптор тяжко вздыхает и удосуживается объяснить:

— Я все рассчитал. В пятнадцать тридцать Гриша вернётся в «Созвездие» — он уже в дороге...

— Вы что, за ним следите? — выдыхаю я и руку к груди прикладываю.

По-моему, это уже совсем зашквар. Бедный Гесс.

— Конечно, слежу! А как иначе? — не смущается сталкер и будто удивляется моему глупому вопросу. — Не перебивай. Так вот… сейчас вы с Васькой — это мой водитель — поедете как будто в магазин, а потом вернётесь одновременно с Гришей, там ты его в лифте и поймаешь.

— В лимузине в магазин поедем? — пищу.

Не то чтобы меня больше всего волновало, на какой машине я должна изобразить поездку, я просто в шоке от коварства скульптора и его стремительных решений, поэтому мелю чушь.

— Да зачем? На «Феррари» езжайте, — совершенно не понимает моего состояния Вязьмин. — И купи что-то тяжёлое! Гришка джентльмен, он обязательно кинется тебе помогать. А начальству своему скажешь, что я отправил тебя за… Не знаю, придумай зачем, но оно мне потребовалось для вдохновения. А?! Как тебе план? Разве я не гений?

Сто процентов гений! Злобный и порочный. Вот не повезло-то мне вляпаться.

— Хорошо, — бурчу угрюмо.

— Волосы-то распусти, — возвращается к моей внешности Вязьмин, критически её оглядев. — Раз с одеждой пока не выйдет, ударим по другим козырям.

Я нехотя распускаю пучок. Точно знаю: не сделаю сама — Богдан Алексеевич мне поможет. Встряхиваю волосами. Вернее, я осуждающе качаю головой, но выглядит это, как будто я волосы поправляю. Сказать ничего не успеваю, потому что раздаётся звонок в дверь. Это водитель. Скульптор быстренько ставит перед ним задачу и выставляет нас за порог. Мы молча с Василием переглядываемся и спешим в служебный лифт. На часах пятнадцать часов двенадцать минут.

— Так-то он не злой. И отходчивый, — успокаивает меня Вася, как только кабина приходит в движение. — Не бойся его, Рит.

— Да я не боюсь, — сознаюсь устало, понимая, что действительно испытываю рядом с Вязьминым что угодно, но только не страх. Привыкла, что ли? — Есть мысли куда поехать и что купить?

— А то! Тут строительный недалеко. До него доберемся, а покупать ничего не надо. У меня в багажнике есть два ведра декоративного бетона, их и возьмёшь. Чего деньги тратить?

— И то правда. Тем более он мне их не дал, — соглашаюсь с планом водителя.

Мы благополучно спускаемся на подземную парковку, садимся в низкую жёлтую машину и покидаем «Созвездие», никем не остановленные. Может, меня не заметили, а может, не сочли мои передвижения странными. Без понятия. В любом случае потом узнаю, нет смысла заранее переживать.

Доезжаем до магазина «Дом для Дома» — он действительно буквально за углом комплекса — и стоим там минуты три, не больше. Василий молчит и вглядывается куда-то в дорогу, я к нему с разговорами тоже не лезу.

— Всё, пора, — вдруг оживает водитель и выворачивает руль на разворот к дому. — Прямо вовремя приедем! Как раз успеешь ведра достать.

М-да, кажется, Вася тоже в курсе моей миссии и совершенно не удивлён. А с виду взрослый серьёзный мужик. Впрочем, и скульптор с первого взгляда кажется нормальным, а вон какие задания раздает.

***

Заезжаем на парковку, как говорится, ноздря в ноздрю: мы на своей желтенькой машинке первые, а Гесс на большом чёрном внедорожнике следом. Он ещё и паркуется рядом.

— Давай, Рита, поспеши, — торопит Василий, и я разворачиваюсь всем корпусом на кожаном сиденье, как только открывается дверь.

Хорошо ему говорить поспеши! Пусть бы сам попробовал вылезти из низкой машины в узкой юбке и на каблуках! Чувствую себя каракатицей, пытаясь выбраться, и, конечно же, своими нелепыми телодвижениями привлекаю внимание Гесса. Он сидит в своей машине и свысока за мной наблюдает. Внимательно так. И с улыбкой!

Глава 6

— Маргарита, пройдите в мой кабинет, — говорит Михаил, как только я появляюсь у рабочей стойки в начале новой смены.

У него такой серьёзный тон, что я начинаю волноваться. Всё-таки будет расспрашивать про вчерашнее! Зачем я куда-то ездила с водителем Вязьмина, почему поехала в лифте с Гессом, что в нем случилось — наверняка же где-то его остановка зафиксировалась? Почему я ушла так быстро от скульптора? Вопросов у начальства может возникнуть масса.

Иду в кабинет, как на казнь.

— Богдан Алексеевич такой странный, — жалуюсь доверительно.

Опережаю Михаила, едва он закрывает дверь кабинета. Я где-то слышала, что лучше первой захватить инициативу.

— Это не новость, Маргарита, — соглашается менеджер. — И вообще, наши клиенты — люди непростые, а так как ты влилась в работу аномально быстро, я посоветовался с начальством, и мы решили ознакомить тебя с секретными досье уже сегодня, а не после двух недель стажировки. Присаживайся.

Да ладно?! Неужели моя фамилия начала оправдывать себя и приносить удачу?! Не мешкая, усаживаюсь на диван и жду, пока менеджер достанет из сейфа секретную папку. Михаил, проделав ряд сложных манипуляций, вынимает красный прямоугольник и подаёт мне.

— Такая тонкая? — удивляюсь, беря в руки сведения, за которые могут, наверное, и убить.

Руки подрагивают.

— Это не развлекательный журнал с историей жизни олигархов в картинках, — отрезает сурово. — Просто полезные факты, которые позволят лучше понимать клиентов и их желания, а также помогут предотвратить их недовольство.

— Сколько у меня времени? — перенимаю деловой тон менеджера.

— До обеда вполне достаточно. Я закрою тебя на ключ и выпущу, когда придёт время перерывов на посещение столовой. Вода есть, — Михаил машет рукой в сторону журнального столика с электрическим чайником, банкой кофе, бутылкой воды и чашками. — Если что-то понадобиться — позвонишь.

Я киваю и, как только в двери поворачивается ключ, открываю папку.

Резиденты в ней описаны не по алфавиту, а по номерам квартир. Я невероятным усилием воли начинаю с первой страницы, а не с последней, где сведения об интересующих меня личностях с четвёртого этажа. А то ведь если начну с Гесса и Вязьмина, потом никого не запомню.

В кратких досье собраны факты, которые действительно всем подряд не расскажешь. Например, точный размер состояния — тут цифры запоминать не надо, достаточно глянуть на количество нулей. Хронические болезни, пагубные пристрастия, психологический портрет в двух словах, а главное — пожелания и предостережения для сотрудников консьерж-сервиса.

Так, например, резидент из одиннадцатой квартиры — строительный магнат, отец семейства и жёсткий делец — имеет пристрастие к унижению. То есть он расслабляется и получает удовольствие, когда его обзывает и унижает, орет на него посторонняя женщина. При этом своей уважаемой супруге он не изменяет — беспорядочный секс его не интересует — и голос на себя повышать ей не позволяет. Особенных женщин ему поставляет наш сервис. Но вот в остальное время этот самый магнат не переносит, когда обслуга смотрит ему в глаза. То есть при разговоре с ним взгляд нужно опускать, иначе он решит, что ты думаешь о его порочном развлечении, и озвереет.

Вот это прямо забиваю себе на подкорку! Такое упускать никак нельзя.

К счастью, проблемных резидентов в «Созвездии» оказывается немного, и самых основных я хорошо запоминаю, повторив про себя пару раз номера квартир и правила поведения с их жильцами.

Удовлетворившись результатом, встаю за водой и размять плечи перед порцией важнейших сведений. Пью жадно, прохожусь по кабинету туда-сюда и сажусь обратно.

Начинаю с жильца квартиры номер тридцать восемь. Скольжу взглядом по строчкам досье. Ну что ж, Богдан Алексеевич не обманул, он действительно очень богат. И умен. Оказывается, огромные деньги он заработал не скульптурами, а грамотным вложением заработанных на них средств и связями, которые тянутся ещё от деда и отца — видных деятелей культуры двадцатого века. Но это ладно. Честно говоря, я подозревала Вязьмина в нетрадиционной ориентации, а у него есть двенадцатилетняя дочь от известной актрисы. Они даже были с ней десять лет женаты. У психиатра Вязьмин тоже не наблюдается, и рассудок его в полном порядке. А странное поведение скульптора тот, кто создавал досье на Богдана Алексеевича, считает «игрой с целью создания имиджа чокнутого гения для последующих манипуляций». О! В этом он точно профи!

Специалист рекомендует резиденту из тридцать восьмой подыгрывать и ни в коем случае не выводить на чистую воду. Настоящий Вязьмин может с лёгкостью разрушить любую карьеру и вообще доставить массу неприятностей. А лет ему, кстати, сорок шесть… На пятнадцать больше, чем Гессу.

Задумчиво стучу пальцем по губам. Пожалуй, мне стоит сбавить обороты и не огрызаться каждый раз на слова Богдана Алексеевича. А с другой стороны, его в моем поведении вроде бы все устраивает. Вдруг, если я его резко изменю, он что-нибудь нехорошее заподозрит?

Ох, ладно. Потом обдумаю.

Пробегаю быстренько взглядом по строчкам о депутате с семьёй из тридцать девятой — у них ничего особенного — и открываю Гесса.

Григорию тридцать один, но это я и так знаю. Баснословно богат — опять не секрет. Получил прекрасное образование, в том числе за границей, но никакого определённого места работы не имеет. Плейбой. Официально. А вот неофициально — финансовый консультант нескольких крутых фирм, их акционер, соучредитель и удачливый венчурный инвестор.

Потираю задумчиво бровь. Умный какой! Аж удивительно и как-то не вяжется все это с образом бабника и раздолбая.

Читаю дальше. С отцом перестал общаться после свадьбы и рождения брата… Вот чего жадничать? Денег же куры не клюют. Я бы радовалась, если бы у меня был брат или сестра. Непонятно.

Впрочем, дальше узнаю, что и Гесс, оказывается, рад. С маленьким братом он общается! Германа Гесса привозят в «Созвездие» раз в неделю по субботам телохранитель и няня. Пацан остаётся у брата на весь день и уезжает домой вечером. Удивительные отношения!

Глава 7

— А это точно шелк Малберри? А то мой клиент на другом не спит, — уточняю у горничной, которая застилает, не побоюсь этого слова, траходром Гесса постельным бельём шоколадного цвета из заботливо спрядённого тутовыми шелкопрядами материала.

— Точно-точно. Мы знаем, как это важно для наших гостей, — со всей серьёзностью заверяет меня Елена.

Так написано на её бедже.

Я, к слову, тоже в форме и при бедже. Прибыла в «Глади» к пяти утра на служебной машине и вот обустраиваю быт Григория строго по инструкции: незаметно. Сейчас восемь, а он приедет к обеду. К этому времени небольшой, но шикарный и уютный коттедж должен быть полностью готов.

У Гесса существует целый райдер, как будто он какая-то рок-звезда, собирающаяся на гастроли. Но я заканчиваю про себя бухтеть, как только Михаил озвучивает мне сумму, которую я получу за эту выездную работу. За такие деньги можно потерпеть любые закидоны.

Мы с Леной уже заполнили полочку в ванной мыльно-брильными строго по списку, повесили нужное количество полотенец и халатов — опять строго определённой фирмы и материала. Загрузили холодильник указанными как обязательные продуктами, а бар напитками. Установили на климат-контроле температуру в двадцать два градуса, чтобы у его светлости Аполлона ничего не взопрело. Сменили шторы в спальне на подходящие под цвет белья, положили на прикроватную тумбочку книгу современного писателя-фантаста — одиннадцатый том — и поставили в прихожей домашние тапочки строго обозначенной фирмы. Мне осталось принять и разместить в специальном помещении рыболовные снасти и наживку, которые вот-вот доставят. Проверить, на месте ли лодка Гесса, а дальше не отсвечивать и оставаться на связи. Если что-то потребуется, клиент мне позвонит.

Территория поместья огромна и прекрасна. Лес, озёра, птички щебечут. Воздух кристально чистый, а траву будто зелёной краской покрасили. Не показываться на глаза гостям — плевое дело, можно в любых кустах затеряться. Да мне ещё и маленькую комнатку в корпусе персонала выделили. В общем, красота! В какой-то момент мне даже кажется, что это шикарнейшая работа, и можно самой себе позавидовать. Но я быстро вспоминаю про Вязьмина с его заданием, и эйфория моментально улетучивается.

— Лена, а ты же давно здесь работаешь? Наверное, не в первый раз попадаешь на подобное мероприятие, — решаюсь я разузнать обстановку, когда горничная, доделав все дела, собирается уходить, — как они проходят?

Гесса я с тех пор, как он беседовал в лобби с мачехой, не видела, но это не мешает мне всё время ломать голову над его загадками и придумывать, как к нему подступиться так, чтобы самой не пострадать. Может, маленькая разведка поможет, а то я не родила ни единой идеи.

— Ты удивишься, Рит, но точно так же, как и у простых смертных, — усмехается сотрудница «Глади», — вечером закинут в реку удочки, разведут костёр, нажрутся и уснут на берегу. Утром встанут, опохмелятся, вытащат удочки, ещё выпьют, возможно, сплавают на лодках до ямы – на сома, вернутся, выпьют, и их потянет на веселье. Про рыбалку они забудут, переберутся сначала в ресторан, потом в баню, а под конец вызовут девочек. Девочки, кстати, уже со вчерашнего дня в соседней деревне тусуются, ждут своего звёздного часа, а то пока из столицы по пробкам доедешь, можно мужиков в рабочем состоянии не застать и денег лишиться.

М-да, ну что-то подобное я и предполагала. Значит, завтра лучше затаиться.

— А послезавтра?

— Будут отходить, болеть и капризничать, — со стопроцентной уверенностью заявляет Лена. — Вот тогда уже наступит наш звёздный час. Надо лишь вовремя подавать минералку, приносить хаш — это очень-очень жирный бульон — или активированный уголь, тогда гости оставят щедрые чаевые.

— Понятно. Спасибо за разъяснения, — говорю, провожая горничную за дверь, а сама продолжаю думать.

Даже тру лоб для стимуляции мыслительного процесса — не помогает.

Ну как? Как мне в этой культурно-массовой программе выбрать время и уговорить Гесса попозировать Вязьмину? Жалко, что скульптора не устраивает ни Григорий в бане, ни Григорий спящий, а то бы вон сколько возможностей было!

Ещё раз проверяю всё придирчивым взглядом и в одиннадцать тридцать покидаю коттедж. Собираюсь пройтись по территории, пока гости не заехали — может, на ходу озарит идеей, — но только выхожу на порог, натыкаюсь на свою самую огромную проблему.

— Ну чего ты опять в свою робу вырядилась и пучок этот старушечий слепила? — одаривает добрым словом Вязьмин, отирающийся у крыльца чужого дома. — Идём-ка ко мне по-быстрому, я тебя в человека превращу.

Он тянет ко мне руку, я шарахаюсь обратно к двери, но тут раздаётся быстро приближающийся рев мотоцикла, и у дорожки тормозит байкер. Ему даже шлем снимать не надо, мы с Вязьминым и без этого сразу понимаем, кто приехал.

Григорий брутально спрыгивает с металлического коня, и мы с Вязьминым синхронно тихонько вздыхаем. А Гесс снимет шлем, вешает его на руль и идёт к нам вальяжной походкой тигра.

— Здорова, сосед, — говорит, дружелюбно хлопая скульптора по плечу, и как-то незаметно оттесняет его с крыльца, — ты к моей зае руки не тяни, я её только для себя лично на выходные заказал.

Я возмущённо вскидываю голову и пыхчу, как ёж. Правда, огрызаться пока не решаюсь.

— Напоминаю: она и на меня работает, — спорит Вязьмин, пытаясь удержаться на крыльце.

— А, ты говорил. Помню, — кивает Гесс, — но ты не ответил: так можно мне посмотреть, как зая тебе позирует или нет?

Слов нет! Они и без меня прекрасно общаются! Никакие секреты у Вязьмина не держатся! Так почему не договорятся сами? Зачем им посредник в виде бессловесной меня? Закипаю.

— Нет, Гриша, я же говорил, что работа это интимная и вдохновение не терпит свидетелей.

Это вообще перебор! Такая двусмысленность, что я краснею.

— На что там смотреть? Как я час в форме горничной стою? — выпаливаю, перебивая Вязьмина. Мне совершенно не нравится, что эти двое обсуждают меня, как кусок мяса. И тем более не нравится ход мыслей Гесса. Я их по его блудливым глазам вижу! — Богдан Алексеевич с меня служанку лепит!