Золушка вне правил

Глава 1

Две женщины сидели у огня,

Одна была похожа на меня.

Другая - просто вылитая ты...

Две женщины сидели у черты

А там, за той чертой,

Любви кружился призрак золотой...

(сл. Л. Воропаевой, муз. В. Дорохина)

Долгий четырехчасовой путь подходил к завершению. Я спешила домой, но старалась не гнать сильно, уже почти стемнело, а прошедший днём дождь только ухудшил дорожную обстановку. И ругала себя - для чего была эта бравада, ехать за четыреста километров машиной? Когда ходят скоростные поезда и летают небольшие комфортабельные самолёты? Нет, хотелось быть как всегда и во всем независимой - от расписания самолётов и поездов, от толкотни на регистрацию в аэропорту. В соседнем городе проходила презентация филиала нашей, а теперь уже и моей, фирмы. Мне необходимо было быть там.

Предлагали переночевать в приличном отеле, но я отказалась. Я уже позвонила Диме, сказала, что приеду и он ответил, что подождёт меня. Оставалось немного, около пятидесяти километров. Я перехватила руль одной рукой, быстро глотнула уже чуть теплого кофе, но хотя бы смочить горло. Уселась удобнее и теперь держала руль двумя руками. Здесь был достаточно опасный участок, единственный на весь равнинный путь между городами. Дорога поднималась в горы, и некоторое время шла, прижимаясь к отвесной скале. Ещё и поворот. Я немного сбросила скорость и начала плавно входить в поворот. Фары неожиданно вынырнувшей фуры ослепили меня, я автоматически зажмурилась, но буквально на секунду.

Когда открыла глаза, мимо меня, с ревом дизеля, протискивалась длиннющая фура. А прямо перед моим капотом стояла девчонка в нелепой одежде. Даже удивительно, как много деталей успевают выхватить глаза из общей картины. Девчонка, совсем молоденькая. Одета, как будто собралась на ретро-маскарад - на голове какой-то нелепый чепец, некогда красный, а сейчас вылинявший до бурого цвета, застиранная белая нижняя рубашка, зашнурованный плотно на тощенькой груди коричневый лиф, длинная, до середины икры, коричневая юбка, тоже выцветшая, с заплатками. Из-под юбки виднелись чулки в полоску и деревянные сабо. В общем, средневековая Гретхен, как она есть.

Но откуда она здесь? Все эти мысли успели промелькнуть в голове за те доли секунды, что я резко выкручивала руль, направляя машину в отвесную скалу. Резкий удар, сминающийся капот, боль, огненной молнией прошившая спину от затылка до поясницы, и спасительная темнота.

Очнулась я от двух совершенно неприятных вещей - у меня невыносимо чесался нос и также невыносимо раздражал комариный писк. Тупо удивилась - откуда тут комары? А потом подумалось - а тут, это где? Нос продолжал чесаться, я хотела поднять руку и самым плебейским образом почесать его. Но... ничего, ничего не получалось! Не чувствовалась рука и не поднималась! Но и боли никакой не было. Леденящий страх полз изнутри, поднимаясь снизу вверх, прямо к сердцу. Попыталась двинуться - никакого эффекта. Глаза я боялась открывать - а вдруг и это не получится? Комариный писк усилился и сквозь него пробивались приглушённые голоса. Незнакомый женский голос сказал:

-Аппаратура регистрирует усиление мозговой активности. Очевидно, Елена Константиновна приходит в сознание. Надо сказать вашему врачу.

Голос затих, но теперь я расслышала другие, уже знакомые голоса. Эти голоса принадлежали моему мужу Дмитрию и его маме, Вере Сергеевне. Свекровь обрадованным голосом сказала:

-Вот видишь, Дима, Леночка приходит в себя! Даст Бог, поправится Лена и все будет хорошо!

-Да оставь ты, мама, свои надежды! Ну, очнётся Лена и что? У нее вновь срастется спинной мозг? И она сможет хотя бы в инвалидной коляске сидеть? Врач твердо сказал - полная неподвижность, мама! Пойми, чудес не бывает! Множественные переломы позвоночника с повреждением спинного мозга в таком отделе - чудо, что она вообще жива! Да и можно ли назвать это жизнью? Так, неподвижное бревно с глазами! А если она ещё все и понимать будет?

-Димочка, ты только мне честно скажи, ты не виноват в этой катастрофе? Или эта твоя, Ниночка, кажется? Я помню, какие она скандалы закатывала, когда ты только познакомился с Леной.

-Мама, да я все эти шесть лет был верен Лене, как пёс! Думаешь, я бы задержался в ее особняке дольше, чем необходимо собрать вещи в чемодан, если бы она только заподозрила измену? Да и Нинка такое бы не смогла. Поорать, разбить окно, но испортить что-то в автомобиле? Нет, это не в ее характере. Да и полиция твердо сказала - или она уснула за рулем, или ее ослепила встречная машина. Дальнобойщик не видел ее из-за поворота, не переключил фары с дальнего на ближний свет. Увидел поздно, но он сразу остановился, вызвал скорую, полицию, облил все пеной, чтобы машина не загорелась. Ладно, мама, поехали домой, мне с утра в офис надо.

-Дима, а как же школа, твоя работа? - свекровь была явно растеряна и не понимала, что происходит. Впрочем, я тоже.

-Да я уже заявление на увольнение подал. Некогда мне теперь, у меня целая региональная фирма на руках. Забот куча! Я там порядок наведу! А то Лена там сюсюкалась со всеми, а сотрудники и рады стараться! Ах, Дмитрий Борисович, проходите, проходите, Елена Константиновна сейчас освободится и придет! - Дима явно передразнивал моего секретаря Тамару. - Улыбается, а в глазах - презрение. Мол, прихлебатель ты тут, Димочка! Сука! Первой завтра же уволю! Пусть улыбается в другом месте!

Глава 2

Уже давно ушла Катюха, за окнами чернильная ночь была в своих правах, а я все думала, как так случилось, что моя жизнь так страшно и нелепо заканчивается? Что заканчивается - я не сомневалась, это чувствовалось очень ясно. Вот сейчас понимаю, что и счастья-то особого не было в жизни, а мне уже тридцать восемь лет. Раннего детства не помню, где-то лет с пяти уже хорошо воспринимала и запоминала себя, окружающих, события. Все, что происходило тогда в стране - проходило мимо моего сознания, у нас в семье был свой мирок.

Старшая сестра давно ушла от родителей, но мама ждала ее каждый день. И болела. Сколько я помню маму, все в доме было подчинено ее болезни и ее лечению. Нет, в самом деле, после моего рождения мама тяжело заболела, и я все детство провела с чувством вины, что это все из-за меня. Но жили мы достаточно обеспеченно, даже по советским меркам - папа руководил небольшим стройуправлением в нашем городе.

А потом приватизация, ваучеризация… как-то папа так ловко провернул это все, что управление стало его личной стройфирмой, и наша жизнь ещё стала богаче - мама лечилась то в швейцарских клиниках, то в израильских, у меня появились гувернантки со знанием иностранных языков, индивидуальные репетиторы по музыке и прочая мишура ребенка из богатеньких. Правда, родителей почти не видела - мама в клиниках, папа на работе. И кончилось тоже как-то всё внезапно - наезд рэкета, а затем и дефолт, рухнувший рубль, тотальная безработица… исчезли гувернантки и горничные, не стало повара. Чтобы рассчитаться с рабочими, папа продал наш особняк, мы вернулись назад в нашу старую квартиру-трешку. Мама теперь лежала дома.

Чтобы хоть как-то порадовать маму, привлечь к себе внимание, я, школьница, записалась на кулинарные курсы, самые дешёвые, что нашла, научилась готовить. Затем последовали курсы кройки и шитья, ещё какое-то рукоделие, бисероплетение и прочая фигня. Я готовила дома, кормила маму и себя, оставляла горячим ужин на плите уставшему и замотанному папе. Раз в неделю брала здоровую сумку на колесиках и плелась со списком на ближайшую оптовку, закупая продукты на эту неделю, старясь сэкономить и выгадать. Научилась вести тетрадь расходов семьи.

Когда выяснилось, что мне нечего надеть на школьную дискотеку, а пойти хотелось ужасно, ибо там будет кумир всех девчонок с пятого по одиннадцатый класс - мажорчик Артур, я нашла выход. На стареньких джинсах, местами угрожающе протершихся (специально драных тогда ещё не носили), я сделала такую шикарную вышивку на стратегических местах, а коротковатую уже мне футболку обрезала ещё короче и нещадно расшила пайетками и дешевенькими стразами. Мама посоветовала завить на мелкую плойку мои жидковатые косицы, начесать потом кудряшки и облить все лаком с блёстками, который она когда-то привезла из Израиля.

Вид получился сногсшибательным почти в прямом смысле, даже мама, лёжа в постели, смеялась. За ее улыбку и этот смех я готова была никуда не идти, а выплясывать перед ней. В общем, на дискотеке я была звездой, во всяком случае, блестела и переливалась так же.

Мама умерла, когда я училась в одиннадцатом классе. И оказалось, что все в доме держалось на этой хрупкой, иссохшей до прозрачности, маленькой женщине. Папа начал пить вечерами, один, молча, страшно. Мне не надо было спешить домой после школы, и я бесцельно бродила часами по городу. Но тут родилась Катька. Папе к этому времени удалось не только удержать фирму на плаву, но и медленно вставать с колен в бизнесе. Вновь начал строится загородный особняк, появилась домработница. Первые два года своей жизни Катька жила у нас со своими няньками, пока ее мать "врастала" в богему. Потом она забрала ее, вместе с няньками и папиным содержанием. А потом Катьку совсем нам вернули после смерти Тани.

Пришлось папе брать себя в руки и завязывать с алкоголем - школьница Катька и я, студентка, на руках. Поступила я в инженерно-строительный, хоть и совсем не хотела туда. Не нравилась мне эта профессия, ещё из детства шло, мне казалось, если бы папа меньше бывал на работе, а больше с мамой и мною - мама была бы жива.

Как ни странно, мне нравилось домашнее хозяйство. Я даже нашла в местном универе факультет, где готовили управляющих для элитных гостиниц и частых особняков. Небольшая группа, платное обучение, но папа бы даже не заметил таких расходов. Но нет, кому же достанется семейный бизнес, я наследница и надо, чтобы во всем этом разбиралась. Вот так и покатилось дальше - нелюбимая профессия, нелюбимая работа, нелюбимый муж. Но вбитое в меня с детства чувство долга не давало мне относиться к делам халатно - и институт на отлично, и фирма после смерти отца не пропала, а стала приносить ещё больше прибыли. И даже муж достался, как выясняется, верный.

Я криво усмехнулась. А зачем я вообще замуж вышла? Да так, для положения в обществе. Для того чтобы на приемах было опереться на чью-то руку, чтобы не так тоскливо было вечерами. Может, собаку было лучше завести? Хотя, кому бы я ее сейчас оставила? А Димочка не пропадет, пристроится. Так что и жалеть было особо некого, и сожалеть не о ком. И так мне стало тошно, что я, атеистка в третьем поколении, некрещенная, не верящая никому, кроме себя, взмолилась вслух:

-Эй, кто-то там есть наверху? Кто управляет всем этим бардаком? Услышьте меня, пожалуйста! Прекратите для меня всю эту пародию на жизнь! Я не прошу меня вылечить, так глубоко я не верю, просто оборвите мою версию существования! Проявите милосердие, вам же положено!

Конечно, никто мне не ответил, что и следовало ожидать. Я закрыла глаза и провалилась в черноту то ли безвременья, то ли беспамятства. Долго ли я там была - не могу сказать. Неожиданно рядом раздался старческий раздраженный голос:

Глава 3

Все трое, по утреннему времени, были одеты в простые светлые утренние платья и пили ароматный, горячий чай с какой-то выпечкой и конфетами, лежащими в разных вазочках.

Мой желудок сообщил о том, что он бы тоже что-нибудь выпил и съел, громко булькнув на всю гостиную. Но все предпочли это не заметить.

-После обеда прибывает господин барон Нойфель, ещё будут господин нотариус и господин пастор, а эта у нас…

Дама не договорила, махнув рукой. Надо полагать, это и есть матушка Хильда. А девицы - сводные сестрички. Вздохнув, матушка продолжила, обращаясь больше к Ульрике:

-Отведешь в ее бывшую комнату, вымой ее хоть, что ли. Да расчеши. Одежда там, в малом шкафу висит. Покорми, а то опозорит нас всех своим бульканьем. И комнату убери, печь затопи. А то неудобно перед господином бароном. И что он только в этой страшилке нашел?

Девицы заныли:

- Мама, а как же мои платья? Если ее в комнату вернут? Где мне их хранить?

Вторая, с немного выпученными глазами, подхватила:

-А мои мольберты? Где я буду рисовать? Там вид самый лучший из окна!

Мать их сурово прервала:

- Заберете свои вещи, я сказала! Да и ненадолго это, только на один день. Завтра они уедут!

В общем, я мало что поняла, кроме того, что меня сейчас отведут в теплую комнату, накормят и вымоют. Я не возражала пока, а дальше посмотрим. И впрямь, комната на втором этаже была миленькой. Просторная, с большим окном с тюлевой гардиной, кровать, даже на взгляд, пышная, под балдахином, ковер на полу. В печи уже весело трещали дрова, нагревая изразцы печи. С другого бока печи, за отодвинутой ширмой, виднелся край медной ванны, куда дюжий мужик таскал ведрами горячую воду, над ванной поднимался пар, и мне до зуда хотелось туда, прямо в этот кипяток.

Но пока нельзя. Девчонки-служанки шустро уносили охапками разную одежду, ещё один парень, сложив стопой мольберты, тоже протискивался с ними в дверь. Я молча сидела у туалетного столика, наблюдая всю эту суету. Ульрика доставала чистую и вполне приличную одежду из небольшого шкафа, раскладывая ее по кровати. Наконец, все вымелись из комнаты, осталась только Улька. Видимо, от того, что меня перевели в господскую комнату, она внезапно оробела и обращалась ко мне исключительно на "вы". Я со стоном блаженства погрузилась в горячую воду.

Ульрика помогла мне вымыться, но когда добралась до волос, я болезненно вскрикнула и поморщилась - рукой нащупала в волосах на затылке здоровенную пульсирующую болью шишку. Как-то я интересно падала, спиной вниз, что ли? После мытья меня завернули в теплый, мягкий халат, посадили в креслице у печи и придвинули столик. Ульрика принесла поднос с едой, он радовал даже глаза, не только желудок - молочная, жёлтая от масла каша, свежая булка, варенье в вазочке, масло в маслёнке, дымящаяся чашка чая и отдельно на тарелочке - красное, крепкое яблоко. При взгляде на него так и хотелось поскорее укусить румяный бочок, чтобы прямо во рту брызнул ароматный, немного шипучий, терпкий сок. Поев и задумчиво кусая яблоко, пока Уля аккуратно расчесывала мои волосы, я спросила:

-Ульрика, а по какому поводу вся эта суета? И что там за барон и нотариус с пастором?

Ульрика перестала расчёсывать меня и со страхом спросила:

-Вы и этого не помните? Так замуж вас выдают. За барона Нойфеля. Как раз третьего дня и объявила матушка об этом. А потом вы и упали с лестницы.

Я отложила в сторону яблоко. Так. Меня замуж? За неведомого барона? Ну, поглядим! Может, и правда шанс вырваться из этого дома, где меня ожидает участь Золушки. Но надо бы подготовиться.

-Ульрика, а у нас библиотека есть? Мне бы несколько книг взять. Вот про королевство, да про законы его.

Ульрика продолжила расчёсывать, потом тихо сказала:

-Я сама вам их принесу. После мытья вы, а там холодно. Госпожа Хильда велела не топить, мол, там никто не бывает, зачем зря дрова переводить. А у господина бургомистра знатная библиотека, большая.

Час от часу не легче! Мало того, что замуж отдают, так я и не дочка лесника, получается, а господина бургомистра, ныне покойного! Тогда понятен и богатый дом, и все прочее. Непонятно только отношение к бедной Ленни. И ведь слуги все видели и знали, но никто не проговорился!

До обеда время провела познавательно и с пользой. Ульрика, как заправский подпольщик, поминутно оглядываясь и проверяясь - нет ли слежки и погони, пряча под некогда белым фартуком, принесла мне две книженции - потолще и потоньше. Та, что потолще, оказалась нечто вроде энциклопедии для детей, с картинками. Для меня сейчас самое оно. Кстати, хоть я и боялась, но проблем с восприятием текста не возникло, и Ленни была грамотной.

Узнала я следующее: Саксонерия - небольшое королевство, вытянутое вдоль нескольких судоходных рек, впадающих в та-дам! Северное море! Которое обозначено на месте Балтийского. Ну, бывает. Мир всё-таки не идентичен нашему. Река Трайн, где и находится Дармштадт, самая крупная, в ее устье находится морской порт Дубек. Столица королевства, город Беллин, находится на другой реке, поменьше Трайна, но тоже судоходной, Одерне, протекающей почти параллельно Трайну. Но южнее, чем Дармштадт. Практически вся территория страны - равнинная, только на самом юге, на границе с другим королевством, Чахенией, поднимаются горы с густыми лесами. Написано, что там добывают каменный уголь и железную руду.

Глава 4

Только я успела вернуться в гостиную, как объявили о прибытии барона Нойфеля. И вот открылись двери, и в гостиную важно прошествовал лысоватый дедок, невысокого роста, в лиловом камзоле, с жабо, подпирающим щеки и подбородок. Камзол был расстегнут, давая нам возможность полюбоваться златотканым жилетом, плотно обтягивающим изрядное пузцо. Коричневые штаны-кюлоты тоже не оставляли простора для воображения, демонстрируя воочию все достоинства фигуры жениха. Ниже кюлот шли белые чулки на неожиданно тощих икрах. Туфли с огромными пряжками. Какая-то гротескная фигура в целом выходила.

Красно-лиловый нездоровый румянец на щеках говорил о любителе пожрать, выпить и явном клиенте инсульта со временем. Неожиданно небольшие глазки сверкнули таким сладострастием при взгляде на меня, что мне невольно захотелось посмотреть на себя ещё раз. На что тут дед польстился? Ни кожи, ни рожи. Хотя, рожа-то ещё есть, но ни кожи, ни фигуры в наличии не имеется. Особенно фигуры.

Из всей церемонии бракосочетания запомнила только перечисление имён и титулов жениха - Дитер Аксель Петер фон Тиммер, барон Нойфель. О как! Свадебный ужин для узкого круга лиц я тоже запомнила плохо. Присутствовали собственно молодые, то есть я и барон, мачеха с дочерями, нотариус и пастор. Барон не местный, у него не было знакомых, которых можно пригласить, а уж какие могли быть подруги у Ленни.

Мачеха же не сочла нужным порадовать общественность замужеством падчерицы. Тем более, после сегодняшнего афронта с драгоценностями. Взгляды, которые она бросала на меня, были весьма далеки от доброты и нежности. Незадолго до окончания ужина мне вдруг неожиданно и сильно захотелось спать, да так, что даже "молодой" супруг, наклоняясь ко мне, прошептал:

-Вы, должно быть, устали, душа моя! Идите отдыхать, я вскоре к вам присоединюсь!

Ага, вот это "присоединюсь" хотелось бы оттянуть подольше. Немного взбодрила меня очередная ванна, но пока меня готовила ко сну Ульрика, расчесывала волосы, я опять начала дремать. Неожиданно Уля сказала каким-то дрожащим голосом:

-Вот воля ваша, верить или нет, да только сейчас на кухне услыхала, как кухарка говорила, а ей кучер господина барона сказал, будто вы у барона шестая жена будете! Две-то в молодости были, одна в родах померла, ещё одна от болотной лихорадки скончалась. А только в последние лет восемь-девять барон уже женился три раза. И все на таких вот совсем молоденьких. Одна жена померла вскоре после свадьбы невесть от чего, одну ещё в реке нашли, утопла, стало быть. А третья гуляла по крепостной стене да покачнулась неловко и упала вниз на камни. А вы четвертая. Ой, как-то нехорошо это!

Сон вроде пропал, но глаза упорно закрывались. А не опоили ли меня? Тут желающих, оказывается, много! Ульрика обрядила меня в длинную свободную ночную рубашку белого цвета и такой же белый нелепый чепец на голову. Восхитительно! Теперь только привидением работать. Ульрика ушла, а я осталась нервничать.

Чтобы прогнать сонливость, я подоткнула подол рубахи повыше, связала его узлом на боку и принялась маршировать по комнате босиком. Сначала маршировала молча, помогало мало. Затем стала распевать бодрые песни. Пела громко и фальшиво то, что помнила кусками, неизвестно откуда. Пела "По долинам и по взгорьям", пела про Щорса, типа "голова обвязана, кровь на рукаве". Они как-то тоже не очень действовали, а вот "Взвейтесь кострами, синие ночи!" зашло хорошо. Я маршировала и сонливость постепенно прошла. Присела отдохнуть на край кровати, давно на парадах не была, однако.

Пока я раздумывала, в стене, возле большого шкафа, раздался какой-то скрежет, и там открылась ранее незамеченная мной дверь, сливавшаяся с тканевыми обоями. И в комнату вошёл мой молодой супруг. Уморительный колпак на голове прикрывал лысинку, а сам муженёк был одет в нечто, наподобие женского пеньюара, распахивающегося спереди. А в руках этот супермачо держал плётку! Это ещё что за садо-мазо? Этого я не заказывала! И совсем ничего не заказывала.

От неожиданности я замерла, открыв рот и округлив глаза. Барон явно был рад такой реакции и рявкнул:

-На колени и проси прощения! - и для убедительности хлопнул плёткой рядом со мной по кровати.

Я взвизгнула и подскочила. Барон довольно засмеялся и распахнул свой пеньюар. А там... Наступила моя очередь хохотать. Может, для молоденькой девочки это и было нечто страшное и непонятное, но не для меня! За свою жизнь видала я и поинтереснее, чем сморщенный синий стручок, безвольно болтающийся внизу толстенького пузца, между кривоватых ножек.

Я хохотала, не в силах остановиться и тыкала пальцем на причинное место. Дед побагровел, поднял плеть. Ну, уж нет, нашел овцу! Шесть лет занятий на различных курсах самообороны не прошли даром и даже в этом хлипком тельце кое-что могем! Лёгкий финт рукой-ногой и плётка у меня в руках. Я хлопнула ей рядышком с дедом, по спинке кровати, и ласково предложила:

-А ну пошел отсюда, извращенец старый! Иначе сейчас сам плёткой отхватишь! Ты же этого не хочешь? Спать иди, утром выезжаем!

Дед вытаращил глаза, очевидно, не такой он себе представлял брачную ночь! Ласково похлопывая рядом с ним плёткой, погнала его назад. Он что-то порывался то ли сказать, то ли сделать, но я не слушала. Для надёжности подперла дверь шкафом, едва-едва сдвинув его с места. Все! Вторую дверь закрыла на внутреннюю щеколду.

Так, теперь имитация брачной ночи. Найденным случайно в трюмо острым краем чего-то режущего, аккуратно сделала порез на пальце, выдавила немного крови и размазала ее по простыне. На самом деле, и надо немного. Можно ложиться спокойно спать до утра. А утром я обязательно уеду отсюда. Теперь я знаю секрет деда - он импотент, а бить себя я не позволю, тем более что делает он это без свидетелей. Выкручусь, не впервой. Пока главное - уехать отсюда.

Глава 5

За это утро я очень устала. И не физически, а эмоционально. Паясничать тоже надо уметь, а я "не шут у трона короля" (с). Надо и лицо держать, и следить за своим трепом, и не дать опомниться окружающим, устала я. Мне бы сейчас помолчать, отдохнуть, но дорогому супругу не терпелось поговорить, он даже ерзал по своему дивану в нетерпении. Ладно, поговорим.

Дед мне не нравился, скажу честно. Особенно та информация о погибших жёнах. Не знаю, что заставляло молчать о происходящем тех девчонок - извечный страх перед мужем-хозяином, социальное неравенство, неопытность девочек, почти подростков, неумение дать физический отпор.

Вероятно, на фоне проблем с потенцией у деда и появился комплекс садизма. И выбирал он в жены тех, кто явно не мог оказать сопротивление. Со мной, он конечно, ошибся, но вот где он нашел Ленни? Неужто мачеха подсуропила? Тогда кто столкнул девчонку с лестницы? И зачем? Сплошной детектив!

Ладно, надо беседовать, а то дорогого супруга сейчас кондратий обнимет, вон, даже в неровном свете фонаря, заметно, что уже багровеет. Не нужно нам нервных взрывов.

-Вы что-то хотели спросить, господин барон? - не открывая глаз, негромко сказала я.

Дед обрадовался - дали слово! Завизжал, брызгая во все стороны слюной, от гнева и возмущения забывая слова, не договаривая их:

-Дрянь! Грязная свинарк…! Как смеешь поднимать голос в присутствии меня! Ты должн… молить меня о прощени… да ты знаешь, кто я такой!

Вот это начало разговора. Что ж так кричать то. Я перебила его, не желая продолжения истерики, но голос не повышала. Зачем? Можно и спокойным тоном выразить свое недовольство:

-Знаю, конечно! Я же присутствовала вчера на бракосочетании! Вы - Дитер Аксель Петер фон Тиммер, барон Нойфель. Но и вы, барон, запомните, я - Маргарита Елена Анхелика фон дер Штюммель, не менее благородного происхождения, чем вы! И к свинаркам не имею никакого отношения! А вот вы, барон, старый извращенец и импотент, вероятно, ещё и преступник. И прошу это запомнить! Какое ещё прощение я должна у вас просить? За то, что вы не состоятельны, как мужчина? Так тут никто не виноват, возраст у вас солидный.

Я открыла глаза и резко выпрямилась, так что барон даже отшатнулся.

-И ещё, запомните, барон, при каждой попытке оскорбить или ударить меня - будете получать в глаз. Я вам не робкая ромашка. Теперь я ваша супруга, баронесса Нойфель, и относитесь ко мне соответственно. Со своей стороны обещаю, что не буду разглашать вашу тайну при соответствующем вашем поведении.

Барон молча смотрел на меня, видимо, пытаясь осознать, что кто-то смеет ему перечить. Но понимание как-то приходило слабо, поэтому он протянул обиженно:

-Надо же... а мне сказали, что слова не скажет, совсем тихая и робкая… ещё и деньги заплатил.

Стоп, а вот это уже интересная информация! И кто это у нас тут торгует молодыми девицами? Уж не горячо ли любимая мачеха? А ей чем Ленни помешала? Или все-таки облапошила она девчонку с наследством и теперь боялась, что та узнает? Зря боялась, Ленни, даже если и узнала бы, то ничего не сказала. Побоялась. Ну-ка, сейчас дедка попробую раскрутить на информацию:

-Зря вы, господин барон, повелись на слова госпожи Хильды! Еще и деньги отдали. Она просто смошенничала с моим наследством и хотела избавиться от меня любой ценой. Даже обманув вас.

Барон выпучил глаза от возмущения и хватал воздух открытым ртом, весь побагровел, даже шея. Я забеспокоилась, как бы деда инсульт не хватил, кто меня потом представит, как жену в его поместье? Приоткрыла окно и начала интенсивно обмахивать супруга платочком, надушенным чем-то отвратительным, на мой вкус.

Не могу сказать, что вернее подействовало - свежий воздух или ошеломительный запах от платочка, но барон пришел в себя. Я миролюбиво поинтересовалась, куда мы сейчас направляемся и долго ли нам ещё вояжировать? Супруг, явно думая о чем-то своем, рассеянно ответил, что направляемся мы в его поместье, расположенное в сутках езды от столицы Беллина, на большой равнине между Трайном и Одерной.

На мой вопрос, чем занимается поместье, барон удивился:

- Не верится, что такая молодая девушка интересуется хозяйством поместья? И что вы, дорогая супруга, можете понимать в этом? Но если хотите, то извольте. В основном, мои два поместья заняты скотоводством. Земли заняты пастбищами и покосами. Овощи сажаем для внутреннего потребления. В том поместье, что южнее, в основном, сады, есть несколько виноградников. Винодельня тоже своя имеется, вино "Нойфель" пользуется спросом даже в соседних государствах. Что? А, да, конечно, я слежу сам за всеми работами. Но когда меня нет, если я в отъезде, то управляющий присматривает. Вроде бы знающий и честный, но, пожалуй, расстанусь я с ним. Жалостлив больно! Вот недавно деревенская корова забрела на мои пастбища, не уследила за ней хозяйская девчонка. Потрава? Потрава! Надо бы наказать девку, выпороть, чтобы неповадно было, а управляющий отпустил ее с коровой!

Рассказывая о предполагаемой экзекуции, дедок опять разволновался, порозовел, облизывал губы, сверкал глазенками. Опять за свое! Как ему порка нравится. Ну, уж нет! Я быстро перевела разговор на другую тему:

-А долго ли нам быть в пути? И где мы будем останавливаться для приема пищи и ночёвки?

-Сегодня обедаем в трактире, а ночевать останавливаемся на постоялом дворе. Завтра придется на ночь вставать на стоянку, далеко до жилых мест. А ехать нам целую седьмицу.

Глава 6

Интерлюдия один

В рабочий кабинет, где за массивным столом сидел крупный мужчина, слегка рыжеватый, с седоватыми висками, коротко постучавшись и не дожидаясь разрешения, вошёл высокий молодой человек, худощавый, брюнет, смугловатый, но при этом неожиданно было увидеть на его лице ярко-голубые глаза. Черные волосы, вопреки моде, были коротко пострижены, и обладатель строгой прически имел дурную привычку при раздумье ерошить их рукой, отчего они частенько стояли дыбом. Но посмеиваться над молодым человеком вряд ли стоило - о хорошей памяти говорил внимательный прищур глаз, а об упрямстве - твердый подбородок. Войдя в кабинет, он воскликнул:

-Папа, твой дорогой дядюшка преставился, наконец!

Сидевший за столом мужчина слегка улыбнулся:

-Ну, Иоганн, теперь тебе можно вступать в права наследования! Я, как понимаешь, претендовать не буду.

Парень с досадой отозвался:

- Как бы ни так! Этот старый маразматик ухитрился жениться за несколько дней до смерти!

Отец внимательно глянул на сына:

-Ты уже узнал причину смерти? И кто у нас вдова?

Иоганн кивнул:

- Да, Михель пишет, что все естественно, дядюшку хватил апоплексический удар и через несколько часов он скончался. В последнее время дядюшка Дитер совершенно не хотел никого слушать, слишком много пил, ел вредной для его возраста пищи и постоянно был в нервозном состоянии. А вдова... я ещё не узнавал, но Михель пишет, что как обычно, молодая девочка, лет семнадцать, ничего особенного, тихая, спокойная, в дороге с ней проблем не было. Видно, из очень небогатых, только одна служанка, да всего один сундук с вещами. Не думаю, что она причастна к смерти дядюшки.

Отец задумался, постукивая пальцами по столу. Сидевший до этого молча у окна ещё один молодой человек, очень похожий на первого, только моложе, сказал:

- Тогда, Иоганн, ты в стороне, вдова наследует. Жаль, конечно, это огромные земли, приносящие хороший доход, но по закону они отходят вдове.

Иоганн вспылил:

- Молчи уж, миротворец ты наш! Хорошо тебе говорить, тебе дед мамин оставил вон какие земли в Кастилии! И Фридриху тоже неплохо - он вообще наследник всего! И только мне жить на жалованье из казны!

Младший брат успокаивающе сказал:

- Иоганн, успокойся! Это в тебе усталость говорит, а не алчность и зависть! Ты в последнее время столько на себя взвалил, что неудивительно, как ещё не засыпаешь на ходу. Да и я поеду в Кастилию, как только закончу учебу, не отдыхать на теплом море, а работать. А Фридриху и вовсе не позавидуешь - папа ему передышки не даёт!

Отец вздохнул и произнес:

-Как ни крути, сын, но Ансельм прав, наследница - юная вдова!

Но Иоганн уже "закусил удила" и понес:

-Отец, но ты же понимаешь, что может натворить молоденькая девчонка! Ее обманут, облапошат, все разворуют! И все земли и все, что некогда принадлежало нашей семье, уплывёт в чужие руки! А надо, чтобы осталось в семье! Девчонке выделить вдовью долю, ей и этого хватит!

Мужчина заинтересовался:

- А что там во вдовью долю входит? Может, и в самом деле, ей хватит?

Иоганн задумался, припоминая:

-Сразу точно не скажу, но помнится мне, что туда входит дом в два этажа, есть земля, ее отдали в аренду крестьянам, они налоги платят, и за аренду хозяйке отдельно. Рядом городок, Нойфельштатд, он небольшой, но стоит в выгодном месте, как раз дороги пересекаются - из Беллина и из Чахении идёт единственная дорога. Раньше городок точно был приписан к вдовьей доле, но что там дядюшка мог своей волей начудить - надо проверять. Но в любом случае - она легко проживет на доходы со своей доли. А ты объяви меня наследником, как внучатого племянника, своей волей. И этот вопрос закроется раз и навсегда. Я тогда сейчас скажу, чтобы готовили экипаж, поеду в Нойфель. Может, и на похороны успею. Хотел верхом, но лучше посплю в дороге, Ансельм прав, устал я что-то.

Иоганн вышел из кабинета, отец и младший брат смотрели ему вслед. Потом Ансельм сказал:

-Папа, может, и в самом деле, Иоганн тащит непосильную ношу? Всё-таки в его молодом возрасте возглавлять внутреннюю и внешнюю тайные службы - не тяжело ему?

Король, а это был именно он, спокойно улыбнулся:

-Сынок, ты не смотри, что Иоганн внешне вроде бы излишне худощав, нервен. Это всего лишь одна из его масок. На самом деле, он стоек и надёжен, как скала. Придет время - и он будет опорой и помощью для Фридриха. Впрочем, как и ты. Дипломатия - тоже нелёгкая стезя. А мы с мамой, надеюсь, сумели воспитать достойных сыновей. Ладно, мне надо работать. И про вдовью долю для этой девочки надо бы узнать поточнее.

К сожалению, за круговертью дел, король забыл об этом.

В ПОМЕСТЬЕ

С утра, позавтракав и забрав припасы, поехали за бренными останками. Было слишком тепло, чтобы обойтись без бальзамирования. Но все равно пришлось брать в аренду похоронные дроги. Что увеличило наш караван, но скорость передвижения практически не уменьшило - возница на дрогах был лихой, останкам было уже без разницы, а мы все, желая уж поскорее прибыть в конечную точку путешествия, просто закрывали глаза на отсутствие скорбности процессии.

Глава 7

Что мне оставалось делать в подобной ситуации и одежде служанки? Вставать в гордую позу? Смешно. Поэтому я просто попросила Ульрику найти Франца и передать ему слова приезжего, а сама побежала переодеваться. Что-то у меня возникло чувство, что с приездом этого господина грядут неприятности.

Переодеваться особо мне было не во что, все то же вчерашнее серое платье, которое сегодня чуть оживлял белый кружевной воротничок, сколотый у горла брошью с круглым агатом, обрамлённым тонким золотым ободком с вкраплением мелких прозрачных камешков. Будь это новодел, я бы не сомневалась, что это фианиты, но родом из далёкого прошлого... всё-таки это мелкие бриллианты. О стоимости тогда этой брошки страшно и думать. Но в шкатулке это была единственная строгая и траурная вещь, которую прилично использовать скорбящей вдовице.

Прибежавшая вскоре запыхавшаяся Ульрика помогла мне соорудить несложную прическу - подняли волосы вверх, скололи валиком на макушке. Несколько раз вымытые мои волосы оказались склонны кудрявиться. Посему легко обошлись без всяких начесов, они легли пышной волной на голове. Посмотрела в зеркало, осталась довольна своим внешним видом - скромно и достойно. Не могу похвастаться фигурой - буду брать красотищей! Только туфли подкачали, конечно, сильно уж поношенные, надеюсь, длинное платье скроет их. Ульрика пояснила:

-Так лето закончилось, вы два года их носили. А в зиму матушка не стала заказывать новые, вдруг нога вырастет или ещё что, а весной бы и заказали новые.

Дорогу в кабинет барона нашла, спрашивая пробегавших мимо слуг. Кстати, служанки тоже появились. Поэтому по ходу дела отдала распоряжение о том, чтобы приготовили гостевые покои для племянника барона и об обеде. Да, и чтобы просохшие перины и одеяла занесли в мою спальню. Служанки, пряча глаза, приседали в книксене. Перед дверью в кабинет постояла с минуту, выравнивая дыхание и, сделав покер-фейс, вошла в кабинет. Племянник сидел в хозяйском кресле, быстро просматривая какие-то бумаги. На стуле, неподалеку от стола, сидел управляющий Франц, выглядел он каким-то растерянным. Увидев меня, встал, приветствуя. А племянник нет. Хамло-с, однако! Махнул нам рукой, предлагая присесть. Я села на краешек стула, тщательно расправив юбку платья, чтобы скрыть побитые жизнью и мостовыми туфли. Парень оторвался от бумаг, перевел взгляд на меня. По тому, как расширились глаза его, поняла - узнал, зараза! Думала, промолчит. Ну, где там...

-Госпожа баронесса, вы так быстро меняете образы! Всего полчаса назад вы, в одежде служанки, яростно взбивали перины на заднем дворе, а вот сейчас вы уже светская дама. Вы не чураетесь простой работы или у вас проблемы со служанками?

Теперь и Франц смотрел на меня с недоумением. Неохотно пояснила:

-Постель была сырая, вчера уже поздно было что-то делать, а сегодня с утра не смогла найти ни госпожи Анны, ни одной служанки. Вот мы с Ульрикой и вынесли сушить постель сами.

Племянник равнодушно кивнул, а Франц досадливо поморщился. Очевидно, ему было известно то, чего не знала я. Племянник негромко кашлянул, привлекая наше внимание, и сделал то, что следовало сделать с самого начала - представился:

-Как я уже сказал, я прихожусь внучатым племянником покойного господина барона Дитера фон Тиммера, барона Нойфеля. Меня зовут Иоганн Карл фон Тиммер, Франца я знаю. А вы, госпожа баронесса?

Я с достоинством встала, присела в неглубоком реверансе (для такого хама - фу! почтение проявлять!) и доложила.

-Я - Маргарита Елена Анхелика фон Тиммер, баронесса Нойфель, урождённая фон дер Штюммель.

Странно, но при этих словах дорогой племянник скривился, как будто пол-лимона сразу проглотил. Да и фиг с ним! Чего приперся-то? Выразить соболезнование? Раз на похороны опоздал. Но почему он себя так ведёт, по-хозяйски? Или он всегда такое хамло?

Гость, после нескольких секунд молчания, продолжил:

-Мне очень жаль, что я не смог проститься с дядюшкой, хоть и спешил, сутки провел в дороге. Слишком поздно получил известие. Но я должен огласить волю нашего монарха, короля Карла Пятого Тюринга. Согласно его решению, все имущество и земли покойного барона Нойфеля должны остаться в его семье, у прямых потомков семьи фон Тиммер. И таким наследником, согласно указу короля, признан я. Вам, госпожа баронесса, выделяется вдовья доля. В нее входит дом, земли, в данный момент находящиеся в аренде у фермеров, которые приносят вам арендную плату. И небольшой городок Нойфельштатд, налоги с которого тоже будут поступать в ваш доход. Вам понятно, госпожа баронесса?

Я сидела, как пришибленная тяжёлым мешком, такая тяжесть сразу навалилась на плечи. Вот тебе, Леночка, и наследство! Закон говорит одно, а король решает по-другому, как ему удобнее. Видно, очень этому племяннику хотелось наследства, раз сумел выпросить аж у самого короля такой указ! Ну, и чего они на меня так уставились? Ждут, что я сейчас рыдать и лепетать нечто жалостливое начну? Не дождутся. Демидовы ещё ни перед кем не плакали! Начиная с тех самых, далёких уральских Демидовых!

Между тем управляющий немного опомнился и попытался что-то возразить:

-Но… господин фон Тиммер, там же, с вдовьим домом... И город…

Но мямлящего управляющего сурово оборвал наследник:

-Не нам обсуждать волю короля, господин Франц. Есть указ - его надо выполнять. Госпожа баронесса, сегодня вы можете собирать свои вещи, а завтра вы отбываете в свой надел. Господин управляющий, вы задержитесь, мне необходимы ваши пояснения по некоторым статьям расходов. Да, кстати, госпожа баронесса, фамильные драгоценности вам придется вернуть в семейную сокровищницу.

Глава 8

Уже давно ушел управляющий, Ульрика, испуганно глядящая на меня, закончила собирать наш сундук, а я все так же сидела, уставившись в одну точку. Только что, с тихим, хрустальным звоном, разбились мои мечты о мирном идиллическим существовании - я сижу под сенью цветущих яблонь в кресле, вокруг порхают бабочки, поют птички, счастливые, чистые и сытые пейзане приносят мне плоды земли своей. Уютный дом с красными ставнями и белыми занавесками, толстый кот на подоконнике, из кухни доносятся ароматы корицы, ванили, кофе. Хотя кофе здесь пока ещё нет, вроде бы? Или я просто не видела?

Это были мечты. И, как правило, они имеют мало общего с реальностью. Если я правильно поняла (а я в этом уверена!), из всех недомолвок и увиливаний управляющего, то что-то там, в этом вдовьем углу, не так уж и шоколадно. И чтобы мои мечты осуществились, мне придется пахать и пахать тяжело, много и долго. Но я не этого боялась. Работать я привыкла, в том числе и руками.

Меня беспокоило другое. Я хорошо помнила опыт моего отца в 90-х годах, когда его успешная и прибыльная фирма приглянулась кому-то власть имущему. И ее легко и играючи отняли. Допустим, я смогу справиться с проблемами, если они там существуют. И получу на выходе успешное и прибыльное хозяйство. И что или кто помешает вот такому "племяннику" позарится на лакомый кусочек? Если уж они так легко распоряжаются законом в своих интересах.

Но пока я не видела никаких других вариантов. Надо ехать и все увидеть своими глазами. Я не исключала и того, что мне придется уехать из тех мест куда-нибудь ещё. Конечно, для этого нужны деньги. Надо будет тщательно обдумать этот вопрос, а также и о том месте, куда я намерена буду уехать. На все это, кроме денег, мне понадобится и время. Вот его-то я и буду выигрывать, сидя во вдовьем углу.

Решив все про себя, встряхнулась и перестала комплексовать. У меня всегда так - обычно я долго примериваюсь к непростым решениям, а потом, решив уже однозначно все, иду к намеченной цели спокойно и размеренно. Не расчесывая нервы ни себе, ни окружающим нервическими метаниями. Улыбнувшись притихшей Уле, чтобы лишний раз не пугать девчонку, бодро сказала:

-Раз все собрали, нам осталось только поужинать и хорошенько выспаться. Ужин неси сюда, а утром позавтракаю в столовой, заодно и попрощаюсь с родственником.

Выспались мы с Улей на славу, я вновь не стала отправлять ее спать на узкий и жёсткий топчанчик в комнатку горничной. Да ещё и расщедрились, камин с вечера протопили. В общем, спускалась я в столовую в хорошем настроении, полностью собранная, только верхнюю одежду в холл принесет Ульрика. Ей я тоже велела поесть плотнее, неизвестно, когда обедать будем.

К моему удивлению, в столовой уже присутствовал и господин Иоганн. Кроме Франца, разумеется. Тот ещё вчера обещал проводить меня. А господину Иоганну ещё бы в постельке понежиться пока. Увидев меня в дорожном наряде, вздернул бровь, но промолчал. Раз так, то промолчу и я. Пожелав всем приятного аппетита, приступила к трапезе, хотя под взглядом "племянника" кусок в горло не лез. Но я упорно ела, опустив взор в тарелку, иначе, боюсь, сорвалась бы и убежала. Наконец, покончив с трапезой, я встала, следом вскочил Франц, сказав, что сейчас проводит, все расскажет и объяснит. Но господин Иоганн не был бы собой, если бы не оставил за собой последнее слово, хотя и промолчал весь завтрак:

-Госпожа баронесса, должен вас предупредить, надумаете выйти замуж - придется вам вначале обратиться ко мне. Я не смогу постоянно бывать в поместье, связь со мной, в случае необходимости, можете держать через управляющего Франца.

Я, не оборачиваясь, так же ровно и равнодушно, ответила:

-Всенепременнейше, господин племянник! Но постараюсь как можно меньше напоминать вам о своем существовании. Прощайте, господин Иоганн!

Кто бы знал, что это тоже относится к не сбываемым мечтам!!

Франц проводил нас на хоздвор. Там, возле складов, заканчивали погрузку и надёжно фиксировали груз веревками аж три больших грузовых телеги с извозчиками. На первой, укрытой парусиной, явно громоздилась какая-то мебель. Эта телега уже отъезжала, готовилась к отъезду и вторая, на которой топорщились горой различные тюки, текстиль, значит. Третьей телегой, подъехавшей от другого склада, была телега с продуктами - мешки, корзины, тоже все плотно заставлено. А нам с Улей куда? Поверх корзин садиться?

Как бы отвечая на мой невысказанный вопрос, к нам подъехала небольшая пролетка с опущенным верхом. Сзади коляски был надёжно привязан мой сундук. Вот и хорошо, а то я уж думала, придется трястись в телеге на куче соломы. Франц, отдававший последние распоряжения возницам, подбежал ко мне:

-Госпожа баронесса, на кухне вам приготовили готовый обед, извозчики разогреют его на костре. Им тоже есть обед. Харчевни в том направлении пользуются неважной славой. Хотя очень оживленный путь проходит. Через Нойфельштатд проходит единственная дорога в Чахению из портов и столицы, Беллина. Извозчиков и телеги с коляской можете задержать на день, если понадобится. Но не более. Одну телегу и лошадь можете оставить себе, но извозчика не могу оставить, они все здесь живут, у всех семьи. Наймете, может быть, кого-нибудь из местных. Да, вот ещё, возьмите! Это я из казны, из прошлой арендной платы взял, мало ли, может понадобиться...

И мне в руку ткнули увесистый кошель с чем-то, глухо брякнувшим внутри. Только спустя длительное время я узнала, что добряк Франц просто отдал мне своё жалованье за два месяца.

Вначале ехать было скучно. Тянулись бесконечные пастбища, поля, затем сменившиеся садами, в которых работники убирали последние поздние яблоки. Я даже задремала, убаюканная мерным, плавным ходом коляски и пригревающим солнышком. Ближе к обеду проснулась от того, что на дороге стало шумно. Открыв глаза, огляделась. Да, движение стало интенсивным. В обе стороны шли тяжело груженные большие подводы, возчики громко окликали своих коллег на встречных курсах, в общем, гвалт был изрядный. Наш кучер, обернувшись ко мне, пояснил:

Глава 9

Проснулась я со странным чувством, что вроде бы и выспалась, но в комнате ещё темно, так рано, что ли? Аккуратно повернулась набок, на другом краю кровати осторожно свернулась клубочком Ульрика. Будешь тут осторожной, если не хочешь среди ночи проснуться на полу посреди обломков. Вчера, даже при свете того огарка свечи, было видно, что кровать едва стоит при помощи подпорок, а середина прогибается чуть не до пола. А при попытке лечь нормально - угрожающе потрескивает. Матрац на ней был, врать не буду. Более ничего. Из знаменитого сундука вновь опять были извлечены простыни, подушки и одеяло. Есть или нет какая-то кровать в комнате горничной - мы даже проверять не стали. Упали спать, только вымыв лицо и руки, на большее не хватило ни горячей воды, ни возможностей.

Если с вечера под одеялом было тепло, то сейчас было полное ощущение, что спим на улице, так холодно было. Я искренне сожалела, что моя ночная рубашка не с начесом, как древние китайские дедушкины подштанники. Да что же так темно? Хотя нет, вон узкий солнечный луч, пробившись сквозь плотные портьеры, падает на лицо спящей Ульки, заставляя ту смешно морщить нос. Я осторожно присела на кровати, повернулась к окну. Ммматть!! То, что я вчера в потёмках приняла за плотные портьеры, оказалось досками. То есть окно было просто забито досками, но неаккуратно, со щелями. Поэтому так и холодно.

Стараясь ничего не сломать на этом шатком лежбище, я сползла и подобралась к окну. Насколько смогла рассмотреть, стекла в раме не были сломаны. Они были очень аккуратно вынуты, вон и гвоздики отогнуты, чтобы не мешали. Кто-то хозяйственный здесь поработал. С улицы раздались голоса, мужские и женские. Женщина, надо полагать, фру Лейбиц, что-то командовала, мужские голоса ей возражали. Дама начинала уже повизгивать. Пара минут - и там развернется побоище, надо идти. Кое-как стянула рубашку, натянула белье и вчерашнее платье (пока другого все равно нет), и не смогла застегнуть пуговицы сзади. Так и поскакала по лестнице. Следом за мной неслась проснувшаяся Улька, тоже в платье наперекосяк, с воплем: "Постойте, госпожа баронесса!".

Пред домом нашему взору развернулась картина начинающейся баталии - поперек подъездной дороги стояла одна из грузовых телег, вокруг столпились наши возчики. А перед ними, уперев руки в дородные бока, в боевой стойке находилась фру Хлоя. За ней уныло высился ее супруг, герр Питер, держащий в руках верёвку, которая была обмотана вокруг рогов крупной черно-белой коровы. Рядом с ней неловко прижимался к боку маленький теленок. Баба скандалила:

-Чего встали? Хочу - и забираю свою животину! Петер, веди корову! А я пойду, куренок соберу!

Пора вмешиваться. За моей спиной копошилась Уля, торопливо застегивая пуговицы платья, чтобы оно в самый патетический момент не съехало с моих плеч.

-Фру Лейбиц, объясните, почему вы решили увести корову?

-Дак как же? Господин управляющий дал нам скотинку для нашего прокорма! А тут народу очень уж много, молока от коровенки и не хватит. Решили ее домой увести.

О как, интересно вывернула! Ну, не на ту нарвалась, хлопать глазками и благородно не скандалить (не комильфо!) я точно не стану.

- Фру Лейбиц, вы что-то путаете! Животные были отправлены сюда для пропитания проживающих здесь людей!! А вы с сего момента здесь не работаете и не проживаете! Я вас увольняю! И в собственность вам скотину никто не передавал! Собирайте личные вещи и вон отсюда!

Не ожидавшая такого отпора баба на секунду растерялась, потом, набрав в лёгкие побольше воздуха, заголосила:

-Да что же это делается! Вы только посмотрите! Детишек последнего молочишка лишают!

Я удивилась:

- У вас есть дети? И где же они, позвольте спросить? Как только покажете мне их и староста подтвердит, тогда подумаю.

Баба визжать перестала, деловито потянула мужа за рукав:

-Пошли, вещи соберём!

А мы остались с недоумевающей коровой - почему ее не подоили и не отвели на пастбище? И мы тоже - что же делать с животиной? Уля сказала, что сейчас подоит корову, часть молока отдаст теленку, он ещё маленький. А Макс уведет живность на пастбище, благо оно неподалеку. Томас вызвался накормить кур и свиней. А я и двое оставшихся мужчин пошли заниматься завтраком. Завтракать пришлось тем, что оставалось - окорок, уже зачерствевший хлеб, сыр, отварные яйца. Надо ехать в город, купить хотя бы хлеба. А ещё необходимо стекло, в осенне-зимний сезон остаться с окнами, заколоченными досками - не вариант.

И вообще, надо сейчас все осмотреть, записать, что надо сделать в первую очередь, что подождёт. Ясно, что в зиму я никуда не двинусь отсюда. Значит, надо устраиваться жить с комфортом. Вчера, в темноте, дом мне показался громадой, а сегодня, при ярком свете, стало видно, что дом в два этажа, не слишком большой, в виде буквы "Г", с одной коротенькой перекладинкой. Часть окон по фасаду была заколочена, подозреваю, что стекло оттуда тоже было вынуто. Деревянные детали, вроде рам, ставен, дверей, требовали покраски и, желательно, срочно. Навес над крыльцом требовал починки, так же как и пара досок в самом крыльце. На заднем дворе требовали починки покосившийся забор, каретный сарай. Возможно, кое-где необходима починка крыш, но это надо смотреть.

Дровяник, в самом деле был пуст, значит, ещё одно дело - заготовка дров. А с этими прожорливыми каминами дров нужно целая прорва. Вернувшись на участок перед фасадом, поняла, что, вчера показавшееся мне кучами и горами - это просто мусор. Всевозможный хлам из дома, ветки деревьев, листья и прочее. Возницы, почесав в затылках, изрекли:

Глава 10

Кухня была почти отмыта, оставалось немного убрать возле черного входа и побелить очаг. Пока столовая не приведена в приемлемый вид, я ела вместе со всеми за кухонным столом, вот такая я демократичная хозяйка. Я ела густую похлёбку из копчёного окорока и пшеничной крупы, разглядывала новых своих помощников. Как раз Рихард зачем-то зашёл к жене на кухню. Я подозвала их обоих, пригласила присесть за стол, поинтересовалась, как и где они устроились. Отвечал Рихард, его супруга, высокая, сухощавая блондинка, лет пятьдесят на вид, предпочитала молчать.

-Благодарим, госпожа баронесса, мы тут, рядышком с кухней устроились, хорошая комната, большая и теплая, туда очаг одной своей стороной как раз выходит. Вот все уберем там, и будет просто отлично, у нас в доме такой комнаты не было.

За что получил тычок в бок от супруги и тихое шипение. Но Рихард продолжил:

-Так я что хотел сказать-то? Насчёт кормов для скота. Немного пораньше бы, так можно было бы самим сена накосить коровке, а сейчас уже не успеем. И Томас сказал, что лошадку и телегу одну нам оставляют. Так что надо, пока не поздно, корма закупать. И ещё про дрова. Мужики мне помогли, все, что могли, мы распилили на дрова, на месяц нам примерно хватит. А дальше опять нужно будет.

Я призадумалась. Про корма для животных Франц что-то там говорил, а вот про дрова...

-Я поняла вас, Рихард. С кормами решим, или купим, или пришлют из большого поместья. А дрова тоже покупать?

Помощник удивился:

- Зачем? Я и сам хворосту заготовлю. Вон, ближайший лес весь ваш. Петер практически не заготавливал дрова. Если только со стороны деревни, не знаю, как там староста с Петером договаривался, но деревенские иногда берут дрова.

Супруга Рихарда нахмурилась ещё сильнее. Что это с ней? Немного странное впечатление от нее остаётся. Вроде бы как сердится на словоохотливость мужа. Кстати, похлёбка неплоха, но я ела и получше. О, вон ещё на полу, у стены, стоят две большие корзины крупных, осенних красных яблок. А это откуда? Я спросила и получила ответ вновь от Рихарда:

-Так там, в глубине сада и собрал, когда чистил сад. С краю-то Лейбицы, видать, собрали, а дальше поленились. Там не меньше, если не больше, ещё осталось. Я завтра соберу.

Новый тычок от супруги. Ей не нравится его работоспособность? Да и фиг с ней, разберусь потом. А пока при взгляде на яблоки у меня одна ассоциация появилась - румяная, пышная шарлотка, упоительно пахнущая яблоками и корицей. Практически все для шарлотки у нас есть - яйца, сахар, мука, яблоки. Есть корица - хорошо, нет - тоже сойдёт. Решено - к чаю на ужин будет у нас шарлотка! Позвала Ульрику, велела Кларе приготовить все ингредиенты и большой противень, чтобы всем хватило.

Ульрике поручила чистить и нарезать яблоки, велев не выбрасывать кожуру - будем делать домашний яблочный уксус. А то видала сегодня я в аптеке уксус виноградный и яблочный, продается в маленьких флакончиках, как лекарство и стоит, просто не выговариваемо. Клара, приготовив требуемое, продолжила уборку в дальнем углу кухни, но при этом внимательно поглядывала на то, что мы делаем.

Эх, где мои миксеры, блендеры и прочая кухонная техника? Осталась в далёком будущем. А здесь имеется лишь почему-то двузубая вилка, которой попробуй, взбей до пены яйца! Вот не хотела я выпендриваться, а придется, как любой приличной попаданке, "изобретать" нормальную вилку, венчик, майонез. Всегда раздражали банальности, но, видимо, никуда от них не денешься. Корицы не было, что впрочем, и не удивительно. Пряности в это время дорогие, даже если и перепало бы что из большого поместья, ушлая фру Хлоя продала бы их скорее, чем использовала сама. Но и без корицы запах стоял такой... К ужину, состоящему из тушеного картофеля с мясом, шарлотка пошла на "ура". Пришлось сказать, что это блюдо из северной Саксонерии, а там, в силу близости больших морских портов, много заграничных новинок. Ульрика помалкивала, видимо, предположив, что это у тетки на ферме она мало что видела.

Пока ужинали, я все поглядывала на очаг. Ну, раздражал он меня своей закопченностью! Побелит его Клара, через неделю будет такой же! И посуду потом чистить замучаешься. И, если честно, меня всё-таки беспокоил открытый огонь. Устроить пожар при такой системе - раз плюнуть! А если печь сложить? Обычную плиту, с духовкой сбоку? Опыт печника у меня маленький, но он есть. После третьего курса папенька устроил мне универсальную практику. Тогда у него как раз появился подряд на перестройку и постройку новых загородных особняков местных нуворишей. Вот в бригаду отделочников, кроме собственно штукатуров-маляров, входили и плотники, сантехники, электрики и даже пара печников. Страшная мода тогда была на камины, печи в банях. Вот в такую бригаду отец и запихнул меня с наказом к бригадиру не жалеть начальственного дитя, а научить девку чему-нибудь полезному. Я и нахваталась верхушек того-сего.

Пока стоит теплая погода, можно несколько дней готовить во дворе, на костре. Для четверых это не так и сложно. Завтра же точно у Рихарда узнаю, есть ли в деревне печник или они приглашают из города, главное, чтобы в позу не вставал, что не будет выполнять бабские капризы и указания. Ну и у кузнеца заказать печной набор - от вьюшки до колосников. Металла на одну плиту должно хватить среди того хлама, что сегодня разгребали. Ладно, завтра с утра провожу возчиков и примусь за дело, а их у меня - от забора и до заката.

После ужина, во время которого шарлотка была съедена до последней крошечки, я поднялась к себе, чтобы оценить преображение своих покоев. Там меня встретила сияющая Уля: