Зоолечебница попаданки. Четыре свадьбы и одно спасение мира!

Глава 1

Первая книга здесь: https://litnet.com/shrt/Qyds

Голова раскалывалась так, словно кто-то методично долбил по черепу молотком. Знакомое ощущение. Точно такая же боль терзала меня тогда, когда я впервые попала в этот мир — тот самый дятел в голове, который заставил меня подумать, что я схожу с ума или умираю. Неужели я снова куда-то переместилась? Может, магия этого мира отправила меня в какое-то другое место?

Я попыталась открыть глаза, но даже слабый свет, просачивающийся откуда-то сбоку, резал по больной голове как нож. Тошнота подкатывала волнами, и я едва сдержала рвотные позывы. Что со мной? Где я?

Медленно, очень медленно, я попыталась пошевелиться. Под спиной что-то жесткое и неровное — матрас, но такой неудобный, что кажется, будто набит соломой пополам с камнями. Покрывало надо мной тонкое, почти невесомое, и холод пробирается через него до самых костей. По всему телу дрожь — то ли от холода, то ли от слабости.

Голод. Желудок сводило от голода так сильно, что боль в нем почти перекрывала головную. Когда я последний раз ела? Память была какой-то мутной, обрывочной, словно пытаешься вспомнить сон.

Я осторожно повернула голову и увидела рядом с кроватью небольшой столик. На нем стояли кувшин и стакан. Вода. Мне отчаянно хотелось пить — во рту было сухо, как в пустыне, а язык прилипал к небу.

Дрожащей рукой — почему она так дрожит? — я потянулась к кувшину. Пришлось приподняться, и от этого движения голова закружилась так, что я едва не потеряла сознание. Несколько секунд я просто лежала, тяжело дыша, дожидаясь, пока мир перестанет кружиться.

Снова попытка. На этот раз медленнее. Я налила воды в стакан — руки дрожали так сильно, что половина разлилась на стол. Принюхалась. Пахло обычной водой, никаких подозрительных запахов. Сделала маленький осторожный глоток.

Вода была прохладной и чистой. Я выпила весь стакан залпом, потом еще один. Немного легче. Хотя бы жажда отступила.

Что со мной? Почему я так слаба? Обычно после использования магии я чувствовала усталость, но не такую... пустоту. Я попыталась нащупать внутри себя привычное тепло магической энергии — и ничего. Абсолютная пустота там, где должна была пульсировать сила. Словно из меня выкачали что-то жизненно важное.

Паника начала подниматься из глубины груди. Без магии я была беспомощна. Это было не просто отсутствие сил — это было отсутствие части меня самой. Как если бы у музыканта отрезали руки.

Что случилось? Где я?

Медленно, очень медленно, начали всплывать обрывки воспоминаний. Карета. Туман. Звуки битвы снаружи. Силуэт в балахоне. И какой-то порошок. Пип, храбро бросающийся на врага. Мазут, следящий взглядом за чем-то невидимым. Изабель, застывшая от ужаса или окаменевшая от магии…

Меня похитили?.. МЕНЯ ПОХИТИЛИ!!!

Это понимание ударило как ледяная волна. Меня похитили, и теперь я здесь, в какой-то неизвестной комнате, одна, без магии, без сил, без друзей.

А что стало с ними? С Мазутом, Изабель, маленьким Пипом? Они остались в карете, когда меня тащили? Или их тоже взяли? А может, хуже — может, их убили?

Нет. Не могу об этом думать. Они живы. Должны быть живы.

А Алекс... где Алекс?

Сердце забилось чаще от одной только мысли о нем. Когда меня схватили, его не было в лагере. Он ушёл по своим делам и ещё не вернулся. Значит, на него не напали. Значит, он в безопасности. Но знает ли он, что случилось? Ищет ли меня?

А что если нападение произошло не случайно? Что если нападавшие специально ждали, пока он уйдет? Что если они знали о его планах и подстроили засаду? Что если он тоже попал в ловушку?

Холод внутри стал ещё сильнее. Алекс мог быть ранен. Мог лежать где-то без помощи. Мог быть мёртв.

Нет! Я не позволю себе так думать. Он генерал, опытный воин. Он справится. Он должен справиться.

Но внутренний голос предательски шептал: а если нет?

Я попыталась сесть на кровати. Головокружение накрыло меня снова, но на этот раз я была готова. Подождала, пока все успокоится, и осмотрелась.

Комната была небольшой и довольно обычной. Кровать, стол, стул, шкаф в углу. Никаких признаков тюремной камеры. Скорее похоже на спальню в дешевой гостинице. Но что-то в атмосфере было неправильным. Слишком холодно. Слишком пусто. И это ощущение... ощущение наблюдения, хотя я была одна.

Я встала с кровати, держась за стену. Ноги были ватными, каждый шаг давался с трудом. Подошла к окну и отодвинула тяжелую штору.

За стеклом была решетка. Толстые железные прутья, между которыми с трудом проскочила бы кошка. А за решеткой — непроглядная темнота. Ни звезд, ни луны, ни далеких огней. Словно за окном была не ночь, а бездна.

Где я? В подвале? В доме посреди глухого леса?

Я попробовала открыть окно, но оно не поддавалось. Видимо, заперто снаружи или просто намертво заклинено.

Значит, выход только через дверь.

Я подошла к двери и осторожно нажала на ручку. К моему удивлению, дверь легко открылась, издав лишь слабый скрип. Неужели меня не заперли? Или это ловушка?

За дверью был коридор — длинный, плохо освещенный, с потрескавшимися стенами. Несколько факелов горели в настенных держателях, но их света едва хватало, чтобы увидеть дорогу. Пахло сыростью и чем-то затхлым, неприятным.

Нужно разведать обстановку. Понять, где я, сколько здесь людей, есть ли другой выход. А потом... потом попытаться бежать. Хотя куда бежать в таком состоянии и в такой темноте?

Я вышла в коридор, держась за стену. Без её поддержки я бы просто упала — ноги отказывались нормально держать. Магическое истощение было хуже обычной болезни.

Первая дверь слева — заперта. Вторая — тоже. Третья открылась, но за ней была такая же пустая комната, как та, где я проснулась. Четвертая, пятая... все пустые.

Дом был как лабиринт. Коридоры поворачивали, разветвлялись, вели в тупики или к лестницам, ведущим непонятно куда. Я уже начала терять ориентацию, когда впереди донеслись голоса.

Визуал чудесного Мазута

Чудесный Мазут!

Визуал не менее чудесной Изабель

Наша милая Изобель!

Мужественный Пип!

Встречайте! Мужественный Пип!

Глава 2

Ещё издалека Алекс услышал то, что заставило его сердце пропустить удар — звон скрещивающихся клинков. Далёкий, приглушённый, но безошибочно узнаваемый звук битвы. За ним следовали крики, возгласы, стоны раненых.

Его лагерь атаковали.

Генерал ускорил шаг, затем перешёл на бег. Доказательства экологических преступлений, собранные в подземельях, больше не казались такими важными. Сейчас главным было добраться до своих людей. До Оли.

По мере приближения звуки становились отчётливее, но одновременно и страннее. Голоса сливались в какофонию, в которой сложно было разобрать отдельные слова. Металл звенел о металл с поразительной частотой — словно сражались не люди, а машины.

Впереди показались первые признаки лагеря — размытые оранжевые пятна факелов, еле различимые в густом тумане. Когда Алекс уходил, никакого тумана не было. Эта серая пелена появилась ещё в тот момент, когда он вышел из подземелья, но теперь внезапно окутала весь лагерь плотной завесой.

Неестественно. Слишком густо, слишком равномерно. Магия.

Алекс выхватил меч из ножен. Клинок вышел с тихим звоном, отражая тусклый свет факелов. Годы боевого опыта подсказывали — впереди засада, ловушка, что-то не то. Но отступать было некуда. Там, в тумане, были его люди. Была Оля.

Он шагнул в серую пелену.

Мир немедленно изменился. Звуки стали приглушенными, искаженными. Видимость упала до нескольких шагов. Даже собственные ноги едва различались в сером мареве.

И тут на него напали.

Первый удар пришелся сверху — Алекс парировал его инстинктивно, даже не увидев нападавшего. Клинки встретились с громким звоном, искры посыпались в туман. Но противника не было видно — только смутная тень, мелькнувшая справа.

Второй удар последовал немедленно, слева. Алекс отскочил, нанес ответную атаку — и пронзил пустоту. Кто бы ни сражался с ним, он двигался как призрак.

Удар за ударом. Парирование, уклонение, контратака. Алекс сражался с невидимым противником, полагаясь только на слух и инстинкты. Клинок свистел в воздухе, встречался с другими клинками, отбивал удары, которые могли бы оказаться смертельными.

Но лиц он не видел. Даже силуэтов толком не различал. Только тени в тумане, мелькающие на краю зрения и исчезающие, как только он поворачивался к ним.

— Кто вы? — крикнул он в серую пустоту. — Покажитесь!

Ответом стал новый удар — быстрый, точный, нацеленный в сердце. Алекс отклонился, лезвие прошло в дюйме от его груди. Он попытался схватить руку нападавшего, но ухватил только воздух.

Сколько их? Двое? Пятеро? Десять? Невозможно было сказать. Удары приходили со всех сторон, но когда он отвечал, противники словно растворялись в тумане.

Это продолжалось минуты, которые казались часами. Алекс был опытным бойцом, но сражаться вслепую против невидимых врагов было испытанием даже для него. Пот заливал глаза, дыхание участилось, руки начинали уставать от постоянного напряжения.

И вдруг всё прекратилось.

Тишина опустилась на туман так же внезапно, как началось сражение. Никаких звуков битвы, никаких ударов, никаких теней. Только серая пустота и собственное тяжелое дыхание.

— Генерал! — донёсся голос откуда-то справа. Знакомый голос.

— Сир Маркус? — отозвался Алекс. Маркус был его паладином, одним из самых надёжных воинов в отряде.

— Здесь, генерал! — Голос приближался. — Что происходит? Я сражался с врагами, но теперь они исчезли.

Через несколько секунд из тумана появился силуэт — высокий, в тяжелой броне, с мечом в руке. Маркус выглядел растерянным и встревоженным.

— С кем ты сражался? — спросил Алекс.

— Не знаю. Не мог их разглядеть. Только тени. Но удары были настоящими — вот, смотри. — Маркус показал на глубокую царапину на своем наплечнике. — Если бы не броня, остался бы без руки.

— То же самое, — Алекс вытер пот со лба. — Нужно разогнать этот туман. Он не природный.

— Согласен. Заклинание ветра?

— Быстрое и мощное. Вместе справимся.

Они встали спина к спине, подняли руки и начали плести заклинание. Магическая энергия потекла из обоих воинов, сливаясь в единый поток силы. Алекс чувствовал, как его внутренние резервы, и без того истощенные боем с кокатриксом, продолжают опустошаться.

— Готов? — спросил он.

— Готов.

— Ventus maxima!

Заклинание вырвалось из их рук мощным потоком. Воздух завыл, закрутился в спираль, превратился в настоящий ураган. Туман, такой плотный и неподвижный, вдруг заколебался, потянулся, начал рассеиваться.

Через несколько секунд серая пелена исчезла полностью, словно её и не было.

Лагерь предстал перед ними в свете факелов — обычный, мирный, нетронутый. Палатки стояли на своих местах, кареты не сдвинулись с позиций, костры спокойно горели.

И никаких признаков битвы.

— Что за дьявольщина? — пробормотал Маркус, оглядываясь.

К ним подбегали другие солдаты — все живые, невредимые, но растерянные. На их лицах читались те же недоумение и тревога.

Глава 3

Паника была плохим советчиком. Она отключала мозг, заставляя действовать на одних инстинктах, а инстинкты загнанного в угол животного обычно сводились к одному — бежать. Бежать без оглядки, без плана, куда глаза глядят.

Я рванула с места, отбегая от того угла, за которым меня вот-вот должны были обнаружить. Но куда повернуть? Этот место было лабиринтом из одинаковых, тускло освещенных коридоров. Направо? Налево? Я выбрала наугад, пробежала несколько метров и упёрлась в развилку. Я путалась ещё сильнее, чувствовала, как теряю последние крохи ориентации в пространстве.

И тут из-за поворота вышли они. Те двое. Амбалы. Один был просто крупным, с бычьей шеей и тупым, злобным лицом. А второй… у второго половину лица занимал жуткий, багровый шрам от ожога, который стягивал кожу, придавая ему вечно оскаленное выражение.

— А ты что здесь делаешь? — пробасил тот, что был без шрама. — Ты ещё не должна была проснуться.

— Видимо, мы не всё из нее выкачали, — прохрипел второй, со шрамом. — Придётся это исправить.

Тот, что без шрама, кивнул ему и, развернувшись, пошел обратно в ту комнату, в которой были до этого. Зачем? Что он там забыл? Я отступила на шаг, прижимаясь к холодной, влажной стене.

— Не смейте меня трогать! — мой голос прозвучал слабо и жалко, совсем не так, как я хотела.

— Не делай глупостей, девка, — усмехнулся тот, что со шрамом, медленно надвигаясь на меня. — Будешь хорошей девочкой, и всё пройдет быстро.

— Если вы думаете, что я позволю вам делать то, что вы собрались, то даже не мечтайте! — выкрикнула я, и в голосе наконец-то появилась сталь.

— А ты дерзкая, — он облизнул губы, и его взгляд стал сальным, неприятным. — Мне такие нравятся.

Он сделал ещё один шаг, и я сорвалась с места, снова бросаясь в бег. Бежала без разбора, плохо анализируя дорогу, потому что голова все ещё кружилась, а тело было слабым. За спиной слышался тяжёлый, уверенный топот. Он не бежал, он просто шёл. Он знал, что я никуда не денусь.

Я дёргала ручку каждой двери, мимо которой пробегала. Заперто. Заперто. Заперто. Внезапно четвёртая по счету ручка подалась, и я, не раздумывая, ввалилась в комнату, захлопнув за собой дверь. Я прислонилась к ней спиной, замирая и боясь дышать. Сердце колотилось так, будто хотело проломить грудную клетку.

Я слушала. За дверью раздались его шаги. Он остановился.

— Куда она делась…

Тут подошел второй.

— Ты что, потерял девку?

— Да куда она тут денется? Это же не дворец.

— Денется — не денется, а найти надо. И забрать остаток магии, иначе ритуал может не получиться.

— Да знаю я, не долби мне голову.

— Тогда принимайся искать.

— Думаешь, она могла воспользоваться магией? — спросил тот, что со шрамом.

— Эта? — хмыкнул второй. — Она простая лекарка. Думаю, она максимум знает, как чайник нагреть, да и то не факт. Что с этих баб взять?

Я прислонилась лбом к холодному дереву двери, и меня захлестнула волна унизительной обиды. Чайник нагреть я, может, и не смогу, но я могу спасать жизни! И как раз одну недавно спасла! Я тут же вспомнила, как маленький храбрый Пип бросился мне на помощь, и мысленно взмолилась, чтобы с ним и с остальными все было в порядке.

Шаги за дверью удалились. Я осталась одна, в темноте и тишине. Моё сердце всё ещё бешено билось. Я ждала, боясь пошевелиться, прислушиваясь к каждому шороху. Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем я решилась отойти от двери.

Мои мысли вернулись к карете. К Алексу. И я вспомнила про нить. Ту самую, серебристую, которую я пряла. Конец её был закреплен у меня на поясе. Я тут же сунула руку в карман, где должен был лежать моток.

Пусто.

Его не было. Видимо, он выпал или остался в карете, когда меня тащили. Я тяжело вздохнула. Последняя, призрачная ниточка надежды оборвалась. Теперь я была совсем одна, и никто не знал, где меня искать.

В комнате было темно, хоть глаз выколи. Простояв ещё минут десять и убедившись, что за мной пока не идут, я сделала осторожный шаг вперёд, вытянув руки. Я двинулась на ощупь, пытаясь понять, где нахожусь. Но я ничего не находила. Ни мебели, ни стен. Комната словно была пуста и бесконечна.

Но потом я услышала это. Тихое, едва различимое шипение. Словно где-то в темноте медленно выпускали воздух из проколотой шины. А потом — дыхание. Тяжёлое, влажное, совсем рядом со мной.

Я испуганно отшатнулась, чувствуя, как по ноге скользнуло что-то гладкое, чешуйчатое и холодное. Я от страха вскрикнула и тут же зажала себе рот руками, чтобы не привлечь внимание тех двоих.

Дыхание приблизилось. Шипение стало громче. И я, поддавшись панике, развернулась и бросилась обратно к двери, распахнула её и выбежала в коридор.

И тут же попала в крепкие руки. Меня схватили. Это была та самая парочка. Шрам на лице одного из них в свете факела выглядел ещё уродливее.

А за моей спиной, из тёмной комнаты, раздался шелестящий, нечеловеческий голос:

— Осторожнее с моим сосудом…

Глава 4

Холод был первым, что я почувствовала. Не тот обычный холод, от которого можно укрыться одеялом, а пронизывающий, костяной холод, исходящий от камня подо мной. Я лежала на чём-то твёрдом и плоском, и этот холод впитывался в моё тело, заставляя его дрожать в мелкой, неудержимой дрожи. Руки и ноги были разведены в стороны, и я чувствовала на запястьях и лодыжках грубые, давящие оковы.

Когда глаза привыкли к полумраку, я поняла, что нахожусь в какой-то пещере. Стены были неровными, покрытыми влажными потёками, а с высокого потолка свисали каменные сосульки, похожие на зубы гигантского зверя. Единственным источником света были свечи, расставленные по кругу вокруг каменной плиты, на которой я лежала. Их пламя отбрасывало на стены длинные, пляшущие тени, превращая пещеру в театр гротескных марионеток.

Вокруг моего каменного алтаря стояло несколько фигур в тёмных рясах с накинутыми на головы капюшонами. Лиц не было видно, только чёрные провалы там, где они должны были быть. Они не двигались, просто стояли, словно статуи, и от их неподвижности веяло чем-то зловещим. Страх, до этого приглушенный слабостью, начал медленно подниматься из глубины души, ледяной и липкий.

Они что-то бормотали. Монотонное, низкое гудение, в котором невозможно было разобрать ни одного слова. Это был не язык, а скорее какой-то древний, гортанный напев, от которого вибрировал сам воздух. Он проникал под кожу, вызывая тошноту и еще большую дрожь.

Что им нужно от меня? Зачем этот ритуал? Вспомнились слова, подслушанные в коридоре: «забрать остаток магии, иначе ритуал может не получиться». А потом слова змеи: «Осторожнее с моим сосудом». Я была сосудом. Сосудом для чего-то, что они собирались сделать.

Один из них, видимо, главный, отделился от круга и подошёл ко мне. Он поднял руки, и я увидела в них тот самый черный граненый кристалл, который заметила перед тем, как потерять сознание. Даже в тусклом свете свечей он не отражал пламя, а, наоборот, словно поглощал его. Казалось, это был не камень, а кусочек твёрдой тьмы, вырезанный из самой бездны.

Он поднял кристалл надо мной, и бормотание остальных фигур стало громче, настойчивее, превращаясь в зловещий хор. Я зажмурилась, ожидая боли, удара, чего угодно. Но боли не было.

Было кое-что похуже.

Я почувствовала, как из меня снова начали что-то высасывать. Но на этот раз это была не только магия. Это была сама жизнь. Ледяное онемение начало расползаться изнутри, от самого сердца, по венам, к кончикам пальцев. Это было ощущение опустошения, словно из сосуда медленно выливают воду. Моё тело становилось лёгким, почти невесомым, а мир вокруг терял свои краски.

Я попыталась закричать, но из горла вырвался лишь слабый, едва слышный хрип. Сил не было даже на то, чтобы издать звук. Тело перестало дрожать — у него просто не осталось на это энергии. Я чувствовала, как слабеет биение сердца, как дыхание становится поверхностным, почти незаметным.

Вот оно. Конец. Меня убьют здесь, в этой холодной пещере, в окружении безликих фанатиков, как жертвенное животное на алтаре. И никто никогда не узнает, что со мной случилось. Алекс... Он никогда не найдет меня.

Мысли становились вязкими, медленными. Мир вокруг начал сжиматься, сужаться до одной-единственной точки света — пламени свечи, отражавшегося в гранях черного кристалла. Все звуки стихли, сменившись гулом в ушах. Я смотрела на эту точку, понимая, что это последнее, что я вижу в своей жизни.

Точка начала гаснуть.

И в тот самый момент, когда она была готова исчезнуть навсегда, её разорвало в клочья.

Раздался оглушительный грохот, от которого содрогнулись стены пещеры. Порыв ветра ворвался внутрь, погасив половину свечей и разметав фигуры в рясах, как кегли. Они падали, кричали от неожиданности и боли.

Мои угасающие глаза из последних сил попытались сфокусироваться на входе в пещеру. Там, на фоне ночного неба, вырисовывался силуэт. Высокий, широкоплечий, с мечом в руке.

Алекс.

Он ворвался в пещеру как ураган, а за ним — его воины. Лязг стали, крики, боевые кличи — всё это слилось в одну симфонию спасения.

Я видела, как Алекс одним движением срубает ближайшего фанатика, как его паладины вступают в бой с остальными. Я видела блеск его глаз, полных ярости и решимости. Он пришёл за мной. Он нашел меня.

Слабая, едва заметная улыбка тронула мои губы.

***

— Веди, — бросил он коту, и в его голосе была сталь.

Мазут, казалось, только этого и ждал. Он не оглядывался и больше не мяукал. Кот просто развернулся и трусцой побежал по дороге, уводящей от лагеря в темноту леса. Его тёмный силуэт был едва различим, но двигался он с такой уверенностью, будто видел перед собой освещённый тракт.

— За ним! — приказал Алекс, запрыгивая на ближайшую лошадь. Его люди последовали примеру, и через минуту небольшой отряд уже мчался вслед за маленьким проводником.

Это было сюрреалистическое зрелище: закалённые в боях воины, элита Пятого Легиона, следуют за котом, который ведёт их в неизвестность. Кто-то из солдат мог бы усомниться, но никто не посмел. В глазах генерала горел такой огонь, что ослушаться его приказа было бы равносильно самоубийству.

Глава 5

Расщелина была узкой, едва позволявшей пройти одному человеку. Алекс протиснулся первым, меч наготове, за ним следовали его воины. Холодный камень казался живым — он пульсировал, словно гигантское сердце, а воздух был пропитан магией, тяжёлой и зловещей.

Проход вёл вниз, извиваясь змеёй в глубине скалы. Стены были покрыты странными символами, вырезанными прямо в камне — руны древнего, забытого языка, которые мерцали тусклым красноватым светом. Чем дальше они продвигались, тем отчётливее становился звук — монотонное песнопение, от которого кровь стыла в жилах.

— Генерал, — прошептал Маркус, идущий следом. — Здесь смердит тёмной магией. Сильной.

— Знаю, — коротко ответил Алекс, не замедляя шага. — Держитесь готовыми.

Проход внезапно расширился, и они оказались на краю огромной пещеры. То, что предстало перед их глазами, заставило даже закалённых воинов на мгновение замереть.

В центре пещеры возвышался каменный алтарь, весь покрытый древними рунами. На нём, распростертая и прикованная цепями, лежала Оля. Её лицо было бледным, почти безжизненным, а тело неподвижно. Вокруг алтаря стояли фигуры в тёмных рясах — их было около дюжины, и все они участвовали в каком-то страшном ритуале.

Один из них, видимо главный, держал над Олей черный кристалл, который пульсировал тем же неестественным светом, что и руны на стенах. Алекс видел, как из тела девушки поднимаются серебристые нити — её жизненная сила, которую высасывал проклятый камень.

Ярость вспыхнула в груди генерала, горячая и неукротимая. Он сжал рукоять меча так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Вперёд! — сказал он строго со сталью в голосе, нервно крутанув мечом восьмёрку.

Эффект неожиданности сработал идеально. Культисты были так поглощены своим ритуалом, что не заметили приближения врага. Первые трое пали, даже не успев понять, что происходит. Алекс двигался как молния — каждый удар его клинка был точным и смертоносным.

Но остальные быстро пришли в себя. Пещера огласилась звоном стали и боевыми криками. Культисты сражались отчаянно — они знали, что отступать некуда, и бились до последней капли крови, применяя тёмную магию.

— За генерала! За империю! — кричали солдаты Алекса, врезаясь в ряды противника.

Маркус и другие паладины образовали светящийся клин, их благословенные мечи рассекали тьму ярким золотым светом. Где бы ни коснулось их оружие тёмных одеяний культистов, те вспыхивали и рассыпались пеплом.

Бой был яростным, но коротким. Солдаты Пятого Легиона были элитой, закалённой в десятках сражений, а их противники — лишь фанатиками, полагавшимися больше на тёмную магию, чем на воинское мастерство.

Алекс пробивался к алтарю, сметая всех, кто вставал у него на пути. Его клинок пел смертельную песню, и враги падали один за другим, не в силах противостоять его ярости. Ничто не могло остановить его — ни заклинания, ни стальные клинки, ни та тёмная магия, к которой прибегал враг.

Внезапно один из культистов, высокий и худой, с изуродованным шрамами лицом, завопил что-то на том же древнем языке, что звучал в их песнопениях. Потом, переходя на обычную речь, заорал:

— Спасайте Владыку! Ритуал прерван! Спасайте Владыку!

Краем глаза Алекс заметил, как несколько фигур в мантиях бросились к дальней стене пещеры, где виднелся ещё один проход, ведущий в глубины. Его инстинкт воина подсказывал преследовать их — главный враг уходил. Но сердце кричало о другом.

Оля лежала на алтаре, бледная как смерть. Каждая секунда могла стать последней. Выбор был очевиден.

«Я доберусь до него», — подумал Алекс. — «Доберусь, как уже сделал это однажды».

Алекс отсёк руку культисту, державшему проклятый кристалл. Тот с воем упал на каменный пол, а чёрный камень покатился в сторону, потеряв своё зловещее сияние. Серебристые нити, тянувшиеся от Оли, тут же исчезли.

— Прикройте меня! — крикнул генерал своим людям и бросился к алтарю.

Цепи, сковывавшие Олю, были толстыми, но для благословленного клинка это не было препятствием. Несколько точных ударов — и она стала свободна.

Тем временем его воины довершали разгром. Последние культисты падали под ударами имперских мечей и молотов. Их крики эхом отражались от каменных стен. Через несколько минут пещера погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тяжёлым дыханием победителей.

Алекс наклонился над Олей. Она была жива, но едва. Дыхание еле заметное, лицо восковое, губы синие от холода. Ритуал выкачал из неё почти всю жизненную силу.

Осторожно, словно она была сделана из тонкого стекла, он поднял её на руки. Она была лёгкой, слишком лёгкой — словно половина её существа осталась в том проклятом кристалле.

— Маркус, — позвал он паладина. — Можешь что-то сделать?

Маркус подошёл и положил руку на лоб девушки. Его ладонь засветилась мягким золотистым светом — простейшее лечебное заклинание, которому обучали многих паладинов. Ничего, кроме минимального облегчения или затягивания ссадин — оно не давало.

— Она жива, — сказал он через несколько секунд. — Но очень слаба. Ей нужен покой и время. Много времени.

Алекс кивнул и направился к выходу, бережно неся свою драгоценную ношу. Его солдаты расступились, образуя почётный коридор. На их лицах читались облегчение и уважение — их генерал спас женщину, которая была ему дорога. Пускай он и не говорил об этом. Но кто просто так станет бросаться на защиту какой-то лекарки, если бы она была ему безразлична?

Глава 6

Сознание возвращалось медленно, словно я поднималась из глубокого колодца к солнечному свету. Сначала были только обрывки ощущений — тепло, мягкость под спиной, далёкие голоса. Потом запахи — дым от костра, запах кожи и металла, свежий вечерний воздух. И только затем — звуки. Тихое потрескивание дров, приглушенные разговоры, звон металла о металл.

Я медленно открыла глаза и первым делом увидела знакомые мордочки.

Изабель лежала рядом со мной на мягкой подстилке, свернувшись изящным клубочком. Её зелёные глаза были закрыты, дыхание ровное и спокойное. Рядом с ней устроился Мазут, его пушистое тело поднималось и опускалось в такт размеренному дыханию. А на моей груди, совсем легонько, лежал маленький Пип. Его крылышки были аккуратно сложены, а на розовой спинке уже проклевывались первые иголочки.

Все живы. Все рядом. Все в безопасности.

Слезы радости наполнили мои глаза. Я была так напугана, что могла больше их не увидеть. Что те твари могли причинить им вред. Но они здесь, со мной, целые и невредимые.

Я осторожно подняла руку, чтобы погладить Пипа, и вздрогнула. На запястье красовался темный синяк — след от цепей, которыми меня приковали к алтарю. Я посмотрела на другую руку — там тоже. На предплечьях виднелись странные отметины, словно кто-то прошелся по коже тонкой кистью, обмакнутой в серебряную краску. Наверное какие-то символы для неудавшегося ритуала.

Попробовала приподняться — и тут же опустилась обратно. Голова закружилась, а в мышцах не было ни грамма силы. Словно я болела очень долго и только-только начала выздоравливать.

Где я? Это точно не карета — потолок над головой был из натянутой ткани, стены тоже тканевые. Шатер. Небольшой походный шатер, в котором горел маленький масляный светильник. Сквозь стены пробивался оранжевый свет — где-то рядом горел костер.

За стенами шатра слышались голоса солдат. Они негромко переговаривались, кто-то рассказывал историю, кто-то смеялся. Время от времени раздавался характерный звук — кольчуга о кольчугу, металл о камень. Чистили оружие, приводили в порядок снаряжение. Обычные вечерние дела солдат в походе.

Значит, мы в лагере. В безопасности.

Я закрыла глаза и попыталась понять, что происходит с моим телом. Усталость была страшная — такая, словно я не спала месяц. Во всем теле ощущалась какая-то пустота, будто из меня выкачали что-то важное. Но...

Я сосредоточилась, попыталась нащупать внутри привычное тепло магической энергии. И нашла его. Слабое, еле теплящееся, как угольки в почти потухшем костре, но оно было. Магия не исчезла полностью. Её украли, выкачали большую часть, но не всю. Значит, со временем всё восстановится. Нужно просто отдыхать, есть, спать, и силы вернутся. Во всяком случае я на это надеялась.

— Ты проснулась.

Я повернула голову к входу в шатёр. Там стоял Алекс, держа в руке миску с чем-то дымящимся. Он выглядел усталым — на лице пролегли тени, одежда была измятой, но глаза... В его глазах было такое облегчение. От его вида моё сердце пропустило удар.

— Алекс, — прошептала я, и голос прозвучал хрипло. — Ты здесь.

— Куда же мне деться? — он улыбнулся и присел рядом со мной на край походной кровати. — Как себя чувствуешь?

— Как будто меня переехала телега. Или даже две телеги, — честно ответила я. — Но я жива. И это главное.

Он поставил миску на маленький столик рядом с постелью. Оттуда шёл аппетитный запах — похоже, бульон.

— Магия? — спросил он тихо.

— Есть. Немного. Но есть, — Я попыталась снова приподняться, и на этот раз он помог мне, осторожно подложив под спину подушку. — Спасибо. И... спасибо за то, что спас меня. Если бы ты не пришёл...

— Не говори об этом, — он мягко прервал меня. — Я обещал тебя защищать. А я всегда выполняю обещанное.

— Но как ты нас нашёл? Тот туман, та битва...

— Мазут, — просто ответил Алекс. — Он видел твою магическую нить. Ту, что ты пряла. Она тянулась от кареты прямо к той пещере.

Я посмотрела на спящего кота с новым уважением. Значит, моя интуиция не подвела. Я правильно сделала, что закрепила нить у пояса. И Мазут... этот умный, преданный кот, он спас мне жизнь.

— А что с теми, кто меня похитил? — спросила я.

Лицо Алекса потемнело.

— Большинство мертвы. А их главарь сбежал. — Он сжал кулаки. — Но я до него доберусь, — сказал он скорее для себя, чем для меня.

— Не сейчас, — тихо сказала я. — Сейчас ты здесь, со мной. И этого достаточно.

Его выражение лица смягчилось.

— Алекс, — сказала я. — А что было с тем туманом? С той битвой в лагере?

— Иллюзия, — ответил он. — Отвлекающий манёвр. Пока мы сражались с призраками, настоящие враги похитили тебя. Умно придумано.

— Значит, никто не пострадал?

— Никто. К счастью, всё обошлось, — он покачал головой. — Должен признать, это был мастерский план. Если бы не Мазут, то я даже не хочу думать о том, что бы было.

— Он умница, — поддержала я Алекса. — Немного ворчливый, местами надменный, но очень умный кот.

Алекс хмыкнул.

— Это я уже успел заметить, — его взгляд упал на миску с едой. — Тебе нужно есть, — сказал он, беря миску с бульоном. — И отдыхать. Завтра утром мы продолжим путь. Нужно добраться до ближайшего города, где есть нормальный лекарь.

— Я же сама лекарь, — слабо возразила я.

— Ты — пациент, — строго ответил он. — И будешь слушать и делать, что тебе говорят.

Он помог мне выпить немного бульона. Тёплая жидкость приятно разлилась по телу, и я почувствовала, как возвращаются силы. Совсем немного, но всё же.

— Лучше? — спросил он.

— Немного, — кивнула я.

— Тогда отдыхай. Мы охраняем лагерь так, что больше сюда никто не проберётся, можешь не переживать.

Я слабо улыбнулась.

— Я верю тебе. И не переживаю.

— Отдыхай, — сказал он, после чего вышел из шатра.

Я закрыла глаза, проваливаясь в сон. И, к своему собственному удивлению, он был безмятежным и спокойным до самого утра, как в самые беззаботные мгновения прошлой жизни.

Глава 7

Утро началось с того, что Алекс отдавал последние распоряжения перед отъездом. Я видела, как он подозвал к себе одного из младших офицеров — юного паладина с умным лицом.

— Бернард, — сказал генерал строго. — Возвращайся в город. Организуй наблюдение за катакомбами и за мэром. Особенно за мэром. Если он попытается сбежать или начнёт уничтожать документы — арестовывай немедленно.

— Слушаюсь, генерал! — паладин вытянулся по стойке смирно. — А если он попытается сопротивляться?

— Тогда действуй по обстановке. Но помни — нам нужны живые свидетели, а не мёртвые герои. — Алекс посмотрел на молодого паладина серьёзно. — И ещё. Если увидишь хоть намёк на возвращение этого Владыки — немедленно отправляй гонца. Не пытайся справиться сам.

— Понял, генерал!

Бернард развернулся и поскакал обратно к городу, а наш отряд тронулся в путь. Я всё это видела из окна кареты, но сама была в каком-то странном состоянии — не то сон, не то забытьё. Позже Алекс объяснил мне, что Маркус наложил на меня заклинание глубокого отдыха, чтобы я лучше восстановилась.

Проснулась я уже в совершенно другом месте. Карета стояла, солнце светило ярко, а за окном виднелись незнакомые дома с красными черепичными крышами. Другой город, другая архитектура. Сколько же я спала?

Едва я открыла глаза, как Пип радостно взвизгнул и заторопился ко мне:

— Оля! Фырк! Ты проснулась! Как дела? Как самочувствие? Я так волновался, фырк!

Но тут же получил лапой от Мазута, который бесцеремонно отпихнул ежа в сторону.

— В очередь, блохастый, — строго сказал кот. — Сначала важные дела.

Пип обиженно сморщился и отполз​​ к краю кровати, бормоча себе под нос что-то про "наглых котов" и "несправедливость".

— Мазут! — возмутилась я. — Так нельзя! Он же просто переживал за меня.

Кот повернулся ко мне и посмотрел с таким суровым выражением, что я даже слегка съёжилась.

— А ты, Оленька, лучше вообще помолчи, потому что говорить сейчас буду я.

От такого тона я окончательно проснулась. Мазут никогда не разговаривал со мной подобным образом. Во-первых захотелось оттягать его за шкирку и надавать по жопе тапком, но во-вторых я занервничала… Неужели ещё что-то произошло?

— Что-то случилось? — спросила я, садясь на кровати.

— Ах, так ты уже забыла, что из тебя высосали всю магию и ты мило отдыхала на ритуальном камне, пока из тебя высасывали ещё и остатки жизненных сил? — ядовито поинтересовался кот.

— Ничего я не забыла, — обиделась я.

— Тогда слушай меня внимательно, — Мазут сел передо мной, выпрямившись во всю свою кошачью высоту. — С сегодняшнего дня я буду тебя тренировать! Во время наших тренировок будет царить исключительно жёсткая дисциплина. Я — учитель, а значит, я главный. Слушаешься меня беспрекословно и выполняешь все указания. Поняла?

Я моргнула, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Нет.

Мазут тяжело вздохнул, закатив глаза, словно общался с самым глупым человеком на свете.

— И что же ты не поняла, дорогуша?

— Чему ты меня учить-то собрался? — спросила я. — Книги Эльвиры у меня есть, я по ним и сама могу учиться.

— Пока ты просто лечила животных, то да, — кивнул Мазут. — Но теперь, когда наше бытовое фэнтези внезапно превратилось в боевое, я понял, что нужно тренировать нашу связь. Обычно это делается после того, как магесса овладеет своей силой полностью, но ещё одного твоего похищения я не переживу.

— Тебя что, ранили? — испугалась я, начиная осматривать его со всех сторон. — Покажи, где больно!

— Ещё как ранили! — драматично воскликнул кот.

— Куда? Покажи быстрее!

Мазут торжественно поднёс лапу к груди.

— Сюда, Оленька, сюда. Я чудом не потерял свой благородный окрас, волнуясь за тебя. — Он вздохнул так тяжело, словно на нём лежали все беды мира. — Поэтому мы сегодня же начинаем изучать связь фамильяра и мага, а в свободное время сплети ещё парочку таких нитей. Мне так будет спокойнее.

Изабель, которая до этого молча лежала на подушке, тихонько хмыкнула:

— Какой драматичный. Прямо актёр.

— Я слышу, Изабель, — предупредил Мазут, но без особой злости.

Пип осторожно подобрался поближе:

— А можно мне тоже участвовать в тренировках? Фырк! Я ведь тоже фамильяр!

— Можно, — милостиво разрешил Мазут. — Но дисциплина и для тебя тоже. Понял, игольчатый?

— Понял! Фырк!

Я съела завтрак, который принёс Алекс — овсяную кашу с мёдом и травяной чай. Силы понемногу возвращались, магия тоже ощущалась всё отчётливее. Не такая мощная, как раньше, но стабильная.

— Ну что, — сказал Мазут, когда я закончила есть. — Начинаем. Урок первый: чувствование связи.

— А что это такое? — поинтересовалась я.

— Между магом и фамильяром существует невидимая нить, — объяснил кот тоном всезнающего профессора. — Обычно она формируется сама собой, со временем. Но мы будем её усиливать и тренировать сознательно. Это позволит нам чувствовать друг друга на расстоянии, обмениваться силой и даже мыслями.

Глава 8

Я стояла возле кареты и смотрела на эту невероятную очередь, чувствуя, как внутри всё переворачивается. Мой взгляд выхватывал то сгорбленную старушку в поношенном платке, которая бережно прижимала к груди корзинку с больной кошкой, то мальчишку лет двенадцати, который держал под уздцы хромающую лошадку. Дальше виднелся пожилой мужчина с перевязанной лапой собаки на руках, молодая женщина с клеткой, в которой сидела какая-то птица с поникшим крылом.

Пятьдесят человек. Может, больше. В моей голове сразу же начался автоматический подсчёт: каждый осмотр минимум пять-семь минут, сложные случаи — до пятнадцати. Если повезёт и большинство окажется простыми травмами или болезнями... шесть часов. Не меньше шести часов непрерывной работы.

Я чувствовала усталость. Магия ещё не восстановилась полностью после того кошмара с ритуалом, тело всё ещё было слабым. Логично было бы извиниться, объяснить людям, что не могу помочь прямо сейчас, попросить их обратиться к местным лекарям.

Но, как ни странно, я не расстраивалась. Наоборот. Глядя на этих людей, видя их надежду, понимая, что я им нужна и действительно могу помочь, я чувствовала что-то похожее на воодушевление. Нет, больше чем воодушевление — какой-то прилив сил, который шёл не от тела, а от души.

Вот для чего я здесь. Вот почему получила этот дар. Не для того, чтобы лежать в карете и жаловаться на слабость, а для того, чтобы помогать.

Я развернулась и быстро забралась обратно в карету. Мазут тут же поднял голову:

— Оленька, что там происходит? Ты выглядишь как-то странно.

Не отвечая, я полезла в свою сумку и достала три пузырька с восстанавливающим зельем. Специально отвернулась от кота — он бы точно начал возмущаться и отговаривать. Быстро откупорила первый пузырёк и залпом выпила содержимое.

— Оленька! — Мазут тут же подскочил ко мне, пытаясь разглядеть, что я делаю. — Что происходит?

Второй пузырёк. Зелье было горьковатым, но эффект почувствовался почти сразу — лёгкое тепло разлилось по телу, мышцы перестали ныть.

— Там пациенты, — ответила я, открывая третий пузырёк.

— Оля, какие ещё пациенты? — возмутился Мазут, попытавшись лапой остановить мою руку.

Я мягко, но решительно отодвинула его в сторону.

— Определённо болеющие и те, кому нужна моя помощь.

Третий пузырёк опустел. Теперь я чувствовала себя почти как обычно — силы вернулись, голова прояснилась, даже магия откликалась охотнее.

Схватив сумку с инструментами и лекарствами, я выскочила из кареты. Первых же попавшихся мне солдат — двоих молодых парней, которые чистили снаряжение у костра — я окликнула:

— Мне нужно место для осмотров и стул! Можете организовать?

Солдаты переглянулись, но тут же вскочили на ноги.

— Конечно, госпожа лекарь! — ответил один из них. — Сейчас всё устроим!

К третьему солдату, который возился с котелком, я обратилась с другой просьбой:

— Мне нужен огонь для кипячения инструментов. Поможешь?

— Само собой! — энергично кивнул он, хотя лицо было полное непонимания.

Пока я доставала из сумки всё необходимое, солдаты суетились вокруг, обустраивая рабочее место. Каким-то чудом вместо походного столика, который я ожидала увидеть, мне принесли добротный деревянный стол — видимо, реквизированный в местной таверне. Стул тоже оказался приличным, с высокой спинкой.

— Откуда это? — удивилась я.

— Хозяин таверны сам предложил, когда узнал, что лекарь будет лечить, — объяснил один из солдат. — Сказал, что для доброго дела не жалко.

Пока я раскладывала инструменты, Мазут всё время вертелся рядом и возмущался:

— Оля, тебе нужно отдыхать! Ты только вчера чуть не умерла на том алтаре! Что ты себе позволяешь?

— Мне нужно работать, — спокойно ответила я, проверяя запас бинтов.

— Но ты же сама говорила, что слаба! — пищал Пип, тоже присоединившись к протестам.

Я выпрямилась и посмотрела на обоих фамильяров серьёзно:

— Послушайте меня внимательно. Там стоят люди, которым нужна помощь. Я лекарь, и это моя работа. Поэтому либо помогайте мне, либо не мешайте.

Мазут обиженно фыркнул:

— Упёртая попаданка! Я её спасал, рисковал жизнью, а она... — Он показательно развернулся и направился обратно к карете. — Делай что хочешь! Но когда свалишься от переутомления, не жалуйся!

Пип растерянно посмотрел то на меня, то на удаляющегося кота, но в итоге остался рядом:

— Чем могу помочь, фырк?

— Спасибо, Пип. Пока просто будь рядом. Возможно, понадобится твоя помощь с особо пугливыми животными.

Тем временем солдаты проявили потрясающую инициативу. Один из них подошел ко мне:

— Госпожа лекарка, а что, если мы сразу обойдём очередь и узнаем у всех симптомы? Запишем жалобы, чтобы вам было проще работать.

— Отличная идея! — обрадовалась я. — Заодно отсортируете по тяжести случаев. Тех, кому нужна срочная помощь, ставьте в самое начало.

Глава 9

К моему столу подходили люди уже с записанными жалобами — солдаты старательно выспрашивали симптомы и записывали их на клочках бумаги. Это здорово экономило время.

Первой была та самая старушка с кошкой. Кошка оказалась просто старой и слепнущей от возраста — я выписала ей капли для глаз и объяснила хозяйке, как правильно их закапывать.

Следующим шёл мальчик с лошадью. Хромота была из-за камешка, застрявшего между копытом и подковой. Пять минут работы, и лошадка уже весело фыркала, чувствуя облегчение.

Случаи шли один за другим. Собака с расстройством желудка — настойка из целебных трав. Птица со сломанным крылом — осторожная магическая терапия, чтобы кости срослись правильно. Кот с абсцессом — вскрытие, промывание, мазь.

В основном пациенты попадались немагические, что меня радовало — сил на серьёзную магию у меня пока не было. Но даже обычное лечение, перевязки, советы по уходу — всё это приносило видимое облегчение и людям, и животным.

Я работала уже около четырёх часов, когда сзади раздался недовольный голос:

— Что здесь происходит?

Я бросила короткий взгляд через плечо и увидела Алекса. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на всё это весьма неодобрительно. А за его спиной виднелся довольный Мазут — морда у него была такая самодовольная, что сразу стало ясно, кто именно сходил с докладом.

Вот же… морда пушистая. Не зря я его мразутом собиралась окрестить за плохое поведение.

— Я работаю, — спокойно ответила я, не отрываясь от осмотра очередного пациента — молодой козы с воспалением копыт.

— Ольга, тебе нужен отдых. Хватит, — строго сказал Алекс.

— Нет, мне нужно помочь этим животным.

— Ольга, — голос стал ещё суровее.

Я закончила с козой, выдала хозяину мазь и инструкции, и только тогда повернулась к генералу лицом.

— Алекс, я уже всё решила, так что либо помогай, либо не мешай, пожалуйста.

Он тоже пробурчал что-то про "упёртую попаданку", но уже без особой злости. Мазут за его спиной ехидно заметил:

— А я вам говорил.

Алекс постоял ещё немного, глядя на меня, потом вздохнул и подошёл ближе:

— Чем могу помочь?

Я улыбнулась — первый раз за весь этот день по-настоящему широко и радостно:

— Можешь записывать рецепты? А то у меня рука устаёт.

— Могу.

И мы стали работать вместе. Алекс оказался удивительно хорошим помощником — спокойно записывал назначения, помогал удерживать особо беспокойных животных, подавал инструменты. А ещё его присутствие действовало на людей успокаивающе — все видели, что сам генерал помогает лекарю, значит, дело серьёзное и нужное.

К вечеру я уже держалась на одной только силе воли. Восстанавливающие зелья кончились, магия истощилась, руки дрожали от усталости. Втихаря я выпила ещё один пузырёк — последний, что оставался в запасе.

Изабель, которая всё это время тихо наблюдала из кареты, вдруг сказала:

— Завтра ты об этом пожалеешь. Столько зелий подряд — это не пройдёт даром.

Я только вздохнула. Завтра будет завтра. А сегодня мне нужно долечить пациентов.

Осталось всего трое — старик с хромой собакой, женщина с больным попугаем и молодой парень с кошкой, у которой гноились глаза. После последнего зелья силы снова вернулись, и я быстро разобралась со всеми тремя случаями.

Наконец-то! Я откинулась на стуле, чувствуя невероятное облегчение и удовлетворение. На душе было просто радостно — такая светлая, чистая радость, какой я не чувствовала уже очень давно. Особенно после всех ужасов с похищением и ритуалом. Вот это было настоящим лекарством для души — помогать, лечить, видеть благодарность в глазах людей.

Я как раз начала складывать инструменты, когда рядом раздался тихий детский голос:

— А вы уже закончили?

Я обернулась. Рядом с моим столом стояла маленькая девочка лет семи-восьми, в простеньком, но чистом платьице. Лицо у неё было расстроенное, а в глазах стояли слёзы.

— Да! — раздражённо сказал Мазут, которого весь этот день явно утомил. — Закончили! Всё! Рабочий день окончен!

Я недовольно посмотрела на кота, а потом улыбнулась девочке:

— У тебя что-то случилось, малышка?

Девочка испуганно посмотрела на Мазута, потом на меня, и осторожно раскрыла свою тонкую курточку. Внутри, прижавшись к её груди, лежал крошечный зверёк — что-то среднее между лисичкой и котёнком, с огромными ушами и пушистым хвостом. Фенек, поняла я. Детёныш пустынного лиса.

— Мы с папой собирали ягоды в лесу, — тихо сказала девочка. — И я увидела его около большого камня. Папа сказал не трогать, что дикие животные могут быть опасными. Но я не смогла... — Голос её дрогнул. — Он такой маленький, и ему плохо.

Действительно, зверёк дышал тяжело, глазки были полузакрыты, а шёрстка потеряла блеск.

— Клади его сюда, — сказала я, указывая на стол.

Девочка осторожно положила фенека на чистую ткань. Я наклонилась для осмотра, но тут Алекс резко схватил меня за плечо:

Глава 10

Алекс крепко держал меня за плечо, его глаза были серьёзными и настороженными. Я чувствовала исходящее от маленького фенека что-то неприятное, липкое — тёмная магия действительно окутывала зверька как паутина.

— Что с ним? — тихо спросила девочка, видя наши встревоженные лица.

Я осторожно протянула руку к фенеку, не касаясь его, просто ощущая магические потоки. Проклятие. Сильное, злобное, направленное на медленное высасывание жизненных сил. Кто-то использовал этого малыша как приманку или просто развлекался, мучая беззащитное существо.

— Где именно ты его нашла? — спросила я у девочки.

— У большого чёрного камня, недалеко от старого дуба. Там было холодно, хотя день тёплый. И пахло странно — как будто тухлыми яйцами.

Алекс и я переглянулись. Место силы. Тёмной силы. Кто-то проводил там ритуалы, а этот бедный зверёк попал под воздействие остаточной магии.

— Оля, — предупреждающе сказал Алекс. — Ты и без того на пределе. Не стоит...

— Я не могу оставить его умирать, — твёрдо ответила я. — Он же совсем маленький.

Мазут подбежал к столу:

— Оленька, послушай генерала! Ты уже выпила кучу зелий, я всё знаю. К тому же ты работала целый день. Хватит геройствовать! Пойми ты уже наконец, что всех не спасти!

Но я уже сосредоточилась, нащупывая нити проклятия. Они были тонкими, но крепкими, опутывающими душу зверька. Нужно было их распутать, не повредив самого фенека.

Моя магия откликнулась неохотно — силы были на исходе. Но я заставила её течь, направляя поток света к тёмным узлам проклятия. Каждое касание отзывалось болью в голове, но я продолжала.

— Оля, останови это немедленно! — резко сказал Алекс.

— Почти... готово... — прохрипела я сквозь зубы.

Я ослабляла узел за узлом, следуя только по внутреннему чувству, поскольку перед глазами всё просто расплывалось. Я расслабила последний узел, туго снимавший душу лисёнка. Фенек тут же глубоко вздохнул, его глазки открылись, а шёрстка прямо на глазах стала ярче. Я захотела попробовать уничтожить эти эти нити, но стоило мне только влить в одну немного силы, как я поняла, что всё. В тот же момент мир вокруг меня закружился и потемнел. Я почувствовала, как падаю, но так и не ощутила удара о землю.

Я очнулась в каком-то тумане, медленно,очень медленно приходя в себя. Первым, что я почувствовала, был вкус во рту — горький, металлический. Потом запах — свежий горный воздух, смешанный с дымом костра.

— Наконец-то, — раздался облегчённый голос Изабель. — Ты нас напугала.

Я открыла глаза и увидела знакомый потолок кареты. Но что-то было не так. Свет, падающий в окна, был другим — более ярким, резким. И звуки снаружи тоже изменились.

— Сколько я спала? — спросила я хрипло.

— Два дня, — ответил Мазут, запрыгивая мне на грудь. Он по-кошачьи принялся мять мне живот. — Два дня мы думали, что ты отдала Богу душу из-за своего идиотского упрямства.

— Два дня?! — Я попыталась сесть, но голова закружилась.

— Маркус наложил на тебя принудительный сон, — объяснила Изабель. — Сказал, что иначе твой организм мог не справиться с перегрузкой.

В дверь кареты заглянул Алекс. Увидев, что я не сплю, он сразу же забрался внутрь. Лицо у него было строгое, даже суровое.

— Как себя чувствуешь? — спросил он.

— Нормально... вроде бы, — неуверенно ответила я.

— Вот именно что "вроде бы", — холодно сказал он. — Оля, ты понимаешь, что могла умереть? Передозировка восстанавливающих зелий плюс магическое истощение — это смертельная комбинация! Знаешь, сколько моих товарищей в отчаянном и вынужденном порыве сложили свои головы таким способом?

Мне стало стыдно. Я отвела глаза, не в силах смотреть на его разочарованное лицо.

— Маркус сказал, что ещё немного, и твоё сердце могло остановиться, — продолжал Алекс. — Ты подумала о нас? О том, что мы будем чувствовать, если потеряем тебя из-за твоего безрассудства? В конце концов я обещал тебя защищать.

— Прости, — тихо сказала я. — Я просто... я не могла оставить того зверька. И всех остальных тоже.

— Я понимаю твоё желание помогать, — голос Алекса смягчился. — Но не ценой собственной жизни. Ты нужна живая, а не мёртвая героиня.

Он протянул руку и осторожно коснулся моей щеки:

— Обещай мне, что больше не будешь так рисковать.

Внутри мигом отозвалось тепло, и я не знала, на что так реагирую в первую очередь. На его прикосновение или на его слова.

— Обещаю, — кивнула я, и это было искренне.

Алекс улыбнулся — первый раз за всё время разговора:

— Тогда завтракай. Нам сегодня предстоит долгий путь.

Пока я ела принесённую им кашу с мёдом и пила травяной чай, Алекс рассказал о наших планах. Мы добрались до подножия гор, где, по словам местных жителей, находилось древнее святилище — то самое место, которое мы искали.

— А что с девочкой и фенеком? — спросила я.

Глава 11

Алекс медленно поднял руки, показывая мирные намерения, но держался с достоинством, подобающим генералу. Его взгляд был спокойным и открытым.

— Мы пришли не как завоеватели, — сказал он твердо. — У нас есть дело, которое касается жизни и смерти многих невинных существ.

Шаман прищурился, изучающе разглядывая нас.

— Говори, чужеземец. Но знай — одно неверное слово, и мои воины выпустят стрелы.

Я сделала шаг вперед, несмотря на предостерегающий взгляд Алекса.

— Меня зовут Ольга, я лекарь, — сказала я. — Наши земли поражает тёмная магия. Она убивает животных, отравляет воду, превращает всё живое в нечто ужасное. Обычные лекарства не помогают.

— Какое нам до того дело? — холодно спросил шаман.

— Мы знаем о траве, которая может помочь, — продолжила я. — Новолунная орхидея. Она растёт только здесь, в ваших горах, цветет под новой луной на вершине у тёплого источника. Без неё мы не сможем создать зелье, способное противостоять этой скверне.

Алекс добавил:

— Мы готовы заплатить за эту траву. Золотом, товарами, услугами. Назовите цену.

Шаман долго молчал, переводя взгляд с меня на Алекса и обратно. Его люди не шелохнулись, но я чувствовала их напряженное внимание. Наконец он кивнул:

— Идите за мной. Но помните — любая попытка обмана будет вашей последней.

Мы двинулись в глубь гор. Тропа петляла между скал, постепенно уводя нас все выше. Горцы окружали нас плотным кольцом, но больше не целились из луков — видимо, решили, что мы не представляем непосредственной угрозы.

Постепенно скалистая местность сменилась лесистой. Древние ели и пихты создавали зелёный полумрак, а воздух наполнился запахом хвои и горных трав. Птицы пели в ветвях, где-то журчал ручей. Несмотря на все обстоятельства, я не могла не восхититься красотой этих мест.

Через час ходьбы мы вышли на большую поляну, окружённую высокими деревьями. Здесь располагался лагерь горцев — не палатки, а настоящие хижины из камня и дерева, словно выросшие из самой земли. Дым поднимался из очагов, дети играли у ручья, женщины занимались повседневными делами.

— Подождите здесь, — приказал шаман и скрылся в одной из хижин.

Мы стояли посреди поляны, окруженные любопытными взглядами. Горцы были красивым народом — высокие, стройные, с гордой осанкой и внимательными глазами. Многие носили такие же татуировки, как у шамана, но попроще.

Мазут нервно мурлыкал у меня на плече:

— Не нравится мне здесь. Слишком много магии. Чужой магии.

— Тише, — шепнула я. — Они нас слышат.

Действительно, несколько горцев заинтересованно посмотрели в нашу сторону, услышав мяуканье.

Шаман вернулся и молча кивнул нам:

— Она согласилась вас принять.

Он провел нас к самой большой хижине в центре поляны. Входом служила завеса из разноцветных лент, которые тихо шелестели на ветру. Шаман отодвинул их, и мы вошли внутрь.

То, что я увидела, заставило меня ахнуть.

В центре просторного помещения, на возвышении из живых корней, сидела фея. Настоящая фея — такая, какими их описывают в сказках. Она была высокой и изящной, с длинными серебристыми волосами, которые казались сотканными из лунного света. Кожа у неё была белой с лёгким перламутровым отливом, а глаза — глубокого зелёного цвета, как лесные озёра. За спиной у неё трепетали полупрозрачные крылья, переливающиеся всеми цветами радуги.

— Добро пожаловать, путешественники, — сказала она, и голос её звучал как музыка. — Я Элариа, хранительница этих земель.

Алекс склонил голову в почтительном поклоне:

— Ваше высочество, я генерал Алекс Фоули из Пятого Легиона. Это Ольга, лекарка. Она помогает волшебным животным. Мы пришли просить о помощи.

Фея улыбнулась:

— Я знаю, зачем вы пришли. Боталис уже рассказал мне о вашем деле, — Она кивнула в сторону шамана. — Тёмная магия... да, я чувствую её отголоски даже здесь. Она как яд распространяется по земле.

— Вы поможете нам? — с надеждой спросила я.

— Новолунная орхидея действительно растёт в наших горах, — кивнула Элариа. — И действительно может помочь в вашей беде. Но...

Я замерла. Всегда есть "но".

— Этот цветок не просто растение, — продолжила фея. — Это воплощение самой чистой магии любви. Он появляется только тогда, когда чувствует рядом истинную, взаимную связь между мужчиной и женщиной. Без этого вы можете хоть всю жизнь провести у источника — цветок так покажется.

Я почувствовала, как краска заливает моё лицо. Медленно повернулась к Алексу. Он смотрел на меня с каким-то странным выражением — серьёзным, задумчивым.

— Цветок чувствует фальшь, — продолжила Элариа, переводя взгляд с меня на Алекса. — Обмануть его не выйдет ни у кого.

Моё сердце бешено колотилось. А голова просто разрывалась от вопросов.

Я и Алекс… Я ведь даже не думала о подобном. Хотя, конечно, это была ложь. Я думала. Ещё как думала. Вот только каждый раз обрывала себя, говоря, что сейчас не время. И ведь правда было не время.