Зоолечебница попаданки. Лечим, или пусть живет?

Глава 1

– А ну пошёл отсюда, уродец плешивый! – донёсся до меня злой восклик моей опоздавшей коллеги Иры.

Я высунула голову из кабинета, но ничего не увидела.

– Ты что творишь, скотина! – продолжился её дикий ор. – Живо от меня отошёл.

Я тут же оторвалась от заполнения заявки на закупку медикаментов и

поспешила Ире на помощь. Но стоило мне её увидеть, как я недоуменно замерла, не понимая, а с чем ей вообще помогать.

Ира стояла и усиленно оттирала пятно грязи со своих джинс, делая его лишь ещё больше.

Раскрытый брошенный зонтик лежал рядом, уже успев образовать под собой огромную лужу на недавно вымытой мной плитке.

– Вот же сволочь блохастая! Когда же этих бездомышей перетравят всех наконец таки.

Ира просто шипела, с каждым словом всё яростнее пытаясь побороть пятно.

– Ир, что случилось?

Ира подняла на меня искрящийся бешенством взгляд и истерично ткнула рукой в стеклянную входную дверь.

Я перевела взгляд и обомлела.

За этой самой дверью, под косым и нудным дождем, который словно решил сегодня вымочить этот город до последней нитки, сидел кот. Не просто кот, а Кот с большой буквы «К», если говорить точнее.

Такой прямо-таки ветеран уличных баталий, философ с ободранными ушами и взглядом, в котором плескалась вся мудрость и вся усталость этого мира. И еще что-то. Что-то такое, отчего у меня внутри все сжалось, как перепуганный ёжик.

Будто бы я смотрела в глаза не кота, а создания с полностью осознанным взглядом. Казалось, он точно знал, куда пришёл. И зачем.

И словно что-то само толкнуло меня в спину, заставляя помчаться к двери.

– Вон, зонтик возьми, – прилетело мне вдогонку.

– Зачем? – удивилась я, оборачиваясь.

– Испачкаешься же, как и я, лучше зонтиком его отгони, – абсолютно серьёзным тоном посоветовала мне Ира.

– Ты чего? – немного растерянно улыбнулась я. – Шутишь что ли? Я ему помочь хочу.

Ира нахмурилась, смотря на меня ещё более недовольно, чем на грязь на своих джинсах.

— О-о-оль, ты с ума сошла? — пропела она голосом, от которого, наверное, молоко скисало в радиусе пары метров. — Да лучше булки корги помыть без перчаток за десятку, чем прикоснуться к этому блохастому комку шерсти! Вон, посмотри, он же на ладан дышит уже. Как бы ещё у нас под дверью дух не испустил… клиентов отпугнёт точно.

Я словно замерла, смотря на Иру и медленно осознавая, что она не шутила.

Мир, как известно, штука жестокая. Порой кажется, что его специально таким проектировали — с острыми углами, скользкими поверхностями и хронической нехваткой мягких подушек. Я шла в ветеринары, потому что любила животных. Банально? Возможно. Но это была та самая, чистая, почти детская любовь, которая верит, что может свернуть горы, или хотя бы вылечить всех чихающих хомячков и хромающих пуделей.

А потом закончилась учеба и я попала в реальный мир, и оказалось, что горы на месте, хомячки продолжают чихать (особенно если хозяева экономят на опилках), а помогают далеко не всем. И не каждому. Особенно если у этого «каждого» нет при себе туго набитого кошелька или хотя бы кредитной карты с приличным лимитом.

– Да ты только посмотри на него, Ир, – всё же попыталась добиться я от коллеги сочувствия к этому бедному животному. – Ну как его под дождём оставить то можно?

– В смысле как? Вот так и оставь, – фыркнула Ира, чьи брови от возмущения взлетели так высоко, что чуть ли не запутались в ее тщательно уложенной челке, которую даже дождь не сумел испортить. — А вдруг он тут нам заразу занесет какую? У меня, как ты помнишь, дома перс! Выставочный!

Внутри резко поднялась волна раздражения.

Ну как же я могла забыть про драгоценного перса нашей ненаглядной Иры? Того самого, что, судя по рассказам, питался исключительно слезами единорогов и спал на подушках из лебяжьего пуха.

— Ира, — сказала я, из последних сил сохраняя спокойствие. — Ты работаешь в ветеринарной клинике. Здесь каждый день приносят заразу. В разных формах и агрегатных состояниях. Если тебя это так пугает, может, тебе стоит подумать о смене профессии?

Ира кисло улыбнулась, доставая из кармана телефон.

– Я твоих советов, Оль, не спрашивала. А ты бы лучше мои, как более опытной коллеги, послушала, – она медленно подошла ко мне, оставляя грязные следы на светлой плитке и тыкая телефоном мне в грудь. – Клинике нужны деньги, а альтруизм у нас в прейскуранте не значится. Ты и так на испытательном сроке, делала бы лучше, как тебе говорят, а не строила из себя великую добродетель. А то ведь я и начальству позвонить могу.

Ира, усмехнувшись, показательно покрутила в руках новенький смартфон.

Может быть в чём-то она и была права. Вот только всё равно я не могла бросить кота там, под дождем, у самого порога нашей клиники «Четыре лапы хвост». Тем более с таким взглядом.

А взгляд был просто гвоздём программы. Он пронзал насквозь, как рентгеновский аппарат, только вместо костей показывал совесть. И моя как раз сейчас корчилась, как дождевой червяк в полуденную жару в середине июля.

Визуал Лорд Алекс Фоули

Лорд Алекс Фоули

30 лет

Генерал Легендарного Пятого Легиона

Визуал Ольга Казакова

Ольга Казакова

25 лет

Ветеринар

Глава 2

Первое, что я почувствовала, была боль. Не какая-то благородная, трагическая боль, о которой пишут в книжках, а мелкая, пакостная и спазмирующая. Словно внутри моей черепной коробки завелся крошечный, но очень трудолюбивый дятел, решивший достать абсолютно всех жучков и тараканов прямо за левым глазом.

Второе, что я осознала, было то, что я лежу не на составленных вместе стульях в процедурной. Подо мной был матрас, на удивление мягкий, хоть и пахнущий пылью и чем-то еще, неуловимо-травяным. Я открыла глаза.

Потолок был деревянным, с толстыми, потемневшими от времени балками. И определенно не был потолком нашей клиники «Четыре лапы и хвост». Я резко села, и дятел в голове забарабанил с удвоенной силой. Комната была маленькой, чердачной, с одним-единственным кривобоким окошком, через которое просачивался бледный, неохотный свет. Я была на втором этаже. А внизу… внизу говорили.

— Может быть, ее пора разбудить? Она что-то долго спит, — произнес низкий, бархатный голос, в котором, казалось, мурчали все коты мира. И так уютно, что я даже на секунду заслушалась.

— Она только что пересекла Кромку и получила наследство. Ей нужно отдохнуть, — ответил второй голос. Тонкий, с металлическим дребезжанием, будто кто-то позвякивал крышкой о кастрюлю.

Я замерла. Кромка? Наследство? Мой мозг, и без того перегруженный, отказался обрабатывать эту информацию и выдал самую простую команду: «Встать и пойти посмотреть».

Ноги коснулись голых, скрипучих половиц. Одна из них угрожающе прогнулась, издав звук, похожий на стон человека, которому только что предъявили счет за вновь проиндексированные коммунальные услуги. Весь дом казался ветхим, уставшим, словно он держался на одном честном слове и паутине. Спускаясь по шаткой лестнице, я чувствовала, как он вздыхает и охает под каждым моим шагом.

Я оказалась на кухне. И она была абсолютно пуста. Никаких обладателей бархатных и металлических голосов. Только стол, пара кривых стульев и… он. На столе, рядом с чугунным котелком сидел тот самый кот. Вымытый, расчесанный, он выглядел почти аристократично, если не считать ободранного уха и взгляда бывалого портового контрабандиста.

— Здесь кто-нибудь есть? — мой голос прозвучал хрипло и неуверенно.

— Ну, вообще-то, я тут, — лениво отозвался кот.

— И я, — звякнул котелок.

Мозг сделал то, что обычно делает в подобных ситуациях. Он выбрал меньшее из двух безумств. Говорящий котелок – это уже за гранью. А вот говорящий кот… ну, я же сплю, верно? Или нет.

Затхлый запах, пыль, от которой слезились глаза, половицы под моими ногами, которые, казалось, вот-вот могут рассыпаться. Всё это было слишком настоящим для сна. Значит ответ был в другом. Неужели я… умерла? Это объяснило бы и головную боль, и странный дом, который больше походил на галлюцинацию человека, который умер прямо во сне.

Да, это вполне могла быть предсмертная галлюцинация.

— Я умерла? — дрогнувшим голосом спросила я, безумно боясь услышать ответ. — Это что, рай?

Кот посмотрел на облупившуюся штукатурку, на паутину в углу, на трещину, змеившуюся по стене.

— Рай? — фыркнул он. — Да в приличных кругах Ада за такой сарай постыдились бы ломаного гроша попросить. И вообще, сарай — это еще комплимент.

— Тогда где я? — мой испуг сменился недоумением. — И почему ты разговариваешь?

— Ты в Шоскере, — ответил он так, будто объяснял, что мы на улице Ленина.

— Что это за место?

— Это другой мир.

Я проморгалась, отчего-то надеясь, что это поможет сказанному стать более логичным. Хотя странно было ожидать логики, разговаривая с котом.

— Ты шутишь? — всё же почему-то спросила я у него.

Наверное, потому что больше и не у кого было.

— Я кот. Я с тобой разговариваю. Сидя на столе в доме, который вот-вот развалится. Тебе мало этого аргумента?

Я хотела было возмутиться вновь. Повторить, что это всё полная чушь и я бы, собственно, это и сделала, если бы кое-что резко не вспомнила. Вероника. Моя безбашенная школьная подруга, которая чуть больше пяти лет назад поступила в магическую академию в другом мире – в Эдинтоне.

Да, благодаря тому, что она оказалась потомственной ведьмой, я узнала, что наш мир совсем не единственный, но вот только какое отношение к этому всему имела я? У подруги в том мире были родственники, все же мои жили в маленьком посёлке нашей области. А значит, если я не умерла и это не галлюцинации, то это просто какая-то ошибка. И, осознав это, я вспомнила ещё кое-что. Как Вероника со своим мужем пару месяцев назад приезжала, если можно так сказать, в гости. Да и вообще мы встречались с ней много раз за время учёбы. А значит, выход есть и мне рано отчаиваться. Необходимо как можно скорее разрешить это недоразумение и попасть домой. Пусть это не тот мир, где жила моя подруга, но я уверена, что должен был быть способ вернуть меня обратно. Так что…

— Верни меня немедленно! — потребовала я. — Я, вообще-то, на ночном дежурстве! Ты меня похитил прямо с рабочего места! Меня же из-за тебя уволят!

Последнее вырвалось с таким отчаянием, что даже кот слегка дернул ухом. Проблемы мироздания — это одно, а вот перспектива остаться без работы и денег на съемную квартиру — совсем другое. Это было реально.

Глава 3

В тот момент, когда на пороге нарисовался единорог, мой мозг, кажется, окончательно поднял белый флаг и покинул поле боя, оставив меня одну наедине с творящимся вокруг безобразием.

— Уважаемый, вы про часы приёма что-нибудь слышали? — возмутился кот, нарушив оглушительную тишину.

— Но вы же все здесь, — искренне удивился единорог. Его голос был глубоким и мелодичным, как будто какой-то профессионал играл на виолончели.

— И что? — фыркнул кот. — Мы еще даже чай не пили. И вообще, чего это вы в ординаторскую ворвались? Ожидайте в приёмной, как все приличные пациенты, — он говорил таким тоном, будто единороги вламывались к нему в ординаторскую каждый вторник, и ему это смертельно надоело.

Единорог недоуменно осмотрелся. Помещение, которое больше напоминало развалины хлева после, пожалуй, тысячелетнего застоя, с очень большой натяжкой можно было назвать «ординаторской».

— А долго ждать? — с надеждой осведомился он.

— Ну вот как чай попьём, так и… — протянул кот, а затем его взгляд упал в раковину, где я все еще пыталась прийти в себя. — Правда, у нас еще даже котелок не чищен.

— Так давайте я почищу! — тут же с готовностью предложил единорог.

Вот тут-то плотина моего самообладания и дала окончательную трещину. Единорог. Какой, к черту, единорог? Я судорожно пыталась ухватиться за реальность. Что реальнее: огромное существо с непропорционально длинной шеей и окрасом гепарда, или просто конь, которому на лоб приклеили морковку? Вот-вот. А жирафы, между прочим, существуют! Я их в зоопарке видела! А тут… единорог… предлагает почистить котелок.

— Да что здесь вообще происходит?! — взорвалась я, и мой крик эхом отразился от облупившихся стен и вырвался наружу.

— Я же говорил про наследство… — вздохнул кот.

— Моё наследство — это единорог?!

— Подождите-подождите, — встревоженно вмешался вышеупомянутый объект наследства. — Я свободен, как ветер в гриве! Я никому не принадлежу и ничьим наследством быть не могу. По законам о свободе мифических существ, это…

— Да нам такую кобылу и держать-то негде, — хмыкнул кот, бесцеремонно прервав его юридическую лекцию.

— Я бы попросил! — оскорбился единорог.

— Я бы тоже! — подхватила я, ткнув пальцем в кота. — Объясни мне уже всё наконец!

— Пойдём.

Мой усатый проводник развернулся и направился в другую комнату. Я, чувствуя, что выбора у меня особо нет, поплелась за ним. В дверях кот обернулся и посмотрел на единорога.

— А вы, уважаемый, время не теряйте. Начинайте драить котелок. Чем раньше чай попьём, тем раньше вас примут.

Он повел меня не в комнату, а к темной дыре в полу, из которой несло таким густым запахом сырости, гнили, что у меня заслезились глаза.

Лестница, ведущая вниз, была скорее теоретической конструкцией, чем реальным средством спуска: пара ступеней отсутствовала вовсе, заставляя перепрыгивать через зияющую пустоту. Где-то в темноте что-то прошуршало — надеюсь, это была не крыса размером с таксу.

Подвал был завален хламом. Сломанные шкафы, мешки с чем-то окаменевшим, горы каких-то тряпок. Среди всего этого хаоса выделялся один-единственный сундук из темного дерева, окованный медью. Он был чистым, словно его поставили сюда пять минут назад. Но кот провел меня мимо него к старому, рассохшемуся комоду, выдвинул лапой нижний ящик и ткнул в засаленный бархатный мешочек.

— Вот, — сказал он. — Бери и ставь перед собой.

— Зачем?

— Надо.

Я взяла в руки этот мешочек, от которого веяло пылью, что аж в носу засвербело, после чего положила перед собой.

Развязав перетлевшую тесьму, я раскрыла мешочек и увидела внутри него стеклянный шар. Обычный такой, знаете, шар, который чем-то напоминал шар гадалок-проходимок. Кот протянул мне зубами тряпочку. Я машинально протерла гладкую поверхность.

— Положи руку, — продолжал он командовать.

— Зачем? — снова спросила я.

Кот издал звук, похожий на вздох человека, который девять раз подряд пытался объяснить, как пользоваться пультом от телевизора.

— Это твой любимый вопрос?

— У меня сейчас столько вопросов, что у тебя девяти жизней не хватит, чтобы на них ответить, — шикнула я и, чтобы прекратить этот диалог, с вызовом положила ладонь на шар.

И он засветился. Неярко, робко, изнутри по нему поплыли тонкие синеватые всполохи. Это было… странно. Но после единорога, моющего котелок, уже не так уж и шокирующе.

— Ты меня светодиодами решил впечатлить? Дешевый трюк из «Битвы экстрасенсов».

— Ну ты посмотри, какая Цаца! — возмутился кот, распушив хвост. — И фамильяр ее не впечатляет, и Камень Судьбы ей не понравился. Слушай сюда, девочка. Это не светодиоды. Это определитель твоего целительско-магического потенциала. Магия старой хозяйки этого места, перед тем как окончательно развеяться, выбрала тебя. И теперь тебе, Оленька, нужно этот потенциал развивать. Поняла?

— Целителсько-Магическо-чево? — опешила я заплетающимся языком. Волосы на голове чуть не встали дыбом. — А ну-ка повтори!

Глава 4

Единорог скрылся в облаке пыли и обломков так же стремительно, как и появился, оставив после себя зияющий дверной проем, оглушительную тишину и меня, стоящую посреди этого хаоса с ощущением, будто мой мозг только что пропустили через мясорубку. Даже дятел, неустанно стучавший в моей голове, от всего происходящего ненадолго впал в ступор.

— А теперь рассказывай, — я развернулась к коту. — Рассказывай, что тут, во имя всех блохастых, происходит. Иначе я уйду!

— Не уйдешь, — спокойно отозвался усатая морда, усаживаясь и принимаясь методично вылизывать лапу. В его движениях было столько олимпийского спокойствия, что меня это взбесило еще больше.

— Уйду! — топнула я ногой, и доска под ней жалобно скрипнула, угрожая отправить меня на еще одну незапланированную экскурсию в подвал.

— Не уйдешь, — повторил усатый философ, перейдя от лапы к морде. Он говорил это не как угрозу, а как констатацию факта. Словно объявлял, что небо синее, а вода мокрая. И что Оля никуда отсюда не денется.

— Меня кто-нибудь может вытащить уже из этой раковины? — прозвенел котелок, в голосе которого слышались нотки вселенской обиды. — Я тут, между прочим, почти чистый, но брошенный!

— Подожди, — сказали мы с котом в один голос.

Это было так неожиданно и слаженно, что мы оба тут же замолчали. Котелок недовольно звякнул, но умолк. Я посмотрела на кота. Он посмотрел на меня. Кажется, это был наш первый акт командной работы.

Кот тяжело вздохнул. Это был вздох существа, на чьи плечи возложена вся тяжесть мироздания, и которое вдобавок ко всему вынуждено объяснять очевидные вещи недалеким двуногим.

— Слушай, — начал он, и его голос стал серьезнее. — Предыдущая хозяйка этой лечебницы, ее звали Эльвира, была, как ты уже, наверное, догадалась, не совсем обычным ветеринаром. Она лечила существ, которые живут здесь, по эту сторону Кромки. Когда она поняла, что ее время на исходе, что ее магия угасает, она дала мне задание. Найти ей замену.

Он замолчал, глядя куда-то сквозь обшарпанную стену, словно видел прошлое.

— Я шатался по вашему миру несколько месяцев. Господи, какое же у вас там шумное, вонючее и суетливое место. Все куда-то бегут, ревут какими-то металлическими коробками, а от запахов в ваших городах даже у меня, бывалого кота, слезились глаза. Никто не видел меня. Вернее, видели, но не видели. Просто еще одна уличная кошка, блохастая помеха под ногами. Я уже почти отчаялся. А потом, под тем дождем, я наткнулся на порог твоей клиники. И появилась ты.

Он перевел на меня свои пронзительные зеленые глаза.

— Ты была единственной, кто не пнул меня, не зашипел и не попытался отогнать зонтиком, как та крашеная фурия, твоя коллега. Ты помогла. Просто так. И в этот момент магия, что еще тлела в этом доме, почувствовала тебя. Она словно протянула щупальце сквозь Кромку и коснулась тебя. Когда ты задремала там, в своей процедурной, я увидел это. Увидел, что магия избрала тебя. И тогда я помог ей. Я открыл для тебя проход и провел сюда.

В моей голове гудело, дятел вернулся к своей работе и принялся стучать ещё сильнее. Факты, один безумнее другого, пытались выстроиться в какую-то логическую цепочку, но постоянно рушились, как карточный домик.

— То есть… — я сглотнула, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — То есть, это ты… ты во всем виноват?! И ты, значит, можешь вернуть меня назад?!

Последние слова прозвучали с отчаянной, почти детской надеждой. Мне нужно… Нет, мне просто необходимо было вернуться домой. Туда, где моя семья, моя работа. Туда, где всё привычно и знакомо. И где весь словарных запас котов ограничивается многогранным “мяу”.

— Нет, — стоически отозвался кот, разрушая эту надежду одним коротким словом. — Больше не могу. Я был лишь проводником, использовал остатки магии хозяйки, чтобы открыть дверь один раз. В одну сторону. Этому месту нужен Целитель. Твоя предшественница помогала всем здешним зверушкам, от пикси с подбитым крылом до болотных кикимор с несварением. И так должно продолжаться. Видишь, — он обвел лапой полуразрушенную кухню, — дом разваливается. Он живой. Его стены, его фундамент — все это держалось на магии Эльвиры. Теперь ее нет. А ты только что вступила в права наследства. Теперь это твой дом. И его магия — теперь твое наследство.

В голове что-то щелкнуло. А потом застучало. Громко, набатно, словно внутри моей черепной коробки целая армия гномов-барабанщиков решила устроить репетицию перед концом света. И это уже был отнюдь не дятел, это было что-то другое. Комната поплыла, стены изогнулись, а пол решил, что ему будет гораздо веселее находиться там, где раньше был потолок.

— Ой, — это все, что я смогла вымолвить, прежде чем рухнуть на ближайший скрипучий стул.

— Ничего, — тут же оказался рядом, ткнувшись мне в ногу мокрым носом. — Скоро пройдет. Ты просто слишком много сил потратила на того рогатого. Собственных, еще не окрепших сил. Переоценила, так сказать, свой магический дебет.

— Да я вообще не понимаю, как их оценивать! — простонала я, вцепившись в сиденье стула, как в единственную стабильную вещь в этом вращающемся мире.

— Это придет с опытом. И с практикой.

— То есть… если я буду вот так всех лечить, как сейчас, то и коньки отбросить могу?! Загнуться от магического истощения, пытаясь приклеить крыло бабочке?

Глава 5

Это было старое, полуразвалившееся деревянное здание, которое, казалось, давно сдалось на милость времени и проиграло ему с разгромным счетом. Оно держалось на честном слове и, судя по всему, слово это было матерным.

Крыша в нескольких местах провалилась, образовав зияющие дыры, в которые с любопытством заглядывало небо. Окна, те, что еще не были разбиты вдребезги, смотрели на мир слепыми, мутными стеклами, засиженными мухами и вековой грязью. На самой крыше, среди облезлого, потрескавшегося шифера, пробивались не просто пучки мха, а целые колонии наглых молодых деревцев, которые, решили, что это самое подходящее место для начала новой жизни.

Весь дом имел легкий, но отчетливый крен направо, словно собрался прилечь отдохнуть, да так и застыл на полпути.

Картина была, мягко говоря, удручающей. Это было не просто ветхое жилье. Это был памятник тому, что происходит с домом, если его бросают.

— И как… — я сглотнула, чувствуя, как мой первоначальный энтузиазм реставратора уступает место холодному, трезвому ужасу. — Как магия должна это все восстанавливать? По-моему, проще было бы снести.

— Как-как… Постепенно, — муркнул кот, деловито обнюхивая ближайший куст, который, кажется, тоже был частью наследства. — Она, знаешь ли, не волшебная палочка из ваших сказок. Магия — субстанция медленная, основательная. Она будет пропитывать дерево, укреплять фундамент, латать дыры… но это займет время. Нет, ну, если хочется побыстрее, — он обернулся и посмотрел на меня своими всезнающими зелеными глазами, — всегда можно нанять бригаду плотников. Процесс пойдет куда веселее.

— Но у меня ведь совсем нет денег! — отчаянно воскликнула я, и мой голос прозвучал до смешного жалобно на фоне этого величественного развала. — Причём, как я понимаю, и в этом мире тоже, ведь так? Или всё же это не всё моё наследство и где-нибудь завалялся сундук, набитый золотыми монетами?

— А губа то не дура я посмотрю, — насмешливо хмыкнул кот, снимая муху, нагло усевшуюся ему на усы. — Будь у меня деньги, я бы на морях отдыхал с дамой сердца, а не жил тут с засаленным котелком.

— Я всё слышу вообще-то! — донёсся до нас из дома писклявый и обиженный голос котелка, а затем что-то бунтующе загремело.

— Похоже, эта кляча его неплохо отмыла, вон даже слух прорезался, — одобрительно цокнул кот. — Хоть какая-то польза от этого рогатого проходимца.

— И что же делать? — спросила я, напоминая коту о более важных вещах. — Ведь это даже сараем нельзя назвать. И жить здесь опасно. Нужно где-то найти деньги.

— Ну а лечить-то ты будешь не просто так, — нравоучительно заметил кот.

Он подошел и сел у моих ног, глядя на меня снизу вверх.

— Не просто так же? — переспросил он с особым нажимом, словно пытался убедиться, что я знакома с базовыми принципами рыночной экономики и не являюсь тайным адептом секты «Всеобщего Бескорыстия». — Тут, знаешь ли, в ходу медяки, серебрины, а у особо зажиточных водятся даже золотинцы. Бесплатный сыр бывает только в мышеловках, и то лишь для второй мыши.

— Нет, конечно, — задумчиво сказала я, скорее самой себе, чем коту. Мой взгляд скользил по прогнившим ступеням крыльца, по облупившейся краске на рамах, по дырявой крыше. И внезапно, сквозь пелену, во мне проснулось что-то другое. Что-то знакомое и почти забытое.

Мне доводилось жить в деревне у бабушки с дедушкой. Каждое лето, пока родители пропадали на своих работах, меня отправляли «на свежий воздух». И я обожала это. Мне нравилось помогать им по хозяйству: с бабушкой ходить за коровой, чувствуя теплое, пахнущее парным молоком дыхание Зорьки, или гонять по двору глупых, кудахчущих курочек, собирая теплые яйца из сена.

Даже дедушке помогала крышу латать! Помню, как сейчас, этот густой, терпкий запах горячей смолы. Мне было лет десять, и я, с чумазым носом и горящими от восторга глазами, таскала ему ведра и подавала инструменты. Помню, какую взбучку тогда устроила бабушка деду, когда увидела меня на крыше. Кричала, что он «совсем из ума выжил, дите на верхотуру тащить», а дед только отмахивался и хитро мне подмигивал.

А я что? А мне весело было! Было чувство, что я делаю что-то настоящее, важное. Что-то, что можно потрогать руками.

И вот сейчас я смотрела на этот дом не как на руину, а как на очень, очень запущенный проект. Предмет раритета, подлежащий кропотливой, но благодарной реставрации.

Хотя, если быть честной, для ремонта этой крыши нужно было не просто мое детское умение мазать смолой. Тут нужна была целая бригада плотников, а затем и кровельщиков…

А вот это была настоящая проблема. Где же на это всё взять денег? Моей зарплаты в «Четырех лапах и хвосте» едва хватало на съемную квартиру и еду, а тут… тут я даже не представляла, какая понадобится сумма и сколько мне на неё придётся работать.

— Да ладно тебе, — снова уткнулся в ногу кот, явно пытаясь меня подбодрить. — Справимся, сейчас чаю попьём, да первые клиенты пойдут.

Я хмуро на него взглянула. Всё же я ещё не до конца верила в происходящее в принципе. А, судя по состоянию дома, приходить в себя мне было совсем некогда. Нужно было как можно скорее приступать к работе.

— Хорошо, пошли пить чай. А затем за работу.

— Вот так-то лучше, а то я смотрю, совсем нос повесила.

Визуал к главе 5

Примерно так выглядит доставшийся в наследство нашей Оле дом.
Но она не планирует оставлять его в таком состоянии!
Очень и очень скоро все вокруг наладится.

Глава 6

— Что ж, добро пожаловать в мою… приемную, — произнесла я, делая широкий жест рукой в сторону зияющего проема, который когда-то был дверью.

Старички, кивнув, опасливо переступили порог, словно боясь, что дом немедленно обрушится на их головы. Я провела их внутрь, на ту самую кухню, которая теперь, видимо, должна была служить мне и ординаторской, и процедурной, и, судя по всему, столовой.

— А где пациент? — спросила я, оглядываясь в поисках несчастной птицы.

— Вот же, — ответил дедушка и приподнял с пола лукошко, накрытое чистой тряпицей. Бабушка осторожно, двумя руками, извлекла из него курицу.

Это было жалкое зрелище. Курица, очевидно, породы «старая и недовольная», сидела нахохлившись, с полузакрытыми глазами. Ее гребешок был бледным и поникшим, перья взъерошены. Она не квохтала, не пыталась вырваться, а просто сидела, излучая ауру вселенской скорби и куриного страдания.

— Поставьте на стол, пожалуйста, — сказала я, предварительно смахнув со столешницы слой вековой пыли.

Я аккуратно взяла птицу в руки. Тельце было горячим. Я прощупала живот — он был твердым и вздутым. Классическая картина. Яйцо застряло в яйцеводе, и если ничего не сделать, птица погибнет от перитонита.

— Сколько, вы сказали, ей лет?

— Та десяток уже точно будет, милая, — вздохнула старушка. — Она у нас еще деда моего помнит, а его уж почитай, как лет пять нет с нами.

Я кивнула. Возраст, конечно, почтенный. Это все усложняло, но не делало невозможным.

— Следите за ней, — сказала я, передавая Рябушку обратно в заботливые руки хозяйки. — А мне надо домыть котелок.

— Зачем? — в один голос осведомились пациенты.

— Будем делать прогревание, — таинственно произнесла я, направляясь к раковине.

Котелок, брошенный единорогом, лежал в раковине, скособочившись и обиженно поблескивая недочищенным боком. Я схватила губку и принялась остервенело его драить. Под моими руками чугун начал теплеть, и я почувствовала, как он вибрирует, собираясь что-то сказать.

— А не могли бы вы…

— Кхм-кхм! — громко и выразительно закашлял, глядя на котелок, тут же подбежавший кот.

Он гневно на него взглянул и шикнул так, чтобы видели только мы вдвоем.

Котелок замолчал, кажется, поняв намек. А я поняла, что, кажется, не смотря на говорящих котов и единорогов, болтающий котелок даже для этого мира был редкостью.

— Где я могу воду нагреть? — спросила я кота, который сидел рядом с раковиной и с видом знатока наблюдал за процессом.

— Вот же, — муркнул усатый и грациозно спрыгнул на пол, подойдя к огромной, старой печи, которая занимала почти четверть кухни.

— Ты мне предлагаешь её растопить? — недоверчиво и с долей ужаса спросила я. — Я же с ней до завтра не справлюсь, тут как минимум нужны дрова.

— Ну ты котелок для начала поставь сюда, — невозмутимо посоветовал кот.

Я вздохнула и, оттерев последние пятна, водрузила тяжелый котелок на конфорку печи. Усатый подошел, положил лапу на заслонку, и… в глубине печи вспыхнул, словно магическим образом, ровный, голубоватый огонь. Просто так. Без дров, без спичек, без дыма. Он горел мягко и бесшумно. Вода в котелке почти сразу начала подрагивать, и от нее пошел легкий пар.

«Или не словно», — подумала я, глядя на это маленькое бытовое чудо. Магия. Полезная штука. И кот, оказывается, не такой бесполезный, каким хочет показаться. С некоторыми вещами может и лапками справиться.

Когда вода стала достаточно теплой, я налила ее в широкий таз, который стоял здесь же.

— Так, сейчас будем принимать ванну, — объявила я, готовясь посадить курицу в теплую воду.

— Мне как раз захотелось куриного бульончика, — раздался тихий, вкрадчивый голос кота у меня за спиной.

Рефлексы, отточенные годами общения с наглыми животными, сработали безупречно. Я, не оборачиваясь, отвесила ему легкий, но чувствительный пинок под его пушистый зад.

— Я тебя лечила, я тебя и нахлобучу, усатый, — прошипела я. — Не пугай мне пациентов.

Кот недовольно уркнул, отскочил на почтительное расстояние и принялся с оскорбленным видом вылизывать место, по которому пришелся мой ботинок.

— Ох, и что же с ней теперь делать? — с тревогой уточнила бабушка, глядя на таз с водой.

— У вас растительное масло есть?

— Есть, родимая, есть, — закивали они с дедушкой одновременно.

— Принесите, пожалуйста. Буквально столовую ложку. Вам далеко идти?

— Ох, ну мы уже старые, так быстро не ходим… — развел руками дед.

— А быстро и не надо, — успокоила я их. — Минут за пятнадцать управитесь? Мы как раз водные процедуры закончим.

Дед с бабкой, кивнув, засеменили к выходу.

— Ну и клиенты у нас, — проводил их взглядом кот, уже оправившийся от обиды. — Такими темпами мы на ремонт крыши будем собирать до конца твоих дней, Оленька.

— Не клиенты, а пациенты, — поправила я его, аккуратно опуская курицу в теплую воду. — И что с них взять? Бедные старики. Хорошо, что хоть один медяк на это дело нашелся. Да и я пока ничего своего не потратила, кроме воды.

Глава 7

— А я тебе говорил, что с клиентов трясти надо! — возмущался кот, хотя в его мурчащем голосе не было и намека на злость. Скорее, звучала поучительная интонация наставника, уставшего объяснять прописные истины.

— А я тебе повторяю, это был пациент, а не клиент! — парировала я, убирая свою первую зарплату в карман. — Я потратила на него двадцать минут, из которых пятнадцать мы просто ждали их несчастное масло. Главное, что курочка жива и здорова.

— Ага. И снесла золотое яйцо, — не унимался он. — Там, навскидку, граммов триста чистого золота! А то и все четыреста!

— Откуда ты знаешь?

— А я, по-твоему, тут первый день живу? — фыркнул он.

Я вскинула брови, уперев руки в бока.

— Так мог бы и предупредить!

— Каким образом?! — он аж подпрыгнул на месте от возмущения. — Залезть на стол и заорать на всю ординаторскую: «Оля, не будь идиоткой, требуй с них оплату в виде дома, повозки, половины фермы и полной переписи имущества! У них курица несет золотые яйца!»? Я тебе несколько раз сказал прямым текстом, что оплата в один медяк — это смешно. Ты мне с пеной у рта доказывала обратное.

Я вздохнула. В чем-то он был прав. В его кошачьей, прагматичной логике была своя сермяжная правда. Но даже если и так, я бы не смогла начать требовать с них деньги.

Я просто не умела. Да и что что у них курица яйца золотые несёт, несильно мне верилось, что они богато живут. А может просто не хотелось, чтобы кот в этом прав.

— Ладно, мой усатый друг, не бурчи, — вздохнула я. — Что уж теперь поделать. Давай лучше перейдём к другому важному вопросу.

— Какому же? — уже спокойнее спросил кот.

— У вас здесь где-нибудь есть рынок или что-то подобное?

— Есть, — кивнул кот.

— Тогда предлагаю туда сходить. Мне же есть нужно всё-таки. Надеюсь, на медяк хоть что-то купить смогу.

Кот издал такой тяжелый, мученический вздох, словно ему совершенно не хотелось меня огорчать печальной правдой о том, что на один медяк я смогу себе купить разве что дырку от бублика, и то не в самом лучшем районе. Но делать было нечего.

“Ну… а вдруг инфляция в этом мире не такая суровая, как у нас?» — с надеждой подумала я.

Мы вышли из моего разваливающегося имения и направились в сторону центра городка. Мой усатый проводник шел впереди, высоко задрав хвост трубой, словно он был не просто котом, а важным вельможей, ведущим за собой свою непутевую свиту в лице меня.

Рыночная площадь оказалась сердцем этого странного городка. Она была шумной, пёстрой и пахла тысячей запахов разом: свежим хлебом, пряными травами, жареным мясом, мокрой шерстью какого-то крупного животного, которого мыли прямо у колодца, и чем-то неуловимо-цветочным.

Торговые ряды были сколочены из разномастных досок, над ними висели навесы из яркой ткани. За прилавками стояли самые диковинные продавцы: тут кряжистый гном с бородой, заплетенной в две косы, взвешивал на крошечных весах какие-то светящиеся грибы; там высокая, тонкая женщина с заостренными ушами и волосами цвета лунного света продавала склянки с переливающимися жидкостями; а вот и обычный на вид мужчина раскладывал совершенно неизвестные мне плоды самых разных форм и цветов.

Я шла, глазея по сторонам и чувствуя себя Алисой, попавшей не в Страну Чудес, а на её центральный продуктовый базар. Ценников, разумеется, нигде не было, и я с тоской смотрела на свой одинокий медяк. Этой монетки вряд ли хватит даже на пучок местной родственницы редиски.

— Слушай, — вдруг вспомнила я, пока мы пробирались между рядами. — А как тебя зовут-то? Ты мне так и не представился.

— Так как ты моя новая хозяйка, то у меня началась и новая жизнь, — философски заметил кот, не оборачиваясь. — А значит, ты и должна дать мне новое имя.

Я задумалась. Это была ответственная задача.

— Хмммм… — я остановилась и внимательно посмотрела на своего спутника. — Ты чёрный!

Кот картинно, насколько это вообще возможно для кота, вскинул свои маленькие брови, распахнув глаза. Затем он с преувеличенной тщательностью осмотрел сначала одну свою лапу, потом вторую. Потом заглянул на свое пузо и, наконец, повертел хвостом.

— Надо же! И вправду! — съязвил он. — Какая ты наблюдательная.

— Отлично…

— Умоляю, только не какой-нибудь «Черныш» или «Уголёк», — взмолился он. — Прояви хоть каплю фантазии.

— Лучше! — осенило меня. — Будешь Мазут!
Он замер и посмотрел на меня с таким выражением, будто я предложила назвать его «Пушистиком».

— Мазут?.. Я, знаешь ли, надеялся на что-нибудь более аристократичное… Барон фон Мяу, например. Или хотя бы Муркиз де Карабас.

— А будешь много капризничать, стану звать тебя Мра…

— Смотри! — внезапно перебил меня кот, с силой боднув меня головой в голень. — Это же сам Генерал Пятого Легиона!

Я потерла ушибленное место и повернулась туда, куда он смотрел.

И на мгновение забыла, как дышать.

Мазуту даже не нужно было указывать в этой огромной толпе, о ком он именно говорил, поскольку не заметить этого мужчину было невозможно.