Зов амока

Часть 1. Враги и союзники. Глава 1

Убей.

Лаская протяжными нотами, в уши просачивался сладкий голос, стирая желанным звучанием любые сомнения. Короткое слово, мягкий тон и навязчивый призыв шли мурашками по коже, воскрешали полузабытые ощущения счастья и уверенности, полностью перекрывая мрак суровой реальности. Тон погребал под собой бесконечное отчаяние, разъедающее легкие каждым вдохом, доносящим до обоняния ставший перманентным запах полуразрушенного мира.

Он обещал свободу и неограниченную сладко-мучительную власть.

Поддавшись зову, Лекс крепче сжал ладонь. Он оскалился, с несоизмеримым, стягивающим сухожилия удовольствием наблюдая за тем, как из горла распятого по стене светловолосого парня вырываются беспомощные хрипы. В бледных серых глазах застыл неприкрытый ужас, который хотелось вырвать и вылизать языком, чтобы прочувствовать до конца. До мельчайшей крупицы страха пропустить по гортани, смакуя каждую ноту власти.

Убей.

— Лекс! — пробился через густой возбуждающий туман любимого голоса другой — приглушенный.

Недовольный. Опасливый. Распространяющий терпкое удовольствие паническим звучанием.

Еще один человек, лишний на его празднике смерти, повис на его предплечье, пытаясь содрать хватку с практически не дышащего парня. Но хватило небрежного усилия, чтобы отбросить его свободной рукой.

Оскал на губах Лекса стал кровожаднее от стремительно распространяющегося по сосудам ощущения безграничности его сил.

Это было так просто.

Сделать то, чего сейчас хотелось больше всего.

Убить.

По пальцам, выжимающим последние крохи кислорода из безликого человека, прошла волна темной магии, поднимающейся по всему телу из глубин солнечного сплетения. Запахло паленым мясом, и Лекс глубже вдохнул, наслаждаясь предвкушением. Предвкушением того, как кожа прижатого к стене человека пойдет рябью и, стянувшись, обуглится, постепенно пожирая мышцы и жизнь в глазах напротив.

Стоит только захотеть — и человек превратится в пепел.

Копившаяся на протяжении последних месяцев сила достигла апогея, туманя сознание и запуская по сосудам нестерпимое жжение предназначения. Предназначения, ежедневно висящего над ним дамокловым мечом и будоражащего кровь единственным желанием, ради которого Лекс готов был идти босиком по гвоздям, не видя перед собой никаких препятствий.

Желанием забрать чью-то жизнь.

— Еще секунду, — просочился сквозь рев адреналина в ушах тот же голос, что навязчиво мешал.

Мешал приставучим насекомым.

Убей.

Шепот превратился в крик.

Убей.

Но следом искривленное злобой лицо озарил яркий свет разбитого под ногами сосуда. Крик в ушах зашелся в агонии, а ладони задрожали, пока яркие переплетения светлых нитей, поднимаясь, окутывали тело. Сквозь становящийся тише голос пробились собственные мысли, и Лекс отпустил Майлза. Тот тяжелым мешком упал вниз и закашлялся, перехватив обожженное горло.

Лекс прикрыл глаза и осел на колени, прогибаясь под кислотой магии, шипящей по сухожилиям и стремительно загоняющей тьму обратно в клетку солнечного сплетения. Зло отступало, даря еще несколько недель существования без постоянного безумия, непреодолимой жажды крови и страшной, чудовищной в своей беспощадности силы.

Вновь обретя контроль, Лекс поднял с пола осколок кристалла. Вжав палец в острый край, он надавил, рассекая кожу и пытаясь впитать остатки спасительной субстанции. Он не знал, что содержится в кристаллах и остаются ли какие-то частицы после того, как она всасывается в тело, но так надеялся продлить свое существование еще хотя бы на пару дней.

— Почему ты это допустил? — надломленно спросил он, рисуя по прозрачной грани узоры собственной кровью.

— До последнего надеялся, — хрипло ответил Майлз. — Это…

— Последний, — перебил его Лекс. — В следующий раз надежда тебе уже не поможет.

— Может, встретим еще кого-то, — осторожно сказал Майлз.

— Да брось, — горько усмехнулся Лекс, поднимаясь с колен и едва удерживая равновесие на дрожащих ногах. — Ты без меня понимаешь, что ресурс не бесконечен.

— У нас единственный выход, — пробормотала стоящая за ним Гленис, безуспешно пытаясь сдержать панику в голосе.

— Завтра, — бросил он, прежде чем покинуть комнату, остаться в одиночестве и справиться с тем, что потерял контроль.

Снова.

* * *

Лекс ополоснул лицо ледяной водой, ощутив на губах привкус дождя и грязи, и, подняв голову, уставился на мутного двойника, отражающегося в исчерченном полосами трещин зеркале. Уперев руки в раковину и оцарапав пальцы острыми гранями отколотых краев, он приблизился, рассматривая радужки внимательнее: кристально чистые, ярко-синие, без единого темного пятнышка и намека на то, что он может в любой момент забыть о том, кто он, и убить ближайшего.

Любого.

Самого близкого — единственного выжившего из всех — друга. Девушку, которую два года назад поклялся защищать до последнего вздоха. Он убил бы даже ее, будь она все еще жива.

Глава 2

Лекс медленно шел вперед шаг в шаг с Арман и не спускал настороженного взгляда с ее спины. Из-под капюшона виднелся разноцветный многоликий рисунок, навевающий фрагменты их общего прошлого, и он не отрывался от изображения танцующих языков пламени, которые, казалось, вот-вот пожрут искрами ткань куртки.

Их путь лежал в обратную сторону, но по более кривой траектории, из чего Лекс сделал вывод, что они с Майлзом и Гленис каким-то неведомым образом обогнули пристанище, где прятались их бывшие друзья. Он предположил, что их перехватили только сейчас исключительно потому, что выбранный ими маршрут не коснулся лагеря, а в темноте навеять жути и застать врасплох удобнее. Арман и Кей стали неплохой командой, раз уж организовали столько людей.

Группа двигалась уже довольно долго, сохраняя полное молчание, и в гнетущей тишине леса, больше не нарушаемой криками отошедших ко сну животных, легкий шелест веток от ступающей по ним крупной рыси слышался отчетливее. Лекс никак не мог смириться, что сразу не распознал этот звук. Ему давно не случалось так сложно воспринимать поражение, и это не давало покоя. Он пытался списать это на неприязнь к Арман, но сейчас все, что стягивало сухожилия в тонкие струны, способные порваться при малейшем усилении напряжения, ощущалось так… словно не по-настоящему его. Однако амок должен спать еще несколько недель минимум, и то, что лицезрение уверенно рассекающей темноту известного ей до мелочей маршрута Арман заставляло все его существо нервничать, настораживало.

То ли с ним что-то не так.

То ли с ней.

Даже замыкающая их шествие бледная сука, чуть не вспоровшая ему горло, не отвлекала Лекса от Арман. Он прислушивался к ее едва различимым шагам, стараясь предвидеть любое лишнее движение, но в фокусе держал именно ту дрянь, что однажды испортила ему жизнь и, как нашептывал внутренний голос, сделает это снова. Причем в этот раз от нее стоило ожидать большего, чем просто язвительные комментарии, за которые хотелось влепить оплеуху.

Лекс не сомневался, что из всех, кого они сегодня встретили, именно ее следовало опасаться, и это предчувствие фонящей угрозы он тоже не мог себе объяснить. Он решил бы, что Арман помечена, но она не выглядела как та, у кого осталось мало времени, а обычно его инстинкты бунтовали только рядом с ходящими по грани. С остальными — еще не достигшими опасной стадии — голос просто сообщал, что рядом меченый.

Сейчас тот молчал, но инстинкты бесновались.

Кто ты такая?

Арман затормозила у очередного высокого дерева, и следом раздался громкий рык рыси над их головами. Послышался ответный крик, и Лекс в темноте заметил резкое движение. Стоило пространству вокруг них осветиться тусклым огоньком, как он опознал пикирующую вниз птицу с огромным размахом крыльев. Рядом с землей ее окутал вихрь магии, и перед ними приземлился тощий рыжий мужчина с густой бородой и бледными, практически прозрачными радужками.

Увидев группу за спиной Арман и нахмурившись, тот посмотрел на девушку.

— Смените нас с Кеем, — твердо проговорила она и до того, как тот успел вымолвить хоть слово, безапелляционно продолжила: — Подробности утром.

Мужчина неуверенно кивнул и, обернувшись через плечо, громко свистнул. Несколько секунд стояла тишина, а затем из пустоты материализовалась женщина чуть старше вызвавшего ее человека. Равнодушно оглядев присутствующих, она обогнула собравшуюся группу и отправилась в глубь леса. Мужчина двинулся следом за ней, но, сделав пару шагов, замер, когда Арман его окликнула:

— Нил, Чейз пересек границу рядом с седьмым постом. Если встретитесь, скажи ему, чтобы сразу шел ко мне, и пусть заранее придумает убедительное оправдание.

Тот кивнул и скрылся за деревьями, растворившись в темноте.

— Сколько волшебников ты собрала? — впервые за весь их путь заговорил Майлз, прозвучав растерянно.

Впрочем, и до озвученных слов они с Гленис оба выглядели так, будто пали ниц под гнетом подавленности. Оба еле переставляли ноги, не отставая от всей группы исключительно потому, что за ними уверенно двигала Ноа, то и дело недовольно цокающая на замедление шага.

— Всего шестеро, — обернувшись к собравшейся компании, ответила Арман.

— Остальные… — Лекс не закончил предложение, словно поперхнулся воздухом, протолкнувшим рвущиеся наружу слова обратно в глотку, когда до него дошло, что те, кто держал их на прицеле арбалета, все же…

— Лишенные, да, — подтвердила Арман его опасения. — Какие-то проблемы?

— Проблемы? — процедил Лекс. — Дай подумать. Лишенные пытаются убить моих людей тридцать лет и в последние три года делают это очень успешно. Да, определенно у нас проблемы.

— Что ж, — она шагнула к нему и залезла в небольшую сумку, болтающуюся на тонком ремешке за ее спиной, доставая его палочку. Подбросив ту в воздухе и перехватив за другой край, она протянула ее рукояткой вперед. — Тогда уходи.

Останься.

Лекс едва сдержался, чтобы не ругнуться вслух оттого, что амок дал о себе знать именно тогда, когда он меньше всего ожидал. Тихо, почти неслышно, но любимый шепот зазвучал, проснувшись раньше, чем должен, и запустив под кожу желание повиноваться. Сделать то, о чем она просит.

Видят святые сейлемские ведьмы, не обладай его темная суть ее голосом, не прислушиваться оказалось бы гораздо проще.

Глава 3

Закусив губу, Кэли пристально смотрела на посеревший лист и, время от времени поднимая голову, переносила образ едва занявшегося рассвета на бумагу. Она щурилась, но все равно с упорством бойца вновь и вновь замирала на несколько секунд, позволяя слезам от слишком яркого света скопиться в уголках глаз.

Это отвлекало.

Голоса переставали навязываться отстраненным шепотом, подстраиваясь под звучащую в наушниках мелодию, которая, в противовес большинству любимых песен Кэли, им нравилась; картинки, напоминающие о ночи, закончившейся мокрыми от пота простынями и бешеным стуком сердца, размывались солнечными лучами.

Но стоило ей клониться над листом, делая рваные штрихи наполовину сточенным карандашом, и образ возвращался вместе с ледяным тоном, перебивающим и басы в ушах, и фантомное бормотание, проскальзывающие сквозь строчки хриплого андеграундного певца.

Твоя дочь бракованная.

Ты это заслужила.

Ты предала свой народ.

Кэли все сильнее сжимала зубы, упорно выводя линии и игнорируя привкус крови на кончике языка, но через секунду обломала грифель, попутно оставив на листе сквозную выцарапанную дыру.

— Putain*, — тихо ругнулась она себе под нос.

_____________

*Междометие-ругательство, универсальное, схожее по манере употребления с русским «блядь» (франц.).

_____________

Возьми себя в руки.

Отложив лист, Кэли ловко выудила лезвие из ножен и прошлась острием, стачивая лишнее и обнажая грифель. Почувствовав магию, она замерла, но почти сразу расслабилась, убедившись в отсутствии опасности. Дождавшись, когда источник подберется ближе, она вскинула голову.

— Попытка провалена, — громко произнесла Кэли.

Убрав остатки карандаша на лист и вытащив наушники, она обняла икры и положила подбородок на колени. Через мгновение услышала первое свидетельство нарушения ее единения, и следом на крохотный островок из досок у вершины дерева приземлилась рысь, пошатнув своим весом хлипкое сооружение. Кэли схватилась за край деревяшки, удерживая равновесие на начавшем дрожать «плоте», пока Кей сбрасывал облик животного. Она с едва заметной улыбкой смотрела, как вихрь магии срывает полувысохшие листья с деревьев, которые, закружившись в диковинном танце, опускались вниз подобием снегопада.

Было в этой недостижимой для нее магии некое очарование.

— Ты всегда портишь мне охоту, — Кей плюхнулся рядом. Он свесил ноги и посмотрел вниз. — Зря сделали так высоко.

— Зато вид потрясающий, — пробубнила Кэли, следя, как он ежится, лицезрея расстояние до безопасной устойчивой точки опоры.

Наверное, следовало признать, что выстроенный клочок спокойствия прямо под вершинами деревьев очень опасен, но она уже очень давно забыла страх смерти. На протяжении долгих лет она не встречала ни одного фактора, способного ее напугать.

До вчерашнего вечера.

— Как ты постоянно прыгаешь по деревьям, если боишься высоты? — спросила Кэли, стараясь отвлечься пустым разговором.

— Я не боюсь высоты, — равнодушно возразил Кей, напомнив о том, что предполагать наличие у него какого-либо страха — очевидная глупость. — Но здесь не просто высота. Тут Марианская впадина наоборот.

— Да брось, — фыркнула она. — Не так уж и высоко.

— Примерно на сто тридцать пять поломанных костей, — изобразив задумчивость, он почесал подбородок, косо посмотрев на девушку. — Ты рано. Кошмар?

Он изучал ее лицо, на котором, должно быть, читалось пережитое сегодня во сне. Кэли не успела оценить отражение, сбежав из дома практически в ту же минуту, как проснулась, но прекрасно представляла отвратительные тени под своими глазами.

Вместо ответа она просто кивнула, вновь уставившись на небо, которое в месте соприкосновения с горизонтом становилось все светлее, обещая нежной голубизной ясный день.

— Он, она или они? — продолжил допрос Кей, смахнув со лба упавшие темно-русые пряди.

— Он, — отрешенно пробормотала она. — Ожидаемо.

Эти кошмары с годами снились реже, пока воспоминания стирались, перебиваясь яркостью других страшных событий, но иногда, когда Кэли задумывалась о том времени, они возвращались. Неудивительно, что они посетили ее, стоило ей увидеть в синих радужках призрачный облик человека, в далеком прошлом сломавшего ее жизнь.

Вздохнув, Кей хлопнул ее по икре, придвигаясь. Кэли сместилась к краю и свесила ноги, позволяя парню развернуться и, распластавшись по дереву, положить голову ей на бедра. Выудив пачку из кармана, он достал сигарету зубами и, щелкнув металлической крышкой бензиновой зажигалки, глубоко затянулся.

Кэли поскребла ногтем по пачке, и, удивленно вскинув брови, Кей вновь ее открыл, позволяя ей достать еще одну сигарету. Заплясал огонек, в ноздри ворвался острый запах бензина, тут же сменившийся раздражающим легкие горьким дымом.

— Настолько испугалась? — спросил Кей, убрав зажигалку.

— Две недели не буду тебя пилить.

Проследив за танцем клубов дыма, Кэли засмотрелась на тлеющий уголек. Глупо постоянно настаивать на том, что Кей однажды себя убьет отвратительной привычкой лишенных, перенятой у их общего друга пару лет назад. Особенно тогда, когда сама периодами нарушаешь свои же принципы, не выдерживая давления мира.

Глава 4

Лекс сделал несколько шагов вперед и, резко крутанувшись, проследовал обратно. Несдержанно пнув камень, он вернулся к хитросплетению мерцающих нитей, сдвинув брови.

Перед ним обнажился участок барьера, и на первый взгляд магия была элементарной. Лекс ожидал от Арман чего-то творческого, но опоясывающий лес барьер возвел бы любой малолетка, имеющий простейшие представления о волшебных потоках. И после смог бы его непринужденно обойти, не оставив о себе ни единого напоминания и не позволив сработать маякам, при нарушении целостности воющим в мозгах хранителя на манер автомобильной сигнализации.

Но золотистые нити, искусно вплетенные в остальную сеть, не походили ни на один вид магии. Лекс беспрепятственно пересек другие барьеры, значительно отстав от группы Арман из-за того, что нужно было сканировать каждый дюйм пространства, чтобы не оставить после себя следа, но крайняя граница была непреодолимой. Она стала пуленепробиваемым стеклом, которое не вскрыть иначе, кроме как буквально проорать Арман в ухо о своем недоверии.

Она уже в курсе, что он вышел из лагеря. Ей не следовало знать, что он проследовал за ними до города.

Лекс убрал обе палочки и, задумчиво уставившись на нити магии, пощелкал костяшками пальцев. Не то чтобы его смущала сама возможность намекнуть на то, что следовало говорить больше, когда принимаешь важные решения, способные убить всех окружающих, но…

Из головы не шли предложение Майлза и предупреждение голоса.

Перспектива взять Арман с собой вынуждала сжимать зубы до крошения от того, насколько тяжелее окажется каждый его новый день. Однако Лекс давно научился задвигать собственное мнение, и магический потенциал троицы… Да еще и возможности Ноа…

Черт, заманчиво.

Испорти он и так отвратные отношения с Арман сейчас, о любом сотрудничестве можно забыть. И без накала атмосферы уговорить бешеную суку на компромиссы — что-то из разряда нереального.

Лекс слабо представлял, во что сейчас превратилась Арман, но он не тешил себя иллюзиями, что она нашла где-то здравый смысл в мире, в котором каждый стремился поскорее его утратить. Он даже не пытался предсказать, в кого превратилась и до этого психованная девчонка.

Резко пронеслось воспоминание о кривой ухмылке Арман и потемневших коричневых радужках, ставших практически черными от ярости. По ее разодранной на плече белой футболке стремительно стекала кровь, заливая грудь и живот, но та словно не замечала боли, которая должна была стать невыносимой. Или, напротив, она умышленно подстегивала силу темной магии, всегда заряжающейся от негативных эмоций.

В день их последней встречи перед первым пришествием Лекс буквально чувствовал, как накаляется воздух. Он затаил дыхание, уже жалея о примененном намерении, и пристально следил за тем, как Арман сжимает палочку.

Окружающие звуки пропали, а Лекс не мог оторваться от сужающихся карих глаз. Ее рука, сжимающая черную строгую палочку без единой отличительной черты, кроме слишком заостренного по сравнению с древками других волшебников кончика, взметнулась, а после тело Лекса затряслось разрядами тока — каждый новый превосходил предыдущий, выжигая плоть и наполняя воздух запахом подпаленного мяса.

Лекс скривился и потер левое плечо, которое периодами до сих пор ныло на перепады температуры. Шрамов не осталось, но странная боль, несравнимая ни с какой другой, до скончания жизни осталась в его памяти.

По меньшей мере за нарушение целостности барьера и ее личного пространства Арман могла попробовать его прикончить. А учитывая, какой внушительной угрозой от нее веяло… Если инстинкты не обманывали, прямое противостояние теперь очень опасно.

Полный бесперспективняк.

Лекс уставился на расположившийся внизу холма освещенный полной луной город, пытаясь почувствовать хоть что-то, но Арман была далеко, а кроме нее он по-прежнему ничего не ощущал. Сейчас он казался себе слепым. И глухим. Не раздавалось ни единого звука, словно весь мир замер, предвкушая стремительный водоворот ядерных взрывов в следующую секунду.

Лекс не поверил, когда сухожилия слабо задребезжали, напоминая о моментах, предшествующих бьющему по вискам крику тревоги. Он прижал ладонь к груди, ожидая толчок, и метался взглядом из одного конца поселения в другой, высматривая амоков.

Но вместо лицезрения тумана ожидание наградило его раскатистым выстрелом. Лекс резко повернулся в сторону громкого звука и прищурился, стараясь обнаружить людей, но расстояние не позволило. Он глубоко дышал, прогибаясь под нарастающей паникой, и напрягал зрение.

Но по истечении нескольких минут, в которые выстрелы участились и Лексу удалось точно вычислить расположение стрелков, он резко дернулся, инстинктивно повернулся к другой части города. Он буквально слышал отсчет в голове.

Три.

Горло пересохло.

Два.

Зубы скрежетнули, его потянуло вперед, и Лексу едва удалось себя остановить, упершись пятками в землю, и не пересечь мерцающий барьер.

Один.

Голос завыл, а весь окружающий воздух испарился, не позволяя сделать ни глотка кислорода.

Лекс схватился за куртку, сжимая ткань на уровне солнечного сплетения, и сквозь стиснутые зубы вырвался низкий рык. Кончики пальцев закололо, а зрение помутилось, словно радужки затянуло пеленой.

Глава 5

Лекс мысленно себе поаплодировал, вплетая собственные ощущения от первой весомой победы в то противоестественное счастье, что распространял по его венам внезапно проснувшийся амок. Если в первые минуты он едва не задохнулся, погребенный в вакуум хлынувшей со стороны силы, забивающей дыхательные пути комьями земли, то стоило до него дотянуться чужой слабости…

Он почти свихнулся в мгновение от того, насколько это потрясающе. В воздухе сконцентрировалась непереносимая боль, щедро сдобрившая язык сладостью превосходства. Кислород буквально хотелось безостановочно глотать, лишь бы насытиться счастьем до тошноты.

Лекс едва нашел в себе силы подняться, перестав жадно впитывать чужую боль собственной кожей. Мысль о том, что Арман точно так же может чувствовать его эмоции, практически не задерживалась. Ее было очень сложно вычленить среди других — более грязных. Менее рациональных и гуманных. Предвкушение стекало тягучей карамелью по горлу вместе с вязкой слюной, наполняющей рот мечтами вцепиться в глотку девчонки и попробовать вкус вытекающей жизни, точно приторно-сладкий.

Ему хотелось больше ее боли. Еще больше. Чтобы Арман переломило напополам этими страданиями и воздух наполнился вместе со счастьем запахом крови.

Лекс едва нашел силы на то, чтобы убраться. Боль звала обратно, удерживая цепями, звеня в ушах шепотом о том, что, пока Арман настолько слаба и неспособна себя защитить, нельзя терять ни минуты. Амок проснулся слишком неожиданно и стремительно, чтобы легко справиться с волной окатившей его эйфории.

Когда Лекс отдалился настолько, что фон эмоций Арман немного стих, он даже удивился тому, что у него от перенапряжения не треснул череп. Ему чудом удалось вернуться в лагерь на десяток минут раньше, и этого хватило, чтобы обдумать все произошедшее до того, как на него вновь нахлынула чужая слабость.

Он не смог сопротивляться толчку изнутри, вынудившему убедить Майлза и Гленис, запаниковавших от его не самого спокойного вида, не появляться на горизонте и не вмешиваться. Стоило Арман обнаружить его в коридоре, ярость, изрядно вскормленная страхом, сквозняком коснувшимся лица, вновь взвыла предвкушением. Амок плавился восторгом оттого, что получал отдачу.

Он наслаждался тем, что его опасаются.

Все это дробило в крошку самоконтроль спектром разных эмоций, играющих на струнах его души виртуозную партию. Реальность вновь наполнилась красками, и Лекс не мог заткнуть взбесившегося «музыканта». Настроение от инородного веселья улучшалось с каждым мгновением, а когда послышался треск мебели от волн магии, амок и вовсе впал в бесконтрольный экстаз.

Однако, когда Ноа прикоснулась к его шее, тот успокоился, позволив Лексу вновь начать рассуждать здраво и говорить спокойно, не прилагая все усилия для того, чтобы скрыть дрожащий возбужденный голос. Мысли собрались в кучу так просто, как еще никогда за прошедшие со дня получения метки полтора года.

И только слабый восторг, продолжающий выплескивать новые порции счастья в кровь, когда от Арман веяло болью, напоминал о том, что амок все еще рядом.

Внутри.

— Стоит начать с самых истоков, — Арман повернулась к Ноа. — С того, как они создали амоков.

Сдвинув брови, Лекс посмотрел сначала на одну, следом на другую, стремясь понять подоплеку их многозначительных взглядов. Арман будто молила о том, чтобы Ноа продолжила, но та молчала, небрежно стирая текущие по щекам слезы.

Кей тяжело вздохнул и, сбросив ноги со стола и протянув руку, коснулся девушки. Та резко дернулась, поворачиваясь к нему, а следом с нее постепенно начала слетать боль, слой за слоем.

Лекс уставился на их переплетенные пальцы, которые с каждым мгновением все ярче светились обвившими их нитями, и вернулся к их лицам. Дыхание девушки выравнивалось, пока ноздри Кея начинали все резче раздуваться, словно он не мог втянуть в себя ни капли кислорода.

Какого черта?

— Все началось в девяносто пятом году, — тихо начала повествование Ноа, кивнув Кею, и, повернувшись к нему корпусом, вложила вторую ладонь в его. — Мой клан со времен великого сожжения не контактировал с другими волшебниками. Мы жили изолированно, не следуя за стремительно меняющимся магическим миром, и хотели сохранить то, что смогли создать, полностью отвергнув любое использование темной магии. Наша магия не омрачена грязными оттенками, — улыбнувшись Кею, который стер слезу, прочертившую влажную дорожку по его щеке, она отняла руки и, тихо прошептав благодарность, посмотрела на Лекса. Подняла запястье, и с того начали сочиться нити, тут же преобразуясь в небольшую сферу тумана. — Покажешь?

Она бросила взгляд на Кея, и тот, положив ладонь на стол, кивнул.

— Будет больно, — предупредила Арман, прежде чем коснуться.

— Знаю.

Впервые с их «новой» встречи Лекс услышал хоть какие-то привычные эмоции, не показавшиеся странным искажением его старого друга. Тот больше не походил на разбитое зеркало, трещины которого ломали знакомый с детства образ.

Сейчас на лице Кея читалась боль. Сгусток страдания.

Кей простонал сквозь зубы, стоило Арман подать магический импульс через кончики пальцев, и из его запястья вырвался туман, напоминающий тот, что обволакивал Ноа, но отличающийся оттенком — светло-серый, с мелкими вкраплениями серебристых и золотых нитей, спутанных в бесконечный клубок.

Глава 6

— Мы вернемся в течение часа, но, если что, отправь за мной Нила, — дала последние наставления Кэли, следя за тем, как Ноа снимает защиту с барьера.

— Есть, босс, — усмехнулась та, приглашающим жестом предлагая им с Майлзом пройти.

Стоило им преодолеть границу лагеря, как за их спинами восстановились золотые нити, и, убедившись, что оставляет людей в безопасности, Кэли направилась сквозь деревья, прислушиваясь к неуверенным шагам Майлза.

Ее встреча с друзьями спустя три года, в которые она думала, что они мертвы, принесла с собой неловкость, до сих пор заставляющую отводить взгляд каждый раз, когда она замечала внимание с их стороны. Тяжело оказалось с ними обоими, но с Майлзом все становилось просто катастрофичным, потому что она вообще не знала, что говорить.

За прошедшие двое суток они практически не разговаривали. Она перебросилась с Двэйном гораздо большим количеством слов, чем со своими друзьями, смотрящими на нее с неверием, сдобренным изрядной порцией опаски.

Кэли успела смириться с их потерей, убедив себя, что они погибли еще в замке круга, а если и нет, то точно не выжили в воцарившемся мире. Она оставила прошлое в прошлом, сконцентрировавшись на перспективах будущего. Так проще существовать дальше, не растрачиваясь на бесполезные мысли о том, что случилось с ее близкими.

Однако прошлое вернулось, привнеся не только воспоминания о лучших годах, но и о худшем, что делало ее отношение к этой встрече противоречивым. Но Кэли старалась искренне радоваться тому, что они все же живы.

Она хотела верить, что все еще на это способна.

— Почему защиту перед тобой всегда снимают? — прочистив горло, осторожно нарушил тишину Майлз, избавив ее от необходимости подбирать слова, чтобы начать. Кэли вопросительно вскинула бровь, и он пояснил: — Лекс легко преодолевает барьер, хоть это и больно. Ты никогда не боялась боли.

— Вот оно что. Он рассказал тебе? — понимающе усмехнулась Кэли. Майлз на ее слова молчаливо кивнул. — Мы помечены разными способами. Ну, точнее, не совсем разными, но моя мутация отличается. Она совершена лабораторно, так что для барьера я больше амок, чем человек. Для меня это не просто больно. Я теряю силы каждый раз, когда соприкасаюсь с магией Ноа. Это мучительно.

— Кэли, мне так жаль, — виновато выпалил Майлз.

Она остановилась. Повернувшись, подошла к нему вплотную и взяла его ладони в свои.

— Ты ни в чем не виноват, — она выдавила мягкую улыбку. — Ты ничего не мог сделать. Я безумно рада, что вы тогда спаслись, потому что иначе вы попали бы в Склеп вместе с нами. Они сотворили страшное со многими волшебниками. Возможно, вы бы не пережили то, через что пришлось пройти нам. Почти все погибли. Это сотни магов, Майлз.

Он легко коснулся ее щеки. От такого невинного, робкого и совсем забытого движения, раньше шедшее красной нитью через ее судьбу, захотелось прикрыть глаза и насладиться атмосферой доверия и безопасности, которые Кэли когда-то давно чувствовала рядом с ним.

Их дружба всегда казалась ей странной. Как минимум тем, насколько они сблизились вопреки ее упорству. В девять она не думала, что навязчивый сероглазый мальчишка окажется настолько упертым, что не бросит попытки пробить ее шипастую защиту на протяжении долгих лет, в которые она не брезговала сыпать оскорблениями, лишь бы только он отстал.

Майлз всегда ее жалел. Сначала горечь читалась в его взгляде, наблюдавшем за продолжительным процессом лечения, ради которого Эстер пришла к адаптантам, оставшись один на один с раненым ребенком на руках. Мать Кэли не владела навыками целебной магии, да и в любом случае та все равно не принесла бы никакой пользы, а объяснить врачам лишенных характер незаживающей раны просто невозможно. Единственный шанс Кэли на выживание находился у адаптантов, по слухам, умеющих совмещать магию и методы лечения обычных людей. Отец Майлза спас ее и сохранил тайну о волшебниках, которых на долгие годы приютил в своем доме.

Позже все это сопровождало Кэли на каждом шагу, пока она пряталась в затворничестве, страдая оттого, что мать полностью ушла в себя. Майлз вечно с ней разговаривал, даже несмотря на то, что в первый год она не издала ни единого звука, словно вовсе позабыла о том, как облачать мысли в слова. Отец Майлза бил панику, однако в один момент Кэли сделала над собой усилие и начала симулировать излечение, лишь бы только ее оставили в покое.

Но Майлз не отставал. Он постоянно помогал ей с уроками, внушив себе, что без него замкнувшаяся в себе девчонка не справится. Он заступался за нее в школе, в которой из-за странностей Кэли стала главным объектом для издевательств. Он пытался ее развлекать, срываясь на радость, стоило ей изобразить улыбку. Она смирилась и просто притворилась, потому что так от Майлза было меньше проблем. Позже он поведал, что всегда знал о ее неискренности, и тем страннее стало то, что он так и не отступился.

Переломный момент наступил через пять лет. Ведомая желанием мести и болью от постепенно тухнувшей жизни в совершенно утратившей себя матери, Кэли нашла лучшего друга отца, которого на тот момент не встречала долгое время. Ей нужно было стать кем-то важным, чтобы при любом удобном случае добраться до Аластора Двэйна.

Занять важную ступень в иерархии адаптантов — ее первый шаг к достижению цели.

Когда она увидела избитого Майлза, решившего ее выследить, она впервые за долгий период почувствовала всепоглощающий страх, никак не связанный с приходящими к ней по ночам кошмарами. Кэли не была уверена, что его оставили бы в живых, если бы она по счастливой случайности не заметила, как его поймали.

Глава 7

— Если бы у меня были проблемы с доверием, я бы решил, что ты тащишь нас в ловушку, — саркастично заметил Лекс, осматриваясь.

Они шли уже довольно долго, перебрасываясь пустыми репликами, и с каждым новым шагом его мышцы все больше напрягались, пока Лекс пытался предсказать, что ждет в конце их пути. Они заходили все дальше в чащу леса, значительно отдалившись от лагеря и озер, и просветы между деревьями встречались все реже.

Чем дольше они двигались, тем темнее становились заросли.

— Ты же не закатишь истерику от страха, правда? — Кей тихо рассмеялся, медленно пробираясь между деревьями по практически незаметной тропинке. — Не бойся, если мы решим тебя убить, выберем место поприличнее. Ты уйдешь красиво.

— Надеюсь, на моих похоронах ты тоже будешь вести себя как клоун, — хмыкнул Лекс.

— Ради тебя я разучу что-то из репертуара любимых песен Кэли. Чтобы тебе наверняка понравилось, — обернувшись через плечо, насмешливо произнес Кей. — Может, она даже толкнет речь. Правда ты, скорее всего, оживешь от бешенства…

— Запахло некромантией, — отстраненно пробормотал Лекс, прислушиваясь к окружению и пытаясь уловить любой лишний звук.

— Не мешайте имя Кэли с этой грязью, — недовольно пробурчал Майлз за их спинами, поежившись.

— Расслабься, Блэйк, — фыркнул Кей. — Тебе нужно подкачать чувство юмора, иначе ты в нашей компании не выживешь. И не корчи из себя защитника, Кэли прекрасно может сама за себя постоять. Видели бы вы ее в бою.

Высказав последнее мечтательным напевом, он резко замер и сдвинул брови. Кей пристально уставился в одну точку за деревьями, и Лекс посмотрел туда же, уловив сигнал о притаившейся в темноте леса опасности. Инстинкты забили тревогу, и он дернулся назад еще до того, как услышал свист. Через мгновение в дюйме от него пронесся небольшой клинок и с огромной силой вонзился в дерево прямо перед его лицом.

Они с Майлзом моментально среагировали. Лекс молниеносно выставил палочку по направлению к опасности, а Майлз, по-прежнему лишенный магии, выхватил нож, приняв боевую стойку.

— Теряешь хватку, — выкрикнул Кей и, сделав шаг назад, выдернул лезвие из ствола. — Мы обнаружили тебя раньше, чем ты его метнула.

— Твоя херова подруга чокнутая? — злобно процедил Майлз, догадавшись о личности атаковавшего и спрятав клинок обратно.

Лекс ослабил хватку на палочке, но убирать не стал, не желая избавляться от какого-то преимущества перед сбрендившей девчонкой. С ее мозгами точно не все в порядке.

Хотя чего еще следовало ожидать от того, кто вырос в лаборатории?

— Она прелесть, — Кей подбросил нож в воздухе и, перехватив его за лезвие, растянулся в ухмылке.

— Как еще мы узнаем, насколько он силен, если не попытаемся его прикончить? — Ноа показалась из-за дерева чуть поодаль и быстро преодолела разделяющее их пространство. — Слишком медленно. Повезло тебе, что я не старалась.

Она протянула руку к Кею и поманила пальцем.

— Не разбрасывай свои игрушки, — Кей передал клинок, и, быстро отогнув край расстегнутого плаща, Ноа убрала его к еще трем таким же, вшитым в ремень брюк. — Не забывай, что сама вырубила его чувствительность.

— В следующий раз я забуду о том, что она твоя подруга, — Лекс демонстративно проигнорировал Ноа, обратившись к Кею.

— Попытайся, — снисходительно фыркнула Ноа, поворачиваясь к нему спиной. — Вы опоздали. Кэли заведенная, и я бы на вашем месте поторопилась. Пунктуальность не ваша сильная сторона.

— Ну скажи, что она прелесть, — заговорщицки пробормотал Кей, склонившись к Лексу, а потом, отпрянув, быстро нагнал девушку. — Чего злится?

— Чейз в курсе последних новостей, — пожала плечами Ноа. — Все утро полоскал ей мозги.

— Хочет с нами? — с пониманием проговорил Кей.

— Естественно, — кивнула Ноа. — У него не меньше причин. Но Кэли ему отказала, конечно же. Ну и ты же ее знаешь.

Она махнула рукой, словно этого достаточно для объяснения.

— Опять поссорились?

— В мясо просто. Чейз снова включил папочку, Кэли включила сильную независимую, так что прячемся по окопам, — Ноа тяжело вздохнула. — Повезло, что Фил свалил. Троих мы бы не пережили.

Кей просто кивнул, не став продолжать разговор.

Преодолев последние деревья, они вышли на небольшую поляну, на которой сумрак леса отступил пред солнечными лучами, осветившими несколько крупных камней. На одном из них по-турецки восседала Арман, перелистывая потрепанный временем толстый блокнот. Ровно в тот момент, когда Лекс ощутил чужое присутствие, ударившее под колени желанием вернуть прикосновение, она небрежно вырвала лист и, взметнув рукой, отправила тот в полет над головой, где уже парило с несколько десятков других страниц.

Она сощурилась, посмотрев Лексу в глаза, и предвкушение, циркулирующее по венам на протяжении последнего десятка часов, вонзило зубы в сухожилия, заставив его вздрогнуть.

То, что пробегалось в мыслях в ее присутствии, с каждым днем становилось все более противоречивым. Желание сомкнуть пальцы на ее горле, все еще исходящее от амока и изрядно подпитываемое самим Лексом, видевшим в Арман угрозу и все еще ориентирующимся на их прошлое; витающее в воздухе ответное — никуда не делись, но остались фоном. Обыденной картинкой, иллюстрирующей те отношения, что успели между ними сложиться множество лет назад и продолжились практически с того же места. Оно стало аксиомой — настолько истинной, что даже не стоило обдумывать. Просто принять как факт.