Зверь: его добыча

Тук-тук

ВИКА

Звон стекла меня разбудил. Устало подняв голову, я сонно посмотрела на часы, пару раз моргнула и попыталась понять: сон или реальность?

Тишина. Да и откуда тут взяться шуму, если сейчас два часа ночи и в нашей ветклинике ни души, кроме меня и бедняги Заба, который лежал под очередной капельницей. Наташка ушла за кофе и придет только через полчаса.

— Боже, Вика, у тебя уже крыша едет…

Хруст стекла и странный шум, ставшие гораздо громче, теперь не казались мне сном. В операционной определенно кто-то был. Так как Заб, махина, помесь немецкого дога с кем-то еще, спал в лаборантской, то странно было бы на него все валить.

Я осторожно взяла перцовый баллончик из сумки, заодно подняла трубку стационарного телефона. Оттуда донеслась странная тишина, словно… словно не работало ничего. Тогда я дрожащей рукой взялась за мобильный телефон, но и его экран показывал отсутствие сети.

— Проклятье!

Бежать на улицу? Звать на помощь? Или что делать? У нас были обезболивающие, за которыми мог вломиться какой-нибудь наркоман. Но… Сигнализация тоже молчала.

Мне стало совсем не по себе.

Тихо встала и обошла стойку администратора. Выглянула в темный коридор и, не увидев ничего интересного, быстрым шагом направилась к небольшому коридорчику, из которого можно было выйти на крыльцо. Мягко ступая по скользкому кафелю, успела только коснуться ручки двери, как окровавленная ладонь сжала мой рот, а вторая рывком вытащила ключи, чтобы затем обхватить меня и прижать к чему-то сильному и крепкому.

— Не стоит кричать.

Рывком развернув меня, незнакомец чувствительно приложил меня к стене. Образ в полумраке был смазанным, но кровь я отчетливо видела, как и страшные рваные раны на груди и плечах.

Кричать бы я и не смогла, меня буквально загипнотизировал взгляд фосфоресцирующих голубых глаз. Они горели ярче любого неона и обещали мне что-то очень жуткое. Сглотнув, перевела взгляд с лица мужчины на его раны. Незнакомец склонился ко мне, вдохнул мой запах, чуть не зарывшись носом в мои волосы.

— Это ты… Ты… Ты поможешь мне.

Спорить с опасным незнакомцем было себе дороже, как и доказывать то, что я всего лишь студентка на практике. Я… я мало что могла. Но мужчину мои домыслы не интересовали. Он затащил меня в операционную, закрылся на ключ и включил свет.

На мгновение я зажмурилась, слишком ярко и било по глазам. Мужчина отпустил меня и теперь тщательно осматривал ящики и шкафчики в поисках лекарства. Был еще небольшой сейф, я его так называла: металлический короб, закрывавшийся на ключ, там хранили опасные вещества и рецептурные препараты, а также все, что шло под учет.

— Вы…

Скрежет металла меня отрезвил. Впившись ногтями в дверь шкафчика, мужчина просто вырвал ее с мясом, снял с петель и с легкостью отбросил в сторону лист покореженного металла. Я прижалась к стене, не зная, что делать.

— Зашивать умеешь?

— Только кошек и собак… Людей никогда не пробовала.

— Это не сложно, — мужчина с треском придвинул лампу и сел на скрипучую кушетку. — Справишься.

— У людей кожа толще, строение другое, сосуды и…

Пронзительный взгляд голубых глаз потушил любое сомнение: либо я зашью ему раны, либо он пойдет искать помощь в другом месте и мне будет очень плохо.

Мужчина выглядел плачевно, будто его стая собак потрепала. Следы когтей на груди и плечах переходили и на спину, но сильнее всего пострадала правая рука. Рваные раны, как от укусов. Побагровевшая от крови майка клочками торчала там, где прошлись зубы и когти.

Растерянность улетучилась сама собой. Человеку нужна помощь и нужно ее оказать, пока помощь не потребовалась мне. Я достала пару перчаток, поддон, затем и инструменты из стерилизатора, два бутылька антисептика и шовный материал. Работать одной было непривычно, я не знала с чего начать. Ран много, найти целое место для первого узелка — та еще задача.

— Просто зашивай, не смотри так. Оно все заживет.

— Как на собаке?

На это мужчина заскрежетал зубами и схватился за один из пузырьков с антисептиком и принялся поливать раны на правом плече. Он то и дело косился на настенные электронные часы. Я выдохнула, вспомнила всю теорию и практику, на которой была, и принялась за дело. Больше всего я боялась, что мужчина будет кричать, но он сидел молча, только шумно дышал, запрокинув голову.

Спортсмен, мышцы хорошо прощупывались, а многие и вовсе были видны невооруженным взглядом. Темные волосы, казались черными от крови и пота. Мелкими прядками они липли ко лбу и вискам.
Высокий, немного жилистый. И силы у него, как у дурака фантиков. До сих пор не понимала, как он у того шкафа дверцу с петель снял.

Я старалась шить быстро, начав с самых крупных ран. Кровь все текла, заливая и меня, и кушетку, и пол. Мои учителя меня прибили бы за такое, но сейчас все простительно, даже мои кривые швы, хотя руки не дрожали и делали стежки на автомате.

Мужчина то и дело прислушивался, что-то его интересовало. Он уже не только на часы смотрел, но и на разбитое окно. Я успела зашить почти все крупные раны, но работы было еще много, как вдруг незнакомец меня оттолкнул. Схватил целую упаковку нити и иголки, антисептик и самые сильные обезболивающие.

Приманка

ВИКА

Темное теплое помещение насквозь провоняло псиной. Грязной, старой, гадкой псиной. Я чуть не задохнулась от тошноты, не в силах никак бороться с мерзким запахом — рот до сих пор был заклеен. Морща нос, гневно топала ногами, привлекая ко мне внимание.

Один из похитителей дремал, изредка всхрапывая, но при этом даже сквозь сон умудрялся на меня поглядывать. Двое других дежурили у входа, то тихо переругиваясь, то о чем-то разговаривая. Первое время я пыталась вникнуть в суть их спора, но потом перестала.

Меня притащили куда-то в промышленный район, где было много заброшенных зданий. В одном из них и был притон этих… бандитов. Трое выглядели именно так. Высокие, спортивные, в коже и с одинаковым прищуром желтых глаз. Еще одна загадка, которая никакой логике не поддавалась.

— М-м-м! — вновь топнула связанными ногами.

— Цыц, угомонись, — спящий открыл глаза и зло огрызнулся. — Будешь шуметь, успокою, — на этот раз мне еще и кулаком погрозили.

Тяжелая дверь грохнула и оглушила. Двое дежуривших снаружи, вернулись. Было все еще темно, только кое-где пробивался свет уличных фонарей.

— Долго его ждать? — самый накачанный и высокий обратился к своему немного сутулому спутнику. — Когда номад придет?

— Мы его знатно потрепали, дай ему дух перевести. Эта мелочь… Пахнет она странно.

— Да ничем она не пахнет. Девка как девка.

— Нет, она пахнет. Номад на нее глаз положил. Заберет эту конфетку, а мы его сладости и лишим. В этот раз его не залатают, по частям в пакет завернут.

Я с ужасом прислушивалась к мерному разговору. Мужчины обсуждали все спокойно, даже с каким-то юмором, но в то же время их голоса сочились злобой и раздражением при одном упоминании “номада”.

Кто этот номад? И что вообще тут происходит?

Притихнув, я нахмурилась, пытаясь услышать что-то еще. Сидеть на холодном полу мне не нравилось, но выбора не оставили. Как взяли мешком картошки, так и пихнули в угол: сиди и не рыпайся. Вот и сидела.

— Что? Она тоже из нас?

— Обыкновенная девка. Таких полно… Плюнь и попадешь в такую.

— Ее оставим?

— Оставим?! Она нас видела, Тич. Нет, ее в расход. Приманку не отпускают.

Теперь уже трое стояли неподалеку и с любопытством разглядывали меня. Заливаясь румянцем, недовольно сопела и хмурилась еще больше.

— Номад нас точно найдет? Вдруг след слабый?

— Найдет, еще как найдет… Сейчас мы еще ее немножко потреплем, чтобы приманка поярче была.

Мне не понравилось, как они это сказали. Еще не хватало, чтобы врач мои раны зашивал, хотя что-то подсказывало, что кладбище будет нужнее. И почему я с тем незнакомцем не пошла?

Но я ведь не знала, что придется выбирать между двух зол.

— Потом потреплешь. Еще неизвестно, сколько мы тут проторчим. Ты бы принес пожрать чего. В животе скулит…

— Барон, это ты сейчас скулишь. Потерпишь до утра.

Похоже, что этот сутулый и есть самый главный. Троица еще потопталась вокруг меня и решила уютно устроиться возле кирпичного круга, в котором когда-то давно разводили огонь. Яркий огонек вспыхнул резко, я даже вздрогнула.

Теперь я могла лучше разглядеть своих похитителей. Уж лучше бы этого не делала. Было что-то хищное, звериное в лицах мужчин. К тому же все могли похвастаться… когтями. Сначала я подумала, что ошиблась, но нет.

От огня до меня долетали теплые волны. Как же хотелось сесть поближе. Я устала, замерзла, еще и ноги с руками затекать стали. Топала и возмущалась не только потому, что зла, а потому что противная немота и покалывания растекались по икрам и плечам. Надежду еще оставляла, что… смогу сбежать. Для этого мне руки и ноги нужны в рабочем состоянии.

— Чего она там мычит?

— Скучно ей, нужно ее поживее сделать…

Сглотнув, дернулась и завалилась набок. Самый сильный и высокий медленно подошел ко мне, вцепился в мои руки и тряхнул, как пустой мешок. Я с ужасом ощущала, как ноги оторвались от земли. Испуганно мыча, округлила глаза и замотала головой. Подняв меня еще выше, этот бугай закрепил мои руки на чем-то. Теперь я была настоящей приманкой, висящей на крючке.

Теперь дрожала я не только от холода, но и от страха. Уж лучше бы на полу оставили.

— Пайк, у нее сейчас сердце от ужаса разорвется.

— Зато живенькая… — мужчина оскалился в ехидной улыбке. — Вон как дергается. Пусть повисит…

Звон стекла ошеломил. Жуткое дежавю, где-то я уже слышала это. Одно из окон с пустующей стороны здания разлетелось вдребезги. Под рев мотора и будто с трамплина внутрь влетел мотоцикл. Он завалился набок и, высекая искры, со скрежетом летел прямо в нашу сторону. Мужчины всполошились и отскочили назад, сводя меня с ума утробным рычанием.

Мотоцикл выровнялся рядом со мной. Тот самый номад, которого так ждали. Мужчина выглядел все еще неважно, на чистой рубашке уже выступили свежие пятна крови.

Сиденье мотоцикла ловко подстроилось под мои ноги. Убрав руки с крюка, я пошатнулась и дважды за день оказалась на мужском плече. Чиркнул нож, освобождая меня от пут на ногах. Сев за мужчиной, я тяжело дышала и хваталась обеими руками за ворот рубашки.

Номад

ВИКА

— Держись крепче!

Легко сказать, со связанными руками сделать это не так уж просто. Зажмурившись, сильнее вцепилась пальцами в мужскую рубашку и стиснула ноги.

Выход был только один: через двери, но если врезаться в них, то превратимся в лепешку. Окна тоже не на уровне пола. Страшно было подумать, какой план созрел в голове мужчины.

Уткнулась лбом в твердое плечо, стараясь не слышать рев и хриплое дыхание приближающихся чудовищ. Мотоцикл рванул с места. Мы описывали круги и странные фигуры, благо помещение позволяло. На одном из поворотов, я страшно замычала и чуть не улетела. Мужчина вовремя успел подстраховать меня рукой, хватка оказалась железной.

— Сказал же, держись крепче!

Двое чудовищ бежали прямо за нами, второй же, усыпая пол каменной крошкой, передвигался по… стене. Очередным виражом погоня закончилась.

Господи, да он просто сумасшедший!

Когда все трое кинулись на нас, мотоцикл резко встал и мужчина, уперевшись ногой в пол, наклонил его. Три мощных тела снесли тело с петель и перекатились по асфальту.

Таинственный незнакомец уделил мне целых две секунды и разрезал стяжки на моих руках. Я тут же обхватила мужчину, даже слишком крепко, потому что он возмущенно цыкнул: о ранах его совершенно забыла.

На ночную улицу вынеслись едва ли не со скоростью звука. Я будто хотела слиться в единое целое то ли со своим спасителем, то ли со своим губителем. Ворота уже были открыты, к проспекту в одно мгновение выехали. Я обернулась, боясь увидеть еще раз тех монстров. Но они преследовали нас недолго: как только мы оказались в потоке машин, отстали.

От встречного ветра я тут же замерзла. Дрожа от страха, холода и адреналина, даже не пыталась говорить. Когда мы стали подъезжать к объездной, убрала липкую ленту со своего лица. Вздохнув с облегчением, облизала губы:

— Кто вы?

Ветер тут же мои слова унес, да и не хватало мне сил перекричать рев мотоцикла. Мужчина лишь одарил меня косым недовольным взглядом и направился в сторону оживленной трассы.

Но выезжать на нее мы не стали, свернули до ее начала и оказались на тихой улице. Я все гадала, куда же мы направляемся. Ракушки старых гаражей блестели в свете фонарей. Остатки прошлого, которые еще не стерли с лица нашего города.

Нужный нам гараж был третьим по счету, остановившись, мужчина открыл ворота и не дал мне и шанса на побег. Мотоцикл закатил сразу, а меня, стиснув за локоть, затащил следом.

Железная дверь скрипуче лязгнула. Щелкнул выключатель. Сощурившись от яркого света, осматривалась по сторонам: стойка с инструментами, ящики какие-то, яма для машины, накрытая щитом. В самом теплом месте, рядом с небольшим обогревателем, лежал старый матрас, накрытый старым, но чистым бельем.

— Ты не ранена?

Развернув меня к себе лицом, мужчина вытянул меня под самую лампочку. Сделал это грубо, напористо. Я поморщилась от боли, только тогда “спаситель” понял, что нужно быть нежнее. Потянув меня за грязную куртку медкостюма, без всякого любопытства заглянул под него.

— Эй! — ударила мужчину по руке, но наглец и не думал прекращать. — Хватит!

Кнопки куртки чуть не вылетели с мясом, когда ворот разошелся, хорошо не по швам. Жесткие пальцы ухватились за мой подбородок, будто моя же голова сидела на шарнирах. Лицо, шея, плечи, грудь, спина. Мужчина не остановился, пока не осмотрел меня. Ноги лишь ощупал под мое недовольное шипение.

— Что за…

— Нигде не болит?

— Нигде, — яростно выдохнула и отступила к стене, когда меня перестали осматривать, заодно и обнюхивать. — Со мной все нормально. Кто вы?

— Ложись туда, на матрас. Я там не спал. В ящике рядом консервы и бутилированная вода…

— Я не…

— Не спорь со мной! — мужчина голос не повысил, но в его словах сквозило что-то такое жуткое, что по коже мурашки пошли. — Ты останешься здесь, под замком. Это территория Серебристых лис, эти псы сюда не сунутся. Сиди тихо и молча. Вздумаешь сбежать… — меня пытливо ощупали, только теперь взглядом голубых фосфоресцирующих глаз, — попадешь в лапы тех дегенератов. Они с тобой церемониться не будут. Думаю, ты понимаешь, что тебя ожидает.

Поежилась и обхватила себя руками, плотно прижимаясь к холодной стене. Мужчина сделал два шага ко мне, а я отошла в сторону, не сводя с него настороженного взгляда.

— Кто вы? Номад?

— Это прозвище тебе ничего не скажет. Для тебя у меня есть имя попроще: Вадим. Я вернусь, когда замету все следы. Нам нужно время.

— Нам?

— Ты теперь со мной… — Вадим выжидательно склонил голову и слегка улыбнулся.

— Вика.

— Ты теперь со мной, Вика. Куда я, туда и ты. Только так.

Спорить и возражать было бессмысленно. Нет, я могла кричать, вопить, кусаться и драться, но…

Словно прочитав мои мысли, Вадим все-таки загнал меня в угол. Я инстинктивно стиснула ворот куртки и закрылась руками. Сжимаясь в комок, смотрела на мужчину исподлобья. Тот уперся руками в стены, закрывая меня собой, и угрожающе навис.

Охота

ВАДИМ

Луна уже тускнела. Люди любили говорить, что мы зависим от нее, но все совсем не так. Тонкости… Сейчас меня другая тонкость интересовала. Этот легкий, едва уловимый запах. Запах Вики. Он витал вокруг, щекотал нос и вызывал дикое желание, от которого в зубах свербело, а рот тут же наполнялся слюной.

Кто она? Явно не человек. Так почему ее никто не нашел? Не забрал? Я не верил, что этот аромат слышал только я.

Весь город напоминал паутину. Повседневные запахи, привычные, которые даже людям приедаются. Они как вода: повсюду и абсолютно безвкусны. Но вот поверх всего этого раскидывались сети. Жгучие, пряные, острые или сладкие, горькие. Каждую семью похожих на меня я видел размазанным масляным пятном, от которого расползались жирные и яркие щупальца.

Гаражи стояли на территории Серебристых лис. Этих никто трогать не смел, они свои земли защищали жестко. И они, в отличие от других, четко следовали кодексу.

— Выходи, я тебя учуял еще полчаса назад.

Принюхиваясь и разглядывая город, я искал то, что от меня тщательно скрывали, то, ради чего меня выдернули с моего заслуженного отдыха на Байкале.

— О тебе слухи пошли, номад…

Крыши всегда были излюбленным местом для наблюдения, но сегодня я сидел на щитке возле высотки. Ляля, махнув напоследок пушистым серебристым хвостом, обернулась хрупкой и нежной девушкой, пристраиваясь рядом со мной.

— Тебе тут быть нельзя. Опасно. Они тебя на части порвут.

— Я их не боюсь, — Ляля закинула ногу на ногу, соблазняя меня своими короткими шортиками. — Надолго ты у нас?

— Пока выход не найду. Эти псы будут рыскать везде. И поджидать. Уходи, Ляля. Вам тоже проблемы не нужны.

— Они уже есть, — девушка хмыкнула и прижалась к моему плечу. — Анхель получил жалобу. Желтые псы сказали, что это ты убийца. Как тебе это, номад?

На это я ничего не сказал, только посмотрел на девушку, собираясь уходить. Услышанное меня не обрадовало. Мало проблем, так теперь еще со мной будет груз. Довольно бестолковый.

В этом был виноват только я, сам сунулся к ней. Умирая, я жил только инстинктами. Мой нюх так обострился, что невозможно было упустить такой сладкий и манящий запах.

Зверь сделал свой выбор, пусть меня это и не совсем устраивает: не лучшее время для брачных игр.

— Они и ее заберут… Так что, номад? Тебе нужна моя помощь?

— Ляля, — я скинул со своих ног кончик пушистого хвоста, — ты мне сейчас больше мешаешь, чем помогаешь.

— Три мешка с дерьмом сейчас в том небольшом парке с двумя церквями. Облюбовали себе пирс на пруду. Но есть еще много дерьмоносцев. Их много-о-о, номад, — Ляля ткнула меня локтем. — Будешь и меня злить?

— Нет, Ляля. Я просто уйду. В следующий раз таким вежливым и благосклонным не буду.

— Тебя что, благодарить тоже не учили? Ну тебя…

— Передай Анхелю, что я с ним поговорить хочу. Днем. В безопасном месте.

— Поцелуешь меня?

Ляля жалась ко мне, смотря в глаза таким жалостливым взглядом, что впору было умереть от умиления.

— Принесешь женскую одежду, скажу спасибо.

Девушка в ответ выругалась, спрыгнула вниз и поспешила скрыться в ускользающей темноте, напоследок выкрикнув, чтоб я сдох. Популярное желание нынче.

Жил себе на просторе, в одиночестве и без проблем. Теперь же в этой клетке бесноваться. Без выхода.

— Ты так и будешь там сидеть? Ждать Анхеля? Я тебя прямо сейчас могу к нему отвести.

Соблазнительное предложение. Очень. Пожалуй… Если я смогу убедить Анхеля, что Вика — моя, он даст ей приют. Тогда я сам разберусь с псами, по-своему. Щадить их не буду.

Спрыгнув вслед за Лялей, я распахнул рубашку и вдохнул полной грудью. Лисы всегда пахли прелой листвой. Но вокруг Ляли, которую мне упорно пророчили в пару, витали и другие запахи. Каждая семья хотела бы породниться с номадом. Никого не волновало, что та самая Ляля мне как наперсток. Что по уму, что по звериному духу. Зверь ее сразу на части порвет. Только Лялю это не останавливало. Глупая лисичка.

Мои раны еще не до конца затянулись. Это и Ляля заметила, забираясь под мою рубашку своими шаловливыми ручками.

— Как тебя они порвали. Номад, номад, номад… — девушка зацокала языком, размазывая кровь по своим пальцам. — А я думала, что ты такой сильный, смелый. Неуязвимый.

Ляля болтала без умолку, утягивая меня прочь с улицы в ближайший двор. Там не горели фонари, было прохладно и тихо. Летом в городе всегда полно гуляк.

— А это что? — Ляля переменилась в лице. — Тебе помогает кто-то еще?

Да, Вика — непростая штучка. Человек и Зверь — не единое целое. Вика же умудрилась сшить все вместе, раны хорошо затянулись. Остались те, что она обработать не успела.

— Кто это?

— С чего ты вдруг так заволновалась.

— Либо ты говоришь, либо к Анхелю мы не идем! — Ляля нервно взвизгнула и отошла в темноту. Запахи вокруг нее заклубились слишком сильно. Страх, ужас обуял девушку. — Номад…

Страшный сон

ВИКА

Дернувшись всем телом, проснулась. Облизала губы и почувствовала странный привкус. Скривилась и утерла лицо.

Где-то рядом горел огонек. Скосив взгляд и прищурившись, я с трудом различила Вадима. Тот сидел рядом и задумчиво разглядывал меня, только взгляд был пустым, будто для мужчины я стала стеклянной.

— Я… я не помню, как заснула.

— Тебе плохо было, пришлось дать отвар. Нужно еще немного полежать, отдохнуть.

— Как странно, ничего не помню…

Привстав на локте, я потерла лоб и вновь хмуро посмотрела на Вадима. Меня посетила смутная догадка, но озвучивать ее вслух я не стала, только поморщилась: выпила какую-то дрянь.

— Твои раны, почему они не заживают? — подогнула ноги, натянула драное одеяло на плечи и потерла глаза. — Вернее, те зажили, да? Которые я зашила. Но другие до сих пор кровоточат. Ты же утащил что-то из клиники.

— У тебя нет странных снов? — Вадим вдруг резко перебил меня. — Странных страшных снов?

Необычная тема для разговора. Но обсуждать фрейдовские мотивы я не хотела. Меня больше интересовал вопрос, где найти штаны. Мои медицинские колом стояли из-за впитавшейся крови. Я все еще хотела не только спастись от… тех странных “людей”, но и от Вадима. Даже не знаю, кто вселял большее чувство ужаса.

В вещах Вадима я нашла себе лишь футболку. Разгуливать перед ним в одном белье не очень хотелось.

— Мне снится разное, тупая хрень тоже. Какое тебе дело до моих кошмаров?

— Ты дедушку звала. А еще плакала, но не из-за дедушки. Вот и спрашиваю… Ладно. Ты будешь еще спать, или мы можем ехать?

— Может, ты меня отпустишь? Зачем я тебе, мешаться буду. Если и правда все вокруг не дурной сон, то… я уеду из города. У меня хватает родни. Уеду в такую даль, что никому и в голову не придет искать меня там.

— Какая же ты наивная, — Вадим встал и подошел ближе, осмотрелся и вдруг бесцеремонно уселся рядом на матрас. — Думаешь, они живут только тут? Как там говорят, где есть свет, там будет и тень?

— Это вы тень?

— Да, прячемся в ней частенько. Но не только у тебя полно родни. Даже если ты уедешь на необитаемый остров, там тебя найдут. Из кожи вон вылезут, но найдут. Я бы десять раз подумал, прежде чем бежать.

— А как же твоя родня?

— У меня никого нет.

Мужчина положил руку на мое плечо, я вздрогнула от этого прикосновения, а Вадим потянулся и протянул мне джинсы. Сунул мне их в руки и, шумно втянув воздух, хрипло спросил:

— Где твоя одежда?

— Я ее в углу сложила. К крови я нормально отношусь, но не когда ее… столько, — мой голос дрогнул. — И эта кровь все еще идет. Конечно, я тебя интересую очень сильно, но где все, что ты стащил. Или это показатель мужественности? Истекать кровью?

— Раны затянутся, — Вадим стиснул мое плечо, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Ты как? Готова?

— Поеду только тогда, когда заштопаю тебя. Клятву Гиппократа я не давала, но смотреть на это все мой внутренний медик не дает.

Мужчина хмыкнул, притянул меня к себе и стал пристально разглядывать мое лицо. От такого пронизывающего взгляда мне было жутко. Исподлобья смотря в ответ, впервые смогла хорошо и спокойно разглядеть Вадима.

Я бы не дала ему больше тридцати, но было что-то неуловимое, что делало его старше. Морщинки, привычка хмурится. Сам мужчина был крепким и в то же время подтянутым, если не худощавым. Атлет, не громила.

Нос ломали, это точно. Высокие скулы придавали лицу хищный вид, как и густые брови и яркие голубые глаза. Темные волосы, чуть вьющиеся, торчали как попало.

Лицо Вадима опасно приблизилось ко мне. Мне даже показалось, что он сейчас меня поцелует. Страх поднялся липкой волной. Пусть я старалась быть невозмутимой, но сейчас страшным сном казалось все происходящее. Зря руки щипала, проснуться не получалось.

Терпкий мужской запах ударил в нос. Думала, что псиной вонять будет, но нет, что-то приятное. Прерывисто вдохнув, я внезапно успокоилась. Как тогда, в клинике. Зашивала ведь без дрожи, обо всем забыла.

Вадим едва не коснулся своими губами моих, когда тихо проговорил:

— В рюкзаке позади тебя.

Мужчина нехотя меня отпустил и отодвинулся. Затем огляделся и увидел пустой деревянный ящик. Приспособил его вместо стула и снял рубашку. Хоть она и была темной, но влажные пятна крови я различила без труда.

Я обмоталась одеялом, подтянула к себе рюкзак и принялась в нем рыться. Сколько же он стащил!

— Ты что, четыре ампулы себе ввел? — ужаснувшись, потрясла почти пустой коробкой. — Две человека срубят в мертвеца.

— Я тебе не мопс и вовсе не человек. Это… — Вадим распрямил плечи и косо на меня посмотрел, — лишь немного притупило боль.

— Немного?!

— Ты сама хотела, — мужчина развел руками. — Бары — самый прибыльный бизнес среди нас. Представь, сколько выпить можем. Кстати, эта штука расслабляет, — Вадим ткнул пальцем в коробку в моих руках. — Никогда в жизни так долго не разговаривал.

Дед

ВИКА

Джинсы Вадима висели на мне мешком. Пришлось затянуть ремень посильнее, а штанины подвернуть. На мне одежда висела мешком. Застегивая рубашку, я старалась не смотреть на Вадима. Транквилизаторы на него плохо действовали, он задавал много странных вопросов.

Про дедушку спрашивал. Но к утру лекарства его отпустили, мужчина стал хмурым и замкнутым, оставив меня одну с домыслами.

— Куда мы едем?

— За город, — Вадим огрызнулся. Он методично складывал вещи. — Подальше отсюда.

— Мне надо за вещами заехать, родителей предупредить.

— Сунешься домой — можешь попрощаться со всеми. Вопрос времени, когда они найдут твои данные. Имя, фамилию, место жительства.

— Тогда я обязана их предупредить!

— Нельзя. Послушай, — мужчина повернулся ко мне, опасно сузив глаза, — если ты пропадешь, и никто про тебя ничего не будет знать, то это увеличит их шансы на выживание.

— Что же, вы знаете, когда врет человек? Когда правду говорит?

— Да, представь себе. Запах о многом говорит.

Мне досталась толстовка с капюшоном. На улице было еще прохладно. Но Вадим ограничился рубашкой и джинсами, предложив мне еще и кожаную куртку, я отказалась.

Вадим сложил сумки, прикрепил их к мотоциклу и осмотрелся. Я заметила, что мою окровавленную одежду, часть постельного белья и свои рваные вещи мужчина вынес на улицу к металлической бочке. Не успела я и слова сказать, как он их полил бензином и поджег.

— Садись и едем.

Дважды уговаривать меня не пришлось. Выехали на дорогу мы еще затемно. Мне очень хотелось спать, волей не волей я прислонилась к спине мужчины. Ровно в том месте, где были шрамы. Впрочем… Мужчину и так часто использовали в качестве боксерской груши. Неудивительно, потому что если посмотреть на уличную собаку, то выглядеть она будет не лучше.

Я правда ничего вспомнить не смогла, хоть и пыталась. Не видела связи между дедушкой и оборотнем. Тем более, что дедушка жил далеко отсюда — в Хабаровском крае.

— Кем был твой дед? — Вадим склонил голову ко мне, продолжая расспрашивать. — Он еще жив?

— Он умер три года назад. Жил в заповеднике, работал смотрителем. Тигров охранял…

Вадим сбавил скорость. Меня это удивило. Сначала я подумала, что это из-за моих слов, но причина была другой. Мужчина стал чаще оборачиваться, позади нас вспыхнули светлые пятна.

Погоня?

— Это все интересно, но держись крепче.

Обманный ход удался. Позволив преследователям нас догнать и разогнаться, Вадим резко притормозил и, сделав крутой разворот, нырнул во дворы. Гнались за нами на машине, лавировать между припаркованными автомобилями им было бы сложно.

Я не знала этот район. Старый, промышленная зона. Дома старые, новостройки блестели зеркальными окнами впереди. Вадим резко менял направления: дворы, улицы, мосты. Все так быстро мелькало, что я перестала запоминать дорогу. Светофоры и возможные посты ДПС мы тоже ловко избегали.

Понятие “за город” у Вадима оказалось не только растяжимым, но и странным. Мы выехали к железнодорожным путям. Сзади раздался сигнал поезда. Вадим оглядывался, к нам приближался товарный поезд.

— Умеешь мотоциклом управлять?

— Издеваешься?!

— Тут сцепление, тут газ, вот тут — тормоз, но не советую им пользоваться.

— А ты куда?

— Дверь открою…

Я едва успела вцепиться в ручки, попутно запоминая сказанное, как Вадим с неимоверной легкостью спрыгнул с мотоцикла. Бежал легко, почти вровень со мной. Поезд уже нас догнал.

Мужчина в зверя не обернулся. Только его глаза стали ярче светиться, а мышцы сильно взбугрились. Перейдя на гигантские прыжки, он с рыком запрыгнул на поезд, уцепившись когтями. От противного металлического скрежета я поморщилась. Вадим проверил первый вагон, затем второй и третий. Перепрыгивал, делая трещины и принюхиваясь. В четвертом вагоне нашлось место.

Мотоцикл то и дело вело, подпрыгивая на неровностях, я оглядывалась, боясь заметить преследование. Но позади мелькали только кусты, деревья и насыпь. Та появилась неожиданно, я чуть не улетела прямо на пути.

Вадим с жутким грохотом открыл дверь вагона и спрыгнул, двигаясь рядом со мной.

— Держись!

Я вцепилась в ручки и зажмурилась, когда мотоцикл вдруг взмыл вверх. Очень хотелось завизжать от страха, но я прикусила губу и понадеялась на Вадима. Тот без особых усилий закинул и меня и мотоцикл внутрь вагона. Завалившись набок, я пробороздила весь пол и врезалась в стену.

Открыв глаза, потерла ушибленное плечо и сползла с мотоцикла. Вадим не спешил запрыгивать ко мне. Я видела только его руки с когтями, он сидел на крыше вагона, держась за проем.

Я опустила взгляд и увидела, что перед нами в мелькающей темноте светились две пары глаз. Желтых.

Снова те гнусные твари?

Один запрыгнул на вагон к Вадиму, а второй, разминувшись с крышей, оставил следы от когтей на стене и кубарем залетел ко мне. Придавленная мотоциклом, я испуганно наблюдала за зверем. На этот раз существо выглядело странно: верх будто волчий, а живот и ноги скорее человеческие.

Как в первый раз

ВИКА

Под мерный стук колес засыпалось очень хорошо, но я таращила глаза и жалась в комок. Стоило только расслабиться и отпустить ситуацию, как вновь жизнь взяла головокружительный виток.

Вадим, утирая лицо остатками рубашки, не смотрел на меня. Оставив небольшую щель и не захлопнув дверь, наблюдал за мелькающими пейзажами.

— Где ты одежду прячешь? Разориться можно…

— Нигде. Стараюсь раздеваться перед… — Вадим наконец-то взглянул на меня, — ну, перед обращением.

— Ты обращаешься в тигра?

— Догадливая.

Сложно было не догадаться. В природе существуют полосатые собаки, но в моей недолгой практике они не попадались. А вот полосатых кошек — полно. И еще уши, круглые. Расспросы о дедушке. Он ведь амурских тигров защищал.

— Вспомнила?

— Странно, но я всегда думала, что это один из рассказов дедушки. Сказка.

— Нет, это не сказка.

— Мне было пять лет, когда мама сильно заболела. Папа уехал в командировку и вернуться не мог. Меня отправили к дедушке. Помню, как долго-долго, почти как сейчас, я ехала в поезде зимой куда-то далеко. Все такое смазанное, зыбкое. Но вот сторожка очень хорошо запала мне в память. Там всегда было тепло, пахло травами и дымом. Дедушка наливал чай, бублики давал…

— Хорошее воспоминание.

— Я помню и буран. И как к сторожке забрел белый тигр. Дедушка ушел с утра, его не было, а я не испугалась. Бросилась к этому могучему зверю. Весь снег вокруг него пропитался кровью, — подняв голову, посмотрела на Вадима. — Я зажимала тигру рану, пока дедушка не вернулся. Кровь все текла, текла…

— Забавно, что ты помнишь все именно так.

Вадим выдохнул и повернулся ко мне лицом. Выпрямившись, мужчина расправил плечи и, кажется, испытал облегчение. Я и сама была рада, что все прекратилось на какое-то время. Если до этого мне приходили в голову мысли о том, что нужно бежать, то сейчас, с каждой минутой, уверенность в этом таяла.

В вагоне было грязно и сыро. Скрестив руки на груди, сунула ладони под мышки. Вадим подошел к мотоциклу и поднял его, откатил в угол. Затем достал чистую рубашку с коротким рукавом и натянул ее на себя, быстро застегивая пуговицы. Мне холодно, а мужчине хоть бы хны!

— Ты помнишь это иначе?

— Да. Помню, как ублюдки поджидали меня в засаде и как выстрелили три раза в упор. А вот как добрался до вас… Сколько я тогда брел по лесу? Не запомнил ваших лиц, но запахи…

— Все сильнее ощущаю себя куском мяса.

— Очень аппетитного, поверь, — Вадим недобро на меня взглянул, отчего у меня по коже мурашки поползли. — Теперь даже моя шкура не так ценна, как твоя.

На это я ничего не сказала. Только прислонилась к стенке и зажмурилась. Хотелось бы поспать, но не получалось.

Ощущение мужского пальца на моей губе прошибло током. Распахнув глаза, уставилась на Вадима. Тот сидел на корточках рядом со мной и смотрел на меня исподлобья. Я сглотнула и сжалась в комок. Вадим вновь провел по моей губе, затем коснулся пальцами щеки, будто что-то вытирал. С содроганием смотрела, как он поднес свои пальцы ко рту и облизнул их:

— Кровь.

— Что?

Вытянув рукава, принялась тереть лицо. Мерзость какая! На мне их кровь. На лице. На губах. Тошнота подкатила резкой волной.

— Я думал, что ты крови не боишься.

— Не в таком количестве, и не тогда, когда она на моем лице!

Тяжелая куртка легла на меня, обдав пряной волной воздуха. Вздрогнув, я натянула ее до самого подбородка. Вадим продолжал сидеть передо мной и гипнотизировать взглядом.

— Так тебя не в первый раз пытаются убить… Живучий ты.

— Я всегда кому-то мешаю, но это моя работа.

— Вызывать желание убить? — едко переспросила и чуть расслабилась, потому что страх отступил, и я немного согрелась. — Или что?

— Нет, все немного проще.

Вадим нагло уселся рядом. От него шел такой жар, что я с трудом удержалась от желания прижаться к мужчине. Поджав ноги и спрятав их под курткой, я искоса наблюдала Вадимом.

— Есть много семей, наших семей. Мы так живем.

— Кланами?

— Что-то вроде того. Как кошки ссорятся с собаками, так и семьи частенько ругаются друг с другом. Драки, убийства, бесконечная кровная вражда. Нужен кто-то, кто мог бы сохранять… нейтралитет.

— Так ты рефери? Разбираешь их дрязги?

— Не только. Иногда ищу виноватых.

— И за это ловишь пулю, — я ухмыльнулась и покачала головой. — Бандитские разборки, всегда мечтала оказаться в подобной ситуации!

— Еще никакие разборки не начались. Это только так, прелюдия… Теперь они будут хотеть не только моей головы на пике.

— Да-да, я аппетитный кусок мяса, помню. Интересно знать, почему?

— Пусть бы десять человек зажимали тогда мои раны. Это не спасло бы меня. Ты помогла мне продержаться, пока твой дед не зашил меня. Тогда мне было не до поисков, я спасал свою жизнь. Сколько бы потом не возвращался, не мог найти ни тебя, ни твоего деда.

Монстр

ВАДИМ

Вагон плавно покачивался. Я стоял возле небольшой щели и вдыхал воздух со смешанными с ним запахами. Погони не было, только это вопрос времени. Один я скрылся бы быстро, но с Викой…

Обернулся и посмотрел на девушку. Ее еще потряхивало, она не была готова окунуться в наш мир с головой. Снял одну из сумок, подложил ее девушке под голову и поправил куртку.

Солнце уже встало, вагон понемногу нагревался, но сырость никуда не уходила.

Поезд шел куда-то в область. Сходить я думал, когда начнется совсем густой лес. План у меня родился простой: найти место в такой глуши, куда ни один зверь не сунется.

Вика застонала и перевернулась набок. Меня обдало волной сладкого, будоражащего аромата. Зверь внутри недовольно заворочался. Я рыкнул, сжал зубы и отвернулся.

Поезд стал сбавлять ход. Откатил дверь и выглянул, рассматривая мелькающие мимо виды. Лес и болотистая местность уже начались. Для выхода подошел бы какой-нибудь полустанок. Бросать мотоцикл я не собирался, без него можно сразу лапы и зубы на полку складывать.

— Мы что, выходим?

— Да. Как только покажется любая станция. Лучше, если будет заброшенная.

— Я тогда соберусь… У-у-у, голова дико болит! — Вика села и поежилась. — Снова заснула?

— Недолго спала. Найдем безопасное место, спать будешь дня два.

— А ты?

— Мне пока сон не нужен. Поесть бы не отказался.

— Что-то не вижу у тебя припасов… — девушка встала и прислонилась к стене. — Почему мне так плохо?

— Наша кровь? — пожал плечами и снова принюхался. — Не торопись, пока время есть.

— Я отравилась кровью оборотня? — Вика изумилась и нехотя сняла мою куртку и повесила ее на мотоцикл. — Вот уж никогда не подумала бы.

— Нет, не отравилась. Другое, — буркнул через плечо и прикрыл глаза. Поток свежего летнего воздуха меня бодрил и отвлекал от завлекающего запах Вики. От него в голове мутилось. — Хочешь, садись на мотоцикл. В пустом вагоне особо не разгуляешься.

Вика пошатнулась, подошла к мотоциклу и села на него, положив голову на руль. Она смотрела на меня с интересом, прикусив губы, будто боролась с желанием задать вопрос.

— Меня ведь хватятся. Искать будут, кровь в клинике найдут…

— Ничего не найдут, — скрестив руки на груди, я оперся спиной о дверь, продолжая наслаждаться сильным потоком воздуха. Волосы трепало, нюх отбивало. Еще и свежо. — И не хватятся. Если уж люди не догадываются о том, что мы рядом… Неужели ты такая наивная? Везде все схвачено. Ведь ты не слышала, что в городе завелся монстр?

— Монстр?

Вика встрепенулась и, оперевшись руками в руль, села. Я невольно скользнул взглядом по девичьей фигуре. Одежда не по размеру делала ее только беззащитней. Длинные черные волосы спутались и оттеняли бледность кожи. Темно-карие глаза, почти кофейного оттенка, разглядывали меня если не нагло, то настойчиво. Вика прикусывала губы, отчего те краснели и припухали, и заставляли смотреть на них чаще. В горле запершило. Кашлянув, с трудом отвел взгляд.

— Уже десять смертей за последний месяц. Молодые девушки…

— Тебя ради этого сюда позвали?

— Нет. Я приехал ради пустого конфликта, где одна семью обвиняет другую. И наоборот. Драка, закончившаяся больницей. Только и всего.

— А монстр?

— А монстра я нашел случайно. Только кто-то очень не хотел, чтобы я озвучил это старейшинам. Разобраться мне не дали. Четыре пса подкараулили и начали рвать меня на части. С трудом отбился от них. Результат этой встречи ты видела, — показал пальцем на свою грудь. — Так что…

— И что дальше?

— Меня убьют. Я опасный свидетель, слишком много знаю. Тебя… Могут убить, могут оставить в живых. Только отдавать тебя им я не собираюсь.

От этих слов напряглась и опустила взгляд, принялась пальцем поглаживать мотоцикл и думать о чем-то своем. Мои слова ее не воодушевили.

— Ты животных лечишь?

— Угу. Учусь лечить, еще не совсем лечу, — Вика буркнула, пытаясь скрыть покрасневшее лицо. — А что?

— Знаешь ведь, что значат запахи для животных?

— Угу, — девушка потерла багровые щеки и одарила меня взглядом исподлобья. — Порой важнее зрения и слуха. Обоняние помогает найти дом, еду… п-п-пару, — Вика вдруг стала заикаться.

— Угу, — передразнил и улыбнулся. — У нас все также. Люди пахнут… никак. Их запахи нас не привлекают.

— Любовь не важна? Как в той рекламе? Жажда — ничто, газировка — все.

— Чувства приходят потом. Обычно.

— Я для тебя пахну так? Как… ну…

Вика покраснела до самых кончиков волос. Уже чуть ли не жуя губы, она боялась поднять взгляд и посмотреть мне в глаза. То и дело поправляя волосы, смущалась все сильнее и сильнее.

— Что за глупости! Сам же сказал, я человек!

— Скоро будет станция. Поезд ход не сбавит. Сначала я перенесу мотоцикл, потом тебя.

Путь вдвоем

ВИКА

Мотоцикл с собой тащить Вадим не стал. Вместо этого он нашел укромное сухое место рядом с путями, уложил туда свой транспорт, прикрыл куском брезента, сверху улеглись еловые ветви и трава. Я оглядывалась по сторонам, мне все казалось, что за мной кто-то наблюдает. Мороз по коже так и пробирал.

— Не боишься, что его уведут?

— Без ключей, — Вадим посмотрел на меня исподлобья и криво ухмыльнулся, — это проблематично сделать. Не находишь?

— Логично.

Все равно странное ощущение меня не покидало. Обхватив себя руками, чувствовала себя мухой в тарелке с супом. Здесь было тихо. Поезд уехал и теперь вокруг царила оглушительная тишина. Ни птиц, ни мошкары. Покосившись на Вадима, поймала себя на мысли, что, возможно, это из-за него так тихо.

— Что дальше?

Вадим встал, выпрямился и, чуть запрокинув голову, зажмурился, затем принюхался. Ветра не была, даже самого маленького. Что тут можно было уловить? Каким образом? Даже собакам нужен был какой-то образец.

Мужчина резко взял меня под локоть и направился вглубь леса. Я еле поспевала за ним, в одежде и обуви, которая была велика мне на несколько размеров как минимум.

— Идем. Дымом пахнет оттуда, — Вадим махнул рукой в противоположную сторону. — Там могут найти.

— Разве нам не нужно к людям?

— Нет, — Вадим поправил лямку тяжелой сумки, — нам нужно держаться как можно дальше от них. В первую очередь нас будут искать в жилом месте. В лесу же затеряться гораздо легче.

— И волки там водятся. И медведи. И кабаны. И… — прихлопнув комара на щеке, с завистью посмотрела на мужчину: тот не страдал от насекомых. — И очень злые и большие комары.

— С этим могу помочь, — Вадим достал из кармана сумки репеллент и протянул его мне.

В лесу было не так уж жарко. Мы шли по самым пустым местам. Вадим ловко уводил меня в сторону от болотистых полян. Мужчина очень хорошо ориентировался. Он лишь изредка останавливался, принюхивался, недолго думал и корректировал наш путь.

Я решила не спорить. Похоже, выбора не оставалось. Только довериться мужчине. Уже доверилась, поздно сдавать назад. Иначе придется идти по шпалам неизвестно сколько. Одной.

— Ты сегодня молчаливый.

— Транквилизаторы не действуют. Привыкай.

Вадим о чем-то думал. Иногда он останавливался, прислушивался и принюхивался, словно чувствовал что-то. Это что-то преследовало и меня. Никак не проходило это гадкое, липкое ощущение. Будто в жвачку вляпалась.

Запах сырости и травы навевал воспоминания о дедушке. Такие теплые и уютные, родные, что понемногу мне становилось легче. Вадим цепко держал мой локоть и не отпускал, волоком тащил иногда.

Найдя полянку получше, где лежало упавшее дерево, Вадим сжалился и объявил перерыв. Позволил сесть мне, дал бутылку с водой. Поесть пока не нашлось, но я и не настаивала. Как ни странно, но жажда была сильнее голода.

Сделав пару жадных глотков и вытянув ноги, принялась их массировать и облегченно выдыхать. Жмурясь, вдыхала и выдыхала свежий воздух. В городе я почему-то задыхалась.

Вадим же только скинул сумку. Он даже не сел, только смотрел на меня. Странно, но изредка на него поглядывая, заметила, что глаза мужчины уже не так сильно светятся. Так, немного отливают голубым.

— Это правда, что ты мне рассказал? Про убийцу?

— Правда. Мне врать не с руки.

— Почему тогда слухов нет? Нет, я все понимаю, но… если бы правда убивали…

— Убивали. И будут убивать. Мы всегда рядом, но не любим, когда нас ловят. Слухи и сказки не берутся из ниоткуда.

Тут тоже все логично. Не зря ведь говорят, что дыма без огня не бывает.

— Не все из нас имеют сильную связь с духом зверя. Такие члены нашей большой семьи ищут себе самое нужное место.

— Оборотни в погонах.

— Смешно, — Вадим сухо ответил, не оценив мою шутку. — Там они тоже есть. У нас своя полиция в вашей полиции. Теперь, если ты отдохнула, пойдем дальше. Или хочешь спать под открытым небом?

— Идем!

Дальше дорога стала сложнее. В таких буреломах я не гуляла никогда. Приходилось очень часто смотреть под ноги, пролезать между завалами и сросшимися деревьями. Вот Вадим с легкостью все преодолевал. Завидовать только такой выносливости.

Ближе к обеду живот начал подавать сигналы. Вадим на это недовольно оглядывался, а я краснела. Своим голодом я не только отвлекала, но и рушила ритм.

— Мы отстаем. Сильно.

К вечеру Вадим смирился. Меня можно было тащить только на буксире. Мужчина порывался взять меня под мышку, либо на плечо закинуть, но в лесу только волочить оставалось. На это уже я согласна не была.

Когда солнце стало скрываться от моих глаз, Вадим решил прервать наше бегство. Место он выбрал под стать: сухая поляна, заросли кустарника и деревья, которые как по заказу росли вместе.

— Садись тут и никуда не уходи, даже если резать на части будут, — Вадим наставлял меня. Я только открыла рот, как мужчина резко осадил: — И не вздумай шуметь. Сиди тихо.

Метка

ВАДИМ

А так и не скажешь. Намекать, а уж тем более требовать я ничего не собирался. Пока.

— Успокойся и расслабься, — я стиснул девушку, — если не хочешь замерзнуть, то не стоит слишком далеко отодвигаться. Говорю серьезно. Ночью будет прохладно.

Закрыл глаза и выдохнул, стараясь не поддаваться искушению. Все вокруг пропахло Викой, даже я сам. Зверь внутри бунтовал, ему хотелось быть как можно ближе, сроднится с девушкой. Инстинкты, с которыми сложно бороться.

Напрасно я искал метку, ее не было. И это сбивало с толку больше, чем все остальное.
Каждый из нашей семьи отмечен. С особой целью. Этот знак мы получаем при рождении, чтобы найти того, кто будет идти рядом до самой смерти. Но напрасно я искал метку на Вике, девушка одуряюще сладко пахла. Без метки. Этот вопрос меня сейчас занимал даже больше, чем весь тот беспредел, творящийся в городе. Ни разу не сталкивался с такой грязной и мерзкой историей.

Вика заснула. Спала беспокойно, вертелась, ежилась и постанывала. Ей что-то снилось, что-то плохое. Мне приходилось силой удерживать девушку, иначе она точно замерзла.

Туман быстро опустился, от этого хотелось чихать. Прикрыв глаза, провалился в легкую дрему. Выспаться не получилось. Запах Вики даже сквозь сон будоражил меня. Толчки и пинки тоже оказались бодрящими.

Под утро, в самый темный и холодный час Вика как следует лягнулась со сдавленным бормотанием:

— Дедушка, мне больно…

Получив еще и хороший удар кулаком, решил, что сна на сегодня достаточно. Отодвинулся, прикрыл своей нагретой частью полотнища Вику и встал. Потянулся и направился в сторону тлеющего костра.

Запахи вокруг витали странные. Я еще чувствовал вонь масла и бензина, уж не знаю почему. Стук колес проходящих поездов тоже долетал, но слышал его только я. Дым убивал почти следы, наши тоже. На мгновение поймал себя на мысли, что чувствую тонкую нотку чего-то… странного. Но как бы не принюхивался, только пьянел от коктейля дыма, свежести и сладости Вики.

Я слился со зверем ровно на столько, на сколько нужно было для охоты. В лесу полно живности. Сам я мог съесть и сырое, но Вика вряд ли была поклонницей мяса в стиле “блю”. Под горячую лапу попалось два зайца. Одурев от пряной остроты свежей крови, одного прикончил сразу. Второго же выпотрошил и отнес в костру. Есть там особо нечего, мяса мало, но Вике хватит.

Лес любого прокормит. Зверя так тем более, голодная смерть нам не грозит.

Вика проснулась, когда заяц уже вовсю шкворчал и разбавлял коктейль запахов своим вкусным ароматом. Девушка потянулась, потерла глаза и села. Протяжно зевнув, взъерошила волосы и посмотрела на меня с каким-то подозрением.

— Значит, не сон…

— Доброе утро. Завтрак почти готов. Воды в бутылке хватит… Нужно собираться.

— За нами следят?

— Что? — утирая последние капли крови, сощурился и удивился такому замечанию. — Следят?

— Ну… да, — Вика жадно посмотрела на жареного зайца и облизала губы. — Следят. Мне так кажется. Или у меня паранойя. Теперь везде буду видеть вашу братию.

— Ешь давай, быстрее. Не стесняйся. Я уже позавтракал.

Вика укоризненно посмотрела на мелкие брызги крови, которые я пропустил. Встала и как-то нервно, неуверенно подошла к костру. Чувство голода оказалось сильнее. Я лишь усмехнулся.

— Твой дедушка тебя обижал?

— Обижал? — Вика облизывала жирные пальцы, исподлобья смотря на меня. — С чего ты взял?

— Ты всю ночь об этом твердила. Он делал тебе больно…

Девушка вдруг смутилась, повернулась ко мне боком и села по-турецки, поглаживая запястьем предплечье левой руки. Приговаривая зайца, Вика ела аккуратно и быстро, явно стесняясь моего внимания. Я не стал ее нервировать. Нужно было не только вещи сложить, но и прибрать за собой, костер потушить и прикопать.

— Дедушка мне никогда больно не делал. Это все печка, — Вика бросала кости в костер. Обглодала она их паршиво, армию голодающих такими остатками накормить можно. — Мне было четыре, кажется. Я заигралась и прислонилась плечом к буржуйке. Прикипела я к ней знатно. Маленькая, кожа нежная. До сих пор помню тот мерзкий запах. Дедушка мне долго повязки менял, потом еще и мазь свою маме дал. Чтобы рука лучше заживала.

Вика доела и устало отложила зайца на лист лопуха. Вновь облизывая пальцы и косясь на меня, девушка не понимала такого моего интереса. А мне казалось, что этот сон не зря девушку беспокоил. Дело не только в травме.

— Я потом даже рада была. Шрам получился красивый, ровный. Дедушка постарался, зато мерзкое родимое пятно исчезло. Сама его не помню, но на фотографиях оно выглядело жутко.

— Родимое пятно? — от волнения даже бросил сумку. Подошел ближе и с рыком переспросил. — Какое пятно?

— Такое… след напоминало. Черное. На нем еще волоски росли.

Я захотел посмотреть на шрам прямо сейчас, сию минуту. Подошел к Вике и схватил ее за рукав, рывком поднял на ноги и начал стягивать толстовку. Ворот был широким. Девушка возмущенно сопела и пыталась остановить меня.

— Эй! — Вика била меня по руке, цепляясь за толстовку. — Оставь меня! Что ты делаешь?

Странности

ВИКА
Все услышанное меня шокировало. Мало того, что не свыклась с мыслью, что у нашего мира двойное дно, так теперь я оказалась с ним связана? И к этому имеет отношение… мой дедушка? И мама? Как вообще такое возможно?

Слова о метке просто убили, такое ощущение, будто меня заклеймили с детства!

Стоило заговорить об этом, как Вадим потерял всякое терпение. В его пронзительно голубых глазах ярость сменялась недоумением и осознанием чего-то очень страшного, чего я еще не знала.

Наш разговор закончился бы черт знает чем, если бы в кустах кто-то не зашуршал. Наверное, мне не показалось, что за нами следят. Я не успела и вскрикнуть, как Вадим оттолкнул меня в сторону, прикрывая собой. Покатившись кубарем, закашлялась от мелкого сора, попавшего в рот. К месту нашей стоянки выскочил волк. И это точно не был лесной житель. С чего это я взяла? Да хотя бы с того, что волк был огромный. Мне по грудь, не меньше, а глаза горели красным. Облизнувшись, зверь мрачно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Вадима. Тот стоял на одном колене, медленно снимая с себя рубашку. Многие раны уже затянулись, остались лишь те, что я зашивала последними, так и не скажешь, что недавно мужчину чуть на фарш не покрошили.

— Вика, уходи…

Я вздрогнула, когда Вадим назвал меня по имени. Сглотнув, встала на четвереньки и быстро поползла в сторону кустов. Волчьи зубы клацнули в миллиметре от моих ног. Испуганно взвизгнула и буквально метнулась вперед. Запнувшись о корягу, перевернулась на спину. Шумно дыша, отползала назад. Вадим тенью метнулся в нашу сторону и перехватил волка под шеей. Мышцы на руках мужчины вздулись буграми, проступили вены, а кожа стала покрываться короткой полосатой шерстью. Волк клацал зубами и ронял вязкую слюну на траву.

— Боже… Боже… — еле связно бормоча, почти добралась до кустов. — Это все сон! Мне снится кошмар…

Вадим с рыком перебросил через себя волка, отряхнулся и протяжно рыкнул. Птицы взметнулись в воздух со всех ближайших деревьев. Волк жадно облизывался, и кружил, не упуская меня из виду. Вадим же маячил между ним и мной, медленно обрастая шерстью. Ему потребовалось всего секунды две, чтобы избавиться от джинсов — сказывалась многолетняя практика, видимо. Покраснев от увиденного, перевела взгляд на волка.

Теперь я не так сильно жалела, что осталась рядом с Вадимом. Пусть он и ведет себя как неотесанный чурбан, но лучше так, чем покромсанной на лоскуты. Я заползла за кусты и встала, прижавшись к теплому стволу сосны.

Вадим уже стоял на четвереньках, только это был не человек. Теперь на поляне бились взглядами два зверя: волк и белый тигр. Я ужаснулась размерам Вадима: если волк доходил до груди, то тигр… Он и правда огромен. Почти с меня ростом. Утробно рыча, тигр расхаживал возле меня, явно давая понять, что не пропустит никого. Волк прижал уши и метнулся ко мне. Мощный удар лапой. Оглушительный визг и мерзкий хруст заставили зажмуриться и отвернуться. Я слышала возню и хлесткие удары, рычание и скулеж. Наверное, мне стоило бежать, но от страха ноги стали ватными. А если… если рядом еще такие звери? Нет, я никуда не пойду.

Шерсть летала клочьями, как и земля с травой. Вадим бесновался, отбивая волка все дальше и дальше, тот уже начал хромать. Слюна порозовела, теперь из пасти текла и кровь. Тигр же мог похвастаться лишь парой царапин.

Волк сделал последний прыжок. Я ожидала, что Вадим прыгнет, но на поляне вдруг показался кто-то третий. Филин. И он мог похвастаться отличными размерами. С протяжным уханьем он выпустил когти и схватил волка за загривок, задрав голову. Зубы тигра с силой сжались на волчьем горле. Я закрыла глаза и отвернулась как раз вовремя. Когда меня перестало мутить и нашлись силы отлипнуть от дерева, смогла ближе подойти к поляне.

Вид был ужасный. Такое ощущение, что все пропахал бульдозер. Следы крови и когтей, даже на ближайших деревьях. Нечто, напоминающее волка, лежало возле старой ели. Вадим, весь в царапинах и синяках, сплевывал кровь и смущал меня своим крепким нагим телом. Филин все еще кружил над поляной.

— Не думал тебя здесь увидеть… Мы пойдем за тобой, дай только минуту собраться.

Мне не показалось, Вадим правда говорил с филином, а тот даже ему отвечал. С шумом пролетев над нами, гигантская птица скрылась в небе над лесом.

— Ты в порядке? — Вадим обернулся ко мне, вогнав меня в такую краску, что у меня щеки онемели, а в животе все узлом стянуло. — Цела? — повысив голос, мужчина подошел ближе ко мне.

— Что? — переспросив, мотнула головой. — Со мной… со мной все в порядке. Не беспокойся, я цела.

Опустив взгляд, я повернулась к мужчине боком. Он, конечно, красивый и выглядит потрясно, но это было слишком для меня. Хватит того, что меня чуть не сожрали. Если только еще сожрать хотели, а ничего больше. От этого тошнота вновь подкатила к горлу.

Вадим, наконец, подобрал свои джинсы и быстро их натянул. Схватил заодно рубашку и направился к волку. Я тоже посмотрела на зверя.

— Разве он… ну, не должен обернуться… человеком?

— Должен, — Вадим был мрачнее тучи. — Но не обернулся.

— Это необычно?

— Это неправильно. Так не должно быть. Вернее, так не может быть…

Вадим присел возле туши волка и принялся осматривать поверженного врага. Мужчину что-то заинтересовало в этом звере. Я не могла понять, что, но задавать глупые вопросы не стала.

Старый друг

ВИКА

— Ну, будьте как дома.

Я воровато огляделась, мне все еще было не по себе. А вот Вадим воспринял слова буквально.

Лохматый старик в растянутой рубахе, драных ватных штанах и еще советской фуражке ковылял бодро, за пару часов привел к своей поросшей мхом сторожке. Она пряталась в самом глухом и дремучем месте. Больше всего меня поразила старая “буханка”, уазик. На ней не было колес, и машина вросла в землю. Когда-то тут было довольно пусто. Когда-то.

Сторожка напоминала дедушкину, только та была чище и светлее. Тут же было нечто старое и дряхлое, провонявшее сыростью. Хотя буржуйка была, но не похоже, что ее часто топили, наверное, только зимой.

В углу стояла грубо сколоченная кровать с соломенным матрасом и еще советскими одеялами в клеточку, у нас дом тоже такие были.

Вадим кинул сумки в пустое место, косо посмотрел на меня и тяжело вздохнул. Старик проковылял к кровати, устало сел на нее и вперился в меня выцветшими глазами.

— Дьяк, ручей есть где-то?

— Есть, с чего бы ему не быть. Ты иди на север, дойдешь. Хватит тебе, чтобы рожу умыть, — хозяин сторожки ухмыльнулся. — Заодно ведра захвати, принесешь и мне, и ей.

— Хорошо. Присмотри за ней, — Вадим резво вышел, затем за дверью что-то затарахтело, гулкое и деревянное. — Я быстро.

Я чувствовала себя не в своей тарелке. Перетаптываясь, искала место, чтобы сесть. Мне нашелся только колченогий стул. Нервно потирала одну ногу другой и смотрела на старика, которого Вадим назвал Дьяком.

— И как же такая красавица попала в руки этого обалдуя? — старик скинул резиновые калоши с теплыми вкладышами и улегся на постель. — Он же еще тот болван.

— Вломился к нам в клинику в два час ночи весь покромсанный на куски. Кто-то перепутал его с котлетой и хорошо погрыз.

— А! Это уже на Вадима похоже. Он любит сюрпризы преподносить.

— У вас имя такое… необычное. Вы Вадима хорошо знаете? — на нервной почве у меня язык развязался, да и делать нечего. Могла бы, так дырку в джинсах протерла. Дергалась от каждого шороха и звука. — Старые друзья?

— Очень старые. Я его не видел лет так… сорок, наверное, может, больше. Я тогда постриг только принял. Вот он меня по привычке Дьяком и зовет, на самом деле я Пафнутий.

Тут я не выдержала и фыркнула, имя показалось мне смешным. Я внимательнее присмотрелась к старику. Как-то непохоже, что он и правда знает Вадима сорок лет. Цифра такая жуткая. Вадим максимум лет на тридцать выглядит, ну, может, немного старше.

— Сорок? — не скрывая улыбки смотрела на Дьяка. — Вы не ошиблись?

— Сорок… Я давно не общался с людьми, одному спокойнее. Красавица, не подашь вот тот чайник? — старик ткнул пальцем куда-то позади меня. — В горле пересохло.

Под сухой, чуть свистящий кашель я обернулась и смогла достать со стола гнутый металлический чайник. Когда-то он был зеленым, но краска вся слезла, теперь все покрылось нагаром и копотью. Видно, что чайник с кривым носиком и вмятиной на боку часто бывал на открытом огне. Внутри плескалась вода. Я отнесла его Дьяку, тот тут же присосался к носику, периодически кашляя и хрипя.

— Я хорошо отца Вадима знал, хороший был человек. Упокой Бог его душу! Умер еще во время войны.

— Какой? Первой мировой? — я попыталась пошутить.

— Почему первой? — старик поставил чайник на пол. — Финской. Я тогда на Валааме жил, в работниках ходил. А Вадим и его отец туда из-за войны и приехали. Мне пришлось Вадима увозить и семье передавать, потом его куда-то за кордон вывезли. Виделись позже, когда он уже кочевником стал. Это сейчас их по-модному номадами называют, насмотрелись этой иностранщины, прости Господи.

Похоже, старик не шутил. Меня как кирпичом по голове треснули, все перед глазами поплыло. Сколько… Сколько же они живут? Сколько на самом деле лет Вадиму?

— И зачем он тебя за собой потащил. Пахнешь ты странно, но… Сейчас так сильно все изменилось. Раньше вот вместе жили, друг друга поддерживали, не разбредались. А теперь? Каждый сам за себя. Не мудрено, что мало нас таких осталось. Телефоны, спутники, этот интернет — прятаться стало сложнее. Меня только тут и не трогают. Редко-редко хожу в соседнюю деревню. До нее километров двадцать. Я охотников и заблудившихся грибников чаще встречаю, вывожу их на тропы.

— Все выболтал?

Вадим появился неожиданно, напугал меня до икоты. Дьяк же лишь довольно усмехнулся и снова закряхтел, вставая с кровати. Отдых кончился.

— Надо вас чем-то угостить, чаем, например. У меня только солонина есть, но дамскому желудку такое будет не по нутру. Но я еще с вечера ягод насобирал, там, в лукошке.

— Он правду сказал? Про войну и все такое?

Ответом мне послужил кивок. Вадим взял топор и уставился так, что моя краснота до самых волос доползла. Я не понимала, чего от меня хочет мужчина.

— Мыться будешь? Печку топить?

Только тут я заметила, что волосы у Вадима влажные. Он уже успел обсохнуть, пока дошел до нас. Вымылся, наверное, в том ручье. На улице было не так уж жарко, чтобы я лезла в ледяную воду.

Путь в никуда

ВАДИМ

Мне понравилось смущать Вику. Она так мило краснела, что на меня накатывало хорошее настроение. Хотя сейчас мне впору было быть сердитым и серьезным.

Встреча с тем волком… Черт, никогда не видел таких уродов. Возможно ли, что именно такая тварь гуляет по городу? Если да, то кто создал ее?

Все в этом деле шло не так. От него буквально смердело смертью, отбивая нюх напрочь.

Я услышал совершенно случайно в каком-то клубе слухи. Только слухи были такие пугливые и точные, что было не сложно найти то самое место, а потом и справки навести. Убийства тщательно скрывали. Конечно, умирали ведь люди.

После того, как я свел воедино три случая, на меня началась охота. Обвинить можно было бы Туманных волков. Если бы не одно но: следы везде были разными. Словно по городу носилась разношерстная стая обезумевших зверей, начиная от волков, заканчивая тиграми и медведями. И хотя ничто не указывало на псов до последнего момента, они показались мне подозрительными с самого начала. Теперь же мне начинало казаться, что за псами стоит кто-то другой.

Меньше всего я хотел, чтобы Вика оказалась на тропе охоты. Если чудовище не одно, и меня могут убить. А так Дьяк позаботится о ней, пока я не зачищу хвосты и не получу иммунитет от одной из семей. Не думаю, что псы хотят воевать со всеми.

— Отвернись!

Викин возглас выдернул меня из забытья. Сладковатый запах тут же ударил в нос, забивая остальные чувства. Чем дольше я находился рядом с ней, тем сложнее было мыслить беспристрастно и логически. Вместо дела, я думал о других вещах.

О том, какая нежная кожа у Вики, как она гладкая и немного холодная. Будто фарфоровая. Так и хотелось ее гладить. А темные глаза? Такие глубокие и томные. Одного взгляда из-под опущенных ресниц хватало, чтобы не только мышцы в моем теле крепли.

Бороться с возбуждением становилось все сложнее и сложнее. И это еще одна причина, по которой нам нужно ненадолго расстаться.

— Эй! — девушка хлопнула меня по плечу. — Очнись, спящая красавица! Отвернись, говорю.

Теперь Вика краснела не только от стыда. Я поставил ведра у дерева, закинул полотенце на плечо и повернулся к девушке спиной. Место для купания выбрал отличное, позади раскидистого орешника, в сухом солнечном месте, где трава не была такой холодной, а земля шла немного в уклон — вода не будет скапливаться.

Девушка закопошилась, быстро раздеваясь. Я слышал, как падала на траву одежда. Затем Вика развела воду и отчаянно запыхтела. Мылиться старым бруском мыла, который уже потрескался от времени и больше напоминал камень, то еще удовольствие. Плеск воды стал слышаться чаще.

— Дьяк присмотрит за тобой, в обиду не даст.

— Он же старый! И как быть? Справится Дьяк с такой махиной?

— Нескольких он в лесу уже прикопал. Сиди в доме, никуда не ходи. Мне хватит нескольких дней. Потом…

— Снова на поезде?

— Посмотрим, не беги впереди этого самого поезда, — хмыкнув, скрестил руки на груди. — Ты еще долго будешь плескаться?

На это Вика не ответила, лишь продолжила пыхтеть. А я, закрыв глаза, облизнулся от тонкого аромата. Чистая вода сделала его таким прозрачным, приторно сладким, вяжущим рот. Я то и дело глотал слюну, шумно вздыхая.

Полотенце соскользнуло с плеча. Вика принялась усиленно обтираться, что-то бормоча под нос. Я покосился на чистую одежду, заботливо раскинутую на орешнике.

— Дьяк назвал тебя кочевником… Значит, у тебя нет дома?

— Нет, — мотнул головой.

— И семьи нет?

— Я одиночка…

Вика подошла совсем близко. Будто задумавшись, она не поняла, в какой опасности оказалась. Я обернулся.

Длинные волосы, скрутив пучком, она подколола прутиком. Сама же замоталась в полотенце и, немного дрожа, смотрела на меня потерянным взглядом. Вика была для меня слишком притягательной. Она мигом оказалась в моих объятиях.

Как же давно я не испытывал подобного!

Вика покраснела и уперлась кулаками в мою грудь. Поджав губы, девушка метала раздраженные взгляды и хотела оказаться от меня на почтительном расстоянии. Я же просто не мог ее отпустить. Инстинкты брали свое.

Хотелось сжать Вику в объятиях сильнее, чувствовать ее обнаженную кожу под пальцами, ощущать сбивчивое дыхание на своем лице. Услышать стоны…

Я не удержался и коснулся губами ее щеки. Внутри все адским огнем горело. Никакие цепи не могли удержать зверя, когда такая сладкая и желанная добыча уже была в его лапах. Перехватив Вику за шею одной рукой, рывком смял сопротивление, второй же задрал полотенце, наслаждаясь гладкостью бедер.

Вика дернулась раз, затем второй. Удар в челюсть вышел неожиданным. С глаз будто пелена упала. Потирая подбородок, я осоловело смотрел на рассерженную девушку, дующую на кулак. Отступив от меня на значительное расстояние, она фыркнула и поспешила в кусты орешника. Мне оставалось довольствоваться только ее запахом и милой краснотой лица.

— Ты сама дойдешь?

— Не заблужусь в трех соснах! — окрик Вики был взволнованным и хриплым. — Лучше, если ты уйдешь и дашь мне одеться нормально.

Шантаж

ВАДИМ

Пахло сыростью. Следы читались отменно. Метки обо мне стояли чуть ли не на каждом углу. Обходить их было не так уж легко. Пришлось попотеть.

Я мог идти только к одной семье. Ласки. Их было немного, не так, как, скажем на Севере, но в свое время я избавил Ласок от таких проблем… Они мне должны.

И я должен позвонить старшему, совет не в курсе, какой бардак тут творится. Если эта гадость непонятная расползется повсюду… В области уже есть. Что дальше?

Дом Ласок прятался в самом дорогом районе, на острове, куда трудно попасть. Они выкупили четыре участка, отгородились забором, установили охрану. Жили закрыто, скрытно и тихо. Но где гарантия, что и там меня кто-нибудь не поджидает?

Возле одной из станций метро, я выцепил какого-то простачка и одним небрежным движением вытащил у него не только бумажник, но и телефон. Приглянулся он мне тем, что явно не отличался сильной защитой. Толкнув парня в плечо, будто бы случайно, поспешил за угол. В кошельке нашлось несколько тысяч наличными, карты я брать не стал и просто выбросил бумажник в ближайшую урну. На телефоне оказался графический код. С пятой попытки я правильно его угадал. Телефон Дани, связного Ласок, я знал наизусть.

— Да?

Его хриплый голос меня порадовал. Хоть кто-то не вызывает у меня рвотный рефлекс. Свернув в какую-то подворотню, спрятался за углом у водосточной трубы.

— Это я, Вадим.

— С ума сошел? Твоя голова стоит целого состояния. А за девушку… У тебя дар не только находить неприятности, ты в принципе выступаешь за то, чтобы портить и усложнять жизнь окружающим.

— Уж какой есть…

— Короче, чего ты хочешь?

— Встретиться на вашей территории.

— Нет, даже не заикайся об этом! — тональность Дани повысилась. — Три семьи хотят тебя на ломти покромсать. Нам проблемы не нужны.

— Я не прошу укрывать меня, я должен связаться со старшим. Ты же знаешь правила. Вы мне должны, — я голос, наоборот, понизил. — Очень сильно должны. Так должны, просто обязаны, что ты сейчас должен наперебой свою помощь предлагать.

Надавил на самое больное. Могу сделать еще хуже, если вынудят. Даня не понял, что я не для красного словца это сказал.

— Я не так глуп, чтобы не оставлять страховку. Мы повязаны кодексом, но кое-кто его постоянно нарушает. Так почему я должен играть по правилам?

— Хорошо. Я заберу тебя, адрес сейчас вышлю на этот номер.

Даня слово сдержал. Не прошло и минуты, как завибрировал телефон. Прочитав сообщение, я его стер, удалил последний номер, прошелся краем рубашки по нагретому пластику и отправил смартфон в ближайшее ведро, заменявшее мусорку.

В носу неприятно щекотало, а внутри все натянулось струной. Вряд ли бы меня нашли так быстро. Как назло, и район такой, что просто не уйдешь. Я решил пройтись двором до старой пожарной лестницы. Если кто-то за мной пойдет…

Длинный двор не раз перемежался арками. Один дом, второй. Просто брел мимо них, прислушиваясь к шагам. За мной слышалось что-то странное, шорохи. Явно не псы и не лисы, и не волки.

Еще одна водосточная труба, широкая и ржавая встретила меня приветливо. Мягкими шагами спрятался за ней, прижимаясь к стене. Вскоре в тень зашел мужчина. Коротышка, с потной лысиной и трясущимися руками. Он то и дело доставал платок и протирал лицо, скоро жалкий кусок ткани можно будет выжимать.

Запах от незнакомца шел едкий, грязный, мусорный. Воняло падалью, дерьмом и болезнями. Так могли пахнуть только крысы. Поразительно, на мой хвост упала крыса!

Я одним прыжком оказался рядом со своим преследователем. Брезгливо схватил его за воротник и потащил к стене, крепко приложил об нее. Прижал локтем шею и окинул взглядом жалкую трясущуюся тушку.

— Кто ты? Как меня нашел?

— Я… Меня нанял Анхель, из Серебристых лис. Он хочет поговорить с тобой без свидетелей.

— Анхель? Какого хрена ему надо?!

— Я откуда знаю? — мужичонка сипел и трусливо краснел. — Дал мне твои вещи. Сказал найти, только тихо. Предупредить.

— Меня? — ослабил хватку и позволил крысу сползти вниз. — Как это мило с его стороны. Если бы у него были мои вещи…

— Он никому ничего про тебя не говорил. Пока тебя не было, убили его брата. Также, на части разорвали, — мужчина лебезил, фонтанируя потом, тот уже ручьями струился не только по его лицу, но и по шее. Ворот рубашки потемнел, а потеки на груди отчаянно стремились вниз. — Анхель знает, что это не ты его убил, что ты тут ни при чем. Номад, ему нужна твоя помощь.

— Надо же, — я отошел от крыса. — Анхель сначала продает меня с потрохами, вешает мне на хвост все отребье и обвиняет во всех грехах, а теперь ему нужна твоя помощь.

— Анхель сказал передать тебе это…

Мужчина попытался вытащить фотографию из нагрудного кармана, но у него не выходило. Потные пальцы скользили, дрожали и никак не могли уцепиться за гладкий кончик. Я склонился и сделал это за него.

Развернул мятую фотокарточку.

Семейная пара с ребенком. Мне это ни о чем не говорило. Почти… Глаза женщины показались знакомыми, будто я где-то их видел. Поднес фотографию к носу и сделал вдох. Мир взорвался красками, болью отозвавшись в висках.

Истинная суть

ВИКА

Меня снова знобило. Я едва ли не прилипла к буржуйке, так плохо было. Дьяк кряхтел, стонал и кашлял. Шаркал ногами, булькал чайником и старался меня не трогать.

Уже третьи сутки я пряталась в этом лесу, а жар никак не проходил. Совершенно не хотелось есть. Я только бесконечно пила травяные чаи Дьяка и нехотя жевала сушеные ягоды.

— Какая-то странная у меня болезнь, — хмуро посмотрела на старика и сунула еще одно разрубленное полено в печку. На улице было тепло, а меня будто в ледяную прорубь засунули с головой. — Ни кашля, ни каких-то привычных симптомов. Что со мной? Меня знобит, а внутри… внутри все полыхает. Но температуры у меня нет. Так ведь?

Заскорузлая ладонь Дьяка коснулась моего лба, деловито пощупала его. Затем старик снова сунул мне в руки чашку с чаем, от которого меня уже тошнило. Скоро через нос и уши польется.

— Я не могу пить это.

— Пей, иначе хуже будет! Это еще Вадим не знает, на что тебя обрек, — в голосе Дьяка появились стальные нотки. — Пей, живо!

Через не могу стала отпивать из чашки. Тяжело дыша, делала маленькие глотки. Дьяк суетился, клал на свою кровать прогретые на солнце одеяла. Я лениво наблюдала за ним, не понимая такого ажиотажа. Предыдущие ночи прекрасно проспала на полу. Озноб так выматывал, что спала я, будто провалившись в черную дыру.

— Сегодня ляжешь на кровать.

— Дьяк, я…

— Не спорь! — в меня уткнулся крючковатый палец. — Ложись и живее. Знал бы… Ничего, всыплю Вадиму по первое число! Тоже мне, кочевник…

Дьяк бурчал и бурчал, распаляясь как закипающий чайник. В нем все булькало и клокотало. После чая меня и правда потянуло в сон. Я еле добрела до кровати, ноги путались. Старик едва успел подставить руку, чтобы я за нее ухватилась. Ловко уложив меня в кровать, Дьяк тут же накрыл меня чем-то теплым, подоткнул под самый нос и сел рядом на колченогий табурет. Затем поставил себе на колени миску с водой и вперился в меня немигающим взглядом.

— Я что, умру?

— Ты? Что ты! — Дьяк хрипло засмеялся, поразив меня неплохим набором сохранившихся зубов. — Нет, не умрешь. Ты же медик, да? Вадим что-то такое говорил.

— Да, учусь. Животных буду лечить. Ветеринар я.

— Смешно вышло, почти наша стезя.

От очередного приступа хриплого смеха меня покоробило. Дьяк казался добродушным, но что-то в его словах, да и в этом разговоре меня смущало.

— Еще в наши времена люди любили баловаться разным… Ты понимаешь?

— Понимаю.

— У тебя то состояние, когда баловаться больше не можешь.

— Ломка что ли?

— Ага, она самая, — Дьяк закивал как китайский болванчик. — Ты слишком долго пробыла рядом с Вадимом. Ничего, его тоже накроет. Он пока и не подозревает об этом.

Такие слова меня не порадовали. И дело касалось не только Вадима. Вообще не понимала, почему нас обоих что-то должно “накрывать”.

— Да? Почему не подозревает?

— А у тебя запах изменился, Вика. Он стал другим. Все просто: ты сделала свой выбор…

Я со стоном коснулась своего лба и, поморщившись, закрыла глаза. Дьяк все больше напоминал городского сумасшедшего, либо у меня и правда какая-то непонятная “ломка”, от которой мозги напрочь отключились.

— Мне думать больно, какой выбор?

— Вика, я живу уже давно, — Дьяк откопал под одеялами мою правую руку и легонько сжал ладонь. — Вадим, он много чего повидал, но с моими знаниями ему не тягаться. То, о чем я тебе сейчас расскажу, такого… такого давно не видели.

Я кивнула. Приоткрыла один глаз, чтобы через нудную боль смотреть на Дьяка. Тот казался серьезным и собранным. Он свободной рукой смочил тряпку в миске и положил компресс мне на лоб. Стало легче.

— Каждому из нас природой уготована пара. За редким исключением мы можем жить в одиночку. Только если сам дух, звериная ипостась тоже одиночка. Вадим, он такой. Поэтому он стал кочевником, для него нет пары. Не нашлось. Конечно, у него были девушки и женщины, но это совсем не то. Я… — Дьяк покачал головой, — я тоже по этой причине в свое время обратился к человеческому богу. Даже не знаю, есть ли кто-то живой из моего рода?

Вот как у них, странно так. У людей в этом плане проще, гораздо проще.

— Но бывают редкие исключения. Мы от рождения получаем метку, знак зверя. Знаем, кем мы будем, когда повзрослеем.

— Исключения? Я — исключение?

— Да. Ты получила метку, но выбор оставили за тобой…

— И что же? Я, по-вашему, Вадима выбрала? — постанывая, гулко рассмеялась. Мой голос напоминал карканье вороны. — Так что ли?

— Угу, — Дьяк протер мой лоб и вновь смочил компресс. — Поэтому тебе так плохо. Мы учимся справляться со зверем с первого вдоха, впитываем это с молоком матери. Тебе же нужно примириться со своим духом за очень короткий срок…

Значит, у меня все-таки болезнь, пусть и странная. В каком-то бреду мне казалось, что я тоже сейчас когти отращу, шерстью покроюсь и буду выть на луну. Вадим, конечно, так не делал, но легче мне от этого не стало.

Последний

ВАДИМ

Запахи били в нос непривычно сильно. От этого сознание казалось замутненным, еще и фотография тон задавала. Хоть она и лежала в заднем кармане джинсов, но мне казалось, что я весь Викой пропах.

К нужному месту встречи я добрался без особых приключений. Успел купить себе еды и воды, спокойно перекусил в парке на скамейке. Никому до меня дела не было, кроме собак. Раньше они на меня бросались, гавкали и рвались с поводка. Теперь же так и норовили подлезть под руку, лизнуть и преданно посмотреть в глаза.

Это все Вика?

Возле въезда раздался громкий звук клаксона. Темная машина без опознавательных знаков уже ждала меня. Запах Дани я уловил отчетливо, похоже, что кроме него в автомобиле никого не было.

— Ты можешь быстрее? — опустив стекло, Даня нервно меня подгонял. Выглядел он хреново. — Шевели ногами, номад.

Я сел впереди и расслабился. Закрыл глаза и впервые смог выдохнуть спокойно. Машина плавно поехала, забавно меня укачивая. Кулак Дани врезался под ребра.

— Ты что, сюда спать пришел?

Лениво открыл один глаз и недовольно посмотрел на Даню, от которого отчетливо разило страхом. Я не знаю, сколько ему лет, но выглядел он юнцом. Таких называют смазливыми, красивыми. Духовное соседство с лаской делало его не только милым, но и хитрым и изворотливым.

— Нет, не спать. Пока не окажемся на вашей территории, я говорить ничего говорить не буду.

— Все говорят о том, что это ты убийца…

— Ничего, что я приехал, когда уже три трупа нашли?

— При чем тут трупы? — Даня удивленно округлил свои карие глаза. — Какие трупы?

— Ты знаешь, что несколько дней назад, далеко от города, я убил одичалого.

Мы встали на светофоре. Даня усиленно переваривал эту информацию, а я не спешил все на него вываливать. Травить помалу буду.

Скрестил руки на груди и глубоко выдохнул.

— Одичалого?

— И он не был первым. Вы вообще в курсе, что у вас стая одичалых по городу бродит? Так что газуй и езжай быстрее.

— Ты уверен?

— Я тебе сейчас расскажу одну историю, а ты скажешь мне, параноик я или нет?

В целом картина происходящего уже сложилась в моей голове. Не хватало деталей и… мне было неизвестно, кто за этим стоит. Все симптомы на лицо, но они настолько общие, что болезнь понять сложно.

— Итак. Обычная стычка семей, повздорили, не поделили. Но что-то пошло не так и стычка заканчивается смертью. Кто виноват? Вызывают меня, потому что без номада такую проблему не решить. Самая распространенная ситуация, бытовая. Я приехал копаться в истории двух дураков, а попал в хитро устроенную ловушку. На меня умело повесили два убийства, только не учли одного: я не такой идиот, и уж точно не слабак. Отец меня многому научил, я привык быть один. Теперь на меня вешают и вешают, в надежде, что все ополчатся против и, оказавшись в тисках, рано или поздно прикончат.

— Пока выглядит бредово.

— Разбирая драку двух полудурков молодых, я раскопал кое-что другое. Случайно, — хмыкнул и пожал плечами. — Ты давно одичалого видел? Какова вероятность, что… массовые убийства — их вина?

— Мы бы заметили.

— Вы ни черта не заметили, вы все прошляпили. Для вас это единичные случаи, которые в систему не укладываются. И я причину этого нашел. Так вот, Даня, я убил в лесу одичалого. Странность номер один: он не пах зверем. Странность номер два: после смерти к нему не вернулся человеческий облик. Странность номер три: у него не было метки. Так что сейчас самый главный вопрос, который меня мучает… — я повернулся лицом к Дане. — Какого хрена тут творится?! Что, мать твою, происходит? И почему никто из всех семей даже не почесался?

Даня молчал. Хмурился, жевал губу и сжимал руль все сильнее, пока костяшки пальцев не побелели. Он долго переваривал все, что я ему сказал. Вся эта история не могла улечься в его голове. Чего уж кривить, мне самому это далось нелегко.

— Желтые псы и Серебристые лисы заодно. Именно псы пытались меня устранить. И я до сих пор хочу с ними разобраться, только… Ты же слышал, что у Анхеля брата убили? Так что мне кажется, что… Есть еще одна семья, которая за всем этим и стоит. Так что давай, Даня, напрягай извилины и помогай. Ты же понимаешь, чем пахнет?

Пахнет… От всего это разило так, что в противогазе задохнуться можно.

— До того, как я встретил одичалого далеко в лесу, мне казалось, что здесь один такой бродит. Но… нет. Их много. Получается, больше пятнадцати.

— Сколько?! — Даня так обалдел, что резко отпустил сцепление и мы заглохли. — Ты вот сейчас пошутил?

— Похоже, что я шучу? А теперь вишенка на торте. Сегодня утром на меня вышел крыс. У него было вот это, — я достал фотографию семьи Вики и показал Дане. — Это семья девушки, которая…

— О ней уже все знают. И все ищут.

— Зачем? На меня выйти? Или… Она просто особенно пахнет? Ее запах слишком странный.

— Так ты не знаешь?

— Чего не знаю? Я знаю лишь одно, Даня, она моя, — вложил всю злость в это слово. — Понимаешь, что это значит для меня?

Исключительная

ВИКА

— Кха-кха…

Голова дико кружилась. Я попыталась встать, перед глазами поплыла странная картина, будто…

— Божечки!

Взвизгнув, с трудом удержала равновесие и одним рывком прижалась к дереву. Я каким-то образом очутилась именно что на дереве. Чудом не свалилась с большой раскидистой ветке. Кажется, это дуб. До земли было метра три, если не больше.

Как я вообще тут оказалась?!

Голова все еще кружилась, а во рту был мерзкий привкус. Кривясь и шамкая пересохшими губами, мрачно констатировала и то, что я голая.

Я сидела голая на раскидистом дубе где-то в лесу. Еще и перепачкана чем-то… похожим на кровь. Кусая губы, опасливо посмотрела вниз: часть веток были обломаны и валялись прямо под деревом, а на стволе красовались следы когтей. Будто большая кошка развлекалась.

— Так, спокойно… Соберись, Вика, подумаешь дерево… Давай, потихоньку. Вот на ту ветку. Давай, ты сможешь!

Сказать проще, чем сделать. Я с трудом отлепила руки от ствола. Держась одними ногами, ловко ухватилась за соседнюю ветку, затем сползла и свесилась кулем вниз. Попыталась достать ногой до следующей ветки, ниже, но ладони, вспотевшие от страха, соскользнули, и я с протяжным криком рухнула вниз. Ветки смягчили удар.

Постанывая, перевернулась на бок. Чуть полежав, встала на четвереньки и подняла голову. Перед глазами все плыло, я не могла сфокусировать взгляд. Мотнула головой и тут же скривилась, меня будто приступ мигрени атаковал.

— Вика-а-а!

Гулкий мужской окрик эхом разлетался по лесу.

— Вика, подожди! Я уже иду!

— Дьяк? Боже, Дьяк! Я тут!

Попыталась встать, но меня повело как после недельного запоя. Я решила пока посидеть на траве и подождать Дьяка. Зажмурившись, принялась себя ощупывать. Под пальцами чувствовались только царапины, да синяки отзывались болью. В волосах было настоящее воронье гнездо: ветки, листья и черт знает что еще. Я все это вытаскивала и старалась не думать о том, что произошло вечером и ночью. Последним в моей памяти всплывал Дьяк, удерживавший дверь от кого-то сильного, кто хотел вломиться в дом.

— Вика? Вика, ты цела?

Дьяк с завидной прытью добрался до меня. Все так же забавно шлепая своими калошами, он сжимал под мышкой какой-то кулек. Выглядел старик не лучше: под глазом фингал, а на подбородке хорошая царапина.

— Слава богу! Я долго тебя искал. Ты, наверное, специально тут спряталась? Ветер не в мою сторону.

— Что стряслось, Дьяк?

Старик уже доковылял до меня и принялся осматривать. Судя по облегченным вздохам со мной и правда ничего серьезного. На плечи легла старая драная рубашка, а на мои колени Дьяк кинул спортивные штаны.

— Одевайся скорее и пойдем. Ночка у тебя веселая была.

— Что вообще произошло? Что я делаю голой на этом дереве?

— На первый вопрос я еще могу ответить, а вот на второй…

Одевалась я медленно. Тело еще казалось ватным. Дьяк пытался мне помочь, то и дело оглядываясь по сторонам. Мне показалось это странным. Морщась и щурясь, не без помощи вновь встала на ноги. С крепкой поддержкой в виде мужского плеча шлось легче и проще. Дьяк закинул мою руку себе за шею и потащил в нужную сторону.

— Вадима искали. Он намеренно уходил другой дорогой, так, чтобы не вывести на нас. Тот, кто пытался его выследить уже почти пошел за ним, пока…

— Пока что? — я еще плохо соображала и зрение толком не восстановилось.

— Пока у тебя гон не начался. Да еще такой. Мне то, старику, сложно пришлось. А тут ты!

— Кто-то решил, гм, проявить самцовские качества? — сил на юмор у меня хватило. Я даже улыбнулась, натянуто. — Кто же пришел по мою душу? Пес? Волк? Тигр?

— Ни то, ни другое. Сама увидишь, заодно, может, вспомнишь, что произошло после…

Я сгорала от любопытства. Но, правда, не только от него. Кое-что с прошлой ночи изменилось. Запахи. Они били в нос такой удушающей волной, что моя бедовая голова кружилась еще сильнее. Я слышала свой запах тела, мыла, слабые нотки шампуня и еле слышный аромат духов, который почти выветрился. Зубы сводило от пряности и терпкости крови, она пахла по-особому, иначе. Я слышала запахи леса, смешивающиеся в свежий коктейль. Пах Дьяк. Дымом, деревом, чем-то горьким, травяным.
Запахи не становились единым целым, передо мной будто разливались реки. Я ощущала каждую по-своему.

В моей голове копились вопросы, с каждой секундой их становилось все больше и больше. Иногда мне начинало казаться, что я просто тронулась и сошла с ума, потому что в здравии в такое не поверишь. Но как бы странно все ни звучало, каким бы диким ни казалось, отрывочные воспоминания из детства вдруг обретали новый смысл. То, что раньше казалось простой глупостью и нелепостью, становилось очевидной правдой.

Наверное, я бы хотела задать эти вопросы матери и деду. Но самый главный: зачем? До сих пор не понимала, зачем понадобились такие сложности.

Больше всего я боялась, что не смогу стать частью того, к чему когда-то принадлежала. И не смогу получить ответы на все вопросы.

Ниточка

ВАДИМ

Тигр смотрел на нас, слизывая кровь с морды. Таких… Таких я не видел еще. И эти налитые алой яростью глаза, сомнений не оставалось.

— Даня, газуй назад. Тебе правда лучше не лезть!

Из машины я выбрался на ходу. Рубашка отлетела в сторону, выпустив когти, тихим рыком обратил все внимание зверя на себя. В голову лезли паскудные мысли: как и откуда? Быть такого не может.

Одичалый перебил семью?

Ласки, конечно, не волки и не медведи, но явно и не мыши. Оружие у них точно имелось.

Я осторожно обходил тигра, высматривая и вынюхивая то, что творилось за воротами. А та было движение, кто-то стонал. Значит, живые. Мы вовремя приехали. Опоздай всего на пару минут… и приехали бы на бойню.

Боль в мышцах заводила до безумия. Не заметил, как сам облизнулся, с шумом вдыхая воздух. Плавно снял обувь, решив пожертвовать джинсами. Снимать их и тратить драгоценные секунды не хотелось.

— Эй, — громко рыкнул, — сюда, тварь!

Тигр, внезапно решивший вернуться к недобитой жертве, замер и вперил в меня злобный взгляд. Я сплюнул и отошел чуть назад, давая себе пространство для удара.

— Иди, давай… Ну!

Когти блеснули совсем близко. Я едва разминулся с ними, упав на спину и перекатившись вправо. Сел на корточки и второй удар поймал руками. Теперь уже мои когти впились в толстую серую шкуру. Кровь брызнула на лицо и плечи. Клацая зубами и утробно рыча, тварь брызгала вязкой слюной и рыла задними лапами землю.

— Тупая скотина!

У меня уходили почти все силы, чтобы сдерживать этого одичалого. Мои мышцы уже слишком больно бугрились и натягивались. Но оборачиваться полностью — опасно. Со мной творилось что-то неладное, рисковать не хотел.

Сцепившись, рухнули на землю. Чтобы не попасться под задние лапы, пытался упираться в подбрюшье, не забывая об ударах коленом. Но тигр был силен.

Клочья шерсти летели в воздух. Клацали зубы. Я глубже и глубже вонзал когти, пытаясь добраться до суставов. Мне это почти удалось, когда тигр извернулся и задел меня задней лапой. Вспышка боли привела в ярость. Я с ревом вогнал когти и с хрустом разорвал один из суставов. Правая лапа твари повисла тряпкой. Вонзив когти левой руки под челюсть, расправлялся с другими суставами.

Скинув с себя еще живое тело, надсадно дышал и смотрел в темнеющее небо. Гулкий удар, а затем еще один отрезвили. Я обернулся на звук: Даня, с монтировкой в руке, добивал одичалого. Лишь когда глаза твари закатились, он успокоился.

— Ну, что? Теперь веришь мне?

— Эта тварь пришла сюда из-за тебя?

— Никто не знал о нашем разговоре, так что вопросы к тебе. Кто пронюхал? Какая крыса сдала?

— Или… — Даня кинул окровавленную монтировку на землю и хмуро подытожил. — Или следили. Брат Анхеля… Твою мать!

У меня пострадала лишь левая нога. Штанина джинсов была исполосована от бедра. Когти вспороли кожу, но не задели важных сосудов, суставов и сухожилий. Идти мог.

— Эта тварь и правда не обернулась. Я такое впервые вижу.

— Не ты один.

Одичалыми мы звали тех, кто не удержался и пошел на зов зверя. Такие теряли способность становиться людьми и навсегда оставались животным. Но после смерти всегда оборачивались в свой первородный облик.

Наша культура и воспитание делали невозможными такие случаи. С малолетства мы все учились прислушиваться к зверю и держать его в узде. Не так это и просто. Кто-то объединялся со зверем больше, кто-то меньше. У нас была своя иерархия, которую нельзя нарушать. Если бы у меня была семья, то я оказался на самой верхушке. Лишь самые старые и опытные могли полностью входить в контакт со зверем.

— Он только охранника покусал, — Даня зашел за ворота и теперь проверял там все. — Живой? А Женя? Тоже живой? Ладно, сейчас…

Противно запищал коммутатор, а я все еще лежал на траве и пытался прийти в себя. Сердце непривычно колотилось, а обоняние обострилось до предела. Я слышал какой-то странный посторонний запах, но не мог понять, что это.

Перевернулся на бок и огляделся.

Даня бросил машину в метрах десяти от ворот. Вдоль забора росли деревья, слева от въезда шла небольшая канава, в которую стекала дождевая вода. Где-то неподалеку шумел коллектор и проходила канализация. Запах шел оттуда. Он был тонким, едва уловимым. Но у меня настолько обострились чувства, что я слышал и его.

С трудом встал, утер кровь с лица, зло сплюнул и поковылял в сторону запаха. Он казался мне каким-то химическим, кислотным, будто бы имел свой цвет и теперь неприятно фосфоресцировал.

— Номад?

— Ты чуешь его?

— Что? Куда ты? — Даня недоуменно окликал меня. — Тут все кровью и дерьмом провоняло. Я ничего не чувствую.

— И этот запах?

— Тебя что, по башке шарахнули? — Даня потерял терпение. — Перестань, пойдем и закроем ворота. Не хватало нам других друзей. Сегодня все выйдут на посты в броне и с оружием. Давно такого не было…

Даню я не слушал, как и его испуганный скулеж. Этот запах буквально завладел мной. Я никак не мог остановиться, все шел и шел. Забор не кончался, как и канава. Люк коллектора подцепил одним пальцем и с легкостью отбросил его в сторону. Внизу шумела вода, но я смог различить проржавевшую лестницу. Свалился вниз, не удержавшись за хрупкую перекладину.

Двое из ларца

ВАДИМ

Врач умело обрабатывал мои раны. Швы клал быстро, без раздумий. Теперь на мне точно ни одного живого места не осталось.

Даня метался из стороны в сторону, нервно отдавая приказы. Усилили патруль, охрану, стали тщательнее наблюдать за камерами и периметром. Я спросил про тот люк, но он был в слепой зоне.

По моей просьбе тушу одичалого притащили во двор, потому что я хотел более подробно рассмотреть такую добычу. Хоть раз мне повезло. Тут были медики, и они могли мне помочь.

— Что ты хочешь делать с этой тварью?

— Осмотреть. Нет ли следа от укола.

— Серьезно? Как искать? Тут же…

— Давай рассуждать логически, — я поблагодарил врача и попросил его остаться. — Куда бы ты себе укол делал?

— Что? — Даня встрепенулся и, наконец, успокоился и перестал нервировать меня своим мельтешением. — Какой укол?

— Любой. Представь, тебе нужно сделать укол. И это явно не внутривенно, потому что… слишком уж много проблем с этой штукой, — я отдал врачу найденный шприц. — Так куда?

— В бедро, — врач тихо ответил. Пожилой мужчина с пышными седыми усами будто с картинки про Айболита сошел. — В бедро удобнее всего. Правое бедро. Большая часть людей — правши.

— Значит, нам нужно побрить правую заднюю лапу этого одичалого и поискать место укола. Если я прав, то… Даня, мы все по уши в дерьме. В очень крутом дерьме. И чем дольше будем ковыряться, тем глубже увязнем. Нужно срочно просить помощи. У совета.

— М-м-м… по поводу совета, — Даня смутился и в раздумьях почесал голову. — Не выйдет с советом. Никак.

— Это еще почему?

— Ну-у… Я тоже кое-какими делами промышлял. Меня за это по загривку не погладят. Не хотелось бы объяснять некоторые вещи.

— Скажи мне, кто подобными вещами среди вас не промышляет? — я усмехнулся и схватил врача за руку. — Если хочешь, дам рекомендацию совету.

— Мне нужно четыре дня, чтобы свернуть дела без потерь и последствий. Ты мне дашь четыре дня?

— А ты дашь мне крышу над головой и защиту?

Современный дом давал все прелести, комфорт и удобства. Далеко идти мы не стали, “полевую кухню” развернули прямо в холле, неподалеку от винтовой лестницы на второй этаж. Меня усадили на стул, постелив толстую строительную клеенку под ноги. Забота заботой, но кровью дорогой паркет никто пачкать не хотел.

В этом главное отличие меня от них: деньги совершенно не интересовали. Я долгое время жил без них, могу прожить и сейчас. Но семьи привыкли к золотой ложке. Многие из слабых и вовсе занимали хорошие должности в “людском” мире. Это еще одна причина, почему так следы заметали. Когда у тебя в кармане министры, заместители мэра, прокуроры и прочие чиновники, можно воротить, что угодно. Даня этим и занимался. Не знаю, чем точно, знать и не хотел. Но деньги у ласок были. Даже по моим сугубо скромным подсчетам стоимость всего этого куска за сотню миллионов перевалила.

— У меня есть выбор? — Даня пожал плечами и достал сигареты из кармана пиджака. — Ты пойми, мне нужно всех кормить, обеспечивать… Это тебе не коров на лугу пасти.

— Я не дурак, если ты к этому. А сейчас хотелось бы твоего врача позаимствовать. Нужно тигру задние лапы побрить.

— Даже если ты узнаешь, что и правда эту дрянь в человека вкололи. Что дальше?

— Буду искать тех, кто фармой занимается…

— Да брось, — Даня закурил, сбив все мое обоняние дымом сигарет. — Кто ею не занимается? Там знаешь какие бабки крутятся? Если что, это был риторический вопрос. Так вот, фарма тебе ничего не даст.

— Буду рыть дальше. Мне ведь нечего терять.

— Ты в этом уверен? Зачем тогда фотографию ее семьи таскаешь с собой? И ногу себе заштопать просил не просто так. К Анхелю собрался?

— К нему…

— С ума сошел? Да тебя там на части порвут! Лисы давно с псами дружбу водят. Тебя на фарш пустят, едва ты нос покажешь. Ты еще жив, потому что тут сидишь. И вокруг тонна бетона и полно людей с оружием.

— …которое их не остановит.

— Тем не менее, ты же тут сидишь?

— Я только хочу знать, если приведу сюда людей и… не только людей, ты поможешь?

— Номад, ты замочил эту тварь и спас моих людей. Меня в том числе. Конечно, помогу.

Больше мне ничего и не требовалось.
Я попросил чистую одежду, смыл кровь и, пока переодевался, ждал новостей от дока. Тот с двумя помощниками подрабатывал грумером, сбривая густую тигриную шерсть. На этот раз я немного просчитался и наш одичалый оказался левшой, потому что след от инъекции нашелся на левой задней лапе. След приличный, будто какая-то ядовитая гадина укусила. Теперь я не сомневался, что одичалым его сделала именно та химозная дрянь в шприце.

Мне милостиво выделили один из байков средней паршивости, не моя птичка. Но, на безрыбье и этот драндулет пойдет.

Анхель назначил встречу на своей территории, но в очень тихом месте. Стройка офисного здания возле речного порта. Ночью там и правда никого. Я пытался уловить какой-нибудь посторонний запах, но мне повсюду мерещилась Вика. От ее аромата, пусть и едва уловимого, в голове все мутилось, а рот наполнялся слюной. Справиться с эмоциями становилось все сложнее и сложнее, как и с инстинктами, которые требовали только одно.

Разговор в сторожке

ВИКА

— Я не останусь здесь, если все и правда так!

Выкрикнув и спустив пар в очередной раз, я нервно накрутила прядь волос и вновь принялась нарезать круги в дряхлом домике. Дьяк, воспользовавшись ситуацией, лежал на кровати, а Ляля, попивая чай, спокойно сидела возле печки.

— Значит, мои родители и…

— …номад, — девушка вставила свои пять копеек.

— И Вадим у них, да?

— Не у них, а у нас, — Ляля подняла руку вверх, привлекая к себе внимание. — Пока твои родители у нас, им ничего не грозит. Анхель специально приказал их найти.

— Ты же лиса, верно? Вадим говорил, что псы и лисы…

— Вадим может говорить все, что угодно, — девушка огрызнулась и встала. — Как хочет и кому хочет! Он в городе без году неделя и думает, что всех просчитал и все знает? Как бы не так! — фыркнув, Ляля косо посмотрела на меня, одарив сторублевым взглядом. — Прицепился к тебе… Теперь понятно, почему. А нам всем расхлебывай! Между семьями есть четкие договоренности. Псы и лисы… Не самое лучшее соседство, но либо мы вместе, либо нас сожрут. Те же волки. Их больше, они сильнее. Кто-то берет хитростью, кто-то — силой, а кто-то — количеством.

— Значит, вы берете хитростью и количеством.

— Псы довольно глупы, ими легко манипулировать…

Я с некоторой долей омерзения посмотрела на девушку. Даром, что лиса. Хитрая, скользкая, изворотливая. Веры ей ни на грош! Но другого выхода у меня не оставалось. Конечно, можно было остаться и ждать Вадима…

Только почему на сердце так тяжело, а внутри все ноет? Будто беда случилась. Я буквально не находила себе места. Рада была бы не думать о нем, но стоило закрыть глаза, как в голове возникали непрошеные образы. Наверное, это все зверь, или как там его. Но оставаться холодной и расчетливой не получалось. Забавно, я переживала о человеке, которого знаю с неделю больше, чем о родителях. настойчиво вспоминала о них, так, чтобы их лица стояли прямо передо мной… И тут же образ Вадима все рушил. Я просто не могла не думать о нем, и это жутко злило и раздражало!

Принявшись грызть ноготь, посмотрела на Дьяка:

— Мне оставаться здесь?

— Почем знать? — старик ответил вопросом на вопрос. — Я так точно никуда не пойду. Стар я, лес вот хорошо знаю, а в городе от меня прок небольшой будет.

— Так мне не идти?

— А что сердце говорит?

— При чем тут мое сердце? — снова вспыхнула, со злости чуть не оторвав ноготь с мясом. — Каким боком оно тут вообще?

— Инстинкты никто не отменял, — Дьяк хитро усмехнулся. — Какая разница, что я думаю?

— Разве не ты обещал Вадиму, что позаботишься обо мне?

— Обещал, — старик кивнул. — Но под замок и на цепь сажать не соглашался. Да и толку, если Вадима убьют? Что же, мне с тобой до конца своих дней нянькаться? Ты же тут сидеть не будешь?

Проклятье! Внутри все клокотало, от бурлящих эмоций хотелось выть. Я ничего не понимала. Могла только корить себя за то, что сразу с Вадимом не пошла. Глядишь, все не так сложилось бы.

— Я же не смогу его спасти… Ни его, ни родителей.

— Зато я могу. И Анхеля убедить тоже.

— Вадим будет приятным бонусом?

— Если его еще не поймали… — Ляля, сжимая в руках чашку, встала и подошла ко мне ближе. От этого злость отрезвила хлесткой оплеухой. От запаха этой лисы Алисы у меня ум за разум заходил. — Когда поймают — поздно будет.

— Почему вы сразу ему все не рассказали?

— Он бы не поверил. Вы же до сих пор мне не верите!

С того момента, как Дьяк вытащил кляп и позволил девушке говорить, мой мир в очередной раз развернулся на сто восемьдесят градусов. Иногда начинало казаться, что на моей шкале не триста шестьдесят, а десять миллионов этих градусов.

Веры к девушке, представившейся Лялей, ни у меня, ни у Дьяка не было. Либо это такая хитрая уловка, чтобы меня выманить, либо… С другой стороны, куда уж проще убить Дьяка, ранить меня.

Черт, черт, черт!

В исступлении схватилась за голову и села в угол. Я ничего не понимала: а эмоции и чувства будто каждую минуту через мясорубку прокручивали. И мне всюду чудился Вадим. В каждой вещи, в каждом скрипе, в каждом вздохе.

Я откуда-то знала, что мне нужно идти с этой лисой. С этим я тоже ничего поделать не могла. Оставалось надеяться, что моя мама тоже не промах.

Складывая все в кучу, я не только освежила свои воспоминания, но и кое-что поняла. Та странная болезнь мамы, когда она в больнице лежала. Мы ведь переехали после этого. Мама стала скучной и грустной, часто пила таблетки. Только недавно она слезла с лекарств. У нее ведь был гон, это точно. По всем признакам он. Страшно представить, как сложно было маме и папе, кому еще тяжелее пришлось.

Верить этой лисе — себе дороже. Возвращаться в город в таком состоянии — опасно. Оставаться здесь — смерти подобно. А выхода все равно другого не было. Либо так, либо… либо про родителей и Вадима можно забыть.

Без следа

ВИКА

Кашляя и прикрывая нос рукой, я буквально задыхалась. Такое ощущение, будто меня засунули в огромный бак с отбросами. Обоняние обострилось до такой степени, что я буквально видела запахи. Сильнее всего мешали бензин и выхлопные газы. Этим город невыносимо провонял. Даже не знаю, как Вадим вообще что-либо понимал и искал, когда от такой рези глаза слезились.

Ляля еще на вокзале расслабилась. Мы с ней сильно выделялись на общем фоне: она своим побитым лицом, а я старой одеждой. Люди то и дело оборачивались на нас, только проходила пара минут, как все как по волшебству о нас же и забывали.

Сначала Ляля хотела вызвать такси, но потом решила, что будет лучше доехать на метро. Там, по ее словам, нам точно ничего не грозило. Мне пришлось довериться ей.

— Что? — я огрызнулась, когда Ляля кинула очередной едкий взгляд на меня, презрительно скривив губы. — Мешаю?

— Да нет… Удивительно, что это именно ты — исключительная.

— Рожей не вышла?

Обмен колкостями прервался, когда мы добрались до перрона и теперь дожидались поезда. Я прислонилась к стене, так и не переборов свой страх быть скинутой на рельсы. Ляля же нервно осматривалась по сторонам, все еще изучая меня. Одному богу известно, какие мысли у нее были в тот момент в голове.

Выбрались мы в час-пик, поэтому в вагоне было полно людей. Ляля схватила меня за руку и затащила куда-то вглубь, поближе к дверям с другой стороны. Я все еще боролась со рвотным рефлексом и не понимала, как это Ляля спокойно все запахи слышит. Прикрыв нос и рот рукой, облокотилась на поручень и зажмурилась.

— Дыши ртом, так легче. Старайся не дышать носом.

— Спасибо, — пробурчала и лениво приоткрыла один глаз. — И куда же мы едем?

— В центр. Все эти старые дома с подвалами, сквозными чердаками и сообщающимися дворами — находка. В свое время выкупили почти весь дом. Двор на замке, охрана. Да и людей всегда много…

— Разве не от людей вы прячетесь? — я удивилась. — Думала, наоборот, подальше.

— Можно и подальше. Только свидетелей тоже никто не любит. Кому охота потом десятки и сотни людей искать, чтобы уничтожить видео на их смартфоне? Как там говорят? Держи друзей близко, а врагов — еще ближе.

Занятная логика. У каждой семьи она своя. Кто-то в лесу отсиживается, а кто-то в центре историческое здание выкупает.

— Так что же, Вадим нас там найдет?

— Захочет — найдет. Там твои родители.

Меня затошнило еще сильнее. Живот судорогой свело, рот наполнился слюной. Если бы не Ляля, я точно упала на пол. Девушка вовремя подставила свое плечо.

— Я же опасна… Мой запах и все такое.

— У нас есть комната, в которой ты можешь спокойно переждать. Либо, — Ляля усмехнулась и склонилась к моему уху. Обдав меня волной терпкого сладковатого аромата, жарко зашептала, — либо дождаться Вадима, и никакая комната тебе не понадобится. Знаешь, а ты страстная!

— Стоило тебе бока намять, чтобы ты это поняла?

— Тебе, наверное, плохо сейчас, да? От желания зубы сводит и внутри все горит. Терпеть такое, — Ляля деланно вздохнула, — очень тяжело!

Я едва сдержалась от того, чтобы вновь не задать трепку этой стерве. Руки сами зачесались. Видимо, мало ей всыпала! Или она мазохистка какая, раз хочет добавки.

— Успокойся, нервная… Честное слово, такая лапочка! Задирать тебя — еще то удовольствие. Ты лучше у номада учись, как морду кирпичом делать. Тогда любые слухи и насмешки будут ни по чем. Он в последнее время такой дерганый… Ему сейчас, видать, тоже плохо.

— Хочешь, я устрою так, что и тебе плохо будет! — не удержалась и рыкнула. Облизнув клыки, исподлобья посмотрела на зарвавшуюся лису и с трудом узнала саму себя. Выдохнув, стиснула кулаки и постаралась больше не срываться. — Не буди лихо…

От прилюдной порки Лялю спасло то, что мы приехали на нужную станцию. Смешавшись с толпой, тут же направились к эскалаторам. При этом Ляля то и дело оглядывалась. Я же задыхалась от вони: пот, запах человеческих тел, сигареты, алкоголь, духи. Глаза сами на лоб лезли. беспокойство Ляли меня сейчас мало заботило.

На эскалатор она меня буквально втолкнула перед какой-то семейной парой. Я хотела что-то буркнуть, но девушка упрямо потащила меня вверх. Подниматься по движущимся ступенькам — занятие такое себе. Но я послушно шла, потому что теперь тревожно стало и мне.

Запахи ощущались единым месивом, но сейчас в них… появились пустоты. Словно в масляную воду моющее средство капнули. Вонь отходила на задний план, мне даже дышать легче стало. А вот в глазах Ляли я видела дикий страх.

Мы вынеслись в холл метро почти на первой космической скорости. Едва не сшибли двери, а Ляля мертвой хваткой вцепилась в мою руку. Припустив, бросились вверх по улице. Петляли дворами, переулками, я едва поспевала за ополоумевший лисой.

Старинный шестиэтажный дом замаячил как раз возле широкого перекрестка. Ляля так подгадала, что мы как раз успевали на последние секунды мигавшего зеленого сигнала. Лавируя в толпе, стремились к тому дому. До него оставалось совсем немного, когда…

Чья-то твердая ладонь схватила меня за локоть, утаскивая к себе. Я хотела было возмутиться, как что-то острое уперлось под ребра. Ощущение пустоты нарастало, теперь и вокруг меня запахов не было. Ляля лишь успела испуганно обернуться и посмотреть на меня, когда второй человек в темной одежде схватил ее.

Добыча

ВАДИМ

Темнота. Я устало моргал, смотрел в никуда и пытался вспомнить, что же произошло. В голове царила неприятная пустота. Сначала показалось, глаза перестали видеть, но все оказалось проще: меня засунули в какую-то дыру, где не было ни капли света.

Загремев чем-то, сел на холодном каменном полу. Гремел пустым ведром, а руки сдерживали тугие наручники. Попытался их снять, но вместо этого напрасно ободрал кожу. Не совсем обычная сталь, укрепленная. Сжав зубы, сделал вторую попытку. Бесполезно.

Выдохнув, осмотрелся и принюхался. Пахло сыростью и ничем живым.

Как они вообще ко мне подобрались? Я бы учуял их задолго до того, как они добрались до меня. Учуял бы… Но не учуял. Это выбешивало.

Спасибо ублюдкам, одежду оставили.

Почему я их не учуял?

Там, где должна была быть дверь, раздался шум. Сначала будто кинули что-то на пол. Звук был как от куска сырого мяса о камень. Какой-то скулеж, а потом…

Мир стал ярким. Огненные всполохи ослепили бы меня, но темнота спасла. Нос неприятно защипало. Внутри все перевернулось и стянулось тугим узлом только от одного запаха. Болезненная судорога выкрутила мышцы.

— Вика… — прорычал и вскочил на ноги, не обращая внимание на путы. — Вика!

Я не мог думать ни о чем другом, ни о ком другом. Запах Вики гнал меня лучше всякого кнута. Бился о железную преграду, грохочущую от каждого удара. С каждой попыткой звал ее, в надежде, что Вика меня слышит.

И она слышала. Ее плач довел меня до крайнего безумия: я позволил ее обидеть! Ей… сделали больно! Зверь внутри готов был убивать без разбора.

— Вика, нет!

Каждая попытка, каждый удар изводили, выматывали меня. Беспомощность убивала. Боль притупилась настолько, что я ее уже не ощущал. Моя боль — ничто, по сравнению со страхом и болью Вики. Зверь требовал расплаты, крови. Бился, метался, запястья уже остро саднили.

— Нет, отпустите меня! — Вика вновь закричала. — Нет!

В голове все окончательно помутилось. Я учуял кровь. Викину кровь. Оглохнув и рассвирепев, с гневным криком разорвал цепь наручников, освободив руки. Зверь больше не подчинялся мне, он яростно требовал крови врагов и свободы. Чувствуя только боль и злость, вцепился когтями в податливый металл. Кромсал его, тянул на себя, продолжая биться всем телом. Железо не выдержало и сдалось. Увязнул когтями в металлических воротах и вылетел с грохотом прямо с ними куда-то вперед. Глаза все-таки плохо видели, а нос чуял только Вику. В ушах стучала кровь. Зная, что на запах никого не найду, доверился слуху.

Вода, шум моторов. Гул города казался жужжанием мухи. Мы где-то далеко, у воды.

Дыхание и биение сердца я не слышал, но слышал шаги. Перед глазами стояла матовая кровавая пелена. Нос не помогал, а уши…

— Они сзади, Вадим!

Резко обернулся на Викин голос и чуть не пропустил крадущиеся шаги. Бил наугад, когти вспороли плоть. Брызнула кровь. Мужской крик прервался резко, когда мои пальцы стиснули горло. Хруст и хрип заглушили мое рассерженное шипение:

— Ты сделал ей больно, сука!

Тело рухнуло к ногам. Перед глазами все плыло, но тени различать уже мог. Спотыкаясь о какие-то бочки и ящики, искал другого приговоренного к смерти. Вика подозрительно замолчала.

Врезался во что-то острое, и теперь на пол полилась уже моя кровь. Зверь внутри сходил с ума, как и я. Снова мелькнула тень, цепко поймал ее взглядом, затем и руками. Когти впились во что-то жесткое, кажется, спина. Рыкнув, со всей силы потянул на себя добычу, голодно клацая зубами. Утолив ярость, кулем позволил рухнуть остаткам человека.

Плечо прошило знакомой болью: элеткрошокер. Схватился за провода и выдернул их с рассерженным шипением. Кинулся в ту сторону, откуда стреляли. Вонзая когти, прибил человека к стене. На пол что-то со стуком упало, я отшвырнул это ногой.

Зубы сводило от нестерпимой жажды. Из последних сил сдерживался, чтобы не впасть в яростное безумие. Я чувствовал, что здесь есть кто-то еще. Они таились и ждали.

Дернул руки на себя и отошел в сторону от бездыханного тела. Закрыл глаза, прислушиваясь к самому себе. Капала вода. Скрип металла о металл. Сопение и дыхание. Еле слышимый шелест и шуршание. Сдавленное мычание на секунду отвлекло меня, но, будто поняв его, резко припал к полу. Перекатившись, привстал и кинулся в ту сторону, где слышал шуршание. Когти полоснули по ногам, я вцепился в хрустящую одежду, будто из пластика. На лице человека оказалась маска, на ощупь напоминала противогаз современный. Сжал пальцы и пару раз приложил мужчину головой об бетонный пол.

Звук удаляющихся шагов служил маяков. Ну, нет! Никто отсюда не уйдет. Я догнал его возле дверей. Переломив позвонки, не дал зверю насладиться яростью. Он требовал порвать их на куски, чтобы они умирали мучительно и долго.

Хрипло дыша, встал. Запрокинул голову, с трудом открыл глаза. Осмотрелся и принюхался: кроме меня и Вики здесь был кто-то еще живой. Я цеплялся за тонкий запах, боком идя к цели. Убрал когти и нащупал что-то теплое. Девушка. Запах и тело были мне знакомы.

— Ляля?

Вспорол ремни, затем нащупал и вытащил кляп. Ляля схватилась за мои руки и, отдышавшись, принялась торопливо говорить: