Зверь. Мое наваждение

Глава 1. Есения

— О боже! — выдохнула я, едва удержав в руках поднос.

Скудный свет желтоватых ламп позволил рассмотреть все.

Затылок с всклокоченными темными волосами, мощную шею, широкую спину, покрытую крупными каплями пота, подтянутые ягодицы…

Мужчина двигался размашисто, удерживая широко разведенные ноги партнерши. Он врезался в нее так грубо, словно сорвавшийся с цепи оголодавший зверь. Казалось, девушка должна испытывать боль. Но то, что я увидела на лице блондинки, мало походило на муки. Она запрокинула голову и жадно хватала ртом воздух, чуть улыбаясь, что-то выкрикнула.

Мужчине это не понравилось, он накрыл ее губы широкой ладонью, склонился и, не останавливаясь ни на секунду, оскалившись, произнес на ухо одно лишь слово. Девушка покорно кивнула, а зверь продолжил движения бедрами с большей жестокостью и силой. Он невольно дернул головой, отстранился, а мой взгляд опустился к паху мужчины, на его крупный, увитый темными венами член.

— Боже, — повторила я и отвела взгляд, но тут же вернула его.

Мужчина подхватил партнершу, перевернул на живот, ухватил за бедра и дернул на себя.

Девушка безвольной куклой повиновалась — уперлась локтями в алые простыни и ждала.

Он провел ладонью по ее бедру, смял ягодицы, чуть отстранившись и рассматривая.

«Настоящее извращение!» — запульсировало в моей голове.

Скользнул пальцами по половым губам, раскрыл их и рывком вошел. Девушка дернулась, сморщив носик, но не посмела отстраниться. И зверь начал свои движения, короткие, резкие, яростные, от которых бедра девушки быстро стали алыми, а я не отводила взгляд и смотрела на порочное зрелище, сглатывая собравшуюся во рту слюну.

Как ей это может нравиться? Он же зверь, не человек. Дикий. Жестокий зверь. Я следила за каплей пота, скатывающейся по смуглой коже спины. И, к моему стыду, я не вышла, даже не отвела взгляд, а наблюдала за хищными движениями мужчины, ощущая, как низ живота наливается тяжестью.

Сгорая от неловкости, я невольно сжала бедра, едва сдерживая стон стыда.

«Стыда», — мысленно передразнила себя, чувствуя, каким влажным стало мое белье.

А зверь двигается резче, жёстче, блондинка кривит красивое лицо, царапает простынь и обессиленно падает. Лежит, широко распахнув глаза. По ее щекам катятся слезы.

Музыка замолкает, и я отчетливо слышу хлопки мужских бедер о женские. Влажные. Что отдаются пульсацией внизу живота.

Мужское рычание, и такой же рычащий приказ через секунду:

— Приведи себя в порядок.

Я вздрагиваю от голоса, на моем подносе жалобно позвякивает низкий бокал при соприкосновении с белоснежной тарелкой. Только сейчас я замечаю, что тут все лишь на одну персону. Правильно, игрушкам не нужна пища.

Блондинка проскальзывает мимо меня, прикрываясь простыней, а я боюсь поднять взгляд на мужчину.

Нужно было уйти! Уйти, как только поняла, что меня тут не ждут! Ольга Сергеевна ведь чётко объяснила мне правила, перед тем как отправить сюда.

— Если видишь на дверной ручке красный флажок — не входи. Иди! Работай. Ты умная девка. Справишься. Не то, что та дура, которая захотела обокрасть нашего клиента, и теперь я осталась без официантки для Второго зала.

Пока я слушала, Ольга Сергеевна сняла с меня длинный фартук из грубой ткани и протянула крохотный — белоснежный.

— Переодевайся, что ты рот открыла?

— Но…

Мою попытку что-то сказать грубо прервали:

— Помолчи, Кузьмина, и послушай. Сейчас идешь в пятую комнату и максимально вежливо обслуживаешь клиента. Как ты это умеешь делать, — я отрицательно замотала головой. — Идешь, — произнесла вкрадчиво управляющая. — Девочки Второго зала получают в два раза больше за смену. За молчание и расторопность, — привела весомый аргумент. — А тебе, я знаю, нужны деньги.

— Когда я устраивалась… — проблеяла я.

— Ничего не хочу слышать. Взяла заказ и потопала, и не забывай улыбаться.

В тот момент я криво улыбнулась женщине и пошла.

На словах все было довольно просто. Поздороваться, оставить заказ, поинтересоваться, нужно ли что-то еще, попрощаться и уйти. Но загвоздка была в том, что название «Второй зал» было условным. На самом же деле это были отдельные комнаты, в которых пары проводили время. Именно за этим приезжали в загородный клуб, а не за игрой в карты или гольф.

Я вышла из кухни, прошла по узкому коридору и вышла в фойе. С потолка доносилась мелодичная мелодия. Что-то из классики. Улыбчивый администратор сидел за высокой стойкой и был готов исполнить любую просьбу богатых и пресытившихся клиентов. На кухне я наслушалась рассказов, от которых волосы поднимались на затылке от ужаса и отвращения. Сейчас я старалась не думать о сплетнях.

— Я в пятую, — зачем-то сообщила и получила кивок, указывающий направление. — Спасибо.

По пути к нужной комнате я заметила красные флажки на других дверях и старалась не думать о происходящем за стенами. Все взрослые люди, и осуждать их не за что. Кто-то желает найти себе постоянного партнера, а кого-то устраивает случайные встречи.

Глава 2. Есения

— Поздравляю, Кузьмина, с окончанием первой рабочей недели, — Алиса подняла бокал с вином. — Теперь ты в нашей команде, — девушка улыбалась приветливо.

— Спасибо, — ответила я, отпивая глоток.

Мы договорились отметить мое посвящение в среду, в мой первый рабочий день после отсыпных. В среду нет нагрузки ни в Первом, ни во Втором залах. Вино Алиса принесла из ВИП-комнаты. Подобное практиковалось. Что зря пропадать алкоголю или фруктам, если к ним даже не притронулись? Повар приготовил пасту, подал мясную и овощную нарезки.

— Хорошо вам посидеть, девочки, — пожелал он.

Теперь я понимаю, почему те, кто работал с ВИПами, считали себя выше других. К ним действительно было особое отношение. Даже Ольга Сергеевна перестала воспринимать меня как пустое место.

— А может, вы с нами? — предложила я.

— У меня еще дел по горло, — ответил мужчина с улыбкой.

Мы расположились за столиком у выдачи.

— Спасибо, Илья Дмитриевич, очень вкусно, — выкрикнула я.

— На здоровье.

— Отличное вино, — заметила Алиса, потягивая темную жидкость. — Его я еще не пробовала. Очень достойно, — крутила бокал в руках.

— Да, вкусно, — согласилась я. — Я ничего дорого в принципе не пробовала, — призналась честно.

— Ничего. Я тоже три года назад таращила глаза на сыры с плесенью. А уж попробовать мясо с кровью меня было не заставить. Про морских гадов я вообще молчу. А теперь попробуй отбери у меня мидии. Особенно если они в сливочном соусе. М-м-м, — девушка мечтательно закатила глаза.

— Ничего из этого не пробовала, — ответила я.

— Успеешь, поверь. Многие богатые дядьки любят сорить деньгами. Пытаются произвести впечатление. Но только те, что «из грязи в князи». Понторезы. Вот ими можешь спокойно пользоваться, только не забывай восхищаться.

Я слушала, кивала, но знала, что ничем подобным точно заниматься не буду. Этого мне не позволит совесть. Улыбаться и льстить за кусок сыра… тем более с плесенью. Нет.

— В идеале, конечно, лучше найти себе постоянного мужика. Как это сделала наша Ольга Сергеевна, — эту фраза Алиса произнесла, предварительно осмотревшись, шепотом. — И жить припеваючи за его широкой спиной. И плевать, что за его спиной живут еще жена и дети. Если у мужика хватает средств и терпения на двух баб, грех им не воспользоваться.

Девочки за столом согласно закивали.

А Ольга Сергеевна словно почувствовала, что говорят о ней — ворвалась в кухню. Как обычно, торопливо шагала, не выпуская телефон из рук и что-то набирая на экране.

— Кузьмина, там сели за твой стол. Быстро в зал! — скомандовала она.

— Да, конечно, — я подскочила, оправляя фартук. — У меня лицо чистое? — спросила, промакивая губы.

— Вот тут след от вина, — Алиса указала мне на уголок губ.

— Вот блин, — я посмотрела в никелированную поверхность столешницы и с силой потерла. — Все?

— Ага.

Натянула дежурную улыбку на лицо и толкнула створку.

На ходу подхватила меню со стойки.

— Добрый вечер, — произнесла доброжелательно. — Ваше меню… — я онемела на мгновение. Откашлялась. — Простите, — но мой голос все равно звучал сипло. — Могу вам предложить сезонные блюда, — протягивала вторую карту.

— Не нужно, — ответил Зверь. — Я точно знаю, чего хочу, — произнес он так, словно разговор сейчас шел не о еде.

Мужчина расслабленно откинулся на спинку дивана, провел взглядом вдоль моего тела, дернул уголком губ.

— Сядь, — кивком указал на стул напротив.

— Простите? — переспросила я.

Сейчас, при ярком свете, я себя чувствовала рядом с мужчиной еще более уязвимой. И даже тот факт, что Зверь был одет, не помогал. Мои руки подрагивали. Дышать удавалось лишь поверхностно, словно грудную клетку стянули.

— Сядь, — повторил он, вытягивая одну ногу.

Я невольно проследила взглядом за движением и отметила дорогую обувь на мужчине.

— Извините, но я не могу.

— Уже можешь, — он привстал, отодвинул стул.

— Меня накажут, — произнесла я, вдыхая тяжелый аромат туалетной воды.

Он шел мужчине. Как и темно-синяя рубашка, расстегнутая на две пуговицы под горлом. Галстук лежал на диване рядом с его владельцем. Рукава были закатаны почти до локтя и открывали красивые мужские руки. Сильные, с широким запястьями, крупными ладонями и длинными пальцами.

Зверь ухмыльнулся.

— Подойди ближе, — поманил меня.

Я сделала шаг.

— Еще ближе.

Второй.

Я почти упиралась бедром в край стола.

— Вы готовы заказать? — спросила я, доставая из кармана блокнот и ручку.

Мужчина изучал меня. Чуть склонив голову, почти осязаемо провел взглядом по ногам.

Глава 3. Есения  

— Егор, — кричу я, едва прозвенел будильник. — Натка нас ждет через пятнадцать минут у подъезда. Ты готов?

Уверена, что готов. Сколько бы Егорка ни говорил, что ему не нравятся девчонки, я точно знаю — парень заглядывается на нашу соседку. Натку я могу назвать подругой. Только она и осталась, остальным оказались не нужны чужие проблемы. А я год пыталась выкарабкаться из отчаянья. Авария, смерть родителей, скорбь, множественные операции брата — это не весело и не интересно.

— Уже иду.

— Поторопись, — ворчу я, натягивая спортивные штаны. — Через полтора часа мне нужно быть на работе, — я выбегаю в коридор. — Давай помогу, — не стала наблюдать за попытками брата обуться. — Жди меня у лифта.

Я ныряю в кроссовки, хватаю ключи и выхожу.

Нам редко удается погулять и подышать свежим воздухом. Я могла бы потратить лишний час на сон, но знаю, как Егорке нравится болтать с Наташей. И мне не мешало просто пройтись по парку, слопать мороженое и ни за что не переживать хотя бы несколько минут.

Натка не подводит, знает, что у меня каждая секунда на счету. Ждет у ступеней.

— Тихо, — она вскидывает руку, — дайте Беляшу сделать свои поганые дела. Не сбивайте.

— И не думали, — фыркаю я, не сдерживая улыбки. — Тебе помочь? — интересуюсь у брата.

— Я сам.

Ну, конечно, сам, разве он может показать свою слабость перед Натой?..

— Только осторожней, — произношу я.

Пока Егор преодолевает ступени, Беляш справляется с поставленной задачей и приветливо машет белоснежным хвостом.

— Привет, мохнатый, — я присаживаюсь и глажу собаку. — Когда-нибудь и мы заведем себе щенка.

— О, это он с виду такой милый. Не собака, а черт! Опять распотрошил подушку. Я тебе… — Ната грозит Беляшу пальцем. — Зверь! — рявкает игриво. Передает поводок в мои руки и обращается к Егорке: — Привет, Гор. Как дела? Ты опять вырос.

Я хочу сосредоточиться на болтовне подруги, но одно слово, сказанное ею, лишает меня равновесия. Я возвращаюсь в сегодняшнее утро. Меня вновь окутывает тяжелый запах парфюма. Низ живота приятно колет, по телу пробегает дрожь, дыхание сбивается. Как в момент, когда мужчина накрыл моей рукой свой член. Это же унизительно и отвратительно! Но почему я ощущаю возбуждение?! Настоящее. Я даже не предполагала, что могу чувствовать с мужчиной подобное. И Зверь прав… Мне нравилось все, что он делал с той девушкой. Как он двигался, как не позволял ей перенять инициативу. Обладал. Это было красиво и возбуждающе.

— Может, купим мороженое? — Ната громко спрашивает, вклиниваясь в мои мысли.

— А?.. Да, конечно.

Беляш задерживается у очередного куста. Натка с Егором садятся на лавочку и о чем-то болтают.

— Есь, — через некоторое время подруга вновь врывается в мои мысли, — ты вообще где витаешь? Сегодня сама не своя.

— Да что-то, — я неопределенно кручу рукой около головы.

Ната бросает взгляд на Егорку и тихо интересуется:

— Все хорошо? Не хочешь ничего рассказать?

— Нет. Не хочу, — я улыбаюсь подруге. — И мне пора на работу. Управляющая неожиданно поставила меня в ночную.

— Может, мы ещё погуляем с Егором и Беляшом?..

— Нет, Нат. Я так издергаюсь. Знаю, что моя опека не доведёт до добра, но пока не могу отпустить от себя брата. Он же самый близкий мне человек.

— Ну, смотри, — подруга понимающе улыбается.

Она забирает поводок из моих рук, посылает воздушный поцелуй Егорке.

— Рада была вас видеть, — кричит нам вдогонку.

— И мы тебя, — отвечает брат и густо краснеет.

Ох, надо поговорить с Натой, пусть поумерит пыл.

Мы возвращаемся домой, я переодеваюсь, прощаюсь с братом, не забыв в тысячный раз повторить, чтобы он был осторожен и звонил, если вдруг что случится.

По дороге к клубу я успеваю сделать легкий макияж, собрать волосы в хвост, мне остается только надеть крохотный белоснежный фартук и сменить сандалии на черные лодочки.

— Молодец, Кузьмина, — хвалит меня Ольга Сергеевна, — по тебе часы можно сверять.

Я вежливо улыбаюсь в ответ и приступаю к работе. Думала, что клиентов среди недели будет значительно меньше, чем в выходные, но я ошиблась.

— Выходные нужно посвятить семье, — доходчиво объясняет Алиса, не забывая подмигнуть. — А среди недели вполне можно и задержаться на работе.

Мимо меня только и пробегают горничные с корзинами грязного белья, получают указания и бегут куда-то вновь.

М-да. Какой-то параллельный мир. В котором мужчины врут своим женам и возвращаются домой после пары часов, проведенных с другой женщиной.

Плевать. Это не мой мир!

Я предупредительно стучу в очередную випку. Вхожу, немного выждав.

В фойе и коридорах полумрак, но мне все равно приходится щуриться, чтобы хоть что-то рассмотреть в темноте.

Глава 4. Зверев Марк

— Эй, ты домой вообще собираешься?

Друг стоит напротив стола. И как я не заметил, что в помещении есть еще кто-то, кроме меня?..

— Да. Лизе обещал быть до десяти, — я промаргиваюсь и тушу сигарету. — Она опять мне что-то приготовила.

— Сочувствую, — хохочет Слава, падая в кресло напротив.

— Я уже жалею, что оплатил ей кулинарные курсы. Фармацевт в аптеке сегодня посоветовала обратиться к врачу. Кажется, я скупил у них все, что помогает от изжоги и несварения.

— Ну так девочка готовит с любовью, — Сизов нахально улыбается.

— Лучше бы она меня любила меньше.

Мы берем по сигарете и молча курим.

— Ну, так когда доставка подъемников?

— Что? — спрашиваю я.

Сегодня не получается сосредоточиться на работе. Девчонка из «Элиты» плотно засела в голове. Стерва. Все набивает себе цену. Разыгрывает невинность. И растерянно хлопает ресницами так натурально, что, если бы не разговор с одной из официанток, хрен бы я понял, что играет.

Отменная актриса. Дрожала, смотрела испуганно, вздрагивала, когда я ее касался. Прямо невинная овечка. Можно подумать, она не прошла через десятки рук, а только недавно лишилась невинности или больше одного члена не видела за свою жизнь.

Хорошо, что Алиса раскрыла все карты — девчонка хочет содрать побольше. Ну посмотрим, сколько еще будет ломаться. Теперь для меня это дело принципа.

Но кончает она красиво. Смотреть и слушать приятно. Нет визгливых криков и перекошенного лица. Упала мне на грудь, и я натурально испугался, что она отключится.

Актриса!

— Подъемники когда привезут?

Я смотрю на экран телефона. В башке спутались все цифры.

— Завтра. Обещали с утра.

— Марк.

Я поднимаю хмурый взгляд на друга. По имени он звал меня редко. Как в армии прилепилась кличка «Зверь», так и не смог от нее избавиться. А сейчас вроде как статуса прибавляет.

— М-м-м?.. — протягиваю я, затягиваясь горьковатым дымом.

— У тебя такое лицо, — Сизов обрисовывает мою рожу в воздухе сигаретным окурком. — Словно опять наступил на бабские грабли.

— Слав, — выдыхаю я вместе с дымом и кривлюсь. — Не говори ерунды.

— Значит, я прав, — друг с довольной рожей затягивается. — И в чем же проблема?

— Нет проблемы. Скоро перестанет ломаться, и я закрою свой гештальт.

Сизов икает, закашливается, выдыхает клочками дым и ржет.

— Точно, у твоей же Ляли еще курсы по психологии были. Гештальт, — он встает, продолжая громко ржать.

— Да иди ты уже!

— До завтра. Ляле привет.

— Сученыш, — цежу я сквозь зубы и опускаю взгляд к экрану ноута.

Семь. Смена у нее начнется в восемь. Выйду в половине восьмого, плюс полтора часа на клуб, в девять освобожусь и в половине десятого буду дома.

И Сизов ошибся. Актриса меня не зацепила как женщина. На улице таких тысячи. Таких и даже лучше. Она и привлекла внимание лишь своим отказом. Я ей предложил хорошие деньги, а она смотрела на меня, как на червя. Ну-ну…

Даже разговора на эту тему не может быть. Сорву в очередной раз маску с меркантильной сучки и успокоюсь. Охотничий интерес разбудила.

И это нужно сделать как можно быстрее.

Я усмехнулся, вспомнив растерянное лицо шлюшки, которую сам вызвал и... сам же не стал трахать. Смотрел, как она работала ртом, и впервые не захотел поставить девку на колени. Выгнал.

Я и эти деньги запишу на счет актрисы. Отработает и потом сама будет предлагать себя. Я откинулся в кресле. Скольких я уже таких видел? Сотню? Больше? Надо у Сизова спросить, он помнит всех моих баб. И ни одна не смогла отказаться от денег. Ни одна! Ну и хер с ними…

В клуб я заходил уже с изрядно подпорченным настроением. Снял комнату и сразу же вызвал актрису. Есения — имя красивое, неподходящее для этого места. Интересно, взяла для работы? Чтобы запомниться? Не удивлюсь, если по паспорту она Лена или Наташа.

В комнате включил подсветку — у кровати и вокруг зеркал. Подготовился. Хочу видеть ее лицо, когда она будет кончать снова.

— Добрый вечер, — до меня долетело слишком смелое приветствие.

Не она.

— Я звал не тебя, — произнес я грубо.

Девушку мой тон не напугал.

— Чем я могу вам быть полезна? — спросила, сложив ладони на белом переднике.

— Ты не слышала? Я звал не тебя. Я хочу, чтобы меня обслуживала Есения.

Блондинка продолжала профессионально улыбаться.

Вот актриса не умеет скрывать раздражение.

— У нее выходной.

Что она несет? Я узнавал, и девчонка должна сегодня работать.

— Не ври, — рыкнул я.

Глава 5. Есения

После прогулки подруга решила побаловать нас выпечкой. Пирогами с мясом и вишней. Когда Ната приносит нам что-то вкусное, каждый раз рассказывает, как их помощница по дому случайно приготовила лишнее. И чтобы не пропадало, тетя Марина, Наташина мама, угощает нас.

В первые дни, как мы с Егоркой остались одни, я старалась со всем справиться самостоятельно, но через несколько недель, проведенных без сна и отдыха, поняла, что у меня нет больше сил. Я перестала отказываться от еды, а чуть позже принимала принесенные Наткой вещи, которые якобы она не носит, а выбросить жалко. И я делала вид, что не замечаю, как подруга кладет мне в шкаф абсолютно новые джинсы или футболки. Тут моя гордость научилась молчать.

— Ты что-то сама не своя, — замечает подруга, сидя на нашей кухне.

Мы за столом одни. Егор ушел в свою комнату. Все же Егорка еще мальчишка, раз между Натой и игрой в компьютер он выбрал второе. Я слышу, как скрипит старенькое кресло брата.

— Я изменила Жене, — признаюсь неожиданно для себя. — И не знаю, как сказать ему об этом.

Подруга меняется в лице. Кладет кусочек пирога обратно на тарелку, пристально смотрит на меня.

— Только не упрекай меня. А молчать я больше не могу, — я отвожу взгляд. — Мне так противно.

— Та-а-ак, — Ната вытирает руки салфеткой.

— Не расспрашивай меня о подробностях! — прошу я.

— Я и не собиралась. Я хотела спросить, тебе противно по какой именно причине? Чтобы понять, какой совет ты хочешь услышать.

Я хмыкаю и прикусываю губу.

— Противно, что я повела себя как шлюха. Женя не простит меня, а я не могу промолчать, — смотрю на свои сцепленные в замок руки. — Кем я тогда стану? Он ведь помогал мне. Поддерживал. Находился эти два года рядом. И чем я отплатила?..

— Подожди. Дай каплю подумать. Ты меня удивила, честно говоря, — Ната посмеивается надо мной.

Я грустно улыбаюсь в ответ.

— Я сама себя удивила.

— Ты могла найти мужчину только на работе, — подруга делает вывод после нескольких минут раздумий. — Тебе просто негде больше подцепить мужика, — рассуждает. — Я знаю тебя, это был осознанный, сто раз обдуманный шаг. Тогда о чем можно жалеть? Что, нет?! — она удивляется.

— Нет, — я качаю головой. — Я сама не понимаю, как позволила ему… — я запинаюсь и замолкаю.

Воспоминаний о Звере хватило, чтобы меня бросило в жар.

Хищный. Опасный. Сильный.

Уже две недели он не давал мне спокойно жить. Бесцеремонно вторгался в привычный уклад, разрушая его. Не позволял себя забыть. Полностью занял мои мысли, отодвигая все остальное на второй план.

Я со страхом шла обслуживать ВИП-комнаты, каждый раз с замиранием сердца открывая дверь и шагая в темноту. А что, если Зверь там?! С очередной красоткой… В Первом зале я не отрывала взгляда от своих рук и не смотрела по сторонам. Но я не встречала Зверя. Он не приходил. Или посещал «Элиту» не в мои смены. И я совру, если скажу, что не гадала, где он и с кем.

— И-и-и? — протягивает подруга, встает из-за стола и проходится по кухоньке.

— Что «и»? — переспрашиваю я.

— Вы больше не виделись, ну с тем… — она понижает голос. — С тем… многозначительно округляет глаза.

— Нет.

— Тогда молчи! Не говори ничего Жене. Ошиблась. Есь, все ошибаются.

— Я не могу смотреть ему в глаза, — произношу я на грани слышимости.

Егорка входит на кухню, набирает стакан воды и жадно выпивает.

В помещении повисает тишина.

— О чем-то секретничали? — спрашивает, возвращая стакан на место.

— Мы… нет… — я невнятно бормочу, не поднимая глаз на брата.

Ната в очередной раз приходит мне на помощь.

— Это взрослые разговоры, — поддевает она Егора. Знает, что тот сейчас разозлится и уйдет.

— Ясно. Я еще не дорос до них. Пойду поиграю, как и положено ребенку, — отвечает он вспыльчиво.

Брат недовольно смотрит на Нату, потом переводит взгляд на меня и выходит.

— Когда-нибудь он прибьет меня, — она дожидается хлопка двери. — Есь, мой тебе совет: не говори ничего. Ты же хочешь сохранить отношения с Женей? Если да, то молчи.

А я не знаю ответа на вопрос. Не могу ответить на него с полной уверенностью. Наши отношения с Женей… они ровные, стабильные, надежные. Без эмоциональных взлетов, без потрясений. Они есть.

— Слушай, если ты с ним только из чувства благодарности, то это тоже неправильно. Ты так можешь прожить не свою жизнь. Совершенно чужую.

Ната словно читает мои страхи.

— Нат, у меня нет другой жизни, — говорю я тихо.

Подруга эмоционально вскидывает руки.

— Это сейчас, Есь. Период такой. Тебе двадцать два! Ты еще совсем девочка. Просто тебе пришлось слишком рано повзрослеть, — она берет меня за руки и сжимает ладони в своих. — Не говори! Ты уже достаточно наказала себя. На тебе лица нет.

Глава 6. Зверев Марк

Я точно знал, по какой причине ехал в клуб — отвлечься. Последняя неделя вышла напряженной. Выходных по факту не было, и субботу, и воскресенье я провел в сервисах, где собирали и устанавливали новое оборудование. И если самому не проследить, то точно бы сделали все через задницу. Да и Лиза в очередной раз вынесла мозг. С чувством. Так умеет делать только она. Знает, что ей можно почти все. В рамках разумного, конечно. И что ей опять не так?.. Какая нахрен свобода? Воздуха ей не хватает… самореализации. Устала сидеть в четырех стенах. Душно, скучно… Ну от скуки всегда спасало урезание ежемесячного бюджета. И этот раз не стал исключением. Было достаточно заикнуться, что, возможно, я ее избаловал и стоит ограничить доступ к наличке, как волшебным образом слезы просохли и я услышал привычный ласковый тон. Забыла девчонка, в каком дерьме жила еще пять лет назад. Забыла.

Я оставил автомобиль на парковке и почти достал из пачки сигарету, когда увидел актрису — Есению, а рядом с ней Колосова. Они разговаривали. Ну как разговаривали: девушка смотрела куда-то вниз, вжав в плечи голову, явно хотела уйти. А гондон Сережа наседал.

— Черт с ней, — произнес сам себе.

Видимо, Колосов запал на девчонку с необычным именем, а та решила и с ним набить цену.

Я повернулся к паре спиной и все же достал сигарету, прокрутил ее в пальцах, размял фильтр. Бросил взгляд за спину.

— Блядь, — процедил сквозь зубы, заметив лицо Есении. Неестественно бледное.

Не отводя взгляда от пары, вернул сигарету на место.

Колосов явно перегибал палку. Если он добивался встречи от девчонки, то это уже реально перебор.

Приближаюсь. Слов Есении не разберу, но отчетливо слышу:

— Поговори еще, пигалица!

Фраза злит.

Мельком осматриваю девушку. Та не просто напугана — она в панике. И это не игра.

— А то что? — спрашиваю, не раздумывая.

— Не лезь, — отвечает мне Колосов.

Вот теперь точно влезу.

— В машину сядь. Нужно договорить, — произношу Есении, указывая на стоянку.

— Вот и нам нужно было с ней побеседовать, а ты влез, Зверев.

— Поговори со мной, Колосов. Я приятный собеседник. Не раз слышал о себе такое.

— Тебе наврали.

Я игнорирую издевку, спрашиваю прямо:

— Что тебе от нее нужно?

Колосов делает шаг ко мне:

— Не лезь не в свое дело, — повторяет вкрадчиво. — Мы разберемся без посредников.

И это «мы» бьет по голове не хуже настоящего удара. Кисти рук непроизвольно сжимаются в кулаки. «Тише, Зверь», — успокаиваю себя. Не хватало еще испортить отношения с этим гондоном. Тебе работать с ним. Долго, счастливо и продуктивно. Ты же не двадцатилетний пацан, чтобы вот так похерить связи с хорошим поставщиком. Буквально на пустом месте. И из-за кого? Из-за давалки.

— Хорошего отдыха, — произношу без охоты и разворачиваюсь в сторону стоянки. Разумеется, актриса меня не дождалась. Продолжает свою игру в недоступность. Я краем взгляда замечаю отъезжающее такси. Ну, беги, Есе-ния… беги, пока есть возможность.

Захожу в клуб вслед за Колосовым, сворачиваю к ресторану, коротко киваю на приветствие хостес, занимаю стол в дальнем углу.

— Через минуту к вам подойдет официант и с удовольствием примет заказ, — заверяет девушка в форменном платье заведения.

— Спасибо, — отвечаю на автомате, думая о сцене, что увидел перед входом. Колосов и Есения. Они говорили так, словно давно были знакомы. И довольно близко. Эти мысли злят по новой. — Ирина, — вскидываю руку.

Хостес расторопно возвращается, интересуется с ласковой улыбкой:

— Вам чем-то помочь?

— Да. Я хочу видеть управляющую.

Девушка на мгновение меняется в лице, но быстро берет себя в руки.

— Минуту, я с ней свяжусь.

Не соврала. Через минуту я вижу Ольгу.

— Я могу присесть? — интересуется она.

— Не успел сам предложить.

Мы начинаем разговор, опуская приветствие.

— Вы, Марк Борисович, не часто балуете меня своим вниманием, поэтому я делаю вывод, что случилось что-то серьезное? — спрашивает женщина.

— Да. Ваши гости неподобающим образом ведут себя с сотрудниками.

Зверев, ты точно рехнулся, если, как в детском саду, решил сейчас настучать на Колосова. «Он ведь не дал поиграть с игрушкой, а я так хотел», — усмехаюсь собственным мыслям.

— Жалоб от девочек не было.

— От девочек не было, а от меня будет.

— Я вас слушаю.

— Колосов явно принуждал одну из ваших сотрудниц.

Ольга мгновение меняется в лице.

— Есть доказательства? — спрашивает она сухо.

— Я видел собственными глазами.

Глава 7. Есения

Я слушаю, что говорит Петр Васильевич, и отрицательно качаю головой — не верю в его слова.

— Глупость какая-то, — шепчу я. — Он же просто упал.

— Он очень неудачно упал, — мужчина поправляет белый воротник халата. — Я бы сказал, что неудачней просто невозможно было упасть. Произошло не только вновь смещение кости, но и вывих тазобедренного сустава.

— Но как же так… — я верчу в руках телефон, растерянно смотря в лицо врача.

— Я не могу сказать, что подобное считается нормальным. Но в его возрасте вполне возможно головокружение и потеря сознания. С прошлой нашей встречи Егор прилично прибавил в росте. Организм просто не успевает подстраиваться под новые габариты — это если простым языком.

— Я поняла, — произношу я тихо. — Из-за этого он потерял сознание?

— Скорее всего. Сейчас не могу сказать со стопроцентной уверенностью. Нужно провести еще множество анализов. Все сделаем тут, вам никуда не придется идти, пригласим специалистов в отделение.

— Спасибо, Петр Васильевич, — благодарю я.

— Есения, — произносит мужчина с интонацией, от которой по спине пробежал холодок. Мы вновь возвращаемся к теме операции. — Я бы настоятельно советовал не откладывать операцию вашего брата. С большой вероятностью последствия падения отразятся не в лучшую сторону на здоровье парня. Травма на травму только осложняет положение.

— Но… — произношу я и бросаю взгляд на брошюру и листок, исписанный цифрами. У меня нет этих денег. И никогда не было. Огромная сумма!

— Я понимаю вас по-человечески, сумма не маленькая, для кого-то даже неподъемная. Но если сейчас не помочь, в будущем Егор будет не только хромать, но и испытывать боли, — мужчина замолкает и ждет моего ответа. — Ну, — поднимается он на ноги, принимая мое затянувшееся молчание за отказ, — я сделаю все возможное в наших условиях, но ничего не обещаю.

— Я найду деньги! — произношу я, поднимаясь вслед за Петром Васильевичем. — Только сделайте, пожалуйста, так, чтобы мой брат смог наконец-то жить полноценно.

Мужчина одобрительно улыбается, занимает прежнее место за столом и начинает рассказать об этапах лечения. Я киваю в ответ, пытаюсь вычленить из потока слов самое важное.

— Я сейчас все вам запишу.

Я слышу и улыбаюсь в ответ.

— Да, спасибо.

Мой взгляд возвращается к сумме. У меня лишь десятая часть. «Это не проблема!» — уговариваю себя. Если будет нужно, возьму еще один кредит, попрошу часть денег у Жени, схожу к дяде Вове. Продам что-то из ценных вещей родителей и переберу свои.

Врач замолкает — ждет моей реакции.

— Спасибо, — благодарю я еще раз. — Можно навестить Егора? — спрашиваю, когда мы выходим в коридор.

— Да. Недолго. Ему вкололи обезболивающее, у вас есть минут десять. Нельзя терять ни минуты.

— О-о-о, — выдыхаю я, смахивая слезы, — но у меня нет сразу всей суммы.

— Это не страшно, сегодня можете оплатить часть.

— Спасибо!

— Остаток суммы вы можете внести в течение рабочей недели.

— Как быстро, — произношу тихо. У меня лишь три дня на поиск денег.

Петр Васильевич притормаживает у двери одной из палат и кивком указывает на нее.

— Десять минут.

— Хорошо.

Я сжимаю документы на оплату и не решаюсь войти. Меня подгоняет осознание того, что Егорке больно и страшно сейчас. Мне бы точно было страшно одной.

— Только не плачь! — приказываю себе.

Я толкаю дверь, вдыхаю настойчивый запах медикаментов, произношу слишком громко:

— Привет.

Егор лежит на кровати. Под его спиной несколько подушек, по грудь он прикрыт простыней.

От этого зрелища мои ладони мгновенно становятся влажными и холодными, я возвращаюсь в воспоминания годичной давности. Такая же холодная палата и чувство ужаса и непонимания происходящего.

— Как же ты так? — спрашиваю и всхлипываю. — А? — оставляю сумочку и листы бумаги на тумбе, осторожно присаживаюсь на край кровати.

Братишка молчит. Не хорохорится и не пытается казаться взрослее, чем есть на самом деле. Он напуган и расстроен.

— Я не хотел, — произносит после длительного молчания. — Прости, — наконец смотрит мне в глаза. — Я правда не хотел.

Я смеюсь сквозь слезы и произношу:

— Верю, кто будет падать по собственной воле?

Мне не хочется ругать брата за то, что он ослушался. Злости совсем не осталось. Она вся превратилась в страх.

Егор криво улыбается, тыльной стороной ладони вытирает слезы.

— Все плохо, да? — спрашивает тихо. — Останусь калекой?

Воздух встает в легких, распирает меня изнутри.

— Еще чего! — отвечаю я сдавленно.

— Ясно, — выдыхает Егорка обреченно.

— Никаких «ясно». Я же сказала, что все будет хорошо! Ты что, мне не веришь? — склоняюсь и краем простыни стираю с лица брата влагу. Он убирает мои руки. — Петр Васильевич дал тебе год на полное восстановление. Понятно? Год! Мы же и на море собирались. А раз собирались — обязательно поедем. Только тебе нужно быть сильным! А ты умеешь быть сильным, я знаю. Хочешь на море? — спрашиваю.

Глава 8. Есения

Как только слышу скрежет ключа в замочной скважине входной двери, поднимаюсь и иду навстречу Жене. Сегодня я держалась до последнего, но усталость навалилась в один момент, стоило лишь опуститься на диванчик.

— Ты поздно, — замечаю я, получая смазанный поцелуй в губы.

— Работы много было, — отвечает парень и прямиком идет в ванную. От него пахнет смесью табака, бензина и пота. — Не успел переодеться, сразу поехал к тебе. Есть что поесть? — он включает воду и активно намыливает руки.

— Да.

Женя смотрит на меня мельком.

— Разогреешь?

А я не могу больше ждать и спрашиваю прямо:

— Ты разговаривал со своим начальником?

Он умывает лицо, отфыркивается от воды.

— Да.

— И что? — я протягиваю полотенце и жду ответа.

Женя неприятно ухмыляется.

— Как и ожидалось, у него нет лишних денег.

— Нет? — произношу и отступаю, пропуская парня.

— Они всегда мягко стелют, а когда дело касается повышения зарплаты или чего-то другого, забывают обо всем, что простой работяга сделал… Такие, как я или ты, для богатеев — никто. Пустое место. Сегодня ты помогаешь, а завтра уже и не вспомнят об этом…

Я почти не слушаю Женю, только обрывки фраз долетают до сознания.

Минус один из вариантов. “Не страшно”, — успокаиваю себя, но не помогает. Внутри все вибрирует от напряжения.

— А что дядя Вова, он не займет? — прорывается сквозь неприятный гул в ушах.

— А?! — я переспрашиваю, наливая суп в тарелку.

— Дядька твой. Он же не бедный мужик. И вроде нормальный.

Женя напоминает про родного брата нашего с Егором отца.

— Завтра с утра хочу к ним сходить.

— Ну вот, — парень тянется к хлебу. — У них с теткой Соней точно есть деньги.

— Возможно, и есть, но это их деньги, — произношу я едва слышно.

— А ты что не ешь?

— Аппетита нет.

Я оставляю Женю на кухне и иду в свою комнату. Мне хочется побыть одной Я кутаюсь в одеяло, проверяю телефон. Егорка еще не звонил. Наудачу набираю номер отделения в надежде, что мне ответят в столь поздний час.

— Хирургическое, — слышу через пару гудков.

— Оу, — выдыхаю я, растерявшись. — Не кладите трубку, — с той стороны слышится тяжелый вздох. — Скажите, пожалуйста, а операция Кузьмина закончена? Как он?

— Минуту.

Звук удара о стол, шуршание бумаг, шаги, разговор, из которого я не понимаю ни слова, вновь шаги.

— Пациент в своей палате. Состояние удовлетворительное, — даже эти сухие фразы вызывают радость. — Не волнуйтесь, — добавляет женский голос мягче. — Окончательно придет в себя и отзвонится.

— Большое спасибо, — я благодарю и чувствую, как отчаянье немного отступает.

— Есь, а есть что на второе? — слышу и невольно морщусь от досады, от чего чувствую неловкость. Разве так можно: ждать человека, узнать, что он не смог тебе помочь, и сразу желать его оттолкнуть?..

Я прочищаю горло, отвечаю:

— Да, — иду на кухню. — Извини, звонила в отделение. Егор уже в палате.

— Да что с ним будет-то? — отмахивается Женя. И вроде бы сказано шуткой, но неприятное чувство усиливается. — Зря переживала только.

— Ты, наверное, прав. Зря.

— Конечно, — парень улыбается мне, откидывается на спинку стула. Пока я накладываю рис и тушеное мясо, Женя блуждает по мне недвусмысленным взглядом. — Есь?

— М-м-м.

— Ты сегодня сильно устала?

Я поворачиваюсь к парню спиной. К лицу приливает кровь, а ладони моментально становятся холодными и влажными.

— Очень, Жень. Кажется, что я сейчас просто упаду, — и я не вру.

Я испытываю волнение, от которого ноги становятся ватными. С того момента… с момента в ВИП-комнате у нас с Женей не было близости. Я не допускала этого. Не смогла переступить через стыд за измену, как и не смогла признаться в ней.

— Ясно.

И «ясно» сказано хлестко и обидно.

Но я не оправдываюсь и не пытаюсь загладить вину — молчаливо мою посуду и расставляю ее по местам.

— Я не останусь, — говорит Женя, поставив грязную тарелку рядом с раковиной.

— Хорошо, — отвечаю, не поворачивая головы.

Он шумно вздыхает, стоит за моей спиной.

— Можешь не провожать, — роняет недовольно. И я вновь испытываю стыд. Выключаю воду и иду вслед за парнем. Жду, когда он обуется, возьмет ключи от машины, телефон и потянется к дверному замку.

— Пока, — говорю я тихо.

Женя задерживается на пороге.

— Больше ты мне ничего не хочешь сказать? — спрашивает настороженно.