Зверь внутри

1

Глава 1

— Грибо-очек, — напевно протянула Полинка и вырвала огромный белый гриб с корнем.

— У нас нож есть, — показала ей свой перочинный ножик, с которым пошла за грибами.

На сестру я предусмотрительно надела ярко-жёлтый плащ, ядерно-оранжевые сапожки, чтобы в лесу её не потерять из вида.

Собирала грибы мелочь. Три года, а уже настоящий грибник. Мне и делать ничего не надо. Пока сотовая связь была, разговаривала вначале с подругами, потом вот мама позвонила, загробным голосом просила, чтобы вернулись в город.

— Ма, дед с бабкой ещё баню обещали. Ну, куда я сейчас вернусь? Скажи мне, что случилось?

— Папа уехал.

— Куда?

— За границу, банковский счёт арестовали... Ладушка, я не знаю, что делать.

— Ого, — я сунула пальцы под шапку и погладила висок.

Неожиданно.

— Я, конечно, сейчас попытаюсь свою часть выудить и перекинуть на «дочку», которая на нас с тобой переписана. Но я боюсь, что нас это коснётся... Лада, возвращайся, мне без тебя никак не справиться.

— Хорошо, мам, сейчас с Полинкой в деревню и к тебе.

— Я жду вас, девочки мои. Только на вас, миленькие, надежда, — она заплакала.

— Мам, держи себя в руках. Всё сделаем правильно, не пропадём.

— Хорошо бы.

— Жди.

Я тяжело вздохнула и оглянулась по сторонам. Пара минут, а Полинку уже унесло между мокрых стволов сосен, куда-то на холм, покрытый изумрудным мхом.

— Поля! Нам надо возвращаться! — крикнула я и побежала за ребёнком.

Под синими резиновыми сапогами хрустела опавшая хвоя, я спешила между голыми кустами. Быстро за девочкой поднялась на холм. И обомлела...

Как страницу книги перелистнула. Картинка мира изменилась до неузнаваемости. Словно выпавший снег укрывал землю белый ягель. В нём прятался брусничник с капельками ярко-красных ягод. Торчали вверх крохотные сосенки и тянулись зелёной хвоей к небу. Я медленно подняла голову, и ошарашенно ахнула. Деревья в этом месте были очень высокими, настолько, что глазам не верилось.

— Ягодки! — крикнула Полина и её голос звенел в настораживающей, неестественной тишине.

По коже пробежал холодок, я вздрогнула, потому что и воздух вроде как изменился. Морозный, влажный. И время суток...

Не может быть!

Вечерело что ли?

Медленно повернула голову к холму... А его нет.

Пугающая атмосфера, напряжённость во всём теле. Я ухватилась за телефон и посмотрела на экран. Не было никаких сигналов.

Пришлось сделать пару шагов к тому месту, откуда я пришла, но только белый ягель и россыпь алых ягод вокруг.

— Этого не может быть, — изумлённо выдохнула я и стала крутиться на месте.

Кушала ягоды безмятежная Полинка, держась одну рукой за плетёную корзинку с грибами.

Вокруг безмолвная неподвижность.

— Поленька, — напугано подбежала к сестре и прижала девочку к себе. Присела, заглянула в красивое кукольное личико. Моя маленькая сестрёнка, моя копия. Глазки карие, вьющейся локон из-под розовой шапочки выбился. — Поля, а ты не помнишь, в какой стороне мы грибочки собирали?

— Неть, — ответила спокойная Полинка и засунула себе в рот горсть брусники.

— Вот и я не помню, — ошарашенно выдохнула я и опять огляделась.

Пришлось привести мысли в порядок.

Ориентироваться по растущей хвое оказалось крайне сложно. В густой тайге было совершенно непонятно, где юг, где север. Кроны, где место ухватили, в ту сторону и росли. Вокруг поляны муравейников не оказалось. Я мхи на стволах искала, а они тоже росли, как хотели.

А дед говорил, компас возьми.

На кой современной девушке в лесу компас, когда есть система навигации?

И телефон как-то неестественно быстро «сдох».

Вот тебе и современность, Лада, вот тебе и цивилизация!

Можно было в лес не краситься.

Точнее вообще было глупо краситься в лес.

— Пошли, Полина, — я взяла корзину в одну руку, в другую ручку ребёнка и направилась с поляны в чащу леса, чтобы попробовать найти, если не дорогу, то хотя бы тропинку.

Дошла до плотной стены деревьев. Между стволов росли кустарники, как среди них просачиваться, было непонятно.

Я вдоль опушки проходила, пригибалась, чтобы высмотреть хоть какой-то ходик в лес. Можно было напролом пойти, но точно заплутаем с Полиной моментально.

Поля молча дёргала меня за руку.

Я оглянулась. Окинула взглядом белоснежную поляну с седым высоким, мягким мхом.

И похолодела.

На поляну с другой стороны опушки, в метрах двести от силы, вышли волки. Точнее я так подумала, что это волки, потому что морды были вроде собачьими... волчьими, но уши слишком длинные. А вот то, что у волков были плечи человеческие, покрытые серым мехом, меня не обрадовало вовсе.

Это были странные существа...

Как звери пугали откровенно, как немного люди, держали в напряжении.

Не могла понять, где я их видела.

В кино каком-то?

А может на картинках?

Ведь это оборотни!

Именно так их и рисуют, изображают. Здоровые, наполовину люди, наполовину хищники. Поблёскивали их жутковатые золотые глаза, что так резко выделялись на тёмно-серых меховых волчьих головах. Они подкидывали вверх узкие морды и вынюхивали наш запах. Неожиданно завиляли хвостами.

Доброжелательно?

Но я бы не рискнула проверять.

Если прикинуть неопытным взглядом их размер через расстояние, то они... просто огромные. Несуразные, уродливые...

И ужас, какие опасные!

Панически вспоминая, что я курила и пила в последние пару часов, вросла в землю своими сапогами и кажется, до боли сжала ручку ребёнка, что Поля запищала. Девочка вырвала свою ладонь, но никуда не убежала, а насмерть вцепилась в мою ногу и сунула голову под подол старой парусиновой куртки, которую мне одолжила бабушка «недалеко в лес за грибочками сгонять».

Устрашающая ситуация держала в оцепенении несколько секунд. Я собственно не из тех, кто спокойно может упасть в обморок при виде мутантов. Вообще я себя на такой экстрим никогда не проверяла, но раз у папы с его налоговыми махинациями работала, то мне не страшен серый волк. В его кредитной организации много кого приходилось встречать. Почти вот такие, точно приходили, коллекторами называют.

2

Глава 2

Меня никогда не наказывали и никогда не поднимали на меня руку. Я вообще всем всегда нравилась, особенно парням.

Первым парнем в моей жизни был Валя. Валя хулиган в школе, после окончания уехал в места не столь отдалённые, а я поступила в университет, где встретила Павлика. Но любой парень мерк на фоне Вали, которого я честно ждала, но он не вернулся. Кажется, после драки в тюрьме, скончался. Да, он был жёстким, интересным и неунывающим. Не каждый так умел любить. Тогда появился более или менее весёлый Миша. Я даже посмела его папе представить. Миша не «зашёл» папе даже под пиво. После чего родители познакомили меня с Евгением, сыном крупного бизнесмена.

Женя меня старше на десять лет, страшный, не интересный. Влюблённый в мою внешность, очень красиво ухаживал. И я подумала, что лучше так, когда тебя мужчина любит. И секс с ним был каким-то домашним. Не хотелось сексу такое определение давать, но по-другому назвать это было сложно. Наверно так скучно живут все супружеские пары. У меня и семьи нормальной в примере не было. Папа с мамой жил, потому что она в бизнесе его тыл прикрывала. Карманный бухгалтер. А так сами по себе существовали. И как мама двух дочерей выпросила у папы, не известно.

С Евгением мы считались уже парой, и родители подумывали о свадьбе. И если мой папа влетел со своими махинациями, то скорей всего Женя даст заднюю скорость… Хотя он действительно влюблён. Что я не знаю, когда мужчина влюблён? Угодить старается. Обещал мне новую машину. Просто так без росписи, за красивые глаза.

Так я ж согласная!

Пусть так, в двадцать пять с работой у папы в фирме с багажом любовных историй и своенравным характером, мне особо и выступать не хотелось.

Мягкий Женя, что ещё нужно для долгой супружеской жизни?

Только вот может не получиться у меня жизни вовсе.

Я почувствовала удар по лицу.

Принимая во внимание ладонь оборотня, он меня не сильно стукнул. Так, чтобы в сознание пришла.

Я очнулась, и моментально полезла назад. Но так как я сидела у стены на полу, то влилась в огромные брёвна спиной и подняла вверх глаза.

Нескоро я к такому привыкну.

Оборотень так и не смог вернуть себе лицо. Хотя и при первой нашей встречи не блистал человеческими чертами, скорее морда и была. Волчья пасть расплылась в улыбке. Длинный противный язык облизал её. Уши домиками припали к мохнатой голове, на которой был гребень и волосы прядями падали на глаза.

Он так и остался огромным с мужской фигурой по пояс. На волчьих лапах.

И голый.

Теперь между ног не только хвост болтался, член хорошо выделялся, когда он вот так передо мной на корточках сидел.

Отчего мне дурно стало.

Волк что-то сообразил, видимо мой перепуганный вид ему не понравился, и он отпрянул в сторону.

Горел свет. Я сидела в длинном коридоре какого-то дома с высокими потолками. Стены – огромные брёвна, пол тоже из дерева. Слева от меня располагалась железная дверь и прихожая. Заместо вешалки к стене были прикреплены гигантские оленьи рога. На них висела старая одежда. Со стороны казалось, что висельники упокоились в логове зверя. Обуви под вешалкой не было, кроме ярко-оранжевых маленьких резиновых сапожек.

Очень заботливо между брёвен была вбита палочка невысоко от пола, и на ней висел плащ Полины.

Из коридора вело несколько дверей в какие-то помещения. Двери солидные, деревянные и толстые.

Я медленно перевела взгляд на волка. Он уходил направо. Передвигался всё так же, покачиваясь, и хвостом вилял.

Там, куда он шёл, была светлая кухня с топящейся печкой. Волк на кухню вошёл, а Полинка оттуда вышла.

В штанишках и розовой толстовке. Хвостики съехали и растрепались. Она жевала большую лепёшку и шлёпала шерстяными носками ко мне.

— Булечка, — сказала мне сестрёнка и протянула лепёшку.

— Спасибо, — постаралась ребёнку улыбнуться.

*****

Дом там, где мама. Полину мама родила поздно. У нас с сестрой двадцать один год разницы, и что девочка вполне могла со мной жить, как с мамочкой, ничего удивительного. Она меня иногда мамой и называла, когда родная мамуля пропадала на пару месяцев, что случалось с ней нередко.

Без аппетита жуя лепёшку, я медленно поднялась на ноги.

Долго думала, снимать обувь или нет. Решила остаться в одежде.

Я прошла именно в кухню, чтобы попросить животное не ходить голым при ребёнке. Двери на кухню не было. Вообще всё какое-то грубое, дикое без приятных женскому взгляду деталей. Пол не везде был обтёсан, да и стены так себе, не очень смотрелись, а на кухне и закоптились вовсе.

Печь была русской из камня, не из кирпича. Такое впервые видела. Имелась лежанка, голая без матрасов. За покосившейся железной дверцей играло пламя.

Два стола. Один видимо обеденный, у него стояла лавка и три табурета. Нормальных таких, под стать хозяину. Килограмм триста выдержат.

Точно такой же стол, доверху заваленный грязной посудой, стоял за печкой. Там же имелся большой кран с рычагом. Рычаг железный, а кран из лиственницы. Из него капала вода, стекала по каменной раковине и пропадала под полом в канализационной трубе тоже из лиственницы.

В кухне были окна, но закрытые снаружи железными щитами. И лампочка одинокая светила. То тускла, то ярко зажигалась. Видимо автономное электроснабжение.

Стояли деревянные бочки у дальней стены, над ними кривые полки с множеством мешков, торб и плетёных туесков. Пару чугунов за печкой, тоже грязные. Веник из грубых веток, другой из веничного сорго.

Оборотня бы одеть, чтобы своими органами не сверкал, а он лежал на полу, свернувшись в клубок. Когда я вошла, поднял уши вверх и приоткрыл яркие зелёные глаза. Так странно лежал, что не поймёшь то ли действительно волк, то ли пёс, но никак не человек. Только при пристальном взгляде, можно было рассмотреть плечи и мускулатуру.

Ничего говорить я ему не хотела.

Он не вёл себя агрессивно, этого было достаточно.

3

Глава 3

Всё же странный сон был.

Полина где-то рядом смеялась, вкусно пахло выпечкой, гремела на кухне посуда…

Запахи другие.

Я резко проснулась и села. Волосы волнистые, что после тяжёлой ночи растрепались, падали на лицо.

Яркий свет полоснул по глазам. И я, толком не проснувшись, зажмурилась на мгновение.

Оборотень снял с окна железные ставни, и утреннее осеннее солнце залило небольшую комнату. За старыми стёклами деревянной рамы я увидела густой хвойный лес с редкими лиственными деревьями в золоте и багрянце. Неба не было видно, потому что деревья были невероятно высокими.

Жизнерадостный луч солнца скользил по деревянному полу, в нём плавали мельчайшие частицы пыли.

Быстро натянула носки и вступила в сапоги. Куртку накинула и поспешила на голос сестрёнки.

В коридоре столкнулась с хозяином дома. Хотела отшатнуться, но он схватил меня за руку.

На нём пальто замшелое и… юбка. Понятно что к чему, хвост, лапы волчьи в штаны не влезут. Тут ковром каким-то обернулся. Точнее это был элемент одежды, такой пушистый. Черный с белыми и красными орнаментами.

Лапы у оборотня оставались волчьими. Морда изменилась. Сплюснулась, выделился длинный костлявый нос, рот широченный в густой черно-серебристой бороде, Шерсть местами сошла, проявилась смуглая кожа. Брови хмурые, под ними пристальный взгляд серо-зелёных ледяных глаз. В копне спутанных волос торчали два вытянутых уха.

Он держал меня крепко за локоть длинными мощными пальцами с когтями, но не ранил и не царапал.

— Отпусти, — я попыталась освободить руку. — Нам надо уйти.

— Никуда, — тихо прохрипел оборотень, наклоняясь ближе ко мне. На губах хищная ухмылка. — Не уйдёшь.

Я замерла, быстро соображая, что к чему.

— А Поля? — жалобно уставилась на него. Это моё оружие, смотришь невинно с мольбой и тают мужские сердца. Папа мне ни в чём отказать не мог, и Женька тоже. Собственно так и появилась у моего жениха идея подарить мне машину за десяток миллионов. — Ребёнка можно вернуть?

Он думал, рассматривая моё лицо. А я терпеливо ждала. Покажи мне, оборотень, отсюда выход. Мне одного взгляда хватит, чтобы потом самой сбежать.

Но он ничего не ответил, отпустил меня и выпрямившись во весь свой богатырский, хотя в современном мире стоит говорить – баскетболистский рост. И холка, что из волос его гребнем торчала, мела потолок. Шёл медленно на кухню, изгибая лапы в грубой юбке.

Я за ним рванула.

На кухне тоже было невероятно светло, что подчёркивало грязь, запущенность всего быта.

Полина - дитя блаженное. С веником и самодельным деревянным совком пыталась подмести осколки разбитой посуды. Ходила в сапожках.

— Полечка, — облегчённо вздохнула я, а потом настороженно ребёнка рассмотрела.

Поля, как Поля, только вот две косички у неё заплетены. Малышка в свои неполные четыре года плести косы не умела. А это значит…

Я уставилась на оборотня, который девочке улыбался и подавал ей её плащик.

— Ты не умеешь мыть посуду, — малышка прошла мимо меня и залезла руками в свой плащ.

— Куда ты её ведешь?! — возмутилась я, последовала за этой парочкой.

Это было настолько неожиданно, что Поля так доверилась зверю. И эта наглая хвостатая гробина делал вид, что отец года, подал ребёнку указательный палец правой руки, который Полина обхватила своей ручкой.

И шли…

На выход, оставляя меня одну.

Это не по правилам! Моя сестрёнка мне принадлежит! Мы должны бояться такого монстра. На поверке оказалось, что ни я, ни моя сестрёнка оборотня особо не опасались.

Они вышли из дома. Оставив входную дверь открытой.

Я за ними следом выскочила во двор и на мгновение остановилась. Меня без сознания в этот дом принесли, я его пока снаружи не видела.

Но прежде, чем всё рассмотреть вокруг себя, уставилась на протоптанные вокруг дома тропинки. Трава пожухлая смята до чёрной земли, всё распахано когтями. Оборотни в дом ломились ночью.

Но в дом не попали. Он внутри был из бревна, снаружи похож на гараж. Настоящая крепость обитая железными листами. Ставни днём открыты. Имелся чердак и двускатная крыша, по коньку и карнизам натянута колючая проволока. Крыша вся уставлена солнечными батареями. Ещё шумел на ветру совсем рядом высокий ветрогенератор.

Это же цивилизация!

То есть люди, где-то совсем рядом.

Я быстро осмотрела двор в поисках дороги. Но никакой колеи, только тропки. Восемь троп вели от дома в разные стороны и пропадали в дремучем лесу. По какой из них бежать и куда… Да и как сбежишь, если вокруг водятся монстры, и Уар ребёнка уводил от дома, но одним глазком за мной следил.

Рядом с домом было несколько хозпостроек, без окон, с пустыми дверными проёмами. Запущенность в хозяйстве.

Заросший огород за домом, ограда из длинных веток покосилась. За огородом кусты с ягодами. Птицы улетели с них, когда заметили нас. А за кустами вплоть до леса сад плодовый. На яблонях наливные жёлтые яблочки.

Оборотень закинул Полину на самую высокую яблоню.

— Поля, не надо! — испугалась я, когда девочка резво полезла вверх.

Уар остановил меня, схватив за запястье. Рука у него крепкая, не двинешься. Я стала от его пальцев избавляться, но он не отпустил. Повисла, полезла кусать его мощную руку, но мне под нос сунули волосатый кулак.

Я подняла на него глаза. На меня смотрел, внимательно.

Вот если так подумать, то он не навредил нам ни разу. Можно сказать спас. Естественно хотел плату получить, потому что животное.

— Отдашься? — тихо хрипнул он.

Я перестала сопротивляться, выпрямилась.

— Ты сможешь Полину к людям вернуть? — торговалась я.

Оборотень, прищурив один глаз, посмотрел на высокое голубое небо.

— Ты останешься, — его голос пропал в утробном хрипе.

Оборотень мучительно поморщился и сплюнул на землю. Кровью харкнул и больше слова не сказал. Нет, скорей всего, он не был болен. Это просто от человека к зверю ему было болезненно переходить.

4

Глава 4

Просыпаться не хотелось. Полина уже сбежала из кровати. Сквозь дремоту слышала, как она читает стихи оборотню и поёт ему песни. Пахло вкусно выпечкой и жареным мясом.

А на меня наваливалась тоска. Если первый день в этом месте был неожиданным, в каком-то шоковом состоянии протекал, то теперь реальность меня придавила, и стало совсем плохо.

Маму жалко. Вот ничего так не волновало, как её слабое сердце. Папу не жалко, он там за границей спокойно отсидится, если не повяжут и не выдадут по какой-нибудь конвенции.

Женю не жалко. Не очень то и хотелось за него замуж. И его «домашний» секс вообще не впечатлял. Подруг не жалко, они, наверно и не вспомнят обо мне. Пропала в лесу, как здорово! Так ей и надо…

Почему я раньше не думала, что меня окружают такие люди?

У меня близких только мама и Полина, остальные – пыль, которую со временем нужно стирать, чтобы стало чище.

— Ладушка, а ты заболела? Дядя спрашивает, не хочешь ли ты горяченького? — заглянула мне в лицо Полина, сегодня с двумя косичками завёрнутыми в баранки. Вплетены в тёмные волосы две красные атласные ленты.

— Ленточки где взяли?

— Дядя подарил, — она встала передо мной и покрутилась довольная и счастливая.

Я расстегнула свои серьги с сердечками.

— Тебе они нравятся, — усмехнулась я, медленно садилась на кровати. — Снимай единорожков, в моих будешь ходить.

— Ура! — обрадовалась девочка и кинулась мне в объятия.

Должна же я дядю хоть в чём-то сделать. Ленточки у него, а у меня серьги с бриллиантами. И хотя Полину цена вопроса волновала в последнюю очередь, а может и вовсе не волновала, ей нравились именно литые сердечки в светящихся бантиках.

Мы с сестрёнкой обменялись серьгами. Она сразу побежала хвастаться оборотню, а я лениво натянула свои штаны и кофту. В ларце взяла расчёску.

Расчёсывая свои вьющиеся волосы, пошла на кухню. В обуви мы больше с Полиной не ходили, ковры чистые укрывали полы.

Мне дико не хватало зубной щётки, а ещё предметов женской гигиены.

На кухне топилась печка. Чистота кругом. На столе стопкой лежали лепёшки, в большом пузатом глиняном чайнике томился чаёк.

— Доброе утро, — поздоровалась я с Уаром, который сидел за столом и что-то вырезал из деревяшки и резал не ножом, а острым когтём. — Сегодня опять мохнатый.

Оборотень поднял нам меня волчью морду. Озверел в очередной раз...

Потому что я вчера не дала?

Можно было бы довести его до ручки, пусть бы волком в лес убежал и не возвращался.

Уар прищурил серо-зелёные глаза, грозно на меня посмотрел.

— Что я опять не так сделала? — разозлилась я.

Не понимала его. Волк в таком состоянии не разговаривал. Окрысился и вскочил с табурета. Недовольный, злой. В росте опять увеличился, теперь я и до груди ему не доставала. Жутко, когда такой идёт на тебя, поэтому я ошарашенно попятилась назад. Длинной рукой, близко ко мне не приближаясь, он отобрал у меня расчёску.

Лапой задней подцепил дверцу печки и кинул расчёску в огонь. На этом его психоз не закончился, он недовольно, отправился в нашу комнату. Я смотрела ему вслед, под юбкой снова торчал длинный хвост.

Уар принёс ларец. Кощунственно смял деревянные узоры, переломал их в щепки. Уничтожил кулаками всю шкатулку, не вытащив из неё зеркальце, и отправил следом за расчёской гореть в печке.

Замечательное утро. Это вдобавок к моей тоске.

Я не выдержала своего напряжения и зарыдала в голос. Из глаз полились слёзы. Мне плевать было на эти предметы, само отношение, вся эта история с параллельным миром довели до ручки. И не поскандалить! Он мне не ответит, а покусать может.

Жить в таком стрессе, с таким абьюзером? Обязательно нужно сбежать, потому что невыносимо.

— Что не так то?! — закричала я на оборотня.

Тот только ухом повёл. Взял топор в руки и ушёл из дома, забыв надеть пальто.

Я побежала следом и закрылась изнутри на все защёлки и крючки. Чтобы не вошёл… А потом вдруг вспомнила, вчерашний наш разговор. Он пришёл, когда двери были все закрыты… Он их открыл… Как?! Я в ужасе посмотрела на засовы. Стоя снаружи, он открыл дверь изнутри.

И дом был окружён чудовищами. Он сквозь них прошёл. Пахло от него палёной плотью и шерстью. Но сам был невредим. Сам подпалил Бестий.

Чем?

Колдун!

****

Я отпрянула от двери, осознав, насколько опасен хозяин этого дома. И что мы с Полиной живы до сих пор, большая неожиданность и его воля.

Сестрёнка с полными слёз глазками протянула мне деревянный гребень. Вот, что волк вырезал. Новые расчёски для нас с Полиной. А старые… Правильно, они принадлежали его жене. И воспоминания о ней очень нехорошие у оборотня, иначе он бы так не психовал, что я беру расчёску хранящую память другой женщины.

Не взяв у девочки гребень решительно двинулась в спальню хозяина. Там мы с Полей уборку не делали, даже не заходили. Уар тоже не там спал, а на коврике в кухне.

В окно лило яркое солнце, скользило по лоснящемуся соболиному меху, что укрывал большую кровать. Шкурки сияли коричневым, с золотистым и голубым оттенком. На сундуках, что стояли рядом были видны красивые растительные узоры. Комната большая, неприятно пустая. Не хватало чего-то для интерьера, хотя бы того же ковра.

Я посмотрела налево от входной двери. Возвышался в углу огромный стул, как трон, обитый потёртым багряным бархатом. Это сиденье для оборотня в полном его обороте. Спинка высокая, на ней что-то вроде герба вырезано из красного дерева.

«Кветень»

Вот что за слово было спрятано в ажурных узорах, листьях и цветах. Я прищурилась и подошла ближе. Больше никаких знаков, только это.

Кветень.

Пришлось напрячься, чтобы вспомнить хоть что-то об этом слове. Я вообще-то юрист по образованию. Но у меня подруга была с необычным именем Цветана. Так вот эта Цветана из семьи язычников, которые дурные через костёр каждый месяц прыгали и колёса деревянные жгли. Колеса предварительно заказывали. Я как-то не очень ко всему этому относилась, но Цветана девчонка лёгкая, интересная именно у неё я слышала это странное слово. Кветень.

5

Глава 5

Я смотрела на оборотня зло.

— Я не твоя! И не смей от меня верности просить! Ты украл чужую женщину.

— Моя, — он накренился, чтобы морда… Опять волчья морда была на уровне моего лица.

— У тебя жена есть, — хлёстко кинула ему.

— Моя жена уничтожила весь волчий род! — рычал Уар, припирая меня к стене спальни. — Она мертва.

— Как уничтожила? — растерянно выдохнула я, глядя в его глаза, потому что на всё лицо-морду смотреть не особо хотелось.

— Закон нарушила…

— Какой закон?

— Закон истинной пары. Закон братоубийства… Детоубийства… Кровосмешения…

— Она изменяла тебя? — даже страшно было подумать с кем и что после этого творила. — А где же был ты в это время?!

— Я исполнял приказ её отца… Альфы… Не убил её, не выловил…

Сказать было нечего. Неудивительно, что этот оборотень такой дикий и злой. Хотя Аглай не лучше.

— Нельзя женщину одну оставлять, — это наверно вякнула женская солидарность.

Просто я всегда маму жалела, что у неё такой муж… Мой папа был плохим мужем и отцом. И мне всегда казалось, что если женщина что-то творит нехорошее, то это только мужчина виноват. Возможно, в моей философии была ошибка.

Но волк молчал. Ничего не говорил, не двигался, продолжал сверлить меня взглядом. И я решила продолжить разговор.

— То, что у тебя первый брак был неудачным, не значит, что ты можешь хватать человека и считать его своим. Ты не имеешь на меня право.

— Ты что-то несёшь мне,— он уже не говорил в голос, шипел еле слышно. — К чему-то подвигнешь… Случайно в Бор не попадают, наш мир сам тебя привлёк…. Ты что-то совершишь, что изменит нас. Моя. Ты моя.

— Силой ты меня не возьмёшь, — я гордо выпрямилась. — У вас такой закон!

— Ошибаешься, — рычал оборотень. — Я почти Увязный!

Он резко схватил меня и повалил на кровать. Я закричала, пытаясь сопротивляться. Мои запястья он сковал над головой. Брыкалась, утопая в мягком соболином меху.

— Дяденька, — стучала в дверь Полина. — Не наказывай Ладушку, она больше не будет!

Дяденька резко сорвал с меня штаны. Отлетела пуговица, сломалась ширинка.

— Поля! Не входи! — заверещала я. — Поля, сиди на кухне!

Следом за штанами улетели мои панталончики.

Я заныла, стиснув зубы, когда он на меня навалился.

— Скажешь, когда захочешь, — прошипел зверь, сверкнув зелёными глазами, и потрогал меня между ног.

Согнутым пальцем стал водить между складочек, задевая клитор. Ноги не давал сжать.

Я ахнула от резкого прилива крови к лону.

Оборотень задрал мне кофту, майку и лифчик до шеи натянул. Шершавым языком прошёлся по груди.

Моментально ослабла и тихо заныла.

Из глаз полились слёзы. Дурманящее, сладкое желание. Вязкое, тяжёлое накатывало на всю мою плоть, и я дурела, опьянённая нечеловеческой, дикой страстью.

На все препятствия было полностью наплевать, я хотела в себя мужчину, мне нужна была твёрдость внутри. Немедленно!

Отголоски трезвого разума подавали сигналы, что не тот, не так и не там… Но всё меркло когда надавливали на клитор, касались лепестков лона. И я стала подаваться к опытной руке… Лапе, плевать уже на всё!

Рыдания грудь разрывали. И так прекрасно и так страшно. Я металась, крутила головой то в одну сторону, то в другую.

— Моя? — его голос больше не был утробным, это сказал мужчина.

Я моргала, чтобы увидеть его. Он почти обернулся человеком. Лохматый заросший с хищной внешностью, но… уже не зверь.

Уар отпрянул, оставив меня на грани оргазма. Это было омерзительно подло. Я ведь так только однажды желала, Вальку, моего первого парня. Так, чтобы забыть обо всем, так что на всё готова, отдать и полностью подчиниться, покориться во всём.

— Да, — сдалась я и зажмурилась.

Меня полностью укрыло сильное тело.

Запах дерева, леса…

Я не хотела его видеть, но так жаждала чувствовать.

Он вошёл медленно, наполняя меня, растягивая. Сочащееся лоно затрепетало. Такой большой, пробивался всё глубже и глубже, причиняя боль и невероятную сладость.

Я в голос простонала, изогнувшись. Тело моё полностью к его телу прильнуло. Он был невозможно горячим. Я словно ошпарилась, отстранилась, проваливаясь в пушистое покрывало.

Член внутри медленно вышел и вернулся толчком, прямо до глубин пробил. От боли оцепенела, ослабла совсем, не в состоянии сопротивляться.

Меня трахали. Жестко и беспощадно. Сковывать руки уже не было нужды, я просто распласталась под оборотнем податливой и на всё готовой.

Между моих ног разгорался пожар, влага хлюпала. Я хватала воздух ртом. С каждым ударом чувствовала, что извергнусь вулканом, взорвусь от такого животного секса.

Уар вошёл в меня глубоко, оставив член внутри. Резкая боль, сменилась безумным удовольствием невероятного оргазма, который чуть не выбил меня из сознания. Где-то глубоко внутри зародилось исступление, тяжёлое и тугое, просто невозможное. И разлилось по всему телу искромётным дичайшим оргазмом.

Оцепенели мышцы, я ухватилась за любовника руками и ногами, прикусила его предплечье, пыталась поцарапать его спину, всеми путями пыталась оставить внутри пока это безудержное наслаждение не закончится.

Перестала слышать и видеть, билась в оргазме неизвестно сколько времени. А член внутри будоражил, стараясь глубже войти. И только через несколько минут я почувствовала внутри резкую боль. Сама отпрянула.

Стараясь не смотреть с кем только что переспала, подтянула к себе ноги, но сил не оказалось, и просто свалилась на бок, тяжело дыша.

Внутри всё ликовало, болело, закручивалось.

Меня укрыли краем мохнатого одеяла и оставили одну.

— Она спит, — где-то сказал Уар. — Посмотри, но не подходи.

Видимо в комнату заглянула Полинка. Потом я слышала шум кастрюль на кухне, удары топора и как опять пела сестрёнка.

Ощущение было странным. Он из меня вышел, а мне казалось, что остался внутри. Нет боли не было, скорее чувство, что всё стягивается и пульсирует.

6

Глава 6

Это было, как повешенный экран на стене. Нет! Это была пространственная дыра небольшого размера. Круглое оконце в наш мир. Вокруг мрачная тайга с невероятными деверьями-небоскрёбами, а там, небольшой лес, как мы привыкли. Не такой густой, не такой дремучий. И люди живые и настоящие.

Я замерла и рванула к порталу. Видела его пределы, они чуть мерцали в темноте, его границы, которые медленно сжимались, оставляя мне считанные секунды переступить предел. Перейти между мирами и забыть этот кошмар. Немного антидепрессантов, немного отдыха, и я вернусь в былое состояние. Я даже руки вперёд выбросила, чтобы успеть, не упустить такой шанс.

— Айя, — закричала девушка Бестия и кинулась за мной.

Та мерзкая тварь, что когда-то была женой Уара, ухватила меня за ногу, воткнув мне когти в плоть.

От резкой боли, я закричала, тянулась отчаянно к миру людей. Видела, как мою девочку уносят спасатели. Собаки лаяли в мою сторону, но не видели, только чувствовали. За мгновения картинка другого мира погасла, и я ещё громче закричала. В отчаяние от горя и разрыва моего израненного сердца.

Маленькая Бестия не дала мне перекусить шею. Ударилась об голову большой паучихи. Я нащупала на земле ветку, и, собравшись с силами, приметилась к глазу страшной гадины, которая девушку хотела загрызть.

Эта девушка для меня – ключ в мой мир. Я за неё должна была побороться.

Но не пришлось сильно напрягаться.

Уар появился.

Юная Бестия взвизгнула, перепугавшись, улизнула от семейных разборок. Паучиха с оборотнем схлестнулись. Только вот у него и пасть шире и сильнее он намного.

Я хотела за девушкой побежать, но двинуться не могла. Огромный волк рычал что-то нечленораздельное. Он ей говорил что-то, не сразу убил. Ноги жене оторвал все, оставил только руки, и она оглушительно орала. Кусала его, но он отодрал её черепушку от своего плеча. Окрысился.

— Уар, — умоляюще зашипела Бестия, оставшейся рукой уже не царапала, хваталась за него.

Огромный кулак врезался в её голову. А потом с силой эту голову разбил об землю. Разлетелись мозги, на меня брызнула горячая кровь.

Девушку, конечно же я упустила.

Оборотень дышал тяжело. Он весь был изранен, и от крови шкура прилипла к мощному пожарному телу.

У скалы, что находилась недалеко, было тихо. Не думаю, что все разбежались. Скорее Уар порядок навёл.

— Круто ты с женой! — истерично закричала я. — Старая, некрасивая стала?! На молоденьких потянуло?

Он ухмыльнулся.

— Полина ушла, — я заплакала. — Я без неё… В общем лучше убей. Думаешь, насильно можешь удержать? Думаешь, тебе за насилие ничего не будет? Ребёнка нет, угрожать нечем. Смерти я не боюсь.

У меня сердце оборвалось, я осела на землю и закрыла руками лицо. И поняла я, что от полного отчаяния и глубокой тоски меня удерживал только ребёнок.

Оборотень взял меня на руки. И я спокойно лежала на его лапах, лбом прильнув к волосатой груди.

Как я столько пробежала? Возвращались домой долго. Утро наступило. Меркли звёзды, светлело над нами небо. Утренний морозец заморозил мои носки, и я не чувствовала ног.

Вначале почти ни о чём не думала. Решила, что всё кончено. А потом во мне проснулся папа, который всегда говорил, что в любой мясорубке есть множества маленьких дырочек, через которые можно просочиться.

Девушка Бестия.

Если она осталась одна, то далеко не уйдёт. Она наверняка боится оборотней, Уар может её загрызть. Но она рядом. Колдунья, которая мне жизненно необходима. Ещё сама не знала, каким образом я уговорю её вернуть меня. Но я сделаю это!

Жёлто зелёная дорожка просвечивала сквозь серебристо-голубой иней, что таял в первых лучах солнца. Зима дышала ледяными ночами. Хвоя на деревьях, остатки листьев на кустах украсились пушистой изморозью.

В дом была открыта дверь.

Уар вначале упал на колени, продолжая прижимать меня к себе.

И вот в этот момент я по-настоящему испугалась. Медленно освободившись от его объятий, посмотрела на лохматого волка. Глаза он прикрывал, они потухли.

— Уар,— ошарашенно выдохнула я, боясь руками прикоснуться к тяжело дышащему оборотню.

Он истекал кровью. Раны по всему телу не заживали. Зато я с комфортом до дома доехала.

— Боже! Пошли! Постарайся, осталось немного, я не дотащу тебя!

В беспокойстве оглядываясь по сторонам, я тащила волка вверх. Он терял человеческий облик целиком, но это ему не помогло. Чёрный от крови, он еле шёл к дому.

А за нами уже увязались долбанная гопота, санитары леса.

— Уар, нужно быстрее, — шептала я. — Быстрее, Кветень!

Он только усмехнулся болезненно показав мне клыки. Но шёл, старался быстро.

Из леса выходил волк Аглая и его Увязные. Рванули в нашу сторону шли по следу кровавому, что за нами тянулся.

*****

Я в узкий зад своего оборотня упёрлась и затолкала его в дом. Быстро закрыла дверь на все засовы. Две задвижки, несколько крючков. Были ещё ушки на двери, надёжные, крепкие, только вот для чего они, я не поняла.

Уар прошёл на кухню и грузно там упал на пол.

В доме горел свет, было холодно.

По двери со стороны улицы провели когтями. Отвратительный скрежет был мне неприятен.

— Лада, — услышала я голос Аглая за дверью. — Открой, он всё равно сдохнет.

— Вот когда сдохнет, тогда и приходи, — огрызнулась я, с ужасом наблюдая, как задвижка медленно начинает открываться.

Я за неё руками схватилась, в этот момент вылетели два крючка.

Аглай - колдун! Такой же, как Уар. Я не просто видела, что он творит, я словно чувствовала тёплую энергию, просачивающуюся тонким струйками сквозь дверное полотно.

Прикосновение со сверхъестественным для меня не новь, но это что-то невероятное, когда рядом с тобой чужая сила почти физически через препятствие ощущается.

Крючки обратно закинула, задвижку хотела дёрнуть, она поддавалась, но с трудом.

— Смотри не надорвись, фокусник! — закричала я.